Кана провела со мной два дня, а не один, как планировала. Потом все-таки улетела к своим туристам на соседний архипелаг. За эти два дня и три ночи она периодически отрывала меня от экрана и что-то готовила. Впрочем, все равно не помню, что ел, но, видимо, вкусное и регулярно. Потому что всего ночь без нее, а ощущения…

В сети оказалось очень интересно, я все два дня пробыл в «Нашем мире». Нашел кучу старых друзей по родному городу, по учебе, по путешествиям. Несколько родственников, пусть и дальних, но все равно было приятно и неожиданно. Но больше всего друзей набралось по разделу «интересы». Как и предсказывала Кана, толком поговорить со знакомыми из прошлого не получилось. Время умеет сильно разделять, и только память наша держит образы, которых в реальности давно уж нет…

Зато новые люди, с которыми меня связали сегодняшние интересы!.. Тут пошли такие обсуждения и даже споры! Я забрал у Каны фотоаппарат и вовсю фотографировал свои игрушки, заполнял галерею. Сегодня наклевывался первый обмен. Нашел этого парня случайно по «микрорезьбе». Оказалось, что он тоже задался целью сделать шерсть фигурки так, чтобы она ощущалась шерстью, а не деревом. Я аж возмутился! Моя же идея! Но потом сообразил, что зря шумлю, надо делиться наработками. Тем более, что он пишет, будто его шерсть — как настоящая! То есть, что он-то добился цели. Ага, как же. Я предложил поменяться, показал фото своего медведя, посмотрел на его кота. Сегодня надо сходить на почту и отправить саму фигурку. И он тоже отправит. Поглядим еще, у кого лучше. Получилось у него, ага… Скорее всего, у него требования к своей работе ниже, чем у меня. Хотя он придумал дерево интересно замачивать, но это вряд ли даст нужную тактильность…

Почтовое отделение было на главном острове нашего архипелага. Остров так и назывался — Главный. Придется оторваться от сети для поездки туда. Я подумал, что надо бы скорее закончить с этим делом, с усилием вытащил руку из «болотца» и вышел из дома.

Над головой — звезды. Я недоуменно уставился на них. И стоял так минут десять.

«Вот, и от них глаза не болят, сколько ни смотри…» — подумалось невольно. А потом я в некотором изумлении сел на край бассейна. Это как же режим сбился! Ночь перепуталась с днем.

Я хотел было вернуться к экрану, раз уж все равно почта не работает, но вместо этого пошел в ночное кафе. Размяться. Да и поесть хотелось нормально.

Шел по ночному острову, слушал шум океана. И вдруг остановился. Я физически ощутил, как меня отпускает. Нечто.

Помотал головой, вдохнул пряный ночной воздух и зашагал дальше, пообещав себе обязательно разобраться с этими странными ощущениями. Вот поужинаю, вернусь к экрану и обязательно спрошу: друзья, бывает ли у вас так? И опишу, постараюсь описать… Да. А завтра утром не засиживаюсь за экраном, а еду сразу на почту. Жалко, что катамаран потерялся. Хотя нет, на нем долго очень. Раньше бы с удовольствием прокатался несколько часов, но завтра возьму моторку Сена.

Я возвращался домой сытый, но почему-то недовольный. В голове метались приятные мысли о том, что сейчас доберусь до экрана, сразу напишу у себя в ленте событий, как перепутал день с ночью и как здорово поужинал на свежем воздухе, без жары, без суеты. И, конечно, про то неясное ощущение надо записать, пока не забыл. Ощущение как будто шел весь такой загруженный, словно ведра с водой нес, а потом — раз, и ведра пропали. Нет, не так: ведра остались, но вода из них пропала. Отпустило.

А вот сейчас, похоже, я снова с «ведрами». Почему? Так сильно наелся? Но ведра-то ощущаются не в животе — там в основном вкусный рис с соусом из авокадо. И не в голове — там ветер будущих записей в «Нашем мире». Тяжесть где-то на душе.

Я снова замер столбом посреди дороги и глянул в небо. И стоял, пока опять не почувствовал — отпускает. Ветер из головы растворился в бездонном небе, а рис и раньше не мешал.

Да, отпустило. Я снова это почувствовал, но не надолго. У меня что-то подобное и раньше случалось. Вот это странное напряжение в душе. Да, бывало, и оно всегда возникало не просто так, а для того, чтобы подсказать… Монахи-друиды говорят, что это контакт с Деревом Мира…

Я стоял и пытался вспомнить, когда последний раз ощущал подобную тяжесть и что сделал? Не вспоминалось ничего конкретного, какие-то рассеянные образы. Хотя недавно ведь было. А, точно! Я сорвался и улетел к родителям. И ведь отпустило. Что сделать сейчас?..

Пойти и броситься в океан — этого наместника неба на земле? Вернуться в кафе и поболтать с кем-нибудь, а не просто наесться?

Я сделал шаг к дому и вдруг подумал, что не буду сейчас включать экран, отосплюсь, и завтра утром тоже не буду включать, пока не съезжу по делам. Зато потом вернусь…

На душе почему-то полегчало так, будто и ведра выкинул. Наверное, небо забрало неясное Нечто.

Дома сразу забрался в спальню, пройдя комнату с экраном не глядя в его сторону и не зажигая свет. Включил медленное покачивание и растянулся на водной кровати.

Ладно, завтра все нагоню, подумал я засыпая и вспомнив недописанные сообщения в сети. Завтра за одним не забыть созвониться с Киланом, который как раз на главном острове живет. Он обещал привезти платежные карты для сети, научить с ними работать, но так и не приехал. Ничего, если скала свысока глядит на море, то море роняет скалу волной…

Проснулся рано, как обычно. Или — необычно рано. Это смотря откуда подумать. Если из вчера или позавчера, то — необычно, а если…

Настроение было приподнятое, словно сегодня должно было что-то важное случиться, а не обычный визит на почту. Утром часто бывает такое ощущение, но редко «в руку», так что оно само по себе награда. Мне было хорошо и хотелось куда-то лететь и что-то делать. Я легко позавтракал, аккуратно упаковал медведя с почти шерстяной спинкой и задумался. Пожалуй, чтобы два раза не ездить, куплю-ка новый катамаран и обратно на нем. Тогда лодку у Сена брать не буду, а загляну в банк и дальше на пароме, он как раз через час. Если сейчас медлить не буду, а тем более заглядываться на спящий экран, то успею.

В банке снял почти все, что было, оставил только сотню «на развод». Тратить все не планирую, но на всякий случай пусть запас будет, может, действительно куплю катамаран с мотором. Чтобы и педали крутить, но и мотор включить, как понадобится съездить куда подальше. Вряд ли еще раз придется Альвиса выручать, но мало ли какие ситуации в жизни бывают. Гибридные катамараны были дороже раза в три, я это знал, уже как-то заглядывался, но тогда аргументов в пользу такой дорогой покупки не находилось. Сейчас аргументов было целых два: «мало ли что может случиться» и «надо же на чем-то ездить».

Мне нравилось бывать на главном острове. Казалось бы, десять километров всего или чуть больше, но как-то эти десять километров были большей преградой, чем сотня километров у меня на родине. Потому и бывал я на главном острове раз в три месяца, максимум — раз в два. Так что каждый раз ощущение, словно куда-то в дальние края съездил. У нас на Вис-Име туристов мало, а отелей для них и того — один. Зато на Главном весь берег — один большой отель, вернее, много маленьких, но сливающихся в один для стороннего взгляда. Вся прибрежная полоса вокруг острова усеяна маленькими домиками на сваях. Очень романтично там жить, я полагаю. Когда много лет назад я сбежал со своего севера и бродил по архипелагу в поисках дела и смысла, то мечтал пожить в таком вот отельчике «посреди океана», но тогда денег не было, а сейчас как-то глупо. Хотя надо бы для порядка выбраться и на пару деньков снять домик, чтобы поквитаться с недоступной когда-то юношеской мечтой.

По берегу острова рассеялись магазинчики, кафе, спортивные площадки и прочие развлечения для туристов, а в глубине острова — город. Почти настоящий, с большими административными зданиями, магазинами для постоянных жителей архипелага и квартирными домами для тех, кто на Главном работал.

Я стоял рядом с причалом парома и не знал, куда идти. Сначала на почту, а потом за катамараном или наоборот. Иногда на меня находит такой ступор выбора на ровном месте. Какая в общем-то разница? Но стоишь и не можешь шага сделать, словно баран на распутье. И, удивительно, что самый сильный ступор бывает именно тогда, когда разницы что выбирать — никакой.

Пойду в книжный магазин, решил я и с облегчением зашагал вглубь острова.

Книжный этот занимал едва не половину первого этажа самого большого торгового центра архипелага. Единственный настоящий книжный магазин на весь архипелаг, но зато такой, что многие большие города могли позавидовать. Я любил в нем бродить и перебирать книги. Каждую поездку на Главный завершал визитом сюда. Именно завершал, потому что знал: уйти пустым не удастся, а таскать десяток книг разной толщины на себе — хоть и удовольствие, но только первые десять минут, пока радость от покупки не сменится ощущением тяжести в руках.

Но сейчас можно было зайти и с самого начала, покупать что-то я не планировал. Максимум, пару книг, если найдется особо интересное или долгожданное. У меня же теперь есть сеть и все книги в ней.

К торговому центру вела красивая извилистая дорожка белого песка. Вокруг — густая зелень. Идешь, словно по лесу, а потом внезапно выныриваешь и видишь большое здание с зеркальными стенами-окнами и это всегда почему-то было так неожиданно радостно, что невольно замираешь и смотришь на все эти дома-грибы, выросшие посреди тропических джунглей.

Я зашел в торговый центр и сразу оказался в книжном. Магазин был почти пуст. Среди книжных полок ходили два или три человека, а в зале со столиками вообще никого не было кроме продавщицы-консультанта, которая сидела и держала в руках какую-то странную «книгу», больше похожую на увеличенный телефон с экраном. Заметив потенциального покупателя боковым зрением, продавщица оторвалась от чтения, взглянула на меня и улыбнулась.

А потом резко убрала странную книжку в стол.

— Вис, доброго утра! Давно не видела вас в нашем магазине, у меня кое-что для вас накопилось, сейчас…

Вот ведь, опять забыл как ее зовут. Каждый раз запоминаю и каждый раз забываю, что за беда?

Девушка мне не нравилась. Вернее, наоборот, нравилась, но только внешне. Симпатичная, с длинными темными волосами, милой улыбкой, пухлыми щеками, которые при улыбке словно поднимались немного. Как холмики. А над этими двумя холмиками — два озерка круглых, как будто постоянно немного испуганных, глаз. Ровные брови — коралловые рифы, старательно ощипанные по краям для идеальной формы. Лицо округлое, но подбородок острый, из-за чего форма лица напоминала какой-то фрукт, название которого я постоянно забывал так же, как и имя девушки.

Я улыбнулся и подошел ближе. Девушка была в простой, но симпатичной белой блузке с оборочками спереди. Я незаметно скользнул взглядом по груди и бэйджику.

— Здравствуйте, Лата. Тоже уже соскучился по вашему магазину, приехал на остров по делам, но вместо дел — прямиком сюда. Подождите, я пока не буду смотреть, что заказывал…

Лата замерла и села обратно. Мне всегда с ней было как-то неловко. Я не понимал, почему такая симпатичная девушка меня так раздражает. Очень маленькая, суетливая, наверняка недавно вышла из интерната и прибилась случайным образом в магазине книг. Не люблю таких женщин, по ним слишком видно, как мельчают люди. Вон, та же Тара — статная, цельная женщина, сразу видно, что из семьи. С ней, как с горой, чувствуешься себя либо птицей, парящей высоко в небе, либо крабом, ползающем у ее подножья. А вот с такими, как Лата — ничего не чувствуешь, только раздражение и постоянное ожидание очередной мелкой истерики. Интернатовские, что с них взять. Как там папа говорит: «помет», а не дети.

Мне стало еще неприятнее от таких мыслей, и я попытался завязать разговор, чтобы как-то сгладить неловкость:

— Лата, вы так хорошо сегодня выглядите, и эта блузка вам так идет… Скажите, вы ничего не слышали о новом романе Таны Водопад?

— Конечно, слышала! «Трафик любви» называется. Он буквально неделю назад вышел, мы уже заказали первую партию, ждем через месяц. А может и раньше. Очень необычный, я уже дочи… Э-кхе… — Лата откашлялась. — Заказали всего пять экземпляров на пробу, не известно, как пойдет, я говорю начальнице, что это мало, что надо сразу штук двадцать, но сейчас… Я для вас отложу.

— Спасибо, отложите. Я обязательно выкуплю, хотя надеюсь прочитать раньше. Я недавно подключился к сети, а там…

— И вы туда же! — Лата вдруг преобразилась. Улыбка исчезла, глаза сузились, губы задрожали. — Чего вы все туда лезете, совсем никого не останется. Буду сидеть одна тут, как дура. И так уже никто не читает, все сидят перед экраном и смотрят эти тупые передачи с продолжением. А кто читает, покупают электрошки и тоже перестают сюда ходить.

Ее голос стал плаксивым, резким. Но Лата быстро взяла себя в руки и уже другим тоном, холодным и официальным закончила:

— Чем могу помочь?

Я растерялся. Вот и проявилось то, из-за чего мне Лата подсознательно не нравилась. Эти вот истерические нотки на ровном месте, перепад настроения и резкий переход от приветливой улыбки к ледяному, почти ненавидящему взгляду.

От неожиданности я сел напротив Латы и мягко, успокаивающе-нейтральным тоном сказал:

— Ну что вы так расстраиваетесь?

Чем, похоже, только вызвал новую волну:

— А как мне не расстраиваться?! — Она оглянулась, видимо, проверяя, не вышла ли в зал начальница. — Я же с самого детства мечтала работать в книжном магазине. Еще маленькой лежала в кроватке, листала детские книжки с картинками и мечтала, что выросту и буду «главной по книжкам», чтобы всегда у меня их было много и самые новые. Потом подросла, но мечта не ушла, а выросла вместе со мной. Я видела себя среди книг, самых новых. И я читаю все новинки первой, и могу подсказать людям, что именно выбрать, и целый день общаться с разными людьми. Это же такое!.. Родители уже не смеялись внутри, а помогали, знали, что я нашла свое дело… Да все хорошо, мама, просто пришел старый клиент и тоже про электрошки спрашивает. Теперь и его потеряем, хоть плачь…

И у нее действительно покатились две слезинки по щечкам-холмикам.

А я остолбенело сидел и смотрел на Лату, которая прямо на глазах слагала матрицу. И это было видно. Уж мне-то точно!

— Скоро уже никого не останется, будут сидеть со своими стеклянными книжками и качать из сети, а я буду как дура сидеть в пустом магазине и радоваться каждой бабушке, которая по старой памяти заглянет раз в год за книжкой по рукоделью. Что значит «не плачь»?! Тебе хорошо, ты до сих пор любимым делом занимаешься. И папа… Пап, не лезь хоть ты, ладно?!.. Вам хорошо, а я прямо на глазах теряю любимое дело. Ой!..

Она вынырнула, испуганно посмотрела на меня.

— Вы… вы… ты из семьи? — Я не испытывал такого шока и такого стыда уже очень и очень давно.

— Простите, я просто переволновалась, а тут мама подключилась. Не говорите никому…

— И до сих пор так легко слагаете матрицу с родителями?! Они тут, на Главном живут?! Не бойся, я тоже из семьи, просто совсем не думал…

— Они далеко живут, я родом с Яджона, просто так получилось, что тут хороший книжный открыли, а мне надо было…

— С Яджона?! Это же, это же… И они там? А вы тут? И так легко…

— А что такого, расстояние для матрицы не имеет значение, у вас разве не так?

— Ну… — Я замялся.

— Понятно, вы просто не женаты, я вижу. А почти-жены разрушают матрицу.

— В смысле?

— Да нет, ничего… Вис, прости, что я накричала, сейчас все будет… я немного… — Она закрыла глаза и вернулась из матрицы только через пять минут. Неловко улыбнулась.

— Понимаешь, раньше мы новый роман сразу по сто штук заказывали, и все расходилось. А теперь даже Тану Водопад — только пять книжек. Новый роман Таны Водопад! Я уже дочитываю, какой же он классный, но будет ли следующий? «Белый шум» пять лет назад вышел, его продали больше миллиона экземпляров, у меня статистика есть по всем магазинам. Сейчас вышел «Трафик любви». Знаешь каким тиражом?

— Полмиллиона? — прикинул я наугад.

— Если бы! Пять тысяч. Всего пять тысяч. И еще сомневаются, не стоило ли делать только три, как для других авторов. А почему?.. Да потому что книжка еще до магазинов не добралась, а сам роман уже в сети, и его читают. Да я сама, если честно, уже дочитываю… — Она с таким видом, словно ее заставляют предавать лучшего друга, сунула руку в стол и достала странную книжку.

— Это «электрошка», про которую ты говорила?

— Да, просто экран в металлической рамке. Но стоит вот тут нажать, и экран превращается в книжку.

— Можно посмотреть? Я про них слышал, но не видел… Кла-аа-с!

— Вот именно… — Лата обреченно вздохнула. — И бумажных никто больше не покупает.

— Но в сети тоже можно покупать. Какая для Таны разница, получать свой миллион с бумажного тиража или с электронного?

— Тана с электронного получит шиш да маленько, — сказала Лата, и я в который раз удивленно посмотрел на нее. Присказка эта звучала на нашем архипелаге так неуместно, словно снежный сугроб посреди джунглей. — А с тех пяти тысяч, что напечатали, она заработает меньше, чем я за пару месяцев. Впрочем, и мое будущее выглядит грустно. Это же дело всей моей жизни, я не вижу себя без книг, без покупателей, которым можно рассказать о новинках, подобрать для них чтение именно то, которое они на самом деле хотят. Я очень хороший книжный консультант, я уже чувствую, что надо человеку. Просто внутри, матрицей. И я вижу, как все меняется. Думаешь, тут покупателей нет, потому что утро?

— Ну да…

— Нет, их и днем не будет. А раньше, едва солнце жарить начинает, как тут ни одного свободного столика не оставалось. А вечером сколько народу было… Сейчас весь день — пусто.

— Не может быть!

— Не совсем, конечно, я сгущаю краски немного. Но я ж смотрю чуть в будущее, а в нем — пусто. Совсем. И что мне делать? Я вспоминаю себя маленькой. И как на душе пело. Я видела себя таким вот книжным мастером, который все читает первым, а потом чувствует каждого покупателя и подбирает ему именно то, что надо. Ошибалась ли я, подбирая книги тебе, Вис?

— Нет, — быстро сказал я, и только потом задумался. А ведь и правда, все, что она советовала, приходилось как нельзя кстати. А вот то, что выбирал сам или покупал по совету друзей — иногда нравилось, а иногда даже не дочитывалось. — Да, ты очень хороший книжный мастер.

— Была… — Голос Латы совсем упал, на глазах снова заблестели слезы. Но теперь от этого не хотелось убежать. Вместо раздражения появилась нежность.

— Не расстраивайся, — сказал я и пододвинулся ближе. — Все будет хорошо, поверь. Просто книжные магазины станут другими. Надо переждать. Настоящий мастер своего дела всегда будет нужен.

— Какими другими? — Она как-то мило всхлипнула, но явно не по-настоящему, а с интересом.

— Ну, давай пофантазируем. — Я невольно пододвинулся еще и незаметно для себя самого обнял Лату за плечи. — Из книжных магазинов исчезнут длинные полки. А сами магазины будут маленькими. В них останутся только столики вот эти, да и то не везде. А большинство книжных превратятся в небольшие комнаты, в которых будет только один большой экран и один хороший консультант. Покупатель заходит в такой книжный и у него перед глазами — тысячи обложек на экране. «Что вы хотите почитать?» — спросит консультант и легким движением руки зажжет обложки, развернет разделы и покажет списки авторов. «Я слышал, что вчера вышел новый роман Таны Водопад», — говорит покупатель. Ну, не знаю… «Трафик белого шума», например. — «Есть он у вас?» А ты ему: «Конечно, есть! Он есть уже во всех магазинах, будете брать?» — «Буду!» — «Давайте свою электрошку!» — И покупатель протягивает вот такую книжку с экраном, а ты ее подключаешь к большому экрану-каталогу, и через мгновение новый роман Таны Водопад оказывается в книжке клиента, он платит денежку и радостно идет домой погружаться в мир нового романа любимой писательницы. А Тана получает свою денежку, книжный магазин тоже получает свою, а консультант — свою. Всем хорошо и все довольны!

— Здорово! — Лата улыбнулась. — Только вот кто будет платить, если можно ни куда не ходить и закачать дома. Я и сама… А про такой книжный, что ты рассказал… они уже много где есть. Во всех больших городах… О, хочешь я тебе кое-что покажу? Никому не показываю, тяну время, а тебе покажу.

— Хочу.

Мы встали и пошли вглубь магазина. Было видно, что здесь явно к чему-то готовились, было снято несколько полок и расчищен широкий проход к двери, на которой висела рукописная табличка «Служебный вход».

— Это я написала, но тут будет совсем не служебный… — Оглянувшись, словно воришка, Лата достала из кармана юбки маленький плоский ключ и открыла дверь. — Заходи…

Мы оказались в сравнительно небольшой комнате со следами свежего ремонта. Посреди комнаты аппарат, похожий на терминал для платежей в супермаркете, только больше. Этакая наклоненная стойка высотой метра в полтора. Сверху — экран. Широкий, большой. Внизу — что-то вроде шкафа с прозрачной дверцей, а за ней — электронные книжки рядком. «Электрошки», как их называла Лата.

— Это новый отдел магазина, должен был открыться еще две недели назад, но я пока не тороплюсь. То мастера не знаю где вызвать…

— У меня есть знакомый мастер, Килан, он хорошо и быстро подключает…

— Да знаю я Килана! — отмахнулась Лата. — Уже третий раз его визитку… теряю… То вот сижу инструкцию, типа, изучаю, говорю начальнице, что очень сложный аппарат, надо сначала инструкцию изучить как следует, чтобы хорошо… А это как раз то, про что ты фантазировал. Вот ту внизу — электрошки. А книжки для них — сверху, как я поняла. Чтобы купить книжку, надо просто вставить вот так, а потом…

— Лата, так это же здорово! Покажи, как работает?

— Он не подключен.

— Включи, пожалуйста, вдруг там есть «Трафик любви», и я смогу его купить прямо сегодня. А сколько эти «электрошки» стоят? Я хочу себе такую… Сколько?! — Я разглядел ценник внизу. — Это стоимость, да? Они чего, с ума сошли?! Это же можно целый год книги покупать обычные!

— Можно. — Лата опять помрачнела. — Вот именно. Можно.

Я задумался и стал считать.

— Это же целый катамаран. Пусть и без мотора. И такая маленькая штучка. Даже не знаю. Пожалуйста, Лати, расскажи мне про нее, ты же инструкцию читала. А терминал этот давай я подключу, вдруг он работает.

— Давай, — Лата мрачно отошла в сторону и взяла потрепанные бумажки. Видимо, инструкцию она и правда читала.

Я с усилием сдвинул аппарат и полез смотреть сзади. Тут было всего четыре провода, причем с разными вилками, так что я просто воткнул их в подходящие разъемы в стене. Потом встал, пододвинул аппарат обратно и нажал самую крупную кнопку. Аппарат засветился: сверху — экран, снизу — полка с «электрошками».

— О, ты разбираешься во всем этом? — удивилась Лата. — Умеешь подключать сети?

— Да у меня сеть всего неделю!

— Ладно! — Она недоверчиво улыбнулась. — Давай, посмотрим что тут.

Лата сдвинула рычаг внизу, и аппарат выдал одну «электрошку». Я жадно выхватил ее из рук девушки и завертел, разглядывая.

— Покупать будешь? — все еще мрачно спросила Лата, но как-то ненатурально мрачно. Похоже, ее настроение менялось в лучшую сторону, и профессиональный интерес брал верх над нежеланием связываться с возможным «убийцей ее любимого дела».

— Буду! Черт с ним, с катамараном, успеется еще. — Я вытащил деньги и отсчитал нужную сумму. Лата взяла и убежала в главный зал, а я остался один на один с таинственным аппаратом.

Нажал кнопку сбоку, на экране появилась красивая заставка с летящими книжками, а потом меню из огромных кнопок: «Хиты продаж», «Каталог авторов», «Каталог книг», «Фильтры»… Я ткнул пальцем в «Хиты» и с недоумением стал разглядывать незнакомые обложки, потом вернулся в главное меню и нажал «авторов». Все было понятно и удобно. Немного потыкал в разделе «поиск» и вскоре рассматривал нарисованные полки с нарисованными же книжками на них. Сверху было крупно написано: «ТАНА ВОДОПАД».

Вернулась Лата.

— Все, еще один любимый клиент продался в рабство электронному дьяволу, — сказала она, протягивая мою книжку, уже замотанную в красивую упаковку.

— Смотри, тут есть все ее книжки! — сказал я, не глядя забирая пакет. — И даже «Трафик любви». И не дорого. Бумажная сколько будет стоить, когда дойдет?

Лата подошла и взглянула на экран.

— Раза в четыре дороже, наверное, а может и в пять, тираж небольшой.

— Как ее сейчас купить на мою новую электрошку? — Я распаковал покупку и протянул ее Лате.

Она неуверенно взяла, потом глянула в инструкцию и воткнула электронную книгу в разъем в верхней части книжного аппарата. Электрошка тоже засветилась, а на экране аппарата рядом с каждой обложкой книги появилась кнопка «купить».

Я радостно нажал.

«Вставьте платежную карту».

— Э?..

— Есть у тебя?

— Килан обещал сделать, но… А у тебя?

— Есть, она показала маленькую прямоугольную карточку с именем: Лата Лана Фудзияма.

— Пожалуйста, купи мне! — попросил я. — Вот деньги.

Она помялась, потом снова заглянула в инструкции. Наконец решилась и сунула карточку в щель под экраном аппарата.

«С вашей карты будет снято 25 монет, вы согласны?»

Я нажал кнопку «Да». Экран аппарата мигнул, а потом мигнул и экран моей электрошки. На нем появились нарисованный полки, а на одной из них — книжка «Трафик любви».

— А деньги не надо, — сказала Лата. — Я же тоже читала этот роман, пусть будет как покупка.

— Э, нет! Ты для своей тоже купи!

— Но ведь я уже почти дочитала…

— Неси свою!

Она вернулась и вставила свою электрошку, но карточку нерешительно вертела в руке.

— Давай, давай. За то, чтобы этот отдел магазина стал посещаем, и чтобы ни у кого не возникало сомнений, вставлять карточку или нет!

Она засмеялась и тоже купила «Трафик любви».

— М-да, все-таки, боюсь я за свое дело. Если уж мне так трудно нажать «купить», то…

— Ты просто привыкла, что читаешь все книги бесплатно. Разве нет? Может, и мечта детская работать в книжном магазине отчасти питалась вот этим: возможностью брать любые книги и в любом количестве не просто первой, но еще и бесплатно.

Она смущенно пожала плечами.

— Давай, я тебе про электрошку расскажу. Я про них много читала, потому что одну для себя взяла. Еще не купила, дорогие очень. Но зато разобралась. Вот тут включается аудиорежим. Будешь читать вечером, в тишине — обязательно включи. Тогда текст сопровождает специально подобранная музыка. И она сама меняется вместе со сменой страниц. Допустим, герой оказывается в лесу, и ты слышишь звуки леса. Или можно просто включить тишину и шелест страниц. Тогда при каждом переключении страницы будет словно ты настоящую бумажную книгу листаешь. Или можно даже вообще чтобы книжка сама вслух себя читала. А вот тут есть кнопка запахов. Сзади разъем для сменных капсул, но я этот режим не пробовала, потому что наборы капсул только для трех книг пока пришли, и я не могу их прочитать и вынюхать, а потом обратно в коробку засунуть. Но как работает, знаю. Покупаешь вместе с книгой набор капсул, устанавливаешь вот сюда, и тогда везде, где в книге меняются запахи, будешь их ощущать. Если герой идет по хвойному лесу, то почувствуешь запах хвои, а если он оказывается в кухне, где варится суп, то почувствуешь запах супа.

— Да ну, это как-то… А если герой оказался в зловонной пещере? Хотя интересно попробовать, для каких книг есть набор капсул?

Я купил еще одну книгу, но с набором запахов. Автор незнакомый совсем.

— Купи уже свою карточку. Эту мне дали вместе с аппаратом бесплатно, для обучения, и я не знаю, как ее пополнять.

— Килан обещал сделать… Я катамаран хотел выбирать сегодня, думал, зависну в их магазине на полдня, но раз не получилось, то сейчас попробую вызвонить Килана, найду его и пусть доделывает, что обещал.

— Да я не упрекаю, просто… Не уходи пока, давай еще посидим, поговорим, я как-то волнуюсь, на душе неспокойно. Наверное, дальше упираться бессмысленно, и надо открывать новый отдел. А карточку можешь и без Килана, вон они на кассе лежат, в большом кляссере, с инструкцией подробной внутри. Еще ни разу не купили, только спрашивают, что это и для чего.

Мы вернулись в главный зал, Лата взяла набор с картой и сунула мне. Я без вопросов расплатился. Мы снова сели за столик. Посетителей прибавилось, один подошел к Лате за консультацией, и они ушли к полкам.

Я остался разглядывать покупки. Повертел прозрачную коробку с картой. «Для любых платежей в сети». Ну, то, что надо. Как пользоваться, разберусь дома. Потом достал главное сегодняшнее приобретение, засветил экран и ткнул в обложку «Трафика любви», передо мной поплыла красивая заставка в виде увеличивающейся обложки, а затем сам собой раскрылся первый лист. Невольно пробежал глазами строчки предисловия:

«Жизнь наша — лист белый, что заполняем цветными узорами. Черно-белая основа, раскрашенная всеми цветами радуги. У кого-то больше желтого, а кто-то любит красные тона, а кто-то злоупотребляет синим, едва-едва отличая его от черной основы. Вот только кто рисует узор жизни? Мы сами? Или неведомый принтер?..»

Смутное ощущение, что я это уже читал. Не может быть! Книга же совсем новая! Но где я мог подобное… Ах, точно! Я же начинал читать роман у себя на экране дома, и сразу же заспал, так что ни слова не запомнил, а, оказывается, где-то в глубине что-то отложилось. Удивительно!

Я решил не портить себе удовольствие и прочитать книгу как я люблю делать с многообещающим романом: провести с ним ночь. Один на один, в кровати, в тишине и при легком свете, который позволяет разглядеть буквы, но скрывает все остальное.

Сейчас, пока Лата занята, гляну, что там за вторая книжка.

Я нажал кнопку и оказался снова на «полках». Ткнул во вторую обложку. Вместо первой странички увидел надпись: «Вставьте, пожалуйста, ароматическую капсулу „Таинственное приключение в лесной чаще“ и перезапустите книгу».

Я подумал, что стоит полистать эту книжку дома, но любопытство взяло вверх, и я распаковал капсулу. Это была продолговатая и плоская коробочка из полупрозрачного пластика. Внутри просматривались маленькие ребра, разбивающие капсулу на множество маленьких раздельчиков. Снял защитный колпачок и, на всякий случай сверившись с инструкцией, защелкнул капсулу с запахами в книжку. И тут же почувствовал запах новой книги, только что отпечатанной, впервые раскрытой.

— Здорово! — Я не удержался от восклицания. Это действительно впечатляло.

Я вышел на «полки», а потом снова открыл «Приключение…». Теперь передо мной была обычная страничка с первой главой.

«Вы пробираетесь по темному, густому лесу. Похоже, заблудились. Бродите весь день, но места становятся все глуше и незнакомее. Быстро темнеет, и вас охватывает паника. Вскоре вы оказываетесь посреди болот и мхов…»

(каждый раз, когда вы видите в тексте такой знак, нажимайте его для активации ароматической капсулы)

Я послушно нажал крупный кругляш с жирной точкой внутри. Почувствовал неприятный затхлый запах, который, очевидно, должен был передать ароматы заболоченного леса.

«Что делать?! Куда бежать?! Запах страха пропитал вас, словно грязь давно не стираную половую тряпку…»

Я внимательно просмотрел строчки, пытаясь найти кругляш, но не нашел, а жаль, было бы интересно понюхать, как представляет себе автор книжки «запах страха».

«Вы замерли, готовясь к худшему, но вдруг сквозь ветки и деревья увидели свет. Едва заметный, но такой желанный сейчас, когда перед вами замаячила неприятная перспектива ночевать в лесу, посреди коряг и мхов. Свет вдалеке теперь был маяком надежды. И вы, конечно, пошли к нему.

Это был свет из окон дома. Кто-то зажег лампу, готовясь встретить вечер в маленькой избушке в глубине страшного леса. Но даже от этой одинокой и подозрительной избушки повеяло уютом и родным ароматом дома».

Тут метка капсулы была, и я с интересом нажал, одновременно с силой втягивая воздух носом. Почувствовал что-то вроде аромата свежей выпечки, но смешанный с чем-то тухлым, видимо, остатки от «затхлого леса», так что «аромат дома» получился неубедительным.

«Вы постучали, надеясь увидеть прекрасную незнакомку, с которой можно было бы хорошо провести вечер и ночь в романтической обстановке, а утром спросить дорогу до города. Но вам открыла страшная баба с растрепанными волосами и злыми глазами.

— Заходи, милок! — сказала она, и ее улыбка не вязалась с прищуром, в котором читалась радость хищника.

Но что делать, не возвращаться же в затхлый лес…»

Тут тоже была кнопка, но я ее не нажал, уверенный, что будет все тот же тухлый, уже знакомый запашок.

«Вы прошли в дом и с некоторым содроганием увидели, как баба закрыла за вами дверь на ключ.

— Проходи, садись, рассказывай, как попал сюда. Нечасто гости радуют меня в последнее время.

Вы садитесь за старый дубовый стол и робко отвечаете, что заблудились.

— Это ничего, вот переночуешь, а утром я тебе дорогу в город покажу, — отвечает баба, и ее улыбка говорит гораздо больше, чем слова. — А пока, поужинай со мной. Словно знала, что гость сегодня будет. Ватрушки испекла. Отведай-ка их, да еще с клубничным вареньем.

Баба поставила на стол перед вами тарелку с ватрушками, а рядом — чашечку клубничного варенья».

Я нажал кругляш, который здесь и ожидался, и был. Почувствовал резкий клубничный запах. Как в дешевых шампунях. Но в принципе было понятно, что это клубника.

«Но едва вы взяли первую ложку варенья и вдохнули потрясающий аромат клубники, как баба громко и сильно пустила газы…»

Я невольно нажал следующий кругляш и тут же пожалел об этом. Надо отдать должное создателям книги: пока это самый натуральный «аромат»!

Вернулась Лата, принюхалась.

— Э, Вис, ты чего делаешь? Не скучал?.. Извини, что долго… А! Ты историю с ароматами читаешь?! Дай погляжу… — Она села рядом и наклонилась к книге. — Фу-у-у, что за запах! Надо будет потом объявление повесить, что книжки с ароматическими капсулами в магазине читать строго воспрещается.

— Ерунда какая-то, а не книга. Это ж одноразовое… даже не чтиво, а не знаю как назвать. Одноразовая понюшка что ли. Все это ни к чему нормальной книге. Все эти перделки-свистелки… Я имею в виду, добавления к книге разных там звуков и запахов. Они все уйдут, потому что для книги это не надо. Книга — это автор и читатель. Всё! Текст, мысли, фантазии… А те, кому нужны впечатления, а не беседа с самим собой, давно смотрят экран, а не читают.

— Согласна. Книги — это беседа с самим собой. Хорошие книги во всяком случае. Не с автором даже, а именно с самим собой, да… Это ты здорово сказал. — Она задумалась. — А экран — это беседа с кем тогда?

— А экран — это вообще не беседа, — я невольно улыбнулся образу, который пришел только что. — Это способ заткнуть того собеседника, который просыпается, когда мы читаем хорошую книгу!

Лата тоже улыбнулась. Интересно, поняла она меня? Но спросить как-то было неудобно.

— Спасибо за хорошее утро! — Я упаковал покупку и встал.

— Куда сейчас? Катамаран ведь «уплыл» до следующей зарплаты?

— Уплыл, но это ничего, у меня есть небольшой запас игрушек, через недельку еще приеду на Главный и отдам на продажу, тогда и выберу новый катамаран. А сейчас на почту схожу и сразу домой, изучать покупку.

— О, мне тоже надо на почту, отправлю три заказа на соседние острова.

— Пойдем вместе?

— Сейчас. — Она оглянулась, посмотрела на трех покупателей, бродивших среди полок, потом подошла к кассе, повесила табличку «Консультант временно отсутствует, пожалуйста, извините за возможные неудобства», вернулась ко мне с тремя пакетами. — Идем?

Мы вышли из магазина и по выложенной крупной плиткой дорожке пошли к северному берегу острова.

— Несколько лет у тебя еще и с бумажными книгами все будет хорошо, — сказал я, чтобы не молчать. — Эти штуки, — я поднял пакет с новым приобретением, — слишком дорогие пока. Я могу себе позволить, потому что у меня любимое дело есть, потому что я мастер, и дело приносит деньги. А остальные…

— Так то самая дорогая электрошка. Со звуком, с капсулами, с большим экраном, очень хорошим причем, и даже с камерой, которая может ловить эмоции читателя и реагировать на это сменой музыки. Даже листать странички можно не кнопками, а просто взглядом. И еще, чего там только нет! Видел, какая инструкция в коробке? В два раза толще самой электрошки. А бывают недорогие, как три хороших бумажных книги стоят всего. Их каждый может купить.

— Да?

— Да. Так что дела плохи.

Я вдруг остановился и оглянулся. Книжный магазин уже скрылся за деревьями, но сквозь листву можно было при желании уловить блеск стеклянных стен.

— Вот ты пошла по делам, а если кто-то из покупателей захочет книгу купить без консультации?

— Ну, подойдет к кассе, запишет название купленной книги и оставит деньги. — Лата пожала плечами и тоже оглянулась, пытаясь понять, чего я там увидел сквозь ветки.

— А если просто заберет книжку?

— Завтра заплатит…

— Нет, если вообще заберет. Пока никто не видит. Сворует.

— А… — Лата задумалась. — Да нет, не бывает такого. Сколько работаю, ни разу.

— Вот видишь, так что не все так плохо!

— Не поняла…

— Ты говоришь, что «дела плохи». А я тебе на простом примере показал, что не совсем. Книжки в сети — дело новое, непонятное пока для всех. Я сам неделю назад еще ничего не смыслил. Совсем! Как только до большинства дойдет: брать книжки, пусть и в виде невесомого облачка — это воровство, тут книжные магазины и начнут жить как раньше, даже интереснее. Как я тебе описывал примерно.

Лата слушала внимательно, но ничего не ответила. Мы шли молча. Когда до почты оставалась всего сотня метров, она все же вздохнула и пробурчала:

— Не знаю, не знаю… Что-то тут не так в твоих прогнозах, но не пойму что. Понимаешь, ко мне в книжный приходят… как бы это сказать… реальные люди. А в сети там же не люди, там как бы те же самые «облака» людей. Вот ты правильно сказал: книжки в сети — это не книжки, а «облачка» книжек. Так и люди там тоже не люди. Многие даже и не под своим именем, придумывают себе какой-то образ и живут им. Одно дело, прийти в магазин, прийти вот таким как ты есть, украсть книгу, причем на глазах у других людей, которые к тому же тебя могут знать. А другое дело — два неведомых облака в сети. Один как бы читатель, а другой как бы книга. В чем проблема, если в мире, которого нет, один образ, которого нет, соединяется с другим образом, которого нет? Какое же это воровство? Даже я не могу так воспринимать. К тому же ко мне приходят взрослые, солидные люди, у которых и дело свое, и гордость какая-то, а в сети сидят малолетки с бесплатным доступом в интернате…

— Стоп-стоп! Ну ты завернула про образы, которых нет! Я ничего не понял. Давай, отправим мою игрушку, потом пояснишь.

— Ты на почте отправлять будешь?

— Ну да, а можно еще как-то? Я далеко посылаю. — Мы вошли в здание почты. Тут было душно и, несмотря на относительно ранний час, много народу. В основном туристы, которые хотели отправить открытки с местными видами домой и посоревноваться, кто быстрее доберется: они сами или открытка.

Я встал в очередь и недовольно заглянул за стойку, где женщина вяло перебирала бумаги, старательно делая вид, что занята чем-то важным и ей не до клиента.

— Пожалуйста, можно быстрее, у меня самолет через час, а мне… — Не выдержал мужчина, который едва не пританцовывал на месте от нетерпения.

— Подождите, не видите, я занята сейчас! Успеете вы на свой самолет!

Лата с безучастным видом отошла и села за столик у окна.

Наконец женщина-оператор перестала возиться, взяла карточку, с размаху шлепнула по ней штемпелем и кинула открытку в ящик под столом.

— Дальше!

Моя очередь подошла, когда отсутствие кондиционера стало, казалось, невмоготу. Протянул посылку.

— Что у вас там? — мрачно спросила женщина. Я вгляделся в бэйджик на груди, но прямо поверх имени был пропечатан почтовый штемпель, так что понять, как зовут эту новую почтальоншу, не смог. В прошлый раз, когда я был на почте, тут, кажется, работал кто-то другой, впрочем, та девушка была не сильно приятнее.

— Сувенир.

— Показывайте.

— Зачем?

— Так положено.

— Там вырезанный из дерева медведь.

— Показывайте.

— Я очень хорошо упаковал, чтобы не повредился, все заклеено и проложено специальным материалом.

— Положено смотреть, я потом перепакую. — Она взяла почтовый нож и вскрыла посылку. Порвала пленку и специальные воздушные капсулы вокруг медведя. Воздух с шумом вышел. Достала медведя, оглядела, небрежно засунула обратно. — Переупаковывайте.

Я растеряно взял изувеченную коробку.

— Дайте новую, что ли.

— Пять монет. — Женщина встала и пошла в подсобку, возилась там несколько минут. Потом вышла. — Коробок сейчас нет. Давайте, я вам в бумагу заверну. Забрала медведя, переложила оставшейся целой упаковочной пленкой из моей коробки, потом обернула какой-то серой тонкой бумагой.

— А если побьется при пересылке?

Она пожала плечами.

— Отправлять будете? У меня еще вон сколько людей.

— Вы ненавидите свою работу? — невольно спросил я. Раздражение, копившееся последние полчаса вырвалось в виде довольно нейтрального вопроса, но женщина, похоже, поймала то, что за ним стояло.

— Поговори еще. Сейчас вот как зафигачу штемпелем, чтобы одна труха пришла!

Откуда-то сзади протянулась рука, забрала бандероль с медведем.

— Пошли отсюда, — сказала Лата. — Нельзя говорить с людьми, которые не любят свое дело. Они как заразные больные.

— Сама больно здоровая! — Немедленно раздалось громкое. — Малявка книжная. Приди только еще раз со своим посылками!

— Приду, когда тебя здесь не будет! — парировала Лата. — А пока не поленюсь и очередную жалобу напишу.

— Попробуй только, я тогда к тебе в книжный наведываться буду и посмотрим…

— Да что тебе в книжном-то делать? Неужели читать научилась?

Они несколько минут обменивались язвительными репликами, накаляясь все больше. Я не выдержал, схватил Лату за руку и потащил к выходу.

На воздухе она быстро пришла в себя и снова стала милой девушкой, а не монстром с перекошенным лицом.

— Как же она всех достала, надеюсь, скоро заменят.

— Только как мне теперь быть? — расстроено спросил я, забирая у Латы незадачливого медведя. — Мне очень надо отправить. Может, дома переупаковать и позже подойти? Не будет же снова потрошить?

— Можно и так, но я лично отправляю курьерской службой. А на почту ни ногой, пока там эта мегера!

— Знаешь, я немного опешил, когда вы там друг на друга орали, но одну вещь ты здорово сказала: нельзя общаться с людьми, которые ненавидят свое дело. Человек, который ненавидит свою работу, и людей начинает ненавидеть. И почему-то на почте часто такие работают. Я когда на почту захожу, что на родине, что в поездках, такое ощущение, что там везде клоны вот этой женщины работают. Почему так?

— Не знаю, думаю, преувеличиваешь, есть и на почтах мастера своего дела. Раньше тут хорошая старушка работала. К ней ходить было как на праздник. И поговорить можно, и все спорилось у нее. Потом пошли вот такие. Но эта — самая, самая… У нас с ней сразу не заладилось. Я же много отправляю, пришла с десятью посылками как-то, так она… Сейчас уже давно только курьером отправляю. Вот здесь.

Мы зашли в небольшое здание, стоявшее на самом берегу. Прямо к зданию прилегала искусственная прямоугольная бухта, в которой отдыхало несколько водных самолетов разного размера.

Нас встретил молодой человек, который при появлении клиентов встал, подошел к Лате и с улыбкой забрал у нее пакеты.

— Доброго утра! — Кивнул обоим, потом повернулся к девушке: — Все как обычно? Адреса внутри?

Он на всякий случай заглянул в пакеты с книжками.

— Да, все как обычно. Тут на Хита-Ду две книжки разным получателям, а самый большой пакет с пятью книгами на Мара-Ту — все для одного.

— Понятно, отмечаю три отправления. Уже к вечеру будет на месте. Спасибо!

— А далеко можете отправить? — спросила Лата и взяла пакет с моим медведем.

— Насколько? — Молодой человек изучил адрес. — Да, конечно, отправим. Но тут будет дольше идти. Намного дольше. Все-таки, материк.

— Насколько дольше? — спросил я.

— Ну… Дней семь, не меньше. А может, и все десять.

— Сколько?!

— Быстрее вряд ли получится, — извиняющимся тоном сказал молодой человек и пожал плечами. — У нас транспорт на материк два раза в неделю.

— Хорошо. Только тут мне упаковку… у меня тут упаковка испорчена.

— Ничего, ничего. Давайте как есть. Все упакуем в лучшем виде. Хрупкое?

— Не очень, просто должно быть в мягком, чтобы не поцарапалось.

— Понятно. Сейчас посчитаю доставку. — Он отошел к стойке и быстро защелкал на клавишах калькулятора. Назвал цену, я заплатил.

Мы с Латой вышли, по инерции прошли до моря. Я остановился и сказал:

— В три раза дороже, чем на почте.

— Можешь забрать и вернуться на свою почту! — обиделась Лата.

— Нет-нет! — Я спохватился. — Спасибо тебе большое, я про это место не знал. Да я больше на почту ни ногой! Всего в три раза, но за минуту оформили. И нет противного ощущения, что тебе делают огромное одолжение, занимаясь твоими никчемными проблемами. И парень приятный. И идет неделю. Неделю всего! Да если бы я почтой отправил, то в такую даль шло бы месяц, а то и полтора! Лата, с меня завтрак! Тебя не хватятся в магазине? Или, давай, прямо у вас посидим, за столиками среди книг?

— Нет, у нас в кафе точно не хочу. Лучше я тебе еще одно хорошее место покажу, наверное, тоже не знаешь, если на Главном редко бываешь. Оно не для туристов. Только идти далеко.

— Это ничего, что далеко.

Мы долго пробирались по дорожкам, а потом и улочкам. Сначала молчали. Я рассматривал незнакомые кусочки города, а Лата думала о чем-то своем. Потом она, словно продолжая внутреннюю беседу, сказала:

— Я же специально выбрала самую дорогую модель, чтобы подольше бумажные продержались.

— А? — Я посмотрел на нее, потом легко достроил мысли до озвученного предложения. Возможно, она даже слагала матрицу, а может просто разговаривала сама с собой, у незнакомых людей разницу поначалу определить почти невозможно. — Я думаю, что надо и дешевых купить. Противиться тому, что неизбежно — это неправильно.

— По-твоему, грести против течения всегда во вред? Всегда надо сразу сдаваться и плыть по нему, пусть уж несет куда несет? А если я не хочу в ту сторону?

— Как же не хочешь? Понятное дело, если человек борется за что-то важное против общего течения, это восхищает. Даже если проиграет, про него потом книжки сложат, а, бывает, глядишь, и все течение сможет повернуть. Но в твоем-то случае все наоборот. Общее течение несет тебя именно туда, куда ты и хочешь, туда, где все читают, где книги мгновенно становятся доступны для всех и любые, и люди все больше и больше будут нуждаться в квалифицированном книжном мастере. А ты, получается, изо всех сил гребешь против течения, которое несет тебя туда, куда ты хочешь!

— Вот еще, придумал! — Лата вспылила, остановилась, хотела немедленно возразить и защититься, но не нашла слов, задумалась, и мы снова пошли.

— Думаешь, стоит закупить самых дешевых «электрошек» в пару к самым дорогим?

— Конечно, выигрывает не тот, кто противится новому потоку до последнего, а тот, кто видит, куда он несет и вовремя понимает, что с ним по пути.

— Когда сам в воде, трудно увидеть, куда именно течение несет…

— Поэтому надо спрашивать тех, кто на берегу. И я тебе говорю: перестань цепляться за старые книжки, дурить начальницу-менеджера и тормозить новый отдел. Наоборот, попробуй делать все, чтобы «электрошки» появились у всех еще читающих жителей архипелага.

Лата с сомнением и даже как-то демонстративно поморщилась, покачала головой, но, немного подумав, сказала:

— Ладно, закажу дешевых. Если все не так пойдет, будет кого обвинить! Как уволят за ненадобностью, буду тебе каждый день звонить и плакаться на погибшее любимое дело и погубленную жизнь!

— Договорились! — Я улыбнулся.

Мы остановились перед заросшим лианами и другой зеленью зданием. Сначала казалось, что это какой-то древний заброшенный храм среди джунглей, но затем глаз начинал выхватывать интересные детали, выдававшие работу хорошего дизайнера.

— Ага, мы пришли, похоже?

— Да. Был тут раньше?

— Нет. Точно нет. Ни названия, ни вывески. Словно все заброшено сто лет назад.

— Так заброшено, что лианы неким чудом сами собой образовали арку с цветами по углам, а деревья склонились, словно указывая, куда идти?

— Здесь в самом деле кафе?

— Ресторан. Хороший.

Я прикинул, сколько монет у меня осталось, и не стал уточнять, дорогой или нет. Должно хватить на любой.

Мы вошли. Едва слышная музыка, имитирующая шум леса, и полумрак. Только светящиеся столики впереди и потрясающе натуральное ощущение, что находишься внутри дерева. Огромного дерева, внутри которого все это пространство выдолблено. Я не мог разглядеть все детали после яркого дня, но мне тут уже нравилось!

— Здорово! — сказал я, когда мы с Латой устроились за столиком. — Уютно, как будто вернулся домой из далекого странствия и можно, наконец, отдохнуть. Хорошо, что прошлись так много.

— Да, тут какое-то умиротворение нападает, мне нравится даже просто посидеть и помечтать. Я думаю, что в такой атмосфере внутри просыпаются наши предки. Они ведь когда-то жили в подобных домах в деревьях.

— О, хорошая мысль! — Я огляделся и прикинул, что в самом деле, интерьер ресторана очень уж напоминал исторические музеи древних жилищ наших предков. — Мой отец говорит, что у всех, слагающих матрицу, предки живут внутри. И это они помнят вещи, которые ты сам ну ни как помнить не можешь. Такую память современные ученые и называют генетической.

Я перестал озираться, удобно устроился в кресле из гибких лиан. Они медленно принялись подстраиваться под мое тело. Конечно, в идеале они хотели обвить «хозяина» целиком. Так что идея использовать этот вид растения под мебель была оригинальной и несколько смелой. Впрочем, мне нравилось. Я поменял позу, положив руку на стол, и кресло разочаровано замерло, а потом начало перестраиваться, чтобы снова коснуться спины, подпереть ногу и достать до локтя, который так неаккуратно по мнению кресла висел сейчас без поддержки.

На столике стояли две тарелочки с плодами урюта. Древнее растение, основа питания наших предков, когда те еще жили на деревьях. Причем, свежие плоды подавляют аппетит, а сушеные — наоборот. В других кафе и ресторанах на столики тоже часто ставили тарелки с урютом, разумеется, исключительно сухим. Первый раз вижу выбор: в одной тарелке несколько свежих плодов, в соседней — с десяток сушеных.

— Еда здесь тоже вся под старину?

— Нет, есть и приготовленная. Но исключительно из тех продуктов, которыми питались наши предки. Никаких современных сортов и гибридов.

— Оригинально. — Я взял сочную урютину и откусил.

Лата бросила в рот горсть сухого урюта и провела рукой под столом, его поверхность слегка зажглась, превратившись в экран с меню. Девушка почти не думая ткнула в несколько строчек, потом махнула рукой, изображение на экране перевернулось ко мне.

В списке почти все знакомое. И правда, в основном классика. Причем, многие блюда из плодов, которые на островах не растут. То есть большинство продуктов — привозные, а вот цены не указано ни у одного блюда! Я невольно ткнул в названия, родные с детства. Не часто удается поесть пюре из таинабура и суп из красной бурклы. Оба овоща растут исключительно у нас на севере. На родине — повседневная пища, а тут — малопозволительная роскошь.

Завтрак получился похожим на обед. Для меня во всяком случае. Я так наелся, что к радости кресла сидел теперь неподвижно и с добродушным умиротворением смотрел, как Лата выковыривает орешки из мороженого.

— Мне очень понравилось, — сказал я. — Надеюсь, тут не очень дорого? Счет приносят как в современных кафе под конец? Это они зря, сбивает атмосферу.

— Не сбивает. Тут оплата добровольная.

— Как это?

— Сам прикидываешь, на сколько съел, насколько все понравилось, а потом нажимаешь внизу рычажок… найди…

Я сунул руку под стол и потянул за единственный рычажок. Стол опять засветился, но вместо меню появилось изображение мужчины. Очень располагающее к себе лицо.

«Спасибо, что заглянули в мой ресторан. Мы делаем все, чтобы вам было уютно, как дома, а вкусно, как в самом лучшем ресторане. Надеюсь, вам понравилось. Наша дружная команда поваров будет благодарна за ваш вклад. — Под экраном с моей стороны и со стороны Латы открылась призывно мигающая щель. — Компьютер посчитает примерную стоимость продуктов, но вы можете заплатить больше или меньше. Если вам понравилось у нас…»

— Короче, можно положить плату вот сюда, — прервала Лата голос из экрана. — А можно вообще не платить. Очень удобно, я читала, это сейчас новая мода такие рестораны делать. Но у нас на архипелаге только один. Интересно, сколько продержится, прежде чем превратится в обычный платный или обычный бесплатный?..

Бородатый мужчина перестал говорить и замер на экране с таким умилительно-просительным выражением лица, что мне вдруг захотелось отдать все деньги, что у меня были при себе.

Я прикинул стоимость блюд, которые съел, потом умножил на два, а потом вдруг выгреб все, что было в карманах и кинул в щель, оставив себе несколько монет на обратный паром.

Лата посмотрела на меня недоуменно и даже как-то осуждающе, потом вздохнула, поморщилась, и тоже бросила несколько монет.

Человек на экране благодарно улыбнулся, кивнул и исчез. На столе-экране поплыла заставка, рассказывающая о ресторане и фирменных блюдах. Я лениво наблюдал, обещая себе, что обязательно еще загляну сюда и закажу вот это и вот это, пожалуй, тоже. Мне было хорошо. В голове пусто, в животе густо — состояние, ради которого стоит жить! Мне стало так смешно от этой мысли, что едва не рассмеялся вслух.

— Что улыбаешься как кот, объевшийся сметаной? — спросила Лата. — Понравилось тут?

— Да, спасибо, Лати. Ты сегодня для меня прямо гид по лучшим местам острова.

Неожиданно подошел человек, в котором я не очень уверенно узнал хозяина ресторана. Да, похоже, он самый, разве что борода была побольше и не такая аккуратная, как на видео.

— Доброго вам дня, — сказал он с уже знакомой улыбкой и протянул мне небольшую карточку. — Это секрет, но посетителям, которые заплатили больше, чем съели, мы в благодарность дарим небольшой сюрприз. Он совсем небольшой и, может быть, даже и не пригодится, но все-таки примите. В любое время, когда захотите, можете заглянуть вон в ту дверь. Она открывается этой карточкой. Надеюсь, вам и вашей спутнице понравится. Еще раз спасибо, что были у нас, хорошего дня…

Я взял карточку, стал ее разглядывать, а когда поднял взгляд, хозяина уже не было.

— Словно волшебник какой-то! — сказал я со смехом.

— Волшебник! Ага! А ко мне ни разу не подходил и не дарил такой карты, хотя я тут уже раз десять была! — возмутилась Лата, встала изо стола, подошла ко мне и взяла подарок. — Можно?..

Я подождал, пока она рассмотрит, и спросил:

— Пойдем, заглянем за таинственную дверь?

— Пошли, конечно. Или ты хочешь забрать неведомый сюрприз с собой и стать причиной моей смерти от любопытства?!

Я встал. Кресло недовольно замерло, а потом медленно принялось возвращаться в исходную форму.

Мы подошли к таинственной двери в центре зала. С виду — служебный вход, ничем не примечательный. Я нашел подходящую щель и сунул карточку. Ее втянуло, дверь сама собой открылась, и мы вошли в темную каморку.

Дверь тут же закрылась, а вокруг зажглись маленькие фонарики-светляки. И я вдруг понял, где мы!

Это было самое настоящее древнее дерево. Конечно, весь ресторан был сделан так, чтобы создать ощущение будто мы внутри дерева. Но одно дело ощущения, а другое — реальность. Весь ресторан — это бутафория. Вынужденная, так как даже в самом толстом дереве не хватит пространства для большого ресторана. Но теперь я понял, что вся бутафория навешана на самое настоящее древнее древо-жилище. Оно пронизало ресторан по центру. А сам ресторан был как бы достроен вокруг.

Теперь мы были в самом сердце, в настоящем древе. Именно в таких когда-то жили наши предки. «Чулан», в котором мы оказались, был метра три в диаметре. И сразу же под ногами начиналась лестница, круто уходящая вверх. Тусклого освещения искусственных светляков не хватало, чтобы увидеть все пространство вверху. Казалось, лестница уходит в темное небо, и лестница эта — бесконечная.

— Пойдем что ли? — прошептал я и первым двинулся по предельно узкой винтовой лестнице, вырезанной прямо в «стенах» дерева.

— Что-то мне страшно немного, — сказала Лата спустя несколько минут. Стало тесно, а лестница превратилась в такую узкую ленту, что приходилось только переступать, — остановиться и поставить обе ступни рядом просто не было места.

— Держись за поручни, — сказал я.

— Давно держусь.

— Пойдем обратно тогда? — спросил я и глянул вниз. Комнатки, из которой мы начали восхождение, не было видно. Теперь и внизу, и вверху — только будто ночное небо с блеклыми звездочками светляков.

— Вот еще, — фыркнула Лата и пихнула меня сзади.

Вскоре стало так узко, что я едва протискивался. Наверное, тучный человек здесь вообще не пройдет. Затем лестница довольно быстро снова расширилась и мы наконец оказались еще перед одной дверью.

— Уф! — сказал я, дождался запыхавшейся Латы и потянул за ручку.

Нас ослепило. Свет вырвался из-за двери, будто его там держали взаперти. Я зажмурился и шагнул вперед. Снова открыл глаза и восхищенно огляделся.

Море, острова, чайки, небо… Я подошел к перилам, посмотрел вниз и невольно отпрянул. Мы висели на большой высоте. Под нами — сплошной лес Главного и дома, вдруг ставшие совсем маленькими. Вдали виден был остров. Да это же Вис-Им! Я узнал очертания. Вон там, за косой, мой дом. А там — остров Каны…

В центре площадки стоял столик. Точно такой же, как в ресторане внизу. Но здесь, на ярком солнце он не выглядел таким уж оригинальным и уютным. Просто столик.

— Ничего себе. — Констатировала Лата. Она тоже глянула с высоты, тоже отпрянула и теперь надежно устроилась в центре за столиком. Даже, по-моему, вначале ухватившись за него. На столе — два высоких стакана с коктейлем и трубочками.

Я смотрел на острова. Наверное, тут должно быть жарко, но ветер так приятно обдувал, что привычной для этого времени жары просто не чувствовалось. Над нами — деревянная крыша-зонтик. Мы на самой вершин высоченного древнего древа.

Я с трудом отцепил от поручней побелевшие на костяшках пальцы и тоже сел за столик в центре. Взял стакан с напитком.

— Что-то мне страшно немного, — сказала Лата и подмигнула.

— Пойдем обратно тогда? — подыграл я ей.

— Да сиди уж! — Мы рассмеялись. — Сейчас страх высоты пройдет, и я тоже погляжу на остров, где живу. Когда еще такая возможность…

Страх и в самом деле прошел быстро. Вскоре мы спокойно ходили на самом краю смотровой площадки, даже не держась за перила.

Лата порывалась что-то говорить и показывать внизу, но вскоре явно сложила матрицу и принялась обмениваться впечатлениями с родителями.

Я не вмешивался. Мной вдруг овладело знакомое, но не слишком часто случающееся, настроение. Смесь умиротворения и щемящей тоски. Ощущение, что ты вдруг все-все начал понимать в жизни, но от этого не легче, потому что при всем этом понимании явно чувствуешь будто упускаешь нечто важное, самое главное. За суетой и мелкими делами, за беспокойствами и ненужными событиями… теряешь, не замечаешь что-то по-настоящему ценное, ради чего пришел в этот мир. И сделать ничего не можешь, потому что, вроде как, все ведь и так уже понял в этой жизни!

Это тоскливо-философское настроение было здесь, на высоте, как нельзя уместнее. Я сел за столик и смотрел в одну точку. На океан, безбрежный и такой… глобальный что ли? И все эти мелкие лодки и корабли, что едва можно было разглядеть, и даже острова — такие жалкие кусочки этого бесконечного океана, что даже упоминать о них много чести.

А что тогда я? Точка? След от точки?

Настроение медленно смывало все мелочи, оставляя то, что меня волновало больше всего.

Лата закончила внутренний диалог и подсела рядом.

— Как-то здесь и уютно, и неуютно одновременно, — сказала она. — И здорово так, но от чего-то грустно становится.

— Это от меня, наверное, повеяло, — сказал я. — Что-то такое накатило. Философское.

— И на меня… Или место такое, или, в самом деле, от тебя схватила. Когда матрицу слагаешь, то чувствительность и к тому, что вокруг, повышается.

— Да…

— Давай, еще немного посидим.

— Хорошо. — Я смотрел вдаль и мне хотелось сидеть так долго-долго. Пока небеса и океан, высота и ветер не ответят, кто же я, смотрящий на них словно со стороны. А потом, как это иногда бывает, мое тоскливо-умиротворенное настроение сменилось медленной говорливостью, задумчивым размышлением вслух:

— Знаешь, Лата, я давно заметил, что самое нужное приходит в нашу жизнь словно само собой. Иногда мы что-то планируем, о чем-то мечтаем, строим планы, прилагаем усилия, а желанное Нечто никак не случается. Уже сил никаких нет, на душе одно разочарование, которое так прокисает, что превращается в дурно пахнущую апатию. А потом, когда ты уже перестал надеяться и ждать… оно, столь желанное и нужное — случается. Словно само собой. Вот только тебе этого уже не надо, потому что желание прокисло. Я иногда думаю, что, может, не стоит так гоняться за тем, что никак не дается? Тогда в свое время оно случится само собой и принесет радость, которой мы так жаждем, а не легкое недоумение: «О, надо же, пришло, а мне тебя уже и не надо…»

— А может, если не гоняться, то оно просто и не случится никогда. Ни прокислым, ни свежим?

— Иногда думаю и так, но это грустнее будет, если правда.

— А еще бывает так, что нечто случается само собой, а мы этого не замечаем, потому что еще не мучились и не желали, не стремились и не страдали. Вот и не ценим, не замечаем случившееся. А когда жизнь много раз нам дарит подарки и вдруг понимает, что мы их не замечаем, то просто так дарить перестает. И уже приходится их выпрашивать.

— А вот так не думал! Очень похоже на правду. А еще я замечал, что «выпрашиваем» мы часто не нужное, и разочарование от случившего бывает не только от того, что желание прокисло, но и от понимания, что случившееся тебе не надо. Но затраченных сил жалко, и приходится принимать «выпрошенное», отмахиваясь от назойливого осознания, что тебе это не надо было с самого начала.

— Не знаю. — Лата, казалось, так прониклась моим настроением, что я на мгновение подумал, будто разговариваю сам с собой. — Я часто вижу, как людям дается столь многое просто так, с самого начала, но они это не замечают и отвергают, а потом, спустя годы, начинаю стремиться к тому, от чего отказались, но теперь это уже не дается легко. Есть в этом какая-то высшая справедливость жизни.

— Но грустная какая-то справедливость, — вздохнул я.

— А любая справедливость — грустная. Потому что справедливость — она должна быть, а радость — просто случается, в ней нет слова «должна».

Я задумался. Похоже, она сказала что-то очень хорошее, умное, настолько, что я не до конца понимаю смысл сказанного. Так бывает: услышишь некий афоризм, чувствуешь, что звучит здорово, и смысла там гораздо больше, чем в словах, его слагающих, но до конца не улавливаешь.

Я как-то по-новому взглянул на девушку. Красивая, умная, пусть немного маленькая и вспыльчивая для девушки из семьи, но все равно же… красивая и умная.

Снова посмотрел вдаль, в сторону своего острова. Тоска ушла, и опять хотелось жить, можно было спускаться с высоты и приниматься за свои маленькие и большие дела.