— Вонь, которая идет от тебя, просто невыносима, — сказал Быстрый Ветер, когда они проехали уже приличное расстояние.

Сидя за его спиной, Ханна отчаянно цеплялась за тонкую талию юноши. В Ирландии ей приходилось ездить на смирных крестьянских лошадках, но ни разу не доводилось иметь дело с животными, подобными этим быстрым и малорослым индейским коням. Хотя Ханне не хотелось дотрагиваться до гладкой темной кожи индейца, ей пришлось прижаться к нему так, что даже сквозь свою грубую одежду она почувствовала исходившее от обнаженного тела тепло. Видимо, у него начинался жар.

— Позволь мне покинуть тебя, тогда ты избавишься от вони, — с надеждой сказала Ханна. — Я не хочу надоедать тебе.

— Тебе надо вымыться, — решил Быстрый Ветер. — В ближайшей реке, которая нам встретится, ты искупаешься.

— Нет!

Ханна терпеть не могла нечистоплотность, но только так могла она избежать нежелательных приставаний со стороны мужчин. Ее немытое тело и грязные волосы отпугивали постояльцев гостиницы мистера Харли, и она сознательно превратила себя в то отвратительное грязное существо, каким и предстала перед Быстрым Ветром. Это была та небольшая жертва, которую она принесла, чтобы сохранить свою невинность. Если бы ей пришлось стать одной из тех бедняжек, которые вынуждены были торговать собой ради куска хлеба, Ханна не вынесла бы позора.

— Не понимаю я белых женщин, — фыркнул Быстрый Ветер, на лице у него появилась гримаса отвращения. — Тебе придется готовить мне еду, ты должна вымыться!

— Готовь себе сам, — сердито выпалила Ханна. — Я не хочу быть твоей рабыней. Если бы мне нравилось рабство, я бы осталась у мистера Харли.

— Может быть, ты предпочитаешь смерть? Сломанный Нос был готов убить тебя, и Быстроногий Олень решил, что это хорошая мысль. Только благодаря мне, ты осталась жива. Если тебе дорога жизнь, делай, что я велю.

Быстрый Ветер сжал коленями бока лошади, и разговор прервался, потому что Ханне пришлось изо всех сил цепляться за индейца, чтобы не упасть.

Они скакали без передышки, пока не наступила ночь. Отряд остановился на ночлег у небольшой речушки, вышедшей из берегов от весенних дождей. Быстрый Ветер соскользнул с лошади, стараясь не задеть раненую ногу. Он застонал от боли, потом повернулся и не слишком любезно стянул на землю Ханну.

— Собери хворост, — приказал он. — И не пытайся удрать, это только разозлит остальных.

Юноша тяжело опустился на землю, и Ханна поняла, насколько он изнурен длительной скачкой после такого серьезного ранения и большой потери крови.

Несколько человек отправились в лес на охоту. Из страха перед индейцами, собирая хворост для костра, Ханна старалась оставаться в пределах видимости своего защитника. Она вернулась с охапкой сучьев и положила их к ногам Быстрого Ветра. Он быстро разжег костер, чтобы приготовить дичь, добытую его друзьями.

В тот вечер индейцы роскошно поужинали белкой и кроликом, зажаренными с луком, и запили холодной чистой водой. Быстрый Ветер выделил Ханне небольшую порцию мяса, и, когда она, набросившись на еду, словно ее долго морили голодом, что вполне соответствовало истине, быстро ее проглотила, предложил еще, хотя Сломанный Нос и съязвил, что, мол, нечего переводить хорошую еду на уродину, недостойную согревать постель мужчин.

Поглощая ужин, Ханна заметила вялость Быстрого Ветра, лихорадочный румянец на щеках и то, как он поглаживает больную ногу. Она поняла, что у него усиливается жар. Много раз в Ирландии она помогала матери ухаживать за больными братьями и сестрами, поэтому сразу же узнала все признаки недомогания. Как он будет держаться завтра в седле наравне со всеми, если так серьезно болен? Она дремала над остатками своего ужина, когда юноша, толкнув, разбудил ее.

— Ложись, я свяжу тебе руки и ноги.

Ханна побледнела.

— Ты собираешься меня связать? Я обещаю не пытаться убежать.

— Если я этого не сделаю, остальные подумают, что я потерял твердость духа. Не бойся, я не стану связывать тебя слишком крепко.

Связанной Ханне было трудно найти удобное положение для сна, но она так устала, что все-таки заснула и проснулась, только услышав голоса и с удивлением заметив дневной свет. Оказывается, она беспробудно проспала всю ночь. Быстроногий Олень разговаривал с Быстрым Ветром. Девушка не представляла себе, о чем они говорят, но по их голосам догадывалась, что не все обстоит благополучно.

— Ты неважно выглядишь, Быстрый Ветер, — сказал Быстроногий Олень. — Рана беспокоит тебя?

Ханна пристально посмотрела на Быстрого Ветра, сокрушаясь, какой у него больной вид. Лицо пылало, глаза от жара лихорадочно блестели. Ему пришлось прижать руки к бокам, чтобы не показать, как они дрожат.

— Какая-то рана не может остановить меня, — ответил Быстрый Ветер.

— Может быть, тебе стоит отдохнуть сегодня? — предложил Быстроногий Олень. — Мы побудем с тобой, пока ты не поправишься настолько, что сможешь продолжать путь.

— Нас двенадцать человек, а он один, — недовольно возразил Сломанный Нос. — Я считаю, мы должны ехать дальше. Впереди долгий путь, и синие мундиры ищут нас. Оставаться опасно, и если Быстрый Ветер попытается в таком состоянии отправиться с нами, то мы из-за него будем слишком медленно продвигаться, — он бросил на Ханну мрачный взгляд. — Пусть рабыня ухаживает за ним, пока он не поправится.

Быстрый Ветер пристально посмотрел на воинов сиу, с которыми жил бок о бок последние несколько месяцев. Они приняли его в свое племя и относились к нему, как к соплеменнику, хотя он был южным чейеном. Нужно подумать и о них. Сломанный Нос прав. Он не должен задерживать друзей и требовать, чтобы они дожидались, когда он поправится настолько, что сможет снова пуститься в путь.

— Сломанный Нос верно сказал, Быстроногий Олень. Если я попытаюсь ехать с вами, в то время как жар пронизывает мое тело, я задержу вас. Лучше мне остаться здесь с пленницей и продолжить путь, когда я поправлюсь. Мы снова увидимся на стоянке Красного Облака, там, где протекает Паудер-Ривер.

— Я останусь с тобой, — вперед выступил воин-чей-ен, присоединившийся, как и Быстрый Ветер, к племени сиу.

Он не принадлежал к племени южных чейен, но они с Быстрым Ветром за последние месяцы стали хорошими друзьями.

— Нет, Койот, поезжай со всеми, — сказал Быстрый Ветер. — Я, конечно, болен, но не беспомощен.

Койот протянул Быстрому Ветру мешочек с травами. Среди чейенов Койот был известен как знахарь, сведущий в травах и снадобьях.

— Вскипяти эти травы в воде и пей их отвар, они вытянут жар из твоего тела.

— Спасибо, — поблагодарил Быстрый Ветер. — Я последую твоему совету.

— Может быть, нам стоит забрать у тебя белую пленницу? — коварно усмехнулся Сломанный Нос. — Мы отмоем ее в реке и воспользуемся как шлюхой. Уже много лун мы провели без женщин. Правда, эта женщина уродлива, но ей не обязательно выглядеть привлекательно, чтобы удовлетворить нас. В отличие от наших братьев-чейен, — пренебрежительно заметил он, — мужчины племени сиу не привыкли к долгому воздержанию и не пренебрегают услугами шлюх.

— Женщина моя, — твердо заявил Быстрый Ветер.

Его приводила в бешенство мысль о том, как он слаб, чтобы защитить свою пленницу не только на словах, если вдруг воины сиу пойдут против него.

— Моя рабыня мне может понадобиться. Я оставляю ее с собой. Это мое право.

Сломанный Нос постарался не показать своего огорчения, понимая, что Быстроногий Олень наверняка решит спор в пользу Быстрого Ветра. Просто удивительно, почему он хочет именно эту женщину, грязную, некрасивую, худую, как палка. Что в ней необъяснимым образом делает ее желанной?

Прежде чем уехать, воины посмотрели свои запасы и великодушно предложили Быстрому Ветру то, без чего могли обойтись. Он потерял лошадь и многое другое, необходимое для жизни в прерии и лесах, и поэтому был благодарен за оставленные ему мех для воды, котелок, чашу из тыквы, узкие южаные штаны, рубашку, немного сушеного мяса и жареных кукурузных зерен. Кто-то отдал и кожаную сумку, в которую все это можно было сложить. К счастью, у Быстрого Ветра остался висевший на шее мешочек с талисманом и амулетами, приносящими счастье, а также сохранились нож и винтовка.

Ханна облегченно вздохнула, когда воины умчались, подняв клуб пыли. Она боялась Сломанного Носа. Уж лучше делить дни со знакомым ей индейцем, чем с целым отрядом кровожадных сиу, которых она не знала вовсе и чей язык не понимала. Как только воины скрылись из вида, Быстрый Ветер развязал Ханну. Пошатываясь от слабости, он смотрел на нее затуманенными жаром глазами.

— Принеси еще хвороста, — приказал он, усаживаясь возле костра. — Я приготовлю отвар из трав.

Глаза Ханны блеснули: индеец болен, убежать будет нетрудно! «Но куда бежать?» — грустно подумала она. Совершенно непонятно, где они сейчас находятся. Быстрый Ветер говорил что-то о Паудер-Ривер, и как бы далеко не находился этот край, наверняка там живет множество индейцев. Неужели она уже на землях индейцев? Что безопаснее — путешествовать в одиночку по незнакомой местности или остаться с Быстрым Ветром наедине?

— Если ты думаешь о том, чтобы сбежать, — сказал индеец, словно читая ее мысли, — то с твоей стороны это было бы большой глупостью. После побоища на Сэнд-Крик любой индеец, не возрази я, убьет тебя на месте или же подвергнет самым ужасным пыткам, которые только сможет вообразить.

Если он намеревался ее напугать, то это ему удалось. Лицо Ханны отчетливо побелело, несмотря на обильный слой грязи на нем.

— А ты? Ты берешь меня с собой в Паудер-Ривер, чтобы пытать там и после убить? Если так, лучше убей меня сразу. Я не вынесу ожидания.

Быстрый Ветер нахмурился. Что ему делать с этой женщиной? В деревне к ней будут относиться с презрением, женщины племени станут издеваться над ней, может быть, ее заморят голодом или же изобьют, когда его не будет рядом, чтобы защитить бедняжку. Вслед за этой мыслью последовала другая: а с какой стати он о ней беспокоится? В Ханне Маклин нет ничего примечательного, кроме волнующих зеленых глаз и мелодичного голоса. Он сравнил мысленно ее, маленькую, некрасивую и невзрачную, с птичкой, серым воробышком. Воробышек! Она даже не пригодна к тому, чтобы быть шляхой для мужчин племени. Поистине, у белых мужчин странные вкусы, если они платят за то, чтобы переспать с таким непривлекательным созданием. А ведь женщина была именно шлюхой, он сам слышал, как хозяин называл ее так. Быстрый Ветер наблюдал сцену на улице, перед входом в гостиницу, когда, облачившись в одежду белых людей, посетил Денвер.

— Я не собираюсь убивать тебя… пока что, — угрожающе проговорил Быстрый Ветер. — Ты мне нужна. Собери хворост, но не отходи далеко, я должен тебя видеть. Когда вернешься, принеси воды, чтобы я вскипятил травы, которые дал мне Койот.

Ханна подумала было повернуться и убежать, но, заметив стальные искры во взоре индейца, моментально передумала. Даже если жар и мучает его и он не в состоянии выдержать бешенную скачку наравне со своими друзьями, все равно, этот юноша далеко не беспомощен. Нравится ей это или нет, но сейчас он ее единственный защитник. По какой-то непонятной причине он не позволил Сломанному Носу обидеть ее, а умирать такой молодой Ханне совсем не хотелось и потому пришлось подчиниться Быстрому Ветру. Однако, если она и предпочла остаться с ним, это не значило, что у нее прошел страх перед этим неистовым белым человеком с серебристыми глазами, оказавшимся индейским воином. Почувствовав на себе его пронизывающий холодный взгляд, она вздрогнула.

Глаза юноши были тусклыми, а руки дрожали, когда Ханна протянула ему чашу с приготовленным травяным отваром. Она наклонилась и поднесла чашу к губам индейца, забыв на мгновение, что она пленница, а он ее враг. Она видела перед собой лишь человека, которому нужна помощь.

Быстрый Ветер прилагал все усилия, чтобы не потерять сознание. Набег оказался для него неудачным. Он потерял много крови, и силы медленно покидали его тело. Если бы у Ханны не хватило смелости извлечь пулю и прижечь рану, он давно бы истек кровью. Благодаря своей чрезвычайной выносливости, он быстро поправится и через день-другой снова будет готов скакать верхом. Голова тяжело клонилась набок, веки закрывались. Из предыдущего опыта Быстрый Ветер знал, что целительный сон лучше любого лекарства. Он мрачно подумал, найдет ли, проснувшись, рядом с собой Ханну.

Девушка смотрела, как засыпает Быстрый Ветер. Когда его тело совершенно расслабилось и она убедилась, что юноша спит, Ханна опустилась рядом с ним на колени в неуемном стремлении смотреть на него до бесконечности. Именно этого она хотела с того самого момента, как впервые увидела индейца. Взгляд Ханны скользил по стройному телу, почти не прикрытому одеждой. Ее взор задержался на темнеющей ране. Вид окровавленной плоти был неприятен, но ей подумалось, что пройдет время, и шрам станет незаметен на этом золотистом бедре.

Девушка поразилась, насколько мужчина может быть красивым и великолепно сложенным. Его крепкое тело было таким прекрасным, что у нее замирало сердце. Гладкое и безупречное, отмеченное лишь несколькими затянувшимися шрамами полученных ранее ранений, оно казалось отлитым из золота. Она сразу же заметила, что его кожа не так темна, как у остальных индейцев, но длинные распущенные волосы были по-индейски черны, как вороново крыло.

На груди рельефно выделялись выпуклые мышцы, ноги были сильными, мускулистыми. Набедренная повязка едва прикрывала ягодицы и выступ тела внизу живота. Даже в невозбужденном состоянии очертания члена под перевязью из мягкой оленьей шкуры были внушительных размеров. Ханна густо покраснела и отвернулась, смущенная тем опасным блужданием взгляда по телу юноши, в которое пустились глаза. Все еще думая о красоте индейца, она занялась костром. Ее мучил голод. Присев на пень, она доела остатки ужина.

Быстрый Ветер спал весь день и всю ночь. Когда стемнело, Ханна накинула на него одеяло и снова подумала о побеге. Так легко, размышляла она, исчезнуть в лесах. Она может взять лошадь Быстрого Ветра, хотя наездница, конечно, из нее никудышная. Однако, несмотря на огромную разницу между медлительной крестьянской лошадкой, на которой Ханне приходилось ездить дома в Ирландии, и стремительной индейской лошадью, выдерживающей вес двоих седоков, попробовать, пожалуй, стоит. Крадучись, Ханна стала отходить от освещенной костром стоянки.

— Ты поступишь очень глупо, если убежишь, — в глубоком голосе индейца слышалась угроза, отчего по спине девушки пополз холодок мрачного предчувствия.

Разрываемая противоречивыми чувствами, Ханна застыла на месте, озадаченно обернувшись к Быстрому Ветру. Он опирался на локоть, глядя в темноту, как будто мог видеть Ханну. Она поежилась при мысли, что серебристые глаза обладают способностью различать предметы в темноте.

— Ты проснулся?

— Уже некоторое время я не сплю.

Девушка мгновенно вспыхнула. А спал ли он, когда она так пристально рассматривала его?

— Ты не в состоянии остановить меня! — она сделала пару шагов, чтобы посмотреть, как он поведет себя.

— Попробуй, и ты увидишь! — в его голосе безошибочно чувствовался вызов, и Ханна пожалела, что помогала молодому индейцу избежать смерти, ведь это дикарь, способный на все, на любое бесчинство.

— Подойди сюда, — в его голосе звучали сила и властность.

Ханна медленно приблизилась к Быстрому Ветру, приняв как можно более угрожающий вид.

— Чего ты хочешь?

— Сядь со мной рядом.

Ханна замерла. Не собирается ли он напасть на нее? Неужели хранимая невинность достанется язычнику-индейцу?

— Что ты задумал? Если собираешься взять меня силой, я буду сопротивляться до конца!

Быстрый Ветер удивленно взглянул на нее.

— Брать тебя силой? Ха! — из его груди вырвался сухой смешок. — Только слепой или ненормальный нападет на такую уродливую и непривлекательную женщину, как ты. Я к таковым не отношу себя. Просто я должен связать тебя, чтобы ты не могла убежать.

Слова Быстрого Ветра привели Ханну в замешательство. Она сознательно старалась выглядеть как можно более непривлекательной, но слова индейца больно задели ее.

— Если я тебе так неприятна, почему ты не отпускаешь меня?

Ответ на этот вопрос был неизвестен как Ханне, так и самому Быстрому Ветру. Может быть, действительно, наилучшим решением для них обоих стал бы ее уход? Юноша не понимал, почему он так сопротивляется этому, пытаясь убедить себя, будто нуждается в рабыне. Быстрый Ветер старательно избегал девушек племени сиу, которые с радостью соединились бы с ним. По законам племени он мог взять даже несколько жен, но предпочитал не иметь ни одной. Времена казались ему слишком тревожными, чтобы обзаводиться семьей. Он не знал, будет ли в живых через день, через месяц, год… Если у него появится семья, то кто позаботится о ней, когда его убьют? И жизнь в резервации, как того желают белые индейцам, не для него!

— Ты считаешь, что сможешь выжить в диких дебрях одна? — резко спросил Быстрый Ветер. — Это страна индейцев. Ты можешь встретиться с человеком, который не станет оставлять тебя в живых, как это сделал я. Ты слишком тщедушна и слаба, чтобы от тебя был толк как от рабыни. У большинства индейцев есть жены, и они заботятся о своих мужьях, так что ты с этой точки зрения не представляешь никакой ценности. А если бы ты была красива, дело могло бы обернуться иначе, но ты ведь уродина, — индеец бросил на нее загадочный взгляд. — Но если ты и вправду хочешь уйти, ты свободна.

Ханна удивленно взглянула на него.

— Ты не шутишь?

— Я же сказал!

Ханна не знала, как понимать слова Быстрого Ветра. Казалось, он говорил искренне, но можно ли доверять индейцу?

— Спасибо, — проговорила она, решив поймать его на слове.

Сощурив глаза, Быстрый Ветер смотрел, как Ханна удаляется, скрываясь в лесу. Он считал, она достаточно умна, чтобы не надеяться остаться в живых, полагаясь только на собственные силы, но, очевидно, она так стремилась вырваться на свободу, что не обратила внимания на предостережение. Девушка скрылась в лесу, а Быстрый Ветер продолжал смотреть на то место, где видел ее в последний раз, и на его губах застыла мрачная улыбка.

Ханне хотелось бежать сломя голову, но из предосторожности она скользила от дерева к дереву по дорожке лунного света, освещавшей лес. Девушка не представляла себе, на что или на кого может наткнуться и какого неизвестного врага спугнуть, пробираясь напролом сквозь кусты. Вспомнив предупреждение Быстрого Ветра, она засомневалась, не совершила ли и в самом деле большую глупость, отказавшись от предлагаемой защиты. Однако, она не могла избавиться от мысли, что у красивого дикаря какие-то тайные намерения на ее счет. Ей никогда не приходилось слышать об индейце, который доброжелательно относился бы к белым, а спутники Быстрого Ветра все, как один, были полны решимости убить ее.

Ханна боязливо шла через лес, гадая, удастся ли ей найти дорогу, по которой можно было бы попасть в город. Дважды она останавливалась передохнуть, даже несколько часов поспала. Проснулась она на рассвете, сердясь на себя за то, что спит, вместо того чтобы уйти как можно дальше от дикаря с серебристо-серыми глазами. Услышав шум воды, Ханна оживилась, обрадовалась и помчалась туда, откуда доносилось журчание речного потока: ведь если идти вдоль реки, в конце концов попадешь в город.

Выбежав из леса, девушка резко остановилась. Действительно, она оказалась у реки. Быстрый Ветер спокойно купался в речном потоке. Ханна испуганно вскрикнула. Он услышал шум и, весело улыбаясь, повернулся к девушке.

— Где же ты была так долго?

Ханна застыла, не в силах ни пошевелиться, ни вымолвить слово. Значит, она всю ночь ходила кругом? Ее взгляд упал на костер, для которого она собирала накануне хворост, и на то место, где спал Быстрый Ветер. Мягкая трава еще хранила очертания его тела.

— Я… не понимаю…

— Индейский ребенок знает больше о диком лесе, чем взрослый белый человек. Ты ходила вокруг меня, как я и предполагал.

Ханна опустилась на землю с потрясенным выражением лица.

— Ты вовсе и не собирался отпускать меня?

— Я хотел, чтобы ты убедилась, что слишком мало знаешь о прерии и лесах и о том, как выжить в них.

Девушка задумалась на некоторое время, а потом сказала:

— Ты поступил жестоко. Поманив свободой, затем снова отобрал ее.

Она мрачно посмотрела на индейца, отметив про себя, что выглядит он вполне здоровым, признаки жары исчезли.

— Может быть, так оно и есть, — согласился Быстрый Ветер. — Почему бы тебе не искупаться тоже? Если нам придется ехать на одной лошади, я хотел бы, чтобы вонь не досаждала мне.

— Мне и так хорошо, — она враждебно глянула на него и отступила, индеец медленно направлялся к ней, выйдя из воды.

Горло Ханны болезненно сжалось, дыхание перехватило, потому что как раз в этот момент солнце прорвало серую дымку рассвета, чтобы явить обнаженное тело юноши ее взору. Потрясенная она попыталась отвести от него глаза, но великолепие зрелища привораживало. Без страшной боевой раскраски он казался воплощением мужской красоты. В его омытом лице было удивительно мало индейских черт. Внешность юноши производила на нее неотразимое впечатление, и когда еще набедренная повязка надежно охватывала бедра, то теперь, без повязки, он выглядел поистине волнующе.

Быстрый Ветер удивился, заметив, что при виде его наготы Ханна густо покраснела. Но удивительнее, пожалуй, было то, как возбудился он сам под пристальным взглядом невзрачного воробышка. Можно подумать, она никогда раньше не видела обнаженного мужчины! Быстрый Ветер решил, что эта женщина хорошо умеет притворяться, ведь он точно знал: она шлюха, продающая свое тело белым мужчинам.

Ханна была так зачарована открывшимся ей зрелищем, что догадалась о намерениях индейца, только когда он схватил ее и потянул в воду. Она, протестуя, завопила, оказавшись в самом глубоком месте речного потока.

Ханна не умела плавать и прилагала неимоверные усилия, чтобы удержаться на поверхности воды.

— Я… я не умею плавать, — пролепетала она, прежде чем тяжелая одежда окончательно потянула ее вниз, она была уверена, что Быстрый Ветер решил ее утопить.

Не желая безропотно погибать, она снова вынырнула. Быстрого Ветра нигде не было видно. Девушка снова оказалась под водой, захлебываясь, и как раз в тот момент, когда смерть подошла к ней совсем близко, она почувствовала, как ее схватили за волосы сильные руки. Ханна оказалась на поверхности, кашляя и отплевываясь.

Быстрый Ветер вытащил ее на мелководье, с неприязнью покачивая головой.

— Ты, что же, совсем ничего не умеешь, женщина?

Не умеешь ездить верхом, не умеешь плавать. Моя сестра, как все индейские девушки, научилась плавать, когда была совсем маленькой.

— Я же не индианка, — возразила Ханна, судорожно глотая воздух. — Ты хотел утопить меня?

— Будь я достаточно умен, дал бы тебе захлебнуться.

Ханна попыталась выбраться на берег, но он грубо толкнул ее назад.

— Снимай одежду.

Она испуганно посмотрела на него.

— Нет!

Индеец рванул на ней платье, и, к его удивлению, оно буквально расползлось в его могучих руках. Презрительно фыркнув, Быстрый Ветер сорвал с девушки остатки платья и отбросил лохмотья. Ханна испуганно вскрикнула, увидев, как ее одежда уплывает вниз по течению. Под платьем у нее ничего не было, кроме ветхой рубашки, которая тоже разорвалась и уплыла вслед за прочим тряпьем.

— Что ты делаешь? — девушка опустилась в воду, прикрыв скрещенными руками обнаженную грудь и присев на корточки.

Она была худенькой, бледной, испуганной и беспомощной как новорожденный ребенок.

— Пытаюсь тебя отмыть.

Набрав пригорошню песка, он свирепо стал тереть ей кожу, очищая грязь со спины, рук и шеи. Когда Быстрый Ветер поднял Ханну на ноги, чтобы оттереть все остальное тело, она съежилась и отскочила.

— Нет! Нет! Не трогай меня!

Быстрый Ветер отступил, внезапно осознав, какое у нее нежное белое тело, маленькие упругие груди, длинные стройные ноги. «Как можно быть такой худой и в то же время женственной?» — ошеломленно удивился он. Соски у нее были розовыми, а груди казались похожими на маленькие круглые яблочки, которые так хотелось попробовать. Волосы на потаенном местечке были не каштановыми, как ее шевелюра, а темно-золотистого оттенка, и они блестели, словно сверкающая медь в лучах восходящего солнца.

При виде обнаженной девушки он почувствовал, как прилила кровь к низу живота, и отвел глаза. В мгновенном озарении Быстрый Ветер понял, почему мужчины готовы были платить деньги, чтобы обладать ею. Но еще более удивительным казалось то, что без грязных разводов ее лицо вовсе не было таким непривлекательным, как раньше.

Он смог лишь вымолвить:

— Вымой волосы тоже.

Спутанная масса грязных волос спускалась по спине. Смущенная до слез, Ханна поспешила опуститься в воду, доходившую ей до талии при погружении. Ни один мужчина никогда не видел ее нагой, и приходилось с горечью признать, что первым оказался индеец.

Быстрый Ветер стоял у кромки воды, как статуя, бросая вызов величайшим произведениям искусства. Он наблюдал за Ханной из-под полуопущенных век, солнце освещало его бесстрастное лицо. Он не мог отвести глаз от девушки, окунувшей голову в воду и промывавшей волосы песком. Через несколько минут блеснули бронзово-рыжеватые пряди, пронизанные золотистыми нитями, и он невольно вспомнил медные завитки, венчающие потаенное местечко. Его тело ответило быстро и неожиданно.

Несмотря на худобу Ханны: впалые щеки, длинную тонкую шею, костлявые ключицы, плоский живот и выступающие бедра — яростное желание пронзило Быстрого Ветра. Стал твердым и напрягся его член, взбудораженный неожиданной и необъяснимой потребностью обладать этой женщиной. Наверное, Сломанный Нос прав, угрюмо подумал он, эта женщина — шлюха и следует использовать ее, как шлюху. Но когда она обернулась и взглянула не него, вид этого маленького, слабого тела и немая мольба, застывшая в зеленых глазах, потрясли юношу. Он возмущенно фыркнул. Какой же он воин-чейен, если не может совладать со своими мужскими желаниями?

Ему следует испытывать презрение, ненависть и полнейшее равнодушие к белой пленнице. Однако, эта ничтожная, не стоящая внимания женщина нашла в его душе уголок, о существовании которого он даже не подозревал! Сломанный Нос был недалек от истины, обвиняя его в снисходительном отношении к пленнице, насмешливо подумал Быстрый Ветер. Белые убили его соплеменников, отняли земли и пытаются стереть его народ с лица земли. Как может он чувствовать что-либо кроме ненависти к этому бледнолицему, бесполезному существу? Он должен был убить женщину, как только перестал нуждаться в ее помощи.

Ханна осмелилась взглянуть на Быстрого Ветра, удивившись, почему он так странно смотрит на нее. Что мелькнуло в его глазах — ненависть? Но она не сделала ничего такого, чтобы он ее возненавидел! Взгляд девушки скользнул вниз, и она испуганно вздрогнула, заметив, как напряглась его плоть. Бурный отклик тела индейца потряс ее. Разве мог бы он испытывать столь сильное желание, если бы считал на самом деле свою пленницу уродливой? Ханна понимала, какой худой и некрасивой она кажется мужчинам, и до сих пор гордилась своей способностью оттолкнуть их и остаться нетронутой. Что же недоступное взорам других мужчин увидел этот индеец?

— Мне нечего надеть, — обратилась к нему Ханна, окончательно промыв волосы.

Быстрый Ветер нашел в сумке рубаху из оленьей шкуры, оставленную одним из друзей. Держа рубаху в руках, он ждал, когда Ханна выйдет из воды.

Она нервно сглотнула слюну:

— Я стесняюсь.

Быстрый Ветер одарил ее ледяной улыбкой.

— Можешь путешествовать голой, если хочешь, но солнце прерий сразу же обожжет твою белую кожу.

Он отвернулся.

— Подожди! Я надену рубаху. Положи ее на землю. Только не поворачивайся!

Быстрый Ветер хрипло рассмеялся, вновь обернувшись:

— Я не знал, что белые шлюхи так скромны. Можешь не притворяться передо мной, женщина, потому что мне известно, кто ты. Я испытываю лишь презрение к женщинам, которые продают мужчинам свое тело. Может быть, я отдам тебя соплеменникам в деревне, как предложил Сломанный Нос. Теперь, когда ты вымылась, они могут и не обратить внимания на твое безобразие и белую кожу.

Ханна задохнулась от возмущения. С чего Быстрый Ветер взял, что она шлюха? Разве он не знает, что она сбежала от мистера Харли, потому что тот собирался ради своей выгоды заставить ее одаривать благосклонностью постояльцев? Нет, конечно же, нет, ответила сама себе Ханна. Откуда Быстрый Ветер может знать?

— Я вовсе не такая, как ты думаешь, — возмущенно запротестовала девушка. — Не мог бы ты отвернуться, чтобы я вышла из воды?

Скрестив руки на своей бронзовой груди, Быстрый Ветер отказался отвернуться:

— Твое тело не соблазняет меня, женщина.

Ханна вспыхнула, живо вспомнив, как напряглась его плоть несколько минут тому назад. Не отрывая глаз от его лица и опасаясь глянуть ниже и снова увидеть возбуждение странного индейца, Ханна вызывающе вздернула подбородок и медленно пошла к берегу.

Быстрый Ветер задумался, удивляясь, зачем он подвергает себя такому мучению. Должно быть, он истосковался без женщины, если его возбуждает костлявая белая девушка, лишь несколько минут тому назад казавшаяся ему чрезвычайно отталкивающей. Но теперь в ней на самом деле ничего отталкивающего не было. Вода стекала с грудей и блестела в золотистых волосках, обрамлявших лоно. Зрелище было столь волнующим, что Быстрый Ветер стремительно отвернулся и пошел прочь, проклиная свою белую кровь. Он испытывал желание обладать женщиной, которая достойна была лишь презрения.

Белой женщиной.