Когда «процесс пошел», и не только пошел, но и довольно широко развернулся, бывает интересно оглянуться назад, вспомнить его истоки. С чего начиналось? Каковы были первообразы новой реальности? «Из всех видов искусства важнейшим для нас является кино», — в отличие от многих других ленинских фраз эту идеологи новой жизни явно не забыли. Давайте попробуем ответить на вопрос, какие фильмы эпохи перестройки можно назвать установочными. Прежде всего, разумеется, «Покаяние» Тенгиза Абуладзе. Власти позаботились о том, чтобы этот фильм посмотрела вся страна. И акция была проведена грамотно, с учетом законов массовой психологии: на фоне непрекращающихся разговоров о грядущем запрещении и даже уничтожении фильма повсюду — на предприятиях и в учреждениях — организовывались массовые просмотры. В результате множеству людей были даны две установки. Первая: что нужны, то есть имеют право на существование, только те улицы, которые ведут к Храму (в трактовке публицистов и политиков он был очень скоро заменен рынком — так поначалу замаскированно называли капитализм). И вторая — на самом деле, как нам кажется, главная — что прах — вовсе не святыня. И прах не абстрактный, а более чем конкретный — прах собственного деда. Очень многое из того, что происходило впоследствии, подчинялось именно этим двум установкам.

Другим не менее установочным фильмом стал, пожалуй, фильм «Асса». Мы сейчас не будем обсуждать, случайно так получилось или это закономерно. Важно то, что после осуждения старого пути общественного развития возникла потребность в определении новой траектории. И не только траектории, но и наиболее активной, не скованной предрассудками и устаревшими моральными нормами социальной группы, которая побежит «впереди паровоза». Что ж, она нашлась довольно быстро, и теперь все общество расхлебывает последствия случившегося.

Было бы очень странно, если бы в столь ответственный момент, как переход к иному строю, забыли про детей. И про них действительно не забыли. Из всего огромного мира диснеевской мультипликации для первого массового показа по телевидению (а первое впечатление, как известно, оставляет в памяти глубокий след) юному зрителю предложили сериал «Утиные истории», где буквально все пропитано запахом денег. Не только сюжет (вернее, множество сюжетов, и это тоже важно) вращается вокруг обогащения, но и весь словесно-зрительный, образный ряд подчинен той же теме. Чего стоит сквозной лирический образ первой монеты, этакого талисмана или даже ангела-хранителя миллионера Скруджа! Или долларовый счетчик, включающийся в глазах того же дядюшки Скруджа в моменты озарения. А имена Голди (Золотце), Миллионера и, наконец, сам Скрудж, что в переводе значит Скряга? А буквализация метафоры «купаться в деньгах»?! И когда это показывается как высшее блаженство? А высказывания типа: «Деньги — это самое главное…», «люблю купаться в деньгах, но больше всего я люблю их считать. Чем больше считаю, тем больше люблю…», «Я везде узнаю золото. Это мой любимый цвет…», «С этой жемчужиной я мог бы почувствовать, что значит быть богаче, когда ты уже богат».

Или возьмем сцену, когда Скрудж делает предложение своей подруге Миллионере.

Скрудж: Давай подумаем о союзе, моя дорогая облигация.

Миллионера: О каком союзе, мой золотой доллар?

Скрудж: О союзе наших капиталов, моя милая копилочка.

Специфический юмор, не правда ли? О Скрудже хочется сказать отдельно, потому что в его лице нашим детям впервые попытались навязать нового положительного героя. Героя из совершенно иной этической системы, никоим образом не связанной с православной (да и мусульманской, как нам кажется, тоже). Практически все, что в дядюшке Скрудже подано как положительное, с точки зрения нашей культуры отвратительно. Он скупой, расчетливый миллионер, у которого «одна, но пламенная страсть» — прибыль. Он нещадно эксплуатирует своих работников, вполне может выгнать их на улицу (и выгоняет), жалеет лишние пять долларов даже для своих племянников-утят. Он страшный педант, индивидуалист, эгоист. Но в мультфильме дядюшка Скрудж представлен очаровательным стариком, милягой. Да, со слабостями (а у кого их нет?), со смешными привычками, над которыми утята могут даже подшутить. Но это, безусловно, идеал. Современный протестантский идеал. (Именно современный, потому что столетие назад дядюшка Скрудж был бы еще и набожным.)

Разумеется, новая установка не формируется с помощью одного образа, пусть даже взятого из любимого и популярного мультсериала. Поэтому параллельно (аккурат в 1992 году) для малышей начали издаваться брошюры в виде комиксов с красноречивыми названиями: «Что такое торговля и мировой рынок?», «Что такое инфляция?», «Что такое деньги?», «Что такое банки и сберкассы?», «Зачем нам акции?», «Зачем нам инвестиционные фонды?» — самые что ни на есть необходимые знания для детей пяти-шести лет! А вот и умилительное название — «Жила-была денежка». Выбирай, что тебе нравится: академизм или сказка.

Для детей постарше перевели, среди прочих подобных, книгу американца Карла Хесса «Так устроен мир» (тираж по современным меркам огромный — 100000 экземпляров). Именно мир, ни больше ни меньше! Поначалу кажется смешным, что под устройством мира подразумеваются здесь изложенные в популярной форме экономические принципы капитализма. (Это на фоне непрекращающихся у нас призывов к деидеологизации образования!) Но прочитав книгу до конца, понимаешь, что в ней, пусть в очень примитивной форме, но действительно изложена модель мироустройства. Модель по всем параметрам отличная от нашей. Не будем надолго останавливаться на многочисленных высказываниях вроде: «Американская культура — самая влиятельная в мире», «Американская Декларация независимости, а не марксистские глупости, перечитывается во всем мире», «В то время как некоторые американцы не видят у себя дома ничего, кроме мрака и упадка, люди в других частях мира взирают на США как на светоч свободы и прогресса». Хотя несколько слов все-таки скажем.

Во-первых, это образец пошлой пропаганды. Во-вторых, ложь для совсем уж безграмотных людей. Кто «взирает на США как на светоч свободы и прогресса»? Англия? Франция? Германия? Или, может быть, боснийские сербы? Или Вьетнам, Панама, Гренада, Ирак? Да и «марксистские глупости» до сих пор волнуют умы ничуть не меньше, чем американская Декларация независимости. В Италии, к примеру, в Испании, в странах Латинской Америки и т. д.

И, наконец, главный вопрос. Зачем все эти сентенции нашим детям? Чтобы развивать в них чувство неполноценности и с малых лет настраивать на эмиграцию? «В США хотело бы переселиться большее число людей, чем в любую другую страну». Допустим, так. Но зачем внушать это российским подросткам?

Ладно. Это, можно сказать, «лирика». Тут есть вещи и посущественней. Подросткам внушается, что все в мире можно и нужно рассматривать с точки зрения экономики, товарной стоимости, прибыли и т. п. Даже себя самого! «Ты здоров, потому что хорошо питаешься и занимаешься спортом. Это вложение в собственное тело», «Твоя жизнь — это твоя собственность», «Ты владелец своей жизни». Совершенно очевидно, что Богу в этой системе места нет. Отсюда, если говорить уже не о книге, а об обществе, и борьба за разрешение употреблять марихуану (мое здоровье — это моя проблема), и отмена нравственного запрета на самоубийство (в то время как с обращением людей к религии у нас во многих семьях детям внушается, что самоубийство — грех, что человек не волен распоряжаться своей жизнью). Отсюда и многочисленные дискуссии на темы эвтаназии (добровольного ухода из жизни с помощью врача в случае смертельной болезни) или перспективы улучшения человеческой породы путем генной инженерии. Понятно, что все это начинается с благих намерений, и мы не будем сейчас рассуждать о том, куда ведет дорога, вымощенная ими. Повторим лишь, что в Православной Церкви взгляд на жизнь как на собственность человека безоговорочно осуждается.

Работа на благо общества в книге Хесса объявляется злом, ибо на самом деле она оказывается работой «на политических вождей». Вопрос намеренно заостряется, доводится до абсурда: «Предположим, что… другие говорят тебе, что надо работать на общество, а не на себя и что сделанное тобой должно принадлежать всем, а ты получишь только то, что общество тебе дает. Они бы сказали, что ты не имеешь права на частную собственность. Они бы также сказали, что у тебя нет права быть личностью и решать самому свою судьбу. Все это они отняли бы у тебя!»

Оруэлл — да и только! Это значит, что вы, дорогие читатели, — в прошлом все, а многие, кто на государственной службе, теперь (ученые, включая академиков, врачи, учителя, артисты, рабочие, инженеры, министры, даже президент!) — не личности. И частной собственности у вас никогда никакой не было (автор, кстати, включает в это понятие одежду, пластинки, книги, инструменты и т. п.), а была лишь «лагерная пайка и место у параши» — популярное клише второго этапа перестройки. Пайка, правда, при ближайшем рассмотрении оказалась не такой уж ничтожной. Например, многократно осмеянные у нас шесть соток в последние годы помогают выжить (в буквальном смысле слова) миллионам людей.

Но пойдем дальше. Разделение на богатых и бедных провозглашается естественным и разумным (поделом вам, бездельники и неумейки!). Конечно, следует оговориться: Карл Хесс — рыночник, что называется, в чистом виде. Не все прогрессивное человечество разделяет ненависть автора к налогам, субсидиям, пособиям и прочим видам материальной помощи. («Люди, работающие плохо, оказываются вознаграждены, а те, кто поработал хорошо, вынуждены платить за других».) Но любопытно, что для перевода была выбрана именно такая книга.

Особенно красноречивы, на наш взгляд, конкретные рекомендации, дающиеся К. Хессом «юноше, обдумывающему житье»: «…ты должен осмотрительно относиться к помощи родителей, если решил попробовать себя в каком-нибудь деле. Предположим, ты решил стричь газоны… Твои родители могут предложить тебе попользоваться их собственной косилкой. Это очень мило с их стороны, но тебе лучше взять ее напрокат на деловой основе. Это будет гораздо полезней для твоей последующей предпринимательской деятельности, чем если бы ты получил косилку бесплатно». Родителям же в специальной главе, разумеется, дан совет платить детям деньги за выполнение работы по дому.

Вообще, неоценимое достоинство этой книги в том, что в ней емко и лаконично дан идеальный образ члена рыночного общества: «Ты должен быть честным, упорным, заботиться о своем здоровье, развивать свои умственные способности, обдумывать каждый свой поступок, отвечать за свои слова и дела, не ныть и не плакаться, если дела идут плохо, и не хвастаться, если они в полном порядке, стараться любую работу выполнять хорошо, не бояться задавать вопросы, если ты чего-то не понимаешь».

Казалось бы, что плохого? Разве тут есть что-нибудь неправильное или возмутительное? Нет, но весь вопрос в том, ради чего все это? И ответ дан тут же, в следующем абзаце: «Вырабатывай в себе эти качества, и они помогут тебе быть бережливым». А если вернуться немного назад, то мы прочитаем: «Раз ты — владелец своего собственного хозяйства и экономно ведешь его, твой главный интерес — это ты сам». А еще чуть раньше: «Словарь толкует, что бережливость — душа экономики. Эта идея родственна другой идее — процветанию. Процветание означает экономический успех и счастье».

Когда политики говорят о замене культурных кодов и культурного ядра — а именно с этих позиций стоит рассматривать распространение подобной литературы, — ее ведь, между прочим, рекомендуют школам, — то для многих людей это остается пустым звуком. Именно пустым, потому что он не наполнен образным содержанием. Что такое «культурный код», «культурное ядро»? Абстракция — да и только! Слова, слова, слова. И, к сожалению, слова нобелевского лауреата, крупнейшего ученого К. Лоренца: «Радикальный отказ от отцовской культуры — даже если он полностью оправдан — может повлечь за собой гибельные последствия», — далеко не всех заставляют содрогнуться. Может повлечь, а может и не повлечь. И что понимать под гибельными последствиями? Надоели эти страшилки да пугалки! То от СПИДа все перемрем, то от голода. А ну их!..

А давайте попробуем «примерить» эти абстракции к нашей повседневной жизни, предельно конкретизируем их. На протяжении последних лет мы не раз сталкивались с людьми, которые попытались было воспитывать своих детей, руководствуясь принципами бизнес-идеологии. Результат оказывался плачевным. Практически всегда. Скажем, когда родители, следуя советам авторов типа К. Хесса, начинали платить детям деньги за домашний труд, отношения в семье быстро разлаживались. «Мой сын за месяц так обнаглел — никакого с ним сладу не было. Что ни попросишь, в ответ: „А сколько ты мне за это дашь?“ И за уроки стал требовать деньги, и за хождение в школу. Чуть ли не за чистку зубов таксу назначил!» — подобные признания вполне типичны.

Другой распространенный вариант: сначала родители внушают ребенку, что умный — это тот, кто умеет зарабатывать, умеет крутиться. А потом хватаются за голову: ах, какой ужас, его ничего, кроме денег, не волнует, учебу забросил, читать перестал. Только сидит перед телевизором, смотрит всякие конкурсы — все надеется выиграть… В общем, совсем свихнулся.

К сожалению, последнее — не только фигура речи. Не так уж редки случаи, когда в детском сознании происходит сдвиг — деньги, обогащение, капитал становятся настоящей идефикс. Нам встречались дети из вполне культурных и нормально обеспеченных семей, которые, сбегая с уроков, шли не в парк, на аттракционы, а… на помойку, чтобы насобирать пустых бутылок, и сдав их, «обрести экономическую независимость». Повторяем, это не соответствовало материальному положению семьи и потому выглядело абсолютно нелепым, неадекватным. Настолько нелепым, что заставляло родителей обращаться к психоневрологу.

Родительская фиксация на бережливости как на одном из главных достоинств приводит либо к бунту, либо к развитию у детей педантизма, жадности, даже скопидомства. Что, в свою очередь, приводит в ужас родителей, ибо они, усвоившие «новое откровение» только на уровне сознания, — совершенно справедливо, с точки зрения нашей культуры, — квалифицируют такие качества как проявление психической деформации. Заповедь «твой главный интерес — это ты сам», отражаясь на родителях (а в конечном счете так всегда происходит), неизменно оценивается ими как ужасающий, противоестественный эгоизм.

Это вполне понятно: несвойственные родной культуре жизненные принципы наталкиваются на жесточайшее сопротивление бессознательной сферы психики. К. Касьянова в книге «О русском национальном характере» рассказывает об очень интересном и серьезном научном исследовании, посвященном, в частности, проблеме столкновения глубинных особенностей разных культур. Она отмечает огромную устойчивость наших этнических архетипов и пишет, что «несмотря на постоянное „отклонение“ интеллигентской рефлексии силовыми линиями поля западноевропейской культуры, на уровне модели поведения та же интеллигенция… реализует в полном объеме свои „социальные архетипы“, а вовсе не западноевропейские.

Прекрасной иллюстрацией этого служит следующий пример. В какой-то момент журналисты, словно сговорившись, стали пугать общество тем, что вот-вот начнется «война всех против всех». Звучало это так, что ничего страшнее и придумать нельзя. Но у знающих людей вызывало лишь смех, ибо согласно великому философу либерализма Гоббсу, «война всех против всех» — вовсе не запредельно страшная реальность, а… один из основных жизненных принципов атомизированного, свободного общества. И даже идеал! По Гоббсу, «равными являются те, кто в состоянии нанести друг другу одинаковый ущерб во взаимной борьбе».

На уровне сознания эти журналисты приняли на ура идею построения либерального общества, но подсознание воспротивилось и сделало из идеала жупел. А они даже не заметили «неувязочку» и до сих пор пугают нас тем, к чему должны были бы призывать.

1998