Касабланка — странный и прекрасный город. Если вы турист и оказались в центральной части города, то будете потрясены зеркальными небоскребами, шикарными офисами и роскошными особняками в колониальном стиле, а также пресловутыми пальмами, обилием цветов и ароматом фруктов, несущимся со всех сторон. Вы пойдете по чистым широким улицам, вы будете заходить в стандартные для всего мира супермаркеты, вас приятно поразят редкие и оттого еще более колоритные фигуры в национальных одеждах…
И если вы путешествуете без гида, либо он зазевался — о, тогда произойдет еще одно чудо, только уже из разряда страшноватых.
Чистая и просторная улица начнет забирать влево (или вправо). Вы пойдете по ней, дойдете до угла очередного зеркального небоскреба или ажурного забора, свернете…
… и окажетесь в Средневековье.
Резко и необъяснимо — как почти все в Африке — закончится асфальт, и клубы желтой пыли взовьются из-под ваших ног. Низкие серые заборы потянутся до самого горизонта, однообразные выбеленные стены низких домишек выглянут из-за них, и играющие в пыли чумазые ребятишки вдруг уставятся на вас — чужака! — серьезными и совсем не детскими глазами.
Трущобы в Касабланке соседствуют с роскошью бок о бок. Никакого перехода: блеск — и сразу нищета.
Но на самом деле именно эта часть города интереснее всего, в том числе и для туриста. Здесь расположены настоящие восточные базары, здесь и рыбный рынок, знаменитый на все побережье, здесь старинная мечеть и минарет, с которого крестоносцы сбрасывали святых имамов, здесь настоящие курильни опиума и подпольные игорные дома, здесь продажные красавицы готовы приоткрыть свое лицо, если вы заплатите, здесь танцуют настоящий танец живота и варят настоящий кофе — и именно здесь стоит прятаться, если вы, к примеру, совершенно случайно бежали из тюрьмы.
Ближе к полуночи раздолбанный «додж» Джонни Огилви въехал на узкие улочки Старого города и закружил в их сплетении, безошибочно пробиваясь к конечной цели своего путешествия — кофейне старого Мустафы. Пока же он еще не доехал, проясним некоторые события последних двух суток, оставшиеся вне поля нашего зрения.
Тут тоже все не так просто. Вся история состоит из двух частей: первая — очень стремительная и импровизационная, вторая — тщательно и долго подготавливаемая.
Как мы помним, когда Джессику Паркер увозили из аэропорта имени Мохаммеда Пятого в тюрьму, загадочный толстячок мистер Ризби разговаривал по телефону. Личность его собеседника останется для нас неизвестной, да это и не важно, поскольку интереснее для нас причина их разговоров — а именно то самое клише, которое легкомысленная и доверчивая Джессика неосмотрительно провезла с собой в сумочке по просьбе своей сомнительной знакомой, Карен Молтанеску…
Чтобы не углубляться в детали, скажем лишь, что мистер Ризби сроду не страдал диабетом, летать не боялся, поскольку имел диплом летчика первой категории, а звали его… ну не исключено, что и Ризби тоже, но в определенных кругах он был известен как Гоблин или Сэм Снежок — может, из-за перхоти, а может, из-за пристрастия к кокаину.
Гоблина интересовала вторая половина клише — первую возьмут на себя ребята из департамента, это не проблема. Эта самая вторая половина, думал Гоблин, наверняка у блондинки. Либо она носит ее на теле — и тогда ее обнаружат при обыске, либо она (блондинка) поумнее и спрятала ее (вторую половину) похитрее. Например, послала себе самой по почте — наивернейший способ.
Короче говоря, требовалось разыскать блондинку, вытащить ее из тюряги и тряхнуть посильнее. Гоблин развил бурную деятельность, потратил уйму денег — и уже на следующий день с блондинкой имел первую беседу Бенни-адвокат, одна из шестерок Гоблина для мелких поручений. Его задачей было заставить блондинку психовать, потом немного помариновать в камере — чтоб провоняла тюрягой, чтоб захотела в горячую ванну и на чистый горшок! — после чего спокойно забрать ее оттуда и перевезти на виллу Гоблина в тридцати милях от Маракеша, где ни одна собака блондинку не найдет и где можно ее хоть на ниточки раздергать — никто ничего не услышит.
Все было задумано просто прекрасно — но сегодня вечером чертова блондинка бежала из тюряги во время помывки, да еще и не одна, а с некой Пилар Эстевес, в определенных кругах известной под именем Пилар Черная Невеста. Эта самая Пилар, несмотря на свои двадцать три года, была та еще штучка, на ней числились три мокрухи и пять ограблений, а ее любовником был сам Пабло Морячок, личность в Касабланке известная и отнюдь не благотворительными акциями прославленная.
Морячок славился своими быстрыми и нестандартными решениями, и потому Гоблин времени зря не терял, собрал своих ребятишек и двинул прямо на хазу к Морячку, в кофейню старого Мустафы…
Пабло встретил Пилар три года назад — и влюбился в нее навсегда. Вероятно, она его околдовала — недаром мать Пабло называла Пилар ведьмой. Потом мать умерла, и Пилар переехала к Пабло.
Он знал, что она спит с другими мужчинами. Знал, что она не изменяет — просто работает. Пилар сводила их с ума, а потом усыпляла и грабила своих любовников. Иногда убивала — когда не было другого выхода. И все же Пабло становился сам не свой, когда она уходила на ночь к своей очередной жертве.
Он очень ее любил, свою ведьму.
А полгода назад Пилар спалилась — по-глупому, как девчонка. Ее очередной жертвой стал не в меру подозрительный сынок директора департамента полиции. Пилар всегда была рисковой, любила посмеяться над фараонами, бросить им вызов — для нее подломить дом очередного любовника стало делом чести. А парнишка оказался не промах — спокойно выпил снотворное и отрубился, но когда Пилар вскрыла бронированную комнату, где хранились деньги и драгоценности, ее встретили фараоны. Пилар загремела на нары, и с тех пор Пабло потерял покой и сон.
Он знал, что на Пилар висит по крайней мере три мокрухи, а этого достаточно, чтобы ее казнили. В Марокко дело может тянуться хоть год — но после суда приговор приведут в исполнение в тот же день. Значит, надо вынуть Пилар из тюрьмы до суда…
Он потратил три месяца и кучу денег, он все подготовил, но три дня назад одна обкурившаяся шлюха порезала его в припадке безумия, и теперь Пабло был слаб, словно котенок, только ругаться мог.
Своим дружкам он не доверял — почти все они были местные, а восточные люди не считают предательство грехом. Пабло лежал и неумело молился Деве Марии Гваделупской, очень сомневаясь, что она его послушает, но Дева Мария сжалилась и послала Пабло своего ангела…
Джонни Огилви был не очень похож на ангела внешне, но зато они с Пабло вместе служили в армии США и даже участвовали в настоящей боевой операции, из которой Джонни — здоровенный лось — вынес раненого Пабло на собственной спине и тащил его миль десять, отстреливаясь свободной рукой и успевая подбадривать Пабло непристойными песнями.
Пабло вырос в пуэрториканском районе Сан-Франциско. Закон «Каждый сам за себя» впитался в его кровь с детства, и потому сам факт того, что совершенно посторонний парень рисковал из-за Пабло своей жизнью, потряс Морячка настолько, что он стал считать Джонни братом. Так было как-то легче. Родственники и должны помогать друг другу хоть иногда, нет?
Когда два дня назад Джонни Огилви вошел в кофейню старого Мустафы, Пабло едва с дивана не сверзился. Если уж это не знак свыше, то и непонятно, как он должен выглядеть, этот знак.
Короче говоря, Джонни Огилви был посвящен в план спасения Пилар из тюрьмы с тем, чтобы заменить в этом важнейшем мероприятии Пабло Морячка.
Он знал время и место, он должен был встретить молодую и предположительно грязную девушку, после чего привезти ее к Пабло, предварительно пропетляв по городу. Пабло даже умилился мудрости Божьей: Джонни в городе никто не знает, машина его у фараонов не засвечена, так что Пилар он встретит в лучшем виде, а что касается всяких шуры-муры… не такой Джонни мужик, чтобы разевать рот на чужое добро!
Теперь две части истории стремительно неслись навстречу друг другу.
Гоблин с ребятишками приехал первым, вошел в кофейню, зыркнул на глазастую Зульфию — и та мгновенно скрылась за тяжелым ковром. Гоблин прошел за другой ковер — и с ходу смазал приподнявшемуся на тахте Пабло Морячку по зубам. Пабло распростерся наподобие очень злобной морской звезды и поинтересовался: в каком же это смысле?
Гоблин сел на высокий табурет и закурил.
— Пабло, у меня времени в обрез, а дел невпроворот. Отвечай, только быстро: где твоя девка?
— Пошел ты…
— Ответ неправильный, но я тебя прощу на первый раз. Так где твоя девка? Где Пилар?
— Она в тюрьме.
— Брось. Ты знаешь, что я знаю. Она сегодня сорвалась с кичи. Учитывая качество зиндана, в котором ее держали, без твоей помощи она обойтись не могла. Где сейчас Пилар?
— Гоблин, я в твои дела не лезу, а ты не лапай мою бабу!
— И в голове не держал. Меня интересует не она, а ее напарница.
— Сдурел? Пилар сроду напарниц не держала…
— Морячок, скажи, а вот зачем ты Пилар без яиц?
На этой патетической ноте разговор прервался, так как в комнату ворвались люди Морячка, и на некоторое время стало очень шумно. Примерно через четверть часа Гоблин и его люди в слегка урезанном составе покинули разгромленную кофейню, едва не столкнувшись на пороге с высоким смуглым парнем, из-за плеча которого выглядывала хорошенькая, но очень поцарапанная блондинка. Если бы Гоблин так не торопился, то наверняка узнал бы эту блондинку — а она его, и оба очень удивились бы…
Пабло Каррерас по прозвищу Морячок умирал. От природы он был жилистым и крепким, а потому умирал трудно. Пуля Гоблина перебила ему горло, две другие вошли в живот и грудь. С каждым выдохом из груди Морячка вырывался клекот, а изо рта выплескивалась алая струя крови.
Джессика остановилась в дверях и схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть, Джонни шагнул к Пабло. Морячок с неожиданной силой ухватил армейского дружка за руку. Каждое слово давалось с трудом, но Морячок все-таки сказал то, что должен был сказать.
— Брат… подо мной конверт с деньгами… документы Пилар… на корабль… Королева… Виктория… старший помощник… в курсе… увези подальше… сбереги, Джонни…
Джессика порывисто шагнула вперед, свет упал на ее бледное лицо, вспыхнул в золотых локонах. Пабло увидел ее, зрачки его расширились, он последним усилием приподнялся на тахте, силясь что-то сказать, но тут из носа и рта у него хлынула черная кровь, и Пабло Морячок отправился на свидание к своей Пилар.
Джонни Огилви тяжело поднялся на ноги, наклонился и бережно закрыл тускнеющие глаза Морячка. Где-то неподалеку взвыли полицейские сирены. Джонни вздохнул и посмотрел на Джессику.
— Сестренка, только давай отложим слезы на потом, ага? Надо сматываться отсюда. Здешние фараоны не чета нашим копам, но и они зевать не станут. Пабло мы уже ничем не поможем, вот только… где конверт-то…
Он бестрепетно перевернул тело Пабло, сноровисто пошарил под ковром, насквозь пропитавшимся кровью, извлек толстый коричневый конверт и одобрительно кивнул.
— Все, можем идти. Давай, сестренка, двигай поршнями. Отъедем подальше, там сможешь порыдать. Договорились?
Джессика только вяло кивнула. Долгоиграющий ночной кошмар потихоньку превращался в вялотекущий бред. Теперь для всех на свете она — Пилар, любовница Пабло, которого только что застрелили люди во главе с человеком, очень похожим на мистера Ризби, что, разумеется, ерунда и чушь, такого просто быть не может…
Джонни не позволил ей долго упиваться собственным безумием. Сноровисто втолкнул ее в «додж», сам запрыгнул на водительское место, нажал на газ.
Через десять минут квартал был полностью оцеплен полицией. К этому времени Гоблин и его люди как раз вытаскивали из полуразрушенного входа в подземелье башни тело Пилар, а Джессика и Джонни мчались по хайвею в центре Касабланки. Неоновые огни исполняли пляску святого Витта на мрачном лице Джонни, Джессика тупо смотрела перед собой.
Проще всего отдать ей конверт и распрощаться навеки, думал Джонни. Девочка она тертая, не пропадет. Но Пабло просил позаботиться о ней… Черт, как некстати. Девчонке следует прятаться ровно в той стороне, откуда сам Джонни только что сбежал. Но и бросить ее — значит нарушить посмертную волю друга. Каким бы негодяем ни был Пабло Каррерас, для Джонни он навсегда останется тем парнем, с которым они прошли огонь и воду, едва не погибли в бою, жрали одни и те же сухари и делили пополам последний автоматный рожок…
Он, разумеется, бандит, как и этот Пабло, думала Джессика Паркер. Он из одной с ним шайки и только по счастливой случайности не знает настоящую Пилар в лицо. Сейчас он помогает мне бежать, потому что принимает за подружку своего босса — как только он узнает правду, он меня убьет, а деньги заберет. И вообще, я и шагу не могу сделать в одиночку, меня же полиция разыскивает! Значит, надо притвориться, что я Пилар. И позволить этому пирату Джонни спасти меня… ну хоть до Багам! Там я его спроважу, созвонюсь с родителями, со своим адвокатом — там дом и не страшно. Да, так и следует поступить. Именно так.
Джонни покосился на миловидное личико Пилар. Надо же, до чего обманчива бывает внешность. Правда, говорят же, что настоящие испанцы блондины с голубыми глазами… Ангел с виду, преступница по сути. Почему он вечно влипает в неприятности?
Напряжение понемногу отпускало, и Джессика осторожно скосила глаза на своего спасителя. Ну почему, почему, почему все самые шикарные парни непременно уходят в бандиты?! Этот Джонни Огилви мог бы стать для нее… другом! Для начала. Или оказался бы копом, как муж Эбби, Рокко. Но нет, хорошие истории случаются с другими, а Джессике Паркер вечно достаются страшилки и ужастики. Впрочем, сейчас дело идет к триллеру.
Интересно, долго ли она сможет изображать из себя королеву преступного мира?..
Между тем огни парадной и вечно праздничной Касабланки закончились, им на смену пришли куда более тусклые огоньки морского порта, кое-где, впрочем, перемежающиеся мощными прожекторами, в свете которых высились громады кораблей — океанских лайнеров и многотонных грузовиков.
Порт Касабланки принадлежит к числу наиболее крупных и значимых. Северные ворота африканского континента, что ни говори.
Джессика с любопытством прижалась носом к стеклу, рассматривая порт, и потому не видела, какие хмурые взгляды кидает на нее Джонни Огилви. Иногда Джессика издавала восхищенные возгласы, иногда ахала — словом, больше всего она напоминала школьницу, попавшую на экскурсию, но никак не женщину, чей возлюбленный скончался у нее на глазах меньше двух часов назад.
Джонни твердил себе, что это не его дело, что она может просто хорошо владеть собой, что такое поведение — последствие стресса, перенесенного девушкой за эту ночь (да и за всю ее жизнь, вероятно, тоже), ничего не помогало. Джонни Огилви в некоторых вопросах был неисправимым романтиком.
Проехав весь порт, Джонни припарковал машину в каком-то темном и малосимпатичном закутке и повернулся к Джессике. Та мгновенно сжалась и слегка отодвинулась от молодого человека. Джонни хмуро заметил:
— Как я понял, рыдать и рвать на себе волосы ты не собираешься.
— А что… надо, да?
— Ну вообще-то Пабло умер.
— Да. Ты прав. Но видишь ли… мне совершенно не хочется рыдать. А врать в этой ситуации еще хуже, не так ли?
— Ты… любила его?
Джессика отвела глаза. Мысли метались перепутанными мышами. Ты зависишь от него, идиотка! Он спасает тебя только до тех пор, пока считает, что ты — Пилар, любовница его друга или босса! Как только он узнает, что ты не она, он в лучшем случае бросит тебя на произвол судьбы… а то и пристрелит. Тут прекрасное место, кстати сказать. Концы в воду, выражаясь фигурально и не только.
Джессика взглянула в сердитые глаза Джонни и с вызовом ответила:
— Тебя это в любом случае не касается, Джонни Огилви! Или ищешь повод прикарманить деньги Пабло? Валяй, не стесняйся. Я все равно не смогу тебе помешать.
Удивительные пошли бандиты, подумала Джессика Паркер в следующий миг. Джонни покраснел — это было видно даже в полутьме.
Он явно смутился, и, более того, он был раздосадован тем, что она так о нем подумала!
— Мне не нужны деньги. Пабло был моим другом. Он хотел, чтобы я тебе помог. Все, что в этом конверте, твое.
— Кстати, а давай посмотрим?
Она сказала это — а потом едва не прикусила язык. Вот говорил же папа: сначала думай, потом говори, а не наоборот. Что, если в конверте документы с фотографией настоящей Пилар?
К счастью, документы оказались полуфабрикатами. Фотографий на них не было, только заполненные бланки. Судя по ним, Джессику Паркер теперь звали Элисон Руис, было ей двадцать пять (ха-ха, но все равно спасибо!), родилась она в Мадриде (теперь спасибо папе, он там работал полтора года, кое-что Джессика помнила), ростом была пониже Джессики, но не намного, глаза имела карие (пока неясно, что с этим делать), а волосы — черные (ну цвет волос женщины — это в наши дни условность, даже полиция это понимает).
Еще в конверте находились документы для самого Пабло, толстая пачка денег — доллары, насколько Джессика успела заметить, — и записка от Пабло с указаниями, что следует делать, если ему, Пабло, придется немного отстать. Джонни начал читать, и вот тут Джессику слегка накрыло. Нет, она не обольщалась — Пабло и Пилар были преступниками и бежали от правосудия. Но в том, как этот самый Пабло тщательно заботился о своей возлюбленной, как продумывал малейшие детали ее побега, было нечто трогательное и берущее за душу. Джессика неожиданно громко всхлипнула, представив себе Пилар, лежащую в каменном подвале в двух шагах от свободы, о которой она так мечтала; задумавшись о Пабло, который умирал, не зная, что идет навстречу своей возлюбленной… о себе, несчастной блондинке, за которую никто и никогда не умирал, для которой никто не подготовит побег и фальшивые документы, не прикажет своему подручному заботиться о ней…
Рука Джонни неожиданно накрыла ее плечо.
— Прости, сестренка. Я плохо про тебя подумал и ошибся. Не плачь о Пабло. Возможно, он и не в раю… но ведь и мы вряд ли туда попадем, правда? А насчет меня не бойся. Я тебя не брошу. Мы с твоим Пабло были вроде как побратимы… короче, раз он просил позаботиться о тебе, я это сделаю.
— Джонни… Надо что-то сделать с глазами.
— В смысле? Ах вон что… Да, неувязочка. Наверное, впопыхах ксивы делали. Что ж, в любом случае до завтрашнего вечера мы должны успеть. Парик — это не проблема, а с глазами — к счастью, теперь есть разноцветные линзы, к тому же мы в Касабланке.
— Ну и что?
— В Касабланке можно достать все.
— А на каком корабле мы поплывем?
— На «Королеве Виктории», только вот… честно говоря, я не планировал…
— Нет! То есть, наоборот, да! Джонни, ты обещал! Я боюсь плыть одна, меня сразу же раскроют!
— Не ори. Хорошо, на кораблике сплаваем вместе, благо документы есть, но только до порта назначения. Потом я сойду.
— А куда идет корабль?
— Понятия не имею. Узнаем завтра. Сейчас надо тебя уложить спать.
— Куда?!
— В постель, естественно. Думаю, тебе уже осточертело спать на нарах.
— О да! Но как же мы попадем в гостиницу?
Джессика инстинктивно чувствовала, что о таких глупостях приличная королева преступного мира спрашивать не должна, но остановиться не могла. Джонни же с немалым сочувствием думал: насколько же эта девочка увязла в криминале — она даже понятия не имеет, как живут нормальные люди! Просто зарегистрироваться в гостинице и получить номер — такое и в голову ей не приходит.
Примерно через двадцать минут Джонни Огилви заглушил мотор возле небольшого мотеля на выезде из города. Было три часа ночи, и над Касабланкой висела огромная оранжевая луна. Джессика мирно спала на заднем сиденье.
Джонни заплатил сонному хозяину мотеля двойной тариф и не стал вдаваться в подробности относительно своей спутницы — собственно, он даже не упомянул о ее наличии. Взяв ключ, он вышел из конторы, а хозяин погрузился обратно в крепкий и сладостный сон.
Номер не блистал роскошью, кровать была всего одна, но зато широкая и застеленная чистым бельем, а из крана в душе текла настоящая горячая вода, и на полочке стоял забытый кем-то из прежних постояльцев пузырек с шампунем. Джонни осторожно внес Джессику в номер, ногой прикрыл за собой дверь и бережно опустил девушку на покрывало, невольно любуясь ею.
Все блондинки во сне похожи на ангелов, даже самые склочные. Джессика Паркер, исцарапанная и осунувшаяся, походила на очень уставшего от добрых дел ангела, прикорнувшего буквально на минуточку. Джонни немного полюбовался на нее, а затем хлопнул себя по лбу и рысью поскакал обратно к машине. За последние десять месяцев жизнь Джона Огилви напоминала один сплошной приключенческий роман, точнее компьютерную игру из разряда «догони и пристрели», так что все свое добро он возил с собой в большой спортивной сумке.
Из чистых вещей в сумке еще имелись футболки, пара джинсов, носки и трусы. Носки в здешнем климате девушке ни к чему, трусы предлагать он счел неприличным, а вот футболка — самая длинная, с легкомысленным рисуночком на груди — вполне ей подойдет. Джонни мягко, но решительно растолкал спящего ангела и отправил в душ, велев не запираться (на случай, если она заснет прямо под льющейся водой). Сам же уселся за стол и снова принялся изучать инструкции Пабло.
Горячая вода сотворила чудеса. Джессика Паркер сладострастно рычала и извивалась под тугими струями, извела почти весь шампунь, потом вытерлась восхитительным махровым полотенцем и натянула футболку своего спасителя на порозовевшее и аж скрипящее от чистоты тело.
Футболка доходила до колен и болталась на Джессике наподобие мешка, что было чрезвычайно кстати: долг чести — это прекрасно, но искушать бандитов лишний раз не следует. Вслед за этой крайне благочестивой и правильной мыслью пришла вторая, и очами души своей Джессика Паркер вдруг увидела, как смуглый пират Джонни срывает с нее свою футболку, подхватывает на руки и несет на кровать, после чего воображение разошлось не на шутку, пришлось даже умыться холодной водой. Раскрасневшаяся и смущенная Джессика бочком выбралась из ванной и проскакала к постели, нырнула под покрывало и пискнула:
— Спокойной ночи…
— Ага. Спи. Завтра рано встаем. Дел полно, времени нет. Да и тебе лучше поскорее отсюда убираться. Местные фараоны вовсе не так ленивы, как принято думать.
— Ох… жду не дождусь. Джонни, ты расскажешь мне, что придумал Пабло?
— Конечно. Но все завтра. Спи, Пилар.
— Джонни…
— Что?
— Зови-ка ты меня уже… Элис!
— Вообще-то ты права. Надо привыкать к новым именам. Хорошо хоть документы у Пабло на имя Хуана Карлоса Баррахильо.
— Чем же это хорошо?
— Хуан — Джон — Джонни… легче привыкнуть. То ли дело Пилар — Элисон.
— Ой, если бы ты знал, сколько имен я сменила за свою жизнь…
Джонни посмотрел на нее очень странно. Если бы дело происходило не здесь и не при данных обстоятельствах, то она сказала бы, что он посмотрел на нее с обидой. Словно она не оправдала его надежд.
Внезапно у Джессики не осталось никаких сил. Ни на то, чтобы обдумывать выражение лица Джонни Огилви, ни на то, чтобы изображать из себя матерую рецидивистку. Она зевнула еще раз, теперь уже непритворно, и заснула мертвым сном смертельно уставшего человека.
Джонни еще некоторое время смотрел на нее, и в темных глазах плескались обида, сожаление, восхищение — странный и жгучий коктейль из самых разных чувств. Потом он вздохнул и отвернулся к столу. Инструкции Пабло были четкими, хоть и не вполне грамотными, но действовать предстояло быстро, учитывая необходимость покупки парика и линз…
«Джонни, это на случай, если я ни смагу сам вывезти Пилар ис страны. Карабель „Каралева Виктория“ стоит в парту сутки, потом уходит в круис дальше. Старший памошник ждет меня и Пилар, ему заплочено. Куда они плывут не знаю, но конечный пункт — Рио. Там надо найти Хесуса Соланжейро, он живет в фавелах, там каждый падскажет. Хесус переправит вас в Форталезу, а там надо найти Жако Перейра.
У Жако есть эродром за городом, аттуда на самалете полетите в Винисуелу, Жако скажет, к каму абратица в Карупано, а уж из Карупано на катере или самалете вы полетите на Пуэрто-Рико, в Сан-Хуан, где живут мои росвиники. Платить надо только Хесусу в Рио, астальным уже заплочено. Скажи моей систре, Пилар мая женьщина, пусть примут ее как надо. Удачи, брат».
Джонни несколько раз перечитал письмо, затем сжег его в пепельнице. Ни к чему носить с собой лишние документы.
Насчет корабля он не волновался — это только с виду все эти лайнеры такие неприступные. На самом деле благодаря их величине провезти там можно уйму народу и хоть тонну контрабанды. Джонни и сам в свое время пересекал Атлантику подобным образом пару раз — и оба раза благополучно сходил на берег, никем не замеченный.
Бразилия — это круто, главным образом потому, что он там никогда не был. Португальский язык — истинный кошмар, одни шипящие, но если речь идет о самолетах — пребывание в Бразилии не должно затянуться. Венесуэла — вообще дом родной, Джонни бывал там не раз, когда нанялся матросом на рыболовецкое судно, ходившее по Карибскому морю. Пуэрто-Рико… вот тут сложнее. Остров являлся территорией Штатов, пусть и чисто формально, а Джонни Огилви с некоторых пор избегал любимой родины, предпочитая более дружелюбно настроенные страны. Ладно, будем надеяться, что на Пуэрто-Рико он быстро разыщет родню Пабло и сдаст им Пилар с рук на руки, после чего стремительно смотается… да хоть бы и обратно в Венесуэлу.
Джонни вздохнул, потянулся, посмотрел на часы. Спать осталось немного, но он привык высыпаться хоть за полчаса, хоть за сутки — с одинаковым успехом. Осторожно выдернув из-под спящей Пилар-Элисон вторую подушку, Джонни преспокойно растянулся на полу у самой двери и мгновенно заснул.
Небо над океаном медленно светлело, возвещая о наступлении нового дня.