До самого завтрака никто из нас не проронил ни слова. Памела была ошеломлена, я тоже. Никто не мог есть - Стелла пребывала в каком-то мечтательной возбуждении, мы с Памелой - в отчаянии. В конце концов я отодвинул тарелку и обратился к Стелле:
- А теперь расскажите, что вам наговорила Лиззи, - попросил я.
Тут же вмешалась Памела:
- Ей вообще следовало помалкивать!
- Что вы, что вы, - запротестовала Стелла. - Просто я рассказала ей, как потеряла сознание, а Лиззи сказала, что и она однажды чуть не лишилась чувств. Она говорит, что еще минута, и я бы увидела ту фигуру совершенно отчетливо. Ах, какая жалость, что я упала в обморок!
- Убежден, - сказал я Стелле, - что Лиззи этот призрак померещился.
Стелла покачала головой:
- Я знаю, что она говорит правду.
- И вам хочется, чтобы это оказалось правдой? - спросила Памела.
- Ну конечно! Это было бы чудесно!
Мы промолчали. Реакция Стеллы ставила нас в тупик и грозила осложнениями, последствия которых трудно было предугадать.
- Вы же сами говорили, - умоляюще сказала Стелла моей сестре, - что вы верите - призраки появляются там, где они были счастливы. А счастливых привидений бояться нечего!
- Нет! - вырвалось у меня. - Встреча с призраками противна природе. Это опасно для людей. Можно даже заболеть.
- Только если бояться, - возразила Стелла, - только если не понимать, кто перед нами.
- Вы же потеряли сознание, - нашелся я, - а говорите, что не испугались!
- Я проявила слабость, - ответила Стелла с несчастным видом. - Просто от неожиданности… Вот Лиззи испугалась, - продолжала она совсем другим тоном, резко и сердито, - вот она испугалась, а вы и подумали, что она увидела что-то страшное. Лиззи говорит… - Стелла поперхнулась - видно, то, что говорит Лиззи, возмутило и потрясло ее. - Она говорит, что нужно позвать священника.
- Лиззи очень суеверна, - мягко начала Памела, - вот почему мы с Родди решили, что ей почудилось.
- А теперь, - удовлетворенно сказала Стелла, - вы сами говорите, что призрак был на лестнице и из-за этого я упала в обморок.
Памела вздохнула:
- Ах, Стелла, дорогая, мы не знаем, что и думать. Мы ведь ничего не понимаем, только удивляемся и строим догадки.
Я сел рядом со Стеллой и стал ее уговаривать:
- Стелла, вы же умная девушка. Макс Хиллард хорошо сказал про вас, он сказал, что у вас цельный ум. Значит, вы мужественная, вы не станете себя обманывать, даже если вам захочется. Прошу вас, будьте мужественны именно сейчас, не обманывайте себя.
- Цельный ум, - задумчиво повторила Стелла. - Хотелось бы мне, чтобы я заслуживала такие слова. Но я вовсе не обманываю себя. Это все - правда.
- Вы же не можете знать наверняка, правда это или нет, - сказала Памела.
- Нет, это я знаю.
- Не можете знать, - стал убеждать ее я, - у вас нет доказательств.
Стелла помолчала, задумавшись. Лицо у нее было очень серьезное; больше оно не светилось радостью. Мы все испортили. На столе стояла маленькая вазочка с анютиными глазками. Стелла вертела ее в руках
- Я вам кое в чем признаюсь, - стесняясь меня, она смотрела на Памелу. - На лестнице я ее присутствия не ощущала. Но в детской она всю ночь была со мной. В этом нет никаких сомнений.
- Стелла, - сказала моя сестра, - но вы ведь спали.
- Не все время. Часть ночи не спала. Я была счастлива, так счастлива, что не могла спать. Никогда, за всю свою жизнь я не была счастливее. Я просто лежала, мне было тепло и покойно, смотрела на свет и знала, что она со мной.
- На какой свет? - резко спросил я.
- Сначала на свет от камина, а когда проснулась позже, камин потух, но на столе горел ночник.
Я повернулся к Памеле и спросил, оставляла ли она в комнате ночник? Нет, не оставляла.
- Разве? - воскликнула Стелла. - Детский ночник с маленьким огоньком? Не оставляли, Памела? Ну разве это не странно?
- И разве это не доказывает, что вы спали? - Я напомнил ей, как она рассказывала, что часто видит во сне детскую и горящий ночник, и пытался заставить ее понять, что когда она наконец легла спать в этой комнате, ее сон повторился.
Стелла улыбнулась:
- Но я же видела ваши занавески, ваше стеганое одеяло. Нет, я не спала. И еще одна странная вещь: я ощущала мой любимый запах, в комнате пахло мимозой, а ведь я не душилась.
Памела испуганно взглянула на меня. Мы молчали. Стелла продолжала:
- Сначала я услышала тихий голос, он что-то нашептывал, какие-то добрые, ласковые слова. Самих слов я разобрать не могла, но слушая их, почувствовала, что обо мне заботятся, что меня любят; мне стало спокойно и легко.
- Бедная маленькая Стелла! - сказала сестра.
Улыбаясь, Стелла посмотрела на нее.
- Ведь ваша мать умерла, когда вам было уже шестнадцать, правда?
Жестоко было лишать ее иллюзий, но мириться с тем, что она погружается в них, было бы еще хуже.
- А вы упрямая, - сказал я
Стелла испытующе посмотрела мне в лицо, разочарованная и огорченная.
- Я не понимаю вас, Родди! Зачем вы стараетесь доказать, что это не моя мать? Почему вы возражаете? Ведь теперь вам с Памелой нечего расстраиваться, что у вас в доме привидение, а что до меня, - неужели вы не понимаете? - для меня это такое счастье, просто невообразимое!
Я не знал, что ей ответить, не знала и Памела, зревшее во мне смутное решение окончательно утвердилось после того, что Стелла сказала дальше. А сказала она вот что:
- В следующий раз я, может быть, ее увижу.
Я чуть не задохнулся от негодования. Все складывалось чудовищно, дальше так продолжаться не могло. Уже и раньше все было плохо - этот культ матери-святой, эта сосредоточенность на добродетелях умершей, на ее правилах, на ее вкусах. Разве может простой смертный надеяться, что он чем-то заинтересует Стеллу, если она боготворит это воплощенное совершенство? А теперь она готова отдать всю свою любовь привидению и жить во власти столь противоестественного чувства? Я знал женщин, чей мозг не выдерживал и более безобидных иллюзий. И ведь не кто иной, как я, со своим тупым скептицизмом, до одури поглощенный собственными чувствами, втянул во все это Стеллу! Ладно, я же ее и вытащу, пока она не лишилась рассудка, даже если при этом рискую разбить ей сердце.
- Следующего раза не будет, - сказал я вставая. - Больше вы к нам не придете.
Стелла вскочила из-за стола, схватила за плечо Памелу и устремила на меня потрясенный взгляд.
- Что вы говорите!
Памела сочувственно обняла ее, но поддержала меня.
- Боюсь, Родди прав, - сказала она вид у нее был несчастный.
Стелла смотрела на нее, не веря своим ушам.
- Но это же моя мать! - воскликнула она.
- Я говорю совершенно серьезно, - продолжал я - Послушайте, Стелла, либо здесь нет никаких призраков, и тогда ваше воображение достигло опасных пределов, либо призрак существует, вы столкнулись с ним вчера на площадке, и вам сделалось дурно. Вы были в глубоком обмороке, Стелла, я даже испугался, что живой мы вас больше не увидим. - Я замолчал, на меня нахлынули воспоминания об этих минутах и я не в силах был продолжать
Стелла тихо проговорила.
- Мне очень жаль, что я вас так напугала.
Я снова посмотрел на нее и в смятении заговорил, не подбирая слов.
- По-вашему, в том, с чем вы столкнулись прошлой ночью, ничего плохого не было. А по-моему это было крайне опасно. И подвергать себя такому риску вы больше не будете. Вам нельзя бывать в «Утесе» Капитан прав, а я дал маху. Но мы не сдадимся. - Теперь уже я обращался не к Стелле, а к невидимому врагу. - Мы очистим этот дом от духов и призраков В конце концов мы прибегнем к экзорсизму!
Стелла пронзительно вскрикнула Ее голос прерывался от ужаса и боли.
- Родди! - протестующе воскликнула Памела вскочив со стула.
Я и сам был ошарашен Как я мог допустить такую жестокость! Стелла оцепенела, прижав к губам кулак, она не сводила с меня широко открытых ошеломленных глаз.
- Так борются с дьяволом, - заикаясь, проговорила она - Так загоняют дьявола в ад - Ее трясло.
- Нет, нет, я совсем не это имел в виду!
Я умолял ее простить меня, успокоиться но ее оцепенение не проходило, на лице застыло выражение ужаса.
- Стелла! Стелла, дорогая! - умоляла ее сестра - Не смотрите так!
- Вы должны поклясться мне, слышите, поклясться, - проговорила Стелла, - что никогда не допустите экзорсизма!
Нельзя было оставлять ее во власти страха.
- Обещаю, - сказал я, - что никогда не прибегну к нему без вашего согласия.
- Если вы это сделаете, - проговорила Стелла тихо, - я, наверно, сойду с ума.
- Вы должны верить Родди, - вмешалась Памела.
Стелла уже не владела собой.
- Да, да, я верю ему… Ох, Памела…
Я вышел, чтобы приготовить машину, оставив Стеллу рыдающей на руках у Памелы.
Памела не поехала с нами, и мы молчали, пока впереди не показался Уилмкот. Тут я замедлил ход.
- Вы должны простить меня, Стелла. Я ведь не о себе думаю.
Она тихо ответила:
- Я знаю.
- Вы считаете меня жестоким?
- Всю жизнь я тосковала по своей матери, и вот она пришла ко мне, а вы нас разлучаете.
- Стелла, это ужасно…
- Но это еще не самое плохое, - продолжала она напряженно - Моя мать несчастна. Она не может обрести покой, она чего-то хочет и, наверно, я могу ей помочь. Я верю что так и есть. И я должна это выяснить, должна! Я готова на все, только бы она успокоилась.
При ее словах у меня оборвалось сердце. Такая безрассудная детская смелость, такая преданность! И кому? Привидению?
- Послушайте, - начал я. - Для меня это имеет такое же значение, как и для вас: сейчас вы мне не поверите, и я не могу заставить вас со мной согласиться, пока вы в таком состоянии. Больше я ничего не буду говорить. Но я хочу, чтобы «Утес» стал безопасным для вас, Стелла, хоть это вы понимаете? Я хочу сделать так, чтобы вы снова могли приходить туда. Если в нем действительно живет дух вашей матери - дух добрый, ласковый, любящий, - если бояться нечего, то вы сможете приходить. Но сначала мы должны в этом убедиться. Постарайтесь набраться терпения. Дайте мне время.
Лицо у нее было суровое.
- Не знаю, смогу ли я ждать, - ответила она. - По-моему, ждать нельзя.
Мы приехали в Уилмкот. Я остановил машину.
- Я сделаю все возможное, - заверил я Стеллу. - А пока, пожалуйста, не забывайте нас. Приходите купаться с Памелой, ладно? Придете?
Она покачала головой:
- Я подожду, пока мне можно будет приходить в дом.
Мне стало обидно.
- Выходит, вас интересует только наш дом, Стелла, а не мы?
У нее задрожали губы.
- Не заставляйте меня плакать, - прошептала она и поспешила к дверям.
Дверь открыл капитан; он пристально посмотрел на Стеллу, что-то тихо сказал ей, потом подождал, пока войду в дом я.
Капитан постарел. Когда он стоял у камина в своем кабинете, он выглядел смертельно усталым. Я доложил ему, что Стелла вполне здорова, она провела спокойную ночь, и подробно рассказал, как мы нашли ее лежащей без чувств на лестничной площадке.
Голос у него был холоден как лед:
- А где видела призрак ваша служанка? Что она говорит?
- Наша служанка - старая суеверная женщина, - ответил я и объяснил: - Я думаю, что Лиззи почувствовала на себе действительно странную атмосферу дома, но вообразила при этом, что перед ней призрак.
Капитан внимательно слушал. Я видел, что он был бы рад принять мою теорию, но не может.
- Что вы имеете в виду, когда говорите о странной атмосфере? - спросил он.
- Я имею в виду, - стараясь выражаться как можно точнее, стал объяснять я, - определенное состояние, насыщенное эмоциями или связанное с событиями из прошлого, которое может вызывать галлюцинации и чувство страха.
Капитан слушал меня, и у него каменело лицо. Он даже не предложил мне сесть.
- Вы, должны помнить, - сказал он холодно, - что я намекал вам на такую возможность.
- Я ценю это.
- Сожалею, что у вас возникли осложнения.
- Мы уверены, что если бы удалось докопаться до причин этих осложнений, мы могли бы найти какой-то способ положить им конец - так, по крайней мере, считает моя сестра.
У него сверкнули глаза.
- Вашей сестре лучше в это не вмешиваться! - сказал он резко, потом опомнился и извинился. - Боюсь, - добавил он, - вы убедитесь, что вам придется привыкнуть к этой «атмосфере». Надеюсь, она не будет опасна ни для вас, ни для ваших друзей.
Это замечание насчет Памелы привело меня в ярость, ведь, в конце концов, это наш дом.
- Мне кажется, вам следовало бы помочь нам, чем можно, - раздраженно ответил я.
- Я ничем не могу вам помочь.
Я с горячностью запротестовал:
- Но в одной из комнат вообще жить нельзя. Наша приятельница была там так угнетена, что заболела. Наша служанка испытала на лестнице настоящее потрясение, да и сам я пережил там крайне неприятные ощущения. - Я поперхнулся, предвидя, что последует дальше. И поделом мне.
Голос капитана дрожал от гнева:
- И зная все это, вы и ваша сестра все-таки презрели мой авторитет, пренебрегли моим мнением и вынудили Стеллу посетить «Утес».
Мне нечего было сказать в свое оправдание.
- Мы считали, что все это кончилось, - ответил я, но мои слова прозвучали малоубедительно. - А сегодня сказали Стелле, что, пока обстановка в доме не наладится, ей не следует приходить.
- Отныне и навсегда об этом и речи быть не может, - ответил он - Моя внучка уезжает за границу.
Голос его был так же холоден, как и лицо - каменное, безжизненное. Мне дали понять, что пора уходить. Мы чопорно раскланялись, и я удалился. Стелла не пришла попрощаться.
Приехав домой, я оставил машину в подъездной аллее и поднялся на холм; мне открылся мой любимый вид: безграничные просторы моря и вересковых пустошей всегда успокаивали мятущиеся мысли, но сейчас Я не почувствовал облегчения. Я любил Стеллу, но причинил ей вред, может статься непоправимый. Моя любовь была столь простой и естественной, что никак не вписывалась в громыхающую неразбериху нашей цивилизованной жизни. Она была связана корнями с вечной, никогда не меняющейся природой и всем, что есть неизменного в душе человека. И при этом я лишил Стеллу покоя! Что теперь делать? Еще вчера я был убежден, что сумею заставить Стеллу полюбить меня воображал, что открою перед ней такое счастливое будущее, о каком она и мечтать не могла, а сегодня я стал ее врагом, и скоро она будет для меня недосягаемой «Моя внучка уезжает за границу!»
Я застал Памелу в гостиной, она читала объемистое письмо, написанное на тонкой бумаге.
- Отчет Несты за последние месяцы, - сказала она со слабой улыбкой и положила письмо на стол
С лестницы доносился тихий плач Лиззи. Она подметала и всхлипывала в такт движениям щетки. Значит, объяснение с Памелой довело ее до слез. Ну что ж, Лиззи причинила нам много хлопот.
Я рассказал Памеле, что оставил Стеллу в глубоком горе, что она решила больше не видеться с нами, пока мы не разрешим ей бывать в «Утесе», передал свой разговор с капитаном Памела расстроилась.
- Он отправит ее назад в эту школу, - сокрушалась она. - Ей же предлагали остаться там не то воспитательницей, не то учительницей. Неужели она вернется в эту тюрьму? И ни одной родной души рядом.
Я сел на диван возле окна, терзаемый самым бесплодным из всех терзаний - угрызениями совести. Чем дальше от нас окажется Стелла, тем лучше для нее - так мне казалось в ту минуту.
- Это ее погубит, - продолжала Памела.
- Едва ли скорей, чем наши старания, - ответил я с горечью. - Капитан прав, что отсылает ее, и вообще, он во всем оказался прав.
Памела покачала головой.
- Разве ее отъезд поможет при том, что она пережила? При том, как она захвачена своей мечтой о матери? Она ведь ничего не забудет. Она будет страдать, чахнуть и заболеет Родди, мы не должны допускать, чтобы она уехала.
Я обрушился на Памелу, но по существу, на самого себя.
- Ради Бога, - кричал я, - перестань считать себя ангелом-хранителем Стеллы! Это не так! Мы с тобой только и делаем, что портим ей жизнь ради собственного удовольствия! Оставь ее в покое хоть теперь!
Молчание длилось долго, достаточно долго, чтобы я мог оценить безобразную несправедливость моих слов. Как теперь поступит Памела? Обычно она не спускает грубость, но никогда не грубит в ответ - просто тон у нее меняется.
- У нас есть еще одна возможность, - сказала она сдержанно. - Мы можем оставить этот дом.
- И куда денемся? На что будем жить? И вообще, чему это поможет?
- Обо мне можешь не беспокоиться. На, прочти. Последнюю страницу.
Она протянула мне письмо Несты. Пробежав глазами рассуждения о почве, луковицах и удобрениях, я наконец добрался до следующего:
«Если сможешь вырваться на три месяца, приезжай, составишь мне компанию. Работать придется много, но себя прокормишь. Я все время жалею, что наш план хозяйничать вместе сорвался, и действительно буду рада - приезжай, когда захочешь. И мама будет довольна. Кроме того, у тебя хорошо подвешен язык, ты не лезешь за словом в карман, так что в Дублине будешь как рыба в воде»
Я вернул Памеле письмо.
- Что ж, если не сможешь больше выносить здешнюю жизнь, у тебя всегда есть приют.
- А у тебя?
- Ну, писать пьесы можно и на чердаке.
Мы помолчали. Я слышал, как в холле тикают старинные часы. В комнате было тепло и светло от льющегося в окна солнца. По заливу плыли две яхты.
- Прости меня, Памела.
- Тебе скверно, Родди, я понимаю, - ответила она. - Хуже, чем мне. Но я не думаю, - добавила она медленно, - что было бы правильно уехать сразу. Все равно уже слишком поздно, я имею в виду Стеллу. Ее жизнь изменилась и никогда не станет такой, как прежде. По-моему, нам надо остаться и помочь ей.
Я не ответил. Несколько дней назад я уже начал красить деревянные полки в оранжерее. И сейчас, надев комбинезон, я пошел продолжать работу, оставив Памелу писать письма. Но внезапно она вошла в оранжерею и остановилась в дверях, наблюдая за мной.
- Я вот о чем подумала, - сказала она. И сразу я увидел нас детьми в Кембридже: я рассматриваю сломавшийся велосипед, а рядом Памела в гимнастическом костюме, волосы заплетены в косички. Она умудрялась всегда оказаться рядом, если со мной что-нибудь происходило. И наготове у нее всегда имелся спасительный план - плод ее уже тогда изобретательного ума. «Я вот о чем подумала», - говорила она обычно.
- Ты веришь, что Мери была в детской со Стеллой? - спросила Памела.
- Нет. Стелла приняла желаемое за действительность, - ответил я.
- Но ведь в это легко поверить, Родди, и если Мери действительно была со Стеллой, то знаешь, может быть, ей больше ничего и не нужно, может быть, она не находила покоя и бродила по дому, потому что тосковала по своему ребенку?
- Раз так, то теперь она должна успокоиться.
- Может, так и случится.
- Не очень-то на это надейся. Не думаю, что ты права. Я не верю, что рядом со Стеллой был призрак.
- Не веришь? Почему?
- Она не жаловалась на этот проклятый холод.
- Да, ты прав. Она говорила, что ей было тепло и покойно.
- А я ощущал холод, и Лиззи тоже.
- И я. Однажды.
- Вот видишь.
- Да нет, Родди, нет! Я не думаю, что Стелла спала и видела Мери во сне; я думаю, вполне вероятно все было, как она говорит, и когда она нам рассказывала, я верила ей… Послушай, Родди, - голос у нее изменился. - А вдруг в доме два призрака?
Я взглянул на нее, она вся светилась от воодушевления, я сунул кисть в скипидар и сел на ящик. Надо было подумать.
- Может быть, - ответил я и добавил: - Тем более что Мередит и при жизни был холоден как лед.
- Как змея, - поправила меня Памела. - Но Мередит умер не здесь.
- Верно.
- Значит, остаются Мери и Кармел.
- Не забывай, здесь умирали и другие.
- Да, и времена могли сместиться.
- Мне кажется, для умерших времени не существует.
- Кармел умерла здесь, без врача и без священника. Отец Энсон, конечно, служил по ней мессы…
- А ведь отец Энсон обещал прислать тебе адрес той сиделки?
- Верно! - воскликнула Памела. - И она живет в Бристоле. Давай попробуем повидаться с ней в пятницу.
- Пожалуй, можно.
- Я отправлю к отцу Энсону Лиззи с запиской. Ей это будет приятно. А то уж я слишком ее отчихвостила.
- Лиззи еще молодец, что не сбежала от нас.
- Лиззи у нас спартанка! Она тверда как скала. Вот если бы она еще не сплетничала…
- Будет сплетничать, хоть трава не расти.
- Конечно, будет.
Лиззи воспряла духом, услышав о поручении, тем более что оно было сопряжено с поездкой в местном автобусе. Она вернулась с любезной запиской от отца Эпсона, в ней он выражал глубокую озабоченность нашими делами. К записке было приложено рекомендательное письмо к мисс Холлоуэй, которая сейчас руководила лечебницей «Исцеление через гармонию» в Клифтоне. Отец Энсон просил ее принять нас в пятницу днем и писал, что мы хотели бы выяснить некоторые обстоятельства, касающиеся «Утеса», и получить сведения, которые может сообщить она одна «Я был бы вам чрезвычайно обязан, если бы вы отнеслись к моим друзьям с полным доверием и сообщили им подробности о событиях, предшествовавших смерти миссис Мередит»
Тон письма был довольно чопорный, несвойственный отцу Энсону Мы заметили, что он не просит бывшую сиделку рассказать нам о смерти Кармел. Может быть, он считал, что такая просьба испугает ее? Мы отправили его письмо с запиской от нас мисс Холлоуэй, но очень сомневались, ответит ли она.
А день все тянулся и тянулся - самый длинный и самый печальный из всех, что мы прожили в «Утесе». Памела, правда, была занята, а у меня работа валилась из рук, и я даже обрадовался, когда во второй половине дня Лиззи доложила, что у нас гость, хотя, как она выразилась, это был «всего лишь доктор Скотт». Бедный Скотт! Он был так вежлив, так внимателен, так явно томился от любопытства и все же не задал ни одного вопроса ни о призраках, ни о том, что происходит в доме. Он уже много раз приглашал Памелу поиграть в теннис, и в последний раз она согласилась, но забыла пойти и теперь собиралась отказать ему снова. А он принес ей подарок - маленькую собачку.
- Это скотч, - объяснил он мне с нежностью в голосе. - Пусть напоминает ей обо мне.
- Какой щедрый подарок! - воскликнула Памела улыбаясь. - Иди ко мне, собачка! Иди, Бобби! Какой красавец!
Она подхватила на руки дрожащего жалкого щенка и стала ласкать его. О Боже, неужели теперь Памела потеряет голову из-за этого скотча? Сам я не вижу смысла в коротконогих терьерах. По мне собака должна быть статным благородным животным как например волкодавы, овчарки или афганские борзые. Но Памела любит, чтобы рядом было какое-нибудь существо а сейчас любое отвлечение для нее - благо.
Мы оставили Скотта обедать. Лиззи обычно радовалась гостям и не ворчала, даже если сообщение о них поступало в последнюю минуту, но появление на сцене собаки не понравилось ни ей, ни Виски, который сопровождал ее, когда она вошла в гостиную накрывать на стол. Увидев рядом с Памелой Бобби, Виски, злобно сверкая глазами, несколько раз обошел вокруг стола медленной тигриной походкой, потом вскочил на спинку стула и стал оттуда изрыгать свои кошачьи проклятия на перепуганного щенка. Мы и оглянуться не успели, как Виски метнулся к Бобби и лапой с выпущенными когтями нанес ему молниеносный свирепый удар, а затем пулей выскочил из комнаты. Бобби не пострадал, но чувства Лиззи были глубоко уязвлены.
- Ну и ну! Несчастный кот! - воскликнула она сочувственно и отправилась утешать своего обиженного любимца.
Скотт виновато улыбнулся:
- Боюсь, я создал сложную ситуацию.
Мы заверили его, что все обойдется, ведь сферы влияния Бобби и Виски не должны пересекаться. Было приятно посмеяться над всей этой ерундой.
Скотт был хорошим собеседником, если затрагивалась одна из трех его любимых тем - плавание под парусами, фотография и собаки. Он сообщил, что на паях является владельцем небольшой яхты; к сожалению, сейчас она в ремонте - сломался киль, - но скоро будет готова. Ему бы хотелось покатать нас с Памелой и заодно поснимать морских птиц.
- Как насчет воскресенья на следующей неделе? Сможете? - радостно строил планы Скотт.
Мы не стали посвящать его в наши заботы, не рассказали о решении, принятом капитаном, и пообещали, что будем рады с ним поплавать.
Скотту не хотелось уходить, мне казалось, что у себя дома ему было одиноко и скучно. Он ушел уже после одиннадцати, а мы устроили Бобби на коврике в гардеробной и пошли наверх. Я поднялся первый и включил свет на площадке. Выключатель был расположен неудобно - возле двери в мастерскую, на дальней ее стороне. Я решил, что нужно, не откладывая, перенести этот выключатель в холл. Окно на лестничной площадке не было задернуто занавеской - теперь после наступления темноты Лиззи больше не поднималась наверх. На черном небе виднелся только одинокий слабый отсвет Памела казалась побледневшей. Да день выдался плохой.
- Надеюсь, ты сможешь заснуть, - сказал я
- Это не имеет значения я ведь всегда могу поваляться утром, - ответила она с отсутствующим видом, потом быстро и как-то нервно взглянула на меня и ушла к себе в комнату.
Памела редко нервничает, но сейчас для этого было достаточно причин. Проходя по дому в темноте, любой из нас мог опасаться, что неожиданно наткнется на что-нибудь угрожающее.
Интересно, как сейчас Стелла? Лежит без сна и сердце у нее, поди, разрывается? Тревожные мысли долго не давали мне заснуть.
Проснулся я от душераздирающего воя - собака! Сейчас, подумал я, Памела бросится вниз, а мне этого не хотелось. Я обрадовался, когда, выйдя из своей комнаты, увидел, что дверь ее спальни закрыта. Странно, что закрыта, ведь у Памелы такой чуткий сон. Может быть, она до того испугалась, что не может пошевелиться? Я постучал, и, когда сестра не ответила, решил, что она, наверно, уже спустилась в холл. Щенок истошно выл, захлебывался от отчаяния. От этого воя, а может, уже и по другой причине у меня буквально кровь стыла в жилах. Я стоял, прислонясь к перилам, ослабев от холода, и презирал себя за то что совершенно потерял самообладание.
На лестнице было темно, лунный свет сюда не проникал, но рядом с дверью мастерской, недалеко от площадки, я вдруг увидел какое-то слабое голубоватое мерцание. С виду оно напоминало свернутую кольцами спираль. Чтобы спуститься с лестницы надо было пройти мимо этого светящегося пятна но я не мог заставить себя двинуться с места. Я пошарил левой рукой за дверью своей спальни, пытаясь нащупать выключатель, но тут же убрал руку - я увидел что мерцающее белое облачко задвигалось. Пока я глядел как кольца светящегося тумана сгущаются тепло казалось, покидало мое тело, а фосфоресцирующая сердцевина облака все разгоралась и трепетала, ритмично, как дыхание. На моих глазах облако медленно кружилось, увеличиваясь в размерах, спираль распрямлялась, вытягиваясь вверх, и в то же время скользила к лестнице.
Воющая внизу собака заходилась от ужаса. Я щелкнул выключателем, и туманное облако стало почти невидимым, но я знал, что оно здесь, и не мог решиться пройти сквозь него. Тогда я перепрыгнул через перила и, опередив облако, устремился вниз по лестнице.
Щенок прижался к полу посреди холла, съежился, морда была повернута к лестнице; не переставая выть, он отползал назад, как-то мерзко-трусливо извиваясь и вытягивая шею. Я открыл входную дверь, и он стремглав кинулся наружу.
Но где же Памела? Я позвал ее и в ответ услышал слабый голос сестры, он доносился из детской. Она оказалась там - вытянувшись во весь рост, она лежала на кровати, изо всех сил вцепившись обеими руками в ее края. Ее била дрожь Она смотрела на меня остекленевшими серыми глазами.
Я схватил ее за руку и поднял на ноги.
- Скорей в кухню! - скомандовал я, и мы побежали по коридору, не оглядываясь на лестницу.
В кухне было тепло, уютно, там мы сразу почувствовали себя в безопасности. Я включил свет Мы прислонились спиной к дверям, нас обоих трясло.
- Посмотри на кота, - шепнула Памела.
Виски, выгнув спину, стоял на столе, шерсть его поднялась дыбом, глаза дико горели.
- Лиззи! - ахнула Памела - Мне надо к ней. У нее больное сердце.
Я не мог ее отпустить. Не помню, чтобы Памела когда-нибудь падала в обморок, но сейчас она, казалось, вот-вот упадет. Я заставил ее сесть. Если бы у меня хватило решимости выйти сейчас в коридор, я смог бы, наверное, рассмотреть эту штуковину - разглядеть, какую форму она приняла, в кого превратилась и что это вообще такое. Но мне совсем не хотелось ее видеть, и еще меньше - чтобы она до меня дотрагивалась. Оттого, что я включил свет облако сделалось неразличимым и стало еще страшней. Не могу передать, с каким трудом я заставил себя снова открыть дверь кухни!
По коридору плыло облако - только и всего. Будто залетевший с моря клочок тумана, оно скользнуло в детскую и скрылось в ней.
- Лиззи, как вы там? Живы? - крикнул я распахнув дверь.
Из комнаты отозвался дрожащий голос.
- О Господи! Ох, мистер Родди! Я чуть не умерла от страха. Неужели собака что-то увидела? Выходит привидение опять появилось на площадке?
- Ерунда, Лиззи. Щенок просто испугался в незнакомом месте. С ними бывают припадки, вы должны это знать. А теперь постарайтесь уснуть, спокойной ночи!
Я вернулся к Памеле.
- Я видел какой-то туман, - сказал я ей. - Он спустился по лестнице и проплыл в детскую, так и не приняв никакой формы.
Ее передернуло.
- Я знала, что оно туда войдет.
- А что ты там делала, Памела?
- Хотела выяснить.
- Ты намеренно легла там спать?
Памела криво усмехнулась Она разожгла плиту поставила чайник, и мы уселись возле уютно горевшего огня, стараясь согреться.
- Должна тебе сказать, Родди, - призналась она, - что я впала в панику. Этот собачий вой меня добил. Я была уверена, что щенок что-то увидел. Еще минута, и я бы выскочила в окно но, к счастью тут ты подоспел.
Безрассудство Памелы всегда поражало меня, и сейчас я подумал, что оно перешло все границы.
- Если ты и дальше будешь вытворять такое, - рассердился я.
- Я хотела узнать, не приснилось ли все это Стелле вчера ночью.
- Ну и что? Приснилось?
- Нет?
- Ты хочешь сказать? Что ты хочешь сказать?
- Все было так, как она рассказывала, Родди. Все было спокойно, и я заснула. Потом я проснулась, и комната была… даже не знаю, как это описать… была полна любви что ли, какого-то умиротворения, все благоухало, было тепло. Я даже видела мягкий мерцающий свет. И даже слышала какой-то шепот.
- Что именно ты слышала?
- Слов я разобрать не могла.
- А ты уверена, что тебе это не снилось?
- Я завязала узел на платке. Вот он.
- А дальше?
- Потом свет погас, послышались глухие рыдания. Звук был ужасно жалобный. Я нисколько не испугалась и даже стала придумывать, что бы сказать, но вдруг все изменилось. По-моему, как раз перед тем, как завыла собака. И эта перемена произошла во мне. Я почувствовала вдруг смертельный страх. Я силилась закричать. Мне хотелось вырваться оттуда, выскочить, убежать в сад. И тут поднялся этот вой. Теперь я уже могла двигаться, но меня охватила паника. У меня достало ума сообразить, что, если я выскочу, я рискую потерять голову и свалюсь со скалы. Вот я и уцепилась за кровать.
Я ничего не ответил. Скверная история. Закипел чайник, и я заварил чай. Мы пили его молча, оба были без сил.
- Тебе надо уезжать, - сказал я.
Но Памела заговорила упрямо и решительно.
- Нет, Родди. Мы наконец что-то нащупали. Если мы сейчас не сдадимся, мы доберемся до правды.
- И добираясь, сойдем с ума?
- Больше я не буду ночевать в этой комнате и никому не позволю.
- Скоро нам придется спать на крыльце, - сказал я горько и спросил: - Ты действительно хочешь остаться?
- Конечно.
- А как насчет Лиззи?
- Я думаю, без меня она не уедет, а если уедет, будем готовить себе сами.
- Значит, ты решила докопаться до разгадки?
- Да, Родди! А ты?
- Ну и я, естественно.
- Уверена, что призраков два, - сказала Памела.
- Прекрасно, - согласился я. - Будем действовать, исходя из этой гипотезы. Тогда перед нами встает новый вопрос, который надо разрешить. Кто эти два привидения и почему им нет покоя? Что им нужно?
- Одна из них - Мери, - устало сказала Памела. - Это Мери вздыхает, всхлипывает, переживает какое-то ужасное горе в мастерской, в страхе смотрит с площадки лестницы. Утешает свою дочь и зажигает ей свет в детской. И есть еще одно привидение - кошмарное, безжалостное, холодное.
- Я думаю, теперь ты сможешь заснуть, - сказал я, вставая.
- Да, меня уже тянет в сон, я ужасно устала.
- Пошли. Остается надеяться, что какой-то свет прольет мисс Холлоуэй. Она не могла не слышать, что в «Утесе» завелись привидения, и, конечно, думала об этом. Наверно, она многое сможет объяснить.
- Наверно, сможет, - отозвалась Памела. - Но чему-то мне кажется, не захочет.
Теперь на лестнице снова все было спокойно. Мы легли спать.