Недавно, ночью, ассирийской стражей

К шатру вождя была приведена

Из Ветилуи беглая жена…

Еврейский город, перед силой вражьей,

На смертный бой и тысячу смертей

Готовяся в отчаяньи упорном,

Как старый лев, залег в ущелье горном

И выжидал непрошенных гостей;

Не обманулся он: враги не подходили,

А голодом его и жаждою томили.

И вот уж тридцать и четыре дня

Народ выносит ужасы осады -

И нет ему спасенья и пощады…

Вотще воззвал он к господу, стеня;

Вотще в нем вера праотцев воскресла;

Вотще принес он на алтарь свой дар

И пеплом пересыпал свой кидар,

И вретищем перепоясал чресла,

И умертвил постом и покаяньем плоть:

Во гневе отвратил лицо свое господь.

От Дофаима вплоть до Экревила,

От Ветилуи до нагорных мест,

По всей долине Хусской и окрест

Ассуров рать лицо земли покрыла.

И конники, и пешие бойцы,

И в ополченьи бранном колесницы,

И на слонах подвижные стрельницы,

И челядь, и плясуньи, и ловцы,

И евнухи, и вся языческая скверна, -

Все станом стало вкруг намета Олоферна.

Он вождь вождей… Ему самим царем,

Властителем стовратой Ниневии

Повелено - согнуть народам выи

Под тягостный, но общий всем ярем;

Повелено - потщиться, в страхе многом,

И истребить нещадно всякий род,

Что в слепоте своей не признает

Царя земли - единым, сильным богом…

И на челе тьмы - тем стал Олоферн тогда, -

И царства рушились, и гибли города.

И перед ним главы склоняли

Недавние кичливые враги,

И всепобедный след его ноги

С подобострастным трепетом лобзали…

И далее, успехом возгоржен,

Он шел, без боя страны покоряя…

Вдруг перед ним утесов цепь сплошная,

И нет пути… Остановился он:

Ничтожный городок залег в ущелье горном

И преграждает путь в отчаяньи упорном…