Сэнди Кроуфорд пыталась пошевелить рукой — и внезапно осознала, что слышит шуршание простыней. Это открытие так потрясло ее, что она замерла, прислушиваясь к новым ощущениям.

Висок ныл — привычная, тупая боль — но теперь к ощущению боли примешивалось нечто иное. Забытое.

Звуки. Мерное попискивание. Шорох. Что-то льется.

Потом вдруг голоса. Человеческие голоса!

Она не слышала их двадцать лет.

Жаль только, что голоса звучали так… неприятно. Говорили двое — мужчина и женщина, причем женщина почти кричала, зло и плаксиво, срываясь на визг. Мужчина отвечал глухо и угрожающе.

«От…усти…е ме…я!..» «Чо…ну…ая идиотка!..» «Я дол…на рас…азать…» «Доктор Ри…и, вы ни…ому и ни…его не ска…ете…»

И крик. Отчаянный, короткий вопль, воскресивший в памяти крик матери тогда, двадцать лет назад.

Сэнди заворочалась на кровати, изо всех сил стараясь разлепить неимоверно тяжелые веки. К горлу подкатила тошнота, стало трудно дышать — и благословенная тьма накрыла ее своим черным плащом.

Сэнди потеряла сознание.

Она пришла в себя — бог знает сколько времени на это понадобилось. Во рту стыл мерзкий кисловатый привкус — это отходил наркоз. К наркозу она давно привыкла, но легче от этого не становилось.

В углу больничной палаты в белом кресле спал дядя Дик. Ее дядя Дик. Собственно, он ей был вовсе не родственник, но последние двадцать лет она привыкла звать его дядей Диком. Настоящий дядя вряд ли смог бы сделать для нее больше.

Сэнди осторожно поднесла к глазам руку. Тощую бледную лапку с неряшливо и коротко подрезанными ногтями. Рукав больничной ночнушки задрался, и Сэнди подумала: хорошо, что шрамов уже почти не видно. Плохо, что нельзя загорать — доктор говорил, что как раз тогда все шрамы проявятся очень быстро.

Правда, сейчас ее волновали вовсе не шрамы. Сэнди облизала шершавым языком потрескавшиеся губы и напрягла связки.

— Дя… дя… Дик!

Писклявое мяуканье охрипшего котенка вот на что это было похоже. Однако дядя Дик мгновенно проснулся и кинулся к ней.

— Солнышко мое! Ты очнулась? Сэнди…

Глухой, надтреснутый голос. Сэнди ошеломленно смотрела на дядю Дика, впитывая новые ощущения. Впервые за двадцать лет она слышала его голос…

Двадцать лет назад пожарные чудом нашли и вытащили из пылающего особняка на Змеином острове пятилетнюю девочку Сэнди. Ребенок получил сильнейшие ожоги и наглотался дыма, но выжил. В огне пожара погибла мать Сэнди, Лорена Кроуфорд, а сам пожар случился… случился…

Из-за отца Сэнди.

Джон Кроуфорд, молодой и талантливый — возможно, что и гениальный — химик производил опыты в своей домашней лаборатории. Был сильный взрыв. Дом загорелся — подозрения полиции были вполне оправданны — сразу по всему периметру. Находившиеся в доме были обречены, это ясно. Лаборатория же располагалась в специально оборудованном подвале, там стены были проложены асбестом и обшиты специальным пластиком, негорючим, да и система пожаротушения была самой современной…

Кроме того, останков самого профессора Кроуфорда обнаружено не было. Вообще!

Одним словом, через полгода тщательного расследования полиция штата пришла к выводу, что Джон Кроуфорд сам устроил взрыв и пожар в собственном доме, в результате которого погибла его жена и едва не погибла маленькая дочь, после чего скрылся в неизвестном направлении.

Вот так-то. А теперь подумайте — каково с этим жить? Особенно если хорошо помнишь, каким веселым, общительным и влюбленным в свою маленькую семью был Джон Кроуфорд.

Сэнди провела в больницах в общей сложности лет восемь. Сначала ее просто вытаскивали с того света, потом потихоньку делали пластические операции — она сбилась со счета, сколько их было всего. После ожогов остаются не просто шрамы — келоидные рубцы. Бороться с ними очень трудно, специалистов — по пальцам перечесть, но дядя Дик не жалел денег.

Ей восстановили лицо и шею, потом занялись руками, в последнюю очередь подлатали ноги. Кто-то из врачей однажды оговорился: хорошо, что она такая маленькая. Взрослый человек остался бы уродом на всю жизнь, а у девочки есть все шансы вырасти красавицей…

Потом выяснилось, что она совсем ничего не слышит и не говорит. Со слухом… ну там было все ясно. Повреждения оказались слишком серьезными, слух восстановиться сам не сможет, остается только ждать появления нового поколения слуховых аппаратов, вернее имплантатов, вживленных в тело…

С речью обстояло иначе. Видимых повреждений не нашли, связки были в порядке, горло не обожжено, однако в результате страшного шока Сэнди замолчала и молчала до шестнадцати лет!

Да, только девять лет назад она впервые заговорила, понятия не имея при этом, как звучит ее голос, равно как и голоса всех тех, кто ее окружал. Вероятно, поэтому она и замолчала вновь. Что ж, к тому времени она научилась обходиться без голоса — обычная азбука глухонемых, умение читать по губам собеседника, под рукой всегда блокнот и карандаш, а с недавних пор — маленький компьютер…

Она не замкнулась в себе, не спряталась от жизни. Стойко переносила все муки операций, научилась улыбаться, с удовольствием играла в реабилитационном центре с такими же, как она, ребятами, а потом выучилась в специализированном колледже и поступила на работу в такой же центр здесь, в Лоусоне. Дядя Дик ни в чем ей не отказывал, помогал всегда и во всем. Его жена, тетя Бет, ухаживала за Сэнди куда нежнее, чем за собственными близнецами Джерри и Ларри.

До двадцати одного года она жила вместе с ними, а по достижении совершеннолетия выяснила, что является обладательницей довольно приличного состояния. Купила маленький таунхаус в пригороде и переехала… Она сама не знала, почему ей вдруг захотелось жить одной. Возможно, виновато было Великое Безмолвие, в которое она погрузилась дождливой осенней ночью двадцать лет назад…

Полтора года назад дядя Дик приехал к ней страшно взволнованный и сообщил, что долгожданный имплантат разработан. Его еще не запустили в производство, потому что необходимо провести клинические испытания, а это проблематично, ведь нужно добровольное согласие… Сэнди остановила его торопливую речь, прикоснувшись тонкими пальчиками к его губам. Улыбнулась и стремительно набрала на компьютере: «Я СОГЛАСНА!».

Оказалось, что нужна очередная операция — микрочип величиной с блестку требовалось вживить в височную кость, а это операция не из простых и не из дешевых. Сэнди это не волновало. Она готова была отдать все свои деньги, но дядя Дик страшно рассердился и настоял на том, чтобы лично оплатить все расходы.

Дядя Дик, Ричард Гейдж, был коллегой Джона Кроуфорда и работал вместе с ним над каким-то важным и секретным проектом. После исчезновения Кроуфорда дядя Дик принял лабораторию, набрал новых сотрудников — и дело пошло. Возможно, гениальности по части химии в дяде Дике недоставало, зато администратором он стал превосходным. За короткое время лаборатория добилась сумасшедших успехов, и ими заинтересовалась корпорация «Кемикал резорт». Еще через пару лет дядя Дик вошел в совет директоров компании, став руководителем филиала корпорации в Лоусоне. Строго говоря, он не обязан был отчислять Сэнди деньги, однако сделал это, открыв счет на ее имя и исправно перечисляя туда немалые суммы.

Что еще? Почти ничего, если не считать того, что сутки с небольшим назад ей сделали сложнейшую операцию, которая, судя по всему, оказалась успешной. Сэнди слышала!

Она потянулась к нему своими тощими белыми клешнями, и Дик Гейдж как всегда с трудом поборол отвращение, наклеив на лицо привычную улыбку. Хриплый надтреснутый голос девушки раздражал, словно фальшивая нота в ноктюрне Шопена…

— Да, милая? Не волнуйся, тебе нельзя волноваться. Доктор сказал, все прошло удачно. Не могу поверить… Сэнди, ты действительно слышишь?

— Да, дядя Дик. Боже мой, какой у меня жуткий голос…

— Все наладится, милая. Ты ведь понятия не имела об интонациях. Теперь это всего лишь дело техники.

Да, теперь это все — дело техники. Двадцать лет! Двадцать проклятых лет.

Он вгрохал в эту девчонку бешеные деньги, чтобы она вернулась к нормальной жизни. Он может гордиться собой. Теперь нужно дать ей немного времени, чтобы она обжилась в мире нормальных людей, пришла в себя. Затем можно будет приступать ко второй стадии операции. Что ж, говорят, цель оправдывает средства. В их случае целей аж две, и обе такие, что любые средства хороши…

Сэнди торопливо припала к чашке с минералкой, заботливо поднесенной дядей Диком к ее губам. Зубы выстукивали дробь, но от прохладной воды ей полегчало. Сэнди торопливо отстранилась и схватила дядю Дика за руку.

— Дядя Дик! Нужно позвать… кого-то позвать, охрану, наверное, и сказать… здесь, в больнице, произошло что-то плохое, совсем рядом! Кричала женщина… ей кто-то угрожал.

— Какая женщина, милая? Тебе, верно, приснилось… бедняжка, это все кошмары прошлого.

— Нет! Нет же! Я очнулась после наркоза и услышала… совсем рядом, в соседней палате…

Ричард Гейдж задумчиво посмотрел на свою подопечную. Чертовы электронщики! Кто бы мог подумать, что человеческие мозги в силах додуматься до такого! Металлическая соринка стоимостью с космическую ракету, вживленная в черепушку дочки Джонни, разом превратила ее из глухой калеки в локатор!

Ничего. Она не узнает. Вставать ей пока нельзя, присмотр за ней постоянный, через пару дней ее перевезут домой, и малышка Сэнди даже не успеет понять, что операцию ей делали вовсе не в окружном госпитале, куда она легла пять дней назад, а в одной из секретных лабораторий «Кемикал резорт», построенной на Змеином острове, на месте того дома, где двадцать лет назад с таким треском, извините за каламбур, провалилось выгоднейшее дельце…