Когда я приземлился на Серифе, с темного неба падал легкий снежок. За те несколько дней, что меня здесь не было, на планету успела прийти зима. Почти все помещения космопорта расположены под землей, но все же я совершил некоторые приготовления, чтобы меня и пленника пропустили мимо терминала.

Огромный подъемник перенес корабль на платформу лифта, чтобы можно было спуститься в укрытие от непогоды. Но вместо того, чтобы нажать кнопку «вниз», я стал ждать. Через несколько минут в воздухе показался хоппер с логотипом «Оплота» — каменная стена с амбразурами — и завис над полем на метровой высоте, а затем сел на землю, взметнув тучу снежной пыли. В люке показалась невысокая коренастая фигура, которая, завидев меня, замахала рукой — Карл Назарян прилетел меня встретить, как я просил.

Карл, один из младших акционеров «Оплота», он одного возраста с Симоном, Ефаном и Дирком Вандерпостом. Когда-то он проходил курс омоложения, но лицо его все равно напоминает рельеф Кавказских гор, пересеченных похожим на хищный клюв носом. Он основал службу безопасности корпорации и руководил ею в течение тридцати лет; его последователем стал Оливер Шнайдер. До того как присоединиться к моему печально известному департаменту по дурацким проектам, Карл коротал время, разбирая архивы «Оплота». Когда я сообщил ему о своем уходе, он пригрозил вернуться обратно на Землю, выйти на пенсию и жить в особняке в Армении. Наверное, Симону удалось переубедить его.

Я собрал свои какие-никакие пожитки, натянул модную куртку с защитным от сканеров капюшоном и маской, принадлежавшую вообще-то Мимо и найденную мной в шкафу в каюте, и вышел по грузовому трапу, толкая впереди тележку. На ней возвышался гроб с моим все еще замороженным пленником.

На пути с СА я связался с Карлом и предупредил о прилете Мимо на украденном судне, которому немедленно потребуется изменение интерфейса и фальшивая регистрация. Я также сообщил о своей мнимой смерти, о наличии со мной пленника — тайного агента «Галафармы» — и о требующемся немедленно электронном допросе оного агента. Мой бывший коллега отреагировал на сбивчивый рассказ с присущим спокойствием, сдерживая любопытство до момента личной встречи.

Я нажал кнопку «вниз» и отправил «Пломасо» на стоянку. Мы с Карлом пожали друг другу руки.

— Добро пожаловать назад, Адик. Я знал, что мы с тобой еще встретимся.

— Я не собираюсь возвращаться в корпорацию, если ты это имеешь в виду. И знаешь, я немало удивился, когда узнал, что ты все еще организуешь особые проекты. Думал, ты расформируешь отдел.

— Письмо лежит у меня в компьютере, но…

— Пошли его. Датируй тремя днями ранее. Я серьезно. У меня есть работенка для тебя и еще нескольких авантюристов из ОП, и она требует постоянного присутствия. Вы полетите на Землю в катере, который я только что отправил вниз. Прости за клише, но сейчас решается жизнь «Оплота».

— А как насчет твоей жизни?

— Карл, я же говорил тебе, меня нет, я умер. По крайней мере на время.

— И твое воскрешение зависит от того, что мы выжмем из содержимого этого ящика?

— Может быть. Но еще больше это зависит от того, сумеете ли вы доставить объект в Торонто — в целости и сохранности. Мимо долетел благополучно?

— Больше получаса назад. Новое судно стоит в закрытой зоне, под охраной. Сейчас его заправляют и модифицируют — все, как он сказал. Лотта Дейтрих помогает разобраться с компьютерными данными. Может, мне взять ее, чтобы продолжить исследования уже по дороге на Землю?

— Отличная мысль. — Лотта была лучшим системным взломщиком в ОП и моим верным последователем. — Давай отвезем нашего друга в библиотеку и начнем маленький экзамен.

Когда Симон заставил меня принять пост ВП по особым проектам, при условии, что это независимое объединение по расследованиям будет подчиняться только ему, я устроил секретный командный пункт в подвалах базы данных Ветивария. Наша маленькая банда агентов контршпионажа и просто авантюристов-любителей под руководством Карла не зависела от главного офиса «Оплота» и от нежелательного надзора ВП Шнайдера и его департамента секретных служб (в него входили внутренний и внешний отделы). Мы называли свою берлогу библиотекой. У меня были причины, чтобы допрашивать Ли именно там, а не в помещении секретных служб.

Но Карл отвел черные глаза в сторону и поднял плечо в извиняющемся жесте.

— Хм. В плане произошли некоторые изменения. Не очень-то удобно тащить громоздкое оборудование для психозондирования через весь город, тем более за такой короткий срок. Да ты и сам знаешь, что библиотека не приспособлена для заключения таких опасных объектов. Лучше работать в главном.

— Но я же говорил тебе…

— Не волнуйся, Мэт Грегуар будет держаться подальше, чтобы поберечь твое раненое мужское эго.

— Дело не в этом, — пробормотал я.

— Черт подери, именно в этом.

— Проклятие, Карл! Я не пытаюсь избегать Мэт. Но мы не можем быть уверены наверняка, что в штаб-квартире нет шпионов «Галафармы». Очень важно, чтобы сведения о захвате и допросе не поползли дальше. То же самое относится и к моей жизни.

— Не беспокойся, я все устроил.

Я держал капюшон открытым в течение всего разговора, но только теперь Карл обратил внимание на мое изувеченное лицо.

— Знаешь, ты чертовски отвратительно выглядишь.

— Меня уже достали напоминаниями об этом! Да и вообще, я спал всего два часа, а больше мне не светит, пока мы не распотрошим этого индюка.

— Может, расскажешь, что с тобой произошло?

— Давай по дороге в город. Помоги мне загрузить пленника, и полетели.

Город Ветиварий, ставший домом для полумиллиона человеческих жителей Серифа, расположен на берегу живописного залива, на краю северного континента планеты. Лето здесь обычно теплое, дни стоят солнечные и долгие. Зимой ветры приносят с ледников холод и снег, делая климат похожим на условия Гренландии. Дни укорачиваются, температура падает, и змундигаймы — коренные обитатели Серифа, находящиеся по развитию где-то между палеолитом и техногалактиком, — оставляют свои примитивные лагеря в геотермальных горах и переезжают в прибрежные деревни. Там, в оборудованных современными удобствами домах, они проводят почти всю зиму.

Люди-работники «Оплота» и обслуживающий персонал вынуждены следовать рабочим правилам и просто стискивают зубы покрепче и ждут весны. Большинство моих бывших коллег говорили, что уже привыкли к темным зимам Серифа. Берущие на это время отпуск обычно проводят его на планетах с более мягким климатом, например на Стоп-Анкере.

Пролетая над расползшимся мегаполисом, уже начавшим погружаться в сумрак, я тихонько мечтал снова оказаться на старом добром СА. Или где угодно еще, лишь бы подальше от вот-вот готовой развалиться корпорации моей семьи.

Огромный зиккурат штаб-квартиры «Оплота» возвышался тремя сотнями этажей на фоне темнеющего неба, словно гигантский свадебный торт, подсвеченный со всех сторон. Над зданием мерцало единственное во всем Ветиварии защитное поле; эта украшенная золотом и лазурью белая пирамида символизировала власть над планетой и всеми ее жителями. По крайней мере, мне так всегда казалось.

Мы совершили посадку на вершине зиккурата, где располагалась стоянка хопперов. Нас уже встречала Мэт Грегуар в сопровождении трех вооруженных парамедиков. Она не сказала мне ни слова — впрочем, лицо мое скрывала сканерозащитная маска. Гарта Винга Ли незамедлительно доставили в комнату допросов внутреннего отдела секретных служб, где уже поджидал врач, чтобы оживить и подготовить клиента к процедуре. Мэт провела нас с Карлом в маленькую наблюдательную камеру. Я снял маску.

— Спасибо за помощь, Мэт.

— Я еще никого не направила на запись показаний вашего пленника, — резко ответила она. Я не удостоился ни улыбки ни даже приветствия. — Этим займется Карл, да?

— Мне понадобится его помощь при самом допросе. Если ты не возражаешь, я бы попросил тебя вести протокол и быть свидетелем. Чем меньше людей будут знать о происходящем тем лучше.

— Очень хорошо. Надеюсь, ты знаешь, как обращаться с аппаратурой.

Будучи сотрудником СМТ, я не специализировался на допросах, но изучал основы, как и все агенты. Я ответил как можно спокойнее:

— Справимся. Если ты помнишь, у меня есть личный опыт общения с электронным следователем — там, на Кашне.

— Да.

Она отвела взгляд.

В тот раз, когда я очнулся после обморока, изнемогая от боли и плача от стыда, моя голова покоилась на коленях у Мэт…

— А тебя не допрашивали во время процесса на Земле? — спросил Карл.

— Я не являлся членом корпорации, поэтому не мог подвергаться допросу. Психоскоп может повредить мозг, и мои адвокаты не хотели рисковать. Они считали, что сумеют доказать мою невиновность обычными методами, поскольку показания против меня не отличались объективностью. Но они ошибались.

Из динамиков донесся голос:

Вице-президент Грегуар, заключенный готов.

Психолог и ее помощники смотрели на нас.

— Спасибо, доктор Крэнси, — сказала Мэт. — Позже нам потребуется восстанавливающая программа, поскольку пленника ждет полет на другую планету. Мы вызовем вас, когда вы нам понадобитесь.

Медики покинули комнату.

Мэт повернулась к нам с Карлом.

— Делайте, что нужно.

Почти сразу же Ли признался, что в его организм введены два устройства самоуничтожения, а также обычный имплантант суицида. Мы с Мэт и Карлом спрятались на время, пока бесшумная доктор Крэнси в противовзрывном костюме удаляла из тела Ли опасные предметы. Она ввела местную анестезию и, сделав маленькие надрезы, вынула крошечные приборчики.

Теперь, когда заключенный не представлял опасности ни для себя, ни для нас, мы с Карлом допрашивали его в течение пяти часов. «Оплот» имел право длительного допроса на основании краткого, но значительного закона СПЧ: Ли обвинялся в попытке убийства высокопоставленного сотрудника корпорации — как ни смешно, меня, поскольку моя отставка еще не была до конца зарегистрирована на момент нападения Кофи.

Теоретически интенсивное психозондирование способно изъять абсолютно все сведения из памяти субъекта. На практике количество информации ограничивается не только фактором времени, но и количеством нейронных разрушений, которые допрашивающие готовы произвести над пленником, поскольку они добиваются показаний под давлением.

Конечно, мы не выжали Ли целиком, так как он должен быть в форме для последующих допросов уже на Земле; мы и так извлекли из него немало информации.

Гарт Винг Ли (как ни странно, имя самое настоящее), высококлассный агент ОК «Галафарма», занимал незначительную должность помощника начальника отдела службы потребителей. Его непосредственным руководителем является Тайлер Болдуин, главный шпик «Галы». Изначально он работал в штаб-квартире концерна в Глазго, но два года назад переведен на Шпору Персея. К сожалению, он не общался близко с Элгаром Макграфом.

Ли не имел точных сведений о настоящем местоположении Оливера Шнайдера, который находился под ответственностью другого агента «Галы» — Эрика Скогстада, но он убежден, что Шнайдер и его люди живы и по-прежнему работают на «Галафарму» где-то на Шпоре.

Наиболее важные сведения касались реальных задач нашего пленника — шпионить за халуками под официальным прикрытием экспедитора нелегальных торговых отношений между инопланетянами и концернами «Галафарма», «Бодаскон», «Шелток», «Карнелиан» и «Гомерун». Таким образом, Ли является вещественным доказательством и одновременно участником преступной деятельности пяти концернов, противоречащей статуту 50-го закона СПЧ, который запрещает продажу высокотехнологичного оборудования и аппаратуры и раскрытие научных исследований враждебно настроенным инопланетным расам. По букве закона это государственная измена.

В разведке такую информацию называют платиновой. Ничего удивительного, что наш друг был напичкан взрывчаткой, как ходячая бомба.

Болдуин срочно приказал Ли покинуть халукскую планету Артюк, главную колонию инопланетян на Шпоре и центр галафармской контрабанды, и навестить меня на СА. Ли не посвятили в истинные причины этого приказа. Я спросил его, почему, черт подери, Болдуин прислал такого классного агента, чтобы разделаться со старым добрым Асой, и почему сам Ли не задержался на СА еще немного, чтобы проверить, выполнена ли работа.

Шеф Ли сказал ему, что моя немедленная смерть решит все, и больше объяснений не дал. Эрик Скогстад, опытный убийца, которого и следовало бы послать, в данный момент был вне досягаемости, поэтому пришлось задействовать Ли. А он передал дело Кофи, потому что сам считал себя «специалистом по отношениям с инопланетянами, а не по мокрым делам». Его скоропостижный отлет с СА вызван событиями на Артюке, куда ему немедленно нужно было вылетать. Пьяные инженеры роботов из «Карнелиана», дорогой домашний любимец инопланетян, разъяренный халукский чиновник… Короче, во всем Ли должен был разобраться сам.

Конечно, это очень интересно само по себе, но никакого отношения к «Оплоту» не имеет. Поскольку сейчас я полноправный изгой, то есть абсолютно бесправный, то ни «Галу», ни ее агентов нельзя обвинить в попытке меня убить. По закону Содружества изгоев можно убивать просто так (хотя это случается довольно редко в цивилизованных обществах), если их смерть не принесет «достаточно весомого» вреда кому-либо из граждан и предприятий или не выльется в скандал.

По окончании допроса я пришел к печальному заключению: Гарт Винг Ли обладает очень важными сведениями для Содружества; он сам по себе является достаточной причиной, чтобы возбудить дело против пяти концернов на предмет незаконной торговли с инопланетянами и возможной измены. К сожалению, в борьбе «Оплота» против слияния с «Галафармой» он был не дороже куриного дерьма.

Чтобы победить, нам по-прежнему необходим Олли Шнайдер.

Доктор Крэнси и ее парамедики вернулись, чтобы отнести Ли в реабилитационную палату; Карл ушел, желая лично проследить за расформированием особых проектов как подразделения «Оплота» в зоне Шпоры Персея. Большинство спешно набранных агентов вернутся к обычной жизни, но трех самых перспективных Карл пригласил для дальнейшего сотрудничества. Компьютерный аналитик Лотта Дейтрих, хитрый старикан из внутреннего отдела Кассиус Поттер и Гектор Мотлалести, вышедший на пенсию шпион флота службы безопасности, полетят вместе с Карлом в Торонто. На Земле ждут важные и секретные дела, которые я могу доверить только Карлу и его сотрудникам.

Я вернулся в наблюдательную камеру к Мэт, и она отдала мне пластиковый кейс.

— Здесь две копии признаний Ли, засвидетельствованные мной и зашифрованные до 12-го уровня, как ты и просил. Все данные в компьютере уничтожены. Тебе нужно что-нибудь еще?

Я сделал все, чтобы спокойно проглотить ее подчеркнуто деловое обращение, — нелегкая задача, особенно если ты с ног валишься от усталости, голода, физической боли и душевных переживаний.

— Сохрани одну из копий в надежном месте. Отдай Симону или Еве, если узнаешь, что плохие парни добрались до меня. Вторая копия полетит с Карлом на Землю.

Сильная вероятность моей скорой гибели нисколько ее не взволновала.

— Это все?

— Хотелось бы сделать звонок по субкосмическому коммутатору. На непрослушиваемой частоте. Надо рассказать Еве о результатах допроса. А потом много есть и спать. Мне нужна твоя помощь, чтобы подобрать семь или восемь добровольцев для моей незаконной и очень опасной операции. В моем отряде по особым проектам нет нужных людей.

— Что за операция?

Мэт нахмурилась.

— Ничего не могу сказать.

Я прижал палец к губам.

— А сколько она продлится?

— Если все пойдет хорошо, то примерно неделю. А если нет… — Я пожал плечами. — Миссию оплачивает «Оплот». Участники получат по четыре миллиона, в случае смерти ставка удваивается.

— Хорошенькое утешение! За чей счет такая роскошь?

— Симон. Он еще об этом не знает, но будет в курсе после того, как я поговорю с Евой.

— Понятно, — с сомнением произнесла она. — Какие люди тебе нужны?

— Один пилот с боевым опытом и семь штурмовиков со специализацией на мощном оружии. Поощряется знакомство с культурой квасттов. Они не должны иметь никакого отношения к «Оплоту»; идеальный вариант — бывшие агенты Зонального патруля.

— Я постараюсь составить список. Когда операция начинается?

— Как только я впрягу свою разбитую задницу. Не позже завтрашнего полудня.

— То есть ты не летишь с Карлом на Землю?

— Нет. Я нужен в другом месте.

Наконец она улыбнулась.

— Бедненький Адик. А ты думал, что станешь свободным после увольнения из «Оплота»! Ты уверен, что не можешь рассказать мне об этом деле?

— Я независимый агент, который с горсткой сообщников-бродяг осуществляет незаконную и никем не санкционируемую операцию. Для начала я полечу в Ногаву-Крупп и попрошу тебя досрочно освободить некоторых заключенных там бандитов. Неизвестный благодетель вносит за них залог.

Она заинтригованно смотрела на меня.

— Ты о пиратах-квасттах? Не говори мне…

— Ни слова больше! Даже не думай об этом деле!

Мэт раздраженно вздохнула.

— Ох, Адик.

— Ох, Мэт, — ответил я грустно.

Ей тридцать шесть лет — как и мне, — но выглядит лет на десять моложе. У нее очень темные глаза и волосы, а кожа цвета корицы. Когда Ева исчезла, Мэт занимала должность начальника флота службы безопасности и руководила бесплодными поисками моей сестры. Следуя импульсу — как минимум наполовину гормональному, — я попросил ее присоединиться к команде с Бейкер-стрит, которая организовала спасение Евы. После Кашне, пока я занимался в основном охотой за Олли, Мэт заняла его пост и, словно ангел Апокалипсиса, выкинула всех изменников и шпионов из службы безопасности «Оплота».

Мэт Грегуар, моя коллега по работе, друг в беде и моя любовница. В тот день, когда я уволился, я пришел к ней и предложил улететь со мной и разделить мою беззаботную жизнь на островах. Она послала меня без дальнейших объяснений.

— Секретный субпространственный коммутатор стоит у меня в офисе, — сказал она. — Кабинет справа. Я предупрежу секретаря.

Я кротко кивнул.

— Поскольку официально я мертв, мне придется прятаться за сканерозащитной маской. Этот бэдж, который мне дал Карл, послужит пропуском для сексуального извращенца?

— На этом этаже тебя никто не остановит. В задней комнате моего кабинета есть диван и душ, так что можешь отдохнуть там. Никто тебя не побеспокоит. Закажи себе любую еду через автоматического посыльного и поспи. Если хочешь, я приду и разбужу тебя… — тут она взглянула на наручные часы, — например, в шесть. Принесу список подходящих кандидатов для твоей группы захвата.

— Сама выбери восемь лучших, я доверяю твоему мнению. Пошли их к Мимо за экипировкой и инструктажем. Он на угнанном «Бодасконе Y700», который стоит на стоянке для ремонта.

— Значит, Мимо тоже участвует в этом таинственном задании.

— Он сам себя пригласил. Ты ведь его знаешь.

— Да уж. И тебя я тоже знаю.

Она повернулась, чтобы выйти, но я окликнул ее:

— И последнее, Мэт.

— Что такое?

— Я не хочу найти твое имя в списке добровольцев. Исполнительному директору «Оплота» нечего делать в такой операции. И не надо уходить со своей должности, чтобы в этом убедиться.

Она улыбнулась, снова прячась за стеной вежливого профессионализма.

— Не бойся, Адик, этого не случится. Обстоятельства несколько изменились, разве не так?

И Мэт ушла, прежде чем я сумел хоть что-нибудь ответить.

Я бродил по коридорам двести двадцатого этажа штаб-квартиры «Оплота», не замечаемый ни агентами внутреннего отдела, ни гражданскими сотрудниками, пока не добрался до впечатляющей двери с серебряной табличкой. На ней красовалось «Матильда Грегуар — вице-президент по секретным службам».

Операторы в приемной даже не оторвали глаз от мониторов, когда я проскользнул внутрь. Личный секретарь Мэт Борис Брагоньер равнодушно глянул на меня и указал на знакомую дверь. Я вошел внутрь, заперся на замок и наконец-то снял слишком теплую куртку.

Из окна в этой большой комнате открывался вид на панораму огней заснеженного города. На загроможденном столе Мэт стояла зеленая лампа, стакан для компьютерных стило, ручек и карандашей, аппарат для чтения магнитных дисков, три ноутбука, заваленная документами подставка для бумаг, распечатка под названием «Бюджет департамента — третий квартал», изящная керамическая ваза с маленькой веточкой золотистых орхидей. Голограммы со мной и Мэт, держащихся за руки на фоне желтой подлодки, уже не было.

Я взял с маленького столика пару бутербродов и, не переставая жевать, настроил коммутатор и уселся перед экраном. За те двадцать пять минут, что потребовались для установления связи с Землей без корпоративных преимуществ, я заказал бифштекс из филе, шесть красных картофелин и паровую капусту брокколи в дижонском горчичном соусе, а на запивку выбрал большой стакан рейнского эля. Я уже начал задремывать, когда нас наконец соединили и на экране неожиданно появилось Евино лицо, возвращая меня обратно к реальности.

— Боже мой, Аса, — раздраженно проговорила моя старшая сестра. — Ты смотрел на часы? В Аризоне далеко за полночь!

— А в штаб-квартире «Оплота» вечер. И уже пришла зима.

— Что ты делаешь на Серифе?

Она еще не сменила гнев на милость.

— Как всегда, сую нос в дела корпорации. Неужели не понятно по моему виду?

Глаза ее удивленно расширились; радужки в них остались прежними, человеческими — зелеными с янтарным ободком, как у меня. Но вот «белки» в результате незавершенной генетической операции стали голубого цвета, как у инопланетян.

— Что произошло?

— Я исколот, искусан рыбами, побит, как последняя собака, и к тому же зол, как гнездо шершней. Но есть и хорошие новости. Ева, мы поймали агента «Галафармы».

Сестринская забота мгновенно исчезла, и Ева завопила:

— Давай же рассказывай!

И я снова излагал события этого долгого дня, добавив только результаты допроса Гарта Винга Ли. Иногда Ева задавала вопросы, чтобы прояснить некоторые моменты моей сбивчивой речи.

Когда наконец я замолчал, она сказала:

— Это невероятно! Но… ты понимаешь, что нам придется спрятать этого человека до поры до времени, а не выдавать сразу, как только он прилетит на Землю.

— Я думал об этом…

Она затараторила, сообщая мне то, что я и так отлично знал:

— Ли — это главное доказательство для СИДа, разоблачающее деятельность пяти концернов против Содружества. Но его свидетельство не имеет отношения к делу «Оплота» и «Галафармы». Он не заменяет Шнайдера. С твоих слов понятно, что Ли был занят совсем в другой области.

— Ева, но мы не должны отказываться от такой возможности. Дело слишком важное. «Оплот» даже может выступить официальным истцом в процессе…

— А как ты думаешь, что произойдет, когда Алистер Драммонд узнает, что «Галафарму» собираются обвинить по статуту 50 на основании свидетельств, предоставленных «Оплотом»? А он узнает, ты же понимаешь.

Я покивал. Ева перешла на громкий шепот.

— Аса, он попытается убить маму или папу. Смерть любого из них повлечет немедленное слияние. Отец завещал свою долю Дану, Вифи и мне в равных долях. Уверена, Дан и Вифи сдадутся, если отца не станет. Мамину долю унаследует партия реверсионистов, а они пойдут на слияние из-за экономической выгоды. Как только «Гала» проглотит «Оплот», Драммонд найдет способ, чтобы оспорить или уничтожить показания Ли. А затем уничтожит все остальные имеющиеся у нас доказательства.

— Не представляю, как он сможет аннулировать это признание, — упрямо проговорил я. — Ведь Мэт засвидетельствовала показания, а Карл проводил допрос.

— Драммонд наверняка уверен, что сможет. Аса, этот человек — псих.

Да, но болезнь его не доказана. Маньяки вроде Алистера Драммонда становятся императорами и фюрерами, которым служат тысячи исполнительных и не задающих вопросы подчиненных. Конечно, Евины опасения оправданны, но я уверен, что мы должны идти на риск.

— Я не собираюсь стоять и смотреть, как ты прячешь очередную улику! Ты не можешь скрыть это доказательство, как скрыла, что ты полуклон! Надо подумать и о человечестве…

Ева заткнула меня железной логикой.

— Представь себе, что мы протрубим на весь мир. Драммонд велит своим прислужникам постараться вовсю. В результате умирает один или несколько человек из семьи Айсбергов. «Оплот» уничтожен «Галафармой». Все найденные нами свидетельства угрозы нападения халуков отвергнуты, но «Гала» действительно обвиняется в незаконной торговле. Не уверена, что встанет вопрос о государственной измене. Что дальше? Среднестатистический чиновник Содружества посмотрит сквозь пальцы на торговлю с халуками. Ведь это всего лишь маленькое нарушение статута 50! Комариный укус! «Галафарма» и остальные четыре концерна прекрасным образом отразят этот удар. Ведь двадцать лет назад «Карнелиан» законно сумел отмазаться от дела с незаконной торговлей роботами на Йтате.

Я зарычал.

— Вреда никакого нет! Но ведь может же быть!

— Конечно, может. Но пока что продажа людьми высоких технологий халукам отрицательно ни на что не повлияла, Гарт Винг Ли не поможет нам доказать, что у инопланетян враждебные замыслы. Даже моя мутация не свидетельствует о коварных планах. Все остальные наши улики еще менее действенны: пересказанные показания погибшей Эмили Кенигсберг, тело генетически измененного халука, у которого в крови нашли молекулы ДНК человека. Да еще наши собственные догадки и сообщения о научных станциях халуков на Кашне — которые теперь все уничтожены. Мы ничего не докажем! Я настаиваю, что мы должны держать Ли под замком, пока ты не… не полетишь на… — Она замолчала.

— Пока я не полечу на Дагасатт, — закончил я. — И не найду Олли. И не спасу «Оплот» от «Галафармы». Ты кладешь слишком много яиц в одну корзину, сестренка.

— Ты летишь на планету квасттов, да, Аса?

— Да.

— Тогда ты знаешь, что я права. Поэтому мы отсрочим для Ли дачу показаний.

— Ева. Операция на Дагасатте может провалиться. Мы можем никогда не найти достаточно убедительных улик относительно враждебных намерений халуков. Или до тех пор, пока инопланетяне не претворят свой план в действие. Тогда Драммонд и его недальновидные жадные дружки очень удивятся неожиданной агрессивности клиентов. И Содружеству придется вести войну.

— Аса…

— И мы с тобой должны быть уверены: то, что мы подразумеваем под угрозой халуков, станет известно Содружеству. Даже если «Оплот» развалится. Даже если Алистер Драммонд уничтожит всю нашу семью. Мы должны сообщить кому-нибудь из правительства прямо сейчас. Больше никаких колебаний, размышлений и все такое…

Беспокойное выражение покинуло ее лицо, которое неожиданно расцвело от облегчения.

— Сонтаг! — сказала Ева.

— Что?

Моя голова казалась набитой ватой — я не понимал, что сестра имеет в виду.

— Мы расскажем твоему другу Ефрему Сонтагу. Ты хотел, чтобы мы с ним познакомились… раньше хотел.

Да, раньше. До того, как Симон убедил ее скрываться и дальше. До того, как я с отвращением покинул «Оплот».

Ефрем Сонтаг, делегат ассамблеи Содружества, председатель комитета по надзору за инопланетянами и мой старый школьный друг. К тому же он известный юрист и один из немногих, кто не поверил обвинениям против меня. В течение нескольких недель он будет хранить показания Ли в тайне — пока я не припру Шнайдера к стенке. И его не станут мучить угрызения совести, когда придет пора стянуть покрывало.

— Это сработает, — согласился я.

Она вся просто сияла, излучая новую уверенность.

— Скажи мне, что я должна делать.

— Я посылаю Карла Назаряна на Землю, Ли с ним. Через десять дней он со своими людьми будет в Торонто, они летят на контрабандистской гордости Мимо Бермудеса — «Бодасконе Y660». Попроси Сонтага встретить их в Башне «Оплота» в условиях совершенной секретности. У Карла с собой будет пленка с записью допроса Ли, который мы проводили на Серифе. Лучше бы вы ее не показывали Ефу, потому что я участвую в расследовании, а изгой может запятнать все дело. Кроме того, я ведь умер — даже для Ефа. Пускай Карл повторно задаст самые важные вопросы, Ефан может выступить в качестве свидетеля. Карл сделает три копии — одну для Ефа, одну для «Оплота», а третью хорошенько спрятать на случай, если с самим Сонтагом произойдет «несчастный случай».

— Кому отдать третью копию?

— Моей бывшей коллеге, главному инспектору Беатрис Манган из судебной коллегии.

— Это та, которая помогла тебе разоблачить Бронсона Элгара?

— Именно. Так, а теперь слушай. Известие о моей смерти на Стоп-Анкере распространится по сети в течение следующих часов. Используй этот предлог, чтобы связаться с Сонтагом в Торонто — конечно, по простому телефону без видео. Скажи ему, что «Галафарма» приказала убрать меня, чтобы я не проболтался про их дела с халуками. Так оно и есть, и Карл заставит Ли подтвердить это. Еще объясни ему, почему «Гала» хочет уничтожить «Оплот» во что бы то ни стало: они должны отдать халукам обещанные Драммондом пятьсот планет из Шпоры Персея. Строго говоря, такие действия не противоречат закону. Но они чертовски недальновидны и усиливают наши опасения, что инопланетяне жаждут завладеть всеми планетами класса «Т» на Млечном Пути.

— А Сонтаг не почувствует себя обязанным сразу же раскрыть информацию перед общественностью?

— Убежден, он согласится немного подождать, если есть шанс, что мы предоставим новые подкрепляющие доказательства. Сделай так, чтобы он тебе поверил! Скажи, что группа независимых агентов отправилась на одну из планет, чтобы добыть главного негодяя. Ты просто не упоминай меня, и все. Официально «Оплот» должен отрицать высадку на Дагасатт.

— Аса… — Ева замолчала. Ее маленькая фигурка инопланетянина, одетая в ночную рубашку и пеньюар, приблизилась. Она улыбалась, и в какой-то момент мне показалось, что я вижу старую добрую Еву, какой она было до мутации. — Учитывая сложившуюся ситуацию, я намерена попросить Симона созвать экстренное совещание совета правления «Оплота». Пусть он назначит меня президентом. На этот раз я приму пост без всяких условий, и совет проголосует «за». Единогласно.

— О Боже! Ты думаешь, что сумеешь добиться назначения?

— Не вижу причин для обратного. Банда Трех и тетушка Эмма воспримут это как последний приступ агонии перед гибелью. — Она насмешливо хихикнула. — Да и вообще, что я успею сделать за шесть недель, к тому же прячась на Небесном ранчо?

— Это ты мне скажешь.

— Ну, для начала я попрошу приехать в Аризону Гюнтера Экерта и Дана, чтобы помочь мне выработать детали новой финансовой стратегии.

— А сама стратегия у тебя уже есть? Оперативно действуете, мадам президент.

— Я ведь не просто прогуливалась вдоль кактусов последние полгода, — резко отозвалась Ева. — Я придумала несколько подлых способов, как достать денег для дальнейшего развития «Оплота».

— А можно ли простому неудачнику узнать, как же ты собираешься совершить чудо?

— Нет, пока я не согласую свои идеи с Гюнтером.

Он был главным финансистом «Оплота», одним из младших акционеров, членом совета директоров, чьи прогрессивные идеи слишком часто разбивались о консерватизм Симона, недальновидность Зеда и склонность Дана к маленьким сделкам. Прежде чем Гюнтер решится осуществить любой из Евиных проектов, они должны будут заручиться поддержкой Дана, главного уполномоченного директора корпорации. Но я уверен, у сестренки хватит сил прижать его к стенке. Насколько я помню, она так поступала с самого детства.

— К моменту, когда я разберусь с финансовыми вопросами, — продолжала Ева, — Карл уже будет в Торонто с Гартом Вингом Ли. И знаешь, что, Аса? Я сама встречусь с делегатом ассамблеи Ефремом Сонтагом. Лично.

Я смотрел на нее, как глухонемой демон-зубохлоп.

— Боже мой.

— Почему бы и нет? Раз уж мы посвящаем его в наши дела, пусть он увидит сам, что халуки со мной сделали. Карл Назарян может проверить меня психоскопом, чтобы убедиться, что мои слова правда. Эй! Или может быть, лучше мне сначала дать показания? А повторный допрос Гарта Винга Ли будет вторым актом нашей пьесы… своего рода снятием напряжения, разве нет?

— Знаешь, Ева, это круто.

На лице ее появилось самодовольное выражение.

— Конечно. И доверие ко мне как к новому президенту возрастет.

— Только будь внимательна с теми вопросами, которые ты позволишь Карлу себе задавать. Помни, что я умер. Умер для всех, кроме тебя и Карла. Даже для Ефрема Сонтага.

— Но, конечно, мы скажем маме и папе…

— Хрен Симону! Даже не смей говорить ему ни слова обо мне, о Ли или о Дагасатте. То же самое касается всех остальных членов совета директоров. Для их же собственной безопасности, больше ни для чего.

— Аса, мама должна знать. Она и так слабеет и не позволяет врачам ничего сделать. Если она поверит в твою смерть, это доконает ее.

— Ладно. Скажи Кате прямо сейчас. Но, Бога ради, убеди ее, как важно держать эту информацию в тайне. Помни, что кто-то из семьи работает на Драммонда и «Галафарму».

— Мы не знаем наверняка.

— Хочешь проверить?

Она опустила глаза.

— Нет. Все слишком точно сходится. Ладно, я обещаю остерегаться неизвестного паразита на теле Айсбергов.

— Я прошу тебя быть очень серьезной в отношении мер безопасности. Пускай совет директоров проходит под строжайшей охраной, и пускай все они остаются на Земле. Пока я не доберусь до Шнайдера или… мы все накроемся через шесть недель. Убеди членов семьи провести на ранчо весь срок. Когда я говорю семья, я не имею в виду кузена Зеда. Он придет в ярость, когда ты скажешь Симону, что занимаешь пост президента. Даже если Зед не работает на «Галафарму», он постарается спихнуть тебя.

— Я разберусь с Зедом. А вот справиться с отцом может оказаться сложнее. Он захочет знать, почему я передумала и хочу возглавить «Оплот» теперь, когда ты умер и все гораздо хуже, чем было раньше.

— Можешь сказать Симону — только под очень большим секретом, — что Матильда Грегуар сделала новые шаги в розыске Олли Шнайдера, и для дальнейшей работы ей требуются тридцать миллионов долларов…

— Ух ты!

— …которые нужно перевести немедленно. Деньги должны начисляться из личных запасов Симона, а не корпоративных.

— Отец постарается выкачать их из мамы, ты ведь знаешь.

— Флаг ему в руки! Просто вели ему переслать чек без подписи домой к Мэт, в Ветиварий в течение шести часов. Я не могу проводить операцию по Дагасатту без денег.

— Ты их получишь. Что еще тебе нужно?

— Нужно позаботиться о двух вещах. Ни одна из них не поможет «Оплоту», но обе будут полезны для свидетельств об угрозе халуков.

— Только скажи.

— Первое касается трупа халука с измененным ДНК, который направили на изучение в Токио. Забери его из университетской лаборатории и спрячь. СИД получил запись аналитических исследований от профессора Сибуйи, но результаты были названы космической тайной и СИД отрицает их существование. Достань у Сибуйи еще одну копию и предупреди ее, чтобы вела себя осторожно. Только бы убийцы Драммонда не прилетели в Японию быстрее нас.

— О Боже… Да, хорошо. Что второе?

— Еще немного о трупах. Тебе придется найти надежного человека, чтобы раскопать останки поддельной Эмили и спрятать их. И будем надеяться, что любящий братец не кремировал сестренку перед погребением в фамильном склепе в Сваледале, что в Северном Йоркшире.

Ева нахмурилась.

— Ты хочешь сказать…

— Двойник Эмили Блейк Кенигсберг, халук-полуклон, ее дубликат, которого случайно убили во время космической аварии, прежде чем он успел навредить. Никто не знал, что тело не человеческое, когда его передавали ее брату.

— Да, теперь я вспоминаю, ты что-то такое говорил. Я совсем забыла… или просто выкинула из головы, чтобы не думать. Но мы не знаем наверняка, куда направлялся этот клон и что он собирался делать.

— Поддельная Эмили и ее намерения меня совершенно не интересуют. Я беспокоюсь о наличии других халуков, принявших вид людей. И мне бы хотелось, чтобы Еф Сонтаг тоже об этом побеспокоился. Этот ублюдок Элгар хотел клонировать тебя и меня — это входило в замысел по уничтожению «Оплота». Но если мы можем верить словам настоящей Эмили, то никто из агентов «Галафармы» не знает, что халуки уже начали клонировать людей — и это входит в их никому не известные замыслы.

— Сонтагу нужно будет об этом рассказать, даже если мы найдем тело. Позабочусь об этом. Ты знаешь, как зовут ее брата?

— Хуберт Блейк Кенигсберг, профессор химии в Лидском университете. Эмили училась там, прежде чем перевелась в Стэнфорд в Калифорнии и стала большой докой в ксенобиологии.

— Я сама исследую ее могилу; Если тело еще существует, то может быть, твоя приятельница-юрист Беатрис Манган посоветует, как взять анализ ДНК.

— Прекрасная мысль. Результаты этих исследований тоже передай Сонтагу. — Я постарался припомнить, не забыл ли я чего. Если и забыл, то теперь все равно ничего не вспомню. — Ну, вот, вроде все, сестренка.

Она скорчила насмешливую рожицу и откинула рукой инопланетянки нормальные человеческие волосы.

— Все? Ох, Аса!

— Эй! — Я попытался ей улыбнуться в ответ. — Вперед, вперед и выше, малыш! Синяя супердевочка и уволенный суперкоп борются за спасение мира!

— Именно так. — Она понизила голос, и все веселье как рукой сняло. — Но ведь еще есть «Оплот» — по крайней мере для меня. Знаю, тебе на самом деле наплевать на корпорацию, но мысль, что ее получит такой псих, как Драммонд…

— Ева, — прервал я мягко. — Оставь Драммонда мне.

Казалось, она застыла.

— Ты действительно этого хочешь, Аса? Когда ты вернешься с Дагасатта…

— Если операция пройдет успешно, то не бойся, я не вернусь к своей пляжной жизни, бросив Олли Шнайдера у тебя на пороге. Мне надоели эти игры Драммонда. Его пора прикончить, как бешеного скунса. И я готов взять это на себя.

— Спасибо, — тихо сказала она. — И, пожалуйста, береги себя.

— Это невозможно. Но, может быть, меня побережет удача. — Я дотронулся до ее изображения на экране. — Иди баиньки. Пока, сестренка.

Она кивнула, и изображение пропало.

Я тяжело опустился в кресло, оглядывая остатки ужина и удивленно вспоминая усталым мозгом патетическую речь суперкопа, которую только что произнес. Неужели я действительно нес такую чушь?

Да, так и есть.

Удивительно, почему Ева не расхохоталась мне в лицо.

Ладно, подумаю об этом завтра. В полуживом состоянии я дотащился до комнаты отдыха позади кабинета Мэт, скинул кроссовки и упал на диван, даже не позаботившись разложить его.

Бешеный скунс… кости… детские воспоминания о каникулах на Небесном ранчо.

В пустынных горах Сьерра-Анчи поздняя весна. Вечер, холодает. Россыпь звезд, внизу в каньоне журчит ручей, вдали воет койот. Симон, высокий, словно сосна, в джинсах, рубашке с перламутровыми пуговицами, замшевом пиджаке, на ногах старые ботинки с высокой шнуровкой, шляпа с кривыми полями. Я, не старше семи лет, одетый примерно так же, помогаю отцу мыть посуду после ужина.

Он ляжет спать прямо на землю перед костром, положив рядом длинное ружье, словно настоящий ковбой. А меня ждут крошечная палатка и тысяча указаний от мамы: «Это дело твоего отца, если он хочет, чтобы к нему в постель заползла гремучая змея. А ты будешь спать в той палатке, Аса, ты слышишь меня? И убедись, что молния застегнута».

Я бросаю кости, шкурки от бобов и яблочную кожуру в огонь, ставлю последнюю тарелку в лазерную сушилку и убираю все кухонные принадлежности. Потом мы с отцом берем лампу и идем проверить, как там наши лошади — черный жеребец Бандидо и мой пони Чарли. Они привязаны в нескольких десятках метров под деревьями.

С ними все в порядке. Мы с Симоном стоим рядом и мочимся на поваленный ствол кактуса-сагуаро, который в сумерках похож на скелет. Возвращаемся обратно в лагерь. Рыжие отблески костра освещают мою маленькую палатку, стоящую напротив, и я замечаю, что занавески расстегнуты.

— Пап, смотри!

Я замираю от ужаса.

Внутри палатки что-то есть, оно сидит на моем спальнике и грызет кость. Это небольшой зверек, меньше кошки, с черной шкурой, покрытой белыми пятнами. Он замечает приближающихся людей и делает нечто очень странное.

А именно становится в стойку на передних лапах, так, что все тельце в воздухе, и машет толстым хвостом.

— Маленький пятнистый скунс, — бормочет Симон.

Я не раз видел их раздавленными на дорогах, но живьем никогда. Зверек впадает в безумие, он плюхается на все четыре лапы, потом снова поднимается на двух передних. Это дурацкое действие повторяется несколько раз, я не спускаю с него глаз. Наконец скунс шипит, хватает свою кость и снова начинает ее грызть.

— Глупый ребенок, — говорит Симон. — Сказал же тебе, сожги мусор.

— Как нам теперь его оттуда выманить? — в отчаянии шепчу я. — Он обольет своей вонью мой спальник, или даже седла и все остальные вещи!

— Не двигайся, парень. Стой, где стоишь. Я скоро вернусь.

Он отступает назад, беря с собой лампу, и через минуту возвращается с сухой веткой сагуаро. Осторожно опускает палку в огонь костра, другой рукой сжимает ружье. Когда ветка занимается пламенем, он берет ее и медленно двигается к палатке, держа горящий факел перед собой.

Огонь приближается и приближается к маленькому скунсу. Он неподвижно сидит несколько мгновений, потом роняет кость, прыгает в ночную темноту и растворяется в ней.

— Ух ты! — воплю я. — Как он был близко!

— Большинство животных боится огня. — Симон удостоверяется, что скунс убежал. — А этот вел себя несколько странно. Я даже забеспокоился.

— Его стойка?

— Нет. Так они обычно предупреждают врага. Меня взволновала его нервная дрожь и шипение. Некоторые скунсы подхватывают бешенство после укуса мухи — переносчика болезни. Эти пятнистые малыши обычно храбры как львы и очень хитроумны. Но бешеный может просто броситься на тебя. Бесстрашные психи, ничего не боятся. Ты должен быть готов стрелять, и не обращай внимания на его вонь — о ней стоит волноваться меньше всего. Ты должен пристрелить бешеного скунса и закопать, не притрагиваясь к нему. Понял, парень?

— Да, пап.

— Отлично. Теперь иди спать.

Симон разворачивает свою лежанку.

Я пинком выбрасываю кость из палатки, и она попадает в самую середину костра. Потом застегиваю сетчатые занавески и ложусь на спальник, не раздеваясь, сжав в кулаке охотничий нож и испуганно прислушиваясь к шороху остреньких коготков по ткани тента.

Постепенно глаза мои закрываются.

— Адик? — Назойливый стук. — Адик?

Только заснул, как уже жуткий шум разбудил меня! Я выругался, повернулся на диване и с грохотом свалился на пол. О, черт, больно. Снова стук. Я поднялся на ноги и вспомнил, где нахожусь. Прихрамывая, добрался до двери и открыл ее: на пороге стояла Мэт с внушительным количеством пакетов в руках. В большом окне за ее спиной по-прежнему виднелся заснеженный, тускло освещенный город.

— Шесть ноль-ноль, — сообщила она. — Принесла тебе свежую одежду. Давай приходи в себя и пошли завтракать, я тебе доложу обстановку по поводу операции.

— Спасибо. Буду через секунду.

Я сходил в шикарный сортир, принял душ, сбрил, наконец бороду. Раны мои потихоньку заживали, подлеченные синяки приобрели бледную зеленовато-розовую окраску. Я проглотил несколько болеутоляющих таблеток, вытер волосы полотенцем и натянул принесенные Мэт вещи: черную тонкую водолазку с воротом, легкие штаны и куртку цвета хаки, крепкие походные ботинки. Все это очень подходило для жаркого и сухого климата Дагасатта…

…но откуда она узнала?

Я ворвался в ее кабинет с криком:

— Похоже, Мимо уже разболтал о месте назначения операции!

— Нет, это была Ева. Когда она переслала мне деньги, то рассказала все, кроме названия планеты. А об этом уж я сама догадалась.

В комнату вкатили маленький столик, накрытый белоснежной льняной скатертью, заставленный серебряными приборами и фарфоровой посудой с логотипом корпорации «Оплот» — для больших боссов все самое лучшее. Мэт уже жевала какой-то фрукт, нечто среднее между апельсином и грейпфрутом. Я плюхнулся на стул и налил себе кофе.

— Черт подери, я хотел, чтобы наше дело держалось в строгом секрете.

— Ты действительно считаешь, что я смогла бы организовать аналитическую группу и прочих сотрудников, ничего не зная?

— Я хотел сам обо всем позаботиться, когда мозги придут в норму. — Я разломал орехово-овсяную булочку и густо намазал ее конфитюром из розкоза. — Ты заказала яйца? Сосиски? Ветчину?

— Ешь, что дают. Это полезно для здоровья.

Мэт всегда пыталась изменить мое утреннее меню, считая, что в нем слишком много холестерина. И теперь я больше никогда не почувствую этой милой домашней заботы. Черт, мне вдруг стало очень горько и больно.

— Мэт, на Стоп-Анкере я скучал по тебе.

Она таинственно улыбнулась.

— Ты не видел меня целых пять дней. Или уже шесть.

— Я не это имел в виду.

— А я имею в виду то, что это было чудесно — но совершенно несерьезно. Ты — грандиозная проблема в моей жизни. В самом деле грандиозная, но и проблема тоже. Твой уход из «Оплота» только подтвердил решение, которое я приняла несколько месяцев назад.

— То есть бросить меня. — Булочка почему-то имела вкус соломы, а нежная сладость розкоза превратилась в приторность. — Но нам было хорошо вместе. Три недели на острове, когда мы восстанавливались после Кашне. Ты говорила, тебе нравится это место.

— Бровка замечательная. Но не навеки же! Я знаю, чего хочу добиться в этой жизни, а ты еще не понял этого.

— Я же вернулся в «Оплот», если ты это имеешь в виду.

Я удушил саркастические нотки.

— Это только временно.

— Ровно на столько, сколько потребуется. Я сделаю все, что в моих силах.

— А потом вернешься на острова и будешь там произрастать, как сорняк.

— Я не приковал себя к корпорации, как делаете вы, мелкие акционеры. Чем ты будешь заниматься, если «Галафарма» победит? Останешься великим вице-президентом под руководством Драммонда?

Она вспыхнула от несправедливых нападок, но сдержалась.

— «Галафарма» не победит.

— Почему ты не скажешь мне прямо, Мэт? Даже если ты убежишь с тонущего корабля, то не захочешь жить со мной.

— Для этого необходима взаимная любовь. А то, что было у нас, любовью назвать никак нельзя. И мы понимали это, Адик. Все было ясно с самого начала. Ты всегда скрывал что-то, давал мне понять, что не хочешь по-настоящему узнать меня. Или хотя бы дать узнать тебя. Ева говорит…

Она замолчала, кусая губу.

— Давай, давай! Скажи мне, что говорит деловая сестра о моей сексуальной жизни!

— Все это не имеет смысла. Давай забудем наш разговор. — Она передала мне распечатку. — Вот список добровольцев. Мне удалось набрать всего трех человек, которые бы удовлетворяли твоим требованиям. У всех у них очень большой опыт.

Только трое? Но сейчас мне не хотелось об этом думать.

— Так что Ева говорила про меня?

Мэт снова не ответила.

— Двое рекрутов, Ильдико Забо и Зорик О'Тул, рано вышли в отставку из отделений Зонального патруля. Им чуть больше сорока. Джо Бетанкуру тридцать два, бывший пилот крейсера службы безопасности, широкий боевой профиль. Ушел из «Оплота» из-за личного конфликта с коллегой, но это не повлияет на его отношения с тобой. Все трое полностью свободны и осознают риск, на который идут. Имели опыт работы с квасттами. Мимо считает, что тебе необходим как минимум еще один человек и вызвал Айвора Дженкинса, который охотно согласился. Ему нравится с тобой работать — один Бог знает почему.

— Мэт! Скажи немедленно, что про меня болтает сестра?

Она избегала моего взгляда.

— Адик, Ева моя самая близкая подруга. Мы вместе работали на Тиринфе десять лет. Я ее люблю, и она очень любит тебя. Мы имеем полное право…

— Обсуждать нас?

— Почему нет? — яростно вспылила она. — Ты ведь никогда особо не распространялся о своем прошлом, разве нет?

— Я думал, ты подробно изучила все мои преступные тайны.

Она покачала головой.

— Мы говорили не об этой стороне твоей жизни.

— О чем тогда, черт подери?

— Ева считает, что ты по-прежнему любишь свою бывшую жену Джоанну.

— О Господи!

Мэт пробивалась дальше, как асфальтовый каток.

— Она говорит, что именно ты потребовал развода после того, как тебя арестовали и лишили прав. А Джоанна безуспешно пыталась переубедить тебя и даже собиралась последовать с мужем в добровольное изгнание.

— Ева не имеет права…

— А еще она говорит, что ты носишь на шее два обручальных кольца на платиновой цепочке.

Гневные слова так и не вырвались наружу. Кофи Резерфорд вытащил кольца из внутренностей морской жабы, и я оставил их у Мимо в сейфе на Бровке, когда вернулся работать в штаб-квартиру «Оплота». Тогда мне казалось, что мы с Мэт…

Я бездумно уставился на стол.

— Я не люблю Джоанну. И уж она тем более не любит меня.

— Говори что хочешь.

Темные глаза Мэт пылали непонятным мне чувством. Она неловко поднялась на ноги, чуть не сбросив кофейные чашки на пол.

— Послужные списки и личные характеристики Забо, О'Тула и Бетанкура в этой папке. Там также информация о планете Дагасатт, нам, правда, известно очень мало. Деньги, посланные твоим отцом, у Мимо. Вам придется связаться с кем-то из местных на Ногаве, чтобы освободить квасттов из заключения. Мимо говорит, что у него есть знакомые. Я позвоню управляющему делами в космопорте Ногавы, чтобы они пометили и заправили пиратский корабль.

— Мэт, мы можем…

Она подошла совсем близко ко мне.

— Команда ждет тебя в порту. Удачи тебе, Адик, и до свидания. — Она наклонилась, взяла мою голову обеими руками и крепко поцеловала в губы. — Выметайся из моего кабинета. День только начинается, и впереди куча работы.