Глава 1. Почему я такая маленькая?

- Ну, хватит вам ссориться! - не выдержал папа, раздраженно опуская газету.

Сестрички Виолет и Глэдис сразу же успокоились. Они не дрались, а просто баловались. Но девочки хорошо знали, что, когда папа читает газету, в комнате должно быть тихо.

- Ты бы лучше села за уроки, тебе же нужно исправить оценки,- сердито сказал он Глэдис.Шутить и баловаться с сестричкой ты умеешь, а хорошо учиться в школе - нет! Учительница сказала, что не представляет, может ли из тебя что-то выйти. Ты только болтаешь и смеешься, но почти ничего не учишь.

Слова отца очень опечалили девочку, и ей стало грустно.

"Неужели я такая глупая? - думала Глэдис.Ведь я изо всех сил стараюсь учиться и добросовестно пытаюсь понять эти трудные задачи. И когда учительница объясняет урок, я всегда внимательно слушаю. Но разве иногда нельзя пошутить?"

Глэдис тихонько вышла из комнаты и поднялась наверх. В спальне она остановилась перед зеркалом и посмотрела на себя.

"Эти жесткие, прямые черные волосы, туго заплетенные в косы,- с огорчением подумала Глэдис.- У других девочек волосы гораздо красивее. К тому же, я совсем не расту. Почему другие девочки выше меня, а я все такая же некрасивая и маленькая? Даже новые платья не делают меня симпатичнее. Когда обновку получает Виолет, все мамины знакомые восхищаются:

"Ах, какая прелестная девочка!" Мне же никогда не говорят, что я хорошенькая. Я глупая и маленькая, и даже папа на меня сердится".

И вдруг маленькая Глэдис разрыдалась от своего большого детского горя. Почему, почему она такая маленькая, да еще с такими прямыми черными волосами?

- Почему ты плачешь? - спросила Виолет, войдя в спальню.

- Ах, почему я такая маленькая и почему у меня такие странные черные волосы? - рыдала Глэдис.- Я хочу быть такой же красивой, как ты!

- Ну, что ты, Глэдис, успокойся,- старалась утешить ее сестричка,- ведь ты самая хорошая девочка в классе, ты со всеми находишь, о чем поговорить. А как ты умеешь рассказывать истории! Идем спросим у мамы, что она об этом думает.

На кухне мама с улыбкой выслушала, как Виолет хвалит свою сестричку, уверяя, что она самая хорошая девочка в школе и лучше других умеет рассказывать всякие истории.

- Нет,- возразила Глэдис,- лучше всех рассказывает мама. Но когда я вырасту, я тоже буду такой, как мама.- Она нежно взяла мамину руку и прижалась к ней щекой.

За столом папа уже успокоился. Он посоветовал Глэдис побольше кушать, чтобы скорее расти.

Быстро летело время. Но как бы часто Глэдис ни смотрелась в зеркало, она не замечала в себе никаких перемен и по-прежнему оставалась самой маленькой в классе. Она почти не росла.

"Почему, ну почему я такая маленькая? - думала она грустно.- И почему у меня такие прямые черные волосы?"

Лишь спустя много лет она поймет это...

Глэдис исполнилось четырнадцать лет. Однажды мама, придя домой, сообщила:

- В магазине "Пенни Базар" требуется ученица продавца. Мне кажется, это неплохая работа для тебя, не так ли?

- В "Пенни Базар"? - взволнованно переспросила Глэдис.- Смогу ли я там работать?

- Да, конечно. Ты сможешь там немного зарабатывать. Ведь для детей твоего возраста вряд ли можно найти что-либо получше.

Глэдис этот магазин всегда казался любопытным и интригующим местом. Любая вещь здесь стоила не больше одного пенни, и, несмотря на это, магазин отличался большим выбором товаров. Тут всегда можно было очень дешево купить разные сувениры.

Глэдис была в таком восторге, что тут же пообещала купить всем членам семьи подарки, хотя это и будет стоить ей целых шесть пенни.

Девочка с радостью начала работать в "Пенни Базар". По вечерам, когда она возвращалась из магазина и делилась своими впечатлениями, весь дом, как улей, жужжал от голосов. Разговорчивая мама с удовольствием поддерживала беседу с дочерью. Зато уставшему после трудового дня папе казалось, что в доме уж слишком шумно, особенно когда Глэдис начинала озорничать и передразнивать голоса, мимику и жесты людей, с которыми она в тот день встречалась.

Иногда в семье Эльверд случались и ссоры.

Поводом для них чаще всего служило мамино намерение купить новую шляпу. Ох уж эти шляпы и украшения мамы!

- Если денег на новую шляпу не хватает, то надо купить хотя бы новые перья для старой шляпы,- заявляла она.

Когда же папа отвечал, что не считает нужным тратить на это деньги, мама возмущенно объясняла ему, что не может показываться в женском клубе в одной и той же шляпе несколько раз. В такие моменты Глэдис со своим живым умом и быстрой реакцией умело отвлекала их, не давая разразиться скандалу. Жестами, голосом, мимикой она смешно подражала кому-нибудь, и в конце концов Виолет начинала хохотать, а мама забывала о новых перьях для старой шляпы.

В такие минуты папа невольно любовался своей дочерью, у которой учителя отмечали хотя и заурядный, но довольно практический склад ума. Она обладала удивительной способностью замечать как свои, так и чужие недостатки и смело принималась их исправлять. И если для достижения своей цели ей не хватало знаний, то она добивалась ее благодаря своей находчивости и практичности. С раннего детства эта девочка умела поднимать всем настроение, снимая тем самым напряженность в доме.

Глэдис считала свою работу в "Пенни Базар" очень интересной, но все же чувство собственной неполноценности не покидало ее. Ей по-прежнему не нравилась ее фигура, маленькая и щуплая, и ее густые черные волосы.

Снова и снова грустные мысли одолевали ее. Папа, спокойный и серьезный человек, знал характер своей дочери и чувствовал все перепады ее настроения.

- Это у нее, наверно, от меня,- нередко твердила мама,- у меня тоже слезы порой сменяются смехом.

В работе Глэдис отличалась аккуратностью, и через несколько месяцев ее приняли продавцом в большой магазин.

Шла первая мировая война. В эти годы молодой девушке ничего не стоило найти работу, так как почти все мужчины были на фронте. И Глэдис часто меняла ее, нигде долго не задерживаясь. Какое-то странное беспокойство гнало девушку с одного места на другое.

- Ты все еще не можешь найти свое место в жизни,- озабоченно качал головой отец.

- Да? Я как раз нашла новую работу и, кажется, на этот раз надолго,- успокаивала она папу.

- Надолго? Любопытно, через какое время ты скажешь нам то же самое о своем новом месте работы? - сомневался он.

Однажды друзья помогли Глэдис найти хорошее место горничной в Лондоне. Мама уложила ее скромные пожитки в маленький чемоданчик и после необходимых наставлений отправила дочь в столицу.

В ту пору Глэдис минуло семнадцать лет. Совсем еще юная девушка хотела наслаждаться всеми прелестями жизни, а Лондон был полон возможностей для этого. Большой дом, в котором работала молодая горничная, находился недалеко от центра с его блестящими рекламами, с заманчивыми звуками меланхолической и волнующей музыки, доносившейся из баров и ресторанов, останавливающей прохожих и неудержимо манящей внутрь. Глэдис помнила, как тетя Бетти иногда говорила о "неудержимо влекущей силе этого мира". Раньше она не понимала ее слов, но теперь испытывала эту притягательную силу на себе. В ресторанах и залах театров она встречала подруг, которые так же, как и она, искали развлечений и веселой жизни. Но жизнь была сурова.

Закончилась война. После первой большой радости возвращения солдат на родину в Англии резко возросла безработица. Рабочие места в конторах, магазинах, на заводах и фабриках заполнялись вернувшимися с фронта мужчинами. Женщинам и девушкам оставалось идти либо в горничные, либо помощницами на кухню. Увеличивался рабочий день, сокращалась заработная плата. Те, кому посчастливилось найти работу, изо всех сил держались за нее. Небрежность или неповиновение работодателю могли привести к немедленному увольнению.

Девушки работали с раннего утра до поздней ночи, а единственный выходной вечер старались провести как можно веселее. После работы, оторвавшись от своих наскучивших обязанностей, они устремлялись в ярко освещенный центр Лондона и, купив за несколько пенни билет, отправлялись в театр, где, уставшие от нескончаемых забот, с удовольствием опускались в удобные мягкие кресла. Там они, вытянув шеи и не отрывая восхищенных глаз от сцены, с интересом наблюдали за актерами, переживая их захватывающие приключения.

Выходной Глэдис обычно проводила со своими подругами. Затаив дыхание, она следила за ходом спектакля. Перед ее взором представала жизнь в богатстве, радости, наслаждении. Хоть и случались у героев пьес неприятности и разочарования, однако все их истории неизменно приходили к счастливому концу. Интерьер театра, сцены роскошной жизни и прекрасные декорации каждый раз производили на девушку неизгладимое впечатление. В такие минуты она теряла чувство реальности: бедная горничная мечтами уносилась к сказочному и недосягаемому для нее богатству. Очарованная игрой актеров, Глэдис сидела неподвижно. Затем опускался занавес, в зале загорался свет, и она была вынуждена расстаться с полным романтики иллюзорным миром, снова осознать действительность и из прекрасного театра возвратиться к серым будням жизни.

Молодая горничная не всегда могла посещать театр - не хватало денег. Тогда она просто бродила по улицам Лондона, любуясь нарядами представительных и богато одетых господ. Особенно красивы были дамы в своих длинных атласных платьях, украшенных ослепительно сверкающими драгоценностями. Под звуки развлекательной музыки эти беззаботные люди входили в рестораны и театры, чтобы там приятно провести вечер.

Но Глэдис приходилось наблюдать и мрачные стороны жизни большого города. Ее часто поражал вид маленьких детей, одетых в лохмотья, бродивших по паркам и набережным в поисках укромного местечка для ночлега. Под порогами контор, под навесами трамвайных остановок спали эти оборвыши, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись "одеялом" из развернутых газет. Бедные, скитающиеся, бездомные дети!

Еще одним мрачным пятном в облике Лондона были женщины с ярко накрашенными губами и напудренными щеками. По вечерам, с наступлением сумерек, их можно было видеть стоящими на углах улиц и чего-то ожидающими. Пытаясь обратить на себя внимание проходящих мужчин и заманить их в прибежища греха и разврата, они прибегали к всевозможным уловкам. И каждый вечер их старания не были напрасными.

"Неудержимо влекущая сила греха и мира...

Ты не ходи туда, держись от этого подальше",вспоминала Глэдис наставления тети Бетти и мамы.

Вняла ли она их предупреждениям? Она, казалось, забыла о добрых советах матери, о посещении церкви. Церковь?.. "Нет! - сказала она себе,- туда я никогда уже не пойду!" Ею уже овладело одно страстное желание.

Однажды вечером, выходя с подругами из театра, она с тоской вздохнула и сказала:

- Ох, как бы я хотела сама стать актрисой...

- А почему бы и нет, Глэдис? Тебе бы это удалось. Ведь ты так хорошо подражаешь другим, ты привлекла бы полные залы поклонников, - со смехом поддержали ее подруги.

С этого вечера Глэдис стала еще сильнее мечтать о сцене. Она, Глэдис Эльверд, маленькая, низкорослая девушка, черные прямые волосы которой делали ее простоватой на вид, которую никогда не называли даже симпатичной или привлекательной... Она покорила бы сердца всех зрителей... Люди не спускали бы с нее глаз, ловили бы каждое ее слово...

 

Глава 2. И он сказал: "Приди!"

Как-то вечером, спустя несколько недель, Глэдис спешила по оживленным улицам Лондона. Она торопилась, боясь опоздать в театр.

Сегодня она опять будет смотреть, слушать и наслаждаться, а потом целую неделю воображать, как она сама, став актрисой, покорит публику и будет упиваться всеобщим вниманием.

На тротуаре, как раз перед церковью, мимо которой проходила девушка, стояла небольшая группа оживленно беседующих молодых людей. Заметив ее, они с задорным смехом взялись за руки, неожиданно образовали вокруг нее кольцо и пригласили посетить церковь. Один из них толчком открыл дверь церкви, и все они оказались внутри. Глэдис, улыбаясь, пыталась возражать, но все же позволила им увлечь себя в здание. Группа с веселым шумом быстро возвратилась опять на улицу, оставив ее внутри.

Глэдис ошеломленно огляделась вокруг. Она находилась в церкви, в том месте, куда решила никогда больше не ходить. Но она не хочет оставаться здесь, нет, вон отсюда...

Приветливые лица и спокойные глаза присутствующих остановили ее. Кто-то благожелательно указал место, где она может сесть. Эти люди, казалось, без слов говорили ей: "Добро пожаловать к нам!"

Хотя Глэдис была взволнована и раздражена оттого, что ее против воли втолкнули сюда, теперь она не отважилась уйти. Ноги будто приросли к земле. Она почти машинально прошла к месту, указанному пожилой леди, и против своей воли опустилась на скамью.

Как глупо все это вышло. Она, Глэдис Эльверд, опять в церкви!

Проповедник начал говорить.

Ну что ж, она попала на это собрание волею судеб, но слушать она не станет. Нет, ни за что!

Однако слова проповедника постепенно проникали в самую глубину ее сердца. Он говорил о живом Боге, Который знает все, что у человека на душе, и читает каждую его мысль. Он видит каждый поступок человека на протяжении всей его жизни - с самого раннего детства и до глубокой старости. Все наши поступки, слова, желания сердца и планы на будущее Ему полностью известны. И наступит час, когда каждый человек должен будет дать отчет за себя Богу.

Правда, все это она уже слышала раньше, в церкви и на конфирмации. Ей с ранних лет рассказывали о всеведущем Боге. Но еще никогда это не вызывало в ней такого потрясающего впечатления, как сейчас, когда проповедник говорил о суде, которому подвергнется каждый человек.

"Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое", - убежденно произносил пастор.

"Явиться пред судилище, чтобы быть судимым",- тревожно звучало в ее сознании. Каким будет ее приговор? Какую жизнь ведет она последнее время?

После окончания служения она поспешила к выходу. Только бы подальше отсюда и поскорее забыть обо всем услышанном. На паперти, торопливо проскальзывая между людьми, она вдруг почувствовала, как на ее плечо опустилась чьято рука, и прозвучал чей-то голос:

- Мисс Эльверд, я верю, что Господь хочет видеть вас в Своем доме.

Глэдис испугалась.

- Я и не подумаю прийти! - сказала она резко.- Мне вовсе не до этого!

И она вырвалась из этой сильной руки, державшей ее, но вдогонку ей неслись слова, от которых она не могла скрыться:

- Возможно, вы и не хотите, но Бог хочет спасти вас.

Вернувшись в свою комнату, Глэдис старалась забыть это происшествие, но чувствовала, как беспокойство от того, что она слышала в церкви, нарастает.

Она пыталась прогнать эти тревожные мысли из головы, но ничего не получалось. Старалась забыться, но этот предостерегающий голос снова и снова звучал у нее в ушах: "...чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал... доброе или худое".

А каким будет ее приговор?

В последующие дни беспокойство ее усиливалось. Она задумалась о жизни, которую вела, и поняла, что делала много худого. Мысль о предстоящем суде настолько мучила и угнетала ее, что она совсем пришла в отчаяние.

Наконец она решила пойти со своими мучительными раздумьями к пастору. Доехав до дома и позвонив, она услышала, что пастора нет дома.

Так случилось, что именно в этот вечер он проповедовал на собрании.

- Может быть, ты все же зайдешь и побеседуешь со мной? - предложила жена пастора.

Глэдис вошла вслед за ней в просто обставленную гостиную и, немного робея, начала рассказывать.

Она не привыкла делиться своими самыми сокровенными мыслями с другими людьми. Но духовная нужда Глэдис была так велика, что она просто не могла не говорить. Тем более, что жена пастора внушала ей полное доверие.

Она рассказала о своей жизни в Лондоне, о проповеди, услышанной так неожиданно и против ее воли, а также о растущем с того дня беспокойстве. И о постоянно преследующем ее страхе перед будущим судом. Так жить дальше она не может, но как ей найти покой?

Жена пастора слушала с глубоким интересом и участием. Исповедь девушки ничуть не удивила ее. Казалось, она понимала, что происходит в сердце Глэдис, лучше, чем та сама.

Главным из того, что рассказала ей эта девушка, был факт, что души ее особенным образом коснулся Сам Бог. Он остановил ее на ложном пути и пробудил духовно. В церкви Господь посредством Своего Слова заговорил с ней. Сейчас ей нужен мир с Богом. И вина ее может быть прощена лишь Господом Иисусом. Только в Том, Который умер за грешников, она сможет найти мир. Только Господь Иисус Христос может возвратить ее к Богу. Он добровольно принял смерть, чтобы грешники, заслужившие осуждение, в Нем смогли получить оправдание.

Всей душой, жаждущей мира, Глэдис слушала ее. Это были слова, знакомые ей с детства.

У них дома часто пели гимны о спасении от греха, это трогало сердце и создавало задушевную атмосферу. Какую усладу доставляли эти мелодии! В продолжение всего пения ощущалась радость и духовный подъем. А когда звуки затихали - все это исчезало.

Но жена пастора не создавала сентиментальной атмосферы. Она будто отодвинула все нежные чувства, как отодвигают с окон занавеску, препятствующую солнцу освещать комнату. То, о чем она говорила сейчас, не имело никакого отношения к эмоциям.

Проповедь в церкви пробудила беспокойство в сердце Глэдис, и это было ее личным переживанием.

Теперь ей нужно было лично познать, что Иисус Христос, живой Спаситель, Который и сегодня готов принимать грешников, желает поселиться и в ее сердце.

Она должна была испытать Его присутствие на практике. А такое познание - дело веры.

Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же.

"Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое", - убежденно произносил пастор.

"Явиться пред судилище, чтобы быть судимым",- тревожно звучало в ее сознании. Каким будет ее приговор? Какую жизнь ведет она последнее время?

После окончания служения она поспешила к выходу. Только бы подальше отсюда и поскорее забыть обо всем услышанном. На паперти, торопливо проскальзывая между людьми, она вдруг почувствовала, как на ее плечо опустилась чьято рука, и прозвучал чей-то голос:

- Мисс Эльверд, я верю, что Господь хочет видеть вас в Своем доме.

Глэдис испугалась.

- Я и не подумаю прийти! - сказала она резко.- Мне вовсе не до этого!

И она вырвалась из этой сильной руки, державшей ее, но вдогонку ей неслись слова, от которых она не могла скрыться:

- Возможно, вы и не хотите, но Бог хочет спасти вас.

Вернувшись в свою комнату, Глэдис старалась забыть это происшествие, но чувствовала, как беспокойство от того, что она слышала в церкви, нарастает.

Она пыталась прогнать эти тревожные мысли из головы, но ничего не получалось. Старалась забыться, но этот предостерегающий голос снова и снова звучал у нее в ушах: "...чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал... доброе или худое".

А каким будет ее приговор?

В последующие дни беспокойство ее усиливалось. Она задумалась о жизни, которую вела, и поняла, что делала много худого. Мысль о предстоящем суде настолько мучила и угнетала ее, что она совсем пришла в отчаяние.

Наконец она решила пойти со своими мучительными раздумьями к пастору. Доехав до дома и позвонив, она услышала, что пастора нет дома.

Так случилось, что именно в этот вечер он проповедовал на собрании.

- Может быть, ты все же зайдешь и побеседуешь со мной? - предложила жена пастора.

Глэдис вошла вслед за ней в просто обставленную гостиную и, немного робея, начала рассказывать.

Она не привыкла делиться своими самыми сокровенными мыслями с другими людьми. Но духовная нужда Глэдис была так велика, что она просто не могла не говорить. Тем более, что жена пастора внушала ей полное доверие.

Она рассказала о своей жизни в Лондоне, о проповеди, услышанной так неожиданно и против ее воли, а также о растущем с того дня беспокойстве. И о постоянно преследующем ее страхе перед будущим судом. Так жить дальше она не может, но как ей найти покой?

Жена пастора слушала с глубоким интересом и участием. Исповедь девушки ничуть не удивила ее. Казалось, она понимала, что происходит в сердце Глэдис, лучше, чем та сама.

Главным из того, что рассказала ей эта девушка, был факт, что души ее особенным образом коснулся Сам Бог. Он остановил ее на ложном пути и пробудил духовно. В церкви Господь посредством Своего Слова заговорил с ней. Сейчас ей нужен мир с Богом. И вина ее может быть прощена лишь Господом Иисусом. Только в Том, Который умер за грешников, она сможет найти мир. Только Господь Иисус Христос может возвратить ее к Богу. Он добровольно принял смерть, чтобы грешники, заслужившие осуждение, в Нем смогли получить оправдание.

Всей душой, жаждущей мира, Глэдис слушала ее. Это были слова, знакомые ей с детства.

У них дома часто пели гимны о спасении от греха, это трогало сердце и создавало задушевную атмосферу. Какую усладу доставляли эти мелодии! В продолжение всего пения ощущалась радость и духовный подъем. А когда звуки затихали - все это исчезало.

Но жена пастора не создавала сентиментальной атмосферы. Она будто отодвинула все нежные чувства, как отодвигают с окон занавеску, препятствующую солнцу освещать комнату. То, о чем она говорила сейчас, не имело никакого отношения к эмоциям.

Проповедь в церкви пробудила беспокойство в сердце Глэдис, и это было ее личным переживанием.

Теперь ей нужно было лично познать, что Иисус Христос, живой Спаситель, Который и сегодня готов принимать грешников, желает поселиться и в ее сердце.

Она должна была испытать Его присутствие на практике. А такое познание - дело веры.

Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же.

Жена пастора говорила убедительно. Не оставалось сомнений, что Глэдис должна впустить в свое сердце Иисуса и что именно это решит ее дальнейшую судьбу.

Глэдис слушала, затаив дыхание.

Тут не звучала органная музыка, которая могла бы легко растрогать. В комнате не было мягкого света, который создавал бы атмосферу сентиментальности. Были только скудно обставленная комната со сквозняками и жена пастора, которая довольно сдержанно, но с глубоким благоговением рассказывала о том, что говорит Библия.

Жена пастора видела, как голова девушки, сидящей перед ней, постепенно склоняется все ниже и ниже, так что Глэдис стала казаться все меньше, все незначительней.

Она видела на личике Глэдис выражение смятения, слышала ее рыдания, но не выказала никакого сочувствия. Она и не уверяла, что прощение грехов в Иисусе Христе девушка имеет уже сейчас.

Она ждала.

Она сказала то, что должна была сказать, теперь она могла ждать. Жена пастора твердо верила, что теперь будет действовать Бог, и поэтому могла спокойно ждать.

Глэдис чувствовала себя крайне несчастной.

Она чувствовала, что Господь побуждает ее переосмыслить всю свою жизнь. Он искал ее и остановил ее. Но где Он нашел ее? На ложном пути жажды наслаждений в лондонских театрах. Ей нечего было сказать в свое оправдание.

Ей казалось, будто она стоит на дне темной шахты без ступеней, по которым можно было бы подняться. Кто поднимет ее из этой мрачной глубины, из этого одиночества, куда она опустилась по своей воле?

Когда Глэдис пришла в себя и беспомощным, вопрошающим взглядом посмотрела на жену пастора, та предложила:

- Помолимся вместе?

Глэдис молча кивнула.

Она стала на колени рядом с женой пастора. Закрыв глаза, она жаждущей душой попросила Бога о благодати - через жертву Иисуса Христа принять ее, простить ее грехи и всегда держать в Своих руках. Жена пастора благодарила Его, что Он Сам сказал в сердце Глэдис Эльверд: "Приди"

- и она пришла.

После молитвы в комнате стало тихо, как на святом месте. Глэдис молча простилась с женой пастора; говорить она не могла, ей сейчас было не до слов.

Жена пастора заглянула в глаза девушки и увидела чудно умиротворенный взгляд, которого не было прежде. Она не знала точно, что происходит в душе девушки, но могла теперь спокойно предоставить это Божьему водительству.

О своем визите в дом пастора Глэдис в дальнейшем говорила очень редко, так как это было для нее глубоко личным переживанием. Но однажды она сказала подруге:

- Господь был там со мной. И во время молитвы я верила, что Он принял меня и я могу полностью отдать себя Ему.

Во время этой молитвы она осознала, что Божья благодать в Иисусе Христе снизошла на нее и ее душа нашла мир. Она решила доверить свою дальнейшую жизнь Господу.

Из дома пастора она направилась в свою квартиру, расположенную в западной части Лондона.

Улицы города для нее изменились. В блеске и увеселениях она уже не видела ничего привлекательного. Это часть мира, двери в которую отныне для нее были закрыты.

Библия и молитва, вот что стало для нее самым важным.

Проходили дни. Глэдис по-прежнему выполняла свою работу. Жизнь ее внешне ничем не изменилась, но люди заметили произошедшую в ней большую перемену.

Посещениям праздничных залов и театров был положен конец. Теперь Глэдис присутствовала на всех церковных служениях. Каждый свободный вечер она ходила на евангельское собрание.

Она жаждала все больше и больше изучать Слово Божье. В это время ее душа была преисполнена любовью Христовой.

Глэдис уже не хотела гулять вместе со своими городскими подругами. Она рассказала им о большой перемене в своей жизни: о том, что Господь остановил ее, идущую по ложному пути, и о том, что случилось после того, как Господь Иисус принял ее.

Духовная нужда людей, окружающих ее, побуждала Глэдис говорить с ними. Иногда они немного удивленно посмеивались над этой миниатюрной девушкой, так серьезно глядящей на них большими черными глазами и спрашивающей, имеют ли они мир в душе.

Глэдис уже исполнилось восемнадцать лет. Но выглядела она совсем еще девочкой, маленькой школьницей, которая с детской наивностью, но со взрослой озабоченностью предупреждала людей, что греховную жизнь они дальше вести не должны и что им необходимо покаяние.

 

Глава 3. Окончательное призвание

Все последующие годы Глэдис Эльверд работала горничной, не жалея сил. Хозяева девушки, зная ее порядочность, доверяли ей во всем.

Она стала членом союза, занимающегося распространением Евангелия. Однажды в журнале, который издавался этим союзом, Глэдис прочла о том, как остро необходимы миссионеры для работы в Китае. Их требовалось не менее двухсот, чтобы проповедовать Слово Божье жителям Китая, еще никогда не слышавшим о Спасителе Иисусе Христе.

Миллионы людей в этой огромной и еще столь закрытой стране жили и умирали без всяких познаний о вечном будущем. Они жили без Христа, обретаясь на пути к вечной погибели.

Статья сильно тронула ее чувствительное сердце. Надо что-то сделать для этих людей, это ясно. Но кто же поедет в ту далекую-далекую страну?

Взволнованная, она пыталась говорить об этом с друзьями, но они только пожимали плечами.

- Чего ты вбила себе в голову этот Китай?

- отмахивались они.- В самой Англии не меньше работы!

Но Глэдис не переставала думать и говорить о несчастных.

Нужно больше миссионеров для Китая, чтобы нести туда Библию. Как эти люди в Китае смогут покаяться, если у них не будет Слова Божьего?

- Оставь ты свою болтовню о Китае,- раздраженно сказал ее брат, когда она в очередной раз заговорила об этом дома.

- Но ведь надо же как-то действовать.

Китайцам нужен свет Евангелия. Люди должны узнать, что нуждаются в покаянии и обращении к живому Богу,- убежденно возражала она.

- Опять ты со своим Китаем. Поезжай сама, если думаешь, что это обязательно надо.

Она задумчиво посмотрела на брата и наморщила лоб.

- Поезжай сама...- медленно повторила она его слова.

Спустя некоторое время, просматривая в лондонском автобусе газету, она прочитала известие: "Границы Китая открываются". Это сразу же заинтересовало ее.

Корреспондент писал, что впервые из Шанхая вдоль Хуанхэ, Желтой реки, на север, до города Ланьчжоу, полетел самолет. С началом регулярных воздушных рейсов в Северном Китае откроются двери для принятия европейской помощи в виде строительства больниц, миссионерских пунктов, железных дорог и торговых центров. Там, в Китае, где живут миллионы людей, еще не знакомых с Евангелием.

Вывод газетной статьи был таков: "Дверь открыта. Значит, теперь надо действовать!".

"Да, дверь в Северный Китай открыта, а дверь моего сердца открыта для Китая. Но как мне добраться туда?" - подумала Глэдис. И снова она пыталась поделиться своими мыслями с друзьями.

- Ты не в своем уме,- говорили они с жалостью.

Даже ее кузина Квини, самая верная подруга, не понимала ее устремлений.

"Ну что ж, тогда мне надо съездить домой и рассказать об этом папе и маме",- решила Глэдис.

В один из вечеров, после того как отец Глэдис, прочитав газету, отдыхал в кресле, размышляя, дочь осторожно сказала:

- Я в Лондоне читала известие о том, что границы Китая открываются все шире. Первый самолет уже полетел из Шанхая на север, до города Ланьчжоу.

Отец недоуменно взглянул на Глэдис.

- Так, ну и?..

- Ну и сейчас можно действовать. Я имею в виду, надо что-то делать для людей, живущих там!

Он внимательно посмотрел на свою дочь и повторил:

- Так, ну и?..

- Папа, знаешь, мне хотелось бы самой поехать в Китай.

- Что?.. Как?.. Ты - в Китай?! - в ужасе воскликнул отец.

- Да, папа!

Отец вскочил и пристально поглядел на нее.

- Что ты хочешь там делать, разве ты медсестра?

- Нет,- ответила она, - я не медсестра.

- Значит, ты ни за кем не сможешь ухаживать.

-Нет...

- Преподавать ты тоже не умеешь, ведь ты не учительница, так?

- Нет, этого я тоже не умею.

- Ну, а что же ты хочешь там делать? - раздраженно воскликнул он.

- Я верю, что у меня призвание заниматься там миссионерской деятельностью. Отец страшно рассердился.

- Уходи! Я не хочу тебя видеть! Этой чепухой о Китае я сыт по горло. Единственное, что ты умеешь, это говорить... говорить! Вот и все, на что ты способна,- только говорить!

Глэдис испуганно попятилась, вышла из комнаты, прокралась через кухню на площадку под лестницей и залилась слезами.

Как же ее отец, которого она так уважает, может считать чепухой ее желание поехать в Китай? Неужели он не понимает, что Господь призывает ее отправиться туда?

Глэдис прислонилась к стене. Горько рыдая, она в тихой молитве излила свое горе:

- Господи, папа не понимает, что Ты призвал меня!

И вдруг во время плача в памяти ее зазвучали слова, сказанные отцом. Она поняла, что он укорял ее за присущий ей талант: "Единственное, что ты умеешь, это говорить... говорить".

Ну, а если это ее единственное дарование, то она должна употребить его не так, как тот человек из Библии, который закопал свой талант вместо того, чтобы употребить его на дело Божье.

И тихо шепча, она помолилась:

- Ах, Господи, мой папа сказал: единственное, на что я способна, это говорить. Ну хорошо, тогда я и буду говорить, не перестану говорить... Ах, Господи, не может ли именно это стать моим служением Тебе?

Придя в свою комнатку, она еще раз в тихой молитве обратилась к Богу и попросила, чтобы Он использовал ее способности в Своем деле.

И как чудно! В этот момент в ее сознание пришли утешительные слова из Библии: "Не заботьтесь, что вам говорить,... Я вложу Мои слова в твои уста!" Эти слова дали ей столько силы, что огорчение, вызванное гневом отца, сгладилось и мир вновь наполнил ее душу. Они пробудили в ее сердце упование на то, что Господь все совершит Сам.

Однажды Глэдис попросила освободить ее на день от работы.

У нее было очень важное дело. Для этого ей надо было сорок минут ехать на автобусе мимо вокзала Кингз-Кросс и торговых рядов в самый центр города. Конечная цель поездки - площадь, окруженная аллеями и парками.

Там, скрытое в хорошо ухоженном саду, стояло четырехэтажное здание.

Над входом Глэдис прочитала слова:

"Китайская Внутренняя Миссия" (КВМ) и еще:

"Уповайте на Бога!".

Это было то, что она искала: организация, занимавшаяся засылкой миссионеров в Китай, и упование на Бога, служа Которому она должна ехать.

Наведя подробные справки, она узнала, что это единственная миссия, которая готовит таких, как она, не имеющих специальности медсестры или преподавателя, к отправке в Китай. Она написала туда письмо с просьбой принять ее. В ответ пришли бланки, которые она должна была заполнить. На вопросы, помещенные в анкетах, она ответила очень подробно. И вот теперь ее пригласили на встречу с женщинами совета миссии. Побеседовав с ней, члены совета примут решение, посоветовать ли главному правлению принять ее или дать ей отвод.

В КВМ было правило подвергать своих женских кандидатов в миссию психологическому тесту на женском совещательном совете. При этом тщательно исследовали характер, способности, силу воли, настойчивость и другие важные качества. После беседы с мисс Эльверд совещательный совет письменно сообщил результаты главному правлению.

Итак, 12 декабря 1929 года они занесли в протокол следующее:

Мисс Г. М. Эльверд, 1902 года рождения, родом из Эдмонтона, была опрошена.

Глэдис Эльверд выросла в христианской семье. Она получила духовное рождение в восемнадцатилетнем возрасте, узнав свою духовную нужду после того, как уехала из дому на работу в Лондон.

В своей среде она вела себя соответственно этому изменению. Она свидетельствовала о своем возрождении на евангелизационных собраниях как в церкви, так и под открытым небом.

Ввиду исключительной твердости ее убеждения в том, что она призвана к миссионерскому труду, совещательный совет рекомендует принять этого кандидата для прохождения курса миссионерского образования с испытательным сроком три месяца.

За этот период надо проверить, способна ли она к регулярному обучению.

После тщательного обсуждения этого дела комитет по проверке кандидатов согласился с рекомендацией.

Так в начале 1930 года Глэдис Эльверд вошла в здание Китайской Внутренней Миссии. Начался новый период ее жизни.

В саду, неподалеку от здания управления, находился интернат для женщин - кандидаток на получение миссионерского образования.

Большинство девушек были моложе Глэдис, но, благодаря своему подчас наивному поведению и хрупкому телосложению, она выглядела их сверстницей.

Все девушки проходили там трехмесячный испытательный срок. Кроме уроков, они по очереди выполняли задания по ведению домашнего хозяйства интерната.

В шесть часов утра их будил звонок. Надо было быстро встать.

Следующий звонок был сигналом идти в читальный зал, где каждый новый день начинался чтением Библии и общей молитвой.

Кандидаток разделили на пары. Каждая пара должна была организовать воскресную школу в трущобах района Хакни.

По средам в большом зале с высокими окнами, тяжелой мебелью и квадратной трибуной для ораторов проводилось собрание, которое для Глэдис всегда являлось главным событием недели. На боковой стене зала висела огромная карта Китая, усеянная маленькими красными точками, обозначавшими миссионерские пункты КВМ. Рассказывали о положении миссионеров, об их труде, успехах и разочарованиях. Миссионеры, приехавшие в отпуск, выступая на собраниях, говорили о стремлении народов Северного Китая к духовному развитию и о возможности трудиться там, появившейся в последнее время.

На этих собраниях по средам молились о тружениках для этой неизмеримой нивы Божьей в Китае.

В свои комнатки девушки возвращались с еще более прочным убеждением, что их назначение - миссионерская деятельность в Китае.

Их предупреждали о сложностях, связанных с будущей работой. Прежде всего, это долгий путь к месту назначения - более одного месяца; затем требовалось поработать там семь лет до первого отпуска. Им говорили о том, что часто у миссионеров бывают финансовые трудности; иногда им придется мириться с отсутствием медицинской помощи, с одиночеством, с отсутствием полицейской защиты в случае опасности.

Их предупреждали и о том, что в Китае на двух женщин приходится только один мужчина. Девушки готовились к незамужней жизни. От них требовали, чтобы они мобилизовали все свои силы для исполнения долга служения Богу. Если Богу угодно, чтобы они попали в Китай, они будут труженицами, прядущими нити для большой ткани, которой сами на земле никогда не увидят.

В эти месяцы Глэдис чувствовала себя приподнятой над всеми земными заботами. Она была готова на любую жертву, чтобы достичь своей цели - миссионерского труда в Китае.

Привыкать к домашнему быту в интернате ей было нетрудно. Она легко справлялась со своими обязанностями по хозяйству благодаря рациональному распределению времени.

Нужна была кому-нибудь помощь - Глэдис первая с радостной улыбкой вскакивала, чтобы помочь. Звонок - и она сразу же готова была пойти туда, куда ее позовут.

Когда ей пришло время посетить жуткие, убогие лондонские трущобы, она справилась со своей задачей лучше многих других. Нелегко было навести порядок среди шумных уличных мальчишек из лондонских трущоб в воскресной школе, но группа Глэдис отличалась дисциплинированностью.

На библейских уроках она сидела как завороженная.

Пение псалмов и гимнов утешало ее.

Молитвенные собрания являлись для Глэдис ежедневным праздником. А потом... в ее комнатке продолжались тихие разговоры со своим Господом. Эти молитвы были скрыты от других.

Лишь спустя многие годы она писала о них друзьям. Занятия имели, однако, и свои мрачные стороны для Глэдис. Теоретические предметы приводили ее в отчаяние.

Когда другие кандидатки во время лекций с интересом слушали и усердно конспектировали, Глэдис тоже старалась не отстать от них. Хотя она напрягалась до предела, но мало что успевала записать.

Одна из студенток была машинисткой-стенографисткой. Каждый вечер, приведя в порядок свои записи, она давала их Глэдис, чтобы та переписала конспект в свою тетрадь. Но даже это мало помогало ей на еженедельном экзамене.

Учителя скоро заметили ее ограниченные способности в учебе.

Глэдис назначили дополнительный опрос.

Одна студентка постарше старалась помочь ей, советуя, как надо заниматься, какие книги использовать, как вести записи, но все было напрасно.

- Учеба кажется тебе немножко тяжелой, - ласково сказала она.- Не хочется ли тебе бросить ее?

- Бросить ее? - изумленно сказала Глэдис.- Нет! Я ведь должна поехать в Китай!

- Но твои оценки пока не очень хорошие, осторожно заметила девушка.

- Я так стараюсь, но мне трудно усваивать некоторые предметы,- смущенно оправдывалась Глэдис.

Прошел трехмесячный испытательный срок.

Учительница озабоченно просмотрела экзаменационный лист Глэдис Эльверд, который она должна была показать выборному комитету. Ей очень нравилась эта девушка, ее способность общаться с людьми, особенно с нищими, готовность протянуть руку помощи там, где это было нужно, даже в самых трудных ситуациях.

Но приходилось признать и тот факт, что результаты Глэдис в изучении теоретических предметов все еще неутешительны.

На закрытом собрании миссии обсуждались кандидатуры и решалось, кто из девушек после испытательного срока годен к дальнейшему обучению.

Слово взял председатель комитета:

- Следующий пункт повестки дня касается мисс Глэдис Эльверд. Вы помните ее, господа? Это та горничная, которую мы три месяца тому назад приняли для прохождения курса миссионерского образования с испытательным сроком.

Она хочет поехать в Китай.

Ее учительница сообщила, что она очень слабо успевающая ученица. У нее недостаточная общеобразовательная подготовка, познания в христианском вероучении и опыт также ограничены.

Оказалось, что до четырнадцатилетнего возраста она занималась в воскресной школе в Эдмонтоне, но в последующие годы редко посещала церковь. Работала горничной в Лондоне, а в свободное время вела веселую, легкую жизнь, полную удовольствий. Она рассказала мне, что курила, любила танцы, игры в карты, вечерние театральные спектакли.

После случайного посещения церкви в Кенсингтоне ее жизнь резко переменилась. Возрождение мисс Глэдис несомненно, так как налицо явная перемена в жизни. Она примкнула к евангельскому союзу и регулярно читала его журналы.

Статья о духовной нужде многих миллионов людей в Китае оказала на нее глубокое впечатление.

Требовалось много миссионеров для работы в Китае, и она почувствовала себя обязанной - она так и сказала мне - записаться, чтобы отправиться туда.

Вот почему она и попросила нашу Китайскую Внутреннюю Миссию принять ее на обучение. Мне действительно очень жаль, но я вынужден советовать не оставлять мисс Эльверд для дальнейшего обучения. Она, правда, искренна, отважна и, кажется, чувствует призвание к миссионерскому труду. Но было бы безответственно посылать в Китай столь малообразованную девушку.

Есть ли у вас какие-либо вопросы или замечания?

Члены комитета были согласны с выводом председателя. Вызвали Глэдис Эльверд.

Вошла маленькая, худенькая девушка в простой темной юбке горничной. Ее черные волосы были гладко причесаны и уложены в толстый пучок. Своей жизнерадостной улыбкой и живым взглядом она вызывала к себе симпатию всех присутствующих.

Председатель предложил ей стул. Откашлявшись, он начал говорить:

- Мисс Эльверд, у нас к вам глубокий интерес, мы уверены в том, что в вашей жизни произошла большая перемена. Мы верим, что Бог призвал вас на Свое служение. Но мало вероятно, что это служение осуществится в Китае. Во время вашего трехмесячного обучения здесь мы внимательно наблюдали за вами. Комитет единогласно решил, что, ввиду вашего ограниченного образования, мы не сможем взять на себя ответственность послать вас в Китай. Китайский язык - самый трудный язык в мире. Было бы нечестно умолчать о том, что мы считаем ваше образование и ваши способности к изучению китайского языка явно недостаточными. Вам вряд ли целесообразно продолжать образование в нашей школе. Нам очень жаль!

Слова председателя оглушили ее, как удары кувалдой. Она почти потеряла способность соображать. Все ее планы на будущее вмиг были разбиты. Потрясенная, она молча вышла из зала.

Председатель пошел за ней в вестибюль и увел ее в свой кабинет.

- Что вы теперь намерены делать, мисс Эльверд? - спросил он с участием.

- Не знаю,- грустно ответила она.- Но я знаю, что не смогу оставаться горничной, потому что Господь призвал меня служить Ему.

- Мы как раз ищем помощников для двух наших миссионеров-пенсионеров. Не хотите ли вы заботиться о них, пока у вас нет постоянной работы? - ласково предложил он.

- А где они живут?

- В Бристоле. Вы не поехали бы туда, чтобы помогать им?

- Да, хорошо, но...

Глэдис отвернулась, пытаясь проглотить подступивший к горлу комок, и быстро смахнула рукой набежавшие слезы. Она старалась держаться мужественно, не плакать. Не надо, чтобы председатель увидел это.

- Я хотела бы поблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Все здесь были так ласковы со мной. Мне так тяжело... от того, что я оказалась не в состоянии трудиться в вашей миссии... но Господь знает, что делает. Я этого еще не понимаю. Может, я училась не совсем хорошо, но... - она замолкла и опять всхлипнула.

Ему больно было наблюдать переживания этой девушки. Он ждал, пока она овладеет собой.

- Но здесь я научилась молиться... Я научилась молиться так, как не умела никогда раньше, и буду всегда ценить это.

Он кивнул ей в знак понимания.

Ей пора было уходить.

Он простился с ней, на секунду задержав ее руку, так слабо и безвольно лежавшую в его руке.

С глубоким сочувствием посмотрел он вслед маленькой фигурке, выходящей из здания Китайской Внутренней Миссии. "Она еще как маленький ребенок",- подумал он.

Но это уже был ребенок, который научился молиться.

Глэдис поехала в Бристоль.

Она заботилась о престарелых миссионерах и прошла у них серьезную духовную школу.

Искренно и просто они рассказывали ей о своей жизни в далеких странах. Они на своем опыте убедились в том, что Господь всегда верен в Своих обещаниях! Он всегда отвечал на их молитвы. Правда, часто не так, как они ожидали, но Он всегда отвечал в Свое время и Своим образом.

Глэдис заметила, что эти люди в молитве благоговейно говорят с Господом как с Другом.

Она уже слышала о такой вере, но еще никогда не встречала людей с такой безусловной уверенностью в Божьем водительстве.

Она заметила, что они молятся и о ней.

- Он поведет тебя, Он предусмотрел все для тебя. Уповай только на Него! Он покажет тебе путь, которым ты должна идти,- утешали они ее.

Они подарили ей открытку со стихом из Неемии 4,14: "...Не бойтесь их, помните Господа". Она хранила ее в Библии.

В последующие месяцы Глэдис старалась найти себя, решить, какой работой должна заняться.

Несколько недель она помогала в доме для трудящихся девушек. Потом друзья из Лондона попросили ее приехать и поработать там "соцсестрой" среди сбившихся с пути и потерпевших крушение.

Каждый вечер она ходила в порт для того, чтобы увещевать шатающихся там девушек и женщин. В подозрительной темноте кварталов и в свете желтых газовых фонарей она умоляла их бросить разрушающую душу и тело жизнь.

Она входила в портовые кафе и внимательно всматривалась, нет ли там молодых девушек, которых моряки привели, чтобы напоить. Она старалась увести их оттуда, прилагая все усилия, чтобы они из-за своего легкомыслия не опустились на дно жизни.

Смущенные девушки шли за ней из кафе тихими переулками в Дом миссии, центр евангелизации.

Там она рассказывала им, что однажды они предстанут перед судом Христовым, где должны будут дать отчет за все совершенное ими. Сейчас у них есть еще возможность обратиться к живому Богу.

Глэдис стала в этом пригороде Лондона известным человеком. "Наша маленькая сестра",- называли ее его обитатели.

Хотя эта деятельность дала ей временное удовлетворение, все-таки она чувствовала, что не в этом главное ее предназначение. "Китай, звучало в ее сердце.- Китай... вот куда мне надо!"

- Выброси Китай из головы раз и навсегда,- говорили ей друзья.- Продолжай твое служение в порту. Нет лучшего труда для тебя, да и нет никого более способного к этому, чем ты! Но Глэдис не могла забыть о Китае. Если КВМ не может послать ее туда, то, может быть, есть где-нибудь семья, которая едет в Китай и захотела бы взять ее с собой нянькой? В Лондоне она повсюду расспрашивала о таких семьях, но безрезультатно.

- Вот видишь,- убеждали ее лучшие друзья,- ты должна остаться здесь, в Англии!

Сомнения в своем призвании терзали ее сердце. В унынии она вновь ехала в пригород. В поезде она достала свою карманную Библию, которую всегда носила с собой, и начала читать, в тихой молитве прося об ответе.

Она читала, начиная с первой главы Бытия вплоть до главы двенадцатой:

"И сказал Господь Абраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе. И Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое; и будешь ты в благословение".

Вот человек, который безоговорочно повиновался Божьему повелению! "...Пойди из земли твоей..." - и он пошел. Он ушел из дома отца своего и пошел на место, указанное ему Богом.

И вот сейчас, именно в момент чтения этих слов, она опять почувствовала свое призвание. Повеление, однажды данное Аврааму, она услышала в своем сердце: "Пойди из земли твоей... в землю, которую Я укажу тебе".

Теперь она твердо верила, что Господь поведет ее в Китай... "И благословлю тебя".

Следующее указание она нашла в истории Моисея.

И это был человек, послушный повелению Бога. Он должен был оставить свою спокойную жизнь пастуха и пойти в Египет, чтобы вывести оттуда детей Израиля в Ханаан. Какое мужество, какая сила веры нужны были Моисею, чтобы с толпой упрямых израильтян выйти в пустыню, не думая о будущем, подчиняясь исключительно Божьему призыву!

Теперь Глэдис Эльверд знала, что ей делать. Ее назначение - трудиться в Китае, и ей надо заработать деньги на поездку туда. Иных забот у нее в данный момент не должно быть.

Глэдис шла по оживленным улицам Лондона в большой фешенебельный дом на Белгрейв Сквер, где ее приняли горничной.

На верхнем этаже этого великолепного дома ей предоставили небольшую комнатку. Там она спала. Там же стоял и ее коричневый чемоданчик с немногими вещами.

Войдя в комнату, она захотела побыть минутку наедине с Богом. Она села на край постели, взяла свою Библию и начала читать.

Все еще под впечатлением историй Авраама и Моисея, которые были послушны голосу Божьему, она ежедневно внимательно прочитывала следующие главы Бытия и других книг. Сейчас она дошла до первой главы книги пророка Неемии.

Чувствительная душа Глэдис была тронута молитвой Неемии. Читая ее, она в то же время молилась сама. Она так хорошо понимала его слезы, когда он услышал о большой нужде жителей Иерусалима, но не был в состоянии чтонибудь сделать для них!

Он был придворным слугой и как виночерпий должен был повиноваться своему работодателю, хотя душой стремился в Иерусалим. "И я в таком же положении",- подумала она.

Потом она читала вторую главу Неемии:

"И благоугодно было царю послать меня..."

С удивлением она повторила эти слова, стала на колени перед постелью, на которой лежала открытая Библия, и помолилась:

- О Господи, пошли и меня так же, как Ты послал Неемию. О Господи, используй и меня...

Неожиданно дверь в комнату отворилась.

Вошла пожилая служанка. Она удивленно посмотрела на плачущую на коленях перед постелью девушку, на Книгу и на горсточку денег на постели.

Глэдис ничего не слышала.

Она чувствовала, что Господь через Слово говорит с ней. Охватив руками Книгу и придвинув монеты, она умоляла:

- Господи, вот моя Библия, вот все мои деньги. Если Ты захочешь послать меня... о Господи, возьми меня... Используй меня... для работы в Китае!

- Ты что, с ума сошла, что ли? С кем ты говоришь? - воскликнула женщина.- Что ты там сама с собой тараторишь? Тебе надо быстро вниз. Звонила госпожа.

Глэдис побежала за своей старшей коллегой, приглаживая волосы и на ходу утирая слезы. Не надо, чтобы это видели другие.

А зачем ее зовут вниз? Разве она сделала что-то не так?

Лишь бы только госпожа не уволила ее, ведь тогда она не сможет заработать деньги на дорогу.

Госпожа увидела, как, испуганно потупившись, стоит девушка в дверях. Она почувствовала ее страх. Подойдя к ней, она погладила ее по плечу и приветливо сказала:

- Глэдис, ты очень хорошо работаешь. Я довольна тобой. Я решила возместить тебе дорожные расходы в Лондон и немножко повысить твое жалованье.

Глэдис взяла деньги и хотела поблагодарить, но от волнения почти ничего не смогла выговорить. Со слезами на глазах она шепнула:

- Благодарю вас.

- Надеюсь, что ты долго будешь трудиться у меня, Глэдис,- сказала госпожа.

- Да, да... До того, как скоплю достаточно денег,- снова прошептала девушка.

- Что ты имеешь в виду, милая?

Но Глэдис уже быстро бежала вверх по лестнице в свою комнатку. Там она положила деньги рядом с Библией, снова опустилась на колени и стала горячо благодарить Бога.

В большом богатом лондонском доме Глэдис выполняла свои обязанности с усердием и радостью. Иногда госпожа давала ей дополнительные деньги за особенно тщательно выполненную работу, и тогда темные глаза девушки с такой искренней благодарностью смотрели на нее!

Господа временами спрашивали себя, о чем эта девушка все время думает, но Глэдис молчала.

Это была ее тайна.

Был только Один, Кто знал об этом. Она часто становилась на колени, чтобы рассказать Господу, сколько она уже отложила денег на путешествие в Китай.

Как только она сберегла первые три фунта, она осведомилась в бюро одного судоходного общества о цене билета до Китая.

- Самый дешевый билет - девяносто фунтов.

- А вы не знаете, как можно дешевле доехать туда? - спросила она.

- Знаю,- ответил служащий,- самая дешевая поездка - поездом через Европу, Россию и Сибирь. Это стоит сорок семь фунтов. Но мы не советуем вам предпринимать такую поездку, так как в Маньчжурии идет война.

На это предупреждение Глэдис, однако, не обратила внимания. Она направилась в бюро путешествий Миллер, на Хеймаркете.

Там маленькая смуглая девушка немножко застенчиво положила перед служащим свои три фунта.

Человек, оформляющий билеты за границу, спросил:

- Ну, а зачем мне эти деньги?

- Они на мое путешествие в Китай,- ответила Глэдис.

- Китай?.. - с удивлением повторил тот. Да кто же хочет ехать в Китай?

- Я хочу,- заверила она.

Он строго посмотрел на нее и сказал:

- Не думай, что я дам молодой девушке одурачить себя! Поездка в Китай и притом за три фунта?

Она серьезно посмотрела на него и, пододвигая к нему деньги, убедительно сказала:

- Господин, я должна ехать в Китай. У меня уже есть три фунта. Каждую неделю я буду приносить вам еще денег, так что вы сможете скопить их для меня.

Мужчина потерял терпение. Он побарабанил пальцами по столу, сунул деньги ей под нос и раздраженно посоветовал:

- Иди домой к матери.

Губы девушки решительно сжались в тонкую линию. Два темно-карих глаза посмотрели на него, излучая непреклонную силу воли, и он вдруг понял, что перед ним - взрослый серьезный человек.

- Вот три фунта,- повторила она.- Мне нужен самый дешевый билет. Я буду приносить деньги каждую неделю, пока их не окажется достаточно.

Она записала для него имя, фамилию и адрес, оставила деньги у него и вышла из бюро.

Конторский клерк в полном изумлении посмотрел ей вслед и пожал плечами. "Может быть, эта девушка не в себе?" - подумал он. Но какой у нее взгляд! Должно быть, у нее очень твердая воля и светлый ум",- решил мужчина.

Он положил три фунта в отдаленный уголок своего письменного стола.

По оживленным улицам Лондона Глэдис торопилась обратно в дом, где служила.

В свободные вечера она подрабатывала в других семьях или на званых обедах и таким образом получала дополнительные деньги. Новую одежду она не покупала. Для себя самой она вообще не покупала ничего. Все деньги откладывались для поездки.

Каждую неделю она уносила заработанные деньги в бюро путешествий, простодушно сообщая:

- Вот, господин, это на мой билет в Китай.

Так прошло несколько месяцев.

Глэдис работала, откладывала деньги и часто присутствовала на богослужениях Китайской Миссии.

Однажды с речью выступал только что вернувшийся из Китая миссионер. Он рассказал о семидесятитрехлетней англичанке, которая трудилась на одиноком миссионерском пункте в Северном Китае. Ей так хотелось бы иметь у себя молодую девушку, проникшуюся любовью к миссионерскому труду, которая заботилась бы О бедных китайских женщинах и детях и рассказывала им библейские истории.

У Глэдис, слушавшей это, сердце сильно застучало от радости.

Как только окончилось служение, она подошла к миссионеру и спросила, не может ли она поехать в тот пункт.

- Милая моя,- грустно произнес этот немолодой мужчина,- госпожа Лосон в Китае молится о помощи, но, к сожалению, нет никого, кто взялся бы оплатить дорожные расходы.

Глаза Глэдис радостно засияли.

- Эти деньги я уже собрала. Я только ждала указания от Господа, куда мне именно надо ехать.

- Да благословит тебя Господь, мое дитя. Господь да благословит тебя! Быть миссионером трудно, а если надо отправляться одному - тем более. Но если Господь призвал тебя, Он позаботится о тебе. Если ты когда-нибудь окажешься в самой большой нужде, уповай на Него и только на Него!

Глэдис написала госпоже Лосон в Китай. И вот в одно незабвенное утро она обнаружила в своем почтовом ящике письмо с китайской маркой.

- Я могу ехать,- взволнованно поделилась она со своими хозяевами и коллегами.- Могу ехать в Китай, заботиться о бедных и знакомить их с Библией.

В тот вечер Глэдис читала шестьдесят седьмой Псалом. Два стиха особо запали ей в душу:

"...Во власти Господа Вседержителя врата смерти. Царства земные! Пойте Богу, воспевайте Господа!"

По убедительной просьбе отца Глэдис провела последние дни перед отъездом дома в Эдмонтоне. Это были волнующие дни для семьи Эльверд. Мама осмотрела вещи Глэдис.

- Тьфу ты! Разве эта черная полуизношенная юбка горничной - все, что у тебя есть?

Да, они знали, конечно, что каждое заработанное пенни Глэдис откладывала для путешествия. Она ничего не покупала для себя. Но поедет она прилично одетой, в голубом плаще и оранжевой юбке мамы. Так решила сама госпожа Эльверд. А сестра Виолет смастерила для нее шляпку.

Нагруженная двумя чемоданами с одеждой и пищей, свернутым одеялом и сумкой, со спиртовой горелкой, к которой были привязаны чайник и сковорода, Глэдис вышла из родительского дома.

- Паспорт ты не забыла? А блокнот и ручку взяла, чтобы как можно скорее написать нам? Хорошо спрячь деньги и паспорт! - озабоченно повторяла мама.

Она придумала нечто особенное: сшила два удобных бумажных мешочка, в которых спрятала дополнительный чек и очень маленькую карманную Библию. Эти мешочки Глэдис должна была носить на веревочке при себе. В случае потери всего багажа у нее все же остались бы эти необходимые вещи.

Мать, сестра Виолет и группа друзей сопровождали ее на вокзал Ливерпул Стрит.

Отец ехал с ними до станции Бетнл Грин.

- Дальше я не могу, потому что опоздаю на работу,- сказал он.

Но они поняли его. Ждать на платформе до того момента, как засвистит кондуктор в знак отправления поезда, ему было слишком тяжело. А потом видеть Глэдис за окном купе, смотрящую на него своими черными глазами и сдерживающую себя, чтобы не заплакать при отъезде в такую даль... Свидятся ли они когда-нибудь еще? Что ждет ее на границе Маньчжурии? Ведь там война. Нет, эти последние полчаса на вокзале отец просто не выдержит.

Они простились, пожав друг другу руки.

- С Богом, папа.

- С Богом, Глэдис.

Больше слов не было. Но их глаза ясно выражали боль прощания.

На платформе вокзала Ливерпул Стрит они уже без отца стояли вместе до тех пор, пока свисток кондуктора не подал сигнал.

Пассажиры поспешили в вагоны.

Глэдис также вошла в купе. Через открытое окно - последнее короткое рукопожатие.

- С Богом, Глэдис!

- До свидания, Глэдис... Господь да благословит тебя!

- С Богом, Виолет... С Богом, мама... До свидания!..

Кондуктор поднял свой флажок. Поезд со скрипом тронулся. Прощальные взмахи руки, и вот уже они перестали видеть друг друга.

Было 15 октября 1932 года.

 

Глава 4. Как птичка вырвалась из клетки

Поезд следовал из Лондона до одного из приморских городков Англии. Глэдис смотрела в окно на пробегающие мимо нивы, луга и маленькие деревеньки. Теперь, когда она покидала свою родину, у нее появилось чувство опустошенности.

Англия впредь уже не будет ее страной. Она на пути к новой стране, к другому народу.

Началось долгое путешествие в Китай.

В Харидже она вышла из поезда. С чемоданом, к которому были привязаны чайник и сковорода, она вместе с другими пассажирами взошла по сходням на корабль, который унесет ее через Северное море в Голландию. Потом из Гааги начнется долгое путешествие на поезде через Голландию, Германию, Польшу, Россию и Маньчжурию. А оттуда китайским транспортом - до миссионерского пункта в Северном Китае.

На вокзале Гааги ей пришлось долго ждать нужного поезда. Уже в вагоне Глэдис взяла свой новый дневник и начала писать:

"Благополучно добралась до Голландии, где пересела на другой поезд. Это красивый и чистый поезд, но нет подушек, сиденья здесь деревянные..."

Голландский кондуктор проверил ее билет. Он долго изучал его, а затем испытывающе посмотрел на девушку.

- Сколько дней до Китая? - спросила она его.

- До Китая? - повторил мужчина.- Вы едете в Китай?

Девушка с серьезным видом решительным тоном подтвердила:

- Да, сэр, мне в Китай.

Кондуктор в изумлении покачал головой и с сожалением пробормотал:

- Поездка обычно длится две недели, но вы до Китая не доедете. Поезд идет не дальше России.

Глэдис не обратила внимания на эти слова. Она двигалась к своей цели, и это было главное.

Она взяла Библию и снова прочитала из двенадцатой главы Бытия о том, как Господь сказал Авраму: "Пойди из земли твоей... и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе".

В ее сердце звучала тихая молитва о силе, необходимой для того, чтобы оторваться от родины, народа и своих родственников и, послушно Его воле, ехать в далекий Китай. Она молилась и просила, чтобы Бог укрепил ее веру в то, что это истинно воля Его. И тогда ее сердце наполнил чудный покой, и опять она услышала сердцем слова, однажды обращенные Господом к Авраму: "...И Я благословлю тебя".

Сердце этой маленькой простой девушки, которая затаилась в углу купе мчащегося через Голландию к немецкой границе поезда, было наполнено упованием на Господа и смиренной молитвой использовать ее для прославления Его имени в далекой стране. Не ее имени, нет, ей совсем не нужны честь и слава. Ведь кто она? Пусть остается она неизвестной. Но ЕГО ИМЯ, имя Царя царей, должно прославиться во всех уголках земли!

Трое суток поезд мчался через Голландию, Германию, Польшу и Россию.

Глубоко тронутая крайней нищетой, которую она наблюдала на русских вокзалах и в поездах, она жалела, что не знает ни слова по-русски. Ей так хотелось и этим людям читать Слово Божье! Но, к сожалению, это было невозможно. У нее была только Библия на английском языке.

18 октября поезд прибыл на московский вокзал.

Она писала в своем дневнике:

"Сегодня вторник, 18 октября; мы подъехали к главному вокзалу Москвы. Я не могу описать свои чувства, видя, насколько бедны, грязны и апатичны люди в России. В поезде далеко не чисто. Все женщины, которых я вижу, занимаются грубой работой, они носят дрова и инструменты дорожников. На вокзалах часто сидят и ждут поездов большие группы людей, окруженные всякой утварью, будто они берут с собой в дорогу все свое имущество. Я не встречала людей, которые бы выглядели радостными и счастливыми. На всех лицах лежит какой-то отпечаток печали. Судьба детей также жестока. Я вижу, как маленькие дети трудятся и тащат слишком тяжелый для их плеч груз. Обреченность и уныние детей меня поражают. Я хотела бы рассказывать им из Библии..."

В письме родителям она написала: "Я сижу на главном вокзале Москвы и вижу толпы солдат, но, о ужас! какие они неряшливые и грязные! Выглядят так, словно должны ехать на фронт. Что со мной в этой дальней поездке еще случится, не знаю. Мне страшно при виде стольких грубых солдат, но я молюсь и знаю, что и вы много молитесь о моем благополучии. Сейчас я чувствую великий мир и покой, и сердце мое наполняется милостивым присутствием Господа. О, я хочу воспеть моего Бога и славить Его за все милости, оказанные мне".

Поезд отправился из Москвы, направляясь по широким просторам необъятной русской земли в Сибирь. Глэдис накинула старую шубу. За окнами проплывали величественные и пустынные русские равнины.

Поезд был полон солдат. Скучая, они попеременно прохаживались по проходам мимо купе.

Глэдис также иногда надоедало сидеть на одном месте. Она несколько раз проходила по всем вагонам, от первого до последнего. В дневнике она писала:

"В пятницу, 21 октября, проснувшись, я почувствовала себя очень скверно. Я нахожусь в этом поезде вот уже четыре дня, ни слова не понимая из того, что говорят другие пассажиры. Одиночество стало невыносимым, я чувствовала себя больной. Но, открыв Библию и прочитав сто первый Псалом, я ободрилась и укрепилась духом, готовая более, чем когда-либо прежде следовать за чудным Богом, каким бы путем Он ни повел меня.

...Сегодня утром я прочитала третью главу книги Софонии. Особое внимание я обратила на семнадцатый стих и порадовалась, что имя Божье прославится моим послушанием Его призванию...

...В субботу, 22 октября, мы прибыли в Сибирь. В каком-то городе мне пришлось пересесть в другой поезд. Сейчас мы едем по покрытому снегом миру. Я никогда не думала, что может быть столько снега.

...В понедельник, 24 октября, в поезд вошел один мужчина, который немного говорил по-английски. У него было ко мне много вопросов, и я очень старалась на все ответить, так что у меня даже разболелась голова, когда он вышел из поезда.

Не знаю, будет ли завтра, 25 октября, возможность писать дневник..."

Спустя несколько дней Глэдис заметила, что в поезде почти не осталось гражданских пассажиров. Кое-где еще сидели старики и старушки, а в основном купе были заполнены солдатами. В Чите и они вышли из поезда. Вошли новые группы солдат. Усмехаясь, военные смотрели на нее и старались заговорить, но Глэдис не понимала ни слова по-русски, а мужчины не знали английского.

Вошедший русский офицер попросил у нее на проверку проездной билет. Поняв, что она следует в Китай, он безнадежно махнул рукой и покачал головой, показывая, что ей не повезло.

Поезд стоял на полустанке у одинокого сторожевого поста, среди необозримой, занесенной снегом сибирской равнины. Офицер взял ее чемодан и сумки и попытался разъяснить Глэдис, что поезд дальше не идет.

Она не встала.

Цель ее путешествия - Китай, а не какой-то одинокий полустанок на границе заснеженной Сибири. Ведь она на этом поезде должна ехать в Маньчжурию, а оттуда в Китай; там находится миссионерский пункт, где ее ждет госпожа Лосон. Никто не может заставить ее отказаться от этой цели.

Она спокойно оставалась на своем месте, еще плотнее закутавшись в шубу, взяла Библию и опять читала: "...Пойди в землю, которую Я укажу тебе... и Я благословлю тебя..."

Офицер поставил чемодан обратно на багажную полку. Он вызвал начальника вокзала, и они вместе еще раз отчаянными жестами старались убедить Глэдис выйти.

Военный рукой указал на горизонт, сказал "Маньчжурия" и сделал жест, будто стреляет из своего ружья. Языком он издал щелкающие звуки ружейных выстрелов.

Глэдис глубоко вздохнула и продолжала сидеть.

В купе вошел начальник вокзала. Он немного понимал по-английски и спросил, куда она хочет ехать.

Она показала ему свою Библию и спокойно, но решительно объяснила:

- Это Божье Слово я должна принести в Китай!

Когда мужчина перевел этот ответ на русский язык, все солдаты разразились громким смехом. Они втискивались в купе, чтобы поближе рассмотреть, кто это так глуп, чтобы совершать такое опасное путешествие ради такой неизвестной книги.

Глэдис немножко нервничала. Она снова села и, крепко прижимая к себе Библию, тихо молилась о помощи Божьей.

Поезд медленно отошел от вокзала Читы и теперь тащился по бесконечно широким снежным равнинам.

Глэдис заснула. Сколько времени длился сон, она не знала. Но вдруг она услышала скрежет тормозов. Толчок - и поезд остановился. Солдаты молча взяли свои ружья и ранцы и вышли из купе.

Она пристально всмотрелась в темноту ночи и испугалась. Поезд пустеет, свет гаснет, а она сидит одна.

Опять в ее купе вошел какой-то военный. Он взял ее чемодан и сумку, вынес их из вагона и поставил на темную платформу. Теперь она уже должна была встать и выйти, а не то мог пропасть багаж.

Как только она опустилась на платформу, двери опустевшего вагона закрыли на замок. Начальник станции исчез в своей плохо освещенной постовой будке, а солдаты промаршировали в морозную, темную ночь.

И вот она стоит одна, дрожа от холода и страха. Проводник, который немного говорил по-английски, подошел к ней и участливым тоном сказал, что здесь - конец поездки. Поезд дальше ехать не может, так как идет война между Россией и Маньчжурией из-за железной дороги на границе между странами. Вышедшие солдаты отправляются на фронт. Поезд будет стоять на этой станции, может быть, несколько недель и ждать раненных на фронте солдат, чтобы отвезти их обратно в город Читу. Услышав это, Глэдис упала как подкошенная на чемодан и в отчаянии закрыла лицо руками. Резкий холодный ветер гнал на нее колючие снежинки.

Какие-то мужчины в меховых шапках и тяжелых зимних шубах помогли ей встать. Они жестами указали на видневшийся в стороне примитивный барак. Там ей дадут горячего чаю, а потом она должна будет вернуться в Читу.

Мужчины показали на железную дорогу, извивавшуюся в тусклом свете луны темной змеей среди снежных полей и сосновых лесов. Где-то там, за горизонтом, находится Чита. Вдали на темном небе видно было смутное отражение городских огней.

В бараке она выпила чай. Потом мужчины выставили ее наружу, закрыли дверь на засов и спокойно легли спать.

Темной ночью, таящей в себе непредвиденные опасности, пришлось Глэдис идти обратно в Читу. Хрупкая девушка пошла вдоль железной дороги и исчезла в непроглядной ночи. Было очень холодно. Глэдис поплотнее укуталась в шубу, крепко держа в руках чемодан и сумку.

Но разве это путь в Китай? Можно ли таким образом добраться до миссионерского пункта? Видит ли все это Господь? Неужели это Его водительство?

Через полчаса она остановилась, напуганная зловещими звуками пулеметной очереди сзади и воем волков впереди.

Огни станции исчезли. Она стояла одна между высокими соснами в ужасающей темноте русской ночи. Она видела, что железная дорога тянется между покрытыми снегом полями и исчезает в лесу.

Снег стал падать реже. Подул ледяной ветер, свет луны стал ярче. Сбоку она рассмотрела очертания гор, а впереди, где-то за лесом, была Чита. Ах, какой это далекий путь! А ветер такой холодный, одиночество настолько тягостное.

Четыре часа шаг за шагом она пробиралась по глубокому снегу вдоль железной дороги. Вдруг с верхушек сосен что-то тяжело грохнулось на землю. Дрожа от страха, она воззвала к Тому, от глаз Которого ничего не скрыто и Который видит все. И тогда в ее сердце громко, отчетливо прозвучали слова: "Не бойтесь... помните Господа".

Ее душа наполнилась упованием на верного, милостивого Господа. Страх ушел, одиночество исчезло, и она уже не чувствовала себя оставленной. Господь хранил ее. Она чувствовала сердцем Его любовь. Теперь она увидела, что этот шум произвел огромный ком снега, упавший с дерева.

Ночь уже не казалась такой темной, путь не представлялся таким далеким, и вой волков замер вдали.

Одна в этом бесконечном заснеженном мире, она поставила чемодан рядом с железнодорожным полотном, зажгла спиртовую горелку, вложила в чайник несколько горстей снега, а затем, когда он закипел, растворила в нем бульонный кубик. Она выпила горячую жидкость, съела пару бисквитов и при свете спиртового пламени стала читать в Библии о том, как Моисей вывел народ израильский из египетского рабства и провел его через Чермное море к обетованной земле.

Стих из открытки продолжал звучать в ее сердце. "Не бойтесь... помните Господа". Глэдис нашла его в четвертой главе книги Неемии и опять прочитала. Затем она, раскаиваясь в своем неверии, заплакала. Да, она сомневалась и, отчаявшись, думала, что все плохо кончится. Ей трудно было понять, что это и есть путь в Китай, путь в миссионерский пункт.

Она не может ехать дальше. На фронте сзади - пулеметный огонь, в лесах перед ней - волки, а вокруг нее - северный ветер.

Как ей быть в эту страшную ночь? Спасет ли ее Бог от одиночества, как некогда избавил Он Моисея и народ израильский? И опять в ее сердце возникли слова: "Не бойтесь... помните Господа".

Она обхватила голову руками и заплакала от бессилия. Но все же в сердце ее теплились тихое доверие и надежда, что Бог Моисея выведет и ее из этого безвыходного положения.

Она закрыла Библию, погасила спиртовое пламя и несколько минут неподвижно сидела на чемодане, стараясь не выпускать тепло из шубы.

Сам Господь наполнил ее мысли Своим приветливым присутствием и надеждой на покровительство.

Она посмотрела в пустоту холодной снежной ночи. За горами уже забрезжили первые лучи утренней зари.

Дрожа от усталости, но с миром в сердце она встала. В рассвете этого раннего утра железная дорога уже не казалась такой угрюмой. Сейчас она будто приглашала следовать по шпалам в Читу.

Она взяла чемодан и сумку и мужественно отправилась в путь. Много-много часов она пробиралась по снегу. В пути она еще раз зажигала спиртовую горелку, чтобы сварить горячий бульон, пожевала несколько бисквитов и двинулась дальше.

Во второй половине этого дня начальник читинского вокзала увидел тоненькую девушку, шагавшую вдоль железной дороги в шубе, с сумкой и чемоданом, на котором болтались кастрюли. Ему не раз приходилось видеть странных бродяг, выходящих из леса, но эта фигурка привлекла его внимание.

Когда девушка, еле держась на ногах, поднялась на платформу и, плача, опустилась на чемодан, он позвал одного из служащих. Вместе они помогли ей пройти в зал ожидания и подвели к теплой печке. Прошло немало времени, пока жар огня не отогрел ее закоченевшее тело.

Наконец она открыла глаза, жадно выпила предложенный ей горячий чай и взяла Библию. Слово Божье для ее души являлось пищей, светом и теплом гораздо больше, чем для ее замерзшей плоти тепло огня и горячего напитка.

Она еще раз прочитала историю о том, как чудным образом Моисей пересек Чермное море. Позже, когда все тревоги и волнения были позади, Глэдис писала в письме родным: "Желание моей души - славить Господа за Его великие дела, которые Он совершил, чтобы вести меня СВОИМ путем. Прославьте и вы вместе со мной Его имя и дела!

Да, Он чудный Бог во всем, что делает. О, как я той ночью часто плакала от слабости и беспокойства в этом трудном путешествии, но сейчас я ощущаю Божью охрану. Я знаю: Он, Верный, покажет мне дальнейший путь в страну, куда я еду. Слабость и страх порой препятствуют мне, но я продвигаюсь дальше благодаря вере, которую Он мне дает. О, как я теперь чувствую, что Его мир вливается в мою душу! Что бы ни случилось, Он будет вести меня, и я теперь верю, что Он дал мне этот трудный путь для того, чтобы еще больше прославилось Его имя.

Господь показывает, какой Он чудесный Бог.

Я уповаю только на Него!"

Когда Глэдис в зале ожидания немного отдохнула и согрелась, вошел контролер в красной фуражке. Он сказал, что она должна пройти в служебное помещение. Она взяла чемодан с привязанными кастрюлями и сумку и пошла за человеком в красной фуражке.

Через минуту она уже находилась в маленькой темной комнате перед двумя строго смотрящими на нее русскими офицерами.

Один из них металлическим голосом скомандовал:

- Дайте мне ваш паспорт!

Глэдис заколебалась.

Отдавать паспорт незнакомым людям? Ведь этот паспорт - доказательство того, что она на пути в Китай.

Увидев ее колебания, мужчина еще раз строгим тоном приказал:

- Дайте паспорт!

Глэдис нашла документ в сумке и, крепко зажав в руке, показала русскому офицеру, чтобы он мог его прочитать, но мужчина в красной фуражке резким движением вырвал паспорт из ее рук.

Оба пристально изучали слово "миссионерка"

в паспорте. На их лицах появилось подозрительное выражение, они обменялись взглядами, затем стали увлеченно обсуждать что-то.

Глэдис ничего не поняла из их разговора, но у нее появилось ощущение нависшей над ней опасности.

Один офицер приказал увести ее в еще меньшую комнату. Там был отвратительный затхлый воздух. Дверь за ней закрыли на замок. Здесь ей предстояло пробыть несколько часов.

Время шло медленно. Сколько же ей еще ждать? Когда она наконец доедет до госпожи Лосон?

Ее размышления прервались скрежетом замка. Дверь со скрипом открылась. Солдат безучастно сообщил ей, что здесь она должна переночевать. В грязной комнате не было ни постели, ни стола, ни стула. Спать можно было только на шершавом деревянном полу.

Она расстелила шубу на полу, завернулась в нее, положила сумку под голову и постаралась заснуть.

Со страхом и тревогой думала она о вечном заключении в России. Видит ли еще ее Господь? Знает ли Он ее нужду? Почему путь в Китай такой невозможно трудный? В молитве она высказала свои заботы Господу.

На следующее утро тот же самый солдат повел ее в кабинет русского офицера.

Строго посмотрев на нее, он сказал:

- Это значит, что вы -машинистка.

Тот достал ее паспорт и указал на пометку "миссионерка". Строго посмотрев на нее, он сказал:

- Это значит, что вы - машинистка. Вы не должны ехать в Китай, вы должны остаться у нас в России. Нам нужны способные молодые люди для работы. Вы остаетесь в России!

Первую минуту Глэдис стояла неподвижно. Потом она отчаянно выкрикнула:

- Нет! Нет! Я не машинистка, я миссионерка, мне надо везти вот эту Книгу в Китай!

Она взяла Библию, открыла ее и положила на стол перед офицером. Из переплета Библии выпала фотокарточка. Это был снимок ее брата в парадной форме великобританской армии. Солдат немедленно подобрал фотокарточку, и офицер с большим интересом начал рассматривать ее. Потом он остановил испытывающий взгляд на Глэдис и спросил, кто этот мужчина на снимке.

- Это мой брат!

Ее сразу перевели в отделение милиции. Там мужчины, пошептавшись между собой, пришли к выводу, что человек в такой роскошной форме, должно быть, генерал.

С этого момента к ней относились с большим уважением. Ее сопроводили на вокзал и посадили в поезд, следующий по направлению к русскокитайской границе. Наконец-то она опять на пути к своей цели!

Через несколько часов поезд остановился. Проводник объяснил ей, что надо пересесть.

И вот она опять стоит в вечернем холоде на темном, безлюдном вокзале. Поезд отошел. В отчаянии она пыталась объяснить дежурному по вокзалу, что ей нужно в Китай, показала ему билет на поезд, но он только отмахнулся.

Выключили свет, закрыли двери, и Глэдис снова осталась одна.

Единственное, что ей оставалось,- это завернуться поплотнее в шубу и провести ночь на скамейке у вокзальной стены.

Платформу продувал леденящий ветер, он проникал в каждую клеточку ее тела, так что ей казалось: еще немного и она умрет от холода. Но усталость взяла свое. Она заснула со сложенными на груди руками и молящимся сердцем.

Рано утром дверь зала ожидания открылась. Включили свет. Растопка печи разбудила ее окончательно. С чемоданом и звякающими кастрюлями она потащилась в зал ожидания. Она жаждала тепла и пищи.

Спустя несколько часов у нее появилось достаточно сил, чтобы снова искать поезд на Харбин. Сколько радости было в ее сердце, когда она с деревянного сиденья купе снова смотрела, как проплывают мимо русские поля и леса! В дневнике она записала:

"...Бедная, бедная Россия. Везде вижу длинные очереди худых, бедствующих людей, ждущих черного хлеба. Его не заворачивают, каждый несет его просто так, под рукой. Повсюду можно встретить усталых людей с глазами меланхоликов, которые сидят и жуют этот хлеб. По дороге тащатся худые дети. Думаю, что эти люди довольны своим существованием. Они никогда не видели чего-либо лучшего. Но ах, эта нищета их души! У меня такое сильное желание говорить с ними о Слове Божьем, но я не знаю русского языка. Мое сердце благодарит Господа за то, что Он призвал меня привезти Свое Слово в Китай.

...Это трудное путешествие через Россию ясно показало мне, в какую беду попадают та страна и тот народ, которые отвергают законы Божьи и Его Слово.

...О, поблагодарите Господа за то, что вы родились и живете в стране, где есть свет Евангелия, где можно беспрепятственно ходить в дом Божий, где вы можете читать, молиться и свободно говорить о великой благодати Бога для грешников в Иисусе Христе..."

Долгие дни поезд медленно трясся по бесконечной Сибири и Дальнему Востоку, не встречая никаких станций. Иногда ей казалось, что она - в пути на край света. Но в один прекрасный день она увидела, как вдали вздымаются судовые мачты.

- Владивосток, конечная станция,- без выражения объявил проводник.

Все пассажиры вышли, а Глэдис не сдвинулась с места.

- Мне дальше, мне в Китай,- объяснила она проводнику, когда он велел ей сойти с поезда.

Он с нетерпением взял ее чемодан и сумку, вышвырнул багаж на платформу и рявкнул:

- Здесь конец железной дороги!

Он вытолкнул ее и захлопнул дверь вагона.

И вот она опять стоит на вокзале, обдуваемая всеми ветрами. Что ей делать, куда же ей теперь?

К ней подошел мужчина. На ломаном английском языке он спросил:

- Это вы путешествуете в Китай?

- Да, да,- благодарно закивала Глэдис. Вы не скажете, как мне доехать туда?

- Следуйте за мной,- коротко ответил он. С притворной любезностью он рассказал, что он по поручению милиции забронировал для нее номер в гостинице.

- Мне не до гостиницы, мне нужен поезд в Китай,- объясняла она возбужденно.

На лице у него появилась странная усмешка, которая вызвала у нее недоверие.

- Следуйте за мной! - приказал он.

В этом незнакомом ей городе Глэдис пришлось подчиниться. Наконец он остановился перед старым запущенным зданием.

- Вот ваша гостиница.

Глэдис разволновалась и глубоко вздохнула. Неужели это гостиница? Здание больше походило на тюрьму. Она должна была отдать паспорт охраннику, который спрятал его в свой письменный стол.

- Нет! - взволнованно воскликнула она. Вы не имеете права отбирать его у меня! Мне надо в Китай!

На его лице появилась холодная усмешка.

- Завтра,- сказал он,- завтра вы получите его.

Владивосток - порт на Дальнем Востоке России. Там живут люди из разных стран Азии и говорят на многих языках. Но вся эта новизна не привлекала Глэдис. Она должна была оставаться в гостинице три дня, и куда бы она ни шла, мужчина, встретивший ее на вокзале, всюду сопровождал ее. Она предположила, что он сотрудник милиции, ведающей делами иностранцев. Он постоянно старался убедить ее остаться работать в России. Глэдис неизменно отказывалась.

Однажды днем ей удалось отправиться на прогулку без него. Где-то в районе порта она вдруг услышала английские слова. Голос девушки звучал взволнованно:

- Подойди сюда и слушай меня, я должна тебя предупредить.

- А ты кто? - озабоченно спросила Глэдис.

- Это неважно,- ответила девушка.- Я хочу тебе помочь, потому что ты в большой опасности. Тебе уже вернули паспорт?

- Нет,- зашептала Глэдис,- охранник не хочет возвращать его.

- Сегодня вечером ты обязательно должна упросить его вернуть паспорт. Ночью надо постараться убежать. Слушай меня,- девушка стала говорить еще тише на ломаном английском языке.- Сегодня в час ночи в дверь твоей комнаты стукнут два раза. Будь готова с чемоданом, открой дверь после стука и следуй за стариком, который там будет. Не говори ни слова, иди за ним бесшумно, он поможет тебе убежать. Бог да благословит тебя и да поможет нам.

Внезапно девушка исчезла. Глэдис задохнулась от волнения. Ее сердце сильно билось. Как можно спокойней она пошла обратно в гостиницу, прямо в свою спальню, стала на колени и в молитве излила все свои тревоги Богу. В душе ее возникло глубокое желание почитать Слово Божье.

Она отыскала в Библии третью главу пророка Софонии и прочитала:

"В тот день скажут Иерусалиму: "не бойся!" и Сиону: "да не ослабевают руки твои!

Господь Бог твой среди тебя: Он силен спасти тебя...

...Сделаю вас именитыми и почетными между всеми народами земли, когда возвращу плен ваш пред глазами вашими, говорит Господь".

Это был тот самый стих, который уже однажды дал ей столько уверенности на трудном пути. И опять эти слова дали ей ту самую силу веры:

"...Когда возвращу плен ваш".

Она долго молилась, умоляя о помощи и освобождении. Потом она пошла к охраннику просить у него паспорт. Тот вернул его со словами:

- Завтра вам дадут постоянное место работы. Вы должны помочь в построении нашего нового свободного государства.

В своей комнате Глэдис осмотрела паспорт.

Дрожа от испуга, она увидела, что слово "миссионер" заменили на "машинист". Она поняла. Ее хотели использовать на работах в Сибири.

Медленно тянулось время в этот вечер. В гостинице стало тихо.

Глэдис ждала с молящимся сердцем.

Гнетущая тишина. И вдруг...

Ясно и коротко раздались два удара в дверь. Точно в час ночи.

Глэдис тихонько открыла дверь. В коридоре стоял старик. Она молча последовала за ним. Не слышно было ни звука. Они вышли из гостиницы через черный ход.

На небольшом расстоянии она последовала за провожатым по темным, узким переулкам к порту.

Внезапно возле нее появилась уже знакомая ей девушка. Старик исчез. Девушка быстро сказала:

- Видишь вон там японский корабль? Иди туда быстро и без звука. Постарайся попасть на корабль, зайди в каюту капитана и упроси его взять тебя с собой в Японию. Ну, быстрее, корабль скоро уйдет!

- Как могу я отблагодарить тебя за помощь?

- спросила Глэдис. Девушка поколебалась немного, потом спросила:

- Может, у тебя есть что-нибудь из одежды? Мне ужасно холодно.

- Да, вот мои перчатки.- Глэдис опустила руку в карман.- Вот и еще шерстяные чулки. Спасибо за помощь. Бог да благословит тебя.

- Иди быстрее,- сказала девушка.- Бог да благословит твой труд в Китае и... молись за меня...

В темноте ее руки на мгновение коснулись руки Глэдис для безмолвного прощания. Потом она быстро повернулась и исчезла в темноте ночи.

В порту Владивостока стояло японское торговое судно, готовое к отплытию. Все таможенные бумаги судового груза и экипажа были проверены. Все было в порядке. Судно могло покинуть порт.

Капитан сидел в каюте и при слабом свете лампы просматривал бумаги. Русские таможенники, к счастью, все пропустили, хотя при проверке иностранных судов они обычно бывают несговорчивыми и недоверчивыми. Впрочем, капитану можно было не волноваться. Он никогда не возил запрещенные товары или ненадежных лиц.

Вдруг дверь его каюты с шумом распахнулась. Появилась взволнованная девушка с чемоданом и сумкой. Она закрыла за собой дверь, прижала ее спиной так, будто ее преследуют, и посмотрела на него большими испуганными глазами.

Капитан положил бумаги на стол. С восточным самообладанием, не выказав никакого волнения, он испытующе смотрел на девушку. В каюте стояла тишина. Золотые галуны на капитанской форме поблескивали при свете лампы.

Его лицо строго вытянулось в ожидании объяснения, как она посмела сюда войти.

Наконец ее сильно бьющееся сердце несколько успокоилось, и она смогла говорить.

- Господин,- умоляюще обратилась она к нему,- господин капитан, пожалуйста, помогите мне. Возьмите меня с собой в Японию.

Капитан все еще молча пристально изучал ее. Она еще раз с волнением попросила:

- О капитан, возьмите меня с собой... Мне нужно в Китай, но они хотят удержать меня здесь, в России. Они переправили мой паспорт, чтобы заставить работать здесь машинистом, но я ведь миссионерка... мне в Китай!

- Вы откуда? - холодным тоном спросил капитан.

- Из Англии, господин. Я из Англии, и мне нужно в Китай.

- Покажите мне паспорт! - строго приказал он.

В глубоком раздумье он тщательно изучил документ. Опять его глаза строго, испытующе осмотрели девушку.

- У вас есть деньги для этой поездки в Японию? - поинтересовался он уже немножко мягче.

- Нет, господин. Я в Лондоне истратила все свои заработанные деньги на билет в Китай.

Опять в каюте капитана стало тихо. Он еще раз тщательно осмотрел паспорт и девушку.

Глэдис шумно вздохнула и повторила:

- Мне в Китай. Если вы не возьмете меня с собой, то русские задержат меня здесь и посадят в тюрьму, так как я не хочу работать на них.

Капитан кивнул в знак понимания. На его каменном лице не отразилось никаких чувств, когда он ответил:

- Да, понимаю, у вас трудности. Вы английская подданная, следуете в миссионерский пункт в Китае, и вам нужна помощь.

Он положил перед нею бумагу.

- Подпишите вот это, пожалуйста, я возьму вас под свою ответственность с собой в Японию, а там передам ваше дело английскому консульству.

Ни минуты не колеблясь, Глэдис подписала предложенный документ.

- Я вам покажу каюту, где вы должны находиться первые часы.

Через несколько часов, когда над холмистыми русскими берегами забрезжил ранний рассвет, корабль неторопливо вышел из порта в океан.

В открытом море Глэдис могла выйти на палубу. Она стояла, держась за поручни. Дул свежий морской ветерок, и волны плескались о судно. Ее охватило чудесное чувство свободы.

Порт Владивосток стал расплывчатым пятном, которое скоро исчезло в серой утренней дымке. Глэдис пристально всматривалась в отдалявшийся берег. Там была Россия. И в том грязном портовом городе осталась девушка, которая ей помогла. А кто же тот старик, который ночью увел ее из гостиницы в порт? Она не знала.

Незнакомые люди, кем-то предупрежденные, помогли ей убежать из России.

Она знала, что высоко над волнующимся морем, над серыми облаками живет Всемогущий Господь, Которого она может просить, чтобы Он хранил этих незнакомых русских друзей.

Три дня Глэдис наслаждалась спокойным морским путешествием из Владивостока в Японию.

В городе Кобе ее повезли в английское консульство, где помогли получить билет на судно, отправлявшееся в Китай.

Прибыв туда через несколько дней и сойдя с чемоданом и сумкой на китайскую землю, она была охвачена восторгом.

- Теперь я в Китае,- говорила она себе. Теперь я наконец в Китае!

В дневнике она записала:

"...В субботу, 5 ноября, получив билет, я уехала из Кобе в Японии в Тяньцзинь. Друзья из миссионерского пункта в Кобе проводили меня до парохода. На борту не было скамеек; мы сидели на палубе на циновках из соломы. Это было очень утомительно, и через некоторое время спина начала болеть.

...Во вторник, 8 ноября, я увидела над желтой морской водой далеко на горизонте берег Китая. Через два дня я сошла на берег в Тяньцзине..."

Друзья из Лондона дали ей адрес одного миссионерского пункта в Тяньцзине.

Тут же у парохода она смогла нанять рикшу - человека, который тянет двухколесную тележку, перевозящую людей и грузы.

- В полицию,- попросила она.

Там она хотела узнать, в каком квартале города находится дом миссии.

Мальчик положил ее багаж в рикшу. Она сама едва успела сесть, как китаец уже схватил ручки тележки и стремительно помчался с территории порта. Она еще никогда не видела, чтобы люди так быстро бегали.

Он ловко поворачивал тележку на крутых поворотах узких улочек. Вдруг она увидела на стене вывеску со словами "Дом миссии".

- Стоп! Подождите! Дальше не надо, мне туда! - взволнованно кричала она.

Это было здание Лондонского миссионерского общества.

Она быстро слезла с шаткой тележки и потащила чемодан и сумку к зданию миссии.

В дверях ее встретил джентльмен, который говорил по-английски.

- Вам хотелось бы посетить наш миссионерский пункт? - вежливо спросил он ее.

Ах, какая радость после стольких лишений услышать участливый голос, произносящий слова на ее родном языке!

- Да, да... в Лондоне мне дали ваш адрес. Не можете ли вы помочь мне доехать до госпожи Лосон в Янчэне?

Сердечное гостеприимство миссионера и его жены очень ободрило ее.

Увидев опрятную одежду хозяина и его семьи, Глэдис вдруг заметила, как грязна и потрепана одежда на ней самой после странствования по России и путешествия на грузовом судне. Но люди в доме миссии ничем не выказали ей пренебрежения.

Вечером, когда она рассказывала о всех страхах, перепетиях и чудных спасениях во время своего долгого путешествия, миссионер и несколько китайских христиан внимательно слушали. В завершение дня английский миссионер помолился и поблагодарил Господа за Его охрану и водительство. Молились о силе и благословении Глэдис на миссионерский труд, который ей скоро предстоит начать среди людей Северного Китая.

 

Глава 5. Женщина с книгой

Из Тяньцзиня Глэдис поехала поездом в Пекин и дальше в Юцзе, на границе провинции Шаньси. Там железная дорога заканчивалась. Пассажиры, следующие дальше, могли переночевать в китайском трактире.

На следующее утро из Юцзе отошел грохочущий автобус. Он подскакивал на ухабах скалистой горной дороги, вилял из стороны в сторону, карабкался по крутым подъемам и смело пересекал ручейки и речушки. Казалось, что для шофера не существовало непреодолимых препятствий.

Вечером автобус остановился в Цзиньчжоу, а на следующий вечер - в Тешьчжоу, где находился миссионерский пункт.

После смерти мужа госпожа Смит осталась на пункте Тешьчжоу. Благодаря миссионерскому служению, там возникли маленькая община и интернат для детей христианских семей.

Госпожа Смит очень сердечно приняла Глэдис. Она рассказала ей о своих встречах с госпожой Лосон и таким образом постаралась подготовить Глэдис к трудной работе, которая ожидала ее в Янчэне у пожилой миссионерки.

- Тебе лучше бы сразу начать носить китайскую одежду,- посоветовала ей госпожа Смит.- Смотри, какой красивый китайский халат. Надень его.

Глэдис с удовольствием сменила свою грязную оранжевую юбку на голубую одежду, которую носят крестьяне области Шаньси.

Госпожа Смит внимательно посмотрела на нее и в изумлении воскликнула:

- Миленькая моя, в этой одежде ты почти китаянка! Твои волосы такие же прямые и черные, как и у них, и ты такая же маленькая, как они. Посмотри-ка в зеркало!

Глэдис долго смотрела на себя и, когда наконец повернулась к госпоже Смит, та увидела, что девушка взволнована.

- Миленькая,- нежно спросила она,- что с тобой? Тебе трудно носить такую одежду?

- Нет,- сказала Глэдис,- нет, ничего; но теперь я понимаю...

Госпожа Смит подождала, пока Глэдис сама начала рассказывать:

- Да, теперь я понимаю... Когда я была маленькой девочкой, у меня было два больших горя. Первое - эти прямые, черные волосы... Они были такими черными, такими черными... Ни у кого не видела я что-нибудь столь ужасного. Заплетенные в две прямые твердые косички, они выглядели как два маленьких конских хвоста, и я не могла их терпеть. Никто не знает, сколько слез пролила я из-за этих черных косичек, но это ничуть не изменило их цвет. Они так и остались черными и прямыми.

Второе мое горе началось, когда другие дети в нашей семье подросли. Они были хорошо сложены и выглядели привлекательно, а я, казалось, на полпути перестала расти. Я думала: "Ну, это совсем уж несправедливо. Я никогда не смогу носить такие красивые юбки и костюмчики, как другие". Так я и осталась совсем маленькой. Но теперь я понимаю, почему мои волосы должны были быть такими черными. Сейчас, когда увидела китайских женщин... Ведь у них такой же цвет волос, как и у меня. Совершенно такой же. Теперь я понимаю, почему я осталась такой маленькой. Я такого же роста, как китаянки. О, как совершенно и мудро Бог творит все Свои дела и как Он все предусматривает!

Растроганная ее рассказом, госпожа Смит сказала:

- Миленькая, ты сейчас далеко от родного дома. Если тебе потребуется помощь, то сообщи мне. Тешьчжоу ближайший к Янчэну миссионерский пункт. Правда, туда два дня езды на осле, но к северу и западу еще нет христиан, а здесь дверь всегда открыта для тебя. Тебе надо как можно лучше приспособиться к обычаям людей этой провинции. Китайцы не любят иностранцев, но ты...

Она еще раз посмотрела на Глэдис в ее голубой одежде и с удовлетворением добавила:

- Кожа у тебя еще совсем белая, но все-таки... ты очень похожа на них!

Об этой первой встрече Глэдис писала матери:

"О, как тепло встретила меня госпожа Смит!

Я чувствую, что уже сейчас люблю ее. Она хочет заменить мне здесь мать..."

Среди высоких гор вьется узенькая тропинка.

По ней шагают навьюченные ослы. Движутся они медленно, потому что тропинка круто поднимается вверх. В горах тишина. Совершенная тишина... Слышен только приглушенный цокот ослиных копыт.

Ослы нагружены тяжелой поклажей. Это корзины и тюки с просом, рисом, пшеницей, фарфоровыми мисочками и одеждой.

Рядом с ослами идут китайцы в желтых соломенных шляпах. Их длинные черные косы спускаются на спины. Это погонщики ослов.

Каждый день они путешествуют по обширной гористой стране, направляясь из деревни в деревню, из города в город, чтобы на рынках предлагать свои товары.

В центре каравана идет один осел без вьюков. На нем сидит Глэдис Эльверд...

Наконец она в Северном Китае. Уже несколько недель она в дороге, а до миссионерского пункта в Янчэне все еще так далеко... Из Тешьчжоу ей надо было два дня путешествовать на осле через дикие горы, пересекая через многочисленные долины с быстрыми горными ручейками. Глэдис была очень утомлена. Иногда ей казалось, что из-за непривычной тряски ее спина сломается.

Пока караван ослов медленно тащился дальше по высоким горам, она часто доставала свою Книгу и начинала читать. Погонщики с удивлением смотрели на нее. В горах Северного Китая женщины никогда не читали книг. Они должны были трудиться в поле и дома. Книги в Китае читали только ученые мужчины.

Погонщики не знали, какую именно книгу читала эта молодая иностранка. Они еще никогда не видели эту книгу и не догадывались, что в ней написано.

Глэдис прочитала в Библии: "Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие".

Эти слова Господь Иисус сказал однажды Своим ученикам. Он хочет, чтобы из всех народностей и из всех стран мира приводили к Нему детей. Однако пока никто из детей этого дикого горного уголка Китая не призван к Нему. Библия еще не дошла до этих далеких глухих сел. Вот поэтому она и совершает эту долгую-долгую поездку.

К вечеру, незадолго до наступления ночи, караван прибыл в маленький городок, и погонщики стали искать постоялый двор, в котором можно было бы переночевать. В китайских постоялых дворах мужчины спят в одной комнате, на так называемом канге.

Глэдис отвели на ночь отдельную комнатку. На следующий день они поехали дальше. Так два дня ехала она с ослиным караваном через горы, далеко на северо-запад. Они проезжали через маленькие поселки и мимо одиноких хуторов, через высокие горы и глубокие долины, слышали журчание ручейков и плеск водопадов.

И чем дальше уходили они в горы, тем тише становилось вокруг. Слышен был только однообразный цокот ослиных копыт на горной тропинке:

цок-цок, цок-цок...

Иногда им встречались дети. Это были китайские мальчики и девочки в голубых крестьянских рубашках. С любопытством, но застенчиво смотрели они на нее и потом быстро убегали.

Ах, как хотелось ей уже сейчас рассказывать этим детям что-нибудь из Библии... Но ей надо было следовать дальше, гораздо дальше...

Наконец, на закате дня караван обошел скалистую стену, и за крутым поворотом вдали показался городок.

- Видите вон там город? - спросил начальник каравана Глэдис.- Это Янчэн!

Ослы приостановились, и Глэдис увидела вдали, на склоне горы, старый китайский городок. Заходящее солнце освещало гору оранжевокрасными лучами, отчего казалось, что Янчэн охвачен всполохами огня.

Ослы затопали дальше. И опять в тихих горах зазвучал стук ослиных копыт: цок-цок, цок-цок - и так до тех пор, пока они не подъехали к городу.

Сторож открыл большую дверь в городской стене и пропустил караван. Ослы сразу начали сопеть и толкаться, желая рысью пробежать во двор трактира. Они хотели воды, корма и покоя, но начальник прежде всего отвез Глэдис к дому в городской стене.

Это было старое здание с широким, полутемным двором. Там жила госпожа Лосон, которая вот уже полвека трудилась в Китае на миссионерской ниве и недавно переселилась в этот северный горный городок. Услышав шум во дворе, старая дама вышла из дому и вопросительно посмотрела на Глэдис.

Пока караван ослов медленно тащился дальше по высоким горам, она доставала свою Книгу и начинала читать.

Глэдис спустилась с осла и постаралась на безопасном расстоянии обойти его сопящую голову. Ее передергивало от одного вида ослов.

Она почтительно поклонилась высокой, стройной с серебристо-белыми волосами госпоже Лосон и почувствовала себя маленькой и незначительной перед этой миссионеркой с колоссальным опытом работы.

Джинни Лосон была шотландкой и не привыкла проявлять какие-либо эмоции. Деловитым тоном она спросила:

- Кто ты?

- Я Глэдис Эльверд. Я писала вам из Лондона.

- Так это ты. Не хочешь ли войти?

"Неужели так приветствуют человека, проделавшего тысячи километров, чтобы помочь тебе?

Разве спрашивают его, хочет ли он войти?" - изумленно подумала Глэдис.

Госпожа Лосон без дальнейших слов вошла в дом. Глэдис, почти падая от боли в спине, последовала за ней. Войдя в помещение, она с любопытством оглянулась по сторонам. Так это и есть тот дом, где она впредь будет жить? Все вокруг выглядело довольно запущенным и грязным.

Везде валялся всякий хлам, клочки бумаги.

- Я полагаю, ты хочешь есть! - убежденно сказала старая дама и сразу исчезла в кухне.

Через пару минут она вернулась, неся блюдо со странным варевом.

Глэдис едва взглянула на него, и ее затошнило от запаха этой бурды. Охотнее всего она сразу бы отодвинула его, но вместо этого вежливо сказала:

- Спасибо вам! - и осторожно попробовала. Вкус был отвратительный, но она должна была выбирать: либо пустой желудок, либо эта пища. Чтобы хоть немного утолить чувство голода, она принудила себя съесть половину.

Потом они немного поговорили. Госпожа Лосон рассказала, что этот дом находится в старой части города. Она смогла его снять за небольшую плату. Долгое время он стоял незанятым, так как никакой китаец не хотел жить здесь. Среди них существовало поверье, что по этому дому бродят злые духи.

- А я еще ни одного не видела,- решительно заявила старая миссионерка.- Надо отчистить и отремонтировать дом, так что работа для тебя пока есть!

Так как госпожа Лосон не показала Глэдис, где ее спальня, та наконец спросила:

- Где мне можно прилечь? Я ужасно устала.

- Да, конечно, ложись отдыхать: делай, как хочешь,- лаконично ответила госпожа Лосон.

- А где же я могу спать?

- Где хочешь! - сказала она и широким жестом указала по сторонам.- Сама выбери себе местечко.

Глэдис обошла весь дом и повсюду видела одинаковый беспорядок. Она выбрала себе комнату, смела сор в один угол и только тогда заметила, что в окнах нет ни стекол, ни занавесок. В комната не было даже двери.

- А где можно переодеваться? - робко спросила она госпожу Лосон.

- Зачем тебе раздеваться?

- Потому что я хочу лечь спать.

- О-о, не беспокойся, не надо переодеваться на ночь. Лучше не раздеваться и взять все свои вещи с собой в постель. Тогда их не украдут. Ты видишь, двери у нас не запираются.

Итак, первые ночи в Янчэне Глэдис спала в своей голубой китайской одежде, держа у себя в постеле свое скромное имущество.

На следующее утро ее разбудил шум оживленных голосов за открытым окном. К ее изумлению, в окно заглядывало множество желтых лиц, темные глаза которых с любопытством осматривали комнату. Вероятно, весть об иностранке, приехавшей с прибывшим накануне караваном, уже обошла весь город, и сейчас эти женщины и дети пришли посмотреть на "женщину с Книгой".

В письме матери Глэдис так описала свои первые впечатления о новом месте жительства.

"Янчэн очень красивый китайский городок на склоне горы, он тянется вдоль долины, между высокими голыми скалами, окруженный защитной стеной и полный узких извилистых переулков. Здесь много храмов. Никто не знает, сколько тысяч лет он существует.

Мы живем у старой ослиной тропы, ведущей из Хэбея в Хэнань. В этом уголке мира нет дорог, только ослиные тропы. Через город, вдоль стены, постоянно проходят ослиные караваны. Деревьев тут почти нет, только высокие и голые скалы. Во время восхода и захода солнца горы поразительно красивы. Госпожа Лосон рассказала мне, что зимой горы покрыты снегом. Весной здесь прекрасно. Чистая вода горных ручейков течет по сияющим в свете солнца камешкам. Вдоль берегов растут всякие цветы. Китаянки стирают одежду в мелководных местах реки. В соседнем доме живет старый китаец, который выращивает в цветочном горшке английскую капусту. Он очень гордится ею и не хочет отдать капусту мне в пищу. Он думает, что это редкое заморское растение..."

Глэдис приехала в Янчэн в конце ноября 1932 года.

Первые недели жизни здесь стали для нее настоящим испытанием. Госпожа Лосон привыкла заниматься миссионерской деятельностью одна, а теперь она должна была познакомить Глэдис с проблемами миссионерского служения. Но обучать других было не в ее характере. Она поступала только так, как диктовало ей ее настроение, а Глэдис молча следовала за ней. Она терпеливо старалась вынести раздражительность старой миссионерки.

Уже скоро девушка заметила, что люди в Янчэне кричат вслед госпоже Лосон недоброжелательные слова, хотя смысла их она еще не понимала.

- Что они выкрикивают? - полюбопытствовала она.

- О, они кричат, что я - странный дьявол с белыми волосами. Китайцы ненавидят всех иностранцев,- равнодушно ответила старая дама.

Глэдис в ужасе вздрогнула. Неужели люди и ее считают иностранным бесом?

Госпожа Лосон критически обвела Глэдис взглядом и пробормотала: - Ты такая же маленькая, как они, твои волосы такие же прямые и черные, ты для них не такая странная. Но пока ты не выучишь их язык, ты не будешь знать, что люди говорят о тебе.

Первые недели в Янчэне работа Глэдис заключалась в уборке старого дома. Она мела и мыла, стараясь сделать дом пригодным для жизни. "Теперь я горничная в Янчэне вместо Лондона",- с иронией думала она.

Но ситуация скоро переменилась. Глэдис все лучше понимала китайскую речь. Как будто без больших стараний с ее стороны какая-то чудная сила внедряла незнакомый прежде язык в ее сознание.

Госпожа Лосон заметила это и в один прекрасный день предложила:

- Сходи сама в город сделать покупки. Я сегодня чувствую себя неважно.

До того они всегда появлялись на людях вместе. И вот Глэдис пошла одна.

Она вышла из дому в хорошем настроении.

Город, в котором она теперь жила, находился на старом торговом пути с юга на север и запад, до китайской стены. Он являлся местом отдыха для многочисленных караванов, еженедельно проходивших через него. На узких, извилистых улицах царила постоянная сутолока. Крестьянки с плоскогорья проносили корзины с овощами, просом и другими продуктами на рынок. Ей часто встречались женщины в голубой крестьянской одежде и желтых соломенных шляпах, из-под которых свисали длинные черные косы. Мужчины с раскачивающимися палками-носилками, обвешанными тяжелыми корзинами, бегали, ловко прошмыгивая сквозь толпу. Глэдис просто не могла наглядеться на все это. Но личного общения с людьми пока не получалось. Ее миссионерскому труду еще только предстояло начаться.

Внимание Глэдис снова и снова привлекали изящные формы многих китайских храмов и зданий. Она шла по красивым торговым улицам, где между домами висели многоцветные лампионы, где богатые китаянки ходили в цветных длинных вышитых туниках, где в магазинах они изящными пальцами щупали дорогие шелковые ткани, мечтая пошить еще более красивую одежду, которой они могли бы блеснуть на аристократических приемах у мандарина, правителя области, когда его жены приглашали во дворец узкий круг избранных подруг.

Идя вдоль городской стены все дальше, она обнаружила трущобы города, где перед обветшалыми домиками дети играли в грязи. У хибарок, которые в любой момент могли развалиться, сидели женщины, устремив пристальные, скорбные от голода и горя взгляды в пустоту. Там располагались грязные, жалкие трактиры и постоялые дворы для погонщиков ослов, на самом деле не что иное как развалины, где ослы стояли во дворах, заваленных отходами и пометом.

Ее пробрала дрожь.

Но все же и здесь жили люди с бессмертными душами, но без всякого представления о Слове Божьем. Именно этим людям она должна была проповедовать Евангелие.

Внимание Глэдис снова и снова привлекали изящные формы многих китайских храмов...

Возле одного из дворов Глэдис увидела группу маленьких детей. Медленно проходя мимо, она приветливо на них посмотрела. Она сказала девочкам несколько ласковых слов, но дети посмотрели на нее вовсе не приветливо. Одна девочка плюнула на ее юбку. Другие закричали неприличные слова.

Потом прибежали ребята, которые выругали ее самым скверным образом. Мальчики постарше начали бросать на нее комья грязи и помет ослов. Как это было ужасно!

Затем из своих домиков вышли их матери и начали ругать ее еще хуже.

- Чего хочет эта иностранка от наших детей? Может, она хочет украсть их! - кричали они. Эй ты, убирайся отсюда! -требовали они и тоже бросали в нее грязью.

Глэдис так испугалась, что уже не решилась делать покупки. Она побежала из этих переулков назад, в миссионерский пункт, в старый дом в городской стене.

Входя, она разочарованно воскликнула:

- О-оо, я не могу... Не могу...

- Ну, что случилось?.. Почему ты так расстроена?

- спросила госпожа Лосон.

- Я хотела поговорить с детьми, но они не захотели меня слушать. Они бросали в меня помет и грязь и ругали скверными словами. Я не смогу быть миссионеркой... не смогу,- плача и дрожа ответила Глэдис.

Госпожа Лосон дала ей выплакаться и спокойно сказала:

- Господь Иисус говорил Своим ученикам о том, что ненавидели Его, возненавидят и их. Если Господь Иисус хочет использовать тебя для Своего труда, то люди будут поносить и тебя. А может, будет и еще хуже.

В последующие дни Глэдис следовала за госпожой Лосон, куда бы та ни ходила. Старая дама гуляла с ней по Янчэну, знакомила Глэдис с некоторыми доброжелательно настроенными китайскими семьями и учила ее некоторым китайским выражениям, необходимым в беседах с людьми. Глэдис тщательно повторяла все слова, сопровождая их доброй улыбкой, благодаря чему производила хорошее впечатление на местных жителей.

Однажды днем, когда они вместе возвращались с гор в Янчэн пешком, их несколько раз обогнали караваны, следующие к восточным воротам.

- Сегодня в городе будет оживленно, заметила Глэдис.- Вряд ли хватит трактиров для такого множества погонщиков и ослов. К тому же, некоторые постоялые дворы слишком запущены и грязны..., брр! - содрогнулась она.

Джинни Лосон остановилась и задумчиво посмотрела вслед ослиному каравану. Животные были усталые. Шаркая копытами, они высоко поднимали сухую пыль горной тропы.

- Ты права,- произнесла госпожа Лосон, глядя на склон горы, где вечернее солнце освещало Янчэн.- Ты права... - задумчиво повторила она.

В этот вечер Глэдис заметила, как старая дама ходила по дому из комнаты в комнату, очень внимательно осматривая их. Она несколько раз прошлась по двору, бормоча что-то себе под нос, и вдруг сказала:

- Да, возможно! Начнем сразу же.

- Что вы имеете в виду? - спросила Глэдис.

- Что я имею в виду?.. Разве ты не понимаешь?

В Янчэне не хватает мест для погонщиков ослов.

- Да-а-а,- протянула Глэдис, не понимая, что она хочет сказать.

- Итак,- пояснила Джинни Лосон,- мы откроем постоялый двор. У нас для этого достаточно места. Во дворе поместится немало ослов.

- Я не для этого сюда приехала,- заявила Глэдис с негодованием.- Это не миссионерский труд.

- А я говорю, что мы откроем постоялый двор! - решительно заявила Джинни Лосон.Ты знаешь, в чем нуждаются эти мужчины? В пристанище и покое, в воде и корме для своих ослов, в спальном месте и в привычном ужине. За скромную плату мы наймем китайского повара, а вечером после ужина сможем знакомить их с Библией.

Глэдис посмотрела на нее, остолбенев от изумления.

- И вы думаете, что они посмеют сюда войти? - спросила она робко.

- А это уже твоя задача,- деловито прозвучало в ответ.

Под руководством госпожи Лосон, с помощью Глэдис и старого китайского повара, которого звали Чан, дом уже через пару дней был готов принять первых посетителей. Чан приготовил большой горшок проса с прекрасно пахнущими приправами.

Скоро должны были подойти погонщики ослов.

- Пойди стань у наших ворот и приглашай их зайти сюда! - велела Джинни.- Мои белые волосы только отпугнут их, поэтому к воротам должна пойти ты.

Старый Чан дал Глэдис хороший совет:

- Надо взять первого осла группы за голову и втащить в ворота, а остальные последуют за ним сами.

- Я боюсь ослов. Пусть Чан сделает это, попробовала возразить девушка, но упрямая шотландская миссионерка решительно заявила:

- Я решила, что это сделаешь ты, и так и будет.

Итак, Глэдис Эльверд послушно, но дрожа от страха, погнала первый ослиный караван через ворота во двор.

Долгие месяцы Джинни Лосон и Глэдис обе со страстным усердием работали над своей новой миссионерской задачей.

Весть о новом постоялом дворе в Янчэне, который обеспечивает погонщикам лучшие условия проживания, чем все другие, распространилась до отдаленнейших мест области Шаньси. Питание там отличное, услуги дешевле, помещения чище, чем в других ночлежках, канг хорошо греет и к тому же вечером рассказывают чудные истории из Книги, о которой никто здесь еще никогда не слыхал.

Эта иностранная женщина с белыми волосами не так опасна, как они раньше думали. Ведь повар Чан решился у нее поселиться и теперь с уважением рассказывает о миссионерке, которая живет в Китае вот уже пятьдесят лет и еще никогда никому не причинила вреда. Хотя жители Янчэна еще не полностью доверяли госпоже Лосон и Глэдис, страх перед этими чужестранками мало-помалу исчезал.

Работы на постоялом дворе прибавлялось. Все больше погонщиков ослов стекалось к воротам миссионерской гостиницы.

Вечером, когда госпожа Лосон у канта читала и рассказывала погонщикам библейские истории по-китайски, Глэдис также внимательно слушала и старательно запоминала. С удивительной быстротой она училась понимать, читать и писать по-китайски. Ее самоотверженность в решении миссионерских проблем, находчивость в трудных ситуациях удивляли слышавших о ней миссионеров из других мест.

В знании китайского языка и в эффективности миссионерского служения Глэдис Эльверд превзошла самых способных миссионеров, когда-либо посланных миссионерским обществом. За несколько месяцев она превратилась в самостоятельную личность, способную поступать согласно собственным убеждениям.

Пришло время, когда у педантичной Джинни Лосон и энергичной, инициативной Глэдис Эльверд стали возникать расхождения во мнениях.

Глэдис изо всех сил старалась не вступать в конфликты с госпожой Лосон. Но однажды дело все-таки дошло до столкновения.

Из-за пустячного повода Джинни Лосон вдруг пришла в ярость и закричала на Глэдис:

- Хватит! Вон из моего дома!

Чан в страхе выбежал из кухни посмотреть, что это за скандал. Несмотря на испуг и слезы Глэдис, пожилая дама продолжала кричать:

- Вон, уходи отсюда!.. Забирай свои вещи и вон отсюда!

Глэдис поспешно запихала свои пожитки в чемодан, а Чан позаботился о провожатом с ослом, которые перевезли бы ее в один из миссионерских пунктов Китайской Внутренней Миссии. Это было место, обозначенное на большой карте Китая в лондонском лекционном зале КВМ красной точкой. Там трудился доктор Стэнли Хойт со своей женой.

Они приняли Глэдис гостеприимно, будучи наслышанными о том, что у Джинни Лосон бывают капризы.

- Все наладится,- утешал ее доктор Хойт. Вы можете остаться у нас, пока она не позовет вас назад. Ведь она не сможет долго обходиться без вас.

Как раз теперь доктор Хойт должен был сопровождать свою жену на операцию в одну из больниц Пекина. Они порадовались, что в это время Глэдис присмотрит за детьми.

Так Глэдис несколько недель прожила в семье Хойт. Потом пришла неожиданная весть, что госпожа Лосон тяжело больна. Она попросила Глэдис поскорее вернуться.

Глэдис немедленно поехала в Янчэн.

Джинни Лосон была еще способна узнать Глэдис и говорить с ней. В течение нескольких дней Глэдис без чьей-либо помощи ухаживала за старшей миссионеркой. Ведь во всей провинции Шаньси не было ни одного европейского врача или медсестры.

День и ночь Глэдис дежурила у постели умирающей.

- Глэдис,- прошептала больная однажды, я знаю, что Бог поставил тебя рядом со мной... в ответ на мою молитву... Его воля, чтобы ты продолжала этот труд.., сколько Он хочет... Он позаботится о тебе... Он охранит тебя... и благословит тебя...

Джинни Лосон произнесла свои последние слова.

>Глэдис осталась одна. Единственная европейка в этой большой северокитайской области...

 

Глава 6. Мандарин Янчэна

После смерти Джинни Лосон госпожа Смит, которая трудилась в миссионерском пункте Тешьчжоу, послала одного китайского благовестника, мистера Лу, в Янчэн для того, чтобы он помогал Глэдис в ее нелегком труде.

Как-то Глэдис поведала мистеру Лу о своем желании посетить северные горные деревеньки и там рассказать женщинам и детям о Христе.

- Это невозможно,- возразил мистер Лу. Туда могут добраться только погонщики ослов. Пусть они и передают весть Евангелия тамошним людям.

- Мы могли бы попросить разрешения у мандарина отправиться вместе с ними,- предложила Глэдис,- ведь он правит этой областью.

- Это невозможно,- повторил мистер Лу. Во-первых, женщине слишком трудно будет совершить такой переход по горам. А во-вторых, европейским миссионерам запрещено говорить с женщинами в этих деревнях.

Глэдис почувствовала себя одинокой и загрустила.

С кем ей посоветоваться? Если нельзя уговорить мандарина, то кто другой мог бы помочь ей вступить в контакт с этими деревенскими жителями?

Правда, она знает, что погонщики ослов каждый вечер внимательно слушают библейские истории и могут рассказать их в деревнях. Но их понимание Слова Божьего еще очень ограничено. Кроме того, погонщики передадут эту весть только мужчинам. Женщин и девушек они вовсе не берут в расчет.

Однажды Глэдис спросила одного погонщика ослов, сколько у него детей.

- Моя жена подарила мне четверых сыновей,- ответил тот.

- А у вас дочери есть? - задала она следующий вопрос.

- Их мы не считаем,- удивленно заметил погонщик.

Его слова заставили Глэдис задуматься. Ведь у женщин и девушек в Китае тоже есть душа. И им надо рассказать о том, что написано в Слове Божьем.

В тот вечер она долго стояла на коленях в своей комнате и в молитве открывала свои желания и заботы Господу. Ведь Он может устроить так, чтобы она поехала в горные деревни с Библией и рассказала женщинам и детям о Спасителе.

Но как же это осуществить? Глэдис стояла как бы перед закрытой дверью. Казалось, что это невыполнимо. Тогда она взяла Библию и начала читать. В те часы, когда она чувствовала себя очень одинокой, Слово Господне было ее единственным утешением.

"...Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу".

На следующий день, работая по дому, Глэдис вдруг услышала шум и возбужденные голоса во дворе. Она вышла узнать, что случилось.

Там у ворот стоял повар Чан с перекошенным от страха лицом. Он возбужденно махал руками, показывал на улицу и кричал:

- Мандарин едет! Мандарин едет!

Его черная коса прыгала на спине, когда он выбегал из ворот.

Глэдис слышала, как на улице со всех сторон раздавались взволнованные крики:

- Мандарин едет!

Ей стало любопытно посмотреть на него. Она поспешила через двор. Выйдя на улицу, Глэдис не поверила своим глазам.

Прямо перед их воротами появился прекрасный китайский паланкин, украшенный золотом и багряными цветами, который несли кули в белых одеяниях. Окна паланкина были задрапированы синими камчатными занавесами, перевязанными золотым шнурком.

Кули осторожно поставили паланкин во дворе. Высшие чиновники из ямыни в голубых, шелковых мантиях немедленно вышли вперед и расположились рядом с дверным проемом паланкина. Все были одеты в многоцветные одежды из желтого, синего и пурпурового шелка.

Это была впечатляющая сцена из восточной жизни, такого Глэдис еще никогда не доводилось видеть.

1 Ямынь - в дореволюционном Китае здание областного правительства.

- Мандарин желает с вами поговорить, сказал ей один из чиновников в синем.

Ее сердце сильно застучало.

- Мандарин желает поговорить со мной... со мной? - повторила она растерянно.

- Мандарин желает видеть женщину с Книгой! - торжественно возвестил чиновник.

Двое слуг раздвинули синие занавесы паланкина, и оттуда вышел мандарин. Придворные почтительно поддерживали его.

Глэдис не знала, что делать. Она в полном изумлении взирала на восточного правителя.

Это был высокий, стройный человек с узким лицом и светлой, цвета слоновой кости, кожей. Темные миндалевидные глаза внимательно смотрели на Глэдис. Его черные волосы были собраны сзади в длинную косу. Красная шелковая накидка, отделанная синими и зелеными полосками и расшитая золотыми цветами, доходила внизу до черных остроносых туфель. Из широких рукавов мантии виднелись красивые руки с длинными, красиво подточенными ногтями, которые держали чудно раскрашенный веер. На голове у него была треугольная, обшитая по краям золотом, черная шляпа.

Мандарин долго не сводил с Глэдис своих серьезных глаз.

Что же она должна делать? Ах да, мистер Лу сказал, что надо кланяться мандарину. Она не слишком умело трижды поклонилась ему.

Выпрямившись, Глэдис увидела, что мандарин все еще пристально смотрит на нее.

- Я приехал обратиться к вам за советом, сказал он после долгого молчания, во время которого, казалось, оба они чувствовали себя несколько неловко.

- О да? - робко произнесла она.

Снова пауза.

Глэдис не в состоянии была сказать ни слова больше и лишь еще раз смущенно поклонилась знатному гостю.

Мандарин продолжил:

- Недавно мне передали на подпись правительственный указ об улучшении положения женщин. Указ запрещает обвязывать ножки новорожденным девочкам, а женщинам и девушкам на всей территории Китая применять ограничители движения. Этот указ надо передать во все деревни нашей области. И понимаете, для проверки выполнения указа нужна женщина.

Я хочу вас попросить найти для меня такую женщину. Может быть, у вас есть в Китае знакомые христианки, ноги которых хорошо приспособлены для продолжительной ходьбы, так как никогда не были связанными. Напишите им письма и найдите подходящих женщин для проверки исполнения указа в деревнях. Вознаграждением за ваш труд будет один децилитр проса в день и два раза в неделю овощи. Я предоставлю в ваше распоряжение осла и двух солдат для сопровождения. Мне срочно нужна ваша помощь.

Слова мандарина звучали как просьба, но его повелительный взгляд требовал послушания.

Мандарин степенно прошествовал назад к паланкину и исчез за синими драпированными занавесами. Знатная процессия медленно тронулась обратно в Ямынь.

Во дворе осталась потрясенная Глэдис.

После визита мандарина Глэдис усердно взялась за дело и написала письма в известные ей миссионерские пункты.

С большим нетерпением она ждала ответов. Наконец через несколько недель погонщики ослов доставили ей пачку писем. Эти письма пришли из Тяньцзиня и Шанхая, но - какое разочарование! - ответы были отрицательными.

- Вы нашли то, что требуется? - поинтересовался Чан.

- Нет, Чан,- с огорчением ответила она,не нашлось никого, кто согласился бы поехать в деревни.

- Но...- обеспокоенно произнес Чан,- это приказ мандарина, он должен быть обязательно исполнен!

В одно солнечное утро, когда Глэдис работала на своем постоялом дворе, снова появилась торжественная процессия во главе с мандарином.

Придворные повелели взволнованному Чану позвать женщину с Книгой, ибо мандарин хотел говорить с ней.

Роскошь китайской знати и на этот раз произвела большое впечатление на бедную Глэдис.

Выйдя из паланкина, мандарин вновь с царственной осанкой остановился перед ней в своем прекрасном красном одеянии. Глэдис поклонилась ему, как учили ее мистер Лу и Чан.

Потом придворный писарь спросил, какой ответ женщина с Книгой может дать мандарину.

Глэдис посмотрела в строгие, требовательные глаза мандарина и с трудом осмелилась ответить. Она рассказала ему о своих письмах в миссионерские пункты и о неутешительных ответах.

Мандарин неподвижно стоял перед ней. Его лицо не отражало ни малейших эмоций. Однако он напряженно размышлял: "Эта иностранка с Книгой бегло и без акцента говорит на горном диалекте Шаньси; ее ноги хорошо приспособлены для ходьбы в горах; она не боится ездить на осле по узким скалистым тропинкам, где могут встретиться бандиты, в общем это как раз та женщина, которая нужна мне для выполнения этого нелегкого задания".

Затаив дыхание, повар Чан смотрел на важных людей на постоялом дворе. Какой ответ даст сейчас мандарин?

Глэдис ждала, что мандарин сядет в паланкин и уедет. Ведь он понял, что она не в силах помочь ему.

Но мандарин не садился в паланкин.

Он все еще с важным видом неподвижно стоял перед ней. Наконец правитель начал говорить, едва шевеля губами, а Глэдис очень внимательно слушала.

- Мисс Эльверд, вам, наверно, известно, что на всей территории Китая вот уже много столетий ноги девочек сразу после рождения перевязывают. Маленькие ноги и семенящая походка считаются непременными признаками красоты и грациозности китайской женщины. Однако наши девушки и женщины из-за этого обычая не могут быстро ходить.

Вдруг Глэдис заметила, что темные глаза мандарина направлены на ее ноги. И она остро почувствовала себя чужой среди этой китайской компании. Она невольно и сама посмотрела на свои ноги, единственные не втиснутые в маленькие туфельки женские ноги в этом большом горном краю. Она не семенит ногами, как китайские женщины. Когда она, Глэдис Эльверд, идет по торговым улицам и трущобам Янчэна, чтобы посетить нищие семьи, бездомных детей и попрошаек и рассказать этим несчастным людям о Библии, она всегда шагает быстро и энергично. Значит, по мнению мандарина, она лишена красоты и грациозности.

Глэдис вздохнула, испытывая чувство неполноценности перед этим знатным господином, не сводящим с нее строгого и властного взгляда.

Но мандарин уже не смотрел на ее большие ноги, он пристально взглянул ей в лицо и повелительно произнес:

- От имени правительства я назначаю вас, мисс Эльверд, своей придворной с поручением в качестве инспектора объехать все горные деревни и поселки этой области Шаньси для проверки исполнения указа правительства. Ваша обязанность - тщательно и быстро исполнить это задание. Я предоставлю в ваше распоряжение осла и двух солдат. Ваша служба начинается с завтрашнего дня.

Потрясенная, она не смогла сдержать изумленного восклицания:

-Я... Я... ваша придворная?!

Лицо мандарина было невозмутимо, он строго смотрел на нее.

Тогда, задыхаясь от возмущения, она продолжила:

- Вы думаете, что я соглашусь служить вам?

- Да,- ответил мандарин,- я повелеваю вам это!

- А знаете ли вы, зачем я здесь, в Китае? - взволнованно спросила она.

Мандарин не отвечал. Его придворные были ошеломлены. Такого они еще никогда не слыхали. Эта иностранка возражает самому мандарину!

Глэдис между тем нервно продолжила:

- Я ехала сюда тысячи миль для того, чтобы здесь возвестить о Слове Божьем. В России хотели меня арестовать и заставить работать машинистом, но я вырвалась. Я должна была привести Слово Божье в Китай. А сейчас, когда я наконец могу рассказать вашему народу о Боге, вы предлагаете мне служить вам для проведения в жизнь новых законов вашего правительства? Нет, это невозможно. Мое предназначение - служить Господу, я не могу быть вашей служанкой.

С твердой убежденностью в голосе она отказалась исполнить приказ местного правителя. Всякое чувство неполноценности у нее исчезло. Ее вера в свое высокое предназначение дала ей храбрость и силу.

Придворные разволновались, задрожав от страха. Они зашевелились, так что их одежды зашуршали. Все взоры были направлены на мандарина.

Какой приговор вынесет он за этот отказ?

Разве эта иностранная женщина не знает, что их господин царствует над жизнью и смертью, свободой и пленом каждого жителя этой области?

Самому же мандарину в этот момент было над чем подумать. Ему понадобилась вся мудрость китайской философии, чтобы найти правильный ответ. Перед своими придворными и народом он должен сохранить авторитет могучего властителя. Но эта женщина, которая осмелилась противоречить ему, считая поручение своего Господа выше его приказа, вызвала его глубокое уважение.

Какой же это должен быть могучий Царь, этот Бог, свод законов Которого она всегда носит с собой! Городской писарь рассказал ему, что истории из этой Книги она рассказывает владельцам магазинов, женщинам на улице, попрошайкам по дороге и погонщикам ослов, посещающим ее постоялый двор. В этой Книге написаны законы, представляющие собой больше ценности, чем древние китайские законы в его ученых книгах, так она сказала.

Откуда же взялась у этой женщины смелость отказаться исполнить его приказ? Хотелось бы побольше узнать об этой Книге и о ее Боге. Но он не должен выдать это свое желание сейчас.

Повар Чан был глубоко возмущен отказом мисс Эльверд. "О, какая это глупая-глупая женщина,- подумал он.- отказать самому мандарину!

Ведь быть его придворной такая великая честь!".

Чан от страха выскочил за ворота и теперь украдкой заглядывал через пролом в стене, чтобы узнать, чем все это кончится.

Придворные из Ямыни также в гробовой, напряженной тишине пристально смотрели на этих двух людей: представительного мандарина Янчэна и простую женщину в голубом платье. Глэдис снова, на этот раз спокойно, но очень решительно заявила:

- Господин мандарин, я приехала в Китай для того, чтобы принести сюда Слово моего Бога. Мне очень хотелось бы поехать в деревни с Книгой Божьей, но я не могу быть вашей служанкой!

Его взгляд все еще был непроницаемым.

После долгого и глубокого раздумья он повелительно сказал:

- Завтра два солдата и осел будут приготовлены для вас. Ваше служение начинается завтра. Вы должны посетить каждую деревню и каждый поселок в этой области Шаньси. Я дам вам специальное удостоверение. Вы регулярно будете посещать меня в ямыни и сообщать о результатах вашего труда. Я отдам приказ о ежевечернем приготовлении спальной комнаты для вас в трактире, и...

Глэдис вдруг увидела, что его губы слегка дрожат. Ей показалось, что на его красивом цвета слоновой кости лице промелькнуло волнение.

Он тихо, почти неслышно для придворных добавил:

- Вы можете брать с собой свою Книгу.

Куда бы вы ни поехали!

Услышав это, Глэдис вздрогнула.

- Я могу рассказывать из Книги? В каждой деревне, в каждом доме?

- Да, если только вы быстро и тщательно исполните мой приказ.

Глэдис трижды поклонилась ему и ответила:

- Господин мандарин, я принимаю свое назначение инспектора и надеюсь исполнить ваше поручение согласно вашим пожеланиям.

После отъезда мандарина Глэдис пошла в свою комнатку и стала на колени. Ее сердце было полно удивления, что Бог использует даже мандарина, чтобы открыть ей закрытые двери к далеким горным деревням. Только что чудным образом исполнилось ее желание. Она теперь может беспрепятственно распространять Слово Божье в отдаленных горных краях Северного Китая.

"...Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу".

В последующие месяцы Глэдис ясно поняла, что Сам Господь дал ей эту новую возможность посещения горных деревень.

Под охраной двух солдат мандарина, которые должны были защищать ее от разбойников в горах, Глэдис объезжала горный край севера. Она посещала не только маленькие поселки недалеко от Янчэна, но и добиралась до сотен деревень и поселений по всей области.

Официальный, написанный на красной бумаге приказ мандарина и конвой солдат облегчали ей труд и создавали больший авторитет среди горцев.

Сама Глэдис с радостью исполняла свои новые функции инспектора. В каждой деревне сначала оба солдата ходили по узким улочкам и созывали семьи к деревенской площади.

Убедившись в том, что все жители присутствуют, один из солдат громким голосом зачитывал приказ мандарина. Высоко подняв официальную красную бумагу в руке, солдат сообщал горцам, что перевязывать ноги девочкам и женщинам впредь запрещено. Ноги должны у всех развиваться и двигаться свободно. Тот, кто не повинуется этому новому закону, будет посажен мандарином в тюрьму.

Старые женщины на площади беспокойно шаркали ногами. Мужчины недовольно реагировали на эту весть.

Долгие столетия маленькие ноги китайской женщины считались признаком ее красоты. Почему же это вдруг должно измениться? Мужчины бормотали, что не хотят этого.

Тогда солдат поднимал руку. Красная бумага колыхалась на ветру. Его голос оглашал деревенскую площадь:

- Если какая-то женщина или девушка откажется развязать ноги, ее муж или отец будет посажен в тюрьму. Женщина с Книгой является государственным инспектором. Сейчас она по приказу мандарина проверит ноги женщин. Отказавшиеся от проверки будут наказаны.

Люди начинали волноваться. Женщины смотрели испуганно, а мужчины строптиво.

Между этими взволнованными людьми и громко кричащими солдатами стояла женщина с Книгой.

В первой же деревне Глэдис влезла на груду камней развалившейся стенки и жестами рук попросила тишины. Солдаты замолчали, и глаза народа устремились на нее.

Что хочет сказать им эта чужестранка?

В установившейся тишине ее взгляд спокойно скользнул по рядам женщин, девушек и детей. Вся ее осанка выражала достоинство. В руках у нее была Книга. Она открыла ее. Ясным голосом по-китайски она прочитала девяносто девятый Псалом.

Люди слушали. Тревожный шепот утих.

Прочитав Псалом, она еще с минуту стояла неподвижно, потом подняла голову. Ее глаза устремились вдаль, где высоко к небу поднимались вершины гор.

Люди напряженно ждали.

И вдруг... зазвучало прекрасное пение ее сильного, задушевного голоса:

"Воскликните Господу, воскликните Господу, вся земля, воскликните Господу, вся земля!

Служите Господу с веселием, идите, идите, идите пред лицом Его, идите пред лицом Его, идите пред лицом Его с восклицанием, с восклицанием".

Неужели эта иностранка так хорошо поет?!

Хвалебный гимн плыл над их головами и поднимался вверх, расплываясь в бесконечной синеве неба.

Люди стояли неподвижно. Казалось, что сила голоса удивительной женщины возвысила ее над окружающими. Она пристально смотрела вверх, в бесконечность. Тепло и сильно звучал ее голос, когда она с упоением пела:

"Познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас, познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас.

И мы Его, Его народ, овцы паствы Его, и мы Его, Его народ и овцы паствы Его".

Под влиянием этого пения сопротивление большинства слушателей сломалось. Открылись уши и сердца, чтобы воспринять весть из Книги.

Глэдис заметила, что много глаз с ожиданием устремлены на нее. Теперь говорить было легче, хотя она ощущала великую ответственность за каждое свое слово.

Она еще раз прочитала стих из девяносто девятого Псалма: "Познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас..." Простыми словами она рассказала о сотворении человека, как Сам Бог дал человеку тело и душу.

Она закончила свою короткую речь следующими словами:

- Тела всех людей создал великий Творец. И они должны оставаться такими, какими были сотворены, имея возможность расти так, как определил Создатель. Если бы Бог захотел, чтобы у девочек и женщин были очень маленькие ноги, то Он бы сделал их маленькими. Но великий Творец этого не сделал. Он создал их такими, какими они и должны быть. Сейчас правительство издало новый закон о том, что все те, кто обвяжет ноги и таким образом воспрепятствует их росту, будут строго наказаны. Если бы мужчины попробовали семенить с такими туго обвязанными ногами хоть немного, они бы поняли, как это ужасно. Это некрасиво, потому что неестественно и противоречит Божьему замыслу. А теперь... матери, возьмите своих маленьких девочек и развяжите им ножки. Я буду проверять!

Женщины начали возбужденно переговариваться. Они улыбались, глядя на Глэдис, но взяли малюток к себе на колени и ждали, кто осмелится первым выполнить приказ.

Глэдис присела на корточки перед одной молодой матерью и развязала бумажные ленты вокруг ножек ее ребенка. Все глаза очень внимательно смотрели на ее руки.

- Смотрите-ка! - воскликнула Глэдис. Смотрите-ка, какие красивые ножки! - Она показала ножку ребенка его матери.

- Смотрите-ка,- повторила она,- эти ножки сейчас могут свободно расти и двигаться, а потом ваш ребенок будет свободно ходить, прыгать и бегать. Ноги у нее больше не будут болеть.

Это станет освобождением для китайских девушек и женщин.

Она на минутку приподняла девочку вверх и обратилась к матерям:

- А у ваших девочек тоже такие красивые ножки? Покажите-ка их!

Скоро на площади царил необыкновенный шум. Всем девочкам развязали ножки, и матери постарались заставить их стоять и ходить. Девочки постарше сами развязали свои ноги, но после этого с трудом могли стоять на них.

Глэдис была потрясена деформацией их ног. Пальцы некоторых были намертво согнуты, им понадобится много времени, пока они вернутся в нормальное положение.

Для пожилых женщин, конечно, было уже поздно исправлять положение. Их ноги оказались слишком искривленными, они обречены были и впредь ходить обвязанными ногами.

Перед отъездом из деревни Глэдис рассказала людям библейскую притчу о потерянной овце и выучила с ними слова одного из Псалмов:

"Пастырь мой - Господь всесильный, С Ним нужды не знаю я".

Люди в этом краю любили петь, и некоторые погонщики ослов, которые жили в этой деревне и уже выучили этот псалом на миссионерском постоялом дворе, дружно поддержали пение.

Солдаты на прощание всегда предупреждали людей о том, что женщина с Книгой еще вернется для проверки, чтобы ноги женщин не оказались обвязанными снова.

Когда ей надо было переночевать в деревне или поселке, люди вечером с удовольствием приходили туда, где находилась Глэдис.

Она и там продолжала рассказывать истории из Библии так же, как рассказывала погонщикам ослов в Янчэне. Китайские крестьяне слушали ее с большим интересом и вниманием.

Сам Господь в Свое время и Своим способом открыл ей все двери в этом краю, так что она могла разъезжать и всюду провозглашать Его Слово.

Каждый раз она раздавала людям карточки со стихами. Она предлагала выучить наизусть эти библейские стихи, а при ее последующем визите карточки сменялись, и они учили новые стихи, псалмы и гимны.

Под вечер она обычно вместе с жителями пела несколько гимнов на деревенской площади. Когда золотой отблеск заходящего солнца освещал склоны гор и из какой-нибудь горной деревни поднимались звуки пения, погонщики ослов на горных тропинках знали, что женщина с Книгой опять посещает одну из деревень.

Мандарин и его солдаты восхищались ее храбростью и неутомимостью во время долгих и утомительных поездок на осле по узким горным тропинкам, мимо крутых скал и расселин.

Глэдис была уверена, что Сам Господь хранит ее, день за днем давая ей необходимую силу. Она часто вспоминала слова: "Ты возжигаешь светильник мой, Господи.."

Благодаря знакомству с Библией в некоторых деревнях многое изменилось в жизни людей. Мужчины больше не обращались с женщинами как с рабынями, не били их. Курение опиума запретили, детей больше не продавали в рабство, а во время работы на полях нередко пели псалмы и духовные гимны. Распространялось Евангелие, и мистер Лу, китайский благовестник, получил возможность основать маленькие общины.

 

Глава 7. Девятушка

Каждый раз, когда Глэдис возвращалась из поездки по горам, мандарин ожидал ее в палате, чтобы выслушать отчет о результатах проверки. Обычно он был очень доволен тем, что она так храбро посещает далекие горные деревни на северо-западе и что люди добровольно исполняют его указ.

В один прекрасный день Глэдис увидела на дороге в ямынь странного вида женщину, расположившуюся на обочине дороги. Рядом с ней сидела маленькая девочка. Глэдис остановилась, глядя на них.

Какой больной выглядела эта девочка! Ее головка склонилась на сторону, глазки были закрыты, ручки безжизненно свисали вниз, а личико было покрыто нарывами.

Женщина посмотрела на Глэдис и спросила:

- Нравится вам ребенок?

- Нет,- ответила Глэдис,- не нравится.

Она, кажется, очень больна. Не надо сидеть с ней здесь, на улице. Смотрите, как палит жаркое солнце ее головку, вам надо отвести ее домой и позаботиться о ней.

Женщина посмотрела на собеседницу со странной злой ухмылкой на лице и возразила:

- Нет... это не нужно. Вы можете купить ее у меня.

- Купить?! Купить ребенка... нет!

Какой больной выглядела эта девочка! Ее головка склонилась на сторону, глазки были закрыты ...

- Если вы не купите ее, я заставлю ее умереть,- равнодушным тоном заявила женщина. За пять юаней1 вы можете купить ее,- настаивала она.

Юань - денежная единица Китая.

За пять юаней!

- Какая же мать продает своего ребенка?! - воскликнула потрясенная Глэдис.

В глазах женщины сверкнула такая злоба, что Глэдис вздрогнула.

- Мне нужны деньги,- невозмутимо объяснила она.- Вот вам.

Женщина рывком поставила ребенка на ноги и толкнула ее к Глэдис.

- Возьмите ее и дайте мне деньги! - отрубила она.

Глэдис растерялась. Ей жалко было ребенка, она поняла, что эта женщина принадлежит к числу торговцев детей, которые крадут их возле домов и продают в рабство. Из ее сердца вознеслась молитва о помощи: "Господи, что Ты повелишь мне делать?"

В тот момент ей пришли в голову слова, однажды изреченные Господом Иисусом: "...И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает".

Она поняла, что эти слова сейчас направлены к ней. Она достала из кармана девять мелких монет и протянула их женщине.

- Это все, что у меня есть,- сказала она.

- Ну давайте, этот больной урод и не стоит больше,- ответила женщина.

Она взяла деньги и снова подтолкнула девочку.

Глэдис подхватила ее и на руках понесла истощенного ребенка домой. В миссионерском доме она обработала раны девочки, вымыла ее, дала ей чистую одежду и рассказала Чану, как за девять пятаков спасла ребенка от смерти. Повар Чан сразу назвал девочку Девятушкой, с тех пор так ее все и звали.

Через несколько недель хорошего ухода девочка выздоровела. Она очень привязалась к Глэдис, почувствовав в ней мать, которая с любовью заботится о ней.

Она стала первым ребенком, которого "мама Глэдис" взяла к себе в миссионерский дом.

 

Глава 8. Помните узников

Благовестник мистер Лу, Глэдис Эльверд и некоторые погонщики с нагруженными ослами стояли за воротами постоялого двора, готовые в дорогу. Они должны были ехать в одну горную деревню, где мистер Лу собирался основать небольшую христианскую общину.

- Картину о двух путях уже уложили? - спросила Глэдис, проверяя коробку с литературой.

Эта картина о широком и узком путях производила большое впечатление на людей. Глэдис любила рассказывать по этой картине. После Библии аллегория Джона Буньяна "Путешествие пилигрима" была ее самой любимой книгой.

Как раз в тот момент, когда они собирались выехать, во двор вбежал курьер ямыни.

- Сообщение от мандарина! Пожалуйста, прочитайте его и немедленно придите! - взволнованно закричал он, размахивая бумагой.

Прочитав письмо, Глэдис удивилась:

- В тюрьме бунт... Но я не понимаю, почему об этом пишут мне?

- Вы должны пойти туда, потому что эта бумага из ямыни написана вам,- сказал мистер Лу.

- Вернитесь в ямынь и скажите мандарину, что мы собрались ехать в Чуан и сейчас я не могу прийти,- обратилась Глэдис к курьеру.

Тот в испуге посмотрел на нее и выбежал на улицу, но не успели они тронуться в путь, как снова прибежал запыхавшийся курьер. Он еще более настойчиво махал бумагой и, задыхаясь от бега, произнес:

- Вы обязательно должны прийти... Вы должны прийти немедленно!

- Ну хорошо,- кивнула она в знак согласия. Мужчина быстро пошел вперед, так что она еле успевала за ним.

Вопреки ее ожиданию, он повел ее не в ямынь, а в тюрьму. Издалека был слышен шум мятежа. Навстречу ей из-за ограды неслись громкие, яростные крики.

У входа с бледным, как мел, лицом ее ждал начальник тюрьмы.

Ломая руки, он в отчаянии воскликнул:

- Узники страшно взбунтовались!

- Да, это слышно даже здесь,- ответила она ему.- А почему же бунтуют?

- Ой, не знаю. Никогда не знаешь, отчего это может быть. Мы обращаемся с узниками как можно строже, но все-таки это случилось. Они были во дворе, один из них нашел топор и, кажется, с ума сошел. Ужас. Пойдемте со мной... пойдемте, я вам покажу, как это ужасно, настойчиво упрашивал он Глэдис.

Он повел ее к входным воротам и открыл окошко в тяжелой двери.

- Вот,- указал он,- вон там этот высокий парень с топором. Он бросается на всех подряд. Он уже ранил несколько человек, и другие тоже в 124 опасности. Какой ужас!

- Но почему же вы не остановили этот мятеж? - воскликнула потрясенная Глэдис.Вы должны немедленно положить этому конец!

Дрожа от страха, он посмотрел на нее и объяснил:

- Если я пойду туда, они меня убьют, вот почему мы послали за вами. Никто другой, кроме вас, не осмелится туда войти,- и он дрожащей рукой показал пальцем на безумно дерущихся узников.

Глэдис в ужасе посмотрела на него. Она не могла поверить своим ушам. Неужели она правильно поняла его?

- Вы имеете в виду меня? Мне туда? Как вы можете мне такое предлагать?! - спросила она с дрожью в голосе.

- Вас не убьют, потому что вы христианка.

Вы сказали людям, что живой Бог послал вас в Китай и что Он пребывает с вами,- сказал начальник тюрьмы совершенно серьезно и с полным убеждением.

Он сунул большой ключ в замок двери и открыл ее. Когда Глэдис с трепетом взглянула в темный коридор, ведущий во двор, он настойчиво крикнул:

- Теперь вам надо идти!

Она услышала, как за ней закрылась тяжелая дверь и опять скрипнул ключ в замке.

Казалось, будто горло ее сдавило. В глазах у нее рябило.

Вот она стоит в темном коридоре тюрьмы. Во 125 дворе перед ней сумасшедший мужчина, кидающийся на узников с топором, в полумраке вокруг нее крики смертельного ужаса, а за ней закрытая дверь.

- Ну, идите же... быстрее! - крикнул надзиратель через окошко в стене коридора.

Глэдис чувствовала, что она в смертельной опасности. Из ее души вознесся крик о помощи:

"О Боже мой, великий Боже, Который сохранил Даниила во рву львином... сохрани мою жизнь... помоги мне".

При виде страшной картины во дворе, освещенной дневным светом, ей стало дурно.

На квадратной площади под палящим солнцем метались в смертельном ужасе человеческие существа, преследуемые высоким парнем с топором в руке. Он уже наметил очередную жертву, которую пытался убить в своей ярости.

Преследуемый старался спрятаться за спины других узников. Но когда этот буян с топором бросался на группу людей, все разбегались. На земле уже лежали двое раненых.

Глэдис стояла неподвижно, словно в столбняке. В голове у нее стучало, ее тошнило, но она все-таки верила теперь, сию минуту, что Бог способен спасти ее.

"Господи! Яви свою силу!" - молилась она в душе.

Бедный узник уже не мог прятаться, парень с топором преследовал его по пятам. Крича от ужаса, преследуемый вдруг увидел незнакомую женщину, подбежал и спрятался за ее спиной.

И вот к ней подбежал безумец.

Глэдис распростерла руки и во весь голос крикнула:

- Остановитесь!!!

Неожиданный звук женского голоса заставил высокого парня остановиться. Он стоял перед ней с высоко поднятым топором в руке и, дико вращая глазами, смотрел на нее.

Протянув к нему руку, она повелела:

- Дайте мне этот топор!

Ее голос откликнулся эхом от стен внезапно затихшего двора.

Мужчина смотрел на нее еще с минуту, его рука с топором опускалась, но глаза еще пылали яростью.

Глэдис стояла неподвижно.

Она без страха повелительно посмотрела на мужчину.

- Дайте мне этот топор! - повторила она громким голосом.

А душа ее кричала: "Господи! Помоги же мне!"

Мужчина заметно растерялся. На его лице появилось недоуменное выражение, и он подал ей топор.

Взяв окровавленный топор, она показала пальцем на пол перед собой и велела ему:

- Садитесь там!

Мужчина сел. На несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Она оглянулась по сторонам и прониклась чувством ужаса. Заключенные сбились в небольшие группы. На их худых телах висели лохмотья. Их взоры выражали голод и бесконечное страдание. Некоторые глаза смотрели с отчаянием, на лицах других отразились ожесточенность и недоверие. Все они были олицетворением бесчеловечного обращения.

Вдоль стен двора стояли железные клетки, куда обычно заключали узников и кормили их, как зверей.

Сердце Глэдис наполнилось глубоким состраданием к этим людям в их тяжелой беде. Но сейчас она должна была продемонстрировать силу.

- Подойдите все сюда и станьте передо мной!

- властно распорядилась она.

Ковыляя, узники медленно приблизились.

- Почему вы дрались? Почему вы подняли бунт? - спросила она с негодованием.

Некоторые из них в смущении опустили голову, другие пристально смотрели на нее.

Глэдис обвела глазами группу мужчин перед собой. Ее душа болела при виде этих разрушенных жизней. Эти люди сотворены Богом для того, чтобы жить во славу Его. И вот они стоят, похожие больше на зверей, чем на людей, грязные, худые, с выступающими скулами на изможденных лицах, у некоторых из них раны на руках и ногах, из которых течет кровь.

Они молчали. Никто не отвечал.

- Почему вы бунтовали? - спросила она еще раз.- Никто не решился войти сюда, и тогда послали меня, чтобы восстановить порядок. Но вы должны хорошо понять, что я приехала сюда не для того, чтобы служить полицейским или солдатом и подавлять мятежи. Я приехала в Китай для...

Она уже не могла сдержаться. Полились слезы, пережитое ею напряжение оказалось слишком сильным. Понизив голос, она продолжила:

- Я приехала сюда для того, чтобы принести Слово Божье и рассказать о нем, чтобы читать людям о законе Божьем и о Господе Иисусе, Который в силах дать узникам свободу...

Опустившиеся головы медленно поднимались.

Глэдис увидела много темных отчаянных глаз, с пробуждавшейся надеждой устремленных на нее. Она снова не смогла сдержаться. Слезы сострадания к этим беднягам катились у нее по щекам.

Из группы молчавших узников вышел вперед один мужчина. Это был тот, который спрятался за ее спиной. Выражение озлобления и страха в его глазах исчезло, черты лица смягчились. Проникновенным голосом он негромко произнес:

- Благодарим вас, Ай-Вэ-Те, благодарим вас.

Он сказал что-то другим мужчинам, и из многих уст робко и нерешительно зазвучало:

- Благодарим вас, Ай-Вэ-Те, благодарим вас.

На китайском диалекте области Шаньси Ай-Вэ-Те значит: "та, которая любит нас" или "мать, которая защищает нас".

С теплотой он долго смотрел ей в глаза и повторил:

- Благодарим вас...

Но его глаза, как и много других глаз, словно умоляли о дальнейшей помощи.

Глэдис казалось, будто беда этих узников легла тяжестью на ее душу. Из ее сердца вознеслась молитва: "Господи, что Ты повелишь мне делать?"

Во дворе стало тихо. Заключенные все еще вопрошающими глазами пристально смотрели на нее и ждали ее слов.

Через дверное окошко начальник тюрьмы наблюдал за ситуацией. "Пора проявить свой авторитет",- подумал он. Короткими, стремительными шажками вошел он во двор и визгливым голосом воскликнул:

- А теперь вон в ваши клетки, теперь уж вы никогда не выйдете! - Он указывал на железные каморки, расположенные вдоль стены.

Глэдис посмотрела на узников и опять увидела эти направленные на нее умоляющие глаза. Ни один из мужчин даже не взглянул в сторону разгневанного начальника.

Видя, что никто не трогается с места, он пригрозил им ударами кнута.

- Господин начальник, эти клетки едва ли пригодны для зверей, а ведь это люди. Я хочу поговорить с ними, и я уверена, что они больше не будут бунтовать,- вдруг авторитетно заявила Глэдис.

- Вот что,- распорядилась она.- Ты здоров, и ты, и ты тоже, вы помогите своим друзьям. Сейчас мы их перевяжем, а потом поговорим с вами о лучшем обращении.

- Благодарим вас, Ай-Вэ-Те... благодарим вас! - опять произнес спасенный ею мужчина.

- Ты руководи,- повелела ему Глэдис,- я потом проверю раненых.

Короткими командами он организовал группу мужчин, которые занялись ранеными, оказывая им возможную помощь.

Разгневанный начальник тюрьмы все время кричал ей, что это не обыкновенные люди, а воры и убийцы, не достойные человечного обращения.

Она холодно ответила ему, что он сам послал за ней подавить мятеж и сейчас должен предоставить дальнейший ход событий ее руководству.

- А что вы хотите с ними сделать? - нервно воскликнул он.

- О, сначала надо устроить в главном здании специальную комнату для сбора узников. Потом мы поговорим с ними о работе. Они должны работать, плести циновки и ткать. Я надеюсь и впредь регулярно посещать их и читать им Библию. Они также должны учить псалмы и гимны. По освобождении они вернутся к своим семьям, и надо им помочь начать новую жизнь на свободе, чтобы они больше не совершали преступления.

Ошеломленный начальник посмотрел на нее и заикнулся:

- Но ведь такого в нашей области еще никогда не бывало!

- Ну,- ответила Глэдис,- тогда пора начинать сейчас. В Слове Божьем написано, что Господь в силах дать узникам свободу. Это может случиться и здесь. А сейчас пойдемте, пожалуйста, будем говорить с заключенными.

Начальник тюрьмы, все еще немного недовольный, последовал за ней в помещение.

Глэдис вызывала узников одного за другим и просила их рассказать, за какое преступление они попали в тюрьму. Она хотела узнать, сколько времени они уже находятся в заключении, как проводят дни, сколько лет еще осталось до освобождения и так далее. Она начала с мужчины, назвавшего ее Ай-Вэ-Те. Он слегка поклонился и начал говорить с ней грамотным языком образованного человека; она слушала с удивлением.

Его звали Фын. От имени всех заключенных он еще раз выразил ей благодарность за помощь. Без ее вмешательства случилась бы большая резня.

Глэдис ответила ему, что мятежу был положен конец благодаря вмешательству и помощи Бога. Она была лишь средством в руке Божьей.

Потом Фын рассказал о своей жизни. Он родился в знатной китайской семье, много лет учился, а потом стал священником в храме Будды, до того момента как... Фын, немного смущенный, умолк, опустив глаза.

- До того, как?.. - вопрошающим тоном повторила Глэдис.

Фын медленно поднял голову и робко продолжал:

- До того дня, когда я совершил преступление... и был приговорен к восьми годам лишения свободы. Вот почему я сейчас нахожусь в этой тюрьме.

- Какое это было преступление, Фын? - тихо спросила она.

Бывшему буддийскому священнику потребовалось немало усилий, чтобы назвать свое преступление иностранке, которая спасла ему жизнь. Наконец он признался, что взял одну вещь у другого священника.

- Значит, ты украл, Фын?

-Да!

- А украденное много ли стоило?

Мужчина с недоумением посмотрел на нее и сказал:

- Важна не стоимость, важен поступок. Может, стоимость была низкая, но это было кражей. А кража для священника является тяжелым преступлением.

- Эта кража - бремя для твоей души, Фын? Взгляд Фына проник до глубины души Глэдис, когда он ответил:

- Вы все поняли, Ай-Вэ-Те, ваши мысли глубоки, как море.

- Фын,- обратилась она к бывшему священнику,- в Слове Божьем написано, что для грешников, в том числе и воров, есть прощение благодаря жертве Сына Божьего. В Библии написано: "...и кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха". Завтра я приду к вам опять и буду читать всем вам тексты из Библии.

Фын вежливо кивнул головой, хотя и не знал, что такое Библия и что означают странные слова, которые эта иностранка только что произнесла.

Один за другим, шаркая ногами, заключенные прошли перед Глэдис. Некоторые из них откровенно рассказали о своих преступлениях, но большинство мужчин упорно и недоверчиво молчало.

Фын оставался рядом с миссионеркой и коротко сообщал ей о прошлом худых мужчин в лохмотьях, об их преступлениях и приговорах.

Спустя несколько часов Глэдис знала о многих бедах большинства узников. Одни что-то украли, другие подрались, вследствие чего их посадили в эту страшную тюрьму.

Прежде чем уйти, Глэдис еще раз с состраданием обвела взором несчастных, остававшихся взаперти за высокими стенами тюрьмы.

- Я приду опять завтра,- пообещала она,и тогда почитаю вам Книгу.

Фын еще раз поблагодарил ее за помощь и в изысканных выражениях поведал о своей тоске:

- Ай-Вэ-Те, мы будем думать о вас, но стены этой тюрьмы высоки, двери тяжелы, а засовы крепки. Наша участь здесь - страх, тьма и голод. А далеко... очень далеко...- при этих словах глаза Фына наполнила печаль,- далеко отсюда есть горы и синее небо, солнце и цветущие деревья, и женщины, которые ждут мужа, дети, которые ждут отца. Но это далеко, недостижимо далеко. Увидим ли мы еще когда-нибудь наши деревни... услышим ли детские голоса... встретим ли еще женщин, мелющих зерно?

Потом он повернулся и увел мужчин в свои камеры.

В тот вечер в своем миссионерском пункте в Северном Китае молодая женщина стала на колени пред Господом. Ему, своему Царю, она могла рассказать о бедах этих людей как о своей великой нужде и спросить: "Господи, что Ты повелишь мне делать?"

Рядом с ней не оказалось друзей-христиан, с кем бы стоило посоветоваться. Она была здесь совершенно одна. Но у нее было Слово Божье, которое так часто освещало ее путь. И это Слово Господа дало ей ответ и теперь, в ее новых заботах: "Помните узников, как бы и вы с ними были в узах, и страждущих, как и сами находитесь в теле".

Благодаря неожиданному визиту в тюрьму Янчэна миссионерские обязанности Глэдис опять умножились.

 

Глава 9. "Кто примет одно такое дитя во имя Мое..."

После смерти Джинни Лосон Глэдис иногда чувствовала себя очень одинокой. Она тосковала по подруге, с которой могла бы поговорить.

Повар Чан был отличным помощником на кухне, всегда готовым принять как можно больше посетителей. Он уважал свою хозяйку тем более, что она стала слугой самого мандарина.

Мистер Лу был самоотверженным благовестником, который оборудовал на постоялом дворе специальный зал, где регулярно проповедовал Слово Божье и старался привлечь сюда как можно больше жителей Янчэна. Жаль только, что мало кто еще осмеливался войти в этот чистый зал. В Янчэне все еще ходили слухи, что здесь "бродят духи", так как раньше в этом помещении почитали предков.

Большим утешением для Глэдис стала Девятушка.

Глэдис верила, что Господь доверил ей эту девочку для того, чтобы она дала ей христианское воспитание и познакомила ее с Библией.

Девятушка же, в свою очередь, помогала Глэдис совершенствовать китайский язык, поправляя ее произношение.

Однажды днем, наигравшись на улице, Девятушка, очень взволнованная, вдруг вбежала на кухню.

- Мама, крикнула она,- мама, ужин уже готов?

- Да, да,- кивнула Глэдис. Ты что, голодна?

- Да, немножко, но... могу ли я сегодня покушать чуть меньше?

- Кушать меньше? - с удивлением переспросила Глэдис.- Но ведь ты всегда хочешь покушать больше.

- Да, но сейчас я хочу покушать чуть меньше и положить остаток в мисочку. А ты, мама, не хочешь ли покушать чуть меньше тоже?

- Но, милая, что ты имеешь в виду?

- О-о-о,- взволнованно протянула Девятушка,- наши два остатка мы положим в мисочку для одного очень голодного мальчугана!

- Ну, а кто же этот мальчуган?

Не отвечая, девочка выбежала на улицу. Через несколько минут она вернулась, держа за руку мальчика. Ростом меньше, чем Девятушка, и очень худой, он выглядел совсем заброшенным.

Ребенок испуганно смотрел на Глэдис. Он робко остался стоять в дверях, так, чтобы при малейшей угрозе сразу же убежать. Но Девятушка держала его за руку и возбужденно говорила:

- Мама, посмотри-ка... вот этот мальчишка. Может он съесть два остатка нашей еды? Ему так хочется кушать, а у него нет мамы... нет дома... Можно он останется у нас навсегда?

- Ну, Девятушка,- немного растерянная, ответила Глэдис,- нельзя просто так брать ребенка с улицы. Может, папа и мама ищут его.

- О нет,- возразила девочка,- у него нет ни мамы, ни папы. Каждый день я вижу его сидящим на улице. И ему так хочется есть... и он ищет мать...

Девятушка замолкла на минутку. С теплотой во взгляде, проникающем в глубину души Глэдис, она умоляюще произнесла:

- И мне так хочется иметь братика. Девятушка обняла дрожащие плечики ребенка в лохмотьях, стоявшего рядом с ней. Глаза мальчика пугливо скользнули с Девятушки на Глэдис.

Вдруг, ворча, вошел повар Чан.

- Не надо, Ай-Вэ-Те, не надо. Нам едва хватает пищи для себя, зачем же брать к себе в дом еще одного голодного ребенка? Выгоните его, ведь нельзя наполнить наш дом всеми скитающимися в Китае детьми.

Девятушка еще крепче обхватила плечи худого ребенка и покровительственно прижала его к себе.

Глэдис увидела перед собой две пары умоляющих детских глаз и опять услышала предупреждение Чана:

- Не надо, не надо, а то завтра придут новые голодающие.

Но Глэдис нужно было другое указание, не от людей, а от Того, Который послал ее в эту далекую страну. Поэтому опять в ее сердце зазвучала тихая молитва: "Господи, что Ты повелишь мне делать?"

И снова сердцем услышала она слова Господа Иисуса: "Кто примет одно такое дитя во имя Мое..."

- Ну ка, подойди,- ласково сказала она и заключила заброшенного ребенка вместе с Девятушкой в материнские объятия.

Недовольно ворча и шаркая ногами, Чан отправился на кухню. Мальчуган жадно съел из мисочки еду, оставленную для него Глэдис и Девятушкой.

Ему надо было дать имя. Так как он был меньше своей новой сестрички, Глэдис назвала его Лэсс, что на английском языке значит "меньше".

Ребенок помылся, ему дали чистую одежду, и с тех пор Лэсс жил в доме миссии.

Теперь у мамы Глэдис было двое детей, с которыми она по вечерам становилась на колени возле их постели. Она учила их молиться.

Чан целыми днями ворчал, что дети слишком много кушают и что Девятушка намеревается привести в миссионерский пункт новых голодных детей.

Была озабочена и Глэдис, так как денег явно не доставало. Джинни Лосон в свое время получала постоянную зарплату от миссионерского пункта в Тешьчжоу, с которым она добровольно сотрудничала. А Глэдис поехала в Китай по своей воле, в полной уверенности, что Господь позаботится о ней. Она и сейчас не посмела ехать в Тешьчжоу за помощью.

Пришла зима. В область Шаньси пришли холода. Горные тропы целыми неделями оставались заваленными толстым слоем снега, так что ослиные караваны не могли пройти. Ослы стояли в хлевах у своих хозяев, а погонщики долгие недели жили со своими семьями в бедных избах, построенных на склонах гор.

Та зима для многих людей стала периодом голода и нищеты. Это было тяжелое время и для постоялого двора миссионерского пункта. Редко кто заезжал переночевать.

Повар Чан, ссутулившись, целыми часами дремал у очага на кухне, словно погруженный в зимнюю спячку.

За эти зимние недели Девятушка и Лэсс выучили с мамой Глэдис множество песен и стихов. Вечером, когда она рассказывала им истории из Библии, они сидели на канге, плотно прижавшись к ней. Тогда и Чан просыпался и внимательно слушал рассказы, стараясь сохранить их в памяти. Чан очень хотел и сам рассказывать эти истории, когда опять приедут погонщики ослов. Но ему так трудно было запоминать все эти чужие имена из Книги Ай-Вэ-Те.

Наконец настала весна.

Над серыми скалами и одинокими поселками засияли теплые лучи солнца. Зимний пейсаж уже проникался весенним настроением. Тающий снег стекал в долину, где множество журчащих горных ручейков соединялось в кипучую водную массу. Река в долине наполнялась чистой водой и, извиваясь между скалами, уходила в невидимую даль, где припадала к могучей Хуанхэ, Желтой реке. Эта река на протяжении четырех тысяч километров течет по китайской земле, прежде чем влиться в море. Хуанхэ является естественной границей между северо-китайскими горными районами и Центральным Китаем, где расположены большие города и густонаселенные области.

Казалось, все в Янчэне проснулись от зимней спячки. В домах открыли деревянные ставни. Женщины, положив зимнюю одежду в большие корзины и весело болтая, семенили в долину. Стоя на берегу реки, они полоскали ватные зимние пальто в воде, а потом раскладывали их на скалах, палками выбивая из них воду. И так повторяли несколько раз. Таким образом они весной чистили одежду. Беспрестанно шлепали палки о мокрую ткань.

- Ни одна вошь не должна остаться в живых,- приговаривали женщины.

Глэдис с Девятушкой и Лэссом также вышли на берег реки. И она палкой дочиста выбивала мокрые одежды, восприняв народные обычаи этого горного края.

К концу дня, когда уже почти все ушли домой, к ней подбежали Девятушка и Лэсс.

- Мама, смотри, мы нашли братика. Ему хочется кушать и он так плачет. Можно он останется с нами?

Подняв глаза, Глэдис увидела малыша лет двух, которого дети держали за грязные кулачки.

Его личико было так испачкано, что Глэдис передернуло. Из глаз ребенка капали слезы, оставляя на щеках две чистые дорожки.

- Но, Девятушка, нам нельзя брать с собой этого ребенка. Его мать будет его искать.

- О нет,- горячо возразила Девятушка, никто не ищет его, нигде нет его матери, и ему хочется кушать. Ну давай, мама, возьмем его!

С выражением решимости на своем детском личике Девятушка крепко держала его ручку.

По скалам речного берега они взошли на горную тропу. Там Глэдис ищущим взглядом посмотрела вокруг, пытаясь определить, не видно ли матери, потерявшей своего ребенка. Но нигде никого не было.

Внизу в свете заходящего солнца искрилась река. Вершины гор темнели на фоне синего неба. Неужели можно было оставить этого малыша в полном одиночестве на произвол судьбы? Глэдис стала на самую высокую скалу, приставила руки ко рту и громко закричала:

- Нашли мальчугана! Нашли малыша! - Ее голос откликнулся эхом в горах, но ответа не последовало.

- Вы тоже кричите,- велела она детям.

Вдоль реки зазвучал концерт детских голосов, но ответа все не было.

- Ну что же, давайте, возьмем его с собой. Но завтра мы будем искать его маму.

И так она с тремя детьми вернулась в свой миссионерский пункт, помещавшийся в городской стене.

На следующий день Чан по ее поручению везде в городе спрашивал, кто мать ребенка. Люди безразлично пожимали плечи. Вокруг бродит столько детей, это не их забота.

Девятушка и Лэсс, однако, позаботились о мальчугане. Они не оставляли его ни на минутку, беспрестанно следя за ним. Они давали ему покушать из своей мисочки просяной каши.

Глэдис была растрогана, когда вечером увидела, как помытый ребенок сидит между двумя другими у очага на кухне. Девятушка назвала его Бао-Бао.

Когда они ложились спать, Девятушка научила малыша становиться на колени и произносить вечернюю молитву. Теперь у Глэдис было трое детей.

Четвертый ребенок не заставил себя долго ждать. Из-за тающего снега Хуанхэ вышла из берегов и залила часть долины. Некоторые крестьянские поселки оказались затопленными водой. Жители этой долины бежали повыше в горы и искали прибежище в городе Янчэн.

Среди этих беженцев оказался мальчик семи лет, бродячий ребенок без родителей. С голодными глазами он собирал остатки пищи возле домов, но его отовсюду гнали. Город был перенаселен, и после зимы в домах осталось мало пищи.

Ночи ослабленный от голода мальчик проводил в сарайчиках и хлевах для ослов. Однажды утром Девятушка увидела его совершенно обессиленного на обочине дороги.

- Пойдем со мной,- предложила она ему. Я найду для тебя мать и бесплатную пищу.

Она крепко сжала его слабую ручонку и повела с собой на постоялый двор. С любовью приняла мама Глэдис и этого ребенка.

Он рассказал, что его зовут Фрэнсис и что у него уже нет ни отца, ни матери. Его родственники не хотят о нем заботиться. У каждого и со своей семьей хлопот полон рот.

У мамы Глэдис было уже четверо детей, которых она могла воспитать в христианском духе.

 

Глава 10. Потерянная и найденная овца

Весной, когда в Янчэн начали прибывать первые ослиные караваны, Глэдис с нетерпением ждала писем из Англии. О, как она жаждала весточек от родственников и друзей, как надеялась на финансовую поддержку своего миссионерского труда!

Но Глэдис ждала напрасно. Друзья, которые обещали ей материальную помощь, все еще медлили. А ей сейчас так нужны деньги! Где же их взять?

Чан так сетовал, что он не сможет купить пищу!

- Слушай, Чан,- сказала как-то Глэдис, сегодня вечером я буду рассказывать тебе историю из Книги Господа о людях, которым также хотелось есть и которые получили хлеб, не заплатив за него деньги.

- Ох, ох...- вздохнул Чан,- такого в Китае еще никогда не бывало.

Старый китаец с недоверием покачал головой, но все-таки ему интересно было, что это за история.

В это время погонщики редко останавливались на ночлег, и доходы от постоялого двора были невелики. Постояльцы платили немножко за просяную кашу, сваренную Чаном, за спальное место на теплом канге и за ночлег своих животных. Вот бы привлечь побольше посетителей в их миссионерский пункт!

Когда день уже клонился к вечеру, Глэдис внезапно услышала доносившийся со двора шум многих голосов. Казалось, что все погонщики ослов собрались сегодня сюда вместе со своими животными.

Старый повар рассказал Глэдис, что он днем у ворот города ждал прихода караванов и обещал погонщикам, что на их постоялом дворе они получат хорошую пищу, теплое спальное место на канге и сверх того... бесплатный рассказ из Книги Ай-Вэ-Те.

Глэдис заметила, что Чан уже не называл ее иностранкой, а говорил погонщикам об Ай-Вэ- Те, "той, которая любит нас". Этим именем, которое дал миссионерке священник Фын во время посещения ею тюрьмы, теперь часто называли ее в Янчэне.

В этот вечер на постоялом дворе царила приятная сутолока. Погонщики ослов большим кругом расселись на полу. Чан с важным видом наполнил все мисочки просяной кашей с приправами. Усталые погонщики с загорелыми и обветренными лицами выглядели довольными.

Мужчины наслаждались покоем и горячим ужином.

Вошла Глэдис, одетая в такие же голубые китайские одежды, как крестьянки в горах. В руках она несла Книгу.

Мужчины пробормотали что-то друг другу. Чан услышал, что они шепчут:

- Да, это она, женщина с Книгой.

За ней вошли Девятушка и Лэсс. Когда она начала рассказ, они подсели к ней поближе, чтобы не пропустить ни слова.

Глэдис прочитала несколько стихов из Евангелия от Матфея о насыщении пяти тысяч голодных людей. Просто и доступно для всех она рассказала о Господе Иисусе, Который сжалился над голодными и исцелил больных.

Слушали ее в глубокой тишине. Даже Чан, который обычно отличался непоседливостью и говорливостью, сидел неподвижно и тихо.

Когда она закончила, все стали просить, чтобы она рассказала еще какую-нибудь библейскую историю.

Глэдис полистала Библию. О чем рассказать им? Она искала с молящимся сердцем. Библия открылась на той странице, где излагалась притча, которую Сам Господь Иисус рассказал идущим за Ним людям.

Это интересная история о пастыре, одна из ста овец которого заблудилась очень далеко, в пустыне.

Да, об этом она им и расскажет.

А поймут ли эти суровые буддисты то, что написано в Евангелии от Луки: что на небе бывает радость и об одном кающемся грешнике?

В сознании своей беспомощности она помолилась о Божьем благословении и попросила, чтобы Святой Дух открыл сердца этих людей для Его Слова.

Глэдис только начала рассказывать, как погонщики ослов, повар Чан, дети, да и она сама забыли, что сидят в теплой кухне между чадящими, мерцающими керосиновыми лампами. Под влиянием рассказа они мысленно перенеслись далеко в горы, где на узкой горной тропинке блеет от страха и одиночества отбившаяся от стада овца.

Овца отбилась от стада и уже не слышит пастыря. Острые выступы скал ранят ее, она зовет, и блеет, и, спотыкаясь, бредет все дальше. Дальше и дальше...

Сумерки. Тропа уже не видна. На краю пропасти заблудшая овца останавливается. В испуге она пристально смотрит вниз, не смея шагнуть дальше. Каждый шаг во тьме может привести к падению в эту темную, глубокую пропасть.

Становится еще темнее, наступает ночь. Овца кричит от страха. Перед ней пропасть, а дорогу обратно она не может найти!

Дети пододвинулись плотнее к Глэдис, она почувствовала их ручки на своей руке. Темные глаза погонщиков пристально и с ожиданием смотрели на нее. Что будет с этой овцой?

- А другие овцы и пастырь,- напомнила Глэдис,- где же они?

Они, к счастью, находятся в хлеву, девяносто девять овец в полной безопасности. Значит, пастырь может быть спокоен и сам ляжет спать на ночь? Нет... нет, этот пастырь не думает о своем покое. Он думает о бедной заблудшей овце. И он начинает искать ее, эту озорную, непослушную, потерянную овцу.

Он карабкается по опасным горным тропам и наконец во тьме слышит ее испуганное блеяние. Он находит овечку... Вот она стоит во тьме, на краю пропасти - с израненными ногами, вся испачканная грязью.

О, как разочарован пастырь! Неужели это его красивая, беленькая овечка, о которой он так заботился? Не лучше ли оставить это отвратительное, грязное животное во тьме? Ведь овца сама виновата!

Глэдис рассказывала с детской простотой, и глаза погонщиков с детской напряженностью разглядывали в мигающем свете керосиновых лампочек Библию, лежавшую открытой на коленях у Глэдис.

Она приподняла Книгу, ее глаза скользнули по коричневым лицам, она постаралась поймать взгляд слушателей, и лишь тогда прочитала ответ из Слова Божьего. Пальцем она указала на слова текста. В немой тишине ее голос звучал ясно и убедительно. Она читала:

"А нашед возьмет ее на плечи свои с радостью; И пришед домой, созовет друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною, я нашел мою пропавшую овцу".

О, какая у этого пастыря любовь к своей заблудшей овце! Он поднимает ее у края пропасти и кладет себе на плечи. Да, у этого пастыря столько любви, что он несет ее. Он знает, что овца устала и не может идти обратно сама... Вот почему он несет ее. А разве он не боится запачкаться? Нет, его любовь так велика, что он несет ее домой, чтобы вымыть, почистить и перевязать ей раны.

Теперь овца уже не заблудится, потому что она с пастырем. А пастырь всегда знает правильную дорогу. Даже во тьме он найдет дорогу домой.

А нашед возьмет ее на плечи свои с радостью. Так и Господь Иисус, Сын Божий. Он великий Пастырь, Который пришел с неба на землю для того, чтобы найти заблудших овец, то есть, отдалившихся от Бога людей, очистить их от грехов и привести к Богу.

- А вы тоже заблудшие овцы?

Немая тишина.

Погонщики ослов, ссутулившись, неподвижно сидели на канге. Керосиновые лампочки отбрасывали тени на стены. Даже повар Чан, погрузившись в свои мысли, тихо сидел на своем месте. Он был так рад, что овца в руках пастыря оказалась дома живой и здоровой.

- Сейчас мы будем петь о Пастыре и Его овцах. Я сначала прочитаю, а вы потом постараетесь спеть со мной, - предложила Глэдис.

Мужчины слушали, но никто не пел... В тишине Глэдис спела одна:

"Пастырь мой - Господь всесильный, С Ним нужды не знаю я, И на пажити обильной Он покоит Сам меня".

Она спела двадцать второй Псалом в стихотворном варианте, а потом еще одну песню, которую помнила с детских лет, песню о заблудшей овце.

В этот вечер дети и мужчины запомнили первые стихи двадцать второго Псалма: "Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться..."

Глэдис старалась объяснить, что каждый человек является заблудшим и что только через личное обращение он может вернуться со своего ложного пути греха и идолопоклонства к великому Пастырю, Господу Иисусу.

В кухне долго царила мертвая тишина.

Рано утром во дворе постоялого двора царила оживленная суета.

Накормили и напоили ослов. Животные терпеливо ждали, пока мужчины нагрузили их опять тяжелыми мешками товаров и привязали корзины к седлам. Над серыми шерстистыми телами ослов дрожал теплый воздух. От дыхания из широких ноздрей в прохладный утренний воздух поднимались белые клубы пара.

Глэдис стояла на балконе, наблюдая за сборами во дворе.

Повар Чан прощался с посетителями постоялого двора. Вдруг он позвал Ай-Вэ-Те и попросил спуститься вниз: мужчины хотят что-то спросить у нее.

Минуту спустя она стояла между погонщиками. Оживленные разговоры стихли.

Ослы фыркали и нетерпеливо постукивали копытами о землю. Они уже приготовились отправиться по горным тропам.

- Чан, зачем ты позвал меня? - спросила Глэдис.

- Мужчины хотят поблагодарить вас за вчерашний хороший рассказ. Они просят, чтобы вы сами приехали к ним и рассказали женам и детям об этой заблудшей овце и о Пастыре,- ответил Чан.

Глэдис смотрела на группу погонщиков ослов.

Мужчины робко опустили глаза в землю. Ни одна пара глаз не смотрела на нее, но она ощутила, что все уши с нетерпением ждут ее слов. Она немного помедлила с ответом. С одной стороны, у нее самой было большое желание съездить в каждую деревню, посетить каждый дом Северного Китая, чтобы рассказать о Слове Божьем. С другой, она ощущала сильную усталость, ее физические силы после трудной зимы были на исходе. А если она сейчас пообещает прийти, она непременно должна будет это исполнить. Нарушить свое обещание - значит подорвать доверие этих язычников к своей высокой миссии.

Беспредельное доверие этих простых погонщиков, этих приветливых людей, живущих одной жизнью с природой китайских гор, с которым они относились к ее поступкам и словам, иногда смущало ее. Но она укрепляла себя мыслью о том, что это не ее личная заслуга, все это творится силой Божьей, это Его труд.

В притихшем дворе, где молодая одинокая христианка стояла среди ждущих ее слова китайцев, поднялся из души ее страстный зов:

"Господи, что повелишь мне делать? Как же я смогу посетить все эти дома и семьи, чтобы принести туда Твое Слово? Труда так много, а моих сил так мало. Будь Ты моей силой и Водителем".

На сердце у нее стало спокойно, она словно ощутила божественное присутствие, которое дало ее духу и телу новую силу свыше и вложило слова мудрости в ее уста.

Темные, загорелые и обветренные лица мужчин с напряжением слушали ответ:

- Вы знаете, что мандарин поручил мне проверить исполнение указа об освобождении ног девочек и молодых женщин. Этот новый закон обязательно должен быть исполнен. Я надеюсь посетить каждую деревню. Вы проходите со своими товарами все деревни, так что передайте это старостам и скажите им, в какой день я приеду. Староста каждой деревни должен позаботиться о том, чтобы все женщины и дети были собраны в одном месте. Тогда мы исполним то, что требует новый закон, а потом я смогу рассказать всем собравшимся библейскую историю о Пастыре и заблудшей овце. Всей деревне сразу. Я ведь не могу войти в каждый отдельный дом. Мужчины понимающе кивнули.

- Чан,- повелела она,- договорись с мужчинами о том, когда я буду приезжать в их деревни. Я надеюсь посещать две деревни в неделю. Солдаты мандарина будут меня сопровождать.

После договора с Чаном довольные мужчины ушли, уводя своих ослов. Глэдис и Чан долго еще были заняты уборкой двора и кухни. Деньги за ночевку погонщиков Глэдис тщательно распределила на покупку продуктов для новых посетителей.

Через горы проходило много караванов, и миссионерский постоялый двор в Янчэне стал самым популярным местом среди погонщиков. По всей области распространился слух о том, что там хорошая пища, теплый канг, безопасный двор для ослов и женщина с Книгой, которая каждый вечер рассказывает интересные и поучительные истории.

Было раннее утро, и свежий, прохладный горный воздух наполнил городок Янчэн, когда Глэдис решила в очередной раз посетить тюрьму. В течение многих столетий эта мужская тюрьма была ужасным местом наказания людей, укравших, иногда из-за крайней нищеты, пищу или какую-нибудь вещь ради поддержки своей семьи. Сидели здесь и люди, поранившие кого-то в деревенской драке, хотя иногда встречались среди простых горных крестьян и убийцы и другие опасные преступники.

Тюремный сторож впустил Глэдис в ворота и сообщил о ее приходе начальнику. Тот довольно сдержанно приветствовал миссионерку.

- Доставили уже ткацкие станки и жернова, чтобы люди могли работать? - сразу поинтересовалась она.

На лице начальника появилось раздраженное выражение. На ее вопрос он только огрызнулся, заявив, что его заключенные - не ее забота.

Глэдис подошла к камерам и увидела узников, опять сидящих на земле в полной апатии с потухшими взглядами.

В ней вспыхнуло возмущение. Этим людям надо помочь! Она еще раз попыталась договориться с начальником тюрьмы, и когда он упрямо отказался организовать условия для работы заключенных, она строго сказала:

- Если вы не поможете, я сейчас же пойду к мандарину. Мне удастся убедить его принять меры, чтобы улучшить положение заключенных.

Быстрыми, решительными шагами она вышла из тюрьмы и направилась в палаты мандарина. Придворный сообщил ему о ее приходе.

Сидя на престоле, мандарин ждал, когда войдет европейская женщина, которая попросила аудиенции. Раньше в Китае никогда не бывало, чтобы женщина приходила учить его новым законам, но в последнее время это случалось не раз, и ему приходилось соглашаться. Он только не понимал, откуда бралось у этой женщины столько смелости и мудрости, чтобы так часто учить его, как совершенствовать китайские законы.

Через минуту она стояла перед ним, убедительно и авторитетно рассказывая, что положение людей в тюрьме невыносимо. Что у них нет никакой возможности зарабатывать деньги, поэтому они никогда не смогут откупиться. А их семьи настолько бедны, что никогда не смогут внести выкуп. Лишение свободы и ужасное обращение в тюрьме губят у несчастных дух и тело, так что многие из них превращаются в озверевшие существа. А это значит, что вскоре возможен новый бунт.

- Ваши китайские национальные законы слишком суровы, господин мандарин. Они не учитывают природу человека и потребности его духа.

Немножко удивленный и раздраженный, мандарин слушал ее речь в защиту узников. Откуда взялась у этой женщины смелость критиковать законы его, мандарина, правителя большой области Шаньси?

Холодным тоном он задал ей вопрос, с какой стати она берется судить китайские законы. Она ответила спокойным взглядом человека, уверенного в своей правоте.

"Этот твердый, спокойный взгляд должен быть результатом большой учености и глубокой мудрости",- подумал мандарин.

Он осведомился о ее образовании. Сколько книг, заключающих в себе западноевропейскую мудрость, изучила и хранила она в памяти?

Она улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными. Торжественно она подняла руку, в которой держала Библию.

- Эта Книга является источником всякой мудрости, господин мандарин. Она содержит в себе знания, необходимые нам для жизни на земле и для души. И в частности, в ней можно найти заповедь, как обращаться с узниками:

"Помните узников, как бы и вы с ними были в узах, и страждущих, как и сами находитесь в теле".

- Господин мандарин, Закон Божий велит и вам выпускать узников на свободу, как только срок их заключения истечет. Они хотели бы внести за себя выкуп, но откуда им взять деньги? Они сами бедные, и семьи их тоже нищие. Но они могут и должны работать и таким образом зарабатывать деньги. Им надо дать ткацкие станки, тростник для плетения корзин, камни для размола зерна и другие необходимые для работы вещи.

Надменный взгляд мандарина скользнул по ее маленькой, тоненькой фигурке. Эта чужестранка пришла им командовать?! Его губы сжались, он раздраженно повел бровями и нахмурился. Глэдис поняла, что в его сердце идет борьба. Последовать Слову Божьему значило для китайского правителя утратить свой авторитет господина, единовластно распоряжавшегося судьбами людей в этом краю. Миссионерке пришлось проявить талант дипломата. Она грациозно поклонилась ему по обычаю его страны и почтительно произнесла:

- Господин мандарин, ваша служанка Глэдис Эльверд покорнейше просит вас дать узникам работу.

Глаза мандарина почти незаметно заискрились. Значит, женщина с Книгой признает за ним право повелевать и готова подчиниться его власти!

И только тогда Глэдис, подняв на него спокойный и уверенный взгляд, с достоинством добавила:

- Я вас прошу... а Бог вам повелевает через Свое Слово!

Взгляд мандарина Янчэна встретился со взглядом маленькой английской миссионерки. Они словно измеряли силу духа друг друга.

Глэдис опустила глаза на Библию. Тихо, но убежденно, она повторила:

- Бог вам повелевает!

Подняв голову, она увидела потупленные глаза мандарина. Его взгляд теперь тоже был направлен на открытое перед ним Слово Божье. Поразмыслив с минуту, он ответил:

- Я подчиняюсь законам вашего Бога, написанным в Его Книге.

В последующей затем тишине два столь различных между собою человека ощутили себя очень близкими духовно. Могучий правитель северо-китайской области и простая женщина из Англии в голубой китайской одежде с открытой Библией в руках.

Именно Библия силой неизменного Слова Божьего в эту минуту преодолела дистанцию между людьми разной веры, разной национальности, разного общественного положения, - дистанцию, которую преодолеть другим способом было бы невозможно.

 

Глава 11. Он ищет заблудшего

Юаньцзунь - небольшой поселок на крутом склоне далеко в горах области Шаньси - пользовался дурной славой. Рассказывали, что там живут работорговцы, жестокие мужчины и женщины, которые крадут девочек и запирают их в своих трущобах для того, чтобы продать в юном возрасте.

В этой деревне Глэдис еще не была. Солдаты мандарина никак не хотели вести ее туда. Они знали, что некоторые мужчины из этого поселка принадлежат к шайке преступников. Для Ай-ВэТе визит туда был сопряжен с большой опасностью.

Глэдис стало известно, что там в Юаньцзуни в хижинах и сарайчиках прячут девочек с обвязанными ногами. Когда через несколько лет у всех девочек в Шаньси будут нормально выросшие ноги, эти девочки со своими маленькими обвязанными ножками будут очень ценны, так думали их владельцы. Ведь найдется еще достаточно китайских помещиков, которые захотят женить своих сыновей только на девушках с маленькими ногами и не пожалеют больших денег, чтобы купить такую девушку.

В один прекрасный день Глэдис решительно сказала:

- Сегодня мы едем в Юаньцзунь, я хочу узнать, что там делается.

Солдаты и мистер Лу озабоченно переглянулись.

- Это наихудшее место во всей области, АйВэ-Те, туда нельзя,- в один голос начали возражать они.

Но Глэдис настаивала на безотлагательном посещении поселка.

- К чему такая спешка? - спросил мистер Лу.

- Там есть потерянные овцы, мы должны их спасти немедленно. Великий Пастырь ищет заблудших! Мы должны ехать.

Наконец солдаты согласились, но предложили, что они поедут вперед, чтобы посмотреть, сможет ли Ай-Вэ-Те в безопасности добраться туда.

- О нет! - строго сказала она.- Если вы поедете вперед и скажете, что я приеду, то они за это время успеют спрятать девочек так хорошо, что мы их не найдем. Нет, мы едем вместе, и притом немедленно!

Солдаты привыкли выполнять приказы Глэдис, так как она была служанкой мандарина и уполномоченной государства. Но на всякий случай они на этот раз взяли с собой еще двух солдат, чтобы как можно надежнее защитить ее, и несколько дополнительных ослов.

Поездка была трудной. Горная тропа становилась все уже, а склон все круче. На неровной местности, где кончилась горная тропинка, только одна грубая скалистая пешеходная дорожка вела к разбросанным домам, образующим поселок. Для ослов почти не было возможности продвигаться.

В деревушке царила мертвая тишина. Никто не вышел на улицу.

Впереди шли два солдата, потом Ай-Вэ-Те и по обеим сторонам рядом с ней - солдаты личной охраны. Они прошли мимо убогих, запущенных домов.

Поселок, казалось, обезлюдел. У обветшалого трактира они замедлили шаги.

- Остановитесь здесь. Посмотрите, есть ли кто-нибудь в доме.

Один солдат открыл дверь и позвал хозяина. Немедленно выбежал на улицу трактирщик. Он задрожал при виде солдат и подозрительно посмотрел на приехавшую с ними женщину.

По поручению одного из солдат мужчина ввел их в грязную, темную комнату, где ужасно пахло навозом.

- Это Ай-Вэ-Те, она приехала с приказом мандарина,- торжественно объявил солдат.

Трактирщик, дрожа, выслушал сообщение Глэдис:

- Сегодня днем я хочу проверить ноги всех девочек и женщин этого поселка!

- Вам бы лучше подождать до завтра, предложил он.

- В таком случае весь поселок, конечно, будет извещен, и жители смогут спрятать своих девочек. Мы начинаем теперь, сию минуту! - решительно заявила она.

Под охраной солдат она стала обходить дома. Трактирщик выругался им вслед.

Солдаты около домов кричали, что все женщины с девочками должны выйти на улицу. Ноги девочек должны быть немедленно развязаны. Тот, кто прячется, будет наказан мандарином.

Женщины очень разволновались. Почему эта иностранка приехала именно сегодня, когда мужчины уехали торговать? Она должна иметь в виду, что в некоторые дома ее не впустят. Мужчины говорили, что сюда она никогда не сможет войти. Как им потом быть, когда мужчины, вернувшись, обнаружат, что эта женщина все-таки развязала ноги девочек?

- Это приказ мандарина. Выполнить его вы должны теперь, а не то всех ваших мужчин посадим в тюрьму,- кричали солдаты.

Испуганные женщины решились выполнить приказ солдат. Лучше уж пусть мужья рассердятся, но зато не попадут в тюрьму. Слово "тюрьма" действовало на них, как удар кинжалом.

Придется развязать ноги.

Наконец они подошли к одному запертому дому. Внутри не видно было даже слабого света.

- Здесь никого нет дома,- решили солдаты и пошли дальше.

А Глэдис остановилась. Ей надо сюда, в этот дом с закрытой дверью... Он ищет заблудшего...

Она постучала в дверь кулаком. Мертвая тишина.

Солдаты подошли к ней и сказали, что никого нет дома.

- Мне надо войти,- возразила она. Откройте эту дверь!

Они с силой ударили ногами в дверь и закричали:

- Откройте дверь, здесь Ай-Вэ-Те с приказом мандарина!

В доме не было слышно ни звука.

- Позовите еще раз и скажите, что мы влезем через окно, если эта дверь не откроется! - повелела она громким голосом.

Дверь медленно приоткрылась. В щель выглянуло худое испуганное лицо.

Солдаты с силой распахнули дверь и вошли.

- Послушай, женщина,- обратилась Глэдис к хозяйке,- я знаю, кого ты спрятала в этом доме; мой Бог, Которому я служу, открыл мне это. Сейчас же приведи девочек сюда, иначе мы сами обыщем дом и найдем их.

Женщина поспешно ушла и через минуту вернулась с жалким, худым и испуганным существом лет четырех. Девочка не могла стоять; ее ножки были так туго обвязаны лентами, что лодыжки распухли. Дитя заплакало и на коленях поползло по полу.

Из глубокого сострадания к ребенку Глэдис взяла ее на руки, на глаза ее навернулись слезы сочувствия мучениям этой маленькой девочки.

Солдаты стояли на карауле у наружных дверей, так что никто не мог выйти.

Глэдис села на канг и посадила девочку к себе на колени. Она осторожно развязала ленты, освободив ее ножки.

- Принеси мне миску с теплой водой,- приказала она женщине, которая стояла тут же с угрюмым лицом.

Та повиновалась.

Глэдис погрузила опухшие детские ножки в теплую воду и очень осторожно стала растирать их.

- О, как хорошо...- пробормотал ребенок.

Массируя ножки, Глэдис тихо запела:

"Как овечку, Пастырь сильный, Ты веди меня вперед; Пажити Твои обильны, Голос Твой к водам зовет..."

Девочка мало-помалу успокоилась и прильнула головкой к плечу Глэдис. Ее клонило ко сну. Она отдыхала на руках Ай-Вэ-Те, "матери, которая любит нас".

Вдруг девочка встрепенулась. Большими глазами она пристально посмотрела на Глэдис и взволнованно сказала:

- А ножки Перл, Лили, Руби и Кристалл? У них тоже больные ножки! - и ребенок опять заплакал.

- Ну не надо... не надо,- успокоила ее Глэдис.- Ты останься у меня, спи, они тоже придут сюда.

- Приведи остальных детей! - велела она женщине.

- Больше детей нет,- злобно ответила та.

- Лили и Кристалл...- повторила дрожащая девочка.

Женщина ткнула пальцем в девочку и визгливо воскликнула:

- Этот ребенок вздор болтает!

С девочкой на руках Глэдис пошла к двери и позвала своих двух солдат.

- Здесь есть еще маленькие девочки, а эта женщина не хочет привести их. Сделайте обыск!

- Здесь нет больше детей! - закричала женщина.

- Посмотрим,- ответили солдаты, входя в дом.

Двое из них остались в карауле у выхода.

- Ну ладно, не надо, я их приведу,- сердито прошипела женщина.

Шаркая ногами, она пошла вглубь дома и вернулась с четырьмя девочками, которые выглядели такими же несчастными, как и первая.

Когда Глэдис хотела развязать у них ножки, испуганные дети отшатнулись от нее. Но Глэдис запела, взяла их на руки и, погрузив ножки в теплую воду, осторожно стала растирать. Сначала они боялись и плакали, но слезы постепенно высохли, и на их личиках появились довольные улыбки.

Глэдис положила детей на канг, и скоро все пятеро крепко уснули.

Ночью она не решилась оставить детей одних под надзором этой угрюмой женщины. Глэдис захотела сама остаться с девочками, поэтому солдатам пришлось занести ее багаж в дом.

Солдаты тоже остались в доме. Они по очереди дежурили. По приказанию Глэдис на ночь не затушили керосиновую лампу, чтобы можно было видеть, что происходит в доме.

Угрюмая женщина спала в той же комнате, а солдаты караулили у двери.

Среди ночи Глэдис проснулась от рыданий женщины и увидела, что та сидит и, закрыв лицо руками, горько плачет. Она подсела к ней и спросила, в чем дело.

- Я так боюсь хозяина,- призналась она. Когда он вернется, он меня убьет. Он запретил мне впускать вас сюда. Вы не должны были видеть девочек.

- Не бойся,- ответила Глэдис.- Мы с солдатами приехали сюда по поручению мандарина, и они проследят, чтобы он тебе не причинил никакого зла.

- О, вы не понимаете,- рыдала она,- он такой жестокий и коварный. Он меня купил и этих детей тоже купил. Он заставил меня очень туго обвязать их ноги. Когда пальцы загнуты под подошву, ножки остаются маленькими. Он хочет продать их мужчинам за большие деньги.

- Так значит, он торговец детьми! - воскликнула возмущенная Глэдис.- Откуда эти девочки?

- Ой, не знаю,- рассказывала женщина. Он привел их сюда и велел мне обвязать их ноги. Если бы я ослушалась приказа, он сильно избил бы меня... Никто не может спасти меня от этой беды. Я его рабыня, никто не может выкупить меня...- в отчаянии стонала женщина.- Через три дня он вернется... я так боюсь!

- Я знаю Того, Кто может освободить рабов от их оков и грехов, и Он может избавить тебя от страха,- сказала ей Глэдис.- Слушай, будем читать Книгу живого Бога. Он послал Своего Сына на землю пострадать и умереть за людей. В Его власти освободить грешников от злых оков.

В том, что ты так плохо обращалась с этими детьми, ты ведь и сама виновна. Помолимся Богу о твоем прощении. Он может это сделать.

В то время как пятеро девочек спали, а солдаты караулили, Ай-Вэ-Те беседовала и молилась с бедной испуганной женщиной.

На следующий день девочки, помогая друг другу, учились ходить на своих ослабевших ножках. Ножки еще болели, но опухоли заметно спали.

И опять мама Глэдис массировала детские ножки.

Женщина, ее звали Рухама, в страхе ждала приезда своего хозяина.

В то время как два солдата охраняли дом Рухамы, Глэдис с другими солдатами еще раз прошла по всему поселку. Она посетила все дома и поговорила со всеми женщинами, предупредив их, что торговля детьми - большой грех.

На рассвете третьего дня своего пребывания в Юаньцзуни Глэдис разбудила детей.

- Мы немедленно отправляемся в Янчэн, пока не вернулся жестокий хозяин, и берем с собой этих девочек,- сказала она солдатам.

Нагрузили ослов.

К этому времени девочки уже могли самостоятельно делать несколько неустойчивых шагов.

- Ой! - вдруг в изумлении воскликнула Глэдис,- только теперь я поняла, зачем мы взяли с собой столько ослов! Они для этих девочек.

Смотрите, как Господь всем премудро руководит!

Сама Глэдис стояла еще перед домом, держа на руках первую девочку, которой она помогла. Эта девочка при обвязывании ног больше всех сопротивлялась; она кричала, брыкалась и царапалась, поэтому Рухама назвала ее Тигр. Другим девочкам она дала более красивые имена: Перл, Лили, Руби и Кристалл.

Глэдис с нежной материнской любовью, как будто девочка была ее собственным ребенком, несла ее на руках. В Янчэне она всем им даст новые имена, это будет лучше. А эту девочку она назовет Павлина.

- Моя Павлина,- шепнула она ребенку, моя маленькая Павлина, ты поедешь с нами в дом Ай-Вэ-Те. Вы все поедете к нам.

- А что будет с Рухамой? - озабоченно спросила старшая девочка. Она не любила эту женщину, так плохо обращавшуюся с ними, но знала, как жестоко изобьет ее хозяин, когда вернется. И тогда уже не будет солдат, которые могли бы защитить ее.

- И Рухама поедет с нами,- пообещала Глэдис.

Дети взволнованно спросили:

- А она уже не будет обвязывать нам ноги?

- Нет, дети, никогда. Скоро вы сможете свободно ходить и прыгать, как все другие дети в Янчэне. У вас будет много братиков и сестричек и достаточно еды.

Девочки были в восторге.

Рухама по приказу Глэдис тоже влезла на осла, покрыв лицо платком, и караван покинул поселок.

На улице не было никого. Только трактирщик злобно смотрел вслед каравану, который осторожно по узкой пешеходной тропинке спускался в Янчэн. Для тех, кого Глэдис взяла с собой из деревни, это был путь к свободе!

Проехав через ворота во двор миссионерского постоялого двора, они были встречены восторженными криками детских голосов.

Расталкивая друг друга, к Глэдис бежали дети.

Они восторженно приветствовали новых сестричек, прыгали вокруг них и все время радостно восклицали.

- Тише!.. Тише!..- строго покрикивал на них Чан.

Глэдис сошла с осла и взяла на руки маленького Бао-Бао. Дети так обрадовались, что их мама вернулась, да и сама Глэдис с восхищением смотрела на детей, своих детей. Они уже образовали одну большую семью.

- Ну-ка, станьте рядышком и по очереди приветствуйте новых сестричек,- велела она им.

Мало-помалу во дворе стало тише. Дети, аккуратно, как научила их Ай-Вэ-Те, стали в ряд. Каждый ребенок, от самого большого до самого маленького, знал свое место.

- Вот вы видите сестричек, эту малютку зовут Павлина,- сказала Глэдис, подняв девочку на руках.- И другие девочки получат новые имена, они впредь будут жить у нас.

Притаившись в уголке двора, Рухама смотрела на эту сцену. Да, эти девочки сейчас радуются, но ей остался только страх, страх тюрьмы. Она подошла к Глэдис и спросила:

- А когда вы поведете меня в тюрьму?

- В тюрьму? - в изумлении воскликнула она.- Но тетушка Рухама, я не собираюсь вести тебя в тюрьму!

- Ох,- удивилась женщина,- но куда же мне теперь? Мой хозяин будет меня искать и заберет, потому что он купил меня. Я его боюсь.

- Не бойся,- успокоительно произнесла Глэдис,- ты будешь жить у нас. Можешь спать у меня в комнате.

Рухама удивленно посмотрела на нее.

- Вы хотите сказать, что я могу жить у вас, в этом доме?

- Да, здесь, у нас, на миссионерском постоялом дворе. Думаю, ты могла бы стать хорошей помощницей Чана на кухне.

- Ай-Вэ-Те, я была плохой женщиной, я жестоко обращалась с девочками своего хозяина. Я отказывалась слушать Книгу вашего Бога и говорила с вами грубо и неприветливо. И вы все-таки хотите взять меня в свой дом?

- Бог ищет заблудшего,- ответила Глэдис.- Вечером, когда мы читаем Книгу, ты можешь слушать вместе с другими.

Женщина вслед за Глэдис поплелась в дом, на кухню.

- Чан, вот тебе помощница,- весело сказала Глэдис.- Чем она может тебе помочь?

- О, иди сюда и помешай суп.- Он немедленно вложил в руки новой кухарки длинную палку.

Пока женщина прилежно мешала суп в большой кастрюле, Чан занялся другими делами, все время бормоча себе под нос:

- Да-да... Ай-Вэ-Те приводит сюда плохих людей, а Бог Книги может плохих людей исправить.

В этот вечер на миссионерском постоялом дворе было очень людно.

Семья Глэдис постепенно выросла, в нее входили уже двадцать четыре ребенка, вдова Ру Мей и тетка Рухама.

Глэдис привыкла ужинать с детьми до прихода ослиных караванов. В это время двор бывает еще чист.

Пока стояла теплая погода, они кушали во дворе.

На этот раз они, как всегда, получили свою просяную кашу. Все двадцать четыре ребенка стояли с мисочками в руках вокруг Чана у кастрюли с кашей. Ру Мей наполнила мисочки. Стоя, они вместе помолились о благословении на пищу так, как научила их Ай-Вэ-Те. Потом они сели на землю и начали есть.

Как только они съели все, что было в мисочках, их веселые голосочки зачирикали во дворе. Эти дети, пережившие трудные годы заброшенности и скитаний, как с цепи сорвавшись от норм организованного общества, покорно подчинились дисциплине, которую поддерживала в своей большой семье Ай-Вэ-Те. Но они были такими же веселыми шалунами, как и все другие дети на свете. Их неожиданные крики и внезапное баловство Глэдис встречала с улыбкой. А если нужно было, она крепко брала слишком разыгравшегося ребенка за руку и вела его в отдельную комнату миссионерского дома, где вместе с ним становилась на колени и молилась о духе любви и терпимости в молодых сердцах.

В этот вечер Рухама тревожно смотрела на толпящихся во дворе погонщиков, приехавших со своими животными. Сколько людей, сколько суеты! Испуганная, она спряталась в темном уголке комнаты. Ей хотелось держаться подальше от этих незнакомых людей. Если они узнают и выдадут ее хозяину... Она вздрогнула при этой мысли.

Глэдис заметила, что Рухама не по себе, и увела ее в другую комнату.

- Пойдем со мной, здесь для тебя есть работа. Помоги Ру Мей помыть детей перед сном,велела она Рухаме.

Какая разница между теперешней и бывшей работой! Раньше она по приказу своего жестокого владельца должна была мучить девочек, обвязывая им ножки, так что дети плакали от боли. А сейчас, у Ай-Вэ-Те, она может заботиться о детях, чего ей еще никогда в жизни не приходилось делать. Она не совсем понимала, почему эта иностранная женщина делает так много добра. Ру Мей, молодая христианка, рассказала ей, что Глэдис выполняет Заветы своего Бога.

Этим вечером караваны один за другим заходили через ворота во двор. Началось столпотворение.

Как бы медленно ослы ни шли днем, вечером, когда руководитель каравана позволял первому ослу зайти во двор на ночь, другие тотчас резво бежали за ним.

Чан был доволен. "Значит, будет много постояльцев и много слушателей рассказов АйВэ-Те",- подумал он.

В этот тихий вечер мужчины и дети сидели во дворе и слушали чтение Библии и рассказы АйВэ-Те. Керосиновая лампа в воротах освещала двор тусклым светом. Только топот ослиных копыт время от времени нарушал тишину.

Погонщики с глубоким вниманием слушали Глэдис.

Снова и снова повторяла она, что Бог неустанно ищет заблудших грешников, которые сами не в состоянии найти путь к примирению с Богом. Узники, люди в оковах, рабы жестокого хозяина - все могут получить освобождение, когда великий Пастырь отыщет их. Поэтому и нужно было принести Его Слово в этот горный край Северного Китая.

Он учит их, что они потеряны; Он ищет их Своим Словом; Он может Святым Духом воздействовать на их сердца; Он слушает, молятся ли и зовут ли Его на помощь; Он спасает их на краю пропасти; Он уносит их от пропасти на Своих любящих руках; Он омывает их, прощает им грехи и ведет к Своему стаду. А тех, кого Пастырь причислил к стаду, Он всегда охраняет. Если они опять собьются с дороги на опасную тропинку, Он это увидит. По их зову Он опять вернет их.

Глэдис подчеркнула, что раз человек найден Им и получил Его любовь и прощение, он уже не сможет жить без Него и станет всегда следовать за Ним.

Следуйте за Пастырем... Он всегда показывает правильный путь.

Глэдис закончила рассказ тем, с чего начала:

- Бог ищет заблудшего...

Она увидела, что Рухама встала и, горько плача, вошла в дом. Все вместе спели гимн:

"Как овечку, Пастырь сильный, Ты веди меня вперед; Пажити Твои обильны, Голос Твой к водам зовет..."

Уложив детей спать и показав мужчинам их спальные места на канге, Глэдис пошла в свою комнату.

Там, на краю постели, сидела плачущая Рухама.

- Ай-Вэ-Те, я была плохой женщиной, я очень виновата, но хочу измениться. Научите меня, пожалуйста, что я должна сделать для того, чтобы найти Господа Иисуса. Помолитесь со мной и попросите Его простить мои грехи и послать мир в мое сердце.

Они вместе стали на колени и помолились Спасителю, чтобы Он обратил Свой взор на бедную рабыню и вразумил ее Своим Словом.

Глэдис знала: главное сейчас для Рухамы - поверить, что Иисус Христос - ее личный Спаситель.

Однажды в Лондоне жена пастора стала на колени и помолилась с восемнадцатилетней девушкой, которая в своей духовной нужде пришла за помощью. Сейчас, пятнадцать лет спустя, та девушка сама в далеком Северном Китае могла сделать то же самое для рабыни Рухамы, чтобы спасти ее заблудшую душу.

Незаметно проходили дни и недели.

Рухама проявляла огромный интерес к вечерним рассказам из Библии. И каждый вечер АйВэ-Те перед сном вместе с этой женщиной становилась на колени. Они молились о благодати и мире, которые достигаются верой в Господа Иисуса Христа.

В один прекрасный день Рухама подошла ко Глэдис и поведала ей:

- Мое сердце было стянуто грехом, жестокостью и страхом так же туго, как я обвязывала ноги девочек. Но теперь узы греха сорваны, в мое сердце вошел Господь Иисус. Я верю, что Он простил мне мою вину. Он спас мою душу и дал мне мир и любовь в сердце. Он избавил меня от страха... Он ищет заблудшего...

Глэдис с радостью наблюдала изменения, происшедшие в этой женщине. Она заметила, что Рухама часто заходит в их комнату, где она молилась, пела и читала на память библейские стихи, которые учили вечером. Все остальное время она помогала на кухне Чану.

Рухама никогда не выходила во двор одна. А через ворота на улицу и вовсе боялась показываться. Она еще не избавилась от страха перед своим жестоким хозяином, который мог потребовать ее возврата.

Поэтому Глэдис решила пойти к мандарину.

Эту женщину, как и привезенных девочек, надо выкупить из рабства.

Глэдис Эльверд решительно шагала ко двору мандарина, чтобы рассказать ему о своей поездке в Юаньцзунь. Ей трудно было владеть собой, так как она была глубоко возмущена ужасной торговлей детьми в этой области. Однако поначалу она сдержала себя.

Мандарин одобрил результаты ее поездки и помощи в улучшении жизни китайских женщин и девочек. Наконец он подал своему придворному слуге знак, что беседа закончена и миссионерка может уйти. Когда слуга открыл перед ней дверь, она не сдвинулась с места.

- Мандарин дает вам понять, что беседа закончена. У мандарина к вам больше нет вопросов,- вежливо сказал слуга.

Глэдис стояла неподвижно с Книгой в руке.

- Господин мандарин,- спросила она,- что вы делаете с людьми, которые крадут и продают маленьких девочек?

Мандарин с удивлением посмотрел на нее. Его брови высоко поднялись.

- Это не мое дело! - резко ответил он и снова дал знать слуге, что гостья должна уйти, но Глэдис не тронулась с места.

Так она не может уйти. Во власти этого правителя страдания или благополучие тысяч китайских детей. Она должна повлиять на него, чтобы он защитил детей в своей области.

- Господин мандарин, почему вы это не запретите? Вы правитель этой области. Вы издали приказ об освобождении девочек от тягостной необходимости уродовать свои ноги, и все вам послушны. Вы также можете издать закон о тюремном наказании всех крадущих и продающих детей. Это предотвратило бы много горя.

- Идите домой, Ай-Вэ-Те, позаботьтесь о своих детях-сиротах и о погонщиках и исполняйте свои обязанности инспектора. Не вмешивайтесь в чужие дела! - повелительным тоном сказал он и в третий раз нетерпеливо подал знак своему слуге у открытой двери.

- Господин мандарин,- спокойно продолжила Глэдис,- мой Царь послал меня в Китай для того, чтобы объявить здесь Его законы. Могу ли я прочесть вам Его закон о краже?

Не давая ему возможность возразить, она открыла свою Библию и прочитала несколько стихов.

- Мисс Эльверд,- торжественно возвестил он,- у нас есть свои законы. Я вас с ними познакомлю.

Пойдемте со мной в библиотеку.

Мандарин в своем прекрасном шелковом одеянии медленно и степенно пошел вперед.

Придворный слуга пошел за ними.

Они шли через зал по толстым коврам, мимо искусно сделанных столиков из слоновой кости, на которых стояли прекрасные старинные разрисованные фарфоровые вазы. Потом они вошли в тихую комнату и остановились перед большими книжными шкафами, знатный китайский правитель и простая англичанка в своей голубой хлопчатобумажной одежде, с Книгой в руке.

Придворный слуга остановился на некотором расстоянии от них.

Мандарин пальцем указал на толстые книги и сказал:

- Вот наши законы, но среди них нет закона о наказании за кражу детей.

- Господин мандарин, я все-таки прошу вас от имени моего Царя строго запретить торговлю детьми и предоставить в мое распоряжение дом для приема детей-сирот и заброшенных детей-бродяг. Наш постоялый двор переполнен, и у меня уже нет сил принимать новых детей. Мне так нужна ваша помощь!

- Нет,- холодно возразил он,- нет, мисс Эльверд. Бездомные дети умирают от голода и болезней вот уже много веков, но еще никогда никакой мудрый царь в Китае не вмешивался в это дело.

- А Царь царей, у Которого больше мудрости, чем у всех царей, проживающих когда бы то ни было в Китае, позаботился и об этом,- с достоинством заметила Глэдис.

Она поискала в Библии и прочитала ему слова Господа Иисуса: "Пустите детей приходить ко мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие".

- Тот, о Котором вы говорите, должно быть, был особенным Царем, а мы поступаем по законам китайской мудрости,- заметил мандарин с улыбкой.

- Вы говорите, что Он, наверное, был особенным Царем. Да, и если бы вы знали, Кто этот Царь, вы, наверное, захотели бы стать Его подданным и исполнять Его законы. Этот Царь - Господь Иисус, Сын Божий. Он покинул Свою обитель на небе, чтобы жить на этой земле, искупить грехи людей, исцелить больных, утешить одиноких. Вот здесь написано в Его Слове:

"И приступило к Нему множество народа, имея с собою хромых, слепых, немых, увечных и иных многих, и повергли их к ногам Иисусовым; и Он исцелил их; так что народ дивился, видя немых говорящими, увечных здоровыми, хромых ходящими и слепых видящими; и прославлял Бога Израилева".

- Господин мандарин, был ли в Китае хоть однажды такой царь? У вас были свои цари, а только Господь Иисус - ЦАРЬ над всеми народами. И Он послал меня для того, чтобы объявить вам Его Слово и Его законы. В Его законе есть любовь, любовь к нищим, угнетенным, бедным. Мандарин бесстрастно слушал ее речь. Однако мало-помалу холодное выражение на его благородном лице исчезло, и в глазах мелькнуло чувство уважения к этой женщине с Книгой ее Царя: все ее слова и поступки наполнены любовью к своему Богу, Которому она служит и о Котором говорит.

- Ай-Вэ-Те,- мягчим тоном произнес он,- я прикажу отвести вас на женскую половину. Там есть дети и женщины со своими служанками. Пусть они послушают вас. Расскажите им историю о Пастыре, Который спас заблудшую овцу на краю пропасти и отнес ее на руках домой.

Глэдис пошла за слугой в женские комнаты. "Откуда Мандарин знает историю о заблудшей овце? Может быть, погонщики рассказали?" - удивленно думала она по дороге.

Никогда в жизни не забудет она своего посещения женского двора, этих на редкость очаровательных китайских женщин, которые в царственной шелковой одежде за столиками из слоновой кости пили чай. Среди них были и молодые девушки, купленные мандарином для ухода за детьми, а также для уборки помещений и украшения их букетами, которые они ставили в фарфоровые вазы.

Одна молодая девушка, рабыня, которую мандарин получил от знатной китайской семьи, очень церемонно подала гостье чай. Нечасто доводилось Глэдис встречать китайскую девушку с такими прекрасными чертами лица и с такими наивными детскими глазами, которые она не сводила с миссионерки. Девушку звали Суалань.

После чаепития Глэдис рассказала историю о потерянной и найденной овце. Женщины и дети слушали в мертвой тишине. Здесь для Глэдис исполнилось слово, что она перед царями и великими мира сего будет свидетельствовать о единственном Пастыре, спасающем заблудших грешников, в том числе и китайских, от вечной гибели.

Несколько недель спустя она при посредничестве мандарина смогла выкупить Рухаму и пятерых маленьких девочек у их хозяина. Теперь все они могли спокойно жить на миссионерском постоялом дворе.

 

Глава 12. "Я с вами во все дни..."

Будучи единственной европейкой в этом северо-китайском горном краю, Глэдис часто чувствовала себя одинокой.

Одиночество начало угнетать ее, хотя утешением ей служило то, что она часто ощущала особенную защиту и водительство Бога. Утром она никогда не выходила из дома, не ставши на колени и по-детски безыскусно не рассказав Ему в молитве обо всех своих заботах, не попросив Его о помощи.

Даже Девятушка заметила это. Когда мама Глэдис молится в своей комнате, никто не должен ей мешать; тогда она говорит со своим Богом.

Обычно Глэдис обращалась к Богу со следующими словами: "Господи, я не знаю, как мне быть дальше, а Ты знаешь. Укажи мне путь... Господи, что Ты повелишь мне делать? Научи меня следовать за Тобой, даже если я не вижу дороги. Ты же видишь ее... Если будет темно, то пусть свет Твоего Слова осветит мой путь".

Молитва и чтение Библии ежедневно давали ей силы неустанно трудиться. Но все же Девятушка видела, что мама Глэдис иногда выглядит очень грустной. Она старалась утешить ее своей детской любовью, но это не всегда получалось. Глэдис уже не пела и часто проводила время одна в своей комнате.

Она жаждала помощи, ей хотелось, чтобы у нее появилась подруга из ее народа, с которой она могла бы обсуждать свои проблемы и у которой могла бы найти поддержку.

Каждый день она молилась о том, чтобы всемогущий Бог послал ей подругу и соратницу, но всегда в ее сердце звучало при этом заключительное предложение: "Господи, не как я хочу, но как Ты".

И вот однажды из Англии пришло письмо от девушки, которая услышала о ее труде в Китае и захотела приехать, чтобы помогать ей.

С огромной радостью Глэдис написала ей ответное письмо на пяти листах, исписанных с обеих сторон. Она закончила свое послание следующими строками: "Поторопись и приезжай скорее. Не думай, что я старая, нервная женщина, желающая властвовать над тобой. Ты будешь иметь полную свободу, мне хотелось бы быть для тебя матерью и помочь тебе чувствовать себя у нас как дома. Ладно? Мне уже снилось, что ты приехала сюда и что я купила для тебя китайскую одежду..."

Где-то в Англии сидела в своей комнате девушка, которой еще не исполнилось двадцати лет, и читала письмо из Китая. Письмо от Глэдис Эльверд из далекого горного края.

Она читала и перечитывала это письмо. Последние строки ей понравились: "Мне хотелось бы быть для тебя матерью и помочь тебе чувствовать себя у нас как дома". Но главное для нее содержалось в начале письма: "Прежде чем рассказать тебе о самом важном в миссионерском труде, я хотела бы сказать тебе, что, если Бог призвал тебя в Китай и ты имеешь в сердце уверенность в своем предназначении, то не дай себя удержать или напугать... Всегда помни, что Сам Бог призвал тебя - Тот, Кто некогда призвал Моисея и Самуила".

Дальше Глэдис писала о своем опыте. О том, как друзья старались запугать ее, чтобы удержать от поездки в Китай. И как, наконец, она сама пыталась убежать от этого внутреннего голоса, но...

Голос свыше посредством Слова Божьего, звучал в ее сердце: "Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе".

Она опасалась провала своего плана, мало верила в свои силы и способности. Но тогда она получила это обещание из Слова Божьего, которому она поверила и которое наполнило ее сердце миром: "...и благословлю тебя, и возвеличу имя твое; и будешь ты в благословение..."

Она поверила в то, что Бог ей поможет, последовала своему призванию и уехала. И теперь она уже несколько лет живет и трудится в Китае, и Бог спасает ее, помогая в нужде и поддерживая в преодолении испытаний. Да, через эти испытания и помощь в нужде Господь объявлял народу горного края Северного Китая Свою Божественную власть: нищим крестьянам в долинах, погонщикам ослов, женщинам и детям в деревнях, а также знатному мандарину в его дворце.

Снова и снова молодая англичанка перечитывала наказ опытной миссионерки: "...если Бог призвал тебя в Китай и ты имеешь в сердце уверенность в своем предназначении..."

Она должна написать Глэдис. Должна дать ей честный ответ.

Несколько недель спустя Глэдис получила письмо от девушки. Она бережно держала письмо в руках, словно это было сокровище. Сейчас она откроет и прочитает его и сразу приготовит комнатку и составит план их поездок в горные поселки. Они будут вместе читать Библию и беседовать, петь и рассказывать детям, словом, все будут делать вместе. И сама она, Глэдис Эльверд, больше не будет одинокой. С улыбкой на лице она открыла конверт и прочитала ответ.

Словно грозовая туча, это письмо превратило свет радостной надежды Глэдис в темноту беспросветного одиночества.

Девушка писала, что не приедет. Она считает себя еще слишком молодой для такой далекой поездки и такого ответственного труда. Глэдис не должна рассчитывать на нее.

С письмом в руках Глэдис с трудом поднялась наверх. Ее радость исчезла. Ее надежды на дружеские беседы и совместную работу рухнули.

Она должна остаться одна... одна.

Одна... Но почему же? Почему никто не приезжает к ней на помощь? Это одиночество для нее уже невыносимо. В своей комнатке она стала на колени, и тогда горе и напряжение ослабли.

Разочарование неудержимым плачем прорвалось изнутри.

В своей комнатке она стала на колени.

Маленькая женщина походила на цветок, надломленный и прибитый к земле неожиданным порывом ветра. Она долго и безудержно плакала, взывая к Богу:

- Господи, видишь ли Ты меня? Я же умру от одиночества!

И вот в ее душе с Божественной силой зазвучал голос: "Я с вами во все дни..."

- Господи! - растроганная, ответила она, Господи... Ты здесь?

Она испытала близость своего Царя, Который успокоил штормовой ветер и сказал в ее душе: "...Я живу, и вы будете жить".

- Господи, Боже мой!..

Больше она не могла говорить. Ее наполнило невыразимое спокойствие, в душу снизошел мир. Опять она могла полностью отдать себя в Его руки, безусловно и покорно довериться Ему.

Она взяла Библию. На коленях, открыв эту дорогую для нее Книгу, остановившись на тексте сто семнадцатого Псалма, она исторгла из глубины души свидетельство веры:

- Господи, я верю: "Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни".

Девятушке надоело ждать, пока мама Глэдис вернется вниз. Она поднялась наверх, очень тихо открыла дверь комнаты и увидела ее на коленях с Книгой перед собой. Девочка подождала, пока Глэдис встала.

- Ты разговаривала со своим Богом? - с детской наивностью спросила она.

- Господь говорил со мной. Он сказал мне ласковые слова, Девятушка. Он был у меня.

- А сейчас ты опять можешь петь? - спросила девочка.

- Да, сегодня вечером у канга.

На постоялом дворе царила суматоха.

Сколько посетителей, сколько вьючных животных, какое оживление!

Чан, довольный тем, что снова у них множество гостей, суетился на кухне. Разгорелся огонь, пускали пар кастрюли с горячей водой для супа из трав, и весь дом наполнился аппетитным ароматом.

Фрэнсис и его друзья поили ослов, кормили их соломой, забот хватало. Погонщики развязали ремни вьюков и седел, чтобы животные могли хорошо отдохнуть.

В вечерних сумерках разнеслись довольные крики накормленных ослов.

Пока погонщики на кухне у Чана ели суп из трав и просяную кашу, Глэдис еще раз поднялась наверх. На задней стороне дома находился встроенный в городскую стену балкон с видом на далеко простиравшуюся суровую горную землю. Там она немного постояла одна. Ее сердце было все еще наполнено переживаниями этого дня.

Ее Господь и Царь сказал ей, да, сказал ей в душе: "Я с вами..." Он не только говорил через Свое Слово, но и явил Свое присутствие, ниспослав в ее душу полный мир. А она пообещала Ему: "Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни". Как раз сейчас у нее для этого подходящий случай. Было ли когда-нибудь раньше столько погонщиков на их постоялом дворе, как сегодня вечером?

Чан уже успел с сияющим лицом шепнуть ей:

- Сегодня вечером будет много ушей для рассказа, Ай-Вэ-Те.

Да, она знала. Много ушей, чтобы слушать, и много еще закрытых и невежественных сердец, пребывающих в тисках языческого идолопоклонства.

Стоя на балконе, она любовалась вершинами гор, темнеющих под оранжево-красным небом и всем сердцем молилась о ниспослании мудрости для того, чтобы рассказать о делах Божьих.

Во дворе внизу послышались шаркающие шаги.

Китайцы привели какую-то девушку и, быстро жестикулируя, наперебой рассказывали что-то повару.

Глэдис увидела, как многократно кланяется им Чан, как почтительно говорит с ними и как одобрительно кивает девушке.

Спустившись вниз, Глэдис увидела, что эти мужчины - придворные из ямыни. С ними была красавица лет тринадцати. Они поклонились Глэдис и сказали, что эта девушка со двора мандарина. Мандарин желает преподнести Ай-ВэТе подарок. Они еще раз поклонились и ушли.

Девушка осталась у нее. По ее лицу скользнула робкая улыбка, когда Чан взволнованно повторил:

- Ай-Вэ-Те, вам подарок, подарок от мандарина!

Глэдис посмотрела на руки девушки, но они были пусты. Она не видела никакого подарка.

- У тебя для меня подарок? - спросила она.

- Да,- робко сказала девушка,- да, подарок от мандарина.

- Ну,- любопытно спросила Глэдис, какого подарка мандарин удостоил меня?

С той же самой робкой улыбкой на лице девушка поклонилась Глэдис и прошептала:

- Я пришла слушать вас.

- Чан, что она имеет в виду? - не понимая, спросила Глэдис.

- О Ай-Вэ-Те, мандарин - мудрый царь.

Он дал вам эту девушку для того, чтобы она всегда слушала вас; эта девушка - подарок. Она впредь будет жить у вас.

Глэдис в недоумении посмотрела на нее. Так мандарин дал ей эту девушку? А где она уже видела это личико? О да, вспомнила. На женском дворе мандарина эта девушка была рабыней, ухаживающей за детьми.

- Как тебя зовут?

- Меня зовут Суалань, Ай-Вэ-Те,- робко ответила она.

- Ну, Чан,- сказала Глэдис,- я еще не совсем понимаю, что произошло, но в любом случае пусть она входит и сегодня вечером послушает вместе с другими рассказы из Библии.

Вечером, когда на постоялом дворе опустилась вечерняя мгла, погонщики на кухне уселись поближе к теплому кангу. Дрожали огоньки керосиновых ламп. Мертвая тишина установилась еще до того, как Глэдис начала читать. Это была трогательная картина: комната, битком набитая китайскими мужчинами, женщинами и детьми, и иностранка, в глубокой тишине открывающая свою Книгу.

В тусклом свете Глэдис видела лица людей. Это были простые крестьяне из деревень без всяких богословских познаний, но с восприимчивыми душами. Этим людям надо было рассказывать просто, как детям. При своем ограниченном знании китайского языка и незначительных познаниях слушателей она должна передать этим людям весть о живом Боге. Она решила рассказать им библейскую историю о Моисее, о выходе израильского народа из Египта.

Скоро погонщики забыли, где они находятся. Рассказ увлек их в пустыню Египта. Они видели, как народ израильский, толпясь, выходил через городские ворота. В их воображении это были китайцы с палками-носилками, обвешанными пожитками. Толпы беженцев. Мужчины с узлами стеганых одеял и вещей на спине, кувшинами с водой и мешками с зерном на плечах. Перегруженные ослы. Женщины с корзинами и детьми на спинах. Они убегают от преследующего их врага. Обессиленные старики падают и остаются на обочине дороги. Вместе с людской толпой идут стада блеющего и мычащего скота. Больных приходится нести на руках, а тут еще дети плачут, уставшие от дороги, и жалуются на больные ножки.

Они идут по горячему песку, их томит жажда. За ними по пятам гонится войско фараона, который хочет их убить... Им надо дальше... дальше... все дальше... Отдыхать нельзя. И враг не отдыхает. У врага есть оружие. А беженцам нечем защищаться. И вот перед ними раскинулось широкое Чермное море - непреодолимое препятствие на пути к свободе.

В народе раздаются крики о помощи. Среди толпы стоит Моисей, великий вождь, назначенный Богом для того, чтобы вывести Его народ на свободу.

Но эта вода... Чермное море... Неужели они сейчас погибнут? Неужели Бог не может помочь?

- Представьте себе,- продолжала Глэдис, что это Хуанхэ и что вам надо переправиться через нее. Возможно ли это? Человеку такое не по силам, но Бог все может, а с верой в Бога сможет и человек. Бог требует безусловной веры в Его могущество.

Вот у берега моря стоит молящийся Моисей, и Господь говорит ему: "Не бойтесь, стойте и увидите спасение Господне".

Моисей верит, и воды расступаются в стороны, Бог пролагает израильтянам дорогу к свободе. Все благополучно переходят на противоположный берег.

Глэдис замолчала на минутку.

- Потом они стали на колени на берегу, спели благодарственный гимн и прославили могущество своего Бога.

В полной тишине она взяла песенник и начала петь:

"Ибо сей славный Бог есть Бог наш; Он наша доля на все века.

Ни время, ни вечность не разделят нас:

Он будет вождем нашим до самой смерти". Зачарованные взоры мужчин были направлены на Книгу. Они слушали, и жаждали еще и еще. А Глэдис продолжала рассказывать.

Жители Янчэна и все люди в этом северо китайском горном краю должны знать, что Бог Моисея живет и поныне.

Да, и сегодня, теперь и навсегда! Она была уверена в том, что Он жив. Он говорит с людьми посредством Своего Слова, и Он лично говорил с ней. Да, Он говорил с ней, Ай-Вэ-Те, которая сидит перед ними. Господь Бог говорил с ней, когда она еще жила на своей родине. Он сказал, что она должна покинуть Англию и жить среди них, народа Китая. Он через Свое Слово сказал ей: "Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе".

Рассказывая об этом голосе, призвавшем ее, она еще раз осознала всю важность своего труда. Она словно снова испытала тяготы ужасной поездки через Россию, когда она так явственно чувствовала защиту и водительство Бога. Ее глаза заблестели при воспоминании о всем пережитом. Когда она говорила о страхах и испытаниях, слушатели сидели, затаив дыхание.

В этот вечер истина вести Божьей из Его Слова все глубже проникала в души китайских горцев. Казалось, что люди чувствовали присутствие живого Бога и Его общение с ними через Слово. Они поверили свидетельству женщины с Книгой и ее словам.

Тишина. Все головы склонены. Мужчины молча сидят, размышляя об услышанном.

При тусклом свете керосиновых ламп Глэдис увидела личико Суалани. Молодая девушка вопрошающими глазами посмотрела на нее. Казалось, что сердце девушки тронуто. Она не отводила от нее глаз.

Это растрогало Глэдис. Может быть, Господь с особенным намерением привел к ней эту девушку? Может, Он тронул это молодое сердце?

 

Глава 13. Синь Ю

Промозглым серым утром следующего дня резкий холод проникал на кухню, когда погонщики выходили, чтобы оседлать и нагрузить своих ослов. От серых боков животных исходил пар. Двор был полон топота копыт, фырканья и криков.

Чан в своих свободных туфлях шаркал среди этой суеты. Он болтал с мужчинами и уговаривал их скоро вернуться, чтобы получить здесь горячий суп и новые рассказы. Ведь в Книге еще очень много рассказов.

Глэдис заметила, что Чану нравится, когда много погонщиков кушают у них и вечером при керосиновом свете слушают рассказы из Библии. Но сам Чан пока не проявлял искреннего интереса к духовным ценностям Слова Божьего. Он был хорошим поваром и хорошим помощником, но еще не стал христианином.

Ослов одного за другим вели к воротам двора, а затем караван двинулся через узкую улицу к городским воротам.

Во дворе остался один молодой погонщик.

Глэдис никогда раньше не видела этого мальчика.

Казалось, он ждал ее прощального взгляда.

Какие у него чудные и серьезные глаза! Какие, вероятно, глубокие мысли у этого мальчика! Не сказав ей ни слова, он пошел за мужчинами через ворота и, поникнув головой и опустив плечи, потащился за ними. Глядя на него, Глэдис подумала, что он еще совсем ребенок и слишком хрупок для тяжелых поездок с торговым караваном.

Руководитель группы резко его окликнул. Мальчик быстро взял веревки одного осла и потащил строптивое животное вверх по горной тропе. Ему нельзя остановиться и поразмышлять об интересном рассказе, который вчера вечером рассказала в трактире женщина с Книгой. Он должен следить за самым упрямым ослом, чтобы тот не сбросил с себя корзины с товарами и шел побыстрее. И он, Синь Ю, самый младший из погонщиков, в следующем городе должен будет снять груз с ослов и нести на крытый рынок. Ему придется таскать тяжелые корзины с глиняной посудой, мисками и горшками, пока его руки, как свинцом налитые, уже ничего не смогут поднять.

Тогда руководитель каравана прикрикнет на него:

- Эй ты, лентяй, вялый болван, работай побыстрее, а то сегодня не получишь ужин, не заслужишь спальное место на ночь!

Он опять с трудом соберет свои слабые силы и послушно потащит тяжелые корзины, пока...

Пока не упадет и больше никогда не встанет. Тогда никто уже не даст ему есть, потому что у него нет ни отца, ни матери, ни родственников.

Синь Ю происходил из бедной крестьянской семьи. Их участок пахотной земли находился на плоскогорье. Когда в горах шли плодородные дожди, вода текла мимо их полей, арендуемых у одного помещика, и не орошала их. Но бывало, что какое-нибудь дождевое облако проливало свою воду как раз на их пашни. Тогда все они ликовали и благодарили "бога воды", который живет в горах над Желтой рекой. Так поступали и их предки. Но дождевая вода с гор почти никогда не касалась их пашни.

Отец Синь Ю попросил помещика об отсрочке арендной платы. Тогда он смог бы купить орудия, чтобы вырыть каналы для воды. Дождевая вода текла бы по этим каналам и питала бы поля прекрасной влагой с неба. Солнце озаряло бы ростки, просо и пшеница дали бы обильный урожай. Они больше не голодали бы и вовремя смогли бы заплатить за аренду. Тогда они стали бы счастливыми.

Помещик очень рассердился. Он немилосердно выругал крестьянина, повысил плату за аренду участка и приказал впредь платить вперед. Отец Синь Ю хочет вырыть каналы? Ну и пусть роет руками. Их нищета стала еще беспросветное. Они не смогли внести арендую плату, и помещик потребовал, чтобы ему отдали сестричек Синь Ю в рабыни.

Крайняя нищета сгубила прилежную крестьянскую семью. Мать Синь Ю заболела. Пищи им уже не хватало, и тогда... случилось нечто ужасное.

Его отец "украл" немножко проса из урожая своих полей, который лежал, приготовленный для помещика.

Мешочек проса нужен был для того, чтобы сварить кашу для больной матери и спасти детей от голодной смерти.

Кто-то увидел это и донес помещику. Тот послал контролера, и отец признался в том, что взял немного проса.

Бедного, закованного в кандалы крестьянина увели в тюрьму. Суд помещиков приговорил его к восьми годам лишения свободы. С поникшей головой и закованными руками он ушел, бросив последний взгляд на детей, и на больную жену. Они ничего не сказали друг другу. Что в такой беде можно сказать?

Мать Синь Ю тихо лежала и ждала смерти. Кушать было нечего. Иногда она пила воду, которую давал ей сын. Тогда она смотрела на него... так беспомощно... так грустно... Но однажды ее глаза уже не открылись.

Соседи похоронили ее.

Синь Ю и двух его братьев выгнали из дома. Они вынуждены были оставить все имущество в качестве выплаты за аренду участка. Мальчики ушли из дому с пустыми руками. Братьев Синь Ю взяли в услужение крестьяне побогаче, так что они по крайней мере уже не умирали с голоду.

А он, Синь Ю, с горя ушел странствовать... Мальчик ни за что не хотел работать у жестокого помещика. Лучше ночью брать немного пищи из кормушки свиней и брести дальше...

Куда? Он не знал.

Таким образом он долгие месяцы бродил по горам Шаньси, останавливаясь на ночлег в пещерах и берлогах.

Один торговый караван нашел его, совершенно обессилевшего, Руководитель крикнул: на горной тропе.

- Эй ты, бездельник, вставай и помоги мне с этим упрямым ослом! Твое вознаграждение - миска проса и теплое спальное место.

Правильно ли он понял? Миска проса и теплое место на ночь? Дрожа от радости, он встал, схватил веревки упрямого осла и потащил животное, чтобы никто не догадался, что его тело трепетало от слабости, сердце сильно стучало, а дыхание прерывалось, когда он громкими криками подгонял ослов на крутой горной тропе. Надежда на суп и теплое спальное место дала ему силу совершить с мужчинами тяжелый поход по высоким горам, несмотря на страшную изможденность.

Вот так Синь Ю стал погонщиком ослов.

Каждый день он прилежно исполнял свои обязанности, хотя такой труд был для его молодого организма слишком тяжел. Но надо было выдержать. Куда же ему иначе? Благодаря этому труду он ежедневно получал порцию еды и каждую ночь теплое спальное место в трактире.

Но этот постоялый двор в Янчэне, у иностранки с Книгой, он никогда не забудет. Ее рассказ о беженцах, которые с Моисеем шли по пустыне и между расступившимися волнами моря... Слова женщины о том, что ее Бог более могучий, чем все мандарины Китая, взволновали его. Этот Бог настолько могуч, сказала она, что Он даже мог бы открыть Желтую реку.

Если бы его отец и мать попросили этого Бога о помощи, его отец не попал бы в тюрьму, его мать не умерла бы от голода и его братиков и сестричек не забрали бы из их дома. Но они еще никогда не слышали об этом Боге. У них были свои китайские боги предков, но они не помогли им.

- Эй ты, бездельник, вставай и помоги мне с этим упрямым ослом!

Неделями Синь Ю с караваном скитался по Северному Китаю. Погонщики посещали самые высокогорные деревни вплоть до "большой стены", старой Китайской стены, служащей границей с Монголией и Маньчжурией. Мужчины торгового каравана были единственными людьми, поддерживавшими связь между жителями этого одинокого горного пограничного края и остальной областью Шаньси. Они привозили глиняную посуду, пищу, одежду, хлопчатобумажные ткани и толстые ватные зимние пальто на север. А обратно в Шаньси и Хэнань они брали с собой меховые шкуры, тонкое рукоделие и вышитые изделия.

Погонщики ослов также передавали в трактирах все новости с юга на север и с севера на юг. Они повсюду рассказывали о постоялом дворе в Янчэне и о женщине с Книгой, из которой она читает удивительные истории.

Ранней весной 1937 года, когда караван ночевал в самых северных трактирах, погонщики услышали перешептывания озабоченных китайцев о больших сосредоточениях японских солдат у границы с Маньчжурией.

Как им быть, если японская армия завоюет север? Каждый китаец знает, что японские солдаты беспощадно жестокие. Если люди не сразу покорятся им, они будут наказывать и убивать. А куда им, бедным, невооруженным горцам, бежать? На севере стоит большая стена, за ней живут монголы, которые им не друзья. На юге находится почти бесконечная суровая горная страна, одинокий край с маленькими, обнесенными стеной городками и деревнями, где не хватит ни места, ни пищи для новых жителей. Еще дальше, на юге, течет могучая Желтая река, которая является естественной границей между северными областями и густо населенным Средним Китаем.

Вечером на канге при слабом свете керосиновых ламп люди взволнованно обсуждали тревожные новости. Все трепетали при мысли о японском вторжении, но на следующее утро приходилось забывать об угрозе и заниматься ежедневной работой. И мужчинам каравана, поддерживавшим торговые связи между севером и югом области Шаньси, просто не хватало времени размышлять о войне.

Руководитель должен следить за тем, чтобы караван за день прошел как можно больший путь. Его задача - все время подгонять мужчин.

Каждая ночевка в трактире стоила денег. Поэтому они часто проходили мимо деревенских трактиров, куда их громко зазывали зайти и переночевать. Тогда руководитель сердито кричал:

- Эй... проходите дальше, в следующую деревню!

И погонщики с трудом тащили уставших животных, жаждавших покоя и корма.

Но если караваны порой и пропускали иной трактир, чтобы до захода солнца достичь следующего городка, то постоялый двор в Янчэне они посещали всегда.

Силы Синь Ю во время этого похода на север совсем иссякли. Иногда мальчик едва не падал, он мог бы остаться, лежа на дороге. Но что тогда с ним будет? Никто не поможет ему. Он должен выдержать... до Янчэна.

Синь Ю изо дня в день тащился дальше. Руководитель грозил, что прогонит его, если он не будет сгружать и нагружать тяжелые корзины как можно быстрее. Что ему за дело до ленивого сорванца?

И Синь Ю трудился. Как бы плохо он себя ни чувствовал, он знал: ему надо выдержать до Янчэна, где есть Книга того Бога, Который спас Моисея и беженцев, проведя их через широкое море.

Однажды, когда день склонялся к вечеру и сумерки опускались над двором, Чан зажег лампы у ворот и увидел на улице запоздалый ослиный караван. Животные беспокойно фыркали и кричали. Наступала ночь; они искали теплого приюта и корма.

Чан пригласил погонщиков зайти. Услышав его голос, ослы сразу неудержимо устремились в ворота. Во дворе они плотно прижались к стене, опустили головы и стояли, закрыв глаза. Наконец-то дошли. Никакой погонщик уже не сможет погнать их дальше, они не сделают больше ни шагу.

Руководитель громко дал команду разгружать ослов. Мужчины взялись за работу и поставили вьюки и корзины на землю.

Фрэнсис, один из детей Глэдис, помогал кормить и поить животных.

Один осел остался загруженным; не было погонщика, который бы снял с него корзины.

Во дворе прозвучал яростный крик руководителя каравана:

- Где этот ленивый сорванец?

Ответа не последовало.

Мужчина снова крикнул:

- Куда делась эта ленивая свинья?

Опять нет ответа.

- Если он попадет в мои руки, я вобью его в землю! - гневался надсмотрщик.

Вечером, когда мужчины, съев просяной суп, сидели у керосиновых ламп, и Глэдис начала рассказывать истории из Библии, вдруг вошел в кухню Чан. Он тащил за собой дрожащего мальчика.

- Вот он! - торжествующе сказал Чан.

Руководитель каравана вскочил. Глэдис едва успела предотвратить его сильный удар кулаком по голове мальчика.

- Он лежал в хлеву,- сообщил Чан.- Я подумал, что он умер, но когда ударил его ногой, он пошевелился, хотя жизни в нем осталось немного.

Он опустил мальчика на пол. Глэдис стала возле него на колени.

- Кто ты? - спросила она.

На нее с истощенного лица смотрели два тусклых глаза.

- Моисей,- шепнул он,- книга Моисея.

- Он бредит,- сказала она.- Ру Мей, присмотри за ним, а мы будем продолжать рассказ из Библии.

Ру Мей положила мальчика в угол кухни, дала ему попить и оставила его в покое до того момента, как Ай-Вэ-Те закончит рассказ.

Они не видели, что мальчик в темном углу пытался слушать Слово Божье. Синь Ю добрался до постоялого двора Янчэна из последних сил. Почти угасший свет жизни еще слабо трепетал в нем.

На следующее утро три человека склонились над неподвижным телом китайского мальчика, лежавшего на полу комнаты: Ай-Вэ-Те, повар Чан и руководитель каравана. Погонщик ослов, нахмурившись, молча смотрел на своего истощенного помощника. Мальчик едва подавал признаки жизни.

Чан все время бормотал:

- Ах... ах... ох... ох...

Этими словами он хотел сказать, что миссионерская семья уже и так достаточно большая, какая им польза от больного мальчика? Неужели и он должен здесь остаться?

Мама Глэдис стала на колени возле мальчика и пощупала у него пульс. Сердце еще слабо билось.

- Он останется у нас, пока не поправится, сказала она руководителю,- в таком состоянии нельзя брать его с собой.

- Если он завтра выздоровеет, прикажите ему быстро идти за мной, чтобы нагружать и разгружать ослов, такой ленивый сорванец, сердито распорядился мужчина.

- Нет,- решительно возразила она.- Нет, он не оправится до завтра. Может быть, через несколько недель. Пройдет очень много времени, пока он восстановит силы.

Мальчик неподвижно лежал на полу, в то время как погонщики с шумом выгоняли своих животных через ворота на улицу.

Топот копыт откликнулся эхом по узкой улице и замер, когда ослы исчезли за городскими воротами.

Синь Ю остался на миссионерском постоялом дворе, где мама Глэдис, вдова Ру Мей и Суалань заботливо выхаживали его.

Миссионерский пункт в Янчэне стал приютом и для Синь Ю. У мальчика снова появился свой дом. И каждый вечер мама Глэдис рассказывала ему истории из Библии.

Дети учили наизусть библейские стихи и на родном языке пели гимны, тексты которых благовестник мистер Лу получил из одного миссионерского пункта на юге.

Господь благословил миссионерский труд в Янчэне. Его Слово добрым семенем упало во многие детские души и незаметно укоренялось в их сердцах, чтобы в свое время принести видимые плоды.

Они все вместе были так счастливы! Когда Глэдис навещала узников в тюрьме и крестьян в горных деревнях, Ру Мей и Суалань заботились о маленьких детях. Чан обеспечивал пищей всех голодных детей, а мистер Лу трудился благовестником в Янчэне и в окрестностях.

Маленький черенок миссии начал вырастать в видимое растение. Но область Шаньси велика.

Здесь требовалось еще трудиться многие годы.

В эти месяцы Глэдис исполняла свои миссионерские обязанности с особой радостью и ощущала, что свет благоволения Божия сиял в ее сердце и был с ней, куда бы она ни пошла.

"...Ибо с тобою Господь, Бог твой, везде, куда ни пойдешь..."

 

Глава 14. Война в горах

Мистер Лу несколько дней провел в более южном миссионерском пункте. В Янчэн он вернулся встревоженный и рассказал Глэдис, что японские войска все дальше вторгаются в глубь китайской территории, разрушая города и деревни. Генерал Чан Кайши является главнокомандующим всей китайской армии. Одна воинская часть, "восьмое полевое войско", под руководством генерала Мао продвигается вперед на север. Это "восьмое войско" расположилось в Яньань, чтобы оттуда атаковать японские войска на севере.

Глэдис слушала благовестника не слишком внимательно. Ей хватало забот в ее трудном деле. Мистер Лу между тем продолжал рассказывать о китайских вооруженных силах, которые, по его мнению, разделились между собой на большую армию под руководством генерала Чан Кайши и "воинское подразделение Красной армии" под руководством генерала Мао Цзэдуна.

- Этот раздор ослабит нашу армию в борьбе против японцев,- вздохнул мистер Лу.

Генерал Чан и генерал Мао оба боролись против японцев, но они также боролись друг с другом. Таким образом, их силы надломились.

Слушая эти новости, Глэдис думала, что японские солдаты никогда не придут в суровый горный край Шаньси. Что им может понадобиться в Янчэне?

Было солнечное весеннее утро 1938 года. Закончилось утреннее богослужение. Мистер Лу, Глэдис, Ру Мей и Рухама вместе читали Библию, пели и молились. Мистер Лу помолился о силах и верности в исполнении миссионерских задач нового дня.

- Что это такое? - внезапно воскликнула Ру Мей, испуганно глядя в окно.- Что за шум?

Глэдис вскочила, напряженно прислушалась к гулу, который доносился издалека и нарастал, как звук приближающегося грома. Вдруг она узнала этот звук: самолеты... Может, это были японские самолеты? Ей стало страшно. Значит, война?!

Со зловещим гулом низко над городом понесся бомбардировщик. Немедленно последовали тяжелые, оглушительные взрывы, земля затряслась, дом миссии дрогнул.

Глэдис воскликнула:

- Господи, Ты видишь это? О Господи, наши дети, наш бедный город!

Опять пролетел самолет, и другой, и еще один. Сбрасывая бомбы, они почти касались крыш домов, а затем быстро поднимались и, как серебряные птицы, плыли по синему небу, пока не исчезали за горами Шаньси.

Бомбардировщики совершили свой разрушительный труд. Под развалинами Янчэна слышны были стоны и крики людей, взывающих о помощи. В течение нескольких секунд на городок пролился целый поток военной беды. В хаосе горящих, дымящихся и обвалившихся домов там и сям метались люди. Дом миссии тоже пострадал:

разрушилась передняя стена, крыша покосилась, с потолка обвалилась штукатурка на разбитую мебель в комнате.

Мистер Лу первым выкарабкался из-под обломков. Он помог Ру Мей встать и в облаках кружащейся пыли и извести стал искать Ай-ВэТе. Наконец он услышал какой-то звук в углу разрушенной комнаты под грудой досок и цементных обломков. Он сразу вместе с Ру Мей вскарабкался по куче обломков и начал убирать доски, чтобы освободить заваленную Глэдис.

Еще немного оглушенная, она растерянно смотрела на него.

- Бог сберег вашу жизнь,- сказал благовестник. В его словах прозвучала благодарность.

Прошло несколько минут, пока и Глэдис поняла, что случилось. Она осмотрела разрушенную комнату, где все было разбито. Даже выход во двор был завален камнями и обломками балкона. Дыра в стене со стороны улицы могла послужить единственным выходом.

- Чемоданчик с лекарствами, а дети..., о, дети,- стонала Глэдис.

Мистер Лу указал пальцем на проем в стене, и Ру Мей первая выкарабкалась на улицу.

Порывшись среди обломков в комнате, Глэдис вытащила свой чемоданчик с лекарствами. Она поняла, что теперь везде в городе будут раненые, значит, этот чемоданчик очень пригодится.

Она с трудом пробралась сквозь пролом в стене на улицу и увидела, что улицы уже не было. Разрушенные дома, дымящиеся развалины, и среди них неподвижные тела мертвых. Мужчины, женщины и дети из любопытства вышли на улицу посмотреть на чудных серебряных птиц над городом, а те сбросили свои смертоносные бомбы и убили сотни граждан на узких улицах Янчэна.

Глэдис минуту стояла неподвижно, потрясенная невыразимым горем. К ней с трудом подошел старик. Он показал пальцем на ее чемоданчик с лекарствами и на ребенка на своих руках с кровавой раной на голове. Ее сердце сжалось при виде умоляющих глаз старика. Ребенок умер, помочь ему уже было невозможно. Но старик обтирал грязное личико и умолял о помощи. К ней подбежал привратник.

- О Ай-Вэ-Те, как нам быть? Приходят японцы, они нас убьют! О, читайте вашу Книгу, скажите, что нам делать!

- Немедленно закройте ворота и идите к мандарину,- ответила она,- он правит этим городом.

В сердце она помолилась: "Господи, что Ты повелишь мне делать сейчас?" Ответ был очевиден: надо помочь раненым, убрать обломки и заставить работать всех потрясенных людей, рыдающих у своих разрушенных домов.

Ее сердце наполнилось покоем и миром. Она позвала Ру Мей и мистера Лу и приказала им:

- Посмотрите, там в обломках лежат люди.

Их надо откопать, но очень осторожно... Эй, вы там! - обратилась она к копошащимся среди развалин людям.- Так нельзя! Вы опрокинете стену, а под ней лежат люди. Осторожно... осторожно с ранеными.

Приказы Глэдис звучали громче всех стонов и криков раненых. Один из торговцев, который раньше не хотел общаться с иностранкой, в панике воскликнул:

- Слушайте, что говорит женщина с Книгой, слушайте, она скажет, что нам в Янчэне надо сделать!

Скоро вокруг нее собрались напуганные люди, кричащие:

- Ай-Вэ-Те, как нам быть?

Долго думать было некогда, внутренний голос ясно подсказывал, что надо.

- Эй, женщины... подогрейте воду, принесите теплую воду для раненых; а вы помогите Ру Мей омыть и перевязать раны; принесите бинты; мужчины, откапывайте раненых; а вы тушите пожары... быстро, быстро и осторожно,- распоряжалась миссионерка.

Ее голос с необыкновенной силой звенел в хаосе. Вдруг она увидела, что мужчины принесли к Ру Мей безжизненные, изувеченные тела, будто она могла их воскресить. Люди в панике не соображали, что делали.

- Нет! - воскликнула она.- Не приносите мертвых, только живых! Соберите мертвых в одном месте и накройте их тела!

Подошли несколько полицейских и чиновников из ямыни. В короткой беседе Мистер Лу, Глэдис и полицейские обсудили, как организовать помощь всем жителям города. К ним подошел начальник тюрьмы.

- Ай-Вэ-Те,- сказал он, поклонившись в пояс,- мандарин желает с вами побеседовать.

- Как, теперь? - изумленно спросила она. Теперь, в этом хаосе?

- Да, Ай-Вэ-Те, именно теперь.

Глэдис не хотела прерывать свою работу по спасению людей. Но к ней подошел привратник, член их маленькой христианской общины, и тоже стал настаивать на том, чтобы она пошла. В конце концов она согласилась пойти в ямынь.

Дворцовый сторож ямыни с удивлением посмотрел на запачканную и растрепанную женщину, попросившую встречи с мандарином. Глэдис сама не знала, что выглядит так ужасно. Ведь ей пришлось карабкаться по руинам и помогать раненым. Слишком ошеломленная, она не думала сейчас о своей внешности.

На женском дворе она смогла отдохнуть, и ей дали деревянный таз с теплой водой, чтобы помыть запыленные лицо и руки. Наконец она предстала перед мандарином.

- Ай-Вэ-Те, как быть с нашими заключенными?

- С заключенными? Вы имеете в виду всех этих раненых людей, которых необходимо поместить в больницу?

Немножко раздраженный, мандарин ответил:

- Я имею в виду узников нашей тюрьмы.

- Неужели снова возник бунт? - ужаснулась она.

- Нет, Ай-Вэ-Те, мятежа нет, но в тюрьме может случиться нечто худшее.

После непродолжительного молчания он продолжил:

- Ай-Вэ-Те, как вы думаете, город Янчэн будут еще бомбить?

- Да, господин мандарин, боюсь, что будут.

- Так,- сказал он,- а что будет с заключенными, если после нового нападения вылетят двери или развалятся стены тюрьмы?

Глэдис усмехнулась.

- Тогда они окажутся на свободе, сбудется их мечта, да к тому же бесплатно. Они немедленно присоединятся к своим семьям в горах.

- Вот, вы понимаете, узники могут убежать, а это надо предотвратить. Поэтому все они будут убиты, казнь совершится до ночи.

- Нет! - воскликнула она.- Нет, так нельзя!

- Но поймите же,- убеждал он.- Согласно китайским законам, они должны умереть.

- Господин мандарин,- начала Глэдис, среди узников есть христиане. Я с ними побеседую, они не убегут. И даже...- у нее вдруг мелькнула неожиданная мысль.- Они могут помочь убрать обломки и перевезти раненых в городе!

- Заключенные... помогать в городе?.. На непроницаемом лице мандарина показалось удивление. Но Глэдис с такой любовью к ближнему рассказала ему о том, как она организует работу заключенных, что наконец он, улыбнувшись, поклонился ей и приветливо сказал:

- Ай-Вэ-Те, я разрешаю вам побеседовать с узниками. Я верю, что вы приобрели удивительную мудрость из Книги вашего Бога.

Глэдис наконец могла уйти. Она сразу поторопилась в тюрьму, чтобы поговорить с начальником и заключенными. При виде Глэдис глаза несчастных узников засветились неподдельной радостью. Им уже сообщили о приказе насчет казни, и вот опять пришла женщина с Книгой и спасла их жизнь.

- Ай-Вэ-Те, мы благодарим вас,- говорили они растроганными голосами.

Это был день ужасных находок. Приходилось хоронить все больше мертвых. Но случалась и радость, когда люди вдруг видели живыми родственников, которых уже считали погибшими.

Мама Глэдис была так счастлива, когда днем, натерпевшись немало страха, нашла у разрушенного дома миссии всех своих детей живыми и здоровыми.

К концу дня она еще раз посетила зал старого китайского храма в городе. Там длинными рядами лежали на полу больные и раненые, дома которых были разрушены. Тут и там трепетали язычки огня керосиновых ламп. Несколько добровольцев дежурили здесь всю ночь. Глэдис ходила между рядами раненых и говорила им слова утешения и ободрения. Мистер Лу помолился за всех больных. Он просил Бога о защите в предстоящую ночь и об убежище от нападений врага.

Потом Глэдис осторожно двинулась по развалинам города к миссионерскому пункту.

Наступал вечер, и тьма распространилась над разрушенным горным городком Янчэн. На улицах и городских воротах уже не горели лампы. Лишь некоторые дымящиеся масляные лампочки между обрушенными стенами указывали на те места, где ночевали люди.

На постоялом дворе дети убрали обломки, так что Глэдис могла войти в дом. Через щель кухонной двери она увидела Чана и детей, сидевших на канге. Они ждали ее. Но она постаралась как можно тише добраться до своей комнатки. Глэдис хотела побыть одна. Между кучами хлама из досок и цементных обломков она добралась до своей постели, стряхнула с покрывала известь и осколки стекол и, изнеможенная, легла. После напряженного дня в тишине своей комнаты Глэдис плакала от невыразимого горя, обрушившегося на Янчэн.

Янчэн, город, который она так любит, место, куда Бог ее направил для того, чтобы проповедовать Его Слово и заботиться о детях-сиротах. Неужели пришел конец ее деятельности? Придет ли враг опять, чтобы уничтожить оставшихся жителей? Допустит ли Господь, чтобы все они погибли, чтобы уничтожили Его церковь?

Когда немного попозже Ру Мей вошла к ней, она увидела, что маленькая уставшая женщина, плача, молится своему Богу.

Не замечая присутствия Ру Мей, Глэдис взывала:

- О Господи, укрепи мою веру в Тебя... о Боже мой, она подвергается таким сильным испытаниям, укрепи ее и дай мне силу...

Ру Мей тихонько вернулась на кухню к детям. Она ясно чувствовала свой христианский долг. Она вслух помолилась за детей, за маму Глэдис, за всех в миссионерском пункте, а также за больных и раненых в своем разрушенном городе.

Наступал вечер, и тьма распространилась над разрушенным горным городком Янчэн.

Ночью в город вошли солдаты армии генерала Чан Кайши, которые со своими пулеметами укрылись в домах. Все утро с грохотом въезжали в городские ворота повозки с боеприпасами. Это были двухколесные, запряженные ослами повозки, наполненные воинским снаряжением для обороны города. Весь Янчен охватила паника. Люди отлично поняли, что их город оказался на передовой линии и что с севера будут надвигаться японские войска. А где же несчастным жителям найти теперь безопасное для жизни место?

Утром Глэдис сперва посетила больных и раненых в полуразвалившихся домах и в большом зале храма. Спустя несколько часов напряженного ожидания на улицах зазвенел звонок глашатая. Мандарин приказал, чтобы все население до заката этого дня покинуло город и искало приюта в расположенных южнее деревнях. Город Янчэн стал военной зоной.

Немедленно группы мужчин, женщин и детей стали покидать город. Свои пожитки они нагрузили на двухколесные, запряженные ослами повозки, а также на собственные спины и плечи.

В миссионерский пункт прибыл китайский крестьянин из христианской общины в деревушке Печуан. Он просил благовестника мистера Лу, Глэдис и Ру Мей с детьми поехать с ним в его поселок. Их маленькая христианская община хотела взять христиан из Янчэна к себе в дома.

Благодарный за эту помощь, мистер Лу сначала организовал перевозку больных и раненых из храма в этот безопасный приют.

Весь день из города отбывали группы людей. Ру Мей и дети поменьше поехали с крестьянином в Печуан, а Глэдис, мистер Лу и старшие дети еще остались в городе, чтобы помочь. Они хотели обеспечить пищей больных, которых уже нельзя было перевезти, так чтобы у них хватило еды на последующие дни.

После полудня Глэдис отправила к городским воротам старших детей с Девятушкой, Суаланью, Лэссом, Фрэнсисом и Синь Ю, нагруженных своими жалкими пожитками. Сама она хотела уйти из миссионерского пункта последней.

Последний раз она прошла по старому дому в городской стене, который сейчас развалился. Здесь она могла жить и трудиться столько лет! Столько вечеров она сидела с погонщиками ослов на кухне Чана и рассказывала им истории из Библии. Она занималась распространением Слова Божьего с Божьей помощью, и Он дал Свое благословение на это. Погонщики доносили библейские истории до самых далеких поселков на севере.

Здесь она взяла к себе заброшенных и скитающихся детей. Эти дети стали ее детьми, которых дал ей Господь Своим повелением и со Своим обещанием: "...И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает".

Это обещание Он исполнил. Он жил Своей любовью и милостью в этом доме. Он давал ей чувствовать Свое ласковое присутствие. В этом доме она молилась с детьми, учила их стихам из Слова Божьего. Вместе они пели столько гимнов; под руководством благовестника мистера Лу здесь была организована маленькая христианская община, и вот теперь... теперь все кончено.

Приходится покинуть это место, которое ей так дорого, потому что здесь с ними был Господь. О, как тяжело это расставание!

Последний раз она стала на колени в своей комнате, где так часто преклонялась перед Богом; где могла рассказывать Ему о своих нуждах, о тяжести одиночества, о своих радостях и сомнениях. Посреди разрухи в этот печальный момент она все-таки еще раз торжественно преклонилась перед своим Царем и еще раз рассказала Ему о всех своих заботах. Она призналась перед Ним в своей слабости перед очередным испытанием веры и в истощенных физических силах. Как она сможет ободрить массу испуганных беженцев, если она сама чувствует себя такой бессильной?

- Господи, почему Ты призвал именно меня для решения этой тяжелой задачи?

Она встала, обессиленная душой и телом, но тут ей попался на глаза календарик, висевший на полуразрушенной стене. Глэдис не раз читала стих на дощечке календаря, но сейчас она с особым чувством произнесла его вслух: "...И немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное". Эти слова проникли в ее сердце и наполнили его новой силой веры. Ее мысли успокоились. Однажды друзья в Англии подарили ей этот календарь, и вот сейчас, в этот трудный день, он стал для нее особенным утешением и ободрением. Бог, Который избрал немощное, хочет использовать и ее. Теперь она может спокойно и покорно покинуть свой миссионерский пункт, чтобы отправиться с детьми на юг.

Янчэн был охвачен паникой. Надвигаются японские солдаты, а где найти для стольких людей безопасный приют?

Встретившись с детьми у городских ворот, Глэдис покидала город в составе последней группы. До самого последнего момента они помогали больным, раненым и старикам. За воротами они увидели беженцев с палками-носилками со скудными пожитками на плечах и с узлами одежды на веревках. Женщины несли на спинах младенцев, а между перегруженными ослами тащились плачущие дети и старики.

Синь Ю приостановился, пораженный этой общей трагедией. Он вспомнил тот вечер на постоялом дворе, когда мама Глэдис рассказывала о Моисее, который вывел народ израильский в пустыню, спас людей от рабства и от преследования фараона.

Суалань ждала его. Она увидела его печальные глаза.

- Ну пойдем же,- позвала она.- Пойдем, Синь Ю, мама Глэдис уже далеко впереди.

Мальчик не двинулся с места. Он молча смотрел на эти длинные ряды беженцев.

- Синь Ю, что ты там стоишь, что ты видишь? - спросила девушка.

- Вижу беженцев,- грустно ответил он, столько беженцев! Нам надо убежать от врага, но нет Моисея, который бы показал нам дорогу...

Суалань заметила, что мальчик дрожит от бессилия и страха. С детской доверчивостью она показала пальцем на небо и сказала:

- Там, Синь Ю, вон там живет Бог Моисея, и Он покажет нам дорогу в безопасную страну.

Деревушка Печуан находится к юго-востоку от Янчэна, и к ней можно добраться только по крутой, извилистой горной тропе. Деревушка состоит из простых домиков с хлевами, сложенных из камней и прижавшихся к скале. Там жили несколько христианских друзей, которые взяли к себе часть беженцев из Янчэна.

Глэдис Эльверд и ее детям дали приют в маленьком, скрытом за поворотом горной тропы доме. Хлев в скалистой стене приспособили под временный госпиталь. На глиняный пол расстелили соломенные подстилки для больных и раненых.

Другой хлев в скале хозяин отдал для здоровых беженцев. Скоро он стал похожим на муравейник.

Вечером благовестник при свете керосиновой лампы прочитал в их новом приюте псалом Давида, убежавшего от царя Саула в пещеру:

"Помилуй меня, Боже, помилуй меня; ибо на Тебя уповает душа моя, и в тени крыл Твоих я укроюсь, доколе не пройдут беды". После короткой проповеди, в которой он попросил взрослых и детей лично помолиться всемогущему Богу о защите, они спели псалом.

Пели все вместе. Слушая тихое и робкое песнопение в полутемном хлеву, Глэдис вновь осознала, как важно в миссионерском труде учить наизусть гимны, псалмы и стихи. Сейчас все, от старух до маленьких детей, могли петь те гимны, которым она их научила, когда посещала их поселки в качестве посланницы мандарина.

Бои между вторгнувшимися японскими войсками и армией генерала Чан Кайши день ото дня усиливались.

Беженцы несколько месяцев жили в Печуане.

В это время Глэдис ежедневно старалась посещать другие деревушки, утешать беженцев и молиться с ранеными. Иногда она встречалась с группами солдат китайской армии. Солдаты не препятствовали ее деятельности. Они знали, что она старается помочь китайскому народу.

Иногда в более северных деревнях она встречалась с маленькими отрядами японской армии, оккупировавшими хутора. Они тоже давали Глэдис свободу действий и даже разрешали ей читать японским солдатам рассказы из Библии. С помощью японского солдата-христианина, который служил переводчиком, она говорила с ними о смерти, которая, может быть, для них очень близка, и о Божьем суде, которому подвергнется каждый человек. Японец ли, китаец ли, погибнув в сражении, каждый должен явиться перед судилище Божье. Каким же будет приговор им, если они не нашли прибежище у Господа Иисуса, чтобы Он простил их грехи?

Некоторые японские солдаты-христиане попросили Глэдис регулярно посещать их для того, чтобы читать с ними Библию и рассказывать о Боге.

В такие моменты Глэдис Эльверд чувствовала себя настоящей миссионеркой. Она видела перед собой не врагов, а людей с бессмертной душой, и всем этим людям надо было передать весть о покаянии. Когда она рассказала о своей миссионерской деятельности среди японских солдат одному китайскому офицеру, он вдруг очень заинтересовался ее рассказом.

- В какой деревне вы рассказывали им истории из Библии? - спросил он.

Ничего не подозревающая Глэдис припомнила название деревушки, лежавшей несколько километров южнее.

- Это был большой военный отряд? - продолжал расспрашивать он.

- Не знаю,- ответила она,- я их не считала, только рассказала им истории из Библии.

- Хорошо, что вы это делаете,- одобрил китайский офицер.- Идите туда и завтра, попросите их собрать всех солдат послушать вас, подсчитайте людской состав, спросите, куда они идут, есть ли в горах еще японские отряды, но не упоминайте о нас. Никаких справок о нашей армии. Вы хорошо поняли это?

Глэдис поняла. Она опять встретилась с японским отрядом, почитала солдатам Слово Божье, спела с ними гимны и в те мгновения не думала о поручении китайского офицера. Но перед тем как уйти, она по-детски наивно спросила, есть ли в области еще японцы, она хочет помочь их больным и раненым и утешить их. В каких местах они находятся? Сколько их человек? Долго ли останутся в горах, получили ли они новые приказы завоевать более южные деревни? Если это так, то она, Глэдис, хочет предупредить простых крестьян в горах, что надо эвакуироваться. Японский офицер ответил на ее вопросы, не подозревая, что его сообщения в тот же день будут переданы китайскому офицеру.

Вследствие этих походов по горам и своей связи с китайскими и японскими военными, Глэдис попалась в ловушку шпионажа. Она не совершала предательства умышленно. Сама она не осознала своего опасного положения. Ее двигало лишь искреннее желание проповедовать Евангелие всем людям, в частности, и японцам. В своей детской непосредственности она ни минуту не задумывалась о последствиях своих действий. Она еще не понимала, что миссионерка никогда и ни при каких обстоятельствах не должна передавать сведения о военных действиях или передвижении вражеских войск.

Зима 1939-1940 годов принесла крестьянскому населению области Шаньси большую беду. Поселки, деревушки и обнесенные стеной горные городки постоянно переходили из рук в руки. Иногда долгими неделями территорию терроризировали жестокие японские солдаты; потом вихрем бросались на них сильные китайские отряды с пулеметами и оттесняли японцев. Во вемя боевых действий нередко гибли мужчины и женщины из крестьянского населения, работавшие в поле.

Детей-сирот высылали в Печуан. Ведь там в бывшем хлеву жила миссионерка Ай-Вэ-Те, "мать, которая любит нас", которая брала голодающих, напуганных сирот под свое покровительство. К ней приходило все больше детей; Глэдис иногда просто стонала от этого наплыва. Что ей делать со всеми этими детьми, если война будет продолжаться и у нее иссякнут запасы еды? .

Из баптистского миссионерского пункта Цзечжоу сообщили, что в Южном Китае госпожа Чан Кайши открыла большой приемный пункт для китайских сирот военного времени.

Давид Дэвис, миссионер в Цзечжоу, посоветовал Глэдис перевести большую группу детей под ее руководством на юг, где дети и сама Глэдис будут в безопасности.

Благодарная за эту весть, Глэдис отправила сто детей в Цзечжоу под руководством благовестника мистера Лу. Взяв еще одну группу детей из миссионерского пункта Давида Дэвиса, он повел их кратчайшим путем по главной дороге к Желтой реке. Большие паромы перевезли беженцев на южный берег, где они нашли безопасный приют.

Миссионер Дэвис был очень встревожен тем, что сама Глэдис все еще оставалась в районе боевых действий. Что с ней случится, если японцы возьмут ее в плен? Им уже стало известно, что женщина с Книгой передает сведения о передвижениях японских войск генералу китайской армии.

Давид Дэвис направил к Глэдис посланца с предупреждением, что для нее лучше покинуть область. Но Глэдис не верила, что она в опасности. Она хотела остаться со своими детьми и ежедневно обходить близлежащие селения, чтобы утешать больных и проповедовать им Евангелие.

Несколько недель Янчэн был свободен от военной оккупации, и люди мало-помалу возвращались из деревушек и пещер в свой разрушенный город. Глэдис и дети со своими скудными пожитками также вернулись на полуразваленный миссионерский постоялый двор. Они оттащили обломки стен, сделали уборку, и Чан, как раньше, сварил на кухне просяную кашу.

"Смогут ли жители оставаться в своих домах, восстановить город и начать новую жизнь?" - думала Глэдис.

Пытаясь остановить продвижение японских войск на юг, китайцы взорвали дамбы вдоль Хуанхэ. Это очень затруднило продвижение беженцев на безопасный правый берег. Дороги были заняты военными колоннами, поэтому беженцы вынуждены были идти по затопленной земле, где вода реки превратила желтую почву в мягкую глиняную массу. Люди едва могли передвигаться. До смерти усталые, они босиком пробирались по мокрому, чавкающему грунту, с большим трудом неся с собой на временных носилках больных и детей.

Наступил момент, когда войска генерала Чан Кайши начали отступление под неумолимым натиском японской армии.

В это время пришли из своей крепости в Яньани в область Шаньси партизаны Красной армии генерала Мао Цзэдуна, чтобы завербовать крестьян для усиления своей армии. Призыв встретил активный отклик у простых людей, уставших от угнетения жестокими помещиками.

Мао Цзэдун обещал народу освобождение от вековой нищеты, эксплуатации и угнетения беспощадными землевладельцами, обещал крестьянам Северного Китая новое будущее, и десятки тысяч этих простых, одетых в голубые рубахи людей присоединялись к быстро растущей армии генерала Мао. В глазах у них горел огонь ненависти к своим бывшим угнетателям.

Взбудораженные революционными лозунгами, они с невиданным энтузиазмом бросались в бой против японцев, против солдат армии генерала Чан Кайши, а заодно и против бесчисленных мирных граждан, которых они в своем чрезмерном увлечении считали врагами.

Миссионер Давид Дэвис в Цзечжоу очень беспокоился о судьбе Глэдис в этом растущем военном хаосе, хотя Янчэн временно и находился немного в стороне от боев на нейтральной земле. Услышав о том, что японцы расстреливают выявленных помощников китайской армии, он заволновался еще больше. Глэдис необходимо было как можно скорее покинуть Северный Китай. Давид вновь направил к ней посланца. Глэдис с изумлением прочитала его письмо. Неужели Давид думает, что она оставит свой миссионерский труд и из трусости убежит на безопасный юг? Нет, никогда. Она сама расскажет ему, что Бог призвал ее в этот горный город. В этом она твердо уверена. Давид Дэвис не должен препятствовать выполнению ее миссии.

Глэдис поехала в Цзечжоу на осле. Через два дня она сидела в миссионерском пункте Цзечжоу перед Давидом Дэвисом.

- Ты должна как можно скорее покинуть Янчэн! - убеждал он ее.

- Почему ты так настаиваешь? - раздраженно ответила она.- Разве ты не знаешь, Кто призвал меня? Я не могу, не хочу быть неверной, я останусь у своих детей в Янчэне.

В его глазах вспыхнул сердитый огонек.

- Да, я знаю, Кто тебя призвал. И я также знаю, Кто теперь велит тебе уйти. Сам Господь это повелевает.

Она с недоверием посмотрела на него.

- Ты ошибаешься, Давид.

- Нет, Глэдис, ты не видишь всей опасности.

- Ты велишь мне уйти отсюда, а сам остаешься.

- Ну уходи же, тебя убьют. Японцы назначили высокое вознаграждение тому, кто выдаст тебя им. Тебя считают шпионкой.

Наступила тишина. Оба они были преисполнены сознанием значительности этого момента. Ведь они были последними миссионерами в Северном Китае. Давид увез жену Джин и детей на морской берег, где о них заботились в приемном пункте для миссионеров, а сам, рискуя жизнью, вернулся в миссионерский пункт в Цзечжоу, считая, что пока еще не пришло время оставить его.

Тишину нарушил китайский курьер, который принес Дэвису письмо и попросил срочный ответ.

Пробежав глазами послание, Давид побледнел. Потрясенный, он сказал курьеру:

- Подождите во дворе. Я сейчас подготовлю ответ.

Безмолвно он положил лист на стол перед Глэдис. Она прочитала его. Последующая тишина показалась Давиду предвестником смерти.

Она еще и еще раз перечитывала письмо. Постепенно до нее дошло, что в нем содержится ее смертный приговор. Это было письмо от китайского генерала. Оно содержало предупреждение для некоторых лиц, что им надо немедля бежать, так как японцы назначили огромную сумму тому, кто выдаст им мандарина, а также женщину с Книгой. Они шпионы, и их ждет наказание.

- Ты теперь понимаешь, что надо бежать? - взволнованно спросил Дэвис.

- Да, я уйду.

- Иди кратчайшим путем к Хуанхэ. Курьер говорит, что ты можешь под защитой их войска пойти на юг.

- Нет,- спокойно возразила она,- я иду к своим детям, в Янчэн.

- Глэдис, заклинаю тебя: беги!

Сложив руки, она минутку сидела перед ним неподвижно. Давид грустно глядел на эту маленькую женщину с великой верой. Каким будет ее ответ?

Глэдис встала. Какой хрупкой казалось она в сравнении с крепко сложенной, сильной фигурой Дэвиса! Она протянула ему руку, и Давид увидел решительный взгляд, проникший до самой глубины его души.

- Христиане не убегают! - заявила она твердым голосом.

Дэвис крепко пожал руку своей соратницы по миссионерскому труду среди китайского народа. Она не принадлежала к той же организации, что и он, но это не важно; они едины в вере, в надежде и в любви ко Христу. Вот почему он хочет и должен защитить ее.

- Давид, наши пути расходятся. Передай привет Джин и детям. Да благословит тебя Бог...

Она не могла говорить больше. Давид Дэвис подыскивал подходящие слова, но так и не нашел. Наконец он сказал:

- Увидимся ли мы когда-нибудь?

Курьер снова явился:

- Ай-Вэ-Те должна уйти, японцы приближаются, сейчас закроют ворота города, и больше никто не сможет выйти.

После полного опасностей путешествия по военной зоне Глэдис, обессиленная от волнения, добралась наконец до полуразрушенного постоялого двора в Янчэне. Там ее встретили шаловливые дети, которые протягивали к ней руки и кричали:

- Мама, мы взяли к себе еще братцев, которым хотелось есть!

Чан пробормотал:

- Да, смотрите, сколько у нас уличной детворы. Они кричат, бегают по дому и требуют пищи. Они заморочили мне мою бедную старую голову.

Оказалось, что за дни ее пребывания в Цзечжоу дом наполнился новыми беспризорными детьми, возбужденными от пережитой военной беды. Они все время кричали наперебой, Глэдис трудно было навести хоть какой-то порядок среди беспризорных детей, но ей было жалко их. Именно этим сиротам военного времени так нужны были любовь и защита!

На следующий день добралась до Янчэна маленькая группа девушек тринадцати-пятнадцати лет. Они пришли из Цзечжоу. Миссионер Дэвис успел выслать их из города, когда японские солдаты уже входили через передние ворота в дом миссии. Он вывел этих дочерей родителей-христиан через задние ворота. Он знал об ужасной судьбе молодых девушек, попавших к солдатам.

Единственное, что он мог для них сделать, это отправить их к Ай-Вэ-Те.

Глэдис, дрожа, слушала рассказы девушек о жестокости японских солдат.

Какова же судьба Давида Дэвиса?

 

Глава 15. Детское пение у Желтой реки

Новость о том, что Ай-Вэ-Те будет переправлять детей на безопасный юг, распространилась по селениям вокруг Цзечжоу и Янчэна. Новое японское наступление ускорило выполнение ее намерения. Все больше родителей приводили своих детей в миссионерский пункт и умоляли Глэдис взять их с собой в Южный Китай. Строгий наказ миссионера Давида Дэвиса самой пойти с детьми вызвал в ней огромную духовную борьбу. Она знала, что Бог посредством Своего Слова однажды дал ей поручение поехать именно в этот край Китая. Как ей сейчас быть: оставаться в военной зоне, несмотря на все опасности, или уходить с детьми? Мучительные сомнения миссионерки могло разрешить лишь какоелибо специальное указание свыше.

Однажды вечером вестник из ямыни принес в дом миссии письмо для нее. Это было послание мандарина. Еще не отдышавшись от быстрого бега, придворный настойчиво сказал:

- Мандарин желает немедленно побеседовать с Ай-Вэ-Те.

Просьба мандарина встревожила ее. Какие новые проблемы возникли в этом несчастном краю?

В ямыни мандарин ждал Глэдис в своей приемной. После почтительного приветствия она с изумлением оглядела его: правитель края был одет в голубую крестьянскую рубаху, брюки и черную ермолку. Его длинная черная коса была срезана. Она вряд ли узнала бы его в этой простой одежде. Каким он был внушительным в своем прекрасном, вышитом золотой нитью одеянии, и как грациозно свисала его черная коса, выделяясь на багровой мантии! А теперь...

- Ай-Вэ-Те,- торжественно начал он, наш город и наш народ опять находятся в большой опасности. Японские войска приближаются. Возможно, что их передовая воинская часть окружит и займет наш город уже в течение ближайших суток. Мы посоветуем людям двинуться на юг еще до восхода солнца. Север этой области уже полностью захвачен японцами. Ай-Вэ-Те, вы видите, что я уже одет как простой крестьянин.

В этом наряде я покину город на рассвете. Вам тоже надо уйти, причем сейчас же, немедленно... Сторож у городских ворот по моему приказу откроет вам ворота.

Глэдис серьезно посмотрела на него и решительно сказала:

- Господин мандарин, я не могу уйти сейчас, я хочу остаться с детьми. Завтра утром я отправлю своих детей на юг. До этого я не имею права бежать.

В его глазах вспыхнул гнев, его повелительный взгляд пронзил ее.

- Я приказываю вам уйти сейчас же, так как японским солдатам приказано найти вас и привести к своему генералу. Нашедший вас получит высокую награду - сто английских фунтов стерлингов.

- Ах,- вздохнула она,- неужели миссионерка для японского генерала имеет такую ценность?

Мандарин неподвижно стоял перед ней. Его глаза горели.

- Послушайте,- ответил он, доставая какую-то бумагу и протягивая ей. Это письмо одного китайского офицера. Он пишет мне:

"Скажите женщине с Книгой, чтобы она немедленно бежала на юг через Желтую реку. Японцы хотят взять ее в плен, они не щадят ничьей жизни. Бегите немедленно".

- Мисс Эльверд,- продолжил мандарин,- в нашем городе прибили к городской стене объявления о том, что тот житель Янчэна, который выдаст вас японцам, получит награду. Ваша жизнь в большой опасности.

Мандарин заметил, что лицо этой храброй женщины слегка побледнело. Это был один из редких моментов его правления, когда он тревожился за жизнь человека. По беспощадным китайским законам он раньше осуждал на смерть множество подданных, не чувствуя огорчения или раскаяния. Но жизнь этой иностранки, которая преподала ему столько христианской мудрости из Книги своего Бога, приобрела для него большое значение.

В комнате могущественного мандарина области Шаньси несколько минут царила глубокая тишина. Какая чудная сцена: правитель в голубой крестьянской рубахе прощается с традицией, предписывавшей ему пышность и великолепие древнекитайских царей, и в то же время - со своей религией.

- Ай-Вэ-Те,- проникновенно произнес он,- ваш Бог, Который спас вашу жизнь во время мятежа в тюрьме, и сейчас спасет вас от опасности со стороны врага.

Она с изумлением посмотрела на него, заметив, что его холодный взор смягчился, а на лице появилось выражение растроганности. Он продолжил:

- Ай-Вэ-Те, благодарю вас за все, что вы сделали для моего народа, моего города, для нашей области и наших детей. Я благодарю вас за то, что вы сделали для меня лично. Сейчас нам надо прощаться. Ай-Вэ-Те... я хочу спросить вас... могу ли я стать христианином?

После серьезных раздумий мандарин Янчэна предпочел мудрость и законы Бога, Творца неба и земли, новой революционной теории, навязываемой людям генералом Мао. Результатом его раздумий стал вопрос, который он повторил снова:

- Ай-Вэ-Те, не можете ли вы принять меня в христиане?

- Принять вас может только Бог. Единственное, что я могу сделать, это передать вам Его Слово. Это Слово научит вас, как стать христианином. Да примет вас Бог по Своей милости.

Мандарин поклонился миссионерке, и Глэдис поклонилась мандарину.

Больше они никогда не виделись.

Над жителями Янчэна нависла опасность новой военной угрозы. Глашатай предупредил людей о том, что надо эвакуироваться в горные селения до того, как придут японцы. Городской сторож увидел прибитые к городской стене объявления с призывом об аресте женщины с Книгой. Он настойчиво попросил Глэдис немедленно уйти из города, обещая свою помощь.

- Ну, а дети? - спросила она его.

- О, оставьте детей здесь, невозможно взять их с собой, вам надо идти одной,- уговаривал ее мужчина.

Даже Ру Мей и Чан настаивали на ее немедленном бегстве без детей. Но Суалань, Девятушка, Лэсс, Синь Ю и все другие дети умоляюще смотрели на нее, и она не решилась их оставлять. Она очень хорошо знала, что Янчэн опять будет захвачен японской армией. Что они сделают с молодыми девушками и детьми, если она их оставит?

Глэдис обвела глазами большую группу сирот военного времени, доверенных в течение последних недель ее попечению. Ответственность за этих детей была для нее почти непосильной нагрузкой. Она поднялась по лестнице в тишину своей полуразрушенной комнаты, где стала на колени в укромном уголке. В этой молитвенной комнате она уже столько раз говорила Богу о своих нуждах, и сейчас она снова обратилась к Нему за помощью.

- О Боже мой, дай мне ответ... лишь Твое Слово может указать мне, что делать...

В тишине одиночества с настойчивой силой проникли в ее душу слова: "Бегите, уходите скорее, сокройтесь в пропасти..."

- Господи,- ответила она,- Господи, это Твой голос. Ты хочешь, чтобы я ушла?

Преклонив колени, миссионерка ждала указания своего Царя. Ее душа замерла в ожидании, она вспомнила слова Самуила: "Говори, Господи, ибо слышит раб Твой".

Господь говорил, и ее душа с полным доверием приняла Его слова: "Бегите, уходите скорее, сокройтесь в пропасти... говорит Господь, ибо царь Вавилонский сделал решение о вас и составил против вас замысел".

Сомнения нет. Господь сказал, что ей надо уйти.

Календарик на стене опять подсказал ей утешительные слова: "Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи".

Маленькая и слабая сама по себе, но сильная верою, она вышла из молитвенной комнаты, чтобы подготовить детей к долгому путешествию.

В часовне дома миссии Ру Мей с напряжением ждала с детьми, когда спустится вниз мама Глэдис. Старый Чан, дрожа, стоял на кухне.

- Дети, вы все садитесь сюда и слушайте! - приказала им Глэдис.

Все мигом опустились на пол часовни. Мама Глэдис спокойно стояла перед ними. Ее темные глаза проникновенно и серьезно смотрели на каждое детское личико. Увидев, что все детские глаза направлены на нее, она решительно сказала:

- Приготовьте свои толстые ватные пальто, затем возьмите свои мисочки и палочки и наполните их у Чана просом. Быстро покушайте, потом я почитаю вам из Библии, потом вы ляжете спать на канге, а завтра очень рано утром мы отправимся в далекое путешествие. Мы пойдем очень-очень далеко.

На рассвете, когда городской сторож отодвинул тяжелые засовы городских ворот, Глэдис со своей группой детей и Ру Мей вышли из города. У ворот царила суматоха. Люди рассказывали, что японские солдаты уже показались в горах и быстро продвигаются в направлении города. Все торопились поскорее выбраться из опасной зоны и добраться до более спокойных горных селений.

За городской стеной перед ними простиралась большая равнина с желтыми созревшими хлебными полями. А дальше виднелись горы Шаньси - высокие голые серые скалы с многими узкими ослиными тропами и ущельями, где можно спрятаться в пещерах.

Дети пели, прыгали и радостно кричали:

- Мы отправляемся в путешествие! Очень далеко! Очень далеко!

Для них это было прекрасным приключением. Они еще не понимали, что такое война.

Глэдис заставила их идти парами - большой ребенок рядом с маленьким. Семнадцатилетний Тимофей как старший мальчик нес на спине самый тяжелый узел вещей. Суалани также исполнилось уже семнадцать. Как старшая девушка она должна была ухаживать за двумя младшими. Длинной цепочкой дети весело шагали по тропе между хлебными полями, к горам. Их пригрели первые лучи солнца, птицы пели свою утреннюю песню.

Глэдис была очень озабочена, она с нетерпением смотрела на серые горы вдали. Там безопаснее, чем в открытом поле.

Недалеко от гор к ним подскакала во весь опор группа китайских конных солдат. Командир остановил свою лошадь рядом с Глэдис. Облако пыли, поднятое конскими копытами, накрыло детей, которые в испуге убежали в хлебное поле.

- Куда вы идете? - строго спросил он.

- Мы с детьми хотим на юг, где японские солдаты не смогут нас убить.

- Хорошо,- сказал он,- идите узкой дорогой по горам. Почти все селения, которые вы встретите, опустели. Везде люди бегут на юг, на ту сторону Желтой реки. Попробуйте найти пищу в селениях и идите быстрее. На том берегу реки вы будете в безопасности.

Командир еще раз взглянул на Глэдис и вдруг спросил:

- А вы женщина с Книгой?

Глэдис утвердительно кивнула головой.

- Вы знаете, что японцы вас ищут и назначили за вас высокую награду? У вас нет никого, кто защитил бы вас в этом опасном путешествии?

-У меня есть самая надежная защита в мире,- ответила она, показав свою Библию.- В этой Книге написано обещание моего Господа и Царя о том, что Он для меня щит и везде меня защитит.

- По мне лучше пара вооруженных солдат, чем книга,- усмехнулся командир. - Что за польза от этой книги?

- Это Слово моего Бога, Который сопровождает нас!

Командир пришпорил свою лошадь.

- Постарайтесь как можно скорее переправиться через Желтую реку! - крикнул он и поскакал с солдатами галопом в город.

Они едва успели проскакать несколько сот метров, как вдруг из-за облака вынырнул японский самолет и с оглушительным треском накрыл группу солдат пулеметным огнем.

Дрожа, Глэдис увидела, что многие солдаты и их лошади убиты и что командир сбит с лошади. Едва он успел сказать, что не доверяет защите Слова Божьего, и вот уже рухнул на землю.

Дети заплакали и закричали.

- Ложитесь ничком в пшеницу,- крикнула она,- тогда нас не увидят и не обстреляют! Дети мигом бросились на землю.

Самолет с рокотом улетел и исчез за городской стеной Янчэна.

Когда Глэдис решила, что опасность миновала, она велела детям встать и как можно быстрее идти в горы. Дети поспешили к защитным скалистым стенам. Мальчики, как всегда, бежали далеко впереди. Девочки со своими деформированными ножками, столько лет обвязанными тугими бинтами, с трудом тащились сзади. Уже скоро Глэдис поняла, что для девочек нужно установить более спокойный темп движения.