Как только Ева захлопнула за собой дверь, Николас зашагал в уборную. Он был не в силах остановить то, чему предстояло случиться. Его ум затмился и тело взяло над ним верх.

Ник остановился перед ночным горшком и взял в руки воспаленный, болезненно реагирующий на прикосновения член. Крепко зажав его в ладони, он повел руку вниз. Раз. Два.

Его семя горячей пульсирующей струей хлынуло в фарфоровую посудину. Все его тело сотрясал оргазм. Ник уперся рукой в стену, чтобы не упасть, пока последние капли спермы брызгали в горшок.

«Играть в чертовы кошки-мышки с девственницей после недель воздержания! Чего ты ждал?»

Ник судорожно втянул в легкие воздух. Это никак нельзя было назвать удовлетворением, но безумие, по крайней мере, перетекло в пустую боль. Николас налил воды из бадьи в кувшин и плеснул горстью себе в лицо. Разгоряченная кровь бежала по жилам, отдаваясь глухим стуком в висках. Ник опрокинул кувшин над головой и позволил воде сбежать по телу.

Этого не хватило, чтобы его остудить.

Он никогда не хотел женщину так, как хотел Еву Апшелл. Он хотел ее нежно. Он хотел ее яростно. Он хотел, чтобы она умоляла его, беспомощная в сетях желания. В его воображении мелькала дюжина изобретательных способов соединения их тел. Она была здесь, в этой комнате. Он держал ее в руках.

И отпустил.

Довольно с него женщин, которые не хотят остаться!

Нику никогда в жизни не было так одиноко. Даже когда умерла Ханна.

Тогда его чувства просто отключились. Видеть, как смерть забирает у него женщину, и в тот же миг узнать, что ее уже забрал у него другой мужчина, — это слишком много, чтобы можно было пережить на одном дыхании. Николас затолкал это потрясение в дальний уголок сознания.

Иногда он вытаскивал на свет эти воспоминания и бередил старую рану — так собака отрывает и грызет старую кость. Но все это было бесполезно. Он никогда не узнает, почему Ханна предала его.

Любовь — злая и ветреная шутница. Стоит человеку подумать, что он надежно поймал ее в сети, чертовка удирает сквозь какую-нибудь дыру или выпутывается из силков. Возможно, то, что мы понимаем под любовью, — просто яркая вспышка, после которой остается только дым и пепел.

Может быть, иметь любовницу — это лучшее, на что может надеяться мужчина. По крайней мере, нет никакой путаницы. Он получает то, что нужно его телу, а девица берет свое. Все чинно, гладко и по-деловому.

Но в какую бухгалтерскую статью вписать мучительную нежность, которую он чувствовал, когда прижимал губы к истерзанной спине Евы? Или красноватый туман, застлавший ему глаза, когда он почувствовал, что она от него отстраняется? Или откровенную похоть, которая заставила его согнуть Еву пополам и ближе, чем когда-либо в жизни, подойти к тому, чтобы овладеть женщиной против ее воли? У Николаса не было названия тому, что он переживал. Он просто знал, что чувствует это к Еве.

Ко всей целиком.

Ник не знал, чего хочет от этой женщины, но, что бы это ни было, он понимал, что не может взять это силой.

Его член возродился к жизни, стоило только подумать о Еве. Ник уронил голову на грудь и вновь повернулся к ночному горшку.

«Похоже, я тут надолго».

На следующее утро солнце не пожелало показывать людям свое лицо. Над островом висели тяжелые тучи, сыпавшие на землю изморось и грозившие породить шторм на восточном горизонте.

Ник сразу заметил, что Ева не вышла из комнаты к завтраку.

Однако мисс Монро и мисс Смайт сидели за столом, свежие, как маргаритки, и, черт побери, такие же радостные.

— Право же, я перетанцевала, наверное, со всеми холостяками острова, — сказала мисс Монро. — По крайней мере, так полагают мои ноги. Начать с того, что мои туфли были слишком тесными, но я просто не устояла перед такими очаровательными малютками. Еще раз спасибо, капитан.

Николас промычал в свою тарелку с кашей что-то неопределенное.

— Кто-нибудь понравился тебе больше остальных? — спросила мисс Смайт. Она уже несколько раз помешала содержимое тарелки, но так и не поднесла ложку ко рту.

— Как можно выбрать из всех звезд на небе одну? Один камешек из гальки всего побережья? — энергично жестикулируя, проговорила мисс Монро, а потом подалась вперед и добавила: — Но вот что я тебе скажу: есть немало таких, с которыми я была бы не против потанцевать еще раз.

Хиггс откинулся на спинку стула. Ник знал, что тому ни разу не удалось покружить мисс Монро в танце.

— Нам пора на острова Теркс, — сказал Перегрин. — Отплываем сегодня, сэр?

— Посмотрим, что принесет день. Мне не слишком нравится, как выглядит горизонт, но в любом случае загрузите на «Сьюзен Белл» все необходимое, — распорядился Ник. Ему ужасно не хотелось уезжать, не примирившись с Евой. А как это сделать, он пока не имел понятия. Тем не менее нужно было отправляться в рейс. — Соль не поплывет в колонии сама, верно?

— Тогда с вашего позволения, сэр, я приступлю к выполнению своих обязанностей.

— Разумеется, мистер Хиггс.

Николас бросил пристальный взгляд в окно, выходившее на восток. На небе клубились тучи. Когда он в последний раз проверял барометр, ртутный столбик стремительно падал.

Женщины еще несколько минут болтали о событиях прошлого вечера, а Ник тем временем доедал кашу. Наконец он отложил ложку и спросил:

— Кто-нибудь из вас говорил с мисс Апшелл сегодня утром?

— Я, — отозвалась мисс Смайт. — Ева попросила, чтобы завтрак принесли ей в комнату. Она все еще нездорова. Должно быть, перемена погоды плохо на нее влияет.

— Однако же вы говорили, что она не склонна к недомоганиям. — Ник отхлебнул одним глотком добрых полчашки, хотя чай был достаточно горячим, чтобы ошпарить ему язык. Маленькими глоточками пьют только щеголи. — Насколько я понимаю, вы давно друг друга знаете. Вы из одной местности?

— Да, — сказала мисс Монро.

— Нет, — сказала мисс Смайт. Одновременно.

— Так нет или да?

Женщины обменялись виноватыми взглядами.

— Ах, мне послышалось, вы сказали «конфессии», — выкрутилась мисс Монро. — Конечно же, мы все христианки. Ведь мы английские леди, не так ли? Но мы не из одной местности, нет. Я из Суррея, а Пенелопа выросла в Саффолке.

— А мисс Апшелл?

— В Лондоне, — сказала мисс Смайт. — Думаю, в Лондоне.

— Но вы не уверены. Где вы все познакомились?

— В… пансионе… благородных девиц миссис Торрингтон, — проговорила мисс Монро, глядя вверх и вправо.

— Салли, помолчи. Это неправда.

— Пенни!

— Прости, дорогая, но я больше не могу врать капитану, — сказала мисс Смайт. — Нельзя платить такой монетой за его доброту. — Она повернулась, чтобы встретить взгляд Николаса, но все же опустила глаза. — Хотя я не стану его винить, если теперь он изменит свое отношение к нам.

— Сомневаюсь, что вам это угрожает, — сказал капитан.

— Выслушайте меня, прежде чем связывать себя обещаниями, — сказала мисс Смайт. — Понимаете, строго говоря, мы не совсем леди.

— Только не говорите, что я приютил трех безукоризненно вежливых проституток, — со смехом сказал Николас.

Глаза у мисс Смайт сделались круглыми, как блюдца, и Ник пожалел, что поддразнил ее. Только от Пенелопы он мог узнать правду о Еве.

— Конечно же, нет, — вмешалась мисс Монро. — Нас ни в чем таком не обвиняли.

— Но вас обвиняли в чем-то другом? — Ник всегда чувствовал, что Евины объяснения, зачем они втроем отправились в Каролину, были какими-то неубедительными. Люди, как правило, предпочитают оседлую жизнь, если ничто не прогоняет их с насиженного места. — Всех троих?

— Честно говоря, да, — печально кивнула мисс Смайт. — И притом справедливо, но, прошу вас, не думайте, что мы женщины легкого поведения. Я всего лишь украла буханку хлеба, потому что мой маленький братик голодал, а родители болели.

— Ты часом не святая? — бросила на нее сердитый взгляд мисс Монро. Потом она посмотрела Нику прямо в глаза. — Я украла кусочек ленты, потому что мне ее захотелось, а платить было нечем. Эта безделица не стоила и пары пенсов, но этого все равно хватило, чтобы упечь меня на корабль, который плыл в Австралию.

— А Ева? — спросил капитан, забыв, что должен называть ее «мисс Апшелл».

— Вам придется спросить у нее самой, — сказала мисс Смайт. — Я обещала не говорить. Но из нас троих только она действительно из хорошей семьи. Это я могу сказать наверняка.

— Все остальное ты уже разболтала, верно? И все испортила. Можешь попрощаться с новыми платьями. — Лицо мисс Монро приобрело цвет сваренного на медленном огне лосося. — К вашему сведению, капитан Скотт, Еву осудили за публичный разврат. Вот так-то.

Публичный разврат! Но ведь она девственница. Он проверил это собственной рукой. Если бы прошлой ночью его палец не уперся в тонкую пленку, он бы не остановился и Ева не смогла бы сбежать от него.

Мисс Монро показала подруге язык, встала и бросилась вон из столовой. Ник тоже поднялся и снова уселся на стул только после того, как она покинула комнату.

Мисс Смайт разрыдалась.

— Господи, избавь меня от плачущих женщин! — Ник выудил из кармана платок и дал его Пенелопе. — Я забуду обо всем, что здесь прозвучало, если вы окажете мне две маленькие услуги.

— Какие? — взвыла в его платок мисс Смайт.

— Первое: перестаньте плакать.

Пенелопа несколько раз моргнула, громко высморкалась в платок и шмыгнула носом.

— А второе?

— Расскажите, как вы втроем очутились на борту «Молли Харпер» вместе с этим мерзавцем Рэтбаном. — Мисс Смайт протянула ему платок, но Ник отмахнулся. — Оставьте себе.

— Лейтенант Рэтбан не мерзавец, — возразила Пенелопа. — Он спас нас.

— Как?

— Прежде чем корабль, конечным пунктом назначения которого был Новый Южный Уэльс, отчалил от пристани, лейтенант Рэтбан кое о чем договорился с капитаном. Видите ли, он мыслит прогрессивно. Он не верит в действенность наказания и отдает предпочтение перевоспитанию.

— Хм-м!

По мнению Ника, перевоспитание имело такой же эффект, как для мертвого припарки, но он махнул рукой, чтобы мисс Смайт продолжала.

— Как бы то ни было, капитан согласился отдать на попечение лейтенанта Рэтбана любых женщин, которые удовлетворят его требованиям.

Ник подозревал, что кроме возвышенных побуждений на решение капитана повлияла звонкая монета.

— И что это были за требования?

Мисс Смайт сделалась такой же красной, как азалия у его парадной двери.

— Лейтенант Рэтбан искал женщин довольно миловидных и… чистых. Он привел с собой акушерку, чтобы… удостовериться.

— Он полагал, что перевоспитание применимо только к миловидным девственницам? — с мрачной ухмылкой спросил Николас.

— Он говорил, что это награда за добродетель. — Пенелопа озадаченно нахмурила лоб, и Ник понял, что она еще не рассматривала ситуацию с этой точки зрения. — В любом случае, только нас троих спасли с тюремного корабля.

— Спасли? — повторил Ник. — Послушать вас, так Рэтбан просто какой-то избавитель.

— Если бы вы видели, откуда он нас вытащил, то согласились бы со мной. — Мисс Смайт сложила руки на коленях, чтобы унять дрожь. — После этого лейтенант Рэтбан снова повел себя как порядочный человек. Он сказал, что мы станем невестами благородных джентльменов из колоний. Нам подарили по два платья и посадили в удобную отдельную каюту на «Молли Харпер».

— Вы не сомневались в его порядочности?

— Он избавил нас от ужасной доли. И я не думаю, что Ева пережила бы путешествие на том тюремном корабле, учитывая, какие у нее были…

Мисс Смайт поджала губы. Она уже сказала намного больше, чем Ник слышал от нее за все то время, что она жила под крышей его дома. Очевидно, она хранила и еще кое-какие тайны.

— Раны? — договорил за нее Ник. Когда мисс Смайт удивленно уставилась на него, он кивнул. — Да, я знаю о порке. Не важно, как мне стало известно. Она рассказывала вам об этом, не так ли?

— Нет, Ева очень скрытная, — сказала мисс Смайт. — Но вы не должны забывать, что мы делили с ней маленькую каюту. А такие раны долго заживают.

«Что уж говорить о ее израненной душе!» — угрюмо подумал Ник. Он по-прежнему с удовольствием использовал бы любую возможность, чтобы прикончить ублюдка, который исполосовал Евину спину бичем.

— Как бы то ни было, лейтенант Рэтбан обучил нас благородным манерам, какие должна демонстрировать леди. Он сделал нам столько добра, почти столько же, сколько и вы, капитан! — Мисс Смайт терзала зубами нижнюю губу. — Вы, конечно же, плохо о нас думаете из-за того, что мы обманывали вас все это время, но мы не знали, как иначе поступить. В нашем мире женщине тяжело без мужской защиты. — Она вздохнула. — Полагаю, теперь вы захотите, чтобы мы уплыли в Каролину с лейтенантом Рэтбаном.

— Только через мой труп! — Куда бы Рэтбан ни планировал их отвезти, Ник готов был поспорить на «Сьюзен Белл», что трио достойных женихов было чистейшей выдумкой. Ник поднес к губам руку Пенелопы Смайт и поцеловал костяшки ее пальцев с таким почтением, как будто она была герцогиней. — На чудесном Востоке, если человек спасает кому-то жизнь, он отвечает за эту жизнь до конца своих дней. Вы и ваши подруги будете находиться под моей защитой столько, сколько потребуется. Теперь ваша тайна стала моей, а ваша ложь — моим грехом. Так что больше не беспокойтесь из-за этого.

Маленькое лицо Пенелопы сморщилось, и в глазах блеснули слезы.

— Только не плачьте. Я запрещаю, — с шутливой суровостью проговорил Ник.

Мисс Смайт застенчиво улыбнулась ему.

— Капитан! Капитан Скотт! — Мисс Монро вбежала в столовую, стуча «очаровательными малютками» по широким доскам пола. Ее миловидное личико исказила тревога.

Николас резко поднялся на ноги.

— Что случилось?

— Ева.

— Она серьезно больна?

Ник пронесся мимо Салли, направляясь в то крыло, где располагались спальни.

— Нет, нет, другое, — выпалила мисс Монро, выбегая следом за капитаном в коридор. — Она исчезла.