У каждого явления в этой жизни есть плюсы и минусы. В любом даже мало-мальски радостном, а, тем паче, ожидаемом событии, которое вдруг соизволило исполниться, даже ровно так, как вы себе это пожелали, найдется ложка дегтя или, обнаружится обратная сторона, как у любой планеты, не освещенной солнцем, — холодная, темная и неприглядная.

Сфайрат легко отпустил ее пораньше, не потребовал заявлений, отработок, не объявил, что это в счет отпуска или какого-то другого дня, даже не сделал скорбное лицо, высказав при этом, обличающую в своей строгости фразу, что, мол, вот так нельзя и это работа, ответственность, и это строго в последний раз. Так делала Кристин.

Единственное, что спросил, куда она собралась. Вэлиан заданный вопрос не понравился — это отдавало ощутимым душком контроля или даже надзирательства. С другой стороны, довольно глупо было надеяться, что все вернется на круги своя так быстро и одномоментно, но ей не хотелось бы в очередной раз лгать и выкручиваться, поэтому она решила, что все-таки скажет правду.

Дракон, наблюдающий за ней со своего рабочего места, неожиданно даже для себя самого поднялся, приближаясь к ней. Вэлиан на всякий случай отступила назад, тут же улыбаясь. Это превратилось в какую-то нехорошую привычку, отступать при его приближении. Она не боится дракона, но пятится от него. Вэлиан попинала себя за свою противоречивость.

— Вэл, я беспокоюсь за тебя, — он чуть ослабил уже надоевший за весь день галстук, — сомневаюсь, что ты будешь радоваться или злорадно ухмыляться, если с тобой что-то случится.

Вэлиан вернулась на место, встав с ним рядом. Сфайрат улыбнулся этому моменту в своих мыслях. Ему так живо вспомнилось, как много раз она отступала перед ним, и последняя ссора, когда она указал ему стоять на месте и прекратить давить на нее ростом. Только дело не в давление и не в росте, ему хочется быть рядом с ней, и это ощущение не ослабевает.

— Я никогда не усмехаюсь злорадно, — возразила она просто, потянувшись к его вороту, — я злобно хохочу, что мне удалось обвести вокруг пальца дракона.

Она ослабила узел, взглянув на него, и коварно улыбнувшись.

— Это моя тайная миссия на Земле: вывести одного отдельно взятого дракона, и причина вовсе не в том, что я самостоятельный эльф и не привыкла кому-то отчитываться о своей личной жизни.

— С некоторых пор, ты стала частью моей личной жизнью, надеюсь, что и я твоей.

Вэлиан развязала ему галстук, вытянув его за один конец из-под воротника. Она покусала губу, раздумывая над тем, что ответить ему. Не на его последние слова, а на его вопрос.

— Я хочу встретиться с подругой и ее друзьями. Я давно хотела с ними познакомиться, а тут и случай пришелся. Я хочу поговорить с ними о некроманте и просить о помощи.

Сфайрат отошел от нее и оперся о стол, едва ли, не скрестив руки на груди, если бы она сказала ему об этом раньше, никуда бы он ее не отпустил, во всяком случае одну. Кто знает, может, этот психопат с Земли и среди тех, с кем она пошла знакомиться.

— Я вижу, о чем ты думаешь, — тихо проговорила она в ответ на его резкий уход после ее слов.

Вэлиан сложила шелковый аксессуар, все еще покручивая аккуратный прямоугольник ткани в руках, встала рядом, также, как и он, опираясь бедрами о столешницу длинного стола.

— О чем же?

— Что ты с радостью взял бы свое разрешение «уйти пораньше» обратно.

Сфайрат усмехнулся, взглянув на нее сбоку. Этот день, несмотря на вчерашние поцелуи, мало чем отличался ото всех остальных. У каждого из них было чем заняться, у него же вдобавок ко всему образовалось незапланированная встреча с риэлтором, который то и дело заваливал его почту фотографиями квартир. Раньше он бы с удовольствием передал эту почетную обязанность Вэлиан, уверенный, что она сделает все в лучшем виде, и нисколько не сомневаясь в ее вкусе, но в этот раз ему хотелось сделать ей сюрприз и поставить перед фактом, чтобы за это время она не нашла тысячу аргументов и не придумала решение, куда можно деться на этот раз. Почему ему кажется, что сюрприз не покажется ей приятным?

— Взял бы и, честно говоря, могу еще передумать, но знаю, что ты найдешь способ уйти, если только я не посажу тебя рядом в кабинете и не попрошу стенографировать каждое мое действие. Вэл, ты не думала над тем, что этот псих кто-то из местных?

Вэлиан глубоко вздохнула и решила не отвечать, не произносить просящуюся на язык фразу: «почему ты всегда сомневаешься в моих друзьях и никогда — в своих?»

— Я думала об этом, я думала о Дикеавале, я всегда думаю о том, что мне говорят, а еще я пошла в эту профессию не для того, чтобы отсиживаться и ждать результатов от своих подковерных интриг, как тот же Трист, а чтобы действовать. И я знаю, что ты скажешь дальше, дракон.

Она поймала его полыхнувший взгляд и правильно истолковала его.

— У меня есть голова на плечах, и поэтому я не лезу никуда одна, и прошу о помощи тех, кто владеет силой и возможностями.

— Давно ты читаешь мои мысли?

Вэлиан никак не отреагировала на его недовольный тон, решив зайти, с другой стороны.

— Нет, я просто вижу тебя, и злись ты на меня раньше чуть меньше, то сейчас была бы менее догадлива. Пойдем со мной? Скажешь потом, кому бы ты стал доверять, а в ком сомневаешься. Заметь, я зову тебя с собой, а не пытаюсь что-то скрыть от тебя.

Сфайрат повернулся к Вэл, привлекая ее к себе, но девушка тут же освободилась, строго взглянув на него. Ах, да. Они же на работе. Лишние сплетни, шепотки и ухмылки ей не нужны. Что до него — это его компания, и его не волнует, что говорят о нем его работники.

— Пойдешь? После трех у тебя ничего важного, если только я о чем-то не знаю.

Да, она пошла на то, что называется доверие, а он не может ей рассказать о подробностях разговора с ее отцом. О чем она довольно прямо намекает. Сфайрат знает, что Вэл будет не в восторге, узнай она подробности вчерашней беседы, но сейчас сказать ей, что он попросил ее руки у Рихаррда, и тот дал согласие, равносильно тому, как если бы он собственноручно открыл ей дверь с говорящей надписью «выкини что-нибудь, если тебя что-то бесит». Взбесит ли это ее? Обязательно. Захочет ли она сбежать? Вероятнее всего. Это беспокоило его больше всего, потому что над ней нависла нешуточная опасность — он знал тех, кто собирался прийти за ней, и никогда и ничего они не делали просто так, решив однажды взять свое.

Почему он сделал это? Для таких решений и предложений нужно время, ухаживания, развитие отношений, а у него на это все не было времени. Также, как он плохо представлял, как спустя неделю их знакомства подойдет и попросит ее руки. Нет, он очень хорошо визуализировал этот момент, но также хорошо понимал, какой ответ получит тотчас же. Он хотел видеть ее рядом с собой весь остаток вечности. Жаль, что не получилось сделать предложение так, как этого любят все девушки. Красиво.

И еще, Фэйту очень хотелось увидеть того, кто придет за ней, хотел услышать его имя и видеть лицо, поэтому попросил отца Вэлиан навестить короля следующим же утром и доложить ему о переменившимся положении вещей. Сфайрат знал, какими характерами обладают монархи, и предположил, что Эльсвандил не откажет себе в удовольствии отказать претенденту если не прилюдно, то в день бала. Ему нужно было увидеть того, кто причастен к этой довольно мутной истории с девушкой. Все у этих ребят при всей их ангельской наружности выходит нечисто.

— Хорошо, давай так. У тебя еще есть время?

Вэлиан, все еще смотревшая в его лицо, кивнула и нехотя взглянула на часы. Что-то в его взгляде вдруг обеспокоило ее, промелькнуло в нем некое сожаление и последующая за этим грустная усмешка. Что за мысли заставили появиться этим двум эмоциям?

— Да, еще минут двадцать.

— Тогда давай так, я заберу тебя с той остановки, где высадил в первый день нашего знакомства. Ведь так ты со мной не поедешь?

Вэл покачала головой из стороны в сторону в притворном раздумье, сдерживая просящуюся на лицо улыбку. Они знакомы что-то около двух недель, а так все изменилось, и ее радует, что он помнит о важных для нее вещах.

— Вообще-то поеду. Еще рабочий день не закончился, и мало ли по каким делам мы собрались, вот если бы ты это предложил сделать после работы, тогда — да. Я бы еще проехала две остановки на метро, чтобы окончательно запутать следы для следящих за мной сослуживцев.

Сфайрат только улыбнулся в ответ, хотя в другой раз точно бы рассмеялся. Гнетущее чувство не оставляло его в покое, и дракон, все это время, изводивший его упреками, тоже.

— Тогда собирайся.

Ему приятно видеть ее радость и хоть какую-то беззаботность. Дракон только фыркнул в ответ:

«Подожди, то ли еще будет, когда она узнает».

* * *

Друзья Эланис поразили Вэлиан. Это была настолько разношерстная компания, что только и оставалось диву даваться как маги, вампиры, оборотни и бессмертные соседствуют друг с другом в одном помещении, приятельствуют, дружат и даже встречаются. Так быть не должно — это виды взаимоисключающие друг друга. Только непонятно про бессмертных людей, они-то против кого воюют? В Междумирье таких нет. Может, они должны быть вообще против всех? Они не маги и не демоны, силы в них нет, точнее она есть, но какая-то неправильная, зацикленная на них самих. Трудно представить, чтобы в мире Вэлиан маг встречался бы с вампиром. Он скорее его уничтожит жалости ради.

«О чем ты говоришь? Сама-то пришла с драконом!»

Да, пришла. И с Эланис познакомила и ее парнем познакомилась. Это какой-то особенный вечер встреч и знакомств, приятный и непохожий на все остальные. Они словно оказались в большой и шумной компании друзей, с которыми давно не виделись и вот наконец-то встретились. Все шестнадцать нелюдей расположились в просторной гостиной, рассевшись при этом на низких диванчиках, а кто и на полу, усеянном подушками. Они пили вино и лимонный щербет, выдыхали едкий дым и ароматный пар из высоких курительниц, больше похожих на длинные и узкие чайники, от которых едва уловимо пахло углем и очень сильно пахучим табаком. Сфайрат вновь как-то быстро влился в компанию, он ни разу не сказал «дракон», чтобы придать вес своей персоне. Просто пришелся ко двору и все тут, какая-то своя собственная харизма у дракона.

— Я понял тебя, эльф, — мягко и лениво произнес маг, Ниран, как она поняла, в присущей ему насмешливой манере.

Он взялся называть ее так и говорил таким же голосом с самых первых минут их знакомства, обращаться к Сфайрату он предпочел по имени, как только получил его в ответ на свое при традиционном мужском рукопожатии.

— Не обращай внимание, он всегда такой, стремится кого-нибудь да выбесить.

Вэл качнула головой на шепот Эль.

— Я и не обращаю, удивляюсь только, почему это так задевает тебя?

Вэл отвлеклась, вновь сконцентрировав свое внимание на Ниране.

— Жаль, конечно, это только один маг, а не целая куча. Давненько на этой земле не происходило чего-то стоящего.

— Если будет целое море покойников, то по твою душу хватит.

Произнесла негромко темноволосая девушка, что только-только вошла в комнату с небольшим подносом полным напитков, она лишь приподняла губы в некой улыбке, выставляя напитки на очень красивый стол, украшенный эмалью, стеклом и яркими красками в затейливом узоре. После серого Лондона с его сдержанностью, светлыми и все-таки скучноватыми интерьерами, спокойными и где-то флегматичными людьми, восточный колорит дома и ярко-выраженные эмоции присутствующих вызывают некое головокружение и даже эйфорию.

— Да, милая. Тебе, быть может, хватит и их, — Ниран даже не взглянул на вампира, — что до меня, мне бы хотелось применить магию, а в противники мне подойдет лишь искушенный в своем деле маг.

Керриан, хозяйка дома, лишь только сверкнула глазами в его сторону и едва заметно кивнула. Она вообще на вампира не похоже, и все, что выдает ее, так это прохладные руки. В остальном же нет совершенно ничего от кровососа в ее обычной, пусть даже и симпатичной внешности. Она не демонстрирует клыки, ее движения не полны ускользающей хищности и даже стремительности, у нее золотистая, а не мертвенно-бледная кожа, и глаза вполне себе обыкновенные, не красные, а меняющие цвет. Точь-в-точь, как радуга, Вэлиан успела заметить три цвета: голубые, карие и насыщенно-зеленые, как у Нирана. Голос, и тот без этой чарующей притягательности, что повергает в состояние гипнотического транса. Девушка, как девушка. пусть ей без малого и восемьсот лет.

Повстречай Вэлиан ее где-нибудь в Лондоне (вампир вполне себе спокойно передвигается при свете дня), она бы приняла ее за обыкновенного человека с плохой циркуляцией крови, при условии, что ей бы вдруг удалось пожать той руку.

— Мне не нравится, что хранители не вмешиваются в это. И что любопытно, наши стражи тоже не особо чешутся, — проговорила рыжеволосая магичка с ворохом непокорно вьющихся кудрей.

Она старательно игнорировала Вэлиан, с самого начала их знакомства повела себя холодно и несколько отстраненно. За всем ее поведением ощущалось обиженное неприятие, завязанное на ревности к Эль. Если бы Вэл не знала подругу, она бы заподозрила их в отношениях, но бессмертный Дилан, так по-собственнически обнимающий волшебницу, не давал усомниться в чьей компании пришла рыжая, и с кем именно она проводит темные ночи. Значит, дело в дружбе, есть и такие, что ревнуют к друзьям.

— Может быть, и предпринимают, но нам-то они ничего не говорят, — спокойно заметил Максимильян, выдыхая струйку ароматного пара, — и не скажут. Ты знаешь их, они те еще снобы, ставят себя превыше других, хотя сами не меньше нашего заперты в этом мире.

— Нам нужна карта эльф, отметь на ней те места где появлялся некромант. Жаль, что нет среди нас американцев, и сунься мы в их владения, обязательно возникнут какие-то недоразумения, со своими не всегда просто договориться, а уж эти…

Ниран закатил глаза, его разом поддержали все остальные.

— У них независимость!

Не сразу, но возмутились Пейнфорды, Кэш и Брэд, переглянувшись друг с другом.

— Ребят, а ничего, что мы из Америки? Мы так-то на Аляске живем, и это уже не Россия.

— Ой! Да, перестаньте вы! Мы имеем в виду магов, вампиров и оборотней. Вот, что можете вы со своим набором качеств простых людей, кроме как мечами размахивать?

— Я умею избавлять мир от оборотней, — спокойно отозвался Брэд, нацепив на лицо милую улыбку, — вампиров и прочих гадов, у которых язык за зубами не держится. И мне все равно, какой костюм ты нацепил на себя, шелудивый, я сразу вижу твою натуру дворняги.

Кеш только закатила глаза, но прекратить спор не пыталась, она подошла к Вэлиан.

— Не беспокойся, мы тоже что-нибудь придумаем, у нас есть знакомые, что не дружат с этой шайкой блохастых.

Тем временем нападки на нелюдей с северного материка продолжились:

— Они не принадлежат к старой и доброй Европе уже несколько сотен лет!

— Всегда так подчеркивают это, как будто они не в одной с тобой яме родились, да Тицид?

Вэл сдержала улыбку, их перебранка походила на то, как перегавкиваются ее псы с другими собаками из деревни: грозно, но все-таки лениво и больше развлечения ради.

— Давайте карту, я пока вне закона на Земле, мне творить в присутствии людей нельзя.

— Мы не люди.

Раздалось со всех сторон дружно, но без гордости, скорее они обозначили этот факт.

— Но и не зарегистрированные в базе данных хранителей, — мягко ответила Вэл, присаживаясь на диван, принимая протянутую Сфайратом ручку, — поэтому они не видят вас, а если и видят, то не принимают во внимание, пока вы здесь на Земле.

Книга Магов и Книга существ с магическим даром очень похожи на базу данных, но только в нее не вносится личная информация в привычном смысле этих слов, фиксируется лишь аура и тот, кому она принадлежит, пол и вид.

— Но почему-то они не могут выловить своего.

— Это вызывает вопросы и у нас, — ответил Сфайрат за нее, — напрашивается два варианта ответа: либо это маг с земли, либо тот, кому каким-то образом удалось изменить свою ауру, это возможно лишь в одном случае.

— Магия смерти, — тихо прошептала Каллисто, но все ее все равно услышали.

— И темная магия, — вторя ей откликнулся Ниран.

— Ну, и что это значит? Мне это говорит лишь о цвете и о фильмах, в которых начинают дрожать деревянные ящики.

— Темная магия есть в каждой базовой дисциплине — это запрещенные приемы. Магии природы это не касается, тут как не крути все идет на пользу. Используя эти приемы, мы меняем себя, окружающих, пространство, время, мы вторгаемся в самую суть жизни и мировых постоянных. В ответ на это что-то обязательно произойдет в мире, он откликнется и что-то противопоставит. Вселенная никогда не прощает того, кто пытается изменить то, что она создала.

Ниран кивнул ответу Каллисто и продолжил:

— Это как последствия от атомной бомбы, но в тонких материях. Чем дальше от эпицентра, тем меньше поражение. Темной магией пользуются, чтобы подчинить время и пространство, а еще для того, чтобы изменить себя. Мир не терпит, когда идут против его законов, природа не дает так просто изменить себя. Все проходит через боль. Магия жизни — это основа всего, именно от ее баланса внутри нас зависит, что за магами мы будем в будущем: с большим потенциалом или с меньшим, но это положение вещей можно изменить, воспользовавшись жизненной искрой других людей, — маг сделал паузу, насмешливо взглянув на Эланис, — или не людей. Убийства необходимы для высвобождения силы. Можно увеличить свой магический баланс, став на какое-то время личом, но это должен быть очень короткий период, чтобы тело не начало разлагаться. Маг должен быть очень искусен в своем деле или быть настоящим извращенцем, потому что верни он сознание в свое тело до прекращения изменений, его настигнет адская боль, он будет чувствовать все, тело будет сопротивляться, организм взбунтуется, все нервные волокна разом пошлют сигналы к мозгу, и хорошо бы, чтобы тот не потерял сознание в первые секунды, а потом просто не обезумел от непрекращающегося потока боли. Когда маг пребывает в состоянии «лич», он только видит происходящее вокруг и совершенно не ощущает свое тело, как если бы все взяли и отключили. Есть еще один способ, когда ты вливаешь в себя тьму, антиматерию, как называют ее ученые. Это относительно безболезненно, но в том, что ты уже будешь не ты, а то, что скрывается во тьме, можно быть уверенным. Сотни миллиардов сущностей, что ушли в нее, будут править тобой, каждая будет нашептывать тебе о собственных желаниях, рвать на части сознание и сводить с ума сотнями голосов, и нет способа, чтобы прекратить это. Оба метода очень опасны. Если этот маг изменил себя и остановился честь ему хвала, но то, что он продолжает действовать без какой-либо понятной мотивации, говорит лишь о том, что он безумен, и все плохо для него закончилось.

Вэлиан поджала губы, замерев на мгновение, что не ускользнуло от внимания Сфайрата. Могла ли она что-то помнить из того, что происходило с ней детстве? Ей было года три, как говорил Рихаррд. Он утверждал, что о том периоде девочка не помнила ничего в силу малых лет, когда психика более гибкая и старается избавиться от ужасных воспоминаний, или же она находилась под чарами забвения.

Обратного пути «полному забвению» нет, невозможно восстановить утраченное, эта магия заставляет мозг стереть абсолютно всю информацию без какого-либо резервного копирования в подкорке сознания, если только в самой ее глубине на том уровне, до которого еще никому докопаться не удавалось.

В этом случае становилось понятным, почему Вэл не боялась его, ведь если в ней тьма с сотней сущностей, вряд ли что-то сможет испугать ее сильнее. Вряд ли есть что-то кошмарнее того, что она видела, пусть и в далеком детстве. Фэйт помнил, как она говорила, что общается с внутренним голосом, что сводит ее с ума и изводит бесконечными придирками. Она могла бы оказаться полукровкой, наполовину драконицей, но тогда бы рано или поздно ее дракон вышел наружу, и она бы ничего не могла поделать с этим. Он бы тоже почувствовал ее, природу драконов не изменить.

— Как правило, в таких случаях маг идет на то, чтобы улучшить себя, стать сильнее. Он вливает в себя силу других существ, освобождая ее с помощью смерти, но бывает так, что кто-то отдает ему эту силу добровольно. В нашем мире этого никогда не происходило, а если и было, то мы не знаем о таких случаях.

Вэл, к лицу которой вернулись краски, подняла лицо, взглянув на Сфайрата, тот лишь выразительно изогнул бровь в ответ. Они об одном подумали, о Дикеавале, подозрения дракона подтверждались в словах совершенно незнакомого с этой ситуацией мага. Вэл покачала головой, что означало: «Я не верю». Если эльфов до сих пор не отозвали домой, значит, некромант все еще не пойман, а значит, это не Дик.

— Нас ждет смерть. А в вашем?

— Если отдать все полностью — тоже самое, — ответила Эланис, разглядывая из-за плеча Вэлиан карту, — но если остались хотя бы крохи, пусть даже с потенциалом, как у людей, то мы сможем восстановиться. Это касается только магов, обычные существа умирают.

— Не все ли равно будет магу на все запреты, если на его стороне будет сила?

— Это будет безумие, всегда будет казаться мало. Возможность стать еще сильнее, подчинить себе весь мир — это такой соблазн, что не каждый может отказаться. Мы и так-то стараемся контролировать всё и вся…

— Мы заметили это, Нир.

— Не всё, так половину — это точно.

Похожие друг на друга вампиры, держащиеся компании друг друга, прыснули от смеха.

— Но ты продолжай, это просто ремарка.

— Ни одно существо, владеющее магией, не даст убить себя просто так, оно объединится с другими. Как сделали это в их мире, — Ниран качнул головой в сторону Вэл и Сфайрата, — существует теория, что магия не может существовать без простых смертных. Маги — это лишь открытые сосуды, которые она заполняет, и которые могут использовать ее. Смертные же, какими бы они не казались безобидными, хрупкими и никчемными, являются ее производителями.

Каллисто вновь взяла слово, продолжая речь Нирана:

— Когда смертные поймут, что их истребляют, они не станут молча терпеть это, и начнется война, а убить их всех означает обречь на смерть себя. Во Вселенной полно мертвых миров, кто-то так и не догадался об этой закономерности, но продолжил вливать в себя тьму, пока она не поглотила его.

— Тогда почему ваш мир отгородился от нас, раз вы так зависите от людей?

Все смотрели на Сфайрата, Вэлиан и Эланис, попеременно переводя взгляд с одного на другого. Сфайрат решил ответить сам, ведь он был единственным представителем от тех, кто однажды установил эту завесу, отгородив мир людей от всех остальных.

— Люди уничтожают всех тех, кто не похож на них, они по природе своей завистливы. Мир без магов не перестанет существовать, он будет ровно таким каким вы его привыкли видеть здесь, но другие существа, которые привыкли жить с ней в соседстве, пользоваться ее даже минимальными плодами, не хотят умирать, они устали от бесконечных войн и истреблений. Народы за чертой не воспроизводятся так быстро, как люди, мы не рожаем детей каждые девять месяцев, но умираем, пронзенные кинжалом в сердце также быстро, как и все остальные. Однажды, мы решили, что если человеку проще жить без магии, без того, что застит ему глаза, то нам лучше дать ему этот мир, что мы и сделали. Все те единицы магов, что остались здесь, это было их выбором или же, — Сфайрат взглянул на рыжеволосую женщину, а потом на Нирана, — вы потомки тех, в чьих жилах текла магическая кровь. Сейчас же, над миром нависла угроза, не только над нашим, но и над вашим. Представим, что улицы наводнят толпы мертвых, некромант нашел способ сделать их быстрыми, быстрее тех едва ползущих мертвецов, что я видел раньше. Предположим человек справится с этим, но какой ценой? Вы не сможете стоять в стороне и смотреть, как они погибают. Вы обнаружите себя. Ваш мир обнаружит себя. Что до наших правителей и хранителей, они не вмешаются до тех пор, пока это не поставит под угрозу нас самих. Но если это произойдет, то наступит время как две эпохи назад. Мы не просим о помощи людей, мы просим вас, тех что находятся в тени, потому что это и в ваших интересах.

Нелюди молчали в ответ на это, Вэлиан закончила карту, окинув взглядом их всех.

— Все может быть не так мрачно, все говорит о том, что он безумен и выбрал своей целью одну небольшую страну, но раз он наведался в этот мир — значит его что-то связывает с ним или что-то будет связывать. Но Сфайрат прав, только вам решать сейчас: дожидаться разворачивающихся событий и познать весь интерес людей к собственным персонам, который, я предполагаю, уже имеет место быть, но вы как-то справляетесь с этим, либо пресечь это явление на корню и остаться жить в том мире, в котором вы привыкли.

* * *

Они переместились домой к Сфайрату, он не убрал руки с ее талии, наоборот, прижал к себе покрепче, тогда как она все-таки попыталась освободиться, чтобы разуться.

— Ты не сказал им о том, что они могут жить среди нас, ведь Договор предполагает это. Мы живем среди них, они, с таким же успехом, могут жить среди нас, кроме этих странных нелюдей, бессмертных. Ты встречал их раньше? Я с трудом поняла, что это такое.

— Да, я не сказал этого. Во-первых, потому что многих из них в нашем мире ждет смерть, а во-вторых, кое-кто в их компании знает об этом, но предпочитает молчать, довольствуясь таким положением вещей. Да, я встречал подобных Брэду и Стивену, некоторые из них владеют достаточно внушительными состояниями, кто-то стоит у руля, а кто-то взял перерыв, исчезнув с мировой арены и от вездесущего внимания папарацци. Какой-то серьезной угрозы они не представляют, скорее, это местный аналог противовеса вампирам и оборотням, которую в нашем мире взяли на себя маги.

Вэл немного помолчала, а потом кивнула, признавая допустимость его теории.

— Мало ли чем он там довольствуются, они имеют право знать, — Вэлиан отклонилась назад, стягивая с ног туфли. Ноги устали и так и просят, чтобы ступни вытащили из удобных, но все-таки порядком поднадоевших лодочек, в которых она так и ушла из офиса, забыв переобуться в сапоги.

— Имеют, но не мне просвещать их на эту тему. Я не самый достойный представитель своего рода, к тому же не хранитель.

Вэлиан поняла: Сфайрат создал сейчас себе обтекатель, не решившись взять на себя ответственность за сомнительные действия ненавистной ему расы.

— Ты ведь говоришь о Ниране и Каллисто? Они ведь единственные маги в той компании.

— Почему ты так решила? Или тебя так задело, что он зовет тебя эльфом, а девушка относится к тебе с неприязнью?

Взору Сфайрата открылась красивая линия шеи, ключиц и небольшого, открытого участка груди в треугольном вырезе блузки с дразнящей воображение впадинкой.

— Я считала, что это задевает Эланис, но оказывается еще и тебя, раз ты заметил это, — она смешливо сверкнула глазами в его сторону, — это ревность или попытка понять: приняла ли я его насмешки за внимание?

— И то и другое, — надо признать, что было его вопросе нечто собственническое, но не потому что он не доверял ей, а просто потому что хотел услышать ответ.

— Он совсем не похож на тебя, а мне нравишься ты. Что насчет девушки, я переживу это неприятие, мне нравятся мужчины, а ей я нравиться не обязана. Я понимаю, что ты делаешь, Сфайрат.

Девушка обернулась еще раз, одарив его смеющимся взглядом. У нее отличное настроение, еще бы! Никаких ссор, и с не людьми удалось договориться, да еще и время отлично провели.

— И что же ты понимаешь?

Сфайрат улыбнулся ее словам, все-то она понимает.

Как начать разговор о том, что случилось вчера? Это обязательно будет ссора. И она отгородится от него.

«Отгородится, да и отойдет. Ну хоть ты не уподобляйся ее отцу и Тристу, что все скрывал от нее, и не мог признаться по долгу службы. Отца еще можно понять, он боялся за жизнь дочери, но не эльфа этого. Трус он, вот как это называется! И еще ты! Я говорил тебе вчера, пытался достучаться, что не торопись, поговори сначала с ней, договорись, но нет, ты решил договориться с ее отцом. Ведь так вернее! Пить меньше надо! Завтра она будет чувствовать себя дурой, что поверила тебе и отцу. Пусть лучше почувствует дурой себя сейчас, чем завтра при огромной толпе народа».

Гнетущие и терзающие мысли снова заполнили его сознание, стоило только вернуться из дома гостеприимной пары. За разговорами о некроманте и о магии, нелюди (это прозвище гораздо лучше, чем «иные» и, похоже, приклеится к ним, у него так точно) продолжили задавать вопросы об их мире, просили рассказать о войнах, и из-за чего они возникали, интересовались существами, что населяли их мир, приводили примеры из книг и фильмов, спрашивая было ли что-то подобное у них. Даже обвинили их не в каноничности, но, скорее, шутливо, объяснив им, что они и сами вне канона и совсем не походят на то, какими их рисуют люди.

— Я все-таки дам тебе почитать ту книжку, — пообещала Вэл в ответ на его первое недоумение.

Любопытная компания, в которой сразу чувствуешь себя своим и не испытываешь отчужденности, как бывает при только что оформившемся знакомстве и возникающих первых неловких вопросах, больше касающихся чего-то общего, чем на самом деле интересного, что-то по типу: «Дракон? Ммм…вы и правду огнем плюетесь?» Нет. Не плюется. Он воспитанный дракон и поливает пламенем, даря легкую смерть.

«С каких пор ты вообще трусишь? Начни этот разговор, а дальше будь, что будет.»

Она сняла туфли, уменьшившись на несколько сантиметров, с явно читающимся на лице выражением облегчения и удовольствия.

— Боги! Наверняка, эта пытка была придумана вами, чтобы мы чаще вспоминали вас и восхваляли ваше существование, — она прикрыла глаза на мгновение, чтобы тут же распахнуть их и посмотреть на него с улыбкой, — ты хочешь услышать, что он мне не нравится. Так ведь?

Он не трусил, он просто хотел продлить момент перемирия. Всего несколько часов прошло с того момента, как все успокоилось, и она потянулась к нему. Всего несколько часов, как он принес ей извинения. Сфайрат мог найти и находил тысячу причин, почему ей не стоит говорить этого. Неделю назад он так и сделал бы, но не сейчас.

Вэлиан смотрела на него, она не могла не заметить, что что-то терзало его, и он мрачнел прямо на глазах, глядя на нее с каким-то напряжением.

— Сфайрат! — тихо позвала она его. — Что-то случилось?

— Нет, ничего.

«Ты трус!»

Он потянул ее за собой на диван, усаживая рядом на мягкие подушки. Сфайрат поглаживал ее ладонь, рассматривая узкую ладошку, что лежала в его руке, и злился на себя же, признавая, что его дракон прав. Это трусость, в который он обвинить себя еще ни разу не мог. Драконы дважды прав: нужно меньше пить и прислушиваться к голосу разума, даже если открываемая действительность вытесняет последние его остатки и заливает существо злобой. Им еще и подавай его женщину! Он понимал, что это вряд ли связано, но тем не менее.

— Расскажи мне: почему ты так омрачилась, стоило Нирану упомянуть о тьме?

Вэлиан на мгновение замерла, но тут же расслабилась, сердито цокнув при этом.

— Опять ты просишь рассказать что-то обо мне, но, когда я спрашиваю, ты предпочитаешь отмалчиваться и уводить разговор в другую сторону. Расскажи мне, о чем ты думал, глядя на меня с тем сожалеющим взглядом? Пожалел, что спас меня и ввязался во все это?

Перед глазами Вэлиан встала та папка с желтыми листами, которую она сожгла на крыльце. Она удачно подобрала вопрос, чтобы увидеть его первую реакцию, ведь то, во что она лезла, было связано с фаэдирами, которые официально считаются хранителями завесы и договора, ведь благодаря им когда-то Сфайрат потерял все. Слова и буквы, выведенные аккуратным почерком Триста, словно наяву всплыли перед ней и тут же исчезли под натиском внезапно озарившей ее догадки.

— Ты ведь не просто так обратил на это мое внимание? Ты говорил с моим отцом обо мне, и он что-то рассказал тебе? Тебе не нужен мой рассказ, а нужно подвести меня к чему-то важному, о чем я точно не знаю. К чему?

Она отстранилась от него, глядя ему в лицо. Сфайрат не уводил взгляда, почувствовав, что его ладонь опустела. Это начало, и надо уж говорить.

— Завтра на балу тебя ожидает помолвка. Пока только помолвка. Это будет кто-то из Молендиума, кто-то очень важный, раз сам король подрядился сделать то, что не смог сделать твой отец за все эти годы: выдать тебя замуж.

— И ты знаешь, почему он взялся за это?

По ней прокатилась волны озноба, повторяясь и окидывая с каждым разом все большим холодом.

— Да. Твой отец поделился со мной этим после того, как я сделал ему предложение.

Вэлиан поднялась, возвышаясь над ним. Не сказать, что поведение отца удивило ее, ей очень хотелось знать, а жив ли он после этого! Он поклялся ей, но, видимо, нашел что-то, раз его не настигла сила Рока и карающая длань Данау.

— Почему король? Ответь мне на этот вопрос, прежде чем ты обрадуешь меня своим предложением. Полагаю, я должна буду обрадоваться?!

Вэлиан тихо прошипела это, едва сдерживая себя. Она очень хотела услышать то, что скрывал от нее собственный отец все это время и о чем не удосужился предупредить за все эти годы, более того даже вчера. Более того, он поделился с драконом, которого видел в первый раз в жизни.

— Нет, не должна! Но не мне рассказывать тебе такие вещи.

— Не думаю, что ты долго размышлял об этом, напиваясь с моим отцом в его кабинете и выслушивая все это, даже не подумав позвать меня. Почему он сказал тебе это?

Сфайрат смотрел на стоящую перед ним женщину, и даже сквозь раздражение от ее тона, от обуревающих его чувств, восхитился силой ее самообладанию от сдерживаемого негодования. Она ведь все поняла, просто хотела услышать это, явно не веря своей догадке.

— Я пришел с предложением, от которого он не захотел отказаться.

Вэлиан качнула головой, и на ее лице промелькнула совсем нелегкое изумление, с нервной улыбкой.

— Так, отлично. Я потом нервно посмеюсь, продолжай. Эта новость, я чувствую, не самая главная на этот вечер. Ты знаешь, почему именно Король?

О чем она? Он предполагал, что это выбесит ее больше всего.

— Фаэдирцы обвинили твою мать в использовании темной магии, но дело замяли и не придали ему гласности, сохранив королевство в том виде, в котором оно существует сейчас. Я думаю, что у них и не было никаких особых доказательств, поэтому они побоялись огласки, но свое вытребовать у короля умудрились.

— Погоди, использование темной магии не проходит бесследно, всегда есть след на ауре. Преступников казнят без суда и следствия, а моя мать жива.

Не ему было рассказывать это, а Рихаррду. Сфайрату и самому не до конца понятно, почему он не сделал этого за все это время. Если он пожалел девчонку, то только зря, ведь сейчас на нее валится все и сразу, и Сфайрат тот самый вестник плохих новостей. Как там говорят: гонцу, принесшему плохую весть, отрубают голову? Что сделает она?

— Винита не твоя мать Вэлиан, твою мать казнили в Молендиуме, когда тебе было три года. Ты не помнишь этого, а Рихаррд сказать тебе этого не смог.

Вэлиан закусила губу, прикрывая глаза. Она держалась лучше, чем он думал.

— Это неправда, я видела все документы, я видела браслеты на руках родителей. Они оба вступали в брак в первый раз, отец солгал тебе. Он умеет делать это.

— Вэлиан, — начал он, но она оборвала его.

Она подняла ладонь, останавливая его. Ее руки дрожали. Она судорожно вздохнула и быстро сглотнула комок, подступивший к горлу. Вэл поняла, все может быть в порядке лишь в одном случае. Отец и не отец ей вовсе.

— Я поняла, оставим это объяснение моему отцу, я думаю, что он теперь не станет отказываться под весом доказательств из такого достоверного источника. Ты прав, не тебе рассказывать мне это.

Сфайрат поднялся, не желая ее видеть в таком состоянии, все неуклонно и стремительно близилось к истерике. Пусть брыкается, кричит, плачет, все, что угодно только не видеть этот стеклянный взгляд полный слез. Вэлиан отступила, покачав головой.

— Что там за предложение? Я ведь оставила место для радости.

— Я посватался в зятья к твоему отцу.

Вэлиан смотрела на него. Она не верила в происходящее и услышанное, это было похоже на очень плохую черную комедию с изрядной долей фарса.

— Круто.

— Вэл, мне стоило сначала поговорить с тобой. И я жалею, что не сделал этого.

— Тебе стоило поговорить со мной сразу после разговора с Тристом, но ты принес извинения, а я увидела то, что хотела видеть. Я бы подумала над этим знанием вместе с тобой.

— О чем ты, Вэл? Я не желаю тебе зла.

Вэлиан не обратила внимание на его слова, в ней бушевала боль и осознание всего, что происходило вокруг.

— Видишь ли, дракон, я тоже умею находить информацию, только я не бросаюсь ей в лицо, не стараюсь выколупнуть все и сразу, я даю людям и драконам время, чтобы они сами рассказали о себе. Зря, выходит. Я знаю, почему ты на Земле, я знаю о том, чего тебя лишили и благодаря кому. Ты мог рассказать мне все раньше, и сейчас я бы не подумала о тебе плохо. Но ты говоришь о сватовстве, спустя неделю нашего знакомства, полторы недели…

Поправилась она с нажимом.

— …после того, как ты неожиданно успокоился, после ситуации, что вывела тебя и выставила в неприглядном свете меня. Надеюсь, ты не надеешься, что я всерьез поверю в твои чувства ко мне и не свяжу это с твоим нынешним положением?

Действительно, круто. Сфайрат даже не знал, кто сейчас себя чувствует более мерзко. Он или она. Она решила добить его.

— Ты не права.

Она покачала головой, не желая слушать это. Сейчас ей надо было уколоть его тем же знанием, той же болью, что он принес ей. Гонцу отрубают голову, она сделать этого не сможет. Гонец, великоват.

— Трист обманул тебя, как когда-то и меня. Он дал мне документы ровно перед моим уходом, а потом поделился знанием с тобой.

Она улыбнулась, но глаза ее оставались пугающе холодными. Не такой он привык ее видеть.

— Добро пожаловать в мой мир. Как он тебе?