— Ты понимаешь меня!..

Сулдемир ничего не отвечал, взяв за плечи незадачливого пьяницу. Тот переступал не так тяжело, как делали обычные забулдыги, а его носило из стороны в сторону, словно плохо закрепленный на мачте парус.

— Я ее ждал… не давил… дал возможность… присмотреться…

Сулдемир отпустил качнувшегося в сторону парня. Его тут же занесло в сугроб, в который тот умудрился провалиться по пояс. Он пытался идти вперед, но у него это не получалось. Было похоже что он идет в белых водах мертвого озера “Marbuie”, в котором так много соли, что та кристаллизуется, выпадая в осадок уже в воде.

Глава гильдии королевских магов, подумывал о том, чтобы окунуть Эонейрнера в воды Призрачного моря, самого холодного из всех ему известных, но он уже в который раз останавливал себя. Не стоит. Пусть это будет Эону уроком. Ни одна женщина не стоит того, чтобы упиться до невменяемого состояния за какие-то считанные минуты.

Ни одна. Даже, если это его племянница. Особенно она, которая как ему известно, так и не обратила на него никакого внимания, не обещала ему ничего.

Завтра Эону будет плохо. Он попытается облегчить свое состояние и скорее всего ему это удастся. Родные, если что помогут ему и принесут капустного сока или огуречного рассола, возможно даже найдут эликсир снимающий похмелье. Но это вряд ли. Он очень дорог и вряд ли те кто живет в такой глуши будут ссорить деньгами, когда есть проверенные временем вещи.

Первые после пробуждения минуты — он не забудет никогда. Он отвернулся, чтобы не видеть, как эльфа выворачивает наизнанку. Что говорить и об этом он тоже обязательно вспомнит!

Он будет помнить, как потерял лицо в глазах начальства. Эону будет стыдно, но так же он будет благодарен, что Демир не поручил заботу о нем кому-нибудь из его товарищей. Они все отличные ребята и наверняка бы поняли его, но только Эонейрнер воспринял бы это иначе.

Он отличный парень, но только придает слишком большое значение условностям.

— Я не пойму, что она нашла в нем?

Эон отряхивается от снега, все еще раскачиваясь на отсутствующем ветру морозного вечера. Сулдемир ничего не отвечает, с удовольствием вдыхая такой чистый и холодный воздух, лишенный ароматов моря. До столицы морозы доберутся еще не скоро.

— Чем мы с ним отличаемся? Вот скажи ты мне, Сул?

Сулдемир только приподнял бровь, не обратив внимание на панибратское к себе отношение. Эон и в самом деле хочет знать, чем он отличается от дракона?

— Я ведь заботился о ней, помогал и никогда не давил!

Сулдемир Эаквуа посторонился и незадачливого эльфа унесло в другую сторону. Деревенька с каждым шагом становилась все ближе и ближе. Было холодно, но глава королевских магов не жалел ни о неработающих порталах, ни о том что оказался здесь. Хорошо и спокойно черт возьми!

— Почему? Только потому что он дракон? И у него куча денег?

Сулдемир слушал, но не спешил с ответами. Удивлялся конечно, что до Эона каким-то образом дошли хранящиеся в тайне вести, но не более того.

— Спроси об этом у Вэлиан, а лучше у ее отца.

Они дошли до дома бургомистра, что находился вопреки обычного не в середине поселения, а на его отшибе. Они прошли мимо закрытых врат. Сул слышал, как лениво откликнулись на их приближение собаки, как одна из них бросилась догонять их с другой стороны забора, звонко залаяв, немного погодя грозно зарычав. Видимо псине не нравились пьяные и она в свое время натерпелась от них.

— Лейка, черт бы тебя побрал! — разъярился Эон, опрометчиво приблизившись к высокому забору, попытался стукнуть в него, но вновь провалился одной ногой в снег.

Сулдемир не без любопытства наблюдал за своим подчиненным. Он никогда еще не видел его не то, что пьяным, но и просто навеселе. Всего одно событие, один день, одна эльфа — удивили и преподнесли ему сюрпризы.

Они сейчас всю деревню разбудят и будет виноват в этом не только Эон, но и Сул. Он ведь решил преподать ему урок и ни в коем случае не облегчать его состояние.

Лейка рванула в другую сторону. Ее “вдруг” ни с того ни с сего заинтересовала, зашевелившаяся в амбаре крыса, которую в свою очередь неожиданно выбросило из портовых доков в теплый сарай наполненный вкусным зерном. Животное заметалось от внезапно обрушившегося на нее счастья, чем привлекла внимание собаки и, судя по грозному мяуканью, котов.

— Я сам.

Эон зачерпнул ладонями новую горсть снега, ожесточенно протирая им лицо. Сулдемир поежился: снег попадал эльфу под воротник, лез в уши.

Тот теперь пытался вытащить ногу из лунки. Сулдемир вздохнул: как же тяжело с ними, с этими молодыми! Лет через сто Эон лишь улыбнется этому воспоминания, а то и покачает головой, понимая что все было пустое. У него уже будет все то, что он сейчас по его мнению потерял и уже и не надеется приобрести, с жалостью глядя на осколки своего якобы разбитого сердца.

Взяв его за шиворот куртки, Демир одним резким и сильным движением выдернул его из сугроба, поставив на ноги.

— Провожу до портала, до дома доберешься самостоятельно.

Эон еще не протрезвел и совсем не чувствовал холода. Сулдемир оглядел его с головы до ног, затем выудил из воздуха пергамент с заскользившим по нему пером. Перо через несколько секунд исчезло, а свиток смотался в тугую трубку с ярко вспыхнувшей на нем сургучом печати.

— Завтра прочтешь.

Сулдемир всучил ему свиток, еще раз оглядел эльфа и, развернувшись на пятках, пошел прочь.

* * *

В темноте не освещенной наземными фонарями тропы ни один из эльфов не заметил застывшего над ними, на вершине одной из обломанных вершин наблюдателя. Этот некто стоял неподвижно и только, когда один из эльфов исчез вдалеке, расправил крылья и шагнул вниз.

Он плавно спикировал на дорогу, бесшумно убрал крылья за спину и, дождавшись, когда эльф отойдет от него подальше, пошел за нетрезвым эльфом. Тот не замечал его, слишком занятый принятием более-менее вертикального положения.

Пурах не беспокоился за то, что кто-то может его увидеть. Все давным-давно спали, отпраздновав зимний праздник еще днем.

* * *

Эон еще несколько секунд смотрел вслед удаляющемуся Суледмиру, а затем и сам, разернувшись, побрел к дому. В мыслях было пусто, но в них то и дело вспыхивали одиночные образы и злые слова. Он шел по тропинке, его заносило, то в одну сторону, то в другую. Эон бранился, выбирался из сугробов и упрямо шел к дому. В морозном воздухе витал слабый запах дыма и металла.

Ему надо домой. Хорошо, что Сулдемир не стал провожать его до порога, не передал на руки отцу. Тот наверняка бы смутился, позвал его войти внутрь, а потом обязательно вспомнил об этом Эону.

Он такой.

Эонейрнер несколько раз стукнул в дверь, она глухо отозвалась на его прикосновения, но открыть ему пока никто не спешил.

Эон не хотел кричать. Его услышит вся деревня, его услышат гномы в свои шахтах, его услышат, покинувшие эти места виверны. Эльф ударил посильнее, не удержался, закачившись, навалился на дверь.

Он влетел вовнутрь дома, не ожидая, не сумел восстановить равновесие и чуть было не упал на четвереньки. Ноги обдало холодом от не закрывшейся двери. Эон спешно поднимался, не хватало только, чтобы отец застал его в таком виде.

Он быстро добрался до лестницы, удивляясь, что никто, ни мать, ни отец, ни сестра не спешат встречать его. Никто не проснулся.

Ну, ладно!

Ладно родители, но сестра. Она должна была услышать его. У нее такой острый слух.

Сегодня же праздник! Вот ему повезло! Их просто нет дома!

Он добрался до своей комнаты, едва стянув куртку, бросив ее себе под ноги и, повалившись на кровать, уснул. Эон уже не слышал и конечно же не мог увидеть, как в его комнату вошел мужчина, шелестя темными крыльями, что касались дощатого пола.

Фаэдир окинул комнату быстрым взглядом, так и не найдя в ней ничего интересного. Это и многие другие эльфские жилища видимые им ранее и в сравнение не шли с небесными чертогами, которые он покинул несколько дней тому назад.

Ни один из фаэдир не мог “позволить” себе столь убогие условия для ночлега. Но Пураху “везло”, как никогда прежде. Ему еще предстояло остаться здесь, ночевать в этом хлеву до пробуждения эльфа.

Он подошел к спящему, склоняясь над ним и тут же отпрянул, прикрыв глаза.

“Еще и забулдыга! Кого берут на королевскую службу?”

Он склонился над ним повторно, задержав дыхание, ловко, одним движением нажал ему на переносицу, пожелав эльфу крепкого сна.

“Лишним не будет, пусть даже эльф и мертвецки пьян.”

После чего Пурах перевернул его на спину, тут же расстегивая на нем куртку, сдергивая с его мокрой груди цепочку с несколькими амулетами. На пол что-то тихо упало, ударившись о его сапоги и также тихо отскочило обратно, зашелестев под кроватью.

Ангел, стянув с пальцев спящего последние амулеты, отшвырнул их назад, так что перстни и кольца, амулеты и цепочки, ударившись, разлетелись по сторонам.

Он нажал указательным пальцем тому на переносицу, а другие два приложил к правому виску и в ямку правого глаза.

“Бэаквуа и в самом деле плевать на девчонку, раз решил упрятать ее в эту дыру! Неужели не нашлось кого получше?”

Несколько секунд Пурах настраивался на пульсирующие нитки силы. Ничего не произнося, он тянул силу у спящего. Его темные крылья едва заметно трепетали, на короткий миг окрасились золотым и вновь стали темными.

Он поднялся, еще раз оглядев комнату, а затем вышел из спальни, плотно прикрыв за собою дверь.

Пурах спускался, задумавшись. В дверь несколько раз стукнули. Фаэдир подобрался и поспешил открыть дверь. С каждым новым шагом его походка менялась, а облик претерпевал изменения. Пурах превратился в широкоплечего эльфа, гораздо больше того, что сейчас спит наверху. Он принял облик его отца.

Фаэдир открыл дверь, встречая на пороге другого ангела — Гезарию.

Седоволосый и коротко стриженный ангел и так был не молод, а сейчас, спустя долгие часы пути на холодном наполненном льдом ветру, выглядел еще старше. Глубокие морщины прорезали кожу лица, изуродовав его, показав Пураху его истинный облик.

Большинство из них теперь старцы. Время безжалостно к ним и не щадит никого. Лишь немногие из них также молоды, как раньше. Они устали. Они стары и они бессмертны.

Как бы не старался их правитель он так и не смог ни повторить эксперимента безумного эльфа, ни остановить проклятья наложенного на них мертвым народом. Император остановился и перестал призывать их к себе во дворец, ожидая одну единственную женщину, что могла исправить все.

— Все отменяется, — бросил он Пураху устало, не обманувшись его внешним видом.

Гезария был здесь накануне и они оба разыгрывали, спешащих навестить кузнеца и его семью, селян. Фаэдир прошел мимо Пураха в дом, преодолел крошечные сени, переходящие в просторную кухню, с давно остывшим очагом. Он выдвинул стул и не позаботившись о том, чтобы смахнуть с него грязь или сор, отвел крылья, чтобы не задеть их, присаживаясь.

— Что значит отменяется? Нам повезло и этот эльф сам заявился в дом! Он в стельку пьян и с ним можно делать все что душе угодно! Разбуди его сейчас и он согласится, или откажется от всего чего угодно!

Бросил он ему в спину, мигом все осознав и разозлившись сказанным словам. Они торчали тут несколько дней, создавали и поддерживали легенду, наблюдали за семьей, изучали их привычки, копировали манеру вести себя и все зря!

— Чертов эльф и сам не знает, что творится в его королевстве!

Пурах захлопнул дверь, приняв свой прежний облик. Он слушал рассказ, уставшего ангела так и оставшись на пороге дома.

— Она выбрала дракона, не эльфа. Тех договоренностей давно не существовало. Эльф обманул нас, сыграв напоследок лучшую из своих шуток.

Гезария склонился над столом, запустив в волосы пальцы рук. Фаэдир говорил и с каждым новым словом его голова склонялась все ниже и ниже, неуклонно приближаясь к столешнице, пока он не уперся в нее лбом. Посуда на нем от этого стука задребезжала.

— Чертова рептилия оповестила об этом всех и каждого.

— Что будем делать?

Гезария не отвечал. Пураху даже показалось что он уснул, а еще лучше — умер. Ангел рывком поднялся от стола, оглянулся, убеждаясь что все происходящее не кошмарный сон, а потом только уставился на него. Пураху пришлось повторить вопрос.

— Нам нужно уходить отсюда. Чем скорее развеется магия, угаснет наш след, тем лучше.

В Молендиуме ему станет легче. Гезария и хотел домой, и не хотел одновременно.

— Оставим его в живых?

Фаэдир сначала ничего не ответил, потерев лицо ладонями. Он чувствовал себя дико уставшим и дело вовсе не в преодоленных километрах, бессонных ночах или возрасте.

— Да, он и не вспомнит ничего.

— Я вытянул из него силу…

Ангел поднялся, расправляя крылья, не замечая полетевшую на пол посуду и содержимое полок.

— Тем лучше, по весне, когда найдут тела сразу подумают на него.

Гезария устал от этого мира, что никак не хотел отпускать его. Он забирал его силы, он давал ему их вновь и тянул обратно, стоило отлучиться от дома на значительное расстояние.

“Пусть слышат меня Боги и звезды! Пусть услышит меня каждый во всей бесконечности миров: вы будете жить! Будете жить ровно столько, чтобы понять что вы потеряли все! Будьте вы прокляты! Вы все и ваше бесовское племя!”

Та женщина, предсказавшая, проклявшая их народ давно мертва и явилась к нему лишь в его воспоминаниях. До поры до времени ничто не говорило о том, что проклятие подействовало. Как это бывало обычно, понадобилось, чтобы прошло время, прежде чем они осознали, что что-то не так.

— Пойдем.

Их прокляла она, их прокляла и другая, презрев опасность и умело воспользовавшись реквизитом, что они захватили с собой. Предметы подняло в воздух и закружило по помещению.

“Проклинаю вас! Не будет у вас ни дома, ни покоя, ни детей…”

Гезария не спрашивал у других. Он знал, что тот день помнили и вспоминали все, кто оказался волей судьбы в долине, а позже и в подвале дипломата, глядя на замолкнувшую навсегда женщину, остановившую свой последний взор на Аарине.

— Хотя, — протянул Гезария, так и не дойдя до Пураха, замедлившись. — Он может нам еще пригодиться.

Пурах так не думал. Они проторчали здесь столько времени лишь для того, чтобы узнать, что полукровка выбрала себе в избранники другого. Чертовы элементали с их неизменными порядками и законами, действующими на уровне крови, на уровне мирозданья. У них был всего один шанс, но его перехватил дракон.

— Пусть найдет нам другую женщину.

Пурах сразу понял о чем ему говорит Гермаэль. Им нужна та в которой смогла ужиться тьма.

— Мы собирались притвориться ими, теперь же он все поймет. Его родителям совсем ни к чему, чтобы он искал изгнанную из королевства эльфийку!

Рар Гезария Гермаэль на миг преобразился, хотя, спустя мгновение вновь сник. Пурах не отставал.

— Как мы заставим его сделать что-то?

Рар Гермаэль заговорил, складывая предложения в максимально короткие фразы, чтобы только не запутать своего напарника. Только бы он не переспрашивал у него ничего. Он так хотел спать и знал, что не уснет ни этой ночью, ни в последующие, как не делал этого долгие годы.

— Надо откопать тела. Не все. Только девчонку. Поднимем ее, пусть эльф думает, что она жива.

* * *

Эону было плохо и не было способа, чтобы облегчить его участь. Он бы хотел протрезветь окончательно и отдал бы все, чтобы унять дикую головную боль, избавиться от тошнотворного состояния, слабости, сонливости, что одновременно навалились на него стоило открыть глаза. Солнечный свет не радовал, а только раздражал.

Его замутило. Дурнота вновь подкатила к горлу.

Где же мама? Где же сестра? Где черт возьми отец, что уже бы поднял его на ноги?

Еще несколько минут он сидел на кровати, раскачиваясь. Он то сжимал, то разжимал виски, пытаясь сделать хоть что-то и не мог понять, что случилось с магией. Она отсутствовала в нем практически полностью. Что он мог сделать? Он бы мог сотворить себе кружку воды, но пока не делал этого. Зная, что ее будет недостаточно.

“Что я натворил?”

Он помнил только прощание с Сулдемиром. Эон застонал теперь уже не от боли, а от накатившего чувства стыда. Как он вел себя? Что он о нем подумает?

К стыду присоединилась боль, стиснувшая голову и прострелившая ее от правого виска к левому.

Он опозорился и ни перед кем-нибудь, а перед Сулдемиром, на которого всегда хотел бы быть похожим и с которого брал пример. Видел ли Эон его таким хоть когда-то? Разве слышал он хоть что-нибудь о том, чтобы командир вел себя подобным образом?

“О Боги! Как же стыдно!”

Эон отвел руки и посмотрел на свои загорелые пальцы, с оставленными на них светлыми линиями от некогда нанизанных колец. Рука бросилась к амулетам на груди, но не обнаружила ни одного.

“Ни амулетов, ни магии… Что вчера произошло?”

Спустя несколько минут ему стало не до того. Эон обнаружил, что он в комнате не один и это кто-то смотрит на него с равнодушием, не проронив при этом ни слова.

Это не мог быть отец.

Он бы не стал сидеть подле его кровати вот так, молча. Скорее всего он бы сразу обозначил свое присутствие, бросил укоризненный взгляд и ушел. Потом обязательно пришла бы мать или смеющаяся, подтрунивающая над его несчастьем Элорин.

Эон поднял глаза и мигом вскочил, глядя на мужчину, что вольготно развалился на деревянном стуле прислоненном к стене. Незнакомец положил одну руку на стол, смахнув с его поверхности несколько книг, другую держал на рукояти, вонзенного в пол меча. Книги, одна их часть валялась тут же на полу, другая была разбросана на кровати, где еще совсем недавно лежали ноги Эона. Эонейрнер пока спал не замечал их.

— К хорошему быстро привыкаешь, верно? — спросил мужчина, не сводя с него задумчивого взгляда.

Головная боль и похмелье были мигом забыты. Чутье его было еще пьяно и поэтому запоздало закричало:

“Опасность!”

Эон было думал броситься к выходу, но в этот момент в комнату вошел еще один незнакомец, поэтому эльф остался на месте. Ему хватило ума, чтобы ничего не предпринимать.

Эонейрнер понимал, что в силу отведенных жизненных обстоятельств он гораздо медленнее и беспомощнее, чем двое здоровых мужчин, которые скорее всего ждут, что он бросится на них или просто выкинет что-нибудь.

Сначала ему нужно понять, что происходит, а потом, исходя из этого, он будет действовать.

“Никакой порывистости! Я не Вэл!”

Его вновь замутило, но он проглотил подступивший к горлу ком.

Эон сел на место, отчаянно прислушиваясь к происходящему в доме, но не слышал ничего и это страшило его больше прочего.

— Скажи мне эльф: каково это лишится привычной тебе магии?

Он не ответил, а лишь тяжко вздохнул, втянул в легкие воздух и с ужасом осознал, что в доме не пахнет ничем.

Запахи металла, углей, горьких трав, свежего хлеба, грибной похлебки и многие другие ароматы, которыми было богато каждое утро в родных стенах — всего этого не было. Они померкли, оставив свой вчерашний след, умерли вместе с прошедшим днем.

“Что происходит?”

— Я так привык ко сну, — тем временем продолжил мужчина, не мало ни смутившись его молчанию, — всегда считал его данностью.

— Что происходит? — повторил Эон то, что навязчиво пульсировало у него в голове.

Незнакомец не обратил на его вопрос никакого внимания.

— Ты не представляешь, как я завидовал тебе пока ты спал.

Пожилой мужчина выдохнул, заговорив спустя секунду очень и очень тихо, словно и сам был готов проваливаться в дрему.

— Ты был во тьме? Гулял в местах где был когда-то, а может быть придумал новые? Ты видел тех кого встречал на своем пути?

— Что происходит? Что вы делаете в моем доме?!

Эон вновь поднялся, направившись к двери.

— Отец! Атай!

Он не дошел до второго “гостя” всего-то пару шагов, отлетая обратно на кровать. Удар предназначенный ему в лицо пришелся по уху, благодаря тому что эльф все же умудрился отклониться.

Эонейрнер упал на кровать, тут же поднимаясь. В ушах у него звенело, а глаза заволокла красная пелена.

Он не был наивен: всего лишь хотел узнать насколько все серьезно. Ему не дали уйти дальше отведенного места. На его зов никто не откликнулся. Он прислушивался, что было сил, но слышал лишь отдаленные звуки улицы и шелест от переменившего положение за столом мужчины. Его меч подмигнул Эону, послав слепящий солнечный блик, и исчез из поля зрения эльфа, оставив на своем месте светлые щепы раскуроченного пола.

— Никто не придет, эльф. Ни мать, ни сестра, ни отец.

— Где они?

Незнакомец не отвечал, выдерживал драматическую паузу. Он взял одну из книг, перелистнул ее страницы и, не найдя в ней ничего интересного, положил обратно. Седоволосый и крайне изможденный он перевел на Эона взгляд таких же уставших, поблекших светлых глаз.

— Далеко отсюда.

Очень далеко, раз они здесь и ему никто не отвечает. Может быть они уже мертвы. Эон не хотел думать об этом. Тогда бы эти двое не находились здесь, ожидая, когда он придет в себя.

— Кто-нибудь ответит мне, что здесь происходит?

— Здесь происходит вопрос выбора.

На миг Эону стало дурно. Он вместо лица уставшего незнакомца увидел вдруг Вэлиан, но видение тотчас же исчезло, вернув ему прежнюю картинку. Он прикрыл глаза. Сейчас, в такую минуту, его сознание играет с ним злые шутки.

— Вопрос выбора?

— Да.

Второй мужчина, тот, что помоложе подскочил к нему и нанес еще один удар, а потом еще и еще, явно не сдерживаясь. В голове зазвенело, из глаз посыпались искры, а в рот попали первые капли крови.

— Соображай быстрее, эльф!

— Пурах! Хватит!

* * *

Его никто не связывал. Эона больше никто не бил. Ему нужно было сообразить, сразу спросить чего от него хотят. Им было известно все и плевать на то, что хотел знать Эонейрнер.

Он должен был задать главный вопрос: что им от него нужно? И только.

Этим двум было все равно на его самочувствие, словно они и не пили никогда. Но скорее всего было наоборот. Эти двое прекрасно понимали его состояние, воспользовались им и его заторможенностью.

— Бэаквуа?

Им нужно было, чтобы Эон нашел женщину. Точнее трех женщин. Эон поднял глаза от протянутого ему списка. Большинство имен в нем было зачеркнуто. Он прочел имя Вэлиан и не смог удержаться.

— Бэаквуа и Эмиаканн, — подтвердил “уставший”.

Эон опустил глаза, вновь вчитываясь в имена. По мере возможности старался запомнить их все. Многих из них он знал лично. О ком-то слышал впервые. Одного из них, Ваура Бласша, Эон убил собственными руками. Что-то в этом списке напрягало и очень не нравилось ему. Что-то объединяло таких разных эльфов. Он должен запомнить их всех, чтобы записать потом, когда доберется до Сулдемира.

— Что с остальными?

Пурах на этот раз смолчал. Внизу послышался шум, а через секунду в дверь громко постучали. Сидящий мужчина взял прислоненный к стенке меч и вытянул в его сторону, так что острие уперлось Эону в переносицу. Уставший качал головой.

— Не стоит.

Эон слушал то, что происходит внизу. К ним пришла соседка, Набайя. Она, как это бывало обычно по утрам принесла молока. Отец всегда просил, чтобы в доме было молоко, говорил что после него ему легче дышать.

— В другой раз.

Чаще всего Набайя проходила в дом и оставалась на какое-то время, сидя с матерью на кухне. Они болтали ни о чем, обменивались новостями, слухами и сплетнями. Но в этот раз мать отказала ей.

— Сын приехал. Совсем плох.

— Случилось чего? Он ранен?

— Всего лишь вино, — ответила мать очень спокойно.

Она всегда старалась держать лицо в присутствии главной сплетницы деревни, очень гордилась тем, что ее сын маг и вела себя строже, достойнее прежнего.

— Дело молодое, — протянула соседка.

Эон услышал знакомые нотки заинтересованности. Наверняка любопытная эльфа пытается заглянуть в дом, чтобы увидеть больного собственными глазами.

— Да. Не сегодня. Поболтаем в другой раз.

Дверь тихо закрылась.

— Мама!

Эон все же не стерпел дернулся к выходу из комнаты, слыша ее шаги. Он пробежал совсем немного. Его подбросило сильным ударом в спину, он влетел в косяк и потерял сознание.

— Надо дать ему похмелиться, — прозвучало над головой глухо.

Эона качнуло в сторону. Он теперь лежал на стене.

— Он соображает туго! Никак не сообразит, что к чему!

— Переживет. Теперь поймет, что с ним не шутят.

В лицо Эону плеснули чем-то холодным и колючим, что застыло на лице, а затем устремилось вниз по подбородку, побежало струйкам на виски, затекая в ушные раковины.

“Снег!”

Эон разлепил глаза, убеждаясь, что все происходящее не кошмарный сон. Он действительно в родительском доме и над ним и правда высятся двое. Ему все еще плохо и он слаб, как любой другой житель Виверуа.

— Я слышал женщину.

Пурах чему-то ухмыльнулся. Эон старался не смотреть на него. Понятно, что ему только дай повод и он вновь набросится на него с кулаками.

— Что с ней? Я должен убедиться, что с ней все в порядке. Вы сказали, что они далеко! Что с ними?

— Показать ему?!

Эон похолодел. Что они должны показать ему? Отчего-то ему вдруг представилась отрубленная рука матери, но он быстро отогнал это видение прочь. С ними все хорошо. Иначе, этим двоим не жить. Он выживет и обязательно найдет их, где бы они не прятались.

— Давай.

Имя второго мужчины он так и не узнал. Пурах отказывался обращаться к напарнику по имени. Но, чтобы это дало Эону? Он никогда не встречал их. Он понятия не имел почему они пришли именно к нему.

— С ними все в порядке.

Эон никак не отреагировал на это замечание, наверняка призванное вывести его из себя. Он смотрел на изменившегося мужчину, что стал ниже и приобрел облик его матери.

— Твоя мать та еще истеричка, проговорила женщина мужским голосом.

Она кинула на стол что-то. Эон сначала даже не понял что, потом только отвел взгляд.

“Зачем он разбрасывается деньгами?”

Но то что он принял за монету на самом деле было кристаллом памяти, посланием. Тот, что сидел за столом, провел над его поверхностью ладонью, активируя его. Возле стола появилось изображение девушки, слабое, мерцающее. Она смотрела перед собой, не пытаясь оттереть испачканную кровью щеку, и говорила, что с ними все в порядке. Ее голос дрожал, срывался в слезы, они бежали по ее щекам, но она продолжала говорить, несколько раз повторив его имя. Эон, как не старался не смог разобрать ничего, чтобы могло бы подсказать ему, где она сейчас находится.

— Эонейрнер, я прошу тебя: сделай то, что они говорят! Мама совсем плоха. Она держится, но тебе лучше поспешить.

Изображение замолкло, тут же померкнув. Плавной, голубовато-серебристой струйкой оно втянулось обратно в кристалл. В комнате воцарилась тишина.

— Ты доволен?

Эон испытал сиюминутное чувство облегчения — Элорин жива. Но назвать себя довольным он вряд ли смог бы.

— Да.

Эон выдохнул, вновь взглянув на этих двух.

Кто они? Эонейрнер силился понять какому народу они принадлежат. Но не смог. Они были похожи на людей и только. Их лица, прически, наряды, мечи и украшения все указывало на людей, присущий им стиль, которые они называют “круто”. Он понимал, что это ошибка. Людей давно нет в этом мире. Им не попасть сюда.

Мужчины выглядят совсем не так как стараются показать ему. На них морок, который Эон не в силах развеять.

— Вы сказали вам нужна женщина.

Пурах рассмеялся, махнув на него рукой. Эон так и не понял чему было посвящена эта вспышка веселья.

— Нам нужна та, что носит в своем чреве ребенка. Найди ее и приведи к нам.

Вэлиан беременна? Поэтому Рихаррдлейн и дракон так спешили со свадьбой? Нет. Не может этого быть. Так мало времени прошло. Этого просто нереально, еще невозможно определить.

— Вам нужна одна, но в списке…

Хотя… Вэл все время так рвалась на эту свою работу, души не чаяла в этом перекладывании бумажек. Вот значит в чем дело.

“Дрянь!”

Людские технологии шагнули далеко и возможно могут определить, а в положении ли женщина даже на таком, очень маленьком сроке.

— Нам нужна только одна из них, но если ты приведешь сразу двух — это будет просто замечательно.

— Зачем вам вторая?

— Не все ли тебе равно?

Эон ничего не понимал. Почему именно он? Этот вопрос вскоре отпал сам собой стоило подумать, что такого особенного может быть в двух подружках. Обе эльфийки. Обе магички. Одна из знатного, пусть и обедневшего рода. Другая из семьи первородных эльфов. Они обе живут в мире людей.

Конечно! Эти двое не могут попасть в мир людей и найти их там самостоятельно, только для этого им нужен Эон.

— Как я по вашему смогу определить кто из них беременна, а кто нет? Мне нужно еще что-то.

Это была уловка, чтобы выяснить еще что-нибудь об этих бандитах. Бандитах? Но как еще назвать их?

— Этого будет достаточно!

Эон покосился на Пураха, что смотрел на него так пристально, что Эон чувствовал это даже боковым зрением, потом на второго, что продолжал смотреть на него, но так словно и не видел его. Уставший пожал плечами.

— В одной из них ты увидишь тьму. Вот она-то и будет нам нужна, но повторю, если ты притащишь и Бэаквуа, мы тоже будем тебе очень благодарны.

Эон смял в руке, обрывок некогда большого свитка. Вот. Вот что объединяет всех этих эльфов. Тьма. Да. В списке были имена магов, что пали под стенами Хавена и были убиты во дворцовых залах при покушении на жизнь короля.

— Приведи их к нам и твои родные вернутся домой.

Кого из них? Вэлиан? Эланис? Или Тейлоринн?

С последней не должно возникнуть проблем, а вот Эланис.

Эонейрнер помнил тот день, когда над городом взметнулось море и чуть было не погребло под своими водами Хавен, сделав его морским дном. Эмиаканн очень сильный маг и ни за что не согласится пойти с ним добровольно. Она не отдаст сестру.

Дракон не отдаст ему Вэлиан.

О чем это он?

Эон помотал головой. Он не будет никого ловить!

— Эльф!

Лезвие меча приподняло ему подбородок, царапнув кожу кадыка, смахнув на пол несколько спутанных светлых кос.

— Не воображай себе, что ты умнее всех. Поверь, ты не добьешься ничего, но и близких своих не увидишь.

Эон сначала не понял о чем он, а потом разозлился, дернув головой. Он думал не о том, но эти двое предугадали его первоочередной план, добраться до гавани.

— Отдыхай. Позже все обсудим.

* * *

Эон о многом думал все эти дни, пока набирался сил. Пригодились учебники и все то, что осталось у него после учебы в академии. Он смог сделать себе простенький фламбис и напитать его первоначальной силой.

Вот уж ирония. Ему нужен инструмент что будет давать силу, но и фламбису для начала тоже нужна сила. Так было не со всеми фламбисами. Дорогие составляющие уже содержали в себе магию, но Эону сейчас они были недоступны.

Пурах и Гезария (Эон все-таки узнал его имя) всегда были рядом и кажется, что не обращали на него никакого внимания. Это было не так. Эон чувствовал их присутствие везде, даже в отхожем месте.

Они очень умело разыгрывали представления перед жителями деревни. Эон каждый видел мать, Элорин, отца. Он молился всем Богам, которых знал, чтобы они были живы.

На второй день его навестил Корлаф и Эону пришлось пропустить его в дом. “Мать” и “отец” были так приветливы и услужливы. Мать ахала, а отец внимательно слушал, сводил брови, сжимал кулаки, когда Корлаф рассказывал о том, что творилось под стеной.

Эон старался вести себя, как ни в чем не бывало, понимая, что если он попытается выкинуть что-то, то Корлаф никогда не уйдет отсюда. Ему нужно было действовать не так явно.

Потом Эону все же позволили уйти.

Он шагнул в каменный город людей, долго стоял размышляя, пока к нему не прицепился полисмен. Эон вспылил и чуть было не угодил в кутузку. Он не придумал ничего лучше, чем пойти к огромной зеркальной высотке, отвести глаза охране и пройти во внутрь.

Эон принял облик одного из видимых им когда-то людей, а потом отправился к Вэлиан. Он долго разговаривал с ней, все приглядывался, справлялся о самочувствии. Девушка улыбалась, благодарила за заботу и едва заметно прихрамывала.

Конечно, она бы не сказала ему ни о чем. Он всего лишь старался понять ее, приглядывался и ужасался своей прошлой слепоте. В ней было что-то, но вряд ли это можно было назвать тьмой.

Наверное, он хотел, чтобы было так.

Потом вышел дракон и Эону пришлось уйти. Он вновь испытал это наваждение, гнетущее, мерзкое чувство страха и подавленности. Дракон даже в виде человека оставался гигантским зверем, подавлял.

“Что она нашла в нем?”

Эон убрался прочь, но целый день просидел в этом улье. Люди разговаривали, носились туда-сюда, это было похоже на жужжание пчел. Он еще несколько раз видел Вэлиан, но Эон так и не узнал ничего, сплетни ему ничего не дали.

Если в ком-то из этих трех есть тьма, то Эон без раздумий обменяет их на своих близких. Тьма еще покажет себя и принесет горе. Она убьет многих, так лучше пусть эти расправятся с ней.

Пурах и Гезария.

Эон остановился, как вкопанный, внезапно осознав, подумав о том кем могли быть эти двое. Он вспомнил слова Вэл, что ангелов теперь не видать. О том, что их так спокойно пропустили в этот мир.

Они могли быть фаэдир.

Бэаквуа подозревала короля в сговоре с Молендиумом, но может они сами просили короля об одолжении?

Теперь этого не узнать. Мир вновь изменился, вступив в новую эпоху и оставив за своими плечами время вместе с именем одного из семи королей.