Ариана нервно поглядывала на сундук с одеждой, и ей казалось, будто она видит сквозь дерево спрятанный среди белья флакон с ядом. А вдруг Лайон тоже видит? С тех пор как три дня назад Эдрик передал его ей, жизнь Арианы стала кошмаром. Девушка корила себя, что не может выполнить просьбу Блэкхита, хотя понимала, что саксы вздохнут свободнее, однако убить оказалось очень нелегко. Ей не хватало мужества, чтобы лишить человека жизни. В конце концов, Лайон — ее муж, нравится это Ариане или нет, к тому же мужчина не был с ней жесток.

Последние три дня Лев, едва добравшись до постели, валился без сил. Не занимаясь хозяйством пять долгих лет, норманн с трудом входил в ритм жизни землевладельца, занятого с утра до вечера. И тем не менее, немного отдохнув, он тянулся к жене и всякий раз открывал новые прелести ее тела, умело ласкал ее, повергая тем самым в пучину наслаждения.

Девушка пыталась бороться с мужем, сопротивлялась как могла его обольстительным ласкам, но искушение оказывалось слишком велико, и страсть одерживала победу. Лайон прекрасно знал, что добьется своего. В совершенстве владея искусством любви, он старался использовать все свои знания и умения. Ариана же, придя в себя после непередаваемого, неземного наслаждения, испытывала ненависть и презрение к человеку, заставлявшему ее терять над собой контроль, и давала клятву больше не поддаваться его чарам. Однако люди часто дают обещания и редко их выполняют.

Задумавшись, баронесса испуганно вздрогнула, когда в спальню, словно вихрь, ворвалась Терза, оглядываясь по сторонам. Увидев, что госпожа одна, она сунула ей в руку записку. Ариана почувствовала, как бешено забилось сердце, и медленно начала разворачивать сложенный лист бумаги.

— Кто дал тебе это?

— Какой-то юноша вложил мне записку в руку, когда я шла через внутренний дворик. Я его никогда не видела. Сказав, что послание предназначено для моей хозяйки, он тут же исчез.

— Спасибо, Терза, можешь идти.

— Да, миледи, — служанка присела и выскользнула из комнаты.

Ариана читала записку. Там было всего одно предложение: «Не подведите меня». Послание не имело подписи, но в углу виднелась нацарапанная буква «Э». Эдрик.

Рука девушки задрожала, когда она вновь посмотрела на сундук с одеждой, где лежал яд. Внезапно дверь отворилась, и вошел Лайон. Ариана была так поражена его ранним возвращением, что уронила записку. Та упала прямо к ногам мужчины, и девушка побледнела от ужаса. Лайон подозрительно прищурился, видя испуганное лицо жены, и перевел взгляд на клочок бумаги у своих ног. Опомнившись, она попыталась исправить Положение и потянулась за запиской, однако норманн опередил ее.

— Что это, миледи? — холодно спросил он, быстро пробежав глазами послание. Поняв, от кого оно, мужчина обдал супругу взглядом, полным леденящего душу презрения.

— Н… ничего, милорд, — заикаясь, ответила Ариана, тщетно пытаясь найти правдоподобное объяснение.

— Вы называете «ничем» записку от любовника? — прогремел Лайон и с потемневшим лицом швырнул клочок бумаги ей в лицо. Приехав домой в хорошем расположении духа, он собирался взять жену на верховую прогулку, а сейчас осознал, что находится в таком состоянии, что для него ничего не стоит совершить насилие. — Буква, нацарапанная в углу, говорит, что записка от лорда Эдрика.

— У меня нет любовника, — оскорбленно возразила Ариана, не став, однако, отрицать, что записку прислал Блэкхит.

— И никогда не будет, — грозно пообещал норманн. — Чего хочет от вас лорд Эдрик? Что вы задумали, жена моя?

— Н… ничего, милорд.

— Тогда объясните, что означают эти слова? Девушка с трудом проглотила слюну и отрицательно покачала головой.

— Не могу, милорд.

— Не можете или не скажете?

— И то, и другое. Убейте меня, если хотите, но я ничего вам не скажу. Записка является для меня такой же загадкой, как и для вас, — солгала она, но не очень убедительно. Лайон взглянул на нее, чувствуя, что вот-вот взорвется. Ариана принадлежит ему. Как может лорд Эдрик посягать на чужое? Если бы не король Вильгельм, он бы домчался в Блэкхит и разрубил бы дерзкого сакса на куски.

Супруга стояла перед ним, невинно моргая глазами, будто издеваясь и насмехаясь над ним. Неужели она считает его последним идиотом? Ариана прекрасно знает, что означает это послание, но скорее умрет, чем откроет ему правду. А вот о том, какое влияние на мужа оказывают ее изумительные зеленые глаза, в которых смешались отвага и страх, она понятия не имела. Не знала она и о том, что телом супруга овладело желание. Его возбуждали ее небольшая упругая грудь, отведенные назад плечи и сжатые кулачки у округлых бедер. Господи, Лайон желал ее, эту маленькую лгунью!

— Я даю вам последний шанс, Ариана, — предупредил рыцарь. — Скажите, что означает это послание, поклянитесь мне в верности, и вы не будете наказаны. А если станете упорствовать, испытывать мое терпение, лгать, то расплата не заставит себя долго ждать. Десять ударов плетью помогут вернуть вам память и немного смирить дух.

Лайон лишь грозил, но бить жену вовсе не собирался, но Ариана не могла об этом знать. Мужчина никогда не сумел бы поднять руку на женщину, даже на свою жену, однако надеялся, что страх перед наказанием развяжет ей язык. Видя, что ее лицо побледнело, тело обмякло, Лев понял, что его слова подействовали. Но потом он разочарованно вздохнул, наблюдая, как быстро оправилась Ариана и вновь обрела мужество.

— Избейте меня, милорд, если хотите, но я никогда не покорюсь вам. Я повторяю: это послание такая же загадка для меня, как и для вас. И я понятия не имею, что оно означает.

Сдерживаясь из последних сил, Лайон стиснул зубы. Черты его мужественного лица заострились, резко обозначились скулы и подбородок. Ариана обладала удивительным мужеством, которое никак не сочеталось с ее телом. Десять ударов плетью сломят любого мужчину, а что же говорить о таком хрупком создании, которое умрет от третьего удара? Но она предпочтет скорее смерть, чем выдаст своего саксонского любовника или покорится норманну. Рыцарь понимал, что ему следует как можно скорее покинуть спальню, иначе гнев, накопившийся в душе, вырвется наружу, причинив много бед. Будь проклята Ариана со своим упрямством!

— Вам требуется время для размышления, — проговорил Лев, подождав, пока ярость немного утихнет. Неужели она не знает, что он лучше исследует ее нежное тело руками и губами, нежели будет изучать его с помощью плети? — Я оставлю вас наедине с вашими мыслями и позже приду за ответом.

Ариана, затаив дыхание и дрожа от страха, ждала, пока Лайон не уйдет. Конечно, ей приходилось терпеть побои от аббатисы, но разве может сравниться тонкий прут с сыромятной плетью, которая окажется в руках человека такой силы, как Норманнский Лев?

Выживет ли она? Есть ли у нее выбор? Признание об истинном смысле записки и о яде повлечет за собой, несомненно, еще большее наказание или даже смерть. Слава Богу, что рыцарь не нашел спрятанный флакон… Внезапно Ариана оглянулась и едва не лишилась чувств, видя, что ее супруг не ушел, а все еще смотрит на нее:

— Что… что еще, милорд?

Мужчина не ответил, продолжая сверлить ее взглядом своих холодных, как две льдинки, колючих голубых глаз. Когда он подошел ближе, девушка, подавив крик, отступила. Норманн схватил ее за руку и рывком притянул к себе.

— Вы околдовали меня, Ариана, опоили приворотным зельем. Вы заслуживаете наказания, но я сгораю от желания целовать ваши губы и ласкать ваше тело.

С этими словами мужчина впился в ее губы, и в его поцелуе слились воедино гнев, желание, страсть и нежность. Действуя языком как мечом и понимая, что не должен поступать подобным образом, пока не остынет, Лайон ничего не мог с собой поделать. Там, где дело касается Арианы, разум бессилен.

У девушки подогнулись колени, и она вынуждена была обхватить шею рыцаря руками, чтобы не упасть. Тот поднял ее и понес на кровать. Мужчина даже не удосужился раздеть ни себя, ни ее, а просто поднял ей платье до пояса, спустил брюки и рухнул на жену. Ариана ощутила на своем теле его руки, доводящие ее до такого состояния, когда перестают существовать пространство и время. Однако, почувствовав его твердую плоть, она попыталась увернуться. Лучше уж быть избитой до полусмерти, чем испытывать такое унижение, настоящее надругательство.

Мужчина действовал в бешеном ритме, понимая, что вот-вот взорвется. Гнев затмил все остальные ощущения, лишил его воли и рассудка. Любовь не должна служить наказанием, но он ничего не мог с собой поделать. Наконец Лайон стал приходить в себя, его ярость утихла, губы смягчились, руки стали нежнее, однако было слишком поздно. Мужчина чувствовал, что один вознесется на вершину блаженства, и корил себя за это.

Ариана, сжав зубы, молча терпела, как его губы целуют ее, как он терзает ее тело. Как хорошо, что норманн не знает, какие ощущения вызывают в ней его ласки, какие безумные чувства испытывает и как страстно она желает его. Затем девушка ощутила напряжение его тела, услышала его хриплый крик. Все-таки Лайон наказал ее, причем наказал, оскорбив и унизив. Оставить ее неудовлетворенной, пожалуй, еще хуже, чем избить плетью.

Как же ненавидела Ариана норманнского выродка, однако дошла ли ненависть до такой степени, чтобы отравить его? Наверное, именно сейчас ее рука не дрогнула бы.

Лайон, извергнув семя, сразу же лег рядом с женой. Физически ему стало легче, но морального удовлетворения он не получил. Рыцаря мучила совесть. Ему больше нравилось слышать ее стоны, ощущать под собой движения ее тела, отданного в его власть, чувствовать ее горячие руки на плечах, видеть полуоткрытые губы, зовущие к поцелую… К сожалению, сейчас уже поздно что-либо сделать. Если он покажет, что раскаивается, Ариана сочтет его слабым, безвольным подкаблучником, и это повлияет на всю их дальнейшую жизнь. Нет, нельзя ни жалеть ее, ни отменять наказание. Пусть супруга считает, что ее ждет плеть.

Лайон встал с постели, натянул брюки и взглянул на Ариану. Растерянное, измученное лицо жены вновь вызвало угрызения совести. Однако мужчина сдержался.

— Я вернусь за ответом, миледи. Покоритесь мне, принесите клятву верности, объясните значение записки, и мы забудем это маленькое недоразумение. А если будете продолжать молчать, то сильно пожалеете. Мне вовсе не хочется бить вас, но я накажу вас, если придется.

Жена молчала, и Лайон, резко повернувшись, вышел из спальни, надеясь, что достаточно напугал ее, чтобы узнать правду, ибо ничто на свете не могло его заставить изуродовать ее изумительное тело.

Ариана лежала на постели, раскинув руки и ноги, и смотрела на дверь. Она так и не опустила юбки, смятые и потерявшие форму. Господи, как ей было больно. Она сгорала от стыда, она ненавидела! О, какая ненависть затопила сердце! Норманнский ублюдок оскорбил ее, унизил, надругался над ее телом и растоптал душу. Если бы представилась возможность, Ариана убила бы его… Убить… убить…

Девушка застыла, внезапно вспомнив о флаконе с ядом, спрятанном в сундуке. Убить Лайона. Да, он заслуживает смерти. Норманн хочет избить ее, когда вернется. Десять ударов плетью. Более пяти она не выдержит. А Лайон получит Крэгмир и возможность жениться на женщине, которую выберет сам. Именно этого он и желает и именно поэтому назначил десять ударов, а не другое, более легкое наказание.

Поднявшись, девушка вспомнила слова Эдрика: «Не подведите меня». Двигаясь как во сне, Ариана направилась к сундуку, открыла крышку и начала шарить руками среди вороха белья, ничего не видя затуманенным взором. Отыскав флакон, она поднесла его к свету и долго рассматривала ничем не примечательную жидкость. Кто бы мог подумать, что в пузырьке притаилась смерть.

Повернувшись, Ариана внимательно оглядела комнату, и взор ее упал на кувшин с вином, который принесла Терза. У Лайона вошло в привычку выпивать кубок вина перед сном. Иногда он настаивал, чтобы жена присоединилась к нему. Плохо соображая, что делает, девушка медленно направилась к кувшину. Дрожа всем телом, Ариана отвинтила пробку и наклонила флакон над вином.

Нет, она не могла убить! Невзирая на ненависть, девушка чувствовала, что некие таинственные, непонятные узы связывают ее с Лайоном. Любовь и ненависть вели в ней междоусобную войну, войну между раем и адом. Нет, у ее чувств нет названия. Лайон одновременно и мучил ее, и давал неземное наслаждение.

«Он же собирался избить меня, — в мозгу появился бесенок, — может, даже убить».

Да, Ариана ненавидела его. Рыцарь достоин смерти за то, что только что сделал с ней: использовал любовь как наказание, оскорбив и унизив в ней женщину.

Девушка наклонила флакон, и две большие капли упали в вино, растекшись по поверхности. Она потрясла кувшин, затем осторожно капнула еще яда. Помня предупреждение Эдрика о силе отравы, Ариана закрыла флакон пробкой и спрятала в потайной карман платья. Неспособная думать, девушка вернулась к постели, села, сложив руки на коленях, и оставалась в таком положении вплоть до возвращения Лайона.

Услышав скрип открываемой двери, баронесса подняла голову. Мужчина уже стоял в комнате, держа в руках плеть. Она содрогнулась от отвращения, смешанного со страхом. Неужели он собирается бить ее здесь, в спальне?!

Рыцарь, прищурившись, смотрел на жену, будто пытался прочесть ее мысли, затем отвел глаза. Его блуждающий взор остановился на кувшине с вином, который стоял на маленьком столике у постели. Ариана побледнела. Вдруг супруг догадался? Лайон опустил плеть, направился к постели и остановился в нескольких шагах от девушки. Та опустила глаза, опасаясь заглянуть в холодную бездну его взора, словно боясь выдать себя.

— Вы покоритесь мне и поклянетесь в верности, миледи? — как-то слишком мягко, что не вязалось ни с устрашающей плетью, ни со свирепым выражением лица, спросил он. — Расскажете мне, что означает послание лорда Эдрика?

— Нет, — ответила супруга, по-прежнему не поднимая глаз. — Я не могу.

Сжавшись в комок, Ариана ждала, когда на плечи опустится плеть, со свистом рассекая воздух и кожу.

Лайон впился взглядом в нежное, белое, как у ребенка, тело жены. На ее шее дрожал маленький завиток волос. Мужчина испытывал непреодолимое желание коснуться его, но не осмелился. Интересно, теперь, зная все, сможет ли он когда-нибудь доверять ей? Странно, что у такого коварного создания с черным сердцем такая невинная внешность, лицо ангела с серебристыми волосами, спускающимися на плечи и создающими светящийся ореол вокруг головы.

— Вы готовы принять наказание? — рука муж чины крепче сжала плеть. Ариана задрожала. С трудом поднявшись, побледнев и плохо видя сквозь завесу слез, девушка повернулась к нему спиной.

— Да, милорд, — и голосом, дрожащим от ужаса, продолжала: — Если мне доведется умереть под ударами вашей плети, похороните меня между отцом и братьями.

Сжав кулачки, Ариана застыла в ожидании.

— Я хочу пить, — внезапно прогремел Лайон. — Может, вино придаст мне смелости сделать то, что я задумал.

Господи! Ариана почувствовала, как кровь отлила от лица. Обернувшись, она увидела, что рыцарь налил полный кубок вина, и ужас сковал ее. Девушка поднесла руку ко рту. Нет! Нет! Она не хотела смерти Лайона! Он слишком молод, слишком горяч и слишком хорош для того, чтобы умереть. Должно быть, на нее нашло затмение, если она могла поступить подобным образом.

Мужчина поднес кубок к губам, и Ариана, пронзительно закричав, бросилась вперед и попыталась выбить чашу из рук Льва, но это ей не удалось. Несколько капель темной жидкости пролилось на ее платье, оставив кроваво-красные следы на небесно-голубой ткани. Лайон смотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Если вы хотите вина, нужно просто попросить. Пожалуйста, — произнес он, предлагая ей свой кубок, — я поделюсь с вами.

Девушка в ужасе взглянула на вино. Неужели именно таким образом закончится ее жизнь? Упасть на пол, корчиться в агонии, отравив себя своей собственной рукой? Пусть будет так. Взяв кубок, она бросила последний взгляд на человека, которого при других обстоятельствах могла бы безумно полюбить, и поднесла яд к губам.

Но сильная рука выбила кубок из ее рук, и вино кровавыми брызгами залило пол и стены.

— Маленькая идиотка! Ты могла бы умереть, и ради чего, спрашивается? За дело, которое проиграно? Ради человека, который воспользовался тобой для достижения своих целей?

— Кто вам сказал? — срывающимся голосом спросила Ариана. Лайон вполне мог промолчать, позволив выпить отраву. В этом случае ему не пришлось бы убивать ее собственными руками.

— Колдунья.

— Надия? Как же она… — девушка замолчала, не закончив фразу. Старуха знала обо всем, что происходило в замке. Но зачем она сказала об этом Лайону?

— Не спрашивайте меня, как Надия узнала. Колдунья остановила меня на лестнице, когда я поднимался в спальню, и произнесла всего одну фразу: «Берегись вина». До меня буквально через минуту дошел смысл сказанного ею.

— Надия… — эхом повторила Ариана, словно не веря ушам.

— Надия, — подтвердил Лайон. — Где яд? Или вы вылили в вино все?

Слишком поздно отрицать очевидное, поэтому девушка, вытащив флакон из потайного кармана, отдала его супругу. Тот несколько мгновений разглядывал его, затем, взяв кувшин с вином, направился к окну. С проклятием он вылил содержимое флакона и кувшина в раскрытое окно.

С изменившимся до неузнаваемости лицом мужчина повернулся к супруге.

Ариана понимала, что действовала необдуманно, в пылу страсти, и в то же время знала, что никогда бы не позволила Лайону выпить отравленное вино. Не думая о последствиях, она сказала бы ему правду, даже если бы ей пришлось умереть от его руки.

Теперь же Ариана стояла перед мужем, высоко подняв голову, мертвенно побледнев и глядя ему в глаза. Никогда наследница Крэгмира, истинная саксонка, не преклонит колени перед Норманнским Львом.

— Я готова принять наказание, милорд, — произнесла она, собрав все свое мужество и не отводя глаз.

— Снимите одежду.

Ариана нехотя выполнила его просьбу и осталась абсолютно обнаженной. Рукояткой плети он очертил круги вокруг каждой груди, затем коснулся сосков. Когда они затвердели, сердце Лайона гулко застучало в груди. Девушка задержала дыхание: плеть медленно ползла по животу и опустилась на треугольник светлых пушистых волос. Мужчина неожиданно просунул рукоятку между ее ногами, и Ариана вскрикнула.

— Повернитесь, — хрипло приказал он.

Вид обнаженной красавицы возбудил его, но Лев, собрав волю в кулак, отмел сладострастные мысли. И снова жена исполнила приказание и повернулась спиной.

— Жаль портить такое чудесное тело.

Рукоять вновь пустилась в путешествие, исследуя на этот раз восхитительные ягодицы. Они напряглись, очевидно, от страха, заставив сердце мужчины затрепетать. Ее ноги были длинные и изящные, икры тонкие. Рыцарь вспомнил, как они охватывали его талию во время любовных утех, и почувствовал, как нарастает напряжение в его теле. Ариана осмелилась бросить взгляд через плечо. Супруг стоял, опустив плеть, и глаза его горели огнем желания.

— Я готова, милорд. Я же не могу долго ждать.

— Господи Иисусе, я не могу! Десять ударов убьет вас. Может, вы уже носите моего ребенка, — с этими словами норманн повернул ее к себе, опасаясь смотреть на твердые груди с коралловыми сосками. — Это дело рук лорда Эдрика, не так ли? Он дал вам яд, да? Не имею представления, когда и где вы встретились, но клянусь, эта встреча последняя. Я отдам приказ, чтобы за вами следили день и ночь. Если кто-то из моих слуг не верен мне, он понесет суровое наказание, даже если это мой лучший друг. Что касается клятвы верности, то скажу одно: я не хочу ее слышать от женщины, доказавшей, что ей нельзя доверять.

Мужчина сжал ее руку:

— Предупреждаю вас, миледи, не пытайтесь снова испытывать мое терпение. В следующий раз я не прощу вас.

Повернувшись, он вышел из спальни, волоча за собой плеть. Ариана некоторое время смотрела на дверь, не веря, что избежала наказания, и все еще ждала, что Лайон передумает, вернется и отомстит ей. Поняв, что тот уже не придет, девушка рухнула без чувств на холодный пол.

Ариана не знала, сколько времени пролежала без сознания. Наконец она поднялась и начала медленно одеваться. Девушка чувствовала себя очень плохо, все еще находясь в шоке. Неудивительно, ведь она попыталась отравить мужа. Он почти выпил вина, поднес кубок с ядом к губам, испытывая судьбу, хотя Надия и предупредила его.

Ее мысли будто вызвали колдунью. Та уже стояла в спальне. Девушка вздрогнула. Надия действительно ведьма, исчезающая и появляющаяся, будто из-под земли. Она двигалась бесшумно, как тень.

— Вы хорошо себя чувствуете, миледи? — поинтересовалась старуха, пристально глядя на госпожу.

— Ты бы лучше позаботилась о моем здоровье до того, как рассказала Лайону об отравленном вине, — холодно ответила хозяйка Крэгмира. — Я не думала, что ты предательница, Надия. Как ты узнала?

— Нет, Ариана, не предательница. Вы знаете, я вижу то, что другим недоступно. Лайону еще не пришло время умирать. Крэгмир нуждается в нем.

Баронесса возмутилась:

— Я бы не позволила ему умереть. Неужели твои видения не сказали тебе, что я не разрешила мужу выпить вино? Ты ведь знаешь, что Лайон имел полное право убить меня за это.

— Мои видения не всегда ясны. Я бы не предупредила Льва, если бы не была уверена, что он не причинит вам вреда. В день вашей свадьбы, если помните, я сказала, что вы должны опасаться его, а вы не послушали меня. Безопасность Крэгмира теперь полностью зависит от него, поэтому выполнить просьбу лорда Эдрика и убить мужа — настоящее безумие. Ваша собственная жизнь зависит от Льва. Как только король Шотландии Малькольм завладеет замком и землями, он обманет и Блэкхита, и вас.

— Ты ничего не знаешь, колдунья! — негодующе воскликнула Ариана, ибо та подтвердила ее подозрения. — Я вовсе не нуждаюсь в том, чтобы лорд Лайон защищал меня и мои земли. — Вы не обманете меня, миледи. Лев нужен вам так же, как и вы ему. Если вы вновь попытаетесь предать его, ему придется сурово с вами поступить.

— Держи при себе свои советы. С каких это пор ты стала защитницей моего мужа? Ты же ненавидишь норманнов, как и я.

— Времена меняются, Ариана, и вы должны измениться. Я видела столько всего, что вы не поверите. — Глаза колдуньи остекленели, голос понизился до глухого шепота. Надия впала в транс: — Норманны должны оставаться здесь. Вильгельм Завоеватель правит нашей землей, держит народ в железном кулаке, и те, кто противятся ему, падут от его карающего меча. Он расправляется со своими врагами, не ведая пощады. Ваше будущее неразрывно связано с Лайоном, а ваши дети станут вассалами Вильгельма. И все это сбудется.

Ариана, закрыв рот рукой, подавила крик отчаяния. Неужели Надия права, и она навсегда останется с Лайоном? Нет! А что говорят ей собственные видения? Одно из них уже сбылось. Перед ней стоял выбор: подарить жизнь мужу или послать его на смерть, и баронесса выбрала первое. В последнюю минуту она попыталась выбить яд из рук супруга, тем самым оставив его в живых. Закрыв глаза, хозяйка Крэгмира припомнила черный вихрь, круживший вокруг Льва, и злобный оскал смерти, и то, как на нее пахнуло могильным холодом. О чьей гибели идет речь? О ее или о его? Открыв глаза, она хотела спросить Надию, но ведьма исчезла так же внезапно, как и появилась.

Ариана мерила шагами комнату. Желудок требовательно напомнил о себе. Обед девушка пропустила, а сейчас пришло время ужинать. Баронесса размышляла, спуститься ей вниз и разделить пищу с Лайоном и его рыцарями или же приказать доставить еду наверх. Собрав остатки мужества, она решила испытать судьбу. Лев не сказал, что ей нельзя выходить из комнаты, а гордость не позволяла ей сидеть и робко ждать, пока он не даст согласие на свободное передвижение по собственному дому.

Дыша полной грудью, стараясь успокоить гулко стучащее сердце, Ариана открыла дверь и опасливо оглядела коридор. В темном углу, обнявшись, шепталась парочка. Когда те разняли руки, девушка, ничуть не удивившись, увидела сэра Бельтана и Терзу. Бесшумно закрыв дверь, баронесса дала возможность им спокойно разойтись.

Несколько минут спустя в комнату робко вошла служанка:

— О миледи, простите меня за то, что причинила вам горе.

Ариана нахмурилась:

— Ты не виновата, Терза.

— Мне не следовало передавать вам записку от лорда Эдрика. Как об этом узнал лорд Лайон? Вы сказали ему, что я…

— Нет, Терза, успокойся, твое имя не было упомянуто. Он узнал обо всем от… а, неважно, как ему удалось проведать об этом.

Служанка облегченно вздохнула:

— И тем не менее я сожалею, что передавала записки. У меня такое чувство, что я предала лорда Лайона, хотя он делал мне только хорошее.

Ариана застонала. Неужели все, кроме нее, восхищаются ее мужем?

— Не бойся, Терза, я не называла твоего имени, — успокоила она девушку, вспомнив слова Льва о неизбежном наказании любого, кто осмелится предать его. — Тебе не следует злить его, это очень опасно.

Служанка нервно облизала губы и бросила испуганный взгляд через плечо:

— Должно быть, вы сильно разозлили лорда Лайона. Я не знаю, о чем говорилось в записке лорда Эдрика, но ваш супруг приказал выставить стражу у ваших дверей. Бельтан признался, что будет сторожить вас днем, пока лорд Лайон занимается делами. Он ведь не избил вас, миледи?

Терза внимательно взглянула на хозяйку, ища синяки и другие следы насилия. Ариана вспомнила плетку и то, как Лев водил ею по телу, удивляясь, почему муж не избил ее, хотя она заслуживала наказания. Если бы Лайон захотел даже убить ее, никто не смог бы ему помешать.

— Мой супруг ничего плохого мне не сделал, однако я не знаю, что день грядущий мне готовит, потому что он не доверяет мне.

— Ваш муж, должно быть, очень вас любит, — мечтательно проговорила Терза. — Если бы моя мать встречалась с другим мужчиной, мой отец убил бы ее. Лорд Лайон очень щедр и милосерден.

— Любит меня? — баронесса рассмеялась. — Нет никакой любви между мной и лордом Лайоном. Идем, Терза, я голодна. Не умирать же мне с голоду, если мой муж выставил стражу у моих дверей.

Лайон угрюмо смотрел на эль, плескавшийся в кубке, думая об отсутствующей жене. Конечно, он не запрещал ей покидать комнату, однако сомневался, что у нее хватит мужества появиться в зале и разделить с ним трапезу.

Господи! Додуматься же до такого — яд! Она пыталась отравить его, и теперь уже не имеет значения, что супруга сделала попытку выбить в последнюю минуту кубок с вином из рук. Ее ненависть к норманнам разжигает мужчина, который займет его место в постели. Неопасный Блэкхит — мертвый Блэкхит. Лайон поклялся, что осадит его замок и убьет саксонского ублюдка, невзирая на гнев Вильгельма.

Внезапно в зале воцарилось молчание. Одним глотком выпив эль, рыцарь поднял голову и увидел вошедшую Ариану. Никто, за исключением Бельтана, не знал, что она попыталась отравить его, хотя подозревали, что баронесса совершила нечто ужасное, потому что у ее комнаты выставили охрану. Ее люди боялись за нее, а рыцари Лайона находились в полной растерянности, не зная что и думать.

Ариана ощущала на себе любопытные взгляды, когда она шла к столу на свое место рядом с мужем. Девушка не дрожала и не опускала головы, сосредоточив взгляд на одной точке. Дойдя до кресла, она опустилась в него.

Подав знак слуге наполнить кубок, Лайон сделал еще один глоток, затем осторожно опустил его на стол.

— Не думал, что вы присоединитесь к нам, миледи.

— А я не думала, что вы желаете моей голодной смерти, милорд, — с обманчивым спокойствием ответила жена.

— Может, вы хотите бросить яд в мой эль, — тихо, чтобы слышала только она, произнес супруг. Ариана побледнела:

— Я… я бы не позволила вам выпить отраву.

— Вы только говорите так.

— Вы же знаете, это правда. Я пыталась остановить вас, потому что не хотела, чтобы вы приняли смерть из моих рук. — Баронесса опустила голову. — Я вообще не желаю вашей смерти.

Лайон пристально взглянул на нее:

— Избавьте меня от ваших фальшивых уловок, миледи.

— Что вы намереваетесь делать со мной?

— Возможно, когда я обнаружу, что вы не зачали, я отправлю вас обратно в монастырь. Если же вы носите под сердцем ребенка, я дождусь его рождения, затем отправлю вас прочь. И забудьте о лорде Эдрике. Если мне повезет, я привезу вам его голову в корзине.

Ариана задохнулась от гнева и поднесла руку ко рту:

— Ублюдок!

— Да, я это признаю.

— Вы животное, бессердечный норманнский зверь.

— И это мне уже говорили. Иначе, как вы думаете, почему меня прозвали Львом?