— На твоем месте я бы не смотрела по сторонам. — Голос Адрианы стал нежным и вкрадчивым.
Однако Ливи, не в силах удержаться, взглянула вниз. Никогда раньше она не боялась высоты, но сейчас ее охватил отчаянный страх. Она снова посмотрела на холм перед собой и поставила ногу на камень, который лежал чуть выше нее.
— Я же сказала, не двигайся!
Пытаясь загородить собой то место, где утес резко обрывался к острым как иглы скалам, выступающим из густых коричневых водорослей, Ливи оказалась в таком положении, что стоявшая выше нее девушка могла подойти и легко столкнуть ее вниз, как кто-то пытался сделать это на крыше конторы…
Но это не могла быть Адриана…
Ливи посмотрела наверх. Над ними по гребню холма вилась дорога, такая безопасная и недоступная в своей близости.
— Разумеется, если кто-нибудь появится на дороге, го это я героически карабкаюсь вниз по склону, чтобы спасти твою жизнь! Еще немного — и я доберусь до тебя. Но ты будешь сопротивляться, Ливи. А у меня не хватит сил, чтобы удержать тебя. Это будет страшным потрясением для меня. Разумеется, и для тебя тоже. Но ведь ты не могла поступить иначе. Не могла больше выдерживать укоров совести. Бедная Ливи! Ты спустилась чуть вниз по склону, чтобы никто не увидел твоего отчаянного прыжка. Но я проходила мимо и попыталась спасти тебя…
— Ты, должно быть, сошла с ума!
Все то же спокойное, красивое, удлиненное лицо, та же копна пепельных светлых волос, тот же улыбающийся рот. Но черты лица как бы смазаны, словно вышли из фокуса.
Ливи знала, что должна попробовать все пути к спасению. Будучи честной, она ждала того же и от своего противника, тем более что ничего другого ожидать не приходилось — ни здравого смысла, ни даже просто вменяемости.
— Зачем ты позвала на помощь? Ты же ни на мгновение не сомневалась в своей безопасности! Ты увидела меня, когда я шла по гребню?
— Я не могла больше ждать. Мне не нравится, что здесь крутится полиция, поэтому они должны поскорее узнать, кто убил Клайва.
— Но я же не убивала. И ты это знаешь. — У Ливи пересохло в горле, сердце гулко стучало.
— Я-то знаю, что ты тут ни при чем! — раздался призрачный свистящий голос, такой же нечеткий, каким вдруг стали черты лица.
Ливи в отчаянии огляделась: нет ли другого пути наверх, в обход этой сумасшедшей девушки. Но вокруг были только карликовые деревья, низкорослые кустарники и полуразрушенные скалы.
Наверху на дороге зажглись фонари, подключенные к городской распределительной станции. Луч одного из них попал на левую руку Адрианы, которой она обхватила небольшой камень, пытаясь вывернуть его из земли. На ее пальце сверкнул крупный кроваво-красный камень кольца, которое она редко носила.
Все это напоминало ночной кошмар, вроде того, что приснился ей той ночью, когда она проснулась и обнаружила возле своей кровати Адриану. Если тогда ей действительно приснилось что-то плохое. Если в том стакане с молоком не было ничего, кроме легкого успокоительного…
Мысли наматывались одна на другую, все становилось предельно ясным и снова смешивалось… Ливи напрягла слух, пытаясь уловить на дороге шаги или голоса. Но все было тихо, только слабо шумели внизу волны, разбиваясь о скалы. Оставалось ждать следующего шага со стороны Адрианы.
Надо выиграть время… Выиграть время… Кто-нибудь обязательно пойдет мимо. Надо заставить ее разговориться, ей же хочется рассказать кому-нибудь, как умно она все устроила.
Адриана пошевелилась. Светлый локон упал на лицо, и она отбросила его нетерпеливой рукой. Кольцо сверкнуло в свете еще незашедшего солнца. Но камень был уже не ярко-красным, а зеленым! Таким же, каким был ее перидот. Быть может, менее глубоким и прозрачным, но определенно зеленым… Она могла бы поклясться в этом, как поклялась под присягой миссис Стар…
— Что ты так на меня смотришь?
— Твое кольцо… — прошептала Ливи. — Раньше оно казалось красным…
Адриана взглянула на свое кольцо.
— Ну и что с ним? Ты же его уже видела — я надевала его иногда по вечерам.
— Но оно изменило цвет.
— А, да… Это александрит. Такие камни выглядят зелеными при дневном освещении и красными — при искусственном. Это кольцо мне никогда особенно не нравилось, но любопытное свойство, правда? И оказалось таким полезным!
Ливи все еще не могла ничего понять.
— Но несколько дней назад я… сама держала его в руках. Оно было в твоей тибетской шкатулке…
— Ну, да. — Адриана покрутила рукой, показывая, как изменяется цвет камня при различном освещении. Кроваво-красный в свете фонаря, зеленый — под последними лучами угасающего дня. Поскольку свет был смешанным, изменение было не очень отчетливым, и в каждой грани камня присутствовали оттенки обоих цветов. Но Ливи уже поняла, что днем камень будет казаться чисто зеленым.
Она перенеслась мыслями к той ночи, когда убили Клайва. Была сильная гроза, молнии сверкали почти непрерывно, в их ярком свете все было видно, как днем. Разумеется, тогда александрит был бы зеленым…
— Ты надевала его в ту ночь, когда убили Клайва. Ты была там…
— Конечно. Ведь это я убила его! — В голосе Адрианы не было ни малейших признаков волнения.
Потрясение притупило все чувства Ливи. Как сквозь вату она слышала спокойный, равнодушный голос Адрианы, объяснявшей:
— Я заранее вытащила револьвер из ящика его письменного стола в конторе и ждала удобного случая. Он представился тем вечером, когда я, прогуливаясь рядом с вашим домом, услышала ссору. Вам не стоило ссориться перед открытым окном, хотя, конечно, вечер был действительно душным. Когда ты уехала, я зашла поговорить с Клайвом. На самом деле я хотела дать ему последний шанс. И он им не воспользовался! Что ж, я так и предполагала и потому приготовилась. Я надела такой же желтый шарф, как у тебя. Кстати, когда я вернулась домой, то сожгла его. И я надела кольцо, потому что начиналась гроза и если бы кто-нибудь заметил меня в темноте, то, освещенное молнией, оно было бы зеленого цвета. Так и произошло, меня видела миссис Стар. Но я быстро укрылась под кустом сирени, и в саду она меня уже не заметила.
Во все время этого ужасного монолога Ливи не отрывала взгляда от дороги. Вот-вот кто-нибудь там покажется. И тогда ее ждет смерть. Адриана разыграет сцену спасения. Ливи посмотрела через плечо на пенящиеся волны прилива.
— Стой спокойно, — раздраженно окрикнула ее Адриана, — и не пытайся звать на помощь. Все равно никто не услышит. Сюда редко кто заходит.
— Ты шла за мной следом?
— Да, я часто ходила за тобой. Заботливая подруга — в случае, если кто-нибудь заметит меня. Хотя последние дни мне мешал инспектор Марбин. Он слишком много крутился здесь.
Ливи показалось, что она слышит какой-то шум, и она громко позвала на помощь.
— Прекрати!
Ливи крикнула снова.
— Тебе это не поможет, потому что как только кто-нибудь появится, я разыграю попытку твоего спасения.
Если бы только, сделав отчаянный рывок, она смогла проскочить мимо Адрианы! Но как побежишь по крутому склону, куда она, как идиотка, сама же залезла, обеспечив безумной девушке выгодную позицию.
Звук ее голоса еще висел в воздухе, отражаясь от скал. Но никто не пришел к ней на помощь, даже чайки и бакланы не всполошились. Ничья тень не упала на освещенные фонарями кусты утесника.
— Если ты надеешься, что Рок придет за тобой, то напрасно. Ты уже не властительница его дум, Ливи. Он останется с Мэгги, они будут возиться с Кейтом и недоумевать, что такое произошло. Я бы могла им объяснить. — Тут она глупо хихикнула. — Я так напугала его сегодня, что он вряд ли когда-нибудь заговорит снова. Один шок наложился на другой. Иногда от этого умирают. Но видит Бог, я тоже страдала! Помнишь, Мэгги рассказала нам, как Кейт любит грозу. Я сразу же поняла, что раз он в ту ночь сидел у окна, он должен был видеть, как я проходила по дороге вдоль озера. Эти проклятые непрерывные молнии…
— Сколько в тебе зла!
— Ты не понимаешь. Я борюсь за собственное выживание. Все это делают. Просто мне приходится быть немного более жестокой.
— Зачем? Зачем ты это сделала?
— Потому что Клайв мешал мне выйти замуж за Саймона. Сначала я ему очень понравилась, и он был рад соединить нас. Еще несколько недель, и я была бы у цели. Но Клайв уехал в Париж и там узнал кое-что обо мне. Он всегда любил совать нос в чужие дела. Наверное, он расспрашивал там обо мне, и кто-то рассказал ему… — Она замолчала. — Ты слушаешь?
Да, Ливи слушала и ждала… Она знала теперь, как ей надо себя вести. Надо занимать Адриану разговором и следить за дорогой. Как только на ней кто-нибудь появится, она закричит: «Помогите! Это я, миссис Беренжер!» Тогда все сразу поймут, кто преступник, а кто жертва. Она задрожала от охватившей ее безумной надежды.
— Итак, Клайв мертв, но Саймон увлекся тобой. Было глупо с моей стороны не предвидеть этого, — продолжала Адриана. — В твоих руках сосредоточена половина акций фирмы Беренжеров. Я недооценила его честолюбия.
— Значит, ты все-таки любишь его! Вот почему ты не могла видеть нас вместе.
— Не будь дурой! Что такое любовь? Ты любишь Рока, и что ты с этого имеешь? Для него ты — кролик, попавший в тот же силок. Мне нужен был Саймон, потому что мне нужна была фирма Беренжеров. Может быть, он и кажется сильным, но на самом деле это не так. Я могла бы управлять им. Могла бы? — Она издала короткий, режущий ухо смешок. — Могу! И буду!
— А почему Клайв не хотел, чтобы ты вышла замуж за Саймона? — спросила Ливи, будто это ей было не все равно. Она задала этот вопрос чисто механически, тем временем напрягая слух и зрение в попытке уловить чью-нибудь тень, услышать звук шагов, внутренне приготовившись к отчаянному крику о помощи.
— Потому что, когда он был в Париже, мои подленькие друзья распустили слух, что я убила одного человека. Его звали Макс Хиндор, и это случилось в тот вечер, когда состоялась премьера его пьесы «Дом — вот охотник». Это ее английское название. Пьеса прошла с таким потрясающим успехом, что он бросился Максу в голову. Хиндор не был благородным человеком. Я была подругой его тяжелых дней, и теперь, будто выбрасывая старые перчатки, он дал мне понять, что я для него уже в прошлом. Мне это не понравилось! На обратном пути в Ньюли мы попали в автомобильную катастрофу. Макс остался бы жив, как остались живы я и те двое, что сидели на заднем сиденье. Но во время всей этой суматохи в темноте я сумела подстроить так, чтобы это дорожное происшествие стало для него роковым.
— И никто не узнал?
— В тот момент эти двое были под влиянием шока и ничего не соображали, а вокруг была ужасная сумятица. Потом-то они вспомнили нашу ссору перед самой катастрофой. Конечно, у них не было доказательств, но Дэниелла — отчаянная сплетница. Она превратила все в захватывающую, но абсолютно бездоказательную историю. Вскоре после этого я уехала из Парижа. Я считала, что так будет лучше. Когда Клайв приехал туда, ему эту историю рассказали. Он бы мог быть более тактичным, но это же был Клайв!
— Он сказал тебе, что все знает?
— Да. Разумеется, я рассмеялась ему в лицо, и это была роковая ошибка, потому что мне надо было притвориться, что я возмущена самой мыслью об этом. Он сразу же начал меня подозревать. Он сказал: «Ты решила женить Саймона на себе? И это тебе удалось бы, потому что ты из такой породы девушек. Но вот неприятность, я узнал кое-что о тебе. — Она передразнила педантичный голос Клайва. — Поэтому я должен обо всем рассказать Саймону». Но он все откладывал. Мне кажется, он был жестокий человек, и ему нравилось заставлять меня мучиться от неопределенности. Поэтому он должен был умереть.
— И я… я тоже должна умереть.
— Ты не представляешь, Ливи, каким шоком явилось для меня твое появление тем утром после того, как я сказала тебе, что ты кричала во сне. В том молоке был яд. Что ты с ним сделала?
— Я не люблю молока. Я вылила его в раковину.
— Я подмешала туда твои же таблетки, которые тебе выписал доктор после смерти Клайва. Но ты ими не пользовалась.
Ливи осторожно подвинула чуть вперед ногу и нащупала рукой твердый выступ. Адриана не заметила этого. Она смотрела на прилив, кольцо казалось ярко-зеленым в желтом свете заката.
— Рок подвел меня. Когда я послала ему телеграмму, то думала, что он примчится сюда и будет из кожи вон лезть, чтобы показать тебе свою любовь. Этим он подписал бы тебе приговор, как уже не раз случалось в истории криминалистики. Но это не сработало, — вздохнула она.
Адриане больше нечего было рассказать ей. Ливи подвинула ногу еще на несколько дюймов вверх. На этот раз Адриана заметила ее движение.
— Нет, не смей! — Адриана выбросила руку вперед.
Уверенная рука художника… умелый бросок убийцы.
Вывернутый из земли камень со свистом полетел в Ливи. Она метнулась в сторону, цепляясь за колючий кустарник, до крови обдирая руки. Камень попал в голову, и ее обожгла острая боль. Сквозь собственный крик она услышала слова Адрианы:
— Теперь ты знаешь все!
Голос эхом отразился от скал, сливаясь с шумом волн. Все… все… Ливи казалось, что тело ее поплыло, отрываясь от земли, пелена застлала глаза. Она крикнула еще раз. Боль, отчаяние, страх раздирали ее на части. «Все решат, что я убила себя, потому что была виновна…»
Таков был план этой красивой безумной девушки. Ливи из последних сил сопротивлялась надвигающейся на нее тьме, но все было напрасно. Она почувствовала, что падает. Не осталось ни мыслей, ни чувств. Только мучительное и покорное ожидание смерти, которая ждала ее на остроконечных скалах внизу.