Сам по себе сюжет о еврейских корнях вождя и основоположника давно уже не относится к разряду сенсационных, и я отнюдь не предполагаю сделать его таковым. Я хотел бы лишь ввести в научный оборот новые документы по теме и прояснить некоторые детали. Но прежде несколько слов как об истории вопроса, так и о моем приобщении к ней.

Много лет назад, получив в Житомирском областном архиве доступ к некоторым так называемым делам фондов, которые вообще-то предназначены для внутреннего, служебного пользования, я наткнулся в них на загадочные сообщения, пришедшие из Главного архивного управления СССР и датированные 9 и 12 июля 1973г. Это были сопроводительные записки начальника канцелярии Главархива А. Ястребцевой, извещавшие о возвращении в архив двух дел и изъятии из них отдельных листов, — до того, 28 апреля 1972г., они были «переданы на хранение в Инстанцию».

Позднее те же дела из фондов №9 (Новоград-Волынский магистрат) и №118 (Волынская казенная палата) я встретил в перечне документов, содержащих упоминания о еврейских предках Ленина. Эти материалы были выявлены в апреле 1965г. в Житомирском архиве, затем отправлены в Главархив СССР, а оттуда, вместе с текстами из других архивов, составившими 284 листа, спустя семь лет перекочевали в сейфы ИМЛ при ЦК КПСС (именно эту инстанцию и обозначали в ту пору в официальной переписке столь таинственно и с большой буквы).

Между прочим, в самом акте о передаче все фамилии, включая Ленина, были вписаны от руки, чтобы даже машинистка не знала, о ком идет речь. А кроме того, была сделана весьма примечательная приписка: «В ГАУ при СМ СССР документальные материалы хранились с 1965г. в опечатанном виде, для использования никому не выдавались, копии с них не снимались. Главархивом СССР копии с передаваемых документов не изготавливались». Конечно, подобным образом могли обставляться разве что самые охраняемые государственные секреты, и все говорит о том, что означенные документы были признаны таковыми.

Здесь я, однако, несколько забежал вперед.

Надо сказать, что первыми исследователями родословной Ленина были его близкие родственники, прежде всего старшая сестра — А.И. Ульянова (Елизарова). Именно она, узнав в 1924г. из документов Департамента полиции о том, что их дед по матери был сыном житомирского (на самом деле, староконстантиновского) мещанина Мошки Бланка, вознамерилась использовать их при подготовке биографии своего знаменитого брата. А спустя 8 лет, после того как в Институте Ленина, сотрудницей которой она являлась, оглашение этих сведений было признано «неудобным», обратилась за разрешением к Сталину. Ответ был однозначным — об открытии «молчать абсолютно». Через полтора года она предприняла еще одну попытку убедить того же адресата в том, что скрывать еврейское происхождение Ленина нелогично — зато его обнародование может даже принести пользу, в частности, для борьбы с усиливающимся антисемитизмом. На этот раз даже не удостоилась ответа. Само собой, в первой научной биографии Ленина этот «вредный» для его канонизации факт не фигурировал.

Стоит упомянуть и о попытках М.С. Шагинян пролить свет на происхождение Ленина в ранней версии романа «Билет по истории» (1938), ставшего частью ее трилогии о семье Ульяновых. За это она подверглась обструкции как со стороны ЦК ВКП(б), так и президиума Союза писателей СССР. В постановлении последнего от 9 августа 1938г. отмечалось, среди прочего, что, «применяя псевдонаучные методы исследования так называемой "родословной" Ленина, М.С. Шагинян дает искаженное представление о национальном лице <…> величайшего пролетарского революционера, гения человечества, выдвинутого русским народом и являющегося его национальной гордостью» (курсив мой. — Е.М.).

В начале 60-х годов М.С. Шагинян вновь принялась раскапывать архивные документы по этой теме. Собственно, именно ее разыскания, как и целенаправленные усилия ряда ленинградских исследователей, прежде всего М.Г. Штейна, и явились поводом для изъятия из шести государственных архивов документов, имеющих какое-либо отношение к Бланкам. Последовали и «оргвыводы» по отношению к ряду должностных лиц, допустивших утечку опасной информации; так, были уволены с работы заведующая отделом ЦГИА СССР (В.М. Меламедова), а также директор и старший научный сотрудник Житомирского архива (Д.В. Шмин и Е.З. Шехтман). Подозревают, что в связи с этой историей лишился должности и начальник Главного архивного управления при Совете министров СССР Г.А. Белов, в течение семи лет хранивший столь опасные документы в своем личном сейфе.

О чем же поведали эти материалы, которые, кстати сказать, несмотря на снятие разного рода идеологических табу, и по сию пору фактически недоступны исследователям? Отсюда можно было узнать, в частности, о некоторых перипетиях жизни прадеда Ленина Моше Ицковича Бланка. До 1809г. он проживал в г.Староконстантинове Волынской губернии и принадлежал к местному еврейскому обществу, а затем вместе с семьей переехал в Житомир. Здесь оба его сына Абель и Сруль (т.е. Израиль) учились в местном поветовом (уездном) училище, что, замечу попутно, уже само по себе было отнюдь не типичным явлением для тогдашних евреев, а после его окончания отправились в Петербург и приняли христианство. Последнее обстоятельство позволило им в 1820г. поступить в Петербургскую медико-хирургическую академию, которую они закончили четыре года спустя.

Сохранив при крещении наследственную фамилию, братья, как водится, получили другие имена, позаимствованные у своих крестных отцов, действительных статских советников сенатора Дмитрия Баранова и графа Александра Апраксина, причем от первого из них они обрели также и отчество. Соответственно Абель стал Дмитрием Дмитриевичем, а Израиль — Александром Дмитриевичем. Новоявленный Дмитрий Бланк погиб еще в молодости, во время холерного бунта 26 июня 1831г., тогда как Александр в течение многих лет служил лекарем и весьма преуспел в своем ремесле (говорят, даже спас от смерти молодого Тараса Шевченко, что, впрочем, пока не подтверждено документально). Достоверно же известно то, что незадолго до своей смерти (29 июля 1870) он успел увидеть сына своей младшей дочери Марии, в замужестве Ульяновой, — Владимира. Таким образом, как остроумно подметил один киевский исследователь, получилось почти по Библии: Ицко родил Мошка, Мошка родил Сруля, Сруль родил Марию, а Мария родила Владимира…

Изложенные мною конспективно подробности в перестроечные и постперестроечные годы были освещены с разной степенью полноты и добросовестности в целом ряде публикаций, среди которых выделяется своей краеведческой дотошностью (даже в изложении эвристических деталей) книга уже упомянутого М.Г. Штейна.

Разумеется, в них нашлось место не только деду Ленина, но и его прадеду. О нем, собственно, и пойдет речь.

Судя по уже найденным и обнародованным документам, Моше Ицкович Бланк обладал весьма неуживчивым и склочным характером и при этом являл собой не столь уж редкий тип еврейского антисемита. Характерно, что большинство документов, в которых он фигурирует, — это либо его доносы, либо жалобы на него, либо материалы судебных тяжб.

Так, еще в Староконстантинове против Бланка выдвигали обвинения в краже чужого сена, в незаконной продаже «простой» водки вместо «фруктовой» и в обидах, причиненных им местному еврейскому обществу. Тогда же он доносит властям об утайке местными евреями ревизских душ (что служило весьма распространенным средством избежать рекрутчины), а до того якобы вымогает у руководителей кагала 100 рублей отступных за свое молчание. Возможно, в отместку (правда, сам М. И. Бланк полагал, что ему не могли простить религиозного инакомыслия ) осенью 1808 г. целая группа местных евреев (22 человека) в свою очередь обвиняет его в поджоге Староконстантинова; и это несмотря на то, что от случившегося ранее пожара сгорел и его собственный дом. И хотя впоследствии обвинение с него будет снято и по его встречному иску ему даже возместят за счет обидчиков понесенные в связи с этим убытки, в ходе следствия он около года проведет под стражей. Позднее, уже в Житомире, он вступит в конфликт со своим старшим сыном Абелем и даже подаст жалобу в Волынский главный суд, настаивая, чтобы того взяли под стражу за нанесение ему словесных оскорблений и телесных побоев.

Впрочем, исками и ябедами, направленными против частных лиц, М.И. Бланк не ограничивался. Он жаловался и на евреев как таковых. Известно, в частности, о двух его письмах к Николаю I от 7 июня 1845 и 18 сентября 1846 г., в которых он обвинял своих единоверцев в ненависти к христианам (полагая, что «из одной уже благодарности» они «должны были их любить») и в том, что они не молятся за государя императора. Последнему он рекомендовал «силою принудить евреев избрать собственную пользу, так, как принуждают больного, который не хочет принимать лекарство». В качестве же целительных мер предлагалось, чтобы евреи не получали от христиан никаких выгод (т.е. чтобы те, к примеру, не производили для них никакой работы по субботним и праздничным дням, когда сами иудеи трудиться не могли, и не торговали бы с ними). Необходимо воспретить им «ежедневные молитвы о пришествии мессии», а вместо этого принудить «в каждый субботний день молиться за государя, за наследника престола и за всю царскую фамилию». Следует также запретить были «все собрания у казидимов» (т.е. хасидов. — Е.М.), а раввинам (их Бланк именовал «лицемерными святошами»), соблазняющим евреев «к лжеумствованию», не позволять объезды своих приходов. В этом случае, по его убеждению, не пришлось бы платить новообращенным по 30 руб. серебром, так как они стали бы креститься по своей собственной воле.

Как нетрудно догадаться, еще до того, как выступить с этими далеко идущими предложениями (кстати сказать, обратившими на себя особое внимание властей ), их автор сам порвал с верой предков.

В уже упомянутых письмах на высочайшее имя он сообщает, что, отрекшись от евреев сорок лет назад, смог, однако, креститься только после смерти «чрезвычайно набожной <…> жены» 1 января 1845г. Найденное мною в Государственном архиве Житомирской области, в фонде Волынской духовной консистории, «Дело о просвещении св. крещением жителя г. Житомира Мошка Исаковича Бланка» проливает свет именно на этот эпизод.

Дело открывает прошение самого Бланка (писанное чужим и мало разборчивым почерком, но им собственноручно подписанное) от 27 сентября 1844г. на имя волынского викария и епископа Острожского Анатолия, в котором он между прочим сообщает, что «отректись иудейской веры» и стать христианином его побудило, в частности, неприятие талмудического толкования о пришествии мессии (о том, что он явится только тогда, «когда все иудеи будут благочестивые или грешные») и опасение, что вследствие слабого здоровья и преклонных лет он может внезапно умереть «без душеспасения».

В другом документе — справке житомирского полицмейстера, датированной 27 октября того же года и представленной Бланком в Волынскую консисторию, — сказано, что имеющий от роду 86 лет староконстантиновский мещанин Мошко Бланк «поведения добропорядочного, под судом и следствием не состоит», что у него есть сын Александр сорока лет (т.е. дед Ленина, тогда инспектор Пермской врачебной управы) и дочь, 46-летняя Любовь, живущая в Житомире и занимающаяся «повивальным искусством» (о ее дальнейшей судьбе ничего неизвестно).

Упоминается также, что его «дети уже приняли христианскую религию по обряду православной церкви» и что сам Бланк «еврейского закона, как он объявил, постоянно не содержал, потому что, живя при <…> дочери своей Любови, употреблял пищу христиан, противную для евреев»… (О других мотивах здесь речь не идет.)

Остальные документы, за исключением расписки М.И. Бланка, в которой он вновь изъявляет решительное намерение присоединиться к православной церкви и обещает «пребывать в послушании ей всегда [и] неизменно», принадлежат консисторским чиновникам и священнику Житомирского кафедрального собора Иоанну Малиновскому. Он и совершил над Мошкой Бланком «таинство святого крещения и миропомазания», после чего тот был наречен Дмитрием Ивановичем Бланком. Между прочим, произошло это на день раньше, чем указывал (в письмах к царю) сам Бланк, т.е. 31 декабря 1844г. в домовой Архиерейской церкви в присутствии восприемников, начальника топографской съемки Волынской губернии Генерального штаба генерал-майора Ивана Александровича Яковлева и жены титулярного советника Франца Яковлевича Савицкого Ольги Ивановны.

Остается добавить в заключение, что это едва ли не единственное дело о еврейских предках Ленина в украинских архивах, которое уцелело после «облавы», устроенной там властями в 1965г.