1

Всего в Центре Колокола Свободы погиб девяносто один человек. Среди них четырнадцать членов Конгресса. Обвинили, разумеется, террористов, но в официальной версии не было упоминаний об апокалипсической чуме. Будто бы «нервно-паралитический газ» спровоцировал неадекватное поведение. То, что попало на новостные каналы в прямой эфир, стало настоящим кошмаром для отделов по связям с общественностью, однако, несмотря на то что многие своими глазами видели, как агенты национальной безопасности стреляют в невооруженных граждан, президенту удалось задействовать ученых из высшего звена, которые снова и снова разъясняли воздействие газа на психику. Никого из тех, кто участвовал в бойне, не привлекли к ответственности. Вся вина была возложена на эль-Муджахида и его приспешников, и это прекрасно помогло направить всеобщий гнев нации в нужное русло. После смерти он стал даже более ненавистной фигурой, чем Усама бен Ладен. Лавры за его уничтожение достались службе безопасности. Многие получили медали, хотя ОВН остался в стороне. День всеобщего траура был назначен на последнее число июля.

Попыток создать новую копию Колокола Освобождения не делалось. Когда сотрудники ОВН обыскали квартиру Андреа Лестер, они обнаружили переписку и прочие доказательства ее связи с Ахмедом Махудом, активным террористом. Он числился среди зараженных. Именно его убил Руди обломком древка американского флага. Если бы подобное просочилось в прессу, то неминуемо назрел бы скандал, однако об этом нигде не упоминалось.

Махуда позже опознали как зятя эль-Муджахида, и следствие с точностью установило, что Лестер с Махудом являлись любовниками. Она тайно перешла в ислам больше трех лет назад, задолго до того, как подвизалась отлить Колокол Освобождения, и Черч выдвинул предположение, что, вероятно, ее отношение к проекту и вдохновило террористов на эту операцию. Версия показалась убедительной.

Директор Брайерли сейчас же предпринял поиски Роберта Хауэлла Ли. Его нашли дома, в ванной. Он уехал домой сразу после того, как переговорил со мной по телефону в Центре Колокола Свободы, взял из аптечки пузырек со снотворными таблетками жены, написал предсмертную записку, в которой просил прощения, и проглотил содержимое склянки. Люди Брайерли прибыли, наверное, минут через десять после того. Медицинская бригада откачала его, мистер Черч поднатужился, и благодаря его хлопотам «скорая помощь» привезла Ли в укромное местечко. Черч сгорал от нетерпения, так что пациент, очнувшись, увидел его сидящим у своей постели. Было бы лучше, если бы пилюли успели подействовать. Впоследствии он признался, что знал о существовании у эль-Муджахида более опасного штамма вируса, но было очевидно, что он не собирался предупреждать власти. Ли сообщил, что отдал Скипу Тайлеру приказ перехватить эль-Муджахида, однако это никак не вязалось с фактами.

Роберт Хауэлл Ли оказался предателем, трусом и дураком.

Мы с Грейс обнаружили Черча в пустой приемной офиса ФБР в Филадельфии. Он наслаждался одиночеством и преспокойно жевал ванильные вафли.

— Узнали что-нибудь? — спросил я, но он долго не отвечал на мой вопрос.

— Мистер Черч? — негромко окликнула его Грейс.

Черч отпил воды.

— Имя названо. — Он откинулся на стуле и принялся изучать наполовину съеденную вафлю, которую держал двумя пальцами. — Себастьян Голь.

Грейс побелела.

— Нет…

Она рассказала мне, кто такой Голь, но я слышал о нем раньше. Да и кто не слышал?

— Если это правда…

Черч не смотрел на нее.

— Это правда. Ли в конце концов… — Он сделал паузу, подбирая подходящее слово. — Разговорился.

— Господи. Это ударит по стольким людям.

Черч кивнул.

— Я позвонил тетушке Салли. Она начинает его международные поиски. Совершенно незаметные, но тщательные.

Грейс покачала головой.

— Значит… все ради денег?

— Нет, — сказал он. — Для Голя — да, совершенно очевидно, но не для эль-Муджахида. Он делал это во славу Аллаха. И сам сказал так капитану Леджеру. Ли подтверждает его слова. Говорит, Голь нанял террористов, чтобы припугнуть США и заставить отступиться от Ближнего Востока. Ваше предположение было верно, капитан, и, скорее всего, у него получилось бы. Только у эль-Муджахида явно имелся собственный план, он действительно пытался распространить заразу и, хуже того, вовсе не собирался умирать за свою идею. Он хотел превратиться в чудовище. Поэтому не нуждался в деньгах Голя. Какой ему прок от денег? В этаком-то обличье!

— Кем же он стал? — спросил я. — Явно не бродягой.

— Именно бродягой. Мы обнаружили машину Ахмеда Махуда и в ней — две пустые ампулы из-под совершенно иного штамма. Доктор Кто назвал его «трансформирующей мутацией». Патоген не препятствовал поступлению кислорода в мозг эль-Муджахида, поэтому он не лишился своих высших функций. Доктор предполагает, что эль-Муджахид собирался снабдить этой дурью остальных фундаменталистов, чтобы они даже в случае пандемии сохранили сознание, а вместе с ним и веру. — Он вздохнул. — Доктор Кто сказал еще, что версия патогена, которую использовали в Центре, отличалась более высокой степенью заражения. — Он взглянул на меня. — Если бы вы не приказали Брайерли запереть двери Центра…

— Боже, — выдохнула Грейс.

Я не смог придумать, что к этому добавить.

Черч, не вдаваясь в дальнейшие подробности, толкнул ко мне тарелку с печеньем. Мы с Грейс взяли по штучке.

 

2

афганской провинции Гильменд столб дыма поднимался на триста футов над дымящейся воронкой, которая все еще сильно горела. Вертолеты британской армии кружили поблизости, спутники были перенастроены, чтобы исследовать регион. Глубоко под слоем песков случилось нечто, чего не предсказывали сейсмографы.

Существовали места, где в толще земли наблюдалась геотермальная активность, однако ничего подобного не происходило сотни лет. Предполагается, что на выяснение причины уйдут годы.

 

3

Примерно десять дней спустя я застал Черча в его кабинете на Складе. Я слышал, что он переезжает обратно в Ангар «Флойд Беннетт Филд».

— Вы что, закрываете Склад?

— Нет… вы с Грейс сами сможете здесь управиться. Нам нужна эта база.

Мне понравилось, как это прозвучало, однако я старался не улыбаться. Мы с Грейс были слишком заняты с момента катастрофы в Центре Колокола Свободы, но сегодняшний вечер собирались посвятить друг другу.

По тем улыбкам, которые она украдкой дарила мне, я заключил, что дело, возможно, зайдет дальше платонического сна в одной постели. Я придвинул стул и сел.

— Так к чему же мы пришли? — спросил я его.

Черч отложил бумаги, которые разбирал, и развел руками.

— Мы спасли мир, капитан Леджер. Более или менее.

Во всяком случае, экономику Соединенных Штатов. Попутно разгромили крупную террористическую сеть. Мы герои, посему заслужили благодарность нации, хотя… Мнения на ней счет противоречивы. Жена вице-президента спит и видит голову майора Кортленд на колу. С другой стороны, первая леди хочет, чтобы вас со старшим сержантом Симсом канонизировали.

— И что все это значит для нас?

— Нас?

— Для ОВН, — уточнил я.

Черч пожал плечами.

— Мы по-прежнему готовы к работе.

Я посмотрел ему прямо в глаза.

— Кто вы такой, Черч?

— Да просто правительственная канцелярская крыса.

— Фигня.

— А кто я, как вы думаете?

— Грейс считает, вы держите в узде самых сильных игроков в Вашингтоне, потому что знаете, где собака зарыта.

Он улыбнулся мне безрадостной, тоскливой улыбкой.

— Ничего удивительного, — произнес он тихо. — Я сам помогал ее закапывать.

 

4

Той ночью, когда Грейс лежала в моих объятиях, мы говорили о разном. Мы были нагими. Нетронутое пиво стояло на полу среди вороха одежды. Кое-что из вещей порвалось. Моих и ее.

— Значит, ты остаешься с нами? — спросила она.

Я знал, что Грейс имеет в виду ОВН, однако она всегда вкладывала в слова множество разных значений.

— Верно. Руди тоже записался. И Джерри. — Я помолчал и сжал ее пальцы, переплетенные с моими. — Кажется, я обрел здесь дом.

Грейс долго-долго не отвечала.

— И я тоже, — произнесла она.

Я закрыл глаза и теснее прижал ее к себе.

 

5

Госпитальный военный корабль ее величества «Агата» отчалил и медленно развернулся в лениво катившихся волнах Аравийского моря. Стоял жаркий вечер середины июля, и персонал вывел на палубу пациентов, чтобы ветерок принес им хотя бы небольшое облегчение. Но некоторым из тяжелораненых даже свежий воздух не доставлял радости, а больше всех страдали обожженные, у Жара, плохое кондиционирование на нижних палубах, соленые брызги сами по себе были для них пыткой.

Однако человек, который сидел на корме в кресле-каталке, ни разу не произнес слов жалобы. Его лицо и руки скрывал толстый слой бинтов, один глаз затянула молочно-белая пленка. Врачи сказали, что он буквально сварился в глазнице. Говорили, раненый сумел преодолеть пустыню, но как — настоящая загадка. Отпечатков пальцев у него не осталось, однако по анализу ДНК установили, что его зовут Стивен Гарретт, врач, приписанный к британскому полку, который буквально развеяли по ветру во время самоубийственных рейдов мятежников. Пациент был не в себе от боли и с того момента, как его привезли на аэродром, а затем переправили на «Агату», погрузился в совершенное молчание. Пережитое сломило его, сошлись во мнении медики. Бедняга.

Корабль взял курс на запад, в залив Аден, затем повернул на северо-запад, направляясь в Красное море. Обожженный смотрел, как солнце опускается за зубчатые горы. Потом закрыл глаза и опустил голову на грудь.

От него не отходил стройный молодой человек с зелеными, словно у кошки, глазами и темными волосами. Он тоже обгорел, однако не так сильно, и носил повязку на лице и шее. Забинтованными ладонями он бережно взял руку Стивена Гарретта, словно тот был его отцом или братом.

Человек в кресле долго глядел на него, затем снова обратил свой единственный глаз к заходящему солнцу.

— Амира… — выдохнул он.

Товарищ погладил его по рукаву и улыбнулся.

— Тсс, — прошептал Тойз. Корабль плавно покачивался на пенных волнах.