Прекрасная, как полная луна на звездном небе, одетая по обычаю своего народа во все синее, Зара гордо восседала на спине поджарого бегового верблюда. Истинная дочь суровых Рифских гор, девушка являла собой великолепный образчик племени диких воинов пустыни, прозванных Синими Людьми. Она обладала сердцем львицы, душой непримиримого борца за свободу и телом женщины, чья совершенная красота раскрылась, подобно волшебному цветку.

Стоя на вершине пологого склона между своим отцом, кади Юсуфом, и Саидом, его правой рукой, Зара пристально вглядывалась в караван, змеящийся далеко внизу по пыльной тропе; он уже перевалил через хребет и направлялся теперь прямо в стольный город Мекнес.

— Вот он, отец! — возбужденно прошептала Зара. — Тот самый караван, что везет султану награбленное пиратами добро. Все именно так, как донес наш шпион.

Юсуф, красивый сорокалетний мужчина с загорелым обветренным лицом, снисходительно улыбнулся нетерпению своей дочери. Она никогда не могла усидеть на месте. С тринадцати лет эта златовласая красавица сопровождала его повсюду, и теперь, когда ей исполнилось двадцать, была не менее отважна и умела в бою, чем закаленные воины, всю жизнь проведшие в сражениях.

— Не торопись, дитя мое, — предостерег ее Юсуф. — Наш успех всегда зависел от того, сможем ли мы перехитрить врага. И поспешность здесь плохой союзник.

— Кади прав, — кивнул Саид. — Если наш шпион сказал правду и этот караван везет султану золото и серебро, то дело стоит того, чтобы подождать. Награбленные пиратами сокровища помогут нашему народу продолжить борьбу.

Зара с трудом заставила себя подчиниться. Даже ее верблюд, чувствуя нетерпение наездницы, нервно переступал ногами. Девушка опустила поводья, но взгляд ее был по-прежнему прикован к далекому каравану.

— Но мы готовы к бою, отец, — умоляюще произнесла она и, жестом указав на застывших позади них в молчаливом строю вооруженных до зубов людей в свободных синих одеждах, добавила: — Твои воины только ждут сигнала.

Саид вопросительно взглянул на Юсуфа, и тот едва заметно кивнул. Рука верного оруженосца кади взметнулась вверх, замерла на мгновение в воздухе и снова упала. В тот же миг вниз по склону наперерез беззащитному каравану начала скатываться лавина Синих Людей — от их свирепых воинственных криков кровь стыла в жилах, а от топота сотен верблюдов, казалось, дрожало само небо.

* * *

— Они пошли в атаку! — крикнул Хасдай, и его губы скривились в зловещей усмешке.

— По коням! — приказал Джамал и первым взлетел в седло.

Сотня отборных солдат султана тут же последовала его примеру, горя желанием поскорее встретиться с ненавистными берберами лицом к лицу.

Прекрасно знакомый с правилами рукопашного боя, Джамал подпустил Синих Людей как можно ближе к каравану и лишь затем дал сигнал к атаке. Сделай он это раньше, у берберов было бы время развернуть своих верблюдов и скрыться, а приказ султана этого не допускал: владыка жаждал смерти Юсуфа и полного уничтожения его банды.

* * *

Зару охватило возбуждение; кровь стучала в висках, ноздри, казалось, уже вдыхали запах победы. Подобные нападения редко заканчивались настоящим боем. Погонщики верблюдов были законченными трусами и ценили свою жалкую жизнь куда выше добра султана, а кучка солдат, что сопровождали караваны и должны были их защищать, бросали оружие и удирали сломя голову, едва завидев Синих Людей, вооруженных ятаганами, верхом на верблюдах. Зара с удовлетворением отметила, что этот караван охранялся даже хуже других: она насчитала всего шесть солдат.

Скакавший рядом с ней Юсуф внезапно резко дернул поводья и развернул своего верблюда.

— Назад, девочка моя, назад! — крикнул он, увидев то, что Зара, увлеченная предстоящей схваткой, еще не успела заметить.

Но его предупреждение запоздало: армия Джамала, почти вдвое превосходящая их числом, уже пошла в атаку.

Юсуф был не на шутку встревожен. Конечно, Зара сопровождала его во всех прошлых налетах на караваны, но все они были относительно безопасны, тогда как сегодняшний грозил обернуться настоящей бойней. Многие погибнут…

— Зара, быстрее назад! — снова крикнул он.

Стремительное развитие событий застало девушку врасплох. Она и опомниться не успела, как оба отряда сошлись в ожесточенной схватке. Зара слышала приказ отца, но не собиралась подчиняться ему. Как она может уехать, бросив его и Саида на произвол судьбы? Да за кого они ее принимают?

Она кипела от возмущения, когда увидела рослого всадника в белых развевающихся одеждах на черном, как ночь, коне, который скакал прямо к ее отцу. Тот отчаянно от6ивался от наседавших врагов и не подозревал о новой опасности. На размышление времени не оставалось: если Зара не сумеет спасти отца, его ждет неминуемая смерть.

Она погнала своего верблюда наперерез всаднику и успела как раз вовремя, загородив собой отца и давая ему таким образом драгоценные мгновения, чтобы успеть обернуться и увидеть врага. Юсуф, оценил смелый поступок дочери, но был разгневан тем, что она ослушалась его и оказалась в самом опасном месте. Страх за нее взял верх, и кади скрепя сердце приказал отступить. Нечасто берберским воинам доводилось оставлять поле боя, едва схватившись с врагом, но слово кади было законом, и они поспешили ретироваться к спасительным горам.

Джамал выругался сквозь зубы:

— Клянусь бородой Аллаха, мы не можем дать им уйти!

Зара двинулась вслед за отцом, с тыла ее прикрывал Саид. Они устремились к горам, под защиту надежных стен своей крепости. Сзади доносился дробный топот коней преследователей. Девушка оглянулась через плечо, и в ее жилах застыла кровь.

Чернокожий солдат, догнав Саида, полоснул ятаганом по задней ноге его верблюда; животное рухнуло с перерезанным сухожилием. Оглушенный падением, Саид еще не успел прийти в себя, когда солдат навалился на него. Схватка была ожесточенной, но недолгой. Словно сквозь кровавый туман Зара видела, как над головой ее жениха блеснула сталь, и Саид неподвижно распростерся на пике.

Девушка отказывалась верить своим глазам. Быть может, он только ранен? С криком отчаяния она развернула своего верблюда и поспешила назад — туда, где неподвижно застыло тело ее возлюбленного. Не доехав нескольких метров, Зара спешилась, выхватила свою кривую саблю и бросилась на чернокожего солдата.

Юсуф не ведал о случившемся; он полагал, что его дочь и Саид следуют за ним и его воинами к тайному месту сбора в горах. Сильные беговые верблюды уверенно уносили своих всадников вперед, тогда как копыта лошадей преследователей вязли в глубоком песке, и вскоре берберы оставили армию Джамала далеко позади.

Джамал видел, как один из Синих Людей пал от клинка Хасдая и как другой берберский воин, видимо, друг или родственник погибшего, развернул верблюда, жертвуя собственной безопасностью ради слабой надежды спасти раненого.

Шейх невольно восхитился отвагой этого человека и, приглядевшись, узнал в нем того самого стройного бербера, что помешал ему напасть на кади Юсуфа и выполнить приказ султана.

Заре показалось, что Саид еще дышит. Сильным ударом отбив клинок чернокожего солдата, она склонилась над своим суженым, гладя его окровавленное лицо и умоляя не умирать, а потом в приступе горя припала к нему, словно желая влить в него собственную жизнь, отогнать зловещую тень, уже коснувшуюся ледяным крылом милых черт. Солдат грубо выругался и занес свой ятаган над ее головой. Но Заре было уже все равно. Друг ее детства умирал, и она не могла бросить его одного, даже под угрозой смерти.

Джамал был невольно тронут подобным самоотречением. Он громко окликнул Хасдая, пытаясь остановить его, но тот, не в силах уже остановить летящий вниз тяжелый ятаган, все же успел в последний момент повернуть его плашмя и немного ослабить удар.

От удара по голове Зара, не успев даже понять, что произошло, провалилась в черную бездну беспамятства.

Джамал спешился и подошел к поверженному врагу. В его душе шевельнулось какое-то странное предчувствие, что эта встреча не случайна, что она предопределена свыше. По спине пробежал неприятный холодок. Впрочем, в лежащем навзничь юноше не было ничего необычного, разве что он был куда стройнее своих приземистых, крепко сбитых соплеменников и казался слишком хрупким для той отчаянной атаки, в которую бросился, спасая жизнь друга. Охваченный любопытством, Джамал опустился на колени рядом с потерявшим сознание бербером и довольно грубо перевернул его на спину.

— Клянусь Аллахом, да это же безусый юнец! — удивленно воскликнул он.

Лицо бербера было гладким и нежным, как у новорожденного младенца; изящно изогнутые брови цветом напоминали густой мед, а полные, чуть приоткрытые губы, казалось, взывали к поцелуям, что уж совсем не соответствовало облику мужчины. Картину дополняли длинные ресницы, высокие скулы совершенной лепки, легкий румянец, мягкие линии шеи и выбившиеся кое-где из-под кефеи длинные шелковистые локоны того же медового тона, что и брови. Все это вселило в Джамала неожиданное подозрение, что синие одежды берберского воина скрывали собой женское тело.

Как и у многих берберов, перебравшихся в Африку из более северных земель, светлая кожа, белокурые волосы и тонкие черты лица Зары выдавали в ней наследие германских предков. Не в силах поверить, что женщина столь редкой красоты могла отравиться в разбойный налет вместе с кучкой грубых дикарей, Джамал решил убедиться, что зрение не подвело его; он запустил руку под складки синей ткани, и его пальцы сразу же сомкнулись вокруг нежной выпуклости, которая могла быть только девичьей грудью. Его ладонь осторожно продолжила эту восхитительную разведку и нащупала маленький твердый сосок… Джамал вожделенно зажмурился, представляя себе, как сладостно было бы почувствовать вкус губ маленькой берберки.

Жарко… О, как же жарко!.. Зара пришла в себя от разгоравшегося в ее теле жадного огня, который не имел ничего общего с раскалывающейся от боли головой. Не прошло и двух секунд, как она поняла, что ее самым возмутительным образом ощупывают. Глаза девушки широко распахнулись, и она увидела склонившегося над ней демонически красивого мужчину в белых одеждах; в его темных, расширившихся от желания зрачках, казалось, плясали языки того же пламени, что жгло ее тело.

— Убери свои грязные руки, убийца! — прошипела она сквозь стиснутые зубы.

— А, красавица очнулась, — усмехнулся Джамал. Под гневным взглядом глаз девушки его рука соскользнула с ее груди и как ни в чем ни бывало поправила задравшуюся одежду. — Кто ты? С каких это пор Синие Люди берут с собой в набеги женщин? Им что, не хватает воинов?

Зара коснулась своей головы и застонала. Странно, но она действительно еще жива, иначе откуда эта боль? Девушка попыталась было встать, но сумела лишь немного приподняться на локтях. Ее взгляд упал на безжизненное тело возлюбленного, неестественно изогнувшееся на пропитанном кровью песке. Она снова потянулась к нему, но Джамал удержал ее.

— Он мертв.

— Я не верю тебе, ублюдок! Скотина! Верблюжье дерьмо! Саид слишком хорош, чтобы умереть так глупо, от руки какого-то никчемного раба!

Джамал нахмурился. Его мало трогало, что она думала о Хасдае, но ему, как ни странно, было небезразлично, кем являлся для нее этот Саид, которого она пыталась спасти, и почему даже мертвый он что-то значил для нее.

— Кто он? — недовольно спросил шейх.

— Мой жених. И ты убил его! — Она судорожно вцепилась в рукоять своей кривой сабли, что по-прежнему лежала рядом, но Джамал носком сапога придавил ее запястье к земле.

— Я многих убил на своем веку, но не его. К тому же он знал, что ему грозит в случае нападения на караван султана. Кто ты такая? Мужчины не берут с собой подруг, когда отправляются на войну. Женщинам не место рядом с солдатами.

— Арабским женщинам — возможно, но я берберка! — возмущенно фыркнула Зара. — Саид не смог бы помешать мне. Это под силу только кади, но отец слишком любит меня, чтобы возражать по пустякам!

Джамал с новым интересом взглянул на нее, потом улыбнулся, и улыбка его не предвещала ничего хорошего.

— Благодарение Аллаху, мне сегодня повезло. Выходит, я взял в плен дочь самого кади Юсуфа!

Зара слишком поздно поняла свою оплошность. Сказав Джамалу правду, она невольно поставила под удар не только себя, но и своего отца. Конечно же, узнав, что его дочь в плену, Юсуф поспешит ей на выручку, чем не преминут воспользоваться его враги. Отпираться было поздно: этот араб совсем не походил на дурака и не поверил бы ей, вздумай она солгать.

— Да, я принцесса Зара, дочь кади Юсуфа, гордо подтвердила девушка. — А ты кто такой?

Пораженный смелостью девушки, Джамал изумленно уставился на нее. Арабские женщины никогда не показывались на людях с открытым лицом, да и вообще ни за что бы не позволили себе говорить с мужчиной столь вызывающе. Но берберки не подчинялись правилам поведения, установленным суровыми арабами для своих жен, дочерей и наложниц. Обретя дар речи, он наконец ответил:

— Я шейх Джамал, слуга Аллаха и верный вассал султана. А ты, принцесса Зара, моя пленница. Он взял ее за плечи и рывком поставил на ноги. Молодой шейх был высок, но стройная берберка оказалась ростом ему до подбородка. В отличие от низеньких и склонных к полноте арабок — оба этих качества плюс покорность весьма высоко ценились мужчинами — она никак не соответствовала бы традиционным представления о красоте, если бы… если бы не ее лицо — одновременно нежное и строгое, удивительно выразительное и холодное. А какие глаза! Огромные, гневно сверкающие изумруды чистой воды! В том, что они умеют метать молнии, Джамал уже имел возможность убедиться, теперь он гадал, каковы они, когда в них светится любовь. Такими глазами берберская принцесса смотрела когда-то на Саида… Шейх ощутил нечто, подозрительно похожее на внезапный укол ревности, но тут же отогнал эту нелепую мысль.

Зара нетвердо держалась на ногах и с трудом сохраняла равновесие. Голова гудела так, что, казалось, вот-вот взорвется. Джамал сразу понял, что сама она не дойдет даже до лошади, и легко подхватил ее на руки.

Несмотря на страшную боль и головокружение, девушка отчаянно сопротивлялась.

— Нет! Ты не можешь оставить Саида на съедение диким зверям! Я не позволю!

Ее душили слезы. Стараясь сдержать их, Зара до крови кусала губы, но все было напрасно. Пережитые боль, горе и унижение настойчиво искали выхода и нашли его в потоке слез, хлынувших из ее прекрасных глаз. Самым ужасным для гордой девушки являлось то, что свидетелем ее минутной слабости стал этот высокомерный шейх, так странно смотревший на нее с той минуты, как узнал, кто она такая.

Красивый и отважный Саид всегда, сколько она себя помнила, был ей другом и защитником. Они давно бы уже поженились, но она все откладывала свадьбу, не желая расставаться со своей свободой став супругой Саида, она была бы вынуждена оставаться вместе с другими женщинами дома, и ее поездкам с отцом пришел бы конец.

Джамал ожидал от дерзкой принцессы чего угодно, только не слез. Но тут он вспомнил, что павший от руки Хасдая воин был ее женихом; его сердце смягчилось, и неожиданно для самого себя шейх сказал:

— Я прослежу, чтобы всех мертвых похоронили в общей могиле.

Заре хотелось оплакать Саида по обычаю своего народа, однако гордость не позволяла ей просить своего врага о милости. Но ничего, настанет день, когда ее соплеменники войдут в Мекнес победителями, и тогда она уж точно не забудет воздать по заслугам шейху Джамалу…

От мыслей о мести девушку отвлек Хасдай, явившийся с докладом о результатах погони. Поскольку других пленных видно не было, Зара догадалась, что всем, включая ее отца, удалось благополучно скрыться. Это подтвердили и слова Хасдая:

— Они сумели достичь гор раньше нас, господин. Юсуф сбежал.

— Не переживай, мой верный Хасдай, — улыбнулся Джамал, выразительно качнув на руках свою прелестную ношу. — День все же не прошел зря: караван султана цел, а дочь кади — моя пленница.

— Дочь Юсуфа! — ахнул чернокожий гигант и с любопытством взглянул на Зару. — Что ж, султан будет доволен… Мы возвращаемся, господин?

— Да, назад в Мекнес. Оставь достаточно людей, чтобы подобрать раненых и похоронить мертвых.

— Позволь и мне остаться с ними! — позабыв о гордости, взмолилась девушка. — Я хочу попрощаться с Саидом!

Однако Джамал уже истратил весь запас милостей. Когда Хасдай ускакал выполнять его распоряжение, он подсадил Зару на своего коня и сам вскочил в седло позади нее. Держа в одной руке уздечку, а другой прижимая к себе юную пленницу, шейх тронул недовольного двойной ношей Касыма в обратный путь.

Даже сквозь одежду он чувствовал тепло стройного тела берберской принцессы, прикосновение ее бедер и ягодиц к своим ногам; видел перед собой грациозный наклон точеной головки, плавный изгиб шеи, а порой, когда налетавший ветерок трепал край кефеи девушки, — очаровательное розовое ушко, казавшееся на солнце полупрозрачным, будто сделанным из изысканного матового стекла.

Рука шейха еще крепче обвила стан пленницы, и она возмущенно выпрямилась, стараясь по возможности отодвинуться от своего врага и всем своим видом выражая крайнее презрение к нему. Ее реакция позабавила Джамала, но и заставила задуматься. Удастся ли сломить ее гордыню, подчинить своей воле? Он отнюдь не был в этом уверен, однако попытаться стоило. Зара была слишком дерзка и независима для женщины. Ее следует научить послушанию, преподать хороший урок покорности, дать понять, кто хозяин, а кто раб, обязанный с радостью исполнять любой каприз своего господина… Впрочем, что об этом думать? Все равно насладиться юным, свежим телом берберской принцессы предстоит не ему, а султану. Не без зависти Джамал мысленно пожелал ему преуспеть в этом.

Внезапно тело Зары обмякло и стало оседать под его рукой. Шейх решил, что она потеряла сознание. Не всякий мужчина сумел бы оправиться после такого удара по голове, а девчонка слишком горда, чтобы жаловаться на боль, слишком упряма, чтобы сказать правду… А ведь она может быть ранена куда серьезнее, чем кажется!

Эта мысль не на шутку встревожила Джамала, он крепко прижал к себе безвольное тело принцессы и пришпорил Касыма.

* * *

Когда Зара очнулась, они все еще были в пути, а рука Джамала по-прежнему крепко обвивала ее талию. Его прикосновение жгло, как раскаленное железо; в душе клокотали ненависть и возмущение. Аллах свидетель, она, не раздумывая, убила бы этого дикаря за все то, что он сегодня сотворил!

Девушка обернулась через плечо и процедила сквозь зубы:

— Убери руку, я и сама сумею удержаться на лошади, а бежать мне все равно некуда.

Джамал только усмехнулся в ответ и еще крепче стиснул ее; его ладонь снова скользнула вверх, подбираясь к груди принцессы.

— Сын ишака и гремучей змеи! Негодяй! Ты не имеешь права прикасаться ко мне! — Взорвалась Зара.

— Ошибаешься, дорогая, — невозмутимо отозвался Джамал, — я имею право на все, что мне вздумается. Ты — моя пленница, мой военный трофей, и для твоего же блага лучше не забывать об этом.

Однако эти слова шейха не соответствовали истине: формально принцесса Зара принадлежала не ему, а сутану.

Как поступит с нею Мулай Исмаил? Отправит в свой гарем? Но у него и так столько женщин, что он не знает, что с ними делать. Султан коварен, возможно, он решит использовать девушку как наживку, чтобы заманить в ловушку ее отца.

В любом случае ей предстоит нелегкая жизнь во дворце владыки… Исмаил жесток и мстителен.

Зара украдкой разглядывала Джамала. Тот казался погруженным в свои раздумья и не замечал ее внезапного любопытства. Его волосы скрывал белый тюрбан, но, судя по бровям и ресницам, они были черными. Кожа имела бронзовый оттенок, однако Зара почему-то подумала, что это просто густой загар, а не ее природный цвет. Глаза сияли матовым антрацитовым светом — они были не просто темными, а угольно-черными, как беззвездная ночь в пустыне. Тонкий нос, чувственные губы, красиво очерченные брови…

При всей тонкости и изысканности черт его лицо казалось высеченным из камня; это было лицо человека волевого, привыкшего повелевать и не раз смотревшего в глаза опасности. Шейх излучал спокойную, уверенную силу, а в седле он держался так, словно родился в нем. Вопреки пылавшей в душе ненависти девушка почувствовала невольное уважение к нему и поняла, что, как бы она ни относилась к своему врагу, считаться с ним придется. Ей понадобится вся ее хитрость и смекалка, чтобы обмануть его бдительность, вернуться в родные горы… и, если на то будет воля Аллаха, отомстить.

* * *

Примерно через час их нагнал Хасдай с остальными людьми. Теперь они ехали чуть поодаль и пристально вглядывались в каждый куст, каждую кочку, словно опасаясь лазутчиков берберов, задумавших ответную атаку.

Между тем унылый пейзаж предгорий и бурых холмов сменился зарослями мимозы, оливковых и пробковых деревьев. Джамал изредка останавливал коня у обложенных камнями колодцев, чтобы наполнить бурдюк, и Зара жадно припадала к воде. За все время пути они лишь раз перекусили пригоршней оливок и козьим сыром.

Наконец, когда стало смеркаться и на землю легли длинные тени, Джамал решил устроить привал. Он быстро развел огонь, вскипятил воду, приготовил мятный чай, и они скромно поужинали, снова сыром и оливками. Затем шейх расстелил на земле толстое одеяло, лег и жестом указал Заре на место рядом с собой.

Несмотря на дневной зной, ночи стояли холодные. Измученная девушка с тоской подумала о теплом одеяле, но она не доверяла Джамалу и боялась, что он задумал что-то недоброе.

— Ну же, Зара, ложись скорее, — не допускающим возражений тоном приказал шейх. Я очень устал, а это единственный способ быть уверенным, что ты не сбежишь, когда я засну.

— Мне противно твое прикосновение, — ответила принцесса, и ее передернуло. — С меня довольно и того, что весь день, пока мы ехали, я терпела эту пытку.

— Тебе больше понравится быть связанной по рукам и ногам и спать на холодной земле?

— Так по крайней мере мне не придется вздрагивать от омерзения всякий раз, когда меня касаются твои руки.

Джамал угрожающе прищурился:

— А когда до тебя дотрагивался Саид, ты тоже испытывала отвращение?

От такой наглости у Зары даже дыхание перехватило.

— Да как ты смеешь сравнивать себя с Саидом?! — возмутилась она. — Но если тебе так уж хочется знать, это было восхитительно!

— Я знаю, что берберские женщины не отягощены строгой моралью, — нахмурился Джамал, — у нас же другие законы. Любой араб скорее убьет свою жену в первую же брачную ночь, если поймет, что ее девственностью уже насладился кто-то другой, чем станет жить в позоре. Перед сколькими мужчинами ты раздвигала свои очаровательные ножки, принцесса Зара?

— Не тебе судить меня, повелитель ослов, — в тон ему ответила она. — Берберские женщины вольны любить того, кого им вздумается. А сколько у тебя наложниц, ублажающих по ночам твое похотливое тело? Сколькими рабынями-любовницами обзавелся ты? Ни одному мужчине не стать моим господином насильно. Дочери моего народа сами выбирают тех, с кем хотят разделить ложе.

Джамал только покачал головой. Он никогда еще не слышал, чтобы женщина высказывалась столь прямо и с такой страстью. Заяви ему нечто подобное одна из его наложниц, он, не задумываясь, примерно наказал бы ее. Но Зара не была его собственностью, по крайней мере, пока…

Слова берберской принцессы потрясали сами устои исламского учения. В арабском мире женщин учили быть послушными и покорными мужчинам. Аллах создал женщину лишь затем, чтобы она доставляла мужчине удовольствие и рожала ему детей. Ее домом был гарем, где ее не видел никто, кроме господина, а наиглавнейшей целью жизни — всячески этого господина ублажать.

И многие женщины, особенно наложницы, владели этим искусством в совершенстве. Все прочие их дела и заботы сводились в основном к еде и ко сну.

Разумеется, его мать была исключением, и Джамал это признавал. Вскоре, после того как отцу доставили юную пленницу-англичанку, он разогнал свой гарем и никогда больше не брал новых жен и наложниц. Его родители по-настоящему любили друг друга и ни в ком больше не нуждались. После смерти отца, павшего от руки берберов, мать могла ехать куда захочет. Так пожелал ее покойный муж. Леди Элоиза решила вернуться на родину в Англию, Джамал же предпочел остаться в родном Марокко, время от времени навещая мать.

При мысли о том, что ждет стоящую перед ним гордую принцессу, он внезапно почувствовал прилив жалости к ней, но это чувство, доселе ему неведомое, лишь смутило молодого шейха и усилило его раздражение.

— Так ты отказываешься лечь рядом со мной? — сухо спросил он.

— Да, — тряхнула головой Зара.

— Что ж, как хочешь… Эй, Хасдай! — почти не повышая голоса, позвал Джамал.

— Господин звал меня? — Чернокожий великан вырос как будто из-под земли. — Какие будут приказания?

— Принцесса Зара предпочитает спать на холодной земле, причем со связанными руками и ногами. Берберок, знаешь ли, посещают порой воистину странные желания… Ну так вот, будь добр, проследи, чтобы все было исполнено в точности.

— Слушаюсь и повинуюсь, шейх, — довольно осклабился Хасдай.

Он грубо схватил девушку за плечи, повалил ее на землю и крикнул, чтобы принесли веревку. Через минуту все было кончено: связанная, как жертвенная овца, Зара не могла даже ползти. Довольный своей работой Хасдай вопросительно взглянул на Джамала, ожидая дальнейших приказов.

— Отлично, Хасдай, — кивнул тот. — Теперь расставь караулы, и пусть солдаты устраиваются на ночлег… Удобно ли тебе, принцесса? — с легкой насмешкой спросил он.

Стоило Заре только пожаловаться, и ее тут же бы развязали. Джамал не был жесток по природе, и мучить людей не доставляло ему удовольствия.

— О да, — скрипнула зубами упрямая девушка, — как на пуховой перине. Даже стая голодных шакалов не могла бы лучше позаботиться о своей жертве.

— Тогда желаю тебе приятных сновидений, принцесса, — раздраженно буркнул Джамал и, закутавшись в одеяло, отвернулся от нее.

Зара попыталась устроиться поудобнее, но каждая песчинка, каждый едва заметный бугорок впивались в тело и причиняли боль, несмотря на плотную ткань ее одежды. А холод! О Аллах, он пронизывал до костей, сводил мышцы, вызывал дрожь во всем теле… Она с ненавистью посмотрела на Джамала, уютно устроившегося неподалеку, и от души пожелала ему сгореть в аду. Однако усталость вскоре взяла свое, и девушка забылась тяжелым сном.

Шейх проснулся среди ночи оттого, что у него замерзла спина. Не открывая глаз, он высвободил руку из-под одеяла и нащупал прижавшуюся к нему окоченевшую Зару. Его губы тронула улыбка. Какой бы гордой ни была берберская принцесса, она, как и все женщины, интуитивно стремилась к теплу. Он приподнял одеяло, привлек девушку к себе и крепко обнял ее.

* * *

Пробудившись ото сна, Зара сладко зевнула, нежась в благословенном тепле. Она хотела было потянуться, но тут же почувствовала, что не может двинуть ни рукой, ни ногой, и нахмурилась, вспомнив события прошлого дня. Саид мертв, а она пленница шейха Джамала. И что еще хуже, теперь она лежит рядом с ним, чувствует на своем плече его дыхание, а его руку — на своей талии.

Девушка резко отстранилась и невольно стянула одеяло со спящего шейха. Тот открыл глаза.

— Доброе утро, — сказал он. — Я что, проспал?

Быстрый взгляд по сторонам убедил его в том, что солдаты еще не вставали.

— Как я очутилась под твоим одеялом? — требовательно спросила Зара. — Я же отказалась делить его с тобой!

— Должно быть, ночью ты передумала, — улыбнулся Джамал.

— Нет! Ты — враг, и я плюю на тебя точно так же, как и на твоего султана!

Он быстро зажал ей рот ладонью; в его спокойном голосе звучала сталь:

— На твоем месте я не стал бы этого говорить. Султан не так терпелив, как я. За подобные слова расплачиваются головой. Твоя дерзость не принесет тебе ничего, кроме беды. Придержи свой ядовитый язычок, принцесса, иначе тебе никто не сможет помочь, даже я, понятно?

Зара напряглась. Она сразу поняла, что это не пустая угроза. Нет, она не боялась ни шейха, ни султана, но, чтобы иметь возможность бежать, надо было по меньшей мере остаться в живых.

Этот араб прав — впредь ей следует вести себя осторожней. Она кивнула в ответ, и он убрал руку.

— Вот так-то, лучше. — Джамал помог ей встать и развязал узлы. — Если тебе… хм… надо отойти, то вон там есть небольшая рощица.

Девушка снова кивнула и направилась к деревьям. Шейх двинулся следом.

— Ты куда? — остановившись, подозрительно спросила она.

— За тобой, куда же еще? Или ты предпочитаешь, чтобы тебя сопровождали солдаты Хасдая?

— В этом нет необходимости.

Джамал с удовлетворением отметил, что его совет не пропал даром, и пленница старается сдерживать свой острый язычок.

— Я подожду здесь, — сказал он. — Но поторопись, иначе я отправлюсь тебя искать.

Что-то в его тоне не понравилось ей, и она послушно поспешила в заросли. Пока рядом Джамал со своими головорезами, о побеге нечего и думать, но и на лишние неприятности нарываться тоже не стоило. Пусть он думает, что запугал, сломил ее, быть может, тогда его бдительность притупиться, и у нее появится шанс. Кроме того, рано или поздно ей на выручку придет отец со своими воинами. А уж если Аллах и им не даст удачи, она встретит свою долю со стоическим смирением.

— Пойдем быстрее, — сказал Джамал, когда девушка вернулась. — Моим людям не терпится, снова оказаться в городе, да самому мне давно пора домой. Я и так отсутствовал слишком долго… Если бы не приказ султана положить конец набегам твоего отца, я давно бы уже был у себя во дворце, наслаждаясь хорошей пищей и женскими ласками.

—Мне жаль твоих женщин, — презрительно бросила Зара.

— Но почему? — искренне удивился он.

— Разве они принадлежат себе? Их судьба вызывает жалость. Они обязаны исполнять все твои капризы, и ты пользуешься ими, как бездушными вещами. Разве не так?

Терпению Джамала настал предел. Кто она такая, в конце концов, чтобы поучать его, как надо, а как не надо ему обращаться с женщинами? Да и женщин-то у него в доме было не много: всего три наложницы да пожилая матрона, исполнявшая при них роль наставницы. Он слишком много времени проводил в море и не видел смысла в большом гареме. Женщинам надо уделять внимание, а если подолгу отсутствуешь, им от скуки может взбрести в голову все, что угодно….

— Я же предупреждал тебя, чтобы ты сначала думала и лишь потом говорила, — еле сдерживая гнев, сказал он. — Ты что, действительно не понимаешь, что можешь быть наказана за подобную дерзость? Мне кажется, иногда лучше промолчать, чем получить пару плетей.

— Я привыкла высказываться откровенно, — упрямо тряхнула головой Зара, — и вести себя соответственно, тем более с мужчинами.

— Неудивительно, что берберские женщины так распущенны. Вам дают слишком много свободы, — пробормотал Джамал.

Когда они вернулись в лагерь, солдаты были уже в седлах, с нетерпением ожидая появления шейха и его пленницы. Джамал помог Заре взобраться на Касыма, сел сзади нее, и через несколько минут отряд двинулся в сторону Мекнеса.