Мужчина средних лет с тяжелой выступающей челюстью и прикрепленным к голове незаметным устройством, коренастый и широкоплечий, не спеша шел по саду, разбитому вокруг обсерватории. Из распахнутых окон доносился невеселый смех, кто-то иронично шутил. Собравшиеся в наблюдательном зале жители острова Окала, окружившие обессилевшего, странным образом заключенного в недрах церебрального генератора руководителя, пытались заставить его откликнуться. Разговор вертелся вокруг недавней битвы, потрясшей планету. Правда, в их репликах звучала какая-то холодность, необъяснимая отстраненность. Когда же кто-то упомянул о сбежавших с острова детях, все дружно, взахлеб, принялись осуждать предателей.
Человек в саду, услышав их слова, неожиданно пропел:
– Что толку в скитаньях бесполезных. – Голос его звучал сильно, чисто. Потом он подпустил лихую руладу: – Ди-да-да д'хум-дум-дум да-ха…
Человек – его звали Алекс Манион – ментальным усилием подхватил погибшую птичку, лежавшую на золотистом песке аллеи, и бросил ее в тележку, словно собачка двигавшуюся за ним по пятам.
– О да, я совершенно уверен, они заблудились, – донесся до него убедительно рассуждающий баритон. – Мне до сих пор стыдно за них.
Напевая себе под нос, с той же идиотской улыбкой, Алекс вразвалку зашагал по дорожке.
Солнце перевалило за полдень. Сад вокруг обсерватории, где Марк Ремилард усердно изучал звезды, казалось, изнывал от зноя. Склоны лесистых холмов, водная гладь озера Серены как бы плыли в раскаленном воздухе. Однако здесь, под сенью гигантских плиоценовых деревьев, было на удивление прохладно. Странный мир открывался окрест – огромные цветы величиной с тарелку, насаженные на стебли метровой длины и толщиной с руку; величавые секвойи, между которыми стайками разбегались вековые дубы и грабы; избыток ароматов, затопивших это райское место. А бабочки! На посыпанной песком дорожке их, погибших, несказанной красоты, с крыльями в полметра, лежало великое множество. Алекс пренебрежительно сморщился – ничего особенного, обыкновенные хеликоньянс, подобных экземпляров в его коллекции уже более чем достаточно. Вот это да! – он присвистнул от восхищения, обнаружив на дорожке еще одну мертвую птицу, жертву управляемого защитного пояса, окружавшего обсерваторию. Замечательный образчик! Самец, цапля! Какое оперение, а вот и брачный хохолок!
Мысли медленно ворочались в затуманенном, контролируемом особым устройством мозгу Маниона. Он скосил глаза в сторону низкого барьера, где были расставлены бочкообразные чувствительные цилиндры – рентгеновские лазеры, охраняющие подступы к обсерватории. Алекс довольно осклабился – мимо них не проскочить! А что там светлеет? Боже мой, еще одна цапля – вон, валяется возле барьера. Теперь ясно, куда стремился самец – спасать подругу. Очень красивая птица! Алекс медленно, ментальным усилием раздвинул крылья. Бедные влюбленные! Недаром поется…
– Если сердце потерял ты, огрубел душой, – весело запел Манион, – то погибнешь непременно, как и до тебя все сводили счеты с жизнью. В том твоя вина.
Усилием мысли, не глядя в сторону погибшей цапли, он приподнял ее и перебросил в садовую тележку.
– Умру я молча, и тогда… – продолжал распевать Манион.
«Алекс, немедленно иди сюда!»
Манион замер, потом повернулся и глянул в сторону озера.
– Бог мой, какая прелесть! – прошептал он. Крышка садовой тележки тем временем медленно приподнялась в воздухе и мягко плюхнулась на место. – Батюшки, синичка! Посмотри, посмотри, Алекс, – обратился он к самому себе, – какая прелесть. Вон сидит на иве.
«Быстрее, черт побери!»
– Ах, милая синичка…
Мысленной силы Джордана Крамера, обращавшегося к Маниону, зажавшей его сознание, оказалось недостаточно, чтобы принудить того к повиновению, и Джордан сменил программу на более умеренную, снабженную более ласковыми эпитетами и обращениями.
Манион раздвинул губы в идиотской ухмылке (зрелище было впечатляющее, если принять во внимание его отвисшую челюсть), сунул в специальные гнезда метлу и совок, потом мысленным усилием достал садовые ножницы и взял их в правую руку. Поднял высоко-высоко.
Лазеры не шевельнулись – по-видимому, энергия была отключена. Хорошо… Манион проводил взглядом стаю крупных бакланов, без всякого почтения миновавших купол обсерватории и направивших свой полет к озеру. Он махнул им вслед ножницами… Постоял, посмотрел в ту сторону… Потом с той же идиотской ухмылкой принялся обстригать с роскошной бамии увядшие соцветия. Чтобы было веселее, он затянул новую песенку:
Освободи меня, мой мальчик, От пылких и волнующих страстей.
Они лишают радости, печалят.
От них медлительность, болезнь…
И хуже нет бродить скромнягой.
Тем временем люди высыпали из обсерватории, разбрелись по саду. Облако невысказанных слов, поток летучих скомканных мыслей повис над ухоженными газонами.
«Этот чертов лицемер Стейнбреннер прикинулся такой овечкой, а сам, как привидение, отправился…»
«Правильнопопробуемводиночку холодную индейку – ап!»
«Подтвердитебыстробыстро!»
«Она правильно здесь да монстр Фелиция была здесь вы действительно ага нет видели…»
«Лаура и Дорси получили благодарность от Кеога за подготовку телетранспортера».
«Подтверждаюподтверждаюдаюдаюдаю…»
«БОЖЕ БЛАНШАР УМЕР ТЫ ПОЧУВСТВОВАЛА ЧЕРТ С НИМ ЧТО ТАМ С МОНСТРОМ ФЕЛИЦИЕЙ ПОРАЗИВШЕЙ МАРКА КТО МОЖЕТ ЗНАТЬ ТРУДНОСТИ D-ПЕРЕХОДА…»
«Ребенок что о нем заткнись ты блядский идиот заткнись Марк Марк Марк заткнись заткнись…»
«Заткнитесь!»
«D-переход она могла использовать какую-то новую субстанцию и это был натуральный d-переход говорю я вам…»
«Молчать!»
«Дорди, ты можешь быть уверен».
«Нет, это был d-переход».
«Ты не посмеешь открыть правду, пока у нас не будет неопровержимых доказательств».
«Так вот почему они так поступили с Манионом».
«Гены. О Бог мой, гены!»
«Какие, к черту, гены. ДЕТИ, ВОТ ЧТО ВАЖНЕЕ ВСЕГО!»
«Даламбер Варшава Ван-Вик СТОЙ Все разом ШАГОМ МАРШ!»
«Дети должны знать вы не смеете задерживать меня чертов Марк чертовы гены вы все дьявольское отродье…»
«Стейнбреннер, когда снова сделаешь Маниона послушным, доложи Хелейн».
«ПОДТВЕРЖДАЮ!»
Погрузившись в раздумья, Алекс Манион неподвижно сидел среди гигантских орхидей. Два человека осторожно приблизились к нему – крупный, немного обрюзгший Джеф Стейнбреннер, суперзнахарь – скорее супершарлатан – насквозь пропахший адреналином, скольких детей погубивший, и хорошенькая Пэт Кастелайн – в ее серых глазах стояли слезы. Восхитительно! Манион, заметив их, запел:
Желаешь цапнуть кус побольше, Старайся сильным услужить.
Вертись, сражайся за местечко И о заслугах громогласно Труби на каждом перекрестке.
Иначе, милый, шансов нет!
Джеф и Пэт вдвоем бросились на Маниона. Первым же движением Джеф сорвал с его головы успокаивающее устройство. Алекс сразу забился в судорогах. Они с трудом удерживали его; Пэт поливала больного исцеляющим ментальным душем, а Стейнбреннер с большим напором, причиняя сильную боль пациенту, вымораживал его воспоминания. Наконец сознание Алекса сжалось, смирилось, и он затих, повел себя спокойнее. Только тогда напавшие ослабили хватку, физическую и ментальную.
Дрожа и поеживаясь, Алекс усилием воли сбросил со своего тела их руки. По подбородку из прокушенного языка у него текла струйка крови. Он до такой степени ненавидел своих мучителей, что не мог сдержать злобной радости, когда почувствовал – «узрел?» – ту цель, ради которой они искали его. Он с размаху хлопнул себя по ляжкам, нижняя челюсть еще сильнее выдвинулась вперед.
– Что, Фелиция «накрыла» его? – выкрикнул он и захохотал. Ментальный удар, которым огрел его Стейнбреннер, не произвел никакого действия. Алекс буквально покатывался со смеху, показывая пальцем в сторону обсерватории.
– Пусть этот ублюдок изжарится вместе со своими дьявольскими машинами!
– Алекс, – попыталась вразумить его Пэт. – Это касается не только Марка. – Она взяла Маниона за руку – тот от удивления даже присмирел. Ее ладонь была холодна как лед, – и это в июньский полдень во Флориде! – Послушай, – продолжала женщина, – нам всем грозит беда. Детям тоже. Метаканал действует до сих пор, какие-то мыслительные волны доходят до нас, но что там произошло, мы понять не в состоянии. Оуэн Бланшар погиб. И сын Ранчара Гатена, и Бог знает кто еще. Нам ничего не известно о Фелиции. Связь Марка с внешним миром оборвалась в момент d-перехода.
Несмотря на всю ненависть к этим людям, Манион теперь внимательно прислушивался к словам Пэт.
– Ее сознание, – спросил он, – оказалось способным генерировать настоящее ипсилон-поле? Усилием мозга?!
– Мы считаем, что именно так и случилось. Скорее всего… По-видимому, она воспроизвела себя точно над куполом обсерватории и нанесла мощный удар. Даже церебральные генераторы не смогли защитить Марка.
Манион захихикал.
– Вот здорово. Пренеприятнейшая неожиданность для нашего всеведущего Марка.
Пэт с помощью Джефа вытащила Алекса из зарослей орхидей и, поддерживая под локоть, повела к обсерватории. Человек двадцать – все бывшие повстанцы – стояли на крыльце и посылали друг другу переполненные радостью импульсы… Чтобы взбодрить кровь.
Мысленный приказ Джефа прозвучал подобно раскату грома:
«А ну-ка, быстро по домам! Куда угодно, только подальше отсюда! Он жив, теперь мы позаботимся о его безопасности. Как только Диомид и Диерде доставят автоклав для регенерации клеток. А теперь валите отсюда!»
С едва слышным, тихим, как шорох листьев, мысленным шепотом люди разбрелись по саду.
Тем временем Манион окончательно успокоился – враждебность исчезла с лица, интересная задача захватила его. Интересная? Вдумайся, от кого она исходит? Эти люди мучают тебя. Так-то оно так, но проблема действительно интригующая.
Надо же, d-переход усилием воли! Вручную сотворить ипсилон-поле! Когда в последний раз мы пытались проверить такую возможность? В 2067 году. Да-да, вспоминаю, юноша, явившийся из одного из черных миров. Кажется, его звали Эндод. Точно, так и звали. Но он мог перемещаться не более чем на два километра, и мы…
Пэт перебила его:
– Пойди и проанализируй случившееся. Сядь за компьютер. Крамер не смог распутать этот узелок, а нам крайне необходимо определить, каким образом Фелиции удалось так свободно переместиться в пространстве. Всем нам! – Ее тревога передалась Маниону. – Мы надеемся, что Марк еще жив. Возможно, он сохранил какую-то часть себя в недрах церебрального генератора. Но напрямую сканировать его память мы побоялись, а он на наши телепатические призывы не отвечает. И защиту мы не решаемся…
Манион кивнул. Он больше не улыбался, не изображал озлобленного идиота – даже челюсть как бы сама собой встала на место.
«Итак, вы утверждаете, что личность, заключенная в церебральном генераторе, – Марк Ремилард. Занятно».
Они вошли в обсерваторию в тот самый момент, когда Хелейн Стренгфорд наконец вытолкала оттуда Питера Даламбера и Ранчара Гатена. Следом за Патрицией и Алексом в просторный холл ввалился Джеф Стейнбреннер – в руках он держал успокоитель, снятый с головы Маниона. Хелейн сильным, истеричным ментальным окриком попыталась вытолкать и этих, по ее мнению, непрошеных гостей.
«Алекс, не вздумай помогать им! – Манион вздрогнул, услышав мысленный вопль Хелейн. – Пусть он сдохнет со своим чертовым генератором. Тогда мы можем быть уверены, что дети не…»
Ее неслышимые крики неожиданно прекратились, на лице появилось недоумение. Наступила ментальная тишина. Это было так необычно! Патриция потянула Маниона за собой, они вошли в огромное темное помещение, прикрытое сверху гигантским куполом. Створки, закрывавшие окно в одном из его сегментов, плотно задвинуты. Здесь было темно и прохладно. Тихо. В зале для наблюдений остались только несколько руководителей восставших. В центре на движущейся по рельсам низкой платформе возвышался объемистый, с бочкообразными стенками цилиндр. Это и был церебральный генератор. С помощью специального подъемника генератор мог перемещаться по вертикали и изменять угол наклона центральной оси. Стенки его покрыты поблескивающей даже в тусклом свете, непрозрачной для мозговых телепатических волн металлокерамической броней.
Наконец Алекс освободился от опеки Патриции Кастелайн и приблизился к зловеще замершему церебральному генератору.
«Что, дружок, – мысленно спросил Алекс. – Ты опять ошибся в расчетах, не так ли?»
Огромный экран дисплея и переговорное устройство, которые в обычных условиях обеспечивали устойчивую связь с оператором, управлявшим церебральным генератором, теперь были немы. Манион пробежал пальцами по клавиатуре и некоторое время пристально вглядывался в колонки цифр, появившиеся на экране. Затем он дал команду просчитать возможные варианты повреждения генератора, которые могут произойти в результате сканирования памяти церебрального генератора. Ничего определенного из совокупности всех данных выудить не удалось, кроме неоспоримого факта, что внутри генератора кто-то или что-то находится.
– Вы уверены, что там прячется именно Марк? – с недоброй лукавинкой спросил Алекс. – А если это девица Фелиция?
– Это все, чем ты способен нас порадовать, Алекс? – подал голос Джордан Крамер. Он вместе с Ван-Виком, который почему-то прятался у него за спиной, стоял возле шкафов, в которых располагался главный компьютер. Брат и сестра Кеог приволокли наконец какое-то устройство и под руководством доктора Варшавы принялись крепить его к платформе.
«Вы бы доверились мне. – Алекс легким издевательским ментальным щелчком прочистил мозги собравшимся руководителям поселения на острове Окала. – Марк больше не способен к разумным действиям. Когда я сказал ему об этом, он сделал из меня зомби».
Джерит Ван-Вик выступил из-за спины Крамера.
– У нас нет выбора, Алекс, – возразил он. – Ни моих способностей, ни Джорди недостаточно, чтобы проанализировать случившееся. Только ты можешь поведать нам, куда именно, в какую точку Европы переместилась Фелиция после того, как расправилась с Марком. Если она все еще здесь, – он указал пальцем на церебральный генератор, – если она действительно в каком-то смысле заменила собой Марка и мы по глупости или по незнанию откроем аппарат и выпустим ее, то она сотрет Окалу с лица Земли.
Манион не ответил, замурлыкал про себя что-то вроде «Привет от Ди-Ди», потом повернулся к экрану и нахмурился – на светящейся плоскости четко выделилась надпись: СОБЫТИЕ НЕ ПОДТВЕРЖДЕНО.
– Кто бы там ни был, – предупредила Патриция, – не вздумай причинить ему вред. Если из-за твоей ошибки или халатности Марк погибнет, я собственноручно разделаюсь с тобой. Понятно, Алекс?
– Возможно, я всю жизнь буду благодарен тебе за это, Пэт.
Крамер шагнул вперед, взял у Патриции микрофон.
– Алекс, мы все знаем, как сильно ты переживаешь за детей. Марк только хотел спасти их, отвратить от необдуманного поступка. Но нам неизвестно, смог ли он осуществить свой план. Без него у нас останется только одно – защитить «врата времени» от повторного открытия. Это скверное решение.
– Предположим, я обману вас, дам ложные сведения, – решительно заявил Алекс. – И тем временем выпущу из генератора Фелицию. Что же она с нами сделает! – Он засмеялся, нижняя челюсть выдвинулась вперед. – Во избежание такой ситуации я должен иметь надежные гарантии, что детям в любом случае будет оказана помощь.
Ужас, отвращение, рожденные сознаниями всех присутствующих здесь сообщников, волнами накатились на Маниона – потом постепенно затихли. Что было делать? Алекс единственный специалист по динамическим психополям. Он и на этот раз возмутительно пренебрег общественным мнением, резко и бесповоротно осудившим безумную выходку детей. Посмел защититься ментальным экраном!
Ван-Вик, человек по натуре истеричный, готовый сорваться в любую секунду, не выдержал. Его мысленный вопль всплеснул под самый купол.
«Он может солгать! Может! Не верьте ему. Мы даже не заметим, как он и дети вновь вызовут злую фурию Фелицию!»
Манион печально взглянул на него.
– Заткнулся бы ты, Джерри! – слабым голосом попросил он, потом вырвал у Крамера микрофон и, обращаясь к компьютеру, заговорил быстро, почти не делая пауз между словами.
Собравшиеся в обсерватории люди покорно отступили назад. Напряжение спало, затеплилась надежда – все затаили дыхание. На плоском экране дисплея начали рождаться загадочные многоцветные фигуры. Они плавно обретали глубину, становились объемными, видоизменялись, некоторые начинали двигаться. Манион, увлеченный работой, принялся что-то насвистывать. Кажется, «Капитана из Пинафоры». Неожиданно он остановил картинку – изображение странно, как бы на бегу, замерло. На полуслове. Теперь на экране светилось что-то математическое, замысловатое. Ментальным щелчком Алекс переправил этот образ в сознания Крамера и Ван-Вика.
– Ясно теперь? – спросил он. – Эх вы, потрясатели психопространства! D-переход подтвержден в единичном варианте, так же, как и возвращение объекта в исходную точку. Она как бы размазала себя по всей длине вектора. Словно резиновая лента. И затем прыжком вернулась назад. С ней, должно быть, покончено – перемодулированный чертов ящик, кажется, добил ее. Возможно, и маленького короля. Уровень выброса психической энергии достиг семи сотен единиц, сохрани их, Господи!
– У нас был как бы отзвук ментального события – слияния двух противоборствующих антагонистов, – заметила Корделия Варшава. – Информация достоверная.
– Ничего подобного! – возразил Манион. – Подобное явление невозможно в принципе. С моей точки зрения, чертова Фелиция погибла. – Он опять взял микрофон, стер найденную фигуру, олицетворяющую сложнейшее математическое выражение, затем вызвал на экран какую-то матричную таблицу, характеризующую параметры i-поля. В подобной системе мог работать только он, никто из присутствующих все равно ничего не понял.
– Эй ты, укрытый броней! – выкрикнул Манион. – Ты меня слышишь?
Экран чуть-чуть изменил цвет, тем самым подтверждая, что внутри церебрального генератора кто-то есть.
– Отзовись! Пусть эти олухи убедятся сами. Ввожу ЕК-идентификацию. Отзовись хотя бы ментальной последовательностью.
В переговорном устройстве раздался хруст или запинающийся треск. На экране беспорядочно замелькали полосы, потом компьютер выдал на экран:
ИДЕНТИФИКАЦИЯ НЕ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ.
Патриция Кастелайн взяла микрофон.
– Марк, это Пэт. Ответь нам. Как хочешь. Можешь мысленно, можешь вслух. Нам крайне важно знать, действует ли твое сознание? Пожалуйста, ответь.
В стереодинамиках что-то зашуршало, словно ветерок пошевелил сухие опавшие листья. На экране высветилось:
ZH? IE? (ФОНЕМЫ ДВУСМЫСЛЕННЫ.) ИДЕНТИФИКАЦИЯ НЕ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ.
Доктор Варшава, подключившаяся к стоявшему у стенки терминалу, набрала на клавиатуре: «Нам необходимо более очевидное подтверждение».
– Марк, мы хотим помочь тебе, – сказала Пэт. – Откликнись!
Жужжание в динамиках сменилось шипением.
ZH? IE? SS? (ФОНЕМЫ ДВУСМЫСЛЕННЫ.) ИДЕНТИФИКАЦИЯ НЕ ПОДТВЕРЖДАЕТСЯ.
– Спроси, как его зовут, – подсказала Варшава.
Словно говоря с маленьким ребенком, Пэт спросила:
– JE SU? SOO? SU? JE SUIS = Я ЕСТЬ. (Французско-американский диалект.) «Ton nom! Quel est ton nom, mon ange d'abime?» JE SUIS LE TENEBREUX = «Я САМ ЕСТЬ МРАК». (Метафорическое использование.) ПОЭМА «EL DESDICHADO» ЖЕРАРА ДЕ НЕРВАЛЯ (ПСЕВД. ЖЕРАРА ЛАБРЮНИ, 1808-1855).
– Боже мой! – воскликнула Пэт. В воздухе заскрежетал металлический голос. Внизу на экране неожиданно поплыли слова:
IMS POSITIVE: РЕМИЛАРД, МАРК КЕНДАЛЛ 3-602-437-121-015 М.
Ван-Вик зарыдал. Отвернулся Ранчар Гатен, пораженный увиденным. Диомид Кеог и его молчаливая сестра обменялись быстрыми ментальными взглядами со Стейнбреннером и указали на цилиндр.
JE SUIS LE TENEBREUX LE VEUF L'INCONSOLE LE PRINCE D'AQUITAINE A LA TOUR ABOLIE ABOLIE ABOLIE СИНДИЯ МОЙ БОГ СИНДИЯ НЕ СМЕЙ.
Алекс Манион рассмеялся. Патриция Кастелайн пронзительно закричала и выронила микрофон. Неожиданно высветившийся на экране бред прозвучал под куполом. Кто-то, сидевший в цилиндрической камере, начал торжественно вещать.
MA SEULE ETOILE EST MORTE! CYNDIA… MON LUTH CONSTELLE PORTE LE SOLEIL NOIR… J'AI DEUX FOIS VAINQUEUR TRAVERSE L'ACHERON РАДИ ПУСТОТЫ. СУКА МЕРТВА, ДЖЕК. ОНА «НАКРЫЛА» МЕНЯ, НО ОНА МЕРТВА!
Диомид Кеог осторожно поднял упавший микрофон. Он прервал радиотрансляцию – на экране по-прежнему горели бессмысленные фразы. Тяжелая крышка, прикрывавшая цилиндрическую камеру церебрального генератора и закрепленная тросами, неожиданно дрогнула. Щелкнули зажимы, и крышка с трудом повернулась на четверть оборота. Из образовавшейся щели просочилась жидкость, потекла по стенкам, затем полилась сплошным потоком. Сколько же там воды, поразился Манион, там любой может захлебнуться. Стейнбреннер выругался.
– Да сделай ты что-нибудь с чертовым колпаком! Осторожно! Бог знает, что там внутри.
Как только шлемообразная крышка была наконец поднята, из камеры выдвинулась голова операнта. Это был Марк Ремилард.
И хлынули образы.
Они разом затопили сознание всех присутствующих в полутемном зале: видения, звуки, чувства, запахи И вкусовые ощущения – мимолетные и путаные. Тут же ворвались воспоминания, перемешанные со странными галлюцинациями. И словно удары хлыста – страхи! До умопомешательства, до насилующей дрожи, до экстатического транса!.. Жуть полнилась, разделялась на образы, плодила монстров… очеловечивалась в каких-то зыбких архетипах. Все новые лица выплывали из бессознательного – парами, стаями, вперемежку. Интенсивность увеличивалась. Форте! Фортиссимо!
«Марк, остановись! Пожалей!»
Потом наступила тишина.
Над краем металлокерамической стенки медленно всплыло лицо. Глубоко посаженные серые глаза были открыты – они горели как бы сами по себе и, только что рожденные, с удивлением разглядывали внезапно явившийся мир. Ниспадавшие седые пряди оголяли высокий лоб, на котором запеклись сгустки крови, сочившейся из узких разрезов, куда вставлялись электроды.
– Они все погибли, – неожиданно объявила голова, причем совершенно нормальным голосом.
(Образы: легкий снежок канун Рождества сани медная дощечка с надписью «Гора Вашингтон» сумрак нагоняемый разбушевавшимся бураном старик держащий на руках пушистую кошку.) Патриция приблизилась к цилиндру.
– Кто погиб? Фелиция и Эйкен Драм?
– Синдия, Джек, Даймон. – Знакомая легкая улыбка озарила возвышающуюся над металлокерамическими стенками седовласую голову. Вдруг веки закрылись.
(Образы: бело-голубое то вплывающее то гаснущее пятно словно знак беды неслышный мысленный шепот все кончено Большой Брат теперь ты сам стол похож на тень адью дорогой Марк смолистый запах покрытой редким снежком сосны исчезающей вместе с гибнущими Покорителями Вселенной.)
– Легкая травма в затылочной части пониже левого уха, – сообщил Стейнбреннер. – Сонная артерия не задета. Кажется, защита выдержала. Необходимо срочно приготовить автоклав для восстановления биологических тканей. Диомид, просканируй внутренние органы.
– По-видимому, цереброзащитные экраны сработали, да и броня из металлокерамики оказалась надежной, – откликнулся Кеог. – Ничего более определенного сказать не могу. Возможно, все куда хуже, Джеф. Диерде говорит, что вся наружная поверхность тела – сплошная рана. Очень велика площадь ожогов. Ты слышал, он собирается сам составить программу своего омоложения. На этот раз прежняя не подойдет – слишком велики были нагрузки.
– Нам бы только вытащить его из чертова панциря, – ответил Стейнбреннер, – и вы сами увидите.
– Прекратите спор, – неожиданно твердым и спокойным голосом произнес Марк. Он вновь открыл глаза.
(И следом по залу поплыл смолистый сосновый запах.) Стейнбреннер и Кеог замерли.
– Я перенес охлаждение… страшную боль… Когда меня вытащите из аппарата… обязательно надо выключить… чтобы излечить… Никаких побочных беспокойств… Но прежде всего я должен сказать…
– Нет, мы сначала поможем тебе! – нестройным хором закричали соратники. Манион поморщился.
– Сначала выслушайте. Наш эксперимент… можно считать удавшимся. Фелиция погибла. К несчастью, Эйкен Драм еще дышит, но он теперь не опасен. Не сомневаюсь, что тамошние целители в конце концов поставят его на ноги, впрочем, так же как и меня…
– Что с тобой произошло? – спросила Патриция.
(И снова образы: высоко в небе материализовалась сверкающая женская фигурка, полыхнула оттуда астральным огнем. Возникли очертания тела Марка, защищенного слоем брони, охлаждающими системами. В какое-то мгновение пламя адской силы охватило цилиндр, огонь начал проникать сквозь герметически закрытую крышку, жечь заключенное внутри человеческое тело. Охлажденная кровь и особые химические средства надежно сберегли внутренние органы, скелет, мышцы. Волшебное ожерелье женщины-монстра еще раз полыхнуло огнем, обжигая незащищенную кожу. Огонь местами проник в глубину на четыре миллиметра, пытаясь полностью разрушить конечности и гениталии. Затем вражеская сила, не в состоянии окончательно разделаться с противником, исчезла из цилиндра.)
– Наследственный аппарат?
– В порядке. Не беспокойтесь. Три месяца в автоклаве, и я стану как новенький.
– Мозг!
– Я отклонил свой ментальный поток, сосредоточил его в одном месте, где бы она не смогла разрушить личностное сознание. Мозг удалось сохранить… в большей части. Даже изловчился и нанес ответный удар. Весь эпизод занял меньше полсекунды. К счастью, удар был смягчен доспехами. До того момента и даже во время появления этой суки я участвовал в метаобщении, пока мы не нанесли решающий удар. Затем… отклонил поток энергии, чтобы защититься.
Глаза Марка неожиданно выкатились из орбит. Слушатели вздрогнули, словно предчувствуя новый приступ боли, который поразил его тело, но Марк оказался твердым орешком.
– Не волнуйтесь! Даже если что и случилось… конечно, неприятно… надо же… сумела овладеть d-переходом… Откуда у ведьмы сил хватило! Я просчитал вероятности… Когда поправлюсь, покажу расчеты. Тем не менее все должны быть готовы к походу в Европу. Джерри и Питер, я полагаюсь на вас и ваших людей… вы должны отремонтировать генератор. Демонтируйте все основные части… аккумуляторы энергии, центральный компьютер, системы стабилизации и наведения, бронезащиту… одним словом, все… Салваж «Кулликки»… смонтируй установку на борту… Используйте легкие экраны, чтобы ни дети, ни Эйкен Драм даже с помощью ясновидения не смогли нас обнаружить. Мой план… заключается в следующем… надо разрушить стратиграфическую последовательность геологических пластов в том… месте, где расположены «врата времени»… так мы обеспечим выход геомагнитной энергии и… создадим вокруг тау-поле. Преимущество плана… мы не вступаем в конфронтацию ни с детьми… лоб в лоб, ни с Эйкеном… Такое решение вполне… надежно… Больше говорить не в состоянии… Доверьтесь мне…
– Да, Марк, – ответила Патриция.
Опять улыбка, щедрая, многообещающая… (сосны, сосны, сосны). И боль…
Вдруг Марк заговорил снова, громко и четко. Обратился он к Патриции Кастелайн.
– Обеспечь тщательное наблюдение за моим телом, когда поместите в автоклав. Всем известно, что более капризной и вздорной штуковины, чем этот аппарат, на свете не найти. Не хочу проснуться с лишним пальцем на руке или ноге… или еще где-нибудь.
– Обязательно, – прошептала Пэт. Голос ее сел от умиления. – Теперь позволь нам вытащить тебя. Потерпи, Марк.
Соснабольсоснабольсобольсноваболь.
(Образ: мальчуган сдирает с подушки наволочку пытается взглянуть на розовое вспененное заполнившее внутренности подушки мама он всегда прав папа плохо поступил да дорогой плохо плохо плохо…)
– Заранее благодарю, Пэт. Теперь я должен остаться один. О'ревуар. – Его глаза закрылись. Угасла и ментальная сила.
Марк Ремилард снова провалился в бездну.