Когда мне было двадцать лет, милые сестры, попалась мне в руки книга, одна из многих, написанных мужчинами против женщин, носящая название: «Злые языки». Это был поток злобы на женщин — злобы, собранной из всевозможных поэтических и прозаических произведений.

Как я тогда плакала! Несчастный автор! Он не мог найти ни одной собственной мыслишки для выражения своего женоненавистничества и должен был выискивать их у сотни других авторов, чтобы дать исход своему настроению.

Теперь, сестры мои, я понимаю, как мудро поступил тот автор.

Со времени покойного Мёбиуса, ясно и неопровержимо доказавшего физиологическую умственную слабость женщины, мы, женщины, можем всякую совершенную нами глупость вполне извинить нашим несовершенством. Мужчины не имеют этого преимущества. Они совершают свои глупости за полной личной ответственностью.

Конечно, нужно признать, что это обстоятельство нисколько не удерживает их от того, чтобы увеличивать ряды своих глупостей так же прилежно, как и мы ряды наших. Но осторожные из них вполне заслуживают нашего снисхождения и понимания.

Под прикрытием прирожденной физиологической слабости ума, которая достаточно извиняет сочинительницу, последняя решается выпустить в свет несколько собственных наблюдений и мыслей в виде легких щелчков по носу, данных кончиками пальцев.

О, как хорошо живется под защитою науки!

Пентезилея

ТАК ГОВОРИТ ПЕНТЕЗИЛЕЯ:

Из вас, подруги, знает и ребенок О королеве смелых амазонок, Чьи подвиги в ожесточенных войнах С мужами Греции поэмы их певцов Запечатлели в образах достойных. Прошли столетья, сестры. Храбрецов — Соперников моих осталось так немного. К тому же мода запретила строго Нам, женщинам, размахивать копьем. Но я, как прежде, на коне своем. Как прежде, к битве стрелы очинила — Их напитают ядовитые чернила.

* * *

К чему оружье — копья и штыки! О, наши стрелы метки и легки. Та прозвенит — поэт ее оценит. А та слегка кого-нибудь заденет. Вот легкая царапина и кровь, Иная попадет, быть может, и не в бровь… Я пострадавшего узнаю без ошибки По принужденности улыбки.

* * *

Кто ж будет морщиться? Должно быть, филистер. Из под очков сверкнет суровый взор. Но к этим господам — признаюсь кстати — Я не имела отроду симпатий И в них не целилась. А ну их к Богу! Пусть бьют тревогу!

* * *

— Но есть, должно быть, в обществе мужчин Прекрасные, — сестрица мне сказала. Сестра, я это знала! Они оценят бой, признают наше право, Без них скучна над прочими забава. Я стрелы рассмотреть доверчиво им дам, Но книгу, сестры, посвящаю вам. Пусть в радость перейдут за чтеньем вспышки гнева.