День пятый...

С тех пор как я приземлилась в Нью-Йорке, на улицах, несмотря на холодную погоду, всегда были оживленно, но сегодня... сегодня я не думала, что хоть один человек осмелится выйти. После быстрого падения температуры неожиданная метель накрыла уже заснеженные улицы, из-за чего я не смогла посетить кладбище, как планировала накануне.

Судя по количеству постояльцев, заполонивших холл, я бы сказала, что мы все застряли внутри отеля. К несчастью для меня, Александр тоже был одним из таких людей.

Я тайком наблюдала, как он общался с другими. Как легко двигалось его тело, как напрягались плечи, когда ему было неудобно, и как его глаза искали что-то или, может быть, кого-то, чтобы отвлечься, когда он завершал разговор. Все в нем интриговало мое предательское тело.

По мере того как день перетекал в вечер, я делала все возможное, чтобы не встретиться с ним лицом к лицу, и в какой-то степени, казалось, это сработало, так как я умудрилась потерять его из виду больше, чем на пару часов.

Я все еще смаковала горячий шоколад в кафе, примыкающем к лобби, когда пианист сел за черный, из эбенового дерева с красной отделкой, рояль Стэйнвэй[4]Стэйнвэй энд санс (англ. Steinway & Sons) — всемирно известная компания-производитель фортепиано. Основана в 1853 году.
. Я знала все о подобном фортепиано, потому что мой отец знал о нем все. Такой красавец был в наших планах. Конечно, это был не тот самый инструмент, на котором он, бывало, играл, но он тоже знал о нем все. Черт, это было одной из причин, по которой он выбрал этот отель.

Он хотел играть в этом городе. После стольких лет он хотел почувствовать городскую шумиху, светофоры, привычную суету.

Он хотел почувствовать все, взять все с собой. Хотя бы в последний раз. У меня есть собственное кафе в маленьком городке, и время от времени отец играл для посетителей, но в последние два года, когда он боролся с недугом, ему было трудно это делать. И не важно, что он говорил, я знала — он скучал по этому городу. Знала, что это было не то же самое.

Как только пианист прикоснулся к клавишам, я закрыла глаза и музыка унесла меня за пределы реальности. Подальше от моих забот и утраты. Отрывок, который он играл, был мне не знаком, но ощущение того, как звуки проникали в вены, как согревалась кровь от предвкушения заключительных аккордов, было достаточным, чтобы ускорить дыхание и заставить мое сердце танцевать.

Я даже не могла сказать, после скольких песен — может, одной, а может, и двенадцати (звук отражался от стен) — пианист нажал последнюю клавишу и отошел от рояля. Вынырнув из забытья, наткнулась на взгляд ярко-голубых глаз, с едва заметным любопытством смотрящих прямо на меня с другой стороны зала. Я не отвернулась. Честно говоря, я не чувствовала себя в силах разорвать эту зрительную связь между нами. Хотя знала, что должна.

Нотки обеспокоенности омрачали его прекрасное лицо. Я догадывалась: он мог увидеть, что мое сердце разбито, и пытался понять почему. Я не знала, как вести себя или как реагировать, когда он находился в одном помещении со мной. Александр слишком быстро прервал наш зрительный контакт и пошел прочь, будто знал, что иметь связь наподобие этой было большой ошибкой; ушел, как будто этого никогда и не происходило.

Я встала и подошла к ближайшему окну, чтобы понаблюдать за снежинками, падающими на землю, и послушать, как ветер играет собственную мелодию тому, кто готов слушать.

Окончательно отказавшись от идеи выйти из отеля, я решила вернуться в свой номер и открыть письма, которые боялась читать с тех пор, как отец покинул меня.

Обходя небольшую группу людей, я увидела Александра, который на этот раз разговаривал с брюнеткой, и по какой-то причине внутри меня что-то перевернулось, болезненно напомнив, что наш поцелуй абсолютно ничего не значил для него.

Расстроившись, что мне придется слушать, как он еще одну ночь будет заниматься сексом, я решила сыграть с ним в собственную игру. В конце концов, он вчера устроил мне засаду. Будет справедливо, если я нарушу его планы.

Я сказала себе, что это не имеет ничего общего с желанием увидеть тот взгляд, когда наши губы встретились и его руки обняли меня. Ничего общего с чувством потрясения от его прикосновения. Я была для него никем, и таковым он должен был быть и для меня тоже.

Заметив напряженность в его теле и то, как он отвернулся от женщины, когда она прильнула к нему, что-то нашептывая, я споткнулась. Сцена выглядела более интимной, чем просто свидание на одну ночь, — было какое-то невысказанное прошлое между ними, более личное.

Передумав в последний момент, я решила отпустить это чувство. Именно когда я была уверена, что он меня не увидит и я проскочу за его спиной, он неожиданно сделал шаг назад, и я чуть не потеряла равновесие. Он повернулся извиниться и тут понял, что врезался в меня.

За секунду выражение обеспокоенности на его лице сменилось: все в нем источало холодный расчет. Он притянул меня к себе, взяв за руку.

Я попыталась вырваться, но у него была железная хватка.

Только я открыла рот, чтобы что-то сказать, вместо меня заговорила брюнетка:

— Александр, что происходит?

— Я хочу, чтобы ты познакомилась с Майей, Клэр. Майя, это моя бывшая жена, и она как раз собиралась уходить.

Я снова открыла рот, чтобы заговорить, но, как только он посмотрел на меня, я увидела его умоляющий взгляд и забыла, что собиралась сказать. Это уже был не тот самоуверенный парень, что вчера. Нет, появилось нечто другое в Александре, какая-то уязвимость в глазах, от которой я не могла отмахнуться.

— Значит, вот так ты хочешь жить дальше, Алекс? — спросила брюнетка, разрывая нашу связь.

Алекс отвел от меня взгляд и полностью развернулся к ней.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, Клэр.

— Мы оба знаем, что ты прекрасно понимаешь.

Было не комфортно находиться рядом с ними, чувствовать грусть, окружающую женщину, и ощутимый гнев, смешивающийся с чем-то еще, в Александре. Единственное, что беспокоило меня и в чем я не могла быть полностью уверенной, так это притворялась она или в самом деле печалилась.

Клэр глубоко вздохнула и прикусила нижнюю губу. Ее макияж был безупречным, полные губы накрашены глубоким оттенком красного.

Несмотря на то, что Александр держал мою руку крепкой хваткой, она полностью игнорировала меня. Опираясь на него, положила ладонь поверх его груди, на сердце.

— Наш небольшой перерыв убивает меня так же, как и тебя, насколько я знаю. Тебе придется простить меня когда-нибудь, Алекс.

Он отступил, увлекая и меня за собой, обхватив за талию, отчего ее рука упала.

— Мы разведены, Клэр. "Небольшой перерыв", как тебе нравится называть это, никогда не закончится. Если это все, что ты пришла сюда сказать, думаю, мы закончили. Как ты видишь, я занят.

Черты ее лица исказились, и она сузила глаза, глядя на него.

Отведя от нее взгляд, я посмотрела на его лицо — сильная челюсть была сжата. Что-то было неправильным в языке его тела. Даже его рука на мне ощущалась не так, как вчера. Сейчас это было напряженно-неловко и будто вынужденно.

Не знаю почему, но мне не нравилось видеть его таким. Практически оторвав его руку от своей талии, я переплела наши пальцы и посмотрела на него. Я не могла упустить его удивления от моей бесцеремонности.

Глаза Клэр опустились к нашим сомкнутым рукам, и она ухмыльнулась:

— Ох, милая. Разве ты не знаешь, что ты ничто? Просто то, что у тебя был секс с ним один или два раза, не означает, что ты завоевала его сердце. Оно по-прежнему принадлежит мне.

Его рука напряглась, и вот тогда я поняла, что сказанное ею было в некотором смысле правдиво.

— Ох, милая, — передразнила ее я. — Наверное, больно оттого, что ты больше не спишь с ним? После вчерашней ночи, имею в виду, — я обмахнула себя, невинно улыбаясь. — Я запомню это на всю жизнь.

Ее милые маленькие губки скривились еще больше, а я получила удовольствие, увидев вспышку ревности на ее лице. Просто чтобы вкрутить нож немного глубже, я всем телом прижалась к нему, положив голову на плечо.

— Разве ты не знаешь, что он больше тебя не хочет?

— Ты шлюха, я...

— Довольно, Клэр, — прорычал он.

Не обращая на нее внимания, он сжал меня в объятиях и, наклонившись, нежно поцеловал в висок в качестве небольшой благодарности.

— Хочешь подняться? — спросил он. Его глаза манили меня.

Радуясь этому бегству, я кивнула.

Со стороны все выглядело так, будто он холодно отделался от бывшей жены, но я знала, что это не тот случай. Он выбрал бы ее вместо меня — или одной из его блондинок — в любой день, если бы все было по-другому для них. Это было написано на его лице, и не только я это заметила. Но даже после всего он хотел ее.

В груди защемило.

— Надеешься, что выйду туда в такую погоду, Алекс? — спросила Клэр, когда мы собрались сбежать.

— Я надеюсь, что ты вернешься таким же способом, каким пришла сюда. Меня не волнует как.

С этими словами он, не оборачиваясь назад, повел меня к лифтам, его теплая рука лежала на моей пояснице.

Как только Клэр оказалась вне пределов слышимости, он заговорил:

— Это тебя не касается. — Его тело было напряжено.

— Я что-то сказала по этому поводу?

— Я просто предупреждаю тебя, прежде чем ты начнешь задавать вопросы.

— У меня не было намерения делать это. К слову, не помешало бы сказать "спасибо", дружок. Как видишь, я уже второй раз спасаю тебя от женщины, и ни разу ты не был любезен.

Он нажал кнопку лифтов.

— Опять-таки, мисс Харт, оба раза вы могли сказать "нет". Я не заставлял вас что-либо делать. К тому же именно вы все еще держите мою руку.

— Боже, ты невыносим!

Я высвободила руку из захвата, не беспокоясь, как это выглядело, если его Клэр все еще наблюдает за нами.

Двери лифта открылись с резким звуком, и мы шагнули внутрь после того, как все вышли.

— Тебе не нужно быть где-то еще или, может, ты воспользуешься следующим лифтом? — спросила я, беспричинно раздраженная.

— Ох, так теперь ты владеешь и лифтами тоже?

— Поскольку очевидно, что мы не можем находиться рядом друг с другом, я бы не возражала, чтобы ты поехал на другом.

— Не волнуйся, я тоже не в восторге от твоей компании.

Я не чувствовала потребность высказаться, что это чувство было взаимным, так что мы продолжали стоять в разных концах лифта, не глядя друг на друга, не разговаривая.

Как только мы доехали до двадцатого этажа, свет погас и лифт дернулся от резкой остановки.

Я ахнула и прижалась спиной к стене, будто это как-то улучшит ситуацию. Мой желудок сжался, когда ничего не произошло спустя несколько секунд. Я думала, может, это просто небольшая пауза, и лифт снова начнет движение. Но все осталось по-прежнему.

— Александр, — прошептала я, будто громкий шум может вызвать падение лифта, убив нас обоих в считанные секунды.

— Я здесь, — сказал он просто.

— Я знаю, что ты здесь, — огрызнулась я, будучи не в состоянии больше сдерживаться. — Что происходит?

— Лифт остановился.

— Серьезно? — прокричала я.

— Успокойся. Должно быть, сели генераторы. Это из-за шторма. Скоро поедем, не переживай.

Мне было тяжело дышать, и я попыталась сделать все, что могла, чтобы успокоить сердцебиение. Разбиться насмерть — не так я хотела умереть.

Александр достал телефон, и слабый свет дал нам возможность снова видеть друг друга. Я плотнее прижалась к стене... я бы сделала все, только чтобы не приползти обратно в его объятия.

— Черт, у меня нет сигнала. Проверь свой.

— Мы не можем позвать на помощь? — выдохнула я. Голос был слабее, чем прежде.

Он поднес телефон к моему обеспокоенному лицу.

— Успокойся. Дай мне свой, и я позвоню на стойку регистрации, чтобы узнать, что происходит.

— Что тебе дать?

— Дай мне свой телефон, Майя.

— У меня его нет.

— Как это, черт возьми, у тебя его нет?

— Так это нет, господи боже мой! Он здесь не работает, я не ношу его с собой. Нет телефона! Теперь до тебя дошло? — закричала я, не в силах остановить себя.

Я начала глубоко дышать, пытаясь сосредоточиться на чем-то еще, кроме мысли, что оказалась запертой в лифте с наихудшим из возможных людей.

— Посмотри на меня, — сказал он, подойдя и встав рядом со мной, бесполезным телефоном освещая пространство.

Игнорируя его, я закрыла глаза и начала напевать с закрытым ртом, притворившись, будто не слышала скрип и странные звуки, когда кто-то из нас сдвигался хоть на сантиметр.

— Майя, посмотри на меня, — уже нежнее повторил он.

— Пожалуйста, оставь меня в покое. Я не хочу смотреть на тебя. Я просто хочу выбраться отсюда.

Пальцами он коснулся моего подбородка, поднимая его вверх. Я открыла глаза и попыталась сфокусироваться на нем в слабом освещении. Даже его голубые глаза не смогли успокоить меня, так что я снова закрыла свои.

— Майя, я здесь, посмотри на меня.

— Ты не помогаешь, уйди, пожалуйста, — прошептала я.

— Мне некуда уйти. Я знаю, тебе это не нравится, но, кажется, мы тут застряли на некоторое время, так что перестань говорить мне уйти.

— Не испытывай меня прямо сейчас.

— А когда? Ты уже решила, что позволишь мне коснуться тебя?

— Да что ты за человек? Мы застряли в лифте, ожидая возможную смерть, а ты вот что решаешь делать? Заполучить девушку, которая на грани еще одной панической атаки?

— Тогда что прикажешь мне делать? — пренебрежительно спросил он.

— Что-нибудь! — я невольно повысила голос.

Он нежно положил ладонь на мою щеку. Пораженная мягкостью его прикосновения, я закрыла рот. Его рука была такой теплой... ничего похожего на холод, который начинал просачиваться сквозь мою кожу. Мне пришлось сдержать себя, чтобы не склонить лицо к его руке, подобно котенку, выпрашивающему ласки.

Большим пальцем он погладил мою скулу, каким-то чудом немного успокоив мое сердце.

— У тебя клаустрофобия, Майя?

— Нет... Я не знаю, — прошептала я, глядя вниз. — Мне нужно выбраться отсюда.

Я снова закрыла глаза и попыталась сфокусироваться на нежных движениях его пальцев. Ощутив, что он подошел ко мне на шаг ближе, я глубоко вдохнула его запах, чтобы напомнить себе — я не одна. Это помогло успокоиться и сосредоточиться на нем.

Хотя я все еще прижималась к стенке лифта.

— Должно быть, неполадки с электричеством; они вытащат нас, как только смогут, не волнуйся.

Я испустила долгий выдох:

— Говорить "не волнуйся" совсем не помогает мне. Это только заставляет сосредоточиться на том, как сильно нам следует волноваться. Я думаю, что мы разобьемся насмерть.

— Этого не случится.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю. О чем ты хочешь поговорить? Это отвлечет тебя от мысли, что ты в ловушке.

— Спасибо, что напомнил, потому что я вообще об этом не думала. И я не хочу ни о чем говорить. Я просто хочу дышать.

— В этом ты не слишком преуспеваешь.

Я сердито посмотрела на него, заметив небольшую улыбку на его губах.

И тут внезапно я перестала его видеть вовсе. Вокруг стало темно, и я снова начала паниковать.

Вдобавок ко всему прочему, он убрал свою ладонь, и я ощутила себя незащищенной без его прикосновения.

— Вот дерьмо, батарея сдохла, — пробормотал он.

Две секунды тишины, слишком долгие две секунды, и я не могла этого вынести. Я даже не могла слышать, как он дышит, будто он просто растворился в воздухе.

Оставив спасительное местечко у стены, я подалась вперед, пребывая практически на грани паники, когда моя рука наткнулась на его грудь, и я вцепилась в его пиджак. Намертво.

— Пожалуйста, не стой так далеко.

У меня перехватило дыхание, и я поняла, что через пару секунд разревусь.

— Эй, — его голос смягчился, — я говорил тебе, что при всем желании здесь ты не сможешь избавиться от меня. Я рядом.

Ему каким-то образом удалось высвободиться из моей хватки, он обеими руками взял мое лицо, а я удерживала его за предплечья, не позволяя никуда уйти.

— Должно же тут быть какое-то аварийное освещение или что-то подобное? — спросила я, восстановив дыхание. У меня это получилось благодаря его успокаивающему голосу, приказывающему сделать это.

— Да, но ничего, кажется, не работает. Не знаю, что происходит снаружи. Я не ожидал, что разыграется такая буря, но в Нью-Йорке зимы всегда такие, никогда не знаешь, когда станет еще хуже.

— Так ты из Нью-Йорка?

— Да. А ты откуда?

— Не из Нью-Йорка?

— Итак, ты все еще думаешь, что это не мое дело, где ты живешь.

— Полагаю, да.

Не знаю почему, но мне не хотелось говорить ему, откуда я. В любом случае я не думала, что это его волнует. Он просто разговаривал со мной, чтобы успокоить. Как только бы двери открылись, он бы вернулся к свойственному ему поведению засранца.

— Ладно, пусть так и будет. Не говори мне.

— Я не думаю...

— Ты можешь называть меня Алексом. Тогда расскажи мне еще что-нибудь о себе. Ты работаешь?

— Да, у меня есть маленькое кафе.

— И где же находится это маленькое кафе?

— Хорошая попытка.

Прежде чем он смог придумать ответ, что-то над нами оборвалось, и мы опустились на несколько сантиметров. В этот раз я уткнулась лицом в его шею, а он, защищая, обнял меня так, что мои руки оказались зажаты между нами.

Я услышала его чертов смешок и почувствовала, как он сотрясается от смеха, но была слишком занята, зажмуривая глаза так крепко, как только могла, чтобы огрызаться на него.

— Майя? Значит, ты лгала, когда сказала, что не позволишь мне прикоснуться к себе, даже если тебе пришлось бы провести остаток жизни в одиночестве?

— Пожалуйста, заткнись, — процедила я сквозь зубы.

Он еще громче фыркнул от смеха. Если бы мы не стояли в темноте, я бы с удовольствием посмотрела, как меняется выражение его лица, когда он смеется, но, к сожалению, я не могла даже увидеть собственную руку, не говоря уже о его прекрасном лице.

— Майя, тебе нужно расслабиться, — прошептал он на ухо, посылая мурашки по спине.

Рукой он начал гладить мою спину, а подбородком уперся мне в макушку.

Быть в его руках было угрожающе хорошо. Безопасно. Соблазнительно. Прекрасно было ощущать, как он обнимает меня за талию, как его тело возвышается надо мной. Все это, добавленное к моему наваждению, а еще почему-то каждый его вздох, каждый удар сердца, который я чувствовала грудью, успокоило меня.

Когда он убрал одну руку с моей талии, мое тело обмякло на его, и воздух вокруг нас изменился. Я прислонилась лбом к его груди, мое беспорядочное дыхание стало замедляться. Другая его рука все еще была на моей пояснице, и я не хотела думать, каково это будет — не ощущать на себе его руки. Наоборот, я скучала по недолгому ощущению обеих его рук, обнимающих меня.

— Мне нравятся твои губы, — пробормотал он.

— Это должно мне польстить? — выдохнула я.

Я почувствовала, как его пальцы осторожно приподняли мой подбородок, как чистое, мятное дыхание согрело щеку.

Мои глаза все еще были закрыты.

Это все-таки было наваждение. Я знала это. Мне просто нужно было повторять это себе.

— Я ведь задолжал тебе поцелуй, Майя? — спросил он у моих губ, заставляя меня дрожать.

— Мы сейчас умрем, а ты вот о чем думаешь?

— Мы не умрем. Если хочешь, можешь рассказать, о чем думаешь ты. Сомневаюсь, что это лучше, чем то, о чем думаю я, но давай, говори.

Большим пальцем он коснулся моей нижней губы — невесомая ласка, но все еще реальная. А затем я почувствовала его пальцы на моих закрытых веках.

— Твои глаза все еще закрыты, — прошептал он, — расскажи мне, о чем ты думаешь.

— Я думаю, никто не придет к нам на помощь, — сказала я, немного волнуясь.

— Через несколько минут или, может, секунд, ты будешь свободна от меня.

— Сомневаюсь в этом. Я встречаю тебя чаще, чем мне бы хотелось, с того самого момента, как я зарегистрировалась здесь. Похоже, от тебя не так легко избавиться.

Я попыталась сделать шаг назад и высвободиться из его объятий, но он рукой, все еще лежащей на моей спине, пресек мои трепыхания.

— Я никому не скажу, что мы делали, если ты не скажешь, — пробормотал он около моей щеки.

И снова я попыталась отстраниться.

— Делали что? О чем ты говоришь... — прежде чем я смогла закончить предложение, его губы прижались к моим, поглощая все слова.

Нехотя я начала толкать его в грудь, но даже я знала, что это была лишь вялая попытка. Его пальцы крепко охватили оба мои запястья, останавливая мои движения так же, как и мысли.

Я старалась не отвечать — я правда старалась, — но он был неумолим. Прежде чем мой разум осмыслил, что мы снова целуемся, его язык проник в мой рот, и наш поцелуй превратился в нечто большее. Во что-то, от чего даже я не смогла отказаться.

Ему удалось отбросить все мои мысли... кроме как о нем самом.

Были только мы в маленькой кабинке или это был весь мой мир?

Я потерялась в ощущениях.

На самом деле, он был тем, кто забрал их у меня и дал взамен что-то еще.

Тепло его тела проникало в меня... его губы, язык обжигали меня изнутри.

Его рука медленно добралась до моей шеи, и он наклонил мою голову так, как ему хотелось, чтобы он смог углубить наш поцелуй.

Я оперлась на него, страстно желая намного большего, а он удержал меня на весу.

Впрочем, и этого было недостаточно. С ним всего будет мало.

Я застонала, изо всех сил стремясь быть ближе к нему.

Он отпустил мои запястья, и я протянула руки к его лицу в попытке удержать его возле себя. Именно так. Лишь еще на минуту, а затем пусть реальность обрушится на нас.

Он простонал, не разрывая губ, языком всасывая мой более жестко и настойчиво, затем толкнул меня обратно к стене. Я ахнула, почувствовав бедром его возбужденное состояние.

Нежно прикусив мою нижнюю губу, он медленно облизал место укуса, и ленивая улыбка появилась на моих губах.

— Ты улыбаешься, — пробормотал он удивленным голосом.

Я не смогла сдержаться... и засмеялась.

Мы оба тяжело дышали, и я не хотела, чтобы это заканчивалось; я не хотела потерять это чувство — этот мир, — который он мне предлагал.

Когда он не вернулся к моим губам достаточно быстро, я забыла о том, почему это было плохой идеей, и вслепую потянулась к нему, чтобы вернуть обратно. Или это он потянулся ко мне снова?

В тот момент я ничего не знала. Я была ослеплена тем, что он заставлял меня чувствовать.

Наши языки переплелись, его пальцы крепче сжали мою шею.

Моя рука скользнула вниз с его груди, чувствуя ладонью рельеф каждой мышцы.

Мир двигался или мы?

Я глубоко задышала, когда он переместился с моих губ, продолжив целовать шею и подбородок.

Раздался резкий металлический звук; кто-то откашлялся.

— Похоже, вам понравилось, мисс Харт. Не могу дождаться, когда мой член погрузится между ваших ног. Это то, что мне безусловно понравится.

Потрясенная, я распахнула глаза, встретившись с его взглядом. Тепло, которое заполняло мои вены, за секунды сменилось ледяным холодом.

Затем мое сознание отметило, где мы находились.

— Почему так долго? — спросил Александр жестким тоном, и я моргнула, не понимая, о чем он спрашивал. Я была или недостаточно проворна, или недостаточно умна, чтобы отстраниться от него.

По правде говоря, в его объятиях я совсем потеряла голову.

Однако у него такой проблемы не было. Он сразу же отошел от меня, из-за чего я пошатнулась на месте, удерживая равновесие.

Кто-то ему ответил, но я ничего не слышала из-за гула в ушах.

Его пристальный взгляд упал на мои распухшие губы, и затем, вот так запросто, он развернулся и вышел из лифта, осыпая вопросами кого-то... бросая меня одну.

В голове начало проясняться, и я услышала конец их разговора.

— С другими есть проблемы?

— Нет, сэр. Только в этом были люди. Больше неполадок нет. Генератор заработал, но возникла проблема с подключением к лифтам. Она была немедленно устранена.

Взглядом я наткнулась на пару зеленых глаз, смотрящих с ненавистью. И хотя я все еще не пришла в себя, выдержала пристальный, нервирующий взгляд Клэр. Очевидно, конец шоу не добавил ей хорошего настроения, что не удивительно. А вот увидеть знакомое лицо Джексона рядом с ней определенно было большим сюрпризом. Его глаза остановились на мне, ухмылка играла на его губах, когда он наклонился и прошептал ей что-то. Ее свирепый взгляд немедленно переместился на его лицо.

Все тепло, которое я испытывала всего несколько секунд назад, покинуло мое тело со свистом, и я обняла себя, пытаясь остановить дрожь. Они знали друг друга.

Мне не было места в их мире. Неважно, что я начинала чувствовать к Александру, я никогда не смогу на него даже претендовать.

Я сосредоточилась только на побеге, нажала кнопку своего этажа, и двери медленно закрылись передо мной. Оставляя меня в полном одиночестве.