Элисон, видимо, почуяла, что что-то не в порядке, и явила себя во всей красе с раннего утра. Носочки летели в угол, плач не прекращался, завтрак оказался частично на полу, частично на одежде Джессики, а что касается ее самой, то бурная ночь отнюдь не способствовала ангельскому терпению и кротости.

К тому же ненавистный тип бродил неподалеку, красивый и свежий, словно роза, распространял аромат дорогого одеколона, да к тому же напялил шорты.

Джессика подхватила девочку под мышку и сбежала. Помимо маленьких садовых прудиков, в усадьбе имелся и настоящий пруд для купания, с насыпанным песчаным пляжем и настоящими кувшинками. Здесь было очень красиво, но Джессике не пришлось расслабиться. Буквально наступая им с Элли на пятки, проклятый развратник явился следом, волоча надувную лодку.

Он и глазом не моргнул при виде разгневанной Джессики, уселся в лодку и стал плавать вдоль берега. Элли замолкла, задумалась. Джессика демонстративно отвернулась.

Только не смотреть на проклятую лодочку и мерзавца… А, ему тоже неловко, вон, очки темные напялил!

– ДЯДЯ…

Джессика замерла. Осторожно посмотрела на девочку. Вокруг себя. Опять на девочку. Странно, небеса на месте, птички поют, только вот у Армана Рено очень странное выражение лица…

– Дядя! Ар-р-рман!

– Да, Элли, детка, это… это дядя Арман!

Она не знала, кричать в голос, плакать или радоваться.

Свершилось! Самая естественная и правильная вещь в мире. Самое ожидаемое и счастливое событие в жизни Армана. Самое лучшее для Элли. Спали оковы ужаса, детский мозг освободился от страхов и тоски.

Она признала своего родного дядю. Теперь они не расстанутся. Будут играть в куклы и лазать по деревьям, кататься на лодке и изображать индейцев, забросят в сторону плюшевых зайчиков и мишек, увлекутся машинками и железными дорогами, а потом опять примутся за кукол…

А тетя Джессика будет навещать их. Сначала часто, потом все реже… Наконец ее визиты станут совсем редкими, скажем, на Рождество и на День рождения. Элли будет к ней доброжелательна, потом снисходительна, вежлива… и равнодушна.

А потом она вырастет и будет посылать ей открытки, которые Джессика станет складывать в шкатулочку, и когда после ее мирной кончины в Доме для престарелых придут выносить вещи из маленькой комнаты, эти кусочки картона просто выкинут, возможно, вздохнув при этом: «Бедная старая дева!».

Джессика вытерла слезы кулаком, душераздирающе шмыгнула распухшим от избытка чувств носом и медленно спустилась к воде.

– Она сказала «дядя Арман»… Эй! Ты жив?

– Что?!

– Что слышал.

Да, это не вполне вежливо. Только кому какое дело?

– Джессика! Скажи еще раз! Повтори, прошу!

Арман вылетел из лодки так стремительно, что оказался на берегу прежде, чем сама лодка перевернулась и закачалась на водяной глади. Губы Джессики тряслись, но она нашла в себе силы.

– Она. Элли. Сказала: «дядя Арман». Она заговорила.

В этот момент подошла сама виновница торжества. Фамильные глаза Рено смотрели сурово и вопросительно.

– Жессика…

– Элль, золотце… Милая, иди ко мне. Иди к дяде Арману…

В голосе девочки послышались слезы и паника.

– Жессика!!!

– Я буду здесь, а дядя Арман покатает тебя на лодочке…

– Нет!!!

– Все нормально, Джессика. Забери ее.

Она со смятенной душой глядела на красивое лицо, с которого разом стерли все краски жизни. Арман Рено молча собрал свои вещи и ушел, ни разу не оглянувшись.

Джессика нашла в себе силы поговорить с Арманом только пару часов спустя, когда Элисон, наревевшись и напившись отвара трав, подсунутого Матильдой, заснула.

Арман сидел у открытого окна, обхватив голову руками. Джессику раздирали противоречия. С одной стороны, Армана было безумно жаль, с другой – разлука с Элли откладывалась на неопределенное время.

Она откашлялась. Надо придерживаться одной линии. Ведь решила же презирать Армана Рено, ну так и презирай!

– Арман…

– Пришла торжествовать? Злорадствовать?

– Нет! Почему ты так… Я ведь хотела как лучше… Я за тебя обрадовалась…

Голос Армана был тих и равнодушен.

– Я не знаю, что делать. Просто не знаю. И схожу от этого с ума.

– Мне жаль…

– Не трогай меня! Потому что я не знаю и того, что мне делать с тобой. Как мне заставить тебя поверить мне? Как и, главное, в чем оправдаться перед тобой?!

– Но я не верю тебе только из-за твоей репутации…

– У меня НЕТ репутации! У меня есть честь, больше ничего. Знаешь ли ты, лунатичка фигова, что я не был вообще ни с одной женщиной уже почти три года?

– Но Амели…

– Амели моя подруга детства, единственная, кто выслушивал мои стоны, кто поил меня кофе и держал за руку, кто удержал меня от самоубийства – не отворачиваться!!! – да, дорогая, от самоубийства! Она, мать и Кло. Три женщины. Старуха, женщина и девочка. Мой брат погиб, и Амели стала мне сестрой, больше, чем сестрой. Но страсти к ней я никогда не испытывал. Как и она ко мне.

– Вы были помолвлены.

– Нас помолвили. Мы с Амели всегда знали, что этого не случится. Джессика, как ты думаешь, почему я так реагирую на тебя? Да потому что у меня не было женщин больше двух лет! Не просто не было – я их не хотел! Потом появилась ты – и я вспомнил, что значит мужчина рядом с женщиной.

– Но что я-то могу поделать!..

– Не знаю! Перестань умываться, носи мешковину, еще лучше – чадру!

С этими словами Арман стремительно вылетел из комнаты. Джессика не знала, плакать ей или смеяться.

Она вышла в сад, предварительно проверив Элли. Нужно успокоиться и все обдумать. Не вспоминая при этом Армана…

– Что у Армана с лицом? Он в жутком настроении.

Джессика подскочила и с подозрением уставилась на необыкновенно чумазое создание в брезентовых шортах и видавшей лучшие дни ковбойке. Матильда с огромными садовыми ножницами безмятежно ворочалась в кусте шиповника, удивительно ловко вырезая сухие сучья.

– Ох… Вы меня напугали…

– Сама боюсь иногда, но этот наряд так удобен. Глупо разводить навоз, нарядившись в бальное платье. Правда, тетушка утверждает, что в ЕЕ времена дамы так себя не вели, но насчет сада я непреклонна. Так что с Арманом?

– Я полагаю, это из-за Элли. Он не находит себе места, потому что девочка только плачет и боится его.

– Я понимаю. Сама хотела бы потискать мою птичку, но знаю, что надо ждать. Бедный Арман.

Матильда в сердцах щелкнула ножницами.

– Матильда… А что все-таки случилось с Франсуа?

– Бедный мой мальчик… Он подрос и начал завидовать Арману, это так понятно… Особенно из-за девушек. Стоило ему привести в дом подружку, как та начинала строить глазки Арману. И все… Наверное, тогда мальчик попытался увлечь девушек щедростью, подарками. Потому что однажды Арман узнал, что Франсуа потихоньку распродает книги из библиотеки отца. Был серьезный разговор, Арман вспылил, наговорил того, о чем потом жалел. Он ведь до сих пор себя за это не простил. Ну а потом Франсуа ушел из дома, не сказав нам ни слова. Как я потом поняла, он тогда познакомился с Моникой… И он не хотел, чтобы она увидела Армана… Наверное, твоя сестра была ему очень дорога, он боялся соперничества… Арман ведь такой красавчик… Монику он нам так и не показал. Но иногда говорил с нами по телефону, сообщил о рождении Элизы. И однажды приехал сюда с принцессой Элль на руках….

– Но почему он потом уехал в Штаты, даже не простившись?

– Моника, видимо, была в обиде на него за то, что он нас не знакомит. Может быть, он сказал ей, что это мы не хотим ее видеть… Может быть, ей было одиноко… И однажды, я думаю, она взяла Элль и уехала на родину. Франсуа уехал за ней… Но перед этим он зашел к нам, один. Переночевал. А утром исчез. Вместе с ним исчезли все наши наличные деньги, драгоценности Амели… Я думаю, ему нужны были деньги, а просить у Армана он не хотел. И через некоторое время они с твоей сестрой погибли, а о девочке мы ничего не знали. Арман чуть не сошел с ума. Он во всем винил себя.

Амели вернула его к жизни. Это она подбросила Арману мысль о сиротах. Накричала на него даже и сказала, что Бог дал ему куда больше богатства, чем нужно одному, а значит, надо делиться. Арман и начал делиться… Он хороший мальчик, Джессика, и мое сердце разрывается при виде его страданий. Он этого не заслужил, честное слово, не заслужил!

Джессика молча обняла Матильду, тронутая услышанным до глубины души. Как бы ни была слепа материнская любовь, Матильда была искренним человеком. И правдивым.

Баронесса Рено вздохнула, отстранилась от Джессики и посмотрела на нее задумчиво и печально.

– Девочка, помоги ему. Помоги им обоим.

Голос предательски треснул, но Джессика смогла произнести в ответ:

– Я понимаю… Я постараюсь!