14

В море, 1780 год

Обутые в сапоги ноги твердо упирались в доски квартердека, этого почетного возвышения на корме, представлявшего капитанскую власть. Длинные белокурые косы играли с легким бризом, а васильковые глаза пристально всматривались в линию горизонта. За последние шесть месяцев она прошла много дорог, превратившись из леди по имени Алекса, наивной жертвы мужских прихотей, в Лису, предводительницу мужчин, капитана собственного корабля «Миледи Лиса», грозу англичан. Она тихо усмехнулась, и этот глухой беспощадный смех заставил матросов, что работали неподалеку, с любопытством посмотреть на нее.

Вся команда «Миледи Лисы» готова была жизнь отдать за своего прекрасного капитана, который так бесстрашно вел их на врага. Главным среди них был первый помощник Дрейк, бывший когда-то правой рукой Мака на борту «Леди А», а теперь так хорошо служивший Лисе.

Начало 1780 года не приносило добрых вестей с войны. Британцы победоносным смерчем прошли по Северной и Южной Каролине. Попытки выкурить генерала Превоста из Саванны, предпринятые в сентябре и октябре 1779‑го генералом Бенджамином Линкольном, не принесли успеха, несмотря на помощь французской армии и флота под командованием адмирала д’Эстена, поэтому американцам пришлось вернуться в Чарльстон. В этом наступлении со стороны американцев был смертельно ранен отважный князь Казимир Пулавский.

Немного утешали известия, что местные виги ушли в бега и, пускай не очень организованно, все же сбиваются в стрелковые и конные отряды, совершая беспощадные набеги, на которые враг отвечает не менее жестоко. Несмотря на пугающие потери с обеих сторон, такие отважные и ловкие лидеры, как Фрэнсис Мэрион и Томас Самтер, поддерживали дух сопротивления внезапными вылазками и атаками британских застав. Война продолжалась, и теперь к ней присоединился еще один храбрый патриот – Лиса.

Убаюканная мерным покачиванием корабля под голыми ногами, прикрытыми лишь короткими, обтрепанными по срезу брюками, Алекса мысленно вернулась на шесть месяцев назад, когда «Призрак» плыл в Нассау. За два дня до этого она случайно узнала, что ее собственный муж Адам и есть тот знаменитый капер, которого называют Лисом. Уязвленная и рассерженная, она поклялась, что однажды отплатит ему той же монетой. Даже Маку не будет пощады, потому что тот прикрывал обман Адама. Но до поры до времени Алекса держала язык за зубами, позволяя Лису продолжать свою игру.

Не чувствуя вины теперь, когда оказалось, что в ее постели не было других мужчин, кроме мужа, на следующий же день после первого ужина с Лисом, закончившегося таким взрывом страсти, Алекса снова с распростертыми объятиями приняла капитана, шокировав его своим пылом. Алекса не могла без смеха вспоминать, каким озадаченным и хмурым становилось его лицо, когда она с готовностью прыгала к нему в постель, будто бы напрочь позабыв о муже. В последнюю ночь, проведенную ими вместе, капитан спросил:

– Вы любите меня, Алекса?

Она, ни секунды не колеблясь, ответила:

– Да, я люблю вас, Лис.

– Больше Адама? Вы любите меня больше мужа?

Алекса почувствовала, как он затаил дыхание в ожидании ответа, и саркастически улыбнулась, гадая, какое извращение побуждает Лиса задавать такой вопрос, если он знает, что заведомо обречен проиграть. Какие демоны движут этим сильным, высокомерным человеком?

Ответ Алексы ошеломил его и заставил выскочить из ее каюты в приступе досады.

– Это зависит от того, в чьей постели я нахожусь, когда меня спрашивают, – сладкозвучно проговорила она, невинно хлопая васильковыми глазами.

Лис не мог знать, что из уст леди он услышал слова Лисы́.

Капитан недолго злился. Он слишком дорожил временем с Алексой, чтобы анализировать и осуждать слова, сказанные в запале страсти. На следующий день они прибыли в Нассау на острове Нью-Провиденс, одном из небольших, однако наиболее важных островов, островков и рифов, составляющих Багамы. Лис немедленно доставил Алексу в свой дом. Мак не провожал их. Он сообщил Алексе, что останется на борту своего корабля, пока судно будут загружать провизией, и примерно через неделю планирует выйти в море. Лис же намеревался провести одну ночь в Нассау и отплыть с утренней волной. Оба ожидали, что Алекса послушно останется ждать их на острове, в безопасности небольшого, но уютного дома Лиса. Оба жестоко ошибались.

Алекса была неразговорчива во время короткого пути к дому Лиса, расположенному на утесе недалеко от гавани. В 1776 году молодой флот Соединенных Штатов захватил Нассау, но через несколько дней покинул город, оставив его частично опустевшим и крайне благоприятным для каперов.

Большинство солидных зданий, мимо которых они проезжали, были известняковыми – этим строительным материалом изобиловал остров. Хижины собирались из растений и по количеству превосходили капитальные постройки. Несмотря на зиму, погода стояла теплая и в листве деревьев шуршал легкий ветерок. Густые леса выходили к самым изысканным пляжам, какие только доводилось видеть Алексе, изгибавшимся идеальными полумесяцами белого песка и сверкавшими синевой моря. Алекса была очарована, и это, видимо, отразилось на ее лице.

– Я знал, что вам понравится, сударыня, – самоуверенно улыбнулся Лис. – В подобном раю время для вас пролетит быстро.

– Если только я не умру от скуки, – с сухой иронией парировала Алекса. – Может, вы все-таки передумаете и возьмете меня с собой?

– Нет, Алекса. Это исключено.

Алекса рассердилась, но ничего не сказала. Ее деятельный ум уже планировал будущее. Вскоре они остановились у квадратного приземистого здания из натурального известняка с черепичной крышей и крытой верандой, образующей широкое крыльцо. Дом выходил к морю, и его окна, долго простоявшие с закрытыми ставнями, теперь были распахнуты навстречу бризу.

Внутри жилище оказалось просторным, уютно обставленным мебелью из ротанга. Мягкие подушки добавляли комфорта и цвета. Во время долгих отлучек Лиса домом занимались муж и жена, которые, судя по внешности, были потомками туземных араваков, индейских народов, живших когда-то на этих островах, а также их юная красавица дочка, на вид ей было около восемнадцати.

Трини, миловидная рослая женщина лет сорока, исполняла роль экономки и повара, а ее муж, Хантер, содержал дом в порядке, иногда он помогал Лису на борту «Призрака». Их дочь Лана, красавица с кофейной кожей, с первого взгляда очаровавшая Алексу своей цветущей юностью и невинностью, помогала матери по хозяйству. Лис представил Алексу так, чтоб слуги не сомневались: в его отсутствие хозяйка в доме – она. Семейство оказалось дружелюбным и уважительным, поэтому Алекса сразу их полюбила, особенно Лану.

В ту ночь Лис любил ее так, словно они могли никогда не увидеться вновь, и Алекса отвечала тем же, уносясь вместе с ним к неведанным прежде вершинам эротического наслаждения. Руками и губами он снова и снова доводил ее до высшей степени экстаза, и она отзывалась таким же пылом. Никогда еще Алекса не получала столь чистого и взрывного удовольствия. Когда Лис наконец оставил Алексу на рассвете, ее переполняло такое изумительное чувство удовлетворенности, что она лишь краем уха уловила его слова: он попрощался и заверил, что вернется за ней.

Стоило Лису-Адаму уплыть, почти сразу началось преображение Алексы. Первым делом она заручилась дружбой Ланы. Молоденькая девушка охотно отозвалась на дружеские любезности Алексы, поэтому через пару дней они уже болтали и смеялись, как старые подруги, ведь по возрасту их разделяло всего два года. Алекса очень обрадовалась, узнав, что Лана любит приключения. Находясь под чрезмерной опекой любящих родителей, девушка томилась по более яркой жизни. Она призналась Алексе, что высоко ценит в женщине смелость и отвагу.

Время поджимало, поэтому Алекса, отбросив сомнения, доверилась Лане. Заинтригованная и восхищенная дерзостью Алексы, девушка с радостью согласилась помочь. Алекса, дождавшись, когда Мак придет с ней попрощаться, приступила к исполнению плана. Мак, снова бодрый и здоровый после пережитого испытания, явился к ней ужинать в последний вечер, перед тем как покинуть остров Нью-Провиденс.

– Алекса, вы же понимаете, почему Лис не взял вас собой, не так ли? – спросил он, когда они лакомились чудесным угощением Трини, состоявшим главным образом из рапанов, океанических моллюсков, приготовленных самыми разнообразными способами, а также свежих овощей и фруктов.

– Конечно, – приветливо отозвалась Алекса.

Мака удивила и озадачила эта внезапная покорность Алексы своей судьбе, но он решил не углубляться в причины, которые к этому привели. Он всегда считал, что женщин понять невозможно. Поэтому так долго оставался холостяком. Они еще немного поболтали, а когда пришло время прощаться, Мак нежно обнял Алексу и почти (но не совсем) по-братски поцеловал ее в губы.

– Мы еще встретимся, сударыня, – улыбнулся он.

– Непременно, – лукаво предрекла Алекса.

Стоило энергичным шагам Мака стихнуть в коридоре, женщина позвала Лану, и они немедленно приступили к подготовке большого приключения Алексы, из которого в конечном итоге и возникла Лиса.

Лана спешно помогла Алексе надеть матросский костюм. Его девушка заранее раздобыла и ушила по ее изящной фигурке. Потом Лана ушла и вернулась со свертком еды и кувшином воды, рассчитанными на несколько дней, а также сменной одеждой, включавшей теплый свитер и шапку, под которую можно было спрятать длинные темные волосы. Когда волнение уже почти перешло в лихорадку, сборы завершились.

Держась тени, Лана повела Алексу по заброшенной тропинке к гавани. Отчаянная смелость и находчивость Ланы сумели отвлечь мужчину, охранявшего «Леди А», позволив Алексе проскользнуть на корабль незамеченной. На борту Алекса задышала свободнее, надеясь, что Лану не слишком сурово накажут за участие в такой авантюре. Алекса предупреждала девушку, чтобы та делала вид, будто ничего не знает о ее исчезновении, и надеялась, она послушается этого совета.

Зная корабль как свои пять пальцев, Алекса прямиком отправилась в трюм, куда крайне редко наведывались матросы. В прежней команде брига имелись люди, свободу которых требовалось ограничивать, а все люди Мака и Лиса были верными, за редким исключением, к ним не нужно было применять дисциплинарных мер. Алекса решила, что в трюме она будет в безопасности, пока не настанет время объявить о своем присутствии. Если все пойдет по плану, Мак узнает о ней только тогда, когда окажется слишком далеко от Нассау, чтобы возвращаться.

Бережливо расходуя еду и питье и гася при любом намеке на опасность одну из свечей, которые предусмотрительно положила ей в сумку Лана, Алекса сумела продержаться в трюме целую неделю. Труднее всего было не разговаривать и не видеться ни с одной живой душой. На восьмой день, когда продукты и вода практически закончились, Алекса, снедаемая одиночеством, боязливо покинула свое убежище. Одетая в матросский костюм и вязаную шапку, скрывавшую волосы, она походила на молодого парня, за которого ее и принял первый попавшийся на глаза человек.

Один из матросов заметил Алексу, когда она воровато выбиралась из трюма, и, ошарашенный, тут же окликнул ее:

– Эй, парень, ты почему в такое время возле трюмов околачиваешься?

Алекса замерла, боясь повернуться к нему лицом. Но когда он снова окликнул ее, спрашивая: «Кто ты такой и откуда?», она медленно повернулась в его сторону. Мрачно сдвинутые брови матроса подсказали Алексе, что тот не узнаёт в ней члена команды.

– Гром и молния, это же заяц! – вскричал моряк, набрасываясь на Алексу. Та была слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться, когда здоровяк потащил ее на палубу. – Твое счастье, парень, что тебя поведут к капитану Маку, а не к кому-то другому, потому что капитан Мак справедливый и позволит тебе отработать проезд.

Оказавшись перед нахмуренным Маком, Алекса низко опустила голову и потупила глаза.

– Кто у нас тут, Беггс? – спросил Мак, сдерживая улыбку. – Наверняка какой-нибудь славный малый, рвущийся в бой с британцами.

– Да, капитан, – энергично закивал Беггс. – Я поймал его, когда он выбирался из трюма.

– Хм-м, – протянул Мак, притворяясь, будто не знает, как поступить с зайцем. – Какой-то он тощий. Оголодал, наверное, за неделю в трюме. Отведи мальца в камбуз и скажи коку, чтобы накормил его, а потом отправляй наверх драить палубу. Как тебе такой расклад, парень?

– Спасибо, – буркнула Алекса, стараясь говорить низким голосом.

– Спасибо кто? – строго спросил Мак.

– Спасибо, сэр, – исправилась Алекса.

– Как тебя зовут, парень?

– Ал… Алекс, сэр, – ответила Алекса, на ходу придумав имя.

– Так вот, Алекс, – сказал Мак, – теперь уже слишком поздно возвращаться, поэтому, похоже, твоя взяла, но до конца плавания ты вполне можешь пожалеть, что не остался в Нассау.

Мак не заметил победоносной улыбки, озарившей дерзкое лицо Алексы, потому что уже отвернулся, чтобы заняться более важными делами.

– Пошли, парень, – добродушно пробурчал Беггс. – Видишь, как по-доброму с тобой капитан? Ты бы хоть головной убор перед ним снял!

С этими словами он сорвал вязаную шапку с головы Алексы.

– Страх господень! – вскричал матрос, когда длинные черные как смоль пряди рассыпались по плечам Алексы, закрыв спину тяжелой массой спутанных кудряшек. – Леди Алекса!

На борту «Леди А» не было ни единого моряка, который не узнал бы Алексу после предыдущего плавания. За те недели, что она пересекала вместе с ними океан, все они составили о ней очень высокое мнение, и каждый готов был умереть за одну лишь ее улыбку. А Беггс и подавно привязался к ней, потому что именно он в свое время привел ее на борт «Леди А» в Англии.

Точно громом пораженный, Мак не поверил своим ушам, когда Беггс выкрикнул имя Алексы. Решив, что ослышался, он резко обернулся, но перед ним в самом деле стояла неисправимая Алекса, одетая в дурацкий матросский костюм, в котором, впрочем, она все равно умудрялась выглядеть женственной и крайне желанной.

– Боже мой, Алекса, что вы здесь делаете? – сердито спросил он, представляя, как разгневается Лис, когда узнает, что Алекса пробралась на его корабль.

– Я предупреждала, что не позволю вам с Лисом уплыть без меня, – самодовольно ответила Алекса. – Вы оба придерживаетесь такого мнения: мне, поскольку я женщина, недостает ума или сил, чтобы приносить пользу.

– Вы понимаете, что натворили, Алекса? Мы слишком далеко от Нассау, поэтому не можем вернуться. Что мне с вами делать?

Алекса победоносно улыбнулась.

– Научите меня ходить под парусом, драться, управлять судном. Вы можете помочь мне научиться всему, что нужно знать, чтобы стать хорошим моряком.

– Это еще зачем? – спросил Мак, едва сдерживая гнев. Почему она не явилась на борт «Призрака», где с ней разбирался бы Лис?

– Кто знает? – загадочно пожала плечами Алекса. – Однажды эти знания могут мне пригодиться.

Внезапно Мак заметил, что вся команда столпилась вокруг них и жадно ловит каждое сказанное слово. По снисходительным улыбкам капитан понял, на чьей стороне публика. Схватив Алексу за руку, Мак потащил ее к себе в каюту, где можно было поговорить более или менее спокойно. Как только любопытные глаза и уши остались за тяжелой дубовой дверью, Мак с новыми силами напустился на Алексу.

– Ума не приложу, что с вами делать, – сказал он, сердито расхаживая из стороны в сторону. – В Нассау я получил известие: британская флотилия везет в Саванну оружие для завоевания юга. Если я теперь поверну обратно, мы с ними разминемся.

– Так не поворачивайте, – с чувством попросила Алекса. – Я знаю, с вами я в безопасности. И хочу учиться, Мак, всему. Пожалуйста! – взмолилась она так, что у бедного Мака не осталось никаких шансов.

– Я не могу все время держать вас при себе, Алекса. Рано или поздно Лис вернется в Нассау и обнаружит ваше исчезновение. Что тогда?

– Предлагаю компромисс, – сказала Алекса, чувствуя – победа близка. – Дайте мне три месяца, чтобы научиться всему, что я хочу знать. Каких-то три месяца, Мак, и я вернусь в Нассау.

Она выглядела столь беспомощной, милой, что Мак и сам не понял, как согласился на ее возмутительные требования.

– Хорошо, Алекса, ваша взяла. Три месяца, и вы возвращаетесь. Никаких уговоров и упрашиваний. Согласны?

– Согласна! – обрадовалась Алекса.

Так в ее жизни начался период, оказавшийся переломным.

Следующие три месяца она работала тяжелее и училась усерднее, чем когда-либо до этого. Не только у Мака, но и у всех матросов, которым в радость было делиться умениями, добытыми в долгих и трудных странствиях. Алекса научилась лазать по снастям, убирать паруса и довольно сносно, учитывая ее ограниченную силу, владеть рапирой. Труднее было орудовать секстантом, чтобы прокладывать курс, и ориентироваться по звездам. Последнему ее учил Беггс, дольше всех моряков, не считая кока, проходивший под парусом на борту «Леди А».

В целом Алекса оказалась хорошей ученицей, она схватывала на лету. Бывало, взбиралась по снастям с такой ловкостью, что ей завидовали даже опытные моряки. Мак же наблюдал, затаив дыхание, боясь, как бы она не упала. Когда Алекса спускалась, он громко бранил ее, но втайне восхищался смелостью и сноровкой женщины. Среди прочего она овладела основами обращения с оружием, в особенности со смертоносными пушками, закрепленными на квартердеке и на главной палубе.

Наконец настал день, когда Алекса, строго вопреки желаниям капитана, приняла участие в сражении. За то время, пока Алекса училась, «Леди А» захватила два корабля, потопив оба в битве. Когда на горизонте показался третий, Алекса отказалась отсиживаться в каюте и в самый разгар сражения появилась на палубе, продемонстрировав двум не особо ловким английским матросам отличное владение рапирой. Увидев ее в гуще сражения, Мак чуть не поседел и потом все время следил за ее хрупкой фигуркой. В тот день у нее было много защитников среди друзей на борту. В особенности Дрейк, считавший Алексу своей личной ответственностью и по строгому наказу Мака ставший с тех пор ее ангелом-хранителем.

После той первой стычки Алекса уползла в укромный уголок, где ее нещадно рвало, а потом упала на постель в таком изнеможении, что едва ли могла пошевелить рукой или ногой. Наутро Мак в пух и прах раскритиковал ее за глупую выходку, но все без толку. Когда «Леди А» напала на следующее судно, Алекса была там, где ей и положено быть, – в центре событий, вдохновляемая ловкостью, приобретенной за последние недели. Третье сражение позволило ей доказать, что она не зря ест свой хлеб: если бы не ее быстрая реакция, Дрейка, дравшегося спина к спине, могли бы тяжело ранить. Алекса окончательно уверилась в своих силах, когда вся команда похвалила ее за храбрость и расторопность. Молча наблюдая реакцию своих людей, Мак благодарил небо, что пришло время возвращать Алексу в Нассау. Он жил в страхе, что ее могут серьезно ранить в одной из баталий, которые с течением недель случались все чаще и чаще. Лис бы шкуру с него содрал, если бы с Алексой что-то произошло.

Почти через три месяца после того, как Алекса тайком пробралась на борт своей тезки, Мак отвел ее в сторону и попросил проложить курс к Нассау. Воспользовавшись новыми знаниями, Алекса так и сделала. Но судьбе было угодно, чтобы по пути они ввязались еще в одну схватку, что дало Алексе лишнюю возможность отточить свое искусство. В качестве награды за смелость Мак подарил ей «Звездочет», изящный английский фрегат, который они только что захватили. Он великодушно предложил, чтобы Дрейк и еще несколько надежных людей из его команды помогли Алексе управлять кораблем.

– Дрейк станет вам отличным капитаном, – сказал Мак, передавая Алексе прощальный подарок. – Как хозяйка корабля, вы будете получать свою долю прибыли и при этом косвенно участвовать в войне.

Мак считал, что это блестящее решение. Занятая делами «Звездочета», Алекса не будет умирать со скуки в Нассау. А при таком опытном капитане, как Дрейк, каперские прибыли должны обеспечить ей некоторую безопасность вне зависимости от того, что произойдет дальше. Ибо не таким уж надуманным был вариант – ни он, ни Лис не переживут войны.

Если в итоге англичане возьмут верх, Алексе нельзя будет вернуться в Америку, и без них с Лисом она навсегда застрянет на Багамах. В положенное время оба корабля вошли в порт Нассау: «Звездочет» – чтобы превратиться в капер, а «Леди А» – пополнить запасы провианта.

Алекса была в восторге от подарка. Знай Мак, насколько удачно он подыграл ее планам, то очень удивился бы. Судно было лакомым кусочком, на который Алекса не рассчитывала и который буквально преподнесли ей на блюдечке. Когда неделю спустя Мак покидал Нассау, стремясь продолжить борьбу с британцами, он думал, что надежно спрятал Алексу на время войны. Как мало он знал новую Алексу! Не успел Мак покинуть гавань, как она взошла на борт «Звездочета» и созвала Дрейка со всеми матросами «Леди А», оставленных ей. Сжав нервы в кулак, не стала юлить – прямо рассказала о своем предложении.

– Друзья, – начала она дрожащим от волнения голосом, – вы все меня знаете. Три месяца мы плавали вместе и сражались бок о бок. Я с уверенностью могу сказать, что не раз показала себя в самых разных ситуациях. Не думаю, что вы сочли меня непригодной для каперского дела.

Ее поддержали одобряющими возгласами, требуя продолжать.

– То, что я сейчас вам предложу, может на первый взгляд показаться странным, но я прошу судить меня только по делам. Не позволяйте тому факту, что я женщина, влиять на ваше решение.

– Что вы предлагаете, Алекса? – наконец спросил Дрейк.

– Я намереваюсь плавать на своем корабле и хочу, чтобы все вы были в моей команде.

Высказавшись, Алекса стала наблюдать, как шок сменяется недоумением на лицах людей, которых она теперь так хорошо знала.

Беггс явно отнесся к идее скептически, а вот восхищение Дрейка было буквально написано у него на лбу. Мужчины растерянно перешептывались, в недоумении разглядывая своего идола.

– Леди Алекса, вы подумали об опасности? – спросил Беггс, пытаясь вразумить ее.

– Я все обдумала, Беггс, и приняла окончательное решение. Я твердо намерена быть у штурвала, когда «Звездочет» покинет Нассау, – с вами или без вас. Разумеется, – примирительно добавила она, – с вами было бы гораздо предпочтительнее.

Алекса выдержала театральную паузу, чтобы все успели осмыслить ее слова.

Внезапно она повернулась к Дрейку.

– Что скажете, Дрейк? Вы со мной? Будете моим первым помощником и правой рукой? Вы нужны мне, вы все мне нужны.

Это все, что необходимо было услышать Дрейку. И без того наполовину влюбленный в Алексу, он теперь окончательно пал жертвой ее чар. Убежденный холостяк, лет тридцати пяти с небольшим, Дрейк с радостью дошел бы с Алексой до края земли и обратно за одну лишь ее особую улыбку. Если бы он не знал, что она с Лисом, с человеком, которого он безмерно уважал, то, наверное, сам попытался бы ее завоевать. Но раз уж такое невозможно, он почтет за честь сражаться рядом с ней и защищать ее, сколько отмеряно судьбой.

– Я с вами, сударыня, – зычно объявил он. – Куда бы ни забросили нас ветра, волны и судьбы.

– Я тоже, – добавил Беггс, не желая отставать от Дрейка.

Один за другим к этой клятве начали присоединяться остальные, пока все, кто был в комнате, не поклялись служить Алексе до смерти или конца войны.

– Так слушайте же, люди, – прокричала Алекса, паря на крыльях эйфории. – С этого дня меня будут звать Лисой. Я стану днем и ночью носить маску, чтобы ни одна душа не знала, кто я. Под страхом смерти требую, чтобы вы забыли мое имя, забыли мое лицо и обращались ко мне только «Лиса» или «капитан». Никто, кроме вас, моей доверенной команды, не узнает правды, и это значит, что моя жизнь будет в ваших руках.

В торжественной тишине, наступившей после слов Алексы, каждый из моряков обдумывал услышанное. Такое доверие с ее стороны наполняло их гордостью и трепетом. Если вдруг до этого кто-то был предан ей лишь наполовину, то теперь они все были с ней, душой и телом. Они скорее позволят вырвать себе языки, чем предадут леди Лису.

От одобрительных возгласов команды у Алексы на глаза навернулись слезы. Наконец-то сбудется все, ради чего она без устали трудилась долгие три месяца.

– Мы отплываем через неделю, ребята! – сообщила Алекса, перекрикивая гомон. – «Звездочета» больше не существует. Вы на борту «Миледи Лисы»!

Она широко развела тонкие руки, обнимая свой корабль.

– «Миледи Лиса»! Да хранит ее Господь! Англичане, берегитесь! За нашего капитана, за Лису!

Эти и другие радостные возгласы отражались эхом от безмятежной морской глади, встречая появление Лисы.

После Алекса переговорила с Дрейком и Беггсом по поводу обновления судна, нового имени, которое предстояло написать на бортах, и набора новых людей в команду. Умиротворенно улыбаясь, Алекса немедленно приступила к превращению из леди в Лису.

Лана обрадовалась, ведь Алекса вернулась целой и невредимой. У той ушел день, чтобы поведать подруге о своих подвигах за последние три месяца, и Лана жадно ловила каждое слово. А когда Алекса рассказала о новом плане и опять попросила у нее помощи, девушка уже просто не могла усидеть на месте.

Хотя Лана просила взять ее с собой, Алекса вынуждена была отказать, потому что не могла настолько жестоко поступить с Трини и Хантером, отняв у них единственного ребенка. Вместо этого она задействовала подругу во всех стадиях своего перевоплощения.

Первым делом Лана разыскала хорошего аптекаря и объяснила, что ей нужно. Немного обескураженный запросом, тот все же пошел навстречу девушке и вскоре отпустил ее из лавки с несколькими бутылочками в корзине, сделавшись гораздо богаче. Через несколько часов шикарные черные волосы Алексы осветлили до серебристо-белокурого оттенка, напоминавшего лунную дорожку на море. Алекса поразилась результату и едва узнала себя в зеркале, которое поднесла ей Лана. Надев маску и немного изменив голос, она уверилась: никто другой ее тоже не узнает. Словом, Алекса осталась крайне довольна своей внешностью.

Потом пришел черед одежды. Поскольку Алекса стремилась к яркому образу, однажды увидев который не скоро забывают, она отказалась от старого матросского костюма. Ей хотелось, чтобы англичане, будущие соперники, замечали ее и запоминали. Лана сшила брюки в обтяжку из мерцающего черного шелка, их покрой подчеркивал длинную дугу соблазнительных ног и бедер Алексы. Белая легкая шелковая блуза с широкими рукавами не завязывалась под самой шеей, но приоткрывала упругие, ничем не сдавленные груди. Яркий шарф на шее служил завершающим штрихом и придавал Алексе лихой вид. Они с Ланой сделали несколько таких комплектов и добавили две шапки разной плотности.

Последней, но не менее важной деталью стала маска. Подражая Лису, Алекса вырезала несколько полумасок из черного шелка и потратила не один час, кропотливо вышивая на материи черты лисы. Результат был, мягко говоря, изумительным.

К концу недели «Миледи Лиса» была готова отдать швартовы и плыть навстречу судьбе, как и ее дерзкий капитан. Алекса не могла знать, что на удивление скоро Лиса станет легендой, загадкой невиданной отваги. Слава о ее красоте и хитрости летела впереди нее от порта к порту. Не было ни одного корабля на плаву, который не узнал бы «Миледи Лису», но ее никто не боялся, кроме британцев и порой беспомощного испанского галеона, случайно попадавшегося ей на пути.

Как ни странно, Лиса не была лишена милосердия. Если ее пленников убивали, то лишь в запале битвы, а чаще всего высаживали за борт на лодках или обменивали в портах на выкуп. Легенда о Лисе звучала все громче, ее приукрашивали и передавали из уст в уста, пока цена, назначенная за голову леди разъяренными англичанами, почти не сравнялась с наградой за поимку ее визави Ли́са.

Когда до Лиса доходили слухи о подвигах Лисы, он лишь загадочно посмеивался, но на самом деле эта женщина разжигала его любопытство, ибо то, что о ней говорили, было ему по сердцу. Он знал: однажды судьба сведет их вместе. Это было неизбежно, ведь не для того ли создан лис, чтобы укротить лису?

15

Взволнованный крик быстро вывел Лису из задумчивости, и она подняла закрытое маской лицо туда, где на мачте отчаянно жестикулировал впередсмотрящий.

– На судне! – крикнул он тем, кто внизу. – Правый галс, капитан!

Алекса тут же приставила к глазу подзорную трубу и всмотрелась вдаль. Сначала она ничего не видела, но потом над границей моря медленно проявился полный набор парусов. Дозорный, который из вороньего гнезда видел все гораздо лучше, чем его товарищи внизу, прокричал:

– Английское судно, Лиса! Судя по виду – военное.

Рядом с Лисой немедленно появился Дрейк.

– Они наверняка хорошо вооружены, капитан, – сказал он, наблюдая за кораблем в свою собственную подзорную трубу. – Что будем делать? Примем бой или уйдем?

Алекса смерила его презрительным взглядом.

– Разве мы когда-нибудь бежали от хорошей драки? Это судно ничем не отличается от тех трех, захваченных нами за последние три месяца.

Дрейк усмехнулся. По правде говоря, он ни разу не видел, чтобы Лиса поджимала хвост, и не ждал, что она сделает это сейчас. Казалось, она оживала в запале сражения и вообще чувствовала себя в море как дома. Даже теперь у Дрейка перехватывало дух при взгляде на своего капитана: белокурые локоны подобно лунным бликам танцевали вокруг стройной фигурки, соблазнительные изгибы которой так хорошо подчеркивал дерзкий костюм, ставший визитной карточкой Лисы.

– Я раздам оружие, – отчитался Дрейк, поворачиваясь на каблуках.

Алекса рассеянно кивнула, продолжая следить за английским кораблем.

Когда судно приблизилось, она увидела – это линейный корабль, причем, как предупреждал Дрейк, быстроходный и хорошо вооруженный. Надпись на борту гласила, что называется он «Мстителем» и явно предназначен для того, чтобы очищать моря от американских каперов. Алекса слегка нахмурила гладкий лоб. Где она слышала это название? Пришлось напрячь память в поисках подсказки. Почему при виде этого названия ей вдруг стало не по себе? Какой-то смутный образ крутился в голове, но никак не мог материализоваться. Пожав плечами, Алекса отбросила все посторонние мысли и сосредоточилась на приближающемся корабле.

Повсюду вокруг уже кипела работа: ее отважная команда заряжала пушки на верхней палубе и квартердеке. У каждого из матросов на поясе болтались мушкеты и абордажные сабли. Потребовалось больше двух часов, чтобы военный корабль вышел в радиус попадания «Миледи Лисы», и Алекса с удовольствием отметила: ее судно легче, оно обладает большей маневренностью.

Приказав команде поднять флаг, Алекса с гордостью наблюдала, как над мачтой взмыли «Звезды и полосы», а вслед за ними ее личное знамя, лисья голова на обольстительном женском теле. В свою очередь, британцы вывесили «Юнион Джек» и дали предупредительный выстрел, едва не угодивший в нос «Миледи Лисы». Та не замедлила ответить залпом.

Руководствуясь опытом, приобретенным за последние шесть месяцев, Алекса приказала поднять паруса, чтобы налететь на врага неожиданно. По взмаху ее руки пушки верхней палубы рокотали, изрыгая пламя. Когда дым рассеялся, Алекса с удовольствием обнаружила: по меньшей мере, одна из восемнадцатифунтовок попала в палубу «Мстителя». Почти сразу после восемнадцатифунтовых грянули девятифунтовые пушки, но битва была еще далеко не окончена.

Капитан англичан оказался явно опытным и ловким. Он проворно вел свой корабль зигзагами, не переставая палить из пушек. Однако англичанин был не настолько хитрым, как он думал, ибо позволил «Миледи Лисе» подойти почти к самому носу «Мстителя», что из‑за близости вражеского корабля сделало невозможным стрельбу из орудий. Эту тактику Алекса подсмотрела у Мака и теперь с успехом ею пользовалась. Подойдя к борту «Мстителя», она приказала убрать паруса и пустить в ход «кошки». Сцепив корабли крюками, выбросив абордажные доски, Алекса, а также ее матросы с мушкетами и саблями наголо ринулись на палубу «Мстителя».

Вначале Алекса была слишком занята, чтобы обращать внимание на английского капитана. Когда наконец он попал в поле ее зрения, она застыла и чуть не выронила оружие. Предупреждающий крик Дрейка, почти никогда во время сражений не выпускавшего Алексу из виду, вернул ее в чувство, в последнюю секунду позволив отразить убийственный удар. Быстро покончив с матросом, орудовавшим рапирой куда хуже ее, Алекса выскочила перед британским капитаном, наседавшим на одного из ее людей. Сайкс проворно ушел в сторону, уступая место Лисе.

– Ах, капитан Уитлоу, – хрипло прорычала Алекса. – При всем уважении к Сайксу, думаю, буду вам более подходящим партнером.

В тот миг, когда Алекса узнала Чарльза Уитлоу, своего бывшего жениха, она поняла, почему название «Мститель» так смутило ее при первом взгляде на борт вражеского корабля. Это было то самое судно, отданное под командование Чарльза и несколько месяцев назад участвовавшее в облаве на Лиса у берегов Саванны.

– Вы меня знаете? – спросил Уитлоу, настороженно разглядывая Алексу, пока они примерялись друг к другу с рапирами наготове. – Уверен, Лиса, если бы мы встречались, я бы запомнил вас, даже в маске.

Алекса рассмеялась, делая ложный выпад вправо, от которого Чарльз аккуратно увернулся.

– Берегись, англичанин, – беззаботно предупредила она, – укус лисы может оказаться смертельным!

Чарльз поиграл желваками.

– Леди еще никогда не брала надо мной верх, Лиса. Я почту за честь избавить море от напасти. Мир не будет вас оплакивать. Женщине положено сидеть дома, исполнять волю мужа и растить его наследников.

От надменных речей Чарльза глаза Алексы начали наливаться кровью. «Мерзавец! – чертыхалась она себе под нос. – Он из той же братии, что и Лис, который ждал, будто я покорно останусь дома, пока он и ему подобные будут веселиться от приключения к приключению. Но я им обоим покажу, – поклялась Алекса. – Скоро Чарльз узнает, насколько опасно злить лису. А что до Лиса, то однажды он тоже почувствует на себе лисьи клыки!»

Сосредоточившись на Чарльзе и его мелькающей рапире, Алекса медленно, методично применяла умения, добытые за долгие месяцы тренировок и отшлифованные в последних трех битвах, чем порядком поубавила спесь противника, мнившего себя непревзойденным фехтовальщиком. Алекса доказала ему обратное, полоснув лезвием по его руке. Уитлоу взвыл, громко выругавшись, но каким-то чудом удержал позицию и отразил следующую атаку, что вполне могла оказаться смертельной.

А потом случилось нечто, быстро положившее бою конец. Сделав наугад очередной выпад, Чарльз ненароком задел шелковую блузку Алексы и распорол легкую ткань. Края разошлись, полные груди женщины вырвались на свободу, настолько поразив Чарльза, что тот на миг потерял контроль над собой. Этого мгновения оказалось вполне достаточно. Алекса вложила в удар всю свою силу и вес, краем лезвия подхватив рапиру Чарльза прямо под рукояткой и выбив оружие из его рук. Рапира со звоном покатилась по палубе, а когда Чарльз оторвал от нее взгляд, в горло ему уже упиралось вражеское лезвие.

Побагровев от злости, Чарльз обиженно выкрикнул:

– Вы применяете нечестные приемы!

Алекса хрипло усмехнулась:

– Женщина не гнушается никакими средствами, чтобы взять верх, капитан Уитлоу.

– Бесстыжая развратница! – презрительно прошипел Чарльз. – Так оголяться перед мужчинами!

– Да, я такая, – невозмутимо согласилась Алекса, – но довольно об этом. Мои люди сегодня победили и ждут вас с вашей командой на квартердеке.

Она повела кончиком рапиры, и Чарльз неохотно двинулся вперед. Дрейк поспешил на помощь, Алекса же ушла к себе в каюту, вернувшись через несколько минут в свежей блузе.

Поскольку они находились недалеко от порта, который контролировали американцы, Алекса решила сдать «Мстителя» повстанческому флоту, вместо того чтобы продавать или топить его. Почему бы не направить хорошее судно против его же создателей? Алекса так и сказала Чарльзу, когда собрала поверженную английскую команду, намереваясь сообщить о своих планах.

Переговорив с Дрейком, она решила закрыть англичан в трюме «Мстителя» и позволить американскому правительству поступать с ними, как заблагорассудится. Чарльз громко возмущался, но его никто не слушал.

– Разве вы не знаете, что ваше дело проиграно? – с яростью протестовал он. – Почему бы не сдаться прямо сейчас, избавив себя от лишних мучений? Одного из ваших генералов, Бенедикта Арнольда, судили за измену и казнили. Всем известно – американцы практически разбиты.

– Я ни капли не сомневаюсь, что американцы выйдут победителями, – резко парировала Алекса. – Бои будут продолжаться, пока англичан не выгонят с американских берегов.

– Полагаю, вы не слышали, что наш блистательный полковник Банастр Тарлтон изрубил на куски целое подразделение кавалерии вашего генерала Линкольна, а затем полностью уничтожил полк Бьюфорда в Вирджинии, неподалеку от границы Северной Каролины, – бахвалился Чарльз. – Да не пройдет и года, как вы, Лис и вам подобные будут болтаться на виселице.

Алекса и Дрейк, обменявшись многозначительными взглядами, не поддались на провокацию Уитлоу. Последняя из новостей, которыми так беспечно разбрасывался Чарльз, стала для Алексы неожиданностью, но она не спешила разуверяться в стойкости и отваге американцев, какой бы тяжелой ни была ситуация. Чарльз почувствовал, что ошеломил собеседников, и попытался развить успех.

– Даже четыре ваши генерала, вместе взятые, – Грин, Лафайет, Гейтс и Вашингтон – не сумели победить нашего генерала Корнуоллиса. Гейтс, герой Саратоги, стал слишком уверенным в себе и некомпетентным. Такого позорного разгрома, как ему учинили, свет не видывал. Его немедленно заменил Грин, который, по слухам, почти так же хорош, как Вашингтон. Впрочем, это мало о чем говорит. К концу 1780‑го англичане снова поставят американцев на колени.

– Вы всегда чересчур много болтали, Чарльз, – раздраженно бросила Алекса. – Боюсь, ваше участие в войне закончилось, и до ее окончания вам придется посидеть в американской тюрьме. А теперь марш в трюм!

Чарльз пристально посмотрел на Лису. Почему его не покидает чувство, будто он ее где-то видел? Возможно, ее фамильярность в общении с ним наталкивает на подобные мысли. Ведь если бы он встречал ее раньше, то наверняка узнал бы эту копну серебристых волос, хриплый, шепчущий голос и восхитительное тело. По-прежнему озадаченный вопросом, кто же победил его в схватке, Чарльз исчез в трюме, бормоча себе под нос про лисов, лис и женщин, которым положено сидеть дома и вышивать крестиком.

Дрейк стоял рядом с Алексой, наблюдая, как «Мститель», направляемый теперь матросами с «Миледи Лисы», поворачивал к порту, по их информации, находившемуся в руках американцев. Дрейк посчитал, что уже достаточно хорошо знает своего капитана, чтобы спросить:

– Судя по вашим словам, Лиса, вы знаете этого англичанина.

– Да, – пожала плечами Алекса, – когда-то мы были очень близко знакомы.

– Думаете, он вас узнал?

Алекса лукаво усмехнулась.

– Так же, как вы и остальные матросы, когда чуть больше трех месяцев назад я взошла на борт «Миледи Лисы».

Дрейк улыбнулся в ответ.

– Да, как сейчас помню тот день. Все до единого решили, будто девица с серебристыми волосами просто шикарная охотница на мужчин, решившая немного подзаработать. Вы всех нас обвели вокруг пальца, Лиса. Надеюсь, англичанина тоже.

Чтобы оценить ущерб, нанесенный огромными пушками «Мстителя», был проведен тщательный осмотр судна. К досаде Алексы, «Миледи Лисе» не удалось избежать повреждений. Один снаряд пробил бок прямо над ватерлинией, а второй упал в воду, почти не повредив сам корабль, но покорежив руль. После совещания с Дрейком было решено зайти на маленький необитаемый остров у побережья Флориды, которым каперы часто пользовались из‑за его укромной гавани и глубокого дна, позволявшего кораблям бросать якорь у самого берега. Дерева для ремонта там было вдоволь, равно как и пресной воды и диких плодов с ягодами. Англичане пока что не узнали об этом убежище, и оно считалось безопасным.

От корабельных плотников Алекса узнала: на ремонт «Миледи Лисы» уйдет несколько дней, поэтому решила, что команда заслуживает короткий отдых от службы на борту. Продвигаясь на юг, Алекса с нарастающим нетерпением ждала, когда снова почувствует почву под ногами, и подумывала ночевать на берегу, пока они будут на острове, как, несомненно, захочет поступить большинство матросов. Возможно, она побродит по острову одна, пока ее люди будут заниматься своими делами. Принять ванну из пресной воды – это восхитительно. А еще нужно подкрасить корни иссякающими запасами осветлителя, добытого Ланой.

Через два дня «Миледи Лиса» бросила якорь неподалеку от белого песчаного полумесяца, врезавшегося в чистейшие воды залива. Почти сразу к берегу отплыли две лодки с высадочной группой. Хотя команда не ждала никакого подвоха, Алекса рассудила, что береженого бог бережет. Лиса вела себя осторожнее большинства ввиду того простого факта, что была женщиной и ей приходилось прилагать вдвое больше усилий, чтобы не потерять доверия своих людей. Спустя два часа лодки вернулись, доложив – все спокойно.

В тот вечер вся команда, за исключением вахты, оставленной на борту «Миледи Лисы», уютно расположилась на мягком песке пляжа, и кок готовил им ужин на разведенном огромном костре. Отряд матросов отправили прочесывать берег в поисках крабов, моллюсков и лобстеров – вечерний пир состоял из восхитительной смеси морепродуктов и риса, которую их креольский кок называл джамбалайя. Получилось очень вкусно. Алекса, с жадностью проглотив свою порцию, свернулась калачиком в плаще и быстро уснула, окруженная романтической атмосферой лунного света, качающихся на ветру пальм, а также голоса, напевавшего вдалеке задушевный мотив.

Следующий день выдался солнечным и жарким, несмотря на то, что октябрь, а вместе с ним и весь 1780‑й год близился к концу. Выросшая в английском климате, Алекса тяжело переносила жару и влагу Флориды.

Струсив с одежды песок, Алекса немного перекусила. Удостоверившись, что ее люди хорошо справляются с ремонтными работами, собрала свои пожитки и сообщила Дрейку – она идет принимать ванну.

– Я был на этом острове много раз, Лиса, – сказал ей Дрейк. – Тут на каждом шагу трясина, но если будете держаться тропинки, ведущей от берега, скоро выйдете к небольшому озеру. Оно мелкое, поэтому должно прекрасно подойти для ваших целей.

– Спасибо за совет, – очаровательно улыбнулась Алекса.

Настолько очаровательно, что Дрейк, не сдержавшись, добавил:

– Возможно, мне стоит пойти с вами… э‑э… для защиты.

Алекса смерила его пристальным взглядом. С тех пор как они вместе вышли в море, Дрейк ни разу, ни словом, ни действием, не показывал, что хочет ее как женщину. Это вполне устраивало Алексу, потому что Лиса была в первую очередь капитаном и в последнюю – женщиной. Она не хотела, чтобы какие-то отношения усложняли ей жизнь либо подрывали ее авторитет. Дело не в том, что Дрейк недостаточно хорош собой, – привлекательности ему не занимать. Сильный и мужественный, он всегда старался ее защитить. Однако Дрейк не был Адамом-Лисом, а она хотела только этого мужчину.

Хитро улыбнувшись, Алекса похлопала по своей рапире и сказала:

– Спасибо, но мой клинок для меня – лучшая защита.

Дрейк задумчиво наблюдал, как она поворачивается и уходит по тропинке, одним лишь покачиванием бедер заставляя его кровь мучительно вскипать от желания. «Я слишком долго пробыл в море, – подумал Дрейк, встряхнув головой, чтобы избавиться от наваждения. – Наверное, стоит уговорить Лису на остановку в каком-нибудь дружественном порту, там люди хоть на несколько дней расслабятся». Однако Дрейк придерживался мнения, что его личной проблеме портовая шлюха не поможет.

Алекса все утро нежилась в теплых водах маленького озера, месторасположение которого подсказал ей Дрейк. Вспенив сладко пахнущим мылом свои длинные косы, она вымыла их и нанесла на корни остатки осветляющей смеси, которую привезла с собой из Нассау. В ближайшее время надо будет, вернувшись, купить еще, лениво думала Алекса, намыливая тело, ставшее золотистым после долгих часов пребывания на солнце. Она была хороша как никогда и знала об этом.

Наплескавшись вдоволь, прилегла на песок – насладиться солнцем, пока сохнут ее выстиранные вещи. По привычке, а также чтобы защитить нежную кожу лица от иссушающих лучей, Алекса надела маску.

Через несколько минут она погрузилась в сон. Это сновидение преследовало ее не только по ночам, но зачастую и днем. Более шести месяцев Алекса не ощущала прикосновения мужчины, не вкушала мужской любви, а ведь она не каменная.

Во сне женщина была настоящей лисой, за которой крался лис, красивый зверь, одновременно беспощадный и смелый. Лисом владеет желание, примитивный истинкт спариться с самкой своего вида. Лисе не избегнуть собственной участи; лис ловко загоняет ее в угол и тащит к себе в логово. Набрасываясь на нее, лис вдруг принимает человеческое обличье, и вот уже Адам склоняется над ее человеческим телом, дразня и разжигая, пока не забурлит ее кровь и не запоют желанием жилы.

Если бы сон развивался как обычно, к этому моменту Алекса проснулась бы мокрой от пота и напряженной от едва сдерживаемого желания. Потом она очистила бы мысли от этих дурманящих образов и заставила бы себя сосредоточиться не на Адаме-Лисе, а на его лжи и на том, как он обидел ее, не решившись ей довериться. Нарастающий гнев мало-помалу убил бы страсть, и только после этого Алекса снова уснула бы.

Но сегодня, подставив тело жаркому солнцу, мысли – эротическим грезам, она не проснулась. На сей раз ее сон был слишком реальным, а желанный пик чересчур близким, чтобы возвращаться к реальности. Она пошла по заманчивой тропинке видений, отдаваясь на волю эротических фантазий, и наконец достигла экстаза.

В ответ на ее стон кто-то тихо усмехнулся, но, глубоко погруженная в сон, она не соотнесла этот звук с реальностью – пока мягкие губы не налетели на ее набухшие соски, а мозолистые руки не принялись исследовать бархат ее кожи. Она мгновенно широко открыла глаза и увидела над собой лицо в маске, в уголках губ которого играла саркастическая улыбка.

– Вот мы и встретились, Лиса, – промурлыкал Лис, разнузданно скользя взглядом по ее оголенной плоти.

Руки Алексы машинально порхнули к лицу, и она задышала свободнее, когда поняла, что маска на месте.

– Я ждала нашей встречи, Лис, – хрипло прошептала она, используя ту же уловку, что и он, чтобы исказить свой голос. – Только обстоятельства представлялись мне несколько иными.

Она попыталась встать, однако сильное тело Лиса удержало ее под собой.

– Куда это ты собралась, Лиса? – лениво прохрипел Лис.

– Назад на пляж, – ответила Алекса. – Мои люди уже, наверное, волнуются, куда я пропала, и скоро отправятся искать меня.

Это должно охладить его пыл, самодовольно подумала она.

– Вряд ли, – невозмутимо возразил Лис. – Я сказал твоему человеку Дрейку, что позабочусь о тебе.

– Что-то не верится, будто он согласился на это! – едко парировала Алекса. Однако вспомнила: Дрейк знает не только ее настоящее имя, но и, будучи первым помощником Мака, в свое время наверняка был посвящен в тайну Лиса.

– Как ты оказался на этом острове? – спросила она, чтобы скрыть смущение.

– Так же, как и ты, – признался Лис. – Нам нужен ремонт, а здесь подходящее место, чтобы им заняться.

Заерзав под Лисом, Алекса потребовала:

– Дай мне встать, Лис. Моя одежда уже наверняка высохла.

– Нет, Лиса, – тихо усмехнулся Лис. – Сначала мы займемся любовью.

– Черта с два! – рассерженно взревела Алекса, чуть не забыв изменить голос. – Я тебе не игрушка! И сама выбираю себе любовников!

– Я тебя не разочарую, Лиса, – с типичной мужской самоуверенностью заявил Лис. – Тебе наверняка уже наскучил Дрейк вместе с остальными. Почему бы не попробовать что-нибудь новое? Судя по виду, ты женщина… с хорошим аппетитом. Испытай меня, Лиса. Не пожалеешь.

Алекса разразилась бурей негодования.

– Самодовольный сукин сын! – выпалила она, рассерженная такой наглостью. – Я бы не спала с тобой, будь ты даже последним мужчиной на земле!

– Я хочу тебя, Лиса, – как ни в чем не бывало заявил он. – Когда я увидел тебя спящей на песке, то понял, что никогда не встречал женщины красивее.

– Скольким женщинам ты это говорил? – насмешливо спросила Алекса. Она не могла не думать о том, со сколькими женщинами он переспал с тех пор, как оставил ее томиться в Нассау.

– Только одной кроме тебя, – сухо признался Лис.

– Где она теперь? Эта другая. Ты ее любишь?

– Ты задаешь слишком много вопросов, – уклончиво сказал Лис. – Мы понапрасну тратим драгоценное время вместо того, чтобы заниматься любовью.

Алекса негодовала.

– Не думаю, Лис. Мы с тобой только что познакомились, и я даже не уверена, что ты мне нравишься.

– О, но мне нравишься ты, Лиса. Я мечтал о тебе с того дня, как впервые услышал о твоих похождениях. Ты хороша, чертовски хороша. «Миледи Лиса» может гордиться своим послужным списком. Англичане спят и видят, как бы до тебя добраться. Твоя репутация разжигала мое любопытство, но теперь, когда я увидел тебя, не удовлетворюсь обычной дружбой. Ты будешь моей. Сама посуди, для чего создана лиса, если не для того, чтобы спариваться с лисом?

– Чтобы укротить лиса, конечно, – сострила Алекса. – А теперь будь любезен, позволь мне встать.

– Ошибаешься, Лиса. Как раз наоборот.

Словно в доказательство этих слов он жадно набросился на ее губы, спеша утвердить свое превосходство над ней.

Алекса боролась против эмоций, вызываемых в ней поцелуем Лиса, с болью понимая, что ее горячая кровь работает в его пользу. «Он омерзителен, – говорила она себе, – шарлатан, лжец, спесивец – и что хуже всего, он меня обманул!»

Его ладонь опустилась на ее шею, и большой палец мягко заскользил по скуле, заставляя расслабиться. Вначале поцелуй был легким и дразнящим, но чем больше он распалялся, тем дальше и требовательнее погружал свой язык, вызывая реакцию, которую она старалась подавить. Неужели этот самодовольный болван вообразил, будто любая женщина бросится ему на шею, стоит ей только подмигнуть? Алекса вскипала от гнева. Так вот, Лиса не просто какая-нибудь женщина! У нее своя независимая жизнь, и она сама выбирает себе мужчин. А Лис ведет себя чересчур самоуверенно и властно, чтобы ей понравиться.

Собравшись с силами, Алекса толкнула Лиса в мощную грудь и, застав его врасплох, повалила на спину. Ловко избегая его цепких рук, она вскочила на ноги, схватив с песка свою одежду. Не сумев ее поймать, Лис негодующе зарычал:

– Черт возьми, Лиса, это было совсем не обязательно! Что с тобой не так?

– Лиса сама выбирает, с кем ей спать и когда, Лис, – надменно фыркнула Алекса, на безопасном расстоянии облачаясь в свой дерзкий костюм.

– Я тебе не по нраву? – сердито спросил он. – Это твое окончательное решение?

Поведя тонкой бровью, Алекса смерила Лиса взглядом, который многое обещал, но ничего не давал. Она беззаботно пожала плечами.

– Кто знает? – с лукавой улыбкой проговорила она. – Женщинам позволено менять свое мнение. Если я передумаю, ты узнаешь об этом первым. Конечно, если мне не понравится кто-нибудь другой.

Бесстыдный ответ Алексы не пришелся Лису по вкусу. Испепеляя ее взглядом, он молча наблюдал, как она одевается, а потом, словно для того чтобы еще больше его раздразнить, расчесывает длинные серебристые косы. Поглощенная целью распутать сбившуюся сухую копну, Алекса не заметила блеска в глазах Лиса и коварной улыбки, не предвещавшей Лисе ничего хорошего.

Приведя себя в порядок и собрав вещи, Алекса вопросительно посмотрела на Лиса, которого, казалось, настолько ошеломила ее красота, что ему трудно было говорить.

– Пойдешь со мной или вернешься позже?

Лис, поднявшись на ноги, изобразил шутовской поклон.

– После вас, миледи Лиса, – сказал он, быстро догнав ее, когда она пошла по тропинке, ведущей к пляжу. Чтобы нарушить неловкое молчание, Лис завел речь о последних подвигах Лисы.

– Говорят, ты отлично владеешь клинком.

Алекса лукаво ухмыльнулась.

– Могу за себя постоять, – поскромничала она.

– Уверен, что не просто постоять за себя. Где ты научилась такому неженскому искусству?

– У друга, – осторожно отозвалась Алекса.

– Ну конечно, – с сухой иронией сказал Лис. Алекса покраснела, однако благоразумно прикусила язык. – Откуда ты, Лиса, и зачем тебе маска? Скрываешь какой-то темный секрет из прошлого?

– Могу то же самое спросить у тебя, Лис. Что ты пытаешься утаить?

– Мне нельзя раскрывать своего настоящего имени, – ответил Лис, удивив Алексу тем, как охотно идет на этот разговор. Со своей женой он так никогда не откровенничал. – Я могу свободно приезжать и уезжать из Саванны, и генерал Превост посвящает меня в свои планы. Для мира я всего лишь капер, но мне доверяют секреты, которые неоценимы для Лиса и его борьбы против угнетения. Даже губернатор Райт доверяет мне, когда я выступаю под своим вторым именем.

«А племянница губернатора Райта тоже тебе доверяет?» – хотела спросить Алекса, но вовремя прикусила язык.

Вместо этого она сказала:

– Странно, что ты не показываешь лица даже соотечественникам.

– Так безопаснее, – осторожно отозвался Лис. – Но если ты захочешь снять маску, я сделаю то же самое.

– Не у тебя одного есть причины сохранять анонимность, – едко возразила Алекса. – Так что давай согласимся на ничью. Оставим свои настоящие имена при себе. Идет?

– Идет, – загадочно улыбнулся Лис.

Издалека послышались голоса, и Алекса поняла, что они у берега, где обе команды усердно трудятся, чтобы починить поломки на кораблях. Но прежде чем они вышли из лесу, Лис схватил Алексу за руку, остановив ее на ходу и резко развернув к себе лицом.

– Наш с тобой разговор еще далеко не закончен, Лиса. Прежде чем один из нас покинет остров, мы завершим начатое на озере.

– Мужчины мне не указывают, Лис, – рассерженно ответила Алекса. – Я уже говорила: только если захочу.

– Я заставлю тебя захотеть, – тихо прохрипел Лис, – даже умолять.

С этими словами он повернулся и первым вышел на пляж, где его шумно приветствовали матросы. Алекса побрела за ним, разбираясь в путаных мыслях.

В первую очередь ее тревожил факт – Лис хочет Лису. И это несмотря на то, что он любит Алексу, или говорит, будто любит. Как Адам, он тоже признавался жене в любви, но при этом без всяких угрызений совести набивался в любовники к другой женщине, когда считал, что Алекса ему не доступна. Вне всяких сомнений, он часто спал с Гвен Райт последние несколько месяцев, когда возвращался в Саванну под маской Адама. Ну и кашу они заварили, мысленно стонала Алекса. Лис-Адам, Алекса-Лиса. Чем все это кончится? В одном она была уверена: если Адам вернется к Алексе после войны, она ни за что не расскажет ему о том, как бороздила моря под именем Лисы.

Дрейк встретил ее на границе леса.

– Вам удалось его обмануть? – с тревогой спросил он. – Я хотел сходить за вами сам, но Лис ничего не желал слушать.

Алекса густо покраснела, подумав, что вместо Лиса ее голое тело мог увидеть Дрейк.

– Я уверена, он ни о чем не догадался, – убежденно сказала она.

Они коротко посовещались по поводу ремонтных работ на корабле, и Дрейк собрался уходить, но Алекса положила ему руку на плечо.

– Дрейк, – тихо сказала она, – вы же знаете о Лисе, не так ли? Вы знаете, кто он на самом деле.

Дрейк смущенно покраснел.

– Да, кроме капитана Мака и личной команды Лиса, я единственный, кто знает.

– Тогда вам известно, что Лис – мой муж.

Дрейк кивнул.

– По какой-то непонятной причине Адам не доверяет этого секрета жене, и ей не положено знать, что он Лис.

Дрейк растерялся.

– Тогда как…

– Скажу лишь, что узнала правду случайно и оставила свое открытие при себе. Это одна из причин, почему не желаю открывать Лису, кто я. Остальные слишком сложны, чтобы в них сейчас разбираться. Я благодарна, что вы храните мою тайну. Это много для меня значит.

– Я дал клятву, Лиса, и намерен ее исполнять. Я не знаю никаких ваших имен, кроме Лисы, и вам не стоит переживать относительно команды. Матросы все до одного верны вам.

Переполняемая благодарностью, до глубины души тронутая преданностью своих людей, Алекса обняла Дрейка и сочно поцеловала в губы. Не успел Дрейк понять, что происходит, как поцелуй уже закончился и Алекса упорхнула, оставив его в недоумении. В нескольких ярдах от них, прищурив глаза и не в силах контролировать желваки, судорожно игравшие на крепко стиснутых челюстях, за сценой наблюдал Лис.

«Какую игру затеяла эта чертовка?» – спрашивал он себя, глядя, как Лиса разгуливает по пляжу. Как она смеет отвергать его, при этом расточая нежности на своих людей? От Лиса потребовалась нечеловеческая выдержка, чтобы не затащить ее обратно в лес и не заняться с ней любовью. Но он еще добьется своего, мрачно поклялся Лис, пожирая взглядом соблазнительный силуэт Лисы на фоне белого песка.

Ремонт на обоих кораблях продвигался быстро. Вечером команды устроили совместную вечеринку, еду и питье для которой в равной степени предоставили Лис и Лиса. После ужина достали гармошки и другие музыкальные инструменты, и Алекса очутилась в омуте танцев, перелетая от партнера к партнеру по мере того, как музыка делалась все быстрее и необузданнее. Когда напротив оказывался Лис, они мало говорили, потому что бешеные ритмы не давали им передохнуть. Наконец Алекса улеглась возле костра под охраной верного Дрейка и моментально провалилась в глубокий сон, не заметив тоскливых взглядов, которые в ее сторону бросал Лис.

Днем команды прилежно трудились, а по вечерам пели и танцевали до рассвета. То была передышка от тягот войны, опасностей моря, и люди наслаждались ею сполна.

Однажды ночью матросы собрались вокруг огромного костра, и речь зашла о достоинствах двух капитанов. Алекса зарделась, услышав, как ее люди громко поют ей хвалу. Лис, сидевший рядом и все это слушавший, вдруг небрежно бросил вызов, ошеломивший Алексу.

– Как насчет показательной дуэли, Лиса?

Шестьдесят с лишним голосов громко поддержали его предложение.

«Способна ли я превзойти Лиса?» – размышляла Алекса. Сидевший неподалеку Дрейк озвучил ее сомнения:

– Не делайте этого, Лиса. Вы хороши, но не настолько.

Это все, что нужно было ей услышать. Она покажет этим мужчинам, что ничуть не хуже их.

– Я принимаю вызов, – беспечно согласилась Алекса.

Дрейк неодобрительно покачал головой и посмотрел на нее с тревогой, тогда как остальные матросы двух кораблей лишь предвкушали развлечение, которое должно было скрасить их жалкое существование. Не прошло и нескольких минут, как со всех сторон полетели ставки, и Алексу закрутило в урагане ажиотажа, порожденного предстоящей дуэлью между капитанами. Только Лис оставался спокойным. Он сидел, удовлетворенно улыбаясь, как будто сейчас совершил какой-то подвиг.

Словно повинуясь внезапному порыву, он склонился вдруг к Алексе и шепнул только для ее ушей:

– А не заключить ли нам пари? Так дуэль будет интересней.

– Какое еще пари? – настороженно спросила Алекса. Она достаточно хорошо знала Лиса, чтобы опасаться любых его предложений.

– Если я выиграю, – самодовольно сказал он, – ты будешь делить мою постель, пока мы не покинем остров.

– А если проиграешь? – спросила Алекса.

– Не проиграю, – уверенно заявил он.

– А все-таки? – не унималась Алекса.

Лис на миг задумался, а потом, широко улыбнувшись, сказал:

– Если вдруг случится невозможное и ты победишь, я позволю снять с себя маску. Наедине, разумеется.

Заманчивая перспектива окончательно вскружила ей голову. В случае выигрыша Алексы Лис не только станет посмешищем своей команды, но унизится лично перед ней, когда ему придется показать свое лицо. Такому искушению невозможно было сопротивляться, и Алекса, вопреки здравому смыслу, кивнула в знак согласия.

Было решено, что дуэль состоится на пляже в десять часов утра. Алекса, вернувшись на свое место у костра, получила там хорошую взбучку от Дрейка за то, что позволила втянуть себя в эту авантюру. Она радовалась, что Дрейк не знает о частном пари между ней и Лисом, иначе отчитывал бы ее всю ночь.

– Конечно, он не причинит вам вреда, Лиса, – заверил Дрейк, – но вы поставите себя в очень неловкое положение.

– Почему вы так уверены, что я проиграю? – сердито вспыхнула Алекса. – Последние несколько месяцев я вполне пристойно себя защищала.

Откуда-то из глубины души явилась мысль: быть может, она сама желает проиграть Лису, чтобы оказаться в его объятиях.

– Не хочу умалять ваших достоинств, Лиса, но среди мужчин Лису нет равных в искусстве фехтования.

– Все может быть, – протянула Алекса. – Однако иногда женщина способна достичь того, что не под силу мужчине.

Алекса понимала: это всего лишь дерзкие слова, но она не пожалеет усилий, чтобы стереть с красивого лица Лиса его самодовольную ухмылку.

16

Было жарко. Оранжевый шар солнца уже висел высоко в небе. Алекса стояла в центре огромного круга лицом к лицу с неимоверно мужественным и грозным Лисом. Ей ужасно хотелось стереть с его губ наглую усмешку, и она приняла нарочито уверенную позу, которая, по правде говоря, не совсем соответствовала ее истинным ощущениям.

Лис поразил воображение Алексы, явившись на дуэль во всем черном: от шелковой рубашки, в открытом вороте которой виднелись густые кудрявые волосы цвета темного золота, тугих черных брюк, подчеркивавших выпирающие мышцы, гордое мужское достоинство, до безукоризненно начищенных ботинок. Единственным ярким пятном был красный шелковый платок, завязанный на голове под лихим углом, чтобы прикрыть волосы. Алекса с замиранием сердца наблюдала, как его массивные мускулы играют и застывают в ожидании боя.

Она пришла в своих обычных облегающих брюках и легкой блузе. При каждом движении полупрозрачный шелк смещался, заманчиво приоткрывая полные груди. Подобно платку Лиса, ее длинные серебристые пряди подхватывал яркий шарф. Она была так восхитительна, что Лис старался не останавливать взгляд на ее обольстительной фигуре, пытаясь сосредоточиться на дуэли. Возможно, хитрая чертовка именно для этого оделась столь вызывающе, размышлял Лис, восхищаясь ее отвагой и дерзостью.

Вокруг быстро собирались моряки из обеих команд, громко подшучивая и делая ставки. Это было всего лишь добродушное веселье в ожидании яркой схватки. Члены обеих команд знали: их капитаны покажут себя с лучшей стороны, но не станут калечить друг друга. Такого состязания никогда еще не было в прошлом и не ожидалось в будущем. О нем станут рассказывать много лет спустя, когда старые и седые матросы будут нянчить своих внуков.

Фехтовальщики замерли в традиционной позе, и тихое «К бою!» Алексы послужило сигналом начала дуэли. Учитывая свое хрупкое строение и женскую выносливость, Алекса позволила Лису перейти в наступление, легко парируя его первые пробные выпады. Темп атаки постепенно нарастал, и в ударах Лиса начала чувствоваться сила. Подобно танцорам они кружили по песку, каждый остерегался способностей и реакций партнера, напряженно выжидая, когда тот хоть на миг раскроется. Алекса сосредоточилась на обороне, одновременно выискивая слабые места в атаках Лиса. Однако тот нигде не ошибался, и ей пришлось признать в нем виртуоза фехтовального искусства. Но каким бы искусным и опытным ни был ее партнер, Алекса твердо решила дать бой своей жизни.

После нескольких легковесных атак и их отражений схватка началась по-настоящему. От Алексы требовалась вся ее сила и выносливость, чтобы отбивать быстрые тычки и мощные выпады Лиса. У нее будто не оставалось времени ни на что другое, кроме как блокировать его удары. Потом она мало-помалу начала переламывать ход борьбы и сама перешла в наступление. Прилив уверенности ярко демонстрировали ее искусные обманные маневры, энергичные выпады. Ошеломленный мастерством Лисы, Лис не мог не восхититься ею.

Долгие двадцать минут они сражались на равных, сменяя друг друга в защите и нападении. Временами Алексу окрылял успех, которого уже удалось добиться. А иногда руки начинали болеть под весом клинка, и ей казалось, что ее запястья непременно лопнут, когда она отразит следующий укол Лиса. Они снова и снова скрещивали рапиры, кололи, делали выпады, отражали удары, пускались на обманные маневры, уклонялись, прыгали, выравнивались, неотрывно следя друг за другом.

Алекса начала уставать под нещадным напором Лиса, но не смела обнаружить свою слабость. Один нетвердый шаг, одно неверное движение, и Лис поймет: победа, а также сама Лиса у него в руках.

А потом это произошло, да так быстро, что Алекса не успела ничего понять. Она сделала ложный выпад, подняв клинок, чтобы блокировать удар Лиса. Тихо усмехнувшись, тот с успехом парировал и отвел ее рапиру в сторону. Не успела Алекса глазом моргнуть, как острие его клинка застыло прямо напротив ее сердца. Поведя запястьем, он слегка проколол кожу, и на ее груди выступила красная капля крови.

Ликующие возгласы команды «Серого призрака» объявили победителя. Проигравшие спорщики отдавали долги, моряки хлопали друг друга по спине, и в целом атмосфера стала веселой и праздничной. Несмотря на поражение Лисы, ее матросы считали дуэль равной и честной. Они гордились своим капитаном, демонстрируя это ободряющими возгласами и поздравлениями с отлично проведенным боем.

Но Алекса не слышала ничего, кроме тихого «туше» Лиса.

Убрав рапиру в ножны, Лис низко поклонился (по меньшей мере, издевательский жест), схватил Алексу за руку и бесцеремонно поцеловал ее ладонь.

– Трофей достается победителю, – с насмешливой улыбкой объявил он, после чего, к возмущению Алексы и радости моряков, подхватил ее на руки и, забросив на золотистое плечо, точно мешок с картошкой, поволок в лесную чащу.

– Черт возьми, Лис, поставь меня на землю! – негодовала Алекса, тщетно молотя кулаками по его широкой спине.

– Всему свое время, Алекса, – отозвался он, безмерно радуясь ее смятению и победе над ней и продолжая увлекать ее в сторону озера.

– Куда ты меня тащишь?

– Туда, где нас не побеспокоят.

– Я вполне способна идти пешком.

– Знаю.

– Тогда пусти.

– Мне нравится нести тебя.

– Тебе нравится унижать меня перед моими людьми!

– Ну что ты, Лиса, – усмехнулся он, – я выиграл честь по чести. В обеих наших командах люди понимают, что победителю полагается какая-то награда. Уверен, мы их не шокируем.

Не в силах разубедить его, Алекса надула губы, в сердитом молчании переживая тот постыдный факт, что она болтается вверх тормашками на плече у Лиса. Только когда они достигли места, где Лис впервые увидел Лису, он поставил ее на ноги, хищно улыбаясь в предвкушении того, что должно было последовать.

– Я требую оплаты, Лиса, здесь и сейчас, – тихо прохрипел он и потянулся к пуговицам ее блузки.

– А если я откажусь? – надменно спросила Алекса.

– Это долг чести, Лиса. Сомневаюсь, что ты откажешься.

Алекса, смерив его холодным взглядом, наклонилась, якобы чтобы снять ботинки, а сама вытащила из потаенного футляра нож. Не успел Лис опомниться, как острие короткого клинка уперлось ему в шею.

– Долги долгами, но я могла бы отказать тебе, Лис, – прошипела Алекса. – Как видишь, я вполне способна сама о себе позаботиться. Однако я отдаюсь тебе не потому, что ты этого требуешь, а по той причине, что я… хочу этого.

Нож бесшумно упал в песок у ее ног, и Лис, на лице которого разгладились напряженные морщины, привлек ее к себе.

Его прикосновение было нежным. Он поднял руку, чтобы смахнуть непослушную серебристую прядь с ее лица, а потом погладил бархатную щечку. Алекса почувствовала легкий бриз его дыхания на своем лице и поняла: она хочет его ничуть не меньше, чем он хочет ее.

Лис коснулся груди, на которой до сих пор алела капелька крови от его укола, припал к ней губами и, слизнув языком, принялся прокладывать влажную тропинку поцелуев по шее ко рту. Внезапно нежность исчезла, и ее место заняла восхитительная дикость глубоких поцелуев, дурманящих и требовательных.

Алекса подняла руку к его груди, легко опершись о стальные мускулы. Лис обхватил ее за талию, и они вместе повалились на песок. Она выгнула спину, уткнувшись в него твердыми сосками. Его поцелуй был крепким и хмельным, и Алекса жадно пила из этой пьянящей чаши. Чувствуя себя крошечной по сравнению с Лисом, Алекса наслаждалась его горячими объятиями, его силой и в ответ не жалела своих губ.

Его рука, обхватив одну из упругих грудей, принялась нежно мять ее, готовя к поцелуям. Потом он быстро снял с Алексы блузку и взял в рот необычайно чувствительный венчик. Его теплый влажный язык так обольщал и дразнил, что невозможно было не стонать. Он зажал сосок в зубах и легонько потянул, продолжая порхать обжигающим языком, сосать, возбуждать желания, требующие утоления.

Лис отстранился на несколько мучительных минут, чтобы сорвать с Алексы остатки одежды и проворно раздеться самому. Встреченный радостным возгласом, ладонью надавил на плоский живот, потом обхватил ее за бедра, крепче прижимая к своему затвердевшему стволу, налитая сила которого красноречиво говорила о его страсти к ней. Рука Лиса спустилась по ее ноге, а затем поднялась по чувствительной внутренней зоне, сосредотачивая все мысли Алексы на той части ее тела, которая томилась по нему.

Когда он коснулся ее там, с приоткрытых губ Алексы сорвался сладкий стон. Его сильные пальцы ласково дразнили шелковую паутину ее наслаждения, раскрывая в поисках точки, которая немедленно привела Алексу в исступление, заставляя выгибаться ему навстречу.

Легкие как перышко поцелуи посыпались на ее ребра, восхитительные изгибы рта, плоский живот и, наконец, на треугольник черных как смоль тугих завитков. Алекса ахнула, вскипая от желания. Но поцелуи продолжали щекотать бархатную плоть, заставляя ее жалобно вскрикивать.

Улыбаясь во весь рот, Лис поднялся над ней, легко раздвинул коленями ее ноги и еще долго с мучительной неспешностью водил по ней длинным твердым членом, прежде чем войти. Он слегка продвигался вперед и снова отступал, пока Алекса не закричала от нетерпения принять его в себя целиком.

Лис двигался медленно, одновременно осыпая ее поцелуями, колдуя одной рукой над ее грудью. Бедра Алексы поднимались ему навстречу в инстинктивно возбуждающем ритме, пока Лис в конце концов не утратил самообладания. Идеально погруженный в ее тело, он двигался все быстрее и быстрее, а затем и вовсе исступленно. Алекса взорвалась наслаждением, и каждый дюйм ее плоти ожил, зазвенел в таком изысканном экстазе, о существовании которого она даже не подозревала. Ее руки обвили шею Лиса, потом заскользили по спине и наконец сомкнулись на твердых словно камень мускулах его ягодиц, помогая врезáться еще глубже. Ее голова запрокинулась, губы приоткрылись, и она взлетела на пик сияющего наслаждения. Потом началась кульминация Лиса, настолько драматичная, что Алекса едва не присоединилась к нему в новом экстазе.

Они обнимались, пока их тела не начали расслабляться, тая, сливаясь друг с другом в удовольствии и гармонии. Лис перекатился на бок, тесно прижав к себе Алексу.

– Бог мой, ты великолепна! – с ноткой дрожи в голосе рассмеялся он. – Пожалуй, ты не обманывала, когда говорила, что хочешь этого. Вела себя так, будто уже давно не вкушала прелестей любви. Или я просто лучше остальных?

– Самовлюбленный олух! – раздраженно вспыхнула она. – С чего ты взял, что ты лучше других мужчин?

– Увы, – вздохнул он, изображая усталость, – если вы еще этого не поняли, боюсь, мне придется попробовать снова. По всей видимости, с первого раза мне не удалось произвести на вас должного впечатления. Но если вы дадите мне второй шанс, миледи Лиса, я попытаюсь воспользоваться им удачнее.

Глаза Алексы сделались круглыми как блюдца, когда Лис подхватил ее на руки и понес в теплую воду мелкого озера. Поставив Алексу на ноги, он принялся снова медленно возбуждать ее, целуя глаза в окружении маски, губы, груди, пока она не вспыхнула и не разгорелась таким пламенем, которое невозможно было контролировать. Ее соски под его губами и языком сделались твердыми, будто камушки. Он взял их глубоко в рот и нежно всосал. Мягкие всплески воды подхватывали его пальцы, помогая раздвигать, нащупывать, входить и возвращаться. На удивление скоро Алекса обнаружила, что задыхается и все ее тело натянуто струной желания.

Подсадив под упругие ягодицы, Лис заставил ее обнять себя ногами за пояс. Ахнув, Алекса крепко вцепилась в его массивные плечи и поскакала на нем к пленительной победе. Но победа досталась не только ей, ибо Лис, быстро переняв на себя роль завоевателя, галопом помчался к своей награде.

Прошло еще два дня, прежде чем на «Сером призраке» и «Миледи Лисе» завершились ремонтные работы. То были напряженные дни, протекавшие в труде. Но по ночам Алекса и Лис оказывались в чувственном мире, который они создавали сами, где не существовало никого, кроме них. Каждой ночью, остававшейся им, они снова и снова занимались любовью, как будто могли никогда уже не увидеться вновь, но на рассвете просыпались еще более одержимые друг другом. Алекса часто ловила на себе странные взгляды Лиса с задумчивым блеском серых как пепел глаз.

И все-таки они были не готовы открыться. Если бы Лис пошел на откровенность, Алекса с радостью покончила бы со своим маскарадом. Но они упрямились до конца, каждый по собственной причине.

Было решено, что «Призрак» покинет остров первым и будет действовать как приманка на случай, если неподалеку притаился английский корабль. «Миледи Лиса» должна была поднять якорь на час или два позже. Когда Лис и Лиса остановились у кромки воды, им явно не хотелось прощаться.

– Мы еще встретимся, Лиса, – сказал Лис, по-хозяйски обнимая ее за тонкую талию.

– Да, я уверена в этом, Лис, – прошептала Алекса. – Куда теперь направишься?

– В Саванну. Меня слишком долго там не было, и, кроме того, нужно передать очень важные сведения тем, кто сражается на холмах.

– А та особенная леди, о которой ты рассказывал? – уколола его Алекса. – Она живет в Саванне?

– В Саванне меня ждет леди, но не та, о которой я тебе говорил, – поддразнил Лис, внимательно наблюдая за ее реакцией.

Алекса не разочаровала его, тут же приняв оскорбленный вид:

– Я не ошиблась, у тебя в самом деле табун женщин.

– Но люблю я только одну, Лиса, и думаю, ты знаешь, кто она.

Алекса была ошеломлена. Он хочет сказать, что любит Лису? А как же тогда Алекса, его жена?

– Ты женат, Лис? – напрямик спросила она.

Он хрипло расхохотался.

– Лис женат на море.

«Возможно, у Лиса нет жены, но у Адама она есть», – с грустью подумала Алекса.

– А человек под маской? – тихо спросила она. – Он тоже холостяк?

Этот вопрос был умышленным ударом по равновесию собеседника.

Секунды мучительно перетекали в минуты, а Лис все молчал. Когда тишина стала невыносимой, вмешался один из людей Лиса.

– Мы готовы к отплытию, капитан, – отрапортовал он, в знак приветствия залихватски кивнув Алексе.

– Сейчас поднимусь, – ответил Лис, жестом отпуская моряка. На вопрос Лисы он так и не ответил, но сказал: – Я беспокоюсь о твоей безопасности, Лиса. Мне было бы приятно знать, что на время войны ты укрыта в каком-нибудь надежном убежище.

– Размечтался, – фыркнула Алекса. – Я решительно настроена продолжать борьбу против угнетателей, Лис. Лиса еще не сказала британцам своего последнего слова. И тебе тоже, – тихо добавила она.

Притянув Алексу к своему теплому мускулистому телу, Лис поймал ее губы в поцелуе, обещавшем новое место и новое время. Алекса ответила со всем чувством, на какое была способна. Когда поцелуй закончился, Лис, повернувшись, зашагал прочь, боясь оборачиваться, чтобы не остаться с ней навсегда. Алекса смотрела ему вслед, пока его корабль не вышел из гавани, направляясь на север.

Ее собственное судно подготавливали к отплытию, поэтому у Алексы было время поразмыслить. Последняя неделя с Лисом-Адамом показала ей, как она любит мужа, несмотря на его обман. В конце концов, она сама играет в эту игру. Больше всего ее огорчало, что он отказался признать жену и очень легко уступил чарам Лисы. «Разве это не доказывает, насколько он ветреный и бесчестный? – мрачно рассуждала Алекса. – С Лисой он занимался любовью так, будто никогда не знал других женщин, будто в целом мире для него нет никого, кроме нее». Алекса не смела задумываться об их будущем, если у них вообще оно было.

В голову постоянно лезли отвратительные подозрения по поводу отношений, которые могут быть у Лиса с леди Гвен, когда он под видом Адама Фоксворта ведет холостяцкую жизнь в Саванне. Чувствует ли он что-нибудь к Гвен или она нужна ему только, чтобы отводить от себя подозрения и заниматься подрывной деятельностью против короны? Узнает ли она когда-нибудь правду?

Через час после того как Лис и его команда покинули убежище на острове, паруса «Миледи Лисы» подхватили ветер, и корабль полетел по волнам Атлантического океана прямо в сети двух британских фрегатов, поджидавших его, точно стражи на входе в пещеру. Лису повезло проскочить до появления вражеских судов, и он ничего не знал о ловушке, расставленной на Лису. Корабли послали патрулировать береговую линию от Каролины до Флориды в попытке очистить море от американских каперов, в особенности от Лиса и Лисы. И теперь они зажали одну из жертв между гаванью и открытой водой у входа в бухту.

– Черт побери, Лиса! Похоже, проклятые англичане расставили на нас ловушку, – выругался Дрейк. – Куда же подевался Лис, когда он так нам нужен?

– Давайте сигнал готовиться к бою, Дрейк, – довольно спокойно распорядилась Алекса, хотя внутри вся похолодела от ужаса. – Попытаемся проскочить. Мой корабль выглядит проворнее этих двух фрегатов, и, если повезет, мы их обгоним.

– Мы не проскочим через их пушки, Лиса, они сделают из нас решето, – с тревогой предостерег Дрейк.

– Это наш единственный шанс. Раздайте оружие и поднимите все паруса. Я сама возьму штурвал.

В начавшейся на палубе суматохе Алекса мастерски повернула на другой галс, делая вид, будто удаляется обратно к берегу. Резкий порыв ветра помог ей снова изменить курс, как только один из фрегатов пустился за ней в погоню. Призывая на помощь все знания, приобретенные за долгие месяцы в море, Алекса попыталась провести «Миледи Лису» борт к борту мимо вражеского судна. Ее план оправдывался до тех пор, пока фрегат не развернулся и не пошел за ней по пятам.

В этот момент двадцатичетырехфунтовки на борту второго фрегата разом хлопнули, однако все снаряды пролетели мимо. Второй залп подошел ближе, как и первый фрегат. Алексе показалось безнадежным то, что ее собственные 18‑фунтовки пальнули в ответ. А потом оба фрегата открыли огонь, и ей оставалось лишь уходить зигзагом в попытке избежать полного уничтожения. Но все оказалось напрасно. К ужасу Алексы, «Миледи Лису» зажали между двумя британскими кораблями.

Казалось, они хотят захватить судно и всю его команду живьем, потому что пушки стихли, а фрегаты просто стиснули «Лису» с боков. Дрейк же продолжал палить из пушек, пока враг не подошел слишком близко. Одним из залпов сбило грот-мачту и паруса на фрегате справа по борту, но радость Алексы была короткой. Оба корабля бились ей в борта, перебрасывая абордажные кошки и доски.

А потом Алекса увидела то, от чего у нее кровь застыла в жилах и сердце ушло в пятки. Оба вражеских корабля кишели британскими солдатами! И те нескончаемым потоком рвались на палубу «Лисы». Какими бы храбрыми ни были ее люди, они не могли меряться силами с солдатами, втягивавшими их в рукопашную. Алекса быстро разделалась с двумя и повернулась к третьему.

– Наконец-то мы встретились, Лиса, – проговорил ее оппонент.

Алекса с изумлением поняла, что знает молодого капитана, который стоял перед ней, подняв клинок в шутовском приветствии. Капитан Ланс Баррингтон с ехидной усмешкой на губах занял боевую позицию.

– Генерал Превост отрядил дюжину судов, чтобы прочесать море и уничтожить вас. Жаль, что Лиса не удалось поймать в ту же сеть. Но и вы сгодитесь, – объявил он, делая опасный выпад.

Алекса была чересчур занята рывками, бросками, обманными маневрами, уколами и отражениями энергичных атак Баррингтона, чтобы ответить. Она понимала: конечный результат их схватки не имеет никакого значения, ибо по шуму вокруг, а точнее по его отсутствию, стало ясно, что ее людей уже скрутили десятки британских солдат и матросов. Тем не менее она продолжала храбро сражаться, отказываясь уступать, пока не победит или не погибнет в бою.

– Удивлены, что на ваш корабль высаживаются солдаты? – спросил Баррингтон, наращивая темп. – Вообще это идея губернатора. Он убедил генерала взять солдат на все корабли, участвующие в поисках. Как-никак, речь о вас и Лисе. Мы искали вас повсюду, от Каролины до Флориды. И вот вы у нас в руках. Для англичан станет красным днем календаря, когда вы повиснете в петле.

Капитан говорил это, чтобы вывести ее из себя, и Алекса понимала его цель. Но все-таки не смогла удержаться от едкого ответа.

– Что взять с ваших англичан, если им требуется взвод солдат и два корабля, чтобы поймать одну женщину?

– Берегитесь, Лиса, – сквозь стиснутые зубы прошипел Баррингтон. – Вам нелегко придется, когда я наконец доставлю вас в Саванну в цепях.

– Двум смертям не бывать, а одной не миновать, – храбро отозвалась Алекса и искусным выпадом обманула капитана, вспоров неглубокую борозду на его мундире по правой стороне груди.

Теплая кровь потекла по одежде Баррингтона, но его шаг остался ровным. «Хорош, – в отчаянии думала Алекса, – хорош, сукин сын!» Внезапно она обнаружила, что все вокруг стихло и слышен только звон их с Баррингтоном клинков. Ее руки налились свинцом, машинально отвечая, но не чувствуя ничего, кроме боли от изнурения. Ноги так устали, что начали дрожать, однако она продолжала бороться, твердо намерившись убить или пасть в бою.

По меньшей мере час прошел с тех пор, как английские солдаты перескочили на сделанную из дерева тика палубу «Миледи Лисы», одолев ее команду одним только численным превосходством. Теперь все взгляды были прикованы к фехтующим капитанам. Длинные стройные ноги Алексы и ее прыгающие груди привлекали особенное внимание. Она была идеальна – от серебристых локонов до кожаных ботинок; красота в движении, порхающая и отражающая удары в последний момент. Пока удача не изменила ей.

Она так и не поняла, почему ошиблась: лодыжка ли подвернулась, или она сделала неверный шаг, а может, просто сказалась усталость. Какова бы ни была причина, она едва не стоила Алексе жизни. Женщину спасла быстрая реакция, позволившая увернуться за секунду до того, как Баррингтон, обманувший ее защиту, вознамерился пронзить сердце соперницы. Вместо этого удар пришелся по ее левой руке. Жгучая боль охватила Алексу, чуть не парализовав ее. Капли пота выступили у нее на лбу, и правая рука, хотя и оставалась целой, сделалась чересчур тяжелой, чтобы орудовать клинком.

Искривив рот в ехидной усмешке, Баррингтон радостно проблеял:

– Я победил, Лиса! Моя взяла!

Кончик его рапиры кольнул нежную кожу ее шеи. Клинок с грохотом вывалился из ее онемевших пальцев. Люди Баррингтона так громко радовались, что не услышали крика дозорного, сидевшего высоко в «вороньем гнезде».

Пытаясь остановить кровотечение, Алекса обхватила левую руку правой. Баррингтон не отводил рапиры от горла женщины, и в ее васильковых глазах вспыхнул бунтарский огонек.

– Надо бы убить вас на месте, Лиса, но я не стану, – презрительно сплюнул Баррингтон. – Мне гораздо приятнее будет увидеть вас в петле. Однако я сниму с вас маску, морская разбойница.

Алекса попятилась от руки, пытавшейся стянуть с ее идеальных черт шелковую ткань. Баррингтон, резко расхохотавшись, схватил ее за здоровое плечо, чтобы не дергалась. Тишина воцарилась на палубе, когда каждый англичанин осознал: сейчас у него на виду снимут маску со знаменитой Лисы. Но судьба вмешалась в последний миг в виде оглушительного залпа и огня.

Матросы услышали грохот выстрелов одновременно с дозорным, который, не сумев докричаться до товарищей с марса, спустился по снастям, чтобы предупредить их о быстро надвигающейся опасности.

– Корабль, капитан! – гаркнул моряк, перекрикивая шум. – Совсем рядом.

Последние слова оказались излишними, потому что в этот миг пушечные снаряды разорвались на судне, пристегнутом к правому борту «Миледи Лисы», породив несколько небольших пожаров.

Алекса испытала громадное облегчение, когда Баррингтон ослабил хватку, чтобы вглядеться в приближающийся корабль.

– Бог мой! – вскричал он. – Да это же Лис!

Все взгляды обратились к одномачтовому судну, которое неслось по волнам с поразительной быстротой, паля из больших пушек в сторону фрегата, уже принявшего на себя удар первой атаки. К этому времени один британский корабль пылал, и было очевидно – нужно немедленно предпринять что-то.

– Рубите канаты! – приказал Баррингтон, и его люди бросились исполнять команду.

– Мы легкая мишень, сэр! – крикнул один из моряков. – Лучше бы нам вернуться на свой корабль, пока не поздно.

Кивнув, Баррингтон толкнул Алексу вперед и отдал решительный приказ:

– Бросаем горящий корабль! Живее! Все на наше оставшееся судно!

– Что делать с командой Лисы, сэр?

– Бросьте их здесь. С двумя командами и взводом солдат на борту одного корабля у нас нет места, чтобы их забрать, а разделаться с ними нет времени. Мы хотели поймать Лису, и она в моих руках. Торопитесь, все за борт!

Слабую от потери крови Алексу толчками и пинками втащили на английский фрегат. К этому времени «Призрак» подошел достаточно близко, чтобы она могла рассмотреть великолепную фигуру Лиса, стоявшего на квартердеке, подбоченившись и широко расставив ноги. Баррингтон быстро отреагировал на опасность, приказав поднять все паруса, чтобы выйти из радиуса попадания пушек Лиса. Как бы противно ни было Баррингтону это признавать, но Лис застал его врасплох, и теперь для них не оставалось лучшей защиты, кроме бегства. Возможно, учитывая, что на борту Лиса, Лис не захочет палить по ним, чтобы не зацепить своего, и таким образом даст им возможность уйти. Однако Баррингтон недооценил хитрости Лиса.

Люди Баррингтона привязали Алексу к грот-мачте на виду у «Призрака». Хотя Лис не стрелял по фрегату, ему не составляло труда идти у него по пятам. Его корабль не оседал под весом двух команд, многочисленных солдат и мог бы кругами обходить трехмачтовое судно. Осмотрительно держась в стороне от больших двадцатичетырехфунтовок, Лис беспомощно наблюдал, как Алексу привязывают к мачте, не пытаясь остановить кровь, хлеставшую из ее раны.

Лис планировал атаку всеми силами, двигаясь зигзагом, чтобы уворачиваться от вражеских снарядов, но помощь внезапно пришла с другой стороны. Команда «Миледи Лисы» освободилась от пут и под опытным руководством Дрейка присоединилась к погоне.

Стоило Баррингтону понять, что «Миледи Лиса» снова в игре, он громко проклял себя за то, что, торопясь вернуться на свой корабль и сбежать от Лиса, не приказал убить матросов Лисы или поджечь ее судно. Но сама Лиса никуда не делась, а она была его пропуском к безопасности – если выживет, с холодной иронией подумал капитан, отметив ее восковую бледность и то, как она обвисла в своих путах.

Вскоре в его корабль уже целились пушки обоих каперов, пустивших предупредительные выстрелы прямо у него перед носом. Фрегат ответил залпом, а когда снова стало тихо, Баррингтон, сложив руки рупором, прокричал:

– Если ударишь по нам, Лис, Лиса может лишиться жизни!

– И все-таки я рискну, – тем же тоном ответил Лис, пускаясь на блеф. – «Серый призрак» и «Миледи Лиса» мокрого места от вас не оставят. Будем уповать на то, что Лисе удастся выжить.

Лис не планировал стрелять по фрегату, зная, что Дрейк последует его примеру, но делал все возможное, чтобы убедить англичан в обратном.

– Вынудите нас стрелять – мы не предоставим вам ни одной спасательной шлюпки, – дразнил Лис жестким и холодным тоном. – Вы все умрете, если не отдадите нам Лису.

Заслышав слова Лиса, капитан фрегата, Уильям Крисп, подошел к Баррингтону.

– Это мой корабль, капитан, и я отвечаю за него и за всех, кто на нем находится. Если мы не сделаем, как говорит Лис, и не отпустим Лису, нас уничтожат.

– Я отказываюсь верить, будто Лис осознанно лишит жизни своего человека, Крисп, – покачал головой Баррингтон. – Я не верю, что он приведет угрозу в исполнение.

– А я верю, – сказал капитан Крисп. – Этот человек не знает пощады. Что для него жизнь одной женщины? Он прекрасно понимает – в Саванне ее ждет виселица. В ее положении гибель в море может быть даже предпочтительней. Надо отдавать Лису и радоваться, что удалось уйти живыми.

Баррингтона было не так легко убедить. Капитан английского фрегата не доверял Лису. Он знал: стоит Лисе сойти с его корабля, пушки «Призрака» и «Миледи Лисы» поднимут их фрегат на воздух. Пока что Баррингтон решил придерживаться выжидательной тактики, не желая расставаться со своим трофеем и сомневаясь, что Лис выстрелит по ним с Лисой на борту. Тот не замешкался с ответом.

Тщательно проинструктировав орудийную команду, куда целиться, Лис приказал дать залп по фрегату. Снаряды попали довольно точно, устроив на вражеской палубе несколько небольших пожаров. Фрегат немедленно ответил, но оказалось, что изворотливый Лис уже успел уйти из радиуса поражения. Потом на огневой рубеж вышла «Миледи Лиса», и это окончательно убедило Баррингтона: Лис, чтобы потопить врага, рискнет всем, даже Лисой. Но Баррингтон был еще далеко не сломлен. Он бросил хитрый взгляд в сторону Лисы, и в голове его начала созревать идея.

Баррингтон понимал: Лис набросится на фрегат, как только Лиса благополучно окажется на борту «Призрака». Поэтому нужно было придумать уловку, дающую им возможность выиграть время и уйти от американцев, какой-то отвлекающий маневр. Дьявольский ум капитана Баррингтона лихорадочно работал, быстро отбрасывая одну идею за другой, пока не остановился на плане, который наверняка должен был принести успех.

– Лиса твоя, Лис, – внезапно крикнул он «Призраку», стоявшему справа по их борту. – Приди и забери ее, мы не будем стрелять.

– Если выстрелите, «Миледи Лиса» вас изрешетит, – зловеще предупредил Лис.

– Даю слово, – прокричал Баррингтон и круто обернулся, чтобы отдать распоряжения капитану Криспу. Потом он подошел к Алексе, снял веревки, которыми она была привязана к мачте, и не то понес, не то поволок ее к поручню на виду у команд обоих американских кораблей.

Алекса была почти без сознания. Ее голова болталась из стороны в сторону, челюсть обмякла. Из раны на руке по-прежнему сочилась кровь, а на лбу появилась огромная шишка, которую поставил один из британцев, когда она сопротивлялась.

Крепко удерживая ее рядом с собой, Баррингтон терпеливо ждал, пока «Призрак» преодолеет расстояние между ними. Когда он посчитал, что время настало и американский корабль не слишком близко и не слишком далеко для его целей, то высоко поднял Лису на руках, так, чтоб ее безвольное тело повисло частично за поручнями. Удостоверившись, что внимание Лиса приковано к нему, он склонился над водой, помахал перед ним Алексой как приманкой и спокойно уронил ее вниз, вниз, вниз…

17

С той минуты, как Лис услышал отдаленный грохот пушек и понял, что с Лисой стряслась беда, он был сам не свой. Ни секунды не колеблясь, приказал разворачивать «Призрак», но все равно прошло больше часа, прежде чем на горизонте показались британские фрегаты, закрепленные по обе стороны «Миледи Лисы». Подойдя на достаточно близкое расстояние, он дал залп по одному из судов. Снаряд, очевидно, угодил в склад боеприпасов, потому что корабль вспыхнул. Но Лис не успел спасти Лису и беспомощно наблюдал, как английский офицер затаскивал ее на борт второго фрегата, бросая тонущее судно на произвол судьбы.

У Лиса все внутри похолодело, стоило ему увидеть, что Лиса ранена, истекает кровью и почти теряет сознание. Только когда офицер повернулся, Лис узнал в нем капитана Ланса Баррингтона. Он чуть не выпрыгнул за борт, желая плыть на помощь Лисе, ведь у него на глазах один из англичан ударил ее в висок рукояткой сабли, пресекая сопротивление.

Помощь неожиданно пришла от команды «Миледи Лисы», и Лис надеялся при помощи блефа заставить Баррингтона отпустить Лису. После переговоров с Баррингтоном Лис воспрянул духом, осознав, что капитан верит, будто он готов уничтожить фрегат с Лисой на борту, лишь бы не дать врагу уйти.

Когда Баррингтон пообещал отпустить Лису, Лис, полагая, что инициатива теперь на его стороне, быстро преодолел расстояние, разделявшее их корабли, и дал сигнал Дрейку нацелить пушки на фрегат. То, что случилось потом, навсегда останется в памяти Лиса. Охваченный ужасом, он точно в замедленной съемке смотрел, как Баррингтон берет Лису на руки, перевешивает ее через поручень и бросает. Лису потребовалась целая минута, чтобы прийти в себя и отреагировать.

Отстегнув меч, сняв мушкеты и сбросив ботинки, Лис красивой дугой спрыгнул с квартердека в морскую пучину, не думая ни о чем, кроме того, что Лиса не должна умереть. На палубе «Миледи Лисы» Дрейк, точно загипнотизированный, наблюдал, как маленькое тело Лисы исчезает в морской могиле. Он отреагировал, подобно Лису, прыгнув за борт почти одновременно с ним.

Победоносно ухмыляясь, Баррингтон дал сигнал, и его корабль, воспользовавшись замешательством, которое он так ловко устроил, подняв все паруса, пустился наутек. Он был уверен, что каперские суда не сдвинутся с места, пока не найдут тéла Лисы, и ни минуты не сомневался – Лисе не выйти из воды живой. В любом случае его не будет рядом, чтобы проверить.

Шок от падения встряхнул Алексу до той степени, что она побарахталась на воде несколько минут, прежде чем беспомощно пойти на дно. Раненая, слишком слабая, чтобы плыть, она чувствовала, что тонет, ее кружит в темном вихре, унося все глубже, глубже. Легкие болели без драгоценного воздуха, а когда Алексу вдруг охватил покой, она поняла – конец близок. Спокойная, расслабленная, чудесным образом способная дышать, она пари́ла в бездне на самой грани смерти, пока не вмешалась судьба.

Внезапно Алекса почувствовала, что поднимается, ее тащат вверх за длинные серебристые пряди. Мелькнула туманная мысль: зачем стараться, если прекрасно можно дышать под водой? А потом все оборвалось.

К тому времени, как Лис нашел Алексу и вытащил ее на поверхность, утекли драгоценные минуты, и она казалась такой безжизненной, что он отчаялся ее вернуть. С помощью Дрейка Лис осторожно передал Алексу на лодку, спущенную сразу же после того, как он прыгнул за борт. Лиса и Дрейка втащили следом.

Алексу уложили на тиковую палубу «Призрака», и Лис всерьез принялся раздувать слабую искорку жизни, еще теплившуюся в ее истерзанном теле. Когда он выкачал из ее легких всю воду, но она так и не задышала, его охватила паника. Он не может потерять ее сейчас! Им еще нужно столько всего сказать друг другу, столько решить. Нет, она не должна умереть.

В отчаянии Лис припал губами ко рту Алексы, надеясь вдохнуть в нее собственную жизнь. Снова и снова он вдувал в ее легкие воздух, однако она не отзывалась.

– Не вздумай умирать! – вскричал он, схватив ее за плечи, чтобы достучаться до нее. – Ты нужна мне, слышишь? Не оставляй меня!

Дрейк стоял рядом, не стесняясь бежавших по щекам слез.

– Бесполезно, Лис, – в отчаянии произнес он, положив руку на плечо капитана.

– Я не отдам ее, Дрейк, она должна жить! Я не позволю ей умереть, – прохрипел тот, стряхивая с себя руку друга и склоняясь над Алексой, чтобы продолжить вдыхать в нее жизнь. Он знал: это радикальная процедура, о которой лишь слышал, но никогда еще не применял. Но сейчас был готов на все.

Внезапно грудь Алексы слабо поднялась – один, два раза – и она начала кашлять, отплевываясь. Вне себя от радости, Лис продолжал свои манипуляции, пока не удостоверился: Алексе больше не нужна его помощь и она способна дышать самостоятельно. Только тогда он сел на пятки и поднял глаза к небу, благодаря Господа за то, что тот вернул ему женщину, без которой он не может жить.

Алекса пошевелилась, остро ощущая каждый синяк и порез на своем избитом теле. Ослепительный свет прорезал ее закрытые веки, и она застонала, пытаясь найти более удобное положение.

– Алекса, проснись. Пожалуйста! Поговори со мной, любимая.

Голос! Лис! Лис говорит с ней, умоляет ее проснуться, называет любимой. Открывать глаза было больно, но, сделав это, Алекса увидела, что над ней склонился Лис, и его губы под маской сжаты в тревоге.

– Слава богу! – выдохнул он, когда ее васильковые глаза наконец сфокусировались на нем. – Я боялся, что ты никогда не проснешься.

– Сколько… сколько времени я была без сознания? – слабо спросила Алекса.

– Три дня, – уныло сообщил Лис. – Три ужасных дня ты висела на волоске между жизнью и смертью.

– Тебя это так волнует? – изумленно спросила Алекса.

– Господи, Алекса, как ты можешь такое спрашивать?

Алекса замерла, только теперь осознав, что Лис называет ее Алексой, а не Лисой. Тихий крик вырвался из ее горла, а рука метнулась к лицу. Но, еще не коснувшись мягкой кожи щеки, Алекса поняла – маску сняли.

– Ты знаешь! – с обидой выдохнула она.

– Алекса, милая, – с ноткой смеха в голосе отозвался Лис, – я понял, кто ты, как только увидел твое голое тело, так восхитительно растянувшееся на песке.

– Ты знал уже тогда? Но… как? Я… я не понимаю. Я носила маску, осветляла волосы, изменяла голос.

– Думаешь, я не узнал бы тела, которое мне так же близко, как свое собственное? Мне знакóм каждый дюйм твоей великолепной плоти, Алекса. Я бы никогда не спутал тебя с другой. И потом, – плотоядно усмехнулся он, – на твоем теле есть место, которое ты забыла осветлить. Это особенное место, любимая, было чернее ночи.

Алекса густо покраснела, прекрасно понимая, о чем идет речь. Вообще-то она не думала осветлять столь интимный участок, ведь не собиралась позволять кому-то разглядывать свое обнаженное тело.

– Почему ты ничего не сказал? Почему позволил мне думать, будто я обманула тебя? – сердито спросила Алекса.

– Сначала я пришел в ярость, узнав, что Лиса – это ты, что ты умышленно пошла против моей воли и поставила себя в опасное положение. Когда поправишься, нам предстоит долгий разговор. Я хочу знать, как Лиса появилась на свет.

– Тем не менее ты позволил мне продолжать маскарад, невзирая на опасность.

– Я мог бы снять с тебя маску, открыть, кто ты на самом деле, и отправить тебя обратно в Нассау. Но что бы это дало? – Он философски пожал плечами. – Ты нашла бы способ преодолеть эту преграду и снова выйти в море.

Алекса медленно кивнула.

– Верно.

– После нашей дуэли я понял: ты способна за себя постоять. Дрейк – хороший парень, и Беггс тоже. Поговорив с твоими людьми, я выяснил: они преданы тебе до той степени, что готовы за тебя умереть. Твоя отвага и смелость поразили меня, и, вопреки здравому смыслу, я решил – нечестно с моей стороны пресекать твои действия, если ты так болеешь за американское дело.

Алекса просияла от его похвалы, но Лис быстро добавил:

– Только теперь с этим покончено, Алекса. Тебя тяжело ранили, и я больше не позволю тебе лезть на рожон. По сути Лиса погибла в морской пучине. Я позабочусь, чтобы весть об этом распространилась и достигла нужных ушей. Прощай, Лиса, с возвращением, Алекса.

– Нет, Лис, – взмолилась Алекса, – не заставляй меня до конца войны отсиживаться в Нассау.

– У тебя нет выбора, любимая. Пройдут месяцы, прежде чем твоя рука заживет до той степени, когда ты сможешь безболезненно ею пользоваться.

– Значит, сейчас мы наверняка держим курс к Нассау, – бессильным гневом вскипела Алекса.

– Именно.

– Что случилось с английским фрегатом?

– Поджал хвост и пустился наутек, пока мы тебя спасали.

– За это спасибо, – тихо проговорила Алекса. – Где моя «Миледи Лиса»? Она тоже плывет в Нассау?

– Нет, – самодовольно ответил Лис. – Дрейк взял на себя командование судном и отправился в погоню за фрегатом, надеясь поймать его.

– Что? – возмутилась Алекса. – Я тебе не верю! Дрейк не стал бы действовать без моего приказа.

– Говорю же, каперство для тебя закончилось, Алекса. Дрейк видел, как тяжело тебя ранили. Мы все думали, что ты умерла, когда вытащили тебя из воды. Я постарел на десять лет от страха за твою жизнь. Чудо, что ты выкарабкалась. Нет, любимая, Лисы больше не существует.

Из последних слабеющих сил Алекса попыталась возразить, но Лис утихомирил ее, приложив палец к мягким губам.

– Хватит, Алекса, тебе еще долго до выздоровления. Спи. А я тем временем распоряжусь, чтобы тебе приготовили что-нибудь аппетитное. Когда проснешься, продолжим разговор. Я еще многого не знаю о том, как из моей милой Алексы получилась беспощадная Лиса.

Алекса устало кивнула. Но прежде чем закрыть глаза и провалиться в сон, она пробормотала:

– Да, Адам, я хочу многое тебе рассказать и еще больше услышать от тебя.

Ошеломленный, Лис мог лишь смотреть на нее, понимая по ровному движению груди, что она уже крепко спит.

Было темно, когда несколько часов спустя Алекса проснулась, чувствуя себя отдохнувшей и голодной, но по-прежнему изнывающей от ран. Вскоре в каюте появился Лис. Он принес миску горячей воды и осторожно вымыл Алексе лицо и руки. Только теперь Алекса заметила, что в качестве ночной сорочки на ней одна из мягких льняных рубашек Лиса и ее левая рука туго забинтована и надежно зафиксирована перевязью, двигаться в которой было по меньшей мере неудобно.

Когда принесли поднос, Алекса сосредоточилась на еде, а Лис, откинувшись на спинку стула, наблюдал, иногда помогая разрезать кусок на более мелкие порции, с которыми легко было справляться одной рукой. Его глаза неотрывно следили за лицом Алексы, и та с радостью в душе понимала: скоро между ними не останется тайн.

Насытившись, Алекса сказала Лису, что закончила, и он убрал поднос в сторону, а сам сел рядом с ней на постель.

– У тебя есть силы говорить, Алекса? – спросил он хриплым шепотом, к которому прибегал в образе Лиса.

– Да, Адам, если ты снимешь маску, – ошарашила его Алекса. – Теперь между нами не будет ничего, кроме правды.

– Давно ты знаешь? – спросил Адам-Лис, когда к нему вернулся дар речи.

– Я обнаружила, что ты Лис, незадолго до того, как ты оставил меня в Нассау. Признаться, меня шокировало, что собственный муж не доверяет мне настолько, чтобы рассказать правду.

– Это было ради твоей же безопасности, любимая, – объяснил Адам, убирая последний барьер, стоявший между ними. – Я боялся, что ты нечаянно проговоришься, если будешь знать, кто я. Понимаешь, для вида я работал на генерала Превоста, а на самом деле передавал сообщения американцам. Во время частых миссий, на которые меня посылали англичане, уходил в море как Лис, пользуясь тем, что мое отсутствие не вызывает подозрений. Ты никогда не задавалась вопросом, откуда Лису так хорошо известен график движения британских кораблей?

– Но, черт возьми, Адам, ты же знал, что я предана делу американцев! – рассерженно возразила Алекса. – Тем не менее продолжал меня обманывать! Я позволила Лису заниматься со мной любовью! И все это время чувствовала себя ужасно виноватой, из‑за того что предаю мужа!

– Я думал об этом, любимая, – со сдержанной иронией признался Адам. – Сначала мне было больно от того, что ты так легко отдаешься другому мужчине. Я жутко ревновал к самому себе. Но к тому времени ты уже знала, кто я, не так ли, Алекса?

Алекса ухмыльнулась, радуясь хотя бы тому, что сумела запутать Адама до той степени, что он усомнился в ее верности.

– Ты сам напросился, Адам.

– Скажи честно, любимая, ты не шутила, когда говорила Лису о своей любви к нему?

– Я была совершенно серьезна.

– А к Адаму?

– Я полюбила Адама… позднее. Понимаешь, Лис лишил меня девственности, и я питала нежные чувства к нему задолго до того, как осознала любовь к Адаму. Кроме того, вначале Адам не заслуживал моей любви. Ты должен признать, что Адам вел себя отвратительно.

– Вот чертовка, – отозвался Адам, толком не понимая, нравится ли ему такое объяснение. На откровение Алексы он ответил своим.

– Лис уже давно любил тебя, когда я позволил влюбиться Адаму.

На лице Алексы отразилось недоумение.

– Это правда, милая. Лис был свободен влюбляться в кого пожелает; его не связывала кровная месть семейству Эшли. Думаю, Лис полюбил тебя с первого взгляда. Адаму потребовалось больше времени, чтобы признаться в своих чувствах.

– Тем не менее ты оставил меня отцу, а сам поспешил обратно в Америку, чтобы жениться на леди Гвен! Почему?

– Гвен была полезна для дела. По крайней мере я так думал. А ты только усложняла мне жизнь.

Алекса вглядывалась в лицо Адама, боясь задать вопрос, вертевшийся у нее на языке. Поскольку это было очень важно для нее, она, преодолев нерешительность, спросила:

– В те месяцы, что мы были в разлуке, когда ты возвращался в Саванну как Адам, ты… занимался любовью с Гвен?

Адам густо покраснел, не желая отвечать, пока пронзительный взгляд Алексы не заставил его сказать:

– Алекса, я не хочу говорить о Гвен. Я делал то, что необходимо было делать, чтобы избежать подозрений.

– Признайся, Адам, – тихо повторила она.

– Я не спал с ней, Алекса. После того как Лис спас тебя и Мака накануне казни, Адам на некоторое время исчез. Выглядело очень подозрительно, что я исчез из виду одновременно с тобой. Вернувшись из Нассау, я говорил всем, что искал тебя, жаждал твоей казни не меньше их. Никто не поверил бы в это, если бы я почти сразу не занялся Гвен. Мне пришлось поддерживать с ней отношения, чтобы меня не разоблачили.

– Спасибо, что ты со мной откровенен, Адам, – мрачно проговорила Алекса. – Сколько еще должна продолжаться твоя шарада с Гвен?

– До тех пор, пока англичане не уйдут с американской земли, или пока меня не разоблачат и не повесят.

– Ясно, – проговорила Алекса. Но как она ни старалась, ей было непонятно, каким образом ухаживания за Гвен помогают делу американцев. – Ты меня любишь, Адам? – вдруг спросила она.

– Больше жизни, милая, – улыбнулся Адам, и его серые глаза засветились любовью.

– Тогда я попытаюсь понять, почему ты… должен встречаться с Гвен. Но я не обязана снисходительно относиться к этому.

– И я тоже, – с такой искренностью ответил Адам, что Алекса была склонна ему поверить.

Они еще немного поговорили о войне. Адам сообщил ей, что Корнуоллис без особого труда занял Северную Каролину, однако потерял два подразделения, отправленные разобраться с многочисленными партизанскими отрядами американцев. 7 октября 1780 года тысяча сто человек под командованием майора Патрика Фергюсона попали в окружение в Кингс-Маунтине, что в Южной Каролине, неподалеку от границы с Северной Каролиной. Группы стрелков, руководимые полковниками Исааком Шелби, Джеймсом Уильямсом и Уильямом Кэмпбеллом, отрезали им все пути к отступлению. После отчаянного сражения на поросших лесом горных склонах британцы сдались. Фергюсон был убит.

Позднее, в другом побоище, английские силы полковника Тарлтона были практически уничтожены кавалерийской атакой под командованием американского полковника Уильяма Вашингтона в Коупенсе, к юго-западу от Кингс-Маунтина. Несмотря на потери, которые армия Корнуоллиса понесла в этих сражениях, тот быстро прошел всю Северную Каролину, по пятам следуя за генералом Грином. Еще позднее две армии сошлись в битве за Гилфордский суд, где силы оказались примерно равными, и никто не вышел явным победителем. С тактической точки зрения, благодаря своей цепкости и превосходящему числу, выиграли британцы, несмотря на то, что они потеряли 600 человек. Однако через несколько недель Корнуоллис покинул сердце Каролины и Джорджии, двинувшись на побережье Уилмингтона в Северной Каролине, чтобы привести в порядок и пополнить свои ряды.

– А война на море? – спросила Алекса. – Как идут дела там?

– Французы делают все, что в их силах, чтобы помогать нам, – ответил Адам. – У адмирала де Грасса приказ сотрудничать с армиями Вашингтона. Похоже, волна успеха наконец поворачивает в нашу пользу.

– Слава богу, – с чувством выдохнула Алекса. – Превост по-прежнему контролирует Саванну?

– Да, к сожалению. Но, мне кажется, я слишком утомил тебя сегодня. Спи, любимая, я буду неподалеку.

Адам не обманул. Когда среди ночи Алекса проснулась, она ощутила рядом с собой его тепло, хотя он осторожно держался на расстоянии, чтобы не причинить ей вреда. Сладко вздохнув, Алекса придвинулась ближе и снова уснула, чувствуя себя защищенной.

Адам проснулся на рассвете и долго смотрел на свою спящую жену, дивясь, каким умиротворенным выглядит ее прекрасное лицо, несмотря на жестокие испытания, совсем недавно ею перенесенные. Он снова и снова проклинал себя за то, что позволил Алексе продолжать игру в Лису, когда обнаружил, что одиозная морская разбойница – это его родная жена. Он в самом деле быстро узнал Алексу, особенно после того, как занялся с ней любовью. Если до этого он еще сомневался, то потом ему уже не нужно было других доказательств. Он тихо усмехнулся, представив, какой шок испытала Алекса, зная, что он Адам Фоксворт, и видя, как ему не терпится заняться любовью с другой женщиной. «Так ей и надо, чертовке», – подумал он.

Адам винил себя за то, что не заставил ее отказаться от каперства и немедленно вернуться в Нассау. Он должен был лично сопроводить ее туда. Однако понимал, что с таким упрямым характером Алекса нашла бы способ обойти его приказы и вернуть Лису в море. Только теперь шутки кончились. Адам всерьез намеревался поставить на берегу двух охранников, чтобы Алекса никуда не сбежала, когда у нее заживет рука.

Она открыла глаза в сером полумраке и принялась наблюдать за игрой эмоций на красивом лице мужа.

– О чем ты думаешь? – тихо спросила Алекса.

– О том, как сильно я тебя люблю и как по собственной глупости чуть не лишился тебя навсегда, – без колебаний признался Адам. – Ты так и не простила меня за то, что я лгал тебе?

– Я могу простить тебе почти все, кроме того, как мерзко ты со мной обходился, пока я сидела в тюрьме. Я возненавидела тебя, когда ты явился на суд вместе с Гвен.

– Я сам себя ненавидел за то, что причиняю тебе боль. Но я ведь уже объяснил – это было необходимо. Я нуждался в свободе, чтобы освободить вас в роли Лиса. Я был потрясен, когда вернулся в Саванну и обнаружил, что вы с Маком в тюрьме. Все сходились к одному – виселицы вам не миновать.

– Почему ты так долго не возвращался? – спросила Алекса. – Когда Мак появился на плантации весь израненный и рассказал о ловушке, в которую вас поймали, я боялась за твою жизнь.

– Я был ранен, любимая. Одна пуля попала мне в плечо, а вторая – в бедро, – объяснил Адам. – Я пытался добраться до плантации, но отключился в лесу. По всей видимости, англичане потеряли мой след и вместо меня нашли Мака.

– Что произошло?

– Мне повезло. На следующий день меня нашел охотник, преданный американской идее. Он перенес меня в свою лесную хижину, где я приходил в себя. Мы жили в такой изоляции, что я не подозревал о происходящем в Саванне, пока к нам не забрел случайный гость. После разговора с ним я поспешил в город выручать вас.

Алекса вздрогнула.

– Страшно представить, что могло произойти, если бы ты тогда не вернулся.

– Даже не думай об этом, любимая, – нахмурился Адам, который в последние месяцы тоже часто задавался этим вопросом.

Приподнявшись на локте, Адам поймал ее губы в трепетном поцелуе. Поначалу он был нежен, но быстро перешел границы нежности, пустившись изучать языком чувственные контуры губ снаружи, а потом теплую, влажную сладость внутри. Алекса вздохнула, жалея, что не может обнять его за шею двумя руками.

Губы Адама оставили ее рот, скользнули по щеке, принялись ласкать шею и нежную кожу над сорочкой. Он поднял голову, и его сильные руки слегка подвинули Алексу, чтобы можно было освободить от одежды ее груди. Огненные искры полетели от ее живота к точке между ног при первом же горячем, влажном прикосновении губ Адама к идеальному холмику, когда он взял его глубоко в рот и стал сосать, нежно покусывая.

Алекса тихо застонала, и этот звук подействовал на Адама как ушат ледяной воды в лицо.

– Господи, Алекса, что я делаю? – воскликнул он. – Ты еще недостаточно здорова, чтобы заниматься любовью!

Он резко отодвинулся, и Алексу захлестнуло чувство потери, но она понимала – муж прав. Она была чересчур слаба, чтобы ответить так, как ей хотелось.

Через три дня вдалеке показались Багамы: драгоценные зеленые россыпи на серовато-голубом фоне в окружении полумесяцев белого песка, сверкающих под лучами солнца точно алмазы. Алекса была еще слаба, но по такому случаю встала с постели и нежилась в сиянии чудесного дня. Адам позволил ей выйти на палубу, однако не разрешил наряжаться в откровенный костюм Лисы. Вместо него Алекса надела скромное платье, попавшее на борт «Призрака» с одного из поверженных им английских кораблей. На самом деле в распоряжении Алексы был целый сундук одежды.

Когда они приблизились к острову Нью-Провиденс, Адам, по-прежнему в образе Лиса, залез на мачту, чтобы осмотреть гавань. От увиденного у него мороз пошел по коже. Несколько английских кораблей стояли в прекрасной бухте, и два из них как раз поднимали якоря, чтобы выйти в открытое море. Быстро соображая, Лис молниеносно спустился по канатам, на лету спрыгнув на палубу. В считаные минуты штурвал уже был в его опытных руках, и он искусно разворачивал судно, чтобы оно неслось быстрее ветра. Англичане успели только мельком взглянуть на их корму, прежде чем одномачтовик скрылся за горизонтом.

Как только британские корабли, отстав, перестали просматриваться вдали, Адам отправился на поиски Алексы, которую, несмотря на гневные протесты, при первых же признаках опасности отправил вниз.

– Мы их опередили, Алекса, – сказал он ей. – Пока что опасность миновала. Но мы больше не можем считать Нассау безопасным местом для тебя.

– Как ты поступишь теперь? Это означает, что я могу остаться на борту «Призрака»? – с надеждой спросила она.

– Нет, любимая. Я же говорил тебе – мне необходимо вернуться в Саванну. Очень важно узнать у генерала Превоста о планах англичан.

– А как же я, Адам? Неужели для меня нигде нет безопасного места?

– Я не знаю такого места, где можно было бы оставить тебя и быть абсолютно уверенным в твоей безопасности, – в глубокой задумчивости проговорил Адам. – Жаль, нельзя забрать тебя с собой на плантацию. Мы слишком долго были в разлуке.

Алекса вдруг просияла.

– Почему нельзя, Адам? Возьми меня с собой на плантацию, – в радостном волнении предложила она. – Кому придет в голову искать меня там? Если кто-то придет, я спрячусь.

– Не знаю, любимая, – колебался Адам, размышляя над ее словами. – Что, если кто-то случайно на тебя наткнется?

– Я останусь блондинкой! Меня уже много месяцев никто не видел. Если я кому-то случайно попадусь на глаза, меня не узнают.

– Это рискованно, Алекса, чертовски рискованно. Однако может сработать. При необходимости я всегда смогу спрятать тебя у людей, сочувствующих повстанцам.

– Значит, решено! – обрадовалась Алекса. – Ты заберешь меня домой?

– У меня нет выбора. Либо так, либо отсылать тебя обратно в море на «Призраке». А я не желаю больше так рисковать твоей жизнью. Я уже говорил, что Лиса умерла.

Алекса оплакивала смерть Лисы столь же горько, как горевала бы о лучшей подруге. Лиса была ее неотъемлемой частью, и она тяжело переносила потерю. Пройдут месяцы, прежде чем она поправится и сможет возобновить свои морские похождения.

Дождавшись темноты, Адам завел «Призрак» в тайную гавань. Оттуда им с Алексой пришлось идти к особняку Фоксворт пешком. Пополнив запасы пресной воды, «Призрак» под умелым руководством первого помощника должен был отправиться обратно в море. Ему предстояло встретиться с Маком в Вест-Индии и ждать указаний от капитана Джона Пол Джонса. Через шесть недель он должен был вернуться за Лисом. А до тех пор Лис под видом Адама будет собирать важнейшие сведения от генерала Превоста и губернатора Райта.

Алекса так устала, что последние несколько ярдов до дома Адаму пришлось нести ее на руках. Когда они добрались, было поздно и темнота окружала их повсюду, кроме прихожей, где Джем, привыкший к разъездам хозяина, оставил гореть один светильник. Алексу отнесли прямиком в их спальню, где она уснула, даже не дождавшись, пока Адам заботливо укроет ее.

Наутро, прежде чем Алекса проснулась, Адам поговорил с Джемом, распорядившись заменить всех слуг в доме. Джема настолько потрясло это требование, что Адам, доверившись ему, рассказал, почему в доме не должно остаться никого, кто может узнать в Алексе его жену. Поскольку Джем успел полюбить Алексу, он охотно согласился исполнить странную просьбу Адама. Но когда Адам объявил, что новая прислуга должна принимать Алексу как его содержанку Кэти (это имя он выдумал на ходу), Джем заартачился.

– Так нельзя, мастер Адам, – воспротивился дворецкий. – Та леди, что спит наверху, вдоволь натерпелась. Не хватало еще, чтобы слуги считали ее падшей женщиной.

– Будет лучше, если ее убьют, Джем?

Проникшись всем ужасом такой угрозы, Джем скрупулезно выполнил указания Адама. Поэтому, когда Алексу наконец представили новым слугам, те были склонны свысока смотреть на простую содержанку, но, будучи рабами, не могли не принять ее, как того требовал хозяин.

Алекса знала, ее с Адамом секрет известен только Джему, и молча сносила презрительное отношение остальных слуг. Обиднее всего было то, что Адам попросил ее не видеться с дорогой подругой, Мэри Форбс, из страха разоблачения. Так было лучше не только для Алексы, но и для Мэри. Алекса уже почти два года не появлялась на плантации Фоксворта и была слишком рада возвращению, чтобы жаловаться.

Молоденькую девочку по имени Мисси приставили к Алексе в качестве личной служанки. Алекса сразу же задалась целью завоевать ее дружбу. Служанка бурно отреагировала на дружеские заигрывания Алексы и с тех пор не позволяла никому дурно отзываться о своей прекрасной госпоже, пускай та и была падшей женщиной.

Неделю спустя Адам пришел к Алексе с новостью, что ему надо ехать в Саванну на совещание с генералом Превостом.

– Я не хочу ехать, любимая, но это необходимо. Назревает что-то серьезное, и я должен узнать, что именно.

– Адам, – Алекса покраснела и отвернулась, – ты… ты увидишься с Гвен?

– Это неизбежно, – признался он, жалея, что иначе нельзя.

– Я не стану спрашивать, придется ли тебе… спать с ней. Ты знаешь, как я к этому отношусь.

– Я сделаю то, что должен, любимая, – с горечью проговорил Адам.

Слезы застлали глаза Алексы, и она отвернулась. Такая ли это неприятная необходимость для Адама, как он старается показать? С тех пор как они покинули остров, он не пытался заниматься с ней любовью, хотя ее рана быстро заживала. После возвращения Адам даже спал отдельно от нее, и она решила, что не отпустит его к Гвен, пока не напомнит, как хорошо им бывает вместе.

Устремив на мужа взгляд полных чувства васильковых глаз, в которых до сих пор дрожали жемчужины слезинок, Алекса хрипло спросила:

– Ты меня любишь, Адам?

– Господи, Алекса, как ты можешь спрашивать о таком? Ты значишь для меня все.

– Тогда давай займемся любовью. Сейчас! Забери меня наверх и люби!

Горячий вихрь желания охватил Адама после этой нетерпеливой мольбы. Он умышленно сдерживал свою страсть до тех пор, пока Алекса полностью не поправится.

– Ты уверена, любимая? – спросил он погрубевшим от избытка эмоций голосом. – Ты достаточно хорошо себя чувствуешь? Я надеялся… но не хотел тебя торопить.

– Ты не торопишь меня, Адам. О, дорогой, я хочу этого. Хочу тебя. Пожалуйста, не отказывай мне в праве снова быть твоей женой, когда мне больше всего этого хочется. Если тебе придется взять Гвен, я хочу, чтобы ты думал обо мне, когда будешь… заниматься с ней любовью.

– Тогда скорее, любимая, – выдохнул он, сгребая Алексу в охапку. – Я буду заниматься с тобой любовью до конца дня и всю ночь, пока ты не попросишь меня остановиться.

Адам бросился с ней в коридор, взлетел по лестнице и, миновав ошарашенных слуг, вломился в ее комнату, поставив на ноги, только когда за ними плотно закрылась дверь.

С мучительной неспешностью он раздел Алексу, бормоча что-то над ее совершенным бюстом, стройной талией, округлыми бедрами, над ее красивыми длинными ногами, подкрепляя слова нежными, легкими как перышко поцелуями в губы и грудь. Оставшись абсолютно нагой, Алекса помогла раздеться Адаму, с любовью проводя рукой по его рыжевато-каштановым волосам, утопая в завитках на его загорелой груди. Пальцы Алексы бесстыдно играли с его сосками, которые, к ее удивлению, затвердели почти так же, как ее собственные. Продолжая свои чувственные изыскания, Алекса плавно скользнула по его стройным бедрам, ощутив натянутые сухожилия в увеличившихся мышцах. Когда она схватилась за ту его часть, которая стала длинной и твердой, он застонал и высоко поднял ее на руках, а потом медленно опустил на кровать.

Адам налетел на Алексу безжалостным поцелуем, врываясь языком в ее рот почти так же, как ей хотелось быть пронзенной снизу. Огромная ладонь отыскала ее грудь, чтобы помучить, прежде чем проложить дорогу к плоскому животу и спуститься ниже, играя с мягкими завитками волос. Алекса изнемогала от его прикосновений, и когда это случилось, крик острого наслаждения сорвался с ее губ. Ласковыми, ищущими пальцами он дразнил и раздвигал ее влажную плоть, а губы тем временем впивались то в один, то в другой сосок, пока Алекса не начала извиваться под ним, сходя с ума от желания.

Алекса вскрикнула, когда рот Адама покинул ее грудь ради более сладких пастбищ. Его язык разорял ее, то отступая, то совершая восхитительные набеги во влажные глубины, пронзая самый центр ее желания. Извиваясь, чтобы уйти от изысканной пытки, и в то же время страшась, как бы Адам не остановился, Алекса стонала все громче и чаще. Но беспощадный Адам схватил ее за бедра, не давая ни на секунду укрыться от ищущих губ и языка.

Наконец напряжение стало невыносимым, и Алекса с криком рассы́палась на миллион горящих осколков, плавно опадающих на землю, но уже в следующую секунду ожила, принимая глубоко врывающегося в нее Адама. Она почувствовала, что отзывается на хмельные поцелуи Адама и слова любви, которые он шепчет, поднимаясь еще выше под его неистовым напором. Их одновременная кульминация затмила все, что Алекса знала прежде. После короткой передышки Адам взял ее снова, а потом еще и еще. Весь день и всю ночь, пока Алекса не взмолилась о пощаде. Утром он уехал.

18

Саванна, 1781 год

Адам вернулся из Саванны через три дня, и Алекса радостно встречала его, пока он не показал ей подарки. Стоило ему вручить ей большую коробку с изумительным желтым платьем из самого тонкого льна, какой она только видела, и коробочку поменьше, в которой на бархатной подушечке красовалась нитка непревзойденных жемчужин, на нее словно холодом повеяло. Первой мыслью было, что Адам откупается от нее за свои прегрешения с Гвен. Очевидно, чувство вины заставило его потратиться на дорогие подношения. Алекса недвусмысленно продемонстрировала свои эмоции, отодвинув подарки в сторону.

– Не понравилось платье, Алекса? – озадаченно спросил Адам. – И жемчуг? Я надеялся тебе угодить.

– Они бы понравились мне, Адам, если бы я не знала, о чем это свидетельствует.

– И о чем же?

– Они нужны, чтобы загладить твою вину за Гвен, – обиженно объяснила Алекса. – Мне не нужны подарки, напоминающие, что я делю своего мужа с другой женщиной.

– Ни с кем ты меня не делишь, любимая, – возразил Адам. – Я не смог заниматься с Гвен любовью. Только не после того, что между нами было перед отъездом.

Алекса в недоумении посмотрела на Адама, и ее безукоризненные черты засветились счастьем.

– Ты серьезно, Адам? Что… что случилось?

– Я старался избегать Гвен все три дня, – лукаво улыбнулся он. – Не отходил от генерала Превоста ни на шаг, пока не уехал из города.

– Ах, Адам, – воскликнула она, бросаясь ему на шею. – Как же я тебя люблю!

– Рассказать, что я еще узнал, или уложить тебя в постель немедленно? – рассмеялся Адам.

Алекса залилась очаровательным румянцем. Неужели ее мысли видно насквозь?

– Расскажи, Адам, пожалуйста.

– Дрейк догнал британский фрегат и капитана Баррингтона. Было яростное сражение, и Дрейк убил Баррингтона. Выживших английских матросов спустили на воду, а корабль затопили. Их подобрало другое британское судно.

– Дрейк – молодчина! – похвалила Алекса, сияя от гордости. – Что еще ты узнал?

– Вся Саванна взбудоражена новостью, что Лиса погибла. Выжившие моряки с фрегата сообщили: Баррингтон смертельно ранил ее и утопил, выбросив за борт. Они лишний раз убедились в этом, когда «Миледи Лиса» напала на фрегат, но сама леди так и не появилась во время схватки. Так что, моя милая, Лису уже похоронили.

Алекса настолько опечалилась, что Адам не мог не спросить:

– Откуда столько грусти? Мы же этого и добивались.

– Я себя так чувствую, точно от меня оторвали кусок, – проговорила Алекса. – Я любила Лису. Любила ее независимость, отвагу, умение действовать самостоятельно. Она не принадлежала никому из мужчин, не была ничьей жертвой. Мне будет ее недоставать.

– Ты ошибаешься, Алекса. Умерло только имя Лисы, но сама она продолжает жить в душе и сердце Алексы. Никто и ничто у тебя этого не отнимет, и поражения тебя не сломят. Мне ли не знать? Ведь однажды вознамерившись тебя погубить, я в конечном итоге пал к ногам синеокой лисы.

Потом Адам понес Алексу наверх, чтобы на деле доказать то, что он пытался передать словами.

Временно насытив их страсть, Адам рассказал Алексе: Корнуоллис отступил в Йорктаун, чтобы отдохнуть и подождать развития событий. Алексу порадовало известие, что Адам пробудет на плантации еще около четырех недель, пока за ним не приплывет «Призрак». Для них это было время воссоединения – месяц, в течение которого Адам редко выбирался в Саванну, посвящая дни и ночи жене. Пока однажды их радужный пузырь внезапно не лопнул с катастрофическими последствиями.

Тот августовский день 1781 года выдался ясным и жарким, как и множество других летних дней в Джорджии. Адам по своему обыкновению встал рано и, решив употребить время во благо плантации, отправился вместе с Форбсом на поля, чтобы оставаться в курсе дел на своих обширных угодьях. Алекса, тем утром не знавшая, чем занять себя, забрела в кабинет, одну из самых любимых комнат, уютно расположенную в тыльной части дома и выходившую не только в коридор, но и через стеклянные двери в сад. Когда Адам уезжал в поля, он часто возвращался этим путем, чтобы не делать крюк до парадного крыльца и не тревожить слуг, входя через кухню.

Одолеваемая непонятным беспокойством, Алекса блуждала по знакомой комнате, притрагиваясь к предметам, которых касался Адам, вдыхая приятные запахи кожи и табака, жалея, что нет рядом мужа, который унял бы странную тревогу, завладевшую ею с самого утра, как только она оторвала голову от подушки.

Алекса таинственно улыбнулась, прижав ладонь к плоскому животу. Ей не терпелось увидеть лицо Адама, когда она поделится с ним своими подозрениями. Алекса надеялась: он обрадуется не меньше ее, узнав, что она ждет ребенка. По ее расчетам это случилось на острове. Алекса умышленно не говорила Адаму, пока сама не удостоверилась в столь счастливом факте. Но теперь можно было не ждать. Через семь месяцев на свет появится его ребенок.

Алекса так увлеклась мыслями о том, чтобы родить Адаму здорового малыша, что не услышала перебранки, вспыхнувшей в передней части дома. Она не подозревала о происходящем, пока дверь кабинета не распахнулась и на пороге не появилась разъяренная Гвен. Джем беспомощно семенил следом, скороговоркой оправдываясь:

– Простите, госпожа Кэти. Я объяснял леди Гвен, что мастер Адам в поле, но она пожелала во что бы то ни стало дождаться его здесь.

Алекса почувствовала, как кровь отлила от ее лица. Уж кого она не ожидала встретить этим утром, так это леди Гвен. «Мужайся!» – приказала себе Алекса, делая глубокий, успокаивающий вдох. Если она пройдет проверку с Гвен, маловероятно, что ее кто-нибудь узнает в Саванне.

– Значит, это правда! – процедила сквозь стиснутые зубы Гвен, презрительно глядя на Алексу.

– Прошу прощения, – сказала Алекса, изображая неведение. – Кто вы?

– Я леди Гвен Райт, невеста лорда Пенуэлла, – нагло заявила Гвен, – и мне не нужно объяснять, кто вы. Моя портниха говорила, что Адам недавно купил платье для какой-то женщины. Мне он его не подарил, из чего я заключила, что где-нибудь у него в особняке припрятана любовница. Как удобно он устроился.

Алекса покраснела, но не сникла под язвительными репликами Гвен.

– Невеста Адама? – простодушно спросила она. – У меня сложилось впечатление, что у Адама уже есть жена.

– Она умерла. Оказалась изменницей, и накануне казни ее спас пират. Уже несколько лет о ней ни слуху ни духу. Адам убежден, что ее уже нет в живых.

– Понятно, – сказала Алекса, поворачивая лицо так, чтобы длинные белокурые локоны частично скрывали ее черты.

– Где Адам откопал такую грязную потаскуху? – презрительно спросила Гвен. Алекса отказалась поддаваться на провокацию, чем еще больше разозлила Гвен. – Наверное, в одном из тех загадочных путешествий, – фыркнула она, отвечая на собственный вопрос, – в которые он так часто уезжает. Где ваш любовник?

– Адам в поле, как и говорил вам Джем. Он наверняка скоро вернется. Желаете подождать?

Пока Алекса говорила тихим, шепчущим голосом в надежде обмануть Гвен, спесивую англичанку терзали смутные подозрения, и та, задумчиво прищурив глаза, пристально всматривалась в красивую блондинку.

– Я вас знаю? – спросила она, не сводя с Алексы внимательного взгляда. – Вы почему-то кажетесь мне знакомой.

– Нет, я никогда вас раньше не видела, – ответила Алекса, подавляя острое желание бежать от зоркой леди Гвен куда глаза глядят. – Я совсем недавно приехала из Чарльстона.

– Так вот где вас нашел Адам, – ощетинилась Гвен, в запале забывая, что Алекса похожа на кого-то, кого она знает. – Наверняка в каком-нибудь борделе.

Алекса опустила голову, что для Гвен практически означало признание вины.

– Ха! Я так и знала! – победоносно прокаркала Гвен. – Вы, конечно, понимаете, что шлюха вроде вас, пускай даже красивая, ничего не значит для такого мужчины, как лорд Пенуэлл… Мы с Адамом скоро поженимся, и я советую вам убираться подобру-поздорову, пока есть такая возможность.

Плохо замаскированная угроза Гвен повисла в воздухе дурманящей осенней дымкой.

– Я уйду, когда меня об этом попросит Адам, не раньше, – заявила Алекса голосом, полным ненависти. При всем желании она не могла забыть, что мерзкой англичанке не понаслышке знакома любовь Адама.

– Пожалуй, я все-таки не стану дожидаться Адама, – объявила Гвен. – Для меня унизительно находиться в одной комнате с его шлюхой. Передайте ему от меня, что я жду объяснений, и, если он не явится в Саванну в течение двадцати четырех часов, наша помолвка будет расторгнута.

– Мне почему-то кажется, что Адам не огорчится, – тихо ответила Алекса.

Глубоко оскорбленная и рассерженная на Адама, Гвен, повернувшись, пулей вылетела из комнаты. Она так спешила избавить себя от ненавистного общества Алексы, что не заметила, как сразу за дверью уронила ридикюль.

Стоило Гвен выскочить из комнаты, Алексу затрясло, и она, чтобы удержаться на ногах, схватилась за спинку стула. В какой-то момент она не на шутку испугалась, что ее слабая попытка выдать себя за другого человека с треском провалилась. В конце концов, она всего лишь осветлила волосы. Но, к счастью, гнев помешал Гвен хорошенько покопаться в памяти.

Внезапно ее размышления прервал громкий голос:

– Алекса, любимая, посмотри, кто у нас!

Резко обернувшись, Алекса увидела, как Адам широким шагом входит в стеклянные двери в сопровождении Мака и Дрейка.

– Я так и знал, что найду тебя здесь, – просиял Адам, обнимая ее за тонкую талию.

– Адам, пожалуйста, тише, – предупредила Алекса, приложив палец к губам. – Здесь только что была Гвен.

– Знаю, – ответил Адам. – Мы видели, как отъезжал ее экипаж, когда шли через поля. Чего она хотела? Она тебя не узнала?

– Я все тебе расскажу, Адам, только сначала поздороваюсь с нашими друзьями, – улыбнулась Алекса, протягивая руки Маку и Дрейку. Не довольствуясь рукопожатием, Мак заключил Алексу в объятия и, несмотря на ревнивые взгляды Адама, сочно поцеловал ее в мягкие губы.

– А теперь о Гвен, – сказала Алекса, снова поворачиваясь к Адаму. – Не думаю, что она меня узнала, хотя я порядком испугалась. Но давайте пока забудем о ней.

– Алекса, если бы я знал, что создаю Лису, обучая вас ходить под парусом и пользоваться оружием, я бы наотрез отказался вам помогать и не позволил уговорить себя на то, что считал неправильным, – объявил Мак, весело подмигивая Алексе. – Удивляюсь, как Адам до сих пор со мной разговаривает, да еще и пускает к себе на порог.

– С этим покончено, Мак, – почти с грустью улыбнулась Алекса, искренне скучавшая по лихой каперской жизни. – Я больше не Лиса.

– Вы не представляете, как меня это радует, – вмешался Дрейк, приветствуя Алексу не менее бурно, чем Мак. – Когда вы с Лисом встретились на острове, я надеялся, что он настоит на вашем возвращении в Нассау.

– Когда вы узнали о Лисе, Алекса? – спросил Мак. – На острове?

– Нет, – озорно улыбнулась Алекса, – я задолго до того знала, что Лис – это Адам.

– Уверен, здесь кроется целая история, – хищно улыбнулся Мак.

– Которая останется нерассказанной, – оборвал его Адам, с вызовом поглядывая на Алексу.

Та ответила дерзким взглядом.

– Ты так долго держал меня в неведении, что все твои злоключения были абсолютно заслуженными.

– Алекса, – предостерег Адам, сдабривая слова улыбкой.

– Ладно, ладно, Адам, – сдалась Алекса и так заразительно рассмеялась, что Адам не устоял, быстро вовлекая Дрейка и Мака в общее веселье.

Если бы Алекса и ее друзья могли видеть сквозь двери, они бы не чувствовали себя такими счастливыми и беззаботными. Леди Гвен действительно уехала в своем экипаже, но не успела завернуть за угол, как обнаружила пропажу ридикюля и велела кучеру поворачивать обратно к дому. Уверенная, что уронила сумочку в коридоре, Гвен не стала стучать, а проскользнула в незапертую дверь и пошла в сторону кабинета, где совсем недавно столкнулась с Алексой. Почти сразу заметив ридикюль, она наклонилась, чтобы подобрать его с пола. Тут-то и услышала громкие голоса, имена пресловутых пиратов, Лисы и Лиса.

Не испытывая ни малейших угрызений совести, Гвен приложила ухо к двери и прислушалась к разговору. Ее глаза сделались круглыми как блюдца, а рот в недоумении задрожал, когда ей открылись тайны, не известные никому, кроме людей, находившихся в кабинете. То, что женщина, с которой она разговаривала всего несколько минут назад, оказалась женой Адама, ее не особенно удивило, потому что она уже начинала подозревать: блондинка в особняке Фоксворта не та, за кого себя выдает. А вот узнать, что Алекса и Лиса – одно и то же лицо, было удачей, на которую Гвен не рассчитывала.

Услышанное настолько поразило Гвен, что ее ноги подкосились и она упала перед дверью на колени. Адам Фоксворт, лорд Пенуэлл, человек, за которого она надеялась выйти замуж, оказался Лисом – этим изворотливым капером, иногда буквально растворявшимся в воздухе, когда загонял врага в тупик! Неудивительно! В повседневной жизни он был уважаемым членом английской знати. И теперь только она, Гвен, знала их тайну. Но так будет недолго. Ехидно улыбнувшись, Гвен поднялась с пола и покинула дом так же быстро, как в него входила.

В кабинете четверо каперов праздновали встречу и, не подозревая о поспешном уходе Гвен, поднимали бокалы за Соединенные Штаты Америки, свободные от английского вмешательства.

– Я знаю, «Призрак» плывет сюда за Адамом, – сказала Алекса, когда тост был провозглашен, – но что вы делаете здесь со своими кораблями?

– Хорошие новости, Алекса, – с воодушевлением ответил Мак. – Де Грасс с крупным контингентом, состоящим из двадцати восьми французских судов и 3300 солдат, выйдя с Гаити, направляется в Чесапик. Мы здесь, чтобы дождаться «Призрака», забрать Лиса и немедленно отправиться в море для участия в сражении на севере, которое должно оказаться решающим.

– Ах, Мак, неужели исход войны может решиться в одной этой битве? – оживилась Алекса.

– Это вполне вероятно, – опередил Мака Адам. – Такими большими силами мы обязаны победить англичан. А дальше Нью-Йорк, где засел Корнуоллис. Конец войны уже на горизонте, любимая.

– Когда вам нужно уезжать? – дрожащим голосом спросила Алекса, не желая так скоро расставаться с мужем. Она еще даже не сказала ему о ребенке.

– Через день-два, как только прибудет «Призрак».

Алекса, сглотнув комок в горле, печально кивнула.

– Я понимаю, – сказала она, быстро моргая, чтобы избавиться от набегавших на глаза слез.

После они разделили восхитительный ужин и продолжили вечер за кофе и бренди. Уже совсем поздно Дрейк с Маком вернулись на свои корабли, и Адам с Алексой смогли уединиться у себя в спальне.

Не нуждаясь в словах, чтобы выразить свои чувства, Адам неторопливо раздел Алексу, пробуждая ее желания прикосновениями. Они занимались любовью медленно, благоговейно, как будто это был их первый раз. Либо последний. Слова любви лились свободно, не сдерживаемые преградами недоверия или обмана. Алекса знала – ей не с чем сравнивать, но инстинктивно понимала, что только в объятиях Адама ее тело, ум и любовь могут обрести такое всеобъемлющее счастье.

Ничьи больше губы не умели так дразнить, ласкать и соблазнять. Ничьи руки не обладали властью добиваться от нее такой драматичной реакции, исследуя, раздвигая, нащупывая потаенные места ее тела. А когда он наконец вошел в нее, она встретила его хриплым урчанием, чувствуя, как внутри нее растет его желание.

Под его губами розовые соски Алексы заострялись, поднимаясь вверх, а его мощные рывки несли ее из тьмы к ослепительному свету. Когда Адам обхватил округлые холмики ягодиц Алексы, чтобы утихомирить ее безумные метания и довести их обоих до кульминации, она прорезала ночную тишину криком радости. Только когда ее дрожь начала стихать, Адам отпустил на волю собственную страсть и присоединился к ней.

После они лежали, крепко обнявшись, нежась в удовлетворении, благоговея от полноты капитуляции друг перед другом. «Идеальный момент, чтобы рассказать Адаму о ребенке», – сонно улыбнувшись, подумала Алекса. Но слова, которые уже оформились у нее в голове, так и не прозвучали.

Эйфорию Адама и Алексы грубо нарушил громкий стук в дверь и гневные голоса, требовавшие их появления. Алекса замерла, вспоминая давний день, когда ее разбудили подобным образом. День, когда их с Маком бросили в тюрьму.

– Откройте! – требовал громкий голос. – Именем короля, откройте, или мы выломаем двери!

– О боже, Адам! Они знают! – взвыла Алекса, прижимаясь к Адаму. – Тебе нужно уходить.

– Мы знаем, что ты там, Лис! И Лиса тоже! На сей раз вы так легко не уйдете!

– Им нужны мы оба, – мрачно сказал Адам, натягивая брюки. – Тебе нужно выбираться отсюда, любимая. Скорей, надевай халат. Я не позволю им снова забрать тебя!

– Что ты собираешься делать?

– Задержу их, чтобы ты успела выйти через двери кабинета и добраться до бухты, где стоят на якоре «Леди А» и «Миледи Лиса».

– Адам, нет! – вскричала Алекса. – Я не уйду без тебя!

Люди снаружи начали выламывать дверь, и Адам в отчаянии тряхнул Алексу за хрупкие плечи, стараясь хоть немного вразумить ее.

– Думай головой, Алекса! Я лучше тебя готов дать отпор. Есть способы скрыться, если только мне не нужно будет беспокоиться о тебе. Беги! – приказал он. – Ты должна выбраться отсюда, пока они не выбили двери. Скорей, – крикнул он, – расскажи Маку о том, что случилось. И, Алекса, я люблю тебя!

Сказав это, Адам выскочил из спальни и понесся вниз по лестнице со шпагой наголо. Он не выиграл ничего, кроме нескольких секунд, за которые Алекса успела добежать до кабинета и выпорхнуть из стеклянных дверей… прямо в руки Чарльзу Уитлоу!

19

Под нещадным градом ударов дверь наконец затрещала и проломилась. Адам на миг остолбенел, хотя и не удивился, когда в пролом ввалилось почти двадцать человек. С упавшим сердцем он понял, что на этот раз Лису не спастись. Заняв позицию у подножия изогнутой лестницы, Адам храбро сражался, но с самого начала знал – исход предрешен. Единственной жгучей надеждой было, что Алекса сбежит, и, когда Мак с Дрейком узнают о его судьбе, они объединят усилия, спасут его, точно так же, как он в свое время увел Мака и Алексу прямо из-под носа англичан.

Только после ранения в бок и еще одного в плечо Адам уступил, но даже тогда потребовалось четыре человека, чтобы уложить его на пол.

– Все наверх! – скомандовал лейтенант, возглавлявший отряд. – Найдите Лису! Мне нужны оба!

По прошествии нескольких минут, которые, как надеялся Адам, позволили Алексе удалиться достаточно далеко, солдаты сбежали вниз по лестнице и сообщили, что на верхних этажах нет никого, кроме слуг.

– Где она? – спросил лейтенант, поддевая Адама носком ботинка. – Нам известно, что Лиса здесь, известно, кто она, так что не пытайтесь врать.

– Не знаю, о чем вы говорите, – ответил Адам, изображая неведение. – Здесь не было никого, кроме моей содержанки, но она сегодня вернулась в Чарльстон.

– Так я вам и поверил, – ухмыльнулся лейтенант. – Леди Гвен все рассказала генералу. Теперь уже ни для кого не секрет, что лорд Пенуэлл – это Лис, а его жена – Лиса.

– Гвен, – презрительно сплюнул Адам. – Можно было догадаться. Поздно, господа, здесь остался только я.

Дом тщательно обыскали, а когда обнаружилось, что двери кабинета открыты, прочесали территорию и жилища рабов. Потом рыскали в полях, надворных постройках и близлежащих лесах. Адам лежал в растекающейся луже крови, молясь, чтобы Алексу не нашли, а бухта, в которой стояли на якоре «Леди А» и «Миледи Лиса», осталась в тайне.

К рассвету поиски набрали обороты, и лесную тропинку, ведущую к секретной бухте, все-таки обнаружили. Но когда солдаты вышли к воде, никаких кораблей они не увидели. Адам обрадовался этому известию. Серьезное ранение не позволило ему понять, что, если бы друзья узнали о его беде, они обязательно пришли бы ему на помощь. Только тогда он позволил слабости от потери крови взять свое и благодарно провалился в забытье.

Алекса дергалась и вырывалась, но ее крепко держали. Паника охватила женщину, когда она поняла, что ее тоже поймали и она ничего не сможет сделать для Адама. Теперь Мак и Дрейк не узнают о происшедшем этой ночью, пока не вернутся в дом и не поговорят со слугами. Но к тому времени может быть слишком поздно.

– Не отбивайтесь так, Алекса, я не причиню вам вреда, – произнес голос, который она не ждала услышать снова.

– Чарльз! – ахнула Алекса. – Как это возможно?

Огромная ладонь тут же зажала ей рот.

– Тихо, черт возьми! Или вы хотите, чтобы этот полоумный лейтенант послал вас обратно на виселицу?

Алекса растерялась от его слов. Зачем Чарльзу спасать ее после всего случившегося? Неужели он не слышал, что она Лиса? И как он сбежал из северной тюрьмы?

Алекса перестала сопротивляться. Чарльз увлек ее в глубь леса, где их ждали две стреноженные лошади.

– Полезайте-ка наверх, – подсадил ее Чарльз. Потом, к еще большему удивлению Алексы, он шарфом привязал ее руки к изгибу седла. Пробежав долгим, бесстыдным взглядом по ее слабо прикрытому телу, вскочил на одну из лошадей, схватил поводья другой и галопом пустил их по темному лесу. К тому времени, как английские солдаты начали искать за пределами дома и на прилегающей территории, беглецы оторвались уже на несколько миль.

Алекса больше часа трусила за Чарльзом, пока наконец они подъехали к домику на заброшенной улице где-то на окраине Саванны. Он остановился у ворот, развязал Алексе руки, помог ей спешиться и завел в темную комнату. Оставив на миг, чтобы зажечь лампу, Чарльз, повернувшись, вгляделся в ее черты.

– Значит, это правда, – пробормотал он, разглядывая ее белокурые локоны с плохо скрываемой похотью. – Я не мог поверить своим ушам, когда леди Гвен во всеуслышание объявила, что Лиса жива и она не кто иная, как леди Алекса Фоксворт.

– Почему в это так трудно поверить? – с любопытством спросила Алекса.

– Казалось невозможным, что обворожительная леди, победившая меня на дуэли, может быть той самой женщиной, с которой я когда-то был помолвлен. Я понятия не имел о невероятной привлекательности вашего тела, пока не увидел вас на борту корабля в том откровенном костюме. Даже проклиная, я хотел вас. Вы были великолепны, когда гордо и дерзко стояли на квартердеке.

– В последнюю нашу встречу вас увозили в северную тюрьму, – сказала Алекса. – Как вам удалось вернуться сюда? Что произошло?

Чарльз фыркнул.

– Я провел шесть жутких месяцев за решеткой в Нью-Йорке, прежде чем меня обменяли на другого военнопленного и я смог вернуться в Саванну. Все эти унылые месяцы Лиса не шла из моей головы. Я поклялся, что однажды мы встретимся вновь, и на сей раз верх возьму я – Лиса будет извиваться подо мной в моей постели.

«Извиваться? – вскипела Алекса. – Боже мой, что у него на уме?»

– Я думала, вы ненавидите меня, Чарльз. Вы сами так говорили, когда приходили ко мне в тюремную камеру.

– Это было до того, как я узнал, что вы Лиса. Меня опустошило известие, будто Лиса погибла, но когда леди Гвен опровергла это, я понял, что не могу допустить, чтобы вас повесили. Когда я знал вас как Алексу, вы были для меня всего лишь никчемной предательницей, недостойной моего сострадания. Но потом я повстречал Лису, и, хотя она одержала надо мной верх, я не мог успокоиться, не покорив ее так же, как она покорила меня.

– Если у вас есть ко мне хоть какие-то чувства, Чарльз, отпустите меня, дайте возможность помочь Адаму. Они наверняка повесят его, а я не могу этого допустить. Я люблю его.

– Разумеется, повесят, – с иронией подтвердил Чарльз. – Я на это рассчитываю.

– Что вы готовите мне?

– Мой корабль отсылают к английским берегам, и вы поплывете на нем. К тому моменту, как мы доберемся до места назначения, Лис, или Адам Фоксворт, если угодно, будет мертв. Мы поженимся, как и должно было случиться много лет назад.

– Вы спятили, Чарльз. Я никогда не соглашусь выйти за вас! Тем более вы женаты.

– Моя жена недавно умерла при родах, – без тени сожаления сообщил Чарльз. – Я могу жениться снова.

– Ни за что!

– Предпочитаете умереть вместе с мужем?

– Да! Умереть за то, во что ты веришь, не стыдно.

Сказав это, Алекса подумала о ребенке, которого носит, – ребенке Адама. Может ли она обречь невинное дитя на смерть? Алекса закусила губу, не зная, как разрешить дилемму.

Должно быть, уловив нить ее мыслей, Чарльз спросил:

– Что такое, Алекса? Что вас тревожит? Боитесь смерти?

– Н‑нет, дело не в этом, – неуверенно проговорила она.

– Тогда в чем? Что вас беспокоит?

– Чарльз, я беременна. Я жду от Адама ребенка. Я готова умереть сама, но предать смерти невинное дитя…

Сверкнув глазами, Чарльз молча обвел взглядом стройную фигуру Алексы, которую почти не скрывали складки ее тонкой ночной сорочки и халата.

– Тогда решено, мы поженимся после того, как вы родите. Отдадим этого ребенка на ферму, а со временем у нас появятся собственные.

– Нет, Чарльз, – твердо стояла на своем Алекса, – я не отдам ребенка и не выйду за вас, даже если это будет стоить мне жизни.

– И жизни вашего малыша?

– Даже тогда. Лиса многому меня научила, в том числе бороться за право жить, как я считаю нужным. Я никогда больше не стану жертвой. Если мне суждено умереть за свои убеждения, пусть так и будет.

– Это очень высокопарные слова, Алекса, – отозвался Чарльз.

– Они не разойдутся с делом. Если вы намерены жениться на мне силой и отобрать у меня ребенка, лучше сейчас же сдайте меня властям.

«Алекса в самом деле изменилась, – решил про себя Чарльз, когда ее упрямо вздернутый подбородок сказал, что она вполне способна предпочесть виселицу. Однако тут же лукаво про себя добавил: – Но есть и другие способы заставить ее передумать».

– На что вы готовы, чтобы спасти Адама от палача? Насколько далеко вы зайдете? – хитро спросил он.

– Чарльз! Бог мой, вы можете это сделать?

– Для вас, Алекса, я готов. Перспектива заполучить Лису возбуждает меня до невозможности. Мои грезы полнятся длинными белокурыми локонами и телом, соблазнительнее которого я еще не видел.

Алексу поразило, насколько сильна страсть Чарльза к Лисе. Он не просто хотел ее, он был околдован ею. Алекса ни секунды не колебалась: она рискнет чем угодно, пожертвует всем ради Адама. Даже ее собственное счастье не значило ничего в сравнении с жизнью мужчины, которого она безумно любила.

– Откуда мне знать, что вы говорите правду, Чарльз?

– В доказательство своих слов я доставлю вашего мужа к себе на корабль, чтобы вы с ним увиделись перед отплытием. Вы собственными глазами увидите, как он уйдет, и будете знать – он свободен.

– Это огромный риск, Чарльз, – с сомнением проговорила Алекса. – Почему вы думаете, будто так легко освободите Адама?

– У меня свои каналы, – не вдаваясь в подробности, многозначительно намекнул Чарльз.

– Если вы в самом деле освободите Адама, я поеду с вами, Чарльз. Но сначала вы должны согласиться на два условия.

Чарльз подозрительно повел бровями.

– Что еще за условия, Алекса?

– Во-первых, я наотрез отказываюсь отдавать малыша, и… и, во-вторых, вы не должны прикасаться ко мне… так… пока мой ребенок не появится на свет.

– Вы не в том положении, чтобы диктовать условия, дорогуша, – зло прошипел Чарльз.

– Или принимаете эти условия, или нет, – воинственно объявила Алекса. – Если вы по-настоящему меня хотите, то подождете.

Алекса рассуждала так: если Чарльз согласится, до того дня, как ей наконец придется капитулировать, может произойти все что угодно. Кроме того, они не смогут пожениться, пока жив ее муж. Она так и сказала Чарльзу.

– Да, тот факт, что ваш муж останется в живых, усложняет дело, но нет ничего невозможного. Мой дядя – член парламента, он легко выхлопочет вам развод с мужчиной, которого все знают как предателя.

«Как легко у него все получается», – размышляла Алекса, не торопясь доверять Чарльзу.

– Значит, вы согласны на мои условия?

– Да, дорогуша, но с одним «но». Раз уж вы требуете, у меня тоже к вам два требования. Первое: я хочу, чтобы ваши волосы оставались светлыми, меня это возбуждает. – Алекса настороженно кивнула. – И второе: когда встретитесь с мужем, вы не должны рассказывать ему о нашем соглашении. Вы сообщите Адаму Фоксворту, что уезжаете со мной по собственной воле, ибо намерены развестись с ним и выйти замуж за меня.

– Господи, Чарльз, он ни за что мне не поверит! – вскричала Алекса, красивые черты которой исказились от боли.

– Значит, вы должны сделать все возможное, чтобы он вам поверил.

– Я не смогу, он поймет, что это ложь!

– Хотите, чтобы он умер?

– Нет, конечно нет.

– Тогда каков ваш ответ?

– Вы принимаете мои условия?

– Да, даю слово. Ребенок останется вам, и я повременю с постелью. Мне бы все равно неприятно было спать с вами, зная, что у вас в животе отродье другого мужчины.

Повисла долгая мучительная пауза. Пауза, в течение которой Алекса тщательно взвешивала все свои возможности. Даже если она согласится на условия Чарльза, это еще не значит, что она будет жить по ним. Если Адама освободят, может случиться все что угодно. Она заставит мужа поверить, будто больше не любит его. Но сердце подсказывает – оказавшись на свободе, он все равно станет искать ее, а когда найдет, все выяснится. Она, в свою очередь, как можно дольше не будет подпускать к себе Чарльза. Возможно, по возвращении в Англию ей удастся заручиться поддержкой отца. Он перед ней в долгу. Ее собственное счастье ничто, если только Адам и ее ребенок будут в безопасности.

– Вы победили, Чарльз, я поеду с вами. После того как увижу Адама и буду знать, что он в безопасности.

Алекса неделю прозябала в доме, арендованном Чарльзом для его грязных целей. Он говорил, что готовит побег Адама. Она была шокирована, когда Чарльз рассказал, сколько денег у него уходит на взятки, но она знала: затраты для него не преграда. Она жертвовала большим, чем деньги, ради освобождения Адама. Вероятно, он в конечном итоге возненавидит ее, так и не узнав, скольким она поступается для него и как страдает.

Чарльз не уставал ее удивлять. Через день после приезда в доме появился сундук, набитый ее собственными вещами. Чарльз сказал, что всю собственность Адама конфисковали в пользу короны, а он съездил в дом, теперь заколоченный, пустой, и втихомолку забрал ее одежду. Алекса была благодарна Чарльзу за то, что он предусмотрительно захватил платья, в которых можно было ходить во время беременности, но его попытки угодить не ввели ее в заблуждение.

Хотя формально Алекса не была пленницей Чарльза, ей не разрешалось выходить из дому. Когда Чарльз объяснил почему, она целиком и полностью с ним согласилась.

– Вас разыскивает вся Саванна. Патрули прочесывают город и окрестности. Для вашей же безопасности лучше не покидать убежища.

– Чарльз, а что Адам? Вы занимаетесь его освобождением?

– Такие дела требуют времени, дорогая, но уже почти все готово. О сумме взятки договорились, и Бэйтс вместе с Граббсом согласны доставить его на мой корабль. После вашего разговора все будет зависеть от того, сумеет ли он покинуть город незамеченным.

– Бэйтс и Граббс! Боже мой! – в ужасе воскликнула Алекса. – Разве можно им доверять? Бэйтс пытался изнасиловать меня, когда я была беспомощной узницей, и добился бы своего, если бы не вмешался Адам.

– Не волнуйтесь, Алекса, – успокоил ее Чарльз, – чересчур многое поставлено на карту, чтобы они меня предали. Я делаю их богатыми.

Говоря с Алексой, Чарльз беспокойно ерзал и отводил глаза под ее ищущим взглядом, но все-таки сумел убедить ее, что все пройдет, как запланировано. Жаль, она не слышала разговора, который произошел между Чарльзом и двумя омерзительными охранниками позднее, в тот же вечер.

– Все готово, ребята? – спросил Чарльз, сидя с ними в одной убогой припортовой гостинице за столом, заваленным пустыми бутылками.

– Будет завтра вечером, – осторожным шепотом ответил Бэйтс. – Вы уверены, что нам это сойдет с рук? Губернатору охота его повесить.

– Какая разница, как он умрет, если его не станет и некому будет нам докучать? – фыркнул Чарльз.

– Не понимаю, зачем приводить Лиса на ваш корабль, – буркнул Граббс, почесывая косматую голову.

– Тебе и не надо понимать, – отрезал Чарльз. – Я плачý вам, чтобы вы делали, как сказано, и не задавали вопросов. Вы должны доставить Лиса ко мне на корабль и уплыть на лодке обратно, но остаться неподалеку от пристани, чтобы наблюдать за ним и дождаться его возвращения.

– А потом пойти за ним и убить, – оскалился Бэйтс.

– После того, как с корабля его станет не видно, – добавил Чарльз, досадуя на низкий уровень интеллекта людей, которых он выбрал себе в помощники. – Это очень важно. Дождитесь, пока он завернет за угол, и только потом нападайте. Вы уверены, что справитесь с ним вдвоем?

Граббс злорадно хмыкнул.

– Шутите? Да он слабее котенка. Лис еще не отошел от ран, нанесенных ему при аресте, и в придачу его каждый день избивают. Он едва стоит на ногах.

– Полегче с ним, ребята, – предостерег их Чарльз. – Нужно, чтобы он самостоятельно передвигался и выглядел относительно здоровым, когда вы приведете его ко мне.

– Не пойму… – начал было жаловаться Бэйтс.

– Опять вопросы, Бэйтс? – резко оборвал его Чарльз. – Вам платят не за то, чтобы вы понимали. Как и договаривались, половину денег получите сейчас, остальное – когда дело будет сделано. Заберете их у моего поверенного, имя которого вам уже известно. От него не будет ни проблем, ни вопросов, потому что он знает: деньги предназначаются вам.

Бэйтс сердито ворчал, Граббс жаловался на неудобства, но Чарльз был непреклонен.

– Что, если ни губернатор, ни генерал не поверят, что Лис был убит при попытке к бегству? – дерзнул спросить Бэйтс.

– Я плачу вам за то, чтобы вы заставили их поверить, – с отвращением огрызнулся Чарльз. – Я что, должен думать за вас? Расскажете им что-нибудь, но ублюдок должен умереть, иначе я не отплыву, пока вы не заплатите мне за провал.

– Не волнуйтесь, – рассерженно вспыхнул Граббс. – Он, считай, мертвец. Сделав дело, мы подадим сигнал фонариком, как договаривались.

Чарльз хитро улыбнулся. Ввязавшись в серьезную аферу, чтобы заполучить женщину, которую хочет, он в сущности просто избавлял приговоренного от петли, приближая его смерть на каких-то день-два. Чарльз не рисковал оставлять Лиса в живых из страха, будто тот может каким-то чудом спастись от виселицы и вернуться в Англию, где он планировал жить с Алексой.

– Вы же не забыли, что надо сказать Лису перед тем, как убить его? – с тревогой спросил Чарльз.

– Мы помним, слово в слово, – пообещал Бэйтс. – Можете на нас рассчитывать, мы не подведем.

Через несколько минут Чарльз отдал Бэйтсу тяжелый пакет, пожал охранникам руки и вернулся в арендованный дом, где Алекса с нетерпением ждала вестей об Адаме. Той ночью он рассказал ей весь план побега, умолчав о жестоком финале, уготовленном Адаму. Чарльз говорил настолько искренне, что Алекса не сомневалась в нем, принимая все за чистую монету. Решись она копнуть глубже, поняла бы, что не хотела подозревать Чарльза в предательстве и думать о том, будто он может желать Адаму смерти. Она успешно отгораживалась от всех мыслей, кроме той, что Адам будет жить, если она станет слушаться Чарльза.

– Завтра поздно ночью я заберу вас к себе на корабль, Алекса, – сообщил Чарльз. – В закрытом экипаже. На вас будет густая вуаль. Нельзя, чтобы кто-то видел ваше лицо, даже мои люди.

– Когда я встречусь с Адамом?

– Около полуночи. Вы уверены, что сумеете убедить мужа, будто больше не любите его?

– Я сделаю все возможное, – сквозь стиснутые зубы процедила Алекса.

– Я воздам вам за это сполна, Алекса, клянусь, – пообещал Чарльз. – Я сделаю вас счастливой, вот увидите. Когда-то вы готовы были выйти за меня замуж.

– Да, была, Чарльз, но вы меня не захотели.

– Должно быть, у меня помутился рассудок. Вы самая красивая и волнующая женщина из всех, что я знаю. Я хочу вас, Алекса, и все отдам, чтобы вы стали моей.

Последние несколько дней Чарльз умышленно держался от Алексы на расстоянии, потому что не ручался за себя в ее присутствии. Он дал слово не прикасаться к ней, пока не родится ребенок, и мог сдержать его только при условии соблюдения дистанции. Чарльз не хотел погубить хрупкого начала, положенного их отношениям, но Алекса была такой красивой, мягкой и женственной, что он не мог перед ней устоять.

– Алекса, – хрипло простонал он, неуклюже обнимая ее. – Я хочу вас. Я не в силах ждать.

Его губы были мягкими и мясистыми, Алексу едва не стошнило, когда он поцеловал ее. Она поражалась, как могла когда-то желать его в мужья и какой молодой и неопытной была в то время.

Алекса сопротивлялась, изо всех сил упираясь Чарльзу в грудь.

– Вы обещали, Чарльз! Как вы можете хотеть меня, когда я ношу ребенка от другого мужчины? – сказала она, чтобы потянуть время.

При упоминании о ребенке его пыл заметно угас. Гордость не позволяла Чарльзу взять женщину, в животе которой прорастало семя другого мужчины. А поскольку этим мужчиной был ничтожный изменник Лис, акт внушал Чарльзу еще большее отвращение.

– Вы правы, – с пренебрежением сказал он, грубо отталкивая Алексу. – Сейчас это не к месту. Я подожду. Но как только вы освободитесь от этого отродья, я стану гораздо настойчивее. В Англии вам от меня не уйти, – злобно добавил он, – потому что я в любой момент смогу выдать вас властям. Что тогда случится с вашим драгоценным ублюдком?

– Мой ребенок не ублюдок! – с жаром произнесла Алекса. – У него есть отец. Мы с Адамом состоим в законном браке.

– Пока смерть не разлучит вас, да, дорогуша? – злорадно расхохотался он. – Или развод. Не важно, что случится в первую очередь.

От его смеха у Алексы кровь застыла в жилах.

– Так помогите мне, Чарльз. Если вы не сдержите слова, пожалеете об этом. Я слишком долго была Лисой, чтобы кто-то вроде вас мною воспользовался. Я делаю то, что делаю, исключительно ради Адама. Честно предупреждаю: даже не думайте меня предавать.

У Чарльза екнуло сердце от дурного предчувствия. Ему не хотелось ощутить на себе ярость, бушевавшую в глазах Алексы, если она узнает, какую судьбу он на самом деле уготовил ее мужу-предателю. Чарльз взял себя в руки и не моргнув глазом соврал:

– Я выполню свою часть договора, если вы исполните свою. Вы должны убедить Лиса, что он вам больше не интересен и вы не хотите его видеть.

Алекса, сдерживая слезы, угрюмо кивнула.

Стояла безлунная ночь, темная, как адская бездна. С моря на берег надвигался шторм – возможно, один из тех проклятых разрушительных ураганов, которые так часто случались в эту пору. Время близилось к полуночи, караул только что скрылся за углом губернаторского особняка, и огни в бараках, где размещалась охрана, померкли. Все было тихо.

Одетые в черное, затемнив руки и лица углем и опустив шляпы пониже, Мак, Дрейк и шестеро их самых сильных надежных людей прятались в тени. Мак только сегодня узнал, что Лиса держат в той же сырой камере, которую несколько месяцев назад занимал он сам. Почти неделю люди Мака (те, в которых непросто было узнать каперов) рыскали по Саванне, чтобы хоть что-то узнать о Лисе. С тех пор как солдаты забрали его из дому, о нем не было ни слуху ни духу. Как и об Алексе. Мак начал бояться, что их обоих уже нет в живых, что мстительные англичане казнили их на месте из страха, будто те снова спасутся от виселицы.

Но несколько ночей назад по счастливой случайности один из людей Мака подслушал двух наемников, разговаривавших в гостинице неподалеку от порта. Оба, порядком выпив, тратили больше, чем позволяли их занятие и ранг. Каждый обнимал по ночной бабочке и договаривался о цене на услуги. Человек по имени Граббс быстро ушел со шлюхами наверх, шлепая обеих по заду. Второй – Бэйтс – отстал, чтобы захватить с собой еще бутылочку. К нему подсел Дрю, человек Мака.

– Можно тебя угостить, приятель? – спросил Дрю, расплываясь в беззубой улыбке. – Самому пить скучно.

– Не сегодня, – глупо улыбнулся Бэйтс. – У меня на уме дела поважней.

Он бросил хищный взгляд в сторону лестницы, по которой поднимались его сотоварищи. С этими словами взял бутылку и, к досаде Дрю, повернулся, чтобы последовать за друзьями. Но в последний момент обернулся к разочарованному моряку:

– Я вижу, ты парень что надо. Приходи завтра поздно вечером, посидишь за бутылочкой со мной и Граббсом.

Следующим вечером Дрю пришел в гостиницу пораньше. Он застал Бэйтса и Граббса за столом с английским офицером. Пока офицер не ушел, Дрю сидел в дальнем углу, пониже надвинув на глаза шляпу, а после подошел к парочке. Бэйтс взвешивал в огромных лапищах толстый сверток, и оба мужчины выглядели чрезвычайно довольными.

– А теперь как насчет пинты, приятель? – как ни в чем не бывало спросил Дрю.

Бэйтс внимательно всматривался в него несколько минут, напрягая память, а потом расплылся в широкой улыбке.

– Давай, – добродушно согласился он, кивая на стул, который совсем недавно освободил Чарльз. – Присаживайся.

Дрю назвал свое имя, заказал всем троим эля и аккуратно отсчитал плату. Охранники, тоже назвавшись, сообщили, что они важные люди, которым доверили стеречь отчаянного преступника. Дрю тут же насторожился, но благоразумно не показывал ничего, кроме некоторого любопытства и восхищения. Но чем дольше они пили, тем разговорчивее становились охранники и тем больше хвастали, чтобы произвести впечатление на скромного матроса.

– Ты с какого корабля, приятель? – спросил Бэйтс, вытирая полоску пены, оставшуюся на нижней губе.

– С «Морского льва», – повторил Дрю то, что ему велено было говорить. – Торговое судно из Ливерпуля.

Бэйтс кивнул, по-видимому удовлетворенный ответом. Откуда ему было знать, что «Леди А» и «Миледи Лиса» вместе с «Призраком» Лиса стоят на якоре в порту с британскими флагами на мачтах и новыми названиями на бортах. В гавани теснилось много английских кораблей, поэтому лишняя тройка не вызывала особого интереса.

Спустя некоторое время Граббс покинул гостиницу, чтобы вернуться на пост, но у Бэйтса было еще несколько свободных часов, и он остался с Дрю, найдя его общество приятным. Наконец Дрю, резко выдохнув, спросил:

– Ты в самом деле охраняешь важного заключенного?

Бэйтс обвел комнату мутным взглядом и зашептал влажными губами на ухо Дрю:

– Да. Слышал когда-нибудь о предателе по кличке Лис?

Изобразив должную степень восхищения, Дрю закивал.

– Он в темнице под особняком губернатора. Но ненадолго, – хитро подмигнул Бэйтс.

– Я слышал о нем, – заговорщическим шепотом произнес Дрю. – Надеюсь, мерзавца повесят.

– Именно это с ним могло бы случиться послезавтра, но кое-кто хочет покончить с ним раньше.

Бэйтс хрипло расхохотался, не в силах сосредоточить взгляд на ошарашенном Дрю.

– Ты? – спросил Дрю.

– Нет, мне плевать, как он умрет. Но одному щеголю он так мешает, что тот готов заплатить нам с Граббсом, чтобы мы сделали это поскорее. Завтра ночью, если быть точным. Все уже готово.

– Вы хотите с ним разделаться? Что на это скажет губернатор?

– Наверное, поблагодарит, что мы сэкономили ему деньги на повешение. Его выведут из камеры и… – тут до Бэйтса дошло, какую опасную информацию он чуть не выдал, и он крепко зажал себе рот ладонью. – Неважно. Таким, как ты, не обязательно знать, где и зачем. Когда Лис вернется с корабля, на который его надо отвести, его песенка спета, а мы с Граббсом разбогатеем, словно короли.

– Корабль? Какой корабль?

Но Бэйтс не желал больше ни слова говорить на эту тему. Вскоре Дрю ушел, чтобы доложить обо всем, что сейчас узнал, Маку и Дрейку.

После долгих обсуждений каперы пришли к выводу: Лиса должны забрать из камеры на какой-то корабль, а на обратном пути убить. Об Алексе ничего не было слышно, и это волновало обоих капитанов, ибо они питали к этой даме нежные чувства. Было решено, что Мак, Дрейк и еще шестеро людей сойдут на берег после наступления темноты и будут наблюдать за входом в губернаторский особняк. Если до полуночи ничего не произойдет, они, взяв тюрьму штурмом, вызволят Лиса.

– Уже почти полночь, – прошептал Мак людям, притаившимся рядом с ним. – Подождем еще полчаса, и, если ничего не случится, будьте готовы…

Внезапно дверь, за которой они наблюдали, очертилась полоской света, Мак затих на полуслове. Полоска расширилась, и во мрак вышли двое, они то ли несли, то ли волокли третьего.

– Лис, – выдохнул Мак, сжимая ладони в кулаки. Слишком уж ясно было – тюремщики не жалели своего арестанта.

Убедившись, что поблизости никого нет, Бэйтс и Граббс потащили Лиса по пустым улицам, преодолевая короткое расстояние до гавани. Мак, Дрейк и остальные пошли следом, выдерживая дистанцию. Они заранее договорились ничего не предпринимать, пока не выяснится, где держат Алексу. Они не оставят ее на произвол судьбы. Решили позволить отвести Лиса на корабль, ведь, по словам охранников, его не должны были убивать, пока он не вернется на берег. Как бы им ни хотелось поскорее избавить Лиса от опасности, важнее было спасти обоих: Лиса и Лису. Они с тревогой наблюдали, как Лиса, усадив в баркас, везут к кораблю, стоящему на якоре среди многих других в порту.

Неделя, проведенная в поземной камере, была самой страшной в жизни Адама. Его раны грубо обрабатывались и медленно заживали. Но боль, с которой он жил день и ночь, не шла ни в какое сравнение с тревогой о судьбе Алексы. Он ничего о ней не слышал. Он не видел никого, кроме своих садистов-охранников, которым доставляло большое удовольствие ежедневно избивать его, несмотря на раны и слабость. Только вчера в камере появился офицер, коротко сообщив, что его уже судили и приговорили много месяцев назад, а повешение, которое должно было состояться давным‑давно, назначено на послезавтра.

Когда Адам спросил офицера об Алексе, то, к радости своей, услышал: ее пока не поймали. Он пришел к единственному возможному выводу: Алекса добралась до Мака и рассказала ему о случившемся. Однако мог ли Адам рассчитывать, что его спасут в последний момент? Он бы душу продал, чтобы прожить остаток дней со своей любимой, но если она в безопасности, ему больше не о чем просить.

За ночь до того, как Адама должны были повесить, он лежал на койке, устремив отсутствующий взгляд в темноту. Сон бежал от него, но он не жаловался. Чересчур много воспоминаний и прекрасных мыслей об Алексе наполняли его ум и сердце, отнимая покой. Посреди грез наяву о тех восхитительных моментах, когда он впервые овладел Алексой в образе Лиса, его грубо прервали ввалившиеся в камеру Бэйтс и Граббс.

Бэйтс злорадно ухмылялся. Он не забыл того дня, когда Лис-Адам помешал ему добраться до леди Алексы, которая, как выяснилось, была Лисой. Всю неделю он, не смущаясь, давал выход своему гневу и жестоко избивал раненого. Но теперь представилась возможность полностью разделаться с ним, поэтому Бэйтс ликовал.

– Вставай, Лис! – приказал Бэйтс, торопливо расталкивая пленника.

Адам застонал, пытаясь сесть.

– Так не терпится меня побить, что не можешь дождаться утра? – спросил он, морщась от боли после предыдущих побоев. – Или боишься, будто палач лишит тебя садистского удовольствия?

– На выход, – скомандовал Граббс, толкая Адама к двери. – Тебя хотят видеть.

– Сейчас? Сейчас, наверное, уже почти полночь.

– Да, – согласился Бэйтс. – Пора.

Вдвоем они вытащили Адама из камеры.

Хромая и с трудом удерживая равновесие, Адам шел, одолеваемый множеством мыслей. Куда его ведут? Они ведь не собираются вешать его среди ночи? Разве что из страха, что друзья Лиса попытаются его спасти. Но его проволокли мимо новых виселиц, возвышавшихся посреди площади подобно стражам смерти, и теперь Адам уже не знал, что думать.

Искра надежды вспыхнула в его сердце, когда его затолкали в лодку и повезли к кораблю, стоявшему на якоре в гавани. Возможно, Мак подкупил этих людей, чтобы его отпустили, ошибочно предположил Адам. Однако они подплыли ближе, и Адам сник, осознав, что его везут на английское военное судно. Товарищи явно не стали бы отсылать его к врагу.

Тогда Адам стал подумывать, не спрыгнуть ли ему с лодки, попытавшись таким образом вырваться на свободу. Но слабость вскоре заставила его отказаться от этой затеи. Кроме того, его одолевало желание посмотреть, чем все это кончится, в слабой надежде еще хоть раз увидеть Алексу. С решимостью, порожденной отчаяньем, Адам собрал в кулак те капли силы, что еще оставались в его истерзанном теле, чтобы с честью принять свою судьбу, не подозревая, что восемь товарищей ждут его возвращения на берегу.

20

Баркас уткнулся в борт корабля, его зацепили крюками, лебедками подняли на палубу. Получив толчок в спину, Адам вышел и стал безразлично наблюдать, как лодку спускают на воду, чтобы она могла сразу же вернуться на берег. Адама не радовало даже то, что он больше не увидит Бэйтса и Граббса.

Тьма казалась непроглядной, поэтому он не сразу узнал человека, который вышел ему навстречу.

– Пойдемте, Лис, – отрывисто проговорил тот, – вас хотят видеть.

Едва перебирая негнущимися и тяжелыми из‑за ранения в бедро ногами, Адам неуклюже плелся за Чарльзом, пока тому не пришлось подставить ему плечо. Было очевидно, что охранники не прекратили побоев, как он просил. Чарльзу оставалось лишь надеяться: Алекса не пойдет на попятную, увидев Лиса в таком плачевном состоянии.

Алекса металась по каюте, почти теряя сознание от беспокойства. «А если Адам откажется верить, что я его больше не люблю?» – угрюмо спрашивала она себя. Чарльз привез ее к себе на корабль около часа назад, и с тех пор она не могла успокоиться. Теперь, когда до встречи с Адамом оставались считаные минуты, Алекса засомневалась, сумеет ли убедительно сыграть свою роль. Но когда вспоминала о ребенке и о том, что случится с Адамом, если она не справится, понимала: у нее нет иного выхода.

Чарльз открыл дверь в каюту, и Адам, которого на миг ослепили яркие лампы, не сразу увидел Алексу и не заметил ужаса, исказившего ее изнуренное лицо.

– Адам, боже мой, что они с тобой сделали?

– Алекса! – с радостью и недоумением вскричал Адам. – О, любовь моя, ты цела! – Только тут он узнал Чарльза, который вышел в круг света под свисавшим с потолка фонарем. Его сердце сжалось от черной паники. – Чарльз Уитлоу! Что все это значит, Алекса?

– Объясните ему, дорогая, – с видимым удовольствием проговорил Чарльз.

– В чем дело, любимая? Зачем меня сюда привели?

Адам хотел задать больше вопросов, но благоразумно сдержался.

– Вас привели сюда, чтобы вы могли попрощаться с женой, – безжалостно сообщил Чарльз. – Это все, что я могу вам сказать. Дальше слово за Алексой.

Он выжидающе посмотрел на нее.

– Адам, с тобой… все в порядке? – нерешительно начала Алекса. – У тебя жуткий вид.

– Не беспокойся, – ответил Адам, сверля ее лицо серыми, похожими на тлеющие угли глазами. – Что ты хотела сказать мне?

– Я уезжаю с Чарльзом, – выпалила она, не зная, как сообщить об этом мягче. – В Англию. Я… уже стала его любовницей, – солгала она, опуская ресницы, пока они не превратились в черные кляксы на ее бледных веках. – По прибытии в Англию я намерена взять развод.

– Не могу винить тебя в том, что ты хочешь спасти свою жизнь, Алекса, – медленно проговорил Адам, ожидая дальнейших объяснений.

– Ты ошибаешься, Адам, – нарочито холодно проговорила Алекса. – Я выбрала Чарльза по доброй воле. Он мог меня отпустить, но я захотела вернуться с ним в Англию. Мне надоело вечное бегство, война и… и ты. Я хочу лучшей жизни, и Чарльз может мне ее дать.

«Прости меня, Адам!» – умоляла она про себя.

– Ты ведь не ждешь, что я этому поверю, любимая? – потухшим голосом проговорил Адам. – Как же наши чувства друг к другу? Жить мне осталось недолго, но я не думал, что ты так быстро меня забудешь.

– Вы не умрете, – великодушно вмешался Чарльз. – В качестве жеста доброй воли и доказательства моей любви к Алексе я устроил (за большие деньги, кстати), чтобы вас освободили. Когда вы покинете этот корабль, вам будет позволено идти, куда пожелаете.

Не скрывая скепсиса, Адам сплюнул:

– Я вам не верю, капитан Уитлоу!

– Ради Алексы я готов на любой риск, – пожал плечами Чарльз. – Если позволю вам умереть, ваша смерть всегда будет стоять между нами. Я делаю это не только ради своей будущей жены, но и ради себя самого.

– Это правда, Алекса?

Хотя лицо Адама было лишено всякого выражения, Алекса почувствовала в его словах боль и отчаянье.

– Да, – солгала она.

Когда Чарльз подошел к ней и властно обнял за стройную талию, лицо Адама приобрело жесткость, какой она годами не видела.

– Пойдем со мной, Алекса! Я люблю тебя, – в отчаянье взмолился Адам.

– Поздно, Адам. Неужели не понимаешь? Я любовница Чарльза.

Она почти кричала. Чарльз улучил момент и, подняв руку выше, обхватил грудь Алексы, принявшись водить большим пальцем по соску, который сразу затвердел под его ласковым прикосновением. Чарльз сладострастно улыбнулся, и Адам отвел взгляд, окончательно пав духом.

– Полагаю, наш разговор окончен, – сказал Чарльз, покусывая Алексу за шею и медленно увлекая ее к койке, чтобы не оставить Адаму сомнений по поводу своих намерений. – Мы с моей любовницей хотим уединиться. Вас отвезут лодкой на берег и оставят на пристани. После этого я за вас не отвечаю.

Терзаемый мыслью, что Алекса его больше не любит, Адам, проигнорировав слова Чарльза, обратился к Алексе:

– Тебе больше нечего сказать, Алекса? Я ничего не значу для тебя после всего, что мы вместе пережили?

Он умолк в ожидании ответа.

Алекса, шумно глотнув, подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Прощай, Адам. Между нами все кончено. Не ищи меня, потому что… – она запнулась, не в силах произнести эти слова, – я больше не желаю тебя видеть.

– Все будет так, как ты хочешь, Алекса. Если мне повезет выжить, я тебя больше не побеспокою. Получай свой чертов развод. Желаю вам всего хорошего.

Сквозь пелену слез Алекса наблюдала, как Адам ковыляет к выходу из каюты, согнувшись под весом ран и жестокого удара, только что нанесенного ею.

– Мерзавец! – напустилась она на Чарльза. – Не обязательно было так меня трогать! Чего вы пытаетесь добиться? Уничтожить его окончательно?

Чарльз ехидно улыбнулся.

– Я должен был что-то сделать, дорогая. Он явно вам не верил.

– Зато теперь верит! Он будет всю жизнь меня ненавидеть!

Чарльз чуть не расхохотался, зная, что Лису слишком мало осталось на этой земле, чтобы кого-то ненавидеть.

– Вы отлично справились, Алекса. Я вами горжусь.

– Катитесь к черту, Чарльз! Однажды вы об этом пожалеете, клянусь!

– Полно вам, Алекса, – увещевал ее Чарльз. – Переживете. У вас есть я и ребенок. Не хотите убедиться, как я сдержал слово?

Он вывел ее из каюты к перилам, где едва виднелись очертания баркаса, уткнувшегося в пристань.

Небо начинало сереть, и Алекса с тяжелым сердцем наблюдала, как Адам, преодолевая боль, выбрался из лодки и, не оглядываясь, заковылял по пристани. Алекса с горечью понимала, что хорошо сыграла свою роль. Завернув за угол, Адам скрылся из виду, но она не могла заставить свои ноги двигаться. Внимание Чарльза, стоявшего рядом с ней, было сосредоточено на береговой линии. Алексе показалось, будто он ждет кого-то или чего-то.

Затаившись в густой тени набережной, Мак, Дрейк и их люди во все глаза наблюдали за английским кораблем, на который отвезли Лиса. Они видели, как тюремщики, вернувшись, исчезли за углом, но не последовали за ними. Если бы Лис вскоре не вернулся, один из людей был готов собрать команды всех трех кораблей и под покровом темноты напасть на судно этой устрашающей силой. Времени оставалось мало, неожиданно Мак увидел, что с борта на воду спускают лодку. Когда она приблизилась к берегу, он смутно разглядел силуэты трех человек, надеясь, что один из них Лис-Адам.

Их терпение было вознаграждено – лодка уткнулась в пристань, и Адам зашагал по причалу настолько быстро, насколько позволяла его хромая нога. Лодка почти сразу отчалила, и в полуночном небе остался одинокий силуэт Лиса. Адам задержался, в последний раз окинув корабль тоскливым взглядом. Потом его лицо приобрело холодные, жесткие очертания, и он быстро заковылял в том же направлении, что и тюремщики, Бэйтс и Граббс.

– Позовем его? – спросил Дрейк, когда Адам приготовился завернуть за угол и скрыться из виду.

– Рано, – ответил Мак. – Мы знаем, Лис не должен уйти отсюда живым. Дадим ему исчезнуть из поля зрения корабля и посмотрим, что будет дальше. Будем держаться неподалеку, чтобы успеть на помощь.

Дрейк пошел первым, за ним гуськом потянулись остальные, а Мак замкнул процессию. Темная одежда делала их практически невидимыми. Едва они, завернув за угол, заметили в нескольких ярдах впереди себя Лиса, случилось именно то, чего они ждали. Два человека выпрыгнули перед Адамом из тени, яростно размахивая ножами. Страх за жизнь Лиса подстегнул Мака, и он бросился вперед. Дрейк и остальные побежали следом.

Адам провалился в состояние шока. Встреча с Алексой ввергла его в глубокую пропасть, а ее жестокие слова продолжали звенеть у него в ушах. Некуда было деться от того неоспоримого и жуткого факта, что Алекса его больше не любит. Он должен был предвидеть такой поворот событий, должен был знать, что никому из рода Эшли нельзя верить. Чего он ждал от женщины, рожденной от союза черта со шлюхой? Он не кривил душой, когда говорил, будто не винит ее за желание выжить, но зачем было так скоро вешаться Уитлоу на шею? Или так бесстыдно признавать, что она с ним спит?

Адама подмывало сказать Чарльзу, чтобы тот катился ко всем чертям, ему ничего от него не нужно, даже свободы. Но он не мог. Он должен прожить еще день, чтобы увидеть, как его страна изгонит британцев на другую сторону океана. Когда Алекса стала Лисой, она бесповоротно изменилась, угрюмо размышлял Адам, и не в лучшую сторону.

Лодка черкнула сваи причала, Адам выбрался из нее, работая мышцами и преодолевая слабость. Он не исключал, что два матроса, сидевших на веслах, выпрыгнут и нападут на него. От Чарльза Уитлоу всего можно было ожидать. Но моряки просто отчалили от берега, возвращаясь на корабль. Немного поколебавшись, Адам пошел по набережной, надеясь как-нибудь пробраться в тайную бухту и обнаружить там «Серого призрака».

Ожидая подвоха, Адам ни капли не удивился, когда из тени выскочили двое с ножами.

– Ты ведь не верил, что в самом деле уйдешь живым, а, предатель? – спросил Бэйтс, которого Лис узнал, как и Граббса.

– Не особо, – с холодной иронией признался Адам, беспомощный при таком катастрофическом неравенстве сил.

– Перед тем как ты умрешь, нам велено передать тебе послание, – ехидно осклабился Бэйтс.

– Да, от леди, – подхватил Граббс. – Она просила передать, что не хочет оставлять в живых воспоминания о прошлом, чтобы они не омрачали ее счастливое будущее.

– И она посылает твою душу в ад, – добавил Бэйтс, повторяя слова, которые вдолбил ему в голову Чарльз.

Сказав это, Бэйтс бросился на него, но Адам ловко увернулся, намереваясь сопротивляться до последнего вздоха. Граббс изготовился подключиться к драке, чтобы быстро положить конец надеждам Адама оказать сопротивление, однако тут его настиг Мак, за которым вскоре подоспел Дрейк и еще шестеро дюжих моряков. Последовала недолгая, но кровопролитная борьба, в результате которой Бэйтс был убит, а Граббс ранен.

– Не убивайте его! – крикнул Адам, видя, что у Дрейка руки чешутся оборвать никчемную жизнь Граббса. – Я хочу его допросить. – Потом он повернулся к Маку. – Я никогда этого не забуду, Мак, – тихо сказал он, не в силах передать словами то, что было у него на сердце.

– Я всего лишь вернул долг, – расплылся в улыбке Мак, но быстро стал серьезным, разглядев поближе, в каком плачевном состоянии находится Адам. – Господи, парень, да ты ходячий мертвец! Что они с тобой сделали?

– Не сейчас, Мак, – угрюмо ответил Адам. – Давай-ка узнаем, что нам скажет Граббс. Кто заплатил тебе и Бэйтсу, чтобы убить меня? – спросил он, хватая Граббса за окровавленную рубашку.

Сначала Граббс отказывался отвечать, но клинок Дрейка, придавивший нежную кожу на его шее, быстро заставил его передумать.

– Капитан… кажется, его зовут Уитлоу. Мы должны были дождаться вас тут и убить.

– А леди? – беспощадно допрашивал Адам.

– Я ничего не знаю ни о какой леди!

– Ты передал мне послание от нее.

– Но я никогда ее не видел. Честное слово.

Было очевидно, что Граббс ничего не знает о делах Чарльза и Алексы, и Адам с отвращением отвернулся, но тут ему в голову пришла мысль, и он снова набросился на перепуганного Граббса.

– Как Уитлоу должен был узнать, что вы меня убили? Чарльз такой человек, который не полагается на случай.

Граббс, облизав сухие губы, почувствовал вкус крови. В эту минуту он хотел одного – сохранить жизнь.

– Мы должны были помахать фонарем с причала, показывая, что все прошло по плану.

– Где фонарь? – потребовал ответа Мак.

– В… в углу, за теми тюками хлопка, – показал Граббс, выпучив остекленевшие от страха глаза.

Мак, повернувшись, отдал распоряжения одному из своих людей, и тот бросился выполнять приказ капитана. Пока матрос готовил фонарь, чтобы дать сигнал, которого с нетерпением ждал Чарльз, Дрейк быстро покончил с Граббсом, выбросив его труп и тело Бэйтса в темные воды гавани.

Адам не видел этого, потому что Мак отвел его в сторону и с тревогой спросил:

– Адам, где Алекса? Мы не можем уйти без нее.

Не сдержав бурных эмоций, Адам резко расхохотался.

– Она на борту того корабля, что стоит в гавани, – лаконично сообщил он. – Я сейчас виделся с ней.

– Боже мой, почему ты сразу не сказал? Но не волнуйся, в нашем распоряжении достаточно людей, чтобы взять корабль штурмом и освободить ее.

– Я не волнуюсь, Мак, и нет нужды штурмовать корабль ради Алексы, – с горечью ответил Адам. – Она там по собственной воле. Она ясно дала понять, что больше не желает иметь со мной ничего общего. Более того, – презрительно фыркнул он, – уже успела стать любовницей Чарльза Уитлоу.

– Адам, ты ошибаешься! – в ужасе вскричал Мак. – Не может этого быть, Алекса не такая. Она любит тебя. Она всегда тебя любила.

– Ты бы изменил свое мнение, Мак, если бы услышал ее. Она хотела от меня избавиться, чтобы я не мешал ее новой жизни с Чарльзом. Все кончено. Я больше не желаю о ней слышать.

– Подумай, парень! – посоветовал Мак. – Включи голову! Алекса жертвует собой ради тебя.

– Ты не видел ее, Мак. Не видел, как Уитлоу лапал ее у меня на глазах. Они были охвачены страстью друг к другу. Уверен, в эту самую минуту они вместе в кровати. Я не виню ее в желании жить, но зачем было при первой возможности прыгать в постель к своему бывшему жениху?

– Алекса не могла так резко измениться за неделю!

– Она Эшли! – раздраженно бросил Адам, как будто это все объясняло.

Разговор оборвался, когда Дрейк пришел сообщить, что корабль ответил на их сигнал и готовится сниматься с якоря.

– Черт возьми, Адам! Неужели ты ничего не сделаешь и позволишь Алексе навсегда уйти из твоей жизни? – рассерженно воскликнул Мак.

Не удостоив друга ответом, Адам повернулся к нему спиной и заковылял прочь. Грустно покачав головой, Мак зашагал следом.

– Патруль идет! – прошипел один из людей, поставленных смотреть по сторонам.

– Сюда, – шепнул Мак, подталкивая Адама в сторону заброшенной пристани, под сваями которой они припрятали лодку. Не успел последний из них скрыться из виду, как патрульные вышли на причал и, не заметив ничего подозрительного, продолжили свой путь, растворившись в темноте. Весла бесшумно опустились в воду, и лодка выплыла из укрытия.

Когда они ушли на безопасное расстояние, Адам спросил:

– Как ты оказался здесь этой ночью, Мак?

– Несколько моих матросов были в Саванне в ту ночь, когда отряд английских солдат направился в сторону плантации Фоксворта, – объяснил Мак. – Мои люди понятия не имели, куда те идут и зачем, но поспешили в бухту, чтобы предупредить меня и Дрейка. Я подумал, что англичане, узнав о нашем укрытии, могли послать сухопутные войска в связи с морской атакой, и счел благоразумным бросить якорь где-нибудь в открытом море, подальше от берега. Мне даже в голову не пришло, что солдат отправили за Лисом и Лисой.

– Когда ты узнал о случившемся на самом деле?

– После того, как мы убедились, что никакие корабли не собираются нас атаковать. Но только следующим утром, когда вернулись в бухту, Джем встретил нас на берегу и обо всем рассказал.

– Когда выяснилось, что Алекса сумела сбежать, я решил, что она нашла вас и ей ничего не угрожает на борту «Миледи Лисы».

– Если бы она пришла в бухту, – сказал Мак, – то обнаружила бы ее опустевшей. – Последовала долгая пауза. – Адам, я не могу поверить…

– Забудь, Мак. Я знаю, что ты хочешь сказать, и не хочу этого слышать. Алекса не пыталась добраться до бухты. Она сразу побежала к Чарльзу. Расскажи, как ты узнал, что сегодня ночью меня заберут из камеры.

– Почти неделю мы ничего не слышали, – сказал Мак, – и боялись, что вы погибли. Потом Дрю, одному из моих матросов, повезло. – Мак объяснил, что именно Дрю узнал от Бэйтса. – Не густо, но, сложив два плюс два, мы сумели оказаться в нужное время в нужном месте.

– Слава богу! – выдохнул Адам, теряя последние силы. – Я вижу «Призрак». Когда он вернулся?

– Он прибыл в бухту на нашу встречу три дня назад. Все это время мы сдирали с бортов старые названия и превращались в английских торговцев.

– Какие у тебя планы? – устало спросил Адам.

– Мы немедленно отплываем в Чесапикский залив, чтобы пополнить флот де Грасса.

– Хорошо! «Призрак» с вами.

– Ты уверен, что тебе хватит сил, Адам? – спросил Мак. – Твои раны явно заживут нескоро. И кто знает, что они еще с тобой сделали.

– Хватит, Мак, – упрямо сказал Адам, – как только я почувствую палубу под ногами и полной грудью вдохну соленый воздух, все будет нормально.

Мак нехотя распорядился, чтобы Адама доставили на «Призрак», сам же вернулся на борт стоявшей неподалеку «Леди А», Дрейк же взошел на борт «Миледи Лисы». Не прошло и часа, как все три судна покинули гавань Саванны, держа курс на север.

Неделю спустя «Серый призрак», «Леди А» и «Миледи Лиса» присоединились к лесу мачт огромного флота де Грасса из Вест-Индии, собравшегося в Форт-Генри. Это случилось 5 сентября 1781 года. Там они вступили в бой с объединенными силами адмиралов Худа и Грейвза. Неудачно проведенная атака помешала британцам выйти победителями в тот день. Потом к американцам и французам присоединились восемь линейных кораблей адмирала де Барраса, а британцы оказались в явном меньшинстве. После сражения, ставшего решающим, Грейвз вернулся в Нью-Йорк.

Тем временем Корнуоллис в Йорктауне (Вирджиния), страдая от недостатка материальных и человеческих ресурсов, ждал подкрепления от Клинтона из Нью-Йорка. Обещание Клинтона, что ему на помощь прибудет флот из двадцати шести судов и пяти тысяч человек, питало надежды Корнуоллиса, поэтому он продолжал сопротивление. Тринадцатого октября 1781 года, не дождавшись обещанного подкрепления, попытался отступить через реку Йорк в надежде занять позицию, в которую британскому флоту было бы легче наладить снабжение. Провалив попытку отступления и остро нуждаясь в пополнении припасов, войска Корнуоллиса потерпели поражение от объединенных сил генерала Вашингтона, графа Рошамбо, флота де Грасса и вспомогательной французской пехоты под командованием Лафайета. Семнадцатого октября 1781 года, после неудавшейся попытки к бегству, Корнуоллис сдался, фактически положив конец войне в Америке.

Одна из величайших морских войн в истории начиналась с малого. Операции, за несколько недель решившие судьбу Йорктауна и всего американского дела, казались всего лишь мелким эпизодом на фоне широкомасштабной кампании, которая в течение пяти лет велась в Карибских, Европейских и Индийских водах. В этих славных морских операциях принимали участие не только знаменитости вроде Джона Пол Джонса, но и сотни каперов. Такие отважные, свободолюбивые люди, как Лис, Мак, Дрейк и бесчисленное множество других, составляли ядро американского флота.

Пока готовился договор о перемирии, сотни роялистов бежали на Бермуды и другие острова, которыми владели британцы, тогда как преданные американцы смогли вернуться на родные земли, не боясь, что англичане станут преследовать их за деятельность против короны.

Только весной 1782 года Адам смог вернуться на плантацию Фоксворт. Его сопровождал Мак. Дрейка щедро вознаградили за преданность, подарив «Миледи Лису», которую тот собирался использовать для прибыльной морской торговли. Но, что бы ни говорил Адам, Дрейк не соглашался менять название корабля. «Миледи Лиса» была легендой, гордым именем, от которого Дрейк не собирался отказываться.

Но Адаму не позволили долго пробыть у себя на плантации. Зная о том, что он бесстрашный и непреклонный борец за свободу, Континентальный Конгресс призвал его и поручил миссию. Он сначала отказался от нее, но потом, поддавшись уговорам Мака, который должен был сопровождать его, согласился. В апреле 1782 года Адам и Мак на борту «Серого призрака» отправились в Англию. На тот момент Адам уже семь месяцев не видел Алексу.

Однако поговорка «С глаз долой – из сердца вон» для него не работала. Он постоянно думал об Алексе и далеко не всегда с теплотой. Любовь, которую он в свое время питал к ней, сгорела дотла. Тысячи раз он воскрешал в памяти те короткие периоды, когда они были вместе, и удивлялся, как она могла настолько круто измениться. Возможно, смерти ему желал только Чарльз, с надеждой думал Адам. Впрочем, не все ли равно, кто приказал его убить, угрюмо размышлял он, ведь больше всех от этой смерти выигрывала его жена.

Хотя мысли Адама об Алексе часто бывали суровыми и резкими, он не мог не помнить ее в образе Лисы. Господи, она была великолепна! Мир не знал ей подобных. Она являлась женщиной с головы до пят, прекрасной женщиной. При этом гордой и мужественной. Ее невозможно было ни забыть, ни простить. Полная приключений жизнь Лисы значила для нее больше, чем роль его жены, с горечью думал Адам.

Но, несмотря на эти воспоминания – а может, именно из‑за них, – ненависть начала разрастаться в нем, точно раковая опухоль. В таком состоянии он опасался, что, если когда-нибудь снова увидит Алексу, ему захочется ее убить.

21

Лондон, 1782 год

Морское путешествие в Англию было кошмаром, и Алекса надеялась, что никогда больше ей не придется пережить подобное. Ее постоянно укачивало, наверняка из‑за беременности. Единственным плюсом было, что Чарльз не домогался секса. Она вообще редко его видела, потому что он был занят своими капитанскими обязанностями.

Алекса, Чарльз, да и почти весь мир, за исключением Америки, не могли знать, что к тому времени, как они достигнут английских берегов, Корнуоллис уже сложит оружие и война фактически закончится. Им предстояло узнать об этом лишь через несколько недель. А пока слабая, исхудавшая Алекса по сути была пленницей Чарльза Уитлоу.

Чарльз перевез ее с корабля в свой лондонский особняк, не позволив увидеться с кем-либо и поговорить. На самом деле Алекса была не в состоянии встречаться с родственниками и друзьями, радуясь уединению в доме Чарльза, где она могла отдохнуть и собраться с силами.

К этому времени беременность Алексы стала заметной, и Чарльз велел, чтобы она не выходила из дому. Но всего за две недели отдыха и здорового питания она быстро пошла на поправку. Бездействие начало угнетать ее, особенно после деятельной жизни Лисы. Хотя Чарльз безукоризненно о ней заботился, уведомив слуг, что она скоро станет его женой и относиться к ней надо соответственно, ей не терпелось навестить отца, чтобы лично убедиться, какие чувства он к ней питает. Главным образом она хотела заручиться его поддержкой.

Кроме того, у нее оставался старый долг перед Мэдди, которая была ей скорее матерью, чем служанкой. Алексе хватило двух недель в постели, и она решительно намеревалась посетить особняк Эшли, несмотря на запрет Чарльза.

Чарльз по-прежнему хотел Алексу, но ее беременность охлаждала в нем сексуальный пыл, а потому в ожидании дня, когда она избавится от этой нежеланной ноши, он не стеснялся ходить по клубам и развлекаться с актрисами. Не в характере Чарльза было хоть сколько-нибудь долго хранить верность одной женщине, и, поскольку он пока не мог обладать той, которую хотел, он без зазрения совести искал утешения с другими. Тем не менее Чарльз требовал присутствия Алексы в своем доме, угрожая выдать ее властям, если она по какой-либо причине оставит его. Имя Лисы было хорошо известно в Англии, поэтому Чарльз не упускал случая напомнить: ее наверняка повесят сразу после рождения ребенка, если узнают, кто она. Как бы смешно это ни звучало, до тех пор, пока волосы Алексы оставались цвета белого золота, в глазах Чарльза она была Лисой. Женщиной, которую он хотел больше всех остальных. Женщиной его грез.

Алекса была благодарна, что Чарльз не принуждает ее удовлетворять свои сексуальные потребности и она по большей части предоставлена самой себе. Это давало ей возможность найти себе занятие по душе.

В один прекрасный весенний день она, сознательно нарушив запрет Чарльза, отправилась в наемном экипаже к особняку Эшли. Прикрыв свои округлые формы просторной накидкой, Алекса нервно дергала себя за белокурые волосы, гадая, узнает ли ее отец и пустит ли на порог.

Она несмело подняла медное кольцо, разжала пальцы, позволив ему гулко стукнуть по двери, и отступила на шаг в ожидании. Ничего. Еще дважды Алекса тщетно воспользовалась дверным молотком и собралась было уходить, как вдруг дверь приоткрылась, а в щелку выглянула маленькая седая женщина.

– Чем я могу вам помочь, мисс? – дружелюбно спросила женщина.

– Мэдди? – ахнула Алекса, потрясенная тем, как постарела экономка. – Ты ли это, Мэдди?

– Мы знакомы, мисс? – поинтересовалась Мэдди, по-совиному щурясь в очках без оправы.

– Ах, Мэдди, это же я, Алекса!

– О нет, мисс! – возмутилась Мэдди. – У леди Алексы волосы черные как ночь, и я слышала, что она в Америке. Насколько мне известно, ее уже может не быть в живых.

– Я жива, Мэдди. Более чем. Я вернулась. – Она шагнула навстречу близорукой женщине. – Присмотрись ко мне получше, а потом скажи, знаешь ты меня или нет.

Подчинившись, Мэдди непомерно долго разглядывала Алексу, пока вдруг не разразилась рыданиями.

– Ой, господи, ах, бог ты мой! Это вы, миледи. Вы вернулись!

Она широко распахнула дверь, и Алекса переступила порог. В прихожей было прохладно; дом, насколько она видела, содержался в чистоте и порядке. Но что-то подсказывало Алексе, что здесь давно никто не живет. Это ощущение только усилилось, когда она вышла вслед за Мэдди в гостиную, и переросло в отчетливое дурное предчувствие, когда увидела чехлы от пыли, покрывавшие всю чудесную мебель, которую она так хорошо помнила.

– Мэдди, почему все закрыто? – в тревоге спросила Алекса. – Где мой отец? Не может быть, чтобы он до сих пор не вернулся из деревни. Он болен?

Слезы еще обильнее потекли по щекам экономки, и она смерила Алексу сочувственным взглядом.

– Присядьте, леди Алекса, – предложила она, сдергивая чехол с одного из любимых кресел Алексы. Уверенная, что ей не понравится новость, которую она услышит от Мэдди, Алекса повиновалась.

– В чем дело, Мэдди? Не волнуйся, можешь мне рассказать.

Не зная, как смягчить удар, Мэдди проговорила:

– Ваш отец умер, миледи. Он прожил всего год после вашего отъезда. Доктор сказал – не выдержало сердце. Это случилось так неожиданно, что я…

– Умер! А я даже не знала! – расплакалась Алекса, вспоминая не те ужасные моменты, когда ей пришлось бежать из дому, а славные времена, когда она росла обожаемой дочкой сэра Джона Эшли. Ни секунды не колеблясь, Алекса простила его за все зло, какое он ей причинил, потому что по-своему он был очень обижен на ее мать. Теперь все это казалось таким давним и незначительным.

– Мы пытались вас разыскать, – с грустью продолжала Мэдди. – Поверенный вашего отца проследил ваш путь до Америки, узнав, что вы стали женой лорда Пенуэлла. Это правда?

– Да, я вышла за Адама. Это долгая история, однажды я ее расскажу. Но зачем юристы пытались меня найти?

– Как зачем? Чтобы оформить наследство, конечно, – ответила Мэдди, удивляясь, что Алекса спрашивает о таком. – Теперь все ваше: этот дом, загородное поместье, земля, деньги. Отец все завещал вам.

Алекса, открыв рот, в недоумении захлопала ресницами.

– Отец не лишил меня наследства? После всего сказанного и сделанного им?

– Вы не видели его, когда он вас потерял, миледи. Более несчастного человека трудно было сыскать. Думаю, с вашим исчезновением он начал понимать, как много вы для него значили. Он очень изменился.

– Но оставить все мне, – прошептала Алекса, которая никак не могла опомниться.

– Так он искал примирения, – сказала Мэдди. – И поверьте, леди Алекса, ваш кузен Билли Эшли пришел в ярость, когда узнал, что все досталось вам. Видимо, он серьезно рассчитывал на богатство вашего отца.

Алекса нахмурилась, вспомнив дальнего родственника Билли, зарвавшегося молодого человека, у которого состояние сэра Эшли ушло бы как песок сквозь пальцы.

– Теперь, когда вы вернулись, вам остается только подписать бумаги и въехать в свой дом, – радостно объяснила Мэдди. – Ваш… э‑э… муж с вами?

Алекса стала такой несчастной, что Мэдди пожалела о своем вопросе.

– Н‑нет, Мэдди, Адам еще в Америке, – наконец ответила Алекса.

– Не важно, – оживленно затараторила экономка. – Я распоряжусь, чтобы вашу комнату приготовили немедленно. Большинство старых слуг осталось, чтобы поддерживать порядок в доме. То же самое касается загородного поместья.

– Мэдди, стой! Я не могу здесь остаться. По крайней мере пока.

– Не можете здесь остаться? – удивленно заморгала Мэдди. – Почему нет? Куда вы пойдете?

– Говорю же, это длинная история, Мэдди, но пока что я живу в доме Чарльза Уитлоу.

– Чарльз! Ваш бывший жених? Мужчина, который вас предал? Вы шутите!

– Мне бы очень хотелось, чтобы это было шуткой, Мэдди, однако это правда. И… я не вольна отказаться от его защиты.

– Что затеял этот негодник? – возмутилась Мэдди. – Вы оставили мужа ради Чарльза? По-моему, вам лучше все мне рассказать.

– Ах, Мэдди, я не знаю, с чего начать и как рассказать тебе обо всем происшедшем со мной.

– Начните с начала, Алекса, – тихо проговорила Мэдди, удобнее усаживаясь в кресле. – С того дня, как вы покинули этот дом с ребенком лорда Пенуэлла под сердцем. Кстати, где ребенок? Вы оставили его у Чарльза?

– Я потеряла малыша, – тяжело вздохнула Алекса, отчетливо вспоминая тот страшный период своей жизни. Потом она рассказала все, что произошло с ней за эти годы, не умалчивая ни о чем, кроме своей теперешней беременности. Когда она начала рассказывать историю Лисы, глаза Мэдди сделались круглыми от шока.

– О нет, миледи! В Англии все до единого слышали о Лисе и Лисе. Это в самом деле вы?

– В самом деле, – озорно улыбнулась Алекса. – Белокурые волосы и все такое. А Адам – Лис. Только я долго об этом не догадывалась.

– Я всегда знала, что вы неисправимы, но не понимала, до какой степени. Должно быть, вы очень любите свою новую страну, если так неистово защищаете ее. Очевидно также, что вы любите мужа. Я рада, ведь вы нашли истинную любовь после всего, что вам пришлось пережить.

– Ах, Мэдди, я еще не все тебе рассказала, – взвыла Алекса, заламывая руки. – Адам думает, будто я бросила его ради Чарльза. Он думает, я больше его не люблю. Чарльз принудил меня сказать Адаму страшные слова, и он наверняка меня ненавидит.

Начав понимать, в чем дело, Мэдди набрала в легкие побольше воздуха.

– Чарльз узнал, что вы Лиса, и шантажирует вас этим! Он освободил Адама только после того, как вы пообещали уехать с ним в Англию!

– Да, – мрачно подтвердила Алекса. – У меня не оставалось выбора. Адама должны были повесить. Что мне было делать? По всей видимости, Чарльз хотел меня достаточно сильно, чтобы согласиться на мои условия. Мы заключили… договор.

– А что ваш муж, Алекса?

– Он жив, Мэдди, это самое главное. Однажды я вернусь к нему и все объясню. После того как война закончится и Чарльз не будет представлять для нас угрозы.

– Хотела бы я чем-нибудь помочь вам, миледи, – с грустью покачала головой Мэдди. – Мысль о том, что вы против воли вынуждены… делить ложе с этим негодяем, ужасна. Будь ваш отец жив, этого не случилось бы. На сей раз он встал бы на вашу защиту.

– Я надеялась на это, Мэдди. Потому и приехала сюда сегодня. Но… я не стала любовницей Чарльза, по крайней мере пока. Видишь ли, – призналась она, сбрасывая с себя накидку, – я беременна. От Адама. Благодаря этому мне до сих пор удавалось держать Чарльза на расстоянии, но когда мой малыш появится на свет… не знаю.

– У вас еще есть в запасе несколько месяцев, Алекса. А до тех пор мы что-нибудь придумаем, – пообещала Мэдди, опытным взглядом оценивая животик Алексы.

– Может быть, – неуверенно вздохнула Алекса, поднимаясь с кресла. Рассказывая обо всем случившемся с ней после отъезда из Англии, она не заметила, как быстро пролетело время. – Мне правда пора, Мэдди. Чарльз придет в ярость, если вернется домой и не застанет меня там.

– Этот подлец вас не обижает? – обеспокоенно спросила Мэдди, вглядываясь в черты Алексы в поисках синяков.

– Нет, ничего такого, – сказала Алекса, сдерживая смешок. – Думаю, он меня побаивается. Не меня, так Лисы. Он видел ее в деле и знает, на что она способна. Но при желании может сдать меня властям, и пока что это дает ему преимущество. Кроме того, он знает: ради ребенка я готова почти на все.

Вскоре после этого Мэдди распрощалась с Алексой, напомнив напоследок, что ей необходимо как можно скорее навестить поверенного отца.

Алекса не успела вернуться раньше Чарльза. Боясь, что уехать из дому еще раз может оказаться непосильной задачей, она решила немедленно нанести визит юристу отца. Мистер Картер, партнер в фирме «Картер и Байглоу», был безмерно рад ее видеть, поскольку его контора тратила немало времени и денег на поиски пропавшей дочери сэра Джона Эшли.

– Как хорошо, что вы наконец появились, моя дорогая юная леди, – с чувством провозгласил Картер. – Мы уже почти потеряли надежду. В довершение всех бед нас донимал этот чертов, кхм, простите за выражение, – извинился он, – …мошенник Билли Эшли. Он добивается, чтобы его объявили наследником. Если бы вы не появились в ближайшее время… в общем, вы здесь, а остальное не важно.

– Спасибо, что боролись за меня, мистер Картер, – обворожительно улыбнулась Алекса.

– Так хотел ваш отец, – признался Картер. – Знаете, я был с ним, когда он умирал. Он просил передать вам, что извиняется за все и надеется на ваше прощение. Он сказал, вы поймете, о чем идет речь.

– Да, – кивнула Алекса, давясь слезами. – Я все простила.

– Тогда займемся бумагами, леди Алекса. Я подготовил их как раз для такого случая. Вот увидите, все в порядке.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, мистер Картер, – улыбнулась Алекса, принимаясь выводить на документах свое имя.

Тут Картер заметил, что она подписывается как леди Алекса Эшли Фоксворт, графиня Пенуэлл.

– Вы вышли замуж, миледи! – воскликнул он.

– Верно. С этим какие-то проблемы, мистер Картер?

– Да нет. Просто по закону вся ваша собственность переходит в руки вашего мужа.

Алекса забыла об этих архаичных законах, но в данном случае они не имели для нее никакого значения. Если Адам вернется и простит ее, она с радостью отдаст ему все, чем владеет. Вслух она сказала:

– Не сомневаюсь, что по возвращении в Англию лорд Пенуэлл с удовольствием возьмет на себя управление моими владениями.

Картер облегченно вздохнул, радуясь, что щекотливая ситуация разрешилась сама собой.

– Тогда я надеюсь, все оформлено к вашему удовольствию. Желаете въехать сейчас же?

– Нет, – ответила Алекса, медленно поднимая с кресла отяжелевшее тело. – Возможно, позднее. Теперь у меня… другие планы. Но я хочу, чтобы прислугу оставили и платили ей жалованье из фондов поместья до тех пор, пока мой муж или я сама не сможем заняться этим лично.

– Разумеется, леди Алекса, – уверенно заявил Картер. – Моя фирма продолжит вести ваши дела, как было после смерти вашего отца. Я вижу, вы сейчас не в состоянии, – он постарался не задерживать любопытного взгляда на ее выпирающем животе, – заниматься этими вопросами. Будьте покойны, ваши интересы в надежных руках.

– Благодарю вас, мистер Картер, – любезно сказала она.

– Если вам понадобятся средства, – напомнил Картер Алексе, уже хотевшей уходить, – просто снимите их со своего счета в банке. Я немедленно сообщу им о вашем возвращении и оставлю соответствующие указания.

Когда Алекса вернулась, Чарльз поджидал ее в таком гневе, что его красивые черты исказились почти до безобразия, а рот искривился в угрожающем оскале. Алекса надеялась, что дела, клуб или другие занятия дольше продержат его вдали от дома. День выдался долгим и насыщенным, а она ничего не ела с самого утра. Алексу мучил голод, у нее начала побаливать голова.

– Где вы, черт возьми, пропадали? – потребовал ответа Чарльз. – Я четко помню, что запретил вам выходить из дому. Сегодня приехал раньше, чтобы поужинать с вами, ведь мы так мало времени проводим вместе. Однако обнаружил, что вас нет, и слуги даже не знают об этом. Где вы были?

– Я вам не принадлежу, Чарльз! – вспыхнула Алекса.

– Еще как принадлежите, миледи Лиса, – возразил Чарльз, самодовольно ухмыляясь. – Уже забыли, что обязаны мне жизнью? И жизнью вашего ребенка? Не говоря о муже.

– Я ничего не забыла, Чарльз, – парировала Алекса. – И выполняю свою часть соглашения. Я просто ездила к отцу. Почему вы не сказали мне, что он умер? – спросила Алекса. В ее васильковых глазах было столько обиды, что Чарльз вынужден был отвернуться.

– Я сам недавно узнал, – начал слабо оправдываться он, переминаясь с ноги на ногу. – Просто выбирал подходящий момент, чтобы сказать вам. – Алекса демонстративно повернулась к нему спиной. – Не разыгрывайте передо мной надменную аристократку, Алекса, – предостерег он, хватая ее за локоть и разворачивая к себе лицом. – Все знают, ваш отец лишил вас наследства и оставил свое имущество Билли Эшли, дальнему родственнику.

Алекса сверкнула глазами, но благоразумно умолчала о том, что отец передумал. Вместо этого она крикнула:

– Уберите от меня руки, Чарльз! Я проголодалась и устала. Мне сейчас не до ваших детских истерик!

– Детские истерики! – Лицо Чарльза пошло багровыми пятнами гнева. – Как вы смеете так со мной разговаривать! Вы шлюха, моя благородная леди Лиса! Все знают, вы отдались этому самозванцу, лорду Пенуэллу, накануне нашей свадьбы. Я всерьез намерен взять вас прямо здесь, на полу, невзирая на живот. Ничего лучшего вы не заслуживаете.

В подтверждение своих грязных намерений Чарльз повалил Алексу на пол и начал спокойно расстегивать брюки.

– Хоть пальцем тронете меня, Чарльз, и я вас убью! – сквозь стиснутые зубы процедила Алекса. – Никому не дозволено делать из меня жертву. Образ Лисы научил меня многому и в том числе защищать себя. Если вы причините вред мне или моему ребенку, клянусь, в самый неожиданный момент обнаружите в своей спине нож.

Чарльз, пальцы которого уже опустились к ширинке, остолбенел, пронзенный внезапной дрожью. Он понял, что больше не хочет ощущать на себе такой взгляд Алексы.

– Но как же наша сделка? Вы по-прежнему изменница, и вас еще не поздно сдать властям. Насколько я могу судить, король Георг не станет оплакивать вашу смерть.

– Я не отступлюсь от своих обещаний, Чарльз, до тех пор, пока вы будете выполнять свои. Вы не должны прикасаться ко мне, в гневе или… или по другим причинам, пока не родится мой ребенок.

– А после? Вы будете спать со мной по доброй воле? – Алекса кивнула, пряча за спиной скрещенные пальцы. Вспыхнув, Чарльз повернулся на каблуках и вылетел из комнаты.

После этой сцены Чарльз поспешил пресечь всякие попытки Алексы выйти из дому. Теперь за ней день и ночь ходил здоровенный детина, которого, по убеждению Алексы, Чарльз наверняка нанял с улицы. Ей не позволялось выходить за порог, кроме как для прогулок в саду, и то лишь в сопровождении охранника, имя которого она не удосужилась узнать, поскольку не испытывала ни потребности, ни желания с ним разговаривать.

Действуя без ведома Алексы, Чарльз зашел настолько далеко, что подыскал акушерку с далеко не безупречной репутацией. Она за соответствующее вознаграждение готова была содействовать его дьявольским планам. Они договорились, что, когда ребенок Алексы появится на свет, ей скажут, будто он умер. Маленький гробик, который Чарльз намеревался предать земле, будет пустым, а новорожденного отдадут паре, согласившейся вырастить его в деревне, вдали от Лондона. Чарльз не хотел, чтобы ноющий сопляк крутился под ногами, напоминая Алексе о ее покойном муже.

Алекса никого не видела с тех пор, как несколько недель назад навестила Мэдди и поверенного отца. Чарльз не позволял себе дурно с ней обращаться, но она все равно относилась к нему с опаской, не зная, доверять ли ему и акушерке, которую он нанял. Она даже предлагала, чтобы ухаживать за ней позвали Мэдди, однако Чарльз быстро отговорил ее от этой мысли. В конечном итоге Алекса поняла: ей не на кого рассчитывать, кроме самой себя.

Вскоре случилось нечто, бесповоротно изменившее ход ее жизни. Отрезанная от внешнего мира, она не знала никаких новостей, кроме сплетен прислуги. Поэтому несложно представить ее изумление, когда она услышала, как дворецкий и лакей обсуждают новость, не сходившую с уст жителей всего города. Война в Америке закончилась! Недавно оттуда прибыло судно с известием, что Корнуоллис сдался и Клинтон плывет обратно в Англию. По сути дела войне пришел конец. В Лондоне ждут делегацию американцев, которые прибудут, чтобы обсудить условия мирного соглашения.

Алекса ликовала. Вместе с миром пришел конец ее зависимости от Чарльза. Данное ему обещание перестало быть достаточной причиной оставаться в его власти. Равно как и страх, что в ней узнают Лису, ибо одним из условий мирного соглашения должна была стать амнистия для всех лиц, осужденных за военные преступления. Наконец-то она избавится от Чарльза, радовалась Алекса, а когда ее ребенок появится на свет, сможет вернуться в Америку и найти Адама. Она пламенно молилась, чтобы он благополучно пережил войну. Он выглядел таким разбитым во время их последней встречи.

Алекса сразу начала собирать вещи, не желая оставаться с Чарльзом ни секундой дольше, чем необходимо. Когда поздно вечером он вернулся домой, проведя много пламенных часов в обществе актрисы, таланты которой не ограничивались одним видом искусства, Алекса ждала его.

– Почему вы не в постели? – нахмурился он, увидев, что она, упрямо сложив перед собой руки, сидит в гостиной в освещении нескольких ламп. – Ребенок? Если так, надо было послать кого-то из слуг за акушеркой.

– Дело не в ребенке, Чарльз. Война в Америке закончилась. Англичане разбиты и просят мира.

– О, – как ни в чем не бывало ответил Чарльз, – кажется, я что-то такое слышал сегодня.

– Это все, что вы можете сказать? Господи, все кончено! Неужели не понимаете? У вас больше нет надо мной власти. Я свободна идти, куда захочу, и делать, что мне вздумается!

– Неужели, дорогая? – язвительно спросил он. – Куда же вы пойдете и что станете делать?

– У меня есть дом, Чарльз. Я не сказала вам раньше, но отец оставил мне все: дом, землю, доходы. Я богата и ни в чем не буду нуждаться. Я более чем способна позаботиться о себе и ребенке.

– Когда вы об этом узнали? – с любопытством спросил Чарльз. – Полагаю, сию новость поведала вам экономка отца, когда вы ездили в особняк Эшли?

– Да, – с вызовом ответила Алекса. – А еще я в тот день нанесла визит его поверенному. И подписала бумаги. Теперь все принадлежит мне.

– И вы сочли возможным утаить от меня эту информацию, – сердито прорычал Чарльз.

– Это вас никоим образом не касается.

– А как же ваше обещание, Алекса? Слово Эшли так мало значит, что вы настолько легко его нарушаете?

– Обещание, данное вам по принуждению, для меня теперь недействительно. Вы добились его при помощи угроз. Я с самого начала не собиралась его выполнять. После рождения ребенка планировала найти способ нарушить его и не становиться вашей… любовницей или женой, если таковым было ваше намерение.

– Я хотел жениться на вас, Алекса, – рассерженно признался Чарльз. – Если бы знал, что вы богаты, то уже давно так и сделал бы.

– Вы ни о чем не забыли, Чарльз? У меня уже есть муж. Я не пойду на двойной брак, а вы пока ничего не предприняли, чтобы получить развод, не говоря уже о том, что я не намерена на него соглашаться.

Внезапно Чарльз расхохотался, ошеломив Алексу. Хохотал, пока слезы не покатились по его щекам.

– Что с вами? Вы с ума сошли?

– Ах, Алекса, как вы наивны, – выдохнул Чарльз, вытирая слезы. – Неужели вы действительно поверили, будто я оставлю Лиса в живых, чтобы он однажды вернулся за вами? Я думал, вы обо мне лучшего мнения!

– Что… что вы хотите сказать? – Взглядом впившись в Чарльза, Алекса побледнела, и все ее тело сжалось от ужаса. – Я собственными глазами видела, как Адам покинул корабль, исчезнув в ночи.

– Но вы не заметили двух людей, которым я заплатил, чтобы они убили Лиса, как только он скроется из вашего поля зрения, – злорадно улыбаясь, сообщил ей Чарльз. – У этого человека было девять жизней, и я не рискнул доверить палачу задачу покончить с ним. Побег был вполне возможен, как бы хорошо его ни охраняли.

– Презренный мерзавец! – прошипела Алекса, трясясь от бессильного гнева. Но тут ей внезапно пришла в голову мысль. – Почему вы так уверены, что он умер? Мы отплыли почти сразу, и Лис мог обойти вашу ловушку. Разве не вы сейчас сказали, что у него больше жизней, чем у кота?

– Это исключено, – самодовольно улыбнулся Чарльз. – Вы сами видели, каким он был слабым. Вашего мужа ежедневно избивали тюремщики, и его раны продолжали гноиться.

С искрой надежды в сердце Алекса ответила:

– Все равно он мог спастись. В ту ночь могло произойти что угодно.

– Вряд ли, – лукаво проговорил Чарльз. – Я знаю наверняка, Лиса нет в живых. Помните огонек, который мы увидели на берегу, когда отплывали? Вы еще тогда спросили о нем. – Алекса кивнула, с ужасом ожидая слов, которые неизбежно должны были последовать. – Это был заранее условленный сигнал, сообщавший мне: Лис, или Адам, если вам угодно, мертв. Только после того как я убедился, что его больше нет в живых, мой корабль покинул Саванну. Теперь сомневаюсь, что оно того стоило, – кисло добавил он.

Вне себя от ярости, Алекса вскочила с кресла и набросилась на Чарльза, глубоко впившись ногтями ему в щеки.

– Гнусное животное! – завопила она, теряя рассудок от горя. – Будь у меня меч, я бы разрубила тебя пополам! Ты убил человека, которому даже в подметки не годишься! Ненавижу тебя! Однажды, Чарльз, когда меня не будет отягощать ребенок, мы встретимся на равных, и я с огромным удовольствием тебя прикончу! Помогай мне в этом Господь!

Чарльза затрясло от страха. Он еще не видел женщины, настолько убитой горем, чтобы она оказалась на грани потери рассудка. Оторвав ногти Алексы от своего залитого кровью лица, он с большим трудом сумел вырваться. Чарльз достаточно хорошо знал Алексу и Лису, чтобы понимать: ее угрозы не пустые слова. Однажды, когда он будет меньше всего этого ожидать, в его тело вонзится острый конец рапиры, и, скорее всего, ему придется принять внезапную смерть от рук мстительной женщины.

– Успокойтесь, Алекса, – прошипел Чарльз, – подумайте о ребенке.

– Я думаю о ребенке и о том, что он никогда не узнает отцовской любви.

– Полагаю, мне лучше уйти, Алекса. Вы теряете самообладание, и я боюсь за ваше душевное здоровье, – проговорил Чарльз, пятясь к двери.

– Ты боишься за свою жизнь, трус, и правильно делаешь! Прочь с глаз моих! Если я еще хоть раз тебя увижу, готовься к смерти!

Не нуждаясь в дальнейших уговорах, Чарльз повернулся и бросился вон из дому, бормоча себе под нос о женщинах, возомнивших себя ровней мужчинам и отказывающихся им подчиняться. Никогда больше он не станет укрощать такую строптивицу. Дайте ему скромную женщину, существование которой зависит от доброй воли мужа.

Алекса шаг за мучительным шагом поднялась по лестнице, сотрясаясь от рыданий. Умер! Адам умер! Тупая боль грызла ее и высасывала быстро иссякающие силы. У нее не было причин не верить Чарльзу, ибо она ясно помнила, как они стояли у поручней корабля и с берега им подмигивал фонарь. По какой-то непонятной причине в ту ночь она решила не расспрашивать Чарльза, хотя он явно был на взводе, пока не увидел мерцающего огонька, означавшего, как теперь выяснилось, гибель Адама.

Она не могла поверить, что больше никогда не узнает его любви и не услышит, как он шепчет ей на ухо хриплым, чувственным голосом. Больнее всего было от мысли – он умер, так и не узнав о ребенке. Запершись у себя в комнате, Алекса повалилась на постель, благодарная, что может хотя бы дать волю слезам.

С первыми лучами следующего дня Алекса со всем багажом переехала в особняк Эшли и, рыдая, упала в объятия Мэдди.

– Я надеялась, вы вернетесь домой, миледи, когда услышала новости о войне, – утешала ее экономка. – Теперь вы в безопасности, милая. Чарльз не причинит вам вреда.

– Ах, Мэдди, Чарльз уже сделал самое страшное, что только можно представить. Он убил Адама! Он приказал лишить жизни моего мужа!

Усадив Алексу в кресло и выслушав, как далеко зашел Чарльз в своей подлости, Мэдди, насколько могла, попыталась ее утешить.

– Возможно, все случилось не так, как говорит Чарльз, – с надеждой сказала Мэдди. – Постарайтесь не убиваться так, милая. Это не на пользу ребенку.

– Ты не видела Адама в ту ночь. Он был измучен и настолько слаб, что едва держался на ногах, – всхлипнула раздавленная горем Алекса. – Он умер, я знаю!

В попытке сменить тему Мэдди спросила:

– Вы виделись с Чарльзом сегодня утром? Он не пытался вас остановить?

Не переставая плакать, Алекса резко расхохоталась.

– Этот трус? Ему хватило ума не попадаться мне на глаза. Когда я уезжала, его нигде не было. Слуги сказали, что прошлой ночью он так и не вернулся домой. Думаю, Мэдди, я его испугала. Я пообещала убить его, и он понял, что не шучу.

Мэдди выпучила близорукие глаза и защелкала языком, когда ее милая, любимая Алекса в одну секунду превратилась в хладнокровную Лису. У седой экономки не осталось сомнений – Чарльзу стоит позаботиться о собственной безопасности.

С помощью Мэдди Алекса заново обжилась в родном доме. Хотя она много времени проводила в загородном поместье отца, особняк Эшли в Лондоне был ей не менее дорог. Она строила осторожные планы провести лето в деревне с малышом. Возможно, там, в умиротворяющей обстановке, она наконец примирится со своей потерей и научится жить без Адама.

В душе Алекса знала, другого мужчины в ее жизни не будет. Благодаря отцу она не испытывала финансовых проблем. Хотя собственное существование перестало иметь для нее какое-либо значение, она намеревалась как можно достойнее прожить жизнь ради ребенка Адама. Слава богу, ей осталась эта маленькая частичка мужа, благодарно вздыхала Алекса, поглаживая живот. В течение следующих двух недель ею владело спокойствие – спокойствие, часто предшествующее родам.

Двенадцатого мая 1782 года у Алексы начались схватки. Несколько часов она скрывала боль от Мэдди, которая и без того слишком рьяно хлопотала вокруг нее. Но к сумеркам экономке стало ясно: у Алексы полным ходом идут схватки, и она поспешно вызвала акушерку. Алекса заблаговременно сообщила Мэдди, что не желает иметь дела с женщиной, найденной для нее Чарльзом. Поэтому экономка, наведя справки, нашла опытную акушерку, отличавшуюся чистоплотностью и сочувственным отношением к пациенткам.

В десять часов того же вечера Алекса родила сына, которого незамедлительно назвала Дэвидом Эшли Фоксвортом. Сокращенно Дэйви. Роды прошли почти без осложнений, и после Алекса смогла полежать с сыном на руках, дивясь чуду его рождения. Каждый крошечный пальчик был идеальным, равно как и голова красивой формы, маленькие ушки и черты, в миниатюре повторявшие отцовские. Как же она его любила!

Алекса горько разочаровалась, когда у нее не появилось молоко и она вынуждена была прибегнуть к помощи кормилицы. Женщина подозревала, что это из‑за потрясения, пережитого незадолго до родов, когда она узнала о смерти Адама. Но в чем бы ни крылась причина, Алекса ужасно огорчилась, впервые увидев Дэвида, умиротворенно сосущего грудь другой женщины.

Алекса восстановилась быстро и без проблем. Материнство шло ей на пользу: она буквально сияла и выглядела красивее, чем когда-либо. К этому времени ее волосы приобрели прежний черный блеск, а фигура вернулась к идеальным пропорциям. Тем не менее Алекса сторонилась общества. Она не могла заставить себя выходить на публику или искать общения с другими людьми. Пока нет. Мэдди неустанно корила ее за то, что она ведет затворническую жизнь.

– Нельзя впадать в спячку, миледи, – мягко отчитывала она Алексу. – Вы молоды. У вас вся жизнь впереди. Однажды повстречаете человека, которого сможете полюбить.

– Нет, Мэдди, – горячо протестовала Алекса. – Для меня нет других мужчин. Если я не могу быть с Адамом, мне никто не нужен.

Мэдди спорила с доводами Алексы, пока та не сказала:

– Почему бы тебе не собрать наши вещи, Мэдди. Думаю, нам пора возвращаться в деревню. Я столько лет не была там и очень хочу туда вернуться.

Через несколько дней Мэдди, Дэйви и кормилица отправились в деревню. Алексе же в последний момент помешали присоединиться к ним. Как раз когда она собиралась уехать с остальными, ей доложили: поверенный Картер просит встречи по срочному делу. Вместо того чтобы отложить переезд, Алекса велела остальным трогаться в путь, пообещав как можно скорее последовать за ними.

Картер не зря настаивал на встрече, поняла Алекса, придя к нему в кабинет.

– Леди Алекса, увы, у меня для вас дурные вести.

Собравшись с духом, Алекса кивнула, чтобы он продолжал.

– Ваш единственный родственник мужского пола, каким бы далеким он ни был, поставил под сомнение законность завещания вашего отца.

– Билли Эшли? Но… что он может?

– Во-первых, вы должны откровенно ответить мне, леди Алекса, правда ли, будто вашего мужа нет в живых?

Проглотив подкативший к горлу ком, Алекса снова кивнула.

– Билли каким-то образом узнал об этом и теперь считает, что, пока вам не исполнится двадцать пять лет, он ваш законный опекун. Он хочет, чтобы его сделали распорядителем вашего имущества.

– Бог мой! – в ужасе ахнула Алекса. – Мне только что исполнилось двадцать два. За три года он меня разорит!

– Совершенно с вами согласен, леди Алекса, – посочувствовал Картер.

– Он может сделать со мной такое?

– Он зашел настолько далеко, что подал прошение королю. В течение десяти дней вам необходимо явиться ко двору и предоставить убедительные основания для того, чтобы вам позволили самостоятельно распоряжаться собственным имуществом.

Алекса застонала. «Что еще могло пойти не так в моей жизни? – удрученно думала она. – Почему прохвосту вроде Билли Эшли позволяют управлять моей жизнью? Неужели женщину нужно считать некомпетентной уже на том основании, что она женского пола?»

«Я скорее отправлюсь в Америку и заявлю права на имение Адама, чем уступлю такому, как Билли Эшли!» – поклялась Алекса в приступе необузданной ярости.

– Билли знает, что у меня есть ребенок? – вдруг спросила она.

– Не думаю, – медленно проговорил Картер. – Вы жили в строгом уединении. Сомневаюсь, что кто-нибудь знает.

– Хорошо, – вздохнула Алекса. – Не хочу, чтобы Дэйви в это втягивали. Его сейчас везут за город, и он пробудет там, пока не уляжется весь этот бедлам. Я знаю, ваша фирма сделает для меня все, что от нее зависит, мистер Картер, – на прощание сказала Алекса.

Вернувшись в особняк Эшли, Алекса хотела было набрать дополнительный штат на то время, пока пробудет в городе, поскольку бóльшая часть прислуги уехала с Мэдди. Но потом решила не делать этого. Внимания требовала только она, поэтому пары стариков, оставленных присматривать за домом в ее отсутствие, должно было хватить для ее нужд. Оуэн мог исполнять роль дворецкого и общего распорядителя, а его жена Берта вполне способна справиться с тем скромным объемом кулинарных и домашних работ, которые требовались, чтобы обслужить одного человека. Хотя пара жила в нескольких комнатах над каретным сараем и это означало, что по ночам Алекса будет оставаться в доме одна, она все же решила – здесь ей нечего бояться.

Как только кучер Браун вернулся из деревни, она отправила его обратно с запиской для Мэдди, в которой объясняла положение дел. Алексе ужасно не хотелось расставаться с ребенком на целых десять дней, но с этим ничего нельзя было поделать. Она благодарила Бога за Мэдди, зная: та позаботится о Дэйви, пока ее нет рядом.

22

Вытянув перед собой длинные ноги, Адам угрюмо гипнотизировал свой бокал эля. Невзирая на факт, что он обнимал голые плечи сидевших по обе стороны от него привлекательных женщин, мысленно Адам был далек от них. С тех пор как три дня назад лорд Пенуэлл прибыл в Лондон, он перепробовал все от пьянства до шлюх, чтобы выбросить из головы единственную женщину, которую любил, – Алексу! Такую близкую и столь недоступную. При всем желании он не сумел бы посчитать, сколько раз за последние месяцы грезил о том, как встретится с Алексой, как посмеется ей в лицо, когда она увидит, что не сумела с ним разделаться, и какое наказание он для нее выдумает, если ей не посчастливится попасть ему на глаза.

Боже правый! Мысли о ней буквально сводили его с ума. Ее запах, вкус, блеск васильковых глаз, когда он занимался с ней любовью, и ее бессердечный поступок, когда она отвернулась от него в самую трудную минуту. Если бы Адам не слышал слов жены собственными ушами, он бы никогда не поверил, что она способна возненавидеть его до такой степени, чтобы желать ему смерти. Отчего она так изменилась? Может, только изображала любовь, размышлял Адам, дожидаясь подходящего момента отомстить за то, как он похитил ее из дому, чтобы уничтожить ее отца? Да, удрученно решил Адам. Наверное, так и есть. Не любовь несла Алекса в своем сердце, а ненависть.

– Что стряслось, дорогой? – спросила женщина по правую руку Адама, бойкая брюнетка с пухлыми ярко-красными губами и зелеными кошачьими глазами. Ее звали Люси. Она была актрисой сомнительных способностей, главный талант которой заключался в умении угодить мужчинам, оказывавшим поддержку театру.

– Почему ты думаешь, будто что-то не так? – угрюмо насупился Адам.

– Ты всегда такой хмурый? – поинтересовалась Люси, сложив губки бантиком.

– Возможно, ему надо немного взбодриться, – прочирикала блондинка, сидевшая слева от Адама.

Фэнни, которая была чуть старше Люси, не уступала той по привлекательности благодаря своей пышной фигуре и чарующей улыбке. Она не возражала, если понравившегося ей мужчину приходилось с кем-то делить. Адам же определенно завладел ее воображением. Его угрюмая красота покорила Фэнни, стоило ей увидеть его в зале, а скучающее выражение лица стало вызовом, который она не могла не принять.

В погоне за саморазрушением Адам дерзко пригласил обеих женщин поужинать вместе с ним, намекая на приятное продолжение вечера. Люси и Фэнни с радостью согласились. Теперь они ждали Мака. Адам пригласил друга воспользоваться услугами одной из своих веселых спутниц.

Из‑за неустойчивого состояния Адама и приступов депрессии, часто случавшихся с ним в последние месяцы, Мак почти не отходил от него. Встречи, ради которых они были вызваны в Лондон, откладывались на несколько недель, и Мак проклинал бездеятельность, развязывавшую руки Адаму. Войдя в гостиницу и увидев, как Адам беспечно нежится в обществе двух женщин, обе из которых явно были актрисами или шлюхами, он от души выругался. Ему так хотелось, чтобы Адам и Алекса снова были вместе. Однако он даже не мог произносить ее имя в присутствии Адама. Кроме того, Адам запретил ему навещать Алексу, но Мак решил: в этом случае он поступит по собственному желанию. Он чувствовал себя обязанным хотя бы раз поговорить с Алексой, чтобы узнать, почему она на самом деле ушла от Адама. Версия Адама о том, будто Алекса желала ему смерти, не укладывалась у него в голове. Он просто не мог в это поверить.

– Мак, – позвал Адам, увидев друга в переполненном зале и жестом приглашая его к себе за столик. – Тебе сегодня улыбнулась удача. Эти две прекрасные леди готовы… э‑э… посвятить нам свое время. Садись, наш ужин готов.

Мак сел, и в ту же минуту брюнетка придвинулась к нему, скользнув тонкой ручкой по его ноге.

– Я Люси, – маняще захлопала ресницами она, наклоняясь, чтобы он мог рассмотреть белые груди, оголенные почти до сосков.

Мак улыбнулся Адаму, тут же поднявшему бокал в немом приветствии. Адам кое-как съел ужин, внезапно загоревшись желанием к Фэнни, манящие красные губы которой обещали заглушить память о васильковых глазах, обрамленных густыми черными ресницами. Воспользовавшись первым же приличным предлогом, он взял Фэнни за руку, извинился и повлек ее вверх по лестнице к себе в номер. После Алексы у него не было женщин, он даже не хотел их.

– Бог мой, какой пыл, – рассмеялась Фэнни, в предвкушении облизывая красные губы. Не успела за ними захлопнуться дверь, как Адам схватил ее за талию, бросил на постель и тяжело навалился сверху. – Стой, неужели так не терпится? Дай мне хотя бы раздеться.

– Нет, – прорычал Адам, задирая юбки Фэнни. – Потом, я хочу тебя сейчас!

Он ворвался в ее неподготовленную плоть, и она вскрикнула. Но вскоре уже стонала не от боли, а от желания. Адам впивался пальцами в ее ягодицы, прижимая ближе, чтобы еще глубже войти между дрожащих бедер Фэнни.

– О да, да, – задыхалась Фэнни, забыв обо всем, кроме мощных рывков Адама. Он взорвался первым, но, будучи внимательным любовником, продолжал двигаться, пока несколько секунд спустя к нему не присоединилась Фэнни.

После, мучимый виной, что так бессовестно воспользовался ею, чтобы освободиться от женщины, с которой действительно хотел переспать, Адам раздел актрису и занялся с ней любовью в более неспешном ритме.

Сраженная первым мужчиной, думавшим не только о своем удовольствии, Фэнни была готова убить, лишь бы заполучить Адама в единоличное пользование. Позже она ушла с приличной суммой в кармане и обещанием – через два дня они встретятся, чтобы повторить то, что случилось между ними этим вечером.

Несмотря на физическую удовлетворенность, Адам не мог уснуть, одолеваемый непослушными мыслями. Ему нигде не было покоя. Одевшись, он спустился вниз, но обнаружил, что все уже устроились на ночь. Мака нигде не было видно, и Адам, купив бутылку, напился у себя в номере до умопомрачения.

Наутро он был в дурном настроении, мучаясь похмельем. Только после галлона чая алкоголь в его крови разбавился до той степени, что движения почти не усугубляли боли, которая, казалось, разрослась до чудовищных масштабов.

Посреди той бесконечной ночи Адам пришел к неизбежному выводу: он должен встретиться с Алексой, хотя бы для того, чтобы доказать ей, что еще жив. «Интересно, – с извращенным любопытством думал он, – не успела ли она совершить бигамию, выйдя замуж за Чарльза Уитлоу. То-то она удивится, когда узнает, что ее новый брак противозаконен. Возможно, она уже носит ребенка Чарльза», – морщась от боли, размышлял Адам. О таком противно было даже думать.

Не осилив завтрака, Адам ушел, он не стал дожидаться, пока Мак, проснувшись, начнет допытываться, куда и зачем тот собрался. Адам прямым ходом отправился к дому Чарльза и постучал в дверь. Открыл пожилой дворецкий.

– Я хотел бы видеть хозяйку дома, – сказал Адам голосом, не терпящим возражений.

– Хозяйка, милорд, давно умерла и предана земле, – ответил старый слуга, не смущаясь от угрожающего тона Адама. – А хозяин сейчас направляется в Индию.

Он начал закрывать дверь, но что-то в лице Адама остановило его.

– Умерла! – пошатнулся Адам. – Нет, этого не может быть! Алекса не могла умереть!

Услышав, что об Алексе отзываются с таким сожалением, дворецкий тут же смягчился.

– Я говорю о леди Диане, сэр, жене сэра Чарльза, умершей при родах. Леди Алекса уехала отсюда несколько месяцев назад.

Услышав счастливую весть, Адам ощутил невероятное облегчение, он начал хватать ртом воздух, только сейчас заметив, что задерживал дыхание.

– Вы не знаете, где можно найти леди Алексу?

– Нет, милорд, – ответил дворецкий.

На самом деле он прекрасно знал, куда уехала Алекса, но эта леди так полюбилась ему, что он не хотел, чтобы кто-то причинил ей вред. Поэтому соврал, ибо угрюмый вид Адама не внушал ему доверия. «Пускай сам ищет леди Алексу, если ему так нужно с ней увидеться», – решил добрый старик, закрывая дверь перед носом Адама.

Все еще не оправившись от шока, Адам вернулся в гостиницу пообедать, поскольку пропустил завтрак и уже начинал чувствовать первые позывы голода. Когда посреди трапезы за соседний столик сели двое мужчин и он стал невольным свидетелем их беседы, то поблагодарил судьбу, заставившую его вернуться. Насколько он понял, соседями оказались юрист и его клиент.

– Какие у нас шансы, Уэйн? – спросил тот, что помладше. Это был блондин чуть больше тридцати с небольшим, с редкими волосами и резкими чертами лица. Темные мешки под глазами молодого человека указали Адаму, что тот далеко зашел по дорожке излишеств и разгула.

– Трудно предсказать, какое решение в подобной ситуации примет суд, Билли, но я искренне считаю: твои шансы взять под контроль состояние Эшли, по крайней мере, до тех пор, пока твоей кузине Алексе не исполнится двадцать пять, весьма велики. Безусловно, если она не выйдет замуж повторно.

– Я позабочусь, чтобы этого не случилось, – многозначительно ухмыльнулся Билли, – если, конечно, она не остановит свой выбор на мне.

– Ты уверен, что ее мужа нет в живых, Билли? Если не уверен – мы зря теряем время.

– Я слышал это лично от Чарльза Уитлоу, перед тем как он уехал в Индию, Уэйн, – самодовольно успокоил его Билли. – Он привез леди Алексу из Америки после смерти ее мужа. В ту ночь он здорово налакался и намекал на какой-то темный секрет в ее прошлом, отказавшись рассказать, в чем там было дело. Хотите верьте, хотите нет, но создалось впечатление, будто он боится моей дражайшей кузины.

Адам чуть не подавился, сдерживая смех. Гнев Лисы мог быть страшен, и Чарльз прекрасно об этом знал. Адам недоумевал, почему Чарльз и Алекса разругались, особенно учитывая, что Билли Эшли со дня на день мог отнять у Алексы ее наследство. До этой минуты он не знал, что Джона Эшли нет в живых. Как бы часто Адам ни желал сэру Джону смерти, теперь его кончина больше не казалась ему важной. Но сейчас он, по крайней мере, знал, где живет Алекса. Похоже, она обосновалась в городском доме Эшли. Однако вместо того, чтобы предстать перед Алексой в состоянии, далеком от идеального, Адам решил отложить встречу, надеясь, что на следующий день ему будет легче справиться с эмоциями.

Прежде чем явиться в особняк Эшли следующим вечером, Адам успел много чего сделать. В том числе нанести визит юристу Уэйну. Адам посмеивался про себя, вспоминая эту встречу и ошарашенное выражение на лице Билли, который заглянул к своему поверенному в тот самый момент, когда с ним разговаривал Адам.

Клод Уэйн чуть не плюхнулся на широкий зад, увидев Адама, – его провели к нему в кабинет, и он назвался.

– Вы… муж леди Алексы Эшли Фоксворт? – в недоумении выдохнул Уэйн. – Это невозможно, сэр! Адам Фоксворт, лорд Пенуэлл, умер.

– У вас есть доказательства? – холодно спросил Адам, смахивая невидимую пылинку с безукоризненно чистого рукава.

– Ну… э‑э… тут не нужно доказательств, – проблеял Уэйн. – У вас имеется удостоверение личности, сэр?

– Имеется, – ответил Адам, веселясь от души.

Он вынул из кармана несколько документов, в том числе верительную грамоту и длиннющий банковский чек на свое имя. Уэйн очень внимательно изучил бумаги перед тем, как отдать их владельцу. Его лицо пошло пятнами, он явно не обрадовался такому повороту событий. У них с Билли Эшли были грандиозные планы правдами и неправдами лишить леди Алексу большей части имущества, пока юная леди не достигла совершеннолетия. Своим злосчастным появлением муж леди зарубил их отлично продуманную схему.

В этот момент, не соизволив постучать или дождаться приглашения, в кабинет вразвалочку вошел Билли Эшли.

– Что слышно в суде, Уэйн? – протрубил он, не заметив Адама в кресле. – Взяток хватит, чтобы состояние Эшли досталось мне?

Уэйн побледнел и отчаянно замахал руками в сторону Адама, поднявшегося во весь рост перед Билли.

– Кто этот человек, Уэйн? – спросил Билли, спину которого внезапно сковала волна необъяснимого ледяного ужаса.

Уэйн закашлялся и заерзал в кресле.

– Боюсь, вас ожидает потрясение, мой мальчик, – ответил он слишком высоким голосом. – Это лорд Пенуэлл, муж Алексы Эшли, воскресший чудесным образом.

Билли затрясло, его лицо перекосилось от гнева.

– Не может быть! Чарльз не стал бы врать! Этот человек самозванец!

– В Англии слишком много людей, которые могут подтвердить, кто я, – лениво протянул Адам. Опасный блеск в его глазах не ускользнул от внимания Билли Эшли. – Полагаю, поверенный Уэйн удовлетворен моими документами. Что до Чарльза Уитлоу, боюсь, его информация не соответствует действительности. Как видите, я далеко не призрак.

Театрально поклонившись, Адам покинул кабинет под громкие проклятия Билли. Он смеялся от души, чего с ним не было долгие месяцы. Его душевный подъем длился до тех пор, пока он не остановился у элегантной двери особняка Эшли. Было очень поздно, потому что сначала Адам заехал в театр и, к негодованию Фэнни, перенес их свидание на следующий вечер.

Хотя Мак умолял взять его на встречу с Алексой, ему было отказано. Мака терзал страх, что Адам нанесет жене телесные увечья, но тот уверил друга – трогать ее не станет.

– Я не буду марать об нее руки! – презрительно плюнул Адам.

– Ты порядком похлопотал ради Алексы, Адам, – напомнил ему Мак. – Ты мог бы отойти в сторону и позволить Билли Эшли разорить ее.

– Нет, не мог, Мак. Рано или поздно мое имя прозвучало бы в числе американцев, прибывших в Лондон, чтобы обсудить мирное соглашение с Англией. Я вообще не должен был поддаваться на твои уговоры и ехать сюда. Кроме того, – с расчетливым блеском в глазах добавил он, – имущество Алексы по закону принадлежит мне. Не мог же я допустить, чтобы такое состояние попало в руки человека вроде Билли Эшли.

– Алексе не понравились бы такие разговоры, – лукаво улыбнулся Мак. – Она-то, наверное, воображает, что наследство в ее руках.

– Закон есть закон, Мак, – ухмыльнулся Адам, представляя лицо Алексы, когда он скажет ей, что забирает все ее имущество. – Я еду к ней, чтобы сообщить: ее муж живее всех живых, вопреки попыткам Алексы добиться обратного.

Дом выглядел опустевшим. Виднелся всего один тусклый огонек, и тот из окна ближе к тылу здания. Но Адама это не остановило. Он знал, Алекса должна быть там. С решимостью, порожденной долгими месяцами размышлений о такой встрече, Адам крепко сжал кольцо сильными пальцами и оглушительно забарабанил в двери. Несколько мучительных минут никто не отвечал. Потом, когда Адам был готов с презрением оставить эту затею до утра, дверь медленно открылась.

Алекса уснула в отцовском кабинете, свернувшись калачиком в кресле с книгой на коленях. Оуэн и Берта ушли к себе, и Алекса, не в силах отделаться от мыслей о предстоящем через несколько дней визите ко двору, забрела в комнату отца. Там ее и сморил сон. Грохот у парадной двери разбудил Алексу, но только через несколько минут она сумела достаточно собраться с мыслями, чтобы пошевелиться. Толком не проснувшись, побрела к двери словно в тумане. Ей не пришло в голову, что посетители в такой поздний час подозрительны и открывать им дверь может быть опасно. Она думала только о Дэйви и о том, что с ним могло что-то случиться. Держа перед собой лампу, Алекса медленно открыла дверь.

При первом взгляде на Алексу, прелестные черты которой разрумянились ото сна, ее иссиня-черные волосы, в беспорядке рассыпавшиеся по узким плечам, тело Адама налилось желанием, а сердце бешено заколотилось в груди. Обуздав непослушные эмоции, Адам почувствовал, что тонет в бездонных васильковых глубинах, когда глаза Алексы округлились от шока.

– Ты! – Ее голос был грудным хрипом, напоминавшим о Лисе. – Не может быть! Ты умер!

– Не умер, Алекса, – холодно ответил Адам, – а очень даже жив, не твоими молитвами.

Маленькая ручка Алексы порхнула вверх и судорожно схватилась за горло.

– Адам! Слава Богу!

И тут с ней произошло то, что всего единожды случалось в ее жизни, – она потеряла сознание.

С грацией пантеры Адам подхватил ее и одновременно затоптал пламя лампы, которая разбилась, выпав из бесчувственных пальцев хозяйки. Оглядевшись по сторонам, Адам не увидел в углах слуг – их, несомненно, уже отпустили на ночь. Захлопнув парадную дверь ногой, он окинул угрюмым взглядом тело Алексы, мирно обмякшее у него на руках, и быстро принял решение. Чувствуя, как вскипает кровь, поднялся по лестнице, вошел в первую попавшуюся спальню и бесцеремонно бросил Алексу на кровать. По иронии судьбы он оказался именно в ее комнате.

Адам торопливо зажег лампу и смочил тряпку, чтобы положить на лоб Алексе, но вдруг замер, позволяя глазам насладиться красотой, в которой ему так долго отказывали. Насмотревшись вдоволь, положил компресс на голову и ослабил пуговицы на ее корсете. Через несколько минут Алекса встрепенулась, тихо застонала и начала метаться в постели. Сумев наконец сосредоточить взгляд, обнаружила, что Адам спокойно сидит рядом с ней на кровати, изогнув чувственные губы в саркастической улыбке.

– Ах, Адам, Адам, любимый. Это правда, ты жив! Мне не просто снилось.

– Ну что ты, Алекса, – с издевкой проговорил Адам, – как можно было в этом сомневаться?

С трудом сев на постели, Алекса только теперь заметила суровое выражение лица Адама, его холодный взгляд, цинично изогнутые кончики губ. «О боже, – мысленно простонала Алекса, – он меня ненавидит! Он никогда меня не простит!»

– В нашу последнюю встречу ты не оставила мне сомнений по поводу своих чувств, – обвинил ее Адам, испепеляя враждебным взглядом. – Почему ты желала мне смерти, Алекса? Я могу понять все, кроме этого.

– Нет, Адам. Это неправда. Это Чарльз! Он хотел тебя убить! Он все подстроил без моего ведома. Я совсем недавно узнала, что люди, которым он заплатил, должны были напасть на тебя, когда ты покинешь корабль. Что произошло?

– Каким-то чудом Мак узнал о той затее, он подоспел вовремя, чтобы спасти мою шкуру. Как видишь, любимая, – с черной горечью произнес Адам, – твоя попытка лишить меня жизни не удалась. Если твой любовник хотел со мной разделаться, надо было оставить меня палачу.

– Адам, ты должен меня выслушать, – в отчаянье взмолилась Алекса. – Я поступила так, чтобы спасти твою жизнь. Чарльз обещал освободить тебя, если я уеду с ним в Англию.

– В качестве его содержанки?

– Да, но…

Внезапно Алекса поняла, что Адам ее не слушает. Его взгляд приковала к себе та соблазнительная часть ее груди и шеи, которую приоткрыл корсет, когда на нем ослабили застежки.

Его руки непроизвольно метнулись вперед, и длинные пальцы принялись гладить ее горло и верхушки грудей.

– Как тебе Чарльз, Алекса? – тихо, с обидой спросил Адам. – Он заставлял тебя стонать, как я? Делал все то, что тебе нравится? Все, чему я тебя научил?

Алекса только ахнула, не в силах говорить, ибо сильные руки Адама внезапно сжали хрупкую колонну ее шеи, а его лицо превратилось в маску боли.

– Адам, – прохрипела она, – пожалуйста. Ты делаешь мне больно.

– Не больнее, чем сделала мне ты.

Хватка Адама усилилась. Лицо Алексы стало белым, потом красным, а затем она поняла, что смерть неизбежна.

– Я… люблю… тебя… – успела прохрипеть всего за несколько секунд до того, как давление на ее горло прекратилось.

– Господи, Алекса! – задрожал Адам. – Ты хоть понимаешь, что я чуть не убил тебя? Насколько близка ты была к смерти?

Он отскочил прочь, не в силах контролировать эмоции. Долгие месяцы он грезил о том, как встретится с Алексой и как страшно ее накажет. И ему почти удалось! Господи, кем он стал? Что она с ним сделала? Глубоко дыша, чтобы обуздать бурю эмоций, Адам вновь повернулся к Алексе и смерил ее убийственным взглядом.

– Что произошло между тобой и твоим любовником? Ты так скоро ему наскучила? Или это он наскучил тебе?

Алекса попыталась заговорить, но не смогла: во рту у нее пересохло, в горле болело и першило. С отвращением вздохнув, Адам налил в стакан воды из графина, стоявшего неподалеку, и стал нетерпеливо ждать, пока Алекса сможет облечь в слова то, что хочет сказать.

– Я… я ушла от Чарльза, как только до Англии дошла весть об окончании войны. Тогда я поняла, что он больше не представляет для меня угрозы.

– Угрозы? Думаешь, я настолько туп, что поверю, будто Чарльз силой затащил тебя в постель?

– Да… нет… в смысле, я не считаю тебя тупым, но Чарльз не принуждал меня. То есть не затаскивал в постель. Мы с ним не спали.

Адам устало вздохнул.

– Ты несколько месяцев прожила с Чарльзом и хочешь, чтобы я поверил, будто вы с ним ни разу не спали?

– Да. Адам, я была… – тут Алекса умолкла и зажала себе рот рукой. Нет, она не расскажет Адаму о Дэйви. Еще рано. Она еще не разобралась, что он ей готовит. Если Адам узнает о своем сыне, он может попытаться отнять его, а она не должна допустить это. Дэйви значил для нее все, и она была готова за него убить.

– …Была что, Алекса? – спросил Адам, с любопытством ее разглядывая.

– Ничего… Я имела в виду, что не хотела с ним спать.

Саркастический смех огласил комнату, и Алекса почувствовала дрожь. С того момента, как она впервые увидела Адама, он не пугал ее. До последней секунды.

– Эти жалкие оправдания не достойны тебя, любимая. Я почему-то ждал большего.

Его дымчатые глаза загорелись недобрым светом, и он бесстыдно осмотрел ее фигуру с головы до ног.

Осознав, что Адам никогда ей не поверит, Алекса захотела, чтобы он ушел. Куда-нибудь подальше, где он не узнает о Дэйви и не попытается его забрать.

– Что ты делаешь в Англии, Адам? – угрюмо спросила она. – Не мог же ты совершить весь этот путь только для того, чтобы сказать мне, как люто ненавидишь меня.

– Я вообще не собирался с тобой видеться. В Англию прибыл в составе делегации, присланной обсудить условия мирного соглашения. В особняк Эшли меня привел твой родственник, Билли Эшли.

– Билли! При чем здесь он?

– Я случайно узнал, что твой отец умер, сделав тебя богатой женщиной, – как ни в чем не бывало объяснил Адам. – Кроме того, слышал, что Билли Эшли пытается отобрать у тебя наследство, навязавшись тебе в официальные опекуны. Я быстро покончил с его планами. Можешь забыть о Билли Эшли и его кознях.

Алекса была ошеломлена.

– Ты сделал это ради меня? Но… я не понимаю. Если ты так меня ненавидишь, зачем…

– Не льсти себе, любимая, – презрительно сказал Адам. – Я сделал это ради себя. Я твой законный муж, и все твое имущество принадлежит мне. Неужели ты думала, что я так легко откажусь от твоего богатства?

Глаза Алексы налились кровью.

– Мерзавец! – вскричала она, набросившись на Адама и чуть не сбив его с ног. – Убирайся отсюда, я в тебе не нуждаюсь!

– Я слышал, Чарльз направляется в Индию. Кем ты его заменила? Женщина с твоими аппетитами не может долго оставаться без мужчины.

Говоря это с убийственным спокойствием, Адам поймал непокорные руки Алексы, крепко прижал их к бокам и прислонился своей затвердевшей плотью к ее сопротивляющемуся телу. Сквозь толстую ткань юбки Алекса почувствовала, как он растет и проталкивается между ее ног.

– Ну тебя к черту, Адам, оставь меня в покое! Я не отдамся тебе. Если тебе нужна женщина, найди шлюху!

– У меня уже есть одна, – жестоко усмехнулся он, бросая Алексу на кровать и прижимая ее своим весом, чтобы она никуда не могла от него деться. – Кроме всего прочего, ты моя жена, Алекса, или забыла?

– Я ничего не забыла и не заслуживаю твоего презрения, Адам. Я спасла тебе жизнь, черт возьми! Надо было позволить, чтобы тебя повесили!

– Может, и надо было, Алекса, – тихо согласился Адам.

Не успела она дать едкий ответ, как безжалостные губы Адама налетели на ее рот, поворачивая его то в одну, то в другую сторону в поцелуе, который должен был карать и демонстрировать презрение.

Извиваясь под Адамом, Алекса чувствовала, как дыхание покидает ее тело с поцелуем, становящемся все глубже. Язык Адама разорял мягкий бархат ее рта, пронзал, протыкал, оскорблял своей наглостью. Его пальцы больно сжали нежную плоть ее предплечий, и она всхлипнула, жалея, что в руке у нее нет надежной подруги-рапиры.

При первом касании губ Адам потерял рассудок, чувство времени и пространства. Его кровь закипела и понеслась по жилам лавой, раскаленной добела. Слегка приподнявшись, он принялся стягивать и сдергивать одежду Алексы, пока его пылающему взору не предстали ее восхитительные груди.

Забыв о губах Алексы, он жадно припал к ее соску, розовый бутон которого прелестно распускался под его взглядом.

– Это изнасилование, Адам! – задыхаясь, выкрикнула Алекса.

Пропуская мимо ушей упреки, Адам продолжал покусывать и сосать ее груди, смутно замечая, что она изменилась с тех пор, как он последний раз брал ее: груди казались более полными, упругими. Продолжая бесчинствовать губами и языком, он, стянув с Алексы остатки одежды, отшвырнул их на пол. Потом неистово сорвал вещи, стягивавшие его собственное тело, и возобновил сладострастное наступление.

– Ты изменилась, Алекса, – пробормотал он, чувственно проводя ладонями по ее коже и заново открывая все те потаенные места, о которых много месяцев запрещал себе думать. Страсть и гнев заставили его руки грубо, почти издевательски вцепиться в ее нежную плоть.

– Если ты стараешься сделать мне больно, Адам, у тебя хорошо получается, – пожаловалась Алекса, морщась под его пылким напором.

– Так и надо, любимая. Ты заслуживаешь боли, черт побери! – выругался Адам. – Но по какой-то необъяснимой причине желание обладать тобой, потерять себя в твоей теплой плоти гораздо сильнее. Если нельзя покарать тебя одним оружием, я прибегну к другому, с которым ты хорошо знакома.

– Адам, я не стану… – упрямо начала Алекса.

– Станешь, – резко оборвал ее Адам.

Не дожидаясь ответа, Адам снова налетел на ее губы, сначала с силой, потом мягче, глубоко заглатывая возмущенные крики, играя с ее грудью. Основанием ладони он мял прелестные холмики, ласкал большим пальцем тугие пики. Алекса стонала, против воли опускаясь в пучину страсти.

Потом руки Адама на ее груди сменились губами. Алекса замерла и выгнулась, когда он взял в рот сначала одну, потом вторую, рисуя влажным языком широкие круги. Двинувшись вниз, он стал покусывать ее ребра, облизывать пупок и гладкую поверхность живота. Еще ниже принялся раздвигать языком тугие черные завитки, разыскивая и обнаружив крошечный бутон женственности.

Алекса ахнула, потянув его за волосы.

– О боже, Адам, не делай со мной этого!

Ответа не последовало. Пальцы Адама нашли ее влажный вход, а язык продолжил свое вторжение.

Тяжело дыша, Алекса умоляла:

– Я не могу этого выносить, Адам! Прекрати! Прошу тебя! Это пытка!

Но Адам, не зная пощады, наслаждался ее беспомощностью, упивался сознанием, что сводит ее с ума. Не в силах контролировать свое тело, Алекса взорвалась миллионом осколков, извиваясь, дрожа, крича в беспамятстве. А потом почувствовала, что растягивается, ибо в этот момент Адам поднялся над ней и ворвался в ее глубины.

– Я и забыл, как в тебе хорошо, – простонал он, чувствуя, как она сжимается вокруг него.

А потом слова утратили смысл, уступив место страсти. Адам бросался вперед, отступал и снова шел в атаку, плавно двигаясь в ее отзывчивой плоти.

Алекса застонала, ощущая, что отвечает ему, как уже не считала возможным. С ней давно так не занимались любовью, ее давно не касались с такой нежностью (если обозленную страсть Адама можно было назвать этим словом). Поэтому ее тело снова налилось напряжением и расщепилось, плавясь изнутри от его движений, толкающих к новому пику. Несколько мгновений спустя Адам тоже отдался на волю страсти и с пронзительным криком присоединился к Алексе в ее экстазном путешествии.

Той ночью Алексе не пришлось долго спать. Адам не мог насытиться ею, доводя до исступления руками и ртом, добиваясь от нее всего, чего ему хотелось. Несмотря на решимость Алексы оставаться равнодушной, он с поразительной легкостью заставлял ее стонать, извиваться под собой. К утру ее силы были на исходе, под васильковыми глазами появились темные круги, тело припухло и ныло.

Солнце уже высоко стояло в небе, когда Алекса проснулась и обнаружила, что рядом с ней мирно спит Адам. Расслабленный, с гладким лбом, он выглядел настолько молодо, что Алекса почти простила его за вчерашнее обращение. Почти, но не совсем. О, если бы он только выслушал ее и поверил, удрученно думала Алекса. Если бы нашелся способ доказать ему свою любовь. Несмотря на заявления Адама о том, что он ее ненавидит, следовало признать: он не причинил ей вреда и временами его ласки становились очень нежными. Впрочем, Алекса вспомнила прежнего Адама, сама природа которого восставала против жестокого обращения с женщинами. Ему не было нужды прибегать к насилию, ведь он умел искусно находить другие, более изощренные методы наказания и без колебаний пускать их в ход.

Размышления Алексы неожиданно прервались, когда дверь в ее спальню отворилась и на пороге возникла Берта с завтраком на подносе.

– Вы сегодня проспали, миледи, – весело сказала пожилая женщина, – поэтому я решила для разнообразия подать вам завтрак в постель.

Алекса так резко села на постели, что простыня слетела, оголив перед изумленной женщиной груди с ярко-фиолетовыми синяками на молочно-белой плоти. Когда взгляд Берты упал на Адама, мирно спящего рядом с ее хозяйкой, поднос с грохотом выпал из ее онемевших пальцев и еда разлетелась во все стороны. Адам подскочил, выставив голое мускулистое тело на обозрение растерявшейся женщины.

– О, миледи! – ахнула она, с опаской выпучив глаза. – Прошу прощения! Я не знала!

Сокрушаясь, что потревожила хозяйку и ее любовника, и не зная, куда деться от смущения, бедная женщина закрыла фартуком лицо и беспомощно заломила руки.

– Все в порядке, Берта, – успокоила служанку Алекса, быстро накидывая халат, в то время как Адам повалился обратно на кровать и прикрылся простыней. – Это лорд Пенуэлл, мой… мой муж.

Фартук медленно опустился.

– Но… но… я думала… все мы думали…

– Знаю, Берта, все думали, будто Адам умер, но, как видите, он живее всех живых. Ступайте в кухню. Я спущусь чуть позже и все вам объясню.

Украдкой поглядывая на забавлявшегося сценой Адама, Берта покинула спальню, быстро подняв с пола поднос и собрав бóльшую часть испорченного завтрака. Остальное придется убрать позднее.

Алекса вспыхнула под саркастической улыбкой Адама и, уперев руки в стройные бедра, сказала:

– Вы чуть не перепугали бедную женщину до смерти, Адам Фоксворт!

– Пусть привыкает, – лениво протянул он, – я собираюсь переехать. Здесь гораздо уютнее, чем в моем теперешнем жилище. – Посчитав, что этого мало, он добавил: – И этот дом такой большой, что я, пожалуй, предложу Маку к нам присоединиться.

– Мак в Лондоне? – спросила Алекса, явно обрадовавшись этому известию.

– Да, – кисло подтвердил Адам и задумчиво прищурился. – Я вижу, ты несказанно счастлива, что он здесь.

Алекса покраснела.

– Мак – мой друг.

– Я бы не был в этом настолько уверен. Только не после того, что ты сделала.

Он соскочил с кровати и, нисколько не смущаясь наготой, начал собирать свои вещи. Алекса опустила глаза, думая, что ни один мужчина не имеет права быть настолько красивым, несмотря на обилие шрамов на мускулистом теле.

– Берта приготовит для тебя комнату, – сказала Алекса, взгляд которой все-таки упал на бесстыдно открытое мужское достоинство Адама.

– Меня и эта отлично устраивает, – криво улыбнулся Адам.

Как будто почувствовав ее внимание к этой особенной части своего тела, он начал расти у нее на глазах. Алекса ахнула и взглянула на его смеющееся лицо.

– Ты все еще не насытилась мной? – спросил он. – Похоже, Чарльз давненько уехал, раз ты так оголодала.

Алекса опешила.

– Н‑нет, Адам, я просто…

«Просто что?» – сурово спросила она себя и залилась краской.

– Не разыгрывай передо мной наивность, любимая, – предостерег Адам, опасно посматривая на нее. – Либо полезай обратно в постель, либо перестань меня так разглядывать.

– Катись к черту! – зло выкрикнула Алекса. – Ты самовлюбленный болван, Адам Фоксворт!

– А ты ненасытная лисичка! – рассмеялся Адам, хватая ее за талию и падая вместе с ней на смятую постель.

Прошел еще час, прежде чем Адам наконец оделся и покинул дом, сказав Алексе, что вернется к ужину с тремя гостями, Маком и еще двумя людьми, которых не назвал. Алекса проводила его за дверь грязными проклятиями.

Полдня у Алексы ушло на то, чтобы объяснить Берте и Оуэну, почему нельзя рассказывать Адаму о Дэйви, а вторую половину она потратила, набирая прислугу, которая бы занялась домом и подготовила его к приходу гостей. Ей некогда было думать, кого еще, кроме Мака, Адам приведет ужинать. Она была слишком занята для этого. Алекса впопыхах набросала Мэдди послание, в котором объясняла ситуацию в особняке Эшли и просила заботиться о Дэйви, пока она не поймет, что задумал Адам.

При необходимости Алекса была готова забрать Дэйви и уехать куда-нибудь, где Адам их не найдет. Особенно если он продолжит унижать и позорить ее. Тем не менее она оставалась его женой, и, по всей видимости, он не собирался прощать ей супружеского долга. Очевидно, ее богатство много значило для Адама и он планировал прибрать его к рукам, чего бы это ни стоило.

«Почему же я его так люблю?» – удрученно думала Алекса. Она надеялась, что однажды он выслушает ее, по-настоящему выслушает и поймет: ее поступки были продиктованы желанием спасти ему жизнь. Если бы Чарльз не сбежал в Индию, она бы попыталась уговорить его объясниться с Адамом и рассказать ему правду. Трус! Должно быть, ее угрозы так его напугали, что он поспешил уехать как можно дальше.

Днем прибыли чемоданы Адама и Мака, и Алекса распорядилась, чтобы их подняли наверх. Лукаво улыбаясь, она попросила отнести вещи Адама в комнату, находившуюся в дальнем конце коридора, прекрасно зная – это ему не понравится. Получив от такой мысли небольшую порцию удовольствия, Алекса умиротворенно продолжила заниматься делами. По крайней мере, облегченно вздохнула она, ей больше не нужно волноваться из‑за Билли Эшли и его подлых планов лишить ее наследства.

23

Мак появился ближе к вечеру, и Алекса, обрадовавшись его знакомой улыбке, бросилась к нему в объятия.

– Мак, как же здорово, что вы приехали! – растроганно воскликнула она. – Я рада, что вы остановились у нас.

Если Алекса и заметила, что Мак не слишком бурно ее приветствует, то не подала виду. «В конце концов, – рассудила она, – Мак по-прежнему думает, будто я бросила Адама умирать мучительной смертью».

– Это была не моя идея, – пожал плечами Мак. – Я понятия не имел, что вы с Адамом… э‑э… пришли к общему знаменателю. Сегодня днем, вернувшись в свой гостиничный номер, я обнаружил: мои чемоданы отправили сюда и я должен явиться к ужину. Что все это значит, Алекса?

– Вы сегодня не видели Адама?

– Нет. Прошлой ночью он не вернулся в гостиницу, и сегодня я ушел по делам, так и не дождавшись его. – Мак умолк, пристально вглядываясь в ее лицо. – Он был с вами, Алекса? Что вы такого сказали, что он изменил свое отношение к вам? Долгие месяцы он не выносил даже звука вашего имени.

Алекса почувствовала, как у нее начинают гореть уши.

– Он не изменил своего отношения, Мак, – с горечью ответила она. – Адам по-прежнему ненавидит меня. Он узнал, что я внезапно разбогатела. Только это убедило его вернуться ко мне.

– Вправе ли вы, Алекса, винить его? – обиженно проговорил Мак. – Он никогда не таил на вас обиды за ваше желание спастись, но вы очень жестоко поступили, сообщив ему, что уже стали любовницей Уитлоу.

– Знаю, со стороны это выглядит ужасно, но видимость обманчива.

Мак посмотрел на нее с сомнением.

– Вы не отдавали распоряжения убить Адама?

– Как вам такое вообще могло прийти в голову? – вскричала Алекса, охваченная гневом и обидой. – Кому, как не вам, знать, насколько сильно я любила Адама!

Наблюдая за игрой эмоций на красивом лице Алексы, Мак решил: пришла пора выяснить правду самому.

– Расскажите мне все, как есть, Алекса, – ласково сказал он, усаживая ее в кресло. – Я хочу вам верить, но факты говорят сами за себя.

– Я пыталась объяснить Адаму, однако он не желает мне верить. Чем вы лучше?

– Это случилось не со мной, я могу позволить себе быть более объективным. Начните с той ночи, когда за вами с Адамом пришли солдаты.

Не горя желанием обнажать перед Маком душу, Алекса тем не менее рассказала ему все до того момента, как прошлой ночью в ее дверь постучал Адам. Единственное, о чем она благоразумно умолчала, был факт появления на свет Дэйви. Но Мак знал ее лучше, чем она сама. Несколько напряженных минут он смотрел на нее, переваривая услышанное. У него складывалось впечатление, будто в ее истории не хватает какой-то существенной детали. Словно Алекса умышленно утаила важную частицу мозаики.

Он удивил Алексу, после долгой паузы спросив:

– Чего вы недоговариваете? О чем умалчиваете? Я знаю вас. Лиса ни за что не позволила бы человеку вроде Чарльза подчинить ее своей воле. Она бы разделалась с ним и попробовала сбежать с мужчиной, которого любит.

Алекса устало вздохнула.

– Возможно, вы знаете меня не настолько хорошо, как вам кажется, Мак.

– Адам тоже хочет, чтобы я так думал, – со сдержанной иронией ответил он. – Прошу, объясните мне, Алекса, как Чарльзу удалось настолько долго продержать вас в повиновении?

– Ваша взяла, Мак, – сдалась Алекса. – Я бы ни за что не пошла на поводу у Чарльза, если бы… у меня не было на то веской причины.

– Какой причины, Алекса?

– Я… была беременна.

– Вы ждали от Адама ребенка!

– Да! И мне надо было его защищать, невзирая ни на что. Я думала, Чарльз выполнит обещание и позволит Адаму уйти, в противном случае никогда не согласилась бы на его условия.

– Мерзавец угрожал сдать вас властям, если вы не подчинитесь! – воскликнул Мак, начиная понимать, как все происходило.

– Именно. Я была готова на все, чтобы защитить малыша Адама. Но я не стала любовницей Чарльза! Ни под каким предлогом!

– Вы все это рассказали Адаму? – изумленно спросил Мак. – Не верю, что он не поменял своего отношения, когда узнал о ребенке. Это мальчик или девочка?

– Мальчик, – просияла Алекса. – Я назвала его Дэйви, и… Адам не знает, что у него есть сын.

– Вы ему не сказали! Бог мой, Алекса, вы с ума сошли? Нельзя скрывать такое от Адама!

Алекса с вызовом подняла подбородок.

– Можно и нужно!

– Но почему? Я не понимаю.

– Зато я понимаю. Что, если Адам решит забрать у меня сына? Прошу заметить, у него есть на это право. Говорю вам, он меня ненавидит.

– Он провел с вами ночь, Алекса?

– Да, – нехотя призналась она.

– Значит, не так уж сильно он вас ненавидит. – Алекса смотрела на Мака непонимающим взглядом. – Ведь он занимался с вами любовью, не так ли?

– Да, но он мужчина, – язвительно парировала она, как будто это все объясняло.

– Расскажите ему о сыне, – мягко увещевал Мак.

– Нет, Мак, еще рано. Я расскажу, однако не раньше, чем верну его любовь и доверие. Я не рискну потерять сына. Пускай Адам забирает все, чем я владею, но только не ребенка. Дэйви – это главное, что у меня есть.

Мак покачал головой, испытывая глубокое разочарование.

– Хотите, чтобы ему сказал я?

– Нет, Мак, пожалуйста, пообещайте этого не делать! Позвольте мне во всем разобраться самой! – взмолилась Алекса, испугав Мака своей внезапной бледностью. – Я умру, если Адам заберет у меня Дэйви! Я скажу ему, правда. Только дайте мне время убедить Адама, что люблю его и никогда не желала ему зла.

Алекса сильно разволновалась, поэтому Мак вынужден был согласиться, пусть и неохотно.

– Хорошо, Алекса, но если ситуация выйдет из-под контроля, клянусь, я все расскажу Адаму.

Вскоре после этого Мак и Алекса ушли к себе в комнаты – переодеться к ужину. Адам все не возвращался, и Алекса вдруг вспомнила, что не предупредила Мака о других гостях, которых тот позвал. «Жаль, – думала она, – иначе можно было спросить у Мака, кто они такие».

Выйдя в столовую, Алекса обнаружила там Мака, а вот Адама по-прежнему не было.

– Вы очаровательно выглядите, Алекса, – похвалил Мак, пробегая восхищенным взглядом по точеной фигурке, затянутой в абрикосовый шелк. Платье, оголявшее шею, горло и плечи, было подхвачено снизу темно-бордовыми «розочками», приоткрывавшими нижнюю юбку бордового цвета с насыщенной абрикосовой тесьмой. Короткие рукава фонариками оголяли локти с ямочками и тонкие руки.

Алекса надеялась, что Адам оценит ее старания выглядеть как можно лучше для него и его друзей. Задумавшись об этих таинственных гостях, она как раз собиралась узнать у Мака, не догадывается ли тот, кем они могут быть, как вдруг из прихожей послышались голоса.

– О, похоже, ваш блудный муж вернулся, – сказал Мак, поворачиваясь к порогу.

Через несколько мгновений Адам почтил их своим присутствием, и Алекса сразу поняла – он не совсем трезв. На нем была та же одежда, что и прошлой ночью, и выглядел он изрядно помятым. Он бросил в сторону Алексы мутный взгляд, который ни о чем ей не сказал. Игнорируя жену, он обратился к Маку.

– Я вижу, ты получил мое послание, – лениво протянул Адам, стараясь четко выговаривать слова. – Рад, что ты решил прийти.

– Ты не оставил мне выбора, – сухо отозвался Мак. – Вернувшись к себе в номер, я узнал: весь мой багаж отправили сюда.

– Надеюсь, моя жена радушно тебя приняла?

Его ледяные глаза скользнули по Алексе, слегка расширившись, когда он наконец заметил, как чудесно она выглядит, потом обратились к порогу, где неуверенно переминались с ноги на ногу две женщины.

– Входите, дамы, – обаятельно улыбнулся Адам.

Мак громко застонал.

– О нет, Адам, как ты мог?

Его взгляд метнулся к хозяйке дома, застывшей на месте точно мраморная статуя, холодная и прекрасная.

Галантно пригласив женщин в столовую, Адам не без самодовольства сказал:

– Алекса, я хочу представить тебе Люси и Фэнни, весьма известных дам в театральных кругах. Леди, вы уже знакомы с моим хорошим другом Маком. А это, – с широким жестом объявил он, – моя жена, леди Алекса.

– Твоя жена! – в смятении пискнула Фэнни. – Но ты не говорил, что женат!

– Разве это имеет значение? – беспечно пожал плечами Адам. – Тебя это когда-нибудь останавливало?

Округлив голубые глаза, Фэнни смотрела то на Адама, то на Алексу. Вероятно, тяжелый взгляд Алексы привел ее в чувство, ибо она тут же прижалась к Адаму и кокетливо ему улыбнулась. В конце концов, половина мужчин, бывавших в ее постели, состояли в браках без любви, в которые они вынуждены были вступить из‑за обстоятельств. Она делала их жизнь более сносной, даря то, чего не могли или не хотели дать им жены.

– Нет, – бархатным голоском ответила Фэнни. – Это не имеет ни малейшего значения, милый, иначе зачем бы ты приводил меня к себе домой?

К Алексе наконец вернулся дар речи.

– Это мой дом, и я настоятельно рекомендую, Адам, чтобы ты повел своих… э‑э… гостей ужинать в другое место. Я отказываюсь развлекать твоих девок.

Мотнув головой и задрав подбородок, она приготовилась покинуть комнату, но стальная хватка Адама помешала ей это сделать.

– Это мой дом, Алекса, и это мои гости. Так что садись и начнем ужинать.

Мак подумывал вмешаться, но понял: в этом нет нужды – Алекса, поднявшись во весь невысокий, но грозный рост, сказала насколько могла презрительно:

– Катись к черту, Адам!

Взмах шелковых юбок – и она исчезла, оставив после себя лишь манящий запах духов.

Стоило Алексе уйти, как в Адаме погасла искра жизни и он почувствовал опустошение. Теперь он вел себя угрюмо до грубости, предоставляя Маку поддерживать разговор, хотя тот злился на друга за его дурацкую выходку.

Адам почти не притронулся к еде, что, впрочем, не мешало ему отдавать щедрую дань вину. Он злился. Злился на Алексу за то, что та отказалась остаться и терпеть унижения. И еще больше злился на себя, ведь он сам заварил кашу. Вначале это казалось блестящей идеей. Он всего лишь хотел причинить Алексе такую же боль, какую она причинила ему. Фэнни его, по сути, не интересовала. Во время бесконечной трапезы Адам невольно сравнивал ее грубую красоту и рыхлую фигуру с изысканной миловидностью и точеными формами Алексы. Сравнение это было явно не в пользу актрисы.

Он думал: забавно будет понаблюдать, как Фэнни и Алекса едят за одним столом, зная, что делят одного мужчину. Но все пошлó не так. Кривая усмешка таилась в углах его рта, когда он вспоминал, как из глаз Алексы летели васильковые искры. Прямо как у его Лисы. Его Лиса! Его и Чарльза. И бог знает, сколько их еще было, думал он, мрачнея.

По другую сторону стола Мак закипал от бессильного гнева. Как может его друг настолько по-скотски вести себя с Алексой? И зачем он только пообещал ей хранить ее секрет, сокрушался Мак. Ведь если Адам продолжит вести себя таким же отвратительным образом, он не сумеет долго держать язык за зубами. Маку не терпелось остаться с Адамом наедине, чтобы хорошенько его отчитать.

Однако тем вечером у него так и не получилось остаться с Адамом один на один. После затянувшегося ужина Мака вытолкали провожать Люси домой, а уж там бойкой брюнетке не составило труда заманить его к себе в постель. В конце концов, Мак был молодым здоровым мужчиной.

Что до Фэнни, она с огромным удовольствием вверила себя заботам Адама. Ее тело трепетало в предвкушении, но, когда они добрались до квартиры, Адам вдруг поймал себя на том, что не хочет принимать от леди ее щедрых подношений.

Было уже очень поздно, когда Адам вернулся в особняк Эшли. Громко ворча и спотыкаясь, он забрел в темный дом, с трудом нашел лестницу и стал осторожно подниматься по ней. У спальни Алексы остановился, потеребил ручку – и громко выругался, обнаружив, что дверь заперта.

– Алекса, разрази тебя гром, пусти меня!

Алекса, которая до этой минуты крепко спала, не сразу поняла, что происходит. Тем временем Адам продолжал оглушительно стучать.

– Слышишь меня, Алекса, открой дверь!

– Уходи, Адам, – крикнула она в ответ. – Твоя комната в конце коридора!

– Моя комната здесь!

– Нет! Что случилось, Адам, тебе так быстро наскучила твоя шлюха?

– Фэнни здесь ни при чем. Пусти меня!

– Иди к черту!

Задыхаясь от ярости, Адам начал сыпать проклятиями.

– Меня никакая дверь не удержит!

Алекса замерла, с ужасом понимая, какой грозной силой он обладает в гневе. И все-таки, не удержавшись, еще раз крикнула:

– Иди к черту!

Разъяренный ответом Алексы, Адам навалился плечом на толстую панель. Алекса скорее услышала, чем увидела, как поддается замок. Не успела она наклониться над лампой и поджечь фитиль, как дверь с треском распахнулась. Взгляд Адама метал громы и молнии, дыхание стало рваным от бессильного гнева.

Алекса, побледнев, прижала к горлу простыню, но в ее пылающем взгляде Адам прочел не страх, а вызов. Ночной воздух пронзил ее обличительный голос:

– Чего ты пытаешься добиться, Адам? Унизить меня? Наказать? У тебя превосходно получилось, когда ты явился ко мне в дом со своей потаскухой. Но это не означает, что я должна пресмыкаться перед тобой и разыгрывать покорную жену!

«Бог мой, она великолепна!» – скрепя сердце признал Адам. Как он мог думать, что какая-то другая женщина сможет его удовлетворить? Что бы Алекса ни делала, она оставалась его женой, и он хотел ее. Сейчас!

Алекса ошеломленно наблюдала, как ярость Адама на глазах перерождается в похоть.

– Нет! – предостерегла она. – Не подходи ко мне!

Адам зажал ее подбородок ладонями, заставляя посмотреть себе в глаза. Поток исступленных возражений Алексы остановили его губы, когда он тяжело навалился на нее, полусидевшую на постели. Ощущение восхитительного тела жены высвободило всю ярость, весь гнев, месяцами изводившие Адама. Он крепко держал Алексу, заставляя принимать карающий поцелуй. Приоткрыв ее губы, он с силой врывался языком в рот, зная, что это слишком грубо для такой нежной плоти, но не желая останавливаться.

Сквозь тонкую ночную сорочку Алекса почувствовала у себя на животе его огромное горячее мужское естество и крепко зажмурилась.

– Я возненавижу тебя за это, Адам, – скрипя зубами, прошептала она.

В ответ услышала его шипящее дыхание.

– Взаимно! – огрызнулся он, презирая себя за эти слова и полную утрату контроля над собой.

Не в силах сдержать карательного порыва, он быстро сорвал с себя одежду, привстал над Алексой, развел ее бедра и ворвался в противящуюся плоть. Он не касался ее с любовью, как хотелось бы, не обращал внимания на барабанящие по нему кулаки и крики гнева и боли. Он схватил ее за бедра и притянул к себе, чтобы пронзить полностью. Он знал, что делает ей больно, и хотел упасть на колени, умоляя о прощении. Она закричала, когда очередным грубым рывком он излил в нее свое семя. Потом резко вышел из нее и, тяжело дыша, перекатился на бок.

Алекса отказывалась плакать: слезы не могли принести ей облегчения. Она чувствовала себя использованной и униженной. Даже в их самые первые дни вместе Адам не обращался с ней так жестоко, не брал ее так больно, без любви и сочувствия. В душе она понимала – между ними все кончено. Поступок Адама доказывал – он в самом деле ее ненавидит.

Адам заговорил так тихо, что Алекса не сразу его расслышала. Поняв, о чем идет речь, оторопела.

– Прости, любимая. Господи, я не хотел делать тебе больно! Я слишком много выпил, а когда вернулся и обнаружил, что ты заперлась, в меня точно бес вселился. Я не собирался брать тебя силой. Насиловать не в моих правилах.

– Зачем ты вообще вернулся, Адам? – так же тихо спросила Алекса. – Твои действия сегодня вечером ясно дали понять – ты предпочитаешь Фэнни. Так и ступай к ней. Она всего лишь дешевая девка, которой не хватает ума держать ноги вместе. Она не сумела тебя удовлетворить, Адам? Я знаю, каким ты бываешь требовательным, – сладкозвучно добавила она.

– Дьявол, Алекса, я не спал сегодня с Фэнни, если тебя это волнует.

– Нет? От тебя разит дешевыми духами!

– Кто бы говорил, любимая? Ты была содержанкой Уитлоу.

– Никогда! Я никогда не была его содержанкой!

Адам почувствовал, как в нем заново нарастает гнев. Сначала он был готов убить Алексу, а потом… Внезапно его гнев растаял, поглощенный желанием. Он перекатился к ней и нежно прильнул к ее губам, соблазняя Алексу языком. Он целовал ее рот, влажные веки, кончик носа. Скользнул рукой между их телами и, позволив пальцам найти ее живот, двинулся ниже, дразня и осторожно пробираясь вглубь.

– Нет, – тихо простонала Алекса, но ее сопротивление ослабевало, а тело само собой выгибалось навстречу Адаму.

– Тебя тянет ко мне, Алекса, – выдохнул он в ее губы. – Ты становишься мокрой и теплой под моими пальцами, и я чувствую, как ты дрожишь от страсти.

– Нет! Ничего не желаю слышать!

– Почувствуй, как сильно я хочу тебя снова, – сказал он, притягивая живот Алексы к своей затвердевшей плоти, вжимаясь в ее мягкие бедра. – Я хочу быть глубоко внутри тебя.

Он стал целовать ее груди, и она почувствовала, как удовольствие волнами разливается по телу. Алекса извивалась под ним в поисках избавления, утоления жажды, разгоравшейся в центре ее женственности. Ощутив ее томление, Адам втиснул колено между ее бедрами и придавил. Вскрикнув, она неистово заерзала на нем, уже давно пребывая в беспамятстве.

В то время как губы Адама целовали и сосали ее груди, пальцы прокладывали мучительные танцы между ног и внутри влажной плоти. Потом он убрал колено и склонился над ней, наслаждаясь всеми уголками ее прекрасного тела. Склонив голову, начал покусывать живот Алексы; ее тихие стоны заставили его задрожать от желания. Он приподнял ее ягодицы, и ноги разошлись сами собой, предлагая ему себя. Он целовал и дразнил ее языком, желая лишь подарить ей как можно больше удовольствия, чтобы искупить свою недавнюю грубость. Почувствовав, что Алекса замирает на грани кульминации, поднялся, раскрыл ее и вошел в ее горячее влажное тело. Проникая снизу, Адам одновременно поймал ее губы и точно так же ворвался в нее языком.

Забывая себя, Алекса обвила его ногами, пуская еще глубже, и он почувствовал, что теряет контроль. Он безудержно врывался в нее, и она каждый раз поднималась навстречу, пока ее тело не забилось в болезненном наслаждении, падая, кружа, погружаясь вместе с Адамом в черноту, обладая и отдаваясь. Адам, услышав ее финальный стон, почувствовал, как его подхватывает огромная волна, и отпустил реальность.

Алекса проснулась, но Адама уже не было рядом, и она ощутила то же разочарование, что и всегда, когда просыпалась в пустой постели, не зная, вернется ли муж. Поэтому удивилась, обнаружив, что он вовсе не уехал, а спустился в столовую завтракать.

– Доброе утро, – весело поздоровался Адам. – Как спалось?

Алекса повела тонкой бровью, не зная, воспринимать это как издевательство или обыкновенную вежливость.

– Тебе нечего сказать, любимая?

– Адам, я тебя не понимаю, – наконец проговорила она. – То ты ненавидишь меня и берешь силой, то занимаешься со мной любовью так… словно я для тебя что-то значу.

– Женщина, с которой я занимаюсь любовью, всегда для меня что-то значит, – уклончиво ответил он.

– Какой же ты глупый, Адам, – тихо сказала Алекса. – Я всегда любила только тебя.

– Я был бы самым счастливым человеком на земле, если бы смог в это поверить, любимая, – точно так же тихо ответил Адам. Потом, испугавшись, что сказал лишнее, он резко встал и вышел из дому.

Глядя ему вслед, Алекса лукаво улыбалась. Она уже почувствовала – он смягчается по отношению к ней. Если так пойдет и дальше, ему скоро можно будет рассказать о Дэйви. Алекса отчаянно скучала по малышу и даже подумывала провести с ним день в деревне. Эта мысль так ее соблазняла, что через несколько дней она поддалась.

Обязанности члена комитета по составлению мирного соглашения отнимали у Адама много времени. Они с Маком уезжали рано утром и возвращались к ужину. Днем Адам вел себя вежливо, а ночью неистово занимался с ней любовью. Он больше не пытался ее принуждать. Не было необходимости. Алекса с радостным замиранием сердца замечала, что он балансирует на грани полной капитуляции, и предвкушала час, когда вся его любовь безраздельно достанется ей.

В один из таких напряженных дней в жизни Адама Алекса отправилась в деревню, чтобы повидать Дэйви. Она так долго играла с малышом, который успел подрасти на несколько дюймов, и рассказывала Мэдди обо всем происшедшем, что вернулась домой поздно. Сначала Адам не обратил на это внимания, но смущенный румянец Алексы и ее нервозность возбудили его любопытство, поэтому он принялся ее расспрашивать.

– Где ты была, любимая?

– Ходила по магазинам, – беззаботно пожала плечами Алекса.

– Где же твои покупки?

– Меня ничего не заинтересовало.

– Ты точно ходила по магазинам?

– Ради бога, – вмешался Мак, почти уверенный, что знает, куда ездила Алекса, – к чему эти расспросы? Алекса вольна приходить и уходить, когда ей вздумается.

От Адама не укрылась благодарная улыбка, которую Алекса подарила Маку.

Адам сощурился, смерил их обоих пристальным взглядом и поджал губы.

– Пытаешься заступиться за нее, Мак? Я чего-то не знаю?

Виновато покраснев, Мак бросил Алексе многозначительный взгляд и ответил:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Сердито сверкая глазами, Адам обратился к Алексе:

– Ты завела любовника?

Алекса расслабилась и чуть не рассмеялась от облегчения.

– Боюсь, ты не оставляешь мне сил для любовника, Адам.

Ее ответ как будто задобрил Адама – на время.

В течение последующих недель Адам еще дважды не заставал Алексы дома и снова заподозрил ее в измене. Он был убежден, что у нее появился любовник, поэтому решил наказать ее тем же способом.

Адам не виделся с Фэнни с тех пор, как совершил страшную ошибку, пригласив ее ужинать в особняк Эшли. Теперь, когда Алекса охотно делила с ним постель, он стал слишком довольным и умиротворенным, забывая, как она бросила его умирать. В который раз позволив горячей голове взять верх над сердцем, Адам опрометчиво решил проучить Алексу с помощью Фэнни.

Алекса понимала: ее частые отлучки возбуждают у Адама подозрения, однако ей невыносимо было подолгу не видеть Дэйви. Ясно одно: вскоре придется рассказать Адаму о сыне, но, как ни странно, эта мысль больше не причиняла ей боли. За последние несколько недель они сделали большой шаг вперед, и она чувствовала – Адам снова начинает ей доверять, а может, даже любить ее. А потом случилось нечто, кардинально поменявшее ход ее мыслей.

Алекса невольно узнала, что Адам ей изменяет. Он снова встречается с Фэнни. Быть может, и не прекращал видеться с ней все те недели, когда занимался любовью с женой, как с единственной женщиной в жизни. Алекса случайно увидела его однажды днем – он входил в театр, где выступала Фэнни. Алекса ехала в экипаже и попросила кучера остановиться на обочине, чтобы проследить, как будут развиваться события. Примерно через полчаса Адам вышел из театра, ведя под руку сияющую Фэнни. Алекса была раздавлена, но тем не менее вышла из коляски и остановила парочку.

– Алекса! – сказал Адам, втайне радуясь, что его разоблачили так скоро. Он собирался лишь поухаживать за Фэнни какое-то время, пока об этом не узнает Алекса. В Лондоне любили посплетничать, и Адам не сомневался: Алекса услышит о его похождениях либо от Мака, либо от кого-то из слуг. – Что ты здесь делаешь?

– Могу спросить тебя о том же, – сказала она, силясь сохранять спокойствие.

– Как видишь, решил навестить… подругу.

– Как мило, – отозвалась Алекса.

– Ревнуешь, любимая?

– Не больше, чем ты, – с лучезарной улыбкой ответила она.

Обворожительно качнув бедрами, Алекса вернулась в экипаж и, не оборачиваясь, приказала кучеру трогать.

– Дьявол! – выругался Адам, багровея от злости.

– Не обращай на нее внимания, милый, – утешила Фэнни. – Пойдем ко мне. Со мной ты быстро забудешь об этой скучной стерве.

– Скучной? – зло выкрикнул Адам. – Да ты ей в подметки не годишься. Она гордая, отважная, смелая до безумства и… и… просто великолепная!

Вдруг Адам заметил, что Фэнни смотрит на него, открыв рот.

– Господи, – простонал он, – что я говорю?

Но было поздно брать свои слова назад, даже если бы Адам этого хотел, что было не так – он готов был подписаться под каждым словом. И будь он проклят, если подпустит к Алексе еще хоть одного мужчину! Несмотря ни на что, она принадлежала ему и только ему.

Больно схватив Фэнни за руку, Адам потащил ее по улице.

– Куда ты меня ведешь? – возмутилась актриса.

– К тебе на квартиру, если ты не хочешь куда-то еще.

– Вернешься к ней? – с отвращением спросила Фэнни. – Я думала, ты ее терпеть не можешь.

– Верно, Фэнни, я возвращаюсь к жене. И да, было время – не выносил звука ее имени. Но я никогда не переставал ее любить.

– Ты использовал меня, – надулась Фэнни.

– Прости, я не желал тебе зла.

Фэнни мрачно расхохоталась.

– Зла? Не будь болваном. Я с самого начала знала свое место. Женщины вроде меня получают удовольствие от случая к случаю, мало чего ожидая взамен. Мне было хорошо с тобой, Адам, но когда я увидела твою красавицу жену, то поняла, что у меня практически нет шансов.

– Ты хорошая, Фэнни, и мне нравится твоя смелость. Я искренне сожалею о том, что использовал тебя, – сказал Адам и, опустив руку в карман, протянул ей пачку банкнот. Когда Фэнни попыталась отказаться, Адам настоял на своем.

– Ты заслужила, дорогая. Если бы не я, ты могла бы заниматься… э‑э… другими делами. Всего наилучшего.

С этими словами он ушел. Им с Алексой предстояло многое наверстать. Он будет круглым дураком, если позволит другому мужчине украсть сердце женщины, которую любит больше жизни.

Слишком уж многое они пережили вместе, слишком далеко зашли, чтобы теперь все бросить.

24

Дрожа от гнева, Алекса вернулась домой всего за несколько минут до того, как Ферди, кучер из ее загородного поместья, доставил в Лондон срочное послание от Мэдди. Дэйви заболел, и ее просили немедленно приехать. Меньше чем за полчаса Алекса побросала вещи в сумку и выскочила из дому, как будто за ней гнался сам сатана. Она задержалась лишь для того, чтобы объяснить Оуэну, куда и зачем едет, и предупредить, что об этом не должен знать никто, даже Адам, к которому старый слуга проникся уважением. В следующий миг Ферди щелкнул кнутом и лошади рысью понесли экипаж.

Некоторое время спустя Адам вернулся в особняк Эшли, ожидая найти там Алексу, но, к досаде своей, обнаружил, что в доме нет никого, кроме слуг. Он решил подождать, однако время шло, Алекса все не возвращалась, и он начал волноваться. Встав с кресла, он принялся нервно мерять шагами комнату, строя всевозможные предположения. Увидев его с Фэнни, Алекса могла огорчиться настолько сильно, что решилась уйти от него. Господи, какой же он дурак!

Мысль о том, что Алекса его бросила, пустила корни и росла до тех пор, пока ему не начало мерещиться, будто она в объятиях другого мужчины, какого-нибудь любовника без имени и лица, заставлявшего ее кричать и молить о ласках. Терзаемый этими удручающими размышлениями, Адам бросился по лестнице в их с Алексой спальню, проклиная себя за то, что не додумался поискать ее там раньше. Распахнув гардероб, не сдержал стона – как он и предполагал, исчезло несколько ее платьев. В ящиках комода тоже недоставало более интимных предметов гардероба жены. Адам не нуждался в дальнейших доказательствах – Алекса ушла от него, и виноват в этом он один!

Спустившись вниз, Адам принялся расспрашивать Оуэна, но почти ничего не добился от человека, который долгие годы преданно служил семейству Эшли.

– Вы уверены, что не имеете представления, куда подевалась моя жена? – обескураженно спросил Адам.

Оуэн опустил седую голову, не желая лгать Адаму в глаза. Как бы хорошо он ни относился к лорду Пенуэллу, в первую очередь оставался верен Эшли.

– Нет, милорд. Она не сказала мне ничего, кроме того, что уезжает и вернется через несколько дней.

– Вы уверены, что она обещала вернуться? – резко спросил Адам.

– Да, милорд, я полагаю, она намеревается вернуться, – понимающе кивнул Оуэн.

– Вы свободны, Оуэн, – сказал Адам, удрученно опускаясь в кресло. – Стойте, принесите мне бутылку.

Когда через несколько часов из города вернулся Мак, он нашел Адама на том же месте. Только бутылка была пуста, Адам же – в стельку пьян.

– Что стряслось, Адам? – спросил Мак, с отвращением качая головой. – Оуэн сказал, ты сидишь здесь не первый час. Он также намекнул, что ты «выпил лишнего» – кажется, он выразился именно так. Где Алекса?

– Уехала, – пробормотал Адам, пошатнувшись в кресле. – К своему любовнику, несомненно. Впрочем, не могу ее винить. Я сам толкнул ее на это.

– Адам, ты говоришь глупости, – раздосадованно вздохнул Мак. – У Алексы нет любовника. Ей нужен только один мужчина, и это ты.

– Возможно, когда-то так и было, Мак, но не теперь.

– Расскажи, что случилось.

Язык плохо слушался Адама, однако Маку кое-как удалось разобраться в том, что произошло.

– Ты еще больший дурак, чем я думал, – покачал головой он, когда несвязное объяснение Адама подошло к концу.

Адам кивнул, целиком и полностью с ним соглашаясь.

– Я люблю ее, Мак.

– Наконец-то ты это признал, – просиял Мак. – Пойдем, я уложу тебя в постель. Утро вечера мудренее.

Но утром Адаму и Маку сообщили, что комитет по составлению мирного соглашения собирается на сессию и при дворе немедленно требуется их присутствие. Следующие несколько дней Адаму не оставалось ничего иного, кроме как молча негодовать по поводу длительного отсутствия Алексы. Он рано уходил из дому и не успевал вернуться даже к ужину.

Однажды ночью, после особенно тяжелого дня, Адам был чересчур взвинчен и не мог уснуть. Ему хотелось почувствовать рядом с собой отзывчивое тело Алексы, чтобы она теплым калачиком свернулась у него на руках. Скорее бы закончились чертовы заседания, на которые приходится ходить, думал Адам. Почти обо всем уже договорились, и для вступления документа в силу королевским министрам оставалось лишь поставить под ним свои подписи, тем самым предоставив Адаму возможность заняться личными делами.

Пометавшись часок из угла в угол, Адам вдруг решил, что проголодался, и пошел по притихшему дому в кухню. Из‑за приоткрытой двери лился свет, слышались голоса. Оуэн с Бертой, сидя за кухонным столом, пили чай, перед тем как уйти к себе в домик. Адам собирался было распахнуть дверь, но тут услышал имя Алексы и замер у входа.

– Бедняга, – качала седой головой Берта. – Леди Алекса не права, нельзя так поступать с мужем.

– Не нам о том судить, – мягко укорил Оуэн. – Если леди Алекса продолжает играть с ним в прятки, значит, у нее есть на то веская причина.

Берта щелкнула языком, явно поддерживая сторону Адама.

– Она должна рассказать лорду Пенуэллу. Он вправе знать о Дэвиде.

Адам остолбенел, и перед глазами у него замелькали самые дикие картинки. Дэвид! Так зовут любовника Алексы?

– Думай, что говоришь, Берта, – отчитал жену Оуэн. – Не наше дело, чем миледи занимается в деревне. Скоро она вернется и объяснит мужу, почему так срочно уехала в загородное поместье Эшли.

Не дожидаясь конца разговора, Адам бросился наверх, чтобы в тишине подумать над словами слуг. Теперь он, по крайней мере, знал, куда Алекса уехала и с кем. Его трясло при одной мысли, что в эту минуту Алекса может заниматься любовью с каким-то мужчиной по имени Дэвид. Сколько уже продолжается интрижка, угрюмо гадал он, вспоминая обо всех тех случаях, когда возвращался раньше и не заставал Алексы дома. Невыносимо было думать, что все то время, пока она трепетно занималась любовью с ним, ею владел еще один мужчина. Какой же он дурак, что снова ей поверил!

Следующим утром Адам как обычно покинул дом вместе с Маком, но, вместо того чтобы заседать на сессии, попросил отпустить его на несколько дней, сославшись на семейный кризис, требующий его немедленного вмешательства. Посовещавшись, коллеги нехотя его отпустили, и он поспешил покинуть зал, оставив Мака, ошарашенно глядящего ему вслед. Адам умышленно не предупредил друга о своих планах, поскольку знал: тот попытается не дать ему сделать то, что необходимо, чего требует его гордость. Он прекрасно отдавал себе отчет, что едет убивать мужчину, которого застанет с Алексой, а вот с наказанием для своей неверной жены еще не определился.

Оседлав одного из лучших скакунов на конюшне Эшли-Хауза, Адам отправился в поместье. Шпага удобно покоилась на узких бедрах, а для подстраховки из‑за пояса торчал мушкет. Лицо Адама было угрюмым, взгляд – ледяным; вдоль строгой линии скулы дергался мускул. Не пройдет и нескольких часов, размышлял Адам, как на земле станет одним человеком меньше: умрет либо Дэвид, либо Адам Фоксворт.

В тот день, когда за Алексой послали, она за рекордное время добралась до поместья, где ее встретил сельский доктор, уже занимавшийся ребенком.

– Ах, миледи, как я рада, что вы приехали! – взвыла Мэдди, стоило Алексе переступить порог дома. – С Дэйви сейчас врач.

– В чем дело, Мэдди? Насколько серьезно он болен?

– Последние несколько дней он плохо кушал, но мы не придавали этому особого значения, пока сегодня утром его не посыпало.

– Посыпало! Ах, боже мой, Мэдди, это оспа? – спросила Алекса, спеша предположить худшее.

– Я… я не знаю, миледи, врач еще не выходил из его комнаты и ничего нам не говорил.

Не тратя слов попусту, Алекса проскочила мимо рыдающей Мэдди в детскую, где над крохой все еще склонялся доктор. Алекса испуганно вскрикнула, увидев на крошечном тельце ярко-красные пузырьки. Врач повернулся на ее голос.

– Миледи, я не слышал, как вы вошли.

– Он умрет, доктор? – спросила Алекса, не в силах сдержать слез. – Дэйви умрет?

Врач снисходительно улыбнулся, и Алекса возмутилась, как он может смеяться перед лицом трагедии. Ей казалось, что, если она потеряет Дэйви, ее жизни тотчас придет конец.

– У вашего малыша ветрянка, миледи, – сказал доктор. – Распространенное детское заболевание.

– Не оспа? Вы уверены?

– Да, миледи, не оспа. Ветрянка тоже может протекать с осложнениями, но я уверен, что вашему сыну не грозят никакие осложнения и последствия, кроме, разве что, одного-двух шрамов. Он здоровый мальчик, хорошо питается и через несколько дней должен пойти на поправку.

Алекса чуть не рухнула на пол от облегчения, прижимая к себе малыша, который захныкал, стоило ему увидеть мать. Ни разу Алексе еще не было так страшно, даже когда ей грозила виселица. Тревожный звоночек от Дэйви заставил ее задуматься, как драгоценна и коротка жизнь. А кроме того, понять, как нехорошо с ее стороны скрывать Дэйви от Адама. Ее малышу нужен отец. Адам имеет право знать и любить своего сына. Сразу после выздоровления Дэйви, решила Алекса, она отвезет его в Лондон, чтобы тот наконец увидел отца.

Как и обещал доктор, болезнь Дэйви пошла на убыль. Осталось только два крошечных шрама: над правой бровью и под левым ухом. В эти долгие дни, когда Алекса самоотверженно выхаживала малыша, у нее отлегло от сердца – вероятно, думала она, из‑за решения соединить отца с сыном. Она не знала, чего ей это будет стоить, ведь за время ее отсутствия Фэнни могла прочно занять место в сердце Адама. Он, безусловно, пришел в ярость, когда она столь таинственно исчезла, никому ничего не сказав.

Но теперь решение было принято, и Алекса надеялась: Адам поймет, почему она уехала с Чарльзом. По крайней мере прояснятся мотивы ее действий, Адам же, дай бог, поверит и простит.

Когда врач объявил, что Дэйви достаточно здоров для переезда, Алекса сообщила Мэдди о своих планах.

– Хвала Господу! – вздохнула Мэдди, благодарно воздевая глаза к небу. – Дэйви пора познакомиться с отцом. Если бы не ваше упрямство, лорд Пенуэлл мог бы уже сейчас радоваться сыну.

– У меня были свои причины, – хмуро ответила Алекса. – Но сейчас они почему-то перестали казаться важными. Будь добра, собери вещи Дэйви. Мы завтра уезжаем.

К полудню того же дня приехал Адам и поставил весь дом на уши.

Каждая миля, которую проезжал Адам, растягивалась для него на десять, каждая минута казалась часом. Любовник Алексы представлялся ему в стольких обличиях, что делалось противно. Адам знал: Алекса – чувственная, отзывчивая женщина, но ему нравилось думать, что она такая только с ним. Не успел он простить ее за Чарльза, как появился этот Дэвид, и они снова оказались у разбитого корыта. Может, он чем-то не подходит Алексе, раз она ищет другого мужчину? Гнев Адама нарастал, руки чесались приставить лезвие к горлу безлицего человека по имени Дэвид.

Назвав остолбеневшему помощнику конюха собственное имя, Адам оставил лошадь в стойле. Потом спокойно подошел к огромной парадной двери и дал знать о своем приезде. Несколько минут спустя пожилая женщина смерила его вопросительным взглядом, и ее глаза засияли при виде хорошо сложенного мужчины, излучавшего силу и уверенность в себе.

– Чем я могу вам помочь? – спросила Мэдди, сразу догадавшись, кто перед ней, хотя никогда раньше не видела мужа Алексы.

– Кто вы? – отрывисто спросил Адам.

– Экономка леди Алексы, – с гордостью ответила Мэдди. – Зовут меня Мэдди.

Не дожидаясь приглашения, Адам вошел в дом, подвинув с порога удивленную Мэдди, не привыкшую к подобной грубости.

– Я лорд Пенуэлл, муж леди Алексы, – объявил Адам, исподволь оглядываясь по сторонам, но не замечая ничего подозрительного.

– Я так и подумала, – тепло улыбнулась Мэдди. – Миледи часто о вас говорит. Не ожидала, что вы окажетесь таким… суровым.

Черты Адама сразу смягчились. Ни к чему пугать слуг, решил он. Кроме того, он понял: Мэдди – это женщина, фактически заменившая Алексе мать. В прошлом Алекса нередко говорила о своем теплом отношении к доброй экономке.

– Где моя жена? – спросил Адам, не сумев скрыть резких нот в голосе, несмотря на решение вести себя с Мэдди учтиво.

– Она в спальне с Дэвидом, – просияла Мэдди.

При этих словах Адам почернел как туча, озадачив экономку, которая не могла понять, что она такого сказала, пока лорд Пенуэлл не взревел:

– Бог мой! Есть у этой женщины хоть капля стыда? Она уже развлекается на виду у прислуги!

Не дожидаясь объяснений Мэдди, Адам взлетел по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз, готовясь выбивать все двери, пока не доберется до Алексы и ее любовника.

– Третья дверь слева, – крикнула Мэдди, угадав его намерение. – Только вы все неправильно поняли, Дэвид не…

Бедная Мэдди не договорила, потому что наверху послышался грохот и испуганный крик Алексы.

Экономка благоразумно решила удалиться, оставив Алексу с Адамом наедине, чтобы те смогли разобраться со своими чувствами. Кроме того, Алексе предстояло многое объяснить. Мэдди считала, притом совершенно правильно: новость о существовании Дэйви окажется шоком для Адама, и не хотела принимать участия в том, что повлечет за собой этот шок. Она отдала соответствующие распоряжения остальным слугам, и те быстро освободили переднюю часть дома, оставив Алексу и Адама одних.

Алекса сидела на кровати, любовно воркуя над сыном. Ей нравилось наблюдать, как он улыбается и лопочет в ответ.

– Мой милый Дэвид, – мурлыкала она, поглаживая его по круглому животику. – Я люблю тебя больше жизни. Я сделаю все, чтобы ты был здоров и счастлив.

Адам, ненадолго задержавшись у двери, услышал невероятные слова Алексы, и в следующий миг ярость превратила его в ангела возмездия. Обнажив шпагу, он размахнулся ногой, обутой в сапог, и вышиб дверь, с досадой обнаружив, что она даже не была заперта и ее можно было открыть с гораздо меньшим пафосом. Его ледяной взгляд остановился на Алексе, которая боком полусидела на кровати, роскошным телом прикрывая своего любовника.

Когда дверь с треском распахнулась, Алекса в первую очередь подумала о Дэйви и накрыла его собой, повернув голову к порогу, чтобы определить источник опасности. То, что она увидела, заставило ее вскрикнуть от шока.

Со шпагой наголо, растрепанной гривой рыжевато-каштановых волос, громом и молниями в серых глазах на пороге стоял Адам.

– Я поймал тебя на горячем, Алекса! Отпусти любовника, чтобы он смог себя защитить. Или он трус, предпочитающий прятаться за женскими юбками?

– Адам! – ахнула потрясенная Алекса. – Мы уже завтра собирались возвращаться в Лондон.

– Мы! Хотела заявиться домой вместе с любовником? Отойди, Алекса, и дай ему встать. Я хочу посмотреть ему в глаза, прежде чем убью его. Никто не заберет у меня моей жены!

Алекса прыснула от смеха, не в силах больше сдерживать веселья.

– Адам… я… я…

– Что смешного, Алекса? – взорвался Адам. – Кто этот мерзавец? Ты принадлежишь мне, Алекса. Я люблю тебя!

– Что? Что ты сказал?

– Я сказал, что хочу убить мерзавца, возомнившего, будто может украсть у меня женщину, которую я люблю!

– В самом деле? Ты действительно меня любишь?

Все еще держа перед собой шпагу, Адам в нелепой позе замер и задумался.

– И что с того? – уклончиво спросил он. – Не думай, будто моя любовь к тебе спасет твоего любовника.

Внезапно став серьезной, Алекса медленно села на постели.

– Я всегда тебя любила, Адам. Но об этом поговорим потом. Я хочу тебя кое с кем познакомить.

– О, вероятно, с тем самым неуловимым Дэвидом, – проскрежетал Адам, крепко стискивая рукоять шпаги. – Пусти меня к мерзавцу!

Алекса, обернувшись, взяла на руки Дэйви и протянула его Адаму.

– Познакомься со своим сыном, Адам. Его имя Дэвид, но я зову его Дэйви. И он не мерзавец. Его отец – свирепый Лис, а мать – Лиса той же породы.

Шпага выскользнула из онемевших пальцев Адама и с грохотом упала на пол, так и оставшись лежать у ног. Челюсть его отвисла, а в глазах загорелся опасный огонек. Ребенок! Дэвид всего лишь ребенок, и, если Алексе можно верить, его родной сын! На негнущихся ногах Адам осторожно подошел к постели и с тоской посмотрел на малыша. Пара таких же, как у него, серых глаз ответила ему внимательным взглядом. Адам осторожно притронулся к ребенку, и тот немедленно схватил его за палец, потащив трофей в розовый ротик. Малыш весело рассмеялся, и Адам, сраженный выходкой сына, тут же растаял.

А вот Алексе повезло меньше.

– Почему, Алекса? Почему ты не сказала мне о Дэйви? Я так тебе ненавистен, что ты готова столь жестоко меня наказывать?

Алекса чувствовала, как становится пунцовой под сердитым взглядом Адама.

– Все наоборот, Адам. Это ты меня ненавидел. Я собиралась рассказать тебе о Дэйви, когда ты поймешь, что любишь меня, и поверишь, что я не была любовницей Чарльза.

– Черт возьми, Алекса, это не оправдание!

– Я боялась, что в порыве гнева ты заберешь у меня Дэйви!

Боль в ее голосе полоснула Адама по сердцу. Неужели он был настолько суров к жене?

– Бог мой, Алекса, скрывать от мужчины родного сына… Его плоть и кровь!

Эта фраза повисла между ними, словно густой туман.

Адам потянулся к Дэйви, и Алекса с радостью передала малыша мужу, наблюдая за игрой эмоций на его лице. Теперь она понимала: нельзя было умышленно разлучать отца и сына, но в то время это казалось правильным решением. Пока Адам качал сына на руках, Алекса повела тихий рассказ о том, что и как делала для защиты Дэйви, когда узнала о своей беременности. Она также думала, будто спасает жизнь Адаму.

– Я собиралась рассказать тебе, что ношу твоего ребенка, но как раз в ту ночь британские солдаты явились на плантацию Фоксворт и лишили меня такой возможности. Выбежав из дверей кабинета, я угодила в руки Чарльза Уитлоу, который пришел предупредить меня об опасности, когда услышал о предстоящем аресте. Он узнал, что я Лиса, и у него разыгралось воображение, он решил, что хочет забрать меня себе. Чарльз отвез меня в Саванну и настоял на том, чтобы я вернулась с ним в Англию.

– Ты поехала с ним из‑за ребенка, – проговорил Адам, наконец начиная понимать, что к чему.

– Сама я бы с радостью умерла рядом с тобой, но не могла обречь на ту же смерть твоего ребенка. Он заслуживал жизни. Чтобы заставить меня пойти на уступки, Чарльз придумал хитрый план, благодаря которому ты должен был оказаться на свободе. Я… я согласилась стать его любовницей, даже выйти за него замуж, чтобы спасти тебе жизнь.

– Только Чарльз не собирался оставлять меня в живых, – с горечью сказал Адам. Он сел на край кровати и бережно положил ребенка между ними. – А любовницу себе раздобыл.

– Нет! – воскликнула Алекса. – Я не стала любовницей Чарльза! Ему не хотелось брать женщину, в которой уже растет ребенок другого мужчины. Он согласился ждать, пока малыш не появится на свет. А потом война закончилась и он потерял надо мной власть. Я могла больше ничего не бояться.

– Мне сказали, он уехал в Индию.

Алекса громко расхохоталась.

– Трус! Когда он заявил мне, что ты умер, я пообещала: однажды, после рождения ребенка, я вернусь и убью его, и, похоже, он мне поверил. Как-то раз он уже скрещивал шпаги с Лисой, и, думаю, этого оказалось достаточно.

– Ты бы в самом деле его убила?

– И глазом не моргнула бы, – заверила Алекса Адама леденящим душу тоном, напомнившим о Лисе, которая часто убивала во имя свободы. – Он сказал мне, что тебя нет в живых и что он заплатил, чтобы тебя убили, и моя ненависть к нему не знала границ. Знаешь, любимый, не будь у меня под сердцем Дэйви, я бы, наверное, и себя лишила бы жизни, так велико было мое горе.

– Хвала небу за Дэйви, – с благодарностью прошептал Адам. – И за Мака. Если бы не он, меня бы здесь не было.

– Аминь, – торжественно заключила Алекса.

– Вам удалось помириться, не искалечив друг друга?

Мэдди стояла на пороге, спокойно разглядывая растерзанную дверь, все еще болтавшуюся на петлях. Кроме нее, казалось, ничего не пострадало.

– Мэдди, как вы справлялись с этой хулиганкой? – полушутя-полусерьезно спросил Адам.

– Теперь вы знаете, чего ждать от мастера Дэйви, – усмехнулась Мэдди. – И, кстати, о нашем юном джентльмене – ему пора спать.

Адам нехотя передал малыша экономке, но не раньше чем остановил на ней строгий взгляд и сказал:

– Вам повезло, Мэдди. Если бы я так не радовался новости, что стал отцом, вряд ли простил бы вам пособничество Алексе в ее дурацком плане разлучить меня с сыном. Но впредь, если вы с Алексой или еще с кем-нибудь сговоритесь против меня, я не буду столь снисходительным.

Получив заслуженный выговор, Мэдди только и могла, что кивнуть, соглашаясь:

– Да, милорд.

Потом она вынесла малютку из комнаты и тихонько прикрыла за собой разбитую дверь.

– Тебя это тоже касается, любимая, – строго предупредил Адам, накрутив на руку прядь ее шикарных волос и легонько потянув, чтобы ей пришлось прислониться к нему спиной. – Никогда больше не пытайся от меня что-то скрывать.

– А как же Фэнни? – едко возразила Алекса. – Я еще не простила тебя за то, что ты спал с этой потаскухой.

– Я не спал с Фэнни с тех пор, как переехал в особняк Эшли, – нехотя признался Адам. – Я просто желал, чтобы ты меня приревновала, ведь думал, что ты завела любовника. Как я мог спать с Фэнни после наших с тобой ночей?

У Алексы округлились глаза.

– Если ты лжешь мне, Лис, я от тебя живого места не оставлю, – пригрозила она, озорно посверкивая глазами. – Да, я родила ребенка, но это еще не значит, что я забыла, как драться на дуэли.

– Однажды я уже одержал над тобой верх, помнишь?

– Удачный выпад, – отозвалась Алекса, упрямо подняв подбородок.

– У меня был только один удачный выпад – тот, которым я лишил тебя девственности, – лукаво усмехнулся он.

– Адам! – воскликнула Алекса, густо покраснев.

Губы Адама были так близко, что имя мужчины растаяло в его же собственном дыхании. Потом он завладел ее ртом в поцелуе, который, казалось, длился вечность. Приоткрыв уста, Алекса наслаждалась его вкусом, а горячий влажный язык продолжал исследовать ее бархатную сладость. Скользнув ладонями под халат, Адам обхватил ее груди и высвободил их из-под тонкой ткани. Затем опустил голову и принялся порхать языком по соскам, брать их в рот и посасывать, сначала лениво, потом энергичнее.

Алекса глухо застонала, когда с нее слетел халат и на живот посыпались нежные поцелуи. В ее пупок юркнул горячий язык, и, наконец, Адам опустил голову в черные завитки между ее ног. Она дрожала под ним, а он упивался ее медовым ароматом, смакуя, облизывая, проникая вглубь, пока Алекса не зашлась молящими стонами.

Сладостный жар между ног заставлял ее стенать и подаваться навстречу его языку, вспыхивая с каждым новым движением. Крепко обхватив ее мечущиеся бедра, Адам все быстрее порхал языком. Он беспощадно завоевывал ее, пока она всецело не отдалась на милость экстазу.

Не в силах спокойно наблюдать, как страсть искажает прелестные черты Алексы, Адам быстро сбросил с себя одежду.

– Я не могу больше ждать, – тяжело дыша, шепнул он, склоняясь над ней и раздвигая ее бедра. – Я хочу почувствовать, как плотно ты меня обхватываешь, как ты ласкаешь меня, когда я двигаюсь. Господи, ты великолепна!

– Скорее, милый, – выдохнула Алекса.

Громко застонав, Адам неистово ворвался в нее, желая раз и навсегда сделать ее своей, доказать собственное господство над ней самым примитивным способом. Полностью соглашаясь, Алекса двигалась ему навстречу, будто со стороны слыша свои сладкие стоны на фоне его хриплого, рваного дыхания, которое учащалось в унисон с его стремительными толчками. Он пронзал саму ее сущность. Когда по телу Алексы пошла дикая дрожь экстаза, Адам взорвался. С громким стоном он погрузился на самую глубину.

Через несколько минут Адам, перекатившись на бок, обнял Алексу.

– Никогда не думал, что бывает настолько хорошо, – умиротворенно вздохнул он. – Как можно хотеть другую женщину, если в моих объятиях ты? Теперь мы семья, любимая, – никто и ничто нас больше не разлучит.

– Как долго я ждала этих слов, Адам. Я молилась, чтобы ты снова меня полюбил.

– Я люблю тебя, Лисичка, и буду любить. Всю ночь напролет, если позволишь.

– Сколько захочешь, дорогой.

– Тогда не будем тратить времени попусту, – лукаво улыбнулся он, принимаясь руками и губами заново творить волшебство возбуждения.

Только на этот раз его грубо прервал шум и топот внизу. Алекса подскочила, но Адам опередил ее, натянув штаны и рубашку и выскочив за дверь в рекордно короткий срок. Алекса одевалась чуть дольше, прислушиваясь к голосам, доносившимся с лестницы. Выйдя на площадку, она узнала голос Мака.

– Я приехал, как только смог, когда мне стало известно, куда ты направляешься, Адам, – угрюмо сказал тот. – Что ты сделал с Алексой?

– Ничего такого, чего бы много раз не делал прежде, – ответил Адам, чувствуя, как губы сами собой расплываются в улыбке.

– Ты не причинил ей вреда?

– А должен был?

– Черт возьми, Адам, не играй со мной! Ты видел своего сына?

– Ты знаешь о Дэвиде? – резко спросил Адам, нахмурившись.

Мак виновато покраснел.

– Да.

– И давно? Давно ты знаешь?

– С самого начала.

– И ты мне не сказал? Что ты за друг?

– Я пообещал Алексе, что дам ей время.

– Время для чего?

– Чтобы вернуть твою любовь.

– Господи, да я никогда не переставал ее любить!

– Ты определенно постарался убедить ее в обратном, – возразил Мак. – Твоя интрижка с Фэнни отвратительна. Я со всей решимостью намеревался рассказать тебе о Дэйви, пока ты не начал дразнить Алексу этой шлюхой. Тот эпизод и твое нежелание верить жене заставили меня передумать. Я решил, что тебе не помешает немножко помучиться. Кроме того, я взял с Алексы обещание: она расскажет тебе о Дэйви, как только наступит подходящий момент.

– Вы двое не оставили мне шансов, – рассмеялся Адам, внезапно просветлев. – Удивляюсь, как ты не попытался забрать Алексу себе.

– Я бы так и сделал, если бы видел хоть какой-то шанс на успех.

– О чем вы спорите? – бойко вмешалась Алекса. – Адам, не сердись на Мака. Лучшего друга, чем он, нам никогда не найти.

– Да, Алекса, – посерьезнел Адам. – Тут я с тобой согласен.

Мак перевел взгляд с Адама на Алексу и хитро улыбнулся, вдруг заметив, что Адам выскочил к нему босиком, в кое-как застегнутой рубашке, которую он даже не успел заправить в штаны. Алекса выглядела не менее живописно: ее щеки алели, губы распухли от поцелуев.

– Я вам не помешал? – невинно поинтересовался Мак.

– Еще как помешал! – громыхнул в ответ Адам, изображая гнев.

– Адам! – прелестно покраснев, возмутилась Алекса.

– Все в порядке, любимая, – рассмеялся Адам. – Мак уже догадался, что мы решили свои проблемы в постели.

– Рад слышать, – от души поздравил Мак. – Но я тоже приехал не без добрых вестей. Мирное соглашение, над которым мы работали, ратифицировано. Министры подписали его сегодня утром. Недостает лишь королевской печати. Мы вольны уехать, Адам, когда нам вздумается.

Адам повернулся к жене, ожидая ее реакции.

– Выбор за Алексой, Мак. Мы можем остаться в Англии, если она захочет, или вернуться в Америку.

– Адам, как можно о таком спрашивать? – укорила его Алекса. – Я сражалась за свою новую родину. Я была готова за нее умереть. Америке нужны такие люди, как ты, милый. Люди, которые будут формировать и направлять ее на рубеже нового столетия.

– Господи, как же я люблю тебя, Алекса, – произнес Адам, и его глаза подозрительно заблестели. – Я надеялся, что ты это скажешь. Но как же твое имущество в Англии – особняк Эшли, загородное поместье, земли?

– Сохраним их для Дэйви и его братишек с сестренками. Поверенный Картер обо всем позаботится. Я безгранично ему доверяю.

– Планируешь большую семью, любимая? – весело спросил Адам.

Алекса стыдливо потупилась.

– В твоих способностях никто не сомневается, дорогой.

– Пожалуй, мне пора возвращаться в Лондон, – понимающе улыбнулся Мак. – Но сначала я хочу увидеть Дэйви. Должно быть, он уже настоящий богатырь.

– Ты поужинаешь с нами и останешься на ночь, – возразила Алекса, толкая Адама локтем, чтобы тот подтвердил ее приглашение.

– Конечно. Какой тебе смысл возвращаться сейчас в Лондон? Уедем завтра все вместе и будем готовиться к путешествию домой. Мэдди покажет тебе твою комнату. Нам с Алексой надо… э‑э… довести до конца одно дело.

Тут, к досаде Алексы и восхищению Мака, Адам сгреб жену в охапку и утащил ее наверх, в спальню. Едва поставив ее на ноги, он принялся неистово дергать застежки платья.

– Какое же это… дело тебе настолько не терпится закончить, Адам, что ты забываешь о манерах? Грубо с твоей стороны было вот так бросить Мака.

– Дело всей моей жизни, Алекса, это поймать Лису, – хрипло ответил Адам, бросая ее на смятую постель, – и бесконечно заниматься с ней любовью.

– А мое дело, чтобы Лис всегда был доволен и счастлив, но никогда не скучал, – промурлыкала Алекса, обвивая руками шею Адама и ловя его губы в долгом, тягучем, восхитительном поцелуе, который был сладким, как мед, теплым, словно весеннее солнышко, и полным радужных обещаний.