Маршели, взволнованная и смущенная, кинулась искать в сумочке телефон. Она невольно помешала беседе; впрочем, ее отец мало что им рассказал. Но он сумел вспомнить, что был с матерью в момент ее смерти, и по его лицу покатились слезы. Он явно переживал какую-то эмоциональную бурю. Звонок телефона помешал ему.

— Какого черта? — раздражался Тормод. — Даже дома честным людям нет покоя!

Фин наклонился вперед, положил руку ему на плечо.

— Ничего страшного, мистер Макдональд. Просто Маршели кто-то позвонил.

— Секундочку, — женщина прикрыла микрофон, тихо проговорила: «Я выйду в коридор», и поспешила покинуть большую гостиную. Большинство пациентов социального центра уехали на экскурсию на микроавтобусе, и здание почти пустовало.

Ганн кивнул на дверь. Они с Фином встали и, тихо переговариваясь, отошли от Тормода. Сержант был лет на шесть-семь старше Фина, но на голове у него не было ни единого седого волоса. Бывший полицейский задумался, не красит ли он их. Хотя не такой это был человек. Да и на лице у Ганна до сих пор ни единой морщины. Озабоченная гримаса — не в счет.

— Сюда пришлют кого-нибудь с материка, мистер Маклауд, — сообщил сержант. — Расследование убийства не поручат парню с острова. Вы же сами понимаете.

Фин кивнул.

— Кого бы они ни прислали, он не будет так внимателен к людям, как я. Единственное, что мы знаем о парне из болота — это то, что он приходится родственником Тормоду Макдональду, — Ганн помолчал, потом озабоченность на его лице сменилась виноватым выражением. — Значит, сам Тормод будет первым подозреваемым.

Из холла вернулась Маршели, убирая в сумочку телефон.

— Звонили из социальной службы. В «Дун Эйсдин» освободилось место в отделении Альцгеймера.