Мистер Карлайл откинулся на спинку кресла и окинул критическим взглядом свой рабочий стол.

Идеально заточенные карандаши — в серебряном стакане справа. Ежедневник в обложке из дорогой кожи — точно по центру. Стопка листов чистой бумаги — слева. Прямо перед ним, ровно в трех сантиметрах от края стола и строго параллельно ему, — папка с текущими документами. Телефонный аппарат на низеньком столике под правой рукой. Чисто, аккуратно, по-деловому.

Он посмотрел на часы. Через семь минут придет Хью Бэгшо. Билеты на завтра уже заказаны. Отель зарезервирован. Из офиса он сегодня уйдет на сорок пять минут позже, так, как завтра у него уже не будет возможности заехать сюда перед отъездом.

Взгляд мистера Карлайла непроизвольно переместился на правый край стола. Здесь должны бы были стоять семейные фотографии в серебряных рамках — так принято. Очень жаль, что ему нечего сюда поставить.

Он недовольно скривился, вспомнив Риту. Вот уж для кого серебряная рамочка не подходит, так это для нее. Ей нужно что-нибудь пышное, в стиле барокко. Или лютый модерн, что-то из алюминия и титана с вкраплениями платины.

Какое счастье, что этот кошмар закончился.

Он женился на Рите Дельгадо, будучи уже достаточно зрелым мужчиной, в тридцать три года. Женился, влюбившись насмерть в буйные черные кудри, огненный взгляд, яркий чувственный рот и роскошное тело. К тому времени его счет в банке был уже вполне впечатляющим, жил он в собственном доме в одном из фешенебельных районов Чикаго, карьера стремительно шла в гору, и потому красавица Рита — помимо страстной влюбленности, которую она ему внушила, — была прекрасным дополнением к облику молодого преуспевающего бизнесмена.

Он бросил к ее ногам мир и свою чековую книжку, а она… Она благосклонно приняла эти дары. И два года они жили счастливо. Так он полагал. В то время он был готов уставить ее портретами все помещения, в которых ему приходилось бывать.

Через два года выяснилось, что свое роскошное тело Рита дарила, еще троим мужчинам, причем одновременно с ним, ее мужем. Потом выяснилось, что чековая книжка служила этим троим источником существования, причем безбедного, и весьма разгульного. Рита и не думала скрывать свои отношения с любовниками, по крайней мере, все, кроме него, в Чикаго об этих отношениях знали. Банально до ужаса. Карлайл потребовал развода. Рита пожала точеным плечиком — и отсудила у него дом в фешенебельном районе и две трети бизнеса.

Мэтью Карлайл умел и любил работать. У него был талант к руководству, он это знал, и потому за будущее можно было бы не опасаться, если бы не одно «но».

Предательство женщины выбило у него из-под ног почву.

Возможно, он мог бы ее понять, будь он нищим импотентом со статусом бездомного бродяги. Или инвалидом, существующим исключительно на свою пенсию. Или древним старцем. Тогда ее предательству нашлось бы хоть слабенькое — но объяснение. Однако Рита посмеялась над молодым, богатым и привлекательным мужем только по одной причине: она его никогда не любила и всегда хотела только его денег. Ничего личного, бэби!

Он с самого детства отличался выдержкой и хладнокровием, истерику и депрессию он не узнал бы, даже выскочи они из-за угла и дай ему по голове, и потому в один прекрасный вечер, привычно ужиная в ресторане «для избранных», Мэтью Карлайл спокойно и педантично решил просто покончить с собой. Без всяких истерик.

Старик за соседним столиком пристально смотрел на Мэтью и слегка ухмылялся. Карлайл его знал. Старый змей Бэгшо, миллионер и хулиган, давно разменявший девятый десяток и недавно женившийся по любви — говорили, что по обоюдной, — на двадцатипятилетней скрипачке академического оркестра.

Мэтью недовольно посмотрел на старого Бэгшо. Что он себе позволяет? Чего он уставился?

Бэгшо кивнул ему, заметив, что смог привлечь внимание, и приглашающее похлопал по свободному креслу рядом с собой. И Мэтью Карлайл почему-то принял приглашение.

Они проговорили весь десерт, потом бренди и две сигары. Итогом беседы стало предложение… от которого не отказываются. Бэгшо не юлил, называл вещи своими именами и перспективы обрисовал совершенно четко. Через неделю Карлайл выехал в Гонконг в качестве полномочного представителя головной фирмы Бэгшо, наделенного широчайшими полномочиями. Фактически старик отдал ему на откуп весь азиатский филиал. Номинально Мэтью работал на Бэгшо, но на самом деле получал полную свободу действий.

Старикан был великолепным психологом. Мэтью Карлайл на тот момент не имел ни малейшего желания работать на самого себя, но врожденное чувство ответственности не позволило ему халатно отнестись к обязанностям в отношении другого человека. Работа постепенно захватила его, а время исцелило сердечную рану. Ну… по крайней мере, затянуло.

Заболев, Бэгшо первым делом известил своего молодого заместителя, и через полгода Мэтью Карлайл вернулся в Чикаго, чтобы принять в свои руки «Бэгшо Индепендент»…

— Мистер Карлайл?

— Да, Холли.

— Звонил Хью Бэгшо, просил извинить его. Небольшое дело в отделе маркетинга. Он задержится минут на пятнадцать, если вы не против.

— Не против.

Никаких угрызений совести Карлайл не испытывал. Он прекрасно знал, за что и почему старый Бэгшо отдал ему свою фирму. Просто «Бэгшо Индепендент» было любимым детищем старика, и он хотел быть уверенным, что и после его смерти дело не развалится. О Карлайле он наводил справки и внимательно следил за его бизнесом почти с самого начала. Мэтью ему подошел по всем статьям — вот на него и пал выбор.

Родственники не остались внакладе. Если на то пошло, фирма давала наименьший из всех предприятий Бэгшо доход. Родственники получили миллионы Бэгшо, а что до самолюбия… Мэтью Карлайл очень хорошо знал ему цену. Особенно — дешевому.

Хью Бэгшо, у которого сейчас неведомое дело в отделе маркетинга, был принят на работу отнюдь не потому, что Карлайлу было неудобно перед ним. Просто для связей с общественностью молодой, общительный, коммуникабельный парень с хорошими связями подходил очень хорошо. Ничего личного.

Хорошо, что он задерживается.

Можно позволить себе еще немного воспоминаний.

Маленький Мэтью внушал нянькам и учителям почти благоговейный ужас. Не плакал, не капризничал, не боялся Буки и Джона-Из-Темноты, без напоминаний мыл руки после прогулки и в пять лет уже бегло читал Диккенса и Марка Твена. Хорошим манерам его учить не пришлось — он сам мог с успехом обучать им не только сверстников, но и старших.

После окончания частной школы в Англии он вернулся в Штаты, поступил в университет в Висконсине. Забавы и проделки студенческих лет миновали его стороной, в памяти остались исключительно библиотека и учебные аудитории. Друзей в университете он тоже не приобрел.

Свою первую женщину Мэтьюс Карлайл откровенно забыл. То есть она, без сомнения, была, и случилось ЭТО на последнем курсе, в тесной комнате студенческого кампуса, и училась она на том же факультете… Но вот, как ее звали, как они познакомились и даже, как она выглядела, он не помнил. Помнил только смутные ощущения — резкий запах духов, бессвязный шепот и внезапно навалившуюся усталость. Ни восторга, ни пламени, щедро описанных в произведениях классиков литературы, он не испытал.

А ведь она потом пыталась стать «его девушкой», вдруг вспомнил он. В театр они ходили, на выставки какие-то… Как же ее звали? Перед дипломом все стало совершенно неважно, и он, честно говоря, просто не заметил, в какой именно момент она исчезла из его жизни. Элис? Эдна? Эдит?

Потом было очень много учебы и работы, первый бизнес, первые успехи и неудачи, и за всем этим у него совершенно не оставалось времени на то, что называют личной жизнью. Видимо, потому и случилась эта влюбленность в Риту Дельгадо — как компенсация за юность.

Урок, преподанный женой, оказался жесток. Даже в Гонконге, этом рассаднике соблазнов, мистер Карлайл был едва ли не единственным бизнесменом, чьи романы никогда не служили предметом обсуждения, ибо их просто не существовало.

Природа требовала свое, молодой здоровый, мужчина вряд ли смог бы прожить совсем бес женского общества, но Мэтьюс Карлайл никогда, ни разу за все эти годы не подпустил ни одну женщину близко к своему сердцу. К телу бывало, но не к душе. Ничего личного, бэби…

Взбешенные дамы распространяли слухи о его нетрадиционной ориентации, завидные невесты наперебой заключали пари, кто первой окрутит завидного жениха, — он оставался, равнодушен и бесстрастен. Так лучше. Не так больно.

И вот теперь это дурацкое приглашение. «С дамой».

Раз в год губернатор штата Монтана устраивал выездное заседание Клуба Партнеров — нечто вроде слета лучших среди равных. Боссы самых известных или самых успешных фирм собирались в лесной глуши на несколько дней, общались, заключали сделки, обменивались опытом — и при этом вели совершенно светскую жизнь. Такой летний лагерь для богатых. Еще в бытность руководителем азиатского филиала Карлайл побывал на этом мероприятии и отнесся к нему вполне благосклонно. В основном этому способствовала окружающая природа — бесконечные леса, безбрежное небо, хрустальные озера, тишина и полный комфорт фешенебельного Большого Охотничьего Дома. Внешне отель выглядел, как блокгауз времен войн с краснокожими, но внутри все было сделано по последнему слову цивилизации — телефоны, телевизоры, факсы, мобильная связь, шикарные номера с ванной и мини-баром…

Раздражало мистера Карлайла только одно: неугомонный оргкомитет изо всех сил старался разнообразить ежегодные встречи. Слава богу, Мэтью не попал на вечеринки в ковбойском, индейском и скаутском стиле — зрелища ведущих бизнесменов Америки в шортах или перьях он бы не вынес, а сам бы такое ни за что не надел. Однако в этом году приглашение выглядело и вовсе загадочно.

Ждем вас, многоуважаемый, с Дамой. Неважно с кем: с женой, любовницей, сестрой, секретаршей или массажисткой. С Дамой — и все.

Карлайл не поленился позвонить и переспросить. Игривая секретарь-референт оргкомитета сообщила, что в этом году намечаются Малый и Большой балы, а также общая стилизация под светские рауты салонов девятнадцатого века. Нет, к сожалению, изменить ничего нельзя, это традиция клуба — подчиняться любым, даже самым экстравагантным (читай: идиотским) решениям оргкомитета. Мэтью едва не застонал от возмущения, но, разумеется, сдержался.

Проблема заключалась в том, что ему было совершенно некого взять с собой.

Будь на его месте старик Бэгшо, уж он бы не сплоховал.

И тогда пришлось пойти на абсолютно немыслимый, дурацкий, но необходимый шаг. Мэтьюс Карлайл вызвал к себе руководителя отдела по связям с общественностью, Хью Бэгшо, и распорядился, чтобы, тот обеспечил ему Даму из числа сотрудников. От Дамы требуется лояльность, преданность фирме и… да, пожалуй, больше ничего и не требуется. Разумеется, оплата будет сверхурочной. И, РАЗУМЕЕТСЯ, мистер Бэгшо понимает, что, это просто работа.

Ничего личного. Боже упаси!

Очнувшийся от дум мистер Карлайл с неудовольствием взглянул на часы. Через двадцать секунд истекут пятнадцать минут, которые просил Хью Бэгшо.

Чуть раньше, в тот самый момент, когда Белинда Карр нырнула под стол, чтобы замазать клеем стрелку на чулках, а мистер Карлайл любовался идеальным порядком на своем рабочем столе, Сэнди Хоук танцующей походкой вошла в кабинет Хью Бэгшо и ослепительно улыбнулась, изящно усевшись последнему на колени. Хью мурлыкнул, а его рука немедленно вползла под пиджак девушки и принялась с жаром первопроходца исследовать соблазнительные ландшафты безукоризненного тела Сэнди. Впрочем, на челе смещенного главы «Бэгшо Индепендент» явственно читалась озабоченность совсем иного рода, нежели интерес к объему бюста красавицы Сэнди.

— Ты противный!

— Я приятный. Но сейчас мне не до тебя.

— А я думала, мы сможем немного взбодриться накануне рабочего дня…

— Крошка, сколько раз я тебе объяснял — ЭТО бодрит только женщин. Мы, самцы, от этого только расслабляемся и засыпаем.

— Негодяи!

— Природа, мать ее… Птичка, умоляю, не балуйся. Мне нужно срочно выполнить задание босса.

— Какой ты работящий!

— Черта с два! Он мне его дал три дня назад, а я забыл. Нужно срочно найти решение.

— Так найди, Хью, ты же такая лапочка…

— Твоя лапочка сейчас огребет выговор.

Сэнди сердито спрыгнула с коленей любовника и прошлась по кабинету, приводя в порядок одежду.

— Зануда. В чем должно состоять твое решение? Вернее, задание?

— Я должен найти ему бабу.

— Что-о?!

— Что слышала. Женщину. Девицу. Компаньонку.

— Карлайлу? Этому сухарю с пробором?

— Тогда уж не с прОбором, а с прИбором… Впрочем, мне сейчас не до каламбуров. Короче, боссу требуется сопровождение на слет толстосумов в Монтане. Обязательно женщина, наша сотрудница. Оплата сверхурочная. Поедешь?

— Вот еще! У меня в пятницу маникюрша и массаж. И потом, с этим занудой я не поехала бы даже в Эдем.

— Вот именно! И любая из девочек так скажет, а Карлайлу подавай лояльность и полное подчинение… Эх, послать бы с ним уборщицу!

В голубых глазах Сэнди внезапно полыхнуло адское пламя. Она развернулась на каблуках и торопливо шагнула обратно к столу. Наклонилась к Хью и прошипела, словно кошка:

— Не надо уборщицу! У меня есть кандидатура получше!

— Выкладывай. Ох, я опаздываю.

— Что за дела — позвони и скажи, что у тебя небольшое дельце на нижних этажах. Предупреди, что задержишься… минут на десять. Мне много времени не нужно.

— Ты права, моя золотистая змейка. Сейчас. Алло, Холли? Это Хью Бэгшо. Прошу вас, предупредите шефа, что я могу задержаться… минут на пятнадцать. Тут неожиданная проблема с новым сотрудником… ничего страшного, но решить нужно немедленно. Жду. Да? Отлично! Через пятнадцать минут я у него… Итак?

— Одно слово: ТУМБА.

— Сэнди, я сегодня не очень быстро соображаю. Как всегда, хорошо — но не быстро. Внятно можешь говорить? При чем здесь мебель?

— Это не мебель, дурачок. Это Тумба Карр из моего, производственного.

— Эта толстая и страшная тетка?! Ты сбрендила, Сэнди?

— Ничего подобного. Что он тебе сказал? Найти красотку с ВОТ такими ногами?

— Ну… нет. Сотрудницу.

— Она — сотрудница. Еще?

— Лояльную…

— Лояльнее Тумбы только ее стол.

— Преданную фирме…

— Она здесь работает со времен Великой депрессии.

— Ну, уж не настолько она старая-то.

— Да какая разница! Зато потеха будет — умереть! Представляешь, каким он выйдет идиотом, привезя с собой эту уродину? А уж, что будет выдавать эта дурочка… Прямо жаль, что мы этого не увидим.

Хью некоторое время задумчиво смотрел на Сэнди, а потом просиял.

— Змейка моя, а ведь это неплохо, совсем неплохо. Давно пора щелкнуть по носу этого выскочку. Такой весь из себя правильный, корректный…

— Костюмчик с иголочки…

— Пробор по ниточке…

— И рядом этот слон в очках!

— И в своем этом костюме!

— Уродина!

— Сэнди?

— И… Что?

Хью насмешливо прищурился.

— Скажи мне напоследок, детка: а почему ты ее так ненавидишь?

Сэнди усмехнулась в ответ, обнажив ряд безупречных, мелких и острых, как у кошки, зубов.

— Вот еще — ненавижу! Скажем так: она оскорбляет мое эстетическое чувство.

— Понятно. Что ж, идея отличная, и я пошел к боссу.

— С тебя причитается.

Хью встал, подошел к Сэнди вплотную, обнял ее за бедра и с силой притиснул к себе.

— Уж поверь, детка, я все долги верну с процентами. Сегодня же ночью.

Мистер Карлайл поднял голову и сухо кивнул входящему Хью.

— Доброе утро. Вы разрешили проблему?

— Какую… О, да! С присущим мне блеском. Шутка. Все в порядке.

— Хорошо. Садитесь. Вы подобрали кандидатуру?

— Так точно, босс.

— Кто она?

— Белинда Карр, сэр. Отдел делопроизводителей. Одна из самых опытных сотрудниц. Дед ей всецело доверял.

— Она с пониманием отнесется к задаче?

— Вне всякого сомнения, сэр. Она крайне исполнительна… и немногословна.

— Вообще-то это светский раут, так что многословие…

— Босс, если я вас не так понял, это моя вина. Если вам нужен смазливый эскорт, не особенно обремененный моральными принципами…

Карлайл неожиданно покраснел и несколько судорожно покачал головой.

— Я неправильно выразился, мистер Бэгшо. Это чисто деловое мероприятие, во время него возможно заключение сделок, подписание контрактов, все такое… естественно, мне бы хотелось, чтобы сопровождающая меня сотрудница ориентировалась в делах.

— Лучше не найти, сэр. Поверьте мне.

— Что ж, хорошо. Она в курсе?

— Ну… В общих чертах.

— Введите ее в курс дела, передайте билеты и деньги, дайте указания. Дресс-код и прочее — сами знаете. Мы встретимся с ней в аэропорту.

— Слушаюсь.

— Хью…

— Да, сэр?

Карлайл вдруг устало потер переносицу и посмотрел на Хью спокойным и на редкость проницательным взглядом.

— Почему мне все время кажется, что вы надо мной подтруниваете?

Хью растерялся. Сам он считал себя, помимо прочих талантов, великолепным актером, а Карлайла — лишенным воображения тупицей и выскочкой.

— Что вы, мистер Карлайл… Я вовсе не хотел… Я всегда так разговариваю…

— Я хочу, чтобы между нами была полная ясность, Хью. Я взял вас на работу не из чувства вины за якобы уплывший от вас пост. Вы и сами прекрасно знаете, что не обладаете ни малейшей способностью руководить. Не остались вы и без куска хлеба — прадед не обидел вас в своем завещании.

— Да, но…

— Я взял вас на работу именно в той должности, на которую вы более-менее пригодны. И жду от вас результатов. Если они меня перестанут устраивать, я вас уволю. Это понятно?

— Так точ… Да, мистер Карлайл.

— Это хорошо. Вы свободны. Всего доброго. Билеты у Холли, деньги в бухгалтерии.

Хью очень осторожно вышел из кабинета и тихо прикрыл за собой дверь. Тон, которым с ним разговаривал Карлайл, был очень хорошо ему знаком. Именно так отчитывал его прадед, — единственный человек на свете, которого Хью Бэгшо по-настоящему боялся и уважал.

Что ж, теперь он будет бояться Карлайла. А вот уважать — вряд ли. Особенно после того, как тот по полной программе опозорится перед бомондом в Большом Охотничьем Доме.

Мстительная улыбка тронула губы Хью, и он легкой походкой направился в отдел делопроизводства.