– Спасибо, – протягивая деньги за проезд, сказала Вера таксисту. Они с подругой договорились встретиться под центральным расписанием вылетов. Вера немного опаздывала, хоть и выехала заранее. Ее подруга, Ирина, такая же красотка, как и она сама, уже нетерпеливо поглядывала на часы.

– Ну вот и ты наконец-то.

– Чудовищные, чудовищные пробки! – лепетала Вера.

– Да ладно. Наш рейс – по расписанию. Скорее на регистрацию! – отвечала деловитая подруга. – Кстати, что это за письмо у тебя в руке? От кого? – в глазах Ирины засветилось неподдельное любопытство.

– Сейчас расскажу.

– Девушки, Вам помочь? – перед ними, желая познакомиться, стоял симпатичный парень и нагловато улыбался.

– Нет, нет, спасибо, – вежливо, но твердо ответила Ирина. Они никогда не знакомились на улице. Или почти никогда.

– Вы не на конкурс красоты спешите? – не унимался парень.

– Да, да, именно туда, – слегка улыбнувшись, но не меняя взятого курса, отвечали подруги, избалованные вниманием своих многочисленных поклонников.

В эти летние дни аэропорт был заполнен народом, стремящимся сбросить накопившуюся за год усталость в воды одного из теплых морей. Сладостное предвкушение отдыха и приключений заполняло пространство зала ожидания. Позади остались утомительные экзамены последнего курса. Впереди их ждала манящая неизвестность.

– Уфф! – одновременно издали звук удовлетворения девушки, плюхнувшись в кресла эконом-класса после долгих процедур паспортного контроля, сдачи багажа и покупок в магазине беспошлинной торговли.

– Продолжай, – Ирина воззрилась на подругу. Любопытство распирало ее изнутри.

– Так на чем я остановилась? – Вера вопросительно посмотрела на Ирину.

– Сочи, солнце, море, мальчик. Тебе четырнадцать лет…

– Ах да. В тот год я с родителями поехала отдыхать в Крым в Ливадию. Тогда там только отстроили новый пансионат. Изумительное место. Конец августа. Вода двадцать четыре градуса. Но детей почти не было, и я поначалу заскучала. Пока не появился он, Владимир, герой моего будущего романа.

При этих словах глаза Веры мечтательно закатились.

– Удивительно, но я и сейчас помню почти все, вплоть до мельчайших подробностей. Иногда я задаю себе вопрос: был ли он такой чудесный? Или же глубина моих впечатлений происходит оттого, что родители держали меня в моральной строгости, и до четырнадцати лет я ни разу не целовалась с мальчиком. Первый раз я увидела его помогающим родителям выгружать чемоданы. Для своих двенадцати лет – я позже узнала, что ему тогда только исполнилось двенадцать, – он был очень рослым. Светлые волосы. Бронзовый загар. Я думаю, он тоже сразу обратил на меня внимание, хотя и не показал виду.

Утром следующего дня я снова его увидела. Он играл в настольный теннис. Играл он великолепно, но при моем появлении стал особенно стараться и гасить изо всех сил. В результате чуть было не проиграл партию. Я играла по традиции пансионатов – «на победителя». Играла отвратительно, и он предложил поучить меня. Мы договорились встретиться после обеда. У него были удивительно нежные и умные руки. Для обучения игре он ласково брал мои руки в свои и показывал как нужно подкручивать мяч.

– Без этого у тебя ничего не получится, – говорил он.

В последующие дни нашего отдыха мы вместе купались и часами бродили по пляжу. Выяснилось, что Володя недавно прилетел с родителями из Нью-Йорка. Он много рассказывал мне о своей жизни там, за океаном. О небоскребах, улицах, заполненных дорогими автомобилями, вечерних огнях Нью-Йорка. Но главной его страстью был Марк Твен. К своему стыду, я ничего не читала из его творчества. Володя же, напротив, демонстрировал изрядную начитанность. Он казался мне очень умным и знающим жизнь.

Вечерами под пение цикад мы ходили по тенистым аллеям пансионата. Однажды, перед самым отъездом мы заболтались и не заметили, как оказались в отдаленной части территории. Аромат цветов кружил нам головы. Южная ночь, спустившаяся неожиданно, окутала нас непроглядной тьмой. Мне стало страшно, и я взяла Володю за руку. Мы поцеловались. Это был первый в моей жизни поцелуй. И он очень мне понравился. Смутившись, мы молча дошли до дверей пансионата.

– Ты мне очень нравишься, – сказал Владимир, не выпуская моей руки.

– И ты мне нравишься, – ответила я; неизведанное до той поры чувство поднималось в моей груди.

Мы обменялись адресами и телефонами и договорились встретиться в Москве.

На следующее утро перед отъездом я обнаружила письмо, просунутое под дверь, содержание которого я помнила все эти годы. Письмо гласило:

«Дорогая Вера, ты мне очень нравишься, но будет честнее признаться сразу. Мое сердце принадлежит Бекки Тэтчер. Прощай. Владимир».

Мое детское сердце было разбито. Я проплакала всю дорогу домой. Прошли годы. Я росла. Поклонники сменяли друг друга. Но странным образом мне недоставало этого парня все это время. В моей душе оставалась некая незавершенность. Я, знаешь, как-то скучала о нем. Скучала о том поцелуе под пение цикад. В конце концов, я решила отправить ему письмо: «Так, мол, и так. Не желаешь ли встретиться?» – А для большей убедительности вложила в конверт свою лучшую фотографию, чтобы у него не было сомнений, как я теперь выгляжу.

– Ну и как? – Ирина замерла в нетерпении близкой развязки.

– Сегодня получила ответ. Читай.

Письмо гласило: «Дорогая Вера!

Конечно, я помню тебя. Ты стала еще красивее. Увы, но я не властен над своим сердцем, которое по-прежнему принадлежит Бекки Тэтчер. Владимир».

– Кстати, неплохо было бы посмотреть на эту стервозную Бекки Тэтчер. Да кто она такая, в конце концов? – подумав, сказала Вера.

– Если мне не изменяет память, это персонаж из повести Марка Твена «Приключения Тома Сойера», – пояснила начитанная Ирина.