Фиона лежала в объятиях Торна — счастливая, уставшая, ни о чем не думая. Торн, тяжело дыша, пытался успокоить бешено бьющееся сердце. Ни он, ни она не заметили Бретту, исподтишка наблюдавшую за ними сквозь дверную щель. Она последний раз окинула их злобным взглядом и удалилась так же неслышно, как и подкралась.

— А что ты чувствуешь сейчас? — спросила Фиона, вспомнив свое глупое махание руками, якобы снимавшее заклятие. Его губы заставили ее на время забыть все на свете — даже собственное имя. Но сейчас она хотела услышать, что скажет ее Торн, ощутивший себя свободным.

Торн посмотрел на Фиону несколько растерянно. Он пережил их слияние так глубоко, чувство его было так огромно и всепоглощающе, что он еще толком не опомнился.

Она хотела знать, любит ли он ее.

— Я продолжаю чувствовать себя так, словно я околдован, — насупился он вдруг. — Так, словно ты по-прежнему владеешь моей душой и моим телом.

Какое жестокое разочарование! Этот упрямец просто невозможен. Ведь всего лишь несколько минут тому назад он был готов признаться, что любит ее. А теперь снова за свое. Колдовство, видите ли! Ах, если бы Торн поверил, что она — обыкновенная женщина! Тогда не было бы никаких вопросов. Он принял бы любовь Фионы и ответил ей взаимностью.

— Я хочу, чтобы ты была в моей постели каждую ночь, — требовательно сказал Торн. — Мы больше ни когда не должны жить врозь.

— А как же Бретта?

— При чем тут Бретта? Она для меня никто. И потом, если бы я хотел ее, она лежала бы сейчас в этой постели.

— Скоро я стану толстой и некрасивой. Многие мужчины заводят себе любовниц, пока их жены беременны.

Торн опустил голубые льдинки своих глаз к животу Фионы. Она смутилась, покраснела и потянулась, чтобы прикрыться, но Торн удержал ее руку.

— Я не буду спать с тобой, но не потому, что ты станешь некрасивой и у тебя будет большой живот. Я не хочу повредить ребенку. Правда, мне до сих пор не верится, что это мой ребенок.

— А ты все же поверь.

— Я хочу сына, Фиона, — внезапно потребовал Торн с присущим всем мужчинам высокомерием. — Дочь ты, конечно, тоже можешь родить, но сначала не сколько сыновей.

— Что сделал, то и получишь, — улыбнулась в ответ Фиона.

Слова Торна порадовали се. Он говорил как мужчина, собирающийся прожить со своей женой всю жизнь. Любовь его была постоянной, надежной и пылкой. Жаль только, что он никак не хочет понять, что дело тут вовсе не в черной магии.

На следующий день с Праздника Огня вернулся Торольф. Вернулся один, без Роло. Трудно найти слова, чтобы описать радость Торольфа, когда он увидел своего брата живым и здоровым. Торн бросился ему навстречу, и братья принялись бурно приветствовать друг друга. Люди Торольфа, тоже вернувшиеся с праздника, с восторгом наблюдали за их встречей.

— А я думал, что еду провожать моего брата в Валгаллу, — говорил Торольф, не выбирая слов и нежно хлопая Торна по спине.

— Мы должны благодарить Фиону за то, что я выжил, — отвечал Торн.

Торольф сразу же нахмурился:

— Не стану я ни за что благодарить ведьму. Она не принесла в наш дом ничего, кроме несчастий. Ты выжил только благодаря своему железному здоровью. Торн, ты пугаешь меня. Ты должен больше сопротивляться ее чарам. Она совсем завладела тобой.

— Фиона носит под сердцем моего ребенка. Излить свое семя в ее лоно меня не заставляли никакие чары.

— Да, на то была воля Локи, — задумчиво согласился Торольф.

— На что была воля Локи? — спросила, подходя к ним, Бретта.

— У Фионы будет ребенок от Торна, — сказал Торольф.

— Вовсе нет, ее ребенок от Роло, — с уверенностью заявила Бретта. — А где мой брат? Спроси у него сам. Он подтвердит мои слова.

— Роло еще не вернулся. Он нашел себе невесту на празднике, — сказал Торольф. — Хочет жениться на Рике, младшей дочери Гарма Черного. Ей четырнадцать, и она уже созрела для брака. Сейчас Роло в доме Гарма, знакомится со своей невестой. Если она ему понравится, свадьбу будут играть там. А тебе Роло просил передать, что он вернется ближе к зиме и с новой женой.

— А как насчет меня? — воскликнула Бретта. — Ведь Роло ехал на праздник не для того, чтобы искать жену себе, а для того, чтобы найти жениха для меня.

Торольф повел плечами:

— Он пытался, но слух о том, что ты отравительница, уже разлетелся по всей стране. Никто не хочет брать тебя в жены.

— Откуда бы им все знать? — бросила Бретта на Торольфа сердитый взгляд.

— Слухом земля полнится. Слуги разболтали. Не просто удержать в тайне то, что едва не привело Торна к бесславной гибели.

— Что же мне теперь делать? — заскулила Бретта. — Не могу же я всю жизнь жить в доме у брата. Его новая жена вообще может захотеть завести в доме другую управительницу.

— Нужно было раньше думать, — сухо заметил Торн. — Ас мужем тебе теперь придется подождать до тех пор, пока Роло не умудрится разыскать такого человека, который ничего о тебе не слышал. Однако, сдается мне, у тебя есть все шансы остаться старой девой.

Бретта обернулась к Торну. Из глаз ее, казалось, сыплются искры.

— Это ты… ты должен был стать моим мужем! — задыхаясь от ярости, выкрикнула она. — Я обезумела от ревности! Не понимала, что делаю… И, клянусь, ты все равно будешь моим, Торн Безжалостный! Когда Фиона родит и ты увидишь, что ее ребенок — точная копия Роло! Вот тогда ты вернешься ко мне.

Бретта круто развернулась и пошла прочь с прямой спиной и гордо поднятой головой.

— Я бы поостерегся ее, — заметил Торольф. — Слушай, Торн, поедем со мной. Мне будет нужна твоя помощь. Нужно строить дом заново, пока снег не выпал.

— Я помогу, с радостью помогу, Торольф, но только не могу же я оставить Фиону здесь, наедине с Бреттой, которая ненавидит ее. Фиона носит моего ребенка.

Торольф пристально посмотрел на брата:

— Бретта утверждает, что это ребенок от Роло. Откуда ты взял, что это твой ребенок? Только со слов Фионы?

— Если верить ей, — медленно начал Торн, вспоминая рассказ Фионы, — Роло никогда не спал с нею.

На лице Торольфа было написано полное недоверие. — И ты ей поверил? Но ведь только Роло знает наверняка, как все было.

— Разумеется, он будет все отрицать, — заметил Торн. — Какой нормальный мужчина решится признаться в том, что он не смог взять женщину.

— Так вот что тебе наплела Фиона? Роло, значит, оказался неспособен ее взять? — Торольф громко рассмеялся. — Но мы-то с тобой не вчера родились. Сколько раз Роло брал женщин прямо на наших глазах сразу после битвы, едва успев уложить их мужей и отцов! Что, разве плохо он орудовал своим кожаным мечом? А сколько любовниц у него было? Нет, то, что говорит Фиона, просто смешно.

Торн нахмурился. В словах брата была изрядная доля правды. Сейчас доводы Фионы уже не казались ему такими бесспорными, как прежде. Неужели несколько каких-то там травинок могут лишить мужской силы такого бугая, как Роло? И почему это он. Торн, так быстро и легко поверил Фионе? Опять не обошлось без магии!

Задумчивое молчание Торна прервал голос Торольфа:

— Ну что, брат, ты едешь домой? Но без Фионы, разумеется. Своего мнения о ней я не изменю. С ребенком или без него, но ей нет места под моей крышей.

— Я могу окончательно все решить только после того, как переговорю с Роло.

— Будь по-твоему, — согласился Торольф. — Если я буду тебе нужен, ты знаешь, где меня найти. Я очень рад, что мне не придется провожать тебя в Валгаллу сразу же вслед за отцом. А теперь мне пора, Торн. Впереди столько дел.

Они крепко пожали друг другу руки, и Торольф уехал.

Фиона наблюдала всю эту картину с лужайки на краю леса, начинавшегося прямо возле дома Роло. Она собирала здесь травы, спеша сделать это до тех пор, пока ранняя зима не накрыла их снегом. Корзинка ее была почти полна. Фиона перекинула ее через локоть и поспешила навстречу Торну.

— Где ты была? — спросил Торн, когда она подошла вплотную.

— Травы собирала. Здесь есть такие странные, я никогда таких не видела. А другие — родные, знакомые… Торольф уехал?

— Ты слышала?

— Да. Меня удивило, что ты не поехал с ним. Что бы успеть отстроить дом к зиме, ему нужна каждая пара рук.

— Если я ему понадоблюсь, он за мной пришлет.

— Мне так неуютно в одном доме с Бреттой. Я чувствую опасность. Давай уедем отсюда, Торн.

— Нам некуда ехать, — возразил он. — Я уже проверил окрестные деревни — там негде перезимовать. Придется воспользоваться гостеприимством Роло.

Фиона вздохнула. Не нравилось ей все это. Опасность окружала здесь со всех сторон. Она не знала точно, откуда исходит угроза, но чувствовала, как над их с Торном головой сгущаются черные тучи.

Несколько самых преданных людей остались в доме Роло вместе с Торном и жили теперь в общем зале, ночуя и питаясь вместе со слугами. Всем стало известно о том, что сблизились Тира и Арен. Узнав об этом, Фиона обрадовалась вдвойне: во-первых, за Тиру, а во-вторых, это событие хоть как-то может отвлечь ее саму от тягучей повседневной жизни.

Теперь Фиона и Торн совсем не разлучались. Вместе проводили день, вместе ложились в постель. И все же Фиона нет-нет да и ловила на себе странный, словно осуждающий взгляд Торна. И тогда она понимала, что Торн так и не поверил до конца в то, что ребенок, которого она носит, его. Но он все равно очень заботился о здоровье Фионы и, чтобы чего не случилось, заставлял се каждое утро проверять — не пропало ли что-нибудь из ее ларца с лекарствами.

Видно было, что Бретте он верит куда меньше, чем Фионе.

Однажды утром Бретта уселась в тележку, запряженную пони, и уехала в деревню. После ее отъезда Фиона облегченно вздохнула. Она все время чувствовала опасность, исходящую от Бретты, и это не давало ей покоя.

Вернулась Бретта в тот же день, ближе к вечеру, с сияющим самодовольным лицом. Никто не знал о том, что за дельце провернула сегодня Бретта, но, как бы то ни было, Фионе это очень не понравилось.

Все ближайшие дни Фиона провела, возясь со своими травами — перебирая и просушивая их на чердаке, под самой крышей. Дни заметно убывали и становились все прохладней, а по ночам на дворе пощипывали первые морозы. Начиналась зима. В такие холодные ночи Фионе вдвойне приятно было спать рядом с Торном, чувствуя не только силу, но и тепло его тела. Любовь Торна не угасала, но, к сожалению, были живы и подозрения относительно ребенка. Торн ни разу не заговорил об этом вслух, но Фиона без труда читала недоверие в его прозрачно-голубых глазах.

В одну из таких холодных, совсем уже зимних ночей Торн накинулся на Фиону с небывалым неистовством. Он пылко, крепко целовал ее обнаженное тело — губы, шею, грудь, спускаясь все ниже и ниже к треугольнику темных волос. Наконец его язык достиг влажной щели, и Фиона замерла, постанывая от наслаждения. Услышав ее стоны. Торн стал касаться одному ему известных точек в сладостном лоне Фионы.

Глубже. Сильнее. Еще глубже и сильней.

Фиона задрожала. Движения эти сводили ее с ума. Она стремительно понеслась к тому окончательному блаженству, в которое Торн ввергал ее снова и снова. Торн подождал, пока она отдышалась, и усадил Фиону верхом на себя.

Он по-прежнему сдерживал свой порыв, желая доставить Фионе новое наслаждение. Он медленно насаживал ее на себя, затем так же медленно поднимал руками вверх, и вскоре Фиона поймала его ритм и принялась отвечать ему. И только когда она оказалась на краю невыразимо прекрасной пропасти, Торн дал себе волю, и они вместе ринулись в бесконечный, туманящий разум полет.

Потом Торн лежал в тишине, обнимая спящую Фиону, и думал.

Его звали Торном Безжалостным, и он всегда с гордостью носил свое имя. Он и поступал в жизни так, чтобы не потерять это славное прозвище. Безжалостным было его решение объявить Фиону своей собственностью. Безжалостным Торн был и к себе, стремясь сохранить рядом с собой эту женщину, несмотря на тайны, связанные с нею.

Пусть это будет колдовство, пусть это будет одержимость. Если в том, как они любят друг друга, замешана магия, что ж, значит, она, эта магия, по душе Торну.

В один из холодных октябрьских дней вернулся Роло вместе со своей молодой женой. Узнав о том, что Фиона до сих пор гостит в его доме, он огорчился, хотя и не подал вида.

Роло до сих пор еще не ложился в постель с Рикой и теперь побаивался, как бы присутствие в доме ведьмы не сказалось на его мужской силе. Он намеревался предстать перед юной супругой во всем блеске своих мужских достоинств.

Впрочем, увидев Торна и Фиону, Роло постарался изобразить на своем лице подобие радушной улыбки.

— Не думал, честно говоря, еще раз увидеть тебя живым, Торн, — приветственно воскликнул он. — Должно быть, в Валгалле не успели приготовить подходящее местечко для тебя!

— Я обязан жизнью Фионе, ее дару целительницы, — ответил Торн. — А оба мы благодарны тебе за твое гостеприимство. Так уж получилось, что у нас нет дома и нам некуда идти. Весной я повезу Фиону на Мэн. Надеюсь, твоя жена не будет возражать, если мы проживем у вас эту зиму?

Роло пожал плечами:

— Рика будет делать то, что я ей прикажу. Она еще слишком молода, чтобы подавать голос. Она еще девственница. Я приберег ее до сегодняшней ночи, чтобы сделать женщиной под своей крышей.

Роло покосился на Фиону, стоявшую чуть поодаль, и перешел на свой родной язык:

— Прикажи Фионе, чтобы она не лезла к моей же не. Пусть держится подальше от Рики. Я не верю твоей ведьме. Мое гостеприимство не распространяется так далеко. Конечно, вы можете оставаться здесь до весны. — Он бросил на Фиону подозрительный взгляд и добавил: — Но не обижайся, приятель. Если я замечу, что Фиона опять принялась за свое, я выставлю ее прямо на мороз.

Фиона не понимала, что говорит Роло, но чувствовала, что разговор идет о ней. Фиона чутко вслушивалась в длинные фразы Роло и в короткие, односложные ответы Торна. Чем дальше, тем короче и неохотнее становились эти ответы.

Фиона искоса поглядела на Рику. Девочка, похоже, побаивалась Роло. Впрочем, ей было чего бояться. Роло был очень груб. с женщинами, а Рика была слишком молода и слаба, чтобы дать ему хоть какой-то отпор. Фиона прикусила губу и криво усмехнулась. Пожалуй, она должна дать бедной девочке несколько советов, чтобы та могла хоть как-то осадить свирепого супруга. Фиона сердцем потянулась к совсем молоденькой Рике, но как же мало она могла помочь ей!

Она, конечно, даст ей нужную травку, но только тогда, когда Рика сама об этом попросит. Судя по всему, произойдет это очень скоро.