Воссоединившиеся возлюбленные заснули на смятой постели обнаженными, не размыкая переплетенных рук и ног. Марк проснулся первым — примерно через час. Открыв глаза, он стал смотреть на Кристу, ощущая нежность, которой еще не испытывал никогда в жизни, Криста была не только женщиной, которую он любил, она была женщиной, которая носила его ребенка, что делало ее еще более драгоценной в его глазах. Его заботливый взгляд переместился на ее живот, и он вдруг испугался, что его страстные объятия и ласки могли повредить ребенку.

Ее тело все еще было таким хрупким, что казалось удивительным, как в нем может расти ребенок. Марк осторожно положил ладонь на едва заметную выпуклость, испытывая невероятную радость при мысли, что будет отцом. Сын или дочь — все равно, только бы Криста благополучно разрешилась от бремени.

Глаза Кристы внезапно открылись, она с удивлением увидела Марка, который глядел на нее со странным выражением, которое было сродни благоговейному восторгу, в то время как его рука нежно гладила ту часть ее тела, где взрастало его семя. Она облизнула пересохшие губы и сказала:

— Когда ты в тот день ушел от меня в таком состоянии, я подумала… то есть мне показалось…

— Что я не хочу ребенка? — докончил за нее Марк. — Конечно, а что еще ты могла подумать, когда я не помнил себя от ревности. Но, надеюсь, я все достаточно хорошо объяснил? Я знаю, что это мой ребенок, и счастливее меня нет человека на свете.

Хотя его слова обрадовали Кристу и в значительной степени разрешили ее сомнения, она снова глубоко задумалась. Ей вдруг пришло в голову, что Марк ни словом не обмолвился о браке. Собирается ли он держать ее при себе в качестве любовницы? Но Марк не замечал перемены в ее настроении — он с радостной улыбкой продолжал гладить ее живот, пока внезапный стук в дверь не прервал его приятных грез.

— Кто там? — спросила Криста, не удержавшись от улыбки при виде разочарованного лица Марка.

— Это Элисса. Аллен просил передать, что нашел для Марка какую-то одежду. Он ждет брата в каюте первого помощника.

— Одежду? Интересно, где это он сумел отыскать одежду, которая была бы мне впору? — удивился Марк. — Наверняка не у капитана, который ниже меня на добрых шесть дюймов.

— Мне кажется, мистер Кент оставил целый сундук с одеждой. Он покинул корабль так неожиданно, что не успел позаботиться о багаже, — со смехом ответила Элисса.

— Аллен тоже здесь? — изумилась Криста. — Как же вы оказались на корабле? Я стояла на палубе, пока не подняли трап, и никого не видела. — Вдруг она вспомнила, что одежда Марка была совершенно мокрой, когда он появился в ее каюте. — Марк! Не может быть! Неужели вы с Алленом добирались вплавь по Темзе?

— Любовь моя, не только мы с Алленом, но и Омар тоже. Вот теперь ты наконец поймешь, на что я способен ради того, что мне принадлежит.

— Марк, ты сумасшедший, но я тебя все равно люблю.

Со счастливой улыбкой он повернулся к двери и позвал Элиссу:

— Скажи Аллену, что я сейчас приду. А потом сообщи капитану, что мы поднимемся на палубу, как только я переоденусь.

Озадаченная Криста спросила:

— Что ты собираешься делать, Марк? Что ты задумал?

Просияв торжествующей улыбкой, Марк ответил:

— Я велел Леноре помочь тебе одеться. Выбери самое красивое платье.

— О чем ты говоришь? Зачем мне надевать самое красивое платье?

— Ты же хочешь быть красивой в день нашей свадьбы? Разве нет? Я уговорил капитана Эштона провести церемонию. Поторопись, дорогая. Я жду не дождусь, когда ты станешь моей по закону.

— Ты… ты хочешь на мне жениться? Прямо сейчас?

— Разумеется. Я всегда хотел на тебе жениться. Никто и никогда не назовет моего ребенка незаконнорожденным.

Одетая в переливающийся голубой шелк, от чего глаза ее казались еще ярче, Криста стояла рядом с Марком, на котором прекрасно сидела одежда Брайана. Пепельные волосы Кристы сверкали, как начищенное серебро, освещенное солнцем. Вокруг них стояли Аллен, Элисса, Омар, Ленора и почти вся команда «Короля Генриха». Облаченный в парадную форму капитан Эштон, держа в руках молитвенник, прочел простые слова, которые соединили их навеки.

Если кто-то и нашел странным, что счастливая пара так спешила сочетаться браком, что не захотела ждать до Марселя, виду не показал никто. И причиной тому было не только высокое положение Марка, но и явная радость, которая светилась в глазах влюбленных. С той минуты, когда на корабле при столь необычных обстоятельствах появился герцог Мальборо, все находились в приподнятом состоянии духа, а брачная церемония стала кульминацией этого необычного, полного удивительных событий дня.

Когда Марк наклонился и поцеловал зардевшуюся невесту, раздались приветственные возгласы, потому что это было не обычное стыдливое прикосновение к губам, а полновесный страстный поцелуй, который длился добрую минуту. Когда Марк неохотно оторвался от жены, настала очередь капитана, и тот смущенно запечатлел на щеке Кристы быстрый поцелуй. Аллен оказался не столь застенчивым и, покосившись на брата, воспользовался случаем и поцеловал ее в губы. Потом Марк и Криста возглавили торжественную процессию, направившуюся в салон, где уже был накрыт праздничный стол.

Только когда стемнело, новобрачным удалось уединиться в своей каюте. На протяжении всего ужина Марк проявлял к своей молодой жене почти неприличный интерес, что вызывало смешки и перешептывание. Поэтому никто не удивился, когда он внезапно встал, схватил Кристу за руку и, не вдаваясь в объяснения, увел ее за собой.

Оставшись наконец наедине с человеком, которого она любила и которого никогда не ожидала увидеть своим мужем, Криста вдруг почувствовала странное смущение. Она неловко теребила непослушными пальцами пуговицы на платье, пока Марк не пришел ей на помощь.

— Позволь я помогу тебе, любовь моя, — нежно проговорил он, отводя ее руки. — До Марселя я с радостью буду исполнять обязанности твоей горничной. Я так ждал этого дня, что не хочу тебя ни с кем делить.

Подчинившись его умелым рукам, лиф платья упал, и ее груди наполнили его ладони. Каюта освещалась лишь светильником, свисавшим с потолка, и лунным светом, который проникал сквозь высокие иллюминаторы, превращая волосы Кристы в живое серебро.

— Я люблю тебя, — прошептал Марк, и его теплое дыхание коснулось ее щеки. — Я полюбил тебя с той самой минуты, когда впервые увидел. Нет женщины, прекраснее тебя.

— Я тоже люблю тебя, — ответила Криста, чувствуя, как хорошо знакомая дрожь желания охватывает тело. В полутьме ее глаза казались огромными, темными, загадочными, манящими. — И буду любить, пока смерть не разлучит нас.

Медленно и нежно они раздевали друг друга, каждое прикосновение, каждая ласка волновала, будто это была их самая первая ночь. Он бережно пустил ее на постель.

— Я так хочу быть с тобой, что желание причиняет мне боль, — хрипло простонал он.

Его пальцы нашли бархат бедер и ощутили влагу, выступившую из ее лона. Она почувствовала, как они проникли внутрь, и каждое их движение порождало пылкий ответ ее тела. Он ласкал ее соски языком и губами, а ее бедра ощущали жар и твердость напряженной мужской плоти.

— Ты сводишь меня с ума, прекрасная сирена, — задыхаясь, проговорил Марк. — Ни одна женщина не может сравниться с тобой.

Их тела сплетались, они ласкали друг друга, пока не исчезло все, кроме пламени желания, которое разгоралось все ярче, ибо питалось чужой страстью.

Он приподнял бедра Кристы и одним точным движением заполнил ее собою, ощутил жар и трепет ее лона. Их соединение было недолгим и бурным, подобным грозе над морем. Он обладал ее телом с неистовством, диким восторгом, все нараставшим, пока наконец не прозвучал последний сокрушительный взрыв.

Потом они заснули, но лишь на короткое время, потому что неутолимая жажда обладания друг другом снова и снова соединяла их тела. И только когда солнце уже стояло высоко над горизонтом, голод выгнал их из смятой постели.

Несколько дней спустя к искренней радости Кристы капитан Эштон снова председательствовал на церемонии бракосочетания, причем свадьба была двойной — Ленора выходила замуж за Омара, а Элисса — за Аллена. До конца своей жизни капитан рассказывал за столом об этом удивительном плавании, которое так отличалось от обычных скучных рейсов между Лондоном и Марселем.

Замок в южной Франции, находившийся неподалеку от деревни Миарама, лежал всего в полусутках езды от Марселя. Пока Марк делал распоряжения в банке, чтобы расплатиться с капитаном Эштоном и запастись наличными деньгами, Аллен нанял карету для женщин, верховых лошадей для мужчин и повозку для багажа. Перед тем как покинуть Марсель, они посетили несколько лучших магазинов и приобрели новую одежду.

Едва они выехали из города, Кристу охватило сильное беспокойство. Она немного боялась встречи с родителями, поскольку собиралась представить им в качестве зятя совсем не того человека, которого они ожидали увидеть.

Когда они добрались до места, на замок уже упали сумерки. Волнения Кристы оказались напрасными — более горячего приема трудно было ожидать. Когда смолкли приветственные восклицания, Криста узнала, что болезнь матери отступает, благодаря умеренному климату южной Франции. Когда она со слезами на глазах целовала дочь, Криста заметила, что от болезни осталась лишь легкая слабость. Невысокая и хрупкая леди Хортон обладала сильным характером, который она передала дочери.

Когда Криста бросилась в объятия своего еще очень красивого отца, его лицо озарилось широкой улыбкой, смягчившей его строгие черты. Сэр Уэсли с величайшей нежностью относился к своей семье, и никто не знал это лучше Кристы. Он обнял дочь сильными руками и крепко прижал к себе.

Младшие брат и сестра Кристы не желали оставаться в стороне и усиленно требовали внимания к себе. Уилл, которому недавно исполнилось двенадцать, был долговязым подростком, который, казалось, состоял лишь из конечностей и углов. Обнимая любимую сестру, он не смог удержаться от радостного вопля. Восьмилетняя Кора с ее длинными белокурыми локонами и веселыми голубыми глазами была очень похожа на Кристу. Она приветствовала сестру несколько более сдержанно, хотя радовалась ничуть не меньше, чем Уилл.

Освободившись из объятий близких, Криста повернулась к своим спутникам, стоящим чуть поодаль, на которых ее родители взирали с вежливым ожиданием. Криста по очереди представила своих друзей, намеренно оставив Марка напоследок. Она взяла его за руку и торжественно произнесла:

— Матушка, отец, позвольте представить вам моего мужа герцога Мальборо.

— Твоего… твоего мужа! — удивленно воскликнул сэр Уэсли. — Как это может быть? А что произошло с Брайаном Кентом? Где он? Я думал, что ваш брак — дело решенное.

— О, Криста, — вторила ему леди Хортон. — Что ты наделала?

— Я ничего не наделала, кроме того, что вышла замуж за человека, которого люблю, — объяснила Криста. Взгляд, который она при этом бросила на Марка, был так красноречив, что сэр Уэсли и его жена лишь растерянно переглянулись.

Марк не мог не заметить, что сэр Уэсли не спешил признавать его, предпочитая не выносить суждения до тех пор, пока он не ознакомится более подробно с обстоятельствами этого поспешного брака. Рука, которую протянул Марк, была принята вежливо, но прохладно. Марк надеялся, что лед растает, когда Криста все объяснит по порядку.

— Вы должны узнать все подробности, и мы с Марком будем рады рассеять ваши сомнения, но потом, когда наши гости будут устроены.

Сэр Уэсли кивнул в знак согласия и, продолжая посматривать на Марка с явным сомнением, повел гостей по длинным коридорам огромного замка, построенного два столетия назад и окруженного лесистыми холмами и плодородными долинами.

— Криста, когда Брайан вернулся в Тунис после того, как тебя освободили, он намекал на то, что ты… что… э-э… пираты и Абдулла… — Леди Хортон беспомощно умолкла. Все наконец разошлись по своим комнатам, оставив Кристу и Марка наедине с супругами Хортон.

Криста уже объяснила, как она познакомилась с Марком, и рассказала обо всем, что случилось с ней за этот год.

— Брайан ошибался, мама, — мягко возразила она. — Меня никто не тронул… в этом смысле. Я уже говорила вам, что Марк — принц Ахмед, законный наследник покойного бея Константины. Я была нужна Абдулле только как орудие мести. Он хотел с моей помощью сделать страдания Ахмеда невыносимыми. — Она надеялась, что это сильно упрощенное объяснение все же удовлетворит ее родителей. — Я должна вам сказать кое-что еще. Я жду ребенка от Марка.

— Все это совершенно немыслимо, — не выдержал сэр Уэсли. — Мы с матерью старались воспитать тебя честной девушкой. А теперь ты сначала говоришь, что вышла замуж всего несколько дней назад на корабле, а потом объявляешь, что ждешь ребенка. Ты представляешь, что о тебе должны подумать? Неудивительно, что Брайан от тебя отказался. Ради бога, скажи, что на тебя нашло?

Хотя слова неодобрения относились к дочери, его обвиняющий взгляд был устремлен на Марка. Было ясно, что сэр Уэсли винит новоприобретенного зятя в том, что тот сбил его дочь с пути истинного.

— Во всем вините меня, — вмешался Марк, вставая на защиту Кристы. — Боюсь, я проявил из лишнюю настойчивость.

Сэр Уэсли издал нечленораздельный звук, а лицо его побагровело. Хотя он был женат уже много лет, он еще хорошо помнил, что значит быть молодым и пылким.

— Я больше всего радуюсь тому, что ты снова с нами, — сказала леди Хортон дочери. — И, кажется, ты очень счастлива с герцогом.

— Я люблю вашу дочь, миледи, — произнес Марк, глядя ей в глаза. — Криста и ребенок значат для меня больше, чем сама жизнь. Я надеюсь, что вы с сэром Уэсли скоро поймете это и захотите принять меня в свою семью.

— С радостью, — улыбнулась леди Алиса. — Все, чего мы хотим, — это чтобы наша дочь была счастлива. Не правда ли, Уэсли? — добавила она, незаметно толкая его локтем в бок.

Сэр Уэсли вздрогнул, бросил на жену негодующий взгляд и закивал головой, выражая великодушное согласие.

— Конечно, конечно. Если Криста счастлива, то и я доволен. Выбор всегда был за ней. Добро пожаловать в нашу семью, ваша светлость… то есть Марк.

— Не могу поверить, что скоро стану бабушкой. Даже сэр Уэсли улыбнулся при упоминании о положении Кристы. А что касается Марка, то Криста, безусловно, сделала блестящую партию. Сэру Уэсли нравился Брайан, но он слишком любил дочь, чтобы принуждать ее выйти замуж за человека, к которому она не питает склонности.

— Отец, я так тебя люблю! — воскликнула Криста, бросаясь в его объятия. — И тебя тоже, дорогая. — Она крепко поцеловала мать. — Не сомневайтесь, я действительно счастлива. Пока Марк со мной, мне ничто не страшно. Он — моя жизнь.

Несколько месяцев, проведенных в замке, были самым счастливым временем в жизни Кристы. Она снова обрела своих родных, рядом с ней были ее Друзья и, самое главное, Марк. Они устраивали пикники, путешествовали по окрестностям, осматривали достопримечательности Марселя и даже веселились на сельских праздниках вместе с жителями соседних деревень. И любили друг друга — иногда в душистой траве на берегу ручья, но чаще в огромной постели в уединении спальни. Когда у Кристы заметно увеличился живот, их ласки стали более сдержанными и нежными, и все же никогда прежде они не давали друг другу столь полного наслаждения. Кристе казалось, что ничто не может омрачить эти золотые дни, разрушить их счастье.

Но однажды сэр Уэсли получил депешу от короля. В ней говорилось, что, если позволяет здоровье леди Хортон, сэр Уэсли должен немедленно выехать в Лондон, так как положение вещей требует его обязательного присутствия. Его ожидает важный пост, от которого он не должен отказываться, несмотря на высказанное ранее желание уйти в отставку. Сэр Уэсли никогда не обладал несметными богатствами, а выкуп, который он заплатил Абдулле за дочь, почти разорил его, и это было одной из причин того, что он принял новое назначение с благодарностью. Существовала и вторая причина: сэр Уэсли был еще вполне энергичным и деятельным человеком и желал служить своей стране, И поскольку здоровью леди Хортон больше ничто не угрожало, он был готов исполнить свой долг.

К большому огорчению леди Хортон, было решено выехать уже через две недели. Она так надеялась, что малыш появится на свет в ее присутствии. Роды ожидались через два месяца, но Криста настаивала на том, чтобы мать ехала в Лондон, потому как Ленора обладала достаточным опытом и могла позаботиться о ней. Кроме того, с ней был Марк, и больше ей никто не был нужен, хотя она радовалась присутствию матери. Уверенная, что дочь находится в надежных руках, леди Хортон неохотно согласилась ехать вместе с мужем, тем более что Марк заверил ее в том, что они с Кристой переедут в Лондон, как только ребенок станет способен перенести путешествие.

Вскоре после отъезда сэра и леди Хортон, Марк в сопровождении Аллена и Омара отправился в Марсель. Основной целью поездки было посещение банка, но, кроме этого, Марк хотел выкупить обручальное кольцо, которое он две недели назад заказал для Кристы у ювелира. Но все его планы пошли прахом, как только он завидел алжирский парусник, бросивший якорь в гавани. Повинуясь внезапному порыву, Марк решил подняться на борт и переговорить с капитаном. Он уже давно не получал никаких вестей о том, что происходит у него на родине. Аллеи и Омар с готовностью поддержали его решение.

Из всех троих Аллен скучал по родине больше всех, потому что он никогда не проводил так много времени в Европе, как его старший брат. Что до Омара, то тому было все равно где находиться, лишь бы быть рядом с принцем.

Капитан Хамид сердечно приветствовал посетителей, особенно после того, как узнал их имена. Он пригласил их отобедать, и то, что они узнали во время трапезы, изменило не только их планы на ближайшее будущее, но и всю дальнейшую жизнь.

Когда несколько часов спустя они покинули корабль, лица троих мужчин выражали решимость. После короткого визита в банк они вернулись прямо в замок. К тому времени на землю уже упала темнота, и замок готовился ко сну. «Тепло будет кстати», — решила Криста, обрадованная, что она вовремя приказала разжечь огонь в камине. В воздухе чувствовался явный холодок, предвестник наступавшей осени. Это счастливое лето пролетело так быстро, что Криста и не заметила, как оно ушло — так хорошо было ей в ее маленьком уютном мирке. Все было так, словно не существовало ничего, кроме ее родных, друзей и ее любви к Марку. В грустные минуты она часто думала о том, что ее счастье слишком совершенно, чтобы продолжаться долго.

Через французское окно, теперь уже закрытое, чтобы не пускать внутрь холодный ночной воздух, она смотрела в темный сад, думая, что Марк уже давно должен был вернуться из Марселя. Она рассеянно водила ладонью по своему выпуклому животу и с радостью чувствовала сильные движения ребенка в этом надежном убежище. Она улыбнулась — это ощущение казалось ей не менее приятным, чем самая изощренная любовная ласка. Когда она думала о ребенке, она всегда называла его «он», потому что какое-то тайное чувство подсказывало, что она подарит Марку сына.

Потом Криста снова стояла перед камином, освещенная отблесками пламени, играющими на тончайшем шелке ночной рубашки, не зная, что Марк уже поднимается по лестнице. Дверь распахнулась от толчка, он шагнул за порог и сразу нашел ее взглядом. Услыхав звук отворяемой двери, Криста обернулась и просияла приветственной улыбкой.

— Я тебя ждала. — В ее голосе звучали чувственные призывные нотки, и он ощутил ответный жар.

В тот миг Марк подумал, что даже столетним старцем он будет помнить этот взгляд, которым встретила его Криста. Ночная рубашка не скрывала совершенных очертаний ее тела, а округлившийся живот придавал ей еще больше прелести в глазах Марка. Хотя он знал все ее восхитительное тело до мельчайших подробностей, знал вкус и запах каждой его клеточки, ему никогда не надоедало смотреть на нее, желать ее, любить ее. Ее соски, увеличенные беременностью, проступали сквозь тонкую ткань, моля о прикосновении, треугольник светлых волос между бедрами призывал к обладанию. Закинутая голова, длинная обнаженная шея, великолепные волосы, струящиеся по спине, как серебряный дождь, — разве можно расстаться со всем этим, в отчаянии спрашивал он себя, идя навстречу своему кисмету.

— Ты так красива, что взгляд на тебя причиняет боль, — сказал Марк, ненавидя себя за то, что было у него на уме.

— Идем, любовь моя, — ответила Криста. Она была так чувствительна к его настроениям, что сразу поняла — что-то случилось. — Идем в постель.

— Ни о чем другом я и не мечтаю, дорогая. Но я так боюсь повредить тебе или ребенку. Ты уверена, что в твоем положении это безопасно?

— Даже если это будет в последний раз до рождения нашего ребенка, я хочу тебя. — Она не подозревала, что ее слова окажутся пророческими. — Я достаточно крепка, а наш ребенок надежно укрыт в моем чреве. Ничто не сможет ему повредить.

Марк отбросил опасения. Он хотел, чтобы они оба запомнили эту ночь, которой было не суждено скоро повториться. Их губы слились, и этот страстный поцелуй длился, пока их обоих не охватило дикое, необузданное желание. Отодвинувшись от Кристы, Марк быстро раздевался, не отрывая взгляда от женщины, которую он любил больше жизни. Криста смотрела на него как завороженная. Оранжевое пламя камина играло на его теле, ложилось бликами на темные волосы и бронзовую кожу. Криста не уставала восхищаться гармоничным совершенством его форм, все ее существо словно растворялось в его торжествующей мужественности, плавилось от жара неистовой страсти.

Одно движение кисти — и кусок тончайшей ткани, служивший ей ночной рубашкой, упал к ее ногам. Она легко переступила через него, сквозь завесу густых ресниц взглянула ему в глаза, нежно улыбнулась. Он осторожно положил ее на постель.

То, что произошло потом, было неизмеримо выше простого чувственного наслаждения. В этих утонченных ласках участвовали не только каждая частица их тела, но и каждый уголок души. В ту ночь их любовь, казалось, достигла своей высшей точки, в которой происходит полное слияние двух живых существ. Позднее Марку не раз приходило в голову, что, если бы ему тогда сказали, что завтра он должен покинуть этот мир, он покинул бы его без сожаления, ибо ему дано было изведать то, к чему столь безнадежно стремится в течение всей жизни большинство мужчин. Он обрел совершенную любовь.