На веревке пестрели развешанные для просушки бикини и полотенца, душистый запах умиротворял, убаюкивал Джулию Манро. Блаженный покой медленно обволакивал тело, наполнял душу безмятежностью. Джулия чувствовала, как мало-помалу уходит усталость, спадает напряжение. Ей стало легко и радостно.

Джулии, дочери директора заповедника в провинции Натал, исполнилось двадцать лет. Она была необычайно хороша и пленяла окружающих стройной точеной фигуркой, блеском глаз, золотым сиянием волос.

Для девушки наступил особенный день: завтра она навсегда покинет пансион благородных девиц «Сад азалий». Последнее время Джулия не знала ни минуты отдыха, кружилась в вихре всевозможных светских развлечений. Юным выпускницам пансиона приходилось участвовать в бесконечной череде раутов, вечеринок и приемов, представлять на суд репортеров, званых гостей и родителей свои таланты и достижения.

Но в то утро в «Саде азалий» было тихо. Большинство выпускниц разъехались по домам, только несколько девушек дожидались приезда родственников.

Домом Джулии теперь станет маленькое бунгало с тростниковой крышей. Вместе с отцом ей предстоит жить в национальном заповеднике Умкамбо. Мысли об этом будоражили Джулию. С семи лет она училась в закрытой школе-интернате для отпрысков избранных семейств, потом был университет и, наконец, пансион «Сад азалий». И вот теперь судьба забрасывает ее в заповедник, в какое-то странное, крытое тростником бунгало. Там ей придется провести целый год, пока ее отец, Стэн Манро, не выйдет на пенсию.

Джулия тяжело вздохнула, потянулась, распахнула огромные зеленые глаза, но тут же вновь прикрыла их: лучи утреннего солнца слепили.

Вокруг бассейна были расставлены пляжные кресла, шезлонги, лежаки, яркие оранжево-синие подушки чудесно гармонировали с солнечными зонтами.

Джулия взглянула на подругу, растянувшуюся на соседнем лежаке, спросила:

— Который час, Саманта?

— Милочка, — зевнув, ответила девушка, — часы в моей пляжной сумке. Бедняжка, когда за тобой приедет отец? — пробормотала она, так и не раскрыв глаз.

Джулия достала часики.

— Он должен быть в десять. О господи, Саманта! Твои часы скоро расплавятся! Почему ты не убрала их в тень!

Джулия спрятала украшенные драгоценными камнями часики обратно в сумку Саманты и поднялась с лежака.

— Мне надо торопиться, иначе не успею принять душ и собраться.

— А какой наряд ты выберешь для своего заповедника? — Саманта по-прежнему нежилась на солнышке с закрытыми глазами. — Дорогая, тебе следует быть во всеоружии, правда? Ну, на всякий случай… а вдруг ты встретишь там парочку симпатичных бравых рейнджеров. Знаешь, я даже в какой-то степени завидую тебе: ты можешь целый год просто блаженствовать на солнышке — и все! А поблизости — блестящие молодые мужчины в хаки, в шляпах с широкими полями. А что ждет меня? Ты только представь: нудная светская жизнь, сливки общества, мамаша, пытающаяся поскорее выдать меня замуж за самого подходящего холостяка Йоханнесбурга. И не важно, сколько ему лет!

— Ты не представляешь, каково мне, — ответила Джулия. — Я никогда не знала, что такое родной дом. Отец потратил целое состояние, чтобы дать мне образование. Интернат, университет, «Сад азалий»… Наверное, я должна была давным-давно устроиться на работу. Но кроме меня, у него никого нет. Видимо, он считал, что, дав мне хорошее образование, сумеет привязать меня к себе, защитить и уберечь.

— Защитить, уберечь?! Но от чего? — Саманта провела перламутровым ноготком по своей точеной икре.

— От… — Джулия на секунду задумалась. — Наверное, от случайностей и неожиданностей.

— Почему он не хотел, чтобы ты жила вместе с ним?

— Видимо, я напоминала ему мою мать, и ему это не нравилось. — Джулия вздохнула. — Возможно, он сумел перебороть себя. В любом случае, теперь он хочет, чтобы я была рядом.

— А я считаю, он ведет себя как настоящий эгоист. Он надеется, что ты будешь ухаживать за ним в старости. Ты боишься посмотреть правде в глаза. Тебе надо было отказаться ехать к нему.

— Да он вовсе не старый, Саманта. — Джулия задумчиво прикусила губу. — Знаешь, мужу моей кузины Джиллиан столько же, сколько отцу, а кузине двадцать с лишним. А ее падчерица — моя ровесница. Ее зовут Кэти Фэлвуд. По-моему, ты знаешь ее, да?

— А-а, Кэти Фэлвуд. — Саманта скривилась. — Злюка, любит когти показать. Мне она не понравилась. Сколько лет твоему отцу?

— Шестой десяток пошел. Внешне он очень привлекательный.

— Полагаю, директор заповедника отказывал себе буквально во всем, чтобы оплачивать учебу дочери в пансионе Флории Ленфильд. О, эта дамочка своего не упустит! Недаром моя мамочка отправила меня именно сюда!

— Послушай, Саманта, я ведь тебе говорила, что мой отец вполне состоятельный человек. Когда-то он владел плантацией сахарного тростника, продав ее, положил деньги под проценты в банк. А тратит он только на меня. Бедный отец… Все, золотко, я побежала! Ты ведь будешь мне писать, правда?

Джулия побежала по изумрудной лужайке к дому. Боже, сколько воды утекло с тех пор, как она первый раз переступила порог пансиона «Сад азалий»! Как интересно и весело было обустраиваться на новом месте, декорировать гостиные и спальни. Каждый год новенькие студентки учились превращать отрезы дешевеньких тканей в эксклюзивные портьеры, покрывала и занавеси. Сложная наука называлась «Дешево и сердито» — видимо, на тот случай, если кто-нибудь неудачно выскочит замуж за бедняка.

Здания пансиона казались легкими, ажурными, воздушными: огромные окна, отшлифованные деревянные панели, светлые краски. Яркие расшитые подушки, чудесные ковры, удобная мебель визуально расширяли пространство комнат. На стенах в белых рамках висели картины, написанные студентками — неожиданный, но очень удачный элемент убранства.

Спальня Джулии была выдержана в светло-желтых и белых тонах, просторную ванную она делила с Самантой. Девушка сняла бикини и, надев резиновую шапочку, юркнула под душ. Струи воды сотнями иголочек вонзились в тело.

Стоя под душем, девушка прислушивалась к шуму воды и размышляла о своем туманном будущем на просторах заповедника Умкамбо. С отцом она виделась год назад. Тогда он был директором носорожьего заповедника.

Джулия вздрогнула, услышав зов Саманты. Поразительно, но у этой миниатюрной крошки голос был глубоким, сочным, как у исполнительницы соул.

— Леон приехал и хочет тебя видеть! — кричала подруга. — Он сейчас в Резиденции, пьет чай с Флорией.

— А что ему нужно? — крикнула Джулия из душевой кабинки и выключила воду. — Я попрощалась с ним еще вчера, на балу. Саманта, будь другом, принеси мне, пожалуйста, полотенце! Я забыла его взять. Оно где-то на кровати или на полу…

Вернувшись в комнату, Джулия оделась, торопливо сложила в сумку последние вещи. Комната внезапно показалась ей сиротливо пустой.

Она защелкнула замок белого чемодана и задумчивым взглядом обвела комнату.

Девушка подошла к туалетному столику и сложила в специальную кожаную сумочку косметику, щеточки, баночки с кремами и лосьонами.

Внезапно Джулия замерла, увидев в зеркале свое отражение. Спокойное лицо, зеленые глаза, плотно сжатые губы. Ничто не выдавало ее волнения, только сильнее обычного алели щеки. А ведь она навсегда покидала пансион, в стенах которого провела целый год!

Действительно Смуглянка, ухмыльнулась Джулия, пристально всматриваясь в свое отражение. Недаром ей дали это прозвище: ее кожа имела теплый медовый оттенок. Правда, Саманта и Леон называли ее только по имени.

Все пансионерки знали Леона Ладенцу. Он был владельцем галереи, которая буквально ломилась от всевозможных чудесных вещей и вызывала профессиональный интерес юных дизайнеров и декораторов. Чего тут только не было! Узорчатые ковры ручной работы, мягкие пуфы, скамеечки, кованые столики на тонких резных ножках, русские самовары, испанские ножи, гончарные изделия, картины и антикварные вещи.

Леон пил чай с Флорией и ее мужем Марком в великолепной гостиной, которая поражала визитеров антикварными безделушками и мягкой мебелью с цветочным узором.

— Ты как раз к чаю, — сказала Флория, когда Джулия вошла в гостиную. — А где же Саманта? Я ведь пригласила ее посидеть с нами.

— Саманта просила передать, чтобы вы не ждали ее, — ответила Джулия, одарив улыбкой поднявшихся при ее появлении мужчин.

Едва дождавшись окончания чайной церемонии, Джулия в сопровождении Леона вышла на веранду, выложенную белой плиткой. Сидя в белых плетеных креслах с ярко-красными подушками, они не спускали глаз с утопавшей в азалиях подъездной дороги, на которой должен был появиться автомобиль Стэна Манро.

— Дорогая, я буду по тебе чертовски скучать, — сказал Леон. — Да ты сама это прекрасно знаешь, да?

— Я тоже буду скучать, — немного замявшись, призналась Джулия, и это было чистой правдой. Леон на первый взгляд мог показаться манерным и неестественным, но чем ближе Джулия его узнавала, тем сильнее привязывалась. — В любом случае, — добавила она, — ты должен приехать к нам в гости. Кстати, однажды ты предложил мне место в своей галерее в Питермарицбурге. Возможно, в один прекрасный день я приму столь заманчивое предложение. Оформив пенсию, отец собирается переселиться в Питермарицбург, поближе к невестке.

— О, это принесет мне несказанную радость, — провозгласил Леон. — Если бы ты только знала, как трудно найти подходящую девушку. В настоящий момент в галерее в Питермарицбурге работает Николетт, пока она меня вполне устраивает. Но что будет потом — кто знает? Я мечусь между галереями, порой буквально разрываюсь на части. — Леон владел тремя галереями. — Послушай, дорогая. — Он нежно сжал ее пальцы, а потом провел по ним губами. — Ты… с твоими талантами… Что ты будешь делать в этом заповеднике? А что касается твоего отца… По-моему, это нечестно — тащить тебя в глушь и заставлять жить среди диких зверей!

— Вообще-то никто меня никуда не тащит, Леон! Правда! Я сама этого хочу. Честное слово! — Она развеселилась, увидев его изумленное лицо. — Во-первых, я смогу отлично отдохнуть. Последний год выдался таким напряженным. Жесткое расписание, нудные занятия. Садоводство, ландшафтный дизайн, озеленение внутренних двориков, высадка цветочных бордюров, бесконечное шитье, вышивание…

— Да-а, я смотрю, Флория совсем загоняла бедных воспитанниц, — сочувственно протянул Леон. — Но надо признать, она добилась блестящих результатов!

В отдалении раздался звук двигателя.

— О, это отец! — Джулия вскочила на ноги. — Боже мой, на «лендровере»! Странно, почему он не на своей машине?

— Как же тебе не повезло, милая! — Леон не скрывал своего ужаса.

Он плавно скользнул к крыльцу, изящным движением подал девушке руку и галантно повел ее вниз по широким ступеням. Эффектная театральная сценка. Ведь Леон не только владел тремя галереями, он танцевал балетные партии.

«Лендровер» вкатил во двор, тяжелый, громоздкий, неуклюжий.

— Это не отец! — удивленно воскликнула Джулия. — Похоже, это кто-то из рейнджеров.

Из джипа вышел молодой загорелый мужчина, одетый в рубашку и брюки цвета хаки.

— Доброе утро! — сказал он, направляясь к Леону и Джулии. — Я ищу одну из учениц пансиона, Джулию Манро.

— Вы уже нашли ее.

Внезапно девушку охватила тревога.

— Что-то случилось? — спросила она. — С моим отцом все в порядке?

— С вашим отцом все в полном порядке, мисс Манро. Я ездил по делам в Питермарицбург, вот ваш отец и попросил меня на обратном пути заскочить за вами.

Джулия искоса взглянула на неуклюжий внедорожник.

— Вы хотите сказать, что в Умкамбо я поеду с вами?! — поинтересовалась она, сверкнув зелеными глазами.

— Да, — отрезал он, — вы поедете со мной.

— Понятно. А как вас зовут? — Джулия вновь улыбнулась, правда, на этот раз не так лучезарно: ее нервировала враждебность незнакомца.

— Грант Тайлер.

— Понятно, — повторила Джулия. — Кстати, я почти уже собралась, мистер Тайлер. Осталась ерунда: там что-то сложить, здесь замок защелкнуть, сами знаете, как это бывает во время сборов.

Внезапно посмотрев на рейнджера, Джулия вздрогнула: в его синих глазах полыхало неприкрытое отвращение. Пытаясь уязвить дикаря из заповедника, Джулия нарочито небрежным тоном произнесла:

— Пройдите сюда, пожалуйста, мистер… э-э-э… мистер Грант.

— Мистер Тайлер! — холодно поправил мужчина, в упор глядя на девушку.

Джулия решила отвести Гранта Тайлера в Резиденцию и познакомить с четой Ленфильд.

— Прежде чем познакомить вас с директрисой пансиона, позвольте показать вам учебное заведение. Я думаю, вам будет это интересно.

Она намеревалась показать гостю работы учениц: искусно спланированные патио.

— Трудно представить, — играя на нервах рейнджера, Джулия тараторила без умолку, — но мы с подругой Самантой только что вылезли из воды. Ой, как же мне будет не хватать нашего бассейна!

— Бедная малышка! — Леон прикоснулся губами к янтарному девичьему лбу. — Ты ведь не сможешь плавать среди мерзких крокодилов и всяких ужасных тварей, правда?

— Давай не будем из-за этого расстраиваться!

Джулия решительно зашагала по дорожке. Внезапно ее поразило кричащее изобилие клумб, декоративных изгородей и арок с каскадами роз и других вьющихся растений. Гранту Тайлеру все это может показаться голливудской декорацией, решила вдруг Джулия. Ей захотелось рассказать этому суровому человеку, как много, самоотверженно трудились ученицы пансиона, чтобы создать всю эту красоту.

На рейнджера, казалось, не произвели никакого впечатления ни белые полы главного здания, ни зеркальные окна во всю стену, ни великолепные ковры.

— А вон Резиденция, — объяснила Джулия. — Кстати, ее можно считать сокровищницей, ведь там собрано большое количество антикварных вещей. — Она с улыбкой повернулась к Леону. — Мистер Ладенца пользуется у нас славой искусствоведа, эксперта по антиквариату. Правильно я говорю, дорогой? — Общаясь между собой, Леон и Джулия использовали свой особый, дружеский язык.

— О, что ты, дорогая, — с деланой скромностью протянул Леон, опустив голову.

— Мистер Тайлер, я вижу, вы заскучали, — произнесла Джулия, растягивая губы в искусственной улыбке. — Я провожу вас в Резиденцию и познакомлю с Флорией.

Леон на мгновение сбросил свою обычную маску равнодушия и безразличия.

— Солнышко, мне невыносима сама мысль, что ты уезжаешь. Отложи свое путешествие в край диких животных и выжженных солнцем степей! Останься со мной, Джулия!

— Не могу, — ответила Джулия, видевшая Леона насквозь. — Ты справишься, дорогой! Подумаешь, один год! Не смотри на меня так! Ты же знаешь, я не могу остаться, милый.

— Ты, конечно, понимаешь, что твой отъезд навевает на меня, можно сказать, суицидальные настроения. — Леон завладел ее рукой и перецеловал каждый пальчик.

Внезапно вспомнив о присутствии рейнджера, девушка отняла руку у Леона.

— Я буду постоянно думать о тебе, — заверила она молодого человека.

На белых ступенях особняка Флории грелся на солнце великолепный сиамский кот. Он пристально следил за изумрудной ящерицей, застывшей, словно драгоценная брошь, на одной из каменных ваз.

Джулия со всеми церемониями представила рейнджера супругам Ленфильд и вышла в сад. Навстречу ей торопливо шла Саманта.

— Твой отец приехал, да? — спросила она, кивнув на джип. — Ах, как неосмотрительно! От тебя ведь живого места не останется, пока вы доберетесь на этом монстре до заповедника. Боже мой, совсем скоро тебя будет окружать гомон птиц и рев диких зверей! Ладно, не вешай нос! Вдруг тебя ждет незабываемая встреча с каким-нибудь потрясающим рейнджером?!

— Да конечно, — развеселилась Джулия, — вроде того, который пыжится сейчас у Марка и Флории! В заповедник мне придется ехать с самым грубым и неотесанным дикарем на свете! Даже не знаю, как я это выдержу!

— Твой отец, — озабоченно произнесла Саманта, — да он что, с ума сошел?!

— Нет, этот тип по имени Грант Тайлер утверждает, что мой отец в полном здравии. Просто рейнджер ездил куда-то по своим делам, а на обратном пути в Умкамбо заскочил за мной. Я побежала: надо сложить последние вещички.

— О, я должна это видеть, — протянула Саманта. — Дорогая, тебе помочь собраться? Не вздумай ответить «да»!

— Все в порядке. Осталось кое-что засунуть в чемодан.

Покончив со сборами и поправив макияж, Джулия вернулась в Резиденцию.

— Мистер Тайлер, я готова, — с лукавой улыбкой сказала Джулия и подняла глаза на рейнджера.

— Значит, можно ехать? Что ж, крайне рад, — резко обронил рейнджер.

— Понимаю: дорога дальняя, скорость особую на этой штуковине… э-э-э… вы развить не сможете…

— Полагаете, не смогу? — с презрительной усмешкой произнес Грант Тайлер. Его вопрос прозвучал как вызов.

Грант Тайлер поблагодарил Флорию за кофе. Аудиенция закончилась, все вышли на крыльцо. На белых каменных ступенях, спиной к изумрудной ящерице, сидел и умывался сиамский кот.

Флория обняла Джулию за талию и сказала:

— Я буду скучать по моим девочкам. Новые ученицы не будут такими, как вы. Я это точно знаю.

— Она всегда так говорит, — сухо обронил Леон.

Все столпились возле «лендровера».

— Вы готовы? — спросил рейнджер.

— Да, — прошептала Джулия и, едва сдерживая слезы, посмотрела на Флору и своих друзей.

— Бедная Джулия! — воскликнула Саманта. — Что ждет тебя в глуши, среди диких зверей? Как подумаю о тебе, сердце разрывается от боли! Ты заслуживаешь лучшей доли, дорогая. — Она поцеловала подругу. — Желаю тебе хорошей веселой жизни в заповеднике! Да, и не забудь пригласить меня на свадьбу, ладно? Ой, я бы за таким человеком на край света пошла! Раздумаешь выходить за него — дай мне знать! — Саманта мечтательно посмотрела на Гранта Тайлера, но тот как раз прощался с четой Ленфильд и ничего не заметил.

— Желаю тебе всего самого хорошего, моя дорогая! — взволнованно пробормотал Леон, потом прикоснулся губами к ее уху и прошептал: — Либо он чем-то расстроен, либо он терпеть не может женщин. Не грусти, выше голову!

— Это долго еще будет продолжаться? — неожиданно рявкнул Грант Тайлер, сурово взглянув на Джулию.

«Неистовый дикарь», — подумала Джулия.