Тала, словно дикий зверь в клетке, металась взад и вперед по просторным покоям Эдона. Лунный свет, преломляясь через сделанное из цветной слюды приоткрытое окно, падал на постель. У нее не было и мысли убежать. Честь не позволяла ей нарушить данное слово, вдобавок ее мучило любопытство: что же произойдет ночью?

Тала села на подоконник и стала смотреть на темное небо. Звезды сверкали на нем как драгоценные камни. Не ощущалось ни малейшего дуновения ветерка, ни единого облачка не заслоняло бледную луну.

Принцесса волновалась за сестер, хотя сейчас они спали в своих кроватках под присмотром слуг. А их с Венном не хватятся до утра. Тогда Тегвин, Селвин и Стаффорд забьют тревогу. Тала вздохнула. Оставалось лишь надеяться, что Эдон выполнит свое обещание и пошлет весточку матушке Врен.

— Отчего вы вздыхаете так тяжко? — спросил Эдон, тихо закрывая за собой дверь.

Тала вздрогнула и обернулась.

— Ох! Вы здесь! — Она вскочила ему навстречу и споткнулась, запутавшись в пышных складках прозрачного платья.

— Осторожно! — Эдон успел подхватить ее.

Тала покраснела до корней волос, а эрл, посмеиваясь, усадил ее обратно на широкий подоконник.

— На что вы смотрели, принцесса? Эдон уселся на подоконник рядом с ней.

— На луну и реку. Долина Лима необыкновенно красива отсюда, — ответила она.

Эдон пальцем приподнял ей подбородок и повернул лицом к себе. Ее волосы были распущены и подобно огненной реке мягкими волнистыми прядями падали до щиколоток.

— Потому я и решил прорубить окно именно в этом месте.

— Как так? — удивилась Тала. — Вы только что приехали, а башню построили много лет назад.

— Да, лет десять назад, когда я купил Варвикский холм.

Тала отвернулась, чтобы не чувствовать будоражащего прикосновения его пальцев.

— Купили?

— Да, — ответил Эдон. — И заплатил хорошую цену. Даффид ап Гриффин вытянул из меня немало золота. Но мне понравился замечательный вид на долину.

— Дядя Даффид никогда не владел этим холмом. С тем же успехом он мог продать вам ветер. И вы тоже не владеете Варвикским холмом, Эдон Халфдансон, и никогда не будете владеть.

Эдон уперся кулаком в бок.

— О чем это вы, Тала ап Гриффин? Вы, как погляжу, очень осмелели после того, как я оставил безнаказанным вашего братца.

— Ничего подобного, — ответила Тала и, покачав головой, спокойно встретила его взгляд. — Я просто говорю вам, что Варвикский холм никогда моему дяде не принадлежал, а значит, вам он тоже не принадлежит, хотя вы и построили на нем свой замок.

— И буду защищать его до последнего вздоха, — решительно заверил ее Эдон.

— Но земля все равно не ваша, она принадлежит Лиму. Так было испокон веку, и так будет, когда нас уже не станет.

— Пока я жив, Варвикский холм будет моим, — твердо сказал он. — И вас я не отпущу до конца своих дней.

— Не понимаю, зачем я вам нужна?

— Не понимаете? — Эдон посмотрел на ее лицо, залитое лунным светом. — Разве вы не знаете о своей красоте?

— Я не красивее других.

Тала не могла оторвать глаз от его рта и маленькой ложбинки на шее, куда упала капля воды с мокрых волос.

Не в состоянии удержаться, Тала смахнула блестящую капельку подушечкой указательного пальца.

— Вы пришли с реки, — догадалась она.

— Нет, из купальни, — хриплым голосом уточнил он, вздрогнув от ее смелого и чувственного прикосновения.

Эдон обнял Талу обеими руками и прижал к себе. Ее тепло подогревало искру желания, вспыхнувшую в нем. Эдон осторожно и нежно поцеловал ее в губы. Она была для него загадочным созданием, одновременно застенчивым и упрямым, которое следовало укротить, прежде чем позволить себе обрушить на нее шквал своей страсти.

Талу охватил трепет от нежных прикосновений его рта. Когда Эдон развязал пояс у нее на талии и спустил платье вниз, она лишь вздохнула. Сильными руками он обнял ее, и их тела крепко прижались друг к другу перед открытым окном. Эдон хотел любить ее, поглотить целиком и умереть в ее объятиях.

Принцесса Лимская, хоть и опасалась мести своих богов, воспротивиться Эдону Варвикскому не могла. Тала закрыла глаза и утешилась тем, что приносит себя в жертву ради сохранения жизни Венна. Но природная совестливость требовала правды, которая заключалась в том, что она хотела Вулфа Варвикского, как женщина хочет мужчину, тело Эдона зачаровывало и влекло принцессу. Эрл поднял ее и понес к кровати. Тала знала: ее ждет кое-что помимо прикосновений пылающего тела Эдона. Она непроизвольно выгнулась дугой под его магическим прикосновением. Тала не подозревала, что ее тело может так мучительно желать… всего этого, хотя чего точно — она не знала.

Движения Эдона были медленными и осторожными. Он хотел своими ласками подготовить ее к тому, чтобы она с радостью приняла его, не заметив боли.

Тала с трудом перевела дух. А когда он проник в нее настолько глубоко, что все тело у нее запульсировало и задрожало, ей показалось, что она сейчас умрет. Вполне зрелая девушка, она мало что знала о соитии с мужчиной. Эдон старался сдерживаться, но это давалось ему с трудом. Тала в ужасе раскрыла глаза, крепко уцепилась за его руки и закричала:

— Хватит!

Она пыталась вырваться, но ничего не добилась. Эдон преодолел дрожь и застыл.

— Вот и все.

Тала задыхалась. Ей хотелось заплакать, но она сдержала крик, хотя слезы застилали глаза. Тем не менее она взглянула на Эдона и великодушно разрешила:

— Можете продолжать!

— Я буду последним трусом, если этого не сделаю. — Эдон поцеловал ее, затем слизал соленые слезинки с ресниц. — Поначалу это всегда болезненно, но со временем боль пройдет, ненаглядная моя.

Тала вовсе не ощущала себя ненаглядной. Ей казалось, что ее пронзили ножом и выкачали из нее весь воздух. Эдон поймал пальцы, которыми она зажала рот, чтобы не плакать. Он хотел крепкими, чувственными поцелуями затмить доставленные ей неприятные ощущения. Но он не мог долго сдерживаться, увлекаемый неудержимым потоком страсти, жаждущей выхода. Наконец, обессиленный и дрожащий, он приник к Тале, словно новорожденное дитя.

А Тала ловила воздух ртом, потрясенная столь бурным натиском чувств. Она еще не могла разобраться в своих ощущениях, но одно знала твердо: принцессой Лима ей уже не быть. Этот титул перейдет к Гвинт. Как же легко оказалось нарушить древний обычай!

Преисполненная глубокой благодарности к Эдону, она поцеловала его во влажную щеку.

— За что вы благодарите меня, Тала? Своей несдержанностью я причинил вам боль. Слишком долго мне пришлось обходиться без женщины.

— Да вы смеетесь надо мной! — не поверила Тала. — Вы же привезли в Варвик столько дам!

Эдон обиделся.

— Миледи, со мною в Варвик прибыли и мужчины. Я не занимаюсь любовью с их женами. Я — викинг, а не дикарь.

— Выходит, вы необыкновенный викинг. Те, которых я встречала, с дамами не церемонились.

Эдон задумался. Он знал, что не похож на других. Но никогда раньше не испытывал потребности объяснять свое поведение женщине, с которой спал. Впрочем, Тала — будущая супруга, значит, надо укрепить соединяющие их узы.

Он взял ее ладонь в свою и переплел их пальцы, затем заглянул в ласковые янтарные глаза. Она не отвела взора.

— Человек, проживший много лет заложником, очень осторожен в своих поступках.

— Вы были заложником? — удивилась Тала.

— Да, у меня еще не выпали молочные зубы, а я уже начал службу у своего отца Халфдана, а затем — у брата Гутрума. Я был их эмиссаром у императора Востока. — Эдон сдвинулся в сторону, чтобы Тале не было тяжело.

— Сколько же вам исполнилось лет?

— Девять, когда корабль приплыл в Константинополь.

— Вы боялись?

— Нет, не боялся, но вначале очень скучал по матери. Во время плавания меня чудом не смыло в море. Когда после долгих месяцев путешествия мы прибыли наконец в Константинополь, император отказался принять меня как сына Халфдана, потому что я похож на свою ирландскую мать.

— Но он передумал? Эдон улыбнулся.

— Да, я пригрозил проткнуть ему яйца кинжалом, если он посмеет обозвать меня ублюдком перед своими придворными. Сын викинга умеет постоять за себя.

— В десять-то лет? — засмеялась Тала.

— В девять, — поправил Эдон и легонько дернул ее за нос. — Когда подарите мне сыновей, миледи, вы это поймете.

Тала уютно лежала у него на плече, положив ладонь на теплую грудь Эдона.

— Мне бы хотелось иметь много сыновей, хотя растить Венна было нелегко. Он… — Тала запнулась.

— Ему необходима мужская рука, — договорил за нее Эдон, поняв, что она не хочет открываться до конца. — Да, трудно воспитывать наследника в таких условиях, Тала. Будьте правдивы со мной — ведь через пару дней вы станете моей женой. Сегодня вечером ваш брат не попал бы в беду, приведи вы его ко мне в первый же день нашей встречи. Эмбла очень опасна.

Тала подумала над сказанным.

— Я это знаю. И поэтому Венну лучше держаться подальше от Варвика.

— Принц останется в Варвике вместе с вами, — заявил Эдон. — Под моей защитой.

— Вы очень добры, — опустив глаза, сказала Тала. — Но мы не хотим быть в тягость.

— В тягость? — усмехнулся Эдон и нахмурился. Ему хотелось слегка стукнуть ее, как в тот раз, когда она упала перед ним на колени, моля за жизнь брата. Он вздохнул. — Вы вовсе не обуза для меня, Тала ап Гриффин. — Он поднялся с кровати и взял из чаши мокрую салфетку.

— Пора смывать следы моего преступления. Боюсь, что поранил вас. Я должен обращаться с вами осторожно, дорогая. Сегодня нам лучше воздержаться от любви.

Эдон был волевой человек, и Тала не нуждалась в лишних доказательствах этого.

— Как же мы проведем остаток ночи, Эдон?

Он прикрылся тонким одеялом и улегся рядом, притянув ее к себе. Разгладив длинные волосы Талы, Эдон поцеловал ее в нежную белую кожу за ухом.

— Мы будем спать, миледи, — сказал он. — Но предупреждаю, что не стану сдерживаться, стоит запеть петухам. Закройте глаза и отдыхайте.

Тала зевнула и потянулась. Сегодня столько всего случилось. Потрясенная изменениями в своей жизни, Тала свернулась клубочком и крепко заснула. Разбудило ее пение жаворонка, сидящего на подоконнике.

Эдон тоже проснулся и, увидев раннего гостя, сказал:

— Это хорошая примета, моя маленькая колдунья из Мерсии.

Тала уткнулась щекой в грудь Эдона, слушая нежное пение птички. Когда она открыла глаза, жаворонок поднялся ввысь.

Но едва он взлетел, как откуда-то метнулся ястреб и схватил крошечную пташку. Никогда в жизни Тала не видела более зловещего знамения.

Эмбла спустилась по мокрым ступеням темницы, едва сдерживая ярость.

— Ты, ты во всем виноват! — закричала она на изможденного побоями человека, прикованного цепями к скале.

Харальд Йоргенсон бредил и едва смог поднять голову на пронзительные вопли жены. Она ходила перед ним, потрясая мечом, зажатым в кулаке, и злобно выкрикивала в приступе бешенства:

— Ты мог бы убить этого сукина сына еще десять лет назад — у тебя была такая возможность, — но ты струсил, как всегда!

Она сунула меч в ножны и кулаком ударила Харальда по лицу, черному от синяков. — Всем должна заниматься только я, не так ли? — глумилась она, глядя на свисающую голову мужа.

Ей уже не доставляло удовольствия оскорблять его, поскольку он больше не мог сопротивляться. С отвращением бросив взгляд на бессильно повисшее, прикованное цепями к сырой каменной стене тело, Эмбла отвернулась и отбросила ногой ведро с объедками, которое Немой Эрик иногда приносил в темницу. Часть помоев выплеснулась на пол, и это немного утолило гнев Эмблы. Гордой походкой она удалилась, чтобы раз и навсегда покончить с Эдоном Халфдансоном.

Гвинт ап Гриффин, наплакавшись, уснула на руках старой Анны. Служанке так и не удалось утешить принцессу.

Тегвин, то и дело стуча терновым посохом по пыльной земле, ходил взад и вперед между скатом, ведущим в храм, и двором охотничьего домика короля Оффы.

— Я напущу саранчу на викингов в день праздника урожая! — грозился он.

— Ха-ха! — скептически усмехнулась матушка Врен. — Ты, Тегвин, даже мух-однодневок не можешь прогнать из болотных камышей. Прекрати болтать ерунду. Принца спасем мы!

— Да, — согласно закивал Селвин, отчего толстая коса запрыгала у него по голой татуированной спине. У старого воина даже на макушке был изображен ястреб с распростертыми крыльями. — Пора показать нашу силу. Датчане только это и понимают.

А Тегвин продолжал свою гневную речь. Он терпеть не мог, когда старая Врен спорила с ним в присутствии других старейшин клана. Она такая же бестолковая, как Эмбла Серебряная Шея, раз сомневается в его силе.

— Я прекрасно знаю, как напускать саранчу, и покажу это тебе.

— Ох, замолчи, старый дурак, — снова зашикала на него матушка Врен. — Тебя готовили вовсе не в друиды, а в менестрели, уж мне ли этого не помнить!

— Послушай меня, старая ведьма! — Тегвин загремел раковинами и костями с золотыми наконечниками, которые носил нанизанными вокруг шеи. — Я единственный друид этого клана уже шестьдесят лет.

Рассердившись, Врен подняла руку и сделала знак креста — самое сильное из всех заклятий. Тегвин поспешно спрятался за Селвина на случай, если старуха вздумает превратить его в лягушку. Все жители леса знали, что самая могущественная та колдунья, которая обратилась в христианство.

— Нам нужно действовать сообща, — серьезно заявил седовласый Стаффорд. Он не обращал внимания на перебранку двух давних недругов.

— Сегодня базарный день, — сказала Анна. — Давайте возьмем корзинки и пойдем на холм. Мы отвлечем викингов и вызволим принца. Врен, ты должна забыть о своей новой вере и произнести заклинание, от которого оборвутся его цепи.

— Лучше положиться не на заклинания, а на железо. — Селвин любовно провел ладонью по рукоятке секиры. Уже лет десять он использовал ее только для рубки дров. — Нашему принцу не долго оставаться пленником.

Врен понравилось предложение Анны.

— Решено. Мы пойдем все вместе. Анна, разбуди принцесс и одень их. Вначале мы отыщем Талу, а она уж точно знает, что нам делать.

Настоятель Эвешемского аббатства отец Бедвин на горьком опыте убедился в необходимости наблюдать за Фосской дорогой, так как викинги из Варвика трижды совершали набеги на Эвешем. В последний раз они опустошили монастырские погреба и унесли все оставшееся вино, и целый год Бедвин был вынужден справлять обедню с безвкусным варевом, приготовленным из воды с изюмом.

У кротких монахов не было другого выбора. В ближайших аббатствах не осталось ни капли вина на обмен или продажу. Из-за засухи все запасы вина и зерна кончились, и это происходило не только в Британии, но и на материке.

В Эвешеме имелись свои вековые виноградники. И хотя уже несколько десятилетий не плодоносила ни одна лоза, урожай этого года обещал стать обильным. Непрекращающаяся жара и безжалостное солнце выжгли ячмень и овес, но налили соком виноград, чего в Мерсии давно не наблюдалось. Климат в Британии не подходил для виноделия, однако этот год обещал наполнить погреба Эвешемского аббатства до отказа, и еще кое-что должно было остаться. Отец Бедвин кончал ежедневные молитвы просьбой к Всемогущему, чтобы тот продлил жаркую погоду до тех пор, пока первого августа не будет убрана последняя лоза.

Сегодня аббат ходил по винограднику, горделиво показывая королю Альфреду огромные пурпурного цвета гроздья.

— Я поражен таким изобилием винограда! — сказал король, вытирая лоб тонким платком. — При подобной жаре мало что вызревает.

Аббат Бедвин согласился с королем. Здесь, в аббатстве, монахам удалось оросить поля водой из Эйвона.

— А чем закончились ваши усилия обучить крестьян строить насыпи и акведуки? — спросил король.

Любознательность Альфреда не знала границ. Он был необыкновенным правителем, поощрявшим все ремесла, которые способствовали процветанию королевства. Его библиотека в Винчестере могла посоперничать с папской. Он содержал целую армию… писцов, которые путешествовали по различным местностям и записывали сказания и истории, известные лишь бардам и передаваемые из уст в уста. Аббат Бедвин очень уважал короля.

— Селяне, живущие к югу и западу от Эйвона, научились этому, ваше величество, — скромно ответил отец Бедвин. — Мои монахи прошли по всему Мидлендсу, показывая людям, как строить акведуки и возделывать пашню на склонах, чтобы орошать посевы. Уровень воды в реках не упал ниже десяти футов.

— В Девоне и Дорсете все в порядке, там в прошлом месяце дважды шел дождь, — сообщил Альфред. — Но меня беспокоят Кент и Суссекс 1. На востоке все высохло, поля бесплодны и не дадут урожая. На них не взошла даже трава, чтобы прокормить скот.

— Мы переживаем тяжелые времена, мой король. Остается уповать лишь на то, что мир с датчанами продлится. Я слыхал, что к северу от Вотлингстрит, около Линкольна, прошел дождь.

— Да, я тоже об этом слышал, но мой друг король Гутрум ничего подобного не сообщал. Мне не терпится побеседовать с ним в Варвике. Нам о многом надо договориться.

При упоминании Варвика аббат Бедвин с жаром возразил:

— Но ехать в Варвик слишком рискованно, ваше величество!

— Что ж, я рискну. Мы с Гутрумом условились встретиться там первого августа на бракосочетании. Боюсь, что придется употребить всю нашу власть, дабы этот союз состоялся. Там все в порядке?

Отец Бедвин посмотрел на свои мозолистые ладони и сунул их обратно в глубокие складки коричневого облачения.

— Я не жалуюсь на соседей. Ни на язычников из Арденнского леса, ни на викингов с Варвикского холма. Мы делаем все, что можем, для сохранения христианской веры, но я весьма сожалею о последнем набеге викингов. Нас вовремя предупредили о варварском нападении, поэтому никто из братии не пострадал. Мы только лишились вина в погребах.

— Эмбла Серебряная Шея! — Король Альфред назвал имя неистовой воительницы, которая продолжала устрашать окрестные аббатства.

— Она послана нам для испытания. — Отец Бедвин перекрестился, как бы прощая Эмбле причиненные ею страдания.

— О ней мы тоже будем говорить с Гутрумом. Вам известно, что стало с ее мужем, Харальдом Йоргенсоном, аббат? Говорите без обиняков, если что-то знаете.

— Нет, ваше величество, я знаю только, что он исчез. Большая потеря для Варвика: эрл Харальд был справедливым правителем, чего не скажешь о его супруге.

— Я слышал, что она возложила вину на весь Варвик за убийство эрла?

— Да, милорд, это так, и ее гнев — тяжкий крест.

Король сорвал с лозы фиолетовую виноградину и попробовал, задумчиво смакуя терпкий вкус. Откашлявшись, он сказал:

— Среди прочего мы с Гутрумом обсудим виру за жизнь королевского племянника. Он писал мне, что некоторые ее набеги на селян вполне оправданны. Мы договорились, что управлять графством станет наш ставленник. Он же будет созывать ежемесячные суды. Это его младший брат — сын последней жены Халфдана, христианской принцессы Мелисанды из Ирландии. Его зовут Эдон. Вы с ним знакомы?

— Нет, сир. Я слыхал о его прибытии в Варвик неделю назад. Он привез с собой диковинную свиту, чем возбудил множество толков.

Раздался топот ног — на газон, тяжело дыша, вбежал монах. Король оглянулся.

— Ваше величество! — Монах упал на колени. — С севера по Фосской дороге приближаются всадники. Бить тревогу?

— Сколько их? — резко спросил король. — Они вооружены?

— Десять, сир, и каждый на своей лошади. Они вооружены мечами, щитами и секирами.

Король сделал знак охране отправить караул за стены монастыря навстречу воинам. Альфред прибыл в аббатство под чужим именем. Его сопровождали всего двадцать верных придворных, но он был хорошо подготовлен на случай возможных неприятностей.

— Бейте тревогу как обычно, аббат, и велите братии уйти с дальних полей, — приказал он священнику.

Был полдень. В это время монахи расходились в разные концы монастырских угодий, ухаживая за плотинами, через которые вода из Эйвона наполняла желоба в виноградниках.

Король Альфред продолжил осмотр виноградника, нисколько не обеспокоенный возможным нападением.

Подскакавший отряд остановился за оградой аббатства. Королевский слуга провел внутрь всего двоих. Король сразу узнал воина, идущего впереди. За ним по пятам следовал юный оруженосец.

Епископ Нельс из Ательни, один из давних и любимых друзей Альфреда, пересек виноградник с видом победителя. Они крепко обнялись, хлопая друг друга по спине, — красавец король и кельт с бульдожьей физиономией.

— Что привело тебя в Эвешем, Нельс? — спросил у старинного приятеля Альфред.

Нельс поддерживал его в мрачные годы правления, когда единственным владением, считавшимся королевством Альфреда, были тридцать акров вокруг холма в Ательни да речка, омывавшая его.

У них было много общего, несмотря на внешнюю несхожесть. Оба умели отважно биться, и оба больше всего на свете ценили порядок в этом неспокойном мире.

— Беда, что же еще? — Громкий смех Нельса гулом отдался у него в груди. Он обернулся и схватил подростка, топтавшегося сзади. — Я прискакал из Варвика, где жизнь этого драчливого мальчишки висела на волоске. Его следует хорошенько выпороть, чтобы выбить дурь из головы, но, боюсь, я не имею на это права. Поэтому и привез его в аббатство, как в прибежище.

Альфред пристально посмотрел на драчуна, которого крепко держал епископ. Одетый в грубую одежду, он походил на обычного крестьянского мальчика, но острый взгляд короля различил у него под рубашкой синюю татуировку.

— В прибежище? — усмехнулся Альфред. — Как тебя зовут, мальчик?

Венн бросил на саксонца воинственный взгляд и крепко сжал рот, решив ни за что не признаваться, кто он.

— Отвечай сейчас же, парень! — Нельс хорошенько тряхнул его. — Перед тобой стоит король Альфред. Веди себя почтительно, или я отвезу тебя обратно в Варвик, где с тобой разделаются датчане.

Венн вскинул подбородок, а в его глазах промелькнуло удивление. На саксонце был охотничий костюм, золотистые волосы стянуты на затылке кожаным шнурком, но никакой крученой цепочки на шее либо короны, как положено королю, Венн не заметил. Однако царственная осанка говорила сама за себя. Похоже, епископ сказал правду.

— Ваше величество! — Венн опустился на колени перед королем Альфредом — своим опекуном и сеньором. — Я — Венн ап Гриффин, наследник Лима. Викинги удерживают мою сестру в крепости. Я опасаюсь, что принцессу Талу силой вынудили к греховной связи. Этот священник не желает мне помочь, хотя у него есть люди и оружие.

Нельс из Ательни, не слыхавший от мальчишки и пяти вежливых слов, подивился необычно длинной речи.

Альфред посмотрел на епископа, требуя объяснения. Его соратник по оружию с удивлением покачал головой.

— Давай отойдем в тень, Альфред, так как разговор предстоит долгий. Принц он или нет, но его обвиняют в попытке отравить всех в Варвике. Эрл Эдон велел передать мальчишку тебе. Юный варвар и его сестра — колдуны.

Из этих слов епископа королю стало ясно, что происходит в Варвике. Тала снова принялась за старые проделки, пытаясь страхом прогнать суеверных викингов со своих земель.

— Дорогой аббат, отрок, кажется, умирает от голода. Отведите-ка его в трапезную и накормите.

— Сеньор, я хочу сражаться, а не есть, — горячо запротестовал Венн. — У нас нет времени. Мы должны поскорее вернуться в Варвик.

Альфред повелительно взглянул на Венна ап Гриффина.

— Ты осмеливаешься приказывать королю?

— Нет, сир, я умоляю вас. Моя сестра в опасности. Вулф Варвикский убьет ее.

— Вулф Варвикский не тронет и волоска на голове твоей сестры. Тала ап Гриффин выйдет замуж за Эдона Варвикского по моему повелению. А ты, Венн Лимский, будешь на свадьбе гостем, если я успею разобраться с этой историей об отравлении. А теперь отправляйся в трапезную. До свидания, мальчик.

У Венна глаза полезли на лоб. Он хотел возразить, что все обстоит совсем не так, как сказал король. Выйдет замуж! Да ни одна принцесса Лима никогда не выходила замуж. Но король повернулся и ушел вместе с епископом.

Тут аббат потянул его за руку и поставил на ноги. И Венн пошел с ним на огромную монастырскую кухню, где было полно еды, которой он давно не видел. Поглощая ее, Венн боялся умереть от блаженства.