У Эйнджел подпрыгнуло сердце, когда он произнес последнее слово, но она постаралась удержать на лице недовольное выражение. В дверь снова постучали. Макс медленно поднялся и пошел к двери.

– Спасибо, Рэмзи, – сказал он. – Можешь положить его на кровать миледи.

Эйнджел, ахнув, вскочила на ноги. Это был ее собственный дорожный чемодан.

– Как он оказался здесь?

Макс одарил ее такой высокомерной улыбкой, что Эйнджел захотелось ударить его.

– Ваша горничная прекрасно знает, в чем вы ушли на прогулку. Посыльный, принесший письмо, естественно, попросил передать с ним вещи, которые понадобятся вам, пока вы будете у подруги.

– Ах вы!..

Макс изобразил замысловатый поклон, вполне подходивший к его смехотворному костюму.

– Не утруждайте себя благодарностями. А сейчас я вас покину, времени достаточно, чтобы переодеться. Обед через час. Прошу, не заставляйте себя ждать.

Да он еще хуже, чем кузен Фредерик! Эйнджел схватила щетку и метнула в Макса, но было поздно – щетка ударилась о закрытую дверь.

Макс в очередной раз посмотрел на часы. Она опаздывала уже почти на полчаса. Черт побери эту женщину, ну сколько можно одеваться к простому обеду? Можно подумать, она идет на прием к королеве.

Макс похлопал себя по карману, где лежало письмо баронессы с отказом его принять. Хорошо, что он его тогда не порвал, оно пригодилось, чтобы подделать ее почерк.

Итак, хорошенько подумав, она сообразит, что Макс прекрасно знает, кто она такая. Может, уже все поняла и поэтому не приходит? Может, догадалась и кто он сам. Максу ужасно этого не хотелось, ведь она всей душой ненавидит своего «кузена Фредерика». Если она поймет, что Макс и есть тот самый Фредерик, ее никакими силами не заставишь сказать имя ее тайного любовника.

С завтрашнего дня никаких недомолвок между ними быть больше не должно – Макс был решительно настроен на это. Она все расскажет ему, а он пообещает найти ей мужа. Он разыщет подлинного виновника и приведет его к алтарю. Если же это окажется невозможным, придется спасать ее репутацию как-то иначе. Она должна понять, что ненавистного ей кузена Фредерика на самом деле не существует, есть Макс и он ей совсем не враг.

Макс снова взглянул на свои часы. Все, пора. Он поправил маску и пошел вверх по лестнице, с каждой ступенькой закипая все больше. Подойдя к спальне, громко постучал в дверь, готовый, если понадобится, просто выбить ее.

Сила не понадобилась. Эйнджел открыла сама.

– Господи, чем вы тут занимаетесь? У вас был целый час, чтобы переодеться, а вы даже не начинали.

Эйнджел молча взглянула на него и, повернувшись, отошла к окну, где и уселась, глядя в темноту.

– Вы что, не пойдете? И говорить со мной не хотите? Ну, знаете, мадам, мое терпение не беспредельно. Рэмзи и Фрейзер из сил выбиваются, чтобы приготовить обед по вашему вкусу, а вы сидите тут и дуетесь. Ладно я, на меня вы можете обижаться, но они тут при чем?

Эйнджел зло засмеялась.

– Хотя и со мной вы могли бы вести себя получше.

– Ах, спасибо, сэр, за ваши советы, как мне себя вести, – сердито проговорила Эйнджел, вскакивая и поворачиваясь лицом к Максу. – Вы же у нас знаток хороших манер, вы всегда знаете, как себя вести. Вы никогда и мысли не допускали о том, чтобы соблазнить женщину, или похитить ее, или скрывать от нее, кто вы такой на самом деле, или…

– Я не единственный, кто это скрывает, – пробурчал Макс.

– Но вы понятия не имеете о том, что нужно леди! Вы решили, что сделали все как нужно, и довольны собой. Ну так я вам скажу – у вас ничего не вышло!

– Чепуха. – Он показал рукой на кровать, где Эйнджел разложила вещи из чемодана. – У вас есть все необходимое, даже вечернее платье.

– А как, интересно, я затяну корсет, чтобы надеть это платье?

Макс на мгновение оторопел, но тут заметил лежавший рядом с платьем корсет, и ему все стало понятно. Ну конечно, утром, желая выйти незаметно из гостиницы, она оделась сама, и под платьем на ней почти ничего нет. Он бы понял это, если бы осмелился обнять ее.

Его взгляд невольно скользнул по ней – сверху вниз и снизу вверх. Она густо покраснела, что было заметно даже в полумраке. Раскрасневшаяся, в измятом платье, она была очаровательна.

– Мои извинения, миледи, – проговорил Макс, не в силах сдержать усмешку. – Я должен был помнить, что леди не может надеть платье с декольте без корсета. Сейчас пришлю Рэмзи, пусть поработает вашей горничной.

– Да вы что!

– Не бойтесь, Рэмзи не так уж молод, да и опыта у него хватает, он справится.

Эйнджел презрительно фыркнула.

– Ну, если не хотите, – он улыбнулся про себя, – я сам могу это сделать. У меня тоже есть кое-какой опыт.

Она сердито вскрикнула и двинулась на Макса с поднятыми кулаками.

– А вот этого не надо, Роза, – спокойно сказал он, хватая ее за запястья и притягивая к себе, чтобы она не могла замахнуться. – Настоящие леди так себя не ведут.

– Пустите меня, – пробурчала Эйнджел, одновременно опровергая свои слова тем, что прижалась к нему всем телом. И глаза ее были закрыты.

– Не пущу, – прошептал он и жадно приник к ее губам.

Она отозвалась с еще большей страстью, чем на маскараде. Как только он отпустил ее руки, она обняла его за шею, стараясь прижаться к нему еще крепче. Поцелуй все тянулся и тянулся.

Макс просунул руку между собой и Эйнджел, нащупывая ее мягкие груди. Твердые соски выступали даже сквозь плотную ткань платья. Он стал неловко расстегивать пуговицы, она снова простонала.

– Макс, – выдохнула она.

Не понимая, что он делает, Макс схватился за ворот платья и дернул. Застежка с треском разошлась. На Эйнджел ничего не было, кроме тонкой рубашки.

Макс зажмурился, чтобы ничего не видеть. Он не имеет права это делать. Она беременна от другого.

– Макс?

– Простите меня, – пробормотал он, отодвигаясь, хотя его руки продолжали лежать на ее обнаженных плечах. – Я обещал, что не причиню вам вреда, и вот… – Резко убрав руки, он показал на ее порванное платье.

Эйнджел, вся красная – казалось, у нее покраснела даже грудь, – в замешательстве отвернулась.

– Боюсь, вам придется так или иначе воспользоваться услугами Рэмзи. А меня простите, ради бога. Я сейчас позову Рэмзи.

– Не надо, у меня уже есть помощник, – послышался голос Эйнджел.

Она не отваживалась даже думать о том, что делает, боялась, что выдержка изменит ей.

Стоя спиной к Максу, она сбросила порванное платье, и оно, шурша, упало на пол. Взяв затем корсет, Эйнджел обернула его вокруг себя.

– Вы затянете шнуровку, хорошо? – попросила она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал. – Боюсь, я опоздала к обеду. Хозяин, наверное, ждет не дождется.

У Макса вырвался робкий смешок. Судя по всему, ему предстояло играть отведенную ему роль в ее игре.

Его пальцы поначалу дрожали, но он быстро освоился и ловко затянул шнуровку.

– Не очень туго, мадам?

– Прекрасно, благодарю вас, – ответила она, еле дыша.

Он ослабил шнуровку.

– Вы не умеете лгать, миледи. Кроме того, ваш нетерпеливый хозяин наверняка захочет, чтобы вы могли есть… и дышать.

Эйнджел, не отвечая, потянулась за платьем. Это было шелковое синее платье, совсем простое, если не считать рюша по краю декольте и вышивки по низу подола. Все еще не поворачиваясь к Максу, Эйнджел ступила в него ногами, подтянула повыше и сунула руки в длинные рукава.

– Прошу вас.

Макс благоразумно начал с пуговиц на талии и только потом, сделав паузу, с тяжелым вздохом стал застегивать лиф, несколько раз сунув пуговицу не в ту петлю.

– Да, Макс, как горничная до высшего класса вы не дотягиваете, – сказала Эйнджел.

– Правда? – Он отодвинул в сторону ее волосы и стал застегивать последнюю пуговицу, касаясь пальцами обнаженной кожи и явно делая это с умыслом. Эйнджел поежилась. – Ммм… Чудо, – прошептал Макс. Засунув палец под край декольте, он провел им от одного плеча Эйнджел до другого.

Она снова поежилась, ожидая, что он будет делать дальше. Ей не терпелось, чтобы Макс потрогал ее грудь, но он упорно занимался спиной.

Он аккуратно распределил ее тяжелые волосы по плечам, поправив ленту.

– Боюсь, с волосами я ничего сделать не смогу, миледи. Вы не повернетесь? – Он отступил на шаг.

Эйнджел повернулась и наткнулась на его восхищенный взгляд. Можно было даже не смотреться в зеркало. И от мысли, что Макс считает ее красивой, Эйнджел почему-то стало жарко. Ей показалось, что Макс тоже как будто возбужден, но глаза смотрели в прорези нелепой маски с хитрецой. Он снова держал себя в руках в отличие от нее.

– Не соблаговолите ли, миледи, спуститься в столовую? – Он подставил ей руку.

* * *

Они вышли из комнаты и пошли вниз по лестнице. Рука Эйнджел касалась согнутой руки Макса, и это место словно горело огнем. Макс старался не смотреть на свою спутницу, боясь, что это может ослабить его решимость. Надо держаться, твердил он про себя. Его цель – узнать имя ее любовника, а не стать очередным.

Он чуть не выдал себя. Так замаскировался, а голосом чуть не выдал. А еще гордился своим умением держать себя в руках. Стоило только коснуться ее кожи – и он напрочь забыл про свой акцент. Интересно, она заметила? Но больше нельзя допускать таких промахов. Он не Фредерик, ее ненавистный кузен, а Макс, соблазнитель в маске.

Соблазнитель? Он вовсе не собирался ее соблазнять, но если это понадобится, чтобы вытащить из нее имя, что ж, он готов. Только если все предыдущие попытки не увенчаются успехом.

Рэмзи встретил их у дверей в столовую. Вид у него был воинственный. Он явно был готов встать на защиту чести дамы.

– Это чудесно, Рэмзи! – воскликнула Эйнджел, оглядев блюда с едой. – Вы с Фрейзером творите просто чудеса.

– Спасибо, Рэмзи, – строго сказал Макс. – Мы сами справимся, возвращайся на кухню. Если понадобишься, я позвоню.

Сержант посмотрел на Макса с вызовом, ни больше ни меньше.

– Второе будет подано, когда вы пожелаете, миледи, – с ударением произнес он и, наткнувшись на грозный взгляд Макса, умолк.

– Спасибо, Рэмзи, – повторил Макс, показывая кивком на дверь. На этот раз слуга послушно направился к двери.

– Я подумал, миледи, вы будете чувствовать себя свободнее без свидетелей, – произнес Макс самым вкрадчивым тоном, на какой только был способен. – Вам надо поесть. Вы с самого завтрака ничего не ели.

– И еще сутки до него, – добавила Эйнджел. – Мне было плохо в дороге. В это время я была бы уже в аббатстве и… – Она умолкла и нахмурилась. – А кстати, Макс, откуда вы узнали, где я буду, когда задумали ваше смешное похищение?

– На этот вопрос ответить нетрудно – я ехал за вами от самого Лондона.

– Но как вы узнали, где?..

Макс усмехнулся.

– Завтра я отвечу на все ваши вопросы, даю слово.

– И маску снимете?

Он кивнул.

– И этот свой костюм снимете?

Макс снова кивнул.

– Если вы так этого хотите… А сейчас поешьте.

Эйнджел поначалу лениво покопалась в стоящем перед нею фрикасе, но было так вкусно, что вскоре, увлекшись, она принялась с аппетитом уплетать все, что было на столе. Макс был доволен – беременная женщина должна хорошо питаться.

Он наполнил бокалы. На маскараде шампанское подействовало на нее очень сильно, может, и сейчас развяжет ей язык.

– Если вы закончили, миледи, я позвоню, чтобы несли второе.

– Да, спасибо.

Рэмзи появился почти мгновенно, у Макса даже возникло подозрение, что он был вовсе не на кухне. Он нахмурился.

– Убери тарелки, Рэмзи, и неси второе. После этого вы с Фрейзером свободны, мне вы сегодня больше не понадобитесь.

Сержант словно и не слышал, сосредоточив все свое внимание на Эйнджел.

– Спасибо, Рэмзи, – сказала она, улыбаясь. – Все просто замечательно. Мои комплименты повару… или поварам.

Сержант неуклюже поклонился и стал собирать грязные тарелки.

Макс, делая вид, что ничего не замечает, подошел к сервировочному столику за еще одной бутылкой шампанского.

Эйнджел со вздохом отодвинула тарелку и взяла бокал.

– Прекрасное вино, – сказала она и неожиданно улыбнулась. – Знаете, Макс, я всегда думала, что не люблю шампанское, а сейчас… – Она отпила из бокала. – И всё вы виноваты.

Макс улыбнулся в ответ. Ну вот, момент наступил.

А он не знает, что сказать!

Макс откинулся на спинку стула и уставился в потолок. Какой же он дурак, надо же было сообразить, что это кузен Фредерик бесцеремонно стал бы ее расспрашивать о любовнике, от которого она беременна, но не соблазнитель Макс! Откуда Максу-то знать о ее беременности?

Придется подбираться к цели окольными путями, ничего другого не остается.

– Скажите мне, миледи, как вы оказались на маскараде? Когда я вас увидел, вы были одна, но ведь приехали-то вы туда наверняка с кем-то? Вы что, поссорились со своим любовником?

Эйнджел покраснела – то ли от гнева, то ли от смущения.

– У меня нет любовника, – сказала она тихо, глядя в стол. – Причина всех моих несчастий, – она перешла почти на шепот, – вы. – Она подняла голову, и Макс мог поклясться, что глаза ее полны слез. – Но мужчинам такие вещи безразличны. – Она резко встала, со скрежетом отодвинув стул, и хотела идти к двери.

Он схватил ее за руку.

– Мне как раз совсем не безразлично все, что происходит с вами, леди Роза. – Не отпуская ее руки, Макс обогнул угол стола и встал рядом. – Из-за меня у вас не может быть никаких неприятностей, – сказал он мягко. – И я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас от любого, кто захочет вам навредить.

Эйнджел молчала.

– Роза?

– Больше не называйте меня так, – прошептала она. – Мое имя… меня зовут Эйнджел.

– Эйнджел… – Макс взял ее за плечи и повернул лицом к себе. На ее щеках блестели дорожки от слез, она часто заморгала, стараясь не плакать. Макс взял ее руки и поцеловал, сначала одну, потом другую. – Моя леди Эйнджел, – пробормотал он. – Намного красивее, чем Роза.

– Ах, Макс…

Он осторожно отер слезы с ее щек.

– Больше ничего плохого не будет, моя леди Эйнджел, поверьте мне.

Она выглядела такой потерянной, беспомощной и от этого еще более желанной. И Макс, забыв обо всем, порывисто обнял ее и стал жадно, почти с отчаянием, целовать.

Эйнджел никогда в жизни ничего подобного не испытывала. Поцелуи Макса пьянили почище шампанского. Эйнджел казалось, что еще мгновение – и она легко поплыла бы по воздуху, как перышко, если б не сильные руки, удерживающие ее.

Ей хотелось, чтобы это никогда не кончалось. Она даже не знала, что мужчина может быть таким нежным. Она попыталась произнести его имя, но из ее горла послышался лишь тихий стон.

Макс так резко отодвинулся, что Эйнджел чуть не упала. Взгляд его глаз в прорезях маски был какой-то затуманенный, а парик сдвинулся набок, так что Эйнджел видела его настоящие волосы, темные.

– Макс… – Она протянула к нему руку, но он сделал шаг назад, и ее пальцы тронули лишь воздух.

– Я дал вам слово… – Он тряхнул головой. – Мне ничего не остается, как попросить прощения, леди Эйнджел, и скрыться с ваших глаз. – Он поклонился и пошел к двери.

– Постойте, Макс.

Он остановился, не поворачиваясь к ней.

Эйнджел глубоко вздохнула. Если она сейчас скажет что-то не то, он уйдет… а ей, несмотря на все преследующие ее страхи, не хочется, чтобы он уходил. Он старался держать себя в узде, и сейчас, и там, на маскараде. Только там сорвался и наверняка жалеет об этом. Поэтому и поклялся, что этого больше не случится. Он испугался, что нарушит свое слово, испугался самого себя.

Откуда она все это знает? Для нее самой это загадка, но она уверена, что все так и есть. Она в любой момент может потребовать, чтобы он ушел… или чтобы остался.

Эйнджел подошла к двери и с улыбкой посмотрела ему в лицо.

– Уже поздно, сэр, пожалуй, пора спать. Окажите любезность, проводите меня к спальне.

Ей показалось, будто она заметила промелькнувшую в его глазах растерянность, он открыл дверь и отступил на шаг, пропуская ее. Эйнджел, пряча улыбку, взяла его под руку.

– Вы очень добры, сэр, – вежливо сказала она. Через прихожую и вверх по лестнице они шли в полном молчании. Эйнджел чувствовала, что он напряжен как струна, да и у нее внутри как будто сжималась пружина.

«Это мой выбор, – говорила она себе. – Если я попрошу его остаться, он останется. Если скажу ему уйти, уйдет. Только я хочу, чтобы он остался. Уверена, с Максом меня ждет что-то чудесное. И мне все равно, кто он и каков он без своего маскарада. В конце концов, он отец моего будущего ребенка, значит, я так или иначе связана с ним. Неужели же это так плохо, что я хочу быть с ним? Может быть, такого больше никогда не будет».

Не успели они подойти к двери, как Макс убрал ее руку и поклонился.

– Покойной ночи, миледи Эйнджел, добрых снов.

Эйнджел посмотрела на него из-под ресниц.

– Вы забыли кое о чем. Вряд ли я усну одетой, а горничной у меня нет. – Она открыла дверь и вошла. – Придется вам меня раздеть.

Она замерла неподвижно, не оборачиваясь.

– Эйнджел… – Его голос звучал глухо и напряженно.

Она посмотрела на него через плечо с улыбкой. В сумраке спальни его глаз не было видно.

– Начинайте, мистер горничная, посмотрим, может, вы раздеваете лучше, чем одеваете.

– Только имейте в виду, мадам, я не железный, – проговорил Макс.

– Это точно, – подхватила Эйнджел. – Судя по тому, как вы меня застегивали, у вас пальцы как… – Она осеклась, почувствовав, как он убирает ее волосы, чтобы расстегнуть платье. Все слова вылетели из ее головы.

Он начал с ленты в волосах, очень медленно потянул за один конец, развязывая бант, потом, что-то пробормотав, развязал узел, осторожно вытащил ленту из-под волос, пропустил между пальцами и отпустил. Лента скользнула по груди Эйнджел и мягко упала на пол.

Эйнджел закрыла глаза. Пружина внутри нее сжалась еще сильнее.

На этот раз он действовал неторопливо, старательно. Каждую пуговичку аккуратно вытаскивал из петельки, а потом переходил к следующей. И на этот раз совсем не касался ее кожи. Макс снова владел собой.

– Вот и все, – сказал он, расстегнув последнюю пуговицу и поддерживая платье, чтобы оно не скатилось с плеч Эйнджел. – Если вы подержите платье, миледи, я развяжу шнуровку, и можете ложиться спать.

Эйнджел ужасно захотелось, чтобы платье упало на пол. Если она ничего не сделает, он сейчас уйдет.

– Пожалуйста, миледи, – холодно произнес Макс. Он продолжал поддерживать платье, ожидая, пока Эйнджел перехватит его.

Она со вздохом взялась за края декольте.

– Благодарю.

Эйнджел окончательно уверилась, что он решил ни в коем случае не дотрагиваться до нее. Она набрала полную грудь воздуха, чтобы ему труднее было справиться с корсетом.

– Да уж, я вижу, горничной требуется терпение святой, – недовольно проворчал Макс, возясь с узлом.

– Горничная не завязывает узлов, которые потом не развязать, – отозвалась Эйнджел.

За спиной послышался шумный вздох.

– Тихо, миледи, а то придется вам спать в корсете.

– Если уж так трудно, взяли бы да и разрезали.

Внезапно дышать стало легче.

– Ну все, покойной ночи, миледи, – сказал он, отступая. – С остальным, я думаю, вы сами справитесь. Заприте дверь и спите спокойно. Сладких снов.

Эйнджел круто повернулась, по-прежнему придерживая платье и не отваживаясь его отпустить. Уж больно это было бы вызывающе.

– Спасибо, сэр. Даже не думала, что мужчина способен оказать такую услугу и при этом не постарается воспользоваться ситуацией.

– Я же дал вам слово, миледи. – Макс отвесил поклон, явно собираясь уходить.

Ну что за упрямство! И почему именно сейчас? На маскараде он не был такой скромный.

– Не стану я запираться и не хочу быть одна, – вырвалось у Эйнджел. – Я хочу, чтобы вы пришли ко мне, Макс.

Он молчал. Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем послышался его голос:

– Вы уверены? – Он смотрел в сторону.

– Да, – поспешно произнесла Эйнджел. – Да, уверена, только…

– Только что?

– Приходите без маски.

И опять он долго молчал, потом кивнул.

– Хорошо, миледи Эйнджел, пусть будет так, как вы хотите.