Глава 1

Лондон, 1778 год

Леди Алекса Эшли сделала танцевальное па, и ее многочисленные белые юбки взметнулись вокруг стройных лодыжек. Все ее надежды были связаны с балом в честь ее помолвки, и теперь ее фиалковые глаза взволнованно блестели. Ее отец, сэр Джон Эшли, наперсник и советник короля Георга III, скоро объявит о помолвке и предстоящей свадьбе дочери с лейтенантом королевского флота Чарлзом Уитлоу. Отец не переставал превозносить достоинства жениха, человека весьма заурядного и скучного, пока сама Алекса не уверовала, что Чарлз и есть тот самый принц, которого она ждала.

Конечно, Чарлз был молод, хорош собой и до безумия влюблен. И он был богат. А что еще нужно девушке в восемнадцать лет? Конечно, брак с Чарлзом рассеет все ее сомнения. Чарлз будет прекрасным мужем, добрым, внимательным, любящим. Не важно, что ее душа не поет от радости, когда он ее целует. И что ее тело тоскует по чему-то неведомому. Она надеялась, что со временем Чарлз научит ее тело отзываться на его ласки. Алекса кокетливо улыбнулась, когда Чарлз обвил рукой ее гибкую талию, и склонила голову ему на плечо.

— Вы счастливы, дорогая? — спросил Чарлз. Алекса колебалась всего мгновение.

— Конечно, Чарлз. А вы?

— Нет слов, чтобы выразить мой восторг, — заверил ее Чарлз. — Но я буду еще счастливее, когда мы войдем в нашу спальню и закроем дверь.

— Чарлз! — сердито воскликнула немного шокированная Алекса.

Чарлзу было несвойственно вести себя столь фривольно, но она знала, что это вино придало ему храбрости, и ей стало смешно. Интересно, окажется ли Чарлз таким же страстным, как герои романов, которыми зачитывалась Эшли.

Холодные серые глаза стоявшего в противоположном конце комнаты Адама Фоксуорта не отрывались от тонкой, стройной фигуры, окутанной девственным белым одеянием, которая, казалось, тает в объятиях одетого в военную форму молодого жениха. Он всматривался в ее лицо, красивое, изящное и хрупкое, лицо странных контрастов, с глубокими фиалковыми глазами в черной бахроме ресниц, которые поблескивали на кремовой коже, полупрозрачной, словно алебастр. Губы у нее были пухлые и чувственные. Черные как вороново крыло блестящие волосы были искусно уложены, выбивались лишь непокорные прядки.

Адама буквально пленила Алекса Эшли. В талии она была тонка, но пышные груди волнующе поднимались над низким квадратным вырезом. Когда она поворачивалась, он видел соблазнительный изгиб ее спины и покатых плеч. Под пышной юбкой угадывались длинные, стройные ноги. Он с усилием оторвал взгляд от красавицы и мысленно сосредоточился на ее отце, Джоне Эшли, которого ненавидел. Его ненависть и жажда мести были все так же неистовы, хотя прошло долгих пятнадцать лет. Эти одинокие годы лишь укрепили его решимость. Наконец вмешалась судьба и настал момент отмщения.

— Ты не передумал, Адам?

Адам неохотно отвел взгляд от танцующей красавицы и гневно посмотрел на сообщника.

— Об этом не может быть и речи, — пылко проговорил он. — Разве Джон Эшли тогда передумал? Ты меня уже достаточно хорошо знаешь, Мак, и должен понимать, что я не нарушу клятвы, которую дал, когда был совсем еще молод.

— Не делай этого, Адам, прошу тебя, — умоляюще проговорил Мак, внимательно глядя в серебристые глаза своего друга. — В конце концов ты навредишь только этой невинной девушке и самому себе.

Адам печально улыбнулся и провел пальцами по золотисто-рыжеватым волосам.

— Она — отродье дьявола и его супруги, как может она быть невинной?

— Образумься, Адам. Эта девушка ничего не знает о задуманной тобой вендетте.

— Скоро узнает, — холодно отозвался Адам, снова устремив ледяной взгляд на леди Алексу.

— Адам, — не унимался Мак, — оставь это. У нас есть дела поважнее. Ты же знаешь, капитан Джонс…

— Замолчи, болван! — гневно прошипел Адам. — Или ты хочешь, чтобы весь Лондон узнал, зачем мы здесь? Ничто не помешает мне выполнить свой долг. А о девушке не беспокойся. В отличие от ее отца я не совсем бессердечен. Я намерен воспользоваться ею и не стану убивать.

Алекса не могла не заметить высокого привлекательного мужчину в сером. Он следил за каждым ее движением, и когда, обернувшись, она встретилась с ним взглядом, то была потрясена враждебностью, сверкнувшей в его прищуренных глазах. Он с насмешливым видом поклонился Алексе, и в ее душе шевельнулось недоброе предчувствие. Его силу и мужественность подчеркивали покрой и цвет его одежды. По сравнению с ним остальные мужчины, в том числе и Чарлз, выглядели какими-то немощными.

Рядом с мужчиной в сером стоял мужчина такого же роста, с огненно-рыжими волосами и бородой. Его бицепсы не оставляли сомнения в недюжинной силе, которой он обладал, ясные синие глаза весело поблескивали. И одному, и другому было лет тридцать.

— Кто этот человек, Чарлз? — спросила Алекса. — Одетый во все серое. Я никогда его не видела. Он не из ваших друзей?

Чарлз повернул голову и тут же встретился с ледяным взглядом Адама Фоксуорта.

— Видит Бог, он не из числа моих друзей! — Чарлз передернул плечами. — Я думал, его пригласил ваш отец.

Алекса разочарованно вздохнула:

— Но вы знаете, кто он?

— Житель колоний, приехавший получить наследство. Племянник какого-то графа, дядюшка умер и оставил в отдаленной части Корнуолла землю. Слава Богу, он не из тех подстрекателей, которые сражаются бог весть за что. Пенуэлл, вот кто это, граф Пенуэлл. Его наверняка пригласил ваш отец.

— Наверняка, — повторила Алекса, пораженная неприкрытой враждебностью этого человека. Ведь она видит его впервые. Откуда же такая ненависть?

— Здесь очень жарко, давайте выйдем на воздух, — неожиданно предложил Чарлз. — Побудем наедине. Последние несколько дней мы все время на публике.

Они вышли через высокое французское окно, и Чарлз повел ее в уединенную часть огромного сада в загородном поместье ее отца неподалеку от Лондона. Они не знали, что на некотором расстоянии от них, крадучись, идет высокий мужчина в сером. Когда они подошли к беседке, Чарлз на мгновение замешкался, а потом потянул Алексу внутрь. Она села рядом с Чарлзом на одну из кушеток.

Молчание затянулось. Первой его нарушила Алекса:

— Вы слышали сегодня разговор о Лисе и тех неприятностях, которые его корабль, «Серый призрак», причиняет нашему флоту?

Чарлз усмехнулся, придвигаясь к ней поближе:

— От этого проклятого Лиса нам один вред. Он пустил ко дну шесть кораблей. Недаром носит фамилию Лис. Так же коварен и хитер. Налетает как смерч, наносит удар и исчезает, словно призрак.

— А вы когда-нибудь видели его судно? — с любопытством спросила Алекса.

— Один раз. И то издали. Наш корабль погнался за ним, но его судно, казалось, поглотило море. Чего бы только я не отдал, чтобы настичь Лиса и его пиратов.

— А разве он пират?

— Он занимается каперством, а это одно и то же. Проклятые мятежники перешли все границы. Их действия санкционированы правительством. Ходят слухи, будто больше двух тысяч вооруженных каперов снуют по морям, имея на борту более восемнадцати тысяч орудий и семидесяти тысяч бойцов. Остается лишь гадать, как этим разбойникам удалось так организоваться.

— А они могут победить? — спросила Алекса, чувствуя невыразимую симпатию к смельчакам, отважно сражающимся за свою свободу.

— Никогда, — уверенно ответил Чарлз. — Наш флот самый сильный в мире, так же как и наша армия. Мы непобедимы.

Она всегда ценила собственную независимость и сочувствовала героической борьбе Америки. После безвременной кончины ее матери пятнадцать лет назад отец предоставил ей полную свободу. Не случись этого, Алекса боролась бы за нее, восстав против несправедливости.

Поглощенная своими мыслями, Алекса не заметила, как Чарлз расстегнул застежки на спинке ее платья, пока прохладный ночной воздух не коснулся ее тела.

— Что выделаете, Чарлз? — возмущенно спросила она.

— Мы помолвлены, Алекса, — обиженно произнес Чарлз. — Завтра я ухожу в море и вернусь только за несколько дней до нашей свадьбы. Что плохого, если мы вступим в брачные отношения заранее? Я вас хочу, Алекса.

И не дожидаясь ответа, Чарлз буквально набросился на нее. Его неловкие поцелуи и толстые неуклюжие пальцы вызвали у нее отвращение. Много раз за последнее время она представляла себе близость с Чарлзом, но то, что происходило сейчас, было совсем не похоже на ее мечты.

— Чарлз, ведите себя прилично, — строго произнесла она. Однако ее слова не охладили его пыла. — Вы же знаете, мы не можем… мы не можем… сделать то, что вы хотите. Это нехорошо. И потом, вы пьяны. Уберите от меня руки!

Совершенно обезумевший при виде ее молочно-белых грудей, немного обнажившихся от его попыток стянуть с нее лиф, Чарлз, одурманенный алкоголем, был одержим одной целью — овладеть Алексой.

Алекса услышала, как тонкая ткань ее бального платья рвется, и решила пустить в ход зубы и ногти. Она впилась ему в лицо своими длинными ногтями, и он выругался, когда они оставили на его щеках кровавые борозды.

— Ч-что эт-то значит, милочка? Я не сделаю вам больно. Если вы меня любите, то не должны сопротивляться. Просто лягте на спину и расслабьтесь.

Он силой уложил ее на кушетку и лег на нее. Он обслюнявил ей груди и пытался задрать юбки. Только сейчас она поняла, что он ей противен.

Она хотела закричать, но он впился губами в ее губы.

— Я мечтал об этом, Алекса, — стонал он. — Тебе понравится. Вот увидишь. У тебя груди, как шелк. А какие бедра! Я просто весь горю. Откройся мне, милочка, пока я не взорвался.

Алекса почувствовала, что никогда по-настоящему не знала Чарлза, хотя они были друзьями не один год. Неужели он все это время притворялся? Она поперхнулась, когда он просунул язык ей в рот, и издала хриплый крик, ощутив, что его пальцы вторглись в ее лоно. Чарлз счел ее крик проявлением страсти.

— Вот так, милочка, шевелись, — пыхтел он, собираясь усесться на нее. — Я знал, что тебе понравится. Скоро мы будем мужем и женой, и я смогу делать это так часто, как нам захочется.

Алекса запаниковала. Ведь он ее просто насилует. Никакой романтики! В этот момент она почувствовала, как что-то мокрое и твердое уткнулось ей между бедер. Неожиданно тяжесть с ее тела свалилась.

— Как вы себя чувствуете, леди Алекса? — услышала она чей-то низкий грудной голос.

Алекса резко приподнялась, щурясь от лунного света и пытаясь разглядеть стоявшую в дверях фигуру. Широкие плечи и мускулистые ноги, серое одеяние. Ошибки быть не могло. И она легко произнесла его имя, хотя они и не были друг другу представлены.

— Лорд Пенуэлл! Что… что вы здесь делаете?

— Спасаю деву, попавшую в беду, — ответил он с надменной насмешливостью. — Или я поступил неправильно?

— Конечно же, правильно. Чарлз слишком много выпил и… и… Как все это неловко, — пробормотала она, запинаясь и краснея.

— Объяснения ни к чему, миледи. У меня зоркие глаза и неплохой слух. Я все видел и слышал и поэтому решил вам помочь.

Глаза, подобные двум осколкам льда, блестящего в лунном свете, уставились на пышные, почти совсем голые груди Алексы, а потом переместились на ее стройные ноги. Она быстро оправила юбку и повернулась к Адаму спиной, чтобы прикрыть грудь, насколько то было возможно, рваными краями лифа.

Раздался громкий стон. Это Чарлз с трудом поднялся с пола, куда Адам без всяких церемоний швырнул его.

— Ч-то… что случилось? — спросил он ошеломленно и, увидев Адама, вознегодовал. — Как вы посмели! — в ярости бросил он. — У меня был личный разговор с моей нареченной. Вы должны извиниться, лорд Пенуэлл!

— Мне показалось, что вы попытались обратить разговор в нечто большее, — сказал Адам. — И когда леди запротестовала, я счел себя обязанным вмешаться.

— Вы, жители колоний, слишком много себе позволяете! — взревел Чарлз. — Вам не место в приличном обществе, вы — настоящие дикари!

Напряженная улыбка искривила губы Адама. Алекса настороженно смотрела на мужчин. Надо вмешаться, подумала она, иначе произойдет нечто ужасное. Но что она может сделать?

— Чарлз, прошу вас, — умоляюще промолвила Алекса. — Успокойтесь. Лорд Пенуэлл поступил так, как счел нужным в данных обстоятельствах. Утром вам все покажется в ином свете.

Чарлз побагровел:

— Вы, Алекса, вероятно, забыли, что утром я уеду и что это была последняя возможность для нас… э-э… поговорить наедине до моего отплытия. В конце концов я ваш жених. Какое право имеет этот колонист вмешиваться в наши отношения? Я намерен хорошенько его проучить.

И Чарлз бросился на ничего не подозревающего Адама. Однако лорд быстро отступил в сторону. Чарлз снова ринулся в атаку, но, встреченный крепкими кулаками Адама, грохнулся на пол, как мешок с картошкой; Адам лишь потирал костяшки пальцев.

Алекса была ошеломлена. С того момента, как она вышла из дома в сопровождении Чарлза, события замелькали с невероятной быстротой, и теперь ей оставалось только стоять и глазеть на неподвижное тело жениха.

— Вы убили его! — ахнула она, обретя дар речи.

— И не надейтесь, — презрительно усмехнулся Адам. — Ваш молодой щеголь придет в себя и утром отправится в море.

— Незачем было бить с такой силой, — укоризненно сказала она.

— Я вполне мог бы уйти и позволить ему обесчестить вас, — с вызовом возразил Адам.

— Пожалуй, я схожу в дом за помощью, — сказала Алекса, пропустив мимо ушей колкость Адама.

— В таком виде? — осведомился Адам, выгнув тонкую бровь. — Это произведет сильное впечатление.

Глянув на свое рваное и мятое платье, Алекса поняла, что Адам прав. Ей лучше проскользнуть незамеченной в свою комнату и передать отцу, что у нее внезапно разболелась голова.

— Я смогу попасть к себе через черный ход, но как быть с Чарлзом? — спросила Алекса. — Не можем же мы бросить его здесь.

Если бы она посмотрела в глаза Адама в этот момент, то бежала бы без оглядки. Неестественный свет сверкал в этих серебряных глазах, и он улыбнулся так, словно судьба вот-вот свершится.

— Я попрошу моего друга благополучно доставить его на корабль. Завтра он будет так занят поисками Лиса, что забудет обо всем, что случилось ночью.

— Я… я не знаю, — заколебалась Алекса. — Не лучше ли обратиться к кому-нибудь?

— Хотите, чтобы пошли сплетни о том, что ваш жених напился и обесчестил вас? Что какой-то граф стукнул его так, что он упал без чувств? Дело ваше. Выбирайте, миледи.

— Нет… нет, — возразила Алекса, представив себе, в каком неловком положении окажется, вернувшись в бальный зал полуголой. — Ваше предложение гораздо благоразумней. Я… я помирюсь с Чарлзом, когда он вернется. Не будь он пьян, не повел бы себя таким образом.

— Вы не лишены здравого смысла, миледи, — насмешливо произнес Адам. — Подождите здесь, пока я приведу своего друга. А потом провожу вас до черного хода. — И он выскользнул за дверь.

Тяжело вздохнув, Алекса погрузилась в размышления. Только что она смеялась и танцевала со своим нареченным, затем боролась с пьяным насильником, в которого он превратился. В самый критический момент появился лорд Пенуэлл? Беседка не относится к тем местам, где может случайно оказаться посторонний человек. Именно поэтому Чарлз и повел ее туда. Что-то здесь не так. Но что именно? Ответа на этот вопрос Алекса не знала.

Адам вернулся на удивление скоро в сопровождении рыжеволосого мужчины, с которым он разговаривал в бальном зале.

— Леди Алекса, позвольте представить вам моего друга, Логана Макхью. Все зовут его Маком. Он любезно согласился благополучно доставить вашего… э-э… жениха на корабль.

Алексе показалось, что вид у Мака какой-то нерешительный, но приписала это необычности ситуации. Смущенная своим растерзанным видом, она сказала:

— Рада с вами познакомиться, Мак, и благодарна за помощь.

Прежде чем ответить, Мак бросил на девушку испепеляющий взгляд:

— Всегда готов прийти на помощь девице в беде, миледи. Надеюсь, вы меня за это не возненавидите.

Поняв его слова на свой лад, Алекса улыбнулась:

— Как это можно? Вы пришли на помощь другу и тем самым помогли уладить мои трудности. Мой жених злоупотребил спиртным, и для всех будет лучше, чтобы он вернулся на свой корабль до того, как разразится скандал.

— Я буду хорошенько за ним присматривать, миледи, — пообещал Мак. — Очень скоро он окажется на своей койке, где и проспится.

С удивительной легкостью Мак перекинул обмякшего Чарлза через плечо, вышел из беседки и вскоре исчез в темноте. Теперь Алексе нужно было только решить, как добраться до своей комнаты так, чтобы ее никто не заметил, и послать горничную сообщить отцу, что она нездорова. Она выжидательно посмотрела на Адама.

— Полагаю, нам нужно идти, — сказала она, тревожно всматриваясь в темноту. — Вдруг кому-то придет в голову заявиться сюда.

Впервые с тех пор как он неожиданно появился в беседке, Адам вплотную подошел к девушке, так что его жаркое дыхание касалось ее лица. Он привлек ее к себе, и тела их соприкоснулись, ее пышные груди прижались к его серому фраку, а их губы оказались совсем близко. Словно зачарованная, Алекса ждала поцелуя, сердце ее учащенно билось.

Но когда она осмелилась взглянуть на него, то прочла в его глазах плохо скрываемое презрение и невольно отпрянула.

— Пойдемте, леди Алекса, — сказал Адам, взяв ее за локоть. — Конечно, вы правы, нам лучше уйти.

Они вышли из беседки, и Адам повел ее по кружной дороге к дому. Поглощенная мыслью о том, как проникнуть в дом незамеченной, Алекса не обратила внимания на закрытый экипаж, стоявший у двери.

Из дома доносились звуки веселья, бал был в полном разгаре. Видимо, слуги находились в передней части дома, обслуживая гостей. Алекса с облегчением вздохнула и уверенно направилась к двери. Лорд Пенуэлл ей нравился, однако не вызывал у нее доверия. Его неотразимые серые глаза производили на нее какое-то странное впечатление, даже пугали ее.

— Благодарю вас, милорд, — сказала Алекса, обернувшись к Адаму. — Теперь со мной ничего не случится. Не буду вас задерживать.

Он крепче сжал ее локоть, и на мгновение Алексе стало страшно. Страх усилился, когда рука Адама опустилась ей на талию и потащила прочь от дверей.

— Что это значит, сэр?! — в отчаянии закричала она. — Отпустите меня! Сию же минуту!

— Прошу прощения, миледи, но вы поедете со мной. Ваша семья задолжала мне, и я пришел получить долг.

— Тогда поговорите с моим отцом, — возразила Алекса. — Я уверена, он с удовольствием расплатится с вами.

— Конечно, расплатится, не волнуйтесь. Но чем-то более ценным, чем деньги, — загадочно проговорил Адам. — Идите спокойно, не бойтесь, ничего с вами не случится.

Алекса подумала было, что ее похищают ради выкупа, но она тотчас же отогнала эту мысль, когда лорд Пенуэлл сказал, что ему нужно нечто большее, чем деньги. Чего же он хочет? Ее благосклонности? Но он сказал, что ей нечего бояться. Можно ли ему верить? Она решила позвать на помощь, но Адам зажал ей рот ладонью.

— Я велел вам идти спокойно, — раздраженно сказал он. — Не вынуждайте меня применять силу.

Он сунул Алексе в рот тряпку и перекинул ее через плечо, так что голова ее свесилась ему на спину. Она неустанно колотила руками и ногами по его телу, но он не обращал на это никакого внимания. Подойдя к карете, лорд Пенуэлл швырнул ее внутрь и уселся рядом. Карета рванулась с места, и Алекса обернулась и бросила отчаянный взгляд на свой дом.

Ей и в голову не приходило, что к своей прежней жизни она никогда больше не вернется.

 

Глава 2

Обнаружив, что руки у нее свободны, Алекса вынула кляп изо рта и попыталась вздохнуть. Страх и возмущение клокотали в ней, и она дрожала, потому что ее богатое воображение стало рисовать самые пугающие картины.

Она ни минуты не сомневалась, что лорд Пенуэлл — человек опасный. От него исходило ощущение силы и властности. Алекса почти не сомневалась, что этот человек может быть грубым, если ему прекословить. Но чего он от нее хочет? Из его слов Алекса поняла, что ее похищение как-то связано с ее отцом. А также с матерью, которая вот уже пятнадцать лет как умерла.

Адам напряженно прислушивался, нет ли за ними погони. Вряд ли Алексы уже хватились, поскольку последний раз девушку видели в обществе жениха. И если Мак сделал свое дело, Чарлз уже благополучно обретается на своем корабле и отсыпается после выпивки. Если повезет, «Галлант» отправится на поиски неуловимого Лиса и Чарлз не узнает о таинственном исчезновении невесты.

Добравшись до пустынных доков, Адам вздохнул с облегчением и повернулся к разъяренной Алексе.

— Мы почти приехали, миледи, — холодно сообщил он.

— Куда? — спросила Алекса, вглядываясь в темноту, хотя запах моря не оставлял никаких сомнений в том, где они находятся.

— Скоро узнаете, — ответил Адам. Карета остановилась.

Схватив Алексу за руку, Адам вытащил ее из экипажа и повел подлинной пристани, где в конце смутно вырисовывались очертания стоявшего на якоре судна. Алекса остановилась и уперлась пятками в гнилой деревянный настил набережной.

— Нет! — Она задыхалась от ужаса. — Я не пойду! Почему вы так поступили со мной, лорд Пенуэлл?

— Называйте меня по имени, — отозвался лорд Пенуэлл. — Меня зовут Адам, Адам Фоксуорт. Лорд Пенуэлл — для меня непривычно. В Америке титулы ничего не значат.

— Прошу вас, лорд Пенуэлл… Адам. — «Что угодно, лишь бы умилостивить его», — Алекса. — Если вы освободите меня, я никому не расскажу, что случилось. Я вернусь домой, а вы можете заняться своим делом.

— Мое дело — это вы, миледи, — натянуто улыбнулся Адам. — Я слишком много лет ждал отмщения. — Он сгреб в охапку сопротивляющуюся девушку и поспешил в конец дока, оставаясь глухим к громким протестам Алексы и ее отчаянным крикам. Использовать дочь — его единственный шанс отомстить человеку, которого он ненавидел чуть ли не половину своей жизни.

Почти у конца дока Алекса увидела, что с призрачного судна спустили трап и что Адам, равнодушный к ее мольбам, направляется прямо туда. Ее охватила паника. Происходящее казалось ей кошмарным сном. Разве она не дочь сэра Джона Эшли, могущественного придворного вельможи? Что собирается с ней сделать Адам Фоксуорт?

Они поднялись по трапу корабля, казавшегося совершенно безлюдным, пересекли палубу и по лестнице спустились в темный коридор. Потом открылась какая-то дверь, и Алекса оказалась в маленькой сырой каюте. С крюка в потолке свисал фонарь, медленно покачиваясь из стороны в сторону. Легкие волны ударяли в темную обшивку таинственного корабля, которому суждено было стать ее тюрьмой. Войдя в каюту, Адам поставил ее на ноги. Взглянув на него, Алекса увидела вместо лица каменную маску.

— Ваш замок, миледи, — насмешливо сказал он, отвесив ей поклон.

Забыв все правила приличия, Алекса впала в ярость.

— Будьте вы прокляты! — крикнула она. — Вы за это заплатите! Мой отец не успокоится, пока вас не схватят и не накажут за столь трусливый поступок!

— Сначала пусть он меня схватит. — Адам мрачно улыбнулся, затем плотно сжал губы. Сейчас лицо его выражало злобу. И Алекса поняла, что такого, как Адам Фоксуорт, ничем не проймешь.

— Почему вы ненавидите моего отца? Я уверена, он даже не знает о вашем существовании.

— Ничего, узнает после этой ночи. И вспомнит больше, чем вам известно, — уверенно сообщил Адам. — А теперь я пожелаю вам добрых снов, миледи. Надеюсь, вам будет удобно, — произнес он с издевкой.

— Вы уходите? — в отчаянии спросила Алекса. — Вы ведь не оставите меня одну? — И она судорожно вцепилась в его атласный рукав.

— Я думал, вы обрадуетесь, если я уйду, — язвительно заметил Адам. — Не волнуйтесь, о вас будут хорошо заботиться в мое отсутствие. Никто не причинит вам вреда.

Она продолжала его удерживать, широко раскрыв от страха фиалковые глаза, и Адам едва не утратил решимость, ее близость странным образом взволновала его. Алекса казалась такой беспомощной, такой растерянной, что ему вдруг захотелось защитить ее — даже от самого себя, что было невозможно. Ему не хотелось, чтобы другой мужчина к ней прикасался, даже достойный уважения Чарлз, особенно Чарлз, мрачно подумал он. Он сам хотел разбудить в ней чувства, услышать, как она выкрикивает его имя в пылу страсти.

Похолодев от взгляда его серых, как буря, глаз, Алекса замерла. Во рту у нее пересохло, ей стало трудно дышать. Он оскалил зубы в улыбке, как волк, прежде чем сомкнуть на кролике челюсти. Грубая сила и едва скрываемая склонность к насилию вызывали в Алексе доселе неведомые ей чувства.

Охваченный похотью, он впился в ее губы неистовым поцелуем, его язык ворвался во влажную полость ее рта. Тело Алексы откликнулось на этот поцелуй, и, когда Адам провел языком по ее нежной шее, девушка громко ахнула, и это вернуло ее к действительности. А Адам подумал о том, что сейчас не время возиться с дочерью врага. Для этого у него будет достаточно времени, когда они благополучно покинут Лондон. И Адам неохотно оттолкнул Алексу.

Она тяжело опустилась на койку, настороженно глядя на Адама, оправляющего одежду.

— Все это приятно, миледи, но вам придется некоторое время подождать моего… скажем, внимания. Мне нужно вернуться на прием в доме Эшли, чтобы ваше исчезновение не связали с моим отсутствием, а также передать вашему отцу записку. До скорого свидания, леди Алекса.

Он ушел, и скрежет ключа, повернувшегося в замке, резанул ей слух.

— Подождите! — крикнула Алекса. — Не уходите! Не оставляйте меня одну!

Ее слова отозвались эхом в пустой каюте.

Подавленная, Алекса закусила губу так, что она начала пульсировать. Алекса не желала признать свое поражение. Придется терпеть, пока она не узнает целей Адама. А если представится возможность убежать, нужно быть наготове. Слезами делу не поможешь. И еще она должна побороть влечение к своему похитителю.

Измученная, Алекса легла на койку и уснула. Она не знала, что спустя несколько часов одетый в черное незнакомец тихо открыл дверь и посмотрел на нее сквозь прорези в маске, скрывающей его лицо.

Первые лучи солнечного света проникли сквозь грязное стекло маленького круглого иллюминатора, покалывая Алексе веки, пока наконец не разбудили ее. Она застонала и вытянулась, не понимая, почему ее мягкий матрас вдруг стал комковатым. Она повернулась, намереваясь звонком вызвать горничную, и чуть не свалилась с койки. Широко раскрыла глаза и едва удержалась от крика, вспомнив все, что случилось накануне вечером.

Поднявшись, она расправила рваное и смятое бальное платье, кое-как подколола волосы и, подойдя к двери, повернула ручку. Дверь по-прежнему была заперта. В ярости она принялась колотить в нее, но ответом ей было молчание. Потирая руку, она снова села на койку и с нетерпением ждала, когда кто-нибудь появится.

Она знала, что не одна на корабле, потому что сквозь переборки до нее доносился шум. Где-то наверху работали люди. Знает ли кто-нибудь, кроме этого ужасного Адама Фоксуорта, что ее держат в плену? Алекса принялась мерить шагами каюту.

Наконец за дверью послышался шум. Она круто повернулась, думая, что сейчас увидит своего похитителя. Но когда дверь отворилась, в каюту с обезоруживающей улыбкой вошел высокий рыжеволосый мужчина.

— Надеюсь, вы хорошо спали, миледи? — сказал Мак, широко улыбнувшись.

— Где лорд Пенуэлл? — спросила Алекса, не ответив на приветствие Мака. — Вы пришли освободить меня?

— Увы, нет, миледи, — с сожалением сказал Мак. — Я должник Адама и обещал ему не вмешиваться.

— Он дурно со мной поступил! — воскликнула Алекса. — Я не сделала ему ничего плохого. Прошу вас, отпустите меня! Никто не узнает, что это вы меня освободили.

— Мне очень жаль, — пробормотал Мак. — Адам заверил меня, что вам не причинят никакого вреда. Я должен присматривать за вами, пока его здесь нет.

— Где он?

— Вчера вечером снова отправился на бал. Когда убедится, что никто не подозревает его в вашем похищении, вернется на корабль. Через день-другой будет здесь.

— Значит, я ваша пленница.

— Гостья, если угодно.

— Черта с два! — с негодованием бросила Алекса. — Меня насильно увезли из дома!

— С нашей гостьей какие-то проблемы, Мак? — раздался хриплый голос.

Мак и Алекса обернулись.

— Нет, капитан, — ответил Мак.

Алекса во все глаза смотрела на высокого представительного мужчину, заполнившего собой весь дверной проем. Лицо его было скрыто маской. Волосы покрыты платком, надетым на пиратский манер и завязанным у шеи. На маску была наложена лисья морда. Алекса никогда не видела этого человека, но сразу догадалась, кто это.

— Вы! — выдохнула она, дрожа. — Это невозможно! Вы — Лис! Как можете вы находиться в лондонской гавани? Вас ищет весь британский флот! Как вы ускользнули от него?

— С легкостью, миледи, — ответил Лис. — У нас на мачте поднят флаг Соединенного Королевства. Нехитрый трюк, согласен, но он действует.

— Но… почему на борту вашего корабля? Где лорд Пенуэлл? — В ожидании ответа Алекса перевела взгляд на Лиса.

Однако ответил ей Мак:

— Мы с Адамом много лет были друзьями. Ходили на одном судне в Америку. Когда началась война с Англией, меня завербовал Лис, и я стал служить у него на капере «Серый призрак». Со временем он назначил меня своим первым помощником. Приехав на днях в Лондон с секретной миссией, я случайно встретился с Адамом, и он попросил меня помочь ему нанять Лиса для осуществления некоторых своих планов, включая ваше похищение, миледи.

— Лорд Пенуэлл хорошо заплатил, — вмешался в разговор Лис. — К тому же его план совпал с моим собственным, вот я и согласился. Когда он вернется, мы отчалим под носом у британского флота и отправимся к месту назначения. Куда именно, сказать не могу. Это тайна.

Алекса ушам своим не верила. О смелости этого человека ходили легенды, но она никак не ожидала обнаружить капер в лондонской гавани. Флот, судя по всему, тоже этого не ожидал.

— Вам нужны деньги, — храбро сказала Алекса. — Мой отец заплатит вам за мое возвращение. Гораздо больше, чем лорд Пенуэлл.

— Я дал слово, — прошептал Лис. — Кроме того, я не веду дел с врагом. Мой корабль доставит вас и лорда Пенуэлла в условленное место. А теперь, миледи, прошу прощения, я должен вас покинуть. Мак позаботится о вас.

— Ваш капитан — странный человек, — задумчиво произнесла Алекса, обратившись к Маку, когда Лис вышел. — Почему он носит маску? У него обезображено лицо?

— Просто он не хочет, чтобы его видели, этого требует его дело.

— Он не только пират, но еще и шпион, — усмехнулась Алекса.

— Возможно, — равнодушно пожал плечами Мак.

— И никто не видит его лица?

— Я вижу. И большая часть команды тоже. Но все мы ему верны и никогда не предадим.

После ухода Мака Алекса задумалась над его словами. Очевидно, Лис может появляться в обществе, оставаясь при этом неопознанным, как известный капер, бич британского флота. У этого человека нет совести, и ждать помощи от него не приходится. Она сама должна найти способ сбежать от Адама и судьбы, которую он ей уготовил.

За этот долгий день Мак в изобилии снабжал ее вкусной едой, а также водой для мытья. Адам не появлялся. Лис тоже. После ужина Мак забрал поднос, пожелал ей доброй ночи и запер дверь на ключ. Раздевшись до короткой сорочки, Алекса натянула простыню и вскоре крепко уснула.

В замке повернулся ключ. Едва слышно скрипнула дверь. Но не это разбудило Алексу. Просто она почувствовала, что в каюте есть кто-то еще, кроме нее. Алекса устремила взгляд в темноту, более глубокую, чем бездны ада. Безлунная, беззвездная ночь не впускала в иллюминатор ни проблеска света.

Ее внимание привлек шорох шагов, и ледяной холод сжал ее сердце. Приподнявшись на локте, она судорожно сглотнула.

— Мак, это вы? — Полная тишина. — Ответьте мне, черт побери, кто это? Что вам нужно? — И добавила: — Адам?

Раздался хриплый смешок, и Алекса поняла, кто перед ней.

— Лис! Что вам нужно? Я знаю, вы здесь.

Он погладил ее по лицу. Алекса отпрянула.

— Капитан, что вы делаете в моей комнате? Уходите!

— Это мой корабль. Куда хочу, туда и хожу, — хрипло прошептал Лис.

— Я закричу, — пригрозила Алекса.

— Давайте. Никто не придет.

— Мак…

— Получил приказ оставаться в своей каюте.

— Тогда Адам. Я скажу Адаму!

— Вы предпочли бы мне Адама Фоксуорта?

— Ни вы, ни он мне не нужны, — пылко бросила Алекса. — Я хочу вернуться домой к отцу.

— Одному из нас вы все равно достанетесь, миледи, — прошептал Лис. — Так что выбор за вами.

— Ни одному из вас я не отдам предпочтения, — упорствовала Алекса, прекрасно понимая, что сила на его стороне.

Матрас прогнулся под его тяжестью, и он грубо привлек ее к себе. От прикосновения его губ у нее закружилась голова.

Он сорвал с нее сорочку. И его руки заскользили по ее телу. Когда губы его обхватили ее сосок, она поняла, что Лис без маски. Она ощупала его лицо, оно оказалось гладким, как шелк.

— Вам очень хочется узнать меня, Алекса? — хрипло спросил он.

— Да… нет! — смутилась она и с притворным равнодушием ответила: — Вы мне совершенно безразличны.

— А вот мне очень хочется вас узнать. — Его прикосновения вызвали сладкую истому во всем ее теле.

— Прошу вас, не надо, — умоляла Алекса. — Через несколько недель я выхожу замуж.

Его руки замерли, и он прошептал:

— Так вы девственница? Неужели ни ваш жених, ни лорд Пенуэлл не похитили ваше сокровище?

— Конечно, девственница! — с негодованием воскликнула Алекса. — Меня учили, что девичья честь — самое ценное, что есть у девушки.

— Пусть будет так, — рассмеялся он. — Поскольку ваш жених на время вышел из игры, его место должны занять я или лорд Пенуэлл. Я дам ему шанс рискнуть, моя прекрасная Алекса. Выбирайте между нами.

— Выбирать? — презрительно сказала она. — Выбирать между пиратом и похитителем? Вы сошли с ума!

— Тогда я сделаю это за вас, — властно заявил он, скользя руками по ее спине и почти накрыв ее своим телом.

Закричав, Алекса выскользнула из-под него. Нужно остановить его, пока не поздно. Потянуть время.

— Подождите! Остановитесь! — крикнула она. — Я предпочитаю Адама! Да, да, Адама Фоксуорта!

Лис сел рядом с ней. Она чувствовала, что их борьба взволновала его, и не знала, способен ли он взять себя в руки и уйти, не тронув ее. Неожиданно он встал с койки. Алекса чувствовала, как его глаза пронзают ее в темноте.

— Нам еще далеко до финиша, миледи, — послышался хриплый шепот. — Когда-нибудь мы снова встретимся и завершим начатое. А сейчас желаю вам доброй ночи.

Стараясь не дышать, Алекса слушала, как его легкие шаги достигли двери и там замерли. Если бы она только могла видеть его лицо!

— Вы не представляете, как я завидую Адаму Фоксуорту, — проговорил он на прощание.

Алекса рухнула на матрас, пытаясь побороть ощущение какой-то утраты. Что это с ней? Сначала ее влекло к Адаму, теперь к пирату, Лису. Оба были сильными, чувственными, страстными. Оба волновали ее, лишая способности сопротивляться, в то время как поцелуи Чарлза вызывали отвращение. Неужели ее влечет к распутникам и повесам, апорядочные мужчины, такие какЧарлз, оставляют ее равнодушной?

Ответа не было. В эту ночь ей явился во сне Лис, только глаза у него были серые, как у Адама.

 

Глава 3

Судно снялось с якоря! Откуда-то снизу доносилось поскрипывание цепей, анаверху — Алекса отчетливо слышала — хлопали на ветру паруса. Она поняла, что «Серый призрак» отошел от причала и покинул лондонскую гавань. Посмотрев в иллюминатор, Алекса узнала берега Темзы.

Быстро натянув платье, Алекса подбежала к двери и обнаружила, что она не заперта. Распахнув ее, девушка вышла в полутемный коридор и направилась к лестнице, ведущей на палубу.

На палубе было полно людей. Все они усердно трудились. Требовалось немало усилий, чтобы вести такое большое судно, как «Серый призрак». Взглянув наверх, она увидела флаг Соединенного Королевства, развевающийся на мачте, и на лицо ее набежала тень. Ни один из этих людей не посмотрел в ее сторону.

— Вы завтракали, миледи?

Алекса обернулась и увидела улыбающегося Мака, его рыжие волосы и борода буквально горели на ярком солнце.

— Н-нет, — пробормотала она.

— Пойдемте, я провожу вас на камбуз, кок приготовит вам что-нибудь поесть. — И он галантно предложил ей руку.

— Вы хотите сказать, что я больше не заперта в каюте?

— В этом нет необходимости, леди Алекса, — улыбнулся Мак. — Как видите, мы оставили Лондон с утренним приливом.

— Значит, Адам на борту, — вслух подумала Алекса. Мак как-то странно посмотрел на нее и молча кивнул.

— Когда он вернулся?

— На рассвете.

— Где он сейчас?

— Все еще спит. Попозже вы увидитесь с ним. Алекса презрительно усмехнулась.

— Мне все равно, — заявила она. — И Адам, и ваш капитан — оба безнравственны.

— Лис? А что вы о нем знаете, кроме того, что он капер?

— Я знаю вполне достаточно, — загадочно ответила Алекса.

Они подошли к камбузу, он усадил ее за стол, за которым подавали еду офицерам, а сам ушел. Завтрак был превосходным. Его приготовил веселый пожилой кок по имени Хейес.

После завтрака Алекса побродила по палубе, с наслаждением вдыхая свежий соленый воздух после долгого дня и ночи, проведенных в тесной каюте. Она стояла у поручней, платье прилипло к длинным ногам и высокой груди, черные локоны развевались на ветру. Она давно мечтала совершить морское путешествие, но, разумеется, не при таких обстоятельствах.

Повернувшись, чтобы продолжить прогулку, она заметила на капитанском мостике Лиса. Вид у него был более внушительный, чем ей запомнилось. Лицо скрывала та же маска, он напоминал тигра, подобравшегося перед прыжком. Массивные мускулы перекатывались под черной шелковой рубашкой, распахнутой на шее, и пульс у Алексы забился быстрее, она живо вспомнила ощущение его сильных рук на своем теле.

Лис небрежно склонил голову набок и с насмешливым видом кивнул. Сердито вспыхнув, Алекса напустила на себя чопорный вид, надменно отбросив растрепавшуюся на ветру массу черных локонов. Низкое веселое бормотание достигло ее слуха, и она резко повернулась и направилась к себе в каюту.

К вечеру ее навестил Адам. Он ввалился в каюту, не удосужившись постучать.

— Я вижу, вы неплохо провели время в мое отсутствие. Хорошо ли заботились о вас мои друзья, миледи?

— Неплохо, — бросила в ответ Алекса. Его властный тон возмущал ее так же, как властный тон капитана. — Странные у вас друзья, Адам, — укоризненно сказала она. — Негодяй капер и его первый помощник, который не задумываясь принимает ваши деньги. Впрочем, и вы не лучше, несмотря на ваш титул.

Адам рассмеялся, явно довольный ее смелостью:

— У леди есть мужество. Но будьте осторожны, вы слишком часто выпускаете коготки. Так что вам придется заплатить за последствия.

— Какие последствия, Адам? — спокойно спросила Алекса. — Лучше скажите, почему увезли меня из дома и что собираетесь со мной делать?

После долгого молчания Адам решительно ответил:

— Вы правы, вы должны это знать. Ваши отец и мать стали причиной смерти одного человека пятнадцать лет назад. Бессмысленной смерти, которой можно было бы избежать, уладив проблему как-то помягче. Один человек был прекрасным стрелком, другой никогда не брал в руки пистолет, тем более не стрелял из него. Результат был очевиден.

Алекса втянула в себя воздух и невольно попятилась, увидев горевшую в глазах Адама ненависть.

— Как вы уже догадались, метким стрелком был ваш отец; он убил моего отца. Из-за вашей матери, этой шлюхи.

— Нет! — воскликнула Алекса, бросившись на него. — Как вы смеете называть мою мать шлюхой! Тем более что она уже умерла?

— Умерла? — спросил Адам в замешательстве. — Я… я не знал. Но все равно это не может ее извинить. Она завлекла моего отца, влюбила его в себя, зная, что у них нет будущего. Ваш отец ни за что не отпустил бы ее. А как… как она умерла? Несчастный случай?

— Этого я не знаю. Отец сказал только, что умерла она внезапно, пятнадцать лет назад. У меня нет даже ее портрета. Я думала, это потому, что он безумно ее любил и уничтожил все, что напоминало о ней.

— Это не меняет дела. — Адам небрежно пожал плечами. — Мой отец погиб из-за нее и из-за вашего отца. Я поклялся отомстить за его смерть, лишив вашего отца самого дорогого. — Он многозначительно посмотрел на Алексу.

— Боже! — ахнула она. — Вы наказываете меня за то, что сделали мои родители пятнадцать лет назад! Как это несправедливо!

— С вами ничего не случится, Алекса, — заверил ее Адам. — Я не причиняю женщинам физических мучений.

— Тогда как?.. Ах нет, — задохнулась она, и ее фиалковые глаза потемнели от ужаса. — Лис был прав, вы действительно собираетесь… собираетесь обесчестить меня. Но если таковы ваши намерения, почему бы вам просто не сделать это и не отпустить меня?

— Этого мне мало, миледи. Я намерен сделать вас моей любовницей и держать при себе, пока вы мне не наскучите. Вашему отцу уже сообщили о моих намерениях. Он знает, что вас удерживает сын Мартина Фоксуорта, того, кто похитил сердце его жены. Представьте себе, как он будет реагировать на сообщение, что его невинную дочь снова и снова развращает сын того, кого любила его жена?

Алекса была поражена. Пятнадцать лет ненависти. И вся она направлена на ее отца и косвенно — на нее. Адам собирался причинить зло ее отцу, но в результате придется страдать дочери.

— Мой отец не даст вам уйти, — заявила Алекса, вздернув подбородок. — Нет сомнения, что он уже сообщил королю и за вами идет погоня.

Адам самодовольно улыбнулся:

— И кого же они ищут? Никто не знает, что новоиспеченный лорд Пенуэлл — это Адам Фоксуорт. В своей записке я назвал себя только сыном Мартина Фоксуорта. Это все равно, что искать иголку в стоге сена. И потом — я скоро буду далеко от Лондона и никто не знает, куда я направляюсь.

— Не думайте, что я сдамся без борьбы, — заявила Алекса, настороженно глядя на него.

Адам усмехнулся. Ее слова его позабавили.

— Что бы вы ни говорили, — сказал он с презрением, — факт остается фактом. Рано или поздно я уложу вас в постель и сделаю своей любовницей. Потом вас отвезут к отцу, и, глядя на вас, он будет постоянно вспоминать о том, что я отомстил за смерть своего отца, что двух женщин, которых он любил, у него отняли Фоксуорты, отец и сын.

— Вы сошли с ума!

— Конечно. Вы бы тоже сошли с ума, если бы вам пришлось ждать отмщения пятнадцать лет и с каждым годом вас все сильнее и сильнее терзала бы ненависть.

По жесткому выражению его лица Алекса поняла, что он неумолим. Что бы она ни сделала, что бы ни сказала, он не изменит своего решения. Неужели он прямо сейчас ее изнасилует, с ужасом подумала она, медленно пятясь.

Но Адам лишь улыбнулся.

— Не бойтесь, миледи, — надменно проговорил он. — Я возьму вас когда и где мне заблагорассудится.

— Чудовище! Невежа! — выпалила она. — Уж лучше я буду спать с… Лисом! — Она тут же пожалела о сказанном и прижала руку к губам. Адам ошеломленно посмотрел на нее.

— Это так, миледи? — насмешливо спросил он.

Алекса испытала удовольствие, бросив ему вызов, и энергично закивала, глядя на него с презрением. Она не даст этому грубияну запугать себя.

Глаза их встретились, и между ними пробежала искра, воспламенив обоих. Его сила и самоуверенность были ужасающими, Алекса пыталась противостоять его обаянию. Ее храбрость рушилась под напором страсти, и она отвела взгляд. Адам усмехнулся, глядя на нее.

— Завтра мы прибудем к месту назначения, Алекса, — сообщил Адам, впервые обратившись к ней по имени. — Мы сойдем с корабля вместе.

И прежде чем девушка обрела дар речи и смогла поподробней расспросить о том, куда они направляются, он вышел.

Вечером Мак принес ей поднос с едой и простился, сказав, что утром будет занят и не увидит ее перед тем, как она покинет судно.

— Куда меня отведут, Мак? — тревожно спросила Алекса.

— Адам вам скажет.

— Адам! — насмешливо фыркнула она. — Как вы можете потворствовать ему, зная, что он собирается делать?

У Мака хватило такта выглядеть смущенным, его лицо стало почти таким же красным, как волосы.

— Я не могу вмешиваться, миледи. Даже если бы захотел. Никто не может помешать Адаму, если он на что-то решился. Он сказал, что с вами будут хорошо обращаться, и я ему верю.

— А как же насилие?

Мак переминался с ноги на ногу, стараясь не смотреть ей в глаза.

— Мне… очень жаль, леди Алекса, право, очень жаль. Но я связан по рукам и ногам. Я бы посоветовал вам не перечить Адаму. Он не так плох, как вам кажется. Многие женщины были бы рады оказаться в вашем положении.

— Так пусть он и идет к ним! А я хочу вернуться домой и выйти замуж за Чарлза.

— Вы сможете выйти за Чарлза после того, как… как…

— Как надоем Адаму, вы это хотите сказать?

— До свидания, леди Алекса, — сказал Мак, густо покраснев. — Может быть, мы еще встретимся.

И он ушел.

Алекса снова осталась одна со своими мыслями. Если они доберутся до места назначения завтра, значит, они не очень далеко от Лондона. Может быть, они направляются во Францию или какую-то отдаленную часть Англии, где никому не придет в голову ее искать. Возмущаясь несправедливостью происходящего, Алекса разделась и легла, укрывшись простыней.

Глядя в иллюминатор, она заметила, что настала еще одна безлунная и беззвездная ночь, и содрогнулась, вспомнив о том, что чуть было не случилось прошлой ночью. На борту «Серого призрака» ей физически угрожал не один человек, а двое. Вконец измученная, Алекса наконец уснула.

Дверь отворилась бесшумно, но Алексу разбудил звук повернувшегося в замке ключа.

— Кто здесь? Уходите, Адам! — Голос ее дрогнул.

Она почему-то была уверена, что это Адам. Хриплый смешок тут же разуверил ее в этом.

— Лис, Господи, что вы тут делаете?

— Вы меня одурачили, миледи, — прошептал он. — Вы сказали, что предпочитаете лорда Пенуэлла, в то время как хотели меня.

— Нет! Нет! Я не это имела в виду! Я не хочу ни его, ни вас! — Ее глаза подозрительно прищурились. — Откуда вы знаете, что я сказала? Вы подслушивали у двери?

— Я знаю все, что происходит на корабле. — Его хриплый голос действовал на нее завораживающе. — Я пришел, чтобы выполнить ваше желание.

И прежде чем она успела возразить, матрас провис под тяжестью его тела. Она коснулась его лица и обнаружила, что он без маски. Ее пальцы нашли его губы, растянутые в широкой усмешке. Когда же они скользнули вниз по его торсу, она была потрясена тем, что он обнажен до пояса.

Она открыла было рот, чтобы запротестовать, но он тут же впился в него губами, и все мысли вылетели у нее из головы. Его слегка загрубелые пальцы касались ее изящных позвонков. Ее груди уперлись в его торс, и он снял с нее сорочку.

— Алекса, — простонал Лис, — я весь горю.

Его слова словно вывели ее из транса, и она поняла, что сейчас отдаст свою девственность какому-то пирату, негодяю и врагу Англии. Она начала сопротивляться, толкая его в крепкую грудь, поросшую густыми вьющимися волосами.

Проведя губами по ее шее, он медленно лизнул ее. Потом нашел сосок и втянул его в рот, осторожно взяв в зубы. Алекса не закричала только потому, что затаила дыхание, не в состоянии заглушить охватившее ее желание. Когда он начал ритмично поглаживать ее между бедер, она поначалу дернулась, но потом притихла, охваченная желанием чего-то неведомого.

Он слез с койки и начал снимать штаны. Потом снова лег, и она ощутила, как что-то горячее и твердое тычется в ее бедра. Она попыталась уклониться, но только помогла ему проникнуть немного внутрь, а когда это произошло, поняла, что вот-вот умрет от сладкой боли.

Крик подступил к горлу, но Лис заглушил его своими губами и языком. Бедра его не двигались — он давал ей привыкнуть к новому ощущению, прежде чем начать двигаться в любовном ритме.

— Алекса, Алекса, — бормотал Лис ей в грудь, — какая ты сладкая!

Алекса застонала. На миг мелькнула мысль, что только муж имеет право овладеть ею, а не пират, скрывающий свое лицо. Но его мощные толчки унесли ее в заоблачные выси, и она забыла обо всем на свете.

Лис чувствовал, как волны экстаза захлестнули ее, и она закричала, когда он осыпал ее пылающее лицо поцелуями. Наконец она затихла, и он дал волю своей страсти. По его могучему телу пробежала судорога, и он присоединился к ней в раю.

Первой пришла в себя Алекса и принялась сталкивать Лиса, пока тот не поднялся и не лег рядом с ней.

— Ты неподражаема, — тихо выдохнул он, проведя рукой по изгибу ее стройного бедра. — Девственна ты или нет, но в тебе больше страсти, чем в женщине с многолетним опытом. Ты дала мне нечто бесценное, что я буду хранить в памяти многие годы.

Алекса была ошеломлена своей реакцией на Лиса и его ласки. Никогда в своих самых необузданных фантазиях она не представляла себе, что близость с мужчиной может быть так сладостна. Конечно, у нее были романтические представления об этом, а у какой девушки их нет? Она знала о сексе только из любовных романов, которые покупала тайком от отца. А там все кончалось задолго до завершения. Она часто пыталась представить себе любовные игры с Чарлзом, но при этом оставалась холодной и равнодушной. Из всего, что она подслушала или что ей рассказали, она решила, что это долг, который она должна выполнять без всякого интереса, но Лис только что доказал обратное.

— Почему ты притихла, дорогая? — прошептал Лис. — Я тебя разочаровал?

— О нет, то есть ах, я не знаю, — смущенно ответила Алекса. — Мне следовало бы возненавидеть тебя, однако ненависти я не чувствую.

— Я доставил тебе удовольствие?

— Ты же знаешь, что доставил, — призналась Алекса. Она радовалась, что в темноте не видно ее лица.

— Тогда не жалей о том, что мы сделали. То, что ты чувствуешь, естественно и правильно.

— А я буду чувствовать то же самое с кем-нибудь другим? — с любопытством спросила Алекса.

— Надеюсь, что нет, — шутливо ответил Лис, целуя ее в дрожащие губы. — Но настоящий мужчина способен доставить женщине наслаждение.

Алекса ничего не сказала, но всерьез усомнилась, что другой мужчина может доставить ей такое же удовольствие, как этот таинственный Лис. И тут же мысли об Адаме Фоксуорте покинули ее, потому что губы и руки Лиса снова унесли ее в мир, где не было никого, кроме них. Прежде чем уснуть, она услышала его шепот:

— Мы еще не закончили, дорогая Алекса. Это не последняя встреча.

Настойчивый стук разбудил Алексу. Лиса уже не было. Видимо, он ушел еще до рассвета, чтобы вернуться незамеченным в свою каюту.

— Кто там? — сонно спросила она.

— Это Адам. Мы прибыли. Как только вы оденетесь и позавтракаете, я жду вас на палубе.

Алекса мгновенно соскочила с койки и посмотрела в иллюминатор. Она едва не задохнулась от восторга при виде необыкновенной панорамы, открывшейся ее глазам. Корабль, судя по всему, стал на якорь неподалеку от берега в маленькой закрытой бухточке. Над ней с трех сторон поднимались крутые серьге утесы, резко выделяясь на фоне безоблачного синего неба. Наверху одного из величественных выходов породы нависали очертания замка, великолепные, но суровые и устрашающие, с высокими башнями, устремленными к небу словно в полете.

Затаив дыхание, Алекса поспешно оделась и бросилась наверх, в небольшую кают-компанию, где Хейес, усмехаясь беззубым ртом, подал ей завтрак. Она оказалась на палубе как раз ко времени, когда баркас уже был готов к спуску на сверкающую синюю воду. Адам ждал ее.

Он спросил сухо, выгнув брови:

— Хорошо ли вы спали?

Алекса похолодела от ужаса, когда он вгляделся в ее лицо. Неужели он что-то заподозрил? Что он станет делать, если узнает, что Лис вчера вечером пришел к ней в постель и ласкал ее? Понимая, что Адам ждет ответа, она пробормотала:

— Я… да, конечно, хорошо.

— Ладно, — отозвался он, скривив губы. — Но у вас под глазами темные круги, и я подумал, что вы провели бессонную ночь.

Она машинально поднесла руки к зардевшемуся лицу, и ее темные ресницы опустились, чтобы скрыть смущение. В этот момент баркас с плеском коснулся воды, и Адам схватил ее за локоть.

— Не сойти ли нам с корабля, миледи? — спросил он спокойно.

— С корабля? Вы хотите спуститься в эту лодку?

— Вот именно. Пойдемте?

— Нет! Я не могу! — упрямо сказала Алекса. — На мне бальное платье, а оно вряд ли подходит для таких занятий.

Адам посмотрел на нее, прищурившись, и согласно кивнул, после чего отвел ее обратно в каюту.

— Ждите здесь, — отрывисто приказал он. — Я сейчас вернусь.

Алекса терпеливо стала ждать, любопытствуя, что задумал Адам. Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем он вернулся, неся перекинутую через руку груду матросской одежды.

— Наденьте вот это, — приказал он. — Ничего другого я не могу вам сейчас предложить. Одежда по крайней мере чистая.

Осторожно взяв в руки белые штаны и рубашку, Алекса с гримаской рассматривала их, но поняла, что они гораздо лучше подходят к лазанью по горам, чем рваное вечернее платье. Она начала раздеваться, но тут вспомнила, что Адам еще не ушел, и многозначительно посмотрела на него.

— Скоро, миледи, в вашем теле не останется для меня никаких тайн. — Он насмешливо поклонился. — Но если вам так удобней, я подожду на палубе.

Быстро переодевшись, Алекса вернулась на палубу и поискала глазами Мака, чтобы проститься с ним. Но его нигде не было. И она невольно посмотрела на Лиса, стоявшего на капитанском мостике с маской на лице. Он махнул ей рукой на прощание, и она в ответ улыбнулась. Возможно, он и заметил грусть на ее лице, но ничего не сказал. Сама же она думала только о том, чтобы благополучно сойти с корабля.

Баркас высадил их на узкую полоску песка у подножия утеса и сразу же вернулся к кораблю. Алекса с тоской смотрела ему вслед, ей казалось, что она попала в другой мир.

— Пойдемте, миледи, — поторопил ее Адам, подтолкнув вперед.

Алекса с опасением посмотрела на утес, она была совершенно уверена, что не сможет вскарабкаться на такую высоту. Даже в матросском костюме, который и в самом деле оказался удобным. Штаны велики в поясе, но соблазнительно облегают бедра, а рубаха сидит хорошо, если закатать рукава. По выражению лица Адама она поняла, что не утратила своей привлекательности в этой одежде.

— Адам, — проговорила она наконец, — мне ни за что не подняться на этот утес.

— Я знаю, — усмехнулся он. — Но в этом нет никакой необходимости. Идите за мной.

Алекса удивилась, когда он подвел ее к небольшой пещере. Вход в нее был скрыт огромным камнем. Он нагнулся, входя, и Алекса покорно последовала за ним. Вынув из кармана огниво, Адам зажег факел, помещенный в светце на каменной стене, и Алекса с удивлением увидела, что пещера просторна и что в ней вполне можно выпрямиться. Держа факел в одной руке, а в другой — руку Алексы, Адам повел ее к небольшому проходу в правой части пещеры.

Факел освещал дорогу, проход вел наверх, Алекса задыхалась от напряжения. Внезапно они вышли к пролету каменной лестницы, которую медленно преодолели. За первым пролетом последовал еще один, свернувший влево. Потом еще. Наконец в каменной стене показалась дверь. Адам вынул из кармана ключ, вставил в скважину, и дверь со скрипом отворилась, словно жалуясь, что ею так давно не пользовались.

Войдя в помещение, Адам поклонился, и Алекса ступила через порог.

— Добро пожаловать в замок Пенуэлл, миледи, — сказал он, и его задумчивое лицо охватила полуулыбка, которая вовсе не развеяла ее страхи. — Надеюсь, ваше пребывание здесь будет приятным.

 

Глава 4

Корнуолл, 1778 год

Алекса уныло смотрела в высокое окно. Кровать под пологом, расположенная так высоко, что забраться на нее можно было только поднявшись по трем ступеням, была главным предметом в комнате, убранной в различных оттенках синего цвета. Гардероб, комод, изящный французский столик, несколько обитых атласом стульев. Комната явно предназначалась для дамы. В камине горел огонь, разгоняя холод, источаемый каменными стенами, несмотря на то, что стояло лето и стены были увешаны толстыми коврами. Алекса находилась в замке Пенуэлл два дня, и ей казалось, что все это время ветер дул, не переставая.

Замок был очень старый, выстроенный одним из предков Адама. Он наконец сообщил ей, что они находятся в отдаленной части Корнуолла и что замок и земля — часть полученного им наследства. Слуги, работавшие в замке, приходили из расположенной неподалеку деревни.

К Алексе была приставлена Хильда, пожилая женщина, она могла бы показаться глухонемой, судя по ее манере общения. Все слуги были преданы владельцу Пенуэлла и, хотя обращались с Алексой почтительно, подчинялись только Адаму. Алекса могла свободно передвигаться по дому, но гулять по диким пустошам ей было запрещено. Зато в замке имелась хорошая библиотека, так что скука ей не грозила. Но ей так не хватало отца и подруг.

Адам пока не сделал ее своей любовницей, и она была очень благодарна ему за это. Днем он не появлялся, а вечером требовал, чтобы она присутствовала за ужином.

Держался он любезно и сухо, но порой она ловила в его взгляде ненависть и презрение. Враждебность, которую Адам питал к ее отцу, он переносил на нее.

Больше всего Алексу огорчало, что у нее нет подходящей одежды. Как только они пришли в замок, матросский костюм у нее отобрали, а в гардеробе и комоде она не нашла ничего, кроме прозрачных ночных одеяний, в которых на людях не покажешься. Когда она с горечью сказала об этом Адаму, тот вежливо улыбнулся:

— Вам нечего скрывать от меня, миледи.

Что он хотел этим сказать, для Алексы оставалось загадкой. Он так и не объяснил, зачем привез ее сюда, но этот продуваемый ветрами край буквально заворожил Алексу.

Из своей комнаты Алекса не могла отыскать взглядом маленькую бухточку, где их с Адамом высадил «Серый призрак». Она узнала от Адама, что пещера и проход к замку использовались некогда одним из его предков для контрабанды, и это навело ее на мысли о Лисе и о той ночи на борту корабля, когда он ее ласкал.

Погруженная в воспоминания, она не услышала, что в комнату вошел Адам. Он остановился в дверях, устремив взгляд на ее очаровательное лицо и стройную фигуру. Ее большие глаза в темных ресницах были посажены наискось, как два сверкающих аметиста на фоне фарфоровой гладкой кожи. Маленький прямой нос и розовые губы были созданы для поцелуев, и все это обрамляли блестящие угольно-черные волосы, почти доходящие до изгиба бедер и удерживаемые узкой лентой.

Под атласным халатом каждый роскошный изгиб тела был четко очерчен и определен; Высокие груди с торчащими сосками, тонкая талия, изящно выгнутые и четко обрисованные бедра. Два дня Адам удерживался от того, чтобы взять ее, предпочитая подождать, пока она привыкнет к новой обстановке. Но больше ждать он не мог. Глаза его затуманились при мысли о том, что месть может оказаться приятнее, чем ему представлялось. Леди Алекса Эшли — лакомый кусочек, и он может многому ее научить. К тому времени, когда он вернет ее отцу, она полностью постигнет искусство любви.

— Смею ли я надеяться, миледи, что вы думаете обо мне? — тихо спросил Адам.

Алекса повернулась и с нескрываемым удивлением посмотрела на него.

— Разумеется, нет, — надменно ответила она.

— Но ведь не о Чарлзе же вы вздыхаете. Он просто не способен настроить женщину на романтический лад. — В голосе Адама прозвучала насмешка.

— Вы видели Чарлза всего раз, когда он был пьян. Он не всегда бывает таким, — возразила Алекса.

Адам прошел в комнату, плотно притворив за собой дверь.

— Я не слышала, чтобы вы стучали!

— А я и не стучал.

Алекса демонстративно повернулась к нему спиной и устремила взгляд в окно. Солнце медленно исчезало за горизонтом. Зрелище было великолепное.

— Что вам нужно? — спросила она, избегая его взгляда.

— Повернитесь, Алекса, и посмотрите на меня, — сурово приказал Адам.

Алекса медленно повернулась и громко ахнула. Он был так хорош, что у нее дух захватило. Дымчато-серые глаза, густые красивые брови. Язвительно изогнутые, они были красноречивее всяких слов. Этот мужчина вызывал в ней жгучий интерес. Сейчас в его обычно надменном взгляде Алекса увидела только желание.

— Нет! — прошептала Алекса, пытаясь преодолеть гибельный магнетизм, грозивший лишить ее воли.

— Моя месть, Алекса. Я не успокоюсь, пока окончательно не сокрушу дух вашего отца.

— А заодно и меня, Адам. Страдать придется мне.

— Сожалею, но у меня нет другого способа. — На какую-то долю секунды его лицо смягчилось, но тут же снова стало бесстрастным. — Не сопротивляйтесь, миледи, и вам не придется страдать.

Это было правдой. Адам вовсе не хотел причинять ей страданий. Он возьмет ее с холодной отчужденностью, а потом отправит домой, и она выйдет за своего молодого нареченного. Адаму никогда не приходило в голову, что именно у него может возникнуть привязанность, потому что в его сердце не было места любви.

Конечно, когда-нибудь он женится, но исключительно в целях политической и финансовой карьеры. Он найдет жену дома, в Саванне, и она послужит его целям. В его жизни нет места девушке с фиалковыми глазами, которая способна перевернуть эту самую жизнь, окажись у нее такая возможность. Он возьмет ее без угрызений совести и без встречных обвинений, насладится ею сполна и вернет отцу. Сила его ненависти распространялась не только на сэра Джона Эшли, но и на его ни в чем не повинную дочь.

Алекса следила за игрой чувств на лице Адама, затаив дыхание. Она видела, что он полон решимости овладеть ею. Но она будет сопротивляться, пока достанет сил.

— Снимите одежду, Алекса, и лягте на кровать, — отрывистым голосом приказал Адам, расстегивая рубашку.

— Вот еще! — демонстративно повернулась к нему спиной. — Я не стану орудием вашей мести.

— Тогда я сам вас раздену и при этом получу удовольствие. — Он насмешливо улыбнулся. — Вам решать.

Алекса бросила на него испепеляющий взгляд и не шелохнулась.

В следующий момент он оказался рядом с ней и сжал в объятиях. Его губы впились в ее губы, а язык ворвался во влажные глубины ее рта.

Алекса перестала сопротивляться и прерывисто вздохнула. Адам замер, потрясенный ее реакцией, но тут же справился с собой и сорвал с нее сорочку и халат.

Пораженный, он не мог отвести от нее глаз. Алекса чувствовала на себе его взгляд, и ее била дрожь. Кожа у нее была кремовая, как цветок магнолии, соски — коралловые. Фигура — само совершенство.

— Вы красивы! — вырвалось у него.

Он погладил спелые выпуклости ее грудей, и она задрожала от возбуждения.

— Нет! — воскликнула Алекса, опомнившись.

— Да, миледи. — Адам еще крепче прижал ее к себе, продолжая ласкать.

Затем положил на кровать и лег рядом.

— Не нужно, Адам, — умоляла она. Ее большие фиалковые глаза блестели от слез, но это его не тронуло — он теребил языком ее груди до тех пор, пока она не закричала.

Адам намеревался просто изнасиловать ее, удовлетворить свою похоть. Но против собственной воли ласкал ее, желая исторгнуть из ее груди сладострастные стоны. И тут же вспоминал о том, что она отродье дьявола и шлюхи. И что, овладев ею, он осуществит свою месть.

Адам спокойно разделся, раздвинул ей ноги коленом, намереваясь проделать все грубо и быстро.

Алекса напряглась от прикосновения его плоти и умоляюще посмотрела на него. Его плотно сжатые губы казались высеченными из гранита. Взгляд был ледяным. Алекса вспомнила ту ночь, когда потеряла девственность в объятиях Лиса, и по щекам ее скатились две слезинки. Он был таким нежным, таким осторожным, не то что Адам.

— Продолжайте. — Ее голос зазвенел. — Сила на вашей стороне. Делайте ваше гнусное дело. Я не стану умолять и взывать о милосердии. Вы, Адам Фоксуорт, хладнокровный негодяй!

От ее слов и игры чувств на ее лице решимость Адама рухнула, как карточный домик.

— Алекса, милая моя Алекса, — простонал он, дыша ей в ухо, — я не могу причинить вам боль. Я хочу ласкать вас. Хочу, чтобы вам было приятно, а не больно.

Он целовал ее глаза, нос, трепещущую жилку на шее, губы. Целовал до тех пор, пока дыхание ее не участилось.

Он вошел в нее медленно, с наслаждением, прильнув губами к ее губам. Охваченная страстью, Алекса не сдержала радостного крика. Ее кровь превратилась в поток раскаленной лавы.

Хриплый стон сорвался с губ Адама, и оба вознеслись на вершину блаженства.

Почти стемнело, когда Алекса проснулась в объятиях Адама. Она почувствовала на себе его взгляд и испугалась, увидев странный блеск в его глазах.

— Не думайте, миледи, что победили меня. Я всего лишь мужчина, а вы — красивая страстная женщина.

Наступило молчание. Алекса буквально лишилась дара речи. Он все еще помышляет о мести, хотя только что нежно ласкал ее.

— Ничего другого я от вас и не ожидала, — сказала она наконец.

— Знай я, что вы не девственны, вел бы себя иначе. Я думал, земля не вспахана.

— Как вы смеете разговаривать со мной в такой омерзительной манере! — возмутилась Алекса. — Я рада! Рада, что вы не первый!

— А кто первый? Чарлз? Я полагал, что помешал ему обесчестить вас тогда, в беседке. Или вы отдались ему раньше?

— Не ваше дело! — «Пусть думает что хочет, — решила Алекса, — я не стану ему сообщать, что невинности меня лишил Лис».

— Впрочем, это не имеет значения. — Адам небрежно пожал плечами. — Ведь гордый Джон Эшли полагает, что его дочь обесчестил Фоксуорт. — Его глаза потемнели.

Адам встал, оделся и ушел, но через некоторое время вернулся в сопровождении слуги, с подносом в руках. Слуга накрывал на стол, а Адам развел в камине огонь и зажег лампу, поскольку уже стемнело.

— С сегодняшнего дня мы будем ужинать в вашей комнате, — пояснил Адам, бросив многозначительный взгляд на кровать. — Таким образом сразу после ужина я смогу получить удовольствие. Любовница всегда должна находиться в постели. Особенно такая соблазнительная, как вы. — Усмехнувшись, Адам жадно принялся за еду, не обращая внимания на негодующие взгляды, которые бросала в его сторону Алекса.

Сама она ела молча, кипя от бессильной ярости при мысли о своем унизительном положении. Когда наконец ей разрешат вернуться домой, весь Лондон узнает, что она была любовницей Адама Фоксуорта, графа Пенуэлла. Захочет ли после этого Чарлз жениться на ней? Если он действительно любит ее, для него это не должно иметь никакого значения, решила Алекса.

Когда ужин унесли, Адам распорядился, чтобы для нее приготовили ванну. Она запротестовала, когда он уселся на стул, собираясь смотреть, как она будет мыться, но в конце концов он настоял на своем, а потом сам вытер ее полотенцем. После чего, не дав ей надеть халат, подхватил на руки и отнес на кровать.

— Я еще не насытился вами, миледи, — сказал он, язвительно улыбаясь. — Мне просто повезло. Не всегда найдешь любовницу, способную ублажать мужчину, как вы. Чарлз, наверное, будет мне благодарен, когда я верну ему вас.

— Он вас убьет, — бросила Алекса, не в силах противостоять его чарам. — Или же вас убьет мой отец!

— Сначала пусть попробуют меня найти, — рассмеялся Адам. — К тому времени я буду далеко от берегов Англии.

— К тому времени, Адам? — спросила Алекса со слезами на глазах. — Когда вы меня освободите?

— Когда буду готов, миледи, когда буду совсем готов, — последовал суровый ответ. Адам двигался с преувеличенной неторопливостью, растягивая ее гибкое тело вдоль своего.

— На самом деле я вам не нужна, Адам, — уныло возразила девушка. — Вами движет только месть. Есть ли в вашем сердце место для других чувств?

— Оставьте мое сердце в покое, — бросил Адам. — Я не отдаю его женщинам. Но это не значит, что я не могу наслаждаться вами. Жажда мести не влияет на мою способность действовать в постели, соитие не требует участия сердца, только моего…

— Вы негодяй, — возмущенно перебила его Алекса, густо покраснев.

— Угу, — любезно согласился он. — Но при этом мы можем с вами прекрасно ладить, если вы не будете мне противиться. А теперь помолчите, и я покажу вам, на что я способен, не пользуясь своим сердцем.

Адам был превосходным любовником, изобретательным и неотразимым. Таким же нежным и ласковым, как Лис. Но когда она открыла глаза, она увидела Адама, с рыжеватой гривой и серебряными глазами, с суровым и непоколебимым лицом. Когда наконец он раздвинул ее бедра, она лежала неподвижно, закрыв глаза, забыв обо всем на свете, омываемая волнами страсти. К финалу они пришли одновременно и потом долго лежали в полном изнеможении.

Когда утром Алекса проснулась, Адама не было. Суровая Хильда сообщила, что хозяин уехал на рассвете, не сказав, куда и зачем едет. Вернулся он через десять дней. Во время его отсутствия Алексу стерег огромный человек по имени Кертис, житель близлежащей деревни.

С момента своего возвращения Адам все ночи проводил с Алексой и почти всегда бывал с ней нежен. Но иногда брал ее грубо, словно желая напомнить, что она для него ничто, всего лишь дочь человека, которого он ненавидит лютой ненавистью.

В конце первого месяца Алекса попросила освободить ее.

— Нет, Алекса, — холодно ответил он. — Удовольствие, которое доставляет мне ваше тело, все еще слишком велико, чтобы я мог вас отпустить. Вас отошлют назад, миледи, когда вы наскучите мне.

— Если вы меня ненавидите, почему обращаетесь со мной так… ласково? — осмелилась она спросить, очаровательно покраснев.

— Поймите меня, Алекса, — ответил Адам сурово. — Я хочу причинить зло вашему отцу, а не вам. Вы — всего лишь орудие моей мести. Не в моем характере плохо обращаться с женщинами. Я пытался, — продолжал он. — Видит Бог, я пытался обращаться с вами грубо, но не смог. Даже шлюха не заслуживает грубого обращения. Если я предпочитаю ласкать вас, а не насиловать, вы должны быть мне благодарны, а не интересоваться мотивами моего поведения.

— Значит, я ничем не лучше шлюхи! — воскликнула Алекса.

— Я этого не говорил. Я сказал только…

— Вы правы. Я — ваша шлюха.

— Лучше скажите — любовница.

— Для моего отца это одно и то же.

— Совершенно верно, — жестко ответил Адам.

После этой стычки Алекса постаралась изо всех сил сдерживать свою реакцию на потрясающе красивого лорда Пенуэлла. Но он был мастером в искусстве возбуждать, и она не могла устоять перед соблазном. Алекса вцепилась ему в плечи, пытаясь высвободиться. Он был опытен и умел, и его ласки причиняли Алексе страдания.

Прошел еще месяц, и Адам снова исчез почти на две недели. Перед его отъездом Алекса настояла, чтобы он разрешил ей выходить из дома в сопровождении Кертиса. Ей выдали матросский костюм, поскольку она не могла бродить по пустошам в неглиже.

Алекса проводила много времени вне дома, бродила, изучала окрестности, наслаждалась последними днями лета. Как-то раз она набрела на укромную бухточку, где ее высадил на берег «Серый призрак». Почему-то ее мысли унеслись к Лису, к той единственной ночи, которую они провели вместе. А потом случилось что-то странное. В ее голове Адам и Лис слились воедино, и каждое мгновение нежности, которое ей подарил Лис, затуманилось, исчезло и вновь явилось — под маской Лиса открылось лицо Адама, но к телу ее прикасались руки и губы Лиса.

— Что за чушь! — Она тряхнула головой, пытаясь отогнать нелепые мысли. Никто не мог с ней быть так ласков и нежен, как Лис. Ее романтическая душа покорилась ему, и он стал героем ее мечтаний.

Адам вернулся и опять не сказал о том, где был. Прошло два месяца с тех пор, как ее насильно увезли из дома. Она не могла утверждать, что несчастна. С ней обращались неплохо, хорошо кормили, большую часть времени она проводила в обществе Адама, который не давал ей скучать. Пока он отсутствовал, она коротала время за чтением книг.

Слуги были вежливы, хотя держались отчужденно, и долгие прогулки по пустошам и утесам благотворно действовали на Алексу. И, конечно же, ласки Адама. Когда он уезжал, она скучала по его крепким объятиям, горячему телу, губам и рукам, доводившим ее до неистовства. Алекса часто задавалась вопросом: не входило ли это в планы Адама? Как она ни пыталась, она не могла по-настоящему возненавидеть его. Напротив, ее влекло к нему все больше и больше, и за это она презирала себя.

В течение третьего месяца, который Алекса провела в замке Пенуэлл, в диких краях Корнуолла, Адам отсутствовал дважды. На этот раз, когда он вернулся, его ласки приобрели что-то отчаянное, и когда она попыталась вытянуть из него хоть что-то, то увидела, что лицо у него затуманилось и стало почти непроницаемо. Более двух недель его неослабевающая страсть поглощала ее своей неистовостью. И хотя его глаза часто говорили ей, что она ему дорога, губы его хранили молчание.

Потом неожиданно как-то ночью Адам взял ее, не проявляя никаких чувств и не делая никаких попыток возбудить ее, словно она действительно была ничем, только сосудом, в который он изливал свою похоть. Руки и губы, которые всегда опьяняли ее своими нежными ласками, теперь лишили ее всякого удовлетворения. Она вынесла все, не проронив ни слова.

Алекса проснулась со смутным ощущением нависшего над ней ужаса, но приписала это странному поведению Адама прошлой ночью. Как будто он хотел ей что-то сказать. Она надела халат, и в этот момент Хильда принесла ей завтрак, но Алекса не притронулась к еде.

Алекса мало знала о том, как функционирует человеческое тело, однако ее познаний вполне хватило, чтобы понять, что она беременна. Уже вторую неделю она чувствовала по утрам тошноту, а месячных у нее не было с тех пор, как она оказалась в замке Пенуэлл.

Груди у нее набухли, соски потемнели. Ей очень хотелось рассказать об этом Адаму, однако она хранила молчание, поскольку была уверена, что его это нисколько не интересует. Ее беременность могла вполне соответствовать его планам. Как славно, что ее вернут отцу не только обесчещенной, но и беременной! Адаму будет над чем посмеяться.

Подавив приступ тошноты, Алекса побрела вниз, не зная, дома ли Адам, или снова исчез. Она вошла в кабинет и сразу же увидела его. Он стоял у окна и смотрел вниз. Но это был не Адам, и Алекса сразу поняла свою ошибку. Непокорная копна рыжих волос могла принадлежать только одному человеку — Маку.

Мак круто повернулся, и его ярко-синие глаза весело блеснули. Он раскрыл объятия, и Алекса бросилась к нему.

— Ах, Мак, — вздохнула она, — как я рада вас видеть! Когда вы приехали? Адам знает, что вы здесь? Где он? Надеюсь, не отправился в очередную таинственную поездку?

Мак весело рассмеялся, радуясь, что Алекса так хорошо выглядит. Адам ему не солгал. Он не причинил Алексе никакого вреда.

— Не все сразу, миледи. Приехал я вчера вечером и уже видел Адама и говорил с ним рано утром.

— А… а Лис тоже здесь? — не удержалась Алекса. Мак с любопытством посмотрел на нее.

— Нет, я приехал один.

Алекса не стала задавать вопросы о местонахождении Лиса и вместо этого спросила:

— А что вы здесь делаете? И где Адам?

— Я приехал по просьбе Адама, леди Алекса.

На сердце ей словно лег камень.

— Он уехал, да? — Голос ее дрогнул, налицо набежала тень. Она опустилась на стул, сжав на коленях тонкие пальцы.

— Да, Алекса, — с грустью ответил Мак, — уехал. Я должен отвезти вас к вашему отцу.

Боль отразилась на ее лице. Мак про себя осыпал Адама проклятиями за то, что он испортил жизнь этой молодой, ни в чем не повинной девушке.

— Но вы ведь хотите домой, разве нет?

Прикусив губу, она отвела глаза и заерзала на стуле.

— Конечно, хочу.

— Вот и хорошо. — Мак улыбнулся, хотя и не поверил ей. По глазам Алексы он понял, что этот чертов дурень как-то умудрился влюбить ее в себя. — Как скоро вы будете готовы?

— Я уже готова. — Она беспечно пожала плечами. — Но если Лиса здесь нет, как мы сможем уехать? В карете?

— У меня есть корабль, миледи. Захваченный британский фрегат. Последние три месяца Лис был так активен в этих водах, что «Серый призрак» стал слишком узнаваем и не может войти в лондонскую гавань, как бывало раньше. Я… я переименовал мой корабль. Назвал его «Леди А», — смущенно сказал он. — Надеюсь, вы не возражаете.

Алекса дружески улыбнулась:

— Конечно, не возражаю, Мак. Как вы заботливы! Я с гордостью поплыву на борту корабля, носящего мое имя.

— Э-э… надеюсь, миледи, у вас есть более подходящая одежда. Боюсь, что мои люди забудут о своих обязанностях, если вы появитесь на борту в таком виде.

Только сейчас Алекса подумала о неуместности своего туалета. Однако Мак, окинув ее взглядом, остался доволен. И, заметив это, Алекса залилась румянцем.

— У меня… у меня есть матросский костюм, который дал мне Адам. Я сию минуту переоденусь.

Алекса уже подошла к двери, как вдруг обернулась и спросила:

— Адам сейчас вместе с Лисом, да?

Мак кивнул с серьезным видом:

— Капитан Джонс приказал Лису вернуться в воды Америки, и Адам отправился с ним. Лиса стали искать слишком настойчиво, и капитану это не понравилось. Что же до Адама, ему давно пора вернуться домой.

— А как же наследство?

— Он никогда не собирался надолго оставаться в Англии. Отписал здешние земли какому-то дальнему родственнику, сохранив только деньги и титул.

— Вот как. Значит, я никогда больше его не увижу. Он… он ничего не велел мне передать?

— Нет, миледи. Прошу прощения.

— Просить прощения ни к чему, Мак. — Алекса натянуто улыбнулась. — Полагаю, прошлой ночью он сообщил все, что хотел.

Алекса вспомнила о том, как холодно ласкал ее Адам накануне. Его грубое обращение открыло ей, что для него она лишь дочь Джона Эшли, которому Адам намеревался отомстить за смерть своего отца. Он никогда не узнает, что она носит под сердцем его ребенка.

Глубоко втянув в себя воздух, Алекса справилась с дрожью и вышла. А Мак проклял день, когда встретился с Адамом Фоксуортом и стал его сообщником.

Поднявшись до середины лестницы, Алекса вдруг замерла при мысли, что свое дитя она, возможно, зачала не от Адама, а от Лиса!

 

Глава 5

Лондон, 1778 год

Алекса, одетая весьма необычно, была благодарна Маку за то, что он нанял закрытый экипаж, чтобы довезти ее до отцовского дома. Зная, что лондонский сезон только что начался, Алекса была уверена, что отец находится в их лондонском особняке, расположенном на фешенебельной площади, окруженной зеленым парком. Она отчаянно молилась, чтобы ее приезд остался незамеченным, потому что и без того очень скоро ее имя будут трепать все сплетники Лондона.

Когда они подъехали к воротам огромного двухэтажного дома, Мак выразил настойчивое желание проводить ее до дверей, но она уговорила его не делать этого.

— Нет, Мак, — Алекса покачала головой, — лучше, чтобы вас не видели. Я совершенно не представляю себе, какова будет реакция моего отца и как он поступит.

— Но ведь он ничего вам не сделает, да? — тревожно спросил Мак. Судя по словам Адама, Джон Эшли — это просто ученик дьявола.

— Я — его единственный ребенок, — успокоила его Алекса. — Он не станет наказывать меня за то, что произошло не по моей вине.

Мак вовсе не был в этом уверен, но ему ничего не оставалось, кроме как предоставить Алексу ее судьбе.

— Хорошо, Алекса, вы лучше знаете вашего отца. Но если я вдруг вам понадоблюсь, вы найдете меня в «Олене и горне», я пробуду там две недели, прежде чем покину Лондон.

— А вы… вы скоро увидите Адама? — не удержалась от вопроса Алекса и тут же пожалела, что эти слова сорвались у нее с языка. Она отвернулась и не успела заметить сочувственный взгляд Мака.

— Вряд ли. А вы хотите что-то ему передать?

— Нет, — солгала Алекса. — Чем быстрее я забуду его и начну новую жизнь, тем лучше. Я уверена, мы с Чарлзом обвенчаемся, как только он узнает, что я вернулась.

Эти слова она произнесла так храбро, с такой убежденностью, что Мак не удержался и нежно поцеловал ее в лоб.

— Будьте счастливы, миледи.

С огромной грустью он смотрел, как хрупкая женщина вышла из экипажа. Теперь он не мог больше здесь оставаться. С первого же мгновения, когда он увидел Алексу, сердце его было отдано ей. Если бы он занимал соответствующее положение в обществе, то предложил бы ей руку и сердце, вместо того чтобы возвращать ее домой, как приказал ему Адам. Но он знал, что его мечты неосуществимы. Он был одним из десяти отпрысков бедных ирландских иммигрантов. Он ничего не мог предложить Алексе, кроме своей любви. Пусть лучше выходит за своего Чарлза и займет полагающееся ей место в обществе. Знай он с самого начала, как глубоко его чувство к прекрасной Алексе, он никогда не позволил бы Адаму осуществить его дьявольский план. Хотя они и друзья с Адамом, Мак предпочел бы драться за Алексу на смерть, чем позволить ему осквернить ее.

Дрожащими пальцами Алекса обхватила большой бронзовый молоток. Почему она так напугана? Это ведь ее дом, отец наверняка рад будет видеть свою дочь в целости и сохранности. Трижды постучав в дверь, она отступила и стала ждать.

Дверь отворила пожилая женщина в черном платье и белоснежном фартуке. Седые волосы были уложены аккуратным пучком, а полные сочувствия темные глаза смотрели на жалкую фигуру, стоявшую у дверей.

— Нищих кормят у черного хода, — сказала женщина, собираясь закрыть дверь.

— Мэдди, погодите, это я! — воскликнула Алекса, и ее прекрасное лицо затуманилось печалью. — Я вернулась домой!

Домоправительница узнала свою госпожу, едва услышав ее голос.

— Ах, моя госпожа Алекса! — воскликнула она, закрыв лицо передником. — Вы вернулись домой!

Алекса вошла в дом, закрыла за собой дверь и обняла плачущую Мэдди. Сколько Алекса помнила себя, Мэдди была их домоправительницей и почти заменила ей мать. Когда отец Алексы бывал слишком занят, Мэдди не оставляла своим вниманием осиротевшего ребенка.

— Я дома, Мэдди, — успокаивала ее Алекса. — Не плачь. Со мной ничего не случилось.

— Но записка, миледи! В записке, которую ваш отец получил, говорилось, что вы были… были…

— Мы поговорим об этом потом, Мэдди, — сказала Алекса. В записке наверняка говорилось о том, что с ней произошло. — Сначала мне нужно поговорить с отцом. Он дома?

Джон Эшли стоял на верху лестницы, раздраженный тем, что громкие голоса помешали его работе. В свои сорок пять он был еще элегантен, однако нрав имел жестокий и слуг держал в страхе. Алексе он редко показывал эту сторону своей натуры, но среди своих приятелей приобрел репутацию человека злого и мстительного. Король Георг очень ценил его, потому что на него можно было положиться — он быстро и безжалостно расправлялся с врагами своей страны и короля. В его душе не было места сочувствию.

Свою единственную дочь он любил, питал к ней нежность. Но не будь Алекса такой красивой и послушной, его отношение к ней было бы совершенно иным. После того как он убил любовника своей жены, он внимательно на протяжении многих лет искал проявлений непостоянного нрава жены в своей маленькой дочери. Но к счастью, девочка не проявляла никаких признаков того, что превратится в шлюху, как ее мать.

— Ах, сэр Джон! — радостно вскричала Мэдди. — Леди Алекса вернулась!

Сэр Джон смотрел на хрупкую фигурку, одетую в грязную белую рубаху и штаны, на мятый носовой платок, покрывающий длинные волосы, и не верил своим глазам.

— Алекса, это действительно вы? Что вы здесь делаете?

Алекса хотела было броситься в отцовские объятия, но его слова заставили ее замереть на месте. Широко раскрыв фиалковые глаза, она смотрела, как он медленно спускается по лестнице. Он оглядел дочь с плохо скрытым презрением, и она задохнулась.

— Отец, что случилось? Вы мне не рады?

— Я полагал, у вас хватит чувства приличия и вы не вернетесь.

— Я… я не понимаю.

— Ну, а я очень даже хорошо понимаю, где вы были и кем стали. Ваш любовник все это объяснил в записке. Подумать только, моя дочь стала шлюхой этого отродья Мартина Фоксуорта, виновника смерти вашей матери!

— Смерти моей матери! Вы же сказали, что моя мать погибла во время несчастного случая.

— Да, это так. Но она сама в этом виновата! Когда я убил ее любовника, она лишила себя жизни. Они хотели уехать вместе. Рассказал ли вам Фоксуорт, почему я убил его отца?

Алекса кивнула:

— Да, рассказал.

— Ваша мать заявила, что любит его. Она хотела забрать вас и уехать с ним. Я пригрозил убить обоих, прежде чем это случится. И я убил Фоксуорта, очень ловко, должен добавить. Кто знает, я, возможно, убил бы и вашу мать, если бы она не оказалось так труслива и не покончила с собой, вместо того чтобы посмотреть мне в лицо. Она бросила вас, Алекса. Бросила, потому что жизнь без любовника для нее не имела смысла. А теперь вас, мою дочь, развратил другой Фоксуорт! Вы вызываете у меня отвращение!

— Но поймите же, отец, ведь я не по своей воле уехала с Фоксуортом! Меня увезли насильно, заставили подчиниться, чтобы этот человек смог удовлетворить свою жажду мщения. Я была всего лишь орудием, с помощью которого Адам Фоксуорт достиг своей цели. Как же вы можете считать меня виноватой?

— Все эти годы я старался воспитать вас порядочной женщиной, — холодно возразил сэр Джон, — несмотря на то, что ваша мать была шлюхой. И что в итоге? Вы доказали, что вы обе одного поля ягоды. Вы позволили развратить себя моему лютому врагу. Вы теряли голову в его объятиях и кричали от восторга, когда он прикасался к вам?

Алекса вспыхнула:

— Все было не так! А что мне оставалось делать? Убить себя?

— Да! — крикнул сэр Джон.

Мэдди громко ахнула. Все это время она стояла и беспомощно слушала, как ее хозяин осыпал оскорблениями дочь.

— Именно так поступила бы порядочная женщина. Она скорее убила бы себя, чем покорилась. И как это Адаму Фоксуорту удалось увезти вас прямо с бала, у нас из-под носа? Как он попал в сад?

— А вы не знаете?

— Что именно?

— Что Адам Фоксуорт — это лорд Пенуэлл. Это вы пригласили его к себе в дом.

Слух Алексы был оскорблен потоком бешеных ругательств.

— Я пригласил к себе в дом эту гадину? Откуда мне было знать, что этот чертов житель колоний — Адам Фоксуорт? Но теперь я сделаю все, чтобы его поймали и повесили. Король мне поможет.

— Слишком поздно, отец. Осуществив свою месть, Адам уехал из Англии. И никто из нас больше его не увидит.

— Проклятие! — взревел сэр Джон. — Вы стали притчей во языцех в Лондоне. А я — посмешищем. Пятнадцать лет — недостаточно долгий срок, чтобы люди забыли о том, как моя жена наставила мне рога с Мартином Фоксуортом, и о дальнейших событиях. С моей дочерью случилось то же самое, и это уже слишком. Лучше бы он всадил мне нож в горло.

— Я не моя мать, — упрямо возразила Алекса. — Ваши обвинения и сравнения несправедливы.

— Прочь с глаз моих, Алекса. Вы мне мерзки! Я позову вас, когда решу, что с вами делать.

— Я избавлю вас от забот, отец. Я пошлю за Чарлзом, и мы немедленно обвенчаемся. Вам не нужно беспокоиться о моем будущем.

Ее слова были встречены хриплым смехом.

— Чарлз! О, моя дорогая заблудшая дочь, — насмешливо проговорил он. — Чарлз разорвал помолвку, как только вернулся из плавания и узнал, что с вами случилось.

— Кто ему сказал?

— Разумеется, я. Он должен был знать, что его будущая жена спуталась с другим. И Чарлз сразу же расторгнул помолвку.

— Нет! — пылко возразила Алекса. — Чарлз меня любит! Он не мог так поступить!

— Мог и поступил.

— Я поеду к нему. Объясню. Я уверена, он поймет.

— Слишком поздно, Алекса. На прошлой неделе Чарлз объявил о своей помолвке с леди Дианой Пейн.

Эти жестокие слова были для Алексы настоящим ударом.

— С Дианой! Но ведь она на несколько лет старше Чарлза и совершенно… ну… почтенная женщина, — запротестовала Алекса.

— Деньги обладают способностью скрывать множество недостатков, — сказал сэр Джон. — Приданое леди Дианы гораздо больше того, какое получили бы вы. А теперь оставьте меня. Мне нужно о многом подумать.

Алекса поднялась наверх в сопровождении Мэдди. Преданная служанка не ожидала, что с ее дорогой Алексой могут поступить так жестоко. И кто! Родной отец!

— И снимите этот непристойный костюм! — крикнул сэр Джон вслед дочери.

Мэдди сразу же начала хлопотать вокруг своей госпожи:

— Ах, моя дорогая Алекса, как же вы настрадались в плену у этого… негодяя! У меня сердце кровью обливается при мысли об этом. Не понимаю, как может родной отец быть таким бессердечным!

— Я тоже не понимаю, Мэдди. — Алекса грустно покачала головой. — И… и все было не так плохо, как кажется. Адам не мучил меня, не оскорблял. — Про себя Алекса подумала, что он причинил ей гораздо большее зло, чем физические мучения.

Мэдди понимала, что Алекса не говорит ей всего. Ведь бедняжку похитили, и она вынуждена была покориться человеку, чья ненависть не знала границ.

— Мэдди, а что… все знают обо мне? Все мои подруги? — спросила Алекса, погрузившись в горячую ванну.

— Все, Алекса, к сожалению.

— Кто же им рассказал?

— Конечно же, ваш жених. Едва он узнал, кто вас похитил, как пришел в ярость. Я была рядом, когда ваш отец ему все рассказал. Почему-то он обвинял во всем вас, а не этого Фоксуорта. Дошел до того, что предположил, будто вы уехали с ним добровольно. И отдали этому негодяю то, в чем отказали ему, — доверительно сообщила Мэдди.

Алекса была удивлена. Неужели Чарлз — такое ничтожество! А ведь клялся ей в вечной любви.

— Но зачем понадобилось Чарлзу губить мою репутацию? Ведь это он распустил слухи о том, что со мной случилось.

— Ах, миледи, все равно это стало бы известно, — сказала Мэдди. — Какой-то лорд — не помню его имени — был на балу в тот вечер, сообщил всем собравшимся, что видел, как вы уехали с каким-то мужчиной в карете после того, как Чарлз отбыл на свой корабль.

— Ах, не может быть! — поразилась убитая горем Алекса. Адам ничего не упустил.

— Когда Чарлз вернулся, он повел себя, как обманутый жених, жаловался, что вы убежали с другим чуть ли не накануне свадьбы. Все ваши подруги на выданье его утешали.

В этот вечер Алекса ужинала у себя в комнате. Отец ясно дал ей понять, что не желает находиться в ее обществе. Неужели подруги тоже отвернутся от нее?

На другой день она подвергла их испытанию. Она встала рано, надела платье, которое больше всего шло ей, и вышла из дома вскоре после того, как отец уехал во дворец для ежедневной беседы с королем. До полудня она зашла к своим двум самым близким подругам, послала им свои визитные карточки и не была принята.

После полудня все было так же. Еще две ее знакомые велели передать ей, что для нее их никогда нет дома. Даже Бетси Камминз, которая была ее задушевной подругой в те годы, когда они посещали пансион мисс Маршан для благородных девиц, презрительно отвернулась, встретив ее на улице. Ни одна из ее так называемых подруг не дала ей возможности объяснить, что с ней случилось.

Не имело значения, что она стала жертвой человека, помешанного на мести. Подруги и родственники считали, что она сама во всем виновата. Покорилась негодяю, задумавшему погубить ее отца. Помогла ему осуществить свою месть. И мать, и дочь — обе стали жертвами Фоксуортов.

Но Джон Эшли был не в состоянии думать ни о ком, кроме самого себя. После того как его дочь стала любовницей Адама Фоксуорта, он не мог нигде появиться, ему казалось, что друзья смеются над ним, указывают на него пальцем.

Через неделю сэр Джон вызвал ее к себе в кабинет. Все это время она не видела его, не разговаривала с ним. Еду присылали ей в комнату. И сидя у себя в комнате, Алекса предавалась грустным размышлениям. Ее похитил холодный, расчетливый человек, использовал, бросил, а теперь она носит под сердцем его ребенка. Что будет, когда она расскажет отцу о том, что беременна? Неужели он выгонит ее излома?

С того дня, когда Адам оставил ее, Алекса старалась не думать о нем. Эти мысли причиняли ей невыносимую боль. Она запрещала себе размышлять о своих чувствах к мстительному лорду Пенуэллу, потому что, как это ни странно, не смогла возненавидеть его, невольно вспоминая его объятия и ласки, доставлявшие ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Он был с ней нежен, но все время напоминал о том, что она находится в его постели только по одной причине. Он уехал, даже не простившись с ней, разбив ей сердце.

Алекса вошла в кабинет отца и молча ждала. Наконец он поднял глаза и, взглянув на нее, был поражен. Она была необычайно красива даже в простеньком платье цвета лютиков. Ее лицо сияло внутренним, почти таинственным светом, от которого у него дух захватило. Он наконец осознал, что хотя Алекса и повторила грех своей матери, она все равно его дочь и он обязан позаботиться о ее будущем. Сэр Джон не впустую провел неделю с тех пор, как Алекса вернулась домой.

Откашлявшись, сэр Джон указал Алексе на стул.

— Что бы вы ни думали, Алекса, я не совсем бессердечен, — торжественно сообщил он. — Эту последнюю неделю я овладел своими чувствами и достаточно успокоился, чтобы обдумать ваше будущее. Это мой отцовский долг. Вы носите гордое имя, и я от вас не откажусь.

— Ах, отец! — воскликнула Алекса, сердце у нее подпрыгнуло от радости, но тут же упало, когда он сказал:

— Я нашел вам мужа. Это было нелегко, поскольку весь Лондон знает, что вы делили ложе с выскочкой-графом, о котором никто никогда не слышал. Но сэр Генри так хочет обзавестись наследником, что готов посмотреть сквозь пальцы на ваш неблагоразумный поступок. Его жену и взрослых детей унесла чума, и если он не произведет наследника, его род прекратится. Это хорошая партия, Алекса. Когда он умрет, вы будете невероятно богаты, — добавил он, заметив, что на лицо Алексы набежала тень.

— Но… сэр Генри — старик! Он мне в дедушки годится! Я хорошо его помню. Он всегда смотрел на меня так, словно хотел съесть.

Сэр Джон грубо усмехнулся:

— Сомневаюсь, что сэр Джон в состоянии вас съесть, тем более он не может с вами спать. Впрочем, вы правы, назвав его пожилым. Учитывая… э-э… обстоятельства, я нахожу в этом браке много пользы. И если сэр Генри докажет, что мы оба ошиблись, и вы подарите ему наследника, тем лучше.

Алекса побледнела и замерла, мысль ее лихорадочно работала. Разве это не выход — выйти замуж за старика вроде сэра Генри, спрашивала она себя, думая о ребенке, которого носила. Как легко будет навязать ребенка Адама сэру Генри, который так жаждет наследника, что не станет удивляться, если тот родится слишком рано. Но для этого понадобится спать с этим стариком, лежать под ним и не морщиться от отвращения, когда его стареющая и слабая плоть будет прикасаться к ее сокровенным местам. Как можно вынести это после потрясающих ласк Адама? Впрочем, ради ребенка можно, решила она.

— Алекса, вы меня слышите? Я задал вам вопрос.

— Что вы сказали, отец? Я не слышала.

— Я спросил, оставил ли вас любовник с ребенком. В этом нет ничего невозможного, как вы понимаете. Вы три месяца делили ложе с этим негодяем.

Вопрос сэра Джона ошеломил Алексу. Никогда еще отец не разговаривал с ней так грубо.

— Ну так как же? Не лгите. Я прикажу Мэдди пригласить повитуху, чтобы она осмотрела вас, если хотите.

— В этом нет нужды, отец, я вовсе не собираюсь вам лгать, — заявила Алекса, сознавая, что ее признание раз и навсегда положит конец матримониальным планам отца в отношении ее.

— Да, я ношу ребенка, — призналась она с вымученным спокойствием. — Но я не успела сказать об этом Адаму, он уехал.

— Великолепно! — воскликнул сэр Джон. Алекса, потрясенная, молчала. — Сэр Генри будет вне себя от радости, когда у него появится наследник. Ваше дело сделать все необходимое, чтобы заставить его поверить, что это его ребенок. За три месяца, проведенные в постели Фоксуорта, вы должны были кое-чему научиться, и вам будет нетрудно сыграть роль.

— Отец, — прерывающимся шепотом проговорила Алекса, — я не могу выйти за сэра Джона. Он… он мне мерзок.

— А как же ваш ребенок, Алекса? Вы, конечно, не думаете, что я буду в восторге, если в моем доме появится ублюдок Фоксуорта, не говоря уже о его содержании! Почему вы так настойчиво громоздите мне на голову бесчестье, когда я делаю все возможное, чтобы вернуть вам доброе имя? Я настаиваю, чтобы вы встретились с сэром Генри и дали ему шанс.

Резоны сэра Джона заставили Алексу сдаться. Может быть, так будет лучше.

— Хорошо, отец, — устало согласилась она. — Я повидаюсь с сэром Генри, но обещать ничего не могу.

— Он придет сегодня вечером, будьте готовы принять его, — сказал сэр Джон, отпуская дочь кивком головы. — Вы еще поблагодарите меня за то, что я подумал о вашем будущем.

После ужина слуга проводил Алексу в гостиную, где сэр Генри ждал ее в обществе ее отца. Низенький, приземистый, с жидкими седыми волосами, зачесанными набок, чтобы скрыть лысину, сэр Генри выглядел соответственно своему возрасту.

Алекса настороженно поздоровалась с близким другом отца, пожиравшим ее глазами, но сэр Генри схватил ее руку и запечатлел на ней мокрый поцелуй, прежде чем она поняла его намерения и успела вырваться. Ее едва не стошнило.

— Алекса, я оставлю вас с сэром Генри наедине, чтобы вы могли познакомиться, — сказал ей отец. — Я прикажу, чтобы вас не беспокоили. — И, поспешно выйдя из комнаты, граф закрыл за собой дверь.

Алекса не заметила, как обменялись заговорщическими взглядами ее отец и сэр Генри, иначе тут же ушла бы.

— Подойдите ко мне, дорогая, — сэр Генри похотливо улыбнулся, — сядьте рядом. Полагаю, свадьбу не следует оттягивать, а ваш батюшка заверил меня, что вы согласитесь с любым предложением, которое я вам сделаю.

— Я ничего не обещала отцу, — твердо ответила Алекса, сожалея, что согласилась встретиться с сэром Генри наедине. — Я… я вовсе не уверена, что хочу выйти за вас замуж.

Сэр Генри снисходительно улыбнулся:

— У вас нет выбора, дорогая. Я собираюсь взять подпорченный товар. Вряд ли порядочный человек решился бы на такое. Я знаю, что стар, но мне нужен наследник. Мой выбор тоже невелик, потому что при обычных обстоятельствах я был бы вынужден подыскивать пожилую вдову, вышедшую из детородного возраста. Вот почему я готов посмотреть сквозь пальцы на ваш… э-э… проступок. Несмотря на преклонный возраст, я еще в состоянии зачать дитя. И переспать с молодой женщиной, если это вас тревожит. Так не скрепить ли нам нашу сделку поцелуем?

Сэр Генри протянул руку с длинными, точно когти, ногтями, схватил ее и стал душить в объятиях.

— Нет! — крикнула она, потрясенная силой, заключенной в этом старом теле.

— Не робейте, — грубо ухмыльнулся сэр Генри. — Я прошу не больше того, что вы уже давали, и хочу показать вам, что еще способен на страсть.

Мясистые сухие губы впились в нее, и Алекса почувствовала, как тошнота подступает к горлу, когда его язык проник в ее рот. Он стал шарить руками по ее телу, хватал ее за груди, залез под юбки.

— Прекратите, сэр Генри! — крикнула Алекса, пытаясь вырваться. Откуда у этого старика столько энергии? — Отпустите меня! Я скажу отцу!

Сэр Генри фыркнул:

— Ему все равно. Он будет рад сбыть вас с рук. А теперь будьте славной девочкой и лягте на спину. Это не займет много времени.

Алексу тошнило от слюнявых поцелуев сэра Генри, она отчаялась избежать похотливых ласк старика. Она почувствовала, как ее бедра обдувает прохладный воздух, и с возобновленной силой, порожденной отчаянием, ударила сэра Генри в грудь — так, что тот отлетел в сторону. Упав на спину, сэр Генри пришел в замешательство, и Алекса этим воспользовалась. Она выбежала из гостиной, быстро поднялась к себе в комнату и заперла дверь.

Рыдая, Алекса бросилась на кровать и долго лежала, кляня сэра Генри, отца, но больше всех Адама. Впервые она почувствовала к нему ненависть. Вконец измученная, Алекса не заметила, как уснула.

Алексу разбудил громкий стук в дверь. Еще не совсем проснувшись, она удивилась, увидев, что в окно льется солнечный свет и что она одетая лежит на кровати. Стук в дверь не прекращался.

— Леди Алекса, прошу вас, впустите меня, — раздался голос домоправительницы. — Я принесла вам завтрак.

— Ступайте, Мэдди, я не голодна.

— Вам нужно поесть, моя госпожа. Впустите же меня, прошу вас.

Не желая огорчать добрую Мэдди, Алекса открыла дверь.

— Отец дома? — спросила она.

— Нет, госпожа моя, — ответила Мэдди, ставя поднос на стол. Увидев, что лицо Алексы распухло от слез, она подошла к девушке и, обняв, прижала ее к своей пышной груди. — Что случилось, Алекса? Не таитесь от меня, расскажите.

— Ах, Мэдди, что сталось с моей жизнью? — жалобно проговорила Алекса. — Только что я была избалованной дочерью сэра Джона Эшли, нареченной Чарлза Уитлоу, а теперь от меня отказался отец, а друзья презирают. Даже Чарлз меня бросил. А отец хочет выдать меня за сэра Генри.

— Этого старого распутника! — фыркнула Мэдди. — Да ведь он вам в дедушки годится. Вы ничего не сделали, чтобы заслужить такое обращение. Вы ведь невинное дитя, попавшее в историю, которая началась, когда вам было три годика.

— Вам ведь известна вся эта мерзкая история, да, Мэдди? Я хочу сказать — история моей матери.

— Угу, — мрачно согласилась Мэдди. — Ведь я живу здесь много лет.

— Расскажите мне все, что знаете, Мэдди, пожалуйста, — умоляюще произнесла Алекса. — Я слышала версию Адама и версию отца. Обе они предвзяты. Я хочу знать правду.

— А правда, моя госпожа, в том, что ваша мать и Мартин Фоксуорт, привлекательный молодой вдовец, встретились и полюбили друг друга. Поначалу они боролись с влечением, но вскоре любовь так завладела ими, что они не устояли. Спустя недолгое время они начали встречаться тайком в разных местах, и сердце мое радовалось при виде вашей матушки, которая после стольких лет наконец-то сияла от счастья.

— Мать не любила моего отца?

— Это был брак по расчету, выгодный, но не счастливый.

— А что было потом?

— Ваш отец обо всем узнал и вызвал Мартина на дуэль. Мартин был достойный человек, сладкоречивый, скорее поэт, чем воин. Он ненавидел всяческое насилие. Результат был неизбежен.

— Отец сказал, что мама убила себя, — нерешительно проговорила Алекса.

Мэдди грустно кивнула:

— Она призналась мне, что носит дитя Мартина и боится, что сэр Джон убьет ее, узнав об этом. Либо сделает ее жизнь невыносимой. Но мне в голову не приходило, что она лишит себя жизни. Она приехала домой после дуэли, — продолжала Мэдди, — и позвала меня к себе. Рассказала мне о смерти Мартина и отдала вас на мое попечение. Ваша мать никогда не была особенно смелой и не мыслила себе жизни без Мартина. Прежде чем ваш отец вернулся домой после поединка, она перерезала себе запястья и истекла кровью.

— Отец был прав, — прошептала Алекса, почувствовав себя совершенно одинокой. — Мать меня не любила.

— Ах нет, Алекса, не нужно так думать, — возразила Мэдди. — Ваша мама очень вас любила. Вы были единственным светом в ее жизни, кроме Мартина. И она знала, что ваш отец никогда не причинит зла своей плоти и крови. Но зная, что она носит дитя от другого, она предпочла лишить себя жизни, вместо того чтобы лишиться ее от рук сэра Джона. Понимаете, она была уверена, что муж ее убьет.

— Неужели отец способен на такую жестокость?

— Она считала, что способен, а ваша мать знала его лучше, чем кто-либо другой.

Алекса молча размышляла. А когда заговорила, на лице ее отразилась решимость. Мэдди тут же узнала это выражение и приготовилась к худшему.

— Я хочу уйти отсюда, Мэдди, а вы должны мне помочь. Я… я жду ребенка от Адама Фоксуорта. И поскольку я ни за что не соглашусь выйти за сэра Генри, мне придется покинуть этот дом. Отец сказал, что не потерпит здесь моего ребенка. После того, что я от вас узнала, мне необходимо уйти.

Мэдди округлила глаза:

— Дитя, вы говорите? Ах, Алекса, бедняжка вы моя. Что же это чудовище сделало с вами? — Она заплакала.

— Мэдди, прошу вас, не расстраивайтесь из-за меня. Это не конец света. И вы мне нужны.

— Я сделаю, что могу, госпожа моя, — всхлипывала Мэдди. — Но как вы сможете прожить одна с ребенком на руках?

— У меня есть драгоценности и немного денег. Этого хватит, пока я не найду работу. Но нужно торопиться, Мэдди. Как только отец узнает, как я повела себя с этим старым распутником, он непременно накажет меня или принудит вступить в этот чудовищный брак.

— Что я могу сделать, Алекса?

— Помогите мне собраться, и побыстрее. Только самое необходимое, ничего лишнего. В том числе все драгоценности, самый теплый плащ и самые крепкие башмаки.

Вдвоем им удалось поместить большую часть огромного гардероба Алексы в два объемных саквояжа. Пока Алекса занималась последними мелочами, Мэдди исчезла на пару минут, а вернувшись, сунула в руку Алексы тяжелый кошелек. Та запротестовала, Мэдди настаивала:

— Мнеони не нужны, госпожа моя. У меня здесь хороший дом, а родственников, которым нужно помогать, я не имею. Вы мне почти как дочка. Прошу вас, возьмите.

В конце концов Алекса уступила, пообещав когда-нибудь вернуть долг, после чего попросила домоправительницу нанять извозчика. И прежде чем сэр Джон вернулся домой во второй половине дня с твердым намерением заставить дочь выйти за сэра Генри, Алекса исчезла.

 

Глава 6

Алекса твердо знала, куда ей идти. Новая жизнь манила ее. Жизнь далеко от Англии и от людей, которых она когда-то считала друзьями, и от отца, в котором раньше души не чаяла. Она знала, что порт не место для леди, но выбора у нее не было. Она молилась, чтобы не опоздать, чтобы Мак все еще оставался в «Олене и горне», чтобы не закончил свои дела раньше и не отбыл.

Алекса попросила извозчика подождать, пока наведет справки на постоялом дворе. Оказалось, что Мак закончил свои дела и утром уехал. На лице Алексы отразилось отчаяние, и, заметив это, хозяин добавил:

— Он сказал, что они отойдут только с вечерним отливом, так что вы, миледи, может, еще и найдете его на борту корабля.

— Ах, благодарю вас, благодарю! — воскликнула Алекса с нескрываемым облегчением.

До доков доехали быстро, Алекса сунула извозчику в руку монету и послала его узнать, есть ли среди судов, стоящих на якоре, «Леди А».

В тот момент, когда молодая женщина поняла, что больше не вынесет неопределенности, извозчик вернулся из ближайшей таверны, где узнал, что «Леди А» действительно стоит в гавани на якоре и отойдет с вечерним отливом. Услужливый извозчик не только раздобыл информацию, но еще и привел с собой одного из членов команды.

Расспросив его, Алекса узнала, что этот моряк, Энди Беггз, занимался наймом моряков, болтающихся без дела на берегу. Теперь его задача выполнена, и он собирается добраться до того места, где стоит на якоре «Леди А».

Много бесценного времени ушло на то, чтобы убедить скептически настроенного Беггза, что она обязательно должна попасть на борт корабля и поговорить с капитаном. Моряк долго упорствовал, но в конце концов согласился отвезти ее. Извозчик погрузил ее вещи на баркас, Беггз сел на весла, и вскоре они уже были у корабля, принадлежащего Маку. В ответ на громкий крик Беггза дюжина матросских рук спустила цепи и подняла лодку на борт. Вскоре Алекса предстала перед пораженным Маком.

— Господи, леди Алекса, что вы здесь делаете?

Алексу обняли сильные руки, и ей показалось, что она пришла домой.

— Ах, Мак! — умоляюще сказала она, и ее храбрость вдруг испарилась. Что, если он прогонит ее? — Мне нужна ваша помощь. Я очень несчастна!

Пылкая мольба Алексы пронзила нежное сердце Мака.

— Вы же знаете, Алекса, что я вам помогу. Успокойтесь. Сядьте и расскажите, что вас тревожит.

Мак подошел к столу и щедро плеснув в стакан бренди, подал его Алексе. Она глотнула, закашлялась, снова глотнула.

— Я хочу уехать с вами, Мак, — выпалила она.

— Я не знаю, когда вернусь в Англию и вернусь ли вообще, — нерешительно ответил он.

— Это меня не волнует, — быстро ответила Алекса. — Я хочу начать новую жизнь. Вы можете высадить меня на берег где угодно — во Франции, в Америке, даже на островах. — В голосе ее звучало отчаяние.

— Что случилось с Чарлзом? А ваш отец, он что, не рад был видеть вас? Господи, Алекса, что же произошло за прошлую неделю?

Боль, появившаяся в огромных фиалковых глазах Алексы, поразила Макса до глубины души.

— Чарлзу я больше не нужна. Я не могу выйти замуж после того, что со мной сделал Адам. Он осуществил свою месть, опозорил имя Эшли.

— Но ваш отец так любит вас, что…

Смех Алексы заставил его замолчать.

— Отец преподал мне жестокий урок. Он знать меня не желает, после того как я стала любовницей Фоксуорта. Он… он понуждал меня выйти замуж за человека, который мне в дедушки годится. Когда сэр Генри попытался взять меня силой в моем доме, я решила уйти.

— Какой мерзавец! — скрипнул зубами Мак. — Где же был ваш отец, когда все это происходило?

— Сэр Генри сделал это с благословения моего отца. Мне ничего не оставалось, как уйти из дома. Прошу вас, Мак, не прогоняйте меня. Мне больше не к кому обратиться и некуда идти.

— Я всегда к вашим услугам, миледи, — заверил ее Мак. — Если вы решили покинуть Англию, я возьму вас с собой. Я направляюсь в Виргинию и позабочусь о вас — с вашего разрешения. — Это не было прямым предложением вступить в брак, но Мак решил, что еще рано говорить о своих чувствах. Может быть, к концу плавания…

Алекса же услышала только, что Мак увезет ее далеко и что она сможет начать новую жизнь. В порыве благодарности она бросилась в объятия Мака, совершенно не подозревая о его нежных чувствах.

— Благодарю вас, Мак, вы настоящий друг, такие редко встречаются. И я постараюсь не быть вам в тягость.

— А вот этого, миледи, никогда не случится, — заверил ее Мак, и его синие глаза весело блеснули. — Я провожу вас в вашу каюту. У вас есть багаж?

Молодая женщина кивнула. Она запротестовала было, когда он привел ее в капитанскую каюту, но он и слышать ничего не желал.

— Я настаиваю, Алекса. Я буду жить с первым помощником. — И он беспечно усмехнулся. — Я велю принести ваши вещи, устраивайтесь поудобнее.

Он отдал бы все, лишь бы жить с ней в одной каюте.

С началом отлива «Леди А» снялась с якоря, вышла из лондонской гавани и благополучно спустилась по Темзе. В темноте корабль легко проскользнул мимо нескольких военных судов в Ла-Манше и, наконец, вышел на бескрайние просторы в Атлантический океан. Когда они оказались вне видимости с английского берега, флаг Соединенного Королевства был спущен под приветственные крики и рукоплескания команды, чья ненависть к гнету Англии была хорошо известна.

Алекса почувствовала необычайное облегчение, когда последняя пядь английской земли исчезла за горизонтом. Что бы ни ждало ее в будущем, это было лучше того, что она оставила позади.

Хотя погода стояла холодная и ветреная — то и дело шел снег или снег с дождем, — Алекса проводила большую часть дня на палубе. Опасаясь за ее здоровье, Мак заставлял ее вернуться в каюту. Но вопреки ненастной погоде или, может быть, благодаря ей Алекса заметно окрепла. Ее щеки порозовели, глаза приобрели здоровый блеск, и Мак все больше очаровывался ею.

Об Адаме они предпочитали не говорить. Алекса гнала от себя мучительные воспоминания, стараясь не будить ненависть, дремлющую в самых далеких уголках ее души. Его ласки были частью хорошо продуманного им плана мести, с горечью думала Алекса. Но не только ненависть к Адаму притаилась в ее душе. Рядом с ненавистью нет-нет, да и вспыхивали искорки совсем другого чувства. Яркого и прекрасного. Она боялась признаться себе, что это любовь.

Мак понимал, что Алекса влюблена в Адама, но знал, что его друг никогда не ответит ей взаимностью. Мак решил заботиться об Алексе, пока она не почувствует, как сильно он ее любит. И тогда они поженятся и будут жить счастливо до конца дней своих. Мак всегда был мечтателем.

Однажды Алекса стояла у поручней «Леди А», глядя на запад, поглощенная мыслями о будущем младенце. Ей пришлось расставить платья, и она не знала, удастся ли ей до окончания плавания скрыть свой живот от Мака.

Алекса невольно подумала о Лисе. Он пробудил в ней стремление познать новую, доселе неизвестную ей сторону жизни, а Адам отточил эти знания. Увидит ли она когда-нибудь Лиса? Скорее всего нет, решила она. Если только ее дитя — дитя Лиса… Непохоже… но…

Ее рука легла на живот и очертила небольшую выпуклость, которую Алекса прятала под плащом и нижними юбками. Привычным для беременных женщин движением она прижала другую руку к пояснице, выставив вперед живот. Некоторое время она стояла в таком положении, и ее беременность была совершенно очевидной.

Мак смотрел с квартердека, как Алекса клонится под ветром, глядя на запад. На ее красивом лице отразилась тревога, и Маку захотелось успокоить ее. И тут внимание его привлекла необычная поза Алексы, и Мак все понял.

Алекса беременна! Этот негодяй Адам не подумал о последствиях содеянного им, думал Мак с бессильной яростью. Ослепленный желанием отомстить, Адам разрушил жизнь ни в чем не повинной юной девушки. Попадись сейчас Адам Маку на глаза, он, не задумываясь, убил бы его.

Остаток дня Мак провел, привыкая к мысли о том, что женщина, которую он любит, ждет ребенка от другого. Запершись в своей каюте с бутылкой бренди, он долго думал и наконец принял нелегкое для себя решение.

Алекса не заметила, что корабль изменил курс. Чем ближе они подходили к месту назначения, тем теплее становилось. Ночи сменялись днями, дни складывались в недели. Настал день, когда Алекса уже не могла скрывать свою беременность от Мака. Как-то раз, когда из-за жаркого солнца ей пришлось снять плащ, он подошел к ней, и она поймала его взгляд, устремленный на ее живот. Она смело посмотрела ему в глаза.

— Да, Мак, — сказала она, прежде чем он задал ей вопрос. — Я жду ребенка от Адама.

— Я знаю, Алекса, — тихо сказал Мак. — С некоторых пор.

— Вы должны меня ненавидеть.

— Не вас, миледи, вас — ни в коем случае, — последовал бесстрастный ответ Мака. — Только Адама за то, что он воспользовался вами, а потом бросил, не подумав о последствиях.

— Он не знал.

— Не пытайтесь оправдать этого негодяя! Он должен был принять меры предосторожности.

— Я хотела ему сказать, но он уехал, даже не простившись. И потом, — с горечью добавила Алекса, — вряд ли для Адама это имело значение. Напротив, это сделало бы его месть только слаще.

— Возможно, вы несправедливы к нему, — предположил Мак.

— Мы с вами оба знаем, что для Адама я была лишь средством досадить моему отцу. Этот ребенок мой, и только мой. Я выращу его и не пожалею на это сил.

Мак подивился мужеству Алексы и решил, что она не должна страдать только потому, что родилась дочерью сэра Джона Эшли. И дитя ее тоже не будет страдать. А пока, полагал Мак, лучше хранить свои планы про себя, потому что Алекса ни за что на них не согласится.

— Алекса, я никогда вас не оставлю, — ласково сказал Мак. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам. — «И надеюсь, вы меня не возненавидите за это», — мысленно добавил он.

Алекса испытала облегчение, узнав, что Маку известна ее тайна. Пират Мак или нет, он ее друг, и на него можно положиться.

Они были уже недалеко от берега, когда с «Леди А» заметили английское торговое судно. Первым признаком тревоги для Алексы были громкие радостные крики команды, которой не терпелось втянуть врага в бой. Она смотрела, стоя в коридоре, как Мак готовил судно к бою. Было очевидно, что Мак многому научился за годы службы на борту «Серого призрака» под командованием Лиса.

Команда мгновенно принялась за дело, выкатив двадцать четыре восемнадцатифунтовых ядра на верхней палубе и восемь девятифунтовых на жилой палубе. На поясе у каждого висела связка пистолетов и абордажных сабель в ожидании рукопашной.

Чтобы не дать британскому судну уйти, Мак увел «Леди А» в подветренную сторону и приказал сделать предупредительный выстрел с бака.

— Поднять флаг! — крикнул он.

И сразу же звездно-полосатый флаг взвился на флагштоке и гордо реял над «Леди А». Британский корабль также сделал предупредительный выстрел.

— Внимание, ребята, меняем курс! — крикнул Мак, ставя паруса на ветер и подходя почти под нос вражеского судна. — Стреляйте по шарнирной палубе! — раздалась команда.

Залп, последовавший за этим, сделал торговое судно почти беспомощным. Мак приказал опустить паруса и подошел к борту английского судна, которое не могло выстрелить из своих пушек, потому что к этому времени «Леди А» была слишком близко. К большому неудовольствию американских моряков, бой был закончен, практически не начавшись.

Мак отдал приказ, абордажная группа, возглавляемая им, ловким прыжком преодолела небольшое расстояние, разделяющее два судна, и быстро покончила с последним сопротивлением. Оставшиеся в живых английские моряки были посажены в шлюпки и отпущены на волю волн, чтобы их подобрал какой-нибудь из их кораблей, находящихся поблизости, в то время как Мак осматривал груз торгового судна. Он был очень доволен разнообразием найденных товаров, за которые в Вест-Индии дадут хорошие деньги.

Лучшая часть команды перешла на борт торгового судна, чтобы отвести его на Барбадос и там избавиться и от груза, и от корабля, поскольку корабль был старый. Мак полагал, что лучше его продать. «Недурная добыча, вся команда получит сторицей за свои старания», — очень довольный думал Мак, глядя на уходящее торговое судно.

Почти через шесть недель, после того как «Леди А» покинула Лондон, показался зеленый полумесяц суши. Но к удивлению Алексы, корабль направился не в порт, а взял курс параллельно берегу. Когда она спросила об этом у Мака, он объяснил свою тактику:

— Как раз перед тем как я прибыл в замок Пенуэлл, чтобы отвезти вас в Лондон, я повидался с капитаном континентального флота Джоном Полем Джоунзом, который с небольшой эскадрой, базирующейся на французской земле, совершает набеги на суда британской береговой службы. Мы с Лисом — часть его флотилии — нападаем на британские корабли вблизи их берегов. И как раз в этом году Франция объединилась с колониями, так что англичанам придется бороться не только с колониями, но и с французским флотом. Капитан Джоунз, — продолжал Мак, — недавно получил депешу, открывающую планы британского экспедиционного корпуса занять Саванну поздней осенью. Сейчас уже декабрь, и я понятия не имею, что будет, если мы войдем в гавань Саванны.

Алекса задумалась, и вдруг ее осенило:

— Саванна! Это же не в Виргинии!

Мак робко улыбнулся:

— Это в Джорджии, миледи.

— А я думала, мы идем в Виргинию.

— Небольшая перемена в планах, Алекса. Она пойдет вам на пользу, поверьте.

Алекса пожала плечами. Не все ли равно? Для ее целей годится любое место. Она выдаст себя за молодую вдову, ждущую ребенка, в надежде в конце концов найти работу.

До вечера «Леди А» держалась подальше от суши, чтобы не быть замеченной. Только ночью корабль приблизился к берегу. Под покровом темноты он уверенно вошел в небольшую бухточку. Алекса затаила дыхание, когда судно изящно миновало коралловый риф и наконец ударилось о причал в глубоком, но маленьком водоеме, который, как сказал Мак, был выкопан для парусных судов размера «Леди А».

— На чьей земле он находится? — с любопытством спросила Алекса.

— Это владения одного моего друга, — пробормотал Мак невнятно. — Вы упаковали вещи, Алекса? Скоро мы сойдем на берег.

— Мы направляемся в Саванну?

Мак искоса посмотрел на нее.

— Нет. Я оставлю вас здесь. В безопасности.

— А вы не останетесь? — Алекса вздрогнула от дурного предчувствия и плотнее закуталась в плащ. Все шло не так, как предполагалось. Но разве станет Мак ей лгать?

— Алекса, мне нужно присмотреть за входом в док. Но как только мы сойдем на берег, обещаю вам все рассказать.

Охваченная сомнениями, Алекса вернулась в свою каюту, чтобы собрать вещи. К этому времени она расставила все свои платья, но скрыть живот можно было, лишь закутавшись в плащ. К концу пятого месяца талия у нее практически исчезла. Каким-то образом за эти недели плавания младенец, растущий у нее под сердцем, стал ей очень дорог. Крошечное существо со своим собственным характером, живущее, дышащее, получающее питание от ее тела. Алекса уже любила его, что неизбежно приводило ее к мыслям об Адаме. Потом все путалось, образ Лиса старался занять первенствующее положение в ее мыслях. Большую часть времени ее дитя походило на Адама. Но иногда она не могла придать лицу ребенка никаких черт, поскольку совершенно не знала, как выглядит Лис.

Вскоре вещи Алексы были вынесены на берег, и тогда Мак пришел за ней. Взглянув на нее настороженно, он схватил ее за руку и повел по сходням. Оказавшись на берегу, он на мгновение заколебался, а потом повел ее по дорожке, похрустывающей у него под ногами.

— Раковины, — улыбнулся Мак, когда она вопросительно на него посмотрела.

— Куда мы идем, Мак? Так темно, что я почти ничего не вижу.

— Держитесь за меня, миледи. Я хорошо знаю эту дорогу. Вы увидите дом, когда мы выйдем из леса.

Вдруг Алекса остановилась, упрямо сжав губы.

— Я не пойду дальше, пока вы не скажете, что задумали. К чему все эти тайны?

Мак вздохнул. То, что он собирался сказать Алексе, непременно вызовет у нее гнев.

— Алекса, надеюсь, вы не станете меня ненавидеть за то, что я сделал, но я решил, что так будет лучше для вас и вашего ребенка. Настанет день, когда вы меня поблагодарите за это.

Слова Мака привели ее в замешательство.

— О чем… о чем вы говорите? Почему я должна вас возненавидеть?

Они вышли из леса и оказались в ухоженном парке, окружающем внушительного вида двухэтажный дом, все комнаты были ярко освещены. Дюжины экипажей стояли вдоль изогнутой подъездной аллеи, и было ясно, что прием в разгаре.

— Иисусе! — ахнул Мак. — Надеюсь, еще не поздно.

— Не поздно? — Алекса нахмурилась. — Чей это дом?

— Эта земля, Алекса, принадлежит Адаму, и это его дом. — Мак затаил дыхание, ожидая взрыва возмущения. И он не ошибся.

— Что? Вы привезли меня к Адаму? Будьте вы прокляты, Мак! А я-то вам доверяла! Чего вы хотите этим добиться? Вам будет приятно видеть мое унижение, когда Адам выставит меня вон?

— Алекса, я знаю Адама лучше, чем вы. Он не выставит вас вон. Я… я уверен, что он поступит правильно, если еще не поздно.

— Вы опять говорите загадками.

— Алекса, верьте мне, я не покину вас, если окажется, что я ошибся в Адаме. Что вам терять?

— Гордость! — гневно бросила Алекса. — Адам Фоксуорт отнял у меня все остальное, и будь я проклята, если отдам ему еще и гордость!

— Вы пойдете со мной, даже если мне придется нести вас всю оставшуюся дорогу! — настойчиво сказал Мак, и решимость придала жесткость его лицу. — Так как же, Алекса? Пойдете вы по своей воле, или мне придется применить силу?

Алекса неохотно последовала за ним. Мак улыбнулся снисходительно. Он восхищался, когда ее глаза метали фиалковый пламень, а щеки пылали от негодования. Мак тихонько молился, надеясь, что поступает правильно, что еще не поздно. Он знал о планах Адама на будущее. И особенно горячо молился о том, чтобы не поставить Алексу в положение еще более неопределенное, чем то, в котором она находилась теперь.

 

Глава 7

Саванна, 1778 год

По всем расчетам, это должен был быть самый счастли вый день в жизни Адама Фоксуорта. Величественная блондинка, которую он держал под руку, была самой красивой среди находившихся здесь женщин. И необычайно страстной, в чем Адам имел возможность убедиться, наслаждаясь ее прелестями.

Гвендолин Райт была племянницей королевского губернатора. В настоящий момент он ждал, когда представится возможность объявить о помолвке леди Гвен и Адама Фоксуорта, графа Пенуэлла и стойкого тори. Это был выгодный брак, он должен был принести Адаму богатое приданое и открыть перед ним двери всех известных домов тори в Саванне.

До получения титула Адам был всего лишь одним из жителей колоний, но по возвращении из Англии его начали осаждать роялисты с требованием примкнуть к ним. Он был знаком с леди Гвен еще до того, как уехал в Англию, и, вернувшись, сделал ей предложение. Все его планы осуществились, с чем Адам и поздравил себя.

Но если говорить честно, Адам не чувствовал себя счастливым. Его мысли то и дело перелетали через океан к девушке с волосами цвета воронова крыла и с фиалковыми глазами, которую он грубо использовал и бросил.

В его жизни было много женщин, но он не мог вспомнить, как выглядело большинство из них, включая ту, которая сейчас стояла рядом с ним и о которой он забывал, едва они расставались. Но Алексу он хорошо помнил. Она постоянно снилась ему, и он возненавидел яркие воспоминания о ее нежном теле, сплетенном в одно целое с его телом.

В последнюю ночь, которую они провели вместе, Адам попытался показать ей, что она не занимает никакого места в его жизни, и, глядя на ее лицо, когда он грубо брал ее, не выказывая никакого внимания к ее чувствам, он был уверен, что у него это получится. Без сомнения, сейчас Алекса вышла за своего Чарлза и теперь носит его дитя. Почему-то эта мысль не утешала. Он не думал о том, что Алекса могла зачать от него, Адама.

Стройная блондинка толкнула его локтем, прервав безрадостные размышления.

— Адам, дорогой, — Гвен мило надула губки, — где витают ваши мысли? Друзья дяди Джеймса обращаются к вам, а вы будто не слышите.

— Я думал о нас, любимая, — солгал Адам. — Скоро дядя Джеймс объявит о нашей помолвке.

— Но я хочу быть с вами каждую ночь, а не только от случая к случаю, когда нам удается ускользнуть на пару часов.

— Я тоже, любовь моя, — признался Адам.

Леди Гвендолин Райт, красивая, избалованная племянница губернатора Джеймса Райта, поехала вместе с дядей в колонии, чтобы быть хозяйкой в его доме, поскольку жена губернатора умерла, не оставив детей. Она сразу же стала популярна в Саванне, в ее честь давали обеды и поднимали тосты как выдающиеся виги, так и выдающиеся тори. Но взгляд ее ярких синих глаз остановился на Адаме Фоксуорте, хотя ее дядя признал Адама достойным его любимой Гвен, лишь когда тот неожиданно оказался наследником титула и земель в Англии.

Наследство, полученное Адамом, изменило его положение в обществе. Пока Адам не намекнул, что сможет предложить гораздо больше после своего возвращения из Англии, Гвен серьезно раздумывала, не принять ли предложение капитана Ланса Баррингтона, который происходил из блестящей семьи. Хотя Гвен и приближалась к двадцати шести годам, она выжидала и не пожалела об этом. Когда Адам вернулся, они стали любовниками; вскоре он сделал ей предложение, и Гвен сразу же его приняла. Отказ Гвен привел Ланса в ярость, но, поскольку Адам стал графом, он ничего не мог сделать.

Сознавая, что множество гостей выжидательно смотрят на него, Адам решил, что настал момент подать знак губернатору Райту, чтобы тот сделал свое заявление. Но в этот момент к нему подошел Джем, его дворецкий.

— К вам гости, масса Адам, — нерешительно доложил Джем.

— Проведи их сюда, Джем, — прошептал Адам, раздраженный тем, что Джем нарушил этикет.

— Они настаивали на том, чтобы увидеться с вами наедине. И я провел их в кабинет.

Адам кивнул, сказал что-то рассерженной Гвен и вышел вслед за Джемом из бального зала.

— Что это за таинственные посетители, Джем? Ты их знаешь?

— Это масса Мак, сэр, и леди, которую я никогда раньше не видел.

— Мак здесь? — пришел в восторг и ускорил шаги. — Почему ты сразу не сказал? И ты говоришь, что с ним леди? Вот дьявол! — Адам игриво усмехнулся. — Мак! — бурно приветствовал друга Адам, ворвавшись в кабинет. — Ах ты, ловкач! Что ты здесь делаешь? Я думал, ты в Виргинии.

Мак довольно сухо приветствовал друга, но Адам этого не заметил, как не заметил и Алексы, стоявшей у Адама за спиной.

Ни один мужчина не имеет права быть таким возмутительно красивым, подумала Алекса. Его густые рыжевато-каштановые волосы едва касались воротника и не были напудрены. Классический нос, резко очерченные скулы, красивый изгиб бровей. Элегантный костюм прекрасно сидел на нем, подчеркивая мускулистую фигуру. Сердце у Алексы подпрыгнуло. Ей захотелось бежать без оглядки.

— Ты и твоя дама появились как раз вовремя, чтобы присоединиться к гостям, — улыбнулся Адам.

— Вряд ли мне будет хорошо среди твоих друзей-тори, — ответил Мак отрывисто. — Теперь мы странствуем по разным мирам, Адам.

Адам устремил на Мака мрачный взгляд, потом пожал плечами.

— А где леди, о которой мне сказал Джем? Представь нас, — сказал он, поворачиваясь, чтобы обнаружить даму Мака.

Наконец он увидел ее и в молчаливом изумлении впился в нее взглядом. Его глаза опустились с ее лица на груди и, наконец, на выпуклый живот. Оторвав взгляд от Алексы, Адам с вызовом посмотрел на Мака.

— Что она здесь делает, Мак? — гневно спросил он. — Мне следовало знать с самого начала, что твой интерес к этой леди отнюдь не мимолетный.

— Ах ты, негодяй! — бросил в ответ Мак. — Ты что, не видишь, что Алекса беременна? Она носит твоего ребенка, Адам!

Адам покраснел:

— Тебе известны мои планы, Мак.

— Так измени их, черт побери! Ты должник Алексы. Отец выгнал ее, ей некуда идти.

— Поэтому она пришла к тебе, взывая к твоему сочувствию! Тебя всегда могли одурачить хорошенькое личико и слезы. Чего ты ждешь от меня, Мак?

— Правильного поступка, Адам, — твердо ответил Мак. Разумеется, Алекса выступила вперед.

— Прекратите, вы оба! Как вы смеете говорить в моем присутствии так, будто меня не существует! Я вовсе не собиралась являться сюда, Адам. Мак привез меня против моей воли. Я знала, что жду вашего ребенка еще до того, как вы уехали из замка Пенуэлл, но предпочла промолчать. Мне ничего от вас не нужно!

Хотя неожиданное появление Алексы грозило разорвать в клочья все его интриги и планы, Адам не мог не восхититься ее храбростью и силой духа. Его взгляд снова остановился на ее животе, и его охватила радость. Но он тут же опомнился. Он не может жениться на Алексе и должен заставить Мака понять это. Слишком многое зависит от его брака с Гвен.

— Вопреки тому, что вы думаете, Алекса, я не совсем бессердечен, — сказал Адам. — Я прослежу, чтобы о вас и о младенце позаботились. Вы оба ни в чем не будете нуждаться. Но… сегодня у меня прием в честь моей помолвки. Как только о ней будет объявлено, моя помолвка с леди Гвендолин Райт станет официальной…

— Значит, мы не опоздали! — радостно вздохнул Мак. — Я боялся…

— Мак, — сурово остановил его Адам, — неужели ты забыл, что стоит за моим браком с Гвен?

— Я не забыл, Адам. Просто считаю, что твой ребенок важнее, он должен иметь имя.

— Тогда сам женись на Алексе! — закричал Адам и тут же спохватился.

Глаза Мака сузились. Он думал, что знает Адама, но ошибся. Подойдя к Алексе, он накинул ей на плечи плащ.

— Черт побери, Адам, именно так я и поступлю. Я хотел этого все время, но думал, что должен дать тебе возможность признать своего ребенка. Теперь я не буду чувствовать за собой вины, сделав Алексу своей женой. Возвращайся к своим друзьям-тори.

Адам хотел что-то сказать, но в этот момент дверь в кабинет распахнулась.

— Адам, что заставило вас бросить своих гостей? — раздался недовольный голос. — Дяде Джеймсу не терпится объявить о нашей помолвке.

Алекса посмотрела на прекрасную белокурую женщину и подумала, что никогда не видела такой красавицы. Мягкие волосы цвета спелой ржи были искусно уложены в прическу на царственной голове. Все в ней было золотое — начиная с волос до ровной алебастровой кожи, которая мерцала бледными золотыми полутонами. Губы были полные и округлые, зубы белые, нос необычайно изящный. Ее стройная фигура мягко покачивалась в коконе из золотого тонкого шелка и газа.

Напряженный момент затянулся. Адам ничего не говорил, глядя на леди Гвен сквозь полуопущенные веки. Его серые глаза помрачнели — он оказался между двух огней.

— Ради Бога, Адам, скажите же что-нибудь! — ледяным голосом потребовала Гвен. — Что это за люди?

Внезапно Адам оживился.

— Простите меня за грубость, Гвен, — извинился он с улыбкой. — Вы, конечно же, помните Мака? Вы встречались с ним у меня в доме как-то раз до моего отъезда в Англию. А дама, — он сделал небрежный жест, — это леди Алекса Эшли. Оба только что приехали из-за границы.

Гвен кивнула непрошеным гостям.

— А не могут ли ваши друзья отложить разговор до завтра? Они ведь наверняка ужасно устали. И потом, дядя Джеймс ждет.

Бросив в сторону Алексы непроницаемый взгляд, Адам втянул воздух, чтобы собраться с силами, прежде чем ответить, прекрасно зная, какова бывает Гвен, когда все идет не так, как она задумала.

— Гвен, боюсь, объявления помолвки сегодня вечером не будет. Помолвки вообще не будет. Никогда.

Лицо Гвен пошло красными пятнами; скривив губы, она испустила яростный вопль, и от этого вид у нее стал почти отталкивающий.

— Но какое отношение имеют эти люди к нашим брачным планам?

Мак торжествующе усмехнулся, глядя на Алексу, словно хотел сказать: «Я знал, что не ошибся в Адаме!» Алекса не могла произнести ни слова. Она уже решила, что не выйдет замуж ни за Адама, ни за Мака. Оба они — негодяи. Она сама вырастит своего ребенка, а они пусть убираются ко всем чертям.

— Обстоятельства вынуждают меня с уважением отнестись к более раннему предложению, которое я сделал леди Алексе, находясь в Англии, — сказал Адам, глядя на Алексу.

— К черту уважение! — сердито закричала Гвен, смерив Алексу презрительным взглядом. — Вы что, Адам, переспали с этой потаскушкой и сделали ей ребенка? — Увидев, как вспыхнула Алекса, Гвен поняла, что ее догадка подтвердилась.

— Не важно, что произошло между мной и Алексой, — спокойно ответил Адам. — Я намерен жениться на ней как можно скорее.

— Ах ты, сучонка! — проскрежетала охваченная яростью Гвен. — Это все ты виновата. Ты что, не могла остаться в Англии, где тебе и место? Уверена, Адам стал бы помогать тебе и твоему отродью, для этого не обязательно жениться.

— Довольно, Гвен! Я женюсь на Алексе по собственному выбору. Вам давно следовало понять, что давить на меня бесполезно. Вы сами скажете об этом вашему дяде, или это сделать мне?

Гвен окаменела. Она была унижена, надежды ее рухнули. Адам нанес сильный удар по ее гордости, но она вовсе не собиралась с ним расставаться. Как бы не так! Круто повернувшись в облаке золотого шелка, она вышла из кабинета, стуча каблучками. В бальном зале она тут же отыскала своего дядюшку, сказала ему на ухо несколько слов, отчего он пришел в изумление, и оба покинули переполненный зал, сопровождаемые гулом голосов.

Капитан Ланс Баррингтон последовал за ними. Он все еще был зол на Адама за то, что тот отнял у него женщину, которую он хотел, женщину, которая была ему нужна, чтобы продолжать свою карьеру, и если что-то внезапно разлучило эту пару, ему хотелось быть рядом, чтобы утешить леди Гвен. В конце концов, он был ее вторым вариантом и у него еще оставалась надежда на получение этого приза. Оркестр снова заиграл, бал продолжался.

Когда дверь за Гвен захлопнулась, Алекса вся дрожала от едва сдерживаемой ярости. Ни к Маку, ни к Адаму она не чувствовала ничего, кроме ненависти, особенно после того как услышала их разговор.

— Ты в конце концов добился своего, Мак, — сухо заметил Адам. — Надеюсь, ты удовлетворен. — В его голосе звучал сарказм.

— Адам, — угрюмо ответил Мак, — не я создал эту ситуацию. Это дело твоих рук. А поступил я так ради Алексы и твоего ребенка. И если бы ты оказался негодяем, я был бы счастлив жениться на ней сам.

— Да пошли вы к чертовой матери! — взорвалась Алекса. — Я не желаю выходить замуж ни за одного из вас. Тем более что вы не сделали мне предложения. Оставьте меня в покое. Я не нуждаюсь в вас!

От удивления Мак и Адам словно приросли к месту, а Алекса направилась к двери. Она уже взялась за дверную ручку, но силы оставили ее, и она начала оседать на пол на глазах у изумленных мужчин.

Адам успел подхватить ее и, потрясенный, посмотрел на Мака, не зная, что делать.

— А чего ты ждал? — Мак пожал плечами. — Девушка на шестом месяце.

— Я отнесу ее в постель, — сказал Адам, испуганно глядя на побледневшую Алексу.

Им удалось добраться до комнаты Адама незамеченными. Уложив Алексу на кровать, мужчины уставились на нее. Она лежала не шелохнувшись.

— Ты действительно намерен жениться на ней? — спросил Мак. — Мне она дорога. Очень. Я желаю добра ей и ее ребенку… твоему ребенку, — уточнил он. — Но я не оставлю ее, если с ней будут плохо обращаться.

— Ради Бога, Мак, за кого ты меня принимаешь! Я и раньше не обращался с Алексой плохо и, уж конечно, не стану этого делать теперь, когда она носит мое дитя.

— Я говорю не о плохом обращении в физическом смысле, Адам, потому что вряд ли ты на это способен, — тихо сказал Мак. — Но я давно тебя знаю и верю, что ты поступишь должным образом. — Он обвел взглядом комнату: — Это ведь твоя спальня, да, Адам?

Тот пожал плечами:

— Все гостевые комнаты заняты. Бал, сам понимаешь.

Мак кивнул.

Он взглянул на Алексу, словно стараясь запомнить ее черты, наклонился запечатлеть поцелуй на ее лбу и отвел со щеки прядь волос.

— Будьте счастливы, миледи, — прошептал он. И прежде чем Адам успел заметить слезы в его глазах, пошел к двери. — Я велю принести сюда вещи Алексы. Подари ей счастье, Адам.

И он ушел.

Смешавшись, Адам некоторое время стоял без движения. Он не знал, самому ли ему устроить Алексу поудобнее или прислать горничную. Решив, что не стоит откладывать, Адам начал расстегивать на ней платье. Вскоре она осталась в одной тонкой сорочке. Он уже собрался уложить ее под одеяло, когда взгляд его упал на округлый живот и располневшую талию.

Это было как удар ниже пояса — Адам вдруг осознал, что это его ребенок растет в ее хрупком теле. Он положил задрожавшую руку ей на живот и ощутил толчок изнутри. До этого мгновения все, случившееся в этот вечер, казалось нереальным. Но едва он почувствовал, как шевельнулся его ребенок, мечта стала реальностью. С неприсущей ему нежностью он укрыл Алексу одеялом и со всех сторон подоткнул его.

Именно в этот момент глаза Алексы раскрылись, и ей показалось, что она плывет в пустоте. И тут она увидела, что на нее смотрит Адам.

— Где… где я?

— В моей постели, — беззаботно ответил Адам. — Вы упали в обморок.

— Это смешно! — заявила Алекса, пытаясь встать. — Никогда в жизни не падала в обморок.

Адам уложил ее обратно.

— Вы никогда еще не были беременны. Не волнуйтесь, я не собираюсь ложиться рядом с вами и вас насиловать. Кроме того, у меня полон дом гостей.

— Где Мак? — спросила Алекса, осознав, что они с Адамом одни.

— Ушел. Теперь я буду заботиться о вас.

— Я в состоянии сама о себе позаботиться! — возразила Алекса, снова поднимаясь, и снова Адам уложил ее обратно. — Мне не нужно ваше сочувствие или покровительство.

— Будьте же разумны, Алекса. Вы носите мое дитя, и я не позволю вам уйти и подвергать себя опасности.

— Красивые слова, Адам, но откуда такая перемена в чувствах? Вы уехали, даже не попрощавшись. Я понимаю, что разрушила ваши брачные планы, так почему же вы продолжаете этот фарс, когда Мак ушел и не перед кем демонстрировать свое благородство?

«Действительно, почему», — подумал Адам. В голове у него был хаос. Как гром среди ясного неба, появляется беременная Алекса и разрушает всю его жизнь. Он думал, что никогда больше не увидит ее. Но не было ни единого дня, чтобы он не думал о невинной девушке, которую погубил и бросил на произвол судьбы. Ему и в голову не приходило, что Алекса может от него понести. Но если эта мысль подсознательно и возникала, он полагал, что это сделает его месть еще сладостнее.

Но теперь, видя ее беспомощной, носящей под сердцем его ребенка, он ощутил, как в нем растет огромная нежность. Не только к своему будущему ребенку, но и к самой Алексе. Она станет его женой.

— Алекса, — терпеливо заговорил Адам, — верьте или не верьте, но я хочу на вас жениться. Я хочу нашего ребенка. О вас будут заботиться. Ни вы, ни мое дитя ни в чем не будете нуждаться.

— Я всегда думала, что буду любить того, за кого выйду замуж, — прошептала Алекса. — А муж будет любить меня. Неужели это так глупо?

Адам ни слова не сказал о том, что любит ее. Да она и не ждала этого. Она Эшли, дочь его заклятого врага.

— Любовь — это прекрасно, но много ли вы знаете супружеских пар, которые женились по любви? Или вы думаете, что я любил Гвен?

— А вы не любили?

— Вряд ли, — резко рассмеялся Адам. — Это был бы выгодный брак. Гвен может предложить многое.

— А я не могу. Забудьте обо мне, Адам, вернитесь к Гвен.

— Вы носите мое дитя, Алекса. И, несмотря на все, что было, мы можем стать друзьями. Ради нашего ребенка. Если вы готовы простить меня, я готов забыть, что вы — дочь того, кому я поклялся отомстить.

Алекса судорожно сглотнула. Могут ли они с Адамом стать друзьями? Но он хочет попытаться, и она не должна его отвергать. По крайней мере ради их ребенка, с надеждой подумала она.

Адам наблюдал за сменой чувств на лице молодой женщины и думал, как оно красиво сейчас, когда его обрамляют черные как смоль волосы. Мак был прав: он, Адам, глупо воспользовался Алексой, она заслуживает лучшего.

— Не знаю, Адам, — сказала наконец Алекса.

— Может быть, в вашей жизни кто-то есть? Чарлз или Мак?

— Чарлз — слабый человек. Он не только отвернулся от меня, едва узнав о том, что со мной случилось, но еще и раздул скандал, распуская обо мне сплетни. Что же до Мака, то он — мой друг, и ничего больше.

— Значит, дело улажено, — сказал Адам тоном, не терпящим возражений. — Мы венчаемся на этой неделе. А сейчас я пойду, а вы отдохните, пока я побуду с гостями. Многие из них останутся ночевать. Доброй ночи, Алекса.

— Адам, что подумают ваши друзья? Разве они не ждут вашей помолвки с леди Гвен?

— Не имеет значения, что они подумают. Когда я сойду вниз и сообщу, что собираюсь жениться на дочери сэра Джона Эшли, среди них не найдется ни одного, кто не позавидует моему счастью — жениться на дочери такого блестящего человека.

— Сообщите им? Прямо сейчас?

— Ну да, — кивнул он. — Доброй ночи, миледи.

И он вышел, оставив дрожащую Алексу в постели.

Верный своему слову, Адам вошел в бальный зал, потребовал внимания и объявил о своей помолвке с Алексой. Ошеломленные гости вдруг обнаружили, что леди Гвен Райт, леди, которая неизменно владела вниманием Адама в эти последние недели, куда-то исчезла. Исчез и ее дядя-губернатор. Никто не знал, что случилось, но имя Эшли было таким же весомым, как и имя Райтов.

Кто-то спросил:

— А где эта леди, Фоксуорт? Почему вы ее прячете?

— Леди Алекса только что приехала. Она проделала долгий трудный путь и просит простить ее. — Это сообщение было встречено громкими вздохами. — Но чтобы возместить ущерб, я от всего сердца приглашаю всех и каждого на наше бракосочетание, которое состоится через неделю.

Если бы Алекса слышала его слова, она упала бы в обморок во второй раз в жизни. Ибо чего еще могла желать женщина на шестом месяце беременности, как не присутствия всех известных семей Саванны на своей свадьбе?

С нарочито равнодушным выражением лица Адам смотрел на свою спящую нареченную. Спать ему пришлось на узкой кушетке в туалетной комнате, единственном ложе, которое осталось для него этой ночью, и он встал на рассвете, чтобы проводить гостей и наспех сделать кое-какие распоряжения. К полудню дом опустел, и Адам решил разбудить Алексу.

Как же она, наверное, устала, думал Адам, глядя, как поднимается и опускается ее грудь под одеялом. Как просто было бы ее любить. Но это невозможно. Джон Эшли стоит между ними, как непреодолимая преграда.

Адам вовсе не собирался удерживать у себя Алексу на три месяца. После того как он увез ее из дома, он хотел продержать ее недельку-другую в своей постели, а потом отослать обратно обесчещенную к тому, кто убил его отца, и к женщине, из-за которой все это произошло. Конечно, он не знал, что матери Алексы уже нет в живых. Это могло бы изменить положение вещей, но, впрочем, Адам в этом сомневался. Он слишком долго жил воспоминаниями о преждевременной смерти своего отца. Иногда Адам думал о том, что Алекса могла понести, но признаться в этом самому себе Адаму было невыносимо. У него в голове что-то щелкнуло, и он предложил вступить в брак, хорошо понимая, что это не поможет ничему. Хотя, как ни странно, он хотел этого ребенка, несмотря на то, что в его жилах течет кровь Эшли.

И еще Алекса. Что же он чувствует к ней на самом деле? Ему очень нравилось заниматься с ней любовью. Больше, чем с любой другой женщиной, с которой он спал, несмотря на ее неопытность. Он понимал, что она его ненавидит. На какое же будущее могут они надеяться?

Вдруг Алекса пошевелилась, разом положив конец хаотичным размышлениям Адама.

— Уже почти полдень, Алекса, — сказал он, когда она устремила на него взгляд своих фиалковых глаз.

— Нужно было разбудить меня раньше, — сказала Алекса, зевая.

— Зачем? Вы очень устали. Но скоро приедет портниха, и теперь вам пора вставать.

Алекса рывком села на постели.

— Портниха! Но у меня есть платья.

— Ничего подходящего для свадьбы. Я знаю, я уже просмотрел ваш гардероб. И потом, все ваши платья уже расставлены не один раз. Я не хочу, чтобы моей невесте было стыдно перед моими друзьями.

— Или чтобы вам было стыдно перед вашими друзьями за беременную невесту! — вспыхнув, отпарировала Алекса.

Адам пожал плечами и оставил молодую женщину совершать утренний туалет.

 

Глава 8

Алексе очень не хотелось соглашаться, но Адам прав. Ясноглазая щебечущая мадам Дюбуа, портниха, вызванная из Саванны, была просто волшебницей. Она бросила всего один взгляд на расплывшуюся фигуру Алексы и тут же принялась творить чудеса. Или так показалось Алексе, когда она медленно поворачивалась перед зеркалом в платье из жесткой парчи, густо расшитой хрустальным бисером.

Низкий вырез подчеркивал высокую пышную грудь, жесткие складки вышитой парчи падали до полу, талия начиналась прямо под соблазнительной грудью, как диктовала новая мода в стиле ампир. И чудо из чудес — предательская выпуклость ниже талии оказалась невидимой. Учитывая нежный цвет лица Алексы, мадам Дюбуа сшила платье из бледно-розовой ткани, оттенявшей черные как смоль волосы и подчеркивавшей белизну кожи. Алекса осталась очень довольна результатами работы портнихи.

Хотя Адам еще не видел свадебного платья, он заказал мадам Дюбуа сделать весь гардероб, чтобы он соответствовал полнеющей фигуре Алексы. Она была ему благодарна, но его аргументы не обманули ее. Как жена графа, она занимала в обществе определенное положение, которому должна была соответствовать. В этом отношении Адам мог не беспокоиться — и по рождению, и по воспитанию Алекса была настоящей леди.

За эту неделю Алекса видела Адама редко — из-за примерок и всего прочего. Он вообще почти не бывал дома. Живя в Фоксуорт-Мэноре, Алекса узнала одну вещь — по какой-то непонятной причине Адам прочно связался с роялистами. Поначалу Алекса никак не могла в это поверить, учитывая его дружбу с Маком и Лисом, известными патриотами. Но отрицать очевидное было невозможно. Все друзья Адама были тори. И Алекса вдруг поняла, что больше, чем Адам, симпатизирует жителям колоний и их стремлению к свободе. Иначе и быть не могло, после того как Мак рассказал ей, за что они борются.

Вскоре Алексе предстояло произнести брачные обеты, и она старалась не думать о Лисе, но иногда задавалась вопросом, все ли еще он крушит британский флот. Или уже покоится на дне морском? Почему-то он представлялся ей целым и невредимым, стоящим на мостике «Серого призрака», с улыбкой, играющей в уголках рта, который был виден из-под маски. Лис лишил ее девственности и вполне мог быть отцом ее ребенка.

Ее размышления прервала Хэтти, маленькая чернокожая горничная, она сообщила, что все готово и что жених ждет ее. Хотя Алекса много раз за эту неделю клялась, что не даст втянуть себя в этот брак, она вышла из комнаты — комнаты Адама, потому что в другую не перебралась, — и стала медленно спускаться по лестнице.

Вместо того чтобы размышлять о своем невероятном замужестве, Алекса изучала обстановку, все еще изумляясь красоте дома Адама, несмотря на то, что всю неделю старательно осматривала его. Двухэтажное здание стояло в полумиле от большой дороги, к нему вела длинная подъездная аллея, усыпанная раковинами. По обе стороны дома были площадки, среди которых располагались цветочные клумбы, за которыми ухаживали рабы. Сам по себе дом был простой, с двойными каминными трубами, поднимающимися над наклонной крышей. Во внутренние помещения вел просторный холл, застланный ковром, украшенный огромными канделябрами и великолепной лестницей, по которой теперь спускалась Алекса.

Гостиная, где ей предстояло венчаться, была просторной, она также служила и бальным залом. Пол красного дерева был покрыт большим круглым ковром. Кроме гостиной, на первом этаже находились столовая, библиотека и кабинет, который принадлежал одному только Адаму. Арка вела в сводчатый проход и кухни, расположенные внизу. Наверху было шесть роскошно убранных спален. Алекса за эту неделю осмотрела весь дом и решила, что прекраснее места, где можно растить ребенка, не сыскать.

Еще не успев подготовиться, она оказалась рядом с Адамом в гостиной, украшенной падубом и восковником. Собравшиеся по достоинству оценили прекрасную новобрачную. Уголком глаза Алекса увидела леди Гвен с мрачным видом. Рядом с ней сидел красивый темноволосый человек в форме английского офицера.

Если бы Алекса посмотрела на Адама, то заметила бы в его стальных глазах восторженный блеск. Зато этот блеск заметила леди Гвен. Невеста машинально произнесла брачные обеты, голос ее звучал бесстрастно и мало соответствовал смятению, царившему у нее в душе. Лишь когда губы Адама слегка коснулись ее губ, она поняла, что церемония закончена.

Остаток дня слился в какое-то неясное пятно — Алексу знакомили с выдающимися друзьями Адама, и она тут же забывала их имена. Прием, который начался сразу же после церемонии, наверное, был впечатляющим, угощение роскошным, но Алекса ничего не запомнила. Она обрадовалась, что Адам решил устроить прием в дневное время, потому что не могла бы сделать ни одного танцевального па в своем тяжелом платье, так удачно скрывавшем беременность.

К вечеру Алекса поняла, что вот-вот рухнет, и, извинившись, ушла к себе, а Адам прощался с последними гостями. С помощью Хетти она сняла с себя богато украшенное платье и надела красивую прозрачную ночную сорочку, которая таинственным образом оказалась у нее на кровати. Вскоре она крепко уснула.

О своей брачной ночи Алекса почти не думала. Она решила, что ее живот вызывает у Адама отвращение и что пройдет немало месяцев, прежде чем ему захочется с ней спать. И Алексу это вполне устраивало. Ей совершенно не хотелось спать с Адамом. Ее чувства были слишком хрупки, чтобы выдержать атаку его мужественности. У нее не было времени поразмыслить о своих чувствах к молодому мужу, который еще недавно был ее мучителем. Она надеялась за те месяцы, что будет вынашивать свое дитя, узнать Адама получше.

Было уже очень поздно, когда Адам вошел в спальню, которую надеялся разделить с Алексой. Он был разочарован, найдя ее спящей, однако разделся и лег рядом с ней. Она была теплая, от нее пахло фиалками, а этот запах всегда связывался у него с ней — с тех пор как он ее бросил. Алекса пошевелилась, когда Адам осторожно провел рукой по ее бедру, а потом коснулся пышных грудей. Расстегнув ворот бледно-розовой сорочки, которую он купил ей к брачной ночи, он нежно обвел губами сосок и в ответ услышал глубокий вздох.

В тот момент, как Алекса проснулась, он почувствовал на себе взгляд ее фиалковых глаз, несмотря на то что комнату освещала только луна.

— Адам, что… что вы здесь делаете?

— Я хочу вас, Алекса.

Его слова дошли до нее вместе с прерывистым вздохом, и она инстинктивно поняла, что это просьба, а не требование.

— Почему? — Алекса пришла в смятение. — Сейчас на меня противно смотреть. И я знаю, что вы меня не любите.

— Вы, конечно, помните, как у нас с вами все было? — Алекса кивнула. Еще бы ей не помнить, на какие высоты он ее вознес! — Как же вы можете сомневаться, что я все еще хочу вас? Я вступил в этот брак, твердо надеясь разделять с вами ложе. Это одна из компенсаций за женитьбу на дочери Джона Эшли. И потом — я не питаю к вам отвращения.

Его слова лишь утвердили ее во мнении, что Адам так сильно хочет ребенка, что может ей и солгать.

— Адам, — уклончиво сказала она, — я устала.

— Не бойтесь, я не причиню вам вреда.

— Неужели вы не можете понять, что я не хочу вас? — возразила она, пытаясь скрыть свои чувства. — Я вышла за вас, чтобы дать имя нашему ребенку.

Внезапно вернулся прежний Адам, тот, которого Алекса хорошо знала, живя с ним в Англии, и на мгновение ее охватил страх. Он нахмурился, лицо словно окаменело, глаза потемнели. Тихий смешок нарушил молчание, и Алекса ощутила, как по спине у нее побежали мурашки, когда он разорвал на ней тонкую сорочку.

— Я попробовал быть нежным, Алекса. Думал, мы могли бы наслаждаться тем немногим, что нас связывает. Я не собираюсь причинить вред ни вам, ни младенцу, но не потерплю, чтобы в брачную ночь мне отказали. А теперь расслабьтесь и наслаждайтесь тем, что я могу вам дать. Видит Бог, того, что было между нами, мало для супружеских отношений, но это лучше, чем ничего.

Разгневанная его словами, Алекса послала Адама ко всем чертям.

Адам усмехнулся с издевкой:

— Дьявол уже и так имеет на меня права, любовь моя.

От этого нежного обращения кровь у нее забурлила.

— Не смейтесь надо мной, Адам, — пылко сказала Алекса, — не называйте своей любовью, ведь мы оба знаем, почему вступили в брак.

— Вы это знаете, Алекса? — Голос его неожиданно сел. — О себе я не могу этого сказать.

Вздох сорвался с губ Алексы, но она не проронила ни слова, потому что луна наполовину высветила его лицо, омыв серебром точеные скулы и решительный подбородок, и сердце ее болезненно сжалось.

Вдруг она ощутила, как горяча его кожа в ночном прохладном воздухе, и ее потянуло к нему. Адам торжествовал победу. Глубокий поцелуй, который он запечатлел на ее раскрытых губах, был требовательным, и она невольно отозвалась на него. Сопротивление ее было сломлено.

Его рука на мгновение задержалась на ее животе, потом скользнула к бедрам, и Алекса почувствовала, что плоть ее задрожала от его прикосновения. Ее пальцы впились в волосы у него на затылке, а предательское тело не устояло против соблазна.

Он коснулся губами ее груди. Желание пылало в его глазах, точно жидкое серебро, пока он языком теребил то один сосок, то другой, и его желание передалось ей.

Он обвил руками ее талию и наслаждался судорогами, пробегавшими по ее телу. Ему хотелось разделить с ней эту радость. Он быстро вошел в нее, и с каждым мгновением ее тело все сильнее пульсировало от сладкого мучительного удовольствия, пока она не погрузилась в сводящее с ума очарование, задыхаясь, стеная, выкрикивая его имя. Потом — вспышка взорвавшихся звезд и молний, и он освободил ее.

Оба лежали молча, потрясенные пламенем. Оно вспыхивало всякий раз, когда они бывали вместе. Адам был потрясен и смущен этим, но Алекса, поскольку ее восприятие в сердечных делах было более острым, точно знала, на кого возложить вину за свой удивительный и пылкий ответ на ласки Адама. Любовь! Против ее воли любовь прокралась, точно вор в ночи, и украла ее сердце! Любовь овладела ею, но обрекла на страдания. Прежде чем уснуть, она дала клятву, что никогда не доставит Адаму удовольствия узнать, как глубоко ее чувство к нему. Его насмешки стали бы невыносимы, если бы он узнал о ее любви, мрачно размышляла она и не заметила, как уснула.

Брачная ночь — это все, на что надеялся Адам. Алекса тихо застонала, когда он разбудил ее легкими, как перышко, поцелуями, и еще раз взял, унеся к вершинам блаженства.

Когда Алекса утром проснулась, Адама не было. О том, что он оставил свою обширную плантацию на ее попечение, она узнала от надсмотрщика, Тома Форбса, который пришел к ней в тот день. Раздосадованная, Алекса мысленно выругала Адама за то, что тот не предупредил ее о своем отъезде. Она чувствовала себя оскорбленной, лишний раз убедившись в том, что ничего не значит для Адама. К счастью,

Форбс оказался хорошим надсмотрщиком, вполне способным управлять плантацией во время частых отлучек Адама. Он сразу понравился молодой женщине. Узнав, что у него есть жена и двое детей, она решила в ближайшее время навестить его жену. Зачем Форбс приходил, непонятно, но Алекса предположила, что поспешная свадьба Адама вызвала у него любопытство. Как бы то ни было, она обрадовалась его приходу.

Она надеялась, что ее беременность не шокировала Форбса, по крайней мере у него хватило такта сделать вид, будто он ничего не заметил.

Прошло две недели с тех пор, как Адам поспешно уехал, и вдруг Алекса, подняв глаза от книги, увидела, что по аллее движется карета. Она подумала, что вернулся Адам, и выбежала излома, не надев плащ, но вместо Адама из кареты вышли три женщины. Алекса остановилась как вкопанная и, побледнев, смотрела на леди Гвен и двух ее спутниц.

— Леди Фоксуорт, мы к вам с визитом, — весело проговорила Гвен.

— Добро пожаловать, леди. Заходите в дом, там мы сможем поболтать и подкрепиться, — натянуто улыбнувшись, проговорила Алекса.

— Леди Фоксуорт, — сказала Гвен, — это мои подруги, Эллен Корби и Френсис Лайм. Обе замужем за армейскими офицерами, расквартированными в нашем городе.

Алекса кивнула и повела непрошеных гостей в дом.

— Прошу вас, зовите меня Алексой.

Налетевший порыв ветра подхватил ее пышные юбки, и женщины уставились на ее живот. Гвен грубо расхохоталась, а ее подружки захихикали, прикрывая рот руками. Вспыхнув от смущения, Алекса вошла в дом, про себя желая посетительницам провалиться в тартарары.

Когда все уселись, Гвен проговорила:

— Наконец-то мы поняли, почему Адам так торопился жениться на вас. Видимо, он переспал с вами, едва ступив на английскую землю. Как вы познакомились?

— Гвен, полагаю наши отношения с Адамом не представляют особого интереса для вас и ваших подруг, — уклончиво сказала Алекса.

— Ошибаетесь. Думаю, это нас позабавит, не так ли, леди? — хихикнула Гвен. Леди кивнули. — Не появись вы тогда, — продолжала Гвен, — мы с Адамом были бы сейчас женаты.

— Лучше спросите об этом Адама, — сказала Алекса, — он вам все объяснит…

— Именно так я и поступлю, — надменно отпарировала Гвен. — Где же счастливый новобрачный?

В этот момент в комнату вошла горничная с чайным подносом и избавила Алексу от необходимости отвечать. Она начала разливать чай, но Гвен не унималась:

— Где же Адам? Никто не видел его со дня свадьбы. Или вы приковали его к своей кровати?

Алекса вздохнула, осторожно поставила свою хрупкую чашку на поднос.

— Адама вызвали по безотлагательному делу.

— Держу пари, — фыркнула Гвен, — что беднягу обманом заставили жениться и теперь он раскаивается в содеянном.

— Добрый день, леди.

Женщины повернулись и увидели стоявшего Адама. С виду он казался совершенно спокойным, но Алекса поняла, что он подобрался, словно тигр, готовый к прыжку.

Спутницы Гвен нервно кивнули, а Гвен набралась смелости и спросила:

— Давно ли вы там стоите, Адам?

— Достаточно давно, — ответил он и, подойдя к Алексе, с подчеркнутой нежностью поцеловал ее в губы. — Как мило, что вы посетили нас, леди, — спокойно продолжал он. — Алексе здесь одиноко.

— Да, конечно. Если вы женились на Алексе, это еще не значит, что мы не можем оставаться друзьями, — растерянно пробормотала Гвен. — Особенно когда все мы узнали, почему вы женились на этой бедной девочке.

— Почему же я женился на ней, Гвен? — вкрадчиво спросил Адам. Тон его не предвещал ничего хорошего.

— Да ну же, Адам, мы ведь не слепые. Дураку ясно, что Алекса в положении. На пятом или шестом месяце, дьявол вы этакий. Тут и говорить не о чем.

— Вы могли бы, к примеру, сказать, что приехали сюда с добрыми побуждениями. Однако вы и ваши подруги сразу стали ее оскорблять.

— Адам, милый, мы не хотели никого оскорбить. Мы просто были шокированы, когда Алекса явилась неведомо откуда и предъявила на вас права. Но конечно, ее мы не обвиняем. Чего уж там, повеса вы эдакий! Как могла она устоять перед вами? Даже я не устояла.

Сладкие слова Гвен не обманули Адама, но он улыбнулся, чтобы разрядить обстановку. Леди допили чай. Адам был так внимателен к Алексе, что Гвен позеленела от зависти и вскоре отбыла вместе со своими подругами.

Едва за ними закрылась дверь, как Адам, всматриваясь в лицо Алексы, встревоженно спросил:

— С вами все в порядке? — Та кивнула с несчастным видом. — Дело в том, что рано или поздно это все равно случилось бы. Нетрудно солгать насчет месяца-другого, но если ребенок появляется на пять месяцев раньше, то тут уж все ясно. Особенно если он такой крепкий и сильный, каким будет наш.

Алекса не сдержала улыбки.

— Это не важно, Адам. Разумеется, приятного мало, но я привыкну. — Она лгала, и Адам это понял.

За те две недели, что Адам ее не видел, она буквально расцвела. Он надеялся повторить брачную ночь, но, к своему разочарованию, понял, что об этом придется забыть, пока не родится ребенок. Благополучие ребенка значило для него больше, чем удовлетворение похоти. В конце концов, существуют и другие способы. В Саванне много борделей.

— Где вы были, Адам? — спросила Алекса, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Деловая поездка, — быстро ответил Адам.

— Почему вы не сказали мне, что уезжаете?

— Времени не было. Я получил срочное сообщение рано утром и почти сразу же уехал. Заходил ли к вам Форбс?

— Да, — ответила Алекса. — Ноя думала… записка… что-то в этом роде…

— Прошу прощения. Но я не волен приезжать и уезжать когда вздумается. В следующий раз постараюсь вести себя лучше.

— В следующий раз! Вы хотите сказать, что будет следующий раз? Вы что же, будете исчезать время от времени, как это было в Англии?

— Да, Алекса, вот все, что я могу вам сказать.

— Это имеет какое-то отношение к войне?

— Да. Всем известно, что американцам теперь помогают французы. Граф Рошамбо прибыл в Ньюпорт в июле. Ньюпорт занят британцами. Недавно была предпринята неудачная попытка выгнать их оттуда с помощью французского адмирала Эктора д'Эстена и французского корпуса. В тех местах все еще продолжаются бои и стычки.

— Какое это имеет отношение к вам?

— Оказалось, что британцы собираются заняться более слабыми колониями на юге, где больше надежд возлагают на корону, — терпеливо объяснил Адам. — Я узнал от губернатора Райта, что боевые действия на севере не прекратятся, но планируется мощный ложный маневр с целью завершить покорение этой части страны. Успех здесь может облегчить дальнейшее продвижение на север. Они попытались сделать это как-то в 1776 году, предприняв атаку на Чарлстон, в Южной Каролине, но неожиданно встретили яростное сопротивление генерала Уильяма Моултри.

— На чьей стороне вы воюете, Адам? — спросила Алекса. Несколько минут Адам молчал. Потом наконец ответил:

— Естественно, на стороне англичан. В Англии я родился и прожил там пятнадцать лет. Я граф Пенуэлл. И хотя продал свою собственность, остаюсь верным подданным короля Георга.

Алекса нахмурилась:

— Что-то не припомню, чтобы вы были как-то особенно преданы Англии, когда жили там. Из наших разговоров я поняла, что ваши симпатии на стороне жителей колоний.

— Разве я когда-нибудь это говорил?

— Прямо не говорили. Ну а как насчет Мака? И… и Лиса? — поинтересовалась Алекса. — Я никогда не встречала более ревностных патриотов, чем эти двое, а вы обоих называете своими друзьями.

— Мы с Маком давно уже друзья и останемся ими, что бы ни случилось. Что касается Лиса, я его мало знаю. Я хорошо заплатил ему, чтобы он сделал для меня одно дело. И никто из них никогда не обсуждал со мной свои планы или свою верность.

— Трудно поверить, что вы из-за титула оставите страну, принявшую вас. Разве вы не испытываете сочувствия к этому народу, который борется против политического гнета и несправедливых пошлин?

— Вот как? А где же ваша верность, Алекса? Вы сами говорите, как настоящая патриотка.

Алекса вспыхнула от смущения. Возможно ли, совсем недавно приехав в колонии, чувствовать симпатию к этому борющемуся народу? Если да, тогда она, конечно, на стороне справедливости. И она твердо ответила:

— Может быть, это влияние Мака, но я симпатизирую колонистам, которые лишены всех прав. Я знаю, что такое страх и гнет. Для меня свобода — главное.

— Выходит, вы на стороне мятежников?

— Скажу лишь, что они не вызывают у меня неприязни, потому что борются за свои права. А вот вы уклоняетесь от ответа, Адам. Что конкретно делаете вы для англичан? — упрямо спросила она.

— Если вам интересно это знать, я предложил свои услуги в качестве курьера губернатора Райта. Оказалось, ему нужен такой человек, как я, и он не таит на меня обиды за то, что я обманул его племянницу. Я хорошо знаю эти края и умею обходить линии врага.

Алекса изумленно смотрела на него. Она вдруг поняла, что никогда по-настоящему не знала Адама. Он оказался не только убежденным роялистом, но еще и шпионом! Даже пиратство Лиса показалось ей предпочтительнее тайной деятельности Адама против принявшей его страны. Однако она решила не говорить об этом Адаму.

 

Глава 9

Адам пробыл дома две недели и ни одной ночи не провел с Алексой. Она решила, что он занял одну из гостевых комнат, и не винила его в этом. Она с каждым днем полнела, и вид у нее был ужасный. Расползающуюся талию не могли скрыть даже хитроумные платья, придуманные мадам Дюбуа. Немногие мужчины пожелали бы заниматься любовью со слонихой, думала она с усмешкой.

Алекса не знала, что нравится теперь Адаму еще больше, чем при их первой встрече. Она теперь светилась каким-то особым светом. Ему страстно хотелось ее ласкать, но он держал себя в узде. Много времени он проводил на плантации и скрывал свою тайную жизнь от Алексы. Он часто бывал в Саванне со своими друзьями-тори и хорошо знал о том, как идут военные действия.

19 декабря Адам вернулся верхом из Саванны с сообщением, что полковник Арчибальд Кэмпбелл во главе экспедиционных войск численностью в 3500 человек из армии Клинтона в Нью-Йорке захватил Саванну, разбив американские силы под началом генерала Роберта Хоу. Доброе сердце Алексы сострадало американцам. Это была беда, отступление, но она не сомневалась, что храбрые колонисты выстоят.

На следующей неделе Алекса узнала, что генерал Бенджамин Линкольн, преследуя Хоу, предпринял попытку теснить британцев из Джорджии, но генерал Огюстен Прево, который командовал во Флориде, подошел со своими частями и заставил Линкольна отойти в Чарлстон. Прево, устроив штаб-квартиру в Саванне, теперь контролировал Джорджию. Адам сообщил жене, что сразу же предложил свои услуги генералу Прево, и тот с готовностью принял их.

— Губернатор дает бал в честь генерала Прево, и мы приглашены, — с важностью сообщил Адам.

— Адам! — Алекса удивилась и разозлилась. — Я уже не могу показываться в обществе! Неужели вы не понимаете?

— Я должен быть на этом балу непременно, — нахмурился Адам.

— Тогда вам придется идти одному! — заявила Алекса. — Я не желаю стать посмешищем в Саванне — ни для вас, ни для кого бы то ни было.

— Никто не посмеет над вами смеяться, Алекса. Я уже заказал для вас мадам Дюбуа сногсшибательное платье. Вы — леди Фоксуорт, и вам не следует кого-либо бояться. И потом, я хочу, чтобы вы пошли со мной, — признался он и сам удивился, поняв, что сказал правду.

После долгих уговоров Алекса наконец согласилась. И когда надела платье, которое мадам Дюбуа привезла ей в день бала, осталась очень довольна. Эта женщина явно знала толк в своем деле.

Ярко-красное платье придавало безупречной коже Алексы прозрачность хрупкого китайского фарфора. Платье было в стиле ампир — от высокой линии талии под грудью ниспадали пышные складки, в значительной мере скрывая живот. Чтобы еще больше поразить воображение, мадам Дюбуа придумала нечто вроде прозрачного плаща из тончайшего шелка, который надевался поверх платья. Результат был воистину ошеломляющим, и Алекса словно плыла по воздуху, когда при ходьбе плащ развевался вокруг ее лодыжек.

— Вы будете самой красивой женщиной на балу, а я вызову зависть у всех мужчин, — сказал Адам, восхищенно глядя на Алексу.

Алекса вспыхнула, что было ей очень к лицу, и медленно повернулась, давая себя рассмотреть.

— Вы уверены, Адам, что я хорошо выгляжу? — осведомилась она. — Или говорите так, чтобы сделать мне приятное?

Он заключил ее в объятия и поцеловал так, как давно не целовал, потому что боялся потерять над собой контроль. Ее теплые губы раскрылись ему навстречу. Желание мучило его безжалостно, язык требовательно ворвался ей в рот, в его бархатистые тайники. Пальцы его шарили по атласной коже ее груди, поднимавшейся над низким вырезом платья, и прерывистый вздох сорвался с ее губ.

Алекса отдалась притяжению его мужественности, жар его тела и запах кожи заполнили пространство между ними и окутали ее коконом чувственного восторга. Он так давно не прикасался к ней.

Но он резко отстранился, тяжело дыша; лицо его выражало удивление. Ему не верилось, что он может реагировать на женщину так остро. К тому же еще на беременную! Но он должен был держать себя в руках, чтобы не навредить своему ребенку.

— Господи, Алекса, что вы со мной делаете! — Он отстранился от нее. — Стоит мне прикоснуться к вам, как я теряю рассудок. Вы колдунья?

У него закружилась голова, гримаса исказила красивое лицо. И он быстро вышел, чтобы привести себя в чувство несколькими глотками бренди, пока Алекса не закончит туалет.

Алекса была потрясена не меньше его. Все ее тело вибрировало от желания. Она снова подумала о том, что ласкать беременную женщину противно. И следом за этой мыслью пришла еще одна. Какая женщина теперь удовлетворяет его похоть? Алекса почувствовала ненависть к этой неизвестной женщине или женщинам, испытав приступы жгучей ревности.

Адам уже допивал третий стакан бренди, когда Алекса сообщила, что готова ехать на бал. Пытаясь справиться с охватившим его возбуждением, он решил, что, до тех пор пока Алекса не будет в состоянии разделять с ним ложе, он станет посещать один из лучших борделей в Саванне и пользоваться услугами шлюх. Может быть, ему удастся отослать Алексу после бала домой одну, а потом осуществить свои похотливые фантазии. Единственная сложность заключалась в том, что эти фантазии у него вызывала только жена.

Вечер в честь генерала Прево оказался хорошо продуманным приемом — многие годы в Саванне не бывало ничего подобного. На празднестве присутствовали известные тори, английские офицеры и именитые жители города и его окрестностей на много миль вокруг. Алекса с облегчением подумала, что сегодня сплетники оставят ее в покое и им будет о чем почесать языки. Главной темой были Лис и его «Серый призрак». Он действовал последнее время в этих краях, и все говорили о том, как ему удается появляться ниоткуда, чтобы открывать огонь по английским судам, когда они покидают гавань, а потом растворяться в воздухе — по крайней мере всем так казалось. Цена за его голову возрастала по мере роста его известности. Алекса не пропускала ни единого слова, пока Адам не начал бросать на нее странные взгляды.

К счастью, он не оставлял ее без внимания весь этот долгий вечер. Но ближе к концу генерал Прево, губернатор и несколько именитых джентльменов собрались в уголке, чтобы обсудить план захвата Чарлстона в ближайшем будущем. Пока они беседовали, Алекса ждала, стоя как можно дальше от танцующих. Тем не менее она была обнаружена и приперта к стене назойливой леди Гвен и ее сопровождающим, капитаном Лансом Баррингтоном.

— Какое у вас красивое платье, Алекса! — злобно хихикнула Гвен. — Все скрывает, но при этом соблазнительное, не так ли, дорогой Ланс?

— Очень привлекательное, леди Фоксуорт, — согласился Ланс. Он был сама любезность. — Такое же, как сама леди. Это я понял, когда впервые увидел вас.

— Вы имеете в виду нашу свадьбу с Адамом? — спросила Алекса, и от недоброго предчувствия по спине у нее побежали мурашки.

— Нет, нет, миледи, на вечере в честь вашей помолвки. Помолвки с Чарлзом Уитлоу. Вы, наверное, не запомнили меня, там было слишком много народу, но я вас помню. Меня пригласил Чарлз. Мы знаем друг друга со школьных лет.

Алекса едва не потеряла сознание и глубоко втянула воздух, чтобы не упасть.

— Это было так давно.

— Месяцев шесть назад, — пропищала Гвен.

— Я вам помешал? — К счастью Алекс, появился Адам.

— Нет… нет, — проговорила Алекса с явным облегчением. Заметив это, Адам бросил убийственный взгляд на Гвен и Ланса.

— Тогда пойдемте, дорогая. Генерал Прево выразил желание познакомиться с вами.

Ее знакомство с генералом прошло успешно, пока мужчины снова не заговорили о Лисе, мгновенно забыв о ее существовании. Генерал Прево сказал:

— Вскоре мы схватим этого предателя и пирата и тогда посмотрим, какой он храбрый. Он будет висеть на городской площади.

Алекса позволила своему негодованию замутить свой ум и выпалила неосмотрительно:

— Лис сражается за то, во что верит! За справедливость, за свободу страны и своего народа.

Все взгляды обратились в ее сторону, воцарилось молчание. Адам тяжело вздохнул, словно от боли, а лицо генерала Прево пошло красными пятнами. Губернатор Райт что-то пробормотал, выразив свое возмущение, его примеру последовали офицеры.

— Кажется, лорд Пенуэлл, среди нас оказалась патриотка, — сказал генерал, наконец обретя дар речи. — Вы уверены, что ваша жена — дочь сэра Джона Эшли?

— Прошу прощения, генерал, — извинился Адам. — Как видите, моя жена сегодня не в себе. Нет, она так же предана нашему делу, как и я. Во всем виновато ее положение.

Извиняясь за Алексу, Адам на нее разозлился. Ведь она могла его погубить.

Глаза у генерала стали жесткие, но тут его взгляд упал на живот Алексы, который он не сразу заметил из-за ее хитроумного платья. И лицо его сразу смягчилось, напряжение спало.

— О, леди Фоксуорт, ваш муж прав. Вы действительно не отвечаете за свои слова. Моя жена обычно делала и говорила странные вещи, когда была… э-э… в интересном положении. — Он обратился к Адаму: — Я очень советую вам отвезти супругу домой, милорд, у нее крайне усталый вид.

— Разумеется, генерал, — немедленно согласился Адам, поворачивая Алексу в сторону двери.

— Полагаю, лорд Пенуэлл, вы будете держать ее дома, пока она не… не почувствует себя лучше, — сурово намекнул генерал.

Адам поспешно вывел жену из зала, в то время как сотни людей смотрели на них с неодобрением.

— Господи, Алекса, что вы делаете? Вы хотите меня погубить?

— Мне безразлично! — с жаром возразила молодая женщина. — Он не имеет права так говорить о Лисе. А также о смелых людях, которые хотят, чтобы их оставили в покое и дали им возможность управлять своей страной!

— Алекса, ваша поддержка Лиса мне кажется странной. Есть ли между вами что-то, что мне следует знать?

Алекса вспыхнула, вспомнив о той ночи, когда Лис лишил ее девственности и она вполне могла забеременеть.

— Не говорите глупостей, Адам, — насмешливо возразила она, отводя глаза. — Просто я чувствую симпатию к этим американцам. Они твердые, смелые, и им не откажешь в гордости.

— Вы восхищаетесь всеми этими качествами?

— А какая женщина не стала бы ими восхищаться?

— Очевидно, Лис для вас нечто вроде народного героя.

— Да, и Мак тоже.

Они подошли к карете, и Адам осторожно усадил в нее жену. Он уже собрался сесть рядом с ней, но вдруг передумал:

— Поезжайте домой без меня, Алекса. А я вернусь и попробую успокоить генерала Прево и губернатора.

— Но как же вы попадете домой? — спросила Алекса. Ей почему-то не хотелось оставаться этой ночью одной.

— Одолжу у кого-нибудь лошадь и приеду позже. Делайте, как я сказал, Алекса, — сурово нахмурился Адам. — Вы навредили мне, и я должен исправить положение.

Его холодный, высокомерный тон вызвал у молодой женщины раздражение. Она резко кивнула и приказала кучеру трогать.

Едва карета исчезла из виду, как Гвен, последовавшая за этой парой из любопытства, подошла к Адаму.

— Я поняла, что с ней не оберешься хлопот, — проговорила она гортанно, растягивая слова, — едва только она появилась незваной в вашем кабинете и разрушила все наши планы.

Адам искоса бросил на Гвен смущенный взгляд:

— А что мне делать? Алекса носит моего ребенка.

— Избавьтесь от нее, как только ребенок родится. Отошлите обратно к отцу. Или… или она лучше в постели, чем я?

— Неужели вы ждете, что я отвечу на подобный вопрос? — возразил Адам, сильно развеселившись.

— В таком расплывшемся состоянии от нее не может быть много толку, милый. Вы знаете, как я схожу по вас с ума. Лучше позвольте мне дать вам то, чего не может дать жена.

Ее низкий голос соблазнительницы сулил восторги. Адам долго противился, а ее губы, мягкие и зовущие, жаждали поцелуев. И он жадно впился в ее рот. Отдавшись его пьянящим поцелуям, Гвен таяла в его объятиях, не думая о том, что кто-то может их увидеть.

— Ах, Адам, — прерывисто вздохнула она, — я знаю, ты все еще хочешь меня. Люби меня, милый, я так долго жила без тебя.

Адам был поражен своей реакцией на откровенный зов Гвен. Желание пульсировало в его жилах, а тело сразу же отозвалось на мягкое теплое тело в его объятиях. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как он обладал женщиной; если говорить точно — со времени его брачной ночи. Гвен была удобной и явно рвущейся в дело заменой женщины, ласкать которую ему действительно хотелось, так почему же не принять то, что она предлагает?

— Куда? — спросил Адам. — Куда мы можем пойти?

— В гостевой коттедж. Пока прием не кончится, там никого не будет. Пойдем, милый, поторопись. Я так хочу тебя!

Адам схватил Гвен в объятия и повернул в сторону коттеджа. Они с Гвен часто пользовались им раньше для своих встреч.

Карета не успела доехать до конца аллеи, как Алекса заметила, что при поспешном отъезде потеряла ридикюль, и велела кучеру повернуть обратно. Вернувшись в дом, она могла бы попросить мужа найти потерянное. Думая, что уронила его, когда они с Адамом вышли из дома, Алекса пошла по своим следам, послав кучера поискать Адама в доме. А потом она увидела мужа, и он был не один.

Гвен крепко прижалась к нему. После поцелуя, который, как показалось потрясенной Алексе, продолжался целую вечность, Адам взял свою любовницу на руки и куда-то понес. Алекса невольно издала сдавленный стон.

Адам его услышал и повернулся, испугавшись, что их увидел кто-то из гостей. Он был совершенно не готов оказаться лицом к лицу с потрясенной женой; та стояла, прижав одну сжатую в кулак руку к губам, а другой теребя складки своего красного платья.

— О Боже! — простонал он как от физической боли и быстро поставил усмехающуюся Гвен на землю. — Я думал, вы уехали.

— Это я сразу поняла, — сказала, задыхаясь, Алекса, — можете не повторять.

Повернувшись в волнах красной ткани, Алекса поспешила назад к карете, во что бы то ни стало стараясь убежать от этого зрелища — Адама, держащего в объятиях другую женщину. Ночь была темная, на дороге валялись камни, Алекса двигалась неловко и неуклюже. Стремясь поскорее оказаться подальше от усмехающейся Гвен и смущенного Адама, она споткнулась и тяжело упала на землю, навалившись всей своей тяжестью на живот.

Она уже почти поднялась, когда Адам пришел в себя и бросился к ней:

— Алекса, любовь моя, вы не ушиблись? Господи, зачем я это сделал! — Он начал медленно, но неистово ощупывать ее ноги, ища признаки повреждения, но, к счастью, ничего не нашел.

— Не прикасайтесь ко мне, Адам!

— Я прошу прощения, Алекса, — ответил Адам. — Я не собирался причинить вам боль. Но…

— Я хочу домой, — проговорила Алекса.

Адам осторожно взял ее на руки и понес к карете, где усадил на сиденье и сам сел рядом.

— Зачем вы вернулись? — спросил он, когда устроил ее поудобнее.

Кучер по его знаку медленно тронул, изо всех сил стараясь не причинить Алексе новых неприятностей. Издали за ними наблюдала хмурая Гвен.

— Я вдруг увидела, что потеряла ридикюль, и вернулась поискать его.

— Вы… вы уверены, что не ушиблись? Как там ребенок?

— Кажется, сломанных костей нет, — неохотно проговорила Алекса, бросив на Адама презрительный взгляд.

— Позвольте, я вам все объясню. Мне пришлось слишком много пить, и… простите меня… Гвен ничего для меня не значит. Она предложила…

— Это не важно, Адам, — оборвала его Алекса на полуслове. — Вам ничего не нужно объяснять. Я знаю, почему вы женились на мне, и вы никогда не обещали хранить мне верность.

Адам решил оставить эту тему, чтобы не терзать жену. У них будет много времени для объяснений потом, когда она успокоится. Почти час они ехали молча.

Вдруг Алекса согнулась пополам, конвульсивно схватившись за живот. Болезненный стон вырвался у нее, и капли пота появились на лбу. Адам побледнел:

— Что такое? Ребенок? Господи, что я сделал с вами!

— Нет… нет! — крикнула Алекса, кусая губы от боли. — Еще слишком рано! Помогите мне, Адам! Помогите!

Услышав эту душераздирающую мольбу, Адам велел кучеру гнать, хотя это было опасно, а сам нежно начал укачивать на руках страдающую Алексу, без устали проклиная Гвен, проклиная судьбу, но больше всего — самого себя.

К счастью, его плантация находилась не слишком далеко от города, на южном берегу реки Саванны, и они быстро добрались до Фоксуорт-Мэнора. Адам поднялся по лестнице, шагая через две ступеньки, держа Алексу на руках, отправив перед этим кучера обратно в город за врачом. Дрожащими руками он раздел жену, надел на нее ночную сорочку и уложил в постель.

— Вам не полегчало, дорогая? — спросил он с надеждой.

Закусив губу, чтобы не кричать, Алекса покачала головой. Стараясь облегчить ей боль, Адам налил в таз холодной воды и аккуратно вытер пот с ее лица и шеи, хотя Алексе было так больно, что она не могла оценить его старания. Ее мучила мысль о том, что, не появись она в неподходящий момент, Адам ласкал бы Гвен, а теперь из-за этого она может потерять ребенка.

Через два часа приехал врач, и Адам неохотно отошел от Алексы, пока тот тщательно осматривал молодую женщину. Через полчаса он встретился с Адамом в вестибюле и грустно покачал головой:

— Очень жаль, лорд Пенуэлл, но я не могу почувствовать биение сердца. Ваша жена сказала, что она упала. Очевидно, основная тяжесть падения пришлась на дитя. Боюсь, что я ничего не могу сделать, разве что извлечь мертвый плод.

Адам прислонился к стене. Он был потрясен тем, что наделала его похоть.

— Алекса знает, доктор? — спросил он.

— Нет. Я подумал, что лучше не причинять ей еще больше страданий. Ей понадобятся все силы, чтобы родить. — Он хотел вернуться в спальню, но снова повернулся к Адаму. — Если среди вашей прислуги есть женщина, сведущая в повивальном деле, пришлите ее сюда.

Адам кивнул и звонком вызвал Джема, попросив его позвать нянюшку Лу, пожилую женщину, которая принимала всех детей на плантации. Она была знающей и разумной и вполне могла выполнить указания врача.

Адаму казалось, что он ходит за пределами дома несколько часов, но на самом деле прошло только два часа, прежде чем Алекса испустила пронзительный крик, от которого по спине у него побежали мурашки. Потом все стихло. Страх за жену почти заставил его броситься в дом вопреки приказанию врача оставаться за его пределами. Его рука потянулась к дверной ручке, когда дверь отворилась и вышла нянюшка Лу, неся в руках крошечное тельце, завернутое в белое. На вопрошающий взгляд Адама нянюшка Лу сказала:

— Не было у него никаких возможностей, масса Адам. Вся головка разбита.

— Это был мальчик?

— Да, сэр. Во всех отношениях замечательный, хотя он весил не больше трех фунтов. Так жаль, сэр.

— Пусть Джем велит столяру сделать гробик, нянюшка Лу. Утром устроим похороны.

Нянюшка Лу хотела уйти со своим крошечным свертком.

— Постойте! — вдруг сказал Адам. — Я хочу взглянуть на него.

Нянюшка Лу посмотрела на него с сомнением, но все же развернула неподвижное тельце и показала его Адаму. Почти благоговейно Адам смотрел на мертвое дитя, плоть от плоти, кровь от крови его, а потом отвернулся, не сумев скрыть слезы, струящиеся по лицу. Нянюшка Лу спустилась по лестнице, а Адам взял себя в руки и вошел в спальню, чтобы взглянуть на Алексу.

Она лежала в кровати с закрытыми глазами и казалась невероятно маленькой и бледной. Когда вошел Адам, она даже не пошевелилась. Врач отвел его в сторону.

— Я сделал все, что мог, лорд Пенуэлл. — Ламбер пожал плечами, его усталое лицо выражало грусть. — Все оказалось так, как я и предполагал. Череп ребенка был разбит при падении. Для вашей жены это ужасный удар, я понимаю, но леди Фоксуорт молодая, здоровая, у нее будет еще много детей.

— Как она, доктор? — спросил Адам.

— Хорошо, насколько это возможно. Что касается родов, они не были ни долгими, ни трудными. Но, к сожалению, ваша жена тяжело переживает рождение мертвого ребенка. Ей понадобятся ваша поддержка и любовь, чтобы пережить эту трагедию.

— Клянусь Богом, она это получит! — прошептал Адам. Если только она захочет их принять, подумал он.

Поскольку его работа была закончена, доктор Ламбер готовился уехать. Он ходил по комнате, собирая свои инструменты и укладывая их в саквояж.

— Если начнется лихорадка, немедленно пошлите за мной, — сказал он, уходя.

— А есть такая опасность? — спросил Адам.

— Опасность лихорадки есть всегда. Проследите, чтобы она пила побольше жидкости и оставалась в постели неделю или две.

Врач уехал, а Адам осторожно подошел к кровати, но ничего не стал говорить, опасаясь разбудить Алексу. Когда та медленно повернула голову и открыла глаза, Адам прочел в них боль и смятение и содрогнулся.

— Он умер. Мой ребенок умер, Адам, — произнесла она без всяких эмоций.

— Я знаю, любовь моя. Мне тоже больно. Я хотел его не меньше, чем вы. Но у нас будут еще дети.

Алекса прищурилась. Хотя она была в полном изнеможении, в ее голосе, на удивление сильном, звучало презрение:

— Как вы можете так говорить, Адам? Вы женились на мне только для того, чтобы дать имя вашему ребенку. Теперь нас ничто не связывает!

— Алекса, любовь моя, — возразил Адам, — вы устали и обезумели от горя, и сейчас не время обсуждать наши дела. Вы вините меня в смерти нашего ребенка, и видит Бог, вы правы. Я и сам себя виню. Но не судите меня сейчас, Алекса, подождите, пока боль пройдет и у нас будет время поговорить.

— Вы правы, Адам, я устала. Я хочу побыть одна. Вряд ли вы способны понять, что я чувствую! Что значил для меня ребенок. Вот кто-то, кто любил бы меня искренне, всем сердцем.

Она отвернулась к стене.

— Я тоже вас люблю, — прошептал Адам. Но она уже уснула.

На другой день младенец был похоронен под могучим дубом в маленьком гробике, обитом бархатом. Алекса не могла при этом присутствовать — она проснулась, пылая от лихорадки. Послали за врачом, и тот велел делать холодные обтирания, чтобы сбить жар. Адам заявил, что сам этим займется, и никто не мог его разубедить. Три дня и три ночи Алекса находилась между жизнью и смертью, лишь на четвертый лихорадка пошла на убыль.

Адам не отходил от нее, терпеливо вливая ей в пересохшее горло ложку за ложкой питье. Лишь когда доктор Ламбер уверил его, что опасность миновала, он отошел от ее кровати.

Находясь у ложа Алексы, Адам узнал об увлечении жены Лисом. Она снова и снова произносила в бреду его имя. Они встречались совсем недолго, и Адам был потрясен ее чувствами к этому пирату. Видимо, Лис произвел на Алексу сильное впечатление. Даже в своих самых безумных фантазиях Адам не мог представить себе ничего подобного.

Алекса быстро шла на поправку, но доктора беспокоила охватившая ее меланхолия, и он постарался довести это до сознания Адама.

— Вы не могли бы хоть как-то приободрить ее, лорд Пенуэлл? — спросил он. — Ваша жена утратила волю к жизни.

Адам беспомощно пожал плечами. Он уже пытался поговорить с Алексой, но та ничего не желала слушать. Она обвиняла его в смерти ребенка, и что бы он ни сказал, что бы ни сделал, ничто ее не утешало.

— Я пытался, видит Бог, я пытался достучаться до нее, — сказал он доктору Ламберу.

— Быть может, кто-нибудь другой может вывести ее из депрессии?

Адам готов был на все, только бы вернуть Алексу к жизни. И в конце концов решился на отчаянный шаг.

Сложив руки на коленях, Алекса с отрешенным видом сидела в кресле у окна. Она знала, что ей надо бывать на воздухе, но не могла собраться с силами и выйти из дома.

Ни платья, в которые ее одевала Хэтти, ни красиво уложенные волосы не интересовали Алексу. Ей было безразлично, как она выглядит. Ей никого не хотелось видеть. Адам и доктор беспокоились о ней. Но как она могла им объяснить, что вовсе не хочет умирать, если отказывалась от пищи? Неужели они не понимают, что ей вполне достаточно малой толики для поддержания своего бездействующего тела? Ей нужно было только время, чтобы совладать со своим горем и разобраться в своих чувствах к Адаму.

Порой ей было жаль мужа. Его горе казалось искренним, но когда он пытался объясниться насчет Гвен, она не желала ничего слышать. Не могла.

Адам пожелал Алексе доброй ночи, прежде чем уйти в ту комнату, в которой жил все это время. Потом пришла Хэтти приготовить ее ко сну. Верная служанка несколько минут оставалась в спальне, сгребая угли в камине, а потом ушла, тихо притворив за собой дверь.

Сон не шел к Алексе. Ее одолевали мысли. Вдруг она услышала какой-то едва уловимый шорох.

— Алекса, любовь моя!

Адам? Нет, не Адам. Приподнявшись на локте, молодая женщина уставилась в темноту.

— Кто здесь? Адам? Это вы?

— Нет, Алекса.

Этот хриплый шепот мог принадлежать только одному человеку.

— Лис! Откуда вы взялись? Вам не следует здесь находиться, это опасно! Англичане собираются вздернуть вас на виселице.

— Вас это тревожит, миледи? — спросил он, выходя на свет, отбрасываемый тлеющими углями.

Алекса задохнулась от радости при виде этого сильного, мускулистого мужчины, двигавшегося с грацией кошки. Ей так хотелось увидеть его лицо! Но оно было скрыто маской.

— Вы знаете, что это так, Лис, — последовал тихий ответ. — Но зачем вы пришли? Ведь Адам роялист. Он выдаст вас. Пожалуйста, уходите, пока вас не обнаружили!

— Я пришел потому, что услышал, что вы заболели, что вам не хочется жить.

Алекса не могла скрыть своего удивления:

— Откуда… откуда вы это знаете?

— У меня свои источники, — таинственно отвечал он. — Так это правда?

Алекса опустила глаза.

— Я потеряла ребенка, Лис, — сказала она.

— Мне и это известно, — с горечью произнес он. — Но вы молоды, Алекса, у вас еще будут дети.

— Но это мог быть ваш ребенок.

Лис долго молчал.

— Вполне возможно, — согласился он наконец.

— Порой мне этого хотелось.

— Вы так несчастны в замужестве? Он дурно обращается с вами?

— Н-нет, ничего такого. Просто он любит другую женщину. Леди Гвен. Зачем же мне жить?

— Живите для меня, миледи, — хрипло посоветовал он, садясь рядом с ней на кровать и заключая ее в объятия, заметив при этом, как хрупко ее тело под его огромными руками.

— Зачем? Я жена другого.

— Я был бы счастлив узнать, что вам хорошо. Жизнь пирата очень опасна, и я не стал бы просить вас разделить ее со мной.

— Когда-нибудь… когда-нибудь я увижу ваше лицо?

— Непременно.

— Обещаете?

— Торжественно клянусь. Но взамен вы тоже должны мне кое-что обещать.

— Что? — с опаской спросила Алекса.

— Во-первых, обещайте серьезно заняться своим здоровьем. — Алекса кивнула. — Во-вторых, верьте Адаму. — И, махнув рукой, словно отметая возражения, готовые сорваться с ее губ, он продолжал: — Адам — хороший человек, и он любит вас. Я в этом не сомневаюсь.

— Вы ошибаетесь, — упрямо перебила его Алекса. — Он меня не любит!

— Он знает вас и потому не может не любить.

— Чужая душа — потемки, — с болью произнесла молодая женщина.

— Но речь идет о вашем муже, миледи. Я бы спал спокойней, если бы знал, что вы счастливы и любимы.

— Вы хотите, чтобы я была счастлива с другим? Ушам своим не верю.

— Я знаю, что для вас лучше, Алекса. Потому что люблю. Надеюсь, вы выполните свои обещания?

Было время — до того как она потеряла ребенка, — когда она думала, что любит Адама. Алекса размышляла. Может ли она ради Лиса отыскать последние угольки той утраченной любви где-то в глубинах своего сердца?

— Если я пообещаю сделать так, как вы просите, мы еще увидимся?

— Разве я только что не сказал вам, что когда-нибудь вы непременно увидите мое лицо? Не сомневайтесь в этом, моя любезная леди. Мы еще встретимся. Это предопределено.

— Тогда я согласна, — сдалась Алекса с недовольным видом. — Хотя уверена, вы ошибаетесь, полагая, что Адам меня любит. А теперь вам пора, Лис.

— Сначала просьба, миледи. Один поцелуй.

Он коснулся губами ее губ с необычайной нежностью. Словно легкий ветерок.

— Лис, я…

— Ничего не говорите, Алекса, мы заключили соглашение. А теперь простимся до следующей встречи.

Не успела она опомниться, как он исчез.

 

Глава 10

Вскоре после появления Лиса Алекса быстро пошла на поправку.

— Что бы вы ни сделали или ни сказали, — сообщил Адаму доктор Ламбер, — это подействовало чудесным образом.

Адам загадочно улыбнулся, но промолчал, потому что сам был поражен. Слова Лиса не только послужили толчком к выздоровлению — ее молодое тело тоже явило свою волю. Адам втайне радовался, что прибег к крайним мерам, чтобы возвратить Алексу к жизни.

У Алексы появился аппетит, а щеки ее порозовели, она стала совершать прогулки и ела вместе с Адамом в столовой. Пришло время сказать Алексе, что в скором времени он собирается уехать. Сначала им нужно было многое обсудить. В ту ночь он проводил ее в спальню, но не удалился, как это бывало во время ее болезни.

Алекса, опасаясь, что он хочет близости, стала взволнованно ходить по комнате.

— Сядьте, Алекса, прошу вас, — сказал Адам, указав на кровать.

Молодая женщина неохотно подчинилась, и Адам сел рядом с ней.

— Вам что-нибудь нужно, Адам? — спросила она, вспомнив обещание, данное Лису. Если Адам хочет поговорить с ней, она выслушает его. Она едва не рассмеялась при мысли о том, какова была бы реакция Адама, узнай он, что она согласилась выслушать его только потому, что ее просил об этом другой.

Адам как-то странно посмотрел на нее, но ничего не сказал.

— Алекса, — нерешительно начал он, — теперь вы совершенно здоровы, иначе я не стал бы даже думать о том, чтобы уехать. Но больше я не могу откладывать. Мне надо выполнить очередное поручение.

Алекса хотела заговорить, но передумала.

— У меня нет выбора, дорогая. Пока идет война, я останусь на службе. Поймите, я делаю то, что должен делать.

— Когда вы уезжаете?

— Завтра.

— Зачем вы мне об этом говорите? Раньше вы никогда не обременяли себя этим, — уколола его Алекса.

— Я заслужил этот упрек. И попытаюсь ответить честно, насколько это возможно. Я хочу, чтобы вы ждали меня.

— Мне больше некуда деваться, — напомнила она.

— Я говорю не только о вашем пребывании в моем доме. Я понял, что вы очень много для меня значите. Я восхищаюсь вашей храбростью, вашей силой духа, черт побери, даже вашим характером. — Алекса не нашлась, что сказать, так была удивлена. — В общем, дорогая, я хочу сказать, что люблю вас.

— Вот как? И вы думаете, я вам поверю?

— Надеюсь, что поверите.

— А как же Гвен?

— Я уже пытался объяснить вам. Она для меня ничего не значит. И никогда не значила.

— И все же вы собирались жениться на ней, когда я появилась в вашей жизни.

— Гвен была частью некоего плана. Я думал, что она мне нужна, — пояснил Адам.

— И вдруг оказалось, что не нужна? Забавно!

— У меня есть вы, дорогая. Когда я вернулся в Америку, я думал, что никогда больше вас не увижу. Вы должны были стать женой Чарлза, и я знал, что вы меня ненавидите за то, что я с вами сделал. Гвен была мне нужна для… по причинам, разглашать которые я не волен. Но уж конечно, не для любви.

— В ту ночь, когда я потеряла нашего ребенка, — с упреком сказала Алекса (рана была еще слишком свежа, и она не смогла справиться с дрожью в голосе), — вы собирались переспать с ней.

— Это так, не буду скрывать, хотя, видит Бог, я уже достаточно наказан за это. Но хотел я не Гвен, а вас. Я вовсе не собирался причинить вред вам или ребенку, принуждая вас к близости. Я намеревался посетить бордель. Я выпил лишнего, и когда Гвен предложила мне себя, согласился. Но я не хотел причинять вам боль, потому что люблю вас. Гвен была лишь жалкой заменой той, кого я действительно хотел. Неужели вы не понимаете, что я проклинал свою похоть снова и снова после той ночи?

Признание Адама в любви поразило Алексу, лишило дара речи. Неужели Лис не ошибся, уверяя Алексу, что Адам ее любит? Откуда он это знает? Должна ли она верить Адаму? В ее душе боролись самые противоречивые мысли.

— О чем вы думаете? — Он обнял ее и, поскольку она не сопротивлялась, нежно поцеловал в макушку. — Вы все еще ненавидите меня? Ваши чувства совсем не изменились?

— Слишком мало времени прошло. Ребенок…

— У нас будут другие дети. Много детей.

— Этот был особенным.

— Почему? — резко спросил Адам.

— К чему этот допрос? Достаточно сказать, что, несмотря на обстоятельства, при которых он был зачат, я его хотела. — Даже если это был ребенок Лиса, хотелось ей сказать, но она промолчала.

— И я хотел, любовь моя. И я хотел вас. И по-прежнему хочу, хочу отчаянно.

— Не давите на меня. Пусть все идет своим чередом. До вашего возвращения.

— Вы обещаете ждать меня?

— Да, я буду здесь, — ответила она.

— Я не могу уехать просто так, Алекса, вы мне нужны. Я буду вспоминать о ваших ласках во время долгих ночей, которые мне предстоят.

— Разве у меня есть выбор? — шаловливо спросила Алекса, внезапно осмелев. Столько времени прошло с тех пор, как она отвечала на ласки Адама. Со времени ее брачной ночи, если быть точной. Эта мысль вдруг взволновала и возбудила ее.

— Никакого, — лукаво усмехнулся Адам, затрепетав от ее явного согласия.

Во рту у него пересохло, дыхание перехватило, пока он медленно раздевал ее, целуя каждое место, которое он открывал с мучительной неторопливостью. Когда она была совершенно обнажена, он тоже разделся и осторожно уложил ее в постель. Буря его страсти подхватила ее как вихрь. Алекса была потрясена силой своего желания.

Его руки осторожно касались ее грудей, потом опустились к гладким округлым ягодицам. Ласково он приблизил к ней губы. Его язык изучал впадинку на ее стройной шее и щелку между твердыми грудями. Потом его губы скользнули ниже, по ее бедрам, плоскому животу, ниже, ниже… Она задохнулась.

Он осторожно развел руками ее бедра, и ее обдало жаром. Она задрожала. Время словно остановилось. А потом был взрыв восторга. Лишь когда она перестала дрожать и он почувствовал, как кончики ее пальцев коснулись его волос, он медленно вошел в нее. Его глаза блестели в темноте, превратившись в мерцающие туманные серые озера, в которых отражалось его желание. Поначалу они двигались медленно, потом все быстрее и быстрее, стремясь к новым и новым вершинам блаженства. Алекса закричала, и Адам отозвался тихими стонами.

Мир и покой воцарились между ними. Адам не выпускал ее из объятий.

— Так будет всегда, любовь моя, — пообещал он. И оба погрузились в глубокий сон.

Среди ночи Адам разбудил ее долгими поцелуями и осторожными прикосновениями. Пламя страсти разгорелось в них снова. Теперь, когда первоначальное нетерпение прошло, они могли не торопясь изучать друг друга, найти ритм, который нравился обоим.

— Может быть, этой ночью мы положили начало новой семье, — улыбнулся в темноте Адам. — Вы бы хотели этого, любовь моя?

— Я… я не знаю, Адам. Нет, если ребенок — это единственное, что нас связывает.

— Я люблю вас, Алекса. Я причинил вам много страданий, и все из-за неверно понятых страстей, называемых мщением. Простите меня.

По какой-то причине Алекса не могла словами выразить свои чувства. Казалось, ей доставляло удовольствие скрывать свою любовь. Но после того, что произошло между ними только что, она поняла, что росток любви к Адаму таится где-то в глубине ее сердца. Должна ли она позволить ему пустить корни и вырасти, тем самым выполнив обещание, данное Лису? Время покажет.

Алекса открыла глаза в серой предрассветной мгле. Адам уже ушел.

— Ах, Адам, — жалобно сказала она в пустоту. — Почему я не призналась тебе в любви?

С самого начала она чувствовала, что их что-то связывает, но стремление отомстить за смерть отца ослепило его.

Алекса понимала, что признание в любви дорого обошлось Адаму, что он боролся с нарастающей привязанностью к ней и ребенку, которого она потеряла. Как ни странно, она любила его еще больше за то, что он поборол свою гордость и жаждал прощения. Вернись ко мне целым и невредимым, молилась она. Вернись и позволь мне любить тебя.

Шли дни. Никто не приезжал к Алексе. После того как она вступилась за патриотов на приеме у губернатора, она жила, как в пустыне, хотя до города было рукой подать — всего час верховой езды. Она ничего не слышала, кроме пересудов прислуги. Единственным утешением было ее знакомство с Мэри Форбс — молодой женой надсмотрщика. Как-то раз она решила доехать верхом до опрятного, чистенького коттеджа, который Адам предоставил этой чете.

Робкая, не обладающая ни красотой, ни пылкостью Алексы, Мэри Форбс оказалась добродушной женщиной. Жена лорда Пенуэлла, настоящая красавица, вызвала у нее благоговейный трепет. Держа одного ребенка на руках, в то время как второй цеплялся за ее юбку, Мэри, запинаясь, пригласила гостью выпить чаю, и Алекса немедленно согласилась.

Пока Мэри готовила чай, Алекса играла с детьми — мальчиками одного и трех лет. Сначала она ощутила легкую грусть, вспомнив о своем мертвом ребенке. Она часто представляла себе, что у него было бы красивое лицо Адама и рыжевато-золотистые волосы. Алекса посещала коттедж Форбсов один-два раза в неделю и с удовольствием играла с малышами.

Чтение также стало любимым занятием Алексы. Устроившись в кресле, она поглощала книгу за книгой из хорошо подобранной библиотеки Адама. От него самого вестей не было. Она надеялась, что генерал Прево оценит усилия ее мужа.

Прошел месяц, а Адам так и не вернулся. Среди прислуги ходили слухи, из которых Алекса узнала, что Лис и еще несколько пиратов снова напали на британский флот. Отчаянные попытки схватить и повесить Лиса потерпели крах. Хитрый Лис полностью соответствовал своему имени. Иногда Алексе казалось, что какая-то часть ее умрет, если Лиса поймают и казнят. Возможно ли любить двоих?

Алекса не переставала тревожиться и молиться за Мака, ее преданного друга. Любовь Адама принесла ей счастье и физическую радость, а любовь Лиса питала ее храбрость и поднимала дух. Оба они наполняли ее жизнь смыслом.

В начале 1779 года Алекса вдруг осознала, что близится весна. Она ощущалась в запахе плодородной почвы, в набухших почках, которые буквально на глазах превращались в листву. Дни стали теплыми, веял мягкий ветерок, и солнце пригревало. Рабы усердно трудились, готовя землю под сев. Алекса истосковалась по Адаму. Никогда еще он не отсутствовал так долго, и она опасалась, не случилось ли с ним беды. Она даже подумала, не отправиться ли ей в Саванну, в штаб-квартиру генерала Прево, чтобы навести о нем справки. Но ее намерениям не суждено было осуществиться.

Как-то ночью Алекса, терзавшаяся беспокойством, задержалась внизу дольше, чем обычно, в волнении расхаживая по сумрачным комнатам. Беспокойство все росло, как вдруг она услышала, что кто-то скребется в дверь.

Она хотела позвать Джема, который спал на кухне, но тут же передумала. А вдруг кто-то привез вести от Адама? И она устремилась к двери. Или, может быть, вернулся Лис повидаться с ней? Кровь застыла у нее в жилах при виде того, что ждало ее за дверью. Распростершись на крыльце в луже крови, лежал Мак.

Опустившись на колени, она обхватила руками его голову и окликнула по имени. На голове у него была огромная рана, рубашка вся в крови. Приподняв ее, Алекса увидела рану в боку — как ей показалось, огнестрельную.

Алекса приложила ухо к груди: сердце едва слышно билось. Слава Богу, он жив! Апекса побежала за Джемом, а тот, оценив положение, пошел за помощью.

Понадобилось трое мужчин, чтобы отнести Мака в свободную спальню.

— Приведите нянюшку Лу, быстрее! — попросила Алекса Джема, как только они уложили Мака на кровать. — Скажите ей, пусть принесет что-нибудь для обработки серьезной огнестрельной раны.

Джем побежал за врачевательницей, а двое других мужчин осторожно раздели Мака под строгим наблюдением Алексы. Из раны в боку все еще сильно шла кровь, и на мгновение Алексу охватил ужас. Как можно потерять столько крови и не умереть? Вдруг Мак застонал и заметался.

— Мак! Лежите спокойно! — умоляла Алекса, обливаясь слезами.

Мак медленно открыл глаза, они показались Алексе остекленевшими.

— Алекса, — хрипло сказал он. — Простите, что я пришел сюда. Я не хотел беспокоить вас.

— Вы правильно поступили, Мак. Я вам помогу. Пожалуйста, не разговаривайте, берегите силы.

— Нет, вы должны знать, что случилось. А я в любую минуту могу умереть.

— Тс-с… потом, Мак.

— Нет, Алекса. Прошу вас, выслушайте меня. — Алекса мрачно кивнула. — Они… англичане… устроили нам засаду. Нам всегда удавалось уйти, но на этот раз не получилось. Они задались целью поймать Лиса.

— Так вы были с Лисом? А что случилось с вашим кораблем? Что с «Леди А»?

— Ваша тезка стоит в Нассау на ремонте. Она получила легкие повреждения месяц назад во время схватки. Мне так не терпелось вернуться в строй, а тут Лис предложил мне сражаться на борту «Серого призрака», когда он вошел в порт две недели назад.

Мак замолчал, чтобы отдышаться, и закашлялся.

— Хватит, Мак. Остальное подождет, — твердо проговорила Алекса.

Мак хотел возразить, но тут в комнату ворвалась нянюшка Лу с корзиной в руках. Быстро осмотрев Мака, она тут же принялась за дело. Ее спокойная деловитость немного успокоила Алексу.

— Дело плохо, мистрис, — сообщила нянюшка Лу, раскладывая инструменты и лекарства. — Очень плохо. Он помрет, если не вынуть пулю.

— А вы можете это сделать, нянюшка Лу? — тревожно спросила Алекса.

— Попробовать можно, чего там, — уверенно сказала старая рабыня, снова повернувшись к Маку. — Держите его, — коротко велела она Джему и тем двоим, что принесли Мака в дом.

Когда началось зондирование, Мак закричал, но вскоре потерял сознание.

— Вот и хорошо, — проворчала нянюшка Лу. — Не будет дергаться.

Следующие полчаса Алекса чувствовала себя так, словно жизнь уходит из нее самой, глядя, как рабыня в поисках пули тычет в разорванное тело Мака. Наконец, испустив радостный крик, нянюшка Лу вытащила пулю. Она быстро зашила рану, присыпала белым порошком и забинтовала. Потом занялась рваной раной на голове. Понадобилось сделать почти дюжину стежков, чтобы зашить ее. Мак все еще лежал без сознания.

— Он… он выживет? — со страхом спросила Алекса. — Вид у него ужасный.

— Если повезет, — пожала плечами нянюшка Лу, — если его не убьет лихорадка; либо потеря крови; либо и то, и другое.

— Что я могу сделать?

— Ничего, мистрис, проследите, чтобы ему было удобно и он пил побольше воды.

— Спасибо, нянюшка Лу, — сказала Алекса. — Не знаю, что бы я делала без вас.

— Я пойду домой, а если понадоблюсь, позовите.

Прошло два часа, прежде чем Мак открыл глаза:

— Алекса, вы все еще здесь?

— Да, Мак, я здесь.

— Я, наверное, потерял сознание. — Голос у него был слабый, но говорил он внятно.

— Неудивительно, — улыбнулась Алекса. — Слава Богу, нянюшке Лу удалось извлечь пулю и остановить кровь. Иначе вы сейчас не разговаривали бы со мной.

— Алекса, англичане не приходили меня искать?

— Нет, Мак. Никто не приходил.

— Они придут! Мне нужно уйти. Если они найдут меня здесь, вас обвинят в укрывательстве беглеца. За такое преступление полагается смертная казнь. — Он попробовал подняться, но тут же рухнул на подушки с гримасой боли на лице.

— Мак, пожалуйста, не двигайтесь. А то швы на ранах разойдутся.

— Неужели вы не понимаете, Алекса? Это серьезно. Если меня найдут…

— Никто вас не найдет, — успокоила его Алекса. — Адам — преданный тори. С какой стати они станут вас здесь искать? А теперь расскажите, при каких обстоятельствах вас ранили и как вы сюда добрались?

— Я сказал вам, что был с Лисом на борту «Серого призрака»? — Алекса кивнула. — Британцы заманили нас в ловушку в открытом море. Мы патрулировали восточное побережье, когда заметили тяжело груженное судно, которое вышло из реки Саванна. Оно показалось нам легкой добычей, и мы приготовились к атаке. — Мак замолчал и облизнул пересохшие губы.

Алекса поднесла ему стакан воды к губам, он с жадностью осушил его и продолжил:

— Мы выстрелили в этот фрегат из пушки, но ответного выстрела не последовало. И мы с Лисом поняли свою ошибку, но было слишком поздно. Из-за островка в устье реки появились шесть британских военных кораблей и направились к нам. Мы подняли паруса, но уйти не смогли.

— Как вы попали сюда?

— Мы были неподалеку от тайной пристани, которой я воспользовался, когда привез вас к Адаму, и тут получили первый удар, — медленно продолжал Мак. — Никаких шансов у нас не было. Нас быстро окружили и взяли на абордаж. Я получил пулю в бок и упал за борт.

— А Лис? Что случилось с Лисом? — спросила Алекса.

— Не знаю. Его могли взять в плен или убить. Если его схватили живым, страшно подумать, что с ним будет. Но опять-таки — он вполне мог спастись. Я не знаю более хитрого человека, чем Лис.

— Вы поплыли к берегу после того, как упали за борт?

— Должно быть. После падения в воду я мало что помню. Когда я понял, где нахожусь, я пришел сюда. Но мне нужно уйти, Алекса. Британцы, наверное, уже ищут меня. Я не хочу подвергать опасности вашу жизнь.

— Мы поговорим об этом позже, Мак. Вам нужно отдохнуть. Уже светает, я схожу вниз, велю кухарке сварить для вас бульон. А потом вернусь.

И, не слушая его возражений, Алекса вышла. Она решила поговорить с кухаркой, а потом умыться и переодеться. Она была уверена, что стоит ей уйти, как Мак уснет, и оказалась права.

Но не успела она поставить ногу на ступеньку, как раздался громкий стук в дверь.

— Откройте! Именем короля!

Алекса обомлела. Неужели британцы так быстро вышли на след Мака?

— Кто это? Что вам нужно? — отозвалась Алекса, собравшись с силами. — Я одна. Муж уехал по поручению генерала Прево, — добавила она, пытаясь произнести впечатление на солдат. Но судя по всему, это никак на них не подействовало.

— Откройте, или я высажу дверь! Мы знаем, что Лис здесь. Мы шли по его следу почти всю ночь.

Лис! Алекса громко с облегчением рассмеялась. Так он спасся! В одном она была уверена — Лиса здесь нет. Она может спокойно открыть дверь, зная, что Лиса не найдут. Стук возобновился, и она пошла открывать, чтобы дверь не сорвали с петель. Вряд ли солдаты знают, кто такой Мак.

Полдюжины вооруженных мужчин вошли в дом, и Алекса сразу узнала их командира. Это был капитан Баррингтон, друг леди Гвен и хороший знакомый Чарлза.

— Где он, леди Фоксуорт? — спросил капитан.

— Я вам уже сказала, — надменно ответила Алекса. — Лиса здесь нет. И если даже он шел в эту сторону, почему думаете, что я приютила его?

— Послушайте, миледи, — презрительно фыркнул Баррингтон. — Мы все прекрасно знаем, кому вы сочувствуете. Не так давно вы высказали свои убеждения, это слышали сотни людей.

— Вы что же, не нашли ничего лучшего, чем поверить словам беременной женщины? — спросила Алекса.

— Я не верю ни единому слову предателя. Отойдите в сторону и пропустите моих людей. Я поверю вам только после того, как тщательно обыщу дом и не найду Лиса.

— Будь Адам дома, он не допустил бы этого, — сказала Алекса.

— Лорд Пенуэлл, хотя я и не люблю его, первым выдал бы Лиса властям. Он — верноподданный, чего не скажешь о его жене.

Начались поиски. Люди Баррингтона рассыпались полому. Алекса очень боялась за Мака. Он хоть и не Лис, но пират.

Сердце у нее ушло в пятки, когда она услышала торжествующий крик сверху:

— Нашел, капитан! Он в одной из спален, тяжело ранен!

— Значит, Лиса здесь нет? — усмехнулся Баррингтон, повернувшись к Алексе. — Тогда кто же этот мужчина наверху? Ваш любовник?

— Это не Лис! — в отчаянии крикнула Алекса. — Его зовут Логан Макхью, он друг Адама!

Криво усмехнувшись, Баррингтон стал подниматься по лестнице. Подобрав юбки, Алекса поспешила за ним. Мак был почти в бессознательном состоянии и горел в лихорадке. Один из солдат сдернул с него простыню, чтобы капитан мог увидеть рану. Он уставился на окровавленные повязки на груди Мака и на голове.

— Это очень даже Лис, — злорадно сказал капитан. — Мы получим хорошую награду за нашу работу, ребята.

— Нет, нет! — убеждала его Алекса, пытаясь спасти Мака. — Почему вы мне не верите? Это Логан Макхью. С ним произошел несчастный случай.

— Очень правдоподобно, — презрительно фыркнул Баррингтон. — Если этот человек не Лис, как вы говорите, тогда где же Лис? И кто этот человек? Мы проследили за ним. Слушайте, леди Фоксуорт, если это не Лис, тогда отведите нас к Лису.

Алекса растерялась.

— Ваше лицо выдает вас полностью, — сказал капитан. — Обыскать дом, — приказал он. — А я пока прослежу, чтобы леди Фоксуорт не убежала.

— Не убежала? Ч-что вы имеете в виду?

— Вам известно наказание за укрывательство предателя, миледи. Я обязан взять вас под стражу. До суда вы будете находиться в Саванне, за решеткой.

— До суда! О Боже! — простонала она, хватаясь за стул. Колени у нее подогнулись, и она едва удержалась на ногах. «Адам, Адам, где же ты? — молча молила она. — Ты мне нужен!»

С шумом в комнату ворвались двое солдат, размахивая примечательной черной маской с изображением лисьей морды.

— Вот вам и доказательства, капитан! — заключил один из них, державший в руке проклятую улику. — Нашел ее в сундуке на чердаке.

Алекса побледнела.

— Я… я не знаю, как она туда попала! — сказала она едва слышно.

Она и в самом деле была удивлена. Баррингтон рявкнул что-то нечленораздельное, после чего приказал унести Мака.

— Нет, вы не можете вытащить его из постели, ведь он умрет! — в отчаянии крикнула Алекса.

— Значит, не придется его вешать, — пожал плечами Баррингтон. — А теперь, миледи, одевайтесь, нам предстоит долгий путь верхом.

И, схватив ее за локоть, потащил из комнаты вниз по лестнице.

— Подождите! — крикнула Алекса, остановившись при виде Джема, который ломал руки, стоя на лестничной площадке. — Разрешите мне по крайней мере оставить указания прислуге, что ей делать до возвращения мужа.

Кивнув, Баррингтон отпустил ее. Она торопливо сообщила Джему о случившемся и сказала, чтобы он велел Форбсу найти Адама и сообщить ему о том, что произошло. Баррингтон вывел Алексу за дверь, сел на коня и без всяких церемоний усадил Алексу перед собой.

— Я могу ехать на собственной лошади, — зло сказала Алекса, когда он крепко обхватил ее за талию.

— Не надейтесь, я не дам вам возможности бегства, — ответил Баррингтон, бросив на нее ледяной взгляд. — Уж я постараюсь, чтобы вы предстали перед судом и понесли наказание.

Это была самая ужасная поездка в жизни Алексы. Она не представляла себе, что могло произойти с Маком, когда его вытащили из постели и повезли в Саванну. Люди Баррингтона скакали впереди, и она не видела ни их, ни Мака. В довершение всего Баррингтон всю дорогу угрожал Алексе. Говорил, что генерал Прево в страшной ярости из-за потерь, понесенных флотом по вине Лиса, что, конечно, устроит ей показательный процесс, после чего ее вздернут на виселице. Алекса молила Бога, чтобы Адам успел спасти ее от этой страшной участи. Когда они наконец прибыли в Саванну, Алекса была в полном изнеможении. Однако, набравшись смелости, спросила:

— Куда вы меня везете?

— Подвальные этажи губернаторского особняка разделены на камеры для предателей и других преступников, — с издевкой ответил капитан. — Помещение, конечно, не соответствует тем стандартам, к которым вы привыкли, миледи, но придется смириться.

— Пожалуйста, попросите генерала послать за моим мужем. Я уверена, он разберется в этом недоразумении. Что я могу сделать или сказать, чтобы убедить вас, что Мак не Лис?

— Ничего не можете, леди Фоксуорт. Но будьте уверены, и генералу, и губернатору сообщат о вашем предательском поступке, и они решат, посылать ли за вашим мужем. А до тех пор с вами будут обращаться так, как вы того заслуживаете.

Они подъехали к какому-то дому, и Алекса узнала губернаторский особняк. Они не въехали на просторный круглый парадный двор, а обогнули дом и оказались у бокового входа. Спешившись, Баррингтон грубо снял молодую женщину с лошади, втолкнул ее в дверь и повел по длинным лестничным пролетам. Холод и сырость тут же проникли сквозь ее тонкое платье и плащ, даже сквозь подметки ботинок, и Алекса не могла унять бившую ее дрожь.

Вскоре они оказались в большой комнате, освещенной всего двумя факелами, воткнутыми в светцы в сырой стене. По обеим сторонам комнаты располагались маленькие помещения, каждое с тяжелой дубовой дверью. В двери было вырезано забранное решеткой оконце, через которое можно передавать пищу и следить за узниками. Страх охватил Алексу.

— Что случилось, миледи? — злобно ухмыльнулся капитан. — Вам здесь не нравится?

— Вы… вы ведь не собираетесь запереть меня в такой камере, не правда ли? — слабым голосом спросила она.

Баррингтон рассмеялся:

— Не бойтесь, миледи. Вы пробудете здесь столько времени, сколько потребуется, чтобы построить виселицу.

Появились два тюремщика. Оба выразили удивление при виде знатной леди, которую отдавали на их попечение.

— Смотри-ка кто тут у нас, — ухмыльнулся тюремщик постарше, с вожделением глядя на молодую женщину. — Эта будет получше, чем обычные шлюхи, которые сюда попадают. Можно нам позабавиться с ней, как с другими, капитан?

— Чур, я первый, Бейтс, — сказал тот, что помоложе, показав ряд желтых зубов. — Ты едва не доконал ту последнюю, прежде чем настала моя очередь.

— Прошу вас, не делайте этого! — взмолилась Алекса, пятясь от двух дюжих мужчин. Мысль о том, что они могут с ней сделать, потрясла ее, и она с трудом подавила рыдание. Нужно держать себя в руках, подумала она, не поддаваться страху. Пока Адам не придет, чтобы спасти ее, ей не на что и не на кого надеяться, только на себя, на свою храбрость и хитрость.

Капитан Баррингтон беспечно пожал плечами. Какое ему дело, изнасилуют ли эти два садиста предательницу или нет? Он уже собрался сообщить им об этом. Честно говоря, он был бы не прочь и сам позабавиться с ней. Она была даже красивее и стройнее, чем Гвен, которая наконец-то ему отдалась. Он улыбнулся при мысли о том, что скажет Гвен, когда он сообщит ей, что леди Фоксуорт посажена в камеру под домом ее дядюшки. Он уже был готов сообщить тюремщикам, что они могут делать с Алексой что угодно, но ее слова заставили его передумать.

— Как вы думаете, что сделает мой муж, когда узнает, что его жена была… изнасилована двумя этими негодяями? — спросила она. — Он может не соглашаться с моими поступками, но я его жена. Он граф, стало быть, я графиня, и вряд ли он поблагодарит вас за то, что вы позволили обращаться со мной столь жестоко.

Алекса ждала затаив дыхание, пока Баррингтон обдумывал с хмурым видом ее слова. Наконец он принял решение:

— Жаль, ребята, но леди Фоксуорт, пожалуй, права. Хотя ее и повесят в конце концов за ее преступление, она все же жена владетельного лорда. Тот, кто знает лорда Пенуэлла так, как я, прекрасно понимает, что он отомстит, если таким, как вы, позволить попользоваться его женой.

Тюремщики очень расстроились.

— Но это не значит, что с ней нужно обращаться лучше, чем с другими предателями.

Бейтс многозначительно ткнул в бок своего младшего товарища:

— Слышь, Граббз, все-таки можно будет малость позабавиться. — А Баррингтону он сказал: — Мы поняли, капитан. Оставьте леди нам.

Кивнув, Баррингтон толкнул Алексу к Бейтсу и не менее гнусному Граббзу. Он не был уверен, что тюремщики выполнят его приказ, но свой долг он выполнил. Что бы с ней ни случилось, это будет не его рук дело.

— Не оставляйте меня! — пронзительно закричала Алекса, задыхаясь от страха. — Я требую свидания с губернатором!

— Вы его получите в свое время, — успокоил ее Баррингтон. — Кроме того, в вашем положении вы не можете ничего требовать.

Едва Баррингтон исчез из виду, как Бейтс грубо схватил Алексу и провел своими огромными мозолистыми руками по ее телу.

— Черт побери, Граббз, — сипло простонал он, — давненько я не щупал таких славных титек.

— Давай посмотрим, — предложил Граббз, стянув с плеч Алексы плащ. После чего сунул два жирных пальца ей за лиф и потянул его вниз. Алекса закричала, потому что и платье, и сорочка разорвались, обнажив груди. И Бейтс, и Граббз уставились на эти совершенные белые холмы, увенчанные розовыми сосками. Первым прореагировал Бейтс, обхватив сосок двумя пальцами и сжав его. Молодая женщина крикнула, задрожав от боли, и из глаз ее брызнули слезы.

Чтобы не отстать, Граббз схватил вторую грудь, поднес к соску губы и впился в него. Придя в ярость, Алекса наугад ударила его, угодив ему в картофелеобразный нос. Подняв колено, она нашла его пах и ощутила немыслимое наслаждение, когда раздался громкий вопль. Ее длинные ногти вцепились в глаза стражнику, и он оставил в покое ее сосок.

— Вы слышали, что сказал капитан Баррингтон! — задыхаясь от гнева, бросила она. — Если мой муж, лорд Пенуэлл, узнает об этом, вы пожалеете, что родились на свет!

Бейтс и Граббз, получив отпор от этой хрупкой женщины, решили внять ее словам. Не хватало только, чтобы граф налетел на них, словно карающий ангел. Кроме того, были другие способы получить от высокопоставленной и могущественной леди Фоксуорт то, чего они хотят. Она еще пожалеет, что отказалась их ублажать. Ведь от тюремщиков зависит ее благополучие.

Бейтс отпер камеру и втолкнул туда Алексу. Внутри было темно, лишь тусклый свет проникал сквозь оконце. Здесь стояла деревянная койка с тонким соломенным матрасом и грязным одеялом, стул и маленький стол. В дальнем углу — вонючее ведро.

Алекса рухнула на койку и разрыдалась.

 

Глава 11

Алексе все же удалось немного поспать, тюремщики ее не тревожили. Через некоторое время один из них просунул в оконце еду. Тушеные овощи с мясом. Еда оказалась вполне приемлемой, хотя и невкусной. По крайней мере ее не собираются уморить голодом, с иронией подумала Алекса. Ей дали также кувшин теплой воды и кусок черствого хлеба. Кормили два раза в день.

Два дня Алекса не видела ни единого человеческого лица. Иногда ей казалось, что кто-то за ней наблюдает, но в оконце она никого не видела. Из-за сырости и из-за того, что платье на ней было разорвано, она все время куталась в плащ. Труднее всего было поддерживать свое тело в порядке. Еще труднее выносить то, что вонючее ведро, которым она была вынуждена пользоваться, не опоражнивалось.

На третий день она, не в силах вынести неопределенности, решила узнать, что будет с ней дальше. И когда тюремщик отодвинул решетку, чтобы протянуть ей пищу, крикнула:

— Подождите! Прошу вас! Не уходите!

Тут же мерзкая физиономия Бейтса появилась в окошке:

— Чего надо?

— Я хочу видеть губернатора Райта или генерала Прево. И хочу знать, жив ли Мак.

— Чего там, миледи, — насмешливо-надменно сказал Бейтс, — насколько я знаю, ни генерал, ни губернатор не желают вас видеть.

— Но я должна с ними увидеться! Мне необходимо все объяснить им насчет Мака!

— Расскажете все на суде.

И он повернулся, чтобы уйти.

— Подождите! — закричала Алекса.

— Чего еще? — проворчал Бейтс.

— Мне нужна вода для мытья и расческа. Может быть, вы пошлете за одеждой, чтобы я могла переодеться.

Бейтс бросил на нее оценивающий взгляд:

— А чем заплатите? Покажите мне, какого цвета ваши денежки, леди.

— Вы же знаете, что мне не разрешили ничего с собой взять. У меня нет ничего ценного.

— А я думаю, есть. — Бейтс с вожделением посмотрел на нее. — Вы могли бы получить то, о чем просите, будь вы с нами поласковее.

— Нет, нет! — воскликнула Алекса. — Я никогда этого не сделаю.

— Никогда — штука долгая, а, насколько я слышал, времени у вас маловато. Через две недели вы и Лис предстанете перед судом.

— Значит, Мак жив! — прошептала Алекса, охваченная радостью. — Его тоже держат здесь?

— Больше вы, миледи, ничего от меня не узнаете, пока не поладите с нами и не подарите чуточку того, что так старательно бережете. Если я вас возьму силой, капитан Баррингтон либо ваш муж вытрясут из меня душу и не видать мне повышения по службе как своих ушей. Но если вы пойдете на это добровольно — дело другое.

— Только через мой труп! — сказала Алекса, задыхаясь, и ярость исказила ее прекрасные черты.

— Может, я и не откажусь, если вы будете еще тепленькая.

— Господи! — поперхнулась Алекса, и ей стало тошно. Бейтс ухмыльнулся и попятился от двери. — Стойте! Вы хотя бы могли опорожнить вон то ведро. Или вы хотите, чтобы я заболела и умерла до того, как предстану перед судом?

Бейтс бросил на нее косой взгляд и задумался. Неизвестно, каковы будут последствия, если заключенная умрет до суда. Наконец он пожал плечами, отпер дверь и вынес переполненное ведро. Теперь либо Бейтс, либо Граббз выносили его каждый день.

Прошло две недели, и Алексе стало казаться, что она всеми забыта. Грязная, с волосами, похожими на крысиное гнездо, Алекса никогда еще не была так близка к капитуляции. Неудивительно, что она подумывала о том, чтобы подчиниться грязным желаниям тюремщиков, лишь бы изменить свои жалкие обстоятельства. Отвратительный запах, исходивший от нее, был более оскорбителен, чем поганое ведро в углу.

Что же случилось с Адамом? Вдруг он не успеет спасти ее? Она ни минуты не сомневалась, что Адам вызволит ее отсюда, если вернется.

Но однажды произошло чудо, которое вернуло ей волю к жизни. Мэри Форбс разрешили навестить ее. Едва дверь в камеру со скрипом отворилась, как Алексу охватил страх. Вдруг Бейтс или Граббз решили напасть на нее? Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Но различив стройную фигуру Мэри Форбс, которая появилась в тусклом свете дверного проема, она чуть не упала в обморок от радости. Мэри вошла в камеру, и дверь за ней захлопнулась.

— Десять минут, — предупредил Бейтс скрежещущим голосом.

— Ах, Мэри, Мэри, как вам удалось уговорить тюремщиков впустить вас сюда?

Мэри смотрела, щурясь, в полумрак, до глубины души потрясенная видом Алексы. Было ясно, что за это время ей пришлось пережить, и доброе сердце Мэри обливалось кровью.

— Алекса, что они с вами сделали? — жалобно сказала Мэри, пытаясь взять себя в руки.

— Со мной все в порядке, право же, Мэри, — успокоила ее Алекса, ничем не выдав своего смятения. — И все же почему тюремщики разрешили вам свидание со мной?

— Том подкупил их, — призналась Мэри, понизив голос. — За деньги эта парочка готова почти на все.

— Слава Богу! — вздохнула Алекса. — А то я уже почти сдалась.

Из-под плаща Мэри вытащила сверток и положила перед Алексой на стол.

— Я принесла вам чистую одежду, расческу, полотенце, мыло и разные нужные вещи. Остальное мне не позволили пронести.

— Огромное вам спасибо, — от всей души поблагодарила Алекса, жадно глядя на мыло. — Как вы можете судить по запаху, мне за все время ни разу не дали вымыться. Воды едва хватает на питье.

— Бедняжка, — пробормотала Мэри. — У Тома еще остались деньги, чтобы обеспечивать вас водой для умывания каждый день. А теперь сядьте, и я попробую расчесать вам волосы.

Алекса села на стул, а Мэри принялась приводить в порядок ее длинные спутанные волосы. Пока она этим занималась, Алекса задавала вопросы, которые вертелись у нее на языке:

— У вас есть какие-нибудь вести от Адама? Удалось ли Тому его найти?

Мэри пришла в замешательство:

— Никто не знает, где он. Он словно испарился. Говорят, его могли схватить, когда генерал Прево послал его на север с тайным поручением.

— Ах нет! — вскричала Алекса. — Значит, я окончательно погибла! Я все же думала, что Адам вернется и освободит меня!

— Алекса, не сдавайтесь. Еще не все потеряно, — умоляла Мэри, обняв Алексу за плечи.

Когда Мэри отвела руки, она случайно зацепилась за полу плаща Алексы, потянула его на себя и увидела рваные края лифа и сорочки. Мэри в ужасе уставилась на голые груди Алексы и багровые синяки на белой коже.

— Господи, они надругались над вами, эти мерзавцы? — простонала она. — Как посмели они изнасиловать вас, графиню!

— Нет, нет, ничего подобного не случилось, — успокоила ее Алекса. — Они пытались, но я оказала сопротивление. И меня оставили в покое.

— Боже мой! Мне невыносима сама мысль о том, что вас отдали на милость этих стражников. Если бы я могла что-нибудь сделать…

— Мэри, вы даже сами не понимаете, как много вы для меня сделали. Вы буквально вытащили меня из бездны отчаяния, внеся в мою жизнь кое-какие удобства. Я бесконечно благодарна вам и Тому.

Бросив тревожный взгляд на дверь, Мэри сказала:

— Мое время почти истекло. Могу я еще что-нибудь для вас сделать?

— Пытался ли Том увидеться с губернатором? Или с генералом?

— Ни дня не было, чтобы Том не заходил к тому или другому. Но они упорно отказываются повидаться с ним. Судя по тому, что удалось узнать Тому, они хотят устроить над вами показательный суд. Мне так жаль…

— Не бросайте попыток, Мэри, — подбодрила ее Алекса. — Если бы только мне позволили поговорить с ними, я уверена, что они…

— Ваше время истекло, леди, — заявил грубый голос, оборвав Алексу на полуслове. На этот раз к решетке подошел Граббз. — Вам обещали только десять минут.

Граббз отпер дверь, и Мэри неохотно направилась к выходу, обняв Алексу на прощание и шепнув при этом ей на ухо:

— Не сдавайтесь, Алекса. Я знаю, ваш муж вернется и спасет вас. Или генерал смягчится.

— Уходите! — рявкнул Граббз.

Дверь захлопнулась, и Алекса снова осталась одна.

Спустя некоторое время Граббз принес таз с водой. «Боже, благослови Мэри», — подумала Алекса, быстро сбросив плащ и платье и оставшись в одной рваной сорочке. Кусок мыла и мочалку она взяла просто благоговейно, возможность ощутить на коже мыло и воду казалась ей настоящей роскошью, и она закрыла глаза, задыхаясь от радости.

— Ей милей вода между ногами, чем мужик, — отрезвил ее голос Бейтса по ту сторону решетки.

— А это потому, что у нее никогда не было настоящего мужика, — насмешливо сказал Граббз.

— Идите прочь! — бросила в ярости Алекса, прикрывшись полотенцем. — Имею я право уединиться? Вы обращаетесь со мной хуже, чем со скотиной?

— Изменница и есть скотина, — пожал плечами Бейтс, ухмыльнувшись.

Но все же они ушли, дав Алексе вымыться и переодеться в чистое. Она как будто родилась заново и удивилась, насколько ощущение чистоты придало ей храбрости. Словно свежая кровь побежала по жилам.

Несколько дней спустя у Алексы побывал еще один посетитель. Увидев его, она потеряла дар речи.

— Здравствуйте, Алекса.

— Боже мой! Чарлз! Что вы здесь делаете?

— Я мог бы задать вам такой же вопрос. Никак не думал, что мы с вами встретимся. Тем более при таких обстоятельствах. Вы пали так низко, миледи, — усмехнулся он.

— Вы пришли поиздеваться надо мной или предложить помощь? — с надеждой спросила Алекса.

— Помощь! — Чарлз рассмеялся. — Вы совершили преступление против короны. Неужели вы думаете, что я хоть пальцем пошевелю, чтобы спасти вас?

— Когда-то мы чуть было не поженились, Чарлз. Вы говорили, что любите меня.

— Это было до того, как вы показали мне ваш истинный нрав. Ваш отец рассказал мне, что вы спутались с Адамом Фоксуортом, тем самым графом Пенуэллом, который напал на меня в беседке в вечер нашей помолвки. Вы все это спланировали заранее, Алекса?

— Как вы можете так говорить! Вы же знаете, что меня увезли насильно и принудили стать любовницей Адама, чтобы заставить страдать моего отца.

— Вы убежали из дома и вышли замуж за этого негодяя, Алекса, — укорил ее Чарлз.

— А вы даже не потрудились сообщить мнe, что расторгли нашу помолвку, чтобы жениться на леди Диане! — горячо возразила молодая женщина.

— А чего вы ожидали? — надменно пожал плечами Чарлз. — Вы были подпорченным товаром. И, как оказалось, ждали ребенка от другого. — Он посмотрел на ее плоский живот.

— Я потеряла ребенка, — тихо сказала Алекса, все еще ощущая боль этой утраты. — Зачем вы пришли? Позлорадствовать?

— Возможно, — ответил Чарлз. — Впрочем, мне просто захотелось еще раз увидеть вас до того…

— Как меня повесят, — договорила за него Алекса. — И все же что вы делаете в Саванне?

— Теперь я капитан, — хвастливо заявил он. — У меня есть собственный корабль, «Мститель». Он принимал участие в успешном нападении на Лиса. Нам было приказано патрулировать эти воды в течение нескольких недель и, сосредоточив силы, постараться очистить здешнее море от пиратов. Они сеют панику среди нашего флота. Теперь, когда Лис уничтожен, наша работа стала гораздо легче.

Алекса улыбнулась. Вопреки словам Чарлза Лис жив и полон сил, «Серый призрак» возродится из пепла и не даст покоя британцам.

— Вам это кажется забавным, Алекса? — В голосе Чарлза звучал сарказм. — По-моему, перед лицом смерти надо покаяться в содеянном.

— Я не виновата в том, что сделала. Ко мне пришел серьезно раненный человек, друг моего мужа. Я взяла его в дом и перевязала ему раны. Если это означает измену, тогда я признаю себя виновной.

— Человек, которого вы сочли уместным взять в свой дом, известный Лис, изменник, за чью голову назначена награда.

— Вы ошибаетесь, Чарлз. Мак не Лис.

— Власти так считают.

— Они заблуждаются.

Чарлз пожал плечами:

— Вы заявили в присутствии сотен людей о вашей симпатии к Лису и так называемым патриотам. Баррингтон мне сказал, что генерал Прево готов был посадить вас за решетку тогда же, не будь вы беременны.

— Я отвечаю за каждое сказанное мною слово! — вскипела Алекса. — Американцы подвергаются гнету со стороны англичан. Они борются за свободу и независимость. Их храбрость и сила духа поистине вызывают восхищение!

— Боже мой! Так вы действительно изменница! — ахнул Чарлз. — Признаюсь, у меня были серьезные сомнения в вашей вине, и это одна из причин, по которой я просил позволения повидаться с вами. Но теперь, — он грустно покачал головой, — я верю всем обвинениям, которые выдвинуты против вас. Вы переменились, Алекса.

— Разумеется, переменилась. После всего, что мне пришлось выстрадать, я не могла остаться себялюбивой, избалованной девчонкой.

— Напрасно я вас жалел. Вы вполне заслужили свою участь. Прощайте!

Даже не оглянувшись, Чарлз вышел из камеры, стуча сапогами. Вся его горделивая осанка демонстрировала презрение к изменнице, как бы ни была она хороша и желанна.

— Ну, миледи, — усмехнулся Бейтс сквозь решетку, — ни один из ваших любовников пальцем о палец не ударит, чтобы помочь вам. Даже ваш муж, который вот уже несколько дней как вернулся в Саванну.

— Вы лжете! — крикнула Алекса. — С какой стати я буду вам верить? Если бы Адам был в Саванне, он, конечно же, сделал бы все, чтобы освободить меня.

— С чего бы мне врать, миледи? Думайте что хотите, но ходят слухи, будто он ухаживает за своей будущей женой.

— Это леди Гвен, — с болью произнесла Алекса.

— Ага, именно так ее зовут, миледи. Но вы только скажите словечко, и старина Бейтс ублажит вас напоследок.

— Убирайтесь! — закричала Алекса, заткнув уши. Когда она подняла глаза, Бейтса уже не было.

Бросившись на койку, Алекса дала выход боли и ярости. Неужели Адам снова с Гвен! Она ничего не понимала. О чем же он думает? Если бы он удосужился проверить, кого они принимают за Лиса, то увидел бы, что это Мак, а вовсе не прославленный пират. Или это страх перед тори заставил его бросить ее? Нет, она ничего не понимала. Что собирается делать Адам? Намерен ли отступиться от нее и дать ее повесить, потому что она предана своему новому отечеству? Неужели он настолько ничтожен, что позволит свершиться пародии на правосудие, вместо того чтобы защищать жену? Или своего лучшего друга? Алексе казалось, что она сходит с ума.

Но жизнь все же продолжалась. Почти месяц прошел с тех пор, как Алексу посадили в тюрьму. Каждый день она просила дать ей возможность поговорить либо с губернатором Райтом, либо с генералом Прево — и всякий раз ей отказывали. После неожиданного посещения Чарлза к ней никого больше не допускали. По какой причине — она не могла понять.

И вот настал день суда. Рано утром появился Граббз с тазом воды и сообщил ей об этом.

— Вчера судили Лиса и приговорили к повешению, — радостно сообщил Граббз. — Будете висеть рядышком с ним.

Алекса обрадовалась, что Мак еще жив, но опечалилась, что судьба нанесла им такой удар. Интересно, будет ли присутствовать на суде Адам? Хотелось надеяться, что нет. Она не имела никакого желания его видеть, потому что ничего, кроме ненависти, к нему не испытывала.

Алекса тщательно вымылась и долго расчесывала свои длинные волосы, падавшие ей на бедра, пока они не заблестели, как полированное стекло. Глядя в зеркальце, принесенное Мэри, она увидела свое отражение. На осунувшемся бледном лице фиалковые глаза казались слишком большими, кожа была прозрачной. Недели, проведенные в сырой камере, подорвали ее здоровье, и она изменилась до неузнаваемости. Куда девалась ее цветущая красота?

Несколько часов спустя за ней пришел капитан Баррингтон и окинул ее презрительным взглядом. Хотя тело у нее было чистое, платье от долгой носки запачкалось. Стояла жаркая погода, но Алекса все же накинула на плечи плащ, чтобы скрыть платье.

— Наконец-то настал для вас час расплаты, леди Фоксуорт, — пренебрежительно фыркнул Баррингтон. — Должен заметить, вы совсем не похожи на ту красавицу, которая вошла в эту камеру несколько недель назад.

— Неудивительно. Ведь меня содержали в чудовищных условиях, обращались хуже, чем со скотиной.

— Скажите об этом губернатору или генералу Прево, когда увидите их, — равнодушно пожал плечами Баррингтон. — Шевелитесь. — Он грубо подтолкнул ее к выходу.

Алекса заморгала, привыкая к свету. Ее втолкнули в закрытый экипаж, который тронулся так резко, что она даже не успела сесть. Сидя рядом с ней, капитан Баррингтон вынул белоснежный носовой платок и вытер лоб. Ему никогда не привыкнуть к этой ужасной американской жаре.

Пока они мчались от особняка губернатора до здания, где должен был состояться суд, Баррингтон сообщал ей новости с полей сражений. Очень быстро они доехали до унылого здания, где помещался суд, и Алекса попятилась, с изумлением увидев толпу людей, ждущих ее появления, — так по крайней мере ей показалось. Едва она вышла из экипажа, как с ужасом поняла, что ее предположение верно. Толпа разразилась оскорблениями в ее адрес.

— Изменница! — раздались крики, и толпа надвинулась на молодую женщину. — Повесить ее!

Это был настоящий кошмар. Алексе захотелось заползти в какую-нибудь нору, только бы не слышать проклятий, которыми ее осыпали разъяренные тори.

И вдруг она увидела Адама. Его лицо выделялось среди моря безымянных лиц, красивое и надменное, его стальные глаза пронзили ее, точно ножи, нацеленные прямо в сердце. Если не считать легких морщин, выдававших его внутреннее напряжение, он выглядел как всегда.

Рядом с ним она увидела леди Гвен, и сердце у нее чуть не разорвалось. Гвен держала его под руку, и ненависть захлестнула Алексу. Однако она взяла себя в руки. Она не доставит радости Адаму и Гвен, показав им, что ранена до глубины души. И Алекса размашистым шагом вошла в толпу.

В сердце своем она приняла неизбежное. Адам действительно бросил ее, и она осталась одна перед лицом позорного конца.

 

Глава 12

Напустив на себя суровый и надменный вид, Адам чуть было не утратил свою каменную маску, увидев, как Алекса споткнулась, заметив его в толпе, но тут же выпрямилась. Она казалась похудевшей и изнуренной, на нежной коже под огромными фиалковыми глазами пролегли тени. Как же она должна его ненавидеть, подумал Адам, готовый броситься ей на помощь, несмотря на твердую решимость сохранять равнодушие. Но леди Гвен буквально повисла у него на руке. И теперь он мог с притворным спокойствием смотреть на жену. Алекса же, расправив плечи, шла сквозь разгневанную толпу с гордо поднятой головой.

Когда Адам присутствовал на суде над Маком, он подумал — плохо дело. Суд вынес ему смертный приговор. Графа Пенуэлла вызвали как свидетеля. Поклявшись говорить правду, и только правду, Адам солгал, заявив, что Мак вполне может быть Лисом. Потом объяснил, что редко виделся с другом и не был посвящен в его личную жизнь. Мак рассеянно слушал показания Адама. Его раны заживали, но он все еще был слишком слаб, чтобы самостоятельно войти в зал суда. Для Адама было очевидно, что его друг не получил надлежащего ухода, который мог бы ускорить выздоровление. Судя по бледному лицу Алексы, с ней обращались не лучше.

В просторном зале было очень тесно, люди толпились позади Алексы, пытаясь занять место получше. Суд над Алексой обещал быть еще более ярким зрелищем, чем над Лисом, по той простой причине, что она была женщиной, и к тому же очень красивой. Нужно также учесть, что суд над Лисом принес тори большое разочарование. В изможденном человеке, которого внесли в зал на носилках, не было ничего романтичного. И вся процедура оказалась не чем иным, как фарсом.

И теперь все горожане с нетерпением ждали суда над Алексой, особенно когда выяснилось, что ее муж, лорд Пенуэлл, наконец-то вернулся из своей тайной поездки и прилюдно осудил ее действия. Словно для того, чтобы подтвердить слухи, Адам тут же начал встречаться с леди Гвен, которая, как все знали, чуть было не стала леди Пенуэлл, пока непонятно откуда не явилась Алекса и не предъявила права на этот титул. Когда беременность Алексы вскоре стала явной, все поняли причину столь поспешного брака. «Что же, теперь эта шлюшка получит по заслугам!» — злорадствовали некоторые.

От одного из славных офицеров, капитана Чарлза Уитлоу, поступила информация, что от леди Алексы отрекся родной отец, известнейший человек, сэр Джон Эшли. А уж кто мог знать Алексу лучше, чем Чарлз. В свое время он был с ней помолвлен, но из-за ее поведения расторгнул помолвку и женился на женщине, достойной носить его славное имя.

Все эти слухи доходили до Адама окольным путем — через Гвен. Он отказывался их комментировать и лишь кивал с глубокомысленным видом. Ему очень хотелось пойти к Алексе, утешить ее, но в сложившихся обстоятельствах он вынужден был демонстрировать возмущение поведением жены и равнодушие к ее судьбе.

От Ланса Баррингтона Адам узнал, что в тюрьме с Алексой обращаются хорошо, что она ни в чем не нуждается. Но, видя ее теперь, Адам понял, что Баррингтон солгал. Одному Богу ведомо, что пришлось вынести его красавице жене за те недели, что она провела в тюрьме под домом губернатора, похожей на склеп.

Прошло меньше недели после возвращения Адама из его затянувшейся поездки по поручению генерала Прево, а до этого он ничего не знал о Маке и об Алексе. Он вернулся как раз вовремя, чтобы прийти на суд Мака, и генерал Прево рассказал ему все подробности. Обстоятельства вынудили Адама отречься от жены и подтвердить верность короне. Губернатор Райт поймал Адама на слове и тут же предложил остановиться у него в доме, пока не кончатся суды; это предложение Адам принял с благодарностью, хотя он оказался в непосредственной близости от преследующей его Гвен.

Она вцепилась в Адама мертвой хваткой. И он стал за ней ухаживать. Это соответствовало его целям.

Алекса сидела лицом к суду, высоко подняв голову и выпрямив спину. Однако Адам заметил, как дрожит у нее подбородок. Судьи сидели за длинным столом. Генерал Прево — в центре. По обе стороны от него расположились губернатор Райт, Ланс Баррингтон, Чарлз Уитлоу и еще два незнакомых ей офицера. Сердце у нее отчаянно билось. У нее не было ни единого шанса на помилование, и она уже видела себя всходящую на эшафот вместе с Маком.

Наступила тишина. Генерал Прево откашлялся и гневно посмотрел на Алексу:

— Леди Фоксуорт, сегодня вы предстали перед судом, чтобы ответить на обвинения в измене. Признаете ли вы себя виновной?

— Не признаю, генерал, — тихо, но твердо заявила Алекса. — Я не сделала ничего, что можно расценить как измену, если не считать одного, возможно, неуместного, высказывания.

— Вас обвиняют в том, что вы оказали помощь известному преступнику, за голову которого объявлена награда. Этот Лис был арестован в вашем доме, и вы упорно защищали его, — проговорил генерал.

— Это Мак, а не Лис. Вы судили и приговорили совсем другого человека.

Раздались издевательские смешки, потом громкий хохот.

— Это вы так говорите, — сухо заметил генерал. — Вы избавили бы нас, миледи, от многих затруднений, если бы признались.

— Мне не в чем признаваться, — настаивала на своем Алекса. — Мак и Лис — разные люди. Спросите у моего мужа. Он может это подтвердить.

— Мы так и сделаем, миледи. Видимо, вы твердо решили сделать все, чтобы суд опорочил ваше имя.

— Я уверена, что все разъяснится и меня признают невиновной, — проговорила Алекса, сама в это не веря. Скорее всего ее повесят рядом с Маком, которого ошибочно приняли за Лиса, в назидание другим.

— Будь по-вашему, леди Фоксуорт. — Генерал устало махнул рукой. — Теперь я вызываю капитана Баррингтона, пусть расскажет, как он и его люди шли по кровавому следу Лиса, который вел к вашему дому.

Капитан Баррингтон рассказал, как увидел, что Лис упал в воду, после того как был ранен в сражении на борту «Серого призрака». Поисковый отряд сел в шлюпку и несколько часов выслеживал раненого до плантации Фоксуорта.

— Что произошло дальше? — спросил генерал.

— Сначала леди Фоксуорт не хотела нас впустить, утверждая, что ничего не знает о Лисе.

— Вы ей поверили?

— Нет, сэр, — улыбнулся Баррингтон. — Как можно? Я стоял в луже крови, и мне не требовалось больше никаких доказательств.

Баррингтон подробно рассказал, как нашел раненого человека в спальне, а на чердаке — маску Лиса, после чего торжествующе посмотрел на Алексу и сел. Адам тихонько выругался и нахмурился.

— Что вы имеете сказать, леди Фоксуорт? — спросил генерал Прево.

— Вы должны верить мне, генерал, — настаивала Алекса. — Человек, которого капитан Баррингтон нашел в моем доме, не Лис. Его зовут Логан Макхью, он друг моего мужа.

— Почему он был ранен?

Алекса вспыхнула. Она явно попалась. Пусть Мак и не Лис, он все равно пират.

— Я… я не спрашивала у него, — запинаясь ответила она.

— Вижу, что не спрашивали, — насмешливо сказал генерал. В зале раздался смех, но генерал поднял руку, требуя тишины. — А маска, спрятанная на чердаке? Может быть, она принадлежит лорду Пенуэллу и он-то и есть Лис?

Алекса бросила взгляд на Адама, но тот отвел глаза.

— Понятия не имею, как эта маска оказалась на чердаке. Может быть, она предназначалась для маскарада, — предположила Алекса. — И кто, как не я, знает, что мой муж лорд Пенуэлл не Лис.

Услышав это, Адам тихонько вздохнул.

— Вы правы, леди Фоксуорт, мы уже судили и приговорили Лиса, а он явно не лорд Пенуэлл.

После этого Чарлза попросили дать показания относительно ее характера, поскольку среди присутствующих он знал ее с давних пор. Как и ожидала Алекса, Чарлз рассказал о ее дурной репутации. Алекса вздрогнула, когда Чарлз во всех подробностях рассказал, как она стала любовницей Адама в Англии, разумеется, опустив тот факт, что она сделала это против собственной воли. Особенно Чарлз упирал на то, что он и Алекса должны были пожениться, но она поддалась чарам лорда Пенуэлла, после чего от нее отрекся отец, потому что, когда она надоела Адаму, он вернул ее отцу беременной.

На лицах присутствующих выразилось потрясение и недоумение, но, как ни странно, вовсе не по отношению к Адаму. Алекса, которую попросили ответить на обвинения Чарлза, закусила губу и покачала головой в знак отказа. Что могла бы она сказать такого, что уже не было сказано? Она все ждала, что Адам бросится защищать ее честь, но, к ее горчайшему разочарованию, он по-прежнему сидел на месте с явно равнодушным видом. Когда она услышала, что генерал Прево вызывает следующего свидетеля — Адама, — ненависть и негодование придали ей смелости.

— Лорд Пенуэлл, — спросил генерал Прево, — вы знали о мятежных настроениях вашей жены, когда вступали с ней в брак?

Повернувшись лицом к Алексе, Адам безжалостно впился в ее фиалковые глаза своим серо-стальным взглядом. Как показалось множеству присутствующих, взгляд этот выражал презрение к жене. Но Алекса так не думала. Хотел ли он ее приободрить? Сказать, что не бросил ее, что это лишь видимость? Но вскоре она поняла, что заблуждается.

— Генерал, сожалею, но должен признаться, что моя жена не раз принимала сторону американцев в моем присутствии, — медленно произнес Адам.

Алекса ахнула и тихо прошептала:

— Адам, как же вы можете?

Адам притворился, будто не слышит, и продолжал:

— Как вам известно, я вынужден был уезжать из дома на долгое время и мало знал — или совсем не знал, — что происходит в мое отсутствие.

— Мы слышали ваше свидетельство, лорд Пенуэлл, касательно ваших отношений с человеком, которого вы знали как Мака, но который на самом деле Лис. Вы верите, что у леди Фоксуорт были… э-э… близкие отношения с Лисом?

Вперив в Алексу непроницаемый взгляд, Адам ответил:

— Я уверен, что Лис любит мою жену.

Алекса ушам своим не поверила. Адам не мог без боли смотреть на нее и опустил глаза. «Держись, Алекса, — мысленно подбодрил он жену, — не сдавайся. Слишком многое поставлено на карту».

И словно угадав его мысли, Алекса выпрямилась и с вызовом посмотрела на зрителей и судей, которым так не терпелось вынести ей смертный приговор.

— Можете сесть, милорд, — сказал генерал Адаму, — я понимаю, как все это мучительно для вас, но ваша личная преданность никогда не вызывала сомнений.

Последним был вызван для дачи показаний губернатор Райт, и он повторил слово в слово то, что Алекса несколько месяцев назад сказала на приеме у генерала. Когда губернатор сел, генерал Прево спросил:

— Вы можете что-нибудь сказать в свое оправдание, леди Фоксуорт?

Та покачала головой. Какой смысл, если все настроены против нее?

— Не можете? В таком случае я готов вынести приговор.

Алекса затаила дыхание.

— Обвинения против вас серьезны, — заговорил генерал. — Вы, дочь знатного человека, супруга графа, пренебрегли обязанностями, налагаемыми на вас вашим положением, и намеревались предать свою страну. Ваше высокое общественное положение, — продолжал он, — не может повлиять на наше решение. Вы виновны в измене. — Взглянув на сидевших рядом с ним офицеров, он выждал положенное время и принял их молчание за согласие. — Как видите, суд согласен с моим решением.

Алекса вздохнула. Ее охватило отчаяние. Одно дело — ждать, что тебя сочтут виновной, другое — услышать это. Она посмотрела на Адама и заметила в серебряных глубинах его глаз жалость и сочувствие. В этот момент генерал призвал собравшихся к тишине.

— За измену существует только одно наказание — смерть. Леди Фоксуорт, через два дня вас повесят. А рядом с вами предателя, которого вы укрывали в своем доме. Да будет Бог милосерден к вашим душам.

В зале воцарилась тишина — все взоры обратились на стройную, красивую женщину, чья жизнь будет оборвана в расцвете лет. Многие считали, что неразумно убивать такое прелестное создание, и Алекса была им благодарна за сочувствие, которое прочла в их глазах. У нее оставалось всего два дня, чтобы дышать воздухом, мечтать о будущем, которое никогда не наступит, о любви того, кто ее предал.

Узнай Лис о том, что с ней случилось, он нашел бы способ ее спасти. Но она не знала, жив ли он.

— Вы хотите что-нибудь сказать, леди Фоксуорт?

Алекса заколебалась было, но потом она выпрямилась и повернулась лицом к взволнованной публике. Она побледнела, и ей пришлось стиснуть руки, чтобы унять дрожь. Но голос ее звучал уверенно и ровно:

— Вы несправедливы. Не только по отношению ко мне, но и по отношению к американскому народу. Не стану скрывать, что борьба за свободу и независимость вызывает у меня восхищение. Если это — преступление, то я готова в нем признаться. Можете меня повесить, и я стану еще одной мученицей в борьбе за свободу и справедливость.

Алекса удивилась, услышав приветственные крики. Быть может, Адам тоже захотел ее подбодрить? Но он только мысленно был с ней. Никогда еще он не любил Алексу так, никогда так ею не восхищался. Но он не мог ей об этом сказать. Не мог подойти к ней. Гвен следила за каждым его движением. И он стоял рядом с ней, пока Алексу не вывели из зала и не втолкнули в экипаж.

Ее ужин стоял на столе нетронутым, на том самом месте, куда поставил его Бейтс. Обычно он просто пропихивал его сквозь окошечко, но на этот раз решил войти в камеру, чтобы помучить узницу.

— Разве я не предупреждал вас, что вы будете болтаться на веревке? У вас осталось немного времени, миледи. Одно ваше слово — и я с радостью скрашу ваши последние часы.

Алекса молчала. Пусть себе бормочет. Она была слишком ошеломлена, чтобы реагировать на его бредни. Не добившись от нее ответа, Бейтс оставил ее в покое. Алекса, терзаемая отрывочными мыслями о жестоком предательстве Адама и тем, что Лису таки не удалось появиться в последний момент и спасти ее, уснула.

Она собиралась многое сделать в эти последние дни своей жизни, но ничего не сделала. Она хотела написать Мэри Форбс и проститься с ней; дать знать Адаму, что когда-то действительно любила его; объяснить Лису, что, если бы возможно было любить двоих, он обязательно был бы одним из них.

Она умылась, поела. День был на исходе, но никто не пришел сказать ей последнее «прости»; случайно ли или по приказу, этого она не знала.

Откуда-то из глубин памяти она извлекла образ Лиса: Лиса, который ласкал ее; Лиса, который пришел к ней, когда она была тяжело больна; Лиса, который сказал, что любит ее, но посоветовал полюбить мужа. Мужа! Увы, он оказался недостойным ее любви.

С самого начала она знала, что ничего не значит для Адама. Он никогда не был с ней жесток, хотя и пытался. Но по своей натуре он не мог жестоко обращаться с женщиной. Он был великолепным любовником, внимательным, неутомимым, нежным. Когда она в конце концов поняла, что любит его, он отослал ее домой к отцу, а сам поспешил в Саванну, чтобы жениться на другой.

Последний удар был нанесен, когда Адам отказался прийти ей на помощь. Его демонстративное отречение от нее показало полное отсутствие интереса к ней и ее участи. Поскольку это произошло вскоре после его признания в любви, отречение выглядело еще более мучительным. Но теперь это не имело значения. Ничто не имело значения, потому что завтра на рассвете жизнь ее оборвется, по-настоящему и не начавшись.

Когда Бейтс принес ей еду во второй раз в тот день, Алекса поняла, что время, отведенное ей на земле, истекает. Поскольку он не ушел сразу же, это вызвало у нее подозрения. Он отступил, явно оценивая ее. Алекса не обратила на него внимания, пока он грубо не схватил ее за плечи.

— Еще немного — и вы умрете, миледи, и я пока не видел, чтобы кто-нибудь пришел защитить вас или предложить вам утешение, — сказал он, пожирая ее глазами. — Уже поздно, и теперь уже никто не придет.

Алекса хотела высвободиться, но он был гораздо сильнее ее.

— Уберите ваши грязные руки.

— Думаете, что слишком хороши для таких, как старина Бейтс, а? Да ведь я — это все, что у вас осталось, миледи, нравится это вам или нет.

— Мне никто не нужен, и тем более вы! — бросила Алекса.

— Я долго терпел, но больше не желаю. Я услал Граббза с поручением, чтобы первым поиметь вас. Если он очень разозлится, я поделюсь с ним, когда он вернется. А пока что, миледи, ложитесь на койку и раздвиньте ноги; если сделаете, как я сказал, вам не будет больно.

— Вы спятили! — крикнула Алекса, пятясь от злобного негодяя, помешанного на насилии.

— Спятил, миледи, от желания, — ухмыльнулся Бейтс, бегая за ней по камере. — И устал ждать.

Он схватил ее за юбку, оторвал юбку от лифа, и Алекса громко вскрикнула, глядя на открытую дверь. Может, ей удастся убежать.

— И не пытайтесь, миледи. Я ловчее и сильнее вас.

Говоря это, он схватил ее за талию и швырнул на койку, и навалился на нее, пригвоздив к месту. Он попробовал поцеловать ее, но Алекса бешено мотала головой из стороны в сторону, не давая прикоснуться к своим губам. Она чувствовала, что слабеет, но решила защищаться до последнего вздоха. И в этот момент услышала знакомый до боли голос:

— Ах ты, ублюдок! Чем это ты занимаешься?

Адам! Пришел наконец!

— Эта женщина еще носит мое имя, — заявил Адам с возмущением, — и я не позволю, чтобы с ней обращались таким образом. Я ясно говорю?

С трудом поднявшись с пола, Бейтс наконец осознал, кто перед ним.

— Я только хотел малость позабавиться, лорд Пенуэлл, — заныл он. — Я не хотел ничего такого.

— Мы оба прекрасно понимаем, чего ты хотел, — хрипло возразил Адам. — Или, — и его серые глаза опасно сузились, — это происходило с тех пор, как леди Фоксуорт оставили на твое попечение?

— Нет… нет! — захлебываясь, затараторил Бейтс. — Это в первый раз, клянусь! — Он весь дрожал под убийственным взглядом Адама.

Адам посмотрел на Алексу:

— Алекса, этот негодяй говорит правду?

Алекса кивнула и наконец обрела дар речи:

— Они… вот этот Бейтс и еще Граббз… попытались… но у них ничего не получилось.

— А сегодня «получилось»? — спросил он с угрозой в голосе.

Алекса покачала головой, и Адам шумно вздохнул:

— Леди Фоксуорт только что спасла твою бесполезную шкуру, Бейтс. А теперь убирайся отсюда вон. Я хочу побыть со своей женой наедине.

— Конечно, милорд, конечно. — Бейтс поклонился и попятился к двери.

— Я непременно приду сюда завтра до рассвета, если я узнаю от леди Фоксуорт, что ты приставал к ней, убью тебя. Понял?

— Как не понять? — кивнул Бейтс, торопливо покинув камеру. У него не было никакого желания связываться с этим мстительным лордом. В спешке он чуть не налетел на изящную даму под вуалью, стоявшую в дверях.

Женщина вошла в камеру, остановилась рядом с Адамом и медленно подняла вуаль. Только сейчас Алекса обнаружила, что Адам пришел не один, и с нескрываемым презрением посмотрела на него.

— Почему вы не позволили Бейтсу попользоваться ею, Адам? — с невинным видом спросила Гвен. — В конце концов, она уже почти труп. Может, ей было бы приятно.

Адам сердито посмотрел на Гвен, взглядом призывая ее замолчать.

— Не важно, что натворила Алекса, но она не заслуживает, чтобы с ней обращались подобным образом. Пока она дышит, она останется леди Фоксуорт. — Он холодно посмотрел на Гвен. — Кажется, я просил вас подождать снаружи.

Адам отчаянно пытался избавиться от Гвен, чтобы побыть с Алексой наедине, но она присосалась к нему как пиявка. В конце концов ему пришлось взять ее с собой, в надежде что она подождет снаружи. Но она не пожелала, и Адам от злости скрипнул зубами.

— Мне там было одиноко, — жалобно проговорила Гвен. — Поспешите, Адам, прощайтесь скорее. Здесь так… так… ужасно. Я хочу уйти.

— Я уйду, когда сочту нужным, Гвен, — ледяным тоном сказал Адам, снова поворачиваясь к Алексе. — С вами все в порядке, Алекса?

Та кивнула:

— Вы появились вовремя, Адам. Большое вам спасибо. Но я не понимаю, зачем вы вообще сюда пришли?

Адам вспыхнул. Он заслужил и это, и гораздо большее. Если бы только он мог поговорить с Алексой наедине, объяснить ей, рассказать о своих планах. Но поскольку Гвен прислушивалась к каждому его слову, он ничем не мог облегчить страдания ее измученной души.

— Я хотел проститься с вами. Когда-нибудь мы снова встретимся, — многозначительно намекнул он.

— Без сомнения, на том свете, — хрипло рассмеялась Алекса, не поняв намека. — Я оценила ваше желание проститься со мной. А теперь вы можете уйти с чистой совестью.

— Алекса, если только…

— Ах, Адам, ради Бога, не будьте сентиментальным, — презрительно оборвала его Гвен. — Ваша жена — изменница, и вы ничего ей не должны.

Тихонько выругавшись, Адам попробовал выразить глазами все, что хотел сказать, но не смог. Он сетовал на судьбу, которая не давала ему осуществить свои планы. Сначала Гвен настояла на том, чтобы пойти вместе с ним, потом он пришел и нашел Алексу в критическом положении. И теперь у него не осталось ни единого шанса рассказать все то, что ей необходимо было знать. Оставалось уповать на Господа и молиться, чтобы все прошло в соответствии с его планом и чтобы Алекса помогла ему.

Адам колебался между желанием высказаться откровенно в присутствии Гвен — будь что будет — либо оставить Алексу с мыслью, что он предал ее, когда в дверях появился Бейте в сопровождении Граббза.

— Лорд вы или не лорд, но у меня есть приказ, — язвительно проворчал Бейтс. — Вам разрешили десять минут, и все. Пора уходить.

Кляня судьбу, Адам кивнул. Но вместо того чтобы выйти вслед за Гвен из камеры, он на мгновение замешкался и быстро подошел к Алексе. Обняв ее напряженное тело, словно намереваясь поцеловать ее, он торопливо шепнул ей на ухо:

— Еще не все потеряно.

Потом поцеловал ее, вложив в поцелуй все то, чего не смог выразить словами.

Поцелуй длился долго, требовательный, жадный, прощальный, и Алекса ответила на него против собственной воли. Адам никак не хотел отпустить ее. Если бы он мог все время быть ее защитником! Но приходилось оставить ее под стражей. Собрав всю силу воли, Адам оторвался от жены. Когда он повернулся, чтобы уйти, Алексе показалось, что он сказал:

— Будьте отважны. Я люблю вас.

И он ушел.

В тишине она услышала голос Гвен:

— Неужели это было так необходимо, дорогой мой? Ответа Адама она не слышала, потому что в этот момент дверь в камеру закрылась.

Охваченная горем, Алекса не поняла последних слов Адама. Она помнила только его поцелуй и ощущение обнимавших ее рук. И еще она помнила его взгляд в тот момент, когда он повернулся от двери. Глаза ее затуманились от слез, когда она подумала о том, что они никогда больше не увидятся. Наверное, именно поэтому он так пристально смотрел на нее.

Одного Алекса не могла забыть и простить. Зачем он взял с собой Гвен? От такого грубого равнодушия к ее чувствам она впала в оцепенение и уныние. Она могла сказать о неожиданном посещении Адама только то, что он появился в самый нужный момент, иначе Бейтс наверняка бы изнасиловал ее. Ей стало дурно при воспоминании об этом ужасе. Ведь стражник почти уже совладал с ней.

Она тяжело рухнула на грязную койку, боясь уснуть, потому что до рассвета оставалось несколько часов, а она хотела полностью насладиться последними минутами жизни. Воспоминания, и сладкие, и грустные, мелькали в голове. Но незадолго до рассвета она все же забылась тяжелым сном.

Сквозь дрему Алекса услышала какой-то шум у дверей камеры, но, погруженная в поток воспоминаний, не отреагировала на него. Неожиданно тяжелая дубовая дверь отворилась и в камеру хлынул свет. Затем она услышала низкий, скрежещущий, с хрипотцой голос. Лис!

— Алекса, проснитесь!

— Лис! О Боже! Вы пришли за мной!

— Да, любовь моя. Торопитесь, времени у нас мало.

Мгновенно вскочив, Алекса спросила:

— А где стражники? И куда вы собираетесь меня вести?

— Стражники… о них позаботились, — проскрежетал Лис, закутав ее худые плечи в плащ. — А направляемся мы в море, любовь моя. Пошли, мы должны уйти до рассвета.

— Постойте! А как же Мак? Мы не можем уйти без него!

— Мои люди уже позаботились о нем. Они ждут нас в доках.

Выходя из тюрьмы, Алекса увидела обоих стражников, они лежали в углу, связанные, с кляпами во рту. Она улыбнулась, увидев, как Лис прощальным презрительным жестом сорвал со своего пояса такую же маску, что была надета на нем, и бросил ее рядом со стражниками. Потом, взяв Алексу за руку, вывел ее в тусклую предрассветную мглу.

 

Глава 13

Под командованием Лиса «Серый призрак» осторожно проскользнул мимо линии английских кораблей, стоящих вокруг гавани, и вышел из нее также бесшумно, как и вошел. Окрашенное в серый цвет, чтобы сливаться с морем и небом на горизонте, подняв серые паруса, судно быстро оставило позади порт Саванна с его белыми отвесными скалами. Прокрасться в порт глухой ночью под самым носом у англичан — для этого требовалась храбрость, которой обладают немногие. «Но разве Лиса не всегда отличали беспримерная уверенность и презрение к опасности?» — размышляла Алекса, глядя на убегающую темную воду. Осязаемое ощущение грубой силы было неотделимо от него, отчего он казался просто великаном.

Когда они вышли из особняка губернатора, Лис повел ее по темным улицам, стараясь держаться в тени. Дважды мимо них прошел патруль, и Алекса задерживала дыхание, когда они с Лисом прятались в дверных проемах. Лис прикрывал ее своим крупным телом, и она чувствовала себя в безопасности. Алекса ни минуты не сомневалась в его способности защитить ее, рискуя жизнью.

До доков они дошли удивительно быстро, и Лис подвел ее к длинному пирсу, последнему в ряду многих. Он тихо позвал кого-то, и из-под причала появилась маленькая лодка — видимо, она ждала знака Лиса. Алексу осторожно спустили в лодку, туда же сел Лис.

Увидев Мака, Алекса несказанно обрадовалась. Она со слезами на глазах его поцеловала, и Лис, заметив это, нахмурился.

Лишь когда «Призрак» благополучно вышел из реки Саванны, Алекса нашла Мака в каюте, куда его отнесли. Все еще бледный и слабый, он тем не менее взволнованно приветствовал ее.

— Я думала, мы больше не увидимся в этой жизни, Мак, — тихо сказала Алекса, с болью всматриваясь в дорогое лицо. Он осунулся и отощал.

— Если бы мне позволили повидаться с вами, Алекса, я бы сказал вам, что не все потеряно, — признался Мак, и глаза его блеснули. — Вы ведь не думали, что Лис позволит нам умереть, а?

Алекса покачала головой:

— Нет, но судя по тому, что вы мне рассказали, Лиса могли тяжело ранить, даже убить.

— Он и был ранен, Алекса, — сообщил Мак. — Он жил в семье, которая ни за что не выдала бы его, и оставался там до полной поправки. Вот почему он так долго не приходил. Он ничего не знал о нашей участи, пока случайный гость не упомянул о суде.

— Слава Богу, — проговорила Алекса, и голос ее дрогнул. — Лис сделал то, чего не сделал мой муж. Адам пальцем не шевельнул бы для нашего спасения.

— Ошибаетесь, Алекса, — сказал Мак, к немалому ее удивлению. — Адам приехал в Саванну всего за несколько дней до суда. Когда он узнал, что меня будут судить, что англичане приняли меня за Лиса, он тут же отправился на поиски настоящего Лиса и сообщил ему о случившемся. Получилось так, — добавил он таинственно, — что они как будто нашли друг друга.

— Вы уверены, Мак? — спросила Алекса, не скрывая своего скептицизма. — Адам ни разу не навестил меня и не проявил заботы ни о ком из нас, вплоть до ночи накануне нашей казни. И он снова связался с Гвен, едва я попала в беду.

— Поверьте, Алекса, у Адама были причины вести себя подобным образом. Он не бросил нас. Неужели вы думаете, что он сидел сложа руки и ждал, когда нас повесят?

— Думаю, — упрямо ответила Алекса.

— Но теперь вы должны знать, что именно Адам устроил нам побег. Наше спасение спланировали он и Лис.

— Откуда вы все это знаете? — с подозрением спросила Алекса.

— Когда Адам пришел повидаться с вами вчера ночью, он прошел мимо моей камеры и сделал вид, будто остановился, чтобы поглумиться надо мной, — пояснил Мак. — А на самом деле бросил мне записку через решетку, пока стражники пялили глаза на Гвен. Так что, как видите, она ему пригодилась. Остальное я узнал от Лиса и его людей.

— Значит, вы знали, что Лис скоро появится?

— Ну да. В записке Адама все было сказано.

— Как могу я простить его? Ведь он дал мне повод думать, что бросил меня! — в гневе воскликнула Алекса. — Мне даже не хочется с ним разговаривать!

— Вы увидите его, Алекса, — произнес Мак загадочно, — и когда поговорите с ним, перестанете сердиться. В свое время он вам все объяснит.

На другой день Алекса получила возможность поговорить с Лисом наедине. Она проспала целые сутки после того, как добралась наконец до койки в отведенной ей удобной каюте. Проснувшись, она увидела поднос с едой, поставленный рядом с койкой. Изголодавшись, Алекса в один присест проглотила завтрак, торопливо оделась и бросилась наверх, чтобы насладиться ярким солнечным светом, которого она почти не видела все это время. Стоя на мостике, Лис тайком смотрел, как Алекса подняла бледное лицо к ласковому солнцу. Он впитывал в себя ее хрупкую красоту, и у него мучительно перехватило дыхание.

Она была маленькая и тоненькая, но при этом с формами округлыми и крепкими. Густая масса черных как ночь волос, рассыпалась по плечам, как роскошный плащ, и обрамляла лицо, которое часто снилось ему по ночам. Кожа у нее была пугающе бледной, как тонкий фарфор, только губы мягкого розового оттенка. Он знал, что эта бледность — результат пребывания в камере, и проклинал англичан за то, что они причинили вред ее хрупкой красоте и подорвали здоровье. Ему так хотелось воздать ей за все, что она выстрадала по его вине. Ее притяжение было необыкновенно сильным, и Лис почувствовал, что его тянет к ней. Передав штурвал Фаулеру, своему первому помощнику, он тихо подошел к Алексе, чтобы не испугать ее. Но Алекса тут же почувствовала его присутствие.

— Я еще не поблагодарила вас за свое спасение, — сказала Алекса, повернувшись к нему.

На нем все еще была маска, голова повязана черным платком на пиратский манер. Алекса почувствовала острое разочарование из-за того, что он по-прежнему не показывает ей свое лицо.

— Нет нужды, — проскрежетал Лис. — Узнай я раньше, я избавил бы вас от этих недель за решеткой. Это было не очень-то приятное время для вас.

— Да, — тихо согласилась Алекса. — Не очень. — И поспешив переменить тему, сказала: — Мак рассказал мне, что «Серый призрак» получил серьезные повреждения, но, по-моему, с ним все в порядке.

— Настоящий «Призрак» потопили англичане, когда устроили нам западню. Этот корабль — британский фрегат, моя добыча. Я переделал его, чтобы он походил на прежний «Призрак», — объяснил Лис. — Судно изящное, быстроходное, и я на него не жалуюсь.

— Мак сказал, что вас ранили.

— Да. Получил пулю в плечо и еще одну — в бедро. Я долго поправлялся.

— В некоем «надежном» доме, Мак говорил мне. Я так поняла, что вам помог какой-то патриот.

— Да. Мне повезло. Я добрался до берега, и меня нашел один колонист, который прятал меня, пока… пока меня не нашел ваш муж.

— Значит, это правда. Адам действительно искал вашей помощи. Судя по тому, что он не тревожился обо мне, я уж было решила, что ему безразлично то, что случилось со мной или с Маком. А вы согласились помочь ему, зная, что он роялист. Вы не боялись, что он вас выдаст?

— Нет, миледи. У нас с Адамом есть… взаимопонимание, но объяснить почему, я в настоящее время не волен. Достаточно сказать, что Адаму Фоксуорту я полностью доверяю.

— Не знаю, что и сказать, — задумчиво произнесла Алекса, покачав головой.

— Придет время, и вам все расскажут, миледи, обещаю вам, — сказал Лис.

— Что бы Адам ни сделал, я никогда больше не поверю ему. Бессовестно с его стороны заставить меня поверить, что я буду повешена. Мне даже не хочется его видеть.

Сквозь узкие разрезы маски Лис всмотрелся в ее лицо и нахмурился, борясь с самим собой. Должно быть, сражение было нешуточным, потому что у него побелели костяшки пальцев, вцепившихся в поручень. Наконец лицо у него прояснилось и он принял правильное решение. Алекса увидела, что он немного расслабился и пришел к выводу, что время для откровений еще не пришло. Решив никак не реагировать на ее резкое суждение о муже, он пожал плечами и устремил взгляд на море.

— Куда вы меня везете? — спросила Алекса.

— В Нассау, на Багамские острова, — ответил Лис. — Там вы будете в безопасности. Сейчас остров в руках американцев, и у меня есть там полностью обставленное жилище, из которого вполне может выйти славный домашний очаг. Я прослежу, чтобы там о вас хорошо позаботились.

— Возьмите меня с собой, Лис, — внезапно попросила Алекса. — Научите меня ходить под парусами, драться, чтобы я могла участвовать в сражениях вместе с вами.

Изумленный Лис взглянул в ее пылающее лицо. Очевидно, она говорила совершенно серьезно. Она была готова рискнуть всем, чтобы бороться и умереть задело, которое с готовностью приняла как свое. Любовь и гордость росли в его сердце, но он не мог позволить ей принести такую жертву.

— Нет, миледи. — И он выразительно покачал головой. — Я не позволю вам рисковать жизнью, участвуя в такой опасной авантюре.

— Почему? Потому что я женщина? — Алекса с вызовом смотрела, но это не возымело действия.

— Вот именно, — хрипло сказал он. — Я хочу, чтобы вы были в безопасности, я хочу… Господи! — Он умолк, не в силах продолжать. Он хочет ее! Хочет, чтобы она была в его жизни, в его постели, была всегда.

Однако Алекса не сдавалась:

— Вы знаете, что вернуться в колонии я не могу, а сидеть в Нассау, когда идет война, просто невыносимо. С вами я была бы в безопасности и принимала бы участие в борьбе за свободу. Прошу вас, Лис, — умоляюще сказала она, и ее глаза заблестели, она горячилась все сильнее. — Позвольте мне остаться на борту «Призрака».

— Об этом не может быть и речи, — решительно заявил он. Лис восхищался храбростью Алексы, но превыше всего ставил ее безопасность. — Вы отправитесь в Нассау, нравится это вам или нет. Вряд ли Адам поблагодарил бы меня за то, что я позволю вам так поступить.

— Вряд ли, моя судьба его мало волнует, — надулась Алекса.

— Ошибаетесь, — сердито сказал Лис и отошел от Алексы.

Даже Мак отказался выслушать ее мольбы, размышляла она. Его судно, «Леди А», стояло в Нассау на ремонте, и Мак собирался вернуться в строй, как только корабль загрузят продовольствием. Силы быстро возвращались к нему, солнце и свежий воздух творили чудеса.

К огорчению Алексы, Мак тоже не принял всерьез ее стремление бороться против англичан вместе с ним и Лисом и так же, как они, твердил о безопасности.

Чтобы сохранить мир, Алекса замолчала, но от своей идеи не отказалась. Она непременно найдет способ присоединиться к патриотам.

Через два дня после выхода из Саванны они встретили торговое английское судно, старое, тяжело груженное. Британские моряки дрались храбро, но потерпели поражение. Алекса во время боя оставалась внизу, кипя от негодования. Почему только мужчинам позволено защищать свою страну? Она считала, что сможет драться ничуть не хуже любого из них, если потренируется.

Алексу выпустили из каюты только после того, как английских моряков усадили в шлюпки, чтобы они сами добрались до берега. «Призрак» одним выстрелом потопил их судно. Лис объяснил, что судно слишком старое и ценности не представляет, Мак его поддержал.

Вечером в каюте Лиса устроили празднество. Захваченный на торговом судне груз состоял из дорогих лекарств, которые были очень нужны патриотам, а также оружия и боеприпасов. Из каюты капитана Лис забрал два сундука, набитых женской одеждой, которые тут же подарил Алексе. Та поспешно принялась рыться в них и нашла, что одежда элегантна и прекрасно сшита. А главное, ее почти не пришлось подгонять по фигуре. В тот же вечер Алекса надела одно из этих платьев.

Платье из фиолетового шелка обнажало ее слегка покатые плечи и верхнюю часть груди, приподнятой при помощи корсета, почти до сосков и, расширяясь, переходило в атласную нижнюю юбку пурпурного цвета. Верхняя юбка в нескольких местах подхватывалась фиолетовыми розетками, чтобы показать затейливую вышивку на нижней юбке. Алекса казалась себе очень изящной в этом платье. Мак и Лис не могли отвести от нее глаз.

Вскоре после трапезы Мак извинился и, сославшись на то, что ему нужно стоять на вахте, ушел. Но прежде чем уйти, широко улыбаясь и блестя глазами, сказал:

— Желаю хорошо провести ночь, Алекса.

— Интересно, что он имел в виду? — спросила она Лиса. Тот пожал плечами:

— Трудно сказать. Но хватит о Маке, любовь моя. Сегодня вы такая красивая, — прошептал он. В глазах его горело желание.

— Все дело в платье, — проговорила она. — С вашей стороны было очень любезно подумать обо мне. Мой гардероб оставлял желать лучшего.

— Если бы вы были моей, я одел бы вас в шелка и атласы и осыпал драгоценностями, — хрипло произнес Лис.

— Лис, прошу вас, не надо. — От выпитого вина она слегка опьянела и все вокруг поплыло перед глазами.

От его мужественной красоты у нее дух захватило. Под маской, которую он так и не снял, чувственный изгиб его губ и сверкающие белые зубы придавали ему особое очарование. Лис поднялся и подошел к Алексе. Обхватил руками ее голые плечи, осторожно поднял ее со стула. Потом его руки скользнули вниз по ее предплечьям, стянув с них короткие рукава платья. Он провел пальцами по ее груди и потянул вниз ткань. С легким вскриком Алекса обвила его шею руками, и ее груди выплыли наружу.

Лис застонал, схватил ее в объятия и зарылся лицом в нежные холмы.

— Лис, это нехорошо! Я замужняя женщина! — вскрикнула Алекса.

— Не отвергайте меня, я так хочу вас. Для меня вы любимая жена — по духу, если не по имени, — быстро поправился он. — Я знаю, что вы тоже хотите меня.

Он раздвинул языком ее губы, и, тихо вздохнув, она растаяла в его объятиях.

Вскоре Алекса оказалась на просторной койке, дрожа от возбуждения. Лис лег рядом и крепко обнял ее.

Дрожащими руками он раздел ее, потом разделся сам, сняв с себя все, кроме маски. Его рука обхватила одну ее грудь, губы — другую, и Алекса застонала от восторга. Лис впился в ее губы.

— Прикоснись ко мне, Алекса, прикоснись ко мне с любовью, — прошептал он.

Алекса провела руками по его широкой спине, узким бедрам, затем они скользнули вверх, запутавшись в завитках волос на затылке. Лис провел языком по ее ребрам, затем нащупал сердцевину ее вожделения и исследовал до тех пор, пока Алекса не начала задыхаться и стонать.

Он ласкал ее губами и языком. Не в силах выносить эту сладкую муку, Алекса взорвалась криком восторга. Тогда он раздвинул коленом ее бедра и медленно вошел в нее.

— Чувствуешь, как я тебя хочу? — прошептал он ей на ухо. — Я просто сгораю от желания.

И снова Алекса ощутила, как в ней нарастает напряжение, и, почувствовав его, Лис встретил пламень в ней своим пламенем, и вот наконец ее тело забилось в конвульсиях наслаждения, и Лис, издав крик радости, присоединился к ней в возвышающем полете за пределы моря и неба.

Лежа с ним бок о бок и переводя дыхание, Алекса думала о том, что только что произошло между ними. Это было волшебное мгновение. Мгновение вне времени и пространства. На какое-то время Лис навел порядок в ее мире, вдохновил ее любовью и нежностью, которых ей всегда не хватало. Но это не могло продолжаться, ведь она замужем за Адамом и будет принадлежать ему, пока один из них не умрет.

Порывшись в глубинах своего сердца, Алекса поняла, что любит двоих мужчин. Мужчин, которые во многом сходны и при этом совершенно различны. Но все мысли улетучились, когда Лис повернул ее к себе и начал медленно исследовать ее тело так, что вскоре она уже задыхалась от желания. Он снова вошел в нее с энергией юноши, который впервые владеет женщиной.

С каждым мгновением ее тело все сильнее пульсировало от наслаждения. Дойдя до высшей точки, она подождала, пока Лис не присоединится к ней.

Потом пришел сон — глубокий, насыщающий, живительный. Но через час или два Алекса вдруг проснулась. Лампа догорела, и каюта была погружена во мрак. Что-то беспокоило Алексу. Вдруг она вспомнила. Волосы Лиса! В пылу страсти она сорвала с его головы повязку и стала перебирать пальцами его густые кудри. И сейчас ей захотелось проделать это еще раз. Ощутить эти жесткие кудри ладонью. Почему они кажутся ей такими знакомыми?

В этот момент грянул гром, вспыхнула молния, озарившая каюту зловещим светом. Алекса приподнялась на локте и посмотрела на Лиса, опасаясь, как бы он не проснулся. Но он, судя по всему, так устал после боя с английским судном и страстных ласк, что спал как убитый.

Когда небо пронзила новая вспышка молнии, Алекса испытала глубокое потрясение. Пока они предавались пылким ласкам, маска Лиса сползла и теперь лежала рядом с ним на подушке. Это был не Лис. Это был Адам. Алекса пришла в ярость. Мысленно заглянув в прошлое, Алекса поняла, что сердцем чуяла то, что отказывался признать разум.

Четкие черты лица, насмешливый изгиб бровей. Волосы цвета сияющего золота, чувственные губы. Адам и Лис! Один и тот же человек! Если Адам любит ее, почему ей не верит? Любить — значит отдавать всего себя, а не только тело.

Чувство, близкое к ненависти, охватило ее. Ее долго мучила совесть, потому что она думала, что любит двоих мужчин, потому что позволила Лису пробраться к ней в сердце. Ей хотелось его разбудить, бить, пинать, кричать, ругаться. Но ничего этого она не сделала. Мак наверняка знал, что Адам и Лис одно и то же лицо, и не только он. У Алексы не укладывалось в голове, как может убежденный роялист быть в то же время пламенным патриотом.

Алекса поклялась отплатить ему за то, что ей невольно пришлось принять участие в его игре. Когда-нибудь она найдет способ наказать его за обман. Алексе то хотелось его разбудить, чтобы он оказался лицом к лицу со своей хитростью, то — разрешить ему продолжить игру, притворившись, будто ей ничего не известно. Тут у нее появилась идея. Мы еще посмотрим, чья возьмет, Лис-Адам. И она лукаво улыбнулась. Разве колдунья не хитрее лиса? Алекса едва сдержала смех.

И, прижавшись всем своим хрупким телом к Адаму-Лису, Алекса погрузилась в сон. Когда наутро он разбудил ее, чтобы снова воспламенить своей любовью, она не возражала. Пусть думает, что она рада объятиям другого человека, не мужа. В качестве Адама он, конечно, чувствует некоторую ревность к Лису, зная, что его жена так легко отдалась другому. В качестве Лиса его забавляет мысль о том, что женщина, которой он признался в любви, принадлежит не только ему.

И сразу же после ее потрясающего открытия исчезла женщина, которую звали Алекса, а из пепла появилась Колдунья. Она была старше, сильнее и умнее.