Через четверть часа они мирно сидели и беседовали, потягивая маленькими глотками первосортный шерри. Белинда сменила мокрую и грязную футболку на тонкий темный пуловер, волосы у нее подсохли и теперь завивались пушистыми кольцами. Зловещие очки лежали на столике рядом с бутылкой.
— Вы легко обходитесь без очков?
— У меня не очень сильная близорукость, но главным образом — астигматизм. Я достаточно хорошо вижу, но без очков начинают болеть глаза. В очках, впрочем, тоже.
— Наверное, они тяжеловаты…
— До ужаса. Им много лет. На переносицу они давят, как орудия пытки.
— Вернемся в Чикаго, я дам вам адрес салона оптики, где сам покупаю очки. Можно ведь сделать новые, легкие и удобные.
— Спасибо. Наверное, там дорого?
— Нет. Это не слишком дорогой, не слишком престижный, но очень хороший салон. И там консультирует прекрасный офтальмолог.
Она улыбнулась.
— Мы с вами, как два старичка на отдыхе — говорим об очках, врачах и умеренных ценах.
— Вы правы. Это тем более нелепо в подобном отеле и на подобном мероприятии. Давайте о легкомысленном. Вы уже посмотрели свою… униформу?
— Ой, а я вообще про нее забыла! Слушайте, Мэтью, я ведь понятия не имею, когда и как надо наряжаться. Вот, к примеру, сегодняшний ланч. В чем на него надо идти?
— Как вам сказать… Зависит от человека. Джош Белью наверняка придет в джинсах. Лу Фонтейн нацепит все свои бриллианты.
— А вы будете в костюме и при галстуке!
Он почувствовал легкий укол раздражения и беспокойства. Неужели за столь короткий период о нем уже сложилось мнение, как о зануде с идеально отглаженными брюками? Или надо говорить — в брюках?
— Вы обиделись?
— Нет. То есть… Знаете, Белинда Карр, это, разумеется, не украсит мой образ, но дело в том, что я никогда в жизни всерьез не задумывался, какое впечатление произвожу на окружающих. Одновременно я всегда тщательно соблюдал принятые правила. Такой, знаете, глобальный дресс-код.
— Интересно. Наверное, это важно? Для бизнеса.
— Вот я и думаю теперь — важно или нет? Вы сказали про галстук и костюм, и я почему-то расстроился.
— Ох…
— Нет, в самом деле! Я всю жизнь потратил на этот самый бизнес, на статус, на то, чтобы меня воспринимали равным среди первых, — а все, что обо мне можно сказать с первого взгляда: костюм с иголочки и идеальный галстук.
— Я сейчас впаду в депрессию. Я не хотела вас обидеть!
— Я сам себя обидел, Белинда. Сам у себя отобрал лучшие годы. Ладно, что мы, в самом деле. Так вот, ланч. Думаю, вы вполне можете пойти прямо так. В конце концов, все костюмированные безобразия начнутся только завтра, сегодня у нас еще неофициальный вечер. А я… я пойду без галстука! Только пиджак…
— Нет уж! Давайте по-честному. К тому же вы очень хорошо выглядите в этом наряде.
Они рассмеялись и чокнулись шерри. Потом Мэтью предложил выйти прогуляться, и Белинда с радостью согласилась, — в окно вовсю светило солнце.
На крыльце она замерла, не в силах справиться с нахлынувшим восторгом. Теперь, когда все машины были отогнаны в гараж, и ничто уже не нарушало лесного колорита, вокруг царило великолепие Монтаны.
Деревья высились над Домом зеленым шатром, а лужайка перед крыльцом утопала в солнечных лучах. Легкий ветерок доносил аромат неведомых цветов, воздух был напоен свежим запахом листвы и травы. Джош Белью оказался прав: воздух Монтаны можно было пить, как хмельное вино.
Белинда вовремя посмотрела под ноги — иначе непременно свалилась бы с крыльца. Только этого и не хватало, подумала она с возмущением. Так могла повести себя Тумба Карр, Белинда-Мымра, Чучело в Драных Колготках, но никак не эта, новая, изрядно помолодевшая СИМПАТИЧНАЯ БАРЫШНЯ, как назвал ее давеча Джош.
Она подала руку Мэтью и спокойно спустилась с крыльца. Они пошли по дорожке, усыпанной гравием и еще носившей на себе следы разрушения, произведенного «хаммером» Джоша Белью.
Навстречу им шел высокий пожилой человек в шикарном охотничьем комбинезоне и высоких шнурованных ботинках. При виде Карлайла он приветственно вскинул руку, в которой болталась связка окровавленных птичьих тушек. Белинда тихо охнула и спряталась за спину Мэтью, торопливо пряча очки в карман джинсов. Лучше уж видеть все слегка в тумане, чем смотреть на убитых животных…
Высокий пожилой заговорил, и Белинда едва сдержала нервный смешок. Голос у него был совершенно неподходящим для такой внешности — пронзительный, немного жеманный, с растянутыми гласными и слегка присвистывающими шипящими.
— Привет, Карлайл! Рад вас видеть. Только приехали? Кто это с вами? Представьте меня вашей очаровательной спутнице…
Белинда почувствовала, как подлец-румянец снова наползает из-под пуловера. Что ж творится! Второй, совершенно посторонний миллионер за сегодняшний день делает комплимент!
Карлайл отреагировал неожиданно сухо.
— Добрый день, Тревор. Это мисс Карр. Белинда, это мистер Тревор Хант, глава банковского холдинга «Семпико».
Мистер Хант ухватил протянутую руку Белинды потной и холодной ладошкой, с жаром потряс и выпустил. Даже без очков она смогла разглядеть выражение слащавой приторности — или приторной слащавости? — на лице банкира.
— Очень приятно, мистер Хант…
— Для вас — Тревор. Просто Тревор и без всяких мистеров. Я еще сражусь за ваше внимание с Карлайлом. Между нами говоря, он не заслуживает такой Дамы. Он вообще не заслуживает дам, он слишком любит работать.
— Гм… Мы все здесь любим свое дело. Если следовать вашей логике, то вы больше всего любите деньги…
Тревор Хант рассмеялся дребезжащим и абсолютно неискренним смехом.
— Дорогой мой Карлайл, деньги — это единственная вещь на свете, способная не только составить конкуренцию женщинам, но и выиграть это состязание. Любовь к женщине недолговечна, любовь к деньгам неизменна. Отнюдь не все мужчины любят женщин, — но абсолютно все люди на Земле любят деньги. Увидимся за ланчем, дорогая мисс Карр. Карлайл, до встречи. Несу свои трофеи на кухню.
Он удалился, и Белинда откровенно перевела дух. Мэтью с кривой усмешкой взглянул на нее.
— Не слишком приятный тип, верно?
— О да! Или так говорить неприлично?
— Вы искренни — и для здешнего общества это большая редкость. Не меняйтесь. И не бойтесь ни Тревора, ни кого другого. Пойдемте?
И они углубились в лес, следуя узенькой, но ухоженной тропе.
Прогулка захватила обоих, но, в отличие от Белинды, Мэтью чувствовал довольно сильную усталость. С непривычки болела спина, немилосердно жгло в изящных, но неудобных туфлях ноги, он запыхался и, кажется, вспотел. Белинда Карр, напротив, выглядела свежей и бодрой, хотя они прошли по лесу и бездорожью не меньше мили. Легкие кожаные мокасины словно сами несли женщину по тропе, а дышала она на удивление ровно.
Мэтью споткнулся о спрятавшуюся в траве корягу и запросил пощады.
— Я сдаюсь! Давайте отдохнем хоть пять минут.
— Кабинетный работник, сразу видно. Вообще-то я тоже устала.
— Глядя на вас, этого не скажешь. Свежи и бодры. Как вам это удается? Спортом занимаетесь?
— Что вы! Для спорта я слишком ленива и совершенно лишена азарта. Возможно, это все дыхательные упражнения…
— Цигун?
— Нет, не то чтобы цигун…
Она вдруг расхохоталась своим удивительным, звонким, девчоночьим смехом, запрокинув голову и зажмурившись, и Мэтью окаменел. Он вдруг совершенно явственно вспомнил ощущение…
… Рита Дельгадо открыла дверь своего номера и повернулась к Мэтью Карлайлу. Она стояла совсем близко к нему, так близко, что пушистый мех ее белого палантина щекотал его руку.
От Риты пахло духами и совсем немного — шампанским. Черные глаза блестели, полуоткрытые губы напоминали о бутонах роз на рассвете — нежные, розовые, чуть влажные…
Легкая улыбка тронула ее губы, и Рита Дельгадо произнесла своим низким, хриплым, возбуждающе-женственным голосом:
— Такая ночь, Мэтью! Такая ночь способна заставить человека возненавидеть рассвет. Хотите кофе? Или нет, лучше ликер! Ирландский ликер, темный и пряный, как эта ночь! Пожалуйста, не говорите, что у вас еще много работы! Зайдите хоть на пять минут.
И он зашел, несчастный дурак, и пил ликер. А Рита Дельгадо зажгла душную, сладко-ароматную свечу, и шампанское вступило в химическую реакцию с ирландским ликером. А глаза Риты при свете свечи сверкали все ярче и ярче, и белая накидка сползала с низкого диванчика на пол, и Мэтью Карлайл уже не помнил, как и зачем он здесь оказался, он вообще себя не помнил, потому, что это было неважно, неважно, неважно…
Он вдруг понял, что должен поцеловать Риту Дельгадо, а поцеловав, понял, что не может жить без нее, без черных жарких глаз, безупречного тела, горячей белой кожи, хриплого голоса — он влюбился в нее мгновенно и насмерть, не умея этого делать и не понимая смысла того, что делает.
Все потому, что ему тогда очень захотелось поцеловать ее…
Сейчас он смотрел на смеющуюся Белинду, слушал звонкий смех и чувствовал то же самое. И это при том, что вокруг шумел лес, ветер был свеж, и Белинда была похожа на Риту так же, как день похож на ночь!
Тоненькая, точеная брюнетка Рита — и крупная, спокойная, русоволосая Белинда. Черные глаза-пожары — и серые лучистые очи-омуты.
Белинда умолкла и со всхлипом вытерла выступившие слезы. Наваждение вроде бы улетучилось, но Мэтью все равно был настороже.
— Простите. Цигун для ленивых — вот, что это было. В какой-то момент я решила заняться собой. Наверное, так у всех бывает, но выдержать оказалось очень сложно. Короче говоря, сначала отпал бег по утрам, потом упражнения для пресса, потом приседания, а вот дыхательные упражнения мне очень понравились. Их можно было выполнять, не вставая с дивана.
— Действительно, удобно…
— Очень! Я втянулась, и у меня получилось. А через месяц я поняла, что мне действительно помогло. Я стала меньше уставать, лучше спать, легче вставать по утрам. Честно говоря, даже очки стала снимать чаще. Ой, мы опять про здоровье.
Он улыбался, глядя на нее. Он был странно, беспричинно счастлив, стоять вот так посреди лесной чащи и слушать болтовню высокой, симпатичной женщины с серыми глазами. И знать, что вместе с этой женщиной они проведут в этих благословенных местах еще пять дней.
На обратном пути им встретился Джош Белью. Дружески поприветствовав Белинду, он сообщил Мэтью, что уезжает в Грейт-Фолс до завтрашнего утра, потому, что Ширли прилетит уже завтра. Узнав о том, что Джош не остается на ланч, Белинда столь откровенно приуныла, что Карлайл почувствовал самый настоящий укол ревности. Проницательный Джош заметил перемены в настроении обоих и подмигнул Белинде.
— Держитесь. Вы понравились Лу, Мэт больше не бросит вас одну, — а завтра мы с Ширли обеспечим подкрепление. Простоите сегодняшний вечер — завтра прибудет кавалерия. Ха, в прямом смысле этого слова!
С этими словами Джош отправился на конюш… в гараж, а вскоре отдаленный рев «хаммера» возвестил о его отъезде. Мэтью решительно взял Белинду под локоть и повел к Дому. Она молчала, думая о чем-то своем.
— Вижу, вам понравился Джош?
— Очень. Мне кажется, он хороший человек. И совсем не заботится о соблюдении статуса. Ох, опять я…
— Да нет, все правильно, все так и есть. Все дело в том, что статус Джоша находится на такой запредельной высоте, когда о нем уже можно не заботиться. Он может совершенно спокойно позволить себе явиться на светский раут в джинсах и с седлом под мышкой — никто и не пикнет.
— А раньше?
— Раньше?
— Ну… он же не сразу достиг этого статуса…
Карлайл помолчал. Джоша Белью он знал давным-давно, со времен собственной юности, но никогда не задумывался по поводу достижения Джошем его статуса.
Похоже, до знакомства с Белиндой он вообще мало о ком задумывался.
— Знаете, сейчас я вдруг подумал, что Джош всегда был таким. Наверное, он с молодых лет понял, что не надо строить из себя то, чем на самом деле не являешься. И потом, в его грубости всегда было что-то… завораживающее. Во всяком случае, Джоша почти никогда не обманывали.
— А вас?
— Всякое бывало. Бизнес — вещь жесткая.
Так, беседуя, они подошли к дому, и тут выяснилось, что отнюдь не все гости так уж рады видеть Белинду.
На крыльце стояли Лу Фонтейн и еще одна дама, худая, как палка и безупречно одетая. Даже Лу разговаривала с ней не без некоторого подобострастия, а уж на Белинду незнакомка взглянула и вовсе, как на пустое место. До Белинды и Мэтью донеслись слова:
— … И вообще, моя дорогая, позвольте вам заметить, эта идея крайне неудачна. Что с вами, Лу? Вы буквально изменили собственному безупречному вкусу. Дамы! Чего стоит одна эта выскочка! Секретарша! А Тревор, похоже, совсем потерял голову. Понятно, когда любовниц привозит с собой кто-то наподобие молодого Карлайла, — тот новичок и к тому же официально разведен. Но Хант! Хант притащил с собой любовницу! А бедняжка Хелен в это время отдыхает в Калифорнии. Возмутительно!
— Вы отчасти правы, моя дорогая, но ведь…
— Нет и нет! Не может быть никаких «но». Это Клуб для избранных, нельзя привозить сюда всякое отребье.
Рука Белинды окаменела в руке Мэтью. Он боялся посмотреть ей в лицо.
Женщина на крыльце была женой и совладелицей короля грузовых перевозок Дэрила Блэквуда. Сама она была родом из Луизианы и, как большинство южанок, в глубине души презирала достижения демократии и социальное равенство. Иногда Карлайл подозревал, что и насчет отмены рабства у миссис Блэквуд имеются серьезные сомнения…
Внезапно он разозлился. Что за ерунда, в самом деле! Он моложе почти всех присутствующих, но отнюдь не мальчик. Он — уважаемый бизнесмен с отличной репутацией, он умеет принимать самостоятельные решения и уж во всяком случае, достаточно хорошо воспитан, чтобы не обсуждать, кто кого сюда привез. Вместе с этим он не позволит и другим обсуждать себя и свою спутницу. Мэтью решительно шагнул вперед, чувствуя, что Белинда исподволь сопротивляется, словно собираясь удрать обратно в лес.
— Добрый вечер, миссис Блэквуд. Не знал, что вы уже приехали. Позвольте представить вам мою спутницу и помощницу мисс Белинду Карр. Лу, сколько у нас времени до ланча? Мы обошли ваши владения и страшно устали. Вернее, я страшно устал. Мисс Карр, похоже, крепче меня.
Лу растерянно улыбнулась, но глаза ее тревожно бегали. От мнения миссис Блэквуд зависело слишком многое. В частности — пройдут ближайшие пять дней в напряженной обстановке или нет.
Миссис Блэквуд воззрилась своими совиными глазами на Белинду. Губы ее поджались, превратившись в тонкую ниточку.
— Добрый вечер. Не устали, значит? Странно, обычно полные люди с трудом переносят физические нагрузки.
Определенно, что-то живительное таилось в здешнем воздухе. Не стоит забывать и о волшебных качествах первосортного шерри. А быть может, виной всему стало то, что в голосе миссис Блэквуд Белинда безошибочно распознала интонации Сэнди Хоук.
И разозлилась.
Классики, — а все они были весьма неглупыми людьми по части знания человеческой натуры, — утверждали, что разозлить человека смелого полбеды. Гораздо страшнее ярость незлобивых и даже робких натур.
Белинда чуть крепче сжала локоть Мэтью Карлайла, расправила плечи и выпрямилась. Теперь она была на добрую голову выше тщедушной миссис Блэквуд, которая рядом с ней окончательно приобрела сходство с сушеным стручком фасоли.
Откинув свободой рукой густые пряди волос со лба, Белинда спокойно и очень четко произнесла:
— Вы правы, миссис Блэквуд. Излишества всегда вредны. Скажем, избыток желчи губителен для поджелудочной железы, ну а неестественная худоба вообще всегда свидетельствует о скрытых болезнях. Что же касается МОЕГО веса, то уверяю вас, не стоит волноваться по этому поводу. Коэффициент Монкальво весьма удовлетворителен, пищеварение в норме, а последние анализы крови сногсшибательно хороши. С вашего позволения…
С этими словами Белинда решительно шагнула к двери, отчего Лу Фонтейн и миссис Блэквуд были вынуждены отшатнуться в стороны. Мэтью, пряча улыбку, проследовал за своей Дамой, мимоходом подмигнув Лу.
Странно, он никогда бы раньше себе такого не позволил. А сейчас испытывал что-то вроде восторга.
Наверху, уже возле своей комнаты, Белинда круто развернулась и схватила Мэтью за руку.
— Я это сделала, бог ты мой! Я не выйду из номера.
— Почему? По-моему, вышло отлично.
— Отлично? Да я никогда в жизни никому так не отвечала!
— Держу пари, мамаше Блэквуд тоже так никто в жизни не отвечал.
— Не смейтесь. Это же скандал!
— Вовсе нет. Лу Фонтейн это оценит. Она терпеть не может чету Блэквудов. Кроме того, ни одного грубого слова сказано не было, а эффект потрясающий. Это ценится в наших кругах.
— Она меня смешает с пылью, и прикажет горничной вымести вон.
— Белинда, вы нарочно настраиваете сами себя на поражение, а ведь на самом деле вы не такая.
— Я — серая, забитая мышь, на которую никто никогда не обращал внимания, а если и обращал, то говорил только неприятные вещи…
— Вы — серая забитая мышь…
— Что?!
— … которой делает комплименты Тревор Хант и с которой собирается выпить на брудершафт Джош Белью. Вы — неприметная особа, которой с первого раза удалось то, о чем долгие годы мечтают почти все представительницы нашей бизнес-элиты.
— Что именно?
— Поставить на место миссис Блэквуд. Наконец, вы — безвольная и слабая натура, которая заставила своего босса прочесать все окрестные буреломы, и даже дыхание при этом не сбила. И еще…
— Что же еще?
Она уже приняла его шутливый тон и теперь смотрела на него, слегка улыбаясь. Румянец смущения еще играл у нее на скулах, но было видно, что слова Мэтью ей приятны.
Мэтью Карлайл не отводил взгляда. Когда слабая женщина демонстрирует вам отвагу укротителя тигров, стыдно потакать собственной неуверенности. И к тому же всю жизнь его учили говорить правду.
А, кроме того, если он этого сейчас не скажет…
— Вы очень красивая.
И он наклонился и поцеловал ее прямо в губы.
На этом лимит храбрости закончился, и Мэтью Карлайл с позором бежал в свою комнату.