Вечером приходит Бен, но я настолько расстроена, что полностью игнорирую его расспросы, смеюсь невпопад и спрашиваю совершенно не в тему: «Хочешь сосисок?» Наконец он сдается и начинает читать журнал «Вопросы спорта», предварительно положив свои грязные вещи в стиральную машину и спросив меня, как она запускается.

Всю ночь я не могла заснуть, слушая ритмичное дыхание Бена рядом. Моя голова была перегружена вопросами. У Робин роман с Джеймсом? Не потому ли Робин так хочет покинуть Бристоль, что Джеймс Сэбин женится?

Впрочем, Джеймс Сэбин не похож на человека, который стал бы крутить роман на стороне. Наверное, это тот случай, когда бедолаги не смогли сдержать чувств. Робин здесь лишь несколько месяцев, и все могло произойти спонтанно, ведь Робин такая красотка. В таком случае, почему он все еще собирается жениться?

Что бы ни происходило между ними двумя, я теперь не могу доверять Робин, раз она делит постель с Джеймсом. Не знаю, кто еще может быть связан с утечкой информации. Теперь, когда я подала официальную заявку в отдел компьютерных технологий, преступника, возможно, найдут. Неожиданно мне приходит в голову, что если я прозрачно намекну Джеймсу Сэбину о том, что была в отделе компьютерных технологий и обратила внимание сотрудников отдела на утечку информации, он, возможно, остановится, поняв, что кроме него компьютерщики никого не найдут.

Даже имея в голове подобный план, мне не удается заснуть. В конце концов, я все же засыпаю, и в мои сны вмешиваются образы Джеймса, Робин и компьютеров.

Я встаю рано и, поцеловав на прощание спящего Бена, отправляюсь в полицейский участок. К тому моменту, когда приходит Джеймс Сэбин, я уже сижу за компьютером. Мы недоверчиво смотрим друг на друга. Когда я видела его последний раз, он был с Робин, и к тому же выяснилось, что он продал меня «Бристоль джорнал». Джеймс начинает первым:

— Послушайте, я знаю, что вы могли подумать вчера…

— Я думаю, что это меня не касается, — говорю я.

И правда, не хочу заводить этот разговор, так что продолжаю пялиться в экран монитора.

— Дело в том, что… Я был бы вам благодарен, если бы вы никому не рассказывали.

— Конечно, — резко отвечаю я.

Значит, там определенно что-то происходит. Несколько минут мы работаем в тишине, затем, как бы случайно, я говорю:

— Кстати, я вчера поднималась в отдел компьютерных технологий — узнать, как идут дела с расследованием утечки информации.

Мне показалось, что он насторожился.

— И что они сказали?

— Они сказали, что еще не занимались этим вопросом.

Тем же утром я с неподдельным любопытством захожу повидать Робин. Она выглядит немного подавленной, но по-прежнему излучает очарование. Глядя на ее красивое лицо, я понимаю, что Джеймсу можно простить его увлечение такой эффектной женщиной, даже если она жесткая, как стальной гвоздь. Впрочем, это не мое дело. Кроме того, я не знаю всей истории, а с ходу судить людей всегда легко. Прежде чем я успеваю раскрыть рот, она говорит:

— Прости за вчерашнее. Я сама хотела прийти к тебе извиниться.

— Совершенно ни к чему. Меня это не касается, Робин.

— Он рассказал тебе?

— Мы кое-что обсудили, — уклончиво соглашаюсь я.

— Я чувствую себя виноватой.

— Скоро свадьба, я полагаю?

— Она будет скромной.

После недолгой паузы Робин продолжает:

— Ты не знаешь всей истории.

— Ты можешь посвятить меня.

— Я расскажу. Скоро. Обещаю.

Я больше не давлю на нее, просто киваю.

— Зачем ты хотела вчера меня видеть? — добавляет она.

— Что?

— Ну, когда ты сюда зашла, ты же собиралась мне что-то сказать?

Секунду я колеблюсь, думая о сложившейся ситуации, затем отрицательно мотаю головой:

— Ничего. Абсолютно ничего.

* * *

На этой неделе Джеймс своим дурным нравом превосходит сам себя. Верный признак нечистой совести. Его способность заставлять меня чувствовать себя неуютно — вне конкуренции, но он даже не пытается попридержать свой длинный язык. Я слышала его ссоры не только с Келлумом (спрашивается, кто, кроме как самый дурной человек на свете, стал бы ссориться с Келлумом?), но и с кротким, скромным типом по имени Билл, который всегда был вежлив и обходителен со мной.

Это звучит ужасно, но каждый новый день похож на предыдущий. Примерно к восьми часам я приезжаю в участок и обмениваюсь несколькими шутками с Келлумом, день провожу в беготне за Джеймсом, по ходу дела обмениваясь с ним шутками, отнюдь не дружелюбного характера, а вечером занимаюсь написанием «Дневника». Это довольно тяжело — работать весь день в полиции, а затем, когда все собираются домой, ехать в газету и писать ежедневные две тысячи слов. Особенно тяжело, когда все, что ты можешь написать, — это слова типа «Ничего особенного сегодня не случилось, но мы чуть не задавили голубя». Не то чтобы у меня было очень много скучных дней, но иногда Джеймс занимался делами, которые появились еще до моего прихода в полицию. Об этих делах я писать не могла.

Моя жизнь стала намного легче из-за того, что утечка информации в «Бристоль джорнал» прекратилась! Мой хитрый план — сообщить Джеймсу Сэбину о походе в отдел компьютерных технологий — увенчался успехом. Когда я сказала об этом Джо, он с облегчением вздохнул. Успокоилась и я, зная, что теперь мне не придется входить в доверие к Джеймсу Сэбину.

— Ты пыталась объяснить детективу Сэбину, как важно для нас опережать «Бристоль джорнал»? — спрашивает Джо.

— Да.

— И что он сказал?

— По-моему, он ответил, что его это не волнует.

Джо в ответ вздыхает. С минуту он ходит по комнате, затем говорит:

— Мы должны постараться сохранить наше выигрышное положение, Холли. Хищение материалов может возобновиться в любое время. Наш рейтинг не растет. Нам нужно каким-то образом заставить людей заметить нас.

— Как насчет рекламы? — спрашиваю я.

— Да, я сегодня дал задание рекламному отделу. Они обещали постараться и получить эфирное время на местном радио и телевидении. Мы также выделили на рекламу небольшие средства. Она будет размещена на задних стеклах автобусов.

Потрясающе. Всегда мечтала оказаться на заднем стекле автобуса. Представляю, что скажут в участке.

Некоторое время Джо ходит взад-вперед. Неожиданно он поворачивается и с силой сжимает мне плечо. Ой-ой! Глядя на него, я стараюсь определить путь к отступлению на тот случай, если вдруг у него изо рта пойдет пена, но он держит меня мертвой хваткой.

— Я понял! — заявляет он мне.

Испуганно смотрю на него. Мне что, нужно пропеть «Того и жди пойдут дожди в Испании»?

— Фотограф!

Джо хочет, чтобы я уговорила Джеймса таскать с нами фотографа. Он считает, что наличие фотографий повысит наш рейтинг и что фотографии сами по себе составят целую историю (поскольку детектив Сэбин ничего мне не рассказывает). Каким образом я должна убедить детектива в том, что это хорошая идея, понятия не имею. Буду ждать, когда на меня снизойдет вдохновение.

Поскольку Роджер, сравнив загадочную субстанцию, найденную на месте обоих происшествий, официально объявил о том, что между двумя ограблениями имеется связь (мистера Форкуар-Уайта и миссис Стефенс), необходимость поймать вора значительно возросла. Роджер до сих пор не знает, что это за субстанция, поэтому мы ждем результатов анализа ДНК волос, надеясь на компьютер, который выдаст имя преступника. Согласно данным страховой компании, в результате второго ограбления добычей вора стала сумма, равная примерно пятидесяти тысячам фунтов. Это внушительный трофей. Поскольку ограбления стали серийными, я дала вору псевдоним Лис из-за особой, скрытной манеры совершения преступлений.

Длительные допросы всех, кто был связан с ограбленными домами, результатов не дали. Джеймс Сэбин упорно настаивает на том, что ограбления были совершены кем-то, кто имел прямое отношение к ограбленным домам. А я уже потеряла надежду на то, что эти преступления когда-нибудь будут раскрыты.

Джо особенно заинтересован в моем «Дневнике», особенно с тех пор, как прекратилась утечка информации в пользу «Бристоль джорнал». По поводу поимки Лиса он придерживается того же мнения, что и я. Он ждет, чтобы его поймали не ради общественной безопасности, нет, просто он не хочет, чтобы я писала о преступлении, которое не будет раскрыто.

И он не просто хочет, чтобы преступление было раскрыто, он хочет, чтобы это было сделано до свадьбы Джеймса. И все же я разработала хитроумный план на случай, если преступление останется нераскрытым. Я намерена подставить Стива из нашей бухгалтерии. Он всегда неправильно высчитывает мои налоги. Вуа-ля! Все довольны. (Кроме Стива, конечно. Это будет для него хорошим уроком. Не станет поступать безответственно с чужими налогами.)

К сожалению, я пропустила неофициальную встречу с детективами после работы. Келлум постоянно спрашивает, не хотела бы я прийти на одну из таких встреч вечером, но пока мне это не удается. У меня очень хорошие отношения со всеми, кто работает в участке, — все дружелюбны и обходительны со мной. Келлум постоянно приносит мне кофе, игнорируя Джеймса из-за их ссоры в начале недели. Не спрашивайте, о чем они спорили, я застала только концовку баталии. Келлум очень отзывчивый, он всегда рад мне. Это поразительно, сколько всего приятного может сделать за день один человек.

Несмотря на то что мы с Робин несколько раз на этой неделе пили вместе кофе, дружеского общения у нас не получается, и она больше не изъявляет желания говорить о своих отношениях с Джеймсом. Может, все дело в том, что она пока еще не до конца доверяет мне, тем более что я представляю профессию, в которой слова «доверие» вообще не существует. Пару раз я видела, как они разговаривали друг с другом, и каждый доказывал что-то свое. Я замечала грустный взгляд Робин в те моменты, когда она думала, что я не смотрю на нее.

Должна сказать, что с тех пор, как я узнала об отношениях между Джеймсом и Робин, мой интерес к этой паре возрос. Каждый раз, когда Джеймс начинает говорить со своей невестой, я, стыдно сказать, внимательно прислушиваюсь. Он исключительно любезен с ней (зная, как он обращается со всеми другими, можно предположить, что им движет чувство вины). Ой, я выяснила, как ее зовут! Флер! Что за девчушка может носить подобное имя?! Я не сужу о тех, кого не знаю. К несчастью, если моему яркому воображению дать волю, его потом очень трудно остановить. Часто представляю себе, как она выглядит и что они делают на выходных. Но чем больше я слушаю их разговоры, тем больше начинаю жалеть ее. Знает ли она что-нибудь про Робин? Думаю, мы столкнемся с ней в ближайшие несколько недель. Надеюсь, что я не проболтаюсь во имя «благих», но губительных намерений. Этим мы, журналисты, страдаем очень часто.

Кстати о свадьбе. Я думаю, что Лиззи потерпит поражение. Однажды вечером после работы она заскочила ко мне поболтать. Бросила сумки и кинулась на диван со словами:

— Господи! Что за день! Я так измотана!

Я пошла на кухню за угощением, а когда вернулась, держа в руках бутылку вина и два бокала, она уже листала журнал.

— Что тебе больше нравится, цветки апельсина или жасмин? — мечтательно спросила она, глядя куда-то вдаль.

Только я хотела выразить свое мнение по этому вопросу, как мне вспомнился наш предыдущий разговор.

— Что ты читаешь?

Она показала мне журнал. Журнал для невест. Гм…

— Не рановато ли?

— Не будь такой противной! Я увидела эти журналы в газетном киоске и не смогла устоять. Вот еще один.

Она кинула мне другой журнал.

— Как поживает жених? — спросила я и села на диван, поджав ноги.

Лицо Лиззи помрачнело:

— Ох, он немного холоден. Но это скоро изменится. Как Бен?

— Думаю, что хорошо. Мы с ним видимся либо в постели, либо в коридоре.

Из любопытства я просматриваю журнал. Затем еще один, и вот я уже погружаюсь в этот мир, и мы с Лиззи начинаем обсуждать достоинства зимней свадьбы по сравнению с летней, а также платье невесты. В общем, тема захватывающая. Я прекрасно понимаю, почему некоторые женщины одержимы ею. Было уже за полночь, когда Лиззи собралась уходить, а я все еще была поглощена статьей под заголовком «Планы на жизнь».

— Холли!

Я едва приподнимаю голову:

— А?

— Я ухожу.

— Дай дочитаю.

— Оставь журнал себе. Заберу его в следующий раз.

— Когда мне начать осуществлять первый этап твоего плана?

— Как насчет выходных?

— Хорошо.

— Я позвоню, когда придет время.

— Нет проблем. Увидимся.

— Пока!

Закончив читать статью, вся в своих мыслях, я иду чистить зубы. Все, что мне нужно, — это Бен, гора, заходящее солнце, бутылка шампанского и удивленное выражение лица. Не так много, правда?