Верховая езда, лошадиные и собачьи бега несомненно являются любимыми развлечениями и любимым времяпрепровождением королевы. Своего первого пони Елизавета получила ко дню рождения, когда ей исполнилось три года. А на Новый год она нашла среди подарков роскошных деревянных лошадок, которых поместили в детской, на верхнем этаже лондонской резиденции ее родителей. Она страстно полюбила этих лошадок, брала их с собой на прогулку и не забывала по вечерам, прежде чем отправиться спать, снять с них упряжь и седла. Надо сказать, что животные вообще занимали много места в жизни будущей королевы.

Короли и королевы Великобритании всегда питали особую любовь к лошадям и собакам, и не только из-за пристрастия к охоте. Дед Елизаветы дал одному из своих детей следующий характерный и свидетельствующий о его проницательности совет: «Англичане любят верховую езду. Если вы не будете ею заниматься, пострадает ваша популярность у народа». Кстати, именно восседая на пони, маленькая девочка будет навечно запечатлена в воске в музее восковых фигур мадам Тюссо, аналоге парижского музея Гревена.

Лорд Харвуд, член королевской семьи и страстный меломан, рассказывает одну историю, превосходным образом иллюстрирующую, какой дух царит в этом сообществе. Итак, однажды в разговоре с госпожой Маркевич, женой великого дирижера Игоря Маркевича, герцог Виндзорский сделал следующее замечание: «Это прелюбопытно… это страстное увлечение Джорджа (лорда Харвуда) музыкой. Знаете, его родители были вполне нормальными людьми. Они любили лошадей, собак и сельскую местность!» Короче говоря, королева как бы воплощает в себе ностальгию по деревенской, сельской жизни, столь дорогой британской нации. Большинство англичан любят уверять себя в том, что, живя в городе, они не могут себе позволить содержать животных.

Когда королева была маленькой, не составляло труда выбрать для нее подарок к Новому году. Деревянная лошадка, книга о лошадях… и вот вы уже ее друг на всю жизнь. Елизавета получила первый урок верховой езды в Виндзоре. Ее первой лошадкой был крошечный шотландский пони, подаренный ей Георгом V. Работник с конюшен по имени Оуэн стал ее учителем. Елизавета полагала, что если есть на свете человек непогрешимый и безупречный, то это именно Оуэн. Его мнение она всегда противопоставляла мнению родителей. Ничто не ускользало от его внимания, он был компетентен во всех вопросах. Все фразы Елизаветы начинались со слов: «Оуэн говорит, что…» В конце концов она так доняла отца, что однажды на один из ее детских вопросов он ответил: «Почему ты обращаешься ко мне? Спроси у Оуэна». Самое давнее воспоминание о ней, которое хранит в своей памяти ее гувернантка, таково: силуэт маленькой девчушки в ночной рубашке, привязавшей поясок от халата к столбикам постели и очень озабоченной тем, чтобы заставить воображаемую карету «сделать второй круг по парку».

Королеву Елизавету с детства переполняла любовь «к лошадям, собакам и сельской местности», не имевшая ничего общего с обыкновенным, банальным чувством. Со своими лошадьми Елизавета становится самой собой, она с ними разговаривает, она их ласкает и почти забывает о своем высоком предназначении. С самого раннего детства она питает истинную страсть к спорту, связанному с лошадьми, и эту любовь она передала дочери. Королева — превосходная наездница и садится в седло несколько раз в неделю, к тому же она с большой заботой относится к своим конюшням. На ипподроме во время скачек она испытывает едва ли не самые чудесные чувства в своей жизни. Но следует заметить, что присутствие Елизаветы на бегах в Аскоте превращает эти соревнования в серьезный экзамен для ее окружения. Вот как одна из ее фрейлин вспоминает о том, что она называет «пыткой биноклем»: «Когда королева следила за бегами из своей ложи, люди, находившиеся между ложей и оградой, за которой проходили бега, поворачивались к лошадям спиной, чтобы смотреть на нее, направив на нее свои бинокли. Минут через двадцать это начинало действовать на нервы и становилось труднопереносимым».

Чемпионка в Букингемском дворце

С верховой ездой всегда теснейшим образом была связана жизнь принцессы Анны. Уже в возрасте двух с половиной лет она с презрением отказывалась от подаренных ей кукол ради первого пони, садиться на которого ее учила мать. Звали его Уильям, и Анна ездила на нем до 1957 года. В те же годы ее любимыми игрушками были деревянные лошадки, выстроившиеся в аккуратный ряд у дверей детской. Как и ее мать в детстве, она с полной серьезностью каждый вечер перед сном снимала с них седла. В пять лет она начала брать уроки верховой езды у Сибиллы Смит в знаменитой школе в Хоулипорте (Холипорте). Она приобретает там первые навыки скачек с препятствиями, а также с особым рвением учится ухаживать за лошадьми: кормит, поит, чистит скребком, бинтует ноги.

Филипп усматривает в увлечении дочери реализацию своих теорий: «Я всегда старался побудить моих детей в совершенстве освоить хотя бы одну науку, ибо как только ребенок начинает ощущать себя уверенно в какой-то одной области, так тотчас же это начинает ему помогать и в других». В Балморале пони, настоящие сообщники детворы, стали символом свободы, потому что юные отпрыски королевского семейства обрели право кататься на них по склонам холмов самостоятельно. Итак, Анна унаследовала от своей матушки «буколические» пристрастия: уже в трехлетнем возрасте ей нравилось смотреть, как отправляются на псовую охоту ее родители и их приближенные, она уже всей душой любила природу и все развлечения на свежем воздухе.

Королева Великобритании Елизавета II.

Букингемский дворец.

На переднем плане — Мемориал королевы Виктории.

Королевский штандарт развевался над Букингемским дворцом даже во время Второй мировой войны.

Большая лестница.

Тронный зал.

Центральный зал дворца.

С балкона этого зала королевская семья приветствует своих подданных.

Картинная галерея дворца.

Одна из спален дворца.

В одном из парадных залов все готово для званого ужина.

В Картинной галерее дворца Елизавета II и принц-консорт Филипп принимают короля Норвегии Харальда V (слева). Октябрь 2005 г.

Георг и герцогиня Йоркские но время крещения дочери — будущей королевы Елизаветы II. 1926 г.

Гвардейцы королевы на ежегодной церемонии выноса знамени.

Клерки, уборщицы…

Стражники…

Более 450 человек содержат Букингемский дворец в образцовом порядке .

Король Георг VI с супругой королевой Елизаветой и дочерьми — принцессами Елизаветой и Маргарет на балконе Вестминстерского замка. 1937 г.

Георг VI и королева Елизавета с внуками — принцем Чарльзом и принцессой Анной в Букингемском дворце. Ноябрь 1951 г.

Виндзорский замок. Вид со стороны Темзы.

Члены королевской семьи на балконе Букингемского дворца после коронации Елизаветы II. Справа от нее — принц Чарльз, принцесса Анна и принц-консорт Филипп. Июнь 1953 г.

Елизавета II со своими детьми принцем Чарльзом и принцессой Анной. Декабрь 1954 г.

Королева Елизавета II жалует 80-летней миссис Агате Мэллоун (Кристи) титул «леди Агата». 197! г.

Музей Виктории и Альберта.

Королена-мать на скачках в Челтенхэме. 1998 г.

Детство Анны было заполнено спортом, в котором она проявляла храбрость и боевой дух, она много ездила верхом. Первого пони один за другим сменили Зеленый Рукав, Мейфлауер и Бандит В восьмилетием возрасте она впервые приняла участие в соревнованиях вместе со своим пони Бандитом. В Бендинге она одержала победу и сломала палец. Позднее она так сильно повредила нос, что пришлось прибегнуть к пластической хирургии. В двенадцать лет она получила в подарок замечательного гнедого пони по кличке Весельчак, на котором ездила довольно долго и которого очень любила.

Окончив среднюю школу, Анна получила в подарок своего первого коня, прославленного жеребца по кличке Дублет, который превосходно себя показал на конных состязаниях в Виндзоре. Итак, жребий был брошен. Впервые в истории в соревнованиях приняла участие принцесса — наравне с обычными людьми, с простыми смертными, причем в особенно трудном виде спорта. Елизавета, для которой не было и нет ничего лучше, чем пустить рано утром любимую лошадку в галоп в компании конезаводчиков или кавалеров из королевской свиты, полагала, что ее дочь заслуживает всяческих похвал и одобрения. В глазах матери решение Анны отказаться от продолжения учебы в высшем учебном заведении и целиком посвятить себя лошадям и выполнению своих обязанностей, налагаемых принадлежностью к королевскому семейству, было вполне оправданно присущей ей ловкостью и умением держаться в седле, ее осторожностью и твердой убежденностью в своей правоте. Принцессе Анне доводилось совмещать два вида деятельности, например, в тот день, когда королева-мать принимала английскую конноспортивную команду, одержавшую триумфальную победу на Олимпийских играх в Мехико. Принцесса Анна беседовала с победителями: майором Оллхазеном, Джейн Буллен, Ричардом Мидом, сержантом Джонсом и с красавцем наездником, выглядевшим как актер, исполняющий роли героя-любовника, — Марком Филлипсом… Вторая встреча состоялась несколько недель спустя, когда королева принимала членов той же делегации в Букингемском дворце. Вновь Анна воспользовалась случаем, чтобы поговорить с участниками состязаний и с любимцем всей команды Марком Филлипсом. Однако прошло несколько лет, прежде чем между ними возникли более близкие отношения…

В 1969 году принцесса Анна участвовала во многих состязаниях по верховой езде и усердно тренировалась под руководством очень энергичной особы, госпожи Элисон Оливер. За период со 2 апреля по 18 октября Анна приняла участие в 21 состязании. В 70-е годы бесстрашная принцесса, все более и более ценившая мир конного спорта, не без труда играла роль именно принцессы, представительницы королевского семейства, ибо она жаждала успехов только в одной сфере деятельности: на ипподроме. Она знала, что при интенсивной тренировке сможет стать исключительной, превосходной наездницей, и только это было для нее важно. К тому же у нее был замечательный конь, Дублет, без которого она не смогла бы дойти до самой вершины успеха. Дублета сначала тренировали для игры в поло, но он вырос, у него проявились замечательные скаковые качества, и во многом благодаря ему принцесса стремительно, как метеор ворвалась в мир конного спорта.

В 1971 году принцесса Анна стала чемпионкой Европы. Хотя официально она и не была членом команды, в тот день ей удалось одержать победу над лучшими наездниками. Для нее, с детства воспитывавшей в себе стремление побеждать, это был настоящий триумф. Однако в Англии ее успех не всеми был воспринят однозначно; как пишет выпускник Оксфорда, социолог господин Теодор Зелдин: «Если бы она была обыкновенной девушкой, англичане громко аплодировали бы ее победам, без всяких оговорок воспринимая ее успехи как национальный триумф… Но англичанин должен быть более чем скромным: если он одержал победу, он даже должен найти себе своеобразное оправдание… И Анне еще предстоит найти себе оправдание…»

В начале 1972 года, когда, по мнению специалистов, Анна была хорошо подготовлена к Олимпийским играм в Мюнхене, ее конь повредил сухожилие и тренировки пришлось прекратить не менее чем на год. Прощай, медаль! Но у Анны, к счастью, нашелся утешитель, которого звали Марк Филлипс. Что было дальше, всем известно… Четырнадцатого ноября 1973 года с большой помпой была отпразднована свадьба, а потом потекла жизнь, посвященная любимому конному спорту. Хотя одного спорта недостаточно, чтобы сделать супружескую чету счастливой. Нетрудно понять, что королева Елизавета в судьбе дочери попыталась воплотить свою собственную мечту: жить в холе и неге за городом, в окружении детей, лошадей и собак Анна, которой прекрасно известны недостатки собственной внешности и которая ненавидит фотографов, однажды осмелилась сказать: «Когда я появляюсь на публике, все словно ждут, что я громко заржу, покажу зубы, начну бить копытом землю и размахивать хвостом. И ощущать это ожидание нелегко, поверьте мне».

Сама Елизавета получила свою вторую лошадь к двенадцатому дню рождения, в 1938 году. Это была добрая смирная кобылка, не способная сыграть с юной амазонкой дурную шутку. Пегги казалась такой тихой, что с первого дня появления в Виндзоре получила привилегию пройтись вокруг газона перед дворцом, неся в седле маленькую Маргарет, в то время как будущая королева, уже осознававшая лежащую на ней ответственность, поддерживала сестричку, восседавшую на лошади, слишком большой для ее восьми лет. Впоследствии сестры часто сопровождали Георга VI, следуя за ним верхом по тропинкам Большого леса. Эти утренние прогулки буквально очаровывали и завораживали короля, который находил в них средство забыть о тревогах и заботах, связанных с бременем королевской власти, забыть обо всем в кругу своих детей.

Тридцатые годы XX века нельзя назвать счастливыми и благополучными для королевских лошадей. Кстати, король Георг не брал юных дочерей на скачки, к которым и сам не питал особого пристрастия, хотя очень увлекался коневодством. Кроме того, в первые годы его правления у него было мало причин интересоваться скачками, потому что была масса других забот. Однако Елизавета все же заболела страстью к скачкам, ибо подхватила вирус от деда.

Познания принцессы Елизаветы в области коневодства и конного спорта значительно расширились в те несколько спокойных лет, что протекли между окончанием войны и годом смерти ее отца. В 50-е годы успехи королевских конюшен множились и множились. Когда ирландец Мур стал главным распорядителем скачек, а Бойд Рошфор — главным тренером королевских конюшен, беседы на темы, связанные с лошадьми, в Букингемском дворце оживились. Елизавету же в равной мере интересовало все: и характер, и норов молодой кобылки, и ее тренировки, и ее победы. В этой сфере все ее увлекало. В течение одного дня она могла на рассвете наблюдать за тренировками лошадей, побывать в конюшнях, дабы посмотреть на кобыл и жеребят, совершить верховую прогулку, провести на скачках всю вторую половину дня, проинспектировать конюшни вечером и вернуться к себе, но уже не верхом, а за рулем автомобиля!

Скачки

Скачки, несомненно, излюбленное времяпрепровождение королевы. Она хранит верность скачкам в Аскоте (проходят в июне), правда, теперь ее видят на ипподроме реже, чем прежде, но она все так же интересуется всем, что связано с лошадьми, а в особенности вопросами выращивания чистокровных лошадей. Ежедневно она читает газету «Спортинг лайф», к тому же все результаты забегов всегда проходят на ленте телетайпа, установленного во дворце еще по приказу ее отца; кроме того, она подписана на еженедельный бюллетень, из которого узнает положение дел в конном спорте; иногда она часами приводит в порядок свои записи. Рональд Рейган подарил ей компьютер, чтобы она могла свести воедино все данные из архивов королевских конюшен, и она высоко оценила этот подарок.

Елизавета ежедневно звонит главному распорядителю скачек, которого можно назвать ее близким другом. В ходе одного из заседаний «Общества любителей лошадей» в Итоне он проанализировал страсть королевы: «Она занимается лошадьми и интересуется ими так давно, что прекрасно разбирается в родословных породистых коней и точно знает, чего хочет. У нее есть собственное мнение относительно правил проведения состязаний, и оно столь же достойно уважения, как и мнение контрольных судей (спортивных комиссаров) на дорожке. Она с первого взгляда может определить, достаточно ли развита у лошади грудь, хороши ли у нее копыта и ноги, красивы ли глаза и хорошей ли формы морда. Ее знания и суждения, кроме всего прочего, подтверждаются превосходной зрительной памятью. Наконец, она знает о скачках все от начала и до конца. Она может сказать: «Мне не нравится аллюр этой лошади и ее экстерьер. Вы видели, как она уклонилась в сторону и не взяла барьер? К тому же мне не нравится, как она шевелит ушами и все время отводит их назад. Да, правда, она прекрасно может прибавить шагу, на мой взгляд. Я думаю также, что повороты налево ей будут удаваться лучше, чем направо»». Королева является признанным экспертом в коневодстве и скачках, она всегда может определить, насколько перспективна та или иная лошадь. Принц Филипп, однажды сказавший, что «в уме людей, влюбленных в лошадей, начинают происходить те же непонятные, загадочные процессы, что и в мозгу у лошадей», любит этих животных иной любовью, отличающейся от того чувства, что питает к ним королева. Его больше интересуют игра в поло и состязания экипажей. В 1970 году, оставив занятия поло из-за артрита, он начал участвовать в скачках и в 1980 году даже стал победителем чемпионата мира в данном виде спорта. Но в 1988 году ревматизм заставил его отказаться и от скачек Но если принц Филипп и перестал участвовать в соревнованиях, то все же сам этот вид спорта продолжает его интересовать: он основал в Сандрингеме школу, и Дэвид Сондерз, служивший в Букингемском дворце возницей, преподает там, обучая молодых спортсменов жокейскому искусству Принц никогда не присутствует на скачках, кроме как в Аскоте, правда, даже там он иногда исчезает из ложи, чтобы посмотреть по телевизору очередной крикетный матч.

Принц Чарльз тоже унаследовал страсть к игре в поло от лорда Маунтбеттена. Наследник престола постиг азы этого вида спорта в пятнадцатилетием возрасте на лужайках Гардз Клаб в парке в Виндзоре. Благодаря Филиппу и Чарльзу поло, излюбленный вид спорта индийских магараджей, обрел за Ла-Маншем как бы вторую жизнь. Однако удовольствие это не из дешевых: при вступлении в один из двадцати четырех существующих клубов придется сделать вступительный взнос в размере не менее трех тысяч евро, а покупка собственного пони обойдется еще в семь тысяч евро.

Итак, все королевское семейство ежегодно присутствует на скачках в Аскоте, и королева не пропустила бы их ни за что на свете. Звуки мелодий из «Моей прекрасной леди» и гавота «Аскот» придают церемониалу этих скачек, процессии колясок и атмосфере, царящей в особой ложе, куда королева приглашает своих друзей и высокопоставленных гостей, дух непринужденности, дружеской задушевности и простоты (следует заметить, что в королевскую ложу разведенных стали допускать только в 60-е годы). «Только в Аскоте можно увидеть такое…» Да, напудренные герцогини, шляпки, украшенные цветами и фруктами, старые леди из лондонского района Бельгравия (Белгрейвия), куртки жокеев и цилиндры господ на трибунах образуют столь живописную картину, что ею не устаешь восхищаться.

Королева Анна впервые объявила об открытии знаменитых скачек в 1711 году. Процессия колясок, в которых восседает вся королевская семья, — это идея Георга IV, воплощенная в жизнь впервые в 1825 году, так же как и обустройство «Королевской ложи», куда монарх приглашал своих друзей. С течением времени первоначальные четырехдневные скачки растянулись на неделю; были сделаны и кое-какие отклонения от обычаев… Теперь практически всякий может добиться привилегии попасть в «Королевскую ложу», но при условии, что предварительно будет сделан запрос в так называемую канцелярию Аскота, которая располагается в Лондоне, в Сент-Джеймсском дворце; управляющему этой канцелярией маркизу Абергавенни принадлежит право после рассмотрения запроса решить, достоин ли проситель встретиться с королевой.

Процессия из пяти открытых ландо — это одно из самых любимых англичанами зрелищ. Каждое ландо запряжено четверкой лошадей; в первом восседают королева и главный шталмейстер, а в четырех других — члены королевской семьи и самые избранные гости. Форейторы облачены в ярко-алые, расшитые золотом ливреи.

В эти дни вручают три приза: «Золотой кубок», впервые врученный в 1807 году, когда скачки посещала королева Шарлотта, «Приз королевы Александры» и «Приз короля Георга VI и королевы Елизаветы».

На ипподроме королева преображается. Быть может, это единственное общественное место, где она позволяет немного сползти со своего лица холодной маске королевской властности, так, чтобы стало видно лицо женщины, скрывающейся под обликом королевы. Стоя на трибуне и завороженно наблюдая за ходом очередного забега, королева не обращает внимания на толпу зевак, рассматривающих ее, она отвлекается только для того, чтобы заглянуть в программу скачек, и не видит ничего и никого, кроме лошадей. Ее лицо озарено возбуждением, она так поглощена мыслями о фаворитах, так оживленно спорит с людьми из своего окружения, что забывает отвечать на реверансы, поклоны и приветственные крики.

Все очевидцы отмечают, что обычно, когда бывает дан старт, королева, не отрывая бинокль от глаз, иногда переминается с ноги на ногу, а то и подскакивает на одной ноге, одобрительно что-то восклицая или испуганно вскрикивая. Фотоаппарат у нее всегда под рукой, но не всегда она о нем вспоминает в самые напряженные моменты. Когда же королева наблюдает за скачками дома по телевизору, то утрачивает всякую сдержанность. Сквозь закрытые двери гостиной доносятся ее крики: «Давай! Давай!» или: «Ты пришпорил коня слишком поздно, болван!» Если же обязанности не позволяют ей посмотреть трансляцию скачек по телевизору в тот день, когда бежит одна из ее лошадей, она дает поручение кому-нибудь из обслуживающего персонала посмотреть репортаж или записать его на видеомагнитофон. Любопытно, но королева интересуется лошадьми, тренированными для скачек с препятствиями, гораздо меньше, чем теми, что участвуют в обычных бегах или состязаниях по выездке, по той причине, что они не могут служить эталоном после того, как заканчивают участие в соревнованиях. А ведь для нее коневодство, в особенности выращивание чистокровных лошадей, представляет не меньший интерес, чем собственно скачки.

Королевские конюшни

Итак, королевские конюшни занимают в жизни королевы очень важное место. На протяжении трех столетий, вплоть до эпохи правления Георга IV, королевские конюшни располагались в районе Чаринг-Кросс и были переведены к Букингемскому дворцу в то время, когда возводили здание Национальной галереи. Нэш завершил строительство новых зданий в 1826 году, как свидетельствует табличка, укрепленная на стене над въездом со стороны Букингем-Пэлис-роуд.

По словам королевы, «это действительно маленькая деревушка, расположенная в Букингемском дворце». Так как в стойлах всегда находится не менее дюжины лошадей, то королевские конюшни, пожалуй, являются в Лондоне единственным уголком, где стоит славный, добрый запах деревни. Над конюшнями находятся квартиры и комнаты главного кучера (возницы) и других кучеров (возниц), шоферов и королевского кузнеца. У шталмейстера Короны при въезде на территорию конюшен есть собственный очень красивый дом.

Дважды в неделю эта «маленькая деревушка» открывает свои врата для широкой публики. Можно сказать, что это единственная легко доступная для простых смертных часть садов и парков Букингемского дворца, что означает, что забота о безопасности составляет одну из основных забот королевского шталмейстера. Персонал, работающий под его началом, по рангу отличается от тех, кто работает во дворце, именно потому, что находится непосредственно в подчинении у шталмейстера Короны. Господин шталмейстер Короны руководит деятельностью заведения, именуемого «Роял мьюз», то есть «Королевские конюшни». Английское название «мьюз» происходит от старинного французского слова «mue» (линька), потому что в старых зданиях, стоявших на этом месте, еще в эпоху правления Ричарда II держали во время линьки королевских охотничьих соколов. Когда же при Генрихе VIII пожар уничтожил королевские конюшни в Блумзбери, король решил использовать строения на Чаринг-Кросс в качестве конюшен, но старинное название осталось.

В ведении королевского шталмейстера находятся не только конюшни Букингемского дворца, но и конюшни Виндзорского замка, дворца Хэмптон-Корт, а также дворца Холирудхаус в Эдинбурге. Назначенный на эту должность Эдуардом VIII десятый герцог Бофор исполнял свои обязанности с 1936 по 1978 год, а унаследовал ее пятнадцатый граф Уэстморленд. Эти аристократы — очень известные фигуры истеблишмента — являются ближайшими друзьями королевского семейства и верой и правдой служат Короне.

Именно королевский шталмейстер находится рядом с королевой, когда она едет в карете по улице Мэлл в июне во время празднования ее официального дня рождения. На церемонии выноса знамени шталмейстер как бы отступает на задний план и на время исчезает. По сему поводу, то есть ради смотра королевских вооруженных сил, королева надевает форму одного из своих элитных гвардейских полков, а ее главный шталмейстер облачается в красный мундир и надевает на голову шлем с султаном из перьев.

Название должности «шталмейстер» (или конюший. — Ю. Р.) восходит к 1391 году, тогда это был третий человек в придворной иерархии. Сегодня главный шталмейстер печется обо всех королевских конюшнях, а шталмейстер Короны, именующийся также сюр-интендантом конюшен, следит за ежедневным ходом дел в этой части королевской резиденции. Отметим, что граф Уэстморленд занимает при Елизавете II туже должность, что занимал его предок при Георге III; нет нужды настоятельно указывать на то, какую роль в жизни королевского дворца играют традиции…

Сегодняшнего главного королевского возницу, или кучера, зовут Артур Шовелл. Его предшественник Альберт Стрингер вступил в должность в 1929 году и подал в отставку лишь в 1970-м. Он говорил: «Я служил четырем монархам: Георгу V, Эдуарду VIII, Георгу VI и Елизавете И. Работа была нелегкая, но доставляла мне большое удовлетворение». Похоже, четыре семьи «монополизировали» работу на королевских конюшнях: Шовеллы, Мэтью, Чемберсы и Оутсы. Так, сейчас там работают шесть представителей семейства Оутсов, — отец, мать, сыновья и дяди. Дэвид Оутс, сегодня работающий кучером, все детство провел в этой «деревне», он даже посещал дворцовый бассейн. «Мои сестры Линда и Сьюзен играли с принцессой Анной. Моя мать Элси провела здесь всю жизнь. Когда ворота закрыты, мы чувствуем себя в безопасности. Мы тут среди своих, у себя дома».

За исключением шталмейстера Короны очень немногие служащие конюшен приходят во дворец на завтрак, обед и ужин. У каждого есть либо свои собственные квартиры, либо маленькие домики; возницы (кучера) и форейторы живут в комнатах над конюшнями. В большинстве своем это отставные военные из лейб-гвардии или одного из конногвардейских полков. В зданиях конюшен проживают и все женатые мужчины, работающие во дворце. К этим зданиям также примыкают два красивых дома, выходящие окнами в сад со стороны Гросвенор-сквер; в одном из них живет бывший личный лакей принца Филиппа, а другой принадлежит майору Фелпсу, интенданту королевских конюшен. Ежегодно сэр Джон Миллер получает множество писем от людей, предлагающих свои услуги, но очень немногие из кандидатов бывают приняты на службу, ибо существует, как мы отмечали, «семейная монополия» и она ко многому обязывает. То же самое можно сказать и о «Королевской школе верховой езды» («Ройял ридинг скул»), в которой в основном проходят курс подготовки молодые полисмены, нанятые на службу из конной полиции; дирекцию школы буквально осаждают просьбами о приеме, и соискателей этой чести столько, что, кажется, совершенно невозможно постичь основу верховой езды на лошадях, принадлежащих королеве (только члены различных обществ инвалидов пользуются некоторыми привилегиями).

В прошлом в королевских конюшнях находили «убежище» только королевские лошади и кареты; сегодня под крышами конюшен располагается также и гараж, где паркуются машины королевы, а именно: шесть «роллс-ройсов», предназначенных для торжественных церемоний, а также около двух десятков других автомобилей, используемых королевским двором, плюс личные автомобили членов королевского семейства, среди которых достойны упоминания старый «астон мартин» принца Чарльза и «рейндж ровер» принца Филиппа. Роскошные кареты для торжественных выездов тоже находятся в зданиях конюшен вместе с колясками и ландо. Их довольно часто можно видеть на улицах Лондона, когда королева принимает вновь назначенных послов, ибо она всякий раз направляет в посольство соответствующей страны карету или открытую коляску, запряженную четверкой лошадей, чтобы посла доставили во дворец.

После полудня конюшни часто открывают для широкой публики, и это «мероприятие» пользуется большим успехом. Визит обычно бывает краток, но очень интересен; разумеется, стойла в королевских конюшнях содержатся в идеальном порядке, а кормушки (ясли) королевских лошадей, седла и сбруя выглядят просто великолепно, равно как и униформа обслуживающего персонала.

В дни торжественных церемоний и военных парадов королевские конюшни показывают себя во всем блеске. К церемонии коронации Елизаветы серых в яблоках лошадей, которым предстояло идти в упряжке королевской кареты, подвергли специальной подготовке: вместо скорости и выносливости, необходимых чистокровным лошадям, предназначенным для скачек, от них прежде всего требовалось умение не убыстрять и не замедлять шаг, а также сохранять спокойствие при громких криках толпы. Несколько раз в неделю восемь отобранных лошадей, запряженных в старую карету, покидали дворец на рассвете, чтобы проделать путь до Вестминстерского аббатства. При скорости в 112 шагов в минуту каждая из двух упряжек затрачивала на дорогу, которую предстояло преодолеть торжественной процессии, один час тридцать пять минут. Сопровождаемые барабанным боем и пением труб восемь лошадей преодолевали и обратный путь все так же спокойно, мерно и чинно, без всяких неуместных проявлений ненужной резвости. Шталмейстер Елизаветы выказал удовлетворение выучкой и своих служащих, и подопечных лошадей, ибо они не опозорили его 2 июня, не понесли, закусив удила. Когда королевский экипаж был готов, лошадям даже запретили ржать от нетерпения, и они вели себя смирно. Нельзя так нельзя!

Есть еще один традиционный парад, в ходе коего искусство верховой езды «достигает наивысшей точки»: церемония выноса знамени. Это яркий, красочный спектакль, приводящий в восторг туристов. Королева в ярко-алом кителе полковника, командира конногвардейского полка, и длинной юбке цвета морской волны производит смотр одного из своих полков, и все это действо напоминает хорошо отрепетированный «конный балет». Сидя в дамском кресле, она покидает дворец в сопровождении эскорта из числа придворных и кавалеристов из двух самых старых полков королевства, а именно Лейб-гвардейского конного полка и Королевского конногвардейского полка (гвардейцев этого полка именуют «синими» из-за цвета мундиров). Королева выезжает на Мэлл и затем на Хорсгардз-Парейд, особую площадь, плац конной гвардии, где и должен состояться спектакль… Часы бьют одиннадцать утра; все башенные часы в городе сверяют с дворцовыми часами, которые по определению не могут ни отставать, ни спешить… Площадь уже полна народа, и королевская семья, прибывшая в открытых колясках, занимает места на почетной трибуне. В соответствии с церемониалом, в который нельзя вносить никакие изменения, парад-смотр продолжается около часа. На протяжении этого часа оркестр трижды исполняет национальный гимн. Ежегодно королева проводит смотр одного из полков, но всякий раз это не тот полк, что инспектировался в прошлом году. За две недели до смотра королева сама начинает тренироваться в верховой езде, сидя в дамском седле, как в дни юности, и этим тренировкам она посвящает каждое утро по два часа.

По возвращении в Букингемский дворец она по традиции дает своей лошади морковку и выпивает бокал шампанского, прежде чем появиться на балконе в окружении членов семьи, в то время как в небе самолеты устраивают свой «воздушный балет». Но описание этого празднества было бы неполным, если бы мы не упомянули Бирманку, любимую кобылу королевы Великобритании, на которой она и выезжала долгое время на церемонию выноса знамени. За несколько недель до достопамятного события кобылку подвергали особому испытанию, входящему в систему тренировки: по ее следу пускали одиннадцать собак королевы, так как их владелица была твердо уверена в том, что если кобыла и при таких условиях сохранит спокойствие, то сможет достойно встретить любую опасность. Быть может, эта предусмотрительность однажды спасла королеве жизнь: когда в 1981 году на королеву было совершено покушение (правда, потом выяснилось, что стреляли холостыми патронами), Бирманка немного заволновалась, но быстро успокоилась, почувствовав, как опытная рука наездницы натянула поводья.

В 1988 году англичане были в равной мере и изумлены, и огорчены, узнав, что их лишают удовольствия лицезреть королеву верхом на лошади во время церемонии выноса знамени. Отныне и впредь королеве предстояло объезжать войска в открытой коляске, ибо Бирманка в возрасте 24 лет испустила дух. Елизавете II Бирманку преподнесла в подарок канадская конная полиция, и она прослужила ей, по свидетельству грума, сержанта полиции Робина Портера, восемнадцать лет, «это было красивое и смирное животное, самая спокойная, самая послушная лошадь из всех, за которыми мне довелось ухаживать». Елизавета обожала Бирманку. Приходя на конюшни, она всегда приветствовала ее словами «Ну, здравствуй, дорогая!» и давала морковку или кусочек сахара, поданные ей лакеем на серебряном подносе. Чтобы подготовить лошадь ходить под дамским седлом и к участию в парадах, требуются годы и годы, вот почему Елизавета предпочла в дальнейшем остановить свой выбор на коляске: ведь так она не предавала свою любимую Бирманку. Кстати, хотя Бирманка и была с почестями погребена в Виндзоре, она остается бессмертной, так как ее образ запечатлен в бронзе Джеймсом Осборном.

Сьюзен, Сахарок, Голубчик и другие

Но лошади вовсе не владеют монополией на королевскую любовь в мире животных. Ничто не производит в Букингемском дворце такого шума, как стук и скрежет сорока четырех лап по паркету во время утреннего чая, когда обладательницы этих лап бросаются к мискам с кормом. Ибо у королевы есть одиннадцать собак породы корги; создания эти довольно сварливы, вороваты, драчливы и наделены таким трудным характером, что иногда приходится обращаться за советом к специалисту по собачьей психологии.

В Сандрингеме, где королева проводит зимние каникулы, она кормит их сама. Вот как описывает эту сцену один из очевидцев: «Вы встречаете в коридоре Сандрингема женщину, у которой голова повязана платком; она занята тем, что режет мясо для своих песиков, и вы не знаете, как следует приветствовать английскую королеву…»

В Букингемском дворце ровно в пять часов вечера один из ливрейных лакеев гордо проходит по коридору, ведущему к королевским покоям. Он несет поднос с только что сваренным мясом, мукой (да не с обычной, а тонкого помола — для печенья) и с мисочкой, наполненной горячим соусом. Он ставит поднос на треножник перед дверью гостиной. Собаки тявкают и скулят от нетерпения. Елизавета выходит к ним и начинает быстро и ловко распределять пищу, смешивая мясо, муку и соус в мисочках при помощи серебряной вилки или ложки. У каждой собачки — своя миска, и королева аккуратно ставит каждую на маленькую пластмассовую белую подставку, чтобы не запачкать роскошный красный ковер.

Кормление собак — одно из любимых развлечений королевы. Она сама ухаживает за своими собаками, сама вычесывает их и водит на прогулку. Она их так сильно любит, что повелела похоронить Сьюзен, умершую в 1959 году в возрасте пятнадцати лет, в парке Сандрингема и установить на могиле плиту с надписью: «Сьюзен, верная подруга королевы». После Сьюзен у королевы были Сахарок, Медок, Голубчик, Виски, Шерри, Пчелка, Вереск, Хитрец, Непоседа, Жестянщик, Щетка, Зернышко, Весельчак, Носок, Дымок, Тенек и другие. В Сандрингеме королева не раз пыталась развести собак породы лабрадор, которых особенно любит принц Чарльз. Так как полностью расслабляться от напряжения, к которому ее принуждает публичная жизнь, королева может лишь в домашних условиях, то общение с собачками и дает ей такую возможность. К тому же ей нечего их опасаться: ведь они не публикуют мемуаров.

В далеком детстве Елизавета, впервые увидев это забавное существо на четырех лапах, весьма далекое от того, чтобы называться поджарым (30 сантиметров в длину и 10 килограммов веса), мгновенно отдала ему свою любовь. Эти собачки породы корги, «одетые» в рыжую, желтоватую (цвета песка), коричневато-черную и просто коричневую шерсть, иногда кое-где с белыми пятнами, к которым терпимо относятся даже самые придирчивые знатоки собачьих родословных, стали идеальными друзьями маленькой принцессы, буквально очарованной их плутоватыми мордочками, их веселой вороватостью, их живостью, резвостью и тем, что они легко поддавались воспитанию и обучению.

В 1933 году Елизавете было всего семь лет от роду, и именно тогда, играя с собачкой породы уэльский корги у виконта Уэймота, она в них и влюбилась. Тельма Грей, знаменитая заводчица, имела честь «поставить» ко двору первую королевскую собачку породы корги по кличке Розавель Голден Игл (Розавель Золотой Орел), получившую в повседневной жизни кличку Дуки. В трехлетием возрасте Дуки «женился» на собачке по кличке Розавель Леди Джейн и обзавелся детьми, двое из которых, Крекер и Кэрол, стали верными друзьями Георга VI и его жены во время войны. В 1944 году принцесса Елизавета получила в подарок свою первую собачку породы корги — Сьюзен. Именно потомки Сьюзен (сейчас это уже девятое поколение) оживляют своим лаем коридоры дворца.

У королевы-матери также есть корги: Джорди и Блэки (Чернушка), а принцесса Анна унаследовала Аполлона: этот молодой пятилетний песик, сеявший раздоры и смуту в собачьем сообществе Букингемского дворца, был «сослан» на воспитание к принцессе, где сейчас и раздумывает о своей участи среди лошадей и пастушьих собак, в шесть раз больше его ростом. У Анны также живет Лора, которой уже семь лет. Все они с великим почтением относятся к своей царственной хозяйке. Они повсюду следуют за ней, скачут и вьются вокруг ее ног или спят рядом с ней, когда она сидит в кресле или на диване.

Часто можно слышать, будто принц Чарльз не любит собачек своей матушки. Это неправда. Один из его приближенных вспоминает: «Однажды утром Чарльз мне сказал: «Это ужасно! Они сейчас похоронят Хитер (Вереск)!» Хитер, собачонка на трех лапках, у которой одно ухо было наполовину оторвано, имела обыкновение ввязываться в жестокие драки, в которых всегда терпела поражение. Она провела свою последнюю битву и теперь спит вечным сном в земле на газоне, в месте, которое можно увидеть из окон дворца. В парке нет настоящего кладбища для собак, но когда прогуливаешься по аллеям, то и дело натыкаешься на небольшие могильные камни с выбитыми на них кличками. Вначале эти могилы выстраивали в ряд вдоль одной из стен, но теперь королева предпочитает, чтобы они были разбросаны по парку».

Хотя королева Виктория любила своих собачек до такой степени, что приказала надеть им ошейники из начищенного до блеска серебра, чтобы кто-либо из сторожей охотничьих угодий не выстрелил в одну из них по ошибке в парке в Балморале, в ту пору в кругу придворных не было единого мнения относительно собак, как нет сегодня единства на сей счет и в Букингемском дворце. Действительно, у некоторых из этих созданий прослеживается отвратительная склонность бросаться на полицейских и телохранителей членов королевского семейства. Нет, они никому не нанесли серьезных увечий, никого по-настоящему не покусали, но специалист по психологии животных сказал, что собаки породы корги унаследовали от своих предков агрессивность. Лекарствами им, как и представителям рода человеческого, могут служить валиум или другие препараты для подавления дурных инстинктов. Сама принцесса Мария Кристина Кентская признает: «Я не говорю, что никто из членов королевской семьи никогда не испытывал желания дать им тайком хорошего пинка, в особенности когда они кусали нас за лодыжки». По поводу корги следует вспомнить шутливое замечание очень «британского», очень «англичанистого» писателя Джерома К. Джерома: «Фокстерьеры рождаются на свет, имея в крови дозу первородного греха, в четыре раза превосходящую ту, что имеют другие собаки».

Корги, как совершенно ясно из всего вышесказанного, никогда не сопровождали королеву во время ее путешествий за границу; к тому же требования карантина распространяются на ее собак точно так же, как и на собак ее подданных. Когда королева в отъезде, за ними в Виндзоре присматривает мисс Фенвик носящая звание «кинолога королевы»; не стоит и говорить о том, что Елизавета доверяет ей всецело.

Находясь в мрачноватом, тяжелом, приземистом здании в Сандрингеме, построенном в XVIII веке, Елизавета любит предаваться двум своим пристрастиям: общению с лошадьми и собаками. Она часто, по многу раз в году, уезжает в Сандрингем на уик-энд. Один из ее гостей вспоминает: «Она более всего ценит возможность побыть на свежем воздухе со своими собаками. Возможность прыгнуть в «лендровер» или выйти из него в сопровождении мокрых лабрадоров или спущенных с поводков корги, побродить в резиновых сапогах по вспаханному полю — вот удача, вот с пользой проведенная вторая половина дня». Если бы Елизавета не была королевой, она, без сомнения, посвятила бы свою жизнь коневодству и собаководству.