Дорога до участка заняла около двадцати минут, за это время никто не вымолвил и слова, замкнувшись на своих мыслях.

Машина остановилась и Вэлиан слегка подалась вперед, ощутив приступ дурноты, напомнивший ей, что она так и не позавтракала. Ничего страшного, бывало и хуже, когда есть не то, чтобы некогда, а собственно говоря не хочется, а иногда, и не можется. Мысль о том, что она слегка похудеет, к ней так и не пришла. Легкомыслие покинуло ее, сменившись на озабоченность.

Пока ехали, она пыталась прикинуть, что и в каком порядке будет делать. Всегда стоит обращать внимание на людей, именно от них зависит, как всё сложится. Каждый, кто обременен властью, спешит ей, если не воспользоваться, то хотя бы продемонстрировать ее. Полиция — это все-таки государственное учреждение, а значит количество фанатов бюрократии, мудаков облаченных властью и просто идиотов возрастает с геометрической прогрессией.

На свежем воздухе стало намного лучше, Вэл старалась вдыхать воздух полной грудью, чтобы прояснить сознание и отогнать головокружение.

“Надо было хотя бы конфетку съесть.”

Вэл, запоздало, пожалела о том, что не позарилась на почти полную коробку конфет стоящую в холодильнике, в подсобке, за приемной.

Полицейский участок представлял собой низкое, двухэтажное здание из грязно-желтого кирпича, достаточно длинное, чтобы в нем расположились сразу несколько ведомств: административный корпус, камеры предварительного заключения, лаборатории и что-то еще. Высокие стены, узкие окна, лестницы, пандус, герб Соединенного Королевства. Несколько полисменов мерзнут, на улице, у входа, людей мало, что совсем не странно — участок расположен не в самом оживленном участке города, вдобавок ко всему — холодно. Последнее удивительно, Лондон — характеризуется мягкими зимами с редкими снегопадами и мало заснеженными улицами. Может, причина все-таки в другом, она оделась слишком легко? Короткое пальтишко ничем не утеплено и предназначено, скорее, для начала осени, чем для ее конца. Ну, ведь никто и не собирался сегодня гулять! Расчет был направлен на то, чтобы померзнуть пять минут до работы и пять минут после работы, не более.

— Вэлиан?

Девушка встрепенулась, поспешно взглянув на Сфайрата, в ожидании повторного вопроса.

Они практически одновременно вышли из машины. Только несколько минутами ранее, Сфайрат отрицательно покачал головой, в ответ, на вопросительный взгляд Рэндалла и кивнул в сторону побледневшей женщины.

"Пусть придет в себя, подышит свежим воздухом, судя по всему ее укачало."

Довольное частое явление среди тех, кто не привык ездить автомобилем.

— Ты, как себя чувствуешь?

— Уже лучше. Сэр, вам совсем не обязательно идти со мной и пытаться, разобраться…

Вэлиан кивает, ей намного лучше, чем несколько минут назад. Ей немного неудобно, что из-за нее, эти двое мужчин поменяли свои планы на выходные, оказавшись втянутыми в историю, с вызвалением ее друга из-под стражи. Настроение Вэл омрачается многими нюансами, но главная причина в том, что ей придется врать не просто постороннему человеку, а тому, с кем она послезавтра увидится и продолжит, общаться. Строго говоря, Сфайрат и Рэндалл ей не родня и не друзья, но тогда ей нужно просто отвергнуть их предложение о помощи и, наверное, она бы так и сделала, но менее получаса назад, она упустила этот момент, когда не стала упираться и согласилась, чтобы босс подвез ее до участка.

— Вэл..

Он обрывает ее предложение, просто назвав по имени. Женщина ожидающе смотрит на него.

— Я знаю, что ты скажешь дальше и поверь мне, всё понимаю. Теперь ты скажи мне, зная меня пусть и недолго, я похож на человека, который будет делать то, что ему не хочется? Или ты действительно считаешь, что после твоих слов, я сяду в машину и уеду играть в покер?

Рэндалл подтягивается поближе, с интересом прислушиваясь к их разговору и поглядывая на нее. Вэл, заметив это, бросает на него мимолетный взгляд: ему любопытно, что она ответит Сфайрату. Видимо, у него есть свое, довольно однозначное мнение на этот счет. Поколебавшись с мгновение, Вэл, вновь, смотрит в лицо этому мужчине. Она может многое сказать о том, каким видит его, что приятно поражает ее воображение, а что, в действительности, пугает.

— Да, сэр, — Вэлиан кивает без тени улыбки, сбоку хмыкает Рэндалл, — вы сделаете, то, что делать не хотите, но если это будет необходимо. И, нет, не похоже, что вы сядете в машину и помчитесь играть в дартс, но попытаться, дать вам шанс, стоило.

В ответ на это, он выразительно приподнимает бровь, а в таких темных глазах, отражается свет не прозвучавшей улыбки.

“-Слушай Сфайрат, — звучит в его голове веселое и злое, — а ты точно не разыгрываешь меня?”

Рэндалл решил вмешаться в их диалог, он не мог, не заметить искру пробегающую между этими двумя. Искра продолжает носиться с угрожающей частотой.

“-Нет, с чего ты решил?”

С того, что Рэндалл видит их со стороны, как Фэйт смотрит на эту девчонку и как она ведет себя с ним. Пока, наблюдаемое им трудно оформить в какую-то более или менее отчетливую мысль, но между ними ощущается что-то еще, не только деловые отношения.

— Шанс?

Вэлиан кивает, продолжая, смотреть на мужчину с той же изучающей прямотой. Это раздражает Рэндалла и все-таки интригует — Сфайрат, на данную минуту, не в самом лучшем расположении духа.

Рэндалл, не раз и не два, сталкивался с тем, что несдержанность во внутренних эмоциях сильно вредит делу, в этом мире. Если позволить себе, проступить злости, раздражению, недовольству или хуже всего гневу, ты рискуешь увидеть, как с сильными и уверенными в себе людьми, распоряжающимися судьбами миллионов, происходят неприятные и от того, все более раздражающие, перемены. Любого рода встреча, в таких случаях, переносится, не менее, чем на неделю.

Возвращаясь к девчонке, ее это нимало не смущает, не пугает и не отталкивает.

— Да, я даю вам шанс, поступить так, как поступил бы любой другой, нормальный, современный человек.

Рэнд весело смеется. Надо признать, ее дерзкая прямота помимо раздражения, все-таки импонирует.

“-Да, потому что эта девчонка, за весьма короткое время, смогла понять, что ты из себя представляешь. Так не бывает, либо вы давно знакомы и разыгрываете меня, ну, либо она не человек и знает о тебе гораздо больше, чем ты хочешь представить.”

Сфайрат, никак, не комментирует сказанное Вэлиан, оглядываясь на ухмыляющегося друга.

— Рэндалл?

Фэйт хочет знать: с ними ли он? Рэндалл жмет плечами, ему все-равно, как проводить выходные, только бы не скучно и монотонно.

— Пожалуй, это станет хорошей альтернативой, моим обычным выходным.

Рэндалл с любопытством поглядывает на Сфайрата и его, кхм, секретаршу. Симпатичная умница, дерзка, невозмутима и предана Хеллу. Он добился этого всего за два дня. Бывает ли такое?

“Ты прав, она не человек. Она эльф, боевой маг и, по совместительству, мой секретарь.”

— Пойдем. Выясним, что там произошло у твоего приятеля.

Сфайрат протягивает ей руку. Вэлиан колеблется, а затем бросает настороженный взгляд на Рэндалла, который так и не сводит с них любопытствующего взгляда.

— Тут скользко, — замечает Сфайрат, по своему поняв ее промедление, и продолжает протягивать руку, — ну же, Вэлиан!

Рэндалл, до этого времени, якобы молча стоявший в стороне, заметив ее сомневающийся взгляд, делает шаг ей навстречу и протягивает свою ладонь, отвесив шутливый полупоклон.

— Разумеется леди, если вы предпочитаете мою руку, я с удовольствием предложу ее вам.

Вэл переводит взгляд, с одного на другого, в ее глазах, "пляшут" сотни, крошечных бликов. Так происходит, когда она смеется или все дело в неровном, уличном освещении.

Качнув головой, Вэл вкладывает пальцы в ладонь Сфайрата.

* * *

Все вышло не так страшно, как я думала.

Не знаю, как бы я себя чувствовала, приди сюда одна, но, рядом постоянно был босс, а с ним его тень — Рэнд. Шучу насчет тени, на самом деле они оба оказались весьма полезными. Веселыми, остроумными, настойчивыми и временами “страшными” в своей дотошности. Именно они “напомнили” офицеру полиции о праве короткой встречи с лицом, которому не обязательно являться членом семьи или супругом.

Рэндалл (как там его фамилия?) и Сфайрат требовательно смотрят на меня, ожидая, что я отвечу на вопрос офицера, кем я прихожусь задержанному.

— Что? Что вы на меня так смотрите?

— Кто он тебе: муж, друг, брат, парень?!

Сфайрат, сейчас, похож на того самого человека, что орал на меня в кабинете этим утром. Я ёжусь от утреннего воспоминания, и он ведь сейчас не один! Его продолжение — Рэндалл, также не отстает от него, сбивая меня с мыслей.

— Может быть, племянник, сын или любовник?

Зло добавляет Рэндалл, последнее. А он то, что взбеленился? Запоздалая ревность или что?..

— Он мой сокурсник, — я спокойно перевожу взгляд с одного на другого, а потом уже обращаюсь к полисмену, со звучной фамилией Смит, — я его подруга.

Это они поинтересовались, о том, был ли у него врач и предоставили ли ему государственного адвоката. Н-да. Кто-то из них двоих, а может быть и оба, завсегдатаи подобных заведений, раз, так хорошо разбираются в этом крючкотворстве.

С Диком я увиделась почти через час, с момента визита в участок.

Прогуливаясь по пустынному коридору, с нелепо-смешными пластиковыми стульями, я ждала, когда меня пригласят в комнату для свиданий.

Неожиданно я осталась в полном одиночестве, нарушаемым далекими звуками хлопающих дверей и такого же далекого, повторяющегося металлического звона. Еще, минут пять назад, двое моих спутников — сопровождающих стояли рядом и невозмутимо подпирали противоположные стены, молча, наблюдая за тем, как я прохаживаюсь взад и вперед.

— Вэлиан, может, ты присядешь?

Я останавливаюсь на мгновение, глядя, с начала, на мрачного Сфайрата, а потом на такого же мрачного Рэндалла. Сами-то чего не садятся? Или стыдно, что будут сидеть, а я буду стоять на ногах?! Тоже мне рыцари!

— Спасибо, нет. Слушайте, если вам так невыносимо, смотреть на мои расшагивания, может купите кофе? Это ведь полицейский участок, у них тут, на каждого, должно приходиться по полторы кофе-машины и наверняка, где-то есть автомат со снеками.

Вот так я и осталась одна, успев, попросить вдогонку, купить мне M&Ms, прежде чем они исчезли в конце коридора.

— Вэл, прекрати беспокоиться, уже выяснили, что ничего страшного не произошло, не сегодня, так через пару дней его отпустят. Пара дней в камере, общественные работы и штраф в пятьдесят фунтов, еще никому не навредил и не разорил.

Сфайрат равняется со мной, приподняв мое лицо к себе, за подбородок.

Я прикрыла глаза, вспоминая этот жест, самое меньшее, что я могу сказать после этого: мне неловко от такого личного жеста, а вот если начать обдумывать и углубляться в ощущения, уверена, меня начнет трясти от накатывающих эмоций.

— Тебе, денег дать? — пора перестать обращать внимание, на мрачные взгляды, — пожалуйста, не смотри на меня так и дай договорить!

Детский сад с обиженным и уязвленным самолюбием. Я держу свою руку на плече Сфайрата, а взглянув на его, точно такого же, недовольного друга, начинаю, злиться сама. Мужчины! Они везде одинаковые! Всегда, стараются показать свое недовольство женщине.

— Автоматы принимают наличные. Кто из вас, последний раз, держал на руках настоящие купюры? Они выглядят чуть иначе, чем Mastercard, Visa или American Express!

Если, они и признали обоснованность моего вопроса, то лица у них двоих никак не просветлели! Двоих! Черт возьми!

— И ты решила нам их одолжить?

Мрачный взгляд, вкрадчивый голос, наполненный, неким, угрожающим обещанием. Я убираю руку с его предплечья, понимая, что предложила, что-то из ряда вон выходящее. Боги! Ну, сказал бы “нет” и шел бы дальше, что теперь выходить из себя?

— С какой стати? Я не одалживаю деньги мужчинам и не дарю, предупреждаю следующий вопрос.

Мрачная улыбка и кивок. Так, только не отступать, не дать задаваить себя ростом.

— Интересно… Продолжай.

Я все-таки отодвигаюсь от них и, на всякий случай, оглядываюсь, нет ли позади стены.

— Ничего интересного. Я пожалела, что спросила честное слово.

Говорю я досадливо и не хочу продолжать. Шли бы уже!

— То есть до этого ты лгала?

Теперь их точно двое: Рэндалл присоединяется к Сфайрату в его шипении. Может они братья?

— Слушайте, вы, конечно, потрясаете мое воображение, — я заставляю себя улыбнуться, самой милой из своих улыбок, — но все эти ваши выразительные взгляды, ну, не получится у вас, поджечь меня.

В кое-то веки правы люди, что благими намерениями вымощена дорога в ад.

— Женщина, ты даже не подозреваешь, как близка к истине.

Теперь, эта ситуация меня забавляет, а вот тогда было не смешно. Сфайрат прикрывает глаза на мгновение, как будто сдерживая себя. Я спешу продолжить, закончить начатую мысль.

— Я даю деньги, при условии, что мне отдадут сумму втрое больше той, что взяли. Ну, а с учетом того, что вы отличаетесь от большинства моих знакомых, то это сумма должна увеличиться в пять раз. С этим, ваше самолюбие сможет смириться? Или просто скажите, что деньги у вас есть, только и всего.

Пфф! Я возвращаюсь в своих мыслях к Дику. У меня голова идет кругом от предположений, поэтому я попеременно отвлекаюсь на все произошедшее в течение дня, чтобы не напридумывать себе лишнего.

Итак, Дику вменяется “нахождение на улицах города в состоянии алкогольного опьянения, буйство и бродяжничество”.

— Бродяжничество?

Это слово с трудом укладывается в моей голове, бродяжничество — это жить на улице, Дик и бродяжничество, это, как хороший отель и соленые огурцы, никак не связано.

— Да, мисс.

Я смотрю на офицера и на нем мелькает, какое-то знакомое мне выражение. Я оглядываюсь на Сфайрата, а потом на Рэндалла, на их лицах написано лишь вежливое внимание. Померещилось! Не строят же они, ему, страшные рожи, за моей спиной?

— Он не смог назвать своего адреса, нес какую-то бессмыслицу и одет был странно, не по погоде. Странно словом.

Если Дик заявился в Лондон, в том, в чем ходит среднестатистический маг-мужчина, то он действительно выглядит странно. Не сказочно, а странно.

— Мисс Бэквудс?

Я киваю девушке-конвоиру, что вышла из-за двери, отвлекаясь от воспоминаний. Она открывает дверь, я отдаю ей сумку.

— Проходите.

Слава Богам, она остается снаружи, значит, разговаривать можно будет относительно свободно.

Странно одетый бродяжка выглядит, как разнузданный боевой маг Эландиля или, как цыган в этом: рубашка простого кроя, из-за отсутствующих шнурков, она распахнута на груди и выправлена из штанов, штаны, из тонко выделанной кожи, сидят точно по фигуре, высокие сапоги. Плащ и ремень отобрали, шнурки из штанов полагаю тоже, отчего полы рубахи не заправлены, а выправлены наружу. Его заставили снять все “украшения”, то есть амулеты, кольца, артефакты, а это еще один плюс в графу "странности".

Взлохмаченный, ну, ладно, это его обычная прическа, немного помятый, взгляд ясный. Успел поспать, значит.

— Привет.

Я подхожу к столу и Дик поднимается, возвышаясь надо мной. Я уже привыкла, что все мужчины, что меня окружают, порядком выше меня. Эонейрнер, Трист, Винс, Дезгас, Сфайрат, Дикеаваль, тот же Рэндалл.

— Рад тебя видеть Вэли.

Темноволосый эльф, голосом и сложением больше похожий на медведя, чем на утонченных и стройных представителей нашего народа. В нем прибавилось мышечной массы, за то время, что я его не видела, не иначе, лопает какую-то гадость, что продают орки.

В его словах, в густом голосе, звучит столько, ничем неприкрытой нежности и теплоты, что я невольно улыбаюсь, явно смущенная, таким проявлением радости.

— И я тебя, но, уж лучше бы, мы с тобой в кабаке каком-нибудь встретились, чем здесь. Что случилось? И сядь пожалуйста, — я киваю на правый угол металлической комнаты, с мигающим огоньком камеры, — у них тут камеры, не пройдет и минуты, как скорее всего зайдут и останутся, чтобы следить за порядком.

Он садится на свое место, а я сажусь напротив на смешной пластиковый стул, превратившись в сплошное внимание.

— Я не буду рассказывать всю ситуацию, тут всё обычно.

— Да уж покороче.

Кивнув, он начинает быстро говорить. Быстро, связно, мне всё ясно и, я почти вижу то, о чем он рассказывает.

— Бакс, ночная смена, душно, следим за границами и за гранью. Нас было около дюжины, у каждого свой участок, у каждого фаеры, думаю, они и стали маяками.

Грань — это барьер для тех, кто нашел выход из закрытых миров. Закрытые миры или резервации не имеют свободных выходов во все стороны, а лишь определенные точки-коридоры, направление которых, то и дело меняется. Такие барьеры, маги пограничья создают и подпитывают с завидной регулярностью, потому, как те истончаются и пропадают, съедаемые замкнутой системой резервации. Однако, поделать с этим ничего нельзя, барьер — это дополнительная защита от природы тех мест, что "старается" высосать магию из каждого, кто является ее носителем.

— Те, кто с другой стороны, они ведь не видят нас, — задумчиво, тяну я, но, не став, маяться над загадкой, обрываю себя же, — ладно, я поняла они прорвалились. Дальше?

Он подается вперед, опираясь локтями на стол.

— Тебе совсем коротко? Я на Земле, на полном нуле, у местных законников.

Я откидываюсь на спинку стула, сложив на груди руки. Мне не нравится то, что я увидела в его облике, в глазах: скрытое торжество, Дик не удержался и позволил себе это, вместе с едва заметным облегченным выдохом.

— Дикеаваль, ты ведь надеялся на это? Что я буду торопить и не стану требовать подробностей? Огорчу тебя, я тоже на нуле и волшебная палочка осталась в детском наборе юной феи.

Он недовольно поджимает губы, выдавая всем своим видом сожаление, если не разочарование. Вот так, да! Надеялся, что я вытащу его отсюда щелчком пальцев?

— Я не собираюсь тебе врать и расскажу всё. Я здесь по собственной вине, все, что я мог выбрать так это город. Я знал, что здесь ты, и, что смогу, просить о помощи. Я не рассчитал, что будет так херово и меня загребут местные. Я хотел, просить тебя о приюте, до тех пор, пока бы не накопил силы и не подзарядил амулеты. Может, ты бы сжалилась надо мной и отправила домой.

— А ты точно, местами, ничего не перепутал? Может, сначала попросить о переправке, а если откажут, то просить о временном приюте?

— Нет, Вэлиан, всё именно в таком порядке.

Так, откуда он узнал, что я в Лондоне? То, что я на Земле, это узнать несложно, но вот где именно, это нужно общаться с Эонейрнером или с Сулдемиром.

— Почему я? Не говори мне, что я всегда числилась в списке твоих лучших друзей.

Что-то его определенно развеселило, он откидывается на стуле, подобно мне, складывая руки на груди и откровенно улыбаясь.

— Не скажу, ты никогда там не была. Я тебе доверяю.

Я смотрю на бродяжку и алкоголика, слегка покачав ногой и поддавшись вперед. Ладно. Достаточно того, что он просит о помощи и сознается в собственном промахе, все остальное, либо потом, либо никогда.

— Теперь слушай внимательно. Тебя обвиняют в бродяжничестве и алкоголизме. Выпустят тебя, на волю, сразу или через неделю, после общественно-полезных работ или, отправят в больничку, к местным психам, зависит большей частью от тебя. Но, на первое, я бы не надеялась, потому, как власти должны порицать подобное поведение, даже, если тебе было плохо, больно и некомфортно. Ты мог попросить о помощи, ту же полицию. Через час, тебя навестит доктор и возьмет твою кровь на анализы, я не знаю, как быть лучше в этой ситуации, согласиться на это, и они обнаружат, что ты не человек, но, пока, суть да дело, тебя уже здесь и не будет. И скорее всего полиция обратиться ко мне, как к единственной, кто наввестил тебя. Или отказаться от медицинского вмешательства, тебя промаринуют здесь от недели до двух, за это время, ты уже поднакопишь силу и, по идее, также безболезненно для окружающих свалишь. Это, опять, вопросы ко мне. Ну, и последнее, ты продолжаешь говорить, что и раньше, но тебя определят в санаторий с психологическим уклоном, последнее, наверное, самое безобидное, но долгое. Решай.

Дик молчит несколько минут, сверля глазами пластиковую столешницу, а затем поднимает угрюмый взгляд.

— Все выглядит не так уж и радужно.

Я усмехаюсь, а как он хотел? Люди не простаки, как думается многими, но и не совсем звери, как считают другие. Свои законы, свой порядок жизни, своя волокита.

— Да, и все было бы гораздо проще, без лекарей, и будь у тебя документы, и совсем хорошо — не представляй я из себя, волшебницу с ярмарки. На то, чтобы сделать документы, понадобится какое-то время. Ты уверен, что не стоит обращаться к тому же Эонейрнеру? Всё было несколько проще, у него, наверняка, есть дополнительный комплект документов и всё, что нужно, так это вклеить фотографию.

Он остается непоколебим, дергая подбородком.

— Нет, Вэл. Я тебе, потом, всё объясню и ты поймешь, что Эонейрнера не стоит втягивать. Что посоветуешь? Ты, все-таки, лучше всех приспособилась к этому миру.

Интересно, кто так говорит? От кого он это услышал и не это ли, та истинная причина по которой он обратился ко мне?

— Я посоветую тебе согласиться на врачей, а после, на суде, говорить, что последнее, что ты помнишь — бар “Lizard”. Это сомнительное заведение, на окраине города и там нередки случаи, когда посетителям подсыпают наркотики, а потом грабят. Тебя зовут Дикенс Чейс, тебе двадцать пять лет и ты студент, не придумывай заведение, просто студент. Этого хватит, чтобы они просто поискали тебя, если им, вдруг, взбредет это в голову. Хорошо, что у тебя хватило сил, преобразить себя, это бы вызвало ненужное предубеждение со стороны судьи.

— А им взбредет?

Я жму плечами, если я правильно поняла местную законодательную систему, то вполне.

— Пожалуй, но ты придерживайся этой легенды и обращайся к мужчинам “сэр”, а к женщинам “мэм” и только. Теперь, я пойду, чем раньше, я начну делать тебе документы, тем лучше. Если, что звони по тому же номеру или запомни мой адрес.

Я поднимаюсь со стула и оглядываюсь в поисках сумочки, вспоминая, что оставила ее в коридоре. Дик остается на месте, провожая меня взглядом.

— Вэлиан?

— Да?

— Спасибо.

Я устало жму плечами.

— Пока еще не за что. Отдыхай пока.