Я улыбнулась, глядя на вывеску своего любимого клуба «Приют Сумасшедшего». На букве «С» восседал человечек с тростью в щегольском костюмчике и цилиндре. Его гротескная ухмылка, казалось, служила предупреждением для случайного прохожего. Мол, держись-ка ты отсюда подальше! И своеобразным приглашением для всех, кто был в теме. Сегодня человечек выглядел особенно милым, будто бы знал, что случилось со мной этой ночью, и одобрительно подмигивал.

Мне хотелось бы думать, что это место было приютом именно для меня. Во-первых, здесь так или иначе работали трое моих старых друзей, и околачивалось еще пара дюжин знакомых. Во-вторых, в этом заведении со мной часто случались поистине сумасшедшие вещи. Хотя, так могла сказать о себе половина завсегдатаев.

Я всей душой любила «Приют», но никогда бы не стала в нем работать. Не хотелось смешивать труд с развлечениями. Разве что, я могла бы когда-нибудь здесь петь или сводить пластинки. Клуб был весьма популярен у молодежи. Это, конечно, не «Ночной Рай Кенсвуда» или «Саламандра», которые притягивают в свои, заполненные музыкой и огнями, залы несколько тысяч человек каждые выходные, а на крупные мероприятия и того больше. Но свою достойную нишу в клубной культуре Кенсвуда «Приют Сумасшедшего» занять сумел.

Сегодня там выступали мои любимые веранские музыканты, играющие психоделический рок. Заходя внутрь, я услышала, как солист на ломаном атарианском объявляет последнюю песню. Мне хотелось бы послушать еще, и в другой раз я бы обязательно расстроилась, что попала на самый конец выступления. Но время, проведенное с Нейтаном, было лучше любой известной мне музыки. Мое тело еще сохраняло приятное тонизирующее расслабление. Я просто стояла, наслаждаясь моментом, у края сцены, в окружении извивающихся под музыку людей, и стен, расписанных флуоресцентными граффити. Группа закончила играть и я повернулась, чтобы пойти в бар, но столкнулась с диджеем, который должен был выступать после веранцев. Он приветливо кивнул мне и быстрым шагом направился настраивать аппаратура. Я с легкой завистью осталась смотреть ему в след. Парня звали Грег, и он был, безусловно, опытным и талантливым. До недавних пор они с моей лучшей подругой Дейзи проводили много времени вместе, и она постоянно брала меня к нему домой. Там я могла потренироваться в свое удовольствие, пока парочка разучивает позы из юстиорской книги «Обуздание страстей». Грег часто рассказывал мне о своем творчестве, работе, местах, где он играл, и публике, которая там собиралась. Моя приятельница же не слишком интересовалась его увлечением. Ей нравились статус и популярность ухажера, а остальное она считала пустым и скучным. Может быть, это и было главной причиной их разрыва.

Я направилась к бару, где Дейзи, как обычно, командовала парадом. Сейчас она, например, одновременно готовила несколько коктейлей, флиртовала с посетителями, спорила с менеджером и подгоняла официантов. Несмотря на ее тяжелый характер и чрезмерную любвеобильность, и то, что наша дружба носила скорее состязательный характер, я была благодарна судьбе за то, что она свела нас вместе.

В клубе было много народу, но Дейзи заметила меня еще до того, как я подошла к стойке. Она махом доделала напитки, сняла барный фартук и вышла ко мне. Вид у нее был весьма раздраженный.

— Эйвери, ты обещала прийти четыре часа назад. В ваше захолустье, наконец, начал заглядывать народ? — она принюхалась. — Где ты так успела набраться? Опять сидела со своим несчастным боссом?

— Дейзи, пожалуйста, не здесь, — взмолила я. — И менее эмоционально, если можно. Я не хочу, чтобы моя жизнь стала достоянием общественности.

— Тогда пойдем в зону Мне пришлось работать, пока тебя не было! Все остальные сегодня тоже решили задержаться, так что начнем без них. Пабло, — она обратилась к менеджеру. — Дальше вы справитесь без меня?

Мужчина, как мне показалось, с облегчением удостоверил ее, что они справятся. После этого Дейзи стала раздавать приказы оставшимся работникам бара. Закончив, она сердито посмотрела на персонал и медленно проговорила:

— Все поняли? Если к завтрашнем дню что-то не будет сделано — пеняйте на себя! Я все сказала. И принесите нам два пива в синюю зону. Совсем от рук отбились, — это уже было мне. — По каким критериям этих криворуких упырей сюда набирают?

— По-моему, они хорошие ребята! И со своими обязанностями справляются неплохо.

— Это тебе так кажется! Эви, у нас приличный бар. И стандарты здесь здорово отличаются от тех, что приняты в вашем, так сказать, заведении. Спроси своего дружка, кстати, может он переманит к себе этих идиотов. Если найдет, чем платить им, конечно! — насмешливо произнесла подруга.

— Перестань, — закатила я глаза. — Мой труд достойно вознаграждается.

— Только пашешь ты как лошадь. А главное, было бы где! Почему бы тебе не пойти в другое место? Твой начальник — неудачник! Ему почти тридцать, а у него нет ни семьи, ни карьеры. Свой бизнес и тот разваливается!

— С чего ты делаешь всегда эти нелепые выводы? — нахмурилась я.

— Черпаю информацию из твоих рассказов. Я во всем вижу самую суть! — назидательно ответила Дейзи.

— Знаешь, милая, есть такое мнение, что человек может видеть лишь то, что у него внутри, — протянула я. — Подумай об этом, когда в следующий раз будешь сетовать на криворуких идиотов и называть людей неудачниками.

— Это было написано в одной из твоих умных книг? Если ты такая мудрая, то почему же не живешь так, как мечтаешь? Или в них учат только тому, как критиковать других?

Мы зашли в VIP-зону, удобно разместились на диванчиках и продолжили нашу высоконравственную беседу.

— А вот именно! Все. С этого дня я буду жить так, как захочу.

— Уговорила, — устало произнесла Дейзи. — Сейчас нам еще заказ принесут, и мы выпьем за это!

— Кстати, у меня есть для тебя новости, — я постаралась, чтобы мой голос звучал вызывающе нарочито. — Тебе больше не придется переживать, что я работаю в малопрестижном месте.

— Ты ушла оттуда? Поздравляю, дорогая! — облегченно вздохнула подруга.

— Скорее, меня ушли…

— Что? — резко напряглась брюнетка. — Этот подонок посмел выгнать единственного нормального сотрудника? Да там же на тебе одной все и держалось!

— Успокойся, — примирительно улыбнулась я. — Никто меня не выгонял! Мой босс решил продать ресторан и обещал помочь мне с поиском работы.

— Хорошо. Только не сильно надейся на него! Он даже себе помочь не в состоянии, — хмыкнула Дэйзи.

Я уже хотела ответить Дейзи что-нибудь невежливое, но тут к нам заглянули Остин, Кэсседи и Лана. Они принесли с собой кучу выпивки из бара, захватив и наш заказ. Еще несколько минут мы здоровались, рассаживались и разливали напитки.

— Кей, как твоя группа? — спросила Лана, миниатюрная блондинка с вечно отсутствующим взглядом.

— Еще рано говорить, была только пара репетиций, — он отхлебнул пиво из высокого стакана. — Но они мне нравятся, шустро соображают. Как только сыграемся, хочу попросить Эйвери, чтобы она пела у нас. Ты же согласишься, да? Эви?

Я до сих пор прибывала в состоянии приятной полусонной неосознанности и пропустила его вопрос. Парень повторил чуть громче и снова не получил ответа. На третий раз он крикнул во весь голос.

— Эйвери, проснись!

— Что? — встрепенулась я.

— Ты хочешь петь в нашей группе?

— Не знаю, — я неуверенно пожала плечами. — Думаю, да!

Кэсседи, сидящий напротив, с любопытством уставился на меня и хитро улыбнулся. Из всей компании он был мне самым близким человеком. Мы с детства поддерживали друг друга в тяжелые времена и делили радости. Когда долго знаешь человека и проводишь с ним много времени, как это было у нас, начинаешь замечать малейшие изменения в его поведении. Конечно, сейчас мы стали меньше общаться — у Кея хватало проблем с его работой драгдиллера и еженедельно меняющимися подружками. Но нашу связь мы не утратили, поэтому, если бы он догадался обо всем сам, я бы нисколько не удивилась.

— Рыжик, твои глаза блестят так ярко! Расскажешь, чем обусловлено витание в облаках?

— Она, наконец-то, уволилась со своей неблагодарной работы. Теперь ее ничего не будет выматывать, вот она и расслабилась! — сказала Дейзи, закуривая.

— Может быть, но думаю дело не только в этом! Взгляд влюбленной девушки, которую качественно удовлетворили, я узнаю из тысячи.

Остин кинул в Кэсседи смятую салфетку.

— Я думаю, что у всех актрис в тех фильмах, которые ты смотришь, такой взгляд!

На мгновение в зоне воцарилась тишина, потом он медленно произнес:

— Секундочку, так значит наша безразличная к мужикам тихоня, не такая уж и безразличная. И кто тот счастливчик, который сумел покорить разборчивое девичье сердце?

— Да ну на фиг! — Дейзи от удивления уронила сигарету на стол. — Если это тот, о ком я думаю, то мне, видимо, придется начать уважать его хоть немного.

— Ну, давай, Эйвери, сбрось загадочное одеяние со своей интимной жизни. Мы хотим знать все подробности!

Я обвела своих друзей осуждающим взглядом. Когда мы собираемся где-нибудь, это место становится квинтэссенцией пьянства, разврата и беспредела. И хотя за этот год каждый оброс обязанностями и новыми знакомыми, мы все равно традиционно собираемся своей компанией два раза в месяц. Из всех нас только я и Харди ведем относительно спокойный образ жизни. У меня не всегда хватает энергии и желания на типичные для нашей компании развлечения, а Харди, как и сегодня, большую часть времени проводит за работой в автомастерской. В прошлом году мы вшестером переехали в Кенсвуд из небольшого городка Валдаара в поисках своего места в жизни. Теперь Лана занимается разработкой и адаптацией порно-игр, а Остин служит вышибалой в «Приюте» и покрывает нелегальные делишки Кея, который здесь неплохо развернулся со своими продажами. Кэсседи единственный из нас, кто уже может позволить себе отдельное жилье с видом на Площадь Революции и выпивку дороже ста ризо. И именно к нему мы идем, когда у нас случаются проблемы с деньгами.

Ребята постоянно соревнуются в качестве и количестве своих любовных приключений, а я последние полгода не могла похвастаться ничем интересным. Про мою симпатию к Нейтану они вряд ли бы стали слушать с интересом. Конечно, они знали, что я работаю в ресторане, и про наличие у меня мужчины-босса тоже, но на этом их знания и заканчивались. Я даже просила их не заходить ко мне, ссылаясь на выдуманный запрет. Не хотела, чтобы они даже подозревали о моей тайной страсти. Но делать вид, что ничего не произошло, было бы глупо. Особенно в окружении сгорающих от любопытства друзей. Поэтому я набралась смелости и выдохнула.

— Я сплю со своим бывшим начальником!

Что тут началось! Каждый считал своим долгом узнать в подробностях о моем новом роман. На меня со всех сторон ссыпалось множество банальных вопросов, отвечать на которые приходилось без особого желания.

— Давно это у вас?

— И как он? Хорош?

— Это хоть отразится на твоей заработной плате?

— Он тебе нравится?

— У вас это серьезно?

— Это то, что тебе сейчас нужно?

— А ты уверена, что он не женат? Может быть, его просто на молоденьких потянуло.

— Друзья, прекращайте. Мы сегодня переспали первый раз. А если вкратце и оптом ответить на ваши вопросы, выйдет что-то типа: все было просто великолепно! Нейтан невероятно чуткий и внимательный любовник. Он мне давно и невероятно сильно нравится. Работать я с ним больше не буду. Не из-за того, что наши отношения вышли за грань служебных, а потому что он продает ресторан. Что будет у нас дальше, я не знаю. Я счастлива в настоящий момент. И это все, что я вам могу сказать.

— Это самое главное, подруга, — глаза Дейзи хищно загорелись еще на слове «великолепно». — И, я думаю, пришла пора познакомить твоего возлюбленного со своими друзьями.

— Если наши отношения продляться несколько больше одной ночи, я подумаю над этим, обещаю! И, Лана, хватит там строчить идеи для очередной непотребщины. Начальник и подчиненная — затертая до дыр тема.

Девушка оторвалась от коммуникатора.

— Лол. Банальность истории не может помешать мне превратить ее в шедевр. И сейчас, к твоему сведенью, я отвечаю Харди. Он написал, что сегодня снова задержится до утра. Передает всем привет.

— Черт, — выругался Остин. — Этот урод постоянно нас динамит. У него там, поди, телка завелась или наливают бесплатно.

Лана усмехнулась.

— Тебя послушаешь, так все только и думают о том, что бы выпить или куда бы потыкать своей морковкой.

Ос одной рукой взял пиво, а другой обнял девушку.

— Хорошо, что, по крайней мере, мне сегодня можно об этом не беспокоиться.

Все засмеялись, а Лана посмотрела на него высокомерно и с сочувствием одновременно. Вскоре разговоры традиционно начали крутиться вокруг очередных романтических приключений, вечеринок, проблем на работе и прочих обыденных вещах. Я допивала третий стакан, когда Кэсседи тихонько позвал меня и жестом предложил выйти.

В клубе гремела музыка, перемешиваясь с одобрительными возгласами, звоном посуды и женским смехом. Толпа людей, живущих своей жизнь, казалась мне лишь декорацией моей собственной. Все смешалось в одно разноцветное, оглушающее пятно, и только спина идущего впереди Кея оставалась для меня маячком, удерживающим сознание на грани реальности. Мы пересекли битком набитый танцпол и вышли на улицу. Небо окрасилось в светло-голубой цвет в ожидании рассвета, воздух был холодным и чистым. Я зябко поежилась и поплотнее закуталась в куртку. Наваждение почти прошло, в моей голове прояснилось.

— О чем ты хотел поговорить? — повернулась я к парню.

— Я переживаю за тебя, Эви!

Кей взъерошил аккуратно уложенные темные волосы — признак того, что он недоволен и обеспокоен.

— Абсолютно не за что переживать. Я здорова и счастлива!

— Все дело в твоем новом друге, — замялся Кэсседи. — Он не нравится мне уже заочно! Мне кажется, что здесь что-то не так. Я боюсь, как бы он тебя не обидел.

— Все в порядке! Я доверяю ему полностью. Давай не будем торопить события и искать червей в яблоках.

— Рыжик, ты для меня как младшая сестра! И я покалечу любого, кто предаст твое доверие. Я обещал твоим родителям, что буду присматривать за тобой.

Мне захотелось его обнять.

— Кей, я тебя люблю и ценю твою заботу, но я уже не та маленькая девочка, какой была в момент нашего знакомства. Позволь мне самой прожить свою жизнь!

— Этого тебе, конечно, никто не может запретить, но, пожалуйста, будь осторожней. И если что, сразу обращайся ко мне.

— Хорошо, буду осторожна!

Я встала на цыпочки и поцеловала его в щеку, потом взяла за руку и повела обратно в клуб. Мне не хотелось развивать сейчас этот разговор.

Около бара мы заметили Грега, болтающего с пышногрудой тусовщицей в ярко-розовом платье. Тут мне пришла в голову мысль, что раз уж я обещала Дейзи жить по-полной, то свое обещание нужно держать. Я сказала Кею, что присоединюсь к ним позже и подошла к диджею, приветливо поздоровавшись. На мое удивление, он не стал негодовать, что я отвлекла его от процесса захвата соблазнительных вершин, а с интересом заговорил со мной:

— Эви, а я искал тебя! Где ты была?

— Мы с друзьями бронируем здесь синюю зону через выходные.

— Точно, Дейзи говорила мне, — задумчиво произнес он. — Закрытые встречи старых друзей!

— Просто общаемся и выпиваем. Ничего особенного, — пожала я плечами. — Так зачем ты меня искал?

— Через месяц в Рейзберге начинается клубный сезон и меня позвали поработать у них. Арт-директор «Приюта» спросил меня, кого бы я мог посоветовать на освободившееся место. Вообще, им нужен человек на разогрев по выходным и еще на два вечера на неделе. Конечно, сейчас я бы тебя не выпустил, но твой хороший вкус и музыкальный слух говорят сами за себя! Думаю, если мы потренируемся вместе хотя бы месяц, у нас получится выбить эту должность!

— Черт, Грег, ты шутишь? Я даже не мечтала, что услышу когда-нибудь нечто подобное!

— Пластинки тебя любят, можешь быть уверена! Я давно не встречал таких искренне увлеченных людей как ты. Мне самому хочется, чтобы Эйвери Филипс начала здесь свою карьеру. Так что дерзай! Мой номер у тебя есть, позвони мне после выходных, и мы приступим.

— Спасибо, спасибо, спасибо! — восторженно зачастила я. — У меня слов нет, как я тебе благодарна.

— Всегда пожалуйста.

Парень улыбнулся и вновь увлекся разговором со своей знакомой.

Я зашла в зону и остановилась у входа, облокотившись на стену. Ребята переговаривались между собой, смеялись и дурачились. Пока я ничего не скажу им о предложении Грега. На моем лице застыло выражение безмятежной радости. Великие Девы, я буду играть в «Приюте», петь в группе Кея, меня окружают самые замечательные люди на свете, и, конечно, теперь у меня есть Нейтан! Сегодня определенно был один из лучших дней в моей жизни.

* * *

Услышав выстрелы, мы с Двадцать Третьим одновременно стали собирать и заряжать оружие. Похоже, ситуация начала разворачиваться по нежелательному сценарию. Не нужно было Сирин отправлять новичка на серьезное задание. Несколько десоциализированный Тимоти, конечно, быстро освоился в новой для себя реальности, но опыт не заменит ничто. Надо было решить: оставлять ли напарника здесь и убраться незамеченными, либо пойти на открытый конфликт. Жизнь приучила меня действовать быстро. Пусть придется пролить кровь, но Тима я вытащу.

Когда все было готово, мы направились к лагерю, делая упор на скорость перемещения, а не на скрытность. Начинало темнеть, и нам это было на руку. Сначала мы, укрывшись за скалой, аккуратно сняли патруль из двоих солдат, потом еще одного парня, прогуливавшегося неподалеку. В нашем поле зрения остались лишь охранники у входа. Их было четверо, а это значит, что двое оставшихся могут успеть поднять панику. За десять секунд я не смогу добежать до ворот. Оставался последний шанс, что Скромность сможет выбраться.

Я аккуратно, расходуя как можно меньше энергии, начала проматывать время вперед. Ничего не было слышно, но было прекрасно видно, как на высокой скорости несколько солдат вытаскивают за шкирку четыре обезглавленных тела и начинают выкапывать яму недалеко от ворот. Я узнала серую курточку Тима, и все поняла. Как только время вернулось, я перезарядила пушку, смахнула пот со лба и, не поворачиваясь, приказала привратнику идти в атаку. Мы выбежали из-за скалы, по пути расстреливая охрану. Двое умерли на месте, третий успел достать оружие, но я разрежала обойму быстрее. Четвертый оказался наиболее удачливым. Перед тем, как Двадцать Третий продырявил ему живот, таттаренарец успел закричать.

Мои знания таттаренарского позволяли мне понять, что его слова звучали примерно как «здесь ублюдки, убить чужаков». Так что, если их правительство откроет в страну въезд для туристов, я никогда не куплю к ним путевки. И всех друзей подговорю не покупать. Если выживу, конечно. Жаль только, что бронежилет на задания я так и не научилась надевать.

Пока неторопливые жители солнечной страны соображали, как наглые иноземцы посмели вторгнуться в их святая святых, я по-быстрому остановила на десять секунд картинку и оглядела место будущей бойни. Из двенадцати солдат только один достал оружие. Но стрелял он почему-то в место, откуда мой взгляд что-то отводило. Тимоти! Черт, нужно же было ему натолкнуться на интуита. Глаза защипало, и я, утерев слезы, вернулась назад. Вскинув свою винтовку, я прицелилась, и первый же выстрел попал в назначенный объект. Спасибо пяти годам обучения спортивной стрельбе. Теперь, надеюсь, хоть Скромность уйдет живым. Тем временем таттаренарцы начинали осознавать, что происходящее несанкционированно их руководством. Надо бы поскорее разобраться с остальными и бежать как можно дальше отсюда.

— Тим! — заорала я во всю глотку. — Возьми оружие у того, который упал и стреляй всех, кого видишь.

Двадцать Третий не был так опытен в стрельбе как я, но его оружие имело большую плотность огня. Да и своим хладнокровием член личной армии Сирин мог бы со мной посостязаться. Он убил нескольких солдат первой же очередью. Еще один из них неожиданно упал, истекая кровью. Кажется, это мой напарник постарался. Я сделала еще несколько выстрелов, но довольна была только двумя из них. Один из южан бросился к привратнику и, оголив мачете, рубанул им изо всех сил по груди Двадцать Третьего. Мужчина, перед тем как упасть, выстрелил пару раз и ранил своего убийцу. Рассвирепевший таттаренарец зарычав, ринулся в мою сторону, размахивая ножом. Слева от меня раздался громкий хлопок, потом еще один, и солдата постигла незавидная участь. Оставалось пятеро врагов. Двое из них были вооружены пистолетами, у троих имелось холодное оружие. Я осознавала, что сейчас они видят лишь одну, пусть даже вооруженную, хрупкую девушку. И вряд ли они берут в расчет, что она, в прямом смысле, бесстрашна, а рядом с ней находится ее невидимый напарник, у которого есть большая, заряженная пушка.

Один из солдат ужасающе улыбнулся и сказал, что-то вроде «такие ножки, да на мои бы плечики». Ну, все, ребята, приехали! Тут, значит, его друзей убивает, а он к бабам успевает подкатывать. Дикий народ. Еще один выстрел. Я бы хотела попасть в его голодающего червячка, но прицеливаться было некогда. Хватило и выстрела в голову. Тимоти тоже не спал. Палил, с непривычки, по воздуху.

К таттаренарцам уже бежало подкрепление. Даже с поддержкой напарника, долго я не протяну.

— Тим! Спрячь меня и уходим!

Пуля прошла рядом со мной, оцарапав руку. Рану начало жечь, но из-за возбуждения, я не чувствовала боли. Рядом со мной появился Скромность, держащий в одной руке винтовку, а другой поддерживающий отключившегося паренька. Бедняга… Как же тяжело ему пришлось. Вот почему он никак не мог попасть в цель. Испуг исчез из его глаз. Я видела лишь холодную решимость. Инициированные не боятся смерти. Тимоти отбросил оружие, схватил меня за руку, и мы как можно быстрее стали уходить из лагеря. Таттаренарцы кричали в след что-то злобное и одновременно недоуменное, но я с трудом могла разобрать что именно. Отойдя от лагеря, мы увидели, как оттуда выбегает несколько солдат, наверняка, на наши поиски. Поэтому мы шли молча. Я помогала ему нести корреспондента.

У меня с Тимом образовалась Связь. Сильная, ментальная, как и должно быть у дуальных партнеров. Я чувствовала, что могу доверять ему полностью. И знала, что он доверится мне тоже.

Когда мы дошли до машины, Скромность, наконец, решил разорвать сковывающее нас молчание:

— Кто поведет…теперь, когда…

— Я поведу. Как ты?

— Не спрашивай ничего! — неожиданно резко ответил он. — Я просто должен это пережить.

Тимоти выглядел несчастным. Мы аккуратно расположили журналиста на заднем сидении.

— Этот парень…его зовут Том. Его друзей убили в лагере. Я не смог им помочь!

Из его груди вырвался всхлип. Тим начал плакать навзрыд, до икоты. Потом он отвернулся, и его вырвало на проезжую часть. Несколько раз. После этого он встал, вытер рот рукавом куртки и с вызовом посмотрел на меня.

— Это, мать вашу, и есть те необычные вещи, о которых предупреждала меня Сирин? Я убил человека. Возможно даже двух… И был готов убивать еще! Да, я никогда не был гуманистом, но до этого дня я убивал только комаров.

— Твое мироощущение сейчас нестабильно, но ведь ты не хочешь убить меня или этого парня, Тома?

— Да не хочу я никого убивать! И тогда не хотел! Просто в тот момент это казалось правильным. А теперь я не знаю, что со мной происходит. Жизнь стала для меня игрой в реальном времени без правил и права на реванш.

Тимоти прокричал все это на одном дыхании. Потом закашлялся и начал говорить чуть тише.

— Хитер, мне семнадцать лет. До недавнего времени, я лишь ходил на учебу, читал книги, презирал родителей, сверстников и весь мир. Думал, что для меня у вселенной припасено что-то особенное. Но готов ли я к этому?

— Я не знаю, Тим, — устало ответила я. — Когда-то мне довелось испытать кое-что более страшное. И я задавалась тем же вопросом, что и ты. Смогу ли я это пережить? Как ты видишь, я смогла. И, да, мне было столько же лет, сколько и тебе.

— Так сколько же времени ты работаешь на Сирин?

— Около шести лет.

Паренек удивленно посмотрел на меня.

— Да. И я с юношеских лет занималась стрельбой, а после инициации начала практиковать палирское боевое искусство Пуэ-до. Так же я знаю в совершенстве веранский и ильдениканский, а также основы таттаренарского. Это не считая моих знаний в различных общих и узкоспециализированных областях. Конечно, с моей зарплатой я могла бы жить в свое удовольствие, выезжая иногда на задания попроще, но жажда знаний и приключений ведет меня вперед. Я ежедневно кидаю вызов себе вчерашней. Прошу самые сложные задания, ставлю перед собой все новые и новые цели! Я не остановилась. И живу полной, насыщенной жизнью.

— И при всем при этом ты убийца.

— Да, а еще мошенница, воровка и контрабандистка. Но я не плохой человек! Я не убиваю, если моей жизни или жизни дорогого мне человека не грозит опасность. И я всегда выхожу лицом к лицу к жертве. Хотя с моими способностями, я могла бы стать самым высокооплачиваемым киллером на Даммаре. И я не ворую у честных людей.

— А ты сама судишь, насколько честен или невиновен тот или иной человек или всегда действуешь по наводке Сирин? — зло спросил Тимоти.

— Она никогда бы не одобрила то, что я вернулась за тобой сегодня. Так что думай сам, — ответила я равнодушно.

— Ладно, прости. Я не хотел тебя обидеть, — примирительно произнес Скромность.

Я ласково похлопала его по плечу.

— Конечно, дорогой напарник. Ты скоро адаптируешься до конца. Здесь главное не потерять свою человечность и не скатиться до уровня животного. Уважай права других людей! Ведь с каждым из них, ты связан, так или иначе. Нельзя презирать их только за то, что им пока не открылась Истина. Мы все равны в этом мире. И наша задача вести его к лучшему.

Тим измученно улыбнулся, и я ответила ему тем же. Не думаю, что он все понял до конца, но у него еще будет время обдумать сегодняшний день. Мы сели в машину, и я завела мотор.

С заднего сидения послышался кашель и недовольное копошение. Скромность оглянулся проверить, как чувствует себя корреспондент. Я не хотела отвлекаться от дороги, поэтому в их разговор не вступала, но достаточно внимательно слушала.

— Где я? — голос у парня был хриплый и испуганный.

— Мы везем тебя в Атарию! — Тим старался говорить как можно более оптимистично и дружелюбно. — Все закончилось. Скоро мы все будем дома!

— А где Гарри и Лоран? Как мы выбрались из лагеря? Черт! Я ничего не помню…лишь то, что ты пришел к нам и помог освободиться…потом…о, нет! Ребята… Они же мертвы, да?

— Да.

Какое-то время был слышан лишь шум мотора.

— Прости, я никак не могу вспомнить твоего имени?

— Тим, меня зовут Тим. А это Хитер. Наш водитель.

— Привет, Том! — вставила я.

— Здравствуйте, — он снова обратился к Скромности. — А как мы выбрались оттуда?

— С нами было еще несколько солдат из Атарии. К сожалению, они тоже погибли в лагере.

— Значит, я должен тебя благодарить за свое спасение?

— Если хочешь! Но в первую очередь ты должен благодарить Хитер. Она… вывезла тебя и меня из лагеря, когда нас окружил десяток вооруженных солдат.

— Спасибо вам обоим, — чувственно произнес Том. И тут же погрустнел. — Это я во всем виноват! Я уговорил Гарри и Лоран поехать со мной.

— В таком деле всегда есть риск. Они знали на что шли. Прекрати себя укорять, ты ведь не принуждал их силой к поездке. И если не здесь и не сегодня, то в другом месте с ними могло случиться то же самое, — мне стало жаль парня, и я захотела его утешить. — Лучше поблагодари…судьбу за то, что ты жив.

Казалось, Том ничего не слышал.

— Гарри. Он был слишком мягкотелым! Таким не место в военной журналистике, но он решил не сдаваться и идти до конца. Я был для него кумиром, он пытался на меня равняться. Я сказал ему: «Сделай это и для тебя не останется ничего невозможного!», и парня пристрелили как собаку. А Лоран! Она потащилась со мной в Талис, потому что хотела, чтобы я, наконец, обратил на нее внимание. Вот эта девушка точно подходила для нашей работы! Но для меня она не подходила совсем. Я, и только я виноват в гибели ребят. Это было моим Большим Делом, а не их.

— Прости за мой цинизм, парень. Но это осталось твоим Большим Делом. Более того, ты успешно его реализовал. К тому же репортаж от пленника, видевшего все изнутри, заинтересует газеты и читателей намного больше нежели обычная статья. И, я думаю, ты слукавишь, если скажешь, что твоя работа корреспондента до этого моменты была легка, безопасна и эстетически чиста. Твои переживания о друзьях прекратятся, когда ты начнешь пожинать лавры. Это ваша общая победа! Прими ее достойно и посвети своим товарищам.

— Ты не понимаешь! Я не бездушная пишущая машинка, охочая до сенсаций…

— Знаете что, представители сильного пола человечества? — перебила я, обращаясь к обеим истеричкам одновременно. — Держите себя в руках! Все знали куда идут! Так что поздно лепить снежки, когда Сезон Равноденствия на дворе.

— Чувства такта тебе не занимать! — проворчал Тимоти.

Смотрясь в зеркало заднего вида, я заметила, как они с раздражением и горечью отвернулись к окнам и созерцают темноту. Мне стало неловко за свои слова, но время для извинений было неподходящим. Неожиданно для себя, я обнаружила, что рассматриваю Тома с большим интересом, чем стоило бы. Он был моим типом: невысокий, с горящими глазами и четкой жизненной позицией. Такой точно знает, чего хочет.

Наконец, мы доехали до места посадки. Пилот помог парням забраться в кабину, а я, включив коммуникатор, отправила голосовое сообщение Сирин. В нем я передала, что мы с Тимом целы, спасен один из трех корреспондентов, и можно обойтись без зачистки его памяти, но медицинскую помощь оказать стоит. Я попросила, чтобы первое время мужчину не тревожили. Также пришлось рассказать ей о коротком вооруженном контакте с противником и о гибели Двадцать Третьего. Закончив, я с облегчением последний раз окинула взглядом Кариадон и отправилась к остальным.

Когда вертолет взлетел, мой напарник мгновенно заснул. Стресс прошел, и перегруженный морально и физически организм Тимоти потребовал отдыха. Так что, не считая занятого работой пилота, мы с Томом остались одни. Я, немного помолчав, решила прервать паузу и, может быть, разрушить преграду, вставшую между нами.

— Извини за мои слова, Том. Во время стресса я часто бываю груба.

— В твоих словах была доля истины. И, я думаю, ты знала о чем говорила, — мрачно произнес мужчина.

— Также я знаю, что бывают ситуации, когда самые правильные слова не могут быть услышаны.

— Тяжелая судьба? — он горько усмехнулся.

— В какой-то мере! Я не хочу, чтобы между нами была какая-то неприязнь. Не думай, что мне хочется казаться самой умной, это не так. Мы с тобой знакомы немного, но я чувствую в тебе родственную душу. И если ты вдруг захочешь с кем-нибудь поговорить о случившемся, позвони мне!

Я принялась рыться в карманах. Всегда рассовываю везде свои визитки ради таких случаев. Найдя одну из них, я протянула ее своему новому знакомому.

— Вот, держи!

Том повертел прямоугольник в руках.

— Хитер Мак-Лейн, музыкальный менеджер? Я определенно что-то упускаю в этой жизни!

— Мне сейчас не сильно везет на этом поприще. Вот и зарабатываю тем, чем могу! Вожу я отлично, к стрессам подготовлена. Почему нет?

Черт, это все так глупо и подозрительно звучит! Надеюсь, он не станет интересоваться моей деятельностью с журналистской хваткой ищейки, и ему будет достаточно той информации обо мне, которую я предоставлю сама. Иначе Сирин не понравится такой поворот. А на то, чтобы убрать нежелательного свидетеля она согласится вернее, чем станет чистить его память.

— Так, значит, ты разносторонне развитая девушка? Ну, тогда я пожалуй захочу как-нибудь поговорить с тобой о случившемся!

Я впервые увидела его улыбку. И не смогла не улыбнуться в ответ — до того она была искренней и очаровательной.

* * *

Прошло около недели с тех пор, как мы вернулись из Кариадона. Я старался не с кем не встречаться, так как моему рассудку слишком многое довелось пережить за последние дни. Застоявшийся мирок, в котором он обитал, вращающийся вокруг презрения ко всему сущему, растворился в новых ощущениях, как растворяется сахар в крепком чае. Я часто выходил на террасу, вдыхал прохладный воздух, щурясь на солнце, и чувствовал небывалое для себя единение с Вселенной. Тогда меня посещали различные мысли о моей жизни, и я сделал несколько важных для себя выводов. Во-первых, я решил вернуться в гимназию. Это был последний год, и, хотя бы для галочки, но мне следовало доучиться. Что насчет издевательств, так я и раньше их не сильно боялся, а теперь и вовсе было бы глупо начинать это делать. Во-вторых, домой я решил вернуться тоже. Кто знает, быть может мои родные волнуются обо мне. Да и Сирин, пока я живу у нее, порядком надоела мне со своими адаптирующими процедурами, в которых, как водится, мы вдвоем принимали участие без одежды. В-третьих, я захотел быть ближе к другим людям. Общаться, заводить друзей, стать частью какой-то компании, весело проводить время. Я столько времени был лишен всего этого, и мне не терпелось быстрее наверстать упущенное. К тому же, в одиночку я не смогу начать поиски девушки с фото.

Оставаясь в одиночестве в своей комнате, я рассматривал свою богиню часами, изнемогая от желания увидеть ее вживую, поговорить, прикоснуться к ее льняным волосам. Это было слишком тяжело для меня! Выкинуть из головы ее образ я уже не мог, так что руки сами тянулись к фотографии. Как же мне найти эту девушку? Над этим вопросом я бился часами, просиживая в бездействии, но однажды меня осенило. Хитер! Она наверняка что-нибудь придумает. И, честно говоря, Мак-Лейн была моим первым и единственным другом на этом свете.

Сирин, как обычно, пришла вечером, закутанная в изящный халатик персикового цвета. Ветер с террасы растрепал ее волосы, придавая женщине игривый вид, также как и хитрая улыбка от предвкушения сладострастного удовольствия.

— В этом году Сезон Равноденствия заканчивается тепло. Но я не советовал бы вам даже на короткое время выходить на улицу в подобной одежде, госпожа, — я пытался держаться отстраненно.

— Я хотела порадовать тебя, дружок! Не нравится мой наряд?

— Конечно, нравится, госпожа, но я переживаю о вашем здоровье.

— О, не волнуйся, мой мальчик! У меня хватит здоровья на нескольких юных дев, — притягательно улыбнулась Милосердие.

Зато у меня его скоро не хватит!

— Госпожа Сирин, прежде чем мы приступим, я хотел бы вам кое-что сказать!

— Слушаю тебя, — промурлыкала она, развязывая пояс.

— Я хочу вернуться к своей нормальной жизни, — осторожно начал я. — Жить с родителями, учиться в гимназии, завести друзей. Нет, я не брошу работать на вас. Более того, я буду верен вам целиком и полностью, во всех смыслах этого слова. Но мне не нравится быть запертым, как пес, в четырех стенах. Я надеюсь, что вы меня поймете! Я благодарен вам за то, что вы для меня делаете, но я не ваша игрушка, госпожа Сирин.

— О, мой мальчик, ты решил показать коготки? Теперь ты стал для меня еще более соблазнительным. Хорошо! — ее голос стал серьезным. — Я не имею право препятствовать тебе и не стану этого делать. Но я рассчитываю на то, что мы останемся с тобой друзьями, и ты не забудешь о своем предназначении.

— Конечно, госпожа. Во благо всего мира и во славу Абсолюта, я окажу посильную поддержу вашей миссии. И, конечно же, я не оставлю вас лично.

— Вот и договорились! Но я отпущу тебя завтра, — Сирин скинула халат. — А сейчас ты должен выполнить еще одно важное задание.

Я без интереса окинул взглядом ее теряющее привлекательность тело и, натянуто улыбнувшись, лег поудобнее.

На следующее утро ко мне пришел Первый и принес коробку, в которой лежали моя сумка, испачканная в земле и коммуникатор. Его батарея уже разрядилась, так что воспользоваться аппаратом я не мог. Пришлось приводить в порядок свои вещи и идти домой без предварительного звонка, благо ключи были на месте.

Когда я открыл дверь, квартира встретила меня аппетитными запахами еды и атмосферой уюта, что было неожиданно. Я разулся и прислушался к звукам, исходящим из кухни, но не услышал ничего, кроме шума видеотранслятора.

— Мам, пап! Я дома!

Великий Абсолют, я же совершенно не знаю что им сказать! Меня не было почти месяц, а я даже не попытался связаться с родителями. Но уже поздно что-то придумывать, и я решил импровизировать.

— Тимоти, милый, — послышался из кухни голос матери. — Ты вернулся? Иди сюда, мы с отцом готовим завтрак.

Ошеломленный, я ринулся туда и застыл в изумлении, открыв дверь. Мама, помолодевшая на несколько лет, улыбалась мне, помешивая что-то у плиты. На ее лице был нанесен легкий макияж, а традиционный застиранный халат был заменен на симпатичный домашний костюм. Отец стоял рядом, нарезая салат, и что-то увлеченно ей рассказывал. Я не помнил, видел ли я ранее своих родителей такими. Здесь явно чувствовалась рука Сирин и ее помощников. Решив проверить свою догадку, я улыбнулся им в ответ и, набрав воздуха в легкие, спросил:

— Вы не удивлены моим возвращением?

— А разве ты не сегодня должен был возвратиться из Верании? — выглянул мистер Филтон.

— Из Верании?

— У тебя, сынок, из-за перелета голова совсем кругом пошла? Ты же улетал на месяц в Саннор учиться по обмену! Или ты обманул нас, остался здесь и устроил с друзьями длительную вечеринку?

Мама подошла ко мне, вытирая руки об полотенца и обняла.

— Тим, мы так скучали по тебе! Умывайся и иди завтракать, заодно расскажешь нам о своей поездке!

Черт! Я заперся в ванной, включил холодную воду и умыл ею лицо пару раз. Облокотившись обеими руками на раковину, я попытался привести мысли в порядок, глядя на себя в зеркало. Все это выглядело весьма жутковато, но нужно было вести себя как ни в чем не бывало. Быть может, все не так уж плохо, и нашей семье дан шанс на мирное сосуществование. Вернувшись на кухню и сказав родителям, что мне нужно переодеться, я зашел в свою комнату и стал искать провод от коммуникатора. Поставив аппарат заряжаться, я открыл свою сумку, чтобы выложить из нее лишние вещи, так как поход в гимназию отменялся. А для намеченных на сегодня дел учебники мне были не нужны. Но, кроме учебной литературы, я нашел и небольшой пакет, которого раньше абсолютно точно там не было. В нем лежали: веранская парфюмерия, футболка со знаменитой перевернутой Саннорской Башней, несколько вымпелов с флагом и гербом Верании, аккуратно упакованный комплект из галстука и запонок, а также, целая куча листовок, использованных билетов и прочих атрибутов недавнего туриста. Конечно, Сирин не забыла проскакать на мне несколько часов подряд перед прощанием, но забыла посвятить меня в легенду.

Я надел на себя новую футболку и, прихватив духи и галстук, пошел на кухню. Следующие полчаса я рассказывал родителям выдуманные истории, подкрепленные небольшими знаниями о Верании, которые они слушали с большим интересом. Мама заботливо подкладывала мне омлет и наливала сок, а папа сыпал вопросами о поездке. Когда они, наконец, отправились на работу, а я остался один, мне хотелось зарыдать от обуревающих меня чувств. Оказывается, семья — это так здорово! Я опустился на стул и прошептал:

— Спасибо тебе, Сирин! Во славу Великого Абсолюта, спасибо.

Утерев слезы, я вздохнул и отправился проверить почту на коммуникаторе. Помимо разнообразного спама, там было одно письмо, которое заслуживало моего внимания. «Привет, Тим! Это Хитер. Позвони мне, если захочешь встретиться». Ниже шли цифры. Письмо было отправлено пару дней назад, но своей актуальности еще не потеряло. Скопировав номер, я прихватил сумку и вышел на улицу. С Храбростью я свяжусь позднее, сперва меня ждет более важное дело.

Я сел на автобус, следующий до Кенсвудского парка. Как мало на самом деле времени прошло с того момента, как Абсолют затащил меня в свои сети. Но казалось, что прошла целая жизнь. Парк стал местом моего второго рождения, и я чувствовал благоговейный трепет перед ним. Там я обрел возможность чувствовать и надежду на нормальную жизнь, наполненную смыслом. Надежду, постепенно облекаемую в реальность. Ехать было недалеко, но нетерпение, как лихорадка, быстро распространялось по всему телу и требовало выхода. Я начал теребить бегунок на молнии куртки. Наконец, автобус остановился около фигурных железных ворот, выкрашенных черной краской. Я был здесь не так давно, но все же чувствовал как изменилось это место. Или изменился мое восприятие. Как будто бы кто-то подкрутил яркость и четкость окружающего меня мира и моих собственных эмоций. Широкие аллеи, покрытые опавшими листьями и сухими ветками, все так же манили меня прогуляться по ним, но сегодня я пришел сюда с конкретной целью. Возле входа, закутавшись в теплую шаль, сидела старушка и продавала алые розы. Многие представители мужского пола, заходившие в парк с дамами, приобретали у нее один, а то и несколько цветов для своих спутниц. Лично я считал алые розы банальностью. Но мне показалось, что таинственной незнакомке подошли бы именно они. Купив букет из семи цветков, я направился в южную часть парка. Неудивительно, что мое первое свидание проходит так нелепо. Полюбить призрака — дело для такого парня как я.

В предобеденное время сквер обычно пустовал в будние дни. А к кладбищу даже по праздникам ходило мало народа, поэтому мне никто не мог помешать придаваться мечтам о девушке. Путь к месту инициации нашелся достаточно быстро. На первый взгляд, поляна оставалась нетронутой, но прямо возле развороченной ямки, где мной было найдено фото, лежало несколько окурков. Я достал их и с досадой выкинул в ближайшие кусты, а на то место возложил букет.

Надо было с чего-то начинать поиски, но у меня было лишь фото. В моей ситуации приходилось хвататься за соломинку. Вдруг окурки оставили здесь не те люди, которые нашли меня, а кто-то, связанный с моей любимой? Вдруг сюда ходит кто-то еще, кроме меня? В голове тут же родился план действия. Для начала нужно позвонить Хитер… Конечно, вряд ли все будет так просто, как я придумал. И очевидно, что зацепка высосана из пальца, но попробовать стоило.

Храбрость назначила встречу в кафе, находящиеся в двух кварталах около парка. Меня захлестнуло сильное волнение, ведь сейчас я должен буду посветить своего первого друга в проблемы со своей, скорее всего, мертвой возлюбленной. Звучит не слишком круто. Это не то, о чем приятели болтают за кружкой пива. Но ведь и у нас с Хитер необычная дружба.

Конец Сезона Равноденствия в Кенсвуде выдался теплым, и мне захотелось прогуляться пешком. Несмотря на пасмурную погоду, я прибывал в добром расположении духа, хотя и прокручивал постоянно в голове начало потенциального разговора.

Когда я зашел в кафе, Мак-Лейн уже была там. Она сидела спиной ко мне, одетая в вязаный горчичного цвета свитер, а ее волосы был собраны в высокий хвост. Стоящий рядом официант учтиво записывал заказ за моей напарницей. Вежливо поздоровавшись, я прошел мимо него и сел напротив девушки.

— Привет, Хитер!

— Привет, Тим! — улыбнулась она. — Ты не голоден? Я заказала себе кофе и сэндвичи. Будешь что-нибудь?

— Я уже позавтракал дома, да и кофе совсем не люблю.

Дождавшись, когда официант примет заказ, я решил начать запланированный разговор.

— Как ты себя чувствуешь после Таттаренара? Приступов больше не было?

— Это было не самое мое тяжелое задание, но и не самое легкое. Я рада, что мы его прошли. Позавчера мне позвонил Том и предложил встретиться. Это хорошо, наверное.

Хитер погрустнела и начала наматывать на палец кончики волос.

— С сердцем все в порядке — здоровье у меня отличное. И я не хочу больше это обсуждать! Лучше расскажи о своих впечатлениях. Выглядишь неплохо, кстати!

— Чувствую себя еще лучше! — я потянулся. — Прости, что не позвонил раньше, мне нужно было прийти в себя, но теперь я восстановился и вернулся жить домой.

— А где же ты жил раньше?

Я почувствовал себя неловко.

— У Сирин…

— Мне стоило догадаться! — Мак-Лейн азартно хлопнула ладонью по столу. — Не переживай, я не буду тебя укорять из-за этого.

— Спасибо!

Мы одновременно неловко замолчали.

— Я рад, что встретил тебя, Хитер! Ты самая лучшая напарница, которая могла бы у меня быть.

— Мы дуальная пара, Тим. Дополняем друг друга как черное и белое.

— Прости, я не понимаю тебя…

— Сирин не объясняла тебе формирование групп в МС? А о типах Дара она рассказывала?

— Да, вроде бы я билдер.

— Немного оригинально для билдера ставить щит, отражающий чужой взгляд, ну да ладно. Кстати, ты не был удивлен, когда тот парень в Кариадоне начал в тебя стрелять?

— Шутишь что ли? Да я чуть в обморок не упал как экзальтированная девка! А ты знаешь, что это было? Он тоже не такой как все?

— Я бы сказала: он такой как мы, — разъяснила напарница. — Это чудо, но даже в Таттаренаре, с их извечным социальным бардаком, иногда появляются инициированные. Только курировать его, бедняжку, там было некому. Ни МС, ни оппозиция — никто не хочет лезть в ту страну. Не благодарное это дело! Скорее всего, тебе встретился какой-то редкий тип интуита, который видит Истину в ее физическом проявлении. Но я не думаю, что ты слишком часто будешь встречаться с подобного рода товарищами. Надеюсь, это был единичный случай. И поблагодари Абсолют, что тебе попался удивленный необученный дикарь, а не тренированный агент оппозиции. Так вот, вернемся к дуальным парам…

Рассказ Хитер занял около получаса. За это время нам принесли еду, и девушка изредка замолкала, чтобы перекусить. Я попивал чай и радовался тому, что подобные истории теперь звучат для меня не как фантасмагорический бред, а как обыденная реальность. Вкратце, дело было вот в чем.

В Мотивационном Содружестве инициированных агентов формируют в группы по два человека. Чаще всего результат отбора кандидатов зависит от их способностей и от того, для каких целей формируется данная группа. Но есть один фактор, который перечеркивал любые другие: дуальная совместимость партнеров. Это был достаточно редкий случай, и Содружество трепетно относится к данным группам. Им положены некоторые вольности, и они сами могут выбирать способы выполнения заданий. Агенты таких формирований славятся высокой плодотворностью своей работы и сплоченностью внутри коллектива, также они эффективно дополняют друг друга. Например, я и Хитер. Она, безусловно, опытный и умелый боец, но больно уж горяча и безумна. Я же хладнокровен и привык сначала думать, а потом действовать. И способности наши, как показала миссия в Кариадоне, результативно синхронизируются. Также, Связь между напарниками в дуальной группе намного крепче, чем в любой другой. Мы живо реагируем на состояние нашего партнера и буквально считываем его настроение, мысли, чувства.

Пока Хитер повествовала, я ощутил ее подавленное состояние и решил, что сейчас не лучшее время, чтобы лезть со своими проблемами. Мне показалось хорошей идеей поспрашивать Храбрость о чем-то более нейтральном, дабы она не думала о том, что ее тревожит.

— Та девушка, Мари, с которой я познакомился в аэропорту, она тоже инициированная?

— Я не знаю, вряд ли. У нас же тут политика конфиденциальности! — фыркнула Мак-Лейн. — Милосердие бы ни за что не позволила одному из своих агентов так светиться.

— А эти парни, с числительными вместо имен?

— Привратники Сирин? Ну, нет! Они лишь проходят боевую подготовку и молчат всегда для большей помпы, а в основном это обычные мужчины. Госпожа Милосердие, наверно, платит им чистым золотом, вот они и стараются. Еще какие-нибудь вопросы? Ты не стесняйся, спрашивай! — Хитер высыпала в чашку пару пакетиков сахара и принялась размешивать кофе. — Я, может, откровеннее всех тебе отвечу. Мне-то скрывать нечего!

— Ну, раз уж ты разрешила, то не удивляйся теперь. Это нормально, что я не получил никаких психических травм после пережитого?

— Если ты оказался здесь, Тим, то, видимо, психическую травму ты получил задолго до этого момента.

— И потому меня не шокировала смерть людей?

— Отношения к смерти, да и ко многому другому, после инициации существенно меняется, — задумчиво произнесла Храбрость. — Ты еще только осознаешь новую реальность, но уже чувствуешь, что физическая гибель — это не конец. Это лишь переход на новую ступень. Конечно, человеческая жизнь — это великая ценность, и не нужно убивать всех налево и направо просто так. Но это и не единственный шанс у индивидуума в данном мире. Те, кого мы любим, снова будут с нами, так или иначе. Все мы связаны Сетью.

— А можно ли вспомнить свою прошлую жизнь?

— Говорят, что есть пара людей, которые могут и это. Но лично я их еще не встречала. Ты все равно интуитивно найдешь тех, кого оставил. Станешь своим правнуком, начнешь посещать один воспитательный дом с детьми лучшего друга из прошлого или другим способом будешь контактировать с теми, с кем установил связи при предыдущей жизни. Ты просто видишь человека и понимаешь, что уже был с ним знаком.

— И эта цепь перерождений на Даммаре будет длиться вечно?

— Я думаю, что нет. Потом, однажды, ты переходишь на новый уровень и становишься его обитателем. Нам, инициированным, можно быть там в качестве гостей. Если, конечно, сможем сами туда попасть, но видеть мы будем лишь то, что покажет Абсолют. Например, мы попадаем на него во время инициации и получаем Дар.

— А как мне туда попасть снова? — напрягся я.

— В МС этому не учат, — с некоторой грустью проговорила Мак-Лейн. — Я слышала, что есть особые техники, практикуемые в Палире и Юстиоре. Но Сирин говорит, что в этих странах власть присвоили лидеры оппозиции. Мы редко контактируем с их мотивационными парламентами. Можно самим попробовать сделать это! Получилось ведь один раз, значит, получится еще.

— Я вот совсем не помню, что там было. Только огромный глаз в неестественно ярком небе и все. А ты, Хитер? Что ты видела?

Храбрость взяла со стола пачку сигарет, достала одну и закурила, рассматривая скатерть.

— Я не люблю вспоминать об инициации. Последний раз я говорила о ней с Сирин шесть лет назад, когда меня вербовали.

— Это такая большая тайна? — насторожился я. — У меня тоже есть секрет, связанный с инициацией. Я даже Сирин о нем не рассказал. Может, обменяемся?

— Это не слишком веселая история, Тим, — вздохнула напарница. — И это не то, чем я могу гордиться.

— Ну, я же не из простого любопытства спрашиваю. Мне первый раз в жизни захотелось узнать прошлое другого человека. Ты же не откажешь своему младшему товарищу?

— Уговорил, — она грустно улыбнулась. — Но пообещай, что ты никому об этом не расскажешь. И будешь ценить мое доверие! Иначе, я не стану вытаскивать тебя с поля боя снова.

Хитер потушила недокуренную сигарету и тут же закурила еще одну. Через некоторое время она, наконец, начала рассказ. И чем больше я узнавал о ней, тем яснее понимал: моя тайна ни в какое сравнение не идет с тем, что пришлось пережить напарнице.

Восемь лет назад в семье Джорджа Мак-Лейна, человека с безукоризненной репутацией, произошла страшная трагедия. Его старшая дочь Хитер, умница и красавица, одна из лучших учениц в гимназии для будущих менеджеров, убежала из дома с патлатым алкоголиком Дагом Стивенсоном, вокалистом группы «Гром и Молния». Вместе с ней «убежали» и часть семейных драгоценностей, а так же наличные сбережения, спрятанные миссис Мак-Лейн в раритетной супнице.

В те годы о таком явлении как «групи» мало кто помнил. Девушки-фанатки, занимающиеся обустройством быта своих кумиров и оказывающие им интимные услуги. Тридцать-сорок лет назад, во времена расцвета рок-музыки, многие поклонницы хотели занять это место. Некоторым даже удавалось в итоге выйти замуж за своего стареющего избранника, желающего остепениться. Несколько групи вскоре и сами стали успешными исполнительницами, но большинство людей относились к ним с презрением и насмешкой. Именно это слово с пеной у рта повторял мистер Мак-Лейн, день за днем проклиная свою дочь.

— Это вертихвостка стала чертовой групи! Я отдал тысячи ризо на ее воспитание и обучение, а она променяла свою семью на этого урода!

О том, что юной Хитер в тот момент исполнилось лишь пятнадцать лет, он и думать не хотел, его волновало лишь общественное мнение. Поэтому, он не стал заявлять в департамент розыска о побеге дочери, а друзьям и соседям рассказал, что девочка поехала учиться в Ильденикану. Миссис Мак-Лейн же являлась женщиной инфантильной, и ей было проще согласиться с мужем, нежели идти наперекор супругу.

Следующие два года девушка прожила в многочисленных съемных квартирах, где останавливался ее возлюбленный со своей группой. Дела у «Грома и Молнии» в то время шли из рук вон плохо. Дагу и его ребятам приходилось из кожи вон лезть, чтобы выбить себе гастроли. Юной беглянке представилась возможность посетить, наверно, все самые неуютные маленькие городки Атарии за то время. Когда у группы был мертвый период, Даг брал гитару и играл на улице или в переходе, а свою девушку заставлял выпрашивать у людей деньги.

«Малышка, метнись за пивком!».

«У Мейсена баба залетела, поправилась сильно. Это платье стало ей мало. Вот, примерь, может, тебе подойдет».

«Черт, Хитер! Я устал и хочу жрать! Тащи сюда свою костлявую задницу и корми меня!».

Сейчас Храбрость с содроганием вспоминала о тех временах, но тогда подобное обращение делало ее счастливой. Что же заставило настоящую Клушу кардинально измениться?

В какой-то момент друзья Дага поняли, что скакать по провинциям и петь песни о безрадостном будущем и несправедливом правительстве, это не то, чем бы они хотели заниматься всю свою жизнь. По этому поводу «Гром и молния» решили закатить грандиозный скандал с выбиванием стекол и зубов, а Стивенсон, прихватив девушку, вернулся в Кенсвуд. Без группы, без друзей, без работы. Хитер утешала его как могла, и, однажды, пообещала своему кумиру попросить денег у родителей. Она надеялась, что отец сумел простить дочь за два года, проведенных в разлуке. Но Джордж захлопнул дверь у нее перед носом, а мать даже не вышла поздороваться.

Даг воспринял это как личное оскорбление. В тот вечер он много выпил и решил сам поговорить с мистером Мак-Лейном. Хитер сразу не понравилась эта идея, но остановить разбушевавшегося парня она не смогла. Ей оставалось только поехать с ним и попытаться смягчить назревающий конфликт.

Когда они подъехали к дому, был поздний вечер. Судя по отсутствию света в окнах, вся семья уже спала. Стивенсон вышел из машины и остановился около забора. Набрав в легкие побольше воздуха, он заорал что есть мочи:

— Старый вонючий тюфяк! Я два года содержал твою дочь! А ты пожалел для меня денег? Забирай свое отродье и плати мне за передержку! Я не нанимался нянькой для твоей соплячки!

Будущая Храбрость в оцепенении слушала Дага. Его слова причиняли девушки нестерпимую боль. Она считала парня своим женихом и даже не сомневалась в том, что он любит ее. А на самом деле все было иначе.

Даг кричал еще пару минут, но не получил ответа. Окончательно рассвирепев, он открыл калитку и прошел на участок. Вздрогнув, моя напарница выскочила на улицу и побежала за ним. В окнах загорелся свет. Когда Стивенсон подходил к двери, она открылась, и на порог вышел сонный мистер Мак-Лейн.

— Что случилось? Что вам нужно? — мужчина не понимал, что происходит. — Хитер! Почему ты здесь?

Даг схватил его за ворот халата и затащил в дом. На некоторое время они исчезли из поля зрения девушки, а когда появились снова, Стивенсон избивал его отца. Беглянка не испытывала к Джорджу привязанности, уважения или любви. Но она не могла допустить, чтобы рассвирепевший музыкант причинил ему вред. Подбежав к своему парню, девушка попыталась остановить его, но он с легкостью оттолкнул ее на пол. Несчастная сильно ударилась головой, а Стивенсон, взяв с полки канделябр, начал бить им семейного диктатора.

На шум спустилась миссис Мак-Лейн и, громко закричав, бросилась обратно. Ее дочь лежала на полу и молила Деву-Воительницу о защите семьи. Наверху стояло несколько коммуникативных аппаратов. Девушка надеялась, что ее мать догадается вызвать патруль департамента расследования, а потом спрячется в комнате сына вместе с ним. Но Даг заметил движение на лестнице, отшвырнул прекратившего сопротивление мистера Мак-Лейна и последовал на второй этаж. Беглая фанатка попыталась встать, но деревянный пол словно притягивал ее обратно. Предметы начали терять свои очертания, в комнате началось какое-то неясное шевеление. В нос ударил резкий химический запах. После этого девушка потеряла сознание.

Ей снился невероятно яркий и цветной сон. С самого детства Хитер не снились настолько детальные сны. Она стояла посреди лужайки перед отчим домом, в окружении незнакомых людей. Земля у входа была покрыта белой пеной, а стена у двери и возле окон — черной копотью. Даже во сне девушка ощущала душный смрад. Послышался щелчок, и вокруг Мак-Лейн началось медленное движение. Как будто она попала в фильм на видеотрансляторе, а чья-то рука отматывает ленту назад. Появились люди в одежде работников госпиталя, затаскивающие в дом три красных пакета. Два больших и один поменьше. Работники департамента заводят Дага. Его лицо и одежда испачканы гарью, руки скованы за спиной. Он безумно смотрит на Хитер и плюет ей под ноги. Время движется быстрее. Оранжевые плащи огневиков всюду. От них рябит в глазах, разъедаемых дымом. Женский крик и плач ребенка. Это плачет маленький Сандрес Мак-Лейн, не успевший сделать ничего важного за свою короткую жизнь. Запах гари исчез. Девушка снова стоит в коридоре и смотрит, как Даг поливает квартиру жидкостью из канистры. Поливает задом наперед. А потом задом наперед убивает ее отца. Она не может пошевелиться. Она может лишь наблюдать, как капли крови взлетают с паркета.

В голове пустота.

— Это дочка их старшая, беглая проститутка. Позор семьи! Довела мать с отцом, теперь даже прощения у них не сможет попросить.

— Она дом-то подожгла?

— Любовничек ее бешеный. Орал тут полночи. Увели его уже, проклятого!

— Стоит, смотрит. Хотя бы поплакала для приличия. Жалеет, наверное, что вместе с семье не полегла.

— Отойдите, дамы. Это место преступления, а не модная инсталляция на тему отцов, детей и пожаров. А ты, милая, пойдем со мной.

Для Хитер сон все еще продолжался. Несчастная погорелица повернулась на голос, интуитивно понимая, что «милая» — это она. Перед ней стоял ничем не примечательный мужчина, державший в руках теплую куртку. Он набросил одежду на плечи девушки и осторожно развернул ее лицом к дороге.

— Не беспокойся, о тебе теперь позаботятся как следует!

Конечно, она не беспокоилась. Сложно беспокоиться, когда видишь сон. Они сели в машину и поехали прочь от ужасов этой ночи. От пожара, от Дага, от Мак-Лейнов, завернутых в красные пакеты.

В салоне Хитер потихоньку приходила в себя. Она уже осознавала, что все происходящее ей вовсе не мерещиться. Ей не хотелось плакать, разум захватило тупое безразличие ко всему. Девушка выглянула в окно и увидела в ночном небе огромный глаз.

— Ну, вот я и сошла с ума, — прошептала она.

— Абсолют тебя уже нашел? — неуместно бодро спросил мужчина, ведущий автомобиль. — Тогда, держись, девочка! Тебе понадобятся все моральные силы, чтобы не сойти с ума окончательно. А давай, чтобы тебя не мучить, мы сделаем так — поспи!

Моя напарница не успела спросить, как именно и что конкретно они должны будут сделать. Ее разум погрузился в холодную, равнодушную тьму, сменившуюся вскоре разноцветным парадом фрактальных образов. Они составляли длинный, причудливо извивающийся, узкий коридор. Девушка словно шла по нему, будто путешествуя вглубь самой себя. Внезапно к ней пришло уверенное знание, что это место не является продуктом ее воображения. Более того, по своей природе оно отличается от мира сновидений, и уж тем более отличается от обыденной реальности. Здесь не было понятно, где находится верх или низ. Казалось, привычное восприятие пространства в этом месте утратило свою силу. Мак-Лейн остановилась и начала рассматривать пульсирующую стену, покрытую движущимися самоподобными фигурами. Хоть от них и кружилась голова, девушка никогда не видела ничего более фантастического. Но, пройдя чуть дальше по коридору, она изменила свое мнение.

Стены тоннеля расширились, пропуская Хитер в просторный грот. Его высокие стены служили своеобразным экраном, на который незримый аппарат проецировал случайный, на первый взгляд, видеоряд. Роскошный пир в древнем замке, нос корабля, рассекающий водную гладь, обнаженные женщины, поле боя — все это сопровождалось энергичной песней на незнакомом языке. И напоминало псевдоисторические фильмы, которыми так любили грешить в последнее время атарианские режиссеры. Песня становилась все тише, пока окончательно не умолкла. Образы исчезли. Вокруг снова стало темно.

Девушка не знала, сколько времени прошло с тех пор. Оно, как и пространство, не играло здесь никакой роли. Ей оставалось лишь послушно ждать, когда те, кто поместил ее сюда, снова себя проявят. События, не то что прошедшего дня, всей прошлой жизни, теперь ничего не значили для Хитер. Наверно, это и есть смерть, которую все так боятся. Ты потихоньку теряешь свою индивидуальность, свои воспоминания, а потом и исчезаешь вовсе. Сам для себя.

Потом, в этой тотальной тишине, в которой, казалось, не существует даже воздуха, раздались голоса.

— Она так сильно доверяет людям?

— Думает, что ее никто и никогда не сможет обидеть.

— У нее нет никакого чувства самосохранения!

— А зачем оно ей? Это тот случай, когда храбрость идет рука об руку с безрассудством.

— Но она ведет себя не слишком смело! Предпочитает бежать от проблем.

— Теперь многое измениться. Она всегда будет идти до конца.

— И как мы ее назовем?

— Ну, это ведь совершенно очевидно! Мы назовем ее Храбростью!

После этого Хитер погрузилась в неглубокий сон и проспала какое-то время. Проснулась девушка уже в доме Милосердия, как и я. Но, в отличие от меня, она помнила о своем путешествии во время инициации.

Кроме госпожи в комнате был еще один человек. Так как его тело скрывал плащ цвета хаки, а лицо — маска, Мак-Лейн ничего не могла больше рассказать о нем.

Неизвестный подошел к сонной девушке, с трудом приходящей в себя, и провел рукой в перчатке по ее лбу. Потом, обратившись к Сирин, он произнес странным механическим голосом:

— Теперь ее память в полном порядке, госпожа!

— Спасибо тебе, Мнема. Ты можешь быть свободен.

Человек поклонился и ушел, а Милосердие, мягко улыбнувшись, поведала Хитер ту же историю, что и мне, предложив присоединиться. Конечно, она так же напомнила девушке, что у больше нет ни семьи, ни дома, ни любимого человека, тем самым поставив Мак-Лейн в безвыходное положение. И многострадальной сироте ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Узнав о своей способности управлять временем и воздействовать на реальность, моя напарница решила исправить свои прошлые ошибки и предотвратить страшный пожар. Она загружала себя изнурительными тренировками, пока не поняла, что не может воздействовать на прошлое. Погрузившись в глубочайшую депрессию, девушка приняла решение спасти свою семью. Так или иначе. Даже ценой собственной жизни.

На тот момент новый агент МС могла прокручивать время на неделю, а со дня гибели ее семьи прошло уже несколько месяцев. Но отсутствие чувства самосохранения и отчаяние все же привели последнюю из Мак-Лейнов к останкам их родового гнезда. Свежеиспеченная Храбрость изо всех сил старалась вырваться за пределы недельного срока и снова пережить тот день, но это было не в ее власти. Так она провела несколько часов, терзая себя морально и физически, пока полностью не истощила свои силы.

Спасла беднягу Сирин. Она заметила, что ее воспитанница отсутствует и, видимо, прибегая к способностям других своих подчиненных, обнаружила несчастную. Милосердие лично приехала к дому Мак-Лейнов, но не одна. С ней снова был тот человек в плаще и маске. Только потом, спустя несколько лет, Хитер узнала, что Мнема — искусный слайер, умеющий блокировать и корректировать часть воспоминаний. Именно это он и сделал с Храбростью. Целых три года девушка была уверена, что с Дагом она рассталась по своей инициативе из-за его оскорбительного поведения, а ее семья уехала жить из страны. К тому же, Сирин иногда приносила ей поддельные письма от них, и не состоящей в близких отношениях с родней Хитер этого было достаточно.

Когда же Мак-Лейн окончательно вжилась в роль агента Содружества и зарекомендовала себя как чрезвычайно стойкую личность, ее память привели в норму. Сначала моя подруга переживала по поводу своего прошлого, но не слишком долго. Она смирилась с тем, что ее семью не вернуть. О мести так же не могло идти и речи — сокамерники Дага оказались менее терпимыми, чем его предыдущие знакомые. Так что, возжелай бы Храбрость ему отомстить, ей бы оставалось только плюнуть на его могилу на тюремном кладбище.

Вот тебе и нейтральная тема! Но надо сказать, что напарница держалась довольно спокойно, иногда даже шутила. Только курила больше обычного. Когда же она внезапно замолчала, я растерялся, не зная как реагировать на услышанное.

— Вот только не стоит меня жалеть, парень! — усмехнулась Хитер. — Я не стану тебе подружкой, с которой можно рыдать друг другу в жилетку. Просто знай, что это было в моей жизни.

— Вообще, я хотел отвлечь тебя от невеселых мыслей разговором. Мне показалось, что тебя что-то беспокоит. Я и не знал, что все зайдет настолько далеко, — принялся оправдываться я.

— Забей! Я волнуюсь о завтрашней встрече с Томом. После Дага, я старалась не подпускать мужчин близко к себе. Но с Томасом все иначе. Мы часто разговариваем по коммуникатору, и я чувствую, как между нами рождается нечто необъяснимое. Но мне нужно быть аккуратнее. Я не хочу, чтобы он понял, что я отличаюсь от него. Ведь если журналист станет совать нос в дела Содружества, Сирин уберет его. Как минимум из моей жизни.

— Он наверняка сочтет тебя необычной, но ведь это и добавляет тебе обаяния. Даже я не смог устоять перед твоей харизмой!

Лицо Хитер осветила веселая улыбка.

— Ты презабавный парень, Тим! И я до сих пор жду твой секрет.

Меня бросило в холодный пот. Мало того, что моя история ни в какое сравнение не шла с историей Храбрости, так я еще и остатки решимости растерял.

— Хорошо, но для начала позволь поделиться с тобой одним своим наблюдением. Ты благодарна Сирин за то, что она для тебя сделала?

Хитер поерзала на стуле и призадумалась.

— Я считаю, что она заменила мне тетю или старшую сестру. Госпожа была для меня не просто начальницей, она стала моей наставницей. Моим другом. Да, я ей невероятно благодарна. А почему ты спрашиваешь?

— Сирин делает для меня воистину удивительные вещи. Мою семью нельзя было назвать благоприятной, но сейчас все кардинально изменилось. Родителям будто мозги прочистили. Они ведут себя как в рекламе еды быстрого приготовления. Это немного шокирует, но я счастлив видеть их такими. Во мне как будто что-то растаяло. Еще она позаботилась о том, чтобы мои близкие не переживали обо мне. Я безумно признателен ей за покровительство, но тебя не удивляет такая доброта? Госпожа не слишком похожа на бескорыстного благодетеля.

— Тим, но мы же работаем на нее. Как любой хороший руководитель, она заботится о своих подчиненных.

— Но это заходит за рамки обычной заботы. Она делает нас должными ей. За свою уникальность, за выполнение миссий, мы получаем щедрую оплату. Зачем превращать нашу жизнь в сказку, максимально ее облегчая? Здесь что-то неладное. Ты общалась с другими агентами? Что они говорят о своих отношениях с Сирин?

— С другими агентами? Шутишь? — усмехнулась Мак-Лейн. — Ты еще не разу не бывал на общих собраниях? Я не знаю не их прозвищ, не их имен. А о внешности могу лишь догадываться. Мы не устраиваем корпоративных посиделок с выпивкой и конкурсами. Мы даже не общаемся друг с другом, если это не предусмотрено заданием.

— А твои прошлые напарники?

— У меня не было напарников как таковых. Работала каждый раз с разными. И то в маскировке. Тут уж не до дружеской болтовни. И я не считаю поведение Сирин подозрительным. Хватит мне зубы заговаривать! Давай выкладывай уже свои тайны!

Тяжело вздохнув, я рассказал Хитер про инициацию, опустив некоторые подробности о нас с Сирин. Про девушку с фото я говорил крайне неохотно, но не увидев на лице Хитер выражения презрения или насмешки, немного осмелел.

— Я понимаю, что звучит глупо! Особенно на фоне твоей истории. Но ничего не могу с собой поделать. Когда мне тяжело, я разговариваю с ней. Просыпаясь, я здороваюсь с фотографией и желаю ей спокойной ночи, когда отхожу ко сну. Я просто обязан узнать об этой девушки больше!

— Ты просто сумасшедший, Тимоти Филтон! — помотала головой моя наставница. — Правильно, что не рассказывал никому об этом. И не рассказывай дальше! То есть, искать, спрашивать, конечно, можешь, но без этой фигни про общения с духами.

— Дело в том, что я совершенно не понимаю с чего начать! Вообще, у меня есть одна мысль, но мне понадобиться твоя помощь. Могу ли я на нее рассчитывать?

— А мне не придется разговаривать с фотографией мертвой девушки?

— Нет, Хитер! Ничего такого, что может пошатнуть твою хрупкую психику.

— Тогда я в деле. Когда начнем?

— Как можно раньше! Желательно завтра. Это не займет много времени.

— Надеюсь. Мне не хочется начинать наше с Томом первое свидание с рассказа о том, что я опоздала, потому что помогала Скромности с поиском его не слишком живой подружки.

— Да уж, это слишком эксцентрично даже для тебя! — усмехнулся я.

Хитер поднялась из-за стола, наклонилась и легонько ударила мне по лбу чайной ложкой. Я ойкнул от неожиданности и потер место ушиба. Храбрость, игриво приподняв одну бровь, приняла высокомерную позу.

— Ну что, салага? Нанесешь ответный удар?

Обижаться на нее было невозможно. Но я пообещал сам себе, что все же нанесу Мак-Лейн ответный удар, когда она меньше всего будет этого ожидать.

Мы посидели еще полчаса, обсуждая детали завтрашней встречи и после этого разошлись. Наконец, мои поиски сдвинулись с мертвой точки.