Население Бельгии составляет 10 миллионов человек. Для сравнения: датчан — 5 миллионов; швейцарцев — 7 миллионов; голландцев — 15 миллионов; испанцев — 39 миллионов, англичан — 49 миллионов; французов — 58 миллионов; итальянцев — 57 миллионов и немцев — 82 миллиона.

Население делится на две основные, компактно проживающие языковые группы: около 6 млн человек говорят на голландском и фламандском и 4 миллиона — на французском (еще 67 тысяч жителей сопредельных с Германией областей говорят на немецком).

Лишь Брюссель нарушает принцип деления по территориально-языковому признаку: подавляющее большинство его горожан, несмотря на сплошь фламандское окружение, говорит по-французски.

По площади Бельгия занимает примерно одну восьмую часть Великобритании и одну восемнадцатую Франции.

 

НАЦИОНАЛИЗМ И САМОВОСПРИЯТИЕ

Бельгийцы от себя не в восторге и нисколько этого не скрывают. Проведенный недавно опрос общественного мнения показал: 60 % жителей предпочли бы родиться в какой-нибудь другой стране. Хоть национальный гимн и звучит по всем городам и весям la Patrie ("O Belgique! O Mere cherie! — ну и вирши!), едва ли кто-то из местных жителей помнит слова дальше второй строчки.

Бельгийцам повезло в одном: Брюссель является не только главным городом Бельгии, но заодно носит и неофициальный статус "столицы Европы". Теперь весь мир хотя бы знает, где на карте (приблизительно) искать эту страну. Правда, иностранцам вряд ли известно, на каком языке говорят бельгийцы, но это мелочи, главное — начало положено.

Предостережение

Не зная, что сказать о Бельгии и ее жителях, иностранцы окрестили последних тупицами. Избавиться от столь нелестного ярлыка нелегко — все равно что добиваться от зануды, чтобы он рассказал занимательную историю. Бельгийцы знают это слишком хорошо: они пробовали и махнули рукой.

В бельгийцах подкупает то, что они, даже странно как-то, не петушатся из-за данного им прозвища. Пусть иностранцы себе каркают: на воре, как говорится, и шапка горит.

Но насмешникам все-таки лучше поостеречься. Все бельгийское, не только шоколадные конфеты и пиво, сейчас входит в моду. Приезжающие в Бельгию туристы бывают буквально ошарашены потрясающей бельгийской кухней, искренним, идущим от сердца, радушием местных жителей, самобытностью фламандского искусства и причудливой архитектурой загородных домов, затерявшихся среди мирных полей и дубрав. И вовсе не случайно группа молодых бельгийских модельеров, "Антверпенская шестерка", приобрела всемирную известность: талантливые выпускники факультета дизайна Антверпенской академии изящных искусств продолжают поражать воображение европейцев новаторскими решениями в индустрии моды.

В Лондоне, видимо, не осталось ни одного сколько-нибудь уважающего себя гурмана, который бы хоть раз не посетил какой-нибудь из ресторанов «Веlgо», где официанты в облачении монахов-траппистов подают мидии и хрустящий картофель. Граждане соседних стран только сейчас начинают осознавать: бельгийцы тихой сапой умудрились настолько обустроить свой быт, что жили, по европейским меркам, в XXI веке задолго до его наступления. ООН, словно подтверждая это мнение, в ежегодном докладе о развитии человечества отметила: по уровню жизни Бельгия заняла среди государств — членов Европейского сообщества первое место, а в мире — пятое. Бельгийцы были так потрясены столь лестным отзывом о себе, что тут же принялись, не скупясь на типографскую краску, доказывать его необоснованность.

Самосознание

Непатриотичность бельгийцев отчасти можно объяснить не столь уж давним появлением их государства на карте мира. Бельгия обрела независимость лишь в 18 30 году. А до того здесь столетиями непрошено хозяйничали римляне, французы, бургундцы, испанцы, австрийцы и голландцы.

Независимость Бельгии принесла «оперная» революция. Театралы, взбудораженные до глубины души оперой Обера "Немая из Портичи", высыпали в своих пышных нарядах на улицы Брюсселя и водрузили национальный флаг над зданием ратуши. После нескольких вооруженных стычек голландцы убрались с захваченных земель восвояси, и повстанцы ворвались в королевский дворец. Увенчав в ознаменование конца голландского владычества бюст короля головкой голландского сыра, они прошлись по покоям монарха, восхищаясь пышностью его гардероба. События в Бельгии — не то, что Французская революция — все обошлось без поражающей воображение гильотины. Бельгийцы всегда стремились соблюсти во всем меру, наверное, поэтому они и не удостоились пространных упоминаний о себе в учебниках истории. Но в общем-то, выбор между славой в веках и размеренной жизнью, сделанный в пользу последней, кажется, пошел им только на пользу.

Вот почему местные жители не осознают себя частицей нации, уходящей корнями в глубь истории. К тому же в Бельгии, в отличие от других относительно недавно возникших государств, скажем, Германии и Италии, нет единого языка межнационального общения. Здесь говорят в основном на французском и фламандском (или, точнее, голландском). И вот в споре между этими двумя языками у бельгийцев и проявляется чувство национального самосознания.

Типичный бельгиец — это человек среднего достатка, довольный своей жизнью, только, быть может, несколько уставший от пребывания в уютном семейном гнездышке, от ломящихся под потребительскими товарами магазинных полок, от изобилия вкусной и здоровой пищи. Но за внешне спокойным фасадом в стране, гордящейся отсутствием всяких проявлений национализма, две говорящие на разных языках группы разделены непримиримой враждой.

В 90-е годы Бельгия, по существу, превратилась в федерацию из двух союзных государств: Фландрии, говорящей на голландском языке, и франкоязычной Валлонии. Единственное, что их связывает, так это общее правительство да столица — невесть как уцелевший посреди Фландрии город с преимущественно франкоязычным населением.

"Нет больше бельгийцев, — слышен повсюду жалобный стон. — Есть только валлоны и фламандцы". Нынешних националистов горячо волнует судьба не Бельгии в целом, а Фландрии или Валлонии. Бурлящие внутри чувства выплескиваются наружу, и фламандцы с валлонами, особенно в тех краях, где эти общины живут бок о бок, ни за что ни про что дерут друг другу чубы. Сцепившиеся и пытающиеся выцарапать друг другу глаза петух (эмблема Валлонии) и лев (эмблема Фландрии) — вот, пожалуй, самая верная картина того, что происходит в стране. Порой сама будущность Бельгии затягивается туманной дымкой. "Мы единственная страна, задающаяся вопросом, а существует ли она", — заявляет бельгийский поэт Даниель де Брюкер. Часто можно услышать, что нацию связывают воедино лишь две тонкие нити: королевская семья да "Красные дьяволы" (национальная сборная по футболу).

Фразу: "Я бельгиец" (когда кто-то объясняет, что он не валлон или фламандец), — ныне воспринимают чуть ли не как политическую декларацию, настолько она затаскана политическими интриганами с обеих сторон, пытающимися по принципу "разделяй и властвуй" заработать себе очки на внутригосударственной вражде. Наклейки на легковых машинах "Ве1gе, еt fier dе l'еtrе" ("Ты, бельгиец, и гордись этим"), — вовсе не отчаянная попытка стряхнуть с себя печать проклятия, а материальное выражение желания сохранить целостность бельгийской нации.

Какими бельгийцы видят себя

Бельгийцы охотно, даже слишком, признают собственную ущербность как нации. Послушать их, так Бельгия — всего лишь крошечная равнинная страна. На самом деле не такая уж она маленькая, да и не такая уж равнинная. Кажется, что бельгийцы не ждут в свой адрес ничего, кроме оскорблений. Даже Леопольд II, прославленный король бельгийцев, покоритель Конго, как-то походя обронил облетевшую потом весь мир фразу о своих подданных: "Petit pays, petit gens" ("Маленькая страна, мелкие людишки").

Несмотря на то, что в последнее время о бельгийцах было сказано и написано много хорошего, меланхолия и неуверенность в себе не покидает их. Они полны самых благих намерений, но им постоянно что-то мешает: то война, то экономические неурядицы, то нездоровье, то коррупция среди политиков, то фламандцы, то валлоны, то французы… или просто то, что они бельгийцы.

Бельгийский модельер Дрис ван Нотен был потрясен до глубины души, обнаружив, что почти любая вещь с ярлыком "Сделано в Бельгии" принимается всемирно известными законодателями моды на ура. Жители Бельгии поголовно убеждены, что их родина не заслуживает столь лестной оценки.

Многие местные жители, если их спросить, не преминут заметить, что они отнюдь не бельгийцы. Они в первую голову фламандцы, валлоны или фламандо-валлоны и лишь во вторую бельгийцы. Стоит, к примеру, уроженцу Фландрии прославиться на весь мир, и его земляки тут же заговорят о нем как о великом фламандце, приобретшего же мировую известность валлона они попросту назовут великим бельгийцем.

Какими фламандцы видят себя

Фламандцы считают себя трудолюбивыми, честными и надежными людьми. Взгляните на Брюгге, Гент и Антверпен, эту величественную троицу городов, на их великолепные соборы и изумительные собрания картин Яна ван Эйка, Дирка Баутса, Рубенса, Якоба Йорданса и ван Дейка. В былые времена это были мощные города-государства. Впрочем, они до сих пор упиваются собственным величием, а тамошние магистратуры пользуются широкой, доставшейся в наследство от прошлого автономией.

Сегодня фламандцы вовсю задирают перед соседями нос: на небосвод восходит их звезда. Наконец-то и на их улицу после многовековых обид от франкоязычных бельгийцев пришел праздник.

Последним просто изменила удача. Существующие в Валлонии издавна предприятия тяжелой промышленности пришли в упадок, а во Фландрии благодаря буму в легкой промышленности и удобному расположению портов наступила эра экономического ренессанса. Ныне этот регион считается одним из самых процветающих в Европе и лидирует в области информационных технологий, в фармацевтике и электронике. На фламандцев это процветание свалилось как манна небесная, и они не скрывают своей радости по сему поводу. "Фландрия — путеводная звезда Европы", — слоган одной из рекламных кампаний. Нет, фламандцы не зазнались: они предъявляют к оплате давно просроченные векселя за прошлые обиды.

Они убеждены: их благоденствие на пользу всей Европе. Фламандцы гордятся своей честностью, добродушием и человеколюбием и полагают, что никому и в голову не придет считать эти качества показными. И это очень по-бельгийски.

Какими валлоны видят себя

Валлоны гораздо охотнее фламандцев признают себя бельгийцами. Даже в первую очередь бельгийцами, а уж потом валлонами. Дело в том, что для них настали тревожные времена. Они оказались между молотом и наковальней.

Валлоны утратили былую власть. Они не могут без разрешения и пальцем шевельнуть там, где некогда были безраздельными хозяевами. А Валлония между тем превращается в милую сонную провинцию где-то на туманных задворках Европы.

Франкоязычные брюссельцы полагают, что им грозит еще большая беда. Они уверены, что окружающие их фламандцы только и думают о том, как бы превратить Брюссель в столицу Фландрии. Последних ничуть не волнует, что большинство горожан говорит по-французски. ("Вот перекроим городские границы, тогда и посмотрим, кого больше", — заявляют фламандцы).

Словом, валлоны считают, что их притесняют. Они не могут с этим смириться, ибо полагают, что они, будучи людьми трудолюбивыми, надежными, благожелательными, общительными и воспитанными (но не чересчур), менее всего заслуживают нынешней сложной ситуации.

Какими фламандцы видят валлонов

Фламандцы не могут удержаться от самодовольной (а бывает, и откровенно злорадной) улыбки при мысли, что теперь валлоны у них в подчинении. Те, по их убеждению, сами повинны в своей доле: уж слишком они самодовольны, нерешительны и надменны. Валлоны могут считать себя людьми добродушно-веселыми, широких взглядов и в душе даже творческими, но для фламандцев эти черты всегда будут свидетельством лени, вольнодумства и испорченности. На взгляд фламандцев, Валлония выглядит неряшливо, в ней недостает порядка. Вот одна из шуток, отпускаемых фламандцами в адрес франкоязычных соотечественников:

Вопрос: Почему у валлонов национальный символ — петух?

Ответ: Это единственная птица, которая поет, стоя по шею в дерьме.

Что действительно доводит фламандцев до белого каления, так это денежный вопрос. Они (безработица 7 %) в поте лица зарабатывают деньги, платят правительству налоги, а оно моментально спускает все на пособия валлонам (безработица 17 %). С какой стати фламандцы должны горбатиться на этих бездельников? Пусть сами раскошеливаются, коль они такие лентяи!

Однако такие мысли посещают фламандцев лишь тогда, когда они вспоминают про существование на свете валлонов. В Брюгге и других фламандских городах, пожалуй, нетрудно вообще позабыть о том, что в Бельгии есть еще и франкоязычная область. На их улицах редко услышишь французскую речь. Многие фламандцы убеждены, что они и без валлонов прожили бы чудесно.

Какими валлоны видят фламандцев

"Ну, хорошо, — говорят фламандцам валлоны, — счастье изменило нам. Но зачем же постоянно об этом трубить? Вы, зная французский, никогда не говорите на нем. Даже в тех районах Фландрии, где по большей части проживает франкоязычное население, дорожные указатели на фламандском языке, и мы не понимаем, что на них написано. Теперь же вам хватает наглости заявлять, что Брюссель должен стать столицей Фландрии".

Но если подобные факты кажутся проявлением ничем не вызванного недружелюбия, мелочности и мстительности, то что же тогда говорить о лишенной чувства юмора, ограниченной породе paysans flamands (фламандских крестьян), готовых при всяком удобном случае затеять свару?

При всем при том у многих валлонов есть среди фламандцев закадычные друзья и близкие родственники, отношения с которыми никак не вписываются в нарисованную схему. Стоит такой честной компании собраться где-нибудь, особенно за ломящимся от яств и напитков столом, и под конец застолья все согласятся: как ни крути, они все-таки бельгийцы.

Какими бельгийцы видят других

На фоне раздирающих страну внутренних распрей в отношении других народов бельгийцы выказывают восхитительное терпение, причем они не ставят это себе в заслугу, словно от них в силу данного им воспитания и привитых манер нельзя было ожидать другого. (Они надеются, что и иностранцы отплатят им той же монетой.)

Учитывая то, что немцы дважды за XX век заявлялись к ним непрошеными гостями, бельгийцы ведут себя с ними на удивление благородно. Правда, хоть бельгийцы редко в этом признаются, при виде бошей у них все внутри цепенеет. По глубочайшему их убеждению, единственное назначение Евросоюза — это держать немцев в узде.

К американцам бельгийцы относятся без должного уважения. Впрочем, их трудно в том винить, ибо свои знания об этой великой нации они по большей части черпают из разжижающих мозги комедийных фильмов и низкопробных триллеров (со скверным, во франкоязычных районах, переводом).

Англичан они считают нацией благородных чудаков, которых с Бельгией связывает история по меньшей мере тысячелетней давности (со времен женитьбы Вильгельма Завоевателя на дочери графа Фландрии). По их мнению, англичане выставляют себя полными кретинами, когда, являясь членами Евросоюза, отказываются от введения евро. Последнее обстоятельство приводит бельгийцев в совершенное замешательство. Впрочем, разве может идти речь о подвластных логике поступках в стране, жители которой водят автомобиль не так, как все нормальные люди, и где крикет — национальный вид спорта?

Международные отношения

Единственное, чего бельгийцы, особенно франкоязычные, не в силах вынести, так это когда их спрашивают, не французы ли они. Бельгийца Эркюля Пуаро, частного детектива из романов Агаты Кристи, этот вопрос доводил (что случалось на самом деле и с отнюдь не вымышленными персонажами) чуть ли не до апоплексического удара.

Некоторые иностранцы высказывают предположение: если Бельгия развалится, то валлоны воссоединятся с французами. Дудки! Они скорее перережут себе горло или пойдут в вечную кабалу к англичанам. Бельгийцы по силе своей, впитанной с молоком матери, неприязни к французам нисколько не уступают большинству британцев. Они считают, что лучше вообще не выказывать патриотизма, чем быть такими чванливыми и гордыми собой, как французы. Бельгийцы никак не могут взять в толк как французы, столь образованная нация, могут быть настолько, до смешного, слепы? Ладно бы, будь они просто по природе своей кичливы и надменны, но ведь они высокомерны только с бельгийцами.

Больше всего бельгийцев раздражает то, что французы крадут их знаменитостей и радостно потирают руки, когда весь мир принимает Жака Бреля, Джонни Холлидея, Тентена, Жоржа Сименона и др. за французов. Однако горькая правда заключается в том, что сами прославленные бельгийцы (так, во всяком случае, было в прежние времена) охотно мирились с допущенной ошибкой и ни разу не пытались ее исправить. Несмотря на все это, у многих бельгийцев есть среди французов друзья, которым каким-то чудом удалось стать исключением из общего правила. Также бельгийцы весьма охотно проводят свой отпуск во Франции и не помышляют ни о каких других винах, кроме французских.

Бельгийцы не очень-то благосклонно относятся к своим северным соседям голландцам. Для валлонов голландцы — это те же фламандцы, только более удачливые и культурные. Они на зависть степенны, здравомыслящи и лишены каких бы то ни было предрассудков. Впрочем, валлонам они все равно не по нраву, ведь голландцам не хватает скрытности и несколько сомнительной, но столь успокоительной для валлонской души репутации фламандцев. Для последних голландцы — это более успешные соседи по европейскому дому, которые, так уж случилось, говорят на схожем с их родным языке. Однако их безграничную скаредность, пуританство, да к тому же еще и плохое вождение простить нельзя. Каждое лето караваны машин с голландскими номерами, устремляясь на юг, наводняют дороги Бельгии, а их владельцы не тратят здесь ни полушки.

И валлоны, и фламандцы, как ни странно, в один голос называют голландцев "европейскими американцами". Те также едят все без разбору, столь же причудливо, на потеху всем, одеваются и с таким же самодовольным видом демонстрируют, путешествуя по миру, собственное невежество. Бельгийцы, к тому же, по природе своей люди экономные. Если одним оскорбительным прозвищем убиваешь двух зайцев, то бишь наносишь обиду сразу двум народам, то чего еще нужно?

Какими их видят другие

Французы при всяком удобном случае обрушивают на бельгийцев лавину насмешек и оскорблений и делают их мишенью своих шуток. Вот сравнительно «беззубый» анекдот о бельгийцах:

Грузовик с бельгийским номером подъезжает к туннелю, над которым висит щит с предупреждением: "Максимальная высота 4,5 м". Высота грузовика 5 м. Машина останавливается, и один из водителей, выскочив из кабины, исчезает в туннеле. Через пару минут он оттуда выбегает, запрыгивает обратно и говорит: "Все в порядке, поехали! Il n'y a pas de flics. (Легавых нет!)"

Но, кажется, подобные шутки уходят в прошлое. Нет, не из-за того, что их считают неполиткорректными (об этом во Франции и говорить-то смешно). Просто все больше и больше французов понимают, что бельгийцы живут неплохо — у них хватило здравого смысла извлечь выгоду из положения страны-распорядительницы Евросоюза, — а к тем, кто умеет пользоваться моментом, французы всегда испытывают уважение. К тому же у бельгийцев знаменитые на всю Европу рестораны.

Переметнувшиеся на вражескую сторону гурманы даже осмеливаются заявлять, будто бельгийская кухня лучше французской.

Голландцы относятся к бельгийцам не лучше французов. Они отпускают остроты по поводу их скупости (памятуя библейское "око за око"), и у них имеется огромный запас скучнейших анекдотов о бельгийцах и их тупости. Вот один из лучших:

Двое бельгийцев едут в машине. Водитель вдруг решает, что одна из фар сломалась. Он просит приятеля посмотреть, исправна ли она. Тот вылезает из салона, и водитель включает фары.

— Работает? — кричит он.

— Нет, — доносится ответ, — да… нет… да… нет… да.

Какими они хотели бы казаться

Бельгийцы были бы безмерно счастливы, если бы все считали их людьми добродушными, терпимыми, обаятельными, целеустремленными, скромными, умеренными и вообще воплощением европейских идеалов. Но это только в мечтах. А пока довольно и того, что соседи по европейскому дому знают, где на географической карте искать Бельгию.

 

ХАРАКТЕР

Истинная природа бельгийца

Питер Брейгель Старший, величайший представитель прославленной династии художников, четыреста лет назад уловил и запечатлел на своих полотнах дух сограждан, занимающихся сельским трудом, радостно скользящих по льду замерзшего пруда или пирующих на свадьбе, с румянцем во всю щеку от вина и пива, в трещащей по швам от хорошего питания одежде, и заваливающихся в веселой деревенской пляске на своих мягких как пуховая перина жен. С тех пор изменились декорации, но дух остался почти таким же.

Бельгийцы умеют веселиться, но помнят пословицу "Делу время, потехе — час". Честно, за справедливую оплату, оттрубив день-деньской на работе и отложив немного денег про запас, они тратят оставшиеся деньги и время на хороший отдых. В этом вся суть бельгийцев.

Здесь больше чтят здравый смысл, чем оригинальность мысли. Здравый смысл, упорный труд, юмор и терпимость (в разумных пределах) к чужакам — вот добродетели, близкие сердцу бельгийца. И лишь при общении между собой они напрочь забывают об этом. Стоит фламандцу заговорить о валлоне или валлону о фламандце, как терпимость и здравый смысл мигом улетучиваются.

Бюргерский рай

Достаток, высокое материальное положение, самостоятельность, чувство гражданской ответственности и хорошие отношения с соседями — вот к чему стремится добропорядочный бельгийский бюргер.

Бельгийцам хочется считать себя людьми практичными, крепко стоящими на ногах и независимыми. Для уважающей себя бельгийки в управлении домашним хозяйством нет никаких секретов. Она знает, какой температуры должно быть пиво, как приготовить бесподобный бифштекс, как, потратив в универсаме смехотворную сумму, затарить весь салон и багажник машины покупками и успеть побывать на работе. Ее супруг работает, пьет пиво, ест бифштексы и все выходные напролет с горделивым видом меняет прокладку в картере двигателя.

Царящая во многих бельгийских семьях, ведущих свою родословную от тех, кто создал эту страну — от купцов, биржевых маклеров, ремесленников и членов гильдий, — атмосфера благонамеренности, сдержанности и чистоплотности, возможно, кажется некоторым приезжим чересчур удушающей. Впрочем, народ на свою жизнь, в общем-то, не жалуется. Вот если бы еще каждая семья могла позволить себе иметь двоих детей (мальчика и девочку) и у всех во дворе стояла бы новенькая блестящая машина, то бельгийцы считали бы свою страну сущим раем.

Бельгийцы больше всего на свете хотят выглядеть людьми практичными и солидными. Они, не шевеля ни одним мускулом, ведут многочасовые беседы о жизни. И не следует этому удивляться, ведь пристойное поведение — неотъемлемая часть благонамеренности. К тому же в этом есть и практический смысл: бельгийцы считают, что только таким поведением и можно чего-то добиться в этой жизни.

Они почти по-детски непосредственны в своем стремлении быть примерными гражданами. Любой акт вандализма, бросил ли кто мусор на тротуар или агрессивно ведет себя в отношении окружающих, повсеместно вызывает ужас и отвращение. Впрочем, общественное мнение здесь столь всесильно, что мало кто отваживается на подобные «преступления». И слава богу, ибо, когда бельгийцы задумываются над тем, как обществу следует поступать с такого рода правонарушителями, то придуманное ими наказание свидетельствует, что они недалеко ушли от своих средневековых предков.

Увлечения

Под личиной послушных граждан скрывается нация сильных личностей. И свое право на индивидуальность они доказывают не вызывающе крикливыми нарядами и скандальным поведением, а тем, что со всем пылом отдаются захватившему их (порой, на всю жизнь) увлечению.

Бельгийцы могут быть увлечены собственной работой, и не важно, какая у тебя профессия: ветеринар, военный, специалист по канализации или торговец сыром. Недавно проведенное исследование показало, что 70 % бельгийцев довольны своей работой — это на 10 % процентов больше, чем в Великобритании и Италии.

"Я без ума от Западной Африки, — как-то заявил один врач-паразитолог из Гента, обрадованный вестью о возвращении в Сенегал. — Для меня там настоящий рай. Я обожаю тамошних жителей, я в восторге от местных деревень. Я без ума от того края главным образом потому, что там масса паразитов!" Однако чаще всего работа — это лишь источник средств для удовлетворения истинной страсти. И ей, будь то езда на велосипеде, футбол, садоводство, собаки, собирание марок, компьютеромания, голуби или что-то другое, бельгийцы посвящают все свободное от работы время: раннее утро и вечернюю пору, все ночи и выходные.

Бельгийцы — страстные коллекционеры. Загляните в дальний угол гаража, платяной шкаф в спальне или загородный домик, и вы увидите там хранящиеся в строгом порядке коллекции спичечных коробков, почтовых марок с изображением птиц, оловянных солдатиков и старинных пишущих машинок. Здесь на каждом шагу попадаются частные, открытые для широкой публики музеи. И чего только люди не собирают! Замки и ключи к ним, фарфоровые статуэтки, надгробия, бобины с кружевами и старинные часы. Недавно в Брюсселе открыли Музей мужских трусов (личная коллекция одного кинорежиссера), а до недавних пор здесь существовал Пингвиний музей. К его созданию приложил руку некто Альфред Пингвин, всю жизнь собиравший предметы, создателей которых вдохновлял образ пингвина. И чего там только не было! Изображающие пингвина игрушки и статуэтки, салфетки из-под пивных бокалов и обертки из-под бисквитных пачек с нарисованными на них пингвинами и даже пингвиний костюм, в котором коллекционер завещал положить себя в гроб. Его дом оказался настолько захламлен «пингвиньим» скарбом, что его жена, видимо, предъявила ему ультиматум: либо пингвины, либо она. Коллекция исчезла — вместе с хозяином.

Молва об этой странной коллекции пересекла границу и получила в мире незаслуженно широкую огласку. А все из-за иностранных документалистов. Приехав сюда для съемок телевизионной передачи о Бельгии и отчаявшись найти что-нибудь достойное объектива кинокамеры, они в конце концов обратили свои взоры на Пингвиний музей. Впрочем, сами бельгийцы относятся к существованию подобных заведений лояльно: им по нраву увлеченные люди, и они готовы терпеть их, но только, разумеется, до тех пор, пока их чудачества не выходят за рамки приличий. А если у них самих нет ничего вроде такого же Пингвиньего музея (только, желательно, поменьше размером), то они горько об этом жалеют.

 

ЖИЗНЕННЫЕ ЦЕННОСТИ

Средний класс

Классовая система у бельгийцев проста: у них существует всего один класс, средний, и все жители без исключения принадлежат к нему. Бельгия — это памятник ценностям среднего класса, которыми тут очень дорожат.

Здесь есть, разумеется, богатые и бедные, семьи более и менее зажиточные. Однако благодаря построенной на демократических принципах образовательной системе и социальной мобильности общества здесь мало говорят о классовой иерархии. Правда, быть vulgaire (это слово произносят с дрожью в голосе), то есть заурядным, в Бельгии почитается одним из смертных грехов. Впрочем, и того, кто стоит на нижней ступеньке общественной лестницы, государство не обходит своими милостями.

В Бельгии сохранилась горсточка старинных аристократических родов, владеющих огромными поместьями и в меру великолепными загородными дворцами. Они по-прежнему пользуются большим уважением — если хорошо себя ведут.

Дом их мечты

Дом англичанина — его крепость. Жилище же бельгийца — это укрепленный средневековый замок. На зеленеющих окрест городов лугах постепенно вырастают небольшие архитектурные сооружения с башенками и остроконечными крышами. Если заглянуть внутрь, то можно увидеть голые балки, огромные открытые очаги, охотничьи трофеи (некоторые в искусной оправе из пластика), причудливые пистолеты и ружья или макеты старинного боевого оружия. Витражное стекло в окнах придает помещениям мрачный вид, а кафельный пол воскрешает в памяти картины Вермеера, и воображение уносит хозяина или зашедшего на огонек гостя в золотой век Нидерландов.

Кафель — вещь весьма практичная. Его легко чистить, мыть, скрести и натирать. Бельгийцы испытывают настоящий ужас перед грязью, поэтому у них дома царит идеальная чистота. Можно, конечно, для удобства застелить кафельную плитку ковриками… Впрочем, нет ничего страшного, если ваши гости будут периодически растягиваться на натертом полу и получать увечья. А вот напольное покрытие во всю комнату вызовет раздражение, ибо ковер, скопище перхоти, крошек и кусочков пищи, не чистят неделями.

Наведение порядка в Бельгии дело обычное. Среди хозяек до сих пор принято каждую субботу проводить в доме генеральную уборку ("faire sonsamedi"). В этот день грязь соскребают даже перед воротами, с каменных плит общественного тротуара.

Типичное жилище бельгийца представляет собой смесь средневекового замка и образцово-показательного бюргерского гнездышка. Порог заставленной мебелью гостиной, убранной, чистой и ничем не пахнущей, редко переступает нога человека, а муж вместе с бутылкой пива регулярно оказывается сослан в комнаты цокольного этажа. На кухне царит идеальная чистота — настолько идеальная, что некоторые хозяйки, дабы, не дай бог, не забрызгать обои соусом или не уронить на пол хлебные крошки, предпочитают питаться вне дома.

Если в вашем замке или городской квартире (где царят точно такие же порядки) недавно произвели ремонт, вставили двойные окна и топят почти как в теплице, то вам, право, грех жаловаться на судьбу. В столь благодатных условиях можно заняться выращиванием комнатных растений, которые окончательно заслонят от вас солнечный свет, и в помещениях воцарятся вечные сумерки. Особым спросом пользуется sansevieria, или тещин язык. На этом растении не скапливается грязь, оно почти не требует ухода и своим видом отпугивает грабителей.

Внушительных размеров дом на собственном участке, да в придачу гараж на две машины — вот мечта каждого бельгийца. К дому прилагается сад, на одной половине которого хозяйка усердно выращивает яблони, вишни, клубнику и крыжовник, а на другой разбита лужайка с редкими, одиноко торчащими и потому унылыми хвойными деревьями. Если сад разбит недавно, тем лучше: мало кто оценит столетние кущи. Сад отдан на откуп любимице всей семьи, голосистой и часто злобной дворняге. Стоит какому-нибудь прохожему попасться ей на глаза, как она тут же вскакивает и с бешеным, леденящим кровь лаем принимается носиться вдоль забора. Не совсем понятно, для чего этот забор предназначен: то ли чтобы чужаки держались от дома подальше, то ли чтобы собака не вырвалась на улицу. Одно, правда, хорошо: обнесенный оградой дом выглядит солиднее, словно неприступный замок некоего владетельного сеньора.

Бельгийцу, между прочим, не нужно напоминать, что его далекими предками были мастеровые и строительные подрядчики. Нередко все сооружение — от фундамента до кровли на башенке — построено руками самого хозяина. Бельгийца хлебом не корми, дай только что-нибудь сделать самому. В огромных и весьма прибыльных магазинах "Сделай сам", повсеместно расплодившихся как грибы после дождя на городских окраинах, продают не только отделочные материалы и фурнитуру вроде карнизов для штор, дверных ручек и обоев, но и строительные материалы. Изо дня в день мужчины, засучив рукава, с блаженным видом расхаживают между полок и сравнивают между собой разные виды жидкого раствора или соединений водосточного желоба.

Удивительно, но факт: они не терпят показухи

Бельгийцы не выносят претенциозности. Выражение "Bon cbic, bon genre" (сокращенно "ВС-ВG"), в переводе означающее "модный, элегантный", для бельгийского уха звучит оскорбительно. Когда дело касается защиты своих интересов как потребителей, то тут они, да, становятся весьма спесивы: не всякий ресторан они сочтут достойным своей персоны и не всякий магазин — своего кошелька. Однако они беспощадны к проявлению снобизма у других. Для среднего бельгийца поставить человека на место — дело обычное.

Одним из классических персонажей баек, рассказываемых бельгийцами друг другу и иностранцам, является Эдди Мерке, пятикратный победитель гонки "Тур де Франс". Сейчас он управляет процветающей компанией по производству велосипедов, но по-прежнему не зазнается (а зазнайство в глазах бельгийцев страшный грех). У любого бельгийца найдется история про Эдди Меркса, обычно про его сдержанность в разговоре. Как-то раз, когда его спросили, как ему удалось после падения на трассе и перелома челюсти в двух местах продолжить гонку, он выдал такой ответ: "Ну, обстоятельства и правда сложились не лучшим образом, но…".

Шикарные виллы посреди тенистых парков, элегантные авто, одежда и аксессуары от модельеров с мировым именем, частые поездки на отдых в экзотические места, ежегодное катание зимой на лыжах в австрийских Альпах — все эти внешние атрибуты богатства являются предметом вожделения бельгийцев и беспощадно эксплуатируются издателями рекламных приложений и глянцевых журналов. На самом деле подобный образ жизни ведет лишь узкий круг лиц, да и, коли о том зашла речь, немногие бы в действительности выбрали его. Чересчур уж все элитарно, слишком далеко от действительности. Где тут веселые семейные сборища? Где, наконец, жареная картошка с майонезом?

Критерии успеха здесь скромнее, чем во многих других европейских странах. Предел стремлений бельгийца — получать приличную зарплату и часть денег откладывать в пенсионный фонд или на счет в люксембургском банке, чтобы, выйдя на отдых еще нестарым человеком, пожить в свое удовольствие, предаться со всей страстью любимому хобби, заняться возделыванием огорода и долгими часами обедать в хорошем ресторане с приятелями, разделяющими его взгляд на жизнь.

Религия

Восемьдесят процентов бельгийцев находятся в лоне римско-католической церкви. У каждой общины имеется собственная церковь, где местных жителей крестят (при этом подают засахаренный миндаль в фарфоровых вазочках в виде лебедей или херувимов), конфирмуют (слишком нежный возраст детишек не позволяет им вдаваться в теологические диспуты), женят (прекрасный повод для попойки) и провожают в потусторонний мир (в присутствии друзей, врагов и совершенно посторонних лиц — словом, всей общины).

Помимо дней совершения этих обрядов средний бельгиец редко удостаивает церковь своим посещением. Люди, так же как и везде, используют противозачаточные средства, разводятся, живут гражданским браком. Священники здесь не пользуются особым уважением. Они пьют, курят и играют в бридж со своими прихожанами. Они не являются, как, скажем, в Ирландии, живым напоминанием о грехе и каре Божьей. Как тут удержаться от мысли, что бельгийцы вернулись к Богу на время покинутому ими в прошлом веке, лишь из сожаления, что прекрасные здания церквей будут пустовать… В большинстве домов на стенах все еще висят распятия, например, в спальне для гостей — на всякий случай.

Переселенцы

В Бельгии слово «иностранец» приобрело особый смысл. К иностранцам относят «иммигрантов», но не бесчисленные орды предпринимателей из Европы, Японии и Америки или представителей правительств других стран, живущих и работающих в Брюсселе, а выходцев из Северной Африки (магрибцев) и турок. Когда речь заходит об этом вопросе, хваленые добродушие и терпимость бельгийцев к чужакам зачастую дают трещину.

Перебравшиеся сюда рабочие-иммигранты пошли на те работы, выполнять которые европейцы сочли ниже своего достоинства. Ныне разросшиеся и пустившие корни общины переселенцев существуют во многих городах. Жители некоторых центральных округов Брюсселя — на 50 % потомки переселенцев. Бельгийцы мало контактируют с иммигрантами. Возможно, они так никогда и не узнали бы, как те выглядят, если б иногда не забегали в принадлежащий выходцам из Северной Африки ресторанчик. Выходцы из мусульманских стран в массе своей не употребляют алкоголь, и потому большая часть (около 80 %) общественной жизни Бельгии проходит мимо них. Когда дела идут хорошо, то бельгийцы не замечают существования иммигрантов, но стоит ветру перемениться, и пришлые становятся для коренных жителей "настоящей головной болью". В чем только бельгийцы их не винят! В высасывании соков из государства, в непорядочности, в преступлениях, в попрошайничестве и, самое страшное, в неблагодарности.

 

ПОВЕДЕНИЕ

Хозяин в доме

Бельгийским мужчинам хотелось бы считать, что в доме командуют они, что все здесь происходит по их законам, за их деньги, в назначенный ими срок, и желания их должны выполняться беспрекословно. Поскольку, по мнению бельгийских женщин, супружеская жизнь вознаградила их сполна, они позволяют мужьям тешить себя подобными иллюзиями. Лишь изредка они обращают их внимание на то, что это им, а не кому-то другому, приходится стоять за кухонной плитой, бегать по магазинам, планировать семейный бюджет, устраивать праздничные мероприятия и воспитывать детей, не говоря уже о том, чтобы за всех думать. Мужья, считающие себя в доме хозяевами, и не замечают, что они уже давно подчиняются воле своей супруги, умело прикидывающейся кроткой овечкой.

Проходит несколько лет, и женам больше нет надобности ломать комедию. Ее величество бельгийская женщина берет бразды семейного правления целиком в свои руки. Вместо шлема и забрала у нее завивка из жестких кудряшек желтовато-русого цвета и огромные в пластиковой оправе очки; вместо доспехов — габардиновое пальто с туго затянутым вокруг раздавшейся вширь талии поясом, а вместо меча — дамская сумочка, доверху набитая дисконтными талонами из супермаркетов. Она вместе с точно такими же подругами регулярно вихрем проносится по своему району, делая покупки и обедая в баре, а затем они всей честной компанией отправляются на автобусе в Париж или Сантьяго-де-Компостела. Вышколенный и уже смирившийся со всем муж оставлен дома. Он кормит собаку, подрезает кусты, принимает сообщения и за парой кружек пива предается воспоминаниям в кругу приятелей юности, тоже, как и он, брошенных на произвол судьбы — и бесконечно этим довольных.

Семья

Бельгийская семья славится крепостью и сплоченностью. В воскресные дни бельгийцы, как правило, навещают родственников. Правда, часто визиты ограничиваются обменом традиционными поцелуями в щеку и последними сплетнями, а потом гости откланиваются, чтобы успеть пробежаться по магазинам.

Подростки не пытаются всеми силами увильнуть от свидания с тетушками и дядюшками, бабушками и дедушками, а сами ищут общества престарелых родичей. И те, умиленные таким проявлением родственных чувств, чем только не пичкают детей. Благо, еда всегда под рукой — кажется, что близкие только за тем и собираются, чтобы вместе посидеть за столом.

Родственники обычно живут по соседству. Впрочем, им было бы затруднительно устроиться как-то иначе, ведь по шоссе от Брюсселя до Антверпена, главных городов Бельгии, всего 35 минут езды на машине. В стародавние времена проживающая в мезонине бабушка была неотъемлемой частью каждой семьи. Ныне же в Бельгии обычная семья состоит из родителей и детей. А бабушка, что весьма практично, зачастую живет в соседнем квартале. Она и детей встретит после школы, и посоветует дочке, как удержать возле себя мужа.

Свадьба — излюбленный повод для сбора всей многочисленной родни. Бельгийцев хлебом не корми, только дай похвастаться перед знакомыми географией проживания своего семейства. После обычных формальностей гости садятся за стол и с серьезным видом приступают к трапезе. И нередко торжество по причине обильных возлияний заканчивается веселой пляской с притопами и прихлопами. Здесь никто не поверит, если рассказать, что на английских свадьбах не увидишь детей: взрослые опасаются, как бы их чада не нарушили торжественный лад церемонии. Да что ж это такое? Бракосочетание — это ведь семейный праздник. И разве, в конце концов, женятся и выходят замуж не ради того, чтобы завести собственных детей, а? Как же можно без них обойтись?

До недавнего времени можно было услышать такую присказку: идеальная бельгийская семья — это муж-фламандец и жена-валлонка (или наоборот), вместе воспитывающие своих отпрысков на фламандском и французском языках. В Бельгии полно подобных семей. Но из-за политической поляризации общин их положение в последнее время, к сожалению, изменилось в худшую сторону. Теперь уже брачные союзы с «инородцами» заключаются редко. Супругам, покинувшим свою общину, с каждым днем становится все трудней стать своими среди чужих. Они чувствуют себя неуютно. Схожее чувство, верно, испытал бы фермер, мирно занимающийся разведением молочного скота, выясни он вдруг, что мир полон воинствующих вегетарианцев.

Дети

Бельгийские семьи испокон веков были многодетными. И это поощрялось государством. До сих пор каждый седьмой сын в семье по традиции становится крестником короля, и его нарекают именем правящего монарха. В 1993 году на похоронах короля Бодуэна в церкви не хватило места для всех королевских крестников, и проходившую в Брюссельском соборе церемонию пришлось транслировать на установленном на главной площади экране. Присутствовало не менее 600 седьмых по счету сыновей, названных Бодуэнами или Будевинами. Каждая седьмая дочь тоже становится крестницей королевы, но такое случается гораздо реже: в Бельгии девочек, видно, рожают не так часто, как мальчиков.

Бельгийские дети в большинстве своем спокойны, благоразумны, покладисты и вежливы, а малыши — сама непосредственность со свежими личиками и аккуратненькими нарядами — просто симпатяги. Их поведение настолько безупречно, что родители-англичане обычно задаются вопросом, а здоровы ли они. Даже подростки, и те строптивы как-то по-старомодному сдержанно.

Если юноша или девушка ведут себя неподобающе, то бишь врубают в метро на всю мощь плеер или мусорят, то кто-нибудь из толпы, скорее всего вечно сующий свой нос в чужие дела пенсионер, размахивая тростью, тут же с бранью набросится на них. Малолетних правонарушителей, если суд по общественному надзору признает за ними вину, ждет одно наказание — на их родителей наложат штраф. А там — пусть они только явятся домой.

Старшие члены семьи

Бельгия наряду с Германией пользуется в Европе славой страны, среди населения которой самый высокий процент пожилых (тех, кто старше 55). Впрочем, последним по этому поводу горевать не приходится, так как они со всех сторон окружены заботой и уважением. Бельгийцев с младых ногтей приучают почитать, слушаться старших и оказывать им помощь. Даже самым вздорным, раздражительным и назойливым стариканам здесь будут угождать и идти на уступки, хоть и с тщательно подавляемым зубовным скрежетом. Но, как правило, в преддверии старости старшие члены семьи пускаются на всякого рода хитрости: они, зная, что потом все окупится сторицей, помогают детям, сквозь пальцы смотрят на их промахи и стараются не досаждать им. А все из присущей жителю Бельгии практичности: старость ведь никого не обойдет стороной.

Но хорошенького понемножку. Когда старики уже не в силах заботиться о себе, то они обычно перебираются не к детям, а в дома престарелых. Это, в общем-то, довольно милые заведения, где обитатели вольны заниматься чем бог на душу положит и принимать родных сколько влезет — или пока не надоест.

Секс

У бельгийцев к сексу отношение чисто практического свойства, а не ханжески-пуританского. "On garde un bonne par son ventre et son bas-ventre" ("Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок и то, что ниже"), — гласит одна из бытующих среди бельгийцев житейских премудростей. Как-то Жорж Сименон сказал, что он переспал с 10 тысячами женщин: его, видно, дома скверно кормили.

Вождение автомобиля

Давно канули в Лету те времена, когда при виде красно-белых бельгийских номеров благоразумнее всего было съехать на обочину и там с облегчением перевести дух. Теперь у всех бельгийцев имеются водительские права. Теперь — это с начала 60-х годов. А до того любой, у кого во дворе дома или под окном квартиры стояла машина, мог запросто сесть в нее без всяких документов и покатить себе по дороге.

Многие бельгийцы старшего поколения научились вождению во время войны. Тогда им, указав пальцем на стоящий поблизости грузовик, просто бросали ключи. Когда же, наконец, были повсеместно введены водительские права, их мог получить любой желающий старше 18 лет. Но какой уважающий себя водитель, прошедший на бельгийских дорогах огонь, воду и медные трубы, согласился бы подвергнуть себя унизительной процедуре сдачи экзамена? Долгие годы экзамен на знание правил дорожного движения сводился к тому, чтобы поставить галочку напротив нужного квадратика. О вождении же настоящего автомобиля, тем более по улице, и речи не шло.

В отличие от итальянцев и французов, бельгийцы не считают, что вождение автомобиля — это продолжение их сексуальной жизни. Однако они гордятся быстротой своей реакции. Только этим и ничем иным можно объяснить, почему расстояние между их машиной и впереди идущей — и это при скорости на шоссе 150 км/ч — всего полтора метра. Принцип "Соблюдай дистанцию" здесь не в ходу. Через несколько поколений упомянутое выше качество, видимо, будет передаваться бельгийцам от родителей на генном уровне, ибо те, кто окажется недостаточно проворен, не доживут до репродуктивного возраста.

Автомобиль для бельгийца — это объект поклонения, показатель общественного положения его владельца и современного состояния дел в науке и технике. Все автомашины регулярно проходят строгую, если не сказать жесточайшую, проверку. В отличие от Великобритании, где технический осмотр можно за приличную мзду пройти в частных гаражах, в Бельгии осмотр проводят правительственные агентства, а они пощады не ведают. Если у вашего железного скакуна не горят фары или его выхлопная труба чересчур отравляет атмосферу, то он простоит в своем стойле, пока вы не доведете его до ума и все-таки не пройдете осмотр.

Бельгийцы, что бы там ни говорили, в глубине души по-прежнему полагают, что вождение автомобиля — это своего рода русская рулетка, удобный случай подергать старуху с косой за подол. Они так лихо носятся по опоясывающей Брюссель кольцевой дороге, словно желают заполнить пустоту, образовавшуюся после ухода из «Формулы-1» Жаки Икса. Водителей грузовиков это тоже касается.

Бельгийцы с завидным, достойным лучшего применения упорством цепляются за правило "priorite a droite" ("обгон справа"), словно это некое неотчуждаемое право человека. Правда, на дорогах в последнее время появляется все больше знаков "Уступите дорогу". Но там, где их нет, никому и в голову не придет, прежде чем выехать на перекресток, посмотреть налево, а вдруг там навстречу что-то движется. И потому весьма опрометчиво расслабляться на проселочной дороге, в городе же такая оплошность просто гибельна.

Уступать дорогу идущему справа транспорту, скажут вам бельгийцы, затея сумасбродная, нелепая и смертельно опасная. Но неужто они поступают вопреки собственным словам? Еще как поступают. Ну что ж, их право. Отказаться же от своих принципов для них было бы равносильно трусости. Да и что еще способно так разогреть застоявшуюся в жилах кровь, как капелька риска?

 

МАНЕРЫ

Приветствия

При встрече бельгийцы обязательно всех приветствуют. Родственников и друзей (даже недавних и случайных) они трижды расцелуют, знакомым и приятелям пожмут руку, а хозяину магазина, заправщику на бензоколонке, официанту и прочим бросят «привет». Если же вы нарушите заведенный порядок, то вас сочтут грубым невежей, от которого добра не жди. А в бельгийской деревне, где все со всеми знакомы (и все обо всех знают), стоит хозяину или хозяйке выйти за порог дома, как они тут же начинают с каждым встречным и поперечным целоваться, обмениваться крепкими рукопожатиями и приветливо махать платочком.

До тех пор пока мальчики не превратятся в юношей, мужчины и женщины зацеловывают их. А близкие родственники и старые приятели чмокают друг друга в морщинистые щеки до самой могилы. Здесь с колыбели воспитывают в детях привычку с приличествующими случаю реверансами произносить «пожалуйста», "спасибо" и "до свидания". Нередко можно наблюдать, как брыкающегося и вопящего малыша волокут по полу к престарелым родственникам, чтобы он перед уходом исполнил свой долг и поцеловал их.

Подарки

Бельгийцы до нескромности щедры на подарки. Когда они приезжают в гости или просто заходят на чай, то обязательно приносят коробку шоколадных конфет (бельгийских, высшего сорта), вино, цветы и подарок для детей. Здесь не пропускают ни одного дня рождения. А на Рождество щедрая натура бельгийцев разворачивается во всю ширь, и никто не остается с пустыми руками.

Цветы здесь дарят по любому, даже самому незначительному, поводу. Флористы и торговцы цветами — одни из самых уважаемых членов общества.

Если вам не удалось ответить даром на дар, а это может оказаться весьма накладно для кармана, то на вас нисколько не обидятся. Бельгийцы получают удовольствие от самого акта дарения, а потом сразу о нем забывают. В Бельгии не принято втихомолку подсчитывать полученную прибыль и понесенные убытки. Но если вы хотя бы словесно не будете изъявлять готовность идти во имя подарка на жертвы, то ваша скаредность, став в конце концов притчей во языцех, выйдет вам боком. Такая участь, видно, уже постигла голландцев. То, что они не дарят подарков, — один из основных поводов для ерничанья над ними.

Стояние в очередях и перемывание косточек

В магазине и при случайной встрече на улице местные жители с пулеметной скоростью обмениваются новостями. И чего тут только не наслушаешься: кто лежит в больнице и почему, удачно ли прошли похороны, чей муж по необъяснимой причине вновь задержался в Намюре. Просто диву даешься, сколько можно всего порассказать, пока cbarcutier (бакалейщик) отрезает кусок арденнского окорока или boulangere (булочница) заворачивает baguette (французский батон).

Каждый должен ждать своего череда. Здесь неприлично вклиниваться без очереди, а покупатели, энергично выясняющие, кто впереди кого стоит, способны довести продавца до белого каления. Вежливое и уважительное отношение друг к другу настолько укоренилось в быту, что при редких проявлениях грубости (ужаснейшего здесь проступка) жертвы буквально теряют дар речи. Это, конечно, не относится к валлонам во Фландрии и фламандцам в Валлонии. Там они не ждут для себя ничего хорошего и даже расстраиваются, если не подтверждаются их худшие опасения.

 

ЕДА И НАПИТКИ

Жить чтобы есть

Если фламандцев и франкоязычных бельгийцев что-то и объединяет, так это преклонение перед едой. Сейчас пищевые продукты из Бельгии признаны самыми лучшими в Европе, а многие из местных ресторанов по праву получают разнообразные уважаемые во всем мире призы и награды.

Кухня Бельгии в основном состоит из французских блюд. И, хотя большинство ресторанов, занимающих верхние строчки в рейтинге, находятся во Фландрии, даже фламандцы вынуждены признать, что языком baute cuisine (высокой кухни) является французский. В последние два десятилетия кухня самой Франции стала жертвой модных кулинарных экспериментов, стремления произвести впечатление за счет замысловатого оформления и лженаучных теорий питания, в то время как бельгийские шеф-повара твердо придерживаются классики. Да бельгийцы и не были бы сами собой, поступи они иначе: уж слишком привержены они той разновидности кулинарного искусства, где всем первоклассным составляющим блюд оказывается должное внимание. Бельгийцы в равной степени не терпят в кулинарии ни показухи, ни завышенных цен. И голосуют своими ногами и кошельком. И не дай бог ресторану оказаться, по их мнению, не на высоте — его хозяин в два счета пойдет по миру. Слишком велика конкуренция (только в одном Брюсселе более 3000 ресторанов). И те заведения, где посетители не найдут того, чего ищут, долго не протянут.

Хорошая, простая и вкусно приготовленная пища — больше бельгийцу ничего не надо. И эти требования предъявляют не только к известным шикарным ресторанам, но и к колбасным и кондитерским лавочкам и даже к ларькам, торгующим с колес.

Бельгийцы славятся любовью плотно поесть. Вот что, как рассказывают, однажды произошло с Виктором Гюго в брюссельском ресторане.

— Вы, мсье, судя по количеству съеденного хлеба, должно быть, француз, — заметил ехидный посетитель за соседним столиком.

— А вы, мсье, судя по количеству уничтоженных блюд, верно, бельгиец, — ответил Гюго.

Бельгийцы и впрямь любят плотно поесть, и на трапезу времени не жалеют. Дети здесь регулярно посещают рестораны вместе с родителями. И коротают они те два часа, что уходят на обед, не только поглощая заказанные по их желанию блюда (бельгийцы с нежного возраста становятся настоящими гурманами), но и играя с захваченными из дому игрушками, разглядывая журналы или возясь с книжками-раскрасками.

Не успеет окончиться обед, как подходит время послеполуденного кофе. Вернувшиеся домой из ресторана бельгийцы ставят на стол пышные фруктовые пироги и, давясь, принимаются забивать ими оставшиеся пустыми уголки пищеварительного тракта. Эти пироги — верх искусства patissier (кондитера) — изысканны на вкус, с жидким заварным кремом, свежими фруктами и фруктовым желе или шоколадом внутри. В каждом квартале есть свой умелец— patissier. Если же его нет, то никакие другие блага в мире не компенсируют испытываемые местными жителями лишения.

У офисных служащих тоже отменный аппетит. Обедают они в многочисленных специализированных ресторанчиках, где за умеренную плату их быстро обслужат и подадут восхитительные кушанья. Впрочем, сами они никуда не торопятся, ведь надо отдать должное каждому блюду.

Бельгийцам ничего не стоит убить два часа на поездку за морепродуктами на побережье или посещение ресторана, славящегося palin in 't groen — блюдом из угрей в зеленом соусе (приготовленном из шпината и смеси трав: щавеля, водяного кресса, кервеля, мяты, петрушки, тимьяна лимонно-пахнущего и шалфея).

Но у подобного пристрастного отношения к еде есть своя оборотная сторона. Разочарование из-за не оправдавшихся ожиданий и несоответствия блюд чересчур высоким требованиям способно оказаться довольно жестоким. В любом известном ресторане хоть за одним столиком да увидишь мрачно, без удовольствия жующих стариков, которые бормочут себе под нос, что тот-то и тот-то соус был лучше, когда шеф-поваром здесь был такой-то и такой-то, да и мир тогда был, эх, куда лучше — до того, как их здоровье пошатнулось от здешней пищи, здешних напитков и здешних шоколадных конфет.

Шоколадные конфеты

Бельгийцы славятся на весь мир своими дорогими шоколадными конфетами, или, как они их называют, пралине. Иностранные производители шоколадных изделий частенько закупают сырье в Бельгии. Темный шоколад изготавливают из лучших бобов какао. В нем высоко содержание какао-масла и какао-порошка (обычно более 52 %). Белый шоколад — это фирменный товар бельгийцев. Кажется, только они — в промышленном масштабе — овладели технологией производства шоколадных конфет с начинкой из свежего крема.

Шоколад здесь продается в огромных количествах и сравнительно дешев. Килограмм превосходных конфет «Leonidas» обойдется в ту же сумму, что и букет цветов. В специализированных торгующих шоколадом магазинах царит вечная толчея. Одни продавцы в белых перчатках берут с подносов на застекленном прилавке выбранные покупателем конфеты и кладут их в коробки, другие подают спешащим клиентам уже готовые наборы. Высокое потребление — быстрый оборот капитала — низкие цены — вот совершенная во всех смыслах формула для успешного делового предприятия в Бельгии. И каждый гражданин, считая своим долгом помочь росту валового национального продукта, ежегодно потребляет 7,8 кг шоколадных конфет.

Жареная картошка

Бельгийская жареная картошка — самая вкусная в Европе. Кусочки размером с женский мизинец после двойного обжаривания со сладостным для уха хрустом рассыпаются прямо на зубах. В нагрузку к картошке дают здоровую порцию майонеза. Нередко можно наблюдать такую картину: прохожий, укрывшись от моросящего дождя под козырьком стоящего на обочине дороги передвижного ларька и глядя на ревущий поток проносящегося мимо транспорта, макает картошку в майонез и отправляет ее в рот.

Выпивка

Потребление горячительных напитков — вот основное занятие бельгийцев на досуге. Однако надираться до чертиков умудряются лишь единицы. Пьянство — это откровенное нарушение норм общественной морали. Случайный (с кем не бывает!) проступок простят, зато еще долгие годы будут безжалостно подшучивать над дебоширом.

Среди жителей окраин еще не перевелись те, кто по дороге на работу заглядывают в ближайший к железнодорожной станции бар и в ожидании электрички пропускают рюмочку. Правда, с тех пор, как все вдруг озаботились собственным здоровьем, число таких граждан пошло на убыль. Однако толкотни в барах, открытых 24 часа в сутки, меньше не стало. И каких только персонажей здесь не встретишь! Тут и дюжие водители грузовиков, развозящие рано поутру морепродукты в рестораны, и одетые с иголочки клерки, отмечающие начало нового трудового дня. И вечно торчащие завсегдатаи, просящие хриплым голосом у официантки "еще один стаканчик", а затем, бывает, сотрясающие стены питейного заведения мощным храпом.

Но кто действительно достоин здесь внимания, так это барменши — бойкие, веселые неопределенного возраста женщины в черных юбках и белых фартуках. Они способны вести разговор сразу с четырьмя посетителями, с ходу запомнить заказ на двенадцать человек и за ухо вытащить разбушевавшегося клиента на улицу. Даже бармены-мужчины, кажется, побаиваются их и стараются, до блеска надраивая стаканы, не высовываться из-за стойки бара.

Пьют бельгийцы, как правило, за едой. Впрочем, могут начать выпивать и за два часа до трапезы, а закончить — через два часа после ее завершения. Здесь в большом почете аперитивы. В их роли могут выступать стакан портвейна, либо "аперитив заведения" (зачастую пугающего огненно-красного цвета), либо какой-нибудь густой целебный напиток из экстракта артишока и апельсина (полагают, что он повышает аппетит). Также бельгийцы в чудовищных количествах пьют вино — французское, разумеется. Но самый любимый их напиток — это, бесспорно, пиво.

Пиво

Сто лет назад в Бельгии существовало более 3000 пивоварен. Многие из них с тех пор были поглощены более крупными пивоваренными заводами, и сейчас их число не превышает 115. Впрочем, им как-то удается каждый год производить 1400 млн. литров пива под 600 разными наименованиями и марками (30 % идет на экспорт). Жители Бельгии по ежегодному потреблению пива на душу населения занимают шестое место в мире (плетясь после Германии, Дании, Ирландии, Австрии и Британии).

Хотя пиво "Stella Atrois", продукт гигантской корпорации «Interbrew», и известно больше других, но лишь от монастырского пива (такие марки, как «Orval», "Chimay", "Westmalle") у знатоков подергиваются влажной пеленой глаза. Его, как и в былые времена, варят под строгим надзором, но ныне этим в основном занимаются не духовные, а светские лица. Это пиво можно запросто купить в бельгийских универсамах, зато за границей ни одной бутылки днем с огнем не сыщешь. А все потому, что монахи не хотят увеличивать производство, считая, что это неизбежно снизит качество продукта.

В Бельгии немало других замечательных сортов пива, в том числе и пшеничных, которые часто пьют с кусочком лимона. Один глоток восхитительного напитка после хлопотного дня — и вы вновь бодры и свежи. В долине реки Сенны путем самопроизвольного брожения производят пшеничное пиво с винным привкусом «lambic» и различные его подвиды: «kreik» (с замоченной в молодом пиве вишней), «framboise» (с малиной) и «faro» (с карамелью и сахаром). Знаменитая марка «gueuze» — это все тот же «lambic», только выдержанный.

На бутылках бельгийского пива в большинстве случаев указывают три параметра: во-первых, крепость напитка, которая колеблется от 5 до запредельных 12 %; во-вторых, при какой температуре его следует подавать и, последнее, в какой бокал наливать. Дело в том, что у каждой марки своя посуда. Для одного сорта подходит конусообразная чаша, для другого — кубок на ножке. Здешним барменам, видно, уже с колыбели известно, что и куда наливать. Малейшая оплошность считается тут святотатством, а пиво, налитое не в тот бокал, оскверненным.

 

ЗДОРОВЬЕ

Если хотите услышать долгий и нудный рассказ с неприятными подробностями, спросите у бельгийца о его здоровье.

Бельгийцев весьма беспокоит здоровье — как их собственное, так и чужое. Это основная тема разговоров, и стоит только затронуть ее, как вам тут же поведают обо всех ужасных подробностях протекания болезни, симптомах, количестве приступов, о том, что сказал фармацевт, лечащий врач, консультант, а также что рассказала мадам Мертенс, соседка, о своем муже, который, прежде чем умереть, болел тем же.

"Здоровье нации зависит от ее питания", — если вы произнесете нечто подобное при бельгийцах, то вряд ли завоюете этим их симпатии. Здесь все помешаны на пиве и обильной жирной пище. Зато высказанные во всеуслышание жалобы на несварение, запор и подагру встретят у окружающих огромное понимание и сочувствие. Все тут же непременно примутся, ссылаясь на собственный опыт, советовать пить вино только одного цвета, временно воздержаться от pate de foie gras (паштета из гусиной печени) или всякий раз после плотной трапезы пить травяной чай. Но при этом все согласятся, что не стоит себе отказывать, если вдруг захочется пива или шоколада: удовлетворенные желания — лучшее из лекарств. Если бельгийцу вдруг станет плохо, у него всегда под рукой аптечка, битком набитая разными таблетками, оставшимися на память о прошлом недомогании или припасенными так, на всякий случай, — мало ли какие сюрпризы могут ждать нас в жизни.

Аптеки и больницы

Когда домашние средства не помогают, то бельгиец первым делом отправляется в аптеку. В этих на удивление полезных заведениях царит чистота и пахнет дорогими духами. Здесь вышколенный персонал в белых накрахмаленных халатах радушно встречает посетителей и, постучав по клавиатуре компьютера, ошеломляет тех своими познаниями. Они настолько сведущи по медицинской части, что порой после них незачем и к врачу-то ходить. Впрочем, они знают свое место и стараются не вторгаться в чужие владения.

Аптеки — это составной элемент системы здравоохранения. Финансируются они частично за счет частных пожертвований, но в основном из государственной казны. Бельгийцы могут по праву ими гордиться. Большинство бельгийских больниц отвечают самым современным требованиям. Здесь стоит наиновейшая аппаратура, нет нехватки во врачах, медсестрах, обслуживающем персонале и административных работниках, которые прекрасно обучены, толковы и искренне увлечены своим делом. Благодаря страшной озабоченности бельгийцев состоянием собственного здоровья работники медицинской сферы всегда будут пользоваться почетом, уважением и им не придется жить от зарплаты до зарплаты.

 

ДОСУГ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ

Отпуск

Бельгийцы, как и все те, на ком стоит клеймо «европеец», носятся в составе туристических групп по всему миру и ищут приключений на свою голову. Однако истинные бельгийцы проводят отпуск на родной земле — в Арденнских лесах либо среди дюн на продуваемом всеми ветрами побережье Северного моря. Жизнь в палатке или автофургоне без всяких удобств, рыбная ловля, велосипедные прогулки и занятия водными видами спорта — вот неотъемлемые составляющие такого отдыха. А вечно моросящий дождь только еще больше сплачивает семью и заставляет всех ее членов до конца осознать все величие, весь героизм их предприятия.

На свежем воздухе просыпается волчий аппетит. Из опрятных, обсаженных деревьями проходов в кемпинге, из-под палаточных навесов, из выстроившихся вдоль лесистого берега реки домиков, похожих на будку для хранения садовых инструментов, и из здоровенных жилых автоприцепов, десятками лет стоящих на одном месте, слышен смех, стук вилок и ножей о тарелки, звук вылетающих из бутылок пробок, доносится головокружительный аромат шипящих бифштексов, жареной рыбы, остывающего в чашках шоколада и соусов, ради которых и жизни не жаль.

Хоть и принято считать, что провести отпуск с семьей — одно удовольствие, для многих семейств он оборачивается внутренними раздорами. Жители Бельгии (особенно мужчины) настолько привыкли из года в год пахать как каторжные, что невинный вопрос: "Едем в этом году в отпуск?" — на весь вечер способен ужасно испортить им настроение. Некоторые главы семейств, оторванные от рабочего стола, всеми силами противятся отъезду на лоно природы. Переживания их доходят до столь высокого накала, что они прямо-таки заболевают, и недомогание у них проходит лишь на заре того дня, когда они пускаются в обратный путь.

Порой супругам лучше совсем не затрагивать вопроса о совместном отпуске, а отправлять детей в летний лагерь в Арденнах или на море. Здесь, вдали от благ цивилизации, в глуши первозданных лесов, отпрыски учатся ставить палатки, играть в волейбол, плавать на каноэ и впервые познают тайные прелести подросткового возраста, от которых родители в течение всего остального года стараются их уберечь.

La Mer/De Zee — Море

Бельгийское побережье — должно быть, одно из самых непривлекательных побережий в Европе. Пронизывающий ветер с Северного моря проносится над громадными дюнами и засыпает песком неприглядные жилые кварталы и залы с игровыми автоматами. Между протянувшихся вдоль морского берега курортов, соединенных мрачными шоссе, опутанных железной дорогой и узкими проложенными к морю каналами, то там то сям виднеются стоянки потрепанных ветром и временем автофургонов.

И несмотря ни на что бельгийцы страстно влюблены в свое La Mer. Здесь во время отпуска они плещутся в мутной воде; неторопливо прогуливаются по набережным; едят посыпанные сахарной пудрой gaufres (вафли) и, беря из «фунтика» только что выловленные из кипящего масла кусочки картошки, отправляют их в рот; загорают, укрывшись от ветра за пляжными кабинками или оградой; с упоением катаются на пляжных велосипедах и прочих аттракционах. Кроме того, у них всегда под рукой их любимые морепродукты. И чего тут только нет! Здесь прямо с колес торгуют нанизанными на палочку береговыми улитками, а в небольших ресторанчиках к вящей радости посетителей подают полные тарелки омаров и крабов.

Морское побережье Бельгии — похоже, не самое экзотичное место в мире, но здесь и не гонятся за внешним лоском. Тут испокон веков ничего не меняется: все такая же предсказуемо ужасная погода с редкими вкраплениями (летом) длинных, солнечных, с разлитым в воздухе запахом озона дней; все те же меблированные комнаты с отставшими от стен обоями и потрескавшимся полом, которые из года в год снимают одни и те же семьи и куда взрослые, бывавшие здесь детьми, приезжают уже с собственными чадами. Здешнее побережье, словно зеркало, отразило в себе основные черты бельгийского характера. И из иностранцев сюда приезжают лишь те, кто ценят в нем именно это свойство.

Спорт

Бельгийцы любят спорт, особенно футбол. Страстные, одержимые болельщики, торча целыми вечерами в клубных барах среди призов, шарфов, фотографий великих игроков и таблиц чемпионата, оживленно обсуждают прошедшую или будущую игру. Некоторые даже сами гоняют мяч по полю.

А тем временем по проселочным дорогам носятся в трико и полосатых майках "Тур де Франс" банды велосипедистов, или pelotons. Многим из спортсменов уже перевалило за 60.

Бельгия — родина команд международного класса и спортивных звезд мировой величины. «Брюгге» и «Андерлехт» уже давно являются ведущими европейскими футбольными клубами, а национальная сборная по футболу с 1982 года каждый сезон бьется в финале кубка мира за первое место. Затесались бельгийцы и в число звезд чемпионатов по дзюдо, теннису, мото-, авто— и велогонкам.

Но не думайте, будто бельгийцы помешаны на спорте. Вот уж нет! Хороший стол для них куда важнее спортивных достижений. Да к тому же в них ни на грош нет целеустремленности и воли к победе, не в природе они у бельгийцев, а куда без них в современном спорте! Эдди Мерке стал исключением, подтвердившим правило. Его стремление всегда одерживать верх снискало ему прозвище Каннибал.

Походы по магазинам

Во французском языке существует выражение "faire du lecbe-vitrines", т. е. буквально "облизывать витрины", или, попросту говоря, разглядывать на ходу витрины магазинов. Впрочем, представить себе бельгийца, пускающего слюну при виде изобилия товаров, не так уж и трудно. Страсть глазеть на витрины привита местным жителям хозяевами магазинов, чьи выставки товаров, будь то одежда, мебель, игрушки, сыры, колбасы или осветительные приборы, своим радующим глаз изобилием и изысканно-элегантным оформлением лишают прохожих разом всех чувств.

Для бельгийцев качество превыше всего. Если им придется не по вкусу вырезка, то они непременно скажут об этом мяснику, а уж коль им всучат товар с истекшим сроком годности (не приведи Господь!), то они прилюдно растерзают продавца. В каждом квартале есть необходимый набор магазинов: цветочный, кондитерский, бакалейный, скобяных изделий, канцелярских товаров и, наконец, аптека. И в них продают только то, что написано на вывеске. Их хозяева не переходят друг другу дорогу и прилагают немало усилий, дабы завоевать расположение покупателей: заворачивают покупки в подарочную упаковку, кладут в изящный пакет, ведут вежливую, заинтересованную, а порой и откровенно льстивую беседу. Хоть посещение магазинов — это развлечение, смекалистый покупатель не преминет (разумеется, в самой вежливой форме) заметить продавцу, что при всех достоинствах этой лавочки ей всегда найдется альтернатива.

Альтернатива — это местный супермаркет или один из тех пленяющих взор торговых центров, целиком из зеркал, отполированной меди и мрамора, что в последнее время вырастают как грибы после дождя во всех сколько-нибудь крупных городах. В самых больших супермаркетах, обычно лежащих за пределами города, можно купить все что душе угодно: от свежего хлеба и маринованной сельди до велосипедных шин и тетрадей, а также все те бесполезные новинки, перед которыми не в силах устоять ни один бельгиец, как-то: электровертел для шашлыка, декоративный чехол для туалетной бумаги и поглотители бытовых запахов. Бельгийцы из желания купить всего побольше и подешевле предпочитают затариваться в больших супермаркетах. Однако у этих магазинов есть один существенный минус: здесь не слышно живого человеческого слова и продавцы, в отличие от владельцев мелких лавочек, не умеют обхаживать клиентов. Вот почему вопреки всему, в том числе и здравому смыслу, владельцы маленьких магазинчиков до сих пор не пошли по миру.

 

ЧУВСТВО ЮМОРА

Бельгийцы любят посмеяться. Выступление актера-комика обычно построено на двойном смысле, игре слов и быстрых находчивых ответах.

— Язык? Фу! Стоит мне представить, что я ем то, что побывало во рту у коровы, как меня выворачивает наизнанку.

— А как же в таком случае вы реагируете на куриные яйца?

Расхожие бородатые шутки, которые обычно туповаты, здесь встречают терпеливой улыбкой и вежливым смешком. Единственное, что способно заставить компанию бельгийцев, собравшихся в баре или ресторане, искренне расхохотаться, так это поведанный тут же за столом реальный анекдотичный случай, имевший место на работе, в поезде, универсаме, больнице, — история о том, как кого-то с кем-то перепутали, или о казусах, произошедших с известными «персонажами». Вот типичный пример:

Однажды в пригородной электричке, где все всех знают, а пассажиры болтают или режутся в карты, чопорная пожилая дама достала платок, чтобы высморкаться. Она встряхнула его, и тот, вылетев у нее из руки, опустился на колени дремлющего напротив старика. К несчастью, ширинка у него, и все это видели, была расстегнута. Пассажиры, заметив, в каком затруднительном положении оказалась пожилая женщина, с нетерпением ждали, что же она предпримет. Чуть помедлив, дама наклонилась вперед, намереваясь взять платок. В этот момент старик проснулся и увидел, что весь вагон смотрит на него. Спросонья испуганно оглядев себя, он понял, что у него расстегнуты брюки. Старик поспешно, зацепив платок, потянул молнию вверх и прищемил пожилой даме пальцы…

Не верьте, если вам скажут, будто бельгийцы не умеют смеяться над собой, просто у них нет обыкновения прохаживаться на собственный счет. Да и зачем, скажем, валлону делать из себя посмешище, когда под рукой всегда есть фламандцы (и наоборот)?

 

КУЛЬТУРА

Бельгия считается страной с давними культурными традициями, да вот беда: нация по своей молодости еще не успела сделать на этом поприще заметных шагов, которые бы снискали бельгийскому (не фламандскому или валлонскому, а именно бельгийскому) искусству известность и признание во всем мире.

Впрочем, сами бельгийцы не сильно расстраиваются из-за этого обстоятельства. Они, вполне довольствуясь тем, что смотрят по японским телевизорам американские фильмы, водят французские машины и читают переведенные с английского любовные романы, и не требуют для своей культуры более заметного места на мировой сцене, чем то, которого эта культура заслуживает.

Декоративное искусство

Время от времени из-под кровли опрятных одноэтажных городских домиков, из благополучных сонных предместий или из затерянных в сельской глуши деревень появляется, нарушая привычный уклад, непревзойденный гений, и размеренная жизнь бельгийцев озаряется блеском вдохновения, великих исканий и находок.

Бельгия подарила миру художников-сюрреалистов Рене Магритта и Поля Дельво. Если выбирать из этой пары, то живопись Поля Дельво — обнаженные фигуры женщин, полулежащих в лунном свете на трамвайных остановках, — больше соответствует бельгийскому духу.

В конце XIX века Бельгия стала одной из главных площадок развития авангардного искусства. Здесь проходили выставки Сезанна, в то время как дома его ругали и обзывали сумасшедшим. Здесь же творили художники-символисты Жан Дельвиль, Леон Фредерик, Фердинанд Кнопф и Леон Спилиаерт, которые создали немало загадочных, эмоционально насыщенных полотен, черпая вдохновение в мрачноватых бельгийских ландшафтах. Лет за двадцать до «пришествия» экспрессионизма Джеймс Энсор, родители которого были родом из Бельгии и Англии, писал маслом причудливые, неистовой силы картины с не менее странными названиями, например, "Скелеты, спорящие из-за маринованной селедки".

Именно бельгиец, введя революционный по своей природе стиль «модерн», совершил переворот в архитектуре. В 1893 году Виктор Орта построил в Брюсселе первый в мире дом в стиле «модерн». Его мастерская и дом (ныне музей) — наглядные доказательства несравненного гения архитектора, все помыслы которого были заняты разработкой проектов прекрасных зданий обтекаемой формы. До Первой мировой войны все в Бельгии были буквально помешаны на «модерне». Этому «безумию» в свое время отдали дань ряд маститых архитекторов, в том числе Анри ван де Вельде. Он основал в Веймаре школу искусств, позже получившую название Баухаус. К сожалению, множество зданий в стиле «модерн», когда мода на него прошла, было снесено, но кое-что сохранилось до сих пор. И нет, как говорится, худа без добра — у бельгийцев появилось новое увлечение: теперь они рыскают по всей стране в поисках домов в стиле «модерн».

Под маской добропорядочного гражданина в каждом бельгийце скрывается экстравагантная натура, — и пусть они не расходуют понапрасну свой пыл, отрицая этот несомненный факт. Стоит взглянуть на установленные в общественных местах памятники, свидетельство их склонности к причудливым, а порой и непристойным изображениям, и все становится ясно. Да и чему тут удивляться, ведь визитной карточкой бельгийцев, и в частности брюссельцев, фактически стали «Атомиум» (диковинная стометровая железная модель молекулы, воздвигнутая ко Всемирной выставке 1958 года) и фонтан "Писающий мальчик" (небольшая бронзовая скульптура голого мальчика, пускающего струйку воды в чашу. Каждый день его переодевают в один из 500 прекрасно скроенных костюмов, преподнесенных в дар городу разными обществами и иностранными правительствами. Сшитый по особому заказу костюм не мешает мальчику отправлять свои функции фонтана).

Бельгийцы никогда не поднимают шумихи по поводу своей культуры. Она есть, и этого с них довольно. Тот же, кто слишком кичится собой в искусстве, вызывает у них подозрение. И они ни капельки не обмирают по своим «звездам». Магритт, один из немногих при жизни ставших легендой художников, в своем стремлении не выделяться из толпы доходил до крайней эксцентричности. Он, как простой служащий, каждый день завтракал, надевал шляпу и пальто, вешал на руку зонт, целовал перед уходом жену, затем огибал свой квартал, возвращался домой, вешал обратно зонтик, шляпу и пальто, поднимался по лестнице в мастерскую, надевал рабочую блузу и начинал писать картины.

Полицейские и комиксы

Список выдающихся бельгийских писателей включает в себя Мориса Метерлинка, Эмиля Верхарна, Шарля де Костера, Мишеля де Гельдерода и Хюго Клауса, самое известное произведение которого носит название "Печаль Бельгии". Все они почти не известны за пределами Бельгии. Впрочем, стоит только заговорить о массовой литературе, как память услужливо подсказывает нам два всемирно известных имени. Во-первых, это, разумеется, Жорж Сименон, который, не выпуская ни на секунду трубку изо рта, написал свыше 300 романов. (Инспектор Мегрэ фигурирует в 76 из них.) Его произведения были переведены на 87 языков, и он до сих пор является одним из наиболее читаемых писателей в мире.

Второе известное имя — Эрже, создатель рассказов в картинках, или bande dessinee. (Его настоящее имя Жорж Реми. Псевдоним получился из его переставленных инициалов ЖР — РЖ — Эрже). Его самый известный персонаж — юный Тентен, разъездной репортер, воплощение истинно бельгийского духа и идеалов бельгийского народа.

Bandes dessinees — это для бельгийцев вполне серьезно. В Бельгийском центре комиксов (музее рассказов в рисунках) взрослые люди, словно приклеенные, целыми днями сидят на стульях и переворачивают листы старых подшивок комиксов. Ни смех, ни хихиканье не нарушают торжественной, благоговейной тишины этого святилища.

Телевидение

Большинство бельгийских семей принимают по кабельному телевидению более 30 каналов — из Франции, Нидерландов, Германии, Британии и Люксембурга. Многие смотрят их, ибо продукция, предлагаемая местными, бельгийскими, телеканалами, особого восторга не вызывает.

Государственные теле— и радиокомпании подразделяются, как и следовало ожидать, на две категории: в одних вещание ведут на французском языке, в других — на фламандском и голландском. И им никогда не сойтись. Уровень новостных передач, обзорно-аналитических программ и документальных фильмов на удивление высок, зато развлекательные программы явно подкачали. По телевизору только и показывают, что разжигающие в людях алчность и зависть игры, американские фильмы, древние телесериалы и комедии, где все персонажи по ходу действия обязательно прячутся в платяном шкафу под грудой собственного нижнего белья.

Бельгийских телезрителей (и в этом им крупно повезло!) не доводят до белого каления рекламными передачами, зачастую не дотягивающими до профессионального уровня. Нечасто увидишь и постановки британских киностудий, замахивающихся на большое кино. В таких фильмах за пресным сюжетом, в сотый раз пережевывающим какой-нибудь классический роман, проглядывает желание англичан лишний раз разрекламировать свои автомобили. Практичных же бельгийцев больше интересуют технические характеристики машины, а не тот факт, что после ее приобретения у них якобы резко повышается шанс завести любовную интрижку на стороне. Каждая телестудия снабжает рекламные блоки собственными заставками, столь же изысканно утонченными и запоминающимися, как бегемот в кордебалете.

Несмотря на все это, бельгийцы проводят у экрана телевизора уйму времени. Впрочем, если поставить их перед выбором — либо «ящик», либо вечеринка с едой и выпивкой, то решение будет не в пользу телевизора.

Ночная жизнь

Основной формой вечернего развлечения жителей Бельгии является застолье, и оттого их не так-то легко увлечь чем-то новым. Впрочем, Брюссель славится несметным числом танцевальных площадок, а Антверпен — оживленной клубной жизнью, столь стремительно меняющейся, что не успеет название клуба появиться в каком-нибудь периодическом издании, печатающем списки увеселительных заведений, а он, глядь, уже и вышел из моды.

Современные бары тоже находятся под влиянием безжалостных капризов моды. На этой неделе бар набит "под завязку", и мелодия рэгтайма, исполняемая посаженным здесь "для атмосферы" пианистом, тонет в общем шуме и гаме; на следующей же — можно различить каждую взятую ноту. Экспрессионизм, постмодернизм, ретро 50-х годов, минимализм — все эти стили в оформлении и музыке служат одному: привлечению в бар посетителей. В подобных местах оживление достигает своего пика по пятницам и субботам.

И совсем другую картину можно увидеть в старых танцевальных кафе (cafesdansants). Здесь пожилые джазисты в серебристых костюмах исполняют для вдов сентиментальные мелодии, бывшие популярными в дни их молодости, а жиголо в ярких испанских нарядах приглашают вдовушек на танец.

Жак Брель

Для большинства бельгийцев это единственный великий певец и сочинитель, остальные бельгийские музыканты в счет не идут. Отталкиваясь от традиций народных песен и мюзик-холла, Брель, как фокусник из шляпы, извлекал на свет божий песни потрясающей силы и разного настроя — смешные, жестокие, сатирические, мечтательные, романтические, — находившие у всех отклик и в то же время выражавшие саму душу бельгийского народа. Бельгийцы со слезами на глазах говорят о его концертах, на которых они побывали в юности, а, услышав по радио в очередной раз «Amsterdam» или "Ne те quitte pas" ("Не покидай меня"), застывают на месте, позабыв о своих делах.

Песня "Le Plant Pays" ("Этот равнинный край"), где образ Бельгии выражен языком метеосводки — классический портрет страны. Вот третья строфа этой песни:

 

ОБЫЧАИ И ТРАДИЦИИ

Карнавалы и ярмарки

В Бельгии, как и во многих других любящих веселье католических странах, издавна повелось устраивать перед Великим постом карнавальные шествия.

Больше других известен карнавал в Бинше, в западной части Бельгии. В последний день масленицы на улицы города высыпают ряженые мужчины. В своих старинных нарядах с колокольчиками, кружевами, воротниками, манжетами и в причудливых розовых масках с привязанными к ним проволочными очками и усами они походят не на добропорядочных горожан, а на придворных шутов. Во второй половине дня они водружают себе на головы высоченные сооружения из страусовых перьев и швыряют в глазеющих на шествие зевак апельсинами. Почему так повелось, никому не известно.

Есть и другие диковинные традиции. В Ипре, на празднике Kattefeest, с башни ратуши бросают вниз тряпичных котов (хорошо, что не живых, как до 1817 года); в Ате (Vepres Gouyasse) устраивают представление с участием гигантских фигур из папье-маше по мотивам библейской истории о Давиде и Голиафе. Кажется, что эти празднества служат главным образом тому, чтобы бельгийцы не утратили своей странности и эксцентричности. Эти мероприятия приобретают в глазах иностранцев еще более сюрреалистический оттенок, если вспомнить, что их участники подходят к своему делу с осознанным чувством гражданского долга и всей присущей им серьезностью. Сколь бы ни были карнавалы и театрализованные действа бессмысленны на вид, стихийности и отсебятины в них нет. Вот где бельгийцы действительно отводят душу, так это в парках аттракционов, которые раз в год появляются даже в самых глухих уголках страны. И более остальных среди них славится Foire Du Midi. Ежегодно в июле этот передвижной парк вторгается в жизнь обитателей западного Брюсселя, чтобы в августе внезапно из нее исчезнуть. И чего тут только нет! И тир, и «Автодром», и "Спиральная горка", и новейшие аттракционы, с которых доносятся вопли в одночасье растерявших всю свою респектабельность бюргеров. По окончании сеанса катания последние на дрожащих ногах, но бесконечно счастливые сползают на земную твердь. Открытие парка кладет начало и сезону ловли моллюсков, ведь надо же чем-то кормить тех, кто, не пожелав кататься на каруселях, а устроившись за трехногим столиком, опустошает одну за другой тарелки с мидиями и береговыми улитками, запивая их холодным пивом.

Церковные праздники

Издревле отличающее католиков ревностное отношение к делам веры находит выход во время церковных празднеств. Это прежде всего относится к Boet Processie (Шествию кающихся грешников), когда жители города Берне, что на северо-западе Бельгии, в монашеских рясах с клобуками на головах движутся по улицам, неся тяжелые кресты. В праздник Вознесения по улицам Брюгге среди толп горожан в средневековых и библейских нарядах проносят чашу с кровью Христовой. Этой традиции уже 800 лет, и потому местных жителей нельзя заподозрить в том, что все это затеяно в угоду туристам. Чего не скажешь про другие города, где с недавних пор шествия ряженых стали одной из статей дохода. Они настолько прочно вошли в быт бельгийцев, что те и глазом не моргнут, если в кафе к ним за столик подсядет испанский конкистадор или один из двенадцати апостолов.

Каждый год в День Всех Святых (Toussaint/Alerbeiligen, 1 ноября), когда ранние сумерки напоминают о приближении зимы, на бельгийских кладбищах появляется целое море цветов, по большей части хризантем. Следом идет день поминовения усопших (Jour des Morts), когда все поминают своих почивших родственников. Многие считают этот праздник отголоском языческих кельтских верований.

Пасха — праздник не шумный. Для многих это просто обычный выходной, и празднуют его исключительно из-за детей, которые ищут в саду пасхальные яйца, "каким-то чудом" очутившиеся там после звона колоколов.

У бельгийских детей два Рождества. В первый раз Рождество празднуют 6-го декабря, в Pete de Saint-Niclobas (день святого Николая). В этот день подарки на малышей сыплются как из рога изобилия, и они могут лично навестить святого Николая в его гроте посреди какого-нибудь торгового центра. Облаченный в епископское одеяние чудотворец сидит там не один, а вместе с Zwarte Piet, Черным Петером, своим слугой-мавром. Затем в сочельник, накануне самого Рождества, все домашние собираются за праздничным, ломящимся от угощений столом, а после трапезы посещают мессу и хором поют с другими прихожанами. Детей опять заваливают подарками, но на сей раз более практичного свойства, например, одеждой.

 

СИСТЕМЫ

Закон и полиция

Бельгийская полиция, как убеждены все в стране, в плане борьбы с преступностью делает все возможное. Однако ряд скандалов, прогремевших в последнее время в связи с коррупцией в полиции и некомпетентностью последней, заставляет предположить, что "делать все возможное" — это ой как мало. Что, впрочем, ничуть не удивляет граждан, всегда с недоверием посматривающих на власти.

Бельгийцы, занимаясь своими обычными делами, т. е. управляя бензозаправками, выращивая бегонии, выпекая пироги, упаковывая лекарства, зарабатывая на высоких технологиях миллиарды, создали собственный весьма путаный моральный кодекс. С одной стороны, это почти до идиотизма честные и законопослушные граждане, которых всякий раз охватывает смятение, когда преступление, будь то ночная кража со взломом или вооруженный угон автомобиля (местная особенность), нарушает привычный уклад их жизни. С другой стороны, они убеждены, что система "баш на баш" полезна для бизнеса, и в результате все мирятся с дискредитирующим общественную мораль фактом существования мелких (и не очень) взяточников.

Эти противоречия оказались в центре внимания после ряда громких случаев, потрясших до основания всю страну. В 80-е годы банда налетчиков "Les Tueurs du Brabant" ("Убийцы из Брабанта") убила при ограблении ряда крупных магазинов 28 невинных покупателей. Среди простых бельгийцев пошел слух, что эти страшные, оставшиеся нераскрытыми преступления — дело рук правых экстремистов из числа полицейских.

Новые разоблачения, касавшиеся связей между полицией, продажными правительственными чиновниками и преступниками, лишь подогрели страхи обывателей. Одним из дел, усиливших их опасения, стало убийство видного деятеля социалистической партии Андре Коолса. Он, как полагали, был связан с организованной преступностью и причастен к скандалу в верхних эшелонах власти (из-за приобретения боевых вертолетов и другого вооружения у итальянской и французской фирм «Агуста» и "Дассо"). Тогда названия этих фирм были у всех на устах. В результате 12 ведущих политиков и предпринимателей, в том числе и Вилли Клас, бывший генеральный секретарь НАТО, были обвинены в коррупции.

В 1996 году недоверие к властям еще усилилось. В результате поиска и освобождения двух похищенных девочек были обнаружены тела еще четырех девочек, оказавшихся жертвами преступной организации, занимавшейся детской проституцией. Много говорили о том, что за мерзавцев вступились политики и полицейские чины. Эти преступления, вызвавшие глубокое чувство возмущения и ощущение, что наверху не все чисто, заставили людей выйти на улицы. По Брюсселю в марше протеста прошло 300 тысяч человек. Положение дел усугубляется еще и тем, что в Бельгии из-за проволочек судопроизводства между арестом подозреваемых и самим судом проходит много лет. А за это время о совершенном преступниками, без постоянного напоминания в средствах массовой информации, по большей части забывают. В апреле 1998 года бельгийская правовая система показала себя в полной красе. Тогда Марку Дютру (основному подозреваемому по делу о похищении детей) удалось вскоре после задержания бежать из камеры предварительного следствия, где он ждал начала судебного разбирательства. И суд над ним закончился только в 2004 г.!

Все 90-е годы прошли под знаком непрестанных скандалов. То католического священника венгра Андраша Панди обвинили в убийстве 13 человек, в том числе шестерых членов его собственной семьи; то был застрелен ветеринарный врач, расследовавший незаконное использование гормонов при выращивании мясного скота; то в корме для животных обнаружили канцерогенный диоксин, и возникла угроза широкого заражения этим ядом мяса птицы, свиней и яиц.

В Бельгии у кого ни спроси, у каждого имеется собственная версия причин перечисленных событий, обычно сводящаяся к теории заговора. Бельгийцы все как один чересчур болезненно восприняли происходящее. Они испытали национальное унижение, пробудившее в них застарелое чувство неуважения к самим себе. И виной тому сочащиеся изо всех пор общества политические игры и кумовство. Политики твердят, что грядут коренные преобразования, но бельгийцы не слишком в это верят.

Образование

Организация Объединенных Наций в одном из своих докладов признала бельгийскую систему образования "лучшей в мире". Обычно после столь лестных отзывов правительственные чиновники ходят гоголем, а учащиеся старших классов раздраженно бурчат про себя.

Школы в Бельгии делятся на три основных категории: 1) общедоступные местные школы, полностью субсидируемые государством; 2) католические школы с более строгой дисциплиной и раздельным обучением, где, хоть и взимают плату, основное финансирование идет за счет бюджета; 3) дорогие частные школы и школы-пансионы для ограниченного круга детей, зачастую с особыми требованиями. Дети в подавляющей своей массе — от дочери водопроводчика до сына крупного промышленника — ходят в местные бесплатные школы с совместным обучением, где они вправе рассчитывать на получение запаса знаний, достаточного для продолжения (если они того пожелают) образования в высшем учебном заведении.

Поведение учащегося должно быть только примерным. Если ребенок в своих шалостях зайдет чересчур далеко, то школьная администрация непременно примет меры — сначала вызовет родителей. Если этот шаг не возымеет действия, то с родителями шалуна (или шалуньи) поговорят другие родители. Обычно ребенок после этого становится как шелковый.

В школу дети добираются пешком, на велосипеде или на автобусе. Одежда у них опрятная, без единого пятнышка. За спиной болтается ранец — предмет жестокой конкуренции. В начале учебного года дети стремятся в школу лишь для того, чтобы похвастаться перед друзьями своими сногсшибательными ранцами. Вся поверхность последних исписана девизами и именами персонажей модных культовых телешоу или фильмов. Для большинства школьников лучше умереть, нежели появиться в классе с прошлогодним ранцем.

Университеты в Бельгии, как и школы, разделены по языковому признаку, и лишь немногие студенты переводятся из одних вузов в другие. Эта проблема встала перед главой одного из старейших университетов в Европе Леван/Лувэн, где к фламандскому языку относились как к второразрядному до 60-х годов, пока жестокие внутренние раздоры не привели к разделению университета. В результате у франкоязычной общины появился превосходный университет Лувэн-ла-Нёв, к югу от Брюсселя, за что они очень признательны.

Шоссейные и железные дороги

Бельгия — единственная страна в мире, где крупная дорожная сеть, за исключением недавно проложенного отрезка в направлении Дюнкерка, ночью полностью освещена. Ее, наверное, можно видеть даже из космоса.

Для работы в поездах персонал подбирают так, чтобы все действовали слаженно, словно команда бобслеистов. Проводники ходят в безупречно отутюженной униформе и умело, отточенными движениями, управляются с компостером. Проверяя билет, они на двух языках демонстрируют пассажиру свои энциклопедические познания по части железнодорожного расписания: где сделать пересадку, когда отправляется попутный поезд, с какой платформы он уходит и когда прибывает. При взгляде на них можно подумать, что они живут в переделанных под будки стрелочника квартирах и с младенчества играют в игрушечную железную дорогу. Благодаря этому бельгийская железнодорожная система работает с завидной эффективностью. Если бы билетеры в железнодорожных кассах еще и улыбались, то большего и желать было бы нельзя.

 

ПРАВИТЕЛЬСТВО

Монархия

В 1831 году бельгийцы искали по всей Европе того, кто станет королем новоиспеченной нации. После нескольких отказов их предложение принял принц Леопольд Саксен-Кобург-Готский, дядя королевы Виктории. Будучи протестантом, принц не совсем подходил на эту роль, однако он серьезно отнесся к своему новому положению и женился на дочери французского короля, основав католическую династию.

Потом бельгийские короли женились сплошь на иностранках, так что в их венах вряд ли течет хотя бы столовая ложка бельгийской крови. И это, кажется, нисколько им не повредило. Они, хоть и старались держаться в тени, но не переставали играть важную конституционную роль главы государства, а королевская фамилия неизменно пользовалась у населения огромным почетом и уважением. То обстоятельство, что короли женились не наобум и никогда не разводились, только укрепляло их авторитет.

Король — это символ единства бельгийского народа и государства. Особенно наглядно это проявилось после смерти в 1993 году короля Бодуэна, застенчивого, скромного и достойно державшего себя человека. В дождливый день прощания с королем перед дворцом собралось более 125 тысяч человек. Они, колонной проходя мимо гроба, отдавали покойному последнюю дань уважения. Похороны показали, что огромная часть бельгийского общества, не трубящая о своем мнении на всех углах, по-прежнему желает видеть Бельгию единым государством.

Король Бодуэн умер бездетным, и на трон взошел его брат Альберт. В 1999 году, когда пошли слухи, что у него есть 31 — летняя незаконная дочь, о нем заговорила вся мировая пресса. Некоторые фламандские газеты попытались использовать эту информацию, чтобы уронить в глазах бельгийцев авторитет королевской фамилии как связывающего нацию воедино элемента. Но большинство бельгийцев лишь пожали плечами и улыбнулись — им напомнили, что Альберт просто продолжает королевскую традицию: четверо из пяти его предшественников (за исключением Бодуэна) прижили детей вне брака.

К счастью, вскоре об этих слухах позабыли. Их отодвинула в тень женитьба королевского сына и наследника Филиппа на Матильде д'Удекем д'Акоз, бельгийской аристократке, предками которой были выходцы как из фламандской, так и из валлонской общин. Ее лучезарная красота и природное обаяние смягчили многие сердца и подняли рейтинг королевской семьи, ведь впервые королевой стала бельгийка.

Разделяй и властвуй

Термином "бельгийский компромисс" называют создание из двух обособленных, разделенных по языковому признаку общин единого и гармоничного целого — Бельгии. Это понятие также подразумевает способность бельгийцев приходить к решению в любой сфере путем компромисса. Однако насчет формы государственного устройства бельгийцы так, наверное, никогда и не придут к согласию.

Вопрос о передаче национальным правительством ряда своих полномочий становящимся все более автономными федеральным областям Валлонии, Фландрии и Брюсселю остается козырной картой политиков всех мастей.

Самые ярые «националисты» — это фламандцы. Праворадикальная партия "Влаамс Блок", претендующая на роль выразительницы интересов коренного населения Фландрии, снискала себе громкую «славу» своими откровенными, в расистском духе заявлениями, поддержанными на выборах почти 15 % избирателей. В Антверпене она добилась еще более впечатляющего результата: за нее отдали свои голоса 25 % горожан, что напугало здешнюю еврейскую общину и эмигрантов. Впрочем, и валлонов не назовешь невинными овечками — у них тоже существуют экстремистские националистические партии.

В состав правительства в основном входят представители готовой распасться в любую минуту коалиции социалистов, либералов и христианских демократов, к которым также относят членов мелких религиозных и сектантских партий из числа католиков и протестантов.

У министров федерального правительства не намного больше полномочий, чем у их коллег из местных правительств Фландрии и Валлонии. Впрочем, некоторые сферы управления находятся всецело в ведении центральных властей — например, оборона и налогообложение. Демократия здесь строго принудительная: все дееспособные граждане обязаны прийти на избирательный участок и проголосовать, иначе их оштрафуют.

Король обязан одобрить любой закон, переданный ему на рассмотрение федеральным правительством. В 1990 году из-за этого чуть не разразился конституционный кризис. Королю Бодуэну представили законопроект о частичной легализации абортов. Из соображений нравственности он не мог его подписать, но, чтобы не входить в противоречие с законом, Бодуэн на день отрекся от престола, и закон был принят. Этот его ход, классический пример компромисса по-бельгийски, явился, по мнению многих, разумным, прагматичным выходом из морального тупика.

 

БИЗНЕС

Со стороны Бельгия кажется страной одних лишь мелких предпринимателей. Здесь до сих пор на каждом шагу попадаются крошечные семейные предприятия — фирмы по дизайну и отделке, мастерские, магазины, гаражи и химчистки. Мужчины в Cacbepoussiere (серых рабочих халатах), едва дотерпев до рассвета, с первым лучом солнца открывают свои мастерские по ремонту бытовых электроприборов, а хозяйки магазинчиков перед тем, как закрыть их и положить на ночь выручку в сейф, на совесть моют в своих заведениях пол и порог.

Однако сейчас в бельгийской экономике главенствующую роль играют многопрофильные корпорации, зачастую иностранные или транснациональные. Компании "Sosiete Generale de Belgique", в основном контролируемой французами и голландцами, по оценкам специалистов принадлежит треть бельгийской промышленности, в том числе огромный химический конгломерат «Solvay», а также крупнейший в стране банк. Тем не менее все приезжие по-прежнему замечают в Бельгии лишь маленькие мастерские и магазинчики, а вовсе не индустриальных гигантов.

Бриллианты

Антверпен — второй по величине порт Европы после Роттердама. Одни его доки тянутся на 80 миль. По ночам окрестности города выглядят фантасмагорически: многочисленные перерабатывающие заводы гудят, окруженные жутковатым оранжевым заревом. Антверпен также является мировой столицей ювелиров, среди которых традиционно заправляют еврейские семьи. Их конторы, зарабатывающие на обработке 85 % от всего количества неотшлифованных алмазов в мире потрясающие воображение суммы, теснятся неподалеку от железнодорожного вокзала на ничем не примечательном пятачке площадью в одну квадратную милю.

Сувениры

Бельгийцы без зазрения совести сбывают туристам всякое барахло. И чего только тут нет! Штопоры, увенчанные миниатюрными фигурками "Писающего мальчика", брелоки для ключей с изображением Тентена, якобы средневековые пыточные орудия и нижнее белье с изображением «Атомиума».

Туристам продают даже кружева. Некогда их плетением занимались в многочисленных beguinages (бегинажах) девушки, дожидавшиеся в этих полурелигиозных благотворительных учреждениях с монастырским укладом либо пока их не возьмут замуж, либо пока за ними не явится старуха с косой. Менялась мода, и спрос на кружева то рос, то падал. В девятнадцатом веке, когда все буквально помешались на кружевах, в Бельгии насчитывалось более 50 тысяч кружевниц. Ныне под варварским натиском производителей кружев с Востока бельгийские традиции ручного кружевоплетения незаметно уходят в прошлое. Впрочем, местные кружева ручной работы все еще можно достать — заплатив втридорога.

Брюссель, столица Европы

На некоторых европейцев название бельгийской столицы действует как красная тряпка на быка. На их взгляд, находящиеся в Брюсселе руководящие органы Евросоюза слишком активно суют свой нос в чужие дела. Даже для тех, кто относится к Евросоюзу гораздо лояльнее, последний является предметом насмешек. Например, в ходу такая шутка (и подобных ей тысячи):

Вопрос: Сколько народу работает в Европейской комиссии?

Ответ: Около трети европейского населения.

Впрочем, сами бельгийцы ничего против единой Европы не имеют. Здесь повсюду — на флагах, автомобильных наклейках, почтовых открытках, зонтиках, ранцах, блокнотах и зубных щетках — можно увидеть усыпанную звездами эмблему Евросоюза. Даже у "Писающего мальчика" имеется наряд, весь в блестках звезд (подарок для евроскептиков, если не от них самих).

О причине их воодушевления нетрудно догадаться. Брюссель, став городом, привлекающим к себе внимание европейцев (а также их деньги), расцветает не по дням, а по часам. Фактически 28 % городского населения — это иностранцы, и более половины из них — жители стран, входящих в Евросоюз. В его местных структурах работает 54 тысячи служащих, и их число постоянно растет. Каждый год прибыль Бельгии от того, что она приютила головные организации Евросоюза, составляет около 4,5 млрд. евро.

Единая Европа выгодна бельгийцам еще и потому, что в прошлом они были свидетелями слишком многих войн за их территорию. К тому же они в душе торгаши и не хотели бы упустить шанс заработать на открытом рынке. Кроме того, если их страна официально станет федерацией, то пусть это произойдет под ширмой Европы, где границы и так прозрачны и области могут устанавливать связи с кем пожелают. Да и не делает ли, в самом деле, Бельгию национальная разобщенность наиболее подходящим местом для размещения штаб-квартиры Евросоюза?

Костюмы

Тому, кто не знает о пропасти, пролегающей между фламандцами и валлонами, возможно, покажется, что все бельгийские предприниматели на одно лицо. Все они носят неброские, с легким блеском костюмы, таскают с собой тонкие кейсы и во время деловых переговоров, где нет места шуткам и праздной болтовне о садоводстве, говорят без околичностей.

"Ну уж дудки! Мы разные!" — в унисон кричат предприниматель-фламандец и предприниматель-валлон. (Большинство предпринимателей здесь мужчины.)

Предпринимателя-валлона, по мнению его фламандского коллеги, вряд ли стоит воспринимать всерьез. Он будет только морочить голову: приходить на встречи, выказывать заинтересованность — и медлить с окончательным ответом. И так может продолжаться годами. А вот фламандскому предпринимателю стоит только увидеть товар, как он тут же примет решение и отправит продавцу составленный им предварительный контракт. Ну а если окажется, что он слишком поторопился, ничего страшного: все убытки он возместит себе потом.

Фламандский предприниматель уже в семь часов утра сидит за рабочим столом. Валлон же (как представляется его фламандскому коллеге) в семь только выходит из дома, потом выпивает в бистро чашку кофе с круассаном, заглядывает к своим любовницам и, объявившись у себя в офисе лишь к 10.30, отдает краткие распоряжения личному секретарю. Фламандец ломает голову над тем, как, больше работая, заработать больше денег, а валлон — как бы заработать больше денег, вкалывая поменьше. Словом, фламандцы считают валлонов лентяями и бездельниками.

По мнению предпринимателя-валлона, фламандец руководствуется в делах принципом "Сперва я, а потом все остальные". Фламандскому предпринимателю не хватает такта. Пожалуй, во Фландрии легче сделать карьеру, чем в Валлонии; руководители, сами прошедшие все ступени служебной лестницы, более сведущи в своем деле, да вот горе: фламандцы будут обсуждать вопрос до тех пор, пока либо не найдут устраивающего все стороны решения, либо не доведут своих партнеров до инфаркта. Где же тут удаль, игра воображения? "Взгляните на счета в банке — вот вам и ответ", — возражают на это. Фландрия процветает, а Валлония еле сводит концы с концами. Вот одна из шуток, отпускаемых фламандцами по поводу отношения валлонов к работе:

Валлонский политик выступает перед рабочими.

— Наша экономическая программа позволит вам работать четыре дня в неделю!

Продолжительные аплодисменты,

— А потом, со временем, и три дня в неделю!

Еще более продолжительные аплодисменты.

— А затем и два — и никаких проблем!

Бурный шквал аплодисментов и восторженные крики.

— Ну и, в конце концов, один день в неделю!

В этот момент из глубины зала раздается голос:

— Здорово, только, пожалуйста, пусть это будет не понедельник!

 

ЯЗЫК

Для получения работы почти во всех государственных учреждениях Бельгии необходимо знать два языка. Это условие ставит франкоязычное население в заведомо невыгодное положение, ибо они издавна славятся тем, что испытывают глубокое отвращение к изучению фламандского (голландского) языка. Какой прок, говорят они, учить язык, на котором говорят всего 6 миллионов человек? (22 миллиона, если учесть население Голландии.)

Фламандцы не в состоянии поверить, что валлоны упорно отказываются изучать их язык. Здесь запросто можно встретить валлона, женатого на фламандке, живущего во Фландрии и почти не говорящего на фламандском, разве что на самом примитивном уровне. В отместку фламандцы — даже те, кто занимают правительственные посты, а здесь знание обоих государственных языков необходимо как воздух, — демонстративно отказываются разговаривать по-французски.

Если кто по неосторожности тут ляпнет, что бельгийскому правительству давно следует решительно вмешаться в систему образования и создать условия для обучения всех бельгийцев обоим языкам, то фламандцы, ухмыльнувшись, ответят: ведь тогда у франкоязычного населения не будет удобного повода для отказа от государственной службы.

Фламандский язык

Хоть фламандцы и говорят, что vlaams (фламандский) — это настоящий язык, на самом деле это не столько язык, сколько набор разнородных диалектов. Настолько разнородных, что жители западной части Фландрии едва понимают фламандцев из восточной провинции Лимбург. В школе фламандцы учат нидерландский голландский, который фактически является универсальным средством общения для всех говорящих на голландском. Только это позволяет фламандцам контактировать друг с другом, а также и с собственно голландцами (утех в языке тоже полно диалектов).

Второстепенное, но не менее значимое отличие говорящих на голландском фламандцев от истинных голландцев заключается в том, что из-за врожденной неприязни первые в отличие от вторых практически не употребляют заимствованных из французского слов, например, coiffeur (парикмахер). Фламандцы используют вместо французского понятия либо голландское слово, либо, если такового не имеется, английское.

Валлонский язык

Слово «валлонский» происходит от названия романизированного кельтского племени вала. Оно жило в южной части Бельгии и создало свой собственный вариант французского языка, являющийся, по сути, мешаниной кельтских и латинских слов. Валлонский язык, стало быть, — это диалектная форма французского языка, или, если уж быть совсем точными, совокупность областных говоров. Сегодня лишь немногие говорят на чистом валлонском. Этот язык почти исчез, и только изредка франкоязычные жители Валлонии вставляют для колорита в свою речь валлонские слова. Так, например, некоторые называют картошку "les canadas", а не "les pommes de terre", как принято во французском.

В остальном же валлоны говорят на классическом французском языке, разве что скажут вместо «soixantedix» (семьдесят) «septante», а вместо «quatre-vingbt-dix» (девяносто) «попапtе», — причем с традиционным горловым акцентом, который французы страсть как любят передразнивать.

Брюссельское наречие

Брюссель является третьей по важности административной единицей Бельгии. Он не входит ни во Фландрию, ни в Валлонию, хотя подавляющее большинство местных жителей говорит по-французски. В старину в Брюсселе говорили на фламандском. Однако когда Бельгия вошла в состав Бургундского герцогства, языком правящих классов стал французский, который затем проник в низы. Местные жители создали свой собственный смешанный говор, «брюссельский» — это был по большей части все тот же фламандский, только с вкраплениями французских и испанских слов.

Среди брюссельцев еще встречаются такие, которые играючи, незаметно для самих себя переходят с фламандского на французский и обратно и уснащают свою речь грубоватыми, попадающимися только в брюссельском говоре словами.

Знаки времени

Бельгия — страна двух языков (плюс еще, разумеется, немецкий), но не двуязычного населения. Двуязычные надписи на ярлыках товаров обычно производят на иностранцев странное впечатление.

Угадать по одной только фамилии, к какой языковой группе принадлежит бельгиец, совершенно невозможно. Какие-нибудь Де Стеркке, Кикс или Вербеек вполне могут говорить на французском языке, а (хотя это и менее вероятно) некие Бельпэр, Кантре или Ле Бон — на фламандском.

В лингвистически пограничных областях объявления на одном языке, как правило, бывают исписаны ругательствами на другом. Названия многих городов имеют две формы, и на дорожных указателях наименование населенного пункта пишут так, как привыкли его жители. Так что если вы пробуете проехать во франкоязычный город Монс, то вам следует знать, что, раз уж вы оказались на фламандской территории, то едете не в Монс, а в Берген, не в Льеж, а в Луик, не в Намюр, а в Намен. И наоборот, фламандский город Мехелен — это по-французски Малин, Иепер — Ипр, Берне — Фюрн. За пределами Брюсселя валлонской и фламандским общинам, по-детски яростно спорящим из-за языка, все никак не хватает ума договориться и установить дорожные знаки на обоих языках.