Глава 69
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 5.01
Черч не стал спрашивать, в порядке ли я. Он привалился к крылу «Хамви» и слушал, а я описывал ему все, что произошло на заводе. Вокруг нас суетились оперативники ОВН и их коллеги из местных и федеральных агентств от «а» до «я». Здесь поставили стадионные прожекторы, и было светло как днем, хотя до восхода оставался еще час. Воздушное пространство над нами официально объявили запретной зоной, сделав исключение лишь для военных вертолетов, а территорию — местом «возможной атаки экстремистов». Все деловые и частные здания опустели, население целого района пришлось эвакуировать. Прессу не приглашали. Согласно замысловатой книге сценариев службы внутренней безопасности, мы находились в зоне боевых действий, что оправдывало каждый наш выстрел.
Когда я договорил, Черч задумчиво уставился на меня, поджав губы, и спросил:
— Все ли были тщательно осмотрены врачами?
— Да. Много царапин и порезов, но укусов нет. Мои ребята пострадали от взрывов. Кроме того, все, в той или иной степени, — в шоковом состоянии.
— И вы тоже? — Его взгляд пронизывал насквозь.
— Абсолютно. Физически и морально. А как иначе? Я пережил потрясение. Все мышцы дрожат, будто их взбивали в блендере. Правда, кто-то сердобольный накачал меня витаминным коктейлем, и еще я получил горячий кофе, еду и белковый напиток, такой же вкусный, как лошадиная моча. В общем, ощущаю себя черепахой, но жить буду.
Он коротко кивнул. Мистер Радушие.
— Что вы думаете по поводу произошедших событий? — поинтересовался он.
Дюжина ответов, один остроумнее другого, вертелись на языке, однако я мысленно одернул себя и произнес:
— Это была западня, и мы в нее угодили.
— Вы выбрались из нее.
— Пришлось держать задницы руками, чтобы не оторвало. Мне повезло.
— Не считая встречи с Джавадом, вы участвовали в третьем вооруженном столкновении с бродягами. Потери со стороны вашей команды нулевые. В подобного рода сражениях «везения» вполне достаточно.
— Некоторым его не хватило. Отряд «Альфа» перебит. Это тяжело воспринимать.
— Еще как тяжело, — согласился он.
— Завод буквально напичкали ловушками, и, как только мы ворвались в лабораторию, один фанатик привел в действие детонатор в компьютерной комнате с помощью дистанционного управления. Загоны для бродяг открылись одновременно, значит, включилась сигнализация, сработала программа. Что-то мы там, видно, зацепили и даже не заметили. Не было ни единой случайности. Эти гады знали, что мы придем.
— То есть вас ждали именно сегодня? Или в любое другое время?
Черч задал вопрос на засыпку, над которым я и сам бился уже несколько часов. От ответа полностью зависела оценка врага и его потенциальных возможностей.
— Не знаю. Они подготовились к встрече, но не слишком хорошо. Взорвались только две бомбы. Не скажу, чтобы бродяги накинулись на нас внезапно, да и место, где нас атаковали, не назовешь подходящим. Предполагалось устроить нам настоящую мясорубку, однако мы уцелели. А зомби полегли все как один. Ничего не стыкуется.
— Верно, — произнес он, и я подумал, что перечисленные факты беспокоят его не меньше меня.
— Вы же знаете, я понятия не имею, с правильной ли позиции мы рассматриваем происходящее.
— Я совершенно уверен, что нет.
— Мы хотели застукать… кучку людей, сидящих за столом и обсуждающих план уничтожения западной цивилизации? Так? А наткнулись на нечто напоминающее экспериментальную лабораторию. Эти ребята изучали бродяг. Более пристально и тщательно, чем в Делавэре.
— Как там ваша команда? — вдруг спросил Черч. — Никто не вызвал у вас подозрений?
Я не ответил, и он сказал:
— Жду откровенного и полного отчета, капитан. Сейчас не время что-либо замалчивать.
— А я ничего не скрываю, Черч. Я знаю этих парней меньше суток, но все это время мы действовали практически бок о бок. Вчера они вели себя превосходно. А сегодня утром возникли кое-какие недоразумения. Скип Тайлер и Олли Браун исчезли при сомнительных обстоятельствах, потом оба чудесным образом нашлись, но у меня не нашлось времени как следует их расспросить. Тут есть… скользкие моменты. Скип заявляет, что на него набросились сзади и вырубили тейзером, что не вполне согласуется с фактами, потому что из душевой имеются только два выхода: дверь, в которую вошел мой отряд, и коридор, за которым следил Тайлер. Он утверждает, что отключился, а затем пришел в себя в кладовке, сумел перерезать путы и вернуть свое оружие, после чего был осажден бродягами. История Олли звучит примерно так же. Говорит, кто-то, наверное, открыл дверь и оглушил его шокером. У обоих на шее ожоги. А тейзеры были почти у всех охранников на заводе. — Я не стал упоминать того факта, что Олли едва не отстрелил мне башку в ходе боя. Этот случай мы с ним обсудим позже, один на один.
— И неизвестно, чем они занимались во время своего отсутствия?
— Получается, что нет.
— Вы утверждаете, что в определенный момент оставались в одиночестве, значит, двое других бойцов отряда тоже не постоянно находились на виду. Например, сержант Рэббит понес пленника к выходу, и именно он доложил, что Тайлер пропал. А если это он обездвижил Тайлера и сломал шею пленному? У нас нет неопровержимых доказательств, что тот погиб в результате взрыва, когда отряд «Альфа» пробивался на завод.
— Вы выбрали мишенью отряд «Эхо»? Считаете, что именно здесь окопался крот?
— Понятия не имею, где он окопался, поэтому спрашиваю, — ответил он несколько раздраженно. — Я не большой любитель строить догадки, капитан. Пока нет точных сведений, все находятся под микроскопом.
Мы минуту сверкали друг на друга глазами, но затем я согласно кивнул.
— Да, верно, черт возьми.
Черч воззрился на проезжающий грузовик, а когда повернулся ко мне, я снова увидел безукоризненно спокойное лицо.
— Может, стоит расширить поиски, — предложил я. — Вместо того чтобы насаждать инквизицию в ОВН, выясните, кто рекомендовал вам каждого из специалистов. Сотрудники отдела были отобраны в индивидуальном порядке, верно? Так вот, насколько вы уверены в людях, утвердивших их кандидатуры?
Черч нахмурился, мне казалось, я слышу, как у него в мозгу щелкают реле.
— Благодарю вас за предложение, капитан. Я не удивлюсь, если крот был внедрен просто для того, чтобы дискредитировать ОВН. Возможно, он даже не имеет отношения к террористам. В конце концов, все без исключения спецслужбы постоянно гонятся за дотациями. Вдруг у кого-нибудь возникло неприятное ощущение, будто мы отбираем у них хлеб.
— Неужели отбираем?
— Еще как, однако идет война, и ОВН несколько ближе к «линии фронта», чем остальные. Понимаете, всегда имеет место некий промышленный шпионаж, и тычки в спину — обычное дело во всех спецслужбах. Так было всегда, это факт повседневной жизни. То, что бродяг выпустили из двенадцатого номера, может оказаться как террористическим актом, так и попыткой опорочить ОВН и мое имя.
— Очернить чье-то доброе имя таким экстремальным способом, как массовое убийство?.. Неужели вы настолько важная персона?
Он пожал плечами.
— Ладно, я попробую выразиться иначе: вы настолько уязвимы?
Я не ожидал услышать ответ на этот вопрос, но он меня удивил.
— Меньше, чем полагают некоторые, — Черч не стал пояснять этого загадочного утверждения и, видимо, решил закрыть тему. Тут запищал его сотовый, он молча выслушал, потом сложил трубку и сообщил: — Доктор Кто завершил подготовку пленного к допросу.
И собрался уйти, однако я преградил ему путь.
— Подождите еще минутку. Я провалил дело, Черч. Тайное внедрение превратилось в шумную атаку, погибли люди. Вы наняли меня руководить отрядом «Эхо», а я завел его прямиком в ловушку.
Он пристально поглядел на меня сквозь полупрозрачные стекла очков.
— Что вы хотите услышать? Что я разочарован, поскольку миссия была проведена плохо, и хочу вас уволить?
В мои планы не входило подсовывать ему сценарий собственного увольнения, поэтому я ждал.
— Уж извините, — сказал он, — но вы по-прежнему возглавляете отряд «Эхо». Меня не особенно интересует игра в обороне. Все равно вы ведете со счетом четыре — ноль в вашу пользу. Команды «Браво» и «Чарли» полностью уничтожены, отряд «Альфа» стал меньше вдвое тогда как «Эхо», хотя и маленький, не несет потерь.
— Это не означает, что я лучше всех подхожу для этой работы…
Он хмыкнул.
— Вам нужно отпущение грехов? Сходите к священнику. Хотите снять напряжение — поговорите с доктором Санчесом. Однако если ощущаете необходимость действовать, уравновесить чаши весов, тогда помогите мне остановить эту заразу. Кстати… вчера вечером вы говорили, что вашим людям требуется отдых и с рейдом на завод лучше повременить. Ни вы, ни я ждать не стали, поэтому мы оба виноваты, если так необходимо найти крайнего.
Помолчав, я сказал:
— Как насчет пополнения? Мне казалось, у нас наготове еще несколько кандидатов в отряд «Эхо».
— Некоторые из них уже прибыли. Их встречают на складе, пока мы тут разговариваем. Им покажут записи, побеседуют с ними, а когда вернетесь, начнете тренировать их.
— Может, отправить туда Старшего Симса прямо сейчас? Его и Банни. Пусть поработают с новичками.
— А Браун с Тайлером?
— Сначала я должен поговорить с каждым.
Телефон Черча снова зазвонил. Он взглянул на экран, нетерпеливо дернул ртом и поспешно нажал кнопку.
— Да, господин президент, — произнес он. Я удивленно поднял бровь, но Черч сохранял свое обычное спокойствие. Он несколько мгновений послушал, затем сказал: — Господин президент, у меня нет ни времени, ни фактов, чтобы выдать вам полный отчет. Могу лишь сообщить: крабовый завод оказался тщательно подготовленной ловушкой. Да, сэр, мы понесли тяжелые потери. — Он перечислил голые факты. Собеседник перебивал его по меньшей мере раз шесть. — У нас есть пленный, господин президент. Да, правильно, всего один. Я собираюсь его допросить прямо сейчас, так что время поджимает…
Черч еще немного послушал. Было ясно, что его терпение испарилось. Тогда он открыл рот и разразился тирадой, повергшей меня в несказанное изумление. Думаю, никто до него не осмеливался на подобную дерзость.
— Господин президент, при всем моем уважении этот разговор — пустая трата времени. Он отнимает драгоценные минуты от допроса, и если вы будете и дальше копаться в деталях, мы упустим главный шанс из тех, что у нас имеются. Прошу прощения, сэр, давайте вернемся к условиям нашего изначального соглашения. Вы будете полностью обо всем проинформированы позже. Всего хорошего, сэр.
Он не стал дожидаться ответа, а просто захлопнул телефон и убрал его в карман. Я таращился на Черча во все глаза, и он недовольно спросил:
— В чем дело?
— Вы… вы только что послали подальше президента Соединенных Штатов!
Он проигнорировал мои слова.
— Никто так не делает. Нельзя же… Как, черт возьми… — захлебывался я.
Черч успокаивающе взмахнул рукой.
— У нас достигнуто взаимопонимание. На этой основе был создан и продолжает действовать ОВН.
— Мечтаю узнать, в чем суть такого консенсуса?
— Ну-ну, — сказал он.
Глава 70
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 5.22
Большой белый фургон был оснащен диагностическим оборудованием. Пленный сидел в кресле, похожем на стоматологическое, привязанный к нему нейлоновыми веревками за запястья и лодыжки. Из капельницы в его вены текла прозрачная жидкость. Доктор Кто не смотрел мне в глаза. Он не забыл нашей маленькой стычки после инцидента в номере двенадцать. Я тоже.
Черч пододвинул стул и сел. Я встал у двери. Пленник переводил взгляд с Черча на меня, возможно, пытался понять, кто здесь «плохой полицейский», а кто «хороший».
— Как тебя зовут? — спросил Черч.
Человек поколебался, но затем отрицательно покачал головой.
Черч придвинулся ближе, положив руки на колени.
— Ты понимаешь по-английски. Это не вопрос, а утверждение, и не стоит прикидываться дурачком. Я представитель правительства Соединенных Штатов. Остальные — мои подчиненные. Я знаю: ты заражен патогеном, который убьет тебя, если ты не будешь регулярно получать дозу препарата, сдерживающего его рост. Ты уверен, что сумеешь протянуть время, а потом умрешь, что твоя болезнь заставит тебя умолкнуть раньше, чем тебе успеют развязать язык. В обычных обстоятельствах так бы, наверное, и случилось, особенно если тебя допрашивал бы кто-то другой. Но слушай внимательно, — произнес Черч, и голос его звучал ровно, повествовательно: — Ты расскажешь мне все, что я захочу узнать. Ты не умрешь, пока я тебе не позволю. Молчать не сможешь, и тебя никто не спасет.
Человек в кресле сильно потел и уже не смотрел в мою сторону. Его глаза были прикованы к мистеру Черчу.
— Мы знаем о контролирующей вас болезни. Нам известна ее природа. В препарате из капельницы содержится специальная формула. Очень умно спрятать ее в обычном аспирине. Хотя на самом деле вы плохо постарались. Учти, смерть не спасет тебя от нашего разговора. Смерть не спасет тебя от меня. Скажи, что ты все понял.
Мышцы на челюсти пленного напряглись, он старался изо всех сил держать рот на замке.
— Один из твоих товарищей сказал нам, что его родных держат в заложниках и все они погибнут, если он заговорит. Тобой тоже манипулируют подобным образом?
Черч выждал полминуты, ни разу не моргнув, после чего пленный нервно дернул подбородком.
— Да? Благодарю. Мои люди работают под прикрытием во всех странах Ближнего Востока и Азии. Один телефонный звонок, и я отправлю отряд, чтобы найти твою семью. Я могу приказать спасти их. Или пытать до смерти. Или схватить всех твоих родственников: жену, детей, родителей, братьев, племянников до четвертого колена. Если я отдам такой приказ, вся твоя семья, а может, вся твоя деревня исчезнут с лица земли. Останутся ли они в тюрьме, будут ли их пытать или же снабдят новыми паспортами и деньгами и отправят в другую страну, полностью зависит от тебя.
Человек выплюнул ругательство. По-ирански оно значило «собака».
— Вспомни другое слово, — сказал мистер Черч, — «выродок». — Он говорил на безупречном фарси. Пленника словно ударили кулаком в солнечное сплетение. — Давай попробуем понять друг друга. Я знаю, что ты подчиняешься приказу, ты ученый или техник из лаборатории. Твоя верность клятве — всего лишь страх за собственную жизнь и жизнь тех, кого ты любишь. Вот что сделал с тобой выродок. Убийца, способный погубить множество невинных людей — и твоих родных в том числе, — чтобы создать оружие для уничтожения миллионов. Он силен, но я тоже могущественный человек. Возможно, такой же чудовищный. Представляешь, на что готов я, защищая тех, кто мне дорог!
Иранец порывался было ответить — проклятием или признанием, мы так и не узнали, — потому что он стиснул зубы, видимо собрав остатки своей решимости, и не проронил ни звука.
Черч откинулся на спинку стула и минуты две изучал пленного. Трудно вынести столь пристальный взгляд, особенно если на тебя смотрит тот, кто обладает проницательностью профессионала. Пленный ерзал в кресле, его лоб покрылся испариной.
— Я не верю, что ты военный, — сказал Черч. — Солдат учат быть жесткими, стойкими. Я вижу по твоему лицу, по мягкой коже рук, что ты не сможешь выдержать пытку.
Мы применяем химические препараты и жестокие методы. У нас начинают говорить все. Все без исключения.
Есть приемы, которых и мне не вынести, а я отнюдь не неженка. Вот командир отряда, — он указал на меня легким жестом, — закаленный в боях воин. Ты видел сегодня, как он сражается. Он привык проливать чужую кровь. Но даже он сломается, если дело дойдет до настоящей пытки.
— Я… я… не могу! — произнес иранец так сипло, словно у него в горле застряли острые камни.
— Нет, можешь. И будешь. Никто не в силах вытерпеть наши средства воздействия. Ученые постарались на славу. Я изучал пытку и понял, в чем ее волшебство. Единственное, что тебе остается, — работать на нас, чтобы помочь нам победить эту заразу.
— Мои дети…
— Слушай, — произнес Черч с напором, — и смотри на меня. Если ты выдашь мне информацию прямо сейчас, я отправлю отряд отыскать и защитить их. Если откажешься говорить, из тебя все равно вытрясут все, но я лично прослежу, чтобы каждый, кто упомянет твое имя, был найден и уничтожен, чтобы даже памяти о тебе и твоей семье не осталось на свете.
У меня по спине прошел холодок, и мне захотелось оказаться как можно дальше от этого страшного человека. Даже если Черч пудрил парню мозги, он делал это чертовски хорошо. Во всяком случае, меня он сумел впечатлить.
Пленный колебался… и в итоге выдавил:
— Обещай, что мои дети будут спасены. Когда я узнаю, что они в безопасности, у американцев, тогда…
Лицо Черча стало ледяным, а его взгляд заставил иранца замолкнуть на полуслове.
— Ты плохо понял меня, мой друг. Прежде всего мне нужна информация. Каждая потраченная тобой впустую секунда укорачивает жизнь твоим детям. Скоро, очень скоро твой хозяин поймет, что ты захвачен в плен, и церемониться с ними не будет. Ты хочешь их смерти?
— Нет! Во имя Аллаха, нет!
— Так спаси их! Стань героем для них и для всего мира. Говори! Говори сейчас. — Он выдержал паузу, после чего повторил с нажимом: — Сейчас.
Пленный закрыл глаза, и слезы покатились из-под сомкнутых век. Он уронил голову на грудь и несколько мгновений мотал ею из стороны в сторону.
— Меня зовут Алдин, — произнес он, и рыдание сотрясло его грудь. — Я расскажу тебе все, что знаю. Прошу, не дай моим детям умереть.
Глава 71
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 6.47
Когда допрос закончился, я ощущал себя грязным. Не то слово — настоящим куском дерьма. Я закрыл за собой дверь фургона и побрел прочь. Понятно, что Черча подхлестывают обстоятельства, но все же… Он там разливался на фарси о выродке, для которого не существует моральных преград, а далеко ли сам ушел…
— Джо! — услышал я свое имя, обернулся и увидел, как Руди спешит через стоянку. Он схватил меня за руку и потряс ее, затем отступил и всмотрелся в мое лицо. — Dios mio! Майор Кортленд рассказала мне, что произошло. Я… у меня нет слов, Джо. Как ты?
— Бывало и лучше, — признался я, но продолжить не успел — к нам бежал Гас Дитрих.
— Капитан Леджер, — запыхавшись, произнес он, — я собрал почти всех судебных экспертов, о которых шла речь. Оставшиеся прибудут к полудню. Джерри Спенсер уже на месте.
— Отлично, сержант, пусть все уберутся из здания.
Передай Джерри, что я подойду через пару минут, прогуляюсь вместе с ним.
Дитрих улыбнулся.
— Детектив Спенсер, кажется, очень разозлился из-за того, что ты притащил его сюда, да еще в такую рань.
— Переживет. Особенно после того, как получит в свое распоряжение такой лакомый кусок.
— Мистер Черч запросил тент цирка шапито средних размеров, который будет служить временной лабораторией для судмедэкспертов. Его устанавливают на дальнем конце стоянки.
— Черч сумел раздобыть цирковой шатер за такое короткое время? — переспросил Руди.
Дитрих одарил его полной сочувствия улыбкой.
— У мистера Черча имеется друг в промышленности.
— С ума сойти, — произнес Руди, мотая головой.
— Да, Гас… — позвал я, когда Дитрих уже развернулся, чтобы уйти.
Я протянул ему руку.
— Спасибо, что спас нас там.
Он казался смущенным.
— Прости, что не смогли раньше.
— Поверь, время было самое подходящее.
Он пожал мою ладонь и быстро зашагал обратно. Мы с Руди смотрели ему вслед.
— Хороший парень, — сказал Санчес. — Мне вчера выпала возможность познакомиться с ним поближе, и я видел сегодня утром его в деле. Если в ОВН действительно пробрался крот, то это точно не он.
— Готов поклясться жизнью?
Руди подумал, затем кивнул.
— Рад это слышать.
Мы подошли к карточному столику, на котором стояли пластиковые контейнеры со льдом. Я пошарил внутри и вытащил бутылку зеленого чая для Руди и кока-колу для себя. Он шутливо чокнулся со мной.
— За жизнь.
— Аминь. Слушай, Руд, Черч только что закончил допрашивать пленного. — Я пересказал ему, что обещал Алдину Черч.
— Его родных будут спасать?
— Думаю, да. Я слышал, как Черч говорил по телефону, сомневаюсь, что это блеф.
— Что ж, надо радоваться.
— И больше тебе нечего сказать?! Побойся бога, Руди! Наш босс сам себя назвал чудовищем!
— Джо, ты устал, у тебя налицо признаки постсобытийного стресса, поэтому приказываю тебе как следует отдохнуть. Ты совершенно расстроен, потому что Черч угрожал семье этого человека, он занимался психологическими манипуляциями и…
— Гораздо хуже, Руд. Он разодрал парня на клочки.
— Физически?
— Нет, но…
— Значит, запугал пленного, вынудив к сотрудничеству. Ни физических пыток, ни тисков для пальцев, ни сексуального или религиозного унижения. — Он покачал головой. — Жаль, не довелось присутствовать на допросе.
Я уставился на него.
— Боже! Только не говори мне, что одобряешь Черча!
— Во всяком случае, искренне восхищаюсь. Посуди сам, ковбой, вот как бы ты получил ту же самую информацию? Сумел бы заставить пленного говорить, не применяя физического насилия? Нет, единственное, что тебя расстраивает, — ты не знаешь, блефовал ли Черч, угрожая его семье, или нет. Вы, солдаты и копы, любите жесткие формулировки. За последние сутки я столько раз слышат: «Уничтожить всех», и «Пусть Господь сам узнает своих», и полным-полно дерьмовых разговоров про то, как «мы оставляем вдов и разбитые сердца». По большому счету это может показаться правдой, но в основном подобная болтовня нужна для того, чтобы просто подбодрить актеров перед выходом. Если копнуть глубже, каждый из вас просто не способен отделить себя от реалий войны. Ты мог бы причинить Алдину боль, чтобы заставить его говорить, и даже искалечить парня на всю оставшуюся жизнь. Тебе самому было бы плохо, но на войне как на войне, в конечном счете пытка не сильно отличается от удара мечом или пинка по яйцам. Ты же болезненно среагировал на угрозу совершенно иного уровня. Да, Черч растоптал человека морально. Сломил его волю с помощью эмоций. Джо, несмотря на твои силу и крепость, ты не смог бы так поступить. И сам это знаешь. Тем не менее… Черч не дал пленнику ни одной пощечины.
— Ладно, ладно, я постиг относительность данного случая, о мудрый Йода, — хмыкнул я, — только все равно сомнения остались…
— Знаю, — кивнул Руди, — ты боишься, что Черч говорил серьезно, угрожая убить детей Алдина.
Я уставился в открытое горлышко бутылки с кокой и буркнул:
— Угу, он сравнил себя с чудовищем.
— Да, но будем надеяться, что Черч все-таки не такой.
— А если он сказал правду?
Руди покачал головой.
— Я уже говорил, ковбой. Должно быть, ощущать себя таким… просто ужасно.
Глава 72
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 6.50
Санчес пошел к одному из трейлеров — проводить какие-то постсобытийные сеансы с уцелевшими бойцами «Альфы». Я заметил Грейс, стоявшую у станции скорой помощи, и направился к ней. Глаза у нее покраснели, но она больше не плакала. Может, выплакала все слезы досуха, опустошила магазин. Я понадеялся, что у Руди скоро найдется для нее время.
Я поздоровался, она кивнула, и целая гамма чувств отразилась на ее лице. И горе, и радость, и легкое удивление — наверное, когда она осознала, что улыбается, увидев меня. Точно так же и я не мог сдержать улыбку, глядя на Грейс. Теплая щекочущая волна поднялась внутри. Как странно… Дело в том, что я никогда не одобрял служебные романы, считая парочку нарушителями неписаных правил. Однако, отдавая себе отчет в том, насколько я неравнодушен к майору Кортленд, не улавливал ни малейшего проблеска презрения к себе самому. Правда, наши отношения рано было называть любовными. Н-да… Ангел за моим правым плечом получил хорошую трепку от демона за левым.
— Как ты? — спросил я. — Или это самый глупый вопрос с тех пор, как Нерон поинтересовался у своих друзей, не желают ли они послушать музыку?
— Я справлюсь, — ответила Грейс, протягивая мне картонный стаканчик с кофе. — Постараюсь меньше думать… омоем отряде. — Она шмыгнула носом. — Собираюсь разболеться по полной программе, когда все закончится.
— Если захочешь болеть в компании, пригласи меня.
Она пристально поглядела на меня и кивнула.
— Возможно. — И сменила тему: — Твой друг, детектив Спенсер, спрашивал о тебе. Точнее, возмущался, где, так и растак, ты шляешься и о чем вообще думал, прежде чем напустить на него толпу варваров, когда он на бюллетене. В выражениях не стеснялся. Он не самый деликатный человек на свете.
— Джерри парень что надо. Отличный коп.
— Ты, должно быть, знаешь, что мы проводили с ним собеседование. — Она помолчала. — Именно поэтому я и мистер Черч оказались в больнице Святого Михаила. Мы наблюдали за Спенсером с тех пор, как он начал принимать участие в спецоперациях, а когда его ранили, поехали за «скорой» в больницу и временно «одолжили» его у врачей после перевязки. — Она передернулась. — Не хочу даже думать о том, что могло бы случиться, если бы мистера Черча не оказалось там…
— Думаешь, было бы хуже?
— Уверена. — Грейс как-то странно мне улыбнулась. — Забавно, но за все время, что я работаю заместителем Черча, мне единственный раз приходилось видеть, как он принимал непосредственное участие в операции ОВН.
— Полагаю, он весьма убедителен. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление. Откуда он, из войск особого назначения?
— Честно говоря, ничего не знаю о его прошлом, а я старательно пыталась выведать. Мне кажется, он использовал систему «Ясновидец», чтобы стереть всю информацию о себе. Ни отпечатков пальцев, ни ДНК в файле, ни образцов голоса… Словом, призрак, вот только чей же? — Она покачала головой. — Когда бродяги запрудили коридоры, устремляясь к выходу, Черч не выказал гнева или потрясения. Просто стал действовать. Я к тому времени была снаружи, следила за периметром, поэтому лишь краем глаза видела его за стеклянными дверьми фойе. Он вроде ничего особенного не делал, но бродяги, оказываясь рядом с ним, падали один за другим. Кроме него лишь один человек способен к столь безжалостному уничтожению.
— О! Кто такой? Может, надо взять его в отряд?
— Уже взяли, — сказала она, поглядев мне в глаза.
— А, — протянул я, ощущая себя крайне неловко. — Наверное, мне надо добавить в свое резюме: «Способен к безжалостному уничтожению».
— Я имела в виду другое, Джо. Ты не колеблешься. Разве это тебя задевает?
У меня в голове промелькнула сцена: зомби в коридоре теснятся, перелезая друг через друга, тянутся ко мне, и я едва не промахиваюсь, заталкивая магазин в пистолет. Затем представилась другая, более страшная картинка: лаборатория, мучительный миг, когда я собирался с духом, чтобы избавить Грейс от ужасной участи…
— Поверь мне, задевает. Еще как! За последние сутки я дважды почти потерпел поражение. Без шуток.
Она покачала головой.
— «Почти» не считается. Но даже если так… Черч другой, он холоднее. Он менее… — Она пыталась найти правильное слово и не смогла.
— Да, — согласился я. — Я сегодня успел в этом убедиться. — И рассказал ей о допросе, но Грейс, как и Руди, мои переживания, похоже, нисколько не тронули.
— Что сообщил пленник? — спросила она.
— Немного. Правда, Черч все еще работает с ним. Кодовое название инфекции — Сейф аль-Дин. Переводится как «Меч Веры». Кроме того, есть другое ценное сведение — этим именем, по утверждению Алдина, величает себя эль-Муджахид. Вроде как Карлос, который называл себя Шакалом.
Она кивнула.
— Эль-Муджахид хитрая бестия. Среди борцов с терроризмом найдется немало парней, которые с удовольствием вздернули бы его на высоком дереве.
— Я куплю им веревку. Но стоит ли считать эль-Муджахида нашим главным подозреваемым, Грейс? Я читал ориентировки спецслужб и не помню, чтобы там упоминались его связи с научным миром. Разве что взрывы, но никак не медицинские эксперименты. Он скорее полевой командир, чем лабораторная крыса. — Значит, он нанял лабораторных крыс. Бен Ладен не пилот, но его люди направили самолеты в башни.
— Гм, — произнес я. Грейс меня не убедила. — Ладно, я пойду, пока Джерри не начал метать икру.
Она быстро и сильно пожала мне руку, шагнула в сторону, но остановилась. Сомнение отражалось у нее на лице.
— Джо? Мы взяли завод, обнаружили армию созданных здесь зомби, компьютеры… Алдин ничего не говорил одругих местах? О группировках, которые мы просмотрели?
— Нет. Он слышал, как охранники толковали о второй точке, но, по его словам, ее не успели оборудовать. Этот завод — главный пункт. Здесь, скажем так, размещены основные мощности, и часть оборудования планировали увезти отсюда на будущие объекты. Мясоупаковочная фабрика в Делавэре освоена террористами относительно недавно. Крошечная лаборатория, без компьютеров, просто склад для хранения живых покойников. Пленный ничего не знал о захваченных детях и экспериментах над ними.
— Думаешь, он не врет?
Я покачал головой.
— Ты не была там. Алдин, стоило ему рот раскрыть, затараторил без умолку. Доктор Кто теперь может сам составить план исследований.
— Пусть так, но что подсказывает тебе интуиция? Мы остановили угрозу? Есть ли у нас хоть пара дней на передышку и формирование новых подразделений? Или же времени в обрез?
— Не знаю, Грейс, — ответил я честно. Она печально кивнула и ушла, а я отправился искать Джерри Спенсера.
Глава 73
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 7.07
Джерри Спенсер был в бешенстве.
— Привет, — улыбнулся я. — Спасибо, что пришел.
— Кажется, я говорил, чтобы ты не лез в это дерьмо, Джо.
— Неправда, ты сказал: «Я не слышал об ОВН, и ты тоже о нем не слышал».
— Один черт. Умный коп держался бы от этого подальше, и я вовсе не в восторге, что меня сюда приволокли. Я же ясно дал понять Черчу и британской стерве, да и тебе тоже: не хочу сюда вмешиваться!
— Британскую стерву положено называть майором Кортленд, — оборвал его я. — Совершенно никуда не годится, что ты не желаешь принять участие в деле. Тебе осталось совсем немного до пенсии, я знаю. Но сейчас речь идет о национальной безопасности. Стране грозит кризис уровня одиннадцатого сентября, а в некотором смысле — даже хуже. Так что кончай ныть, успокойся и помоги нам загнать в мешок этих паршивых крыс. Он переключил передачу и сбавил тон.
— Но почему ты велел притащить сюда меня? В ФБР криминалисты куда лучше.
— Ерунда. Ты, конечно, сущий геморрой, Джерри, зато лучший из спецов. У меня нет времени набирать новых. Ты настоящий кудесник, к тому же, что говорится, был под рукой. Хочешь, чтобы я тебя умолял? Этого добиваешься?
Мы испепеляли друг друга взглядами, но, похоже, Джерри начал поддаваться. Видно, я задел нужную струнку. Он отступил назад и махнул рукой.
— А… твою мать!
— И что это значит? Ты с нами?
Мы стояли в душевой крабового завода. Спенсер уставился в пол, рассеянно потирая грудь в том месте, где пули повредили грудную кость.
— Тридцать лет, Джо. Тридцать лет службы, и я ни разу не получил ни царапинки. Даже занозы, и тут эта ослиная задница чуть не выписывает мне билет в один конец. Если б не кевлар, я был бы покойником.
— Да, дружище, я знаю. Но только учти: кевлара могло и не быть… Вселенная подарила тебе шанс.
— Господи, ты что, «Оракула» начитался или другого такого же дерьма? — Обругав меня, он тяжко вздохнул и чуть поморщился. Но тут же кривовато улыбнулся. — Сам ты геморрой, знаешь? Катер-то сохранил?
— Э-э, понимаешь, — промямлил я, — пришлось его взорвать.
— Холера, — Джерри оглядел разгромленную душевую. — Ну ладно, черт с ним, давай начинать представления.
Я протянул ему руку, и мы обменялись рукопожатием.
— Спасибо, Джерри. Я твой должник.
— Тогда верни мне проклятую лодку.
— Я подумаю, что можно сделать, — сказал я, соображая, есть ли у Черча друг и в этой отрасли промышленности.
Спенсеру в помощь были присланы криминалисты из ФБР, и я изумился, увидев среди них ведроголового агента Симчека, который увез меня с пляжа и затащил в этот гадюшник. Он не ответил на мой кивок, лишь смерил Джерри жестким, недружелюбным взглядом. Фэбээровцам никогда не нравилось играть вторую скрипку при обычных полицейских. Симчек принес с собой набор инструментов и материалов и поглядывал вокруг крайне неодобрительно.
Я вовсе не тешил эго Джерри, когда говорил, что он лучший из лучших. Мы работали с ним в одной команде и сотрудничали в нескольких операциях, совместно проводимых Вашингтоном и Балтимором. Я неплохо разбираюсь в криминалистике, однако Спенсер на голову выше меня и всех, кого я знаю. Надо из кожи вон вылезти, но убедить его подписать с ОВН контракт на должность главы криминалистического отдела. Черч обещал пойти навстречу моим просьбам.
Джерри оглядел ряды шкафчиков, за которыми прятался Скип.
— Здесь шла борьба.
Он осторожно — видно, мешала больная грудь — опустился на корточки, посветил фонариком под разными углами, изучая тени, пятна и мусор на полу. Затем попросил у Симчека маркеры для улик и получил набор маленьких пластмассовых треугольных рамок. Джерри поставил четыре пронумерованных оранжевых маркера на пол и начал подниматься, но снова присел, прищурился и, хмыкнув, произнес:
— Ловко.
Мы с Симчеком переглянулись. Спенсер нахмурился и поставил пятый флажок между первым и вторым рядами шкафчиков. Вот тогда я тоже кое-что увидел, хотя и не стану утверждать, что справился бы и без своего старого друга. Я знал, за кем посылать. Симчек, надо отдать ему должное, отстал от меня всего на полшага.
— Это дверь? — спросил он.
— Ага, — сказал Джерри. — Я так понимаю, один из ваших парней здесь исчез во время внедрения на объект. Из этого помещения нет выходов, кроме коридора и двери, которую взорвали. Следы явно указывают на то, что он использовал первый ряд шкафов в качестве укрытия. Я решил, что только полный кретин сунулся бы сюда, не зная о третьей точке доступа. Иначе не снять вооруженного часового. Поэтому я стал искать другую дверь — и вуаля! Пусть ее сперва осмотрят саперы. Хотя, готов поспорить на десять центов, эта крошка откроется без шума и пыли.
Я позвонил, мы двинулись дальше, но почти сразу же остановились. Коридор был забит мертвыми телами. Воздух содрогался от жужжания мух. Трупы валялись поодиночке или попарно, словно исполняя чудовищный танец. Кровь и ошметки человеческой плоти, размазанные по стенам, оторванные руки, ноги, головы…
— Твою… — Голос Симчека оборвался, и он закрыл глаза.
Джерри обмяк и привалился к дверному косяку. Спустя несколько мгновений он вынул из кармана пузырек «Викс Вапораб», помазал под носом. Мы с Симчеком молча повторили нехитрую процедуру. Ментоловая дрянь забивала тошнотворный запах, но облегчения никто из нас не почувствовал. Испытание предстояло тяжелое. Нам буквально пришлось ползти по трупам, чтобы добраться до относительно свободного пространства. Этот опыт, я знаю, мне не суждено забыть никогда.
Наконец мы достигли того места, где взорвалась бомба, и я увидел, что большая часть улик — одежда и прочие предметы — исчезла, рассыпалась на атомы вместе с несколькими членами отряда «Альфа». Джерри долго стоял, глядя на обрывки тряпок и красные пятна, беззвучно насвистывая какую-то песенку.
Симчек наклонился ко мне и спросил шепотом:
— Что, у него никаких предположений нет?
Не оборачиваясь, Спенсер бросил:
— Поучи итальянскую мамашу суп варить!
Ведроголовый нахмурился, глядя на меня.
— Чего?
— Он хотел сказать, чтоб ты заткнулся, — перевел я, и Симчек погрузился в оскорбленное молчание.
Джерри двинулся в обратном направлении. Он не произнес ни слова, наверное, был подавлен. Очевидно, на него обрушилось понимание произошедшей катастрофы.
Наконец он заговорил:
— Мне потребуется время, Джо… дай мне поработать одному, ладно?
— Конечно, Джерри, — сказал я и оставил его.
Глава 74
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 11.54
Я сидел у складного стола напротив Олли Брауна и целых две минуты молча смотрел на него. Он выдержал мой взгляд. Я ожидал, что он будет потеть, ерзать, отводить глаза. Ничего такого не было.
Мы находились в маленькой комнатке в хвосте трейлера, принадлежавшего ОВН. Лицо Оливера посерело от усталости, под глазами залегли темные круги.
— Ты на меня так смотришь, капитан… — произнес он в итоге.
— Как смотрю?
— Будто у тебя со мной проблемы.
— Разве я это сказал?
— Ты хочешь, чтобы я признался в том, что оплошал? Хорошо. Я оплошал.
Я не ответил.
Он вздохнул.
— Я допустил, чтобы меня оглушили. Только не жди, что я стану извиняться или оправдываться. Если собираешься вытурить меня из отряда, валяй, говори.
— Думаешь, дело в этом?
— А разве нет? Ты вызвал меня сюда, сам явился через час и вот теперь сидишь и сверлишь меня взглядом. В чем вопрос? Или… ты намекаешь на то, что случилось во время боя? — Я ничего не сказал, и он скорчил рожу. — Твою мать. Слушай… капитан… может, тебя эти зомби не волнуют, но меня они пугают до усрачки. Мы начали проигрывать, и я запсиховал. Представил, как меня кусают. После детишек, которых мы видели вчера, я не могу выкинуть это из головы. Да, меня затрясло. До сих пор руки дрожат. Я заметил, что один из бродяг прибавил скорости, и выстрелил. Ты в этот момент дернулся, и пуля прошла совсем близко. Вот, признался. Теперь ты счастлив?
Нет, думал я, нет. Я не к тому вел наш разговор.
— Расскажи еще раз, как тебя схватили.
— Я два раза рассказывал тебе. Четыре раза — доктору Санчесу и пять — сержанту Дитриху. Вспоминать особо нечего. Почувствовал боль в шее сзади, очнулся, привязанный к стулу. И какой-то осел с полотенцем на башке едва не выбил из меня дух. Потом вошли ты, Старший и Банни, остальное знаешь сам.
Я выждал еще несколько секунд, но, судя по виду Олли, потеть он не собирался. Если это игра, то игра блистательная.
И тогда я произнес:
— Трейлер номер двенадцать.
Плохой актер вскочил бы со стула, перевернул бы его, а затем принялся бы ругаться на чем свет стоит. Но Олли склонил голову набок и посмотрел на меня так, словно я упрекнул его в разграблении Рима.
— А, — проговорил он негромко, почти улыбаясь. — Так вот в чем дело.
— Именно.
Он откинулся назад и скрестил руки на груди.
— Нет, — сказал он и больше не произнес ни слова.
Глава 75
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 12.44
Скип казался каким-то дерганым после того, что случилось на заводе. Он попал под град стальных обломков, когда Дитрих явился нас спасать, и щеголял синяками и царапинами. Я уселся напротив и традиционно выдержал долгую паузу. Морячок положил ладони на стол, и его пальцы нервно сжимались и разжимались.
— Ну и дерьмо же было, а? — сказал он с коротким смешком.
— Такое не забывается, — согласился я, после чего выдал новую порцию целительного молчания. Скип реагировал совершенно иначе, чем Олли, поскольку был моложе и отличался живым темпераментом. Его руки двигались без остановки, глаза перебегали с предмета на предмет. Он страшно психовал, но из-за чего — непонятно. До сих пор Скип был самым «невоенным» в отряде, хотя, надо признать, в обеих битвах с бродягами он проявил смекалку и показал неплохую боевую подготовку. Грейс сообщила, что он почти обезумел, когда его нашла «Альфа», возможно, драка с чудовищами сильно подкосила парня. Я вспомнил первые часы после убийства Джавада. Я тоже был испуган, меня колотило и выворачивало наизнанку.
Да, но почему Скип, как и Олли, утверждает, что его застигли врасплох? Я изучал его лицо. Неужели крот затесался в мою команду? Невозможно поверить. Если да, то кто — Браун или Тайлер? Правда, Скипа я подозревал меньше. Он казался таким невинным. А может, просто отлично играл? Я, похоже, был слишком измотан, чтобы доверять собственным суждениям.
— Наши друзья-криминалисты выяснили, как тебя взяли, — произнес я спустя минуту.
Он сделал стойку, словно охотничья собака.
— Что же, черт возьми, произошло? Тайный ход?
— Да, — подтвердил я.
— Твою мать.
Я кивнул. Скип долго разглядывал поверхность стола, а когда оторвал от нее взгляд, его глаза были влажны.
— Прошу прощения, сэр.
Я ждал.
— Я должен понести взыскание.
— Тебе повезло, что остался жив.
Он на секунду отвернулся, стараясь выровнять дыхание.
— Сэр… после того, что я сделал вчера… и сегодня…
— Что же ты сделал?
— Я… стрелял в женщин. В детей и старух. Я убил много людей, — прошептал он. Его губы задрожали, он закрыл лицо руками и зарыдал.
Его горе казалось неподдельным. Я был почти тронут.
Интересно, что скажет обо всем этом Руди. У ОВН имелись скрытые камеры, а доктор Санчес находился в смежной комнате и видел все своими глазами.
Глава 76
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 13.18
Когда я отпустил Скипа, зазвонил мой телефон. Это оказалась Грейс.
— Джо! — произнесла она встревоженно. — Тут Алдин… Скорее сюда!
Я вылетел из комнаты и промчался через стоянку в фургон для допросов. Иранец лежал на полу и сотрясался в конвульсиях. Доктор Кто и две медсестры хлопотали вокруг него. На всех были хирургические маски и медицинские перчатки из латекса. Я тоже взял со стола комплект.
— Мы его теряем, — с отчаянием прошипел доктор Кто.
— Что происходит? — спросил я, опускаясь на пол рядом с Грейс, которая держала Алдина за ноги.
— Это контролирующая болезнь. Она активизировалась… он умирает.
Я бросил взгляд на Черча.
— Вы же говорили, что даете ему антидот.
— Да, — буркнул Черч. — Только он не помогает.
— Мне кажется, это другая болезнь, — сказал Кто, продолжая работать. — На сей раз более агрессивная. Возможно, другой штамм.
Я старался удержать бившегося в судорогах Алдина, но ничего не вышло.
— Господи, док… два разных вируса для контроля? Это уж чересчур.
Словно желая мне возразить, Алдин внезапно задергался с такой силой, что нас едва не отбросило от него. Каждый его вздох сопровождался мучительными спазмами.
— Мои… мои… — пытался выдавить несчастный сквозь, сжатые зубы.
— Очистите ему рот, — приказал я.
Кто колебался, глядя на Черча. Тот кивнул.
— Капитан отдал вам приказ, доктор.
С большой неохотой Кто удалил кислородную трубку. Алдин закашлялся и задохнулся.
— Мои… дети? — прохрипел он. — Они… спасены?
— Да, — сказал я, не зная, правда ли это. — Мы успели вовремя. Они спасены.
Он с облегчением закрыл глаза, судороги стали не такими яростными.
— Благодарю вас. Благодарю… Аллаха.
Я положил руку ему на плечо и чуть сжал.
— Скажи, как тебе помочь?
Алдин покачал головой.
— Не знаю. Пилюли всегда… помогали раньше.
— У нас нет ваших таблеток, — заявил доктор Кто. — Мы используем те, что нашли на первых двух точках.
У Алдина сделался новый приступ, после которого он совсем ослабел и выглядел скорее мертвым, чем живым. Бедняга силился что-то сказать, но мог лишь сипеть. Я придвинулся ближе, напрягаясь, чтобы услышать.
— Спасите… их…
— Твои дети спасены, — заверил я его, но он покачал головой.
— Нет. Спасите… всех. Пока… еще есть… время.
— Кого? Кого мы должны спасти?
— Л-л…
Он уже не мог говорить. Кровь потекла у него из носа. Он сомкнул веки, и кровавая слеза покатилась у него по щеке. Когда он открыл глаза, я заметил, что один зрачок стал огромным — верный признак повреждения мозга. Алдин изо всех сил пытался удержать в меркнущей памяти нужное слово и произнести его. Я восхищался этой титанической борьбой и, если честно, подвигом, совершенным ради спасения детей. Только битву ему было не выиграть. И он это знал, так же как и мы. Наконец иранец, собрав всю свою волю, выдавил:
— Л-лес-тер…
— Лестер? — повторил я. Он кивнул. — Какой Лестер?
Алдин хотел ответить, но не удалось, он повернул голову, сплюнул на пол кровь.
— Кто этот Лестер? Как его фамилия? Чем он занимается? Скажи хоть что-нибудь!
— Найди… Лестер… — пробормотал он, и новая волна спазмов скрутила его. Кровь проступала на коже, просачивалась из пор. Казалось, все его тело разваливается. Но вот невнятный шепот слетел с его губ, я придвинулся еще ближе и разобрал: «Б-белл… Беллмейкер…»
Его голова откинулась назад, и он застыл. Умер.
Грейс глубоко вздохнула, откидывая с глаз прядь волос. Она посмотрела на Алдина, затем на меня.
— Лестер Беллмейкер, — произнесла она. — Ты когда-нибудь слышал о таком?
Я протянул руку и закрыл Алдину глаза.
— Нет, — ответил я устало. — Мне это ни о чем не говорит.
— Не понять ни «беллмеса», а? — произнес Кто будничным тоном, и я развернулся к нему.
— Ты близок к тому, чтобы закончить жизнь на вентиляторе, задница.
Он отпрянул.
— Извини. Я просто пошутил. Все равно он был не из числа хороших парней.
— Заткнись, — произнес Черч совсем тихо.
Кто дернулся, как будто его ударили, вскочил, прошел в дальний конец фургона и бросился в кресло.
Я встал, поглядел еще раз на мертвого.
— Я лгал ему, Черч? Или мы действительно спасли его детей?
Черч поднялся с пола и стянул с себя маску и перчатки.
— Мы опоздали примерно на три дня. На деревню натравили бродяг. Тела сложили так, чтобы мы их нашли. Эль-Муджахид оставил очередную запись. Она у меня в компьютере.
Я пнул ближайший шкаф, оставив в нем вмятину.
— Не могу передать, как мне хочется отыскать этого парня. Можете не выдавать мне чек, Черч, только обещайте, что когда мы найдем эль-Муджахида, меня запрут с ним один на один где-нибудь. Только он и я.
— Тебе придется встать в очередь, — фыркнула Грейс.
— Давайте по порядку, — посоветовал Черч. — Нам требуется установить личность Лестера Беллмейкера. Если он ниточка, ведущая к эль-Муджахиду, мы должны потянуть за нее.
— Я забью данные в «Ясновидец», — предложила Кортленд. — Если его имя есть в какой-нибудь базе данных, мы его найдем. — Она спешно вышла.
Мы с Черчем стояли над телом Алдина.
— Вы узнали у него что-нибудь еще?
— Только обрывки и намеки. Похоже, крабовый завод был центром всей операции. Людей похищали, заражали, потом изучали. Алдин не слышал, чтобы их собирались выпустить в ближайшее время. Как только субъект полностью переходил в нужное состояние — он так это назвал, — его просто помещали на хранение. В лаборатории в течение четырнадцати месяцев исследовали скорость заражения в зависимости от возраста, расы, массы тела, этнического наследия и тому подобного. Дети в Делавэре — часть новой фазы эксперимента. Подробности неизвестны, но сержант Дитрих сообщает, что взрыв уничтожил не все компьютеры, а значит, мы сможем кое-что узнать. Доктор Кто, — тут Черч бросил короткий, жесткий взгляд на своего ручного чокнутого профессора, — полагает, что это кратчайший способ отыскать лекарство.
— Лекарство? Мне казалось, прионовые болезни не лечатся.
— Доктор? — Черч поманил его рукой. — Не могли бы вы подойти?
Кто приблизился ко мне с опаской, словно он был хромым оленем, а я леопардом.
— Да, верно, справиться с болезнью нельзя. Но главное — остановить паразита, который провоцирует агрессию и повышает уровень инфицированное. Может быть, нам удастся обуздать его, основываясь на сведениях, полученных от Алдина. Тогда скорость распространения инфекции снизится. Процесс будет занимать не минуты, а месяцы. Если мы сумеем обогнать время, появится шанс выработать иммунитет к паразиту. Это, разумеется, не спасет тех, кто уже заражен прионовой болезнью, но даст нам фору. Тогда мы изолируем носителей, и они будут просто пациентами. Думаю, не слишком агрессивными. Во всяком случае, кусаться мы им не дадим.
— Вы утверждаете, что произведете и распространите достаточное количество антидота, чтобы обработать всех? В стране больше трехсот миллионов американцев плюс приезжие, туристы, нелегальные мигранты…
— Ну, — произнес он смущенно, — придется призвать на помощь крупнейшие фармацевтические компании. Наверное, это будет дорого стоить. Миллиарды долларов потребуются на исследования и практическое распространение. Если вакцинировать каждого, кто проживает или собирается посетить США… это обойдется в триллионы.
— Не в том ли главная цель заговора? — прищурился Черч. — Кризис такого масштаба запросто вынудит Соединенные Штаты переместить экономический фокус с войны на превентивную медицину. Мы не сможем продолжать масштабные военные кампании за морем, если придется перебросить ресурсы на борьбу с болезнью. Армия джихада недостаточно велика, так что, кажется, они просто выбрали то поле боя, где наша многочисленность играет против нас.
Я присвистнул. Кошмарный план, но чертовски умный.
— И здесь у нас нет выбора, сражаться или нет, — вздохнул Кто. — Ведь нам угрожает эпидемия.
Я кивнул.
— И тот факт, что мы знаем об этом, не помешает им выпускать вирус на волю.
— Пора начинать переговоры с фармацевтическими компаниями, чтобы выработать общий подход, — заявил Кто. — Я хочу сказать… после того, как вы побеседуете с президентом.
— Мистер Черч, — усмехнулся я. — Уверен, что у вас найдется несколько друзей в этой отрасли промышленности.
Он почти улыбнулся.
— Один или два.
Глава 77
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 17.37
Выйдя из фургона для допросов, я отправился в центр связи и попросил отдельную линию для переговоров со Старшим Симсом, который повел отряд «Эхо» обратно на склад. Он коротко доложил мне обстановку, и мы несколько минут разрабатывали стратегию. После чего я провел несколько часов с Джерри Спенсером и пересказал ему, шаг за шагом, действия наших ребят.
Сделав это, я вызвал «краун Вик», принадлежавшую ОВН, выставил оттуда водителя, невнятно бурча что-то, и забрался на заднее сиденье, чтобы урвать несколько часов сна. Я ощущал себя не просто измотанным, мне казалось, что меня вскрыли, выпотрошили и избили молотками. В таком состоянии я ничем не мог помочь расследованию.
Прежде чем заснуть, я попытался рассортировать все события последних суток, взвесить то, что нам удалось узнать. Теперь, когда боевые задачи нынешнего дня были решены, главным у меня в голове сделался коп. Я мысленно выложил перед собой улики и начал рисовать картину преступления примерно так, как это делал Джерри.
Когда я провалился в сон, коп остался на часах.
Проснулся я после полуночи, хотя снаружи доносились все те же звуки: крики, невнятный гул голосов, шум переносных генераторов, жужжание вертолетов.
Теперь я понимал, что происходит. Зачем нужны бродяги, завод…
Иногда так бывает — ложишься спать, в голове крутятся обрывки мыслей, а потом, в глубинах сна, кусочки мозаики встают на места. Просыпаешься и видишь все с ошеломляющей ясностью.
Я открыл глаза и уставился в темный потолок машины.
— Ого… — произнес я вслух.
Пять секунд спустя я уже спешил на поиски Джерри Спенсера.
Глава 78
Себастьян Голь.
Гостиница «Иштар», Багдад.
Четверг, 2 июля
— Линия?
— Чиста, словно звук колокола, моя радость.
— Себастьян… — Амира произнесла его имя с такой интонацией, что на Голя словно обрушилась теплая волна. — Я так скучаю по тебе.
— И я тоже. — Его голос звучал сипло, он почти каркал. Голь прикрыл трубку рукой и откашлялся. — Хочу тебя, — пробормотал он.
— Ты нужен мне, — ответила она.
Он ощутил, как на лбу выступил пот.
Голь открыл глаза и окинул взглядом гостиничный номер. Он показался ему неуютным, бесконечно пустым. Тойз отправился на базар за покупками вместе с какой-то рок-звездой, приехавшей в город развлекать войска. Себастьян хотел снова оказаться в Афганистане. С ней. Он потряс головой и заставил себя сменить тему.
— Много всего произошло, — сказал он, и его голос внезапно стал ясным и деловитым. Он рассказал ей о рейде на крабовый завод.
— Ты позволил им захватить компьютеры? — В ее голосе слышалось потрясение, почти испуг.
— Только часть. С устаревшими сведениями, не позднее третьего поколения, хотя установить это по дате невозможно. Янки будут думать, что это последние исследования.
— Ты уверен?
— Абсолютно. Они получат более чем достаточно, чтобы понять природу ранних поколений патогена. Ученые будут настаивать на выдаче федеральных дотаций для их изучения.
— О чем ты говоришь? Неужели мы это хотели получить? Разве в том цель операции?
— Господи, нет! Веселая шутка твоего любящего супруга станет розочкой на нашем торте. Иначе американцы погрязнут в бюрократии, когда все обсуждается в бесконечных комитетах, но ничего не делается. Нет, прелесть моя, нам надо, чтобы они испугались, пришли в ужас… тогда они закопошатся. Как только эль-Муджахид исполнит свой трюк, они будут на полном взводе, не сомневайся.
— Трюк? — повторила Амира. Ее тон резко похолодел. — Я едва ли назвала бы героическое самопожертвование трюком или шуткой.
— Прости, — проворковал Голь, — я не хотел оскорбить его. Я тебя обидел?
Он слушал очень внимательно, когда она отвечала, и А уловил заминку, совсем короткую, прежде чем она заговорила снова.
— О, конечно нет. — Она непринужденно хохотнула. — Только мне кажется, нам следует проявлять уважение. В конце концов… он борец за свободу. И верит в свое дело, пусть не верим мы.
Вот оно, снова. Легчайшая тень сомнения, когда она произнесла «мы». У него едва не разрывалось сердце.
— Как идет процесс сборов? — спросил Себастьян, снова меняя тему.
— Все… хорошо. — (Опять! «Проклятье!» — мысленно воскликнул Голь.) — Мы будем полностью готовы к концу недели.
— А персонал?
— Я позабочусь о них.
Они с самого начала намеревались собрать работников, не имеющих особой ценности, после того как «героическое самопожертвование» эль-Муджахида будет подготовлено, и уничтожить их. Запереть в большой комнате и заполнить ее газом. Лишь несколько ключевых фигур останутся в живых — они станут ядром новой команды, которая займется совершенно новым направлением исследований. Данные по патогену Сейф аль-Дин, записи, сделанные за годы лабораторной работы, будут закодированы на дисках и помещены в одно из самых секретных хранилищ Голя. Остальное подвергнется уничтожению, память компьютеров будет стерта. В этом заключалась теперешняя задача Амиры, и она обещала все выполнить, но в ее голосе звучали нотки, беспокоившие Голя.
— Я рад, что ты справляешься сама, любовь моя. Хочешь, я приеду помочь и подчистить остатки?
— Нет, — поспешно ответила она. — У меня все под контролем. У тебя имеются дела и поважнее.
— Да, имеются. — Он помолчал и добавил тихо: — Я люблю тебя, Амира.
Последовала пауза, затем она проговорила:
— Я тоже тебя люблю.
После того как трубка была повешена, Голь долго стоял, глядя в окно на площадь внизу. Эротическое возбуждение, которое он ощутил, едва услышав ее голос, совершенно испарилось. Хотя нет, его осталось ровно столько, чтобы у Себастьяна заныло сердце.
— Амира… — прошептал он в темноту вне себя от горя. Зачем она, не слишком искушенная в искусстве лгать и обманывать, пыталась морочить его, опытного, понаторевшего в интригах… Как там любят говорить американцы? Не шей костюм портному. Слишком долгие и не к месту паузы, чересчур резкий тон. Голь сомневался, что Амира сознавала свои промашки. Она была слишком уверена в своей сексуальной власти над ним. К чему это вранье по поводу лаборатории и сотрудников? Неужели Принцесса хочет нажить проблемы? Голь решил сам присмотреть за делом, хотя возвращаться в Афганистан было чертовски рискованно, ведь механизм уже приведен в движение. А еще Амира, разумеется, пускала ему пыль в глаза, говоря об эль-Муджахиде. Ее комментарий по поводу его «самопожертвования» являлся прямым доказательством ее истинного отношения к Воину, и то, что крылось за ее словами, надрывало Голю душу.
Он смешал джин с тоником и, когда доставал из холодильника лед, заметил, как трясутся руки.
— Черт бы тебя побрал! — заревел он и вдруг швырнул стакан на середину пола с такой неистовой силой, что тот разлетелся на тысячи серебристых, засверкавших на ковре осколков.
Голь привалился к мокрому бару.
— Будь ты проклята, — произнес он, в его глазах блестели слезы.
Какой вывод следует из намеков, которые Себастьян улавливал в последние недели? Неужели Амира испытывает какие-то чувства к своему муженьку? Возможно ли такое? Неужели после бурного секса с ним, Голем, после стольких измен и заговоров у эль-Муджахида за спиной она может любить Воина? Голь потянулся за другим стаканом и сделал новый коктейль, влил половину в пересохшее горло, долил еще джина, не добавляя тоника.
И вдруг его осенило. Сердце в груди замерло. Он слышал ток крови в ушах, пока новая мысль вырастала из семени подозрения, распускалась пышным цветом, превращаясь в абсолютную уверенность. Проглоченный джин вызвал у Голя тошноту, когда пазлы сложились в картинку и она неприятно поразила его.
Что, если Амира никогда и не переставала любить эль-Муджахида? И с самого начала, еще до судьбоносной встречи в Тикрите, все, что она делала с ним и для него, было частью готового плана, плана, придуманного не им? Который Амира с эль-Муджахидом состряпали для себя и обставили дело так тонко, что Голь пребывал в полной уверенности, будто это он нанял их? Они сосали из него деньги для воплощения своих замыслов, а вовсе не для чего-то другого? Тойз однажды высказал подобное предположение, но Голь со смехом отмел его.
Но теперь… это похоже на правду.
— Господи Иисусе! — произнес Голь вслух, и руки у него дрожали так, что он выплеснул содержимое стакана на рубашку.
Значит, Амира с муженьком вовсе не помогали ему вытрясать из правительства США миллиарды на исследования. Интересовали ли эту парочку деньги вообще? Возможно ли такое, спрашивал он себя, но ответ был совершенно очевиден. Тойз не ошибся. Истина ослепляла Голя ярким пламенем. Лишь одно может быть сильнее, чем деньги, особенно в той части света.
Неужели джихад?
Голь отшатнулся и ударился спиной о бар. Ноги у него сделались ватными, он тяжело осел на пол, остатки коктейля потекли по ногам. Он не ощущал ни сырости, ни холода. Ничего, кроме нарастающего ужаса. Он своими руками дал самое кошмарное в мире оружие злобному хитрому убийце и устроил так — сам! — чтобы никто не сумел остановить распространение патогена Сейф аль-Дин. Эль-Муджахид наверняка захватил с собой не слабенький штамм. А самый новый, седьмое поколение. Тот, который невозможно остановить. Он заражает настолько быстро, что не остается времени дать отпор. Воин выпустит его на свободу, и зараза захлестнет Западное полушарие. Думает ли Амира о том, что рано или поздно болезнь вернется обратно через океан? Или она утратила способность мыслить логически в своем религиозном угаре?
Он скорчился на полу у стола и схватился за сотовый телефон, ткнул в «быструю» кнопку, выждал четыре показавшихся вечностью гудка. Наконец Тойз отозвался музыкальным «ал-ло».
— Возвращайся сюда! — сипло прошептал Голь.
— Что случилось? — спросил Тойз тихо и встревоженно.
— Это… — начал Голь, но рыдание сдавило ему грудь. — Господи, Тойз… кажется, я убил всех нас!
Телефон выпал у него из рук, и черная реальность апокалипсиса поднялась к потолку ядерным грибом.
Глава 79
Крисфилд, Мэриленд.
Четверг, 2 июля, 15.13
Полдня я провел с Джерри. Когда я изложил ему свою теорию, мы принялись сравнивать мои догадки с тем, что он выяснил за время расследования. И оба пришли к одинаковым выводам. Я велел Джерри собрать всех криминалистов, которые успели прибыть, пока я спал, а сам отправился на поиски Черча. По дороге я натолкнулся на Руди. Он проводил меня в фургон к компьютерщикам, где Черч и Грейс с помощью «Ясновидца» искали Лестера Беллмейкера.
— Джерри Спенсер готов дать предварительный отчет, — сказал я. — Мне кажется, следует выслушать его, и как можно скорее.
— Есть новости? — спросила Грейс, всматриваясь в мое лицо.
— Да, но сначала надо поговорить с криминалистами, а уж потом мы поиграем в «что, если».
Черч позвонил, назначая встречу.
Грейс сказала нам, что «Ясновидец» обнаружил двоих Лестеров Беллмейкеров в Северной Америке и еще шестерых в Соединенном Королевстве, однако никто из них до сих пор не был связан ни с террористами, ни с прионовой болезнью, ни с Балтимором. Более или менее годился Ричард Лестер Беллмейкер, срочник, который служил в военно-воздушных силах с 1984 по 1987 год и уволился с почетом. Парень теперь работал управляющим компанией «Чак Е. Чиз» где-то под Акроном, штат Огайо, но сколько бы Грейс ни копалась в его прошлом, она не находила ничего.
— Так мы ни к чему не придем, — сказала она.
— И потеряем время, — согласился Черч.
— А мог Алдин солгать нам? — спросила Грейс, бросив взгляд на Руди. — Вы смотрели записи допроса, читали отчеты. Каково ваше заключение?
Санчес пожал плечами.
— Этот человек говорил искренне. В его голосе было такое отчаяние… Он пытался сделать предсмертное заявление, хотел уйти с чистой совестью.
— Значит, он сказал правду? — уточнила Грейс.
Руди поджал губы.
— Полагаю, он честно сообщил все, о чем знал. Однако мы не можем отбросить вероятность того, что заложников намеренно дезинформировали.
— Тоже верно, — согласилась Грейс. — В этом случае мы впустую тратим время и ресурсы, гоняясь за призраком.
— Что же нам делать теперь? — спросил Руди.
— Наблюдать, — сказал Черч.
Глава 80
Себастьян Голь.
Гостиница «Иштар», Багдад.
2 июля
Дверь в гостиничный номер Голя с грохотом распахнулась, и ворвался Тойз. Не выказывая волнения, холодным, как у рептилии, взглядом он обвел комнату, выставив перед собой дуло пистолета. Увидев Голя на полу, Тойз пинком закрыл дверь и кинулся к своему хозяину.
— Ты не ранен? — быстро спросил он, выискивая следы крови на одежде Себастьяна.
— Нет, — просипел Голь. — Нет, просто… — И разразился слезами.
Тойз смотрел на него, прищурившись. Он убрал оружие в плечевую кобуру, которую носил под пиджаком. Затем подхватил Голя под мышки, с неожиданной силой поставил его на ноги, подтащил к креслу и усадил. Голь, закрыв лицо руками, рыдал.
Заперев дверь и убедившись, что электронные жучки все еще действуют, Тойз подвинул оттоманку и устроился напротив Голя.
— Себастьян, — позвал он мягко. — Расскажи, что случилось.
Голь медленно поднял на него залитое слезами лицо. В его глазах была паника.
— Что бы ни произошло, мы сумеем справиться с этим, — заверил его Тойз.
Неуверенно, запинаясь на каждом слове, Голь рассказал ему о звонке Амиры и своей ужасающей догадке. Тойз слушал сначала озабоченно, потом с недоверием и наконец впал в ярость.
— Эта чертова сука!
— Амира… — Голь снова стал всхлипывать.
Без предупреждения Тойз с силой ударил его по лицу. Тот почти вывалился из кресла. Он уставился на Тойза и от неожиданности перестал плакать. Тойз придвинулся ближе и произнес мертвенно-спокойным голосом:
— Хватит лепетать, Себастьян. Сейчас же, мать твою, прекрати!
Голь был слишком ошеломлен, чтобы ответить.
— Попробуй хоть раз пошевелить мозгами, а не членом, ведь если бы ты думал головой раньше, то видел бы, к чему все идет. Я, черт возьми, не один год предостерегал тебя по поводу этой сучки и ее муженька. Господи, Себастьян, почему я раньше не выбил из тебя это дерьмо?!
Голь ровно сел в кресле, все еще моргая.
Тойз с трудом подавил свой гнев.
— Насколько ты уверен, Себастьян? Это только домыслы или ты знаешь точно?
— Я… я… — выдавил Голь, — меня словно осенило. Просто свет зажегся.
— Иди ты! — Тойз засопел. — Матерь Мария, спаси меня!
— Я… если они…
— Заткнись, — рявкнул Тойз, выуживая телефон. Он набрал номер. Ему ответили после третьего гудка.
— Линия? — спросил Тойз.
— Чисто, — ответил американец.
— Я звоню по поручению нашего шефа. У нас проблема. Слушайте меня очень внимательно. Нужно предпринять все необходимые действия. Принцесса и Боксер покинули резервацию.
— Что? Как?
Рот Тойза злобно скривился, когда он произнес:
— Им кажется, что они до сих пор в церкви.
Выражение не входило в принятый между ними шифр, но Тойз был уверен, что американец поймет смысл, и тот понял.
— Я с самого начала не верил этим двоим. Господи Иисусе!
— Ваша проницательность — большое утешение для всех нас, не так ли?
Тойз отключил аппарат и уставился на Голя.
— Послушай меня, Себастьян… Поскольку эль-Паразит хочет выпустить последнее поколение чумы в Америке, мы должны предположить, что Амира предприняла некоторые защитные меры.
Зрачки Голя сфокусировались на нем, и его взгляд стал наконец осмысленным.
— Защитные меры?
— Она чокнутая, я согласен, но сомневаюсь, что она хочет уничтожить весь мир. Ведь в нем имеется и множество верных, не забывай об этом.
Голь выпрямился в кресле.
— Что ты имеешь в виду?
— У нее наверняка есть чертово лекарство от болезни. Или противоядие. Нечто такое, что не позволит заразе распространиться среди исламистов. Эль-Муджахид, может быть, уже привит, но это так, к слову. Все, что нам требуется сделать, — дотащиться до бункера, выбить кое-какую информацию из твоей подружки, а затем проследить за тем, чтобы компания «Ген2000» начала выпуск лекарства на тот случай, если наш американский друг не А сумеет вовремя остановить Воина.
— Бункер… точно, — кивнул Голь. Его челюсть обрела прежнюю твердость, глаза сделались на несколько градусов холоднее. — Да, Амира должна была подумать об этом.
Тойз прервал его.
— Пойми, Себастьян, — произнес он ледяным тоном, — я работаю с тобой много лет и люблю тебя, как брата, но ты подвергнул меня опасности, выпустив из рук эту штуку. Я сто раз предостерегал тебя насчет Амиры, и вот теперь она наносит тебе удар в спину. Если у нее есть лекарство, мы обязаны его получить во что бы то ни стало. — Его зеленые глаза сверкнули. — А потом всадим ей пулю в лоб и вышибем ее гениальные мозги.
Голь на мгновение зажмурился, словно желая отгородиться от этого образа, но когда снова открыл глаза, Тойз увидел, что в нем произошли некоторые перемены. Опухшее от слез, искаженное лицо Голя превратилось в маску ненависти.
— Да, — прорычал он.
Глава 81
Крисфилд, Мэриленд.
Четверг, 2 июля, 18.00
Тент криминалистов установили в углу стоянки. Как и обещал Дитрих, это оказался настоящий купол цирка шапито. Туго натянутую шелковую ткань украшали красочные изображения экзотических животных — слонов, зебр, жирафов, обезьян, — а по периметру вдоль основания были нарисованы клоуны в натуральную величину. Внутри полновластно распоряжался Джерри Спенсер.
Отряды экспертов целый день собирали улики и выносили их из здания завода в пластиковых пакетах. Под тентом имелось несколько герметично закрытых отсеков, помеченных вывесками различных центров по контролю за распространением болезней. В одном из помещений производили вскрытия. Мужчины и женщины в белых защитных костюмах работали здесь, как на конвейере.
К стенке шатра был подогнан фургон-рефрижератор, и раскромсанные тела бродяг упаковывали в двойные пластиковые мешки и заталкивали в кузов, словно дрова.
На собрание вместе с Джерри, Грейс, Дитрихом, Руди и Кто явилась добрая дюжина экспертов. Черч умудрился переодеться в чистый костюм. А я пришел в испачканных спортивных штанах и футболке, которые надевал под костюм «Саратога Хаммер». Должно быть, несло от меня соответственно.
— Давайте начнем с тел, — сказал Джерри, как только все расселись. Он кивнул высокой негритянке с золотистой кожей и светло-карими глазами.
Доктор Кларита Макуильямс была профессором судебной медицины из университетского госпиталя Джефферсона в Филадельфии.
— Всего у нас имеется двести семьдесят четыре тела. Расклад следующий: одиннадцать солдат-террористов, пять ученых и лаборантов, два представителя неизвестной специализации, пять сотрудников ОВН и двести пятьдесят один… гм… бродяга. — Она быстро окинула взглядом свою аудиторию сквозь полукруглые очки, откашлялась и продолжила отчет: — Девяносто один взрослый мужчина-бродяга, сто двадцать две взрослые женщины-бродяги, двадцать один ребенок мужского пола, не достигший восемнадцати лет, семнадцать детей женского пола примерно того же возраста. По этническому составу — сто двадцать четыре белых, семьдесят три негроидной расы, двадцать восемь азиатов и двадцать шесть латиноамериканцев. Если вы хотите узнать более точную расовую классификацию, придется потратить еще некоторое время.
— И о чем все это нам говорит? — спросил я.
— Данные довольно близки к общему процентному соотношению населения, — сказала Макуильямс. — Может, несколько нарушена пропорция между числом мужчин и женщин. Однако приведенная схема вполне реалистична.
— Известно, откуда взялись эти люди? — поинтересовался я.
Дитрих поднял руку.
— Я изучил найденные бумажники, сотовые телефоны и прочее. Большинство людей, судя по всему, из штатов Мэриленд, Нью-Джерси и Пенсильвания. Из других мест никого.
— Точно так же, как и с детьми в Делавэре, — произнес я. — Выбор случайный, но сплошь Восточное побережье.
— А нет ли кого по имени Лестер Беллмейкер? — спросила Грейс. — Или созвучные варианты? Фамилия Белмахер или что-то похожее?
Дитрих просмотрел лист бумаги на своем планшете.
— Ничего. Самое близкое, что есть, — Дженнифер Беллами. Никаких Лестеров.
— Мы зашли в тупик, — негромко проговорил Черч. — Надо признать, что это имя нам ничем не поможет.
— Алдин считал иначе, — возразил я. — Он называл его на последнем издыхании.
— Время покажет, — сказал Черч. — Что-нибудь еще, доктор Макуильямс?
Она покачала головой.
— Если иметь в виду медицинские показатели, пока что не обнаружено ничего такого, чего не узнал бы доктор Кто, изучая бродяг. Правда, интересно, что менее чем у половины жертв видны отчетливые следы укусов. Большинству делали инъекции, очевидно, именно таким способом был передан патоген.
Грейс спросила:
— Никто из них не укушен после того, как наступила смерть?
— Нет. Мы не нашли фактов, подтверждающих, что бродяги пожирают своих. Видимо, их привлекает только живая плоть. — Она казалась совсем больной, когда произносила эти слова.
— Как в кино, — хихикнул Кто, но Кларита не обратила на него внимания.
Я повернулся к Джерри.
— Кто следующий?
— Фрэнк, — указал он на Фрэнка Сесса, грузного человека лет шестидесяти, с обритой головой. Мозоли на костяшках пальцев выдавали в нем каратиста. Мы были знакомы, оба питали пристрастие к боевым искусствам, занимались химическим анализом, помогая криминалистам.
Сесса встал, поправил очки в проволочной оправе и подался вперед, опираясь о стол.
— Ваши террористы сделали странный выбор, когда дело дошло до взрывов. Они использовали органический пероксид. Это бесцветная жидкость с весьма сильным запахом. Ее главным образом хранят в виде двадцатипятипроцентного раствора в диметилфталате, чтобы избежать детонации. Тот, кто готовил мину-ловушку, знал кое-что о температурном режиме, необходимом для взрыва.
С этим веществом трудно работать, так что уровень подготовки должен быть достаточно профессиональным.
Он выдал нам технические подробности — как сделать бомбу, что нужно для того, чтобы ею управлять. Чертовски пугающий доклад.
— Итак, насколько я понимаю, ходячие покойники тоже спят при низких температурах, — добавил Сесса, — поэтому сейчас же напрашивается мысль: э-э, скажем так, раз место холодное, то и выбрана взрывчатка, безопасная при низких температурах. Однако я не стал бы спешить с подобным заключением. Существует множество взрывчатых веществ, которые почти так же чувствительны к температуре. Я понятия не имею, откуда взялись эти ваши плохие парни, но, на мой взгляд, кто-то просто хотел порисоваться. Да и непонятно, какую цель они преследовали, по меньшей мере в двух случаях.
— Что вы имеете в виду? — спросил Дитрих. Я промолчал, потому что уже знал ответ. Как и Джерри.
— Ну, количество взрывчатки, сложенное под дверью, за которой держали зараженных людей… было слишком большим или, наоборот, недостаточным — опять же, с какой стороны посмотреть. Если они хотели сорвать взрывом дверь или убить того, кто попытается ее открыть, тогда зачем такой мощный заряд, а для уничтожения помещения и всех, кто в нем находился, этого мало. Когда бы речь шла о динамите, я бы решил, что бомбу ставил дурак, понятия не имеющий о природе взрыва. А в комнате с компьютерами было порядочное количество взрывчатого вещества, буквально засунутого в дальний угол. Если и эти ребята намеревались разнести все компьютеры вдребезги, они могли бы обойтись меньшей порцией, но поместить взрывчатку в каждый из них. Произошел бы взрыв меньшей силы, но гораздо более действенный с точки зрения защиты информации. — Он покачал головой. — Странное сочетание высоких технологий, больших денег и отсутствия логики.
Джерри понимающе улыбнулся мне, но я сидел с каменным лицом.
Следующие два часа мы выслушивали одного эксперта за другим. Баллистическая экспертиза подтвердила то, что мы предполагали: террористы использовали стандартные АК-47 и разнокалиберное оружие, купленное где-то с рук. «Калашниковы» переделали под магазины от М-16 и стандартные натовские патроны в 7,62 миллиметра. Обычное дело, продавцы оружия занимаются этим долгие годы. Специалисты по дактилоскопии подняли огромное количество материалов и установили, что имена троих убитых имеются в картотеке, каждый из них был связан с «Аль-Каедой» или эль-Муджахидом. Что касается ученых, никто из них не числился в базах данных, впрочем, это никого не удивило.
Затем выступил компьютерный гений Черча, Утада.
— Как подчеркнул мистер Сесса, нам здорово повезло, потому что два головных компьютера совершенно целы и удалось восстановить файлы еще в трех.
— И что мы имеем? — спросила Грейс.
На этот вопрос ответил Кто:
— Горы информации. Если она будет подкреплена лабораторной работой, какую мои парни проводят прямо сейчас, мы сможем определить составляющие паразита. Это сэкономит нам кучу времени.
Я поблагодарил криминальных экспертов и попросил их вернуться к своим делам, но Джерри задержался.
Черч произнес:
— На самом деле мы пока еще не услышали толком ваш отчет, детектив Спенсер. Что вы думаете обо всем?
Джерри усмехнулся и хитро посмотрел на меня.
— Ваш капитан Сорвиголова уже все знает, но позвольте, я расскажу это тем из вас, кто не относится к копам. — Это был камень в огород федералов. Я изо всех сил старался не улыбаться. — Первое, — проговорил он, загибая палец на руке, — здесь построен настоящий крысиный лабиринт. Единственный вход — дверь, через которую проник отряд Джо. Пытаться найти другие лазейки было бы небезопасно. Уверен, эти скоты именно на это рассчитывали. Второе: внутри Джо с ребятами могли двигаться только по одному маршруту. Ясно, оставляют у двери часового, который по вполне понятным соображениям выбирает единственную удобную для стрелка позицию. А прямо у него за спиной оказалась потайная дверь с прекрасно смазанными петлями. Открывается совершенно беззвучно. Оттуда незаметно выскальзывает бандит и вырубает тейзером вашего молодого человека, как бишь его там?
— Скип Тайлер, — подсказал я.
— Да. Тайлера. Они оттащили его подальше и затолкнули в комнату. Но зачем они положили его оружие там, где он легко мог его найти? Почему бы просто не перерезать ему горло или же не скормить бродягам? Этому находится только одно логичное объяснение. — Спенсер пока не стал развивать свою мысль. — Третье: они убирают второго бойца. Имя? — Он ткнул в меня пальцем.
— Олли Браун.
— Верно, они оглушают Брауна тейзером и волокут его в лабораторию. Итак, плохие парни знают наверняка, что к ним проникли лазутчики. К чему эти драматические эффекты? Зачем брать в плен бойцов Джо вместо того, чтобы уничтожить их? Тогда осталось бы всего трое вооруженных агентов ОВН, и, учитывая количество вооруженной охраны в здании и пару сотен бродяг, террористы запросто могли бы развеять отряд по ветру или взять в заложники, для шантажа. Они даже не использовали в качестве заложника Брауна, когда ворвался Джо! И не пытались бежать. Нет, не сходится. Казалось, предстоит жаркое побоище, настоящая резня… а такого не произошло.
— Но было здорово на то похоже, — пробормотала Грейс.
— Не поймите меня превратно, майор, — сказал Джерри. — Я не говорю, что эти парни заботились о благополучии вашего отряда. Пусть бы вы все там полегли, какая им разница.
— Прелестно, — произнесла Кортленд.
— Они всего-навсего не намеревались сопротивляться. Улики это подтверждают. Я прав, Джо?
— Ты же знаешь, что прав, Джерри, — ответил я ему.
Сидевшие за столом уставились на нас с изумлением.
Лишь на лице Черча, как всегда, не отражалось ничего. Грейс кивала, видимо, кусочки мозаики сложились у нее в целостную картину. Руди поднял бровь, как он делал обычно, погружаясь в размышления. Дитрих выглядел несколько озадаченным и не сводил глаз с Черча в ожидании инструкций. Кто смотрел скептически.
— С чего они так решили? — спросил он.
— Хотели, чтобы мы нашли то, что мы нашли, — объяснил я.
Кто покачал головой.
— Нет… не может такого быть. Это бессмысленно.
— Еще как осмысленно, — пробормотал Черч. Все взгляды обратились к нему, но он кивнул на меня. — Рассказывайте сами.
— Это постановка, — сказал я. — Джерри абсолютно прав, они могли нас перебить. У нас был маленький отряд, и мы понятия не имели, что находится внутри здания. Как только мы вошли, они отключили морозильные установки и подняли температуру, чтобы привести в боевую готовность бродяг, до того момента благополучно спавших. И вот, между взрывом мины-ловушки перед большим складом с покойничками, которые высыпали в коридор, и появлением охранников, внезапно открывших стрельбу из «Калашниковых», нас загнали в лабораторию. Террористы подложили бомбу в комнату с компьютерами так, чтобы часть записей сохранилась после взрыва, кроме того, ни один из вооруженных солдат не использовал карточку-ключ, чтобы войти в лабораторию. Джерри проверил: код на их карточках был правильный. Нас просто разыграли.
— Но к чему? — спросил Руди. — Нет, я улавливаю общий смысл, когда ты все вот так разложил по полочкам, но цели не понимаю. Вы сумели перебить всех бродяг, ученых и обслуживающий персонал, захватить компьютеры, вынести препараты из лаборатории. Получается, террористы сами передали нам противоядие от болезни?
Я ничего не ответил, и он добавил:
— Для чего им это нужно?
Глава 82
Эль-Муджахид.
Двенадцатый пирс,
Бруклин, Нью-Йорк
Грузовое судно «Альберт Швейцер» причалило к двенадцатому пирсу в тени «Королевы Елизаветы Второй», прямо у стоянки, забитой машинами «скорой помощи», экипажами социальной перевозки, лимузинами и такси. Ходячим раненым помогали сойти по трапу медсестры и санитары, более тяжелых спускали на носилках и в креслах-каталках. Сонни Бертуччи шел самостоятельно, хотя опирался на трость и выглядел слабым. Его встретили два агента национальной безопасности. Они проводили его в белый фургон, на дверцах которого было написано название частной медицинской компании. Агенты сели сзади вместе с Бертуччи, водитель захлопнул дверцу, забрался в кабину и выехал со стоянки, и уже через полчаса машина неслась по платной магистрали Нью-Джерси, ведущей на юг.
В кемпинге «Томас Эдисон» фургон притормозил за домами на колесах, рядом с черным «фордом эксплорер» с пенсильванскими номерными знаками. Оба водителя пожали друг другу руки, вместе подошли к задней дверце фургона. Шофер фургона постучал три раза, выждал, стукнул еще раз, прежде чем открыть дверцу.
— Путешествие за…
Продолжить он не успел. Водитель «эксплорера» приставил к его затылку пистолет двадцать второго калибра с глушителем и сделал два выстрела. Тот начал падать, но дверца открылась, Сонни Бертуччи протянул руку и подхватил его. Вместе с водителем «форда» они затащили тело в фургон, уложив рядом с агентами национальной безопасности. У обоих было перерезано горло. Великан держал в левой руке набалдашник своей трости. Он заканчивался шестидюймовым, чрезвычайно острым стилетом, который входил в паз, спрятанный за декоративной металлической оплеткой.
Бертуччи закинул оружие назад, после чего они с шофером «форда» закрыли и заперли дверцы фургона. Покончив с этим, они горячо обнялись, похлопывая друг друга по спинам.
— Как я рад тебя видеть! — сиял водитель.
Эль-Муджахид улыбнулся, несмотря на боль, какую причиняли заживающие раны.
— Ахмед, как приятно встретить друга в подобном месте. — Он помолчал. — Голь знает?
— Похоже на то, — сказал Ахмед. — Пятнадцать минут назад мне позвонили, велели тебя убить. Полагаю, один из них, — он кивнул на запертый фургон, — получил такой же приказ.
— Да. Пока мы ехали. Я не слышал, что ему говорили, но понял все по его глазам. Спасибо, ты об этом позаботился.
— Всегда рад. Ладно, пошли… мы не можем рисковать, вдруг у Голя есть и другие агенты.
Когда они уселись в «форд» и снова влились в транспортный поток, Ахмед спросил:
— Что нового дома? Как там моя сестра?
Эль-Муджахид улыбнулся.
— Амира просила передать, что любит тебя.
— Я по ней скучаю.
Воин потрепал спутника по плечу.
— Скоро все мы будем вместе, либо в этом мире, либо в раю.
— Слава Аллаху, — произнес Ахмед, разгоняясь до семидесяти по дороге на юг.
Глава 83
Себастьян Голь.
В небе над Афганистаном.
Четверг, 2 июля
— Большая честь для нас, что мистер Голь решил нанести нам визит, — громко сказал Нэн Ядрин, представитель Красного Креста в Афганистане. — И так неожиданно. Если бы мы знали заранее, то подготовили бы более пышный прием.
Тойз выдавил улыбку.
— Нет необходимости, доктор. Это просто визит, а не инспекция.
В реве вертолета разговаривать было тяжело. Важному доктору приходилось кричать, чтобы его услышали. Голь сидел напротив него, делая вид, что спит. Тойз отлично знал, что он притворяется.
Ядрин закивал.
— Я понял. Неразумно заранее объявлять о прибытии с точки зрения безопасности.
— Именно.
— Вы предусмотрительны, сэр, — прокричал доктор.
Еще как предусмотрительны, мрачно думал Тойз. Не хватало еще, чтобы Амира узнала об этом вояже. Их прилета в Афганистан ожидала лишь команда наемников из национальной безопасности, которую возглавлял один из любимцев Тойза, не знающий жалости африканец, капитан Зеллер. Тойз позвонил и отдал необходимые распоряжения. Зеллер и глазом не моргнул, когда ему сообщили, что операция будет кровавой. Ведь за такую грязную работу полагались премии к жалованью, а деньги любят все.
Вертолет направлялся в сторону полевого госпиталя Красного Креста. Голь сумел взять себя в руки по дороге в аэропорт, однако Тойз настороженно следил за ним. Ни в чем нельзя быть уверенным, когда речь идет о сердечных делах. Тойз радовался, что у него нет сердца.
Глава 84
Крисфилд, Мэриленд.
Четверг, 2 июля, 20.30
— В этом-то и проблема, — сказал я. — Последнюю пару дней я, так или иначе, давал понять, что мне сложно примириться со сценарием, который нам упорно подсовывают: будто некая группа террористов осваивает новое поле научной деятельности с целью создания смертельных заболеваний и использования их в качестве оружия. Ее участники берут в заложники семьи крупных ученых и манипулируют ими с помощью не одной даже, а двух контролирующих болезней. И все это проходит мимо радаров всех мировых служб разведки и безопасности?
— Ну, если так формулировать… — пробормотал Дитрих, неловко ерзая на стуле.
— С самого начала мне не давала покоя контролирующая болезнь. Согласитесь, маневр слишком сложный для горстки террористов. Кто из присутствующих действительно думает, что это все сделали они? Поднимите руки.
Никто не пошевелился, и Дитрих произнес:
— Но мы же знаем, что имеем дело с исключительным случаем.
Вместо того чтобы возразить, я сказал:
— Следующее, что приходит на ум, — крабовый завод. Как заметил Джерри, нас специально заманили в ловушку, в том нет никаких сомнений. Внутри нас ждали солдаты-камикадзе. Либо они шли на смерть сознательно, либо им внушили, что они играют исключительно важную роль.
— Сомневаюсь, что ученые были с ними заодно, — проговорила Грейс.
— По крайней мере один, — ответил я. — Тот фанатик с детонатором, говоривший, что мы опоздали. Я не вполне понимаю, что он имел в виду, хотя совершенно очевидно: патоген Сейф аль-Дин еще не выпущен на волю. Иначе мы знали бы об этом.
— Мы все еще ищем другие точки, — сказал Черч. — Дело, совершенно ясно, не закончено, сразу после нашего разговора у меня состоится конференция с Центром по профилактике и контролю заболеваний и Белым домом.
— Отлично. Теперь вернемся к моей теории. Я, конечно, не ученый, как Руди и Кто, однако скажу: все происходящее не лезет ни в какие ворота. Столь безумные эксперименты на людях походили бы на фантастику, кабы мы не испытали этот ужас на собственной шкуре.
— Поясни свою мысль, — потребовал Дитрих. — Мы же знаем, какие эти гады умные.
Я помотал головой.
— «Умный» — понятие относительное. Иногда гений ведет себя как полный идиот. — Я изо всех сил старался не смотреть на Кто, однако краем глаза заметил, как он подпрыгивает на стуле. — Понимаете ли, плохие парни создали штуку неоправданно сложную. Контролирующие болезни, срежиссированные взрывы. За кулисами стоит некий любитель дорогих игрушек, а его труппа занимается только тем, что вывешивает для нас флажки. Изобретатель словно кичится собственным хитроумием. Док, — обратился я к Кто, — поправьте меня, если я ошибусь. Таблетки, обнаруженные на складе, после того как с них удалили аспириновую оболочку, растворялись в обычной слюне, верно?
— Да, — подтвердил он. — Вещества там ничтожно малое количество, несколько элементов, растворяющихся в воде или слюне. Едва заметных.
— Легко ли их обнаружить?
— В пище, то есть? Скорее всего, невозможно. Они в основном органического происхождения и не влияют на вкус и запах большинства продуктов.
— Значит, если растворить их в том, что обладает ярко выраженным вкусом, например в апельсиновом соке, никто ничего не заметит?
— Полагаю, да.
— Тогда почему же так не сделали?
Остальные смотрели на меня, и я видел: они начинают понимать.
— Сукин сын, — проворчал Дитрих.
Грейс сказала:
— Ты прав. Процесс маскировки этих веществ аспирином слишком сложен. Впечатляюще, но совершенно не нужно. — Она следовала за моей мыслью, шаг за шагом.
— Это один момент, — сказал я. — Второй: в чем состояли их намерения? Они все время знали о слежке, а значит, могли бы выпустить на свободу бродяг, принять отраву, взорвать все к чертовой матери. К чему ждать, пока мы проникнем в здание?
Руди щелкнул пальцами.
— Они хотели, чтобы вы обнаружили действующую лабораторию и провели героический бой. И поверили, что сражаетесь ради информации, пусть поврежденной и неполной.
— Верно, — подтвердил я. — Наш плохой парень решил поставить полномасштабный жуткий спектакль, который напугал бы нас до смерти.
— Что ему и удалось, — горько сказала Грейс.
— После смерти Алдина стало очевидным, что террористы пытаются запугать нас вероятностью эпидемии. С какой целью? Чтобы новый вид вооружений вынудил военные силы США вложить крупные средства в превентивную медицину. Именно это и должно произойти, по крайней мере частично, потому что мы знаем, что угроза существует на самом деле. Но… прежде чем мы решим, что придется пойти на поводу у террора, позвольте задать вопрос: если мы начнем вкладывать деньги в новые лекарства, кто получит прибыль?
— Dios mio! Полно народу обогатится, — заявил Руди. — Фармацевтические компании, аптечные сети, организации здравоохранения, больницы… Все, кто так или иначе связан с медициной.
Я откинулся на спинку стула и обвел взглядом свою аудиторию.
— Итак… почему же мы настолько уверены, что за всем этим стоят лишь террористы?
Глава 85
Амира. Бункер.
Четверг, 2 июля
— Себастьян Голь был замечен нашим человеком на одном из постов Красного Креста.
Амира оторвалась от компьютерного экрана и посмотрела на молодую йеменку, стоявшую перед ее столом.
— Когда он будет здесь?
— Самое позднее — послезавтра.
Амира закусила губу и задумалась.
— Хочешь, чтобы Абдул… — Анах не договорила.
Но Принцесса отрицательно покачала головой.
— Нет, пусть приедет. Его ждет настоящее откровение. — Она улыбнулась девушке, и та вздрогнула, прежде чем ее губы сложились в ответную улыбку.
Анах поспешно вышла из комнаты, беззвучно шепча молитву. На мгновение лицо Амиры показалось ей злобной харей демона пустыни.
Глава 86
Крисфилд, Мэриленд.
Четверг, 2 июля, 20.44
— Ты меня запутал, — признался Дитрих. — Ты вроде говорил, что все это затеяно, чтобы переориентировать бюджет США с войны на медицинские исследования. Выходит… что же, речь шла об оси зла, сформированной «Уолгринз» и «Си-ви-эс»?
— Думай еще, — сказал Руди.
— Врачами, больницами? Фармацевтическими компаниями?
— Бинго! — объявил я. — Вот кто получит больше всех денег, если разнесутся слухи об этом дерьме.
— Значит, какой-то чокнутый тип просто провернул рекламную кампанию? — спросил Дитрих.
— В некотором роде, — подтвердил я. — С целью показать нам нечто большое и страшное, доказать, что террористы могут этот кошмар применить, позволить нам остановить первую волну, чтобы у нас создалось ощущение, будто мы заполучили передышку. Но в то же время заставить нас бояться нового оружия в руках у террористов и бросить все силы на поиски лекарства. Доказательство тому — крабовый завод. Они передали нам сведения о первых шагах по созданию противоядия, верно. Однако доктор Кто сказал, что потребуются миллиарды, дабы довести исследования до конца, и, может быть, триллионы для производства вакцины.
— Кто же наш плохой парень? — спросил Дитрих.
— Хороший вопрос, — сказала Грейс. — Уверена, состояние себе сделает не он один, множество фирм озолотятся. Вряд ли этот человек настолько неосмотрителен, чтобы вылезти в первый ряд и попытаться затопить рынок одним-единственным лекарством.
— Совершенно верно, — согласился я.
Черч поджал губы, мы ждали. Наконец он кивнул.
— Полагаю, вы попали в точку, капитан. Блестящая работа.
— Я заслужил печенюшку?
— Да. И вы по-прежнему самый большой умник на свете.
Я поклонился в знак признательности.
— И к чему мы пришли? — спросил Руди. — Вы знаете, сколько в мире фармацевтических компаний?
— Слишком много, — ответил Черч. — Но далеко не все из них могут оплатить нечто подобное.
— Мы должны отыскать организацию с достаточно глубокими карманами, чтобы спрятать в них все, что требуется для исследований и создания подобного рода болезни. Или болезней, — исправился я. — Или же группу компаний, которые объединили ресурсы.
— Наверняка существует способ сузить список, — возразил Руди, — не все же фармацевты имеют тело с патогенами. Не все вкладывают средства в превентивную медицину.
— А это имеет значение? — спросил Дитрих.
— Несомненно, — ответил Руди. — Если они не готовы проводить исследования или наладить массовый выпуск лекарств, они не войдут в число тех, кто попадает в первую денежную волну. Весьма прибыльную. Их фабрики для этого не подойдут. Но даже с учетом всех условий в списке все равно будет чудовищно много компаний.
— На самом деле все еще сложнее, — заметила Грейс, — потому что множество крупных фирм являются интернациональными, с отделениями, разбросанными по всему миру. Сомневаюсь, что кто-то из них окажется настолько легкомысленным, чтобы устроиться в границах какой-нибудь сверхдержавы. Правительственный контроль над ресурсами и деньгами не позволит. Спорю, что эти говнюки работают в какой-нибудь стране третьего мира. Как же мы поймем, с чего начинать поиски?
— «Ясновидец», — произнес Черч. — Хотя придется еще долго строить догадки, предположения, нащупывать путь от теории к практике. Есть и другие сложности. Не имеет значения, какие фигуры выйдут на первый план, — нам все равно надо сообщить обо всем президенту. А затем попросить помощи у фармацевтов, чтобы быть готовыми на случай, если болезнь все-таки распространится, намеренно или же, что более вероятно, по несчастной случайности.
— Господи, — расстроился Дитрих, — неужели мы сделаем нашего негодяя богачом?
— Да, пока не всадим пулю ему в голову, — проговорила Грейс. Никто не счел это шуткой.
— В то же время, — сказал я, — нельзя сбрасывать со счетов версию, предполагающую участие террористов. Думаю, наша неведомая фармацевтическая компания платит им за помощь.
— Это не лишено смысла, — согласился Черч. — Террористы получат выгоду от перераспределения ресурсов сверхдержав, что будет означать их победу в глазах всего мира. Они знают, что не помогают ни взрывы в метро, ни захват заложников, ни угон самолетов и снос домов. Преступники, конечно, нанесли колоссальный ущерб, но по большому счету рейтинг у них низкий. Ну а в подобном случае они сейчас же перемещаются в категорию победителей.
Дитрих, помолчав, сделал вывод:
— Выходит, они наемники фармацевтической компании.
— Что-то в этом роде, — кивнул я, — однако мы знаем отеррористах наверняка: они не сдаются просто так и редко бывают довольны мелким выигрышем, не слишком хорошо играют в команде, не прикрывают ничьих флангов, не придерживаются правил.
— Следовательно?.. — произнес Руди.
— Следовательно, — подхватил я, — даже если наш плохой парень заплатил им за участие в демонстрации, они вряд ли прикроют лавочку и отправятся по домам, когда дело будет на мази. Много их людей было убито в ходе подготовки. Если эль-Муджахид участвует в деле, удар по экономике США может оказаться недостаточным для удовлетворения его нужд.
— Каких еще нужд? — удивился Руди.
— Религиозных, — сказал я.
— О черт, — негромко ругнулся Дитрих.
Глава 87
Себастьян Голь. Афганистан.
Четверг, 2 июля
— Линия? — спросил американец.
— Чисто, — ответил Голь.
Тойз был рядом с ним, слушал разговор.
— У меня для вас скверные новости. Боксер ушел из-под удара.
Голь услышал, как Тойз тихонько зашипел, и возмутился:
— Как так?
— Он нокаутировал остальных игроков. Полагаю, у него есть свой человек на углу. Полиция обнаружила автомобиль на кемпинговой стоянке на магистрали Джерси. Никаких следов Боксера. Похоже, они уже запустили другой сценарий, и приказ о нокдауне пришел слишком поздно.
Голь встал и прошел через палатку к выходу, посмотрел в афганскую тьму. В лагере Красного Креста стояла тишина, небо над головой было усеяно звездами.
— А что там с коробкой шоколада? — спросил Голь, затем внезапно выругался в отчаянии. — Ради бога, хватит уже употреблять этот дурацкий шифр. Расскажите мне, что произошло.
После долгой паузы американец произнес:
— Устройство-детонатор уже забрали. Некая особа, назвавшаяся женой Сонни Бертуччи, взяла его час назад. Женщина соответствует описанию той, которая спит с Ахмедом Махудом, шурином эль-Муджахида.
— Они уже на два шага впереди нас, — сказал Голь. — А это значит, что вы должны найти способ остановить его, когда он выйдет на финишную прямую.
Американец выругался, и в трубке наступила тишина.
— Твою мать, — махнул рукой Голь. — Все распадается на части.
— Не начинай, — оборвал его Тойз. С того момента, как он дал Себастьяну пощечину, их взаимоотношения стали меняться. Он занял главную позицию, хотя предательство Амиры заставило Голя скорее покачнуться, чем упасть. Они уже не возвращались к старой схеме, и, вероятно, прошлое кануло в Лету. Оба прекрасно это сознавали, хотя вслух тема не обсуждалась. — Теперь тебе необходимо соблюдать особую осторожность, Себастьян. Если янки придется продемонстрировать властям свои внутренности, чтобы остановить эль-Муджахида, твое имя вымажут грязью на всех пяти континентах.
Голь засопел.
— Ты думаешь?
— Знаешь, радуйся, что мы все предусмотрели заранее. У тебя достаточно фальшивых паспортов и убежищ, где можно отсиживаться годами, может быть даже до конца своих дней. — Он фыркнул и ловко вытащил из глаза соринку. — А это означает, что мне тоже придется лечь на дно. Нам нужны новые лица, новые отпечатки пальцев… — Тойз вздохнул. — Чтоб его…
Голь видел горе, написанное на лице друга и партнера.
— Прости меня. Все так хорошо складывалось.
— Это, конечно, утешает.
Голь посмотрел в бескрайнее ночное небо.
— Мы будем в бункере послезавтра. Если на дне бутылки осталось хоть немного везения и у Амиры окажется лекарство, тогда, возможно, мы найдем способ выбросить его на рынок, пока мировая экономика не пострадала.
«Или мир не пострадал», — подумал Голь, но не сказал этого вслух.
Глава 88
Крисфилд, Мэриленд.
Пятница, 3 июля, 10.01
Ночью я отправился на завод и провел всю пятницу с Джерри и Черчем, придумывая легенду для новостных каналов, которая успокоила бы публику. В отчете, который сделали для прессы через кабинет губернатора Мэриленда, сообщалось, что на крупную метановую лабораторию был совершен силовой рейд под руководством Управления по борьбе с незаконным оборотом алкоголя, табака и оружия, но во время операции часть лаборатории взорвалась. Компьютерщики Черча смонтировали обрывки видеосъемки других акций — добавив немного компьютерной графики, — и получился захват завода особым отрядом. Выглядело все крайне убедительно, и поставленная цель была достигнута: словосочетание «террористическая атака» не попало в заголовки газет и анонсы Си-эн-эн.
К концу вечера пятницы я был полностью выжат. Все остальные тоже. Поэтому мы решили вернуться обратно в Балтимор. На языке ОВН штаб-квартира в тамошнем порту называлась теперь Складом, с большой буквы «С», точно так же, как бруклинское отделение в «Флойд Беннет Филд» именовали Ангаром. Грейс сказала, что Склад, наверное, станет одной из постоянно действующих точек, поскольку находится близко от округа Колумбия.
Черч с нами не поехал. Он сказал, что ему необходимо переговорить с президентом с глазу на глаз, и отправился на «Белл Джет Рейнджерс» в Вашингтон, Кто летел вместе с ним. Прежде чем они успели погрузиться в вертолет, я отвел Черча в сторонку.
— Каждый раз, стоит мне закрыть глаза, я вижу лицо того типа с детонатором, который говорит, что мы опоздали. Я покоя не нахожу!
— В этом вы не одиноки, — признался он. — Есть предложения?
— Есть. Вы говорили, что если эту дрянь запустят в толпу, все выйдет из-под контроля. Завтра у нас Четвертое июля, более массового мероприятия, чем открытие Колокола Свободы, я не могу представить.
Он кивнул.
— Я уже приказал местным службам безопасности проявлять особую бдительность.
— Я должен был стоять там в охране, — сказал я, — и, кажется, мне стоит туда заявиться. Хочу устроить вылазку. Собираюсь взять отряд «Эхо» в Филадельфию, пусть поработают наблюдателями. Надо дать им задание, никак не связанное с зомби. Может, и Грейс с Гасом тоже поедут.
Когда я произнес имя Грейс, на его лице промелькнула тень насмешки, но сейчас же исчезла. Неужто привиделось?
— Имеете подозрение? — спросил он.
— Так, серединка на половинку. Просто именно там я выпустил бы заразу, если бы это было моей целью.
Черч привалился плечом к вертолету и задумался.
— Там будет первая леди. Потребовать, чтобы она отказалась от посещения праздника?
— Это ваше дело. Я могу ошибаться. Завтра будет много мероприятий по всей стране. Вдруг эти ребята слишком умны, чтобы выбрать то из них, где у каждого третьего на лацкане значок ФБР? Нет, вероятность тут не составит и пятидесяти процентов, но, мне кажется, подкрепление службам безопасности не помешает.
Он кивнул.
— Я так и сделаю, через пару часов встречусь с президентом, и он отправит запрос. Но у меня наготове имеется несколько отрядов национальной гвардии, на всякий случай.
— Очень хорошо.
Мы обменялись рукопожатием, и он залез в вертолет.
Все остальные погрузились в «морских ястребов», и мы взмыли в ночное небо, полетели над Мэрилендом вместе с двумя «апашами», обеспечивавшими поддержку с воздуха. По непонятной причине возвращение на Склад напоминало путь домой.
Глава 89
Балтимор, Мэриленд.
Суббота, 4 июля, 1.12
Снова оказавшись на Складе, мы разошлись кто куда. Бойцы «Эха» отправились спать, но Старший успел принести мне дела новых кандидатов. Я отложил их в сторонку, чтобы просмотреть позже. В душе я долго стоял под горячей водой. Лучшие мысли приходят мне в голову именно здесь. Я намыливался и усердно тер себя мочалкой, размышляя, кем же может быть этот Лестер Беллмейкер, но, несмотря на яростный мозговой штурм, ни к чему не пришел.
Уже наступило четвертое июля. Я предполагал, что мы выедем пораньше, вовремя доберемся до Филадельфии, усилим отряд службы безопасности на праздник. И если ничего не случится… ребята хотя бы поедят горячих хот-догов, мягких кренделей и выпьют пива.
Вернувшись к себе в комнату, я был приятно удивлен, обнаружив, что Кобблер накормлен, а наполнитель в кошачьем туалете сменен.
Когда я забрался под простыни, кот уселся в изножье кровати и уставился на меня так, словно видел впервые. Сначала я решил, что он просто напуган, потому что за ним ухаживал незнакомый человек, но потом понял: дело не в этом. А во мне самом. Руди прав, я изменился. Кобблер чувствовал это и держался от меня подальше. Потратив пять минут на то, чтобы уговорить его подойти, я выключил свет.
Но и в темноте я ощущал, что кот не сводит с меня глаз.
В конце концов я провалился в сон, но уже через несколько минут проснулся от легкого, неуверенного стука в дверь. Я лежал и слушал, соображая, явь это или обрывок сновидения. Затем стук повторился. На сей раз громче.
Я включил ночник и пошаркал к двери прямо в трусах и футболке. Глазка или переговорного устройства не было, поэтому я просто отодвинул щеколду и настороженно глянул в щель. Кого принесло в такой поздний час? Руди, Черча? Может, Старшего Симса или сержанта Дитриха?
Но я никак не ожидал увидеть Грейс Кортленд.
Глава 90
Балтимор, Мэриленд.
Суббота, 4 июля, 1.17
На ней была импровизированная пижама: синие больничные брюки и черная футболка. Волосы растрепаны, под глазами от усталости залегли круги. Она держала за картонную ручку упаковку из шести бутылок пива «Сэм Адамс саммер эль».
— Я тебя разбудила?
— Да.
— Отлично, потому что я спать не могу. Впусти меня. — Она покачала на пальце упаковку с пивом.
— Ладно, — согласился я, шагнул назад и открыл дверь.
Она кивнула и проскользнула мимо меня в комнату.
Окинула ее быстрым оценивающим взглядом и хмыкнула.
— Они привезли много твоих вещей.
— И даже моего кота, — сказал я, закрывая дверь. Кобблер спрыгнул с кровати и подошел к ней, настороженно принюхиваясь. — Кобблер, веди себя вежливо с майором.
Кот поглядывал на гостью с опаской, однако позволил Грейс погладить его. Она присела на корточки, и ее пальцы утонули в пушистой шерсти.
— Присаживайся, — предложил я, указывая на кресло с откидной спинкой. Я взял открывалку, которая была пристегнута к связке ключей, открыл две бутылки и протянул одну ей. Взял свою и устроился на краешке кровати.
Она секунду глядела на кота, задумчиво отхлебывая пиво.
— Мне нравится твой друг доктор Санчес.
— Руди.
— Руди. Мы столкнулись у душевой, немного поболтали. Он хороший человек.
— Ты умеешь определять?
— Я в свое время встречала некоторых уродов.
Она отвернулась, но я увидел, что ее глаза влажно блестят. Кобблер не отходил от нее, и она принялась чесать его за ухом, успокаиваясь, а потом запрокинула бутылку и выпила почти всю.
— Последние несколько дней были просто нереальными, — проговорила она тихо. — Нехорошими…
И покачала головой, борясь со слезами. Потянулась за другой бутылкой. Я передал ей открывалку. Грейс взяла ее, коснувшись моей руки. Она хотела, чтобы это выглядело как случайное прикосновение, но, похоже, была плохой актрисой. Моя кожа загорелась там, где Грейс дотронулась до меня.
— Должно быть, в больнице творился настоящий кошмар, — сказал я. — Я еще не видел записей, но мне рассказывал Руди. Судя по его описанию, там было даже хуже, чем на крабовом заводе.
Грейс рассматривала этикетку с преувеличенно заинтересованным видом, а когда заговорила, голос звучал еле слышно.
— Когда я поняла… что ситуация в больнице Святого Михаила выходит из-под контроля… я… — Она замолчала, покачала головой, начала снова. — Когда мы поняли, что нас ожидает… Это был худший миг в моей жизни. Даже хуже, чем… — Одинокая слезинка блеснула у нее на щеке.
— Глотни пивка, — предложил я тихо.
Она послушалась, затем посмотрела на меня покрасневшими глазами.
— Джо… в свои восемнадцать я забеременела от одного парня на первом же курсе университета. Мы были еще совсем дети, понимаешь? Он перепугался до смерти и сбежал, но потом, перед самыми родами, вернулся. Мы поженились. Гражданская церемония. Думаю, мы даже не любили друг друга на самом деле, но он был со мной, пока не появился ребенок. Брайан-Майкл. Только… он родился с дыркой в сердце.
В комнате повисла полная тишина.
— Пробовали все. Ему сделали четыре операции, но сердце так и не сформировалось как надо. Брайан прожил три месяца. Мне говорили, что у него с самого начала не было ни единого шанса. После четвертой операции я сидела со своим ребенком день и ночь. Исхудала так, что походила на привидение. Восемьдесят семь фунтов. Меня не хотели к нему пускать.
Я пытался что-то сказать, но она отрицательно помотала головой.
— Пришел день, когда врач сказал, что мозговая деятельность прекратилась и по всем показателям мой ребенок мертв. Они… они просили, чтобы я согласилась на отключение аппарата искусственного дыхания. Что я могла ответить? Я кричала, орала на них, спорила с ними, Молилась. Несколько дней. — Слезы прорвались и потекли, оставляя на ее щеках серебристые дорожки. Мне казалось, они похожи на шрамы. — Но я все-таки согласилась, и это было чудовищно. Я поцеловала своего ребенка и держала его ручку, пока они отключали аппараты. Приложила ухо к его груди, чтобы услышать стук сердца, отчаянно надеясь, что оно не перестанет биться… И уловила всего один удар. Тук-тук… а потом мертвая тишина. Джо, я никогда не испытывала такой боли. — Она сделала большой глоток пива. — Это меня сломало. Мой муж сбежал снова, после второй операции. Наверное, для него Брайан был уже мертв. Родителей я потеряла давно. У меня в жизни не осталось никого. Я все болела и болела, и в итоге попала в центр психиатрии, где провела почти три месяца. Ты шокирован?
Грейс с вызовом взглянула на меня, но что-то в моем лице, должно быть, ее убедило. Она кивнула.
— В больнице со мной работала консультант, она предложила найти занятие, которое меня дисциплинировало бы. Ее знакомый занимался набором рекрутов. Она написала для меня рекомендательное письмо, и через две недели после выписки я оказалась в армии. Так перевернулась вся моя жизнь. Потом я перевелась в САС. Участвовала в сражениях, видела смерть. Приходилось убивать.
Но это не трогало меня. Я была уверена: то, что делало меня личностью, человеческим существом, похоронено в маленьком гробу вместе с крошечным тельцем.
Она утерла слезы, после чего с изумлением взглянула на влажные пальцы.
— Я почти никогда не плакала. Разве что изредка, по ночам, когда мне снилось, как я держу ручку Брайана и слышу последний удар его сердца. За много лет — ни одной слезинки, Джо.
У меня пересохло во рту, и я глотнул пива, чтобы обрести способность дышать.
Грейс сказала:
— Когда «Аль-Каеда» атаковала Всемирный торговый центр, я просто разозлилась. Когда они разбомбили лондонское метро, я преисполнилась решимости. Грейс Кортленд, майор специальной авиационной службы, боевой ветеран, профессионально бессердечная. — Она глубоко вздохнула, вытирая щеки. — А потом больница Святого Михаила. Господи! Мы вошли уверенно и быстро, такие сильные и опытные. Жаль, ты не успел увидеть ОВН в лучшей форме — в тех двух отрядах были первоклассные профессионалы. Отличившиеся в боях ветераны, не какие-нибудь юнцы. Как вы там, янки, говорите? Разбивающие сердца и отнимающие жизни? Самое лучшее снаряжение, выверенная тактика, никаких случайностей. И знаешь, что произошло? Нас просто растерзали! Взрослых, сильных мужчин и женщин разодрали на куски. Простые граждане убивали военных руками и зубами. Дети, получая в грудь один выстрел за другим, падали, а затем снова вставали, казалось бы, смертельно раненные, надвигались на наших людей, рвали и кусали их. Пожирали их.
— Господи, — прошептал я.
— Господа там не было, — проговорила она так горестно, что у меня дрогнуло сердце. — Я не слишком религиозна, Джо. Порядком отступила от веры с тех пор, как похоронила Брайана. Но если слабая надежда на высшую справедливость еще жила во мне, в тот день я лишилась ее окончательно.
— Грейс… ты ведь знаешь, что у вас с Черчем не было иного выхода?
— Считаешь, это меня утешает? Да, у нас не оставалось выхода, потому мы и сделали то, что сделали. Мы проиграли, Джо. Проиграли. Внезапно наша сила и отличная боевая подготовка стали бесполезны. Точно так же, как медицина и молитвы для Брайана. Все, что мы могли, — оборвать другие жизни. — Слезы текли ручьями, но Грейс их не вытирала. — Дело в том… — криво улыбнулась она, — что это было еще хуже, чем отключить аппараты, которые поддерживали жизнь Брайана. Хуже, понимаешь? Знаешь, какое чувство я испытывала? Чувство вины. Не из-за того, что убила столько людей. А как будто совершила тяжкое преступление, предала или бросила собственного ребенка. Я снова потеряла его. На этот раз навсегда.
Это так больно…
Ее голос вдруг сорвался, сменившись мучительными рыданиями, она уронила бутылку и закрыла лицо обеими руками. Я вскочил и бросился к Грейс, взял за руки, привлек к себе, прижимая к груди. Звук ее рыданий проникал прямо в сердце. Я обнял ее — эту сердитую женщину, этого плачущего воина — со всей нежностью, на какую был способен, и поцеловал ее волосы. Так и держал ее, близко и крепко, оберегая, как мог.
Она долго не могла успокоиться.
Я отвел ее в постель, лег рядом, она уткнулась лицом в мою шею, ее слезы обжигали меня, содрогавшееся тело было лихорадочно горячим. Может, я что-то говорил, какие-нибудь глупости, не помню. Грейс обхватила меня руками, ее пальцы комкали мою футболку. Потом медленно-медленно буря начала утихать.
Мы лежали так некоторое время, а затем я ощутил в ней перемену. Напряжение, вызванное нескончаемым горем, отступило, перешло в чувство неловкости. В моем порыве, в наших объятиях, когда я пытался утешить ее, не было ничего сексуального. Но теперь мы оба начали во всей полноте сознавать, насколько близки друг к другу. Наши бедра переплелись, ее грудь прижималась к моей, дыхание смешивалось. Я чувствовал ее запах. А еще жар в паху и животное возбуждение.
Вероятно, следовало откатиться друг от друга, обменяться неуклюжими шутками и разбежаться по разным уголкам вселенной. Но этот момент прошел.
Минуты две спустя Грейс произнесла, совсем тихо:
— Я пришла сюда не за этим.
— Конечно.
— Просто… на самом деле больше не к кому было пойти. Я не могу говорить с мистером Черчем об этом. Во всяком случае, не так.
— Да.
— Я плохо знакома с доктором Санчесом.
— Меня ты тоже не знаешь.
— Знаю, — возразила она, упираясь лбом мне в подбородок. — Я знаю о Хелен. И о твоей маме. Ты потерял так много. Столько же, сколько я.
Я кивнул, и она ощутила этот жест.
— Ты будешь заниматься со мной любовью? — спросила она.
Я откинулся назад и посмотрел на нее.
— Не сейчас. — Увидев на ее лице обиду, я улыбнулся и затряс головой. — Ты смертельно устала, перенесла потрясение, долго плакала. К тому же прикончила два пива. Я был бы последним негодяем на свете, если бы попытался извлечь выгоду из столь уязвимого положения.
Грейс пристально взглянула на меня.
— Ты странный человек, Джо Леджер. — Она высвободила руку и коснулась моего лица. — Не думала, что ты будешь так добр ко мне. Настоящий джентльмен.
— Мы вымирающий вид… за нами охотятся и уничтожают, одного за другим.
Она засмеялась и положила голову мне на грудь.
— Спасибо, что выслушал, Джо.
После очередной долгой паузы Грейс произнесла:
— Тогда на заводе я задала тебе вопрос… Был ли это их последний оплот? Остановили ли мы террористическое движение в Штатах или только уничтожили последнюю улику?
— Ну и тема для ночной беседы, — усмехнулся я, погладив ее по голове.
— Мистер Черч говорил с президентом и главой комиссии по контролю за лекарствами. Уже закрутились колесики по привлечению к делу фармацевтических компаний. Президент через два дня созывает закрытое заседание конгресса. Все ресурсы Соединенных Штатов, Англии и других союзников будут брошены на борьбу.
— Да.
— Почему же мне тогда так страшно? — спросила она.
Нас окутала тишина.
— По той же причине, что и мне, — сказал я.
Она не ответила, и спустя несколько минут ее дыхание стало медленным и размеренным. Я поцеловал ее волосы, а она теснее прижалась ко мне и заснула. Прошло еще много времени, прежде чем я тоже провалился в сон.
Глава 91
Склад ОВН, Балтимор.
Суббота, 4 июля, 6.01
Перед рассветом мы с Грейс в молчании позавтракали в общем зале, затем она отправилась собирать свой отряд, а я позвонил Черчу. Я надеялся, что разбужу его и услышу раздраженный голос, однако он взял трубку после первого же гудка. Чертов робот.
Вместо «алло» он спокойно спросил:
— Есть проблема?
— Нет. Я хотел уточнить по поводу Колокола Свободы. Вы все еще зато, чтобы отряд «Эхо» отправился в Филадельфию?
— Разумеется, — сказал Черч. Его тон означал, что он не меняет своих решений, в противном случае я об этом узнал бы. К общению с ним надо было еще привыкнуть. Он не признавал бюрократической волокиты. — Я посоветовал президенту усилить с нашей помощью меры безопасности на празднике, и он одобрил все мои рекомендации. Уже задействованы фармацевтические компании. Завтра президент созывает закрытое заседание конгресса. Будут участвовать представители Англии и других союзников.
Черч вкратце перечислил шаги, предпринятые им в преддверии двадцати праздничных мероприятий по случаю Четвертого июля. Должно быть, для чинуш мобилизация десятков тысяч полицейских и военных наяву воплощала самый страшный из кошмаров. Однако Черч вроде был уверен, что все улажено. Подозреваю, что печать самого главнокомандующего подпалила множество праведных задниц. Черч молодец.
— Вопрос, — продолжил я, когда он договорил, — в том, какой у нас будет статус? В смысле… не будем же мы сверкать значками ОВН, правда?
— А у нас нет значков, — сказал он. — Это я тоже обсудил с президентом и получил для отряда «Эхо» разрешение называться специальным подразделением службы внутренней безопасности. Насколько хорошо вы знакомы с их протоколом?
— Более или менее.
— Прошлой ночью я позвонил своему другу в легкой промышленности, и соответствующие костюмы привезут к половине седьмого. Удостоверения уже присланы с курьером, они у сержанта Дитриха.
— Похоже, вы не любите даром терять время, а?
— Не люблю, — ответил он и повесил трубку.
Я улыбнулся и покачал головой. Так вот оно как, играть в высшей лиге.
Дитрих, которого я немедленно разыскал, выдал мне удостоверения личности для каждого и список с именами тех, кого мы собирались допросить.
Грейс я нашел в трейлере с компьютерами и рассказал ей о разговоре с Черчем.
— Как он добился такого влияния на президента?
В смысле… кто такой Черч?
Грейс покачала головой.
— До меня доходили обрывки слухов… Будто за последнюю пару лет он давил на многих людей в Вашингтоне. И извлекал из этого выгоду.
— В смысле… шантажировал кого-то?
— Как говорится, он знает, где собака зарыта. И может манипулировать сильными игроками, используя их в своих целях.
— Хорошо, что он с нами. — Я помолчал. — Он ведь на нашей стороне, правда?
— Господи, надеюсь, что да.
— Как он вляпался в такую грязь?
— Могу только высказать догадку, — сказала Грейс, выразительно поднимая бровь, и кивнула в сторону сложного нагромождения компьютеров, которые занимали все помещение.
— «Ясновидец»?
Она пожала плечами.
— Разве не логично? Великолепный способ сунуть нос в чужие дела, не оставляя следов. Это одна из уникальных и самых опасных особенностей данной программы.
С «Ясновидцем» Черч может пролезть в Пентагон, прочитать там любые файлы, а потом выйти, и ни единой записи о взломе не сохранится. Я видела, как он это делает.
— Ну и ну. — Я уставился на компьютер, словно передо мной была лампа Аладдина. — Ты слышала когда-нибудь выражение: «Если бы это попало не в те руки, миру пришел бы конец»? Так вот, оно здесь очень подходит.
— Еще как. Всего у нескольких человек имеется доступ к программе, причем его каждый раз надо запрашивать лично у Черча. Это не шутка, и хотя «Ясновидец» на самом деле остается невидимкой для чужих компьютеров, все поиски и операции фиксируются на жестком диске Черча.
— Выходит, Большой Брат действительно следит за тобой, — задумчиво протянул я.
— Постоянно.
— А этот человек спит когда-нибудь?
— Боже, да я ни разу не видела, чтобы он зевнул. Мне кажется, он киборг.
— Надо сказать, я бы не слишком удивился. Вдруг что-то особенное содержится в его ванильных вафлях?
Она взяла отпечатанный листок.
— Вот фамилии директоров агентств, которые направляли своих людей в ОВН, и примерно половина из них приедет сегодня в Пенсильванию по случаю открытия Колокола, либо в качестве гостей, либо по службе. Поскольку там будут первая леди, жена вице-президента, супруги пяти конгрессменов и больше сотни членов конгресса, меры безопасности повышенные. Большинство шефов обязаны лично удостовериться, что их индейцы никому не позволят снять скальп ни с одной важной шишки.
— Я в курсе, с самого начала был посвящен в детали. Но какая в том польза для нас?
— Президент, по настойчивой просьбе мистера Черча, переговорил со всеми директорами, передавая их в наше полное распоряжение. Можно устроить общее заседание или переговорить с каждым по отдельности.
— Во время такого события? — хмыкнул я.
— Ну… нам придется выбирать момент, — признала она.
Я был настроен скептически.
— Все это здорово, но как мы станем их допрашивать, когда кругом будут сплошные речи и митинги?
— Открытие мемориала продлится два часа.
— Отлично, — сказал я. — Ладно, по коням.
Глава 92
Эль-Муджахид.
Мотель «Моторуэй».
4 июля
Воин сидел на краю кровати, в хлопчатобумажных штанах и майке, которая открывала громадные плечи, бычью шею, рельефные мускулы на руках. Он снял повязки, чтобы дать возможность гостям рассмотреть его лицо: шрам тянулся пунцовой линией, в окружении зеленых и багровых синяков.
На диване устроились двое. Они не сводили глаз с эль-Муджахида. На лице Ахмеда, брата Амиры, отражалась тревога за шурина. Рядом вытянул ноги молодой негр.
На нем были очки в металлической оправе и аккуратная куфия. Джон Норман родился двадцать шесть лет назад в западной части Филадельфии. Окончил театральное отделение университета Темпл, где специализировался на сценическом гриме и костюмах. После выпуска он работал на Бродвее, а полтора года назад случай свел его с муллой афроамериканского происхождения, который познакомил его с основами учения великого пророка, а затем и с более радикальной доктриной эль-Муджахида. Теперь Джона звали Салим Мохаммед. Он был полностью поглощен новым знанием и спустя несколько месяцев постепенно перешел от изучения Корана к специализированным занятиям по фундаменталистской политике. Подавляемый годами гнев вскипел и начал выплескиваться наружу, когда он увидел записи, в которых эль-Муджахид разоблачал вмешательство Запада в культуру и религию Ближнего Востока. В отличие от многих собратьев по вере Салим сразу же проникся убеждением, что необходимы самые экстремальные меры, чтобы защитить последователей единственного истинного Бога. Хотя Салим обладал утонченной внешностью художника, в его груди билось сердце солдата Веры.
В тусклом освещении гостиничной люстры он казался совсем юным, однако Воин заметил в его глазах знакомый огонек и обрадовался. Эль-Муджахида немного забавлял молодой человек, однако в то же время он испытывал гордость за него. Его восхищала глубина преданности чернокожего мусульманина. Почти час они обсуждали священные тексты и вместе молились. Теперь же, скатав молитвенные коврики, сидели и разговаривали. Эль-Муджахид снял рубашку и повязки, чтобы Салим все как следует разглядел.
— Можешь справиться с этим? — спросил Воин.
— Да. Легко. Особой сложности тут нет, — Салим взглянул на Ахмеда. — Мне казалось, ты просил меня сделать что-то трудное?
Тот покачал головой.
— Я сказал: кое-что важное.
— Необходимо спрятать все, — отрывисто проговорил эль-Муджахид, — шрам, синяки.
Салим искренне улыбнулся.
— Дай мне час, и я гарантирую, что никто не заметит твоей раны. У меня на квартире есть все необходимое.
— Великолепно.
Они назначили время встречи, и молодой человек ушел, потрясенный тем, что видел самого эль-Муджахида. Один из людей Ахмеда тайком последовал за ним, хотя преданность Салима сомнений ни у кого не вызывала. Когда дверь за ним закрылась, Воин натянул рубаху и застегнул на все пуговицы.
— Теперь Голь знает, что я спасся от его убийц и мы забрали детонатор, — сказал эль-Муджахид. — Если он настоящий мужчина, то отойдет в сторону. Должно быть, он совершенно сбит с толку таким поворотом событий. — Он помолчал. — Где то, что прислала Амира?
— Андреа установила все неделю назад и спрятала очень ловко. Никто не узнает, — произнес Ахмед, имея в виду свою американскую подружку, принявшую ислам несколько лет назад.
— Какую версию прислала Амира? Я испытывал в деревне седьмое поколение, и оно производило сильное впечатление.
— Десятое поколение.
— Десятое? — ахнул Воин.
Ахмед улыбнулся.
— Моя сестра амбициозна, а ее гнев на Западного Сатану велик. Она не особенно много сообщает в своей зашифрованной записке, но говорит, что теперь дыхание Господа сотрет Америку с лица земли.
Эль-Муджахид пробормотал молитву.
Ахмед кивнул на чемодан, который принес с собой.
— Тут твои документы, одежда, оружие… Как только Салим покажет обещанный фокус, ты сможешь ходить среди них и никто тебя не узнает. Все уже на месте, брат, Андреа будет там, чтобы убедиться, что работа идет гладко. — Он помолчал и уже не в первый раз нервно облизал губы. — Осталось еще одно. Моя сестра кое-что переправила через личные каналы Голя, посылка вчера вечером прибыла с курьером через международную службу доставки особо опасных грузов в больницу в Трентоне, Нью-Джерси. Сопроводительные бумаги и формы были безупречны, поэтому никто ничего не заподозрил. Моя сестра такая умная.
— Это верно. Что же внутри?
Ахмед улыбнулся.
— Ну… на упаковке сказано, что это образцы материалов для бактериологических исследований. Что-то касающееся паразитов растений. Большую часть посылки в самом деле занимают привезенные из индийской лаборатории Голя двадцать четыре пробирки с зараженными образцами, зато две из них содержат нечто совсем иное. — Он выдержал паузу и повторил: — Совершенно иное, слава Аллаху.
— Скажи мне…
— Она послала нам двенадцатое поколение Сейф аль-Дина.
— Разве нам нужно еще? Я думал…
Ахмед покачал головой.
— Это не оружие, брат. Если десятое поколение — меч, то двенадцатое — щит.
Воин казался смущенным, но затем все понял и облегченно вздохнул, напряжение покинуло его.
— Слава Аллаху, да будет благословенно Его имя.
Ахмед придвинулся ближе и пожал эль-Муджахиду руку.
— У нее получилось! — произнес он взволнованным шепотом. — У нас есть антидот. Амира сделала то, что никому еще не удавалось сделать… она создала лекарство от болезни. Мы исполним обет, и тогда умрут только безбожные американцы, а мы… мы, брат мой, будем жить!
Комната поплыла перед глазами, и эль-Муджахид соскользнул с кровати на колени. Уже долгие недели он готовил себя, умственно и духовно, к самоубийственной миссии. Он принял волю Аллаха, по которой должен умереть от Сейф аль-Дина, когда обратит его против неверных псов. Ничтожная цена за то, чтобы нанести смертельный удар врагу. Пусть океан разделит пустыню, в которую превратится проклятый континент, и остальной мир. Но теперь… теперь!
Он прижался пылающим лбом к полу и восславил Аллаха, рыдая от радости, от осознания того, что Всевышний избрал его и позволил продолжить битву за установление Его истины на земле. Рай — чудесное обещание, но эль-Муджахид был истинным воином, он сожалел, что придется покинуть поле сражения так рано. Слезы навернулись и на глаза Ахмеда. Он опустился на колени рядом с другом, и они молились вместе. Оба знали: предстоит немалая работа, но ничто уже не остановит Сейф аль-Дин.
Ничто.
Глава 93
Склад ОВН, Балтимор
Суббота, 4 июля, 6.44
Мы погрузились в две машины — новенькие бронированные внедорожники «БМВ-Х6», которые были оснащены, словно автомобили Джеймса Бонда, видеоаппаратурой спереди и сзади, потайными отсеками, спутниковой связью и даже пулеметами, спрятанными за фальшивыми противотуманными фарами. Черч действительно любил игрушки.
— А кресло с катапультой есть? — спросил я, когда мы с Грейс садились в первый автомобиль.
— Вот ты смеешься, а в «порше кайенн» у нас есть возможность катапультирования для водителя или пассажира.
— Правда? — Я захохотал и постарался изобразить Шона Коннери. — Меня зовут Леджер. Джо Леджер.
Она окатила меня ледяным взглядом.
— Только попробуй назвать меня Пусси Галор или Холли Гудхед, я тебя пристрелю и выброшу труп на обочину!
— Да я и не собирался, — сказал я, после чего добавил вполголоса: — Мисс Манипенни.
— Я серьезно. Помрешь в канаве.
Я изобразил, как застегиваю рот на молнию. Все мы были в темных костюмах, белых рубашках с красными галстуками, на лацканах — значки с изображением американского флага. Выдали и наушники. Чертовски впечатляет, и все это ради двенадцати часов работы. Я-то могу надеть и готовый костюм, но вот для Банни надо шить на заказ. Да уж, сколько у Черча связей! Должно быть, здорово иметь друзей в разных «отраслях промышленности». Когда-нибудь я обязательно выясню, кто, черт побери, этот Черч.
В качестве системного обеспечения я прихватил старый добрый сорок пятый калибр, сунув его за пазуху, а два запасных магазина — за пояс. У правой лодыжки прикрепил маленький удобный «смит-вессон», модель 642, «эарвейт сентенниал», револьвер тридцать восьмого калибра — самый практичный из всех. Еще у меня был «рэпид респонс фоулдер», тактический складной нож, который можно преспокойно вешать на карман. Легкое движение — и выскакивает трехдюймовое лезвие, короткое, зато более чем эффективное в руках опытного воина. Я прекрасно владею ножом и всегда предпочитаю скорость длине клинка. При таком вооружении я ощущал себя разодетым в пух и прах по случаю вечеринки, учитывая, что мы собирались всего лишь допросить правительственных чиновников, а не штурмовать Бастилию. Только я из тех парней, которые не знают более мудрого совета, чем девиз бойскаутов «Будь готов!».
Грейс выглядела очень мило в костюме, который не только позволял скрыть оружие, но и замечательно подчеркивал притягательные изгибы фигуры. Быть не может, что это готовое платье. Майор Кортленд слегка подкрасилась, на губах блестела чрезвычайно соблазнительная розовая помада. Макияж наверняка сделан профессионалом, но вот помада — я был уверен на все сто — личный выбор для совершенно иной повестки дня… Я надеялся, что во мне говорит не мужское эго и не плотское желание.
А вслух произнес:
— Замечательно выглядишь, майор. — И лучезарно улыбнулся. Это была лучшая улыбка в моем арсенале. Однако Грейс никак не отреагировала. Ее выдержка заслуживала всяческой похвалы.
Она спокойно сказала:
— На всякий случай пристегнись ремнем.
Правда, в этой фразе можно было отыскать пятьдесят разных значений.
Когда мы подъезжали к главным воротам Склада, я увидел, как на пороге появился Руди, который тоже был одет агентом безопасности. Грейс притормозила. Он открыл заднюю дверцу и залез в машину.
Я повернулся к нему.
— Хеллоуин будет только в октябре.
— Ты еще веселишься, — проворчал он и кинул мне в руки бумажник с удостоверением. Я заглянул в книжечку.
— Рудольфо Эрнесто Санчес Мартинес, доктор медицины. Агент особого назначения, служба безопасности Соединенных Штатов, — прочитал я. — Это что, шутка?
— Ага, анекдот. И только мистер Черч знает, в чем его соль.
Грейс улыбнулась.
— Вы произвели на мистера Черча сильное впечатление, доктор.
— Просто Руди, — поправил он.
— Ладно. Он сказал мне, что на днях ты просто разобрал его по косточкам.
Я изумился.
— Он в этом признался?
— В подробности не вдавался, но, судя по его виду, Руди здорово в нем покопался.
— Любопытно, — произнес Санчес. — Джо… Черч хочет, чтобы я был рядом, когда ты будешь задавать вопросы.
— Да никаких проблем, лишь бы нам не вляпаться во что-нибудь еще… — Я не стал договаривать.
— Тогда я побегу и спрячусь, не переживай, ковбой. Я любовник, а не солдат.
Грейс окинула его оценивающим взглядом.
— Могу поспорить, ты сумеешь за себя постоять.
И снова ее слова можно было понять по-разному. Руди в ответ изящно склонил голову и откинулся на сиденье.
— У тебя есть оружие? — спросил я. По просьбе Руди я пару лет назад, вскоре после того, как он начал работать полицейским психиатром, учил его стрелять. Он считал, что пациентам пойдет на пользу, если врач будет лучше понимать власть — и настоящую, и придуманную, — которую дает огнестрельное оружие.
— Ты же знаешь, как я стреляю, ковбой. Разве я могу применять оружие на публике?
— Действительно, это будет не в интересах публики.
— Тогда зачем спрашиваешь?
Грейс переключила скорость, и мы выехали со Склада. За нами следовала машина с отрядом «Эхо». Когда мы уже мчались по шоссе 1-95 на север, в сторону Филадельфии, Руди поинтересовался:
— А настоящая служба безопасности будет знать, что мы ряженые?
Грейс пожала плечами.
— Только если возникнет необходимость и мы сами им скажем. Наши удостоверения настоящие, подписанные президентом.
Руди восхитился:
— Ух ты! — Он не голосовал за президента. Однако то, что олицетворял этот человек, для каждого американца значило больше, чем любая личность, стоящая во главе какой-либо организации. Больше, чем все начальники, вместе взятые. Политические взгляды совершенно не влияли на тот пиетет, какой внушали президент США и его кабинет. — Широкие полномочия, ничего не скажешь!
— Мистер Черч знает… — начала Грейс, но Руди ее перебил.
— Нет, я имею в виду власть, которая дана нашей команде. — Он помолчал. — Нашей восьмерке. — Когда я обернулся, Санчес продолжил: — У нас в ОВН по-прежнему имеется предатель. Следовательно, один из тех, кто едет во второй машине, может оказаться шпионом, убийцей. Или, хуже того, сочувствующим террористам. — Он помахал «корочкой». — А вот безоговорочный допуск к супруге президента и половине конгресса. Разве это разумно?
Грейс улыбнулась, глядя в зеркало заднего вида.
— Мистер Черч уверен: ситуация будет полностью под нашим контролем.
Все, что ответил Руди:
— Двенадцатый трейлер.
Глава 94
Себастьян Голь.
Провинция Гилъменд, Афганистан.
4 июля
Вертолет Голя коснулся земли в двухстах километрах от бункера, недалеко от поста Всемирной организации здравоохранения. Его смотритель, пожилой эпидемиолог по имени Насхиф, охотно одолжил Голю машину, однако предупредил, что путешествовать по афганским пустыням без военного эскорта опасно.
— С нами все будет в полном порядке, — заверил его Голь. — У нас удостоверения Красного Креста и ВОЗ. Они обеспечивают свободный проезд и не в таких местах.
Однако Насхиф настоял, чтобы они взяли шофера, его племянника, который когда-то участвовал в партизанской войне с Советами. Никакие доводы не могли убедить Насхифа, зато слишком бурные протесты вызвали бы подозрения, поэтому Голь и Тойз неохотно согласились.
Час спустя они выехали из лагеря и направились на запад.
Себастьян в своих отношениях с Тойзом снова занял положение доминирующего самца в стае, хотя время от времени ему вспоминалась пощечина, которую он получил в Багдаде.
— Ступайте с богом! — прокричал им вслед Насхиф. Что заставило их обоих улыбнуться, хотя и по разным причинам.
Глава 95
Филадельфия, Пенсильвания.
4 июля, 9.39
Движение было плотным, когда мы подъезжали к Филадельфии. Здесь ожидался двойной праздник. В Ваковия-центре, неподалеку от аэропорта, рок-музыканты собирались дать концерт «Звезды за свободу», и туда устремилось множество машин. А еще полмиллиона желающих направлялись в центр города, к Индепенденс-молл. Похоже, наступил самый важный, шумный и суетный день в истории Филадельфии.
— Сегодня только и делать, что путешествовать, — пробормотал Руди с заднего сиденья.
— Почти приехали, — успокоила его Грейс, сворачивая с 1-95 рядом с Пенн-Лэндинг. Я позвонил заранее и договорился, чтобы нас встретили двое полицейских на мотоциклах и помогли миновать дорожные пробки.
Грейс рассказала, кого именно нам необходимо допросить. В списке значились представители шести агентств, специализирующихся на различных видах безопасности.
Больше остальных нас интересовали Роберт Хауэлл Ли, начальник оперативного отдела национальной безопасности ФБР, и Линден Брайерли, глава региональной службы безопасности, непосредственно связанный с Департаментом внутренней безопасности. Они рекомендовали основную часть состава служащих ОВН и благодаря своим связям с военными предлагали кандидатов из всех родов войск. Чтобы не тратить время впустую, мы решили начать с них. Ко всему прочему оба непосредственно отвечали за охрану мероприятий в Центре свободы.
Кроме того, Роберт Хауэлл Ли и его фэбээровцы осуществляли межведомственные связи между местными, федеральными и правительственными отрядами, посланными в помощь. Руководитель отдела, амбициозный человек лет пятидесяти, был непрямым потомком Ричарда Генри Ли — того самого, что прискакал на Первый континентальный конгресс с резолюцией об объявлении независимости от Англии. Предполагалось, что в ближайшем будущем Роберт Ли возглавит Бюро, вполне возможно, его даже выберут начальником службы внутренней безопасности.
Второй, Линден Брайерли, карьерист столь же крупного масштаба, участвовал в самых важных встречах по передаче полномочий Департаменту внутренней безопасности после одиннадцатого сентября. Именно ему поручили оберегать первую леди и сопровождающих ее лиц.
В общем, нам предстояло побеседовать с двумя опытными, облеченными властью политиками и ярыми патриотами. Стоит оплошать, и мы не только перевернем тележку с яблоками, но и спровоцируем такую шумиху, что, наверное, даже сам Черч не сможет спасти ОВН. Это было бы скверно по двум причинам: во-первых, окажется подмоченной репутация каждого из наших сослуживцев, а во-вторых, распадется организация, подобных которой под эгидой правительства США — никто не убедил бы меня в обратном! — никогда не существовало, единственное в стране формирование, способное противостоять страшной угрозе, с какой мы столкнулись в последние дни. Одно неверное слово кому-нибудь из этих парней — и ситуация выйдет из-под контроля.
Ни малейшего давления, иначе…
— Мы приехали, — объявила Грейс.
Глава 96
Амира.
Бункер, Афганистан
— Он едет!
В главную лабораторию спешно вошел Абдул, и Амира отвернулась от большого стеклянного куба. На ее губах медленно расцвела улыбка.
— Ты слышала? — крикнул он. На ремне, за правым плечом, у него висел «Калашников», а лицо потемнело от гнева.
— Да, Абдул. — Ее голос прошелестел мягко и мечтательно.
— Ну и каков же будет приказ? Мне его убить?
Амира моргнула, раз, другой.
— Убить Себастьяна? — Она вдруг засмеялась, словно Абдул невероятно смешно пошутил, и прикрыла ладошкой рот, как девочка-подросток. — Он один?
— С ним этот его помощник и еще водитель.
— Отлично. Пусть едут.
— Едут? Едут сюда? — переспросил он, не веря своим ушам. — Амира… он, должно быть, знает, что происходит. Он застрелит нас!
— Застрелит? — Она звонко расхохоталась.
Абдул смотрел на нее в недоумении. Глаза Амиры почти остекленели. Она будто приняла наркотик. Или даже хуже, напилась! Просто немыслимо.
— Ты же не хочешь, чтобы он оказался здесь? Теперь, когда ему все известно?
Она покачала головой.
— Когда он доберется до бункера?
— Через полчаса.
— Собери всех в обеденном зале, Абдул.
— Зачем это? — спросил он, и вдруг мечтательное выражение на лице Амиры изменилось. Абдулу показалось, что на него уставилась рептилия. Он невольно отшатнулся назад.
Губы Амиры искривились. Она снова повернулась, чтобы взглянуть на сотворенных ею монстров. Их было четверо, они царапали изнутри непроницаемые стеклянные стены, их глаза горели, словно черные звезды.
— Ты уже получил приказ, Абдул, — произнесла она, не оборачиваясь.
Он попятился к двери, и гнев в нем боролся с сомнением. Он видел, как Амира приложила к стеклу обе руки, затем прижалась щекой к прохладной поверхности, а чудища толпились с другой стороны, отпихивая друг друга, пытаясь схватить ее.
Абдул побежал.
Глава 97
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 10.28
Центр Колокола Свободы расположен на Маркет-стрит, между Пятой и Шестой улицами Старого города. Я не первый раз стоял здесь в охране, поэтому у меня была возможность за последние полгода как следует изучить планировку здания — главного в комплексе Индепенденс-молл, который обошелся стране в триста миллионов долларов. Из них тринадцать миллионов составляла доля центра, открывшегося в октябре 2003 года и занимавшего более тринадцати тысяч квадратных футов. Зал, полный воздуха, прекрасно освещенный, очаровывал приезжих любителей истории. Колокол поместили в стеклянную витрину, которая обладает эффектом увеличения, чтобы каждый посетитель — а за год здесь бывает больше миллиона — мог рассмотреть подробности.
Наверное, все мы ощущали некоторый трепет перед этим национальным символом. На экскурсии нам рассказывали, что это на самом деле второй колокол, первый был создан в литейной Уайтчепела в Англии, но треснул вскоре после отлива. Пара лудильщиков — Пэсси Стоу — отлили его заново из сплава меди и олова, с добавлением свинца, цинка, мышьяка, золота и серебра, однако и этот колокол повторил судьбу первого. Мы разглядели фамилии Пэсс и Стоу, оттиснутые на куполе. Руди придвинулся ближе и прочитал надпись: «И объявите Свободу на земле всем жителям ее. — Книга Левит 25,10. Приказом ассамблеи провинции Пенсильванья для Государственного дома в Филадельфии».
— В слове «Пенсильвания» есть ошибка, — заметил Скип.
Я покачал головой.
— Это один из нескольких принятых в те времена вариантов написания.
— Сломана же штуковина, — усмехнулся Банни.
Позади нас возвышался второй большой подиум, затянутый тканью со звездами и полосами, под которой находился новый Колокол Освобождения. Поскольку он, как предполагалось, будет звонить в особых случаях, его не закрыли увеличительными стеклами. Время покажет, насколько он устойчив к трещинам.
Оба колокола были эмблемами незапятнанных идеалов демократии и справедливости. Они символизировали все, за что боролся ОВН, за что страдали и погибали его солдаты. Несмотря на множество своих недостатков, отцы-основатели все же имели добрые намерения. Свобода слова, свобода вероисповедания. Право на жизнь. Разве плохо? Пусть эти политики так и не смогли договориться об отмене рабства и дать равные права представителям разных полов, они хотя бы толкнули пробный шар. Свобода разнеслась по землям, перебралась через океан, и ее голос был услышан во всех странах мира. Если бы не этот храбрый и оптимистичный шаг, мы не стояли бы сейчас все вместе. Мужчины и женщины, черные и белые, уроженцы Штатов и эмигранты, свои и чужие, объединенные единой целью: противостоять ненависти и разрушению. Несмотря на свойственный мне цинизм, я ощущал прилив старого доброго звездно-полосатого патриотизма.
У меня за спиной Руди произнес:
— Настоящая проверка на искренность, правда?
— Ур-ра, — негромко отозвался Старший.
— Майор Кортленд? — К нам широкими шагами приближался крупный мужчина в прекрасно сшитом легком костюме угольно-черного цвета. На загорелом лице цвела улыбка. Я узнал его сразу по описанию Грейс — Линден Брайерли, региональный директор службы безопасности. Мы пошли ему навстречу вдоль подиума, возведенного между двумя экспонатами, — небольшого возвышения, пышно декорированного красным, белым и синим и щетинившегося микрофонами, ни один из которых не был пока подключен. Я проверял.
Грейс представила всех Брайерли и пожала ему руку. Он разок энергично тряхнул ее тонкие пальцы.
— Простите, что вынуждены прикрываться секретной службой, сэр, — сказала Грейс. — Президент решил, что в данных обстоятельствах это будет удобнее всего.
Брайерли нисколько не расстроился.
— Конечно, конечно, я понимаю, — произнес он, хотя вряд ли испытывал восторг.
На его месте мне точно не понравился бы такой поворот событий. Однако он не поднялся бы высоко по карьерной лестнице, если бы вечно ходил с кислой физиономией. Брайерли огляделся вокруг, убеждаясь, что в помещении нет посторонних.
— Я встречался с вашим боссом, мистером Диконом. — Он помолчал, и его улыбка сделалась поистине очаровательной. — Или он мистер Черч? На этот счет, кажется, нет единого мнения.
— Он предпочитает называться мистером Черчем.
— Интересный человек, — заметил Брайерли. — Я пытался узнать его прошлое, но главнокомандующий за это буквально отлупил меня линейкой по пальцам.
Грейс ответила на его улыбку, но ничего не добавила, промолчал и Руди. Я усиленно старался походить на индийского торговца сигарами.
Брайерли подождал секунду, затем пожал плечами.
— Ладно, я все понял. Никаких проблем, майор. Итак, расскажите, чем я могу быть вам полезен?
Мы с Грейс договорились, что она занимается Брайерли, а я — Ли, поэтому она сразу же перешла к делу.
— Сэр, — сказала она, — мы хотели бы обсудить тех кандидатов, которых вы рекомендовали для службы в ОВН.
Улыбка Брайерли несколько померкла.
— К чему это, майор?
Вместо ответа она спросила:
— Что вы можете рассказать мне о тех людях, которым давали характеристики? — Она перечислила одиннадцать имен, включая сержанта Майкла Сандерсона, который служил под началом Дитриха, и младшего лейтенанта Оливера Брауна. Остальных я пока не знал.
Я видел, как Брайерли кинул быстрый взгляд через зал на Олли, затем снова посмотрел на Грейс.
— Может быть, уточните?
— Просто хотим расставить точки над «i», — сказала она мягко.
— А-ага, — проговорил он. — И ради такой ерунды президентский приказ?
Грейс не ответила.
Он перестал улыбаться.
— Ладно, вы меня прищучили.
Я окаменел. Однако Линден снова засиял.
— Пара моих рекомендаций носила совершенно личный характер, признаюсь. Майк Сандерсон — сын моего старинного друга. Карьера Майка топталась на месте после того, как он уволился из армии и поступил в службу безопасности. Мы все думали, он взлетит, как метеор, однако в отряд при президенте он не попал, а когда упускаешь такую возможность, то просто начинаешь толочь воду в ступе. Я обещал его отцу, что присмотрю за ним, и ОВН показался мне удачным шансом начать все сначала.
— А лейтенант Браун? — спросила Грейс.
Брайерли покраснел.
— Ну… несколько неловко об этом говорить, я не уверен, стоит ли…
— Сэр, мы здесь по приказу самого президента.
Линден вздохнул и уставился в пространство между Грейс и мной, на щеках у него играли желваки, пока он обдумывал ответ. Мы ждали. В конце концов он произнес:
— Ладно, но только вы сами будете виноваты, если эта информация просочится, потому что лично я до сего момента молчал как рыба. — Он кивнул, видимо принимая решение. — Секретная служба и служба национальной безопасности проводили ряд сверхсекретных операций после одиннадцатого сентября. Тех, о которых не делают записей, если вы меня понимаете.
— Разумеется, сэр, — сказала Грейс.
Я нахмурился. Множество секретных операций не фиксируется на бумаге. Отрицать все легче, когда нет доказательств.
— Олли никогда не бывал в Ираке. Это, гм, скажем так, легенда. Он четыре года служил в отряде «Дельта» и принял участие более чем в двадцати операциях. Сверхсекретных. Рейды, в которых были задействованы службы разведки, мы, внутренняя безопасность, ЦРУ… До недавнего времени, пока лейтенант Браун не перевелся в ОВН, он официально числился агентом службы безопасности, но был из числа тех, кого мы одалживали Компании.
— Мы знаем, что он служил в ЦРУ, — сказал я. — Так вы говорите, он не просто один из ваших?
Он вздохнул.
— Капитан, пока я не передал его вам, он был одним из лучших агентов правительства. Тайные операции, внедрения, особые навыки — у него полный набор. — Брайерли посмотрел туда, где стоял Олли, широко расставив ноги и пристально глядя в нашу сторону. — Кроме всего этого, он еще и лучший наемный убийца, какого я когда-либо видел.
Глава 98
Эль-Муджахид
— Как я выгляжу? — спросил Воин.
Ахмед повернулся к нему и широко улыбнулся.
— Великолепно! Тебя и Амира не узнала бы!
Эль-Муджахид вытянулся и еще раз посмотрел на себя в зеркало заднего вида «эксплорера». Голубые контактные линзы, волосы, профессионально покрашенные в рыжеватый цвет, латексные накладки, бледная кожа с россыпью веснушек… Еще Салим использовал специальную пленку, чтобы изменить форму носа, и сделал его вздернутым. Благодаря тампонам за щеками скулы стали выступающими. Воин казался чистокровным молодым ирландцем и сам себя не узнавал в том человеке, который скрывался под гримом.
— Этот мальчишка просто волшебник, — согласился эль-Муджахид.
— Итак… осталось сделать только одно, прежде чем мы двинемся дальше.
Ахмед достал из бардачка маленький футляр, расстегнул молнию и вынул оттуда наполненный шприц. Зеленовато-желтая жидкость искрилась на солнце.
— Закатай рукав.
Эль-Муджахид протянул руку. Он даже не поморщился, когда Ахмед вонзил в нее иглу.
— Амира сказала, что антидот вступит в полную силу через сорок минут, — сообщил Ахмед, — она советовала выпустить заразу как раз в этот момент. Сказала, ты будешь полностью защищен, но тебе лучше уйти как можно быстрее, когда активируешь устройство. — Он вздохнул. — Там все произойдет стремительно.
Эль-Муджахид взглянул на часы.
— В таком случае пора ехать.
Ахмед кивнул, вынул из футляра второй шприц. На нем была гавайская рубашка с туканами, и он впрыснул вакцину себе в плечо, чтобы след от укола не бросался в глаза. Убрал футляр обратно в бардачок. Надел на шею шнурок, на котором болталась пластиковая карточка с надписью «Пресса».
— У тебя только две дозы? — спросил Воин. — А как же твоя подруга Андреа?
— Она всего лишь женщина. — Ахмед развел руками в интернациональном мужском жесте. — Все мы чем-то жертвуем.
Эль-Муджахид улыбнулся. Он и сам приносил жертвы делу, когда речь заходила о женщинах.
— Нет Бога, кроме Аллаха, — прошептал Ахмед.
— И Мухаммед пророк Его, — продолжил эль-Муджахид.
Ахмед завел машину, и они поехали.
Глава 99
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 11.26
По словам Брайерли, он сам принял решение направить к нам Олли. Да, поставил на кон репутацию, не без того, — но потому лишь, что его кандидат, от макушки до кончиков пальцев, «настоящий американец». Эту фразу он повторил трижды и вдруг спохватился:
— Слушайте, сейчас начнется мероприятие. Первая леди прибудет через пару минут.
— Не возражаете, если мы побродим вокруг, сэр? — спросила Грейс.
Он нахмурился.
— Мы ждем неприятностей?
— А вам не кажется, что после одиннадцатого сентября потенциальную опасность несут любые крупные праздники и политические мероприятия? — вмешался я.
Брайерли несколько секунд пристально рассматривал меня, после чего произнес шепотом, почти дружески:
— Нечего пудрить мне мозги, капитан. Я сегодня утром получил из Вашингтона чертов меморандум «держать ухо востро», однако в нем не сообщалось ровным счетом никаких подробностей, а я терпеть не могу блуждать в потемках. Если у вашей команды есть особый повод присутствовать здесь, то я, черт возьми, должен узнать об этом сию секунду.
Я открыл рот, чтобы ответить в тон ему, но между нами встала Грейс. Она взяла Брайерли за локоть и отвела в сторону, чтобы никто не услышал их беседы. Они пошептались минуты три, касаясь друг друга головами, и я заметил, как напрягся Линден. Затем он кивнул и двинулся к дверям походкой человека, которому в трусы напихали битого стекла.
— Что ты ему сказала? — спросил я, когда Грейс вернулась.
— Правду, — ответила она. — Во всяком случае, ту малость, какую ему следует знать.
— Он, кажется, не пришел в восторг.
— А ты бы обрадовался?
— Вряд ли.
— Брайерли сказал, что потихоньку увеличит кольцо охраны вокруг первой леди. А его люди, одетые в штатское, рассеются по залу во время церемонии.
— Хорошо. Чем дальше, чем веселее.
Минуту спустя примчался агент, который представился как Коулби, заместитель Брайерли.
— Мне поручено проинформировать вас о принимаемых мерах безопасности. — Он провел нас в дверь с надписью «Служебное помещение», спрятанную за экраном, на котором была напечатана Декларация независимости. — Если произойдет кризисная ситуация, первую леди проводят сюда, дверь запрут изнутри. Дальше находятся офисы и прочие комнаты, мы предусмотрели там «островок безопасности», а также пути к отступлению.
После того как Коулби ушел, я набрал сотовый номер Роберта Хауэлла Ли и удостоверился: линия свободна. Тогда я назвал себя и зачитал приказ президента о том, что каждый гражданин страны обязан оказывать мне полное и незамедлительное содействие в расследовании. Ли ответил мне долгим молчанием, видно, пытался разобраться во всей этой чертовщине. Я не стал ему ничего объяснять, просто спросил, можем ли мы встретиться в зале с колоколами.
— Прямо сейчас? — воскликнул он. — Вы в своем уме, капитан? Не понимаете, что происходит? У нас тут…
— После того как закончатся выступления, будет небольшой перерыв, — перебил я. — Беседа не займет много времени.
— Хотя бы скажите, о чем вообще идет речь?
Грейс уже вернулась, и они с Руди стояли рядом, подслушивая наш разговор. Она произнесла одними губами:
— Выкладывай козырь, Джо.
Я так и сделал.
— Да, сэр. Мы представляем Отдел военной науки.
Я дал ему время переварить информацию. Это настоящая бомба, и он, независимо от того, виновен или нет, должен как-то среагировать.
— Господи Иисусе, — пробормотал Ли. Последовала еще одна пауза. — Хорошо, дайте мне несколько минут. Я на другой стороне Индепенденс-молл, в коммуникационном центре, сейчас найду кого-нибудь, кто меня подменит. — Он отсоединился.
Я повернулся к Руди.
— Ну? По-твоему, он говорил как человек, который напуган?
— Скорее как человек, который торопится.
Грейс кивнула.
— Надо признаться, наш приезд сюда — чертовски глупая затея.
— Невозможно застать кого-то врасплох, если дать ему время подготовиться, — возразил Руди.
Она пожала плечами. Я вздохнул и повернулся к своим ребятам. Олли, с момента нашего разговора с Линденом Брайерли, посматривал на меня с откровенной враждебностью. Поймав его холодный, со снайперским прищуром взгляд, я ответил ему тем же. Скип заметил нашу безмолвную пикировку, нахмурился и отошел от Брауна подальше, будто боялся оказаться на чьем-то пути. Эти маневры не остались без внимания Старшего, Банни и Гаса, однако никто ничего не сказал.
Дверь отворилась, и вошел крупный мужчина в стандартном темно-синем костюме с красным галстуком службы безопасности. Настоящий великан, с широченными плечами, пламенеющими рыжими волосами и ирландским курносым носом, он мог дать фору Банни.
— Кто вы? — резко спросил Дитрих, делая шаг, чтобы преградить ему путь.
— Агент особого назначения Майкл О’Брайан, — с удивлением ответил вошедший, протягивая нам свое удостоверение. В другой руке он сжимал металлический футляр. — Мне поручено тщательно обследовать помещение, прежде чем команда первой леди пройдет сюда для выступления.
Гас взял его удостоверение и набрал номер, рассматривая металлическую коробочку. В ней были стандартный набор электронных сканеров и азотные определители, которые покажут, не начинил ли кто помещение жучками или бомбами. Дитрих одобрительно кивнул и отдал документ владельцу.
Затем закрыл свой телефон и отсалютовал:
— Ладно, О’Брайан, зал в вашем распоряжении.
Глава 100
Голь. Перед бункером.
4 июля
«Ровер» стоял под пальмовыми деревьями в сотне ярдов от палатки, где скрывался вход в бункер Амиры.
— Что теперь, сэр? — спросил водитель. — Ваш человек встретит вас здесь?
— Некоторым образом, — произнес Голь. — Тойз? Ты не будешь так любезен?
Не говоря ни слова, тот вынул пистолет и выстрелил афганцу в затылок. Он упал грудью на руль, и стекло забрызгало яркой кровью.
— Извини, старина, — рассеянно пробормотал Голь.
Тойз с каменным лицом перезарядил оружие. Пули не должны закончиться в самый неподходящий момент. Он взглянул на часы.
— Отряд Зеллера будет только через двадцать минут. Где ты хочешь его ждать? Мне не нравится торчать тут без всякого прикрытия.
Не успел Голь ответить, как у Тойза зазвонил телефон. На мгновение сердце Себастьяна учащенно забилось в надежде, что это Амира, но в трубке загавкал голос американца.
— Линия?
— Чисто, мой друг. Как идут дела?
Янки очень нервничал.
— Боже мой… они на меня вышли!
— О чем вы говорите?
— ОВН… они прислали сюда агентов, чтобы меня допросить!
— Господи! Как такое могло случиться?
— Я не знаю… Себастьян, вы должны что-то предпринять.
Голь едва не рассмеялся.
— Чего именно вы от меня ждете? Я в другой части земного шара.
— Помогите выкрутиться! Мы не нашли эль-Муджахида. Он может оказаться где угодно! А эти агенты здесь… сейчас!
— Как — не нашли? — Голь был ошеломлен. — Послушайте, мы платим вам хорошие деньги не для того, чтобы вы зевали по сторонам. Такая крупная фигура просочилась у вас между пальцами как песок! Уладьте дело!
— Единственный способ привлечь дополнительную помощь — обратиться к моим непосредственным начальникам, но тогда меня до скончания века упекут в федеральную тюрьму!
— Мне кажется, арест будет самой незначительной из ваших неприятностей. Разве я не прав? — Голос Голя звучал холодно.
— Что мне делать?
— Сообщите властям. Позвоните в ОВН. Скажите, что получили анонимное письмо и речь идет об угрозе биологического характера. Ради всего святого, не упоминайте меня и не пытайтесь выгородить себя. Может быть, они сумеют остановить Воина, прежде чем он распахнет врата ада. А потом убирайтесь оттуда как можно дальше.
На необитаемый остров. Он станет вашим единственным шансом на спасение, если эта штука окажется на свободе.
— Боже…
— Я лично собираюсь спрятать концы в воду. Предлагаю вам сделать то же самое. Станьте героем. Спасите всех.
Американец пробормотал что-то похожее на «твою мать», после чего на линии повисла тишина.
— Черт побери, — сказал Голь, глядя через залитое кровью лобовое стекло. — Этот тип трус и дурак.
— За что заплатил, то и получи, — раздраженно буркнул Тойз. Он взглянул на часы. — Еще шестнадцать минут до прибытия команды Зеллера в бункер. Мы не можем здесь торчать.
— Верно, — согласился Голь.
Они вышли из машины, вынули пистолеты. Стояла тишина. Напарники быстро, но осторожно двинулись к палаточному лагерю под горой. Он казался покинутым, но, перебегая от одной палатки к другой, Себастьян и Тойз увидели четыре мертвых тела, уложенных в ряд. Руки и ноги связаны, горло перерезано. Кровь впиталась в песок пустыни, вокруг жужжали мухи. Это были люди, которых нанял Голь.
Тойз фыркнул.
— Слишком много для элемента неожиданности.
Глава 101
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 11.47
Агент особого назначения О’Брайан завершил осмотр помещения, убрал свое оборудование обратно в футляр и затолкнул его под подиум. В зал вошел Линден Брайерли, сопровождаемый угрюмыми охранниками, среди которых я заметил четверых бывших сослуживцев. Следом шествовали члены конгресса, приглашенные на торжество местные политики, первая леди и жена вице-президента. Мы отступили к стене и попытались слиться с деревянными панелями, как и положено сотрудникам службы безопасности. Мои давние коллеги время от времени посматривали на меня с интересом, однако ни один не нарушил протокол, чтобы вспомнить старые добрые времена.
Роберт Хауэлл Ли так и не появился. Я повернулся к Грейс, она пожала плечами.
— Дай ему время, — сказала она, только времени уже не было.
Брайерли, выглядевший взбудораженным и потрясенным, повел важных дам к предназначенным для них местам между двумя колоколами, однако те задержались, чтобы пожать руки всем желающим, оживленно отвечая на вопросы, пока газетчики щелкали фотоаппаратами сквозь большие стеклянные двери. За спинами прессы многочисленная публика дожидалась начала празднества. Постепенно в помещение впустили две сотни человек. Народу набилось, как сельдей в бочке.
Я огляделся. Старший с Олли стояли напротив нас, Банни со Скипом — на три часа от меня, Гас — на девять.
— Вот будет сейчас цирк, — пробормотала Грейс себе под нос. — Соберись с духом… похоже, эти, в костюмах, заготовили по длинной речи.
— Не сомневаюсь.
Первая леди, которая выглядела очень стильно в симпатичном платье и экстравагантной шляпке, поднялась по ступенькам на подиум и постучала пальцем по микрофону, произнеся стандартное в таких случаях замечание:
«А он включен?», которое вызвало смех. Я видел, что О’Брайан, стоявший у дальней двери, наблюдает за толпой. Наши глаза встретились, он коротко кивнул мне. Самым странным было то, что он улыбался. Я ни разу не замечал, чтобы секретные агенты позволяли себе такие вольности. Во всяком случае, на работе.
Когда первая леди заговорила, я принялся высматривать в толпе Роберта Хауэлла Ли, но время от времени поглядывал на О’Брайана. Выражение его лица беспокоило меня.
Глава 102
Голь. Бункер
Голь вызвал по рации ударный отряд, чтобы сообщить, что они с Тойзом входят внутрь.
— Если не получите известий через десять минут, быстро следуйте за нами.
— Есть, — заверил капитан Зеллер.
Напарники вошли в неглубокую пещеру, которая скрывала дверь в бункер. Они никого не встретили, но расслабляться было рано, и оба держали оружие наготове.
Тойз стоял на страже, пока Голь вынимал клавиатуру, спрятанную в скале. Он не стал использовать стандартный код. Амира для этого слишком умна. Вместо того он ввел ряд цифр, загнанный в защитную программу. Новый код блокировал все видеосканеры, включая и те, что находились в пещере, и мониторы наблюдения за задней дверью. Теперь отряд Зеллера сможет подойти незаметно.
Голь набрал второй код. Открылась вовсе не большая воздушная камера, нет, слева от нее высокий, острый выступ скалы отъехал внутрь благодаря беззвучному гидравлическому приводу. Появился узкий проход.
К Голю частично вернулась уверенность. Амира не все знала о бункере. В конце концов, он принадлежал не ей. Хозяином здесь был Голь.
Глава 103
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 11.59
Я придвинулся к Грейс.
— Можешь считать меня параноиком, но вон тот тип вызывает у меня подозрения.
Я объяснил, где он стоит. Она исподтишка взглянула в ту сторону, затем раскрыла телефон и позвонила, запрашивая описание агента особого назначения Майкла О’Брайана.
— Информация соответствует, — сказала Грейс, но по выражению ее лица я понял, что ее тоже терзают сомнения. В трубку она произнесла: — Переключите меня на прямой канал с директором Брайерли.
На другом конце зала он повернул голову, высматривая нас.
— Сэр, — произнесла Грейс, — возможно, это ничего не значит, но капитан Леджер сомневается в одном из присутствующих здесь агентов. О’Брайан. Крупный, рыжеволосый. Да, рядом с дверью для прессы.
Брайерли кивнул.
— Майкл О’Брайан? Он направлен в отряд из округа Колумбия. Хотите, чтобы его удалили?
— Если только сумеете сделать это по-тихому, — проговорила она, и я поморщился.
Секретные службы иначе, чем «тихо», и не работают. Конечно, их предназначение не в том, чтобы устраивать яркие шоу.
Однако я понял, чего добивается Грейс. Она дает Брайерли возможность сделать правильный шаг, и мы многое узнаем из того, как он себя поведет.
— Ждите, — ответил он и переключил канал.
Почти сейчас же двое из его агентов начали огибать А зал по периметру, направляясь к О’Брайану.
Чутье подсказывало мне, что паутина натянулась. Я велел Грейс зайти ирландцу в тыл.
На возвышении первая леди толкала скучнейшую речь, представлявшую собой выдержки из истории Колокола Свободы, с момента зарождения этой идеи и, минута за минутой, до сегодняшнего дня.
— В тысяча семьсот пятьдесят втором году, — выводила она. — Ассамблея Пенсильвании заказала двухтонный колокол для колокольни нового Государственного дома, который мы сейчас называем Залом независимости.
Один из сотрудников, посланных Брайерли, приблизился к О’Брайану и зашептал ему что-то на ухо. Должно быть, передал приказ передислоцироваться, потому что тот просто кивнул в ответ и начал пробираться к выходу. Он с трудом протискивался сквозь ряды репортеров, оба агента следовали за ним.
— Он не стал скандалить, — сказала Грейс. — Может, ты ошибся.
— Если так, я потом извинюсь, — отвечал я, продолжая следить за О’Брайаном.
— Заказ на отливку колокола был направлен в Уайтчепел, — повествовала первая леди, — и известный кузнец Томас Лестер согласился изготовить первый Колокол Свободы и написать на нем исторические слова: «И объявите свободу на земле всем жителям ее». К несчастью, тот первый колокол треснул вскоре после отливки и был заменен…
Что-то из сказанного ею встревожило меня, в мозгу вертелось: «…известный кузнец Томас Лестер…»
— …И вот сегодня мы открываем новый колокол, спроектированный и отлитый Андреа Лестер, которая сегодня присутствует здесь. — Супруга президента указала на маленькую неулыбчивую женщину в желтом брючном костюме. — Мисс Лестер — последний потомок первого создателя колокола, она проживает в Северной Каролине и приехала для участия в церемонии посвящения…
Голова у меня гудела. Руди, наверное, тоже догадался, он смотрел на меня широко раскрытыми глазами. И произносил одними губами: «Беллмейкер — колокольный мастер».
Томас Лестер. Кузнец, который отлил первый Колокол Свободы.
Его потомок Андреа Лестер, автор нового колокола.
Лестер… Беллмейкер!
Господи! Алдин не успел объяснить…
Тут Андреа Лестер быстро перевела взгляд с подиума на дверной проем, в котором замер агент О’Брайан, держась за стеклянную дверь. Он обернулся и смотрел прямо на нее. Агенты, стоявшие рядом с ним, подталкивали его потихоньку, не желая поднимать шум.
Я вцепился в руку Грейс с такой силой, что она вздрогнула от боли и едва не уронила телефон.
— Грейс! О боже… Лестер Беллмейкер — это Андреа Лестер, колокольных дел мастер! Она сделала Колокол Освобождения!
В это время помощники первой леди потянули за веревки, которые удерживали драпировки над Колоколом Освобождения, и красно-бело-синее полотнище упало на пол. Падающий флаг показался мне ужасным предзнаменованием. Я увидел, как на противоположной стороне зала агент особого назначения О’Брайан стряхнул с себя сотрудников службы безопасности, его улыбка сделалась еще шире, и он достал из кармана маленькую вещицу.
Это был детонатор.
Глава 104
Амира. Бункер
Она стояла на металлических мостках, которые протянулись по периметру главной лаборатории в двадцати футах от пола, наблюдая, как весь ее персонал выстроился рядами в терпеливом ожидании. Рукава у работников были закатаны, медсестры ходили между ними, делая инъекции. Все казались такими гордыми. Они знали, что участвуют в невероятно важной миссии, которая поможет победить в войне с неверными.
Амира улыбнулась им сверху.
Одна из медсестер быстро подняла на нее глаза, и они обменялись краткими улыбками. Никто не замечал, что жидкость в бутыли с вакциной несколько отличалась по цвету и казалась чуть зеленее, тогда как в других емкостях она была золотистой. Девушки в белых халатах двигались быстро, после каждого укола протирали иглу смоченной в спирте ваткой, снова наполняли полупрозрачные шприцы, подходили к следующему человеку.
Амира посмотрела на собственную руку и рассеянно потерла красную точку на коже. Черные линии расходились от нее лучами. Вдруг все тело покрылось обильным потом, платье промокло на спине, стало невыносимо жарко и душно. Амира схватилась за перила, чтобы не упасть, комната завертелась перед глазами.
— Где же ты, Себастьян? — прошептала она.
Часы на стене отсчитывали секунды.
Глава 105
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, полдень
Все застыли на местах. Раскаленная добела доля секунды тянулась невыносимо долго. Первая леди начала было аплодировать открытию Колокола Освобождения.
Андреа Лестер сунула руку в карман. Грейс откинула полу пиджака, чтобы достать оружие, и уронила телефон. Агент О’Брайан протянул вперед руку с детонатором.
У меня в руке оказался пистолет.
Я услышал свой крик, словно издалека.
Все глаза в зале были прикованы ко мне. Агенты схватились за свои пушки.
Я не мог стрелять в О’Брайана — между ним и мной стояла супруга президента. Андреа Лестер двинулась к ней. Что-то сверкнуло у нее в руке, и я понял, что это нож.
Не стальной — служба безопасности отняла бы его, — наверное, сделанный из полимеров. Такое лезвие может быть убийственно твердым, зато его не вычислит ни один металлоискатель.
С криком «Аллах акбар!» она накинулась на первую леди.
Я дважды выстрелил Андреа в грудь. Пули отбросили ее от предполагаемой жертвы, однако нож из полимера оставил длинный порез на рукаве великолепного платья.
Все завопили, поднялась паника. Я бросился вперед, хватая людей и отшвыривая с дороги, стремясь к возвышению, откуда мог взять на мушку О’Брайана. Он рвался навстречу. Оба агента, которые сопровождали его, ожили и наконец-то зашевелились, один из них пытался перехватить его, а второй отступил назад и выхватил из кобуры оружие. Затем толпа разделила нас, и я потерял их из поля зрения.
Одиночные выстрелы загрохотали на дальнем конце зала, и, оттолкнув с дороги Руди и секретаря, я увидел, что сотрудник Линдена Брайерли, который успел поднять оружие, падает с дыркой в голове. Стрелял не О’Брайан — кто-то пальнул слева. Я обернулся. В руках Олли Брауна мелькнул ствол, но он уже направил его в другую сторону. В следующую секунду его заслонила толпа. Это он убил агента? Вокруг свистели пули, казалось, все присутствующие участвуют в перестрелке. Было слишком суетно, чтобы разобрать, где люди Линдена, а где террористы ударной группы. Кругом царил хаос.
Я крутанулся на месте. Ага, вот О’Брайан. Но пока я высматривал его в орущей толпе, упал второй человек Брайерли, кровь хлынула из порезанного горла. Агент секретной службы двигался к подиуму, по-прежнему сжимая в могучей руке детонатор. И внезапно я понял.
Колокол!
— Запереть помещение! — проревел я, снова поднимая пистолет.
Андреа Лестер лежала неподвижно, упал один из телохранителей. Первая леди застыла на возвышении, остальные охранники рвались к ней с оружием в руках, стараясь защитить ее. Выстрелы доносились из всех углов зала. Атлетического вида парни в синих пиджаках целились в штатских, человек в ярких карнавальных шортах охранял пару конгрессменов, агент безопасности рядом с ним вырывал пластиковый пистолет из руки человека, похожего на репортера. Мне было необходимо забраться на подиум, чтобы отыскать О’Брайана, остановить его, пока он не нажал на кнопку.
Грейс проскользнула слева от меня и исчезла среди журналистов. Я увидел, как охранники стащили первую леди вниз и поспешно повлекли ее к двери с надписью а «Служебное помещение», однако жена вице-президента из-за общего смятения все еще оставалась на подиуме, почти смятая конгрессменами, которые пробивали себе дорогу к спасению. Ее эскорт изрешетили очередями. Теперь я определил: стреляли несколько человек, но была ли это осмысленная перестрелка или же просто паническая пальба? Кто-то из агентов побежал по ступенькам к жене вице-президента, однако мигом позже пошатнулся, и на белой рубашке расцвело алое пятно. Второй сотрудник службы безопасности метнулся к ним, но получил две пули в грудь и свалился в толпу. Рука стрелявшего была голой, не прикрытой пиджачным рукавом, мелькнул только край гавайской рубашки. Турист? Репортер? Дерьмо… Сколько их еще в этой давке?
— Старший! — прокричал я, заметив, как Симс пробирается вдоль подиума. — Это О’Брайан!
Он кивнул и снова исчез в толпе, такой плотной, что не протолкнуться. Некоторые из гостей попадали на пол, напуганные стрельбой, но их сразу затоптали. Руди загнал в угол группу девочек-скаутов, спасая их от ополоумевших людей. Крики боли смешались с гулом замешательства и несмолкающим треском пальбы. Агенты безопасности выкрикивали вполне отчетливые команды, но никто не следовал их указаниям. Я понятия не имел, где сейчас Грейс и бойцы «Эха», и продолжал пробиваться в сторону подиума. Жена вице-президента сидела, скорчившись, обхватив голову руками, окруженная мертвыми телами. Десятки людей вопили и визжали, боролись, чтобы выбраться из Центра Колокола Свободы.
Я снова увидел О’Брайана. Он по-прежнему улыбался, поднимая руку, чтобы детонатор оказался выше голов.
У меня не было времени на размышления. Я подпрыгнул, толкнув плечом жену вице-президента, обхватил ее руками, и сила инерции сбросила нас с возвышения в тот миг, когда Майкл О’Брайан нажал на кнопку.
Колокол Свободы взорвался.
Глава 106
Голь. Бункер
Они скорчились в сумраке узкого коридора, который тянулся внутри бункера. Тьму рассеивали вделанные в пол светодиодные лампы.
— Давай разделимся, — предложил Голь. — Иди к задней двери. Мы должны быть уверены, что отряд капитана Зеллера сможет попасть внутрь. Убивай любого, кто встанет у тебя на пути.
— Что ты собираешься делать?
— Я направляюсь в лабораторию.
— Зачем? — Голос Тойза сорвался. Он с трудом удерживался от обвинений. — Помни, мы пришли сюда, чтобы ее убить. А не сюсюкаться и обниматься.
Голя обуял гнев.
— Не указывай мне, что делать, — отрезал он. — Осточертело…
— Неужели, Себастьян? — прервал его Тойз. — Ты все еще командуешь? Учти, ты лишился этого права, позволив своей девке настругать кучу монстров.
Рука Голя, державшая пистолет, дрогнула. Его помощник взглянул на оружие, затем с улыбкой повернул дуло, и теперь оно было нацелено ему прямо в сердце. Тойз придвинулся ближе.
— Убей либо ее, либо меня, — спокойно произнес он.
Они смотрели друг на друга через пропасть, разверзшуюся между ними.
— Тойз… я…
Тот оттолкнул ствол в сторону, быстро подался вперед и поцеловал Голя в щеку.
— Я люблю тебя, Себастьян. Мы с тобой одна семья. Помни об этом.
С этими словами он развернулся и исчез в коридоре, оставив Голя одного в темноте.
Глава 107
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.01
Внешняя оболочка Колокола Освобождения, должно быть, представляла собой тонкий слой раскрашенной фольги, который скрывал сотни маленьких отверстий. Глубоко внутри колокола, в металле корпуса, сигнал детонатора открыл бесчисленное множество камер с сильно сжатым газом. Поверхность колокола рассыпалась, когда тысячи стеклянных крошечных дротиков со свистом вылетели наружу. Никакого пороха, никаких азотных соединений — сам колокол был гигантским воздушным ружьем. У каждого дротика имелся заостренный конец и стенки, тонкие, словно сахарная вата. Половина из них разбилась, прорывая внешний слой из фольги, они выпустили свое содержимое в воздух, не причинив вреда. Зато остальные — наверное, тысячи полторы дротиков — вонзились в плоть членов конгресса и журналистов, воткнулись в руки и лица туристов, представителей местных властей и послов дюжин стран. Я ощутил, как смертоносная волна проходит надо мной, когда падал на бетонный пол, подминая под себя визжащую жену вице-президента. И даже не успел сообразить, ранило меня или нет.
Я скатился с нее и перевернулся, привстав на колено, чтобы стрелять. Понятия не имею, как мне удалось удержать пистолет, однако он остался у меня в руке и я вскинул его. Правда, я видел только ноги и торсы людей, кричащих, бегущих, спотыкающихся, падающих. Получив пару болезненных пинков, я вскочил, чтобы меня не раздавили.
Донесся голос Грейс, высокий и пронзительный, она приказывала агентам запереть все двери. Она наверняка понимала: все эти стеклянные колбочки, вылетевшие из колокола, начинены заразой. Но по ее голосу я не мог определить, сильно ли она испугана.
Сейф аль-Дин вышел на свободу. Все наши усилия и жертвы окажутся напрасными, если кто-нибудь из зараженных выберется наружу.
Господи…
— Отряд «Эхо»! — проревел я, и внезапно передо мной вырос Банни. Лицо его побелело, как штукатурка, и было забрызгано кровью.
— Ты не ранен? — прокричал он.
— К черту, мы должны запереть все двери!
— Уже сделано! — У меня чуть не лопнули барабанные перепонки; в моих наушниках надрывался голос Брайерли. — Двери заперты! Снаружи отряды наготове! Они придут нам на помощь.
Толпа снесла стеклянные стены, как приливная волна, и тех, кто находился рядом с дверьми, просто смяло напором бушующей человеческой массы. Слышались крики ярости, ужаса и боли.
— Рядом со мной жена вице-президента, — сказал я. — Но я не вижу первой леди, Брайерли, ее вывели?
— Мой помощник Коулби с отрядом проводили ее до «островка безопасности», — сказал он. — Что за чертовщина творится, Леджер?
— Я за подиумом. Найдите меня, — приказал я. — Немедленно!
Когда я стал высматривать его в зале, Банни произнес:
— Босс, эти дротики…
— Знаю. Смотри в оба. Если кто-нибудь начнет вести себя неадекватно, стреляй.
Тяжесть предстоящей схватки, кровавой и неправедной, придавила молодого великана, но он кивнул. Я огляделся по сторонам и увидел Руди, который все еще оберегал девочек-скаутов. У одной из них шла кровь, с такого расстояния я не различал, ранена ли она дротиком или просто случайно порезалась в суматохе.
— Банни, останься с супругой вице-президента, — велел я. — И учти: агент О’Брайан наш противник. Если увидишь его, убей. — Я схватил его за рукав. — Слушай… ты не видел, в кого целился Олли?
— Нет. Все кругом стреляли, — ответил он, и, словно подтверждая его слова, над нашими головами просвистела пара пуль. Мы пригнулись. Снова началась беспорядочная пальба, а крики все усиливались. — На всякий случай не стой перед ним, если у него будет оружие.
Банни вскинул на меня глаза.
— Усек, босс. — И опустился на корточки над женой вице-президента, которая свернулась в позу зародыша, ее лицо кривилось от боли. Три агента безопасности приблизились к нему, и вместе они образовали защитное кольцо.
Я завертел головой, чтобы сориентироваться. Вот Старший и Олли мчатся к одной из дверей. Они работали вместе, не давая толпе выплеснуться наружу. Грейс блокировала другой выход, выставив перед собой оружие.
Гас склонился над губернатором Пенсильвании, который был весь в крови. Дитрих прикрывал его собой, в руке у него дымился пистолет. На полу у его ног лежал один из бойцов Брайерли. Стеклянный дротик угодил ему прямо в лицо. Я на мгновение встретился с Гасом взглядом, и мы коротко кивнули друг другу. А рядом… Черт, несколько операторов с телевидения все еще пытаются снимать происходящее на камеры! Каким образом эти профи умудрились сохранить голову на плечах, осталось для меня загадкой, я мог лишь предположить, как отреагирует на подобные кадры страна. Понадеемся, что каналы это не пропустят.
Я увидел Брайерли и схватил его за плечо, затаскивая за подиум. Выстрелы стихли, зато воздух был наполнен воплями и криками. Нам пришлось придвинуться друг к другу и кричать прямо в ухо.
— Зачем вы застрелили женщину? — рявкнул он, направив в мою сторону дуло пистолета. Я отодвинул его.
— Андреа Лестер предательница и поборница террористов. Она сделала свой колокол, чтобы выпустить дротики. — Я притянул Линдена ближе к себе. — Она работала на эль-Муджахида, и ваш агент, О’Брайан, тоже из них. Это он привел в действие устройство.
Мое сообщение поразило его.
— Боже… мой! Мы же проверяли ее, все было чисто.
— Им помогал кто-то изнутри. Не верьте пока никому.
— Изнутри?!
— Нет времени объяснять. Слушайте меня внимательно. Эти штуки из колокола… в них содержится инфекция, о которой рассказывала вам агент Грейс. Знаете о лихорадке Эбола? Так вот, это в сотни раз хуже. — Я почти прижимался ртом к его уху. — Если хотя бы один человек покинет здание, чума охватит весь мир. Лекарства от нее нет. — Я говорил медленно, подчеркивая каждое слово. — Поверьте мне.
Лицо Брайерли исказилось, превратившись в маску ужаса, мне показалось, он сейчас закричит. Вдруг пуля ударила в пластиковую стенку над нами. Линден пригнулся. Какой-то коп из Филадельфии, явно ряженый, целился в нас. Он выстрелил снова, я оттолкнул Брайерли в сторону и нажал на курок. Фальшивый полицейский завалился на спину.
Я сказал:
— Свяжитесь с вашими людьми снаружи. Никто не должен покинуть здание. Никто! Нам потребуются войска и отряд по отражению биологической угрозы класса А.
Он облизнул губы, моргнул несколько раз, наконец жуткая новость дошла до него. И все-таки человек в нем взял верх над бюрократом.
— Господи, надеюсь, вы ошибаетесь, Леджер.
— Хотелось бы, — вздохнул я. — Только вряд ли.
Брайерли постучал по своему микрофону и принялся отдавать отрывистые приказы. Он велел перекрыть все выходы из здания, в том числе из офисов, находящихся за дверью «Служебное помещение», и подчеркнул:
— Колибри заперта и под охраной.
«Колибри» было кодовым наименованием первой леди. Жену вице-президента величали «майским жуком». Получив подтверждение о приеме, он повернулся ко мне.
— Ладно, супруга президента в комнате безопасности. Вторую даму охраняют ваш человек и три моих агента. Скоро мы ее переведем туда же. — Линден немного ожил.
— Брайерли, вы должны удостовериться, что все поняли ваш приказ, мы не сможем выпустить из здания никого. Даже жену президента.
Он уставился на меня, раздираемый необходимостью защищать своих подопечных и реальностью угрозы. Наконец он кивнул и включил микрофон.
— Говорит Линден Брайерли. Сообщение всем постам. По приказу президента никто не покинет это здание. Никаких исключений. Повторить и подтвердить приказ.
С подтверждением вышла заминка, и я представил, как одни чешут в недоумении затылки, а другие ударились в панику. Оставив начальника службы безопасности возле колокола, я попытался найти О’Брайана, но безуспешно. Стрельба постепенно затихала, слышались лишь одиночные выстрелы да крики толпы.
Тут я увидел Грейс и Старшего, который следовал за ней с оружием в руках. Ее одежду запачкала кровь. Майор Кортленд увидела мое испуганное лицо и потерла пятно на костюме.
— Молодая женщина стояла прямо передо мной… — произнесла она, но больше ничего не объяснила.
Пальба прекратилась, однако люди по-прежнему метались взад и вперед, словно напуганные животные в загоне.
— Грейс… надо успокоить граждан!
— Я займусь, — сказала она, позвала Симса и Дитриха, и они ввинтились в плотные ряды, отдавая приказы направо и налево, находя охранников и подключая их к работе.
Я огляделся и заметил Скипа Тайлера, который стоял у стены, перезаряжая пистолет.
— Скип, — окликнул его я и направился к нему, — помоги мне найти О’Брайана.
— Парня с рыжими волосами? Он проходил здесь секунду назад.
Скип ткнул в дверь с надписью «Служебное помещение». Мы кинулись к ней, но она оказалась запертой с другой стороны.
— Ты уверен, что он вошел сюда?
— Да, он и Олли, и еще целый отряд спецагентов, которые вели первую леди в комнату безопасности. — Он смутился. — Это же было по протоколу, правда?
— Твою мать, — прорычал я, выбивая дверь. — Скип, охраняй этот вход. Скажи Грейс или Старшему, чтобы обеспечили мне какое-нибудь прикрытие, но больше никого сюда не впускай. Слышал меня? Никого. Я рассчитываю, что ты удержишь этот рубеж.
Молодой моряк серьезно кивнул мне и занял оборонительную позицию.
— Будет сделано, капитан.
Я кинулся в дверной проем.
Глава 108
Голь и Амира. Бункер
Голь отодвинул в сторону панель в стене, выглянул из-за нее и едва не ахнул. Амира стояла футах в пяти от него. На нижнем уровне бункера медсестры почти закончили с инъекциями.
Он собрался с духом, просунул в дыру пистолет и навел красную лазерную точку, неощутимую, как луч далекой звезды, на спину Амиры, прямо между лопатками. Пуля пробьет позвоночник, разорвет сердце и выйдет между грудей, оставив зияющую дыру размером с мячик для гольфа. Одно движение пальца, и паскудная предательница будет мертва. Он знал, что сможет это сделать.
«Будь ты проклята, Амира, — мысленно произнес он и, не желая того, прибавил: — Любимая».
Слезы застилали взор, искажая очертания ее фигуры, словно в призме. Дуло пистолета дрожало. Ударный отряд Зеллера уже на подходе. Скоро Тойз приведет их сюда. Голь задрожал, представляя, какая огненная буря разразится в бункере. А еще его беспокоила мысль о странных метаморфозах, произошедших с Александром Чисмером. Неужели он действительно так сильно изменился, или же Голь просто не замечал все эти годы, что пригрел на груди скорпиона?
Секунды уходили прочь. Бункер вот-вот превратится в кровавый ад, где будут свистеть пули. Все эти люди обречены. Амира тоже, убьет он ее сейчас или нет. Его приказ Зеллеру был особым. Убрать всех без исключения.
Амира.
Господи!
Слезы хлынули и покатились по щекам, и, прежде чем он успел сдержаться, из горла вырвалось душераздирающее рыдание. Он увидел, как оцепенела Амира, однако не повернулась. Голь заставил себя унять дрожь в руках и снова прицелиться. «Будь же, мать твою, мужчиной», — мысленно прорычал он.
Амира!
И тут она заговорила:
— Себастьян…
И неспешно повернулась к нему. Голова ее была опущена, она смотрела на красную точку, дрожащую на груди. Медленно подняла глаза, широко раскрытые, остекленевшие, лихорадочно блестящие.
Голь ощутил, как холодная рука стиснула сердце, превращая его в лед. Амира протянула руку к краю своей чадры, скомкала пальцами черную ткань и потянула вниз, открывая улыбающийся рот. Ее прекрасная оливковая кожа словно выцвела до оттенка песков пустыни, стала почти серой, а полные губы были испачканы свежей кровью.
— Себастьян, — повторила она тихо, обнажая зубы в голодном животном оскале.
— Боже мой! — Голь застыл от ужаса. — Что ты натворила?
Амира шагнула к нему, и даже через узкую обзорную панель он ощутил ее запах. Вонь гниющего мяса распространялась от нее, будто дыхание ада.
— Сейф аль-Дин, — прошептала она, придвигаясь, чтобы заглянуть в щель.
— Ты заразилась! — Руки его затряслись, он едва не выронил пистолет. Пот выступил изо всех пор, пульс взрывался, как шутихи. — Что ты натворила?
Она покачала головой, все еще улыбаясь.
— Нет, Себастьян, я не заразилась. Я возродилась. И теперь жива больше, чем могла себе представить.
— Это тебя убьет!
Амира усмехнулась.
— Патоген больше не смертелен… я усовершенствовала его. Ты видел всего лишь седьмое поколение. — Она захихикала громче. — То, которое тебя напугало, Себастьян. Ты кричал, как баба. — Амира утерла с губ пену. — Но теперь мой милый эль-Муджахид напустит на Америку десятое поколение. Все они скоро умрут, Себастьян. Все до единого. Сейф аль-Дин такой быстрый. — Она щелкнула пальцами перед отверстием в стене, и Голь подскочил.
— Десятое поколение? Ты спятила!
— Я бессмертна, — продолжала она. — Дело в том… что мы совершили настоящий прорыв в науке, Себастьян.
Упорная, долгая работа принесла плоды, и дело пошло!
А ты думал, мы так и возимся с третьим поколением? О, десятое действует немедленно! Тело реанимируется моментально. Нет никакого инкубационного периода. Десятое поколение — идеальная чума.
— Идеальная? — Слово отдалось желчью на языке.
Она не обратила на него внимания, упиваясь своим откровением.
— Но мы не остановились на этом. Одиннадцатое поколение, правда, разочаровало нас… Зато двенадцатое! — В ее голосе звучали трепет и угроза одновременно. — Достижение века! Вот над чем я трудилась последний год, когда ты оставлял меня в бункере. Убийственный патоген был развит до десятого поколения раньше, чем ты узнал о существовании второго. — Она засмеялась, увидев на лице Голя болезненную гримасу. — Мы не могли в полной мере использовать заразу, пока не найдем противоядие. И вот теперь… О Себастьян, какой огонь у меня в крови! Я чувствую, он течет по жилам!
— Ты… испытала патоген на себе! Превратилась в одно из этих чертовых чудовищ…
— Неужели я такая страшная? — засмеялась она, отошла от щели и приподняла ладонями груди под платьем. — Ты считаешь меня монстром, Себастьян?
— Боже мой…
Лицо Амиры исказилось от гнева, она отдернула руки от груди и ударила ладонями по стене, по обеим сторонам от панели. Ее черные глаза засверкали.
— Бог? Как ты смеешь упоминать Его имя! Твой бог — деньги, ты, жалкий кусок дерьма!
Голь отшатнулся и поднял пистолет.
— Ты не понимаешь, что значит поклоняться Богу. Ощущать Его в каждой мысли, в каждом вздохе! Слышать голос Всевышнего, разносящийся над песками пустыни!
Вот истинное блаженство. Ты притворялся, будто читаешь Пророка, чтобы одурачить эль-Муджахида, но тебе не хватило ума и души, чтобы понять священные тексты! Ты думал, будто сделал меня своей шлюхой? Рассчитывал, что я предам своего мужа, свой народ, свою веру ради тебя?
Она плюнула в него, он пригнулся, испугавшись заразы в ее слюне, и направил лазерный прицел ей в лоб. Красная точка светилась, словно индийское бинди.
— Я любил тебя, — произнес Голь слабо. И тут же осознал, что сказал «любил», а не «люблю». Это едва не сломило его. Мысленным взором он видел, как отворачивается от нее и приставляет дуло к собственному виску. Лучше заглушить эту потерю, чем терпеть пустоту.
Но хотя руки у него дрожали, пистолет не шелохнулся.
Амира не обращала на все это никакого внимания.
— Неужели ты не понял? Хотя… ради чего еще тебе быть здесь, Себастьян? — В ее устах его имя звучало как удар хлыста. — Тебе казалось, ты нашел нас, но это мы многие годы искали тебя. Впрочем, не важно, кого именно — любого жадного неверного пса, у которого имеются большие средства. Оказалось, нет ничего легче! — Она засмеялась, наслаждаясь тем, что причиняет ему боль. — Было так просто соблазнить тебя намеками через твоих же шпионов, вовлечь в игру, шаг за шагом… Тебе казалось, что ты сам контролируешь этот проект, а на самом деле план действий до мельчайших деталей разработали я и мой муж. Да… Эль-Муджахид, величайший воин Бога на земле. Истинный солдат Веры, человек, который каждый миг каждого дня живет по заветам Пророка.
— Но… ты… мы…
Она плюнула на пол.
— Что? Я спала с тобой? Это ты хочешь сказать? — От ее тона слова сделались особенно мерзкими. — Я не мужчина, Себастьян. Я не могу идти в битву с ружьями и ножами, как мой муж и его солдаты. Я женщина и вынуждена использовать другое оружие… пусть бесконечно отвратительно и унизительно было открывать свое тело перед тобой.
— Нет, — выкрикнул в ответ Голь, гнев запылал в нем. — Я знаю, ты любила меня. Я знаю.
Он увидел, как безумие в ее глазах померкло, и на секунду лицо Амиры приобрело другое выражение, сонное, зыбкое, уплывающее. Чувство, которое пылало, но угасло… остались только уголья… В следующий миг перед Голем снова явилась жесткая и жестокая личность.
— Каждый день я опускалась на колени, вымаливая прощение у Аллаха, пусть даже все это творилось по Его воле. Ты сделал меня шлюхой в глазах Всевышнего, Себастьян. Сколько смертей ты заслужил за это?
За спиной Амиры послышались возбужденные голоса. Ученые и лаборанты громко переговаривались, некоторые потрясенно протестовали. Звучали гневные выкрики. Амира отошла назад, чтобы дать возможность Голю увидеть, что происходит.
— Они думают, что получили антидот, — произнесла она негромко, а внизу уже многие попадали на колени или лежали под столами, — и защищены от Сейф аль-Дина.
— Что ты сделала?
Она повернулась к нему.
— Я дала своим лучшим людям, новым воинам, новым ученым двенадцатое поколение. Как у меня, — Амира подняла руку и закатала рукав, показывая след от иглы. От темной точки тянулись, словно нити черной паутины, следы заражения.
— Ты убила своих людей.
— О нет… не всех. Остальным ввели десятое поколение, и скоро я распахну двери бункера, они распространятся по всему Аравийскому полуострову, словно чума, какой и являются. У Великого Дьявола не хватит пуль, чтобы остановить гибельные волны.
— Ненормальная! Ты обрекла всех нас!
Но Амира только покачала головой.
— Нет… Двенадцатое поколение другое. Мы не умираем. Мы… возносимся. Я уже вознеслась. Я умерла, не умирая, Себастьян, я не страдала от смерти мозга, не лишилась разума или моторных функций, не потеряла интеллект. Я здесь, Амира, ученый, жена эль-Муджахида, верная помощница Аллаха, слуга Пророка… но только теперь я не могу умереть. Я возродилась, как ты видишь. Сейф аль-Дин прорезал меня очищающим клинком. Мои грехи, мои земные привязанности были отсечены Мечом Веры. То, что осталось, и есть инструмент Бога на земле.
— О… Амира… моя принцесса, — пробормотал Голь, слезы катились по его щекам. — Что ты наделала? Что ты наделала…
— Начиная с сегодняшнего дня тысячи доз двенадцатого поколения будут разосланы тем воинам, которые доказали свою веру. Как только они вознесутся, они смогут поделиться своим даром с родными и самыми преданными друзьями, а затем мы сядем и будем спокойно наблюдать, как безбожный мир пожирает сам себя!
— Я тебе не позволю!
Амира протянула руку и схватилась за край щели. Она придвинулась ближе и зашептала, словно ребенок, открывающий свой секрет:
— Я все знаю о бункере, Себастьян. Все. Я знаю все твои тайны.
Голь смотрел на нее, озадаченный, а затем услышал медленное шарканье ног в темноте коридора у себя за спиной.
Глава 109
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.04
Гул толпы затих, и я двинулся по длинному темному коридору, который, как я знал, вел в лабиринт контор и рабочих кабинетов. В сравнительно небольшом комплексе было полно закоулков, где можно спрятаться. Я миновал несколько помещений, распахивая одну запертую дверь за другой. Я мог бы высадить их, конечно, но грохот привлек бы внимание противника, а я считал самоубийство грехом, к тому же простые межкомнатные замки легко открывались с помощью обычной пластиковой карты. Например, «Барнз энд Нобль». Я двигался медленно, обыскивая каждый уголок. Подкрепление пока не пришло. Что же могло так надолго задержать Скипа, почему он никого не послал за мной вслед?
Я надеялся, что О’Брайан с Олли попытались добраться до первой леди и были перебиты Коулби и его отрядом. Агенты из президентской службы безопасности невероятно сильные и умелые. Но постепенно мои надежды таяли. Я не знал, кто такой этот О’Брайан, но если Брайерли прав и Олли считается лучшим из наемных убийц ЦРУ, тогда эта операция как раз для него: выследить и уничтожить.
Смущал меня факт, что Брайерли оказался не тем человеком, которого мы искали. Поговорив с ним и увидев его в действии, я не мог поверить, что он каким-то боком причастен к бедламу, творившемуся в зале. Да, но все-таки Олли, которого рекомендовал нам Линден, ушел с О’Брайаном! Потом, кто-то же сделал те выстрелы, которые спасли рыжего террориста! Аккуратная работа в такой истерической ситуации доказывала хладнокровие профессионала.
Я остановился, потому что увидел на полу брызги крови. Совсем свежей. Пошел вперед по цепочке кровавых следов. Стычка? Похоже на то. Неужели кто-то еще последовал за О’Брайаном и Олли и угодил в устроенную ими засаду, или же предатели передрались между собой?
Затем меня пронзила мысль, что кто-то из них заражен. Что, если эта чума превратила одного из них в монстра? Охочусь ли я за двумя людьми или за человеком и зомби? Или за двумя бродягами? Я похолодел.
— Джо?
От голоса Грейс в наушниках я подскочил, прижался к стене и опустился на корточки за открытой дверцей чулана со швабрами, нацелив пистолет в темноту.
— Джо… где ты?
— Я внутри Центра, — зашептал я. — О’Брайан вошел сюда вместе с Олли. Я иду по кровавым следам, но пока никого не встретил. Мне нужна помощь.
— Старший Симс со Скипом уже отправились за тобой. Я оставила у двери двух других агентов.
— Отлично. Как там дела снаружи?
— Скверно. Мы успокаиваем народ, но, кажется, некоторые из них уже заразились. У нескольких человек проявляются признаки болезни. Наши ходят по залу, отделяя от остальных тех, в кого попали дротики.
— Грейс… если они начнут превращаться…
— Я знаю, Джо, — произнесла она делано твердым голосом. — Страшно, конечно. Я подумала о больнице Святого Михаила, но здесь ситуация еще хуже. В зале члены конгресса, жена вице-президента. Работают телекамеры.
Правда, я связалась с Черчем, у нас есть президентский приказ на немедленное прекращение вещания… В Филадельфии уже объявлено чрезвычайное положение. О господи!
Я услышал новую волну криков.
А затем стрельбу.
После чего на линии воцарилась мертвая тишина.
— Грейс… — сказал я в пустоту. Мне хотелось бежать назад. А должен был двигаться вперед. Я просто разрывался на части.
Сзади раздался приглушенный вздох. Я резко развернулся. Один из агентов стоял в дверном проеме. Я его узнал. Коулби, заместитель Брайерли. У него за спиной я увидел еще пару человек.
— Боже, как я рад вас видеть. Где тут «островок безопасности»? Первая леди в порядке?
Коулби сделал шаг в коридор и улыбнулся.
Только это была не улыбка.
Его губы растянулись в оскале, изо рта потекла кровавая пена. С хищным клекотом Коулби и остальные бродяги бросились на меня.
Глава 110
Бункер
Абдул вошел в коридор, держа наготове свою винтовку. Он был счастлив оказаться подальше от общего зала. Там творился хаос. Где здравый смысл, где логика? Да, разумеется, все идет по плану Амиры и эль-Муджахида, но он все равно считал это безумием. Происходящее никак не согласовывалось с его пониманием Корана, однако лейтенант ничего не мог поделать. Он достаточно много знал о Сейф аль-Дине и был в курсе, что Амира раздает сейчас две его разные версии, одну для основной массы, вторую — для самых ценных членов команды. Анах пыталась уколоть и его, но он прогнал ее, не желая участвовать в этом.
Поэтому Абдул почти обрадовался, когда зазвенела тревога, предупреждая о вторжении через задний люк.
Мониторы не работали, но заместителю эль-Муджахида было известно о приезде Голя, и он направил отряд солдат к выходу, чтобы отразить атаку неверных псов. Не такой же дурак этот бывший друг Воина, чтобы явиться сюда в одиночестве. И сам Абдул спешил туда же, чтобы взять на себя командование.
Он отключил сирену и поудобнее перехватил оружие, поворачивая из бокового коридора в отсек, ведущий к задней двери.
Тойз вышел из-за горы ящиков и приставил пистолет к затылку лейтенанта.
— Тсс, — с улыбкой произнес помощник Голя.
Глава 111
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.05
Коулби кинулся на меня с невероятной скоростью, скрюченные пальцы тянулись ко мне, зубы щелкали. Насразделяла пара ярдов, не больше. Даже после всего случившегося за последнее время он все-таки застал меня врасплох. Я вскинул пистолет только тогда, когда он прыгнул и прижал меня к стене. Остальные агенты были в трех шагах позади него.
Спина моя вжималась в холодный бетон, и на мгновение мелькнула мысль: «Я покойник!» — но тренированные мышцы инстинктивно отреагировали на нападение. Отрепетированные в течение долгих лет приемы спасли меня, а страх близкой смерти заставил сконцентрироваться.
Ударившись о стену, я развернул бедра влево и двинул Коулби в висок дулом пистолета. Его туша покачнулась, я увлек его за собой, и мы сделали изящный пируэт, сохраняя дистанцию между нами и другими бродягами. Уперлись в дверную коробку и остановились. Я сунул ствол сорок пятого калибра Коулби в рот и, когда он вцепился в него зубами, нажал на курок. Заряд вылетел из затылка зомби, заодно проделав дыру размером с монету во лбу второго агента, который оказался позади. Оба умерли в тот же миг, однако из-за резкого падения тела Коулби, который сжимал челюстями мой пистолет, я выпустил рукоятку из рук.
Но успел оттолкнуться и мгновенно ушел влево, когда третий бродяга перебрался через тела товарищей. Его руки обняли пустое место.
Оставалось еще трое, вместе с этим — четверо. Тот, что прыгал на меня, упал. Он ухватился за мою лодыжку, но я ринулся вперед, чтобы отразить атаку следующего живого покойника.
Преодолевая расстояние в шесть футов, я выхватил из ножен в кармане складной нож, и клинок, щелкнув, раскрылся. Все это заняло долю секунды, и когда ближайший бродяга коснулся меня, я сделал балетное па, затем низко пригнулся и ткнул его ножом под коленку. Ножик был дьявольски острым, сухожилия твари лопнули, словно старые струны. Он пошатнулся и стал падать, и я отбросил его на другого алчущего мертвеца, прошмыгнул мимо них и кинулся на третьего, отшвырнул его назад ребром ладони, поднырнул под его расставленные руки, избежав укуса, и нацелил нож на уязвимое место — ложбинку в основании черепа. Клинок пронзил спинной мозг, бродяга, задрожав, остановился и рухнул.
Зомби, который первым пытался схватить меня после смерти Коулби, теперь быстро бежал ко мне, низко пригнувшись. Я отбил его атаку, шагнул в сторону, словно матадор, потом поднял клинок и с силой всадил ходячему мертвецу в так называемое мягкое темечко. Грубым движением повернул лезвие и выдернул его, прыгнув вбок, чтобы меня не забрызгало вырвавшейся фонтаном кровью и ошметками мозга.
Осталось еще двое.
Тот, которого я покалечил, полз ко мне по полу, зато второй уже поднялся на ноги и несся во весь опор. Когда он был в паре шагов от меня, я устремился ему навстречу и вдруг резко отклонился в сторону, так что чудовище промахнулось на каких-то полдюйма. Я очутился у него за спиной, снова нацелившись на слабое место на шее, но волосы у него оказались скользкими от геля, нож соскочил, ударившись о твердую кость черепа. От разворота тела рукоятка клинка вырвалась у меня из пальцев, но не было смысла за ней тянуться, поэтому вместо того я сжал его горло, выставив локоть, и бедром толкнул зомби в противоположную сторону. Когда вы стоите лицом к противнику, такой захват жесток, но не смертелен, но попробуйте опрокинуть врага, встав к нему спиной, и тогда к самой тонкой и хрупкой части тела будет приложено стократ усиленное действие. Шея злосчастного агента хрустнула, словно вязанка сырого хвороста.
Последний покойничек барахтался на полу, но я высоко подпрыгнул и приземлился на нижнюю часть его спины. Позвоночник затрещал. Зомби распластался, как лягушка, парализованный ниже пояса. Оставить его так я не мог, поэтому подобрал свой нож. На сей раз у бродяги не было шанса увернуться. Мой клинок нашел цель и прикончил его.
Глава 112
Грейс. Колокольный зал.
Суббота, 4 июля, 12.05
Только что Грейс говорила с Джо по внутренней связи, а в следующий миг вокруг началась пальба. Один репортер отшатнулся назад, пуля пронзила его грудь навылет, ударив Грейс. Падая на спину, она увидела, как трое человек отделились от толпы. У всех было оружие — скорострельное пластиковое, какое применяют террористы, чтобы проходить через металлоискатели в аэропортах. Скорее всего, стреляющее керамическими пулями, подумала она, спихивая с себя мертвого репортера и вынимая пистолет.
Первый из троицы заметил ее и вскинул ствол, но Грейс дважды нажала на курок — и попала в грудь и голову, отчего его отбросило к стене. Она наставила дуло на второго убийцу, но внезапно к ним в тыл зашли двое других бойцов. Гас Дитрих снял того, что был слева, тремя выстрелами: два в спину, третий в затылок. Рядом с ним возник Банни, вовсе без оружия, но оно и не потребовалось ему, чтобы разобраться с последним наемником: он рубанул по запястью человека кулаком, выбив у него оружие на пол, затем схватил за горло и ногу и ударил об угол витрины с Колоколом Свободы, сломав противнику хребет. Шагнул назад, освобождая место для падения тела.
Тогда из толпы туристов выбрался четвертый, который нацелил пластиковый пистолет в затылок Банни. Грейс не стала выкрикивать предостережения, она просто всадила в террориста две пули, и он повалился, заливаясь кровью. Банни угрюмо кивнул ей и забрал оружие убитого.
Отряд бросился в зал.
— В толпе все еще остаются враги, — прокричала Грейс. — Обыскивать всех!
Агенты двигались очень быстро, они вклинивались в толпу, бесцеремонно обшаривая конгрессменов и туристов. Нашли последнего противника, дрожащего юнца, одетого под японского туриста. Он сумел сунуть ствол себе в рот раньше, чем они схватили его. Выстрелом ему снесло верхушку черепа.
Руди пробился сквозь сутолоку к Грейс.
— Ты в порядке? — начала она, но он перебил:
— Послушай… некоторые заболевают. Это происходит… гораздо быстрее, чем раньше. Надо что-то предпринять. Необходимо отделить их от остальных, пока не повторился «Святой Михаил».
Пока он говорил, один из репортеров качнулся вперед, упал на четвереньки, после чего его стошнило. Он поднял на них лихорадочно горящие глаза, которые уже начинали стекленеть. Человек в отчаянии протянул к ним скрюченную руку.
— Помогите… мне…
Глава 113
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.07
Я почистил клинок и сунул обратно в карманные ножны, после чего отыскал свой пистолет и наскоро обтер его галстуком Коулби. Интересно, сколько агентов ушло с первой леди? Есть ли вероятность того, что она находится в безопасном месте? Долго ли протянется пауза?
Я постучал по своему микрофону, но не услышал ничего, даже помех. Должно быть, он испортился, когда я ударился о стену. Связь утеряна, я остался один…
И еще я страшно злился на себя за то, что не потребовал сюда, в Филадельфию, подкрепления. По большому счету надо было надавить на Черча, чтобы мероприятие отменили. Мы оба рассматривали случившееся как вероятный сценарий и тем не менее позволили событиям разворачиваться дальше. Путем недолгих размышлений я пришел к выводу: все это не что иное, как последствия одиннадцатого сентября. Вскоре после разрушения Всемирного торгового центра правительственные меры, которые могли бы объединить американский народ, сошли на нет, и все успокоились, потому что атак больше не было. Наверное, даже решили, наперекор очевидным фактам, что «Аль-Каеда» обращена в бегство, а мы так славно повоевали с ними, что можем снова вернуться к нормальной жизни.
Сегодня мы расплачиваемся за преждевременное умиротворение. Виноват ли я? Или Черч? Или же это общеполитический просчет? Если выживу сегодня, тщательно обдумаю эти вопросы, однако социальная философия ничем не помогает в бою, поэтому я двинулся дальше.
Признаков приближающегося подкрепления по-прежнему не было. Я крался по темным комнатам, поскольку попытки включить свет в коридоре и нескольких кабинетах не удались. Кто-то, должно быть, вывернул пробки. Единственным источником освещения оставались горящие тусклым красным огнем лампочки сигнализации. Пришлось заглядывать буквально в каждый чулан, чтобы выяснить, нет ли там первой леди или агента О’Брайана, и все дорогу я ощущал на лбу горячую точку, словно Олли Браун навел на меня лазерный прицел и выжидал подходящего момента, чтобы пробить мне билет в один конец.
Миновав пять помещений, я услышал чавкающие звуки, доносящиеся из-за ряда столов в глубине. О, неужели?.. Меня охватило отвращение. Смотреть туда не хотелось, но выбора не было. Снова взявшись за свой любимый сорок пятый калибр, я на цыпочках обогнул столы.
На коленях стояли трое, склонив головы, словно львы вокруг поверженной зебры. Две женщины и мужчина в обычных деловых костюмах, с беджами работников Центра. Их руки и рты почернели от крови. Перед ними лежал труп агента службы безопасности.
Желчь подкатила к горлу, и я сглотнул. Едва слышно, но бродяги сразу подняли головы, как это делают хищники. Одна из женщин зашипела.
Я убил ее выстрелом в голову. Тварь отбросило назад, и она повалилась на убитого. Их поза чудовищным образом имитировала интимную близость.
Оставшиеся двое поднялись и пошли, но я был наготове.
Две пули, два трупа.
Я посмотрел на тела зомби, затем на мертвеца с вырванным горлом. Оживет ли он, или же подобные повреждения не под силу исправить ранозаживляющему патогену? Я нацелил пистолет ему в голову. Когда мои пальцы легли на курок, в глубине коридора раздался голос Старшего, звавшего меня по имени.
И тут возле своих ног я уловил первое слабое подрагивание — некая чудовищная сила запустила двигатели, которые должны были превратить этого павшего героя в бессмертного убийцу…
Вдруг откуда-то донесся крик первой леди.
Глава 114
Голь и Амира. Бункер
Голь развернулся и направил пистолет в сумрак. Пятеро толпились в узком проходе, их босые ноги шаркали по полу. В слабом свечении светодиодных панелей их лица казались призрачно-белыми, зато рты и глаза были черны, как смертный грех.
Он узнал одного из монстров: Калид, солдат эль-Муджахида, который первым стал брать у Голя деньги, служа лично ему. Себастьяну он нравился. Когда-то собранный и сильный, сейчас он выглядел просто мертвым. Обвисшая кожа на голове, вяло раззявленный рот. Калид издал стон животного голода.
— Прости, — прошептал Голь. Его первый выстрел угодил зомби в плечо, он отшатнулся в сторону и распростертыми руками хлестнул по лицу второго бродяги. Если бы Себастьян видел эту сцену в кино, она показалась бы ему комичной, пронизанной черным юмором, однако это была не комедия про оживших мертвецов, не пантомима по Би-би-си. Надвигалась смерть. Голя охватил леденящий ужас.
Другие твари толкали Калида, поэтому он продолжал ковылять вперед, хотя и смотрел в другую сторону. Несомый невидимым потоком обломок из недр ада… Голь поперхнулся и снова нажал на курок. Череп Калида лопнул, он упал. Двое споткнулись об него, рухнули на жесткий бетон. Голь прицелился каждому из них в голову и попал, но остальные бродяги уже лезли на него, губы их шевелились. Запах крови и разложения отравил спертый воздух.
Голь палил без остановки. Позади, сквозь узкую щель в стене, доносился безумный смех Амиры.
Глава 115
Грейс. Колокольный зал.
Суббота, 4 июля, 12.11
— Ради бога… помогите! — Младший сенатор от штата Алабама поднял голову и умоляюще смотрел на Грейс Кортленд. Его загорелое лицо, пышущее здоровым румянцем, постепенно приобретало пергаментный оттенок. У него на щеке было две царапины от угодивших туда стеклянных дротиков.
Грейс подняла пистолет и нацелила на него.
— Встаньте к стене, сэр, — произнесла она натянуто.
— Я не… чувствую ничего… — Он потряс головой, словно пытаясь привести в порядок мысли. — Я… болен.
— Сэр… ради бога, прошу вас, встаньте к стене вместе с остальными.
У нее за спиной раздался пронзительный женский голос:
— Агент, какого черта вы здесь вытворяете? Немедленно опустите оружие!
Уже не в первый раз за последние несколько минут жена вице-президента принималась на нее орать. Грейс не шевельнулась.
В зале слышались рыдания раненых. Грейс, Банни, Дитрих и Брайерли прочесали толпу, отделив всех, в кого попали дротики. Больше шестидесяти человек, бледных, дрожавших в лихорадке, жались к стене, напротив двери с надписью «Служебное помещение». Руди ходил между ними, проводя беглый, чисто визуальный осмотр. Его лицо окаменело от потрясения. Цепочка секретных агентов, пятнадцать человек, стояли, направив оружие на зараженных, среди которых даже самые крепкие и сильные люди выглядели смертельно испуганными. Снаружи, по другую сторону толстых стеклянных стен, национальная гвардия расставляла пулеметы, а небо над Индепенденс-молл заполонили армейские вертолеты.
Дело шло к всеобщей панике, поэтому Грейс поднялась на подиум и выстрелила в потолок, требуя внимания.
— Всем слушать меня! — прокричала она.
Банни с Дитрихом заняли позицию у подножия подиума, вытащив пистолеты. На лицах пятнадцати уцелевших охранников, державших на прицеле раненых, отражались сложные чувства — сомнение, недоумение, страх.
В нескольких фразах Грейс объяснила всем, что Колокол Освобождения был взорван террористами и что каждый, в кого попал дротик, скорее всего, инфицирован. Это помогло вычислить еще нескольких пострадавших, потому что соседи сейчас же отшатнулись от них. Болезнь, сказала Кортленд, в высшей степени заразна и вынуждает человека вести себя дико и неадекватно. Грейс говорила, а сама тем временем высматривала признаки заболевания на лицах слушавших ее людей — наверняка не каждый из них признался, что его задело дротиком.
Как раз в этот момент Одри Коллинз, жена вице-президента, внезапно разразилась речью в защиту прав несчастных. Маленькая женщина с острыми чертами лица и яростными голубыми глазами, несмотря на боль, какую причиняли ей три сломанных ребра, сумела сохранить достаточно самообладания, чтобы принять на себя командование.
— Опустите оружие, агент, или, помогай мне Бог, я лично прослежу, чтобы вас наказали по всей строгости закона.
Грейс сошла с возвышения. Дитрих держал на мушке младшего сенатора, не желавшего двигаться с места. Майор Кортленд произнесла:
— Мэм, сохраняйте спокойствие и позвольте нам выполнять нашу работу…
Коллинз перебила ее:
— Да вы знаете, кто я?
— Да, мэм, я знаю, кто вы, и отдаю себе отчет в том, что ваш муж может меня арестовать, депортировать, даже поставить к стенке… но как раз сейчас я стараюсь спасти жизни тех, кто присутствует в этом зале. Более того, этот инцидент угрожает населению всей страны. Я исполняю свой долг, и если вы будете мешать мне, придется… как следует вам наподдать.
— Вы не посмеете.
Грейс сделала шаг в ее сторону, и ее глаза полыхнули таким яростным огнем, что люди, столпившиеся за спиной жены вице-президента, отшатнулись назад, оставив женщин один на один.
— Мэм, если вы предпримете попытку меня остановить, я поставлю вас к этой стене рядом с ними. Поверьте, вам там не понравится.
— Мэм, — произнес Руди, вставая рядом с Грейс, — умоляю вас послушаться.
— Полегче, майор, — Брайерли подошел к ней с другой стороны. — Все здесь напуганы.
Оставшиеся в живых агенты из числа президентской охраны неуверенно топтались рядом с миссис Коллинз. Брайерли поговорил с ними, затем взял свой телефон и связал президента с общей линией отряда. Голос главы государства срывался от страха и гнева, но он четко произнес: «Грейс Кортленд имеет полномочия по проведению боевой операции». Тем не менее угрозы в адрес охраняемого объекта не вязались с тем, чему учили бойцов ОВН.
— Я тоже напугана, — возразила Грейс, не сводя глаз с жены вице-президента. — Однако сейчас не тот случай, чтобы делать поблажки. Вы об этом знаете.
Банни встал справа от Грейс, это была удачная позиция для стрельбы по президентским агентам.
— Миссис Коллинз… — взмолился младший сенатор.
Одри Коллинз, помимо того что являлась супругой вице-президента, считалась весьма успешным политиком и привыкла отдавать приказы, а не получать их. Однако при всей своей вспыльчивости дурой она не была. Одри оторвала от Грейс гневный взгляд и посмотрела на сенатора, лицо ее выражало сочувствие и озабоченность.
— Делайте то, что велит майор, Том, — сказала она перепуганному конгрессмену. — Все будет хорошо.
Коллинз отвернулась от него, и теперь в ее глазах сквозило понимание того, что ничего хорошего ждать уже не приходится. Ни сейчас, ни потом. Она шагнула к Грейс.
— Но если вы ошибаетесь…
— Не ошибаюсь, — прервала та, но затем, смягчив интонацию, проговорила: — Благодарю вас.
— Да пошла ты, — пробормотала жена вице-президента.
Грейс едва не засмеялась, но в этот момент раздался крик:
— Боже мой! Она его ест!
Все повернулись к стене, у которой телеведущая с местного канала Эй-би-си вгрызалась в бесчувственное тело туриста в гавайской рубашке. Хрупкая блондинка с накладными ногтями и в туфлях «Прада» жевала его руку.
— Нет, — произнес Банни. — Ну нет же…
— Господи, помоги нам всем, — сказала Грейс и подняла пистолет.
То, что случилось потом, не выразить словами.
Глава 116
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.12
Времени на размышления не оставалось. Я выстрелил агенту в голову, развернулся на каблуках раньше, чем он упал обратно на пол, и со всех ног устремился на крик. Лишь бы не последний, успел подумать я. Это не был кошачий охотничий вопль бродяги, в нем слышался ужас живого человека.
К черту предосторожности — я несся, не разбирая дороги. Дважды существа с белыми лицами набрасывались на меня из теней, и каждый раз я укладывал их с одного выстрела, не замедляя скорости. За спиной я по-прежнему слышал голоса. Старший со Скипом звали меня по имени. Им хватило сообразительности, чтобы идти по моему следу, — я оставил за собой немало трупов.
Первая леди закричала снова, совсем близко, в соседней комнате.
Я выбил массивную дверь ногой, сорвав ее с петель. Она упала и придавила собой бродягу. Я прыгнул внутрь и мгновенно принял боевую стойку.
Супруга президента забилась в угол за стеклянной перегородкой. Ее эскорт был перебит. Оставался всего один агент, на которого наседали семеро зомби. Его уже искусали до крови, он побледнел от боли и страха, но держался. Я увидел, что двое ходячих мертвецов одеты в костюмы службы безопасности, на остальных болтались беджи служащих Центра. Ни Олли, ни О’Брайана.
Я открыл огонь и попал одному из монстров в шею сзади. Он пошатнулся и, падая, увлек за собой еще двоих.
— Помогите! — завизжала первая леди. — О господи, помогите нам!
Ближайшие ко мне твари повернулись при звуке выстрела и кинулись на меня. Я спустил курок, но вдруг пуля просвистела откуда-то сзади, и бродяга справа повалился с зияющей дырой в черепе.
— На шесть часов! — услышал я ворчанье Старшего, и они со Скипом обошли трупоедов с обоих флангов.
Старший каждый раз стрелял дважды: в грудь, чтобы остановить атакующего, и более прицельно — в череп. Скип палил беспорядочно, напрасно растрачивая заряды.
— В башку надо метить, мать твою! — прорычал Старший и уложил мерзкое существо, которое набросилось на Тайлера слева.
Уцелевший агент национальной безопасности выпустил пулю, едва не задевшую Симса, последний оставшийся бродяга кинулся на него, и они вместе покатились к ногам первой леди. Она вскрикнула, но затем схватила со стола портативный компьютер и принялась колотить им по голове монстра. Никто из нас не мог стрелять, потому что она была слишком близко, однако храбрая женщина обрушивалась на чудовище со всей силой, ее страх превратился в ярость. Бродяга задрожал и рухнул, мертво застыв. Агент под ним застонал и протянул к ней руку в умоляющем жесте.
— Роджер! — всхлипнула она и потянулась к нему.
— Нет! — выкрикнул я, бросился к первой леди и оттолкнул ее ладонь. — Нельзя! Он заражен.
Смолкло эхо выстрелов, и в комнате сделалось неестественно тихо. Слышалось лишь свистящее дыхание раненого.
— Я… прошу прощения, мэм, — произнес он, с усилием выталкивая из себя слова.
Она взглянула на меня.
— Помогите ему, ради всего святого!
Я встал между ней и Роджером, затем опустился на корточки и коснулся его пальцев. Он вцепился в мой рукав отчаянной хваткой, словно это была ниточка, способная вытянуть его из ада.
— Слушай меня, — сказал я мягко. — Тебя зовут Роджер?
— Агент… Роджер Джефферсон.
— Я Джо Леджер. Слушай, Роджер… произошла вспышка инфекции. Выброс заразы. Понимаешь? Из Колокола Освобождения.
Он кивнул. Бедняга уже с трудом дышал.
— Именно она и поразила твоих людей. Должно быть, задело одного или сразу несколько. Инфицированные… сильно меняются.
Он снова кивнул.
— Я… видел. Барни… Линус… все они. Господи…
— Мне жаль, приятель.
— А… а она?.. — Он повернул голову, высматривая первую леди, но, должно быть, уже ничего не видел.
Супруга президента положила руку мне на плечо и наклонилась над ним.
— Роджер, я здесь.
— Вы… не пострадали?
— Я в полном порядке, Роджер. Ты не дал им добраться до меня.
Он улыбнулся, его глаза закатились, но хватка оставалась по-прежнему цепкой. Несчастный зашептал что-то, и мне пришлось нагнуться, чтобы расслышать.
— Капитан, — предостерегающе произнес Старший.
Роджер сказал:
— Я… видел, что происходит. — Кровь сочилась из уголков его рта. — Сделай… что должен сделать.
— Сделаю, — пообещал я. — Спи спокойно, Роджер. Ты спас первую леди.
Собрав последние силы, он улыбнулся трясущимися губами.
— Это… наша работа.
И хотел засмеяться, но у него уже не было сил, и он затих.
— Уведи ее отсюда, — велел я Старшему. — Немедленно.
— Что это значит? — запротестовала она, когда Симс приблизился. — Мы не можем просто так бросить его.
— Мэм, — произнес Старший, — вы видите, что творится. Дайте капитану возможность исполнить его работу. Так будет лучше всего… лучше всего для Роджера.
— Старший… уходите сию минуту!
Первая леди расправила плечи и, хотя слезы ручьями текли по ее щекам, с достоинством двинулась к выходу. Я не голосовал за ее мужа, но ею искренне восхищался.
Когда они вышли, я высвободил руку из слабеющих пальцев Роджера. Потянулся и взял подушку с ближайшего кресла, положил ему на лицо. Я высчитывал время. Не прошло и сорока секунд с последнего вздоха, как я ощутил его первую судорогу и нажал на курок, приставив дуло к подушке. Зачем я сделал это? Чтобы заглушить выстрел — надеюсь, его не услышала первая леди. А может, потому, что мне было невыносимо видеть, как еще один хороший человек превращается в чудовище.
Я поднялся и взглянул на Скипа. Молодой моряк избегал моего взгляда. Он просто развернулся и пошел прочь.
Я последовал за ним в смежную комнату. Первая леди сидела в кожаном офисном кресле, Старший принес ей стаканчик воды из ближайшего кулера. Она посмотрела на меня, и ее лицо было совершенно непроницаемым.
Судя по обстановке, мы находились в оформительском отделе Центра. Здесь стояли рабочие столы, печатные машины больших форматов, на стенах висели наброски афиш. В главное помещение выходили двери двух кабинетов, открытые наполовину. Только я собрался отправить туда Скипа для проверки, как из полумрака левой комнаты выскользнули две фигуры. Они сжимали в руках пистолеты.
Олли Браун и агент особого назначения Майкл О’Брайан.
Глава 117
Грейс. Колокольный зал.
Суббота, 4 июля, 12.13
— Майор… берегись! — прокричал Банни, и Грейс развернулась как раз в тот момент, когда репортерша с Шестого канала бросилась на нее с возвышения.
Кожа женщины сделалась восковой и бледной, глаза — круглыми и пустыми, словно серебряные доллары, она хищно рычала, намереваясь вцепиться в горло Грейс.
— Твою мать! — Грейс дважды выстрелила зомби в лицо. Кровь обрызгала трех скалящихся тварей, которые лезли вслед за ней.
— Что, черт возьми, вы вытворяете? — завизжала миссис Коллинз, она не смогла вырвать у Грейс пистолет, но ей удалось направить ствол вниз, так что следующая пуля выбила кусок мраморного пола и срикошетила, проделав багровое отверстие в бедре канадского посла. Он с болезненным криком упал, и сейчас же двое бродяг насели на него сверху. Грейс боролась с женой вице-президента, которая оказалась на удивление сильной и жилистой, в итоге Кортленд пришлось с размаху дать миссис Коллинз по шее. От удара она упала на колени, Грейс высвободила руку с оружием как раз в тот миг, когда третий монстр кинулся на нее. Грейс всадила в него две пули, и труп замер в паре дюймов от супруги вице-президента.
В зале Колокола Свободы царил настоящий бедлам, потому что зараженные, впавшие в кому, сейчас же оживали, превратившись в бродяг, и набрасывались на толпу. Хотя Грейс, Брайерли и Руди всех предупредили о страшной опасности, пятнадцать уцелевших агентов службы национальной безопасности медлили и колебались, не решаясь открыть огонь по гражданским, конгрессменам, почетным гостям.
Банни отпихнул с дороги одного из окаменевших солдат в тот миг, когда журналист из «Дейли ньюс» уже был готов загрызть его. Могучий сержант протянул руку и схватил бродягу за горло, приставил трофейный пластиковый пистолет к его голове и выстрелил. Отшвырнул труп, преграждая путь второму монстру, уложил и того, но затем на Банни двинулось сразу шестеро, и он отступил, увлекая за собой ошеломленного агента.
— Стреляй, черт тебя подери! — закричал Банни, и агент наконец вышел из ступора. Они встали спиной друг к другу, открыв огонь. У Банни оставалось четыре заряда, и он ни одного не потратил напрасно, агент же извел всю обойму, прикончив единственного бродягу.
Поэтому двое из нападавших уцелели. Банни сделал шаг вперед и пнул первого ногой в живот, а когда тот согнулся, он взмахнул руками и со всей силы опустил стиснутые кулаки на незащищенный затылок. Монстр сейчас же обмяк и свалился, однако другой продолжал наступать. Он был всего в трех шагах, когда пуля угодила ему в затылок. Банни повернулся и увидел, как дымится пистолет в руках товарища, успевшего вставить новый магазин.
Позади них Руди, сжимая в руках древко знамени, удерживал плацдарм. У стены сбились в кучку девочки-скауты. На них нападал бродяга в гавайской рубахе с туканами. Он сделал шаг вперед и ловко увернулся от просвистевшего древка. Руди нахмурился. Он видел все записи о столкновениях ОВН с живыми мертвецами и отметил, что они никогда не уклоняются, не маневрируют. Им не хватало для этого когнитивных способностей, даже в числе их неестественных рефлексов защитная реакция отсутствовала. Однако этот тип весьма проворно скакал из стороны в сторону.
И еще он улыбался.
Вдруг зомби указал согнутым пальцем на маленькую девочку за спиной Санчеса, после чего сделал нечто поразительное. Он заговорил.
— Мое!
— Dios mio! — выдохнул Руди, и мысль о том, что покойник все еще в состоянии мыслить и действовать взвешенно, едва не лишила его силы духа. Но всхлипывания детей вернули ему решимость. Он принялся отбиваться с удвоенной энергией.
Ахмед, брат Амиры, любовник Андреа Лестер и главный лазутчик эль-Муджахида в Соединенных Штатах, наступал на доктора. Он ощущал в себе удивительную, неукротимую силу и чувствовал себя более живым, чем когда-либо. Двенадцатое поколение патогена бурлило в венах неистовым огнем. Когда он несколько мгновений назад очнулся, его ошеломила ясность восприятия. В течение всей жизни, посвященной учению Пророка, Ахмед никогда еще не испытывал столь полного согласия с волей Аллаха, которая горела в его сердце, как раскаленный добела меч.
Мощный, бессмертный, направляемый дланью Всевышнего, он ринулся вперед. Когда древко флага устремилось навстречу, он схватил его одной рукой, а другой вцепился в горло Руди Санчесу.
Глава 118
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.14
Я направил лазерный прицел в грудь Олли Брауна, который сжимал в руках «глок», хотя дуло было опущено.
— Ты, чертов негодяй, — сказал я и сунул палец в кольцо курка, но, прежде чем я успел спустить его, воздух сотряс грохот. Олли криво улыбнулся мне, раскрыл рот, и кровь потекла у него по подбородку. Он выронил пистолет и качнулся вперед. Я вздрогнул от неожиданности. Его застрелил О’Брайан! Убийца из ЦРУ зашатался, упал на четвереньки, с усилием поднял голову. Он посмотрел на меня, глаза его ярко блестели.
— П… прости… — выдавил он. В горле у него булькало. — Я… я…
И рухнул как подкошенный.
Секретный агент перевел ствол на меня.
— Бросить оружие! — прорычал я. — Немедленно!
— А то что? — спросил он, и внезапно его голос изменился, в нем больше не звучал легкий американский акцент, как прежде. Теперь он говорил как британец. — Что ты сделаешь? Выстрелишь? — Он засмеялся. — А мне-то какая разница?
— Только скажи, — пробормотал Старший у меня за спиной, — и мы выпотрошим этот мешок дерьма.
— Погоди, — предостерег я. — Последний шанс.
О’Брайан на мгновение закрыл глаза. Он был весь в поту, и цвет лица стал мертвенным. Он опустил дуло, затем неуверенно шагнул в сторону, однако его рука метнулась вверх с быстротой кобры. Он вцепился в дверной проем и удержался на ногах.
Я осторожно двинулся вперед, мой пистолет был недвижим, как скала, точка лазера маячила на мускулистой груди агента. Он помотал головой, словно собираясь с мыслями, и чуть не выронил оружие.
Пальцы Олли, вытянувшегося на полу вниз лицом, медленно сжались и разжались. В спортивной куртке под лопаткой зияло отверстие от пули, в котором все еще пузырилась кровь. Хотя мне лично было наплевать. Если он умирает, туда ему и дорога. То, что он просил прощения, мало для меня значило.
— Брось пистолет, — снова приказал я.
Старший со Скипом подошли ближе. Мы превосходили противника и по числу бойцов, и по количеству стволов.
И все равно этот сукин сын не сдавался. Он улыбнулся мне, и я увидел нечто странное. Обильный пот словно смывал с него краску. Веснушки как будто таяли, и я различал слабую неровную линию под кожей, похоже, толстый шрам пересекал его лицо. Неужели на нем… грим?
О’Брайан смотрел на меня пристально, то сосредоточиваясь, то теряя фокус. Затем я заметил, как мышцы вокруг глаз напряглись, он внезапно вскинул оружие и прокричал:
— Аллах акбар!
Я дважды выстрелил ему в грудь.
Я Ударом его отбросило в дверной проем, и О’Брайан всей тяжестью рухнул в темноту кабинета. Локти, ноги, голова загрохотали по линолеуму.
Все, что я видел теперь, — подметки его ботинок, однако, дернувшись разок, он затих. Я, впрочем, не поверил, поэтому держал его на прицеле, когда вошел в кабинет. Присев на корточки, я приложил пальцы к горлу врага.
Ничего. Пульса нет.
Я ощутил, как напряжение покидает меня, поднялся и вернулся в главное помещение, хмурясь на ходу. На кончиках пальцев осталась краска, и я понюхал ее. Все верно: театральный грим.
— Отличный выстрел, босс, — сказал Старший. Он опустил ствол, но не убрал его в кобуру. Встал на колени, чтобы взглянуть на Олли, и на его лице, несмотря на усилия, отразилось отвращение. — Еще живой. Может, дотянет до того дня, когда его вздернут. Чертов предатель.
Скип переминался у него за спиной, глядя мимо меня. Он наклонился и поднял пистолет Олли, затем подошел к первой леди, которая смотрела на происходящее с возобновившимся ужасом.
— Господи, — выдохнул Скип, не сводя глаз с О’Брайана. — Ты действительно его убил.
— Угу, — ответил я, — такое бывает, когда в кого-то стреляешь.
— Жаль, что ты не сможешь получить вознаграждение, — сказал Скип.
— Какое еще вознаграждение?
Он как-то странно улыбнулся.
— За поимку эль-Муджахида, босс. Я слышал, что цену подняли недавно до миллиона долларов.
Я замер, сбитый с толку.
— О чем, черт побери, ты говоришь?
Скип кивнул в сторону кабинета.
— О’Брайан — это эль-Муджахид. А ты и не подозревал?
Я уставился сначала на крупное тело ирландца, затем на Скипа.
— Ты-то откуда знаешь?
Скип поднял оба пистолета. Дуло одного приставил к виску первой леди, второй нацелил мне в лицо.
— Маленькая птичка напела, — сказал он, подмигивая.
Сукин сын!
Глава 119
Голь и Амира. Бункер
Голь повернулся, чтобы взглянуть на Амиру. Ее жажда мщения и ненависть были так сильны, что металлическая стена, разделяющая их, казалась тонкой, словно бумага. Он посмотрел на часы и ощутил, как замерло сердце. Команда из центра международной безопасности должна быть уже здесь.
— Ты ждешь кого-нибудь, Себастьян? — проворковала Амира.
— Тебе не выиграть эту игру, — резко произнес он. — Я не позволю тебе все уничтожить.
Ее лицо потемнело.
— Не позволишь? Разве твои желания что-нибудь значат? Значение имеет только воля Аллаха.
Гнев начинал выжигать его скорбь.
— Ты же знаешь, мне до смерти надоели все эти религиозные тирады, моя дорогая. Наверное, надо тебя пристрелить, чтобы ты смогла отправиться на свидание со своим богом.
Она пропустила его угрозу мимо ушей.
— Тут рядом со мной кое-кто хочет с тобой поговорить, Себастьян.
Он осторожно передвинулся на полшага вперед, а она отступила, чтобы ему было лучше видно. Крики и стоны внизу усиливались. На стены брызгала кровь, те из зараженных, которые трансформировались первыми, бросались на остальных и пожирали их. Перед Голем открылась чудовищная сцена, которая походила на ожившую картину Иеронима Босха, но Амира хотела показать ему не это.
К щели в стене приблизилась Анах, молодая женщина, которая, как знал Голь, приходилась двоюродной сестрой эль-Муджахиду. У нее был тот же мечтательный полубезумный взгляд, как и у Амиры, такая же серая кожа, испачканные кровью губы, а в руках она сжимала нечто настолько чудовищное, что Себастьяну пришлось зажать рот ладонью, чтобы его не вырвало.
Анах держала голову капитана Зеллера. Командира отряда из службы международной безопасности.
Голь просунул дуло пистолета в отверстие и несколько раз выстрелил в Анах, пули оставили дыры в ее лице и груди, отшвырнули ее на металлическое заграждение, и она упала без единого крика прямо в месиво тел, сражающихся внизу.
— Ты чокнутая сучка! — прокричал он Амире и нажал на курок. Заряд впился ей в живот. Амира отшатнулась, ее лицо исказилось в гримасе боли.
Нет…
Не боли. Она хохотала. Потом развернулась и побежала по коридору, а Голь стрелял ей вслед, сгорая от желания убить ее. Он попал в нее по меньшей мере еще три раза, пока она не оказалась слишком далеко, чтобы он мог прицелиться под нужным углом. Он видел, как ее платье вспухало под ударами пуль, кровь лилась из ран. Но Амира даже не замедлила бега… и неслась дальше, выкрикивая его имя и издевательски хохоча.
Защелка на пистолете Голя откинулась, и он отскочил от отверстия, тяжело дыша, пульс громыхал у него в ушах. Дрожащими пальцами он нашарил новый магазин и поставил его на место. Пот струился у него по лицу и груди.
Его охватила паника, он вытащил телефон, но Тойз не ответил. На помощь никто не придет. Он совершенно один. Страх сковал его мозг.
Амира узнала о тайных проходах, устроенных им по всему бункеру. Если они с эль-Муджахидом играли с ним все это время, существует немалая вероятность того, что они сумели взломать его компьютер и обнаружить схему тайных коридоров. Черт побери, там же были и коды детонации, придуманные им для того, чтобы разнести это проклятое место на атомы. Ладно, все уже в прошлом. Как и спасение.
У него имелось два полных магазина, не считая того, что вставлен в пистолет, — примерно треть боезапаса, который ему потребуется, даже если считать, что каждый выстрел достигнет цели, а это просто невероятно.
— В голову надо было целиться, придурок! — Он проклинал самого себя за то, что не убил сразу эту ведьму.
Ведьма! Он часто называл ее так, поэтому слово само пришло на ум. Кто же она еще?! То, что она сотворила, — самая черная из всех черных магий. Настоящая сделка с дьяволом, и Голя осенило, что эль-Муджахид носил рога вовсе не обманутого мужа. Король и королева ада! Будь прокляты они оба!
Он замешкался у развилки коридора, услышав шипение гидравлики, когда кто-то — Амира или одно из ее чудовищ — открыл дверь справа от него. «Отлично, — подумал он, — это многое упрощает». И зашагал в противоположном направлении.
Он в силах предпринять только одно, чтобы помешать судьбоносным замыслам Амиры. Во всяком случае, осуществлению того, что она хотела устроить здесь, на Ближнем Востоке. Лишь бы американец сумел предупредить власти раньше, чем ситуация выйдет из-под контроля. Голь помчался по коридору, из тени в тень, понимая, насколько хрупок этот единственный шанс, даже в случае удачи у него почти нет надежды на спасение. Его отчего-то позабавила мысль, что он может принести себя в жертву, спасая мир.
— Господи… теперь они действительно будут думать, что я святой, — пробормотал он. И едва не засмеялся вслух.
Глава 120
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.16
Я уставился на Скипа.
— Ты?
— Ага, — сказал он. — А ты думал, это тот мистер Настоящий Американец? — Он мотнул головой в сторону Олли.
— Ты кусок дерьма, — проворчал Старший, но Скип скривился и ткнул первую леди пистолетом. Она сидела напряженная и испуганная, ее глаза безмолвно умоляли меня сделать что-нибудь. Однако все козыри были у Скипа.
— Положи оружие, босс, — приказал он. — Двумя пальцами, аккуратно и медленно. Теперь оттолкни ногой. Отлично. И нож тоже. И ты, Старший. Если хотя бы подумаешь о том, чтобы выкинуть какой-нибудь фокус, я сейчас же пристрелю даму.
— Почему? — спросил я. — Ради чего ты ввязался во все это?
— Ну, — широко ухмыльнулся он, — если тебя интересует, принял ли я учение пророка Магомета, то нет. Зато охотно принял на оффшорный счет десять миллионов долларов.
— Ты делаешь это ради денег?
— Разумеется, ради них.
— Бессмыслица какая-то… ты же сражался с нами бок о бок против этих тварей.
— Да, это лучшая легенда на свете. Вся сцена с тейзером — чистой воды постановка. Здорово, правда? Как только ты с остальными отправился исследовать крабовый завод, я нырнул в тайный ход. Ну не смотри так изумленно. Весь план от начала до конца придумали еще до того, как мы поехали на задание. Мы обсудили все подробности в текстовых сообщениях и разыграли комедию прямо по часам. Я велел им вырубить одного из вас тейзером, а затем инсценировал нападение на себя самого. Пришлось обжечь шею зажигалкой, но все мы вынуждены чем-то жертвовать. Оставалось только разыграть спектакль, чтобы все перепуталось. Я прострелил черепушки кучке бродяг, натер пылью глаза, чтобы потекли слезы, а потом принялся ждать, когда меня спасут. Мне запросто можно вручить награду Академии кино. Эта девка, Кортленд, заглотила наживку вместе с крючком и леской. Если же тебя интересует побоище в лаборатории, то его тоже устроил я. За дальним рядом медицинских шкафов, как раз там, где я стоял, имеется выход. Уверен, Джерри Спенсер в итоге его обнаружит, хотя теперь это уже не имеет значения. Замешкайся Дитрих, задница ослиная, еще на десять секунд, я выскочил бы оттуда, как только вас начали жевать.
— Да ты просто талант.
— Я всего лишь выполняю свою работу. Самое забавное, что заглавная роль в интермедии предназначалась вовсе не для меня. Лейтенант Хэнли должен был выдвинуться на передний план и возглавлять отряд «Эхо», но тут явился ты и наскочил на него, как Джеки Чан. Ну и ладно. Мне достанется больше денежек.
— А двенадцатый трейлер?..
Он пожал плечами.
— Мы не могли позволить вам допрашивать ученого из делавэрской лаборатории. Ваша атака на мясоперерабатывающий цех не входила в их планы, они не подготовились. Мне не удалось их предупредить, все случилось так быстро. Поэтому я открыл дверь трейлера, разнес башку пленному и выпустил бродяг поиграть на свободе. Если бы вы, парни, не подчистили все так быстро, я сам появился бы там и изобразил героя… но все и без того вышло прекрасно.
— Неужели ты не понимаешь, что мы стараемся остановить чуму, которая может поглотить…
Он прервал меня, засмеявшись.
— Ой, ну ладно, капитан… ты же не мог купиться на такое дерьмо, просто не мог. Мы же подсовывали вам улики. Даже время подобрали специально, чтобы все началось перед Четвертым июля и у вас появились бы подозрения насчет этого мероприятия. Я прямо разволновался, когда услышал, что нас отправляют сюда, ведь это означало, что все идет в точности по плану. Мы дали вам все необходимое, чтобы вы остановили распространение заразы, пока она не выплеснулась за границы страны. Все, что от вас требуется, — потратить чертову прорву денег на исследования и прививки. Тот ненормальный доктор из ОВН уже работает над лекарством. Агентов и копов здесь, в Филадельфии, достаточно, чтобы удержать болезнь под контролем. Никто не сможет выйти из Центра. Вы будете счастливы узнать, что это последний запланированный выброс инфекции. Нет… речь идет не о конце света, дело просто в бабках. Так было всегда, так всегда и будет.
— Десять миллионов долларов вроде бы невысокая цена за твою душу, Скип.
— Хватит и этого. Особенно там, куда я собираюсь.
Я смогу неплохо устроиться, оставаясь в тени, до конца своих дней.
— А как же те люди, которые умерли? Агенты ОВН, те, кто превратился в зомби на крабовом заводе…
Я высматривал в его глазах проблеск сознания, но не заметил ничего. Внутри он был так же мертв, как и бродяги.
— Мне-то что с того? Я же просто игрок. Если хочешь найти виноватого, босс, то обвиняй того говнюка, которого только что подстрелил. Я занимался подготовкой его документов и удостоверения до того, как мой шеф перебросил меня в ОВН. И снова все прошло идеально.
— Твой шеф? Ты имеешь в виду Роберта Хауэлла Ли?
Скип заморгал, однако быстро взял себя в руки.
— Отличный выстрел. Может, ты умнее, чем я думаю, хотя это и не имеет особенного значения. Ли можете забрать. Я плакать не стану. Он настоящий хорек. А я… я отсюда уматываю.
— Но только ответь мне на один вопрос, Скип, — сказал я. — Кто все это начал? Я ставлю на некую фармацевтическую компанию, которая наняла себе в помощь террористов.
У него дернулось веко.
— Ладно, очко в твою пользу. Да, все это дерьмо связано с большим бизнесом.
— Дележ с другими компаниями?
— Как будто, — протянул он, слегка пожав плечами. Один пистолет он держал нацеленным на меня, но второй опустил и сдвинулся вперед на пару шагов, чтобы приставить дуло к затылку Старшего. — На самом деле я знаю не больше твоего. Все, о чем мне сообщили: счет оплачивает некая крупная фармацевтическая компания. — Он снова посмотрел туда, где в луже крови лежал эль-Муджахид. — Кое-кто срубит кучу денег.
— Может быть, и так, только потратить их толком не сумеет. Мы их переловим.
Он фыркнул.
— ОВН, вероятно, но только не ты, капитан. Хотя даже если и переловят, мне-то что за дело? Я все равно просто наемник. У меня нет личной заинтересованности в том, как все обернется, и когда дерьмо действительно попадет на вентилятор, я буду в далеком-далеком краю… И, как говорится, «они жили долго и счастливо»… Могу поспорить, о ваших подвигах там даже не напишут в газетах.
— Сомневаюсь, малыш, — негромко произнес Старший, — тебе придется оглядываться через плечо, потому что в один прекрасный день я до тебя доберусь.
— Ой-ой-ой, как я испугался! — Он ткнул Симса стволом. — Будешь охотиться за мной, старик, я отрежу тебе яйца и заставлю их съесть.
Из колокольного зала снова послышалась стрельба.
Грейс.
Скип улыбнулся.
— Полагаю, все мы догадываемся, что происходит внизу. Обезумевшие зомби — и прямо по национальному телевидению. Вот это действительно полное дерьмо. Видимо, пора выбираться отсюда. Небольшая истерия весьма кстати, тебе так не кажется, капитан?
— Для человека, который изображает из себя хладнокровного убийцу, ты слишком много болтаешь. В чем проблема, Скип? Тебе не хватает духу перестрелять своих товарищей по команде?
Он засмеялся.
— Ну ты даешь! Прямо из курса психологии. Пытаешься манипулировать эмоциями захватчика, устанавливая связи между ним и его заложниками. Ради бога. Нет, капитан, просто наконец-то я дождался возможности отплатить тебе за то, что ты на днях надрал мне задницу. Я не из тех, кто готов забывать и прощать.
— Хочешь матч-реванш? Пожалуйста. Предпочитаешь сойтись врукопашную или на ножах? Если верить твоему досье, ты мастерски владеешь клинком…
— Спустись на землю. Считаешь, я идиот? Я знаю, что мне не выстоять против тебя в бою. Почему, как ты думаешь, я не дерусь честно, кретин?
— Ладно… ты совершенно сбил меня с толку, парень. Чего же тогда ты хочешь?
— Хочу посмотреть, как тебя отмутузит кое-кто, с кем тебе не совладать.
— О? И кто же это будет?
— Я… — прозвучал у меня за спиной сиплый, сдавленный голос.
Я развернулся.
Эль-Муджахид громадой возвышался в дверном проеме. Да, он был мертв. Хотя это в данный момент мало что значило. Он улыбался мне, скаля зубы.
Позади меня Скип насмешливо произнес:
— Ну не паскудство ли?!
Глава 121
Голь и Амира. Бункер
Голю пришлось проползти через два строительных тоннеля и спуститься по четырем холодным железным лестницам, чтобы добраться до сердцевины сооружения, расположенного глубоко под землей. Он стремился к рычагам управления, встроенным в бункер на самый крайний случай. Он следил за тем, чтобы не производить ни звука, если вдруг Амира или кто-нибудь из ее тварей — живых или мертвых — преследует его. Здесь, внизу, царил полумрак, дежурные лампы попадались по одной на каждую сотню футов, поэтому приходилось пробираться на ощупь. И еще здесь было чертовски жарко.
Длинная шахта, просверленная под бункером, уходила в лавовый поток. Он лежал под толщей песков пустыни. Геотермальная энергия питала бункер, а блок из шести вентиляционных отдушин — каждая представляла собой крепкую трубу в полмили длиной — предохранял теплоконверторы от накопления ее чрезмерного количества. Станции не грозила критическая перегрузка, даже если половина из них вышла бы из строя. Однако существовало место, в котором все трубы соединялись: гигантский вертикальный колодец, упиравшийся в купол лавы.
Перегретые газы поднимались вверх, а затем распределялись по шести вентиляционным трубам. Тепло заставляло моторы вращаться, однако жар выходил только в том случае, если ничто ему не мешало. Стоит заблокировать вентиляционные отверстия — все сразу, — и горячий воздух окажется запертым под генераторами. При такой степени нагрева через несколько минут они либо расплавятся и потекут, либо взорвутся. И тогда аварийная аппаратура запустит программу, внедренную непосредственно в структуру станции. Даже намеренная попытка ее отключить заставит сработать систему. Она передаст электрический сигнал автоматическим засовам, которые намертво перекроют все двери, а затем расплавятся, заваривая их. После чего покрытые асбестом вентиляторы из особых сплавов подхватят перегретые газы и заполнят ими все без исключения помещения в бункере. Голь создал свое детище таким, чтобы при любых обстоятельствах оставалась возможность предотвратить выход патогенов на поверхность. Он действительно не собирался уничтожать мир. Все, что он хотел, — стать самым богатым человеком планеты.
Себастьян крался по тоннелю, истекая потом, дюйм за дюймом приближаясь к месту, которое можно было обнаружить только на ощупь: отметины, похожие на шрифт Брайля, Голь сам выдавил на стальной пластине. Под ней размещалось шесть гидравлических рычагов. При сдвиге каждого тонна скальной породы перекроет соответствующее вентиляционное отверстие. Просто, как апельсин.
Осталось сорок футов.
Тридцать. Двадцать. А потом он услышал голос, шепчущий в темноте где-то у него за спиной.
— Себастьян, — позвала Амира. Тихо, сладостно и страшно.
Глава 122
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.19
Я попятился от эль-Муджахида, когда он сделал шаг вперед из темного кабинета.
— Матерь Божия, — услышал я шепот Старшего.
Грим сполз с лица Воина, отчего оно выглядело как кусок расплавленного, а потом застывшего металла. Страшный шрам наискось пересекал все лицо, будто его полоснули саблей. Я впервые оказался так близко к знаменитому террористу. Наверное, в нем было не менее шести футов росту, а весил он фунтов двести пятьдесят. Эль-Муджахид стянул пиджак, который составлял часть шпионского маскарада, ослабил узел галстука и, сняв его, бросил на пол. Белая рубашка пропиталась кровью. Воин дотронулся до пулевых отверстий. Я стрелял на поражение, должно быть, пули пронзили ему сердце. Он улыбнулся.
— Получилось, — произнес он с изумлением. — Моя принцесса нашла способ…
Скип сказал:
— Он тот, кто тебе нужен, босс. Мои наниматели, может, и не собирались уничтожить мир… но как насчет этого типа? Блин, да он просто один из всадников Апокалипсиса! Стоит ему выбраться отсюда, и игра окончена.
Эль-Муджахид рыкнул на болтуна, и краем глаза я увидел, что тот взирает на великана-террориста со смесью восхищения и омерзения. Тут я заметил, как Старший сверлит меня взглядом, его темные глаза смотрели пристально и не моргая. Руки у меня были опущены вниз.
Повернув голову к эль-Муджахиду, я загнул большой палец и мизинец. Затем — безымянный и средний. Потом указательный, надеясь, что Симс правильно поймет мои знаки.
Внезапно я бросился на эль-Муджахида, рубанув его по горлу жестким, как лезвие ножа, ребром ладони, как частенько поступал с противниками в человеческом обличье. В тот же миг начал действовать Старший, которого подгоняли адреналин, страх и чрезвычайная важность происходящего. Одной рукой он схватил Скипа за запястье, а локтем другой двинул парня в живот. Палец Тайлера дернулся от боли, и выпущенная пуля опалила висок Старшего. Тот заревел от боли, но распрямился и ринулся на Скипа, после чего они вместе проехали по полу несколько ярдов и ударились о стол. Пистолет отлетел в угол.
Скип отпихнул Симса, осыпая проклятиями, тряхнул рукавом, и в его ладонь выпал нож. Он раскрыл рот, чтобы сказать Старшему какую-то колкость, но сержант молнией набросился на него. Они прокатились по столу, перевалились на другую сторону и скрылись из виду.
Я не мог прийти на помощь. Мне самому хватало проблем.
Прием, который я применил к эль-Муджахиду, должен был его убить. По меньшей мере покалечить. Такого удара не выдержал бы ни один человек.
Однако Воин больше не был человеком. Он закашлялся, а потом как ни в чем не бывало расправил грудь, и сломанные куски подъязычной кости щелкнули, соединяясь. Более жуткого звука мне не доводилось слышать.
Осиплым голосом он проворчал:
— Моя принцесса сделала меня бессмертным. Слава Аллаху!
Его мутный и недоумевающий взгляд становился все более сосредоточенным. Этого я не понимал. Если он бродяга, как же он может говорить? Или думать?
Он сделал по направлению ко мне шаг — и пошатнулся, словно не знал толком, как управлять своим телом. Однако следующий шаг был тверже. Секунда — и его движения стали четкими и сбалансированными.
Черт!
На его лице появилось выражение, в котором торжествующая злоба сочеталась с неприкрытой жаждой убийства, в глазах вспыхивал фанатичный огонь.
— Нет Бога, кроме Аллаха, и я Его гнев на Земле! Я — Как скажешь, — отозвался я, отклонился в сторону и двинул его по бедру стальным носком ботинка. Подобный пинок изувечил бы кого угодно. Но с ним снова ничего не случилось.
— Как странно, — произнес он на фарси, — но мне даже не больно. О Амира… как я тебя люблю.
Я кинулся к своему упавшему пистолету, но в этот миг эль-Муджахид ринулся в атаку. Всякая неуверенность, какую он, вероятно, испытывал, возвращаясь к жизни, прошла. При своих огромных размерах двигался он с быстротой кошки, отрезал мне путь к оружию и пинком загнал пистолет под стол. Я развернулся вокруг своей оси и встал в боевую стойку. «Ладно, — подумал я, — давай уже, Джо, ты же это делал. Сверни шею этому гаду».
Поэтому я подпрыгнул и попытался схватить его за подбородок и волосы. Большинство людей видели подобный прием только в кино. При нападении врага, владеющего техникой убийства без оружия, обычный человек не успевает даже понять, что происходит, а к тому времени, когда он мог бы это сообразить, его тело уже начинает остывать.
К несчастью для меня, эль-Муджахид новичком не являлся. Он парировал мою атаку и саданул мне по ребрам. От короткого рубящего апперкота я полностью оторвался от земли, после чего этот сверхзомби приложил меня справа и сверху так, что моя голова чуть не отлетела. Я успел вовремя подставить плечо, но эль-Муджахид был мощным, как танк, и опрокинул меня. Приземлился я жестко, но сейчас же откатился в сторону, едва избежав контакта с его ногой. Опоздай я на мгновение, великан размозжил бы мне череп.
Первая леди все кричала и кричала, и я уже опасался, не сошла ли она с ума.
Я завершил серию переворотов, уперся в пол пальцами и попытался дотянуться до тридцать восьмого калибра на лодыжке, но эль-Муджахид с размаху налетел на меня, отчего мы оба покатились кубарем. Под конец мне удалось выставить между нами колено и упереть ему в грудь, когда он пытался сжать меня в медвежьем объятии. Руками он рвал мне спину. Я отодвинул плечи назад и сильным ударом ноги оттолкнул его. Террорист завалился на спину, а я снова потянулся за пистолетом, на этот раз сумел достать, но эль-Муджахид рванулся вперед, словно дельфин, выскакивающий из воды на край бассейна. Движение было непродуманным, импульсивным, однако оно сработало, и он выбил ствол из моей руки.
Я ударил противника носком ботинка в лицо и перекатился, вставая на ноги.
Моя спина была прижата к стене, а между мной и оружием находился враг. Он медленно поднялся: голова опущена, плечи ссутулены, руки выставлены вперед и в стороны. Этот сукин сын действительно умел драться. Не соблюдая никаких правил, только чтобы добраться до цели и уничтожить. Как и я.
У него за спиной я видел отдельные фрагменты действия, продолжавшегося за столом. Мелькание рук, ног. Оттуда доносились потоки проклятий. Я понятия не имел, кто побеждает в этой схватке.
Эль-Муджахид подступал ко мне, рубя воздух слева и справа, с намерением загнать меня в угол. Вообще-то это отличное местечко, чтобы держать оборону, оно предоставляет многочисленные возможности, когда выбираешься из общей свалки, однако в схватке с этаким верзилой угол превращается в смертельную ловушку.
Он устремился ко мне, щелкая зубами.
— Сейчас я попробую кусочек тебя, — сказал он, переходя на шутливый тон. Я не засмеялся.
До меня по-прежнему доносились звуки стрельбы и крики, звучавшие в Колокольном зале. Должно быть, там сейчас жарко. Уцелеет ли Грейс, или она уже погибла? Неужели она очнется одним из безумных бродяг или же превратится в новое, усовершенствованное, думающее чудовище, как то, которое стоит передо мной?
Что решат Черч и президент? Позволят всем в Центре Колокола Свободы перебить друг друга, а затем спалят все здание? Станет ли президент рисковать, предпринимая какие-либо иные меры, даже с учетом того, что здесь находится его жена?
Первая леди внезапно замолчала. Это заметил не только я, эль-Муджахид тоже обернулся. Храбрая женщина подняла мой сорок пятый и целилась в могучего террориста. Она выстрелила, но в панике дернула спусковой крючок, вместо того чтобы нажать, дуло задралось вверх, и выстрел оставил дыру в потолке.
Я бросился в ее сторону, мечтая добраться до проклятого пистолета, но эль-Муджахид ринулся наперерез, быстро протянув ко мне свою медвежью лапу. Я отбил ее, но это был обманный маневр, он вскинул другую руку и схватил меня за рукав пиджака.
Первая леди выстрелила еще раз, но пуля лишь вырвала клочок из бедра эль-Муджахида.
Он дернул меня вперед с такой силой, что я оторвался от пола, и резко ударил локтем, отчего в моей голове взорвалась черная бомба. Я повис у него на руках, и, когда он придвинулся ко мне, ощутил его горячее дыхание на своем обнаженном горле.
Глава 123
Голь и Амира. Бункер
Голь в панике рванулся вперед, нащупывая выпуклые значки, а зловещий голос Амиры плыл к нему из тьмы, становясь все громче и громче.
— Себастьян! — протяжно выговаривала она, обращая его имя в непристойную песню.
Его пальцы натолкнулись на шероховатое пятно на стене, и он замер, неловко шаря по нему. Есть! Он нашел верхний правый угол панели, а затем ударил по нему кулаком. Угол утонул в стене, и Голь вцепился в края и вытянул наружу всю панель. Маленькая красная лампочка мерцала внутри отсека, освещая прорезиненные рукоятки шести больших рычагов.
— Себастьян!
— Ведьма, — выдохнул он, схватился за первую рукоять и потянул.
Это оказалось сложнее, чем он предполагал, и держаться было неудобно. Ему пришлось откинуться назад и надавить всем своим весом, чтобы передвинуть рычаг. С первого рывка он сдвинулся всего на пять дюймов.
— Твою мать! — прохрипел он и предпринял еще одну попытку, постанывая от напряжения.
На этот раз рычаг качнулся вперед и зафиксировался на месте. Несколько секунд висела разочарованная тишина, а затем где-то вдалеке послышалось тяжкое ворчанье, которое Голь скорее ощутил, чем услышал.
Он схватился за второй рычаг, и ему снова потребовались две попытки, чтобы справиться с ним.
— Себастьян!
Ее голос приближался. Боже, думал он… Господи!
Как только раздалось клокотание второй заткнутой у вентиляционной трубы, он кинулся к третьему рычагу, и этот передвинулся сразу. Внизу загрохотало.
— Себастьян!
В голосе Амиры зазвучали иные интонации. Может быть, даже легкое сомнение. Он вцепился в четвертый рычаг и потянул. Он оказался таким жестким, таким неподатливым, что его пришлось сдвигать в пять приемов, но в итоге он щелкнул, и послышался гул.
— Себастьян!
Он слышал ее торопливые шаги, и теперь она говорила с тревогой.
Это придало ему сил, он решительно набросился на пятый рычаг и за два натужных рывка опустил его. Температура окружающего воздуха уже поднималась, перегретые газы начали выходить обратно из заваленных вентиляционных отдушин. Насыщенное алое свечение отражалось от стальных стен прохода, заливая его кровавым светом.
— Себастьян!
Он развернулся — она была уже здесь, в каких-то двадцати футах от него. В разорванном платье, вся в крови. Одному богу известно, чья это кровь. В неистовом свечении лавы Амира походила на монстра, поднявшегося из самого пекла. Кровь у нее на губах и руках почернела, глаза так потемнели, что казались провалами на черепе, а не очами женщины, от красоты которой у него некогда перехватывало дыхание.
— Послушай, меня, Себастьян, — произнесла она низким, тяжким контральто. — Прекрати… я могу дать двенадцатое поколение и тебе тоже. Если ты действительно примешь Коран и учение Пророка, ты сможешь стать одним из нас, я сделаю тебя бессмертным.
— Ты сумасшедшая, Амира. Ты превратила себя в чудовище. — Он взялся за шестой рычаг.
— Я Сейф аль-Дин, — пророкотала она, и ее темные глаза сверкнули. — Неужели ты не понимаешь? Я есть чума, я есть Меч Веры. Нам больше не нужны лаборатории и подопытные. Я дыхание Господа, которое разнесется по всему миру. Неверные умрут, а верные сделаются бессмертными. Как я. Как эль-Муджахид. — Она протянула к нему руку. — Как ты, Себастьян… если только ты согласишься.
Он помотал головой, и слезы покатились у него по щекам.
— Я алчный бессердечный негодяй, Амира… но не чудовище.
Амира раскинула руки и улыбнулась.
— Я так тебя пугаю, любовь моя? — произнесла она прежним голосом, пронзившим сердце Голя, словно острый клинок. Этот тембр казался неуместным в безумном монстре, в которого обратилась его любимая.
— Еще как! — Ответ прозвучал из темноты у нее за спиной.
Амира обернулась, чтобы посмотреть назад. Там стоял Тойз, в разорванной одежде, с окровавленным лицом, взгляд его плыл от боли. Он оперся изодранной рукой о стенку, нацеливая на Амиру пистолет. Дуло подрагивало.
Она зашипела на него, но Тойз в ответ выдавил зловещую улыбку. Он смотрел на Голя и рычаг, который тот сжимал руками. А потом судорожно вдохнул.
— Давай, — сказал он.
Амира шагнула к Голю.
— Нет!
— Господи, — произнес он тихо, когда скалы вокруг заворчали и жар опалил воздух. — Я любил тебя, Амира.
— Себастьян!.. — воскликнули оба, Амира и Тойз.
Голь крепче взялся за рычаг и напряг мышцы.
— Помоги мне, Боже, — пробормотал он, — Амира, я буду вечно тебя любить.
Она кинулась к нему в тот миг, когда Тойз выстрелил, а Голь всем телом откинулся назад, потянув за рычаг. Крики потонули в грохоте скальной породы, рухнувшей на последнюю трубу. В кишках земли, в топке ада, Сатана стиснул огненные пальцы в кулак и ударил снизу по бункеру.
Глава 124
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.21
Его дыхание было жарким, точно ветер из преисподней, и я отпрянул, дергаясь в его руках, выворачивая бедра со всей быстротой и силой, на которые был способен. Я заехал коленом эль-Муджахиду в пах, ударив напряженными пальцами ему под челюсть, разрывая кожу и ломая хрящи над адамовым яблоком. Еще один смертельный прием, который, как я знал, его не убьет, но заставит отшатнуться. Голова бродяги дернулась назад, и я смог звездануть его в левый висок. Раз, другой, третий — его тело все сильнее раскачивалось. Я услышал, как заскрежетали кости его шеи, и неожиданно эль-Муджахид с силой отшвырнул меня. Должно быть, когда его позвоночник начал хрустеть, живой мертвец понял, что не так уж он неуязвим.
Я упал, хотел перекатиться назад и врезался в шкаф с папками, едва не встав на голову. Из шеи боль копьем стрельнула в плечо и спину, но я не поддался ей, уперся ладонями в пол и снова вскочил на ноги. На золотую медаль этот гимнастический этюд не тянул, зато позволил подняться и быстро развернуться, когда эль-Муджахид снова ринулся на меня.
Первая леди выстрелила еще раз и промахнулась. Защелка на пистолете откинулась.
Я понимал, что долго не продержусь. Усталость и боль давали о себе знать, а этот сукин сын был бессмертным бесчувственным чудовищем. Рано или поздно он меня вымотает, после чего примется грызть.
В противоположном конце комнаты кто-то взвыл от боли — Скип это или Старший? Посмотреть в ту сторону я не мог, ибо дорожил каждой секундой.
Я боком двинулся в обход, однако эль-Муджахид бросился наперерез. Отлично! Я отскочил, позволяя ему уйти влево. Он вскользь задел меня по уху. Хотя в голове зазвенело, я не остановился и, используя силу инерции от столкновения, выполнил кривоватый пируэт, в результате чего пролетел через полконторы к одному из рабочих столов. На дальнем его конце я увидел то, что мне было нужно, но мертвый Воин уже надвигался на меня, его лицо почернело от ярости, зубы щелкали.
Гнев в противнике чертовски полезная штука. Он заставляет умных людей делать глупости. Если вы отступаете от разозленного врага, то в конце концов упираетесь в стену, после чего он превращает вас в котлету или же, в данном случае, разрывает зубами на куски. Поэтому я не стал пятиться, а устремился эль-Муджахиду навстречу. И столкнулся с ним. Но не лоб в лоб, как бык сшибается с быком. Я нырнул вниз, сжался в пушечное ядро и со всего маху врезался ему в ноги, ударяя в левую лодыжку и блокируя правую. При его внушительном весе и двух сотнях фунтов моей массы, помноженной на ускорение, маневр привел к тому, что Воин протаранил лицом ряд металлических шкафчиков.
Я перекатился, развернулся вокруг своей оси и кинулся обратно, к оформительскому столу, вцепившись в тот предмет, который заметил раньше: большой резак для бумаги, привинченный к металлической столешнице. Я рывком поднял нож, взялся за рукоять обеими руками и резко переместился вправо. Винт, коим мое новое оружие крепилось к поверхности, сломался, и резак отвалился с громким треском. Я развернулся, а эль-Муджахид уже несся ко мне, смертоносный и бесстрашный.
Я встретил его достойно, не уклоняясь. Крутанул резаком, словно мечом, изогнутое лезвие просвистело по воздуху и глубоко вошло в шею Воина слева. Я попал куда надо. Эль-Муджахид дернулся и резко остановился, изумленно вытаращился на меня и даже разинул рот. Пальцы его потянулись, чтобы нащупать металл, засевший в тканях и сухожилиях. Нож не перерезал шею до конца, но острие, должно быть, попало в спинной мозг великана.
Половины дюйма было достаточно.
Невероятная сила немедленно начала вытекать из мощного тела. Мышцы чудовища перестали слушаться. Он упал на колени, словно униженно умоляющий проситель. Набрав в грудь воздуха, я пнул его посильнее и выдернул резак, выпустив фонтан крови.
— Тебе не остановить волю Бога… — произнес он ртом, наполненным кровью.
— Это никогда и не было волей Бога, ты, тупая скотина! — прорычал я, вскидывая свое оружие, и с воплем искренней радости ударил врага снова.
Сила инерции вырвала нож у меня из рук. Он вонзился концом в линолеумный пол и торчал из него, подрагивая.
Голова эль-Муджахида отскочила, покатилась, остановилась… Широко раскрытые глаза в бесконечном потрясении уставились вверх.
Я отступил назад и покачнулся.
Первая леди вскрикнула.
Затем я услышал еще один вопль и развернулся, все тело звенело от нервного напряжения, разум мутился. Скип Тайлер приближался ко мне с клинком в руке. Он посмотрел на меня, затем вниз, на террориста. Улыбнулся, показав окровавленные зубы.
— Н-да, — проговорил он сипло, — ну ты и чертов герой.
И рухнул лицом в пол.
У него из спины плотным частоколом торчало с полдюжины карандашей, глубоко воткнувшихся в область правой почки.
Дрожащая фигура поднялась из-за стола. Старший был весь в порезах и кровавых пятнах.
— Упорный сукин сын, — пробормотал он. Потом закашлялся и опустился на колени, хватаясь за край стола.
Мы с женой президента поспешили ему на помощь. Она опередила меня и помогла ему сесть на пол. Ее лицо пылало так же, как у него. Я, пошатываясь, добрел до них, после чего мои ноги отказали. Я едва не свалился. Старший отмахнулся от меня.
— Жить буду, кэп. Только… дай мне секунду отдышаться. — Он уронил голову на грудь, кровь капала на пол.
Первая леди гладила его по волосам, присев рядом. Похоже, она немного успокоилась, подумал я.
— Ты… его прикончил? — произнес чей-то голос, я обернулся и увидел, что Олли Браун всматривается в меня полуоткрытым глазом.
Я заковылял к нему и опустился рядом. Он был совсем плох. Я выразительно взглянул на Симса. Он нахмурился.
— Эй, парень, — сказал я, опуская ладонь на плечо Олли. — Давай-ка держись.
— Этот гад действовал исподтишка. О’Брайан… сукин сын… — начал он, выплюнув кровавый сгусток. — Я должен был… сразу понять. П-прости, что подвел вас.
Голос Брауна почти затих. Я взял его за руку, и Олли, как и умирающий Роджер, цеплялся за меня так, словно висел на краю бездны.
— Он всех нас одурачил. Это не твоя вина. Если кто-то и виноват, Олли, то только я сам.
Он покачал головой.
— Это был… Скип? Он оказался кротом?
— Да.
— Его вы тоже взяли, да?
— Старший его взял.
— У него было такое детское лицо. — Он слабо улыбнулся. — Наверное… я вызывал больше подозрений.
— Прости, что сомневался в тебе, Олли.
Он закашлялся.
— Всякое бывает, кэп. — Он попытался поднять голову. — Я не слышу… стрельбы… Неужели… все?..
Действительно, в Колокольном зале стояла тишина. Я нагнулся к Олли, чтобы утешить его, но для него все уже было кончено. Глаза его остались открытыми, но он смотрел в совершенно иной мир.
Я склонил голову, не выпуская его руки.
В коридоре раздался грохот. Топот бегущих ног. Голоса. Я с трудом поднял глаза и увидел, как семь человек врываются в комнату. Впереди несся Банни, весь в крови. Обеими руками он сжимал пистолет. Гас Дитрих вбежал сразу за ним. А потом появилась она.
Грейс.
Живая. Все они были живы.
— Джо! — закричала она, бросаясь ко мне, и я притянул ее к себе.
— Мы их остановили, босс, — проворчал Банни, присев возле Старшего и озабоченно разглядывая его.
Грейс обняла меня, а я все держал руку Олли — человека, которому я не верил и в котором ошибался, — и оплакивал всех нас.
Глава 125
Центр Колокола Свободы.
Суббота, 4 июля, 12.28
Свежее подкрепление из агентов особого назначения первым вошло в Центр Колокола Свободы. Одетые в защитные костюмы, они прочесывали здание, пока не обнаружили первую леди. Они вывели ее через заднюю дверь. К нам прибыла медицинская бригада. Банни стоял в дверном проеме кабинета, где лежал Олли и остальные убитые. Медики обработали раны Симса, наложив компрессы на дюжину порезов и перевязав его, прежде чем уложить на каталку. Банни хлопотал над ним, как квочка, бросая на врачей злобные взгляды каждый раз, когда ему казалось, что они действуют слишком грубо. Старшего повезли к машине, но неугомонный друг последовал за ними, давая на ходу ценные указания. Думаю, служители Гиппократа мысленно благодарили того, кто облачил их в защитные костюмы, скрывающие лица.
Позже я узнал, что у Скипа Тайлера было сломано шестнадцать костей и разорвана печень, это не считая карандашей, которые Старший воткнул ему в почку. Должно быть, дрались они знатно, однако я не сильно переживал, что пропустил это зрелище. Довольно с меня насилия. Может быть, до конца моих дней. Воин, который затаился в глубине моей души, насытился.
Олли Брауна и погибших агентов упаковали в черные прорезиненные мешки. Тела Скипа и эль-Муджахида оставили на месте, чтобы их сфотографировали для судмедэкспертизы. По мне, так они могли бы сгнить и без этого. Врачи столпились в оформительском отделе, уставившись на обезглавленного эль-Муджахида. На меня они бросали странные взгляды и старались не подходить особенно близко.
Грейс сидела рядом, держа руку на моем плече, пока медики закрепляли на мне пластырями повязки и пакеты со льдом. Когда они закончили, я спросил ее:
— Плохо пришлось?
Она долго молчала, прежде чем ответить.
— Плохо. — Вот все, что она сказала.
Я взял ее руку. Пальцы Грейс были холодны как лед.
— Руди? — Я боялся услышать ответ.
Она кивнула.
— В порядке.
Когда я немного оклемался и смог идти сам, мы с ней вернулись в зал внизу. Брайерли заметил нас и подошел.
— Мне сказали, вы со своим бойцом спасли первую леди.
— С двумя, — поправил я. — Со старшим сержантом Брэдли Симсом и лейтенантом Оливером Брауном. Олли погиб при исполнении долга. — Я помолчал. — Я хочу, чтобы вы знали: он отдал жизнь за свою страну.
Брайерли кивнул.
— Благодарю вас, капитан. Он был славный малый.
— Да, — сказал я.
Мы пожали друг другу руки, и он отвел Грейс в сторонку, чтобы переговорить с Черчем по телефону.
— Сейчас вернусь, — сказала она.
— Я до сих пор должен тебе выпивку.
— Точно, — отозвалась она, улыбнувшись коротко и печально, — еще как должен.
Никто не толпился в Колокольном зале. Жертвы лежали рядами, и люди в белых пластиковых биокостюмах накрывали их простынями, осматривая в поисках удостоверений личности. Кто-то закрыл все окна голубыми полотнищами. Излишняя предосторожность: Индепенденс-молл очистили от публики, город находился на военном положении, национальная гвардия заняла центр Филадельфии. Сюда прислали дюжины вертолетов, набитых федеральными агентами, учеными, медиками и прочим персоналом.
Руди сидел на краю подиума. Без пиджака, рукава рубашки закатаны, концы развязанного галстука свисают с шеи. Он поднял на меня глаза, протянул руку и тут же отдернул: у нас обоих ладони были испачканы кровью. Он вздохнул.
— Dios mio, ковбой.
— Ага.
— Банни мне рассказал, что это все-таки оказался Скип. Не Олли. Мы ошибались.
— Все ошибаются. Даже Черч соглашался с нашей версией. Олли больше походил на предателя. Эти гады, наверное, и выбрали Тайлера прежде всего из-за его невинной физиономии, а уже потом из-за алчной душонки. Они одурачили нас. В итоге потеряно столько жизней…
Я уселся рядом с ним, и мы оба долго молчали. Он смотрел на противоположную стену, я проследил за его взглядом и увидел распростертого там мужчину в гавайской рубашке. Из глазницы торчало нечто, похожее на обломок древка от флага.
— Не думал, что может быть так, — произнес Руди после паузы. — Я хочу сказать, что давал советы сотням копов, однако… — Он покачал головой.
Я понял. В его голосе звенела жгучая боль. Но что я мог сказать в ответ? Нам всем пришлось сыграть свои роли, я знал, что еще настанут долгие летние ночи, когда мы будем сидеть у Руди во дворе, наблюдать, как звезды совершают свой путь, потягивать пиво и снова и снова говорить об этом. Но время для откровений еще не пришло, и мы оба это знали. На другом конце зала агенты национальной безопасности стояли, словно призраки, — лица бледные, глаза ввалившиеся, — и старались не смотреть на тела, лежавшие под простынями.
— Должно быть, это было жутко для всех, — произнес Руди.
— И для тебя тоже, старик.
Он покачал головой.
— Я в основном наблюдал. Сомневаюсь, что смог бы сделать то, что они. Им пришлось стрелять в членов конгресса, в простых граждан…
— Ты винишь солдат в том, что они застрелили зараженных?
— Господи, нет же! Они настоящие герои. Все до единого.
Я кивнул.
— Участники сегодняшней битвы вряд ли так считают.
— Не считают, — согласился он.
— Они отмечены, — сказал я. — Вот о чем ты говоришь. Печать на их лицах, в их глазах. Она никогда не исчезнет. Насилие всегда оставляет свою отметину. Ты сам меня этому учил.
Он вздохнул.
— Мы многого хотим от людей, которые нас защищают. Пожарные, копы, солдаты… Они обязаны творить добро, однако мы иногда требуем от них сверх меры.
— Они воины, — произнес я негромко. — Некоторые из них станут сильнее благодаря тому, что произошло сегодня. Для некоторых людей бой — это очистительный опыт. Он заставляет все чувства проснуться, делает человека более восприимчивым, живым.
— Зато другие сломаются, — произнес он тихо. — Не у каждого душа воина. Ты сам научил меня этому, Джо. Есть люди, которым недостает храбрости, они не могут вынести насилия, даже когда правда на их стороне. Для них сегодняшний день может стать переломным моментом. Вероятно, столь сильное переживание убьет кого-то из этих молодых людей. Убьет морально. Не сразу, пусть лет через двадцать, однако часть из них никогда не избавится от воспоминаний. Логически они оправдают свои действия или, наоборот, бездействие тем, что у них не было выбора, и это послужит им утешением… на какое-то время… но кое-кто будет мучиться до конца своих дней.
Я хотел поспорить с ним, но в глубине души знал, что он прав. Быть героем не означает, что человеку легко примириться с необходимостью убивать.
— Наверное, им потребуется твоя помощь, Руди.
— Я не смогу помочь всем.
— А они не сумели спасти всех, кто здесь находился, — сказал я.
Руди на мгновение закрыл глаза, затем поднялся.
— А как насчет тебя, ковбой? Ты уже дошел до предела?
Я ничего не ответил, он вздохнул и закивал. Похлопал меня по плечу, затем направился к группе агентов. Я смотрел, как он идет, видел, как в нем происходит перемена, когда он превращается из моего друга Руди в доктора Санчеса. Он начинал казаться крупнее, выше. Надежная скала, за которой можно укрыться. Но я знал правду: он тоже отмечен, как и все остальные, и эта печать не сотрется никогда.
А… что же будет со мной? Я задумался. Пережитый ужас перестал терзать меня. По мере того как адреналин вымывался из моего кровотока, глубинное горе и страх словно опускались все ниже и ниже. В камышах, в глубине моего сознания Воин снова принялся точить свой кинжал.
Я посмотрел на уцелевших агентов, все они выглядели такими юными и такими измученными. Они отворачивались, и лишь один выдержал мой взгляд. Ему было где-то около тридцати, не намного моложе меня, но его глаза казались старше его лица. Потрясение почти не оставило на нем следов. Мы, будто узнав друг друга, обменялись короткими кивками. Не думаю, что его товарищи поняли этот жест. Они были не той породы, что мы. Молодой агент отошел в сторону и принялся слушать Руди. Однако, вернее всего, он благополучно справился с переживаниями, связанными с минувшими событиями. Как это делают настоящие солдаты. На людях нашего типа не жизненный опыт оставляет клеймо. Они с ним рождаются.