Ланвиль.

— Стоит дорого, да. Но эта ткань убережет вас и от ветра, и от дождя, и от жары.

Что это за чудо — ткань такая?

Вместо того чтобы выспаться, как планировала вначале, Райна уже в восемь утра была на ногах. А в девять стояла в магазине спортивных товаров напротив юного и явно увлеченного своим делом парнишки — продавца. Горящий взгляд ясных синих глаз, россыпь розоватых прыщей на щеках и подбородке, короткая — слишком короткая на ее вкус — стрижка, — такой наверняка сплавлялся по рекам каждую пятницу, катался на лыжах каждую субботу и ночевал в палатке каждое воскресенье. А на дни рождения своей девушке презентовал весла, моток веревки для скалолазания или, на худой конец, абонемент в фитнес — зал.

Если у него вообще была девушка.

— Вас, наверное, смущает цена — почти четыреста долларов за комплект, — но, поверьте, это последняя разработка "Вальтеров", и потому стоит, как самолет. На них никогда даже скидок не бывает — разбирают сразу.

Цена Райну не смущала, а вот в "разбирают сразу" она не верила.

— В комплект входят только штаны и куртка?

— Штаны, куртка, водолазка и носки — супер — выгодное предложение. И четыреста долларов — знаете, если бы я мог, я бы себе это купил.

"Верю".

Она купила комплект тоже. Не потому что дома не нашлось спортивных штанов, но потому что ей требовалось что‑то особенное — что‑то, в чем она чувствовала бы себя на все "сто".

Все покупки Райна выгрузила дома — одежду, термобелье, несколько пар носков, новый рюкзак, удобные и обошедшиеся ей в половину старой "секретарской" зарплаты ботинки на толстой рифленой подошве.

Все. Это все, что ей сказали иметь, — одежду, обувь, рюкзак.

Готова.

В ожидании пяти часов вечера она успела несколько раз перекусить — от волнения разыгрался аппетит, — раз двадцать вскипятить чайник, два раза подняться наверх и пересмотреть холсты — теперь уже сожжет, когда вернется, — и даже посидеть на крыше.

Пропитавшиеся сыростью матрасы шезлонгов, залитые ночным дождем растения в кадках, серо — синее с просветами, будто вспененное гребнями облаков, небо — скоро. Все случится скоро. Сегодняшний день — рубеж между прошлым и будущим. Осталось лишь преодолеть дорогу к озеру и обратно, и однажды она проснется новой. Без шрамов на теле. И без прежних никому не нужных чувств.

*****

Перед выездом проверили все: кислородное оборудование, палатки, оружие, пайки и топливо. Провожаемые удивленными взглядами, заправили Джетту на выезде из города, купили в маленьком супермаркете еды в дорогу и тронулись в путь.

Ассасин, как и прежде, кемарил на заднем сиденье; сидящий рядом с водителем Регносцирос жевал намазанный майонезом и покрытый куском ветчины хлеб.

— Оголодал?

— Угу.

Канн так и не понял, зачем его сосед взял с собой два длинных меча, которые утром болтались у его пояса, а теперь покоились в багажнике джипа.

— Кого рубить собрался? — поинтересовался он у Баала при встрече. — Рен же набрал оружия?

— Всегда найдется, — лаконично отозвался демон.

Да уж. Хотя, почему бы и нет? Просто тащить больше.

Погода радовала — ясно, солнечно, ветрено. В такую предметы различаются бритвенно — резко, а сознание воспринимает все трезво и без излишних сантиментов.

Без излишних сантиментов теперь воспринимал весь предстоящий поход и Канн. А все потому, что утром он просмотрел историю транзакций по счетам Марго Полански. Просмотрел… И окончательно разочаровался.

Ладно, наивная простушка, ладно, несмелая и неумелая девчонка, но корыстолюбивая убийца? Такого он не ожидал. Куда больше тех, кто вечерами жрал экстази и лениво протирал последние штаны по барам, он презирал людей, испорченных большими деньгами. Людей, способных на любую подлость, лишь бы на счет свалилась очередная круглая и радующая глаз сумма.

Вот только радость то была липовая. Он знал, да, знал. Стоит допустить в сердце банкноты, и они, словно черви, изъедят в нем дыры. И в эти дыры тут же ускользнет все человеческое — дружба, доверие, любовь. Сколько тандемов рушилось из‑за финансовых разногласий? Сколько союзов распалось, сколько верных друзей отвернулось друг от друга, сколько любящих друг друга людей, пытаясь вырвать друг у друга последнее, превратились во врагов? Все из‑за них — пресловутых долларов.

И из‑за них же, похоже, померла раньше срока старая Дора Данторини — никому не мешавшая жить бабка, с чьего счета сразу после смерти на счет Марго Полански "капнуло" двенадцать миллионов.

Двенадцать. Миллионов.

Интересно, этого достаточно, чтобы хладнокровно помочь кому‑то уйти из жизни, а после со спокойной совестью, предварительно вывесив объявление с неограниченным бюджетом, отправиться смывать грехи на озеро?

Наверное, достаточно.

Райна — Райна. Жаль, он когда‑то в нее верил.

А теперь просто смотрел перед собой через ветровое стекло на бритвенно — ясный и солнечный день. Просто вел машину. Просто работал.

*****

Об их приближении она узнала еще до того, как раздался звонок Адамса — охранника снизу, — смотрела на встроенный у двери экран, подключенный к камере:

— К вам направляются трое. Крайне подозрительного вида, должен отметить.

— Ага, спасибо, Нилс.

Подозрительного? Внушительного. Шагающие по коридору трое рослых, здоровенных мужиков, одетых во все черное — Аарон шагал слева; сердце Райны забилось, как сумасшедшее.

Ничего, когда‑нибудь остынет.

Она не стала дожидаться звонка в дверь — стоило кабине лифта подняться на верхний этаж, распахнула двери и предусмотрительно отошла в сторону.

Миновав коридор, гости коротко поприветствовали хозяйку — точнее, поприветствовал лишь один — длинноволосый (остальные кивнули), — и прошли в гостиную. Райна захлопнула дверь, судорожно сглотнула, попыталась принять уверенный непринужденный вид (ты — Марго! Марго!) и двинулась следом.

Нет, мужчины не могут так выглядеть — не должны; почему‑то сладко и тревожно ныл живот — совершенно неадекватная реакция. Плотные черные штаны, высокие шнурованные ботинки, обтягивающие плечи удобные куртки и ничем не прикрытое, висящее на поясе оружие. Кажется, она исходила слюной — что за черт?

У всех холодные сосредоточенные выражения лиц, внимательные цепкие взгляды, сжатые в полоску губы — киллеры. Наемники. От промелькнувшего в сознании последнего слова ей почему‑то сделалось жарко — точно не "липовые" солдаты — самые настоящие — настоящие! — наемники.

Хотелось лебезить перед ними, подобно собачке. Хотелось сесть у их ног и принять жизнь такой, какая она есть. Хотелось свернуться калачиком и никому не мешать — вот такая странная навалилась "защищенность".

На их фоне она выглядела не просто маленькой — бесполезно — хрупкой; даже квартира враз сделалась теснее и темнее.

И это ее просторный пентхаус?

Мужчина с равнодушными серо — голубыми глазами сел на диван по центру. Стратег, на которого она старалась не смотреть, расположился слева от него, дикого вида брюнет (его бездонные черные глаза почему‑то повергали в оцепенение) — справа.

— Поела?

Вот так тебе — ни приветствия, ни вступительной речи.

Райна глупо кивнула и почему‑то захотела перечислить все, что съела, — вовремя себя одернула и замолчала, так не начав. Ее пугал этот мужчина — зверь, настоящий хищник: расслабленная поза, зеркальный ледяной взгляд, лежащие на мощных коленях руки — ему "шли" пистолеты, будто изначально прилагались к нему "в комплекте".

Боже, кольцо… С ним еще кто‑то живет. Бедная…

Додумать она не успела.

— Еду с собой не брать, у нас есть.

— Где? — спросила, не подумав.

— Внизу, в "катафалке", — улыбнулся одними губами длинноволосый из кресла, и Райна перевела на него удивленный взгляд. Наткнулась на черные глаза, тут же отвернулась — уперлась взглядом в Аарона — тот равнодушно изучал висящие за ее спиной картины.

— Ладно, начнем инструктаж, — произнес "центральный".

— Подождите — подождите, — замахала руками хозяйка квартиры, кое‑как сбросившая с себя оцепенение. — Может быть, вы представитесь? Как вас зовут?

Они почему‑то переглянулись.

Я спросила что‑то не то?

— Рен, — через паузу ответил "хищник". — Это Аарон — ваш стратег (кивок влево), а это — Баал — на данный момент ваш телохранитель (кивок вправо).

Баал? От этого имени почему‑то дохнуло темными затхлыми подземельями, сырой землей, канделябрами и воском.

— А вы?

— Я уже представился.

— Тоже "телохранитель"?

— Киллер.

Ей стало холодно от того, как просто он произнес это слово.

— Теперь можем начать инструктаж?

— Можем.

Кажется, это уже совсем не она хозяйка квартиры, а они — гости. Теперь она — школьница, кое‑как допущенная до повторного экзамена за пропуски. Что за странное чувство?

Где же ты, Марго?

— Он будет коротким. Скажу просто: твоя задача подчиняться нашим приказам. Любым. Без вопросов, без слов, без проволочки. Это ясно?

Вроде бы ясно.

Ее предельно внимательно сверлили ледяные глаза напротив.

— Я спросил, "ясно"?

— Ясно.

Голова дернулась вверх — вниз, как будто вот — вот собралась сорваться вниз с шеи и покатиться по ковру.

— Нет, пока не ясно, — киллер был настойчив в разъяснениях. — Давай проясним. Если я скажу тебе стоять — будешь стоять. Скажу бежать — побежишь. Скажу упасть лицом в грязь — тут же упадешь. Скажу прострелить себе ногу — прострелишь.

Райна судорожно сглотнула, ее глаза сделались круглыми — он это серьезно?

— Ногу себе прострелить?

— Если прикажу.

— Вы это…

— Все предельно ясно?

— Ясно. А… а мне дадут оружие?

Брюнет в кресле вновь улыбнулся одними губами; Аарон смотрел на нее ровным ничего не выражающим взглядом. Как манекен. Нет, как своя собственная фотография, — остановленный во времени момент — ни движения, ни моргания, ни тени улыбки.

— Оружие тебе дадут только в крайнем случае. Какой уровень твоей физической подготовки?

На этот раз Баал подал голос — язвительно произнес: "Никакой, разве не видишь?"

Они издеваются надо мной? Кто тут кого нанял?

— Вы меня так… так грубо расспрашиваете! — вдруг неожиданно для себя возмутилась она. И на этот раз рот открыл Аарон:

— Если хочешь выжить в этом походе, уйми эмоции и отвечай на вопросы.

Они все сговорились, что ли? Все против нее? Вот же блин — наняла отряд!

— Нет у меня физической подготовки! — не ответила — обиженно выкрикнула.

— Плохо.

От того, каким словом был подведен этот итог, она пожалела, что не ходила последние шесть лет утром, в обед и вечером в спортзал. А так же в промежутках между утром, обедом и вечером.

— И что, теперь не пойдем?

Забыла про то, что должна держать высокомерную маску, надулась, нахохлилась, как воробей.

— Пойдем, — отозвался Рен. — Просто такие вещи нужно знать заранее.

Сказал обыденно, не обидно, но ей и без того уже хватило — Райна смотрела в сторону.

— Подготовила одежду, рюкзак, обувь?

— Подготовила.

Все, "инструктаж" по "прострелишь ногу" закончен?

— Показывай.

— Зачем?

— Затем, что я должен убедиться, что ты не возьмешь с собой лишнего.

В этот момент она порадовалась, что не сунула в рюкзак, как хотела вначале, крем для лица, любимый парфюм и крохотного плюшевого мишку в качестве оберега.

Перед выходом из дома ее заставили смыть с лица макияж — объяснили, что умываться в следующую неделю, возможно, будет некогда и негде.

Смывать не хотелось, и потому, прежде чем приступить к выполнению первого приказа, Райна какое‑то время смотрела на свое отражение в зеркале (сколько времени потратила на подводку глаз), после чего нехотя открыла воду.

Вышла хмурая, подавленная и, несмотря на костюм за четыреста долларов, совершенно неуверенная в себе — зачем, спрашивается, потратила лишние деньги?

— Поторопись.

Квартиру осмотрела впопыхах, не успела даже словить удовлетворение оттого, что вернется сюда, наверное, уже совсем другой — обулась, сгребла в охапку ключи и закрыла дверь. Догонять провожатых бросилась уже в коридоре.

А на улице ждал сюрприз — тот самый "катафалк". Она увидела его и распахнула глаза — они поедут на этом? Огромном приземистом пучеглазом бронированном монстре с бойницами вместо окон?

Черная машина совершенно не походила на все то, что она видела когда‑либо до этого, — с двойным рядом колес, с фонарями — прожекторами на радиаторной решетке, со странным креплением на плоской и нелакированной крыше.

— А это для чего?

Райна указала на металлический держатель — зажим непонятного назначения.

— Для пулемета.

Ответ прозвучал так четко и лаконично, что реальность в ее голове однозначно начала походить на фантастический боевик.

Для пулемета?

— Садись.

Перед ней распахнулась тяжелая металлическая дверь — внутри было темно, как в склепе; сиденья оказались прохладными и жесткими, неприятными на ощупь. За руль, вопреки ожиданиям, сел не киллер, а почему‑то Баал; Аарон занял место рядом с водителем. А ей, понятное дело, достался в соседи мистер "подчиняйся — моим — приказам".

Мда. Хорошее, судя по всему, выйдет путешествие — исключительно приятное.

Стекло казалось толстым даже на вид — Райна смотрела через него наружу, как через окно темницы, — мимо плыли дома, пешеходы, улицы. Ее пытались разглядеть водители соседних авто.

Интересно, им меня видно?

Джетта, как ее назвал Баал, похоже, пугала внешним видом не только ее, но и всех, кто бросал на нее любопытные взгляды, — не машина — военный танк. Разве что не на гусеницах. Если бы не обильное количество встроенных в приборную панель экранов и радаров, салон окончательно потонул бы во мраке.

На передних сиденьях тихонько переговаривались; сидящий рядом киллер не то дремал, не то размышлял о чем‑то, закрыв глаза.

Медитирует.

Низкий гул мотора, тихое попискивание непонятного на вид "эхолота" — такой подошел бы подводной лодке, а не машине; спустя полчаса город остался позади. Выехали на трассу.

— А далеко нам еще? — впервые с начала путешествия подала голос Райна. Чтобы не будить ассасина, наклонилась вперед, поинтересовалась шепотом. — Куда именно мы едем?

— Мисс, ты договор не читала? — раздался равнодушный вопрос слева — Рен не спал.

— Не читала. Я никогда… не читаю.

— Зря.

Он вообще умел хвалить — этот мужик? Одни упреки. И в салоне на неопределенное время повисла тишина; внимательно наблюдал за приборами стратег.

— Траектория Портала, похоже, смещается, — тихо произнес он. — Не выглядит той же самой, какой была в последние двое суток.

— Ты мне не шути, — проворчал водитель, — я не хочу провести на Дрейковой площадке этот отпуск, а потом еще один.

— Я не шучу, — Канн хмурился; Райна видела лишь светловолосый затылок, но чувствовала, когда у Аарона менялись эмоции. — Он сместился, отклонился от траектории.

— Сильно?

— Пока не сильно.

Ее вопрос полностью проигнорировали.

— В договоре написано, что на вопросы мы отвечать не обязаны. А вот доставить тебя до места и обратно — да.

Нет, смотри‑ка, сосед не забыл, ответил.

— А попить мне можно? Есть у вас вода?

— Позже попьешь.

И снова "сиди тихо" между строк; Райна поджала губы и прижухла.

А они точно собираются доставить ее до места? С таким‑то отношением? А то, может, вывезут за город, высадят у соседних кустов и скроются на своем дорогостоящем космолете — гусенице из вида?

Любопытство, однако, пришлось унять — с такими провожатыми не сговоришься. Какое‑то время она смотрела в окно — прогорал вдалеке закат, плыли сбоку оранжевые деревья и поля, тянулись по логам длинные тени. Садилось солнце.

Интересно, сколько займет путь?

Ее взгляд вновь упал на сложные датчики на приборной панели, затем на стянутые в хвост черные вьющиеся волосы водителя, потом вновь на затылок Аарона — Создатель, как же сильно она его чувствовала. Просто присутствие рядом, воздух, которым он дышал, каждый флюид, который испускало его тело.

А он все такой же. Хмурый, неразговорчивый, неулыбчивый.

Таким и любила.

Обнять бы его сейчас. Забыть бы о том, что в машине другие люди, наклониться вперед, обвить бы сзади руками и почувствовать, как тыльную сторону ее руки гладят теплые пальцы. Прижаться бы щекой к подголовнику, закрыть глаза, и катись оно к черту — этот поход, стремления что‑то изменить, вообще мир за окном. И пусть бы они остались вдвоем — ее рука в его руке, ощущение единения, покой… И она забыла бы обо всех страданиях, о шрамах, о том, что жизнь неидеальна и порой жестока. Он и она. Иногда большего просто не нужно.

Вот только она здесь не для него. Она — пассажир, сидящий в чужой машине, временно примкнувший к чужой команде. Она им не друг, не чья‑то девушка, она просто "объект" — "заказчик", на которого они временно работают. Ничего личного, никакого интереса к ее чувствам или желаниям — лишь надобность сохранить ее живой. Ее тело, не душу.

Райна вдруг поняла, что расстроилась. Она никогда никому не принадлежала, хоть всегда хотела быть частью чьей‑то жизни. Нужной частью, особенной. И не просто чьей‑то, а его — Аарона — того человека, который сейчас сидел впереди и совершенно не переживал о том, что чью‑то душу сдавило тоской от терзаний.

— Тридцать километров до развилки. Мы вовремя?

— Да, точно по часам.

— Как портал?

— Продолжает перемещаться, но не сильно отклонился.

— Создатель, удержи его на месте. Я в эту жопу соваться с самого начала не хотел.

— Не бубни.

Да, друзья. С полуслова понимают друг друга. Пусть со своими фразами, способом общаться, подковырками, но друзья. А она — одиночка. И ей сюда, похоже, не влиться, как ни старайся.

Дора, зачем я пошла? Что мне эти шрамы, если все равно я одна? Какая разница?

И что за привычка всякий раз в моменты слабости обращаться за советом к мертвому человеку?

Закат продолжал тлеть; снаружи все ощутимее синело.

Через какое‑то время Джетта замедлила ход и остановилась посреди совершенно пустой дороги.

— Пей.

— Я уже не хочу.

— Пей, потом будет некогда.

Ей подали флягу; Райна огляделась вокруг — справа и до горизонта колосилось травой поле, прямо тянулось шоссе, направо, к горам, уходила едва заметная грунтовка. Джетта, судя по лупатой "морде", смотрела именно на нее.

Стоило отхлебнуть воды, как ей протянули жесткую на вид куртку и штаны.

— Одевайся.

— Мне не холодно.

— Еще раз провести "инструктаж"?

— Не надо, — фыркнула и принялась натягивать громоздкую, сделанную будто из резины, одежду. Они издеваются? Зачем ей такая? Но Райна успокоилась, стоило ей увидеть, что и все остальные члены команды упаковываются в подобные "комбезы".

— Зачем это?

Никто, кроме ассасина, ей не отвечал, потому она повернулась к нему.

— Опять вопросы?

Да уж, на ответы рассчитывать не стоило. Как только пояс на жестких штанах был затянут, а куртка застегнута, к ней подошли с округлой шлем — маской в руках, натянули ее на голову, накинули на плечи поверх того, что уже был, еще один рюкзак.

— Не снимай ни при каких условиях.

— Что это?

Стоило застежке защелкнуться сзади на шее, как ее собственный голос зазвучал глухо и одновременно с эхом — теперь она слышала шум собственного дыхания так громко, будто выдыхала в микрофон, подключенный к надетым на голову наушникам — дурацкое ощущение. Через секунду маска "ожила" — сбоку по прозрачному экрану побежали непонятные символы; мигнула зеленым точка — то бишь все в порядке?

Простор до горизонта, машина — танк, четыре человека в странных костюмах и инопланетных масках — зачем все это? Почему так сложно?

Райне все сильнее казалось, что ее окружают актеры, создающие подходящий по сценарию антураж — ведь собрались в Великий Поход, значит, должно быть сложно. Конечно, сложно, но ведь не настолько?

Или настолько? Куда мы, черт возьми, во всем этом собрались?

Проводники выглядели серьезнее некуда, и мысль об актерах улетучилась, стоило ей встретиться со стальным и лишенным всякой теплоты взглядом Канна.

Из‑за тебя, — как будто говорили его глаза, — мы идем туда из‑за тебя.

Ей хотелось спрятаться за Джетту.

Идем куда?

И почему они постоянно говорят о тестировании некого кислородного оборудования? И не то ли самое оборудование сейчас у нее на голове? Фильм ужасов, ей богу. А ведь дойти‑то всего лишь до озера…

— По местам, — жестко скомандовал стратег, и его голос прозвучал в маске Райны особенно резко. — Время пошло.

Все тут же заторопились обратно в Джетту.

Мы должны куда‑то успеть? С точностью до минуты? Почему все так запутано?

Обмозговать происходящее ей не дали — запихнули обратно в салон, захлопнули дверцу.

— Теперь сиди тихо, что бы ни случилось. Будет страшно — закрой глаза, — посоветовал занявший соседнее место ассасин, и Райна выпучилась на него в изумлении.

Да что такого собирается случиться дальше?

— Черт, ненавижу это дерьмо, — проворчал водитель.

Завелся мотор, сиденье мелко задрожало.

— Идем вовремя, — Канн снова смотрел на приборы. — Портал на площадке почти на месте — ушел чуть влево. Не критично.

— Не мог Дрейк обойтись без своих дрючных спецэффектов? — продолжал цедить Баал.

Киллер слева фыркнул. Или ей показалось?

По позвоночнику вдруг прошла холодная дрожь — что‑то собирается случиться, и ей это не понравится. Ей уже не нравится, когда все вокруг такие серьезные. Когда и без того серьезные ребята становятся слишком серьезными.

— Ну, что, покатаемся?

Пассажиры синхронно пристегнули ремни безопасности; за Райну это сделал Рен.

— Дерьмо — дерьмовое, — водитель, вопреки неприятным словам, погладил Джетту по рулю. — Давай, родимая, не подведи.

И принялся разгонять машину по грунтовой дороге.

Двадцать километров в час. Тридцать. Пятьдесят. А через полминуты уже восемьдесят — они неслись в сторону высокого каменистого нагромождения.

Черт, а там вообще есть поворот? Какой‑нибудь объезд, сворот влево или вправо, дорога наверх, на худой конец?

Стрелка спидометра пересекла отметку "100" — вездеход трясся и дрожал; дрожали у пассажирки зубы; стремительно неслись на Джетту жутко твердые на вид скалы.

Куда они собираются свернуть? Когда?!

В наушниках грохотало.

Райну вдруг пробил озноб — да они же не успеют свернуть, попросту не успеют; скорость сто двадцать; куда они, черт подери, несутся?

— Вы что делаете? — заорала она дурниной, когда поняла, что увернуться прочь от каменистой гряды они не смогут в любом случае — слишком высока скорость. — Вы что…

Последние секунды перед столкновением — три, два, один; кажется, киллер сказал что‑то похожее на "ненавижу этот переход". Точно перед тем, как морда вездехода со всего маха врезалась в острую бетонную по прочности стену — уступ, Райна зажмурилась и что было мочи завизжала.

— Дураки! Дураки! Предупреждать же надо!

Тишина была ей ответом. Ее трясло, ее корежило от пережитого шока, ее едва не вывернуло наизнанку от паники. Блевотина прямо в маске — разве здорово?

А по обе стороны от Джетты, которая непонятным образом несколько секунд назад не встретила на пути никакой преграды, теперь плыл совершенно другой пейзаж — другой настолько, что Райна, приглядевшись, резко оборвала громогласный поток обвинений. И глазам своим не поверила — только что было поле, сумерки, синеватый воздух и сырая трава на обочине, а теперь… Теперь их окружали пустота и мрак — так ей поначалу показалось.

Она напрягла глаза, и один шок сменился на другой — нет, не пустота: каменистая равнина, черное небо над головой. Небо? Или его отсутствие? Теперь через лобовое стекло перед водителем не виднелось ничего, кроме пустынного пейзажа до горизонта. Другая планета? Другой Уровень? Где они?

— Площадка, — неизвестно кому пояснил Аарон и посмотрел на датчики. — У нас в запасе сорок минут. Гони.

— Гоню, — ровно отозвался водитель. — Быстрее здесь не выйдет.

Экран маски вдруг начал показывать другие символы — что‑то пошло на убыль. Кислород? Только не это; Райна вцепилась в подлокотник справа — ей почему‑то стало очень страшно.

Поверхность этого места напоминала пустошь до начала времен — здесь не было ничего, совсем ничего. Ни травы, ни строений, ни даже холмов — лишь темная россыпь разнокалиберного гравия, насколько хватало глаз.

"Где мы?" Даже если бы она задала этот вопрос вслух, ее горло спер бы спазм. "В нигде", — ответила она самой себе. "Мы в нигде".

Тихий писк приборов, шорох шин, пробивающийся в наушники, тряска жесткого сиденья; мужские голоса отдавали металлом.

— Восемьдесят семь километров до точки. Скорость нормальная. Все четыре датчика пока в норме.

Тряска. Тряска. Тряска. Их вездеход дрожал, рыхля колесами жесткую поверхность — из‑под шин, судя по звуку, летела бетонная крошка.

— Джетта, держись.

Напряженные лица, дрожание корпуса, отсутствие фраз, странная, как будто ненастоящая, темнота за окном — так прошло еще десять минут; нездорово мигала оранжевой лампочкой кислородная маска. Какое‑то время Райна вглядывалась в зловещий пустынный пейзаж и ей вдруг показалась, что сбоку от того места в нескольких километрах правее прямо на глазах образовался и исчез целый город — секунда, и мираж рассеялся. Она бредит? Ведь только что вдалеке высились многоэтажки?

— Что это было?

Думала, не ответят снова — ответили; в наушниках раздался напряженный голос ассасина.

— То, что ты видела. Город. Создался и исчез. Здесь время течет иначе.

— Угу, и потому это место называется "строительной площадкой".

Они почему‑то говорили с ней. Не то волновались, не то старались ее отвлечь — Райне бы порадоваться общению, однако ей отчего‑то еще страшнее.

— Семьдесят километров до точки. Здесь сверни правее. Теперь чуть левее — там будет лог. Не зацепи булыжник.

— Секунду назад его там не было.

— В том‑то и задница — тут невозможно предположить формирование ландшафта. А я ведь изучил все карты.

Изучил карты? Аарон?

Создатель, а что было бы, если бы она не послушала совета Информатора и наняла одного из тех "лохов", которые представлялись ей первоклассными стратегами, а на деле понятия не имели, куда идти?

Канн, видимо, знал, что делал. Они все знали.

С другими бы она точно доехала только до соседних кустов.

— Шестьдесят пять километров до точки. Шестьдесят.

"Пятьдесят. Сорок шесть… Сорок один".

Черт, скорее бы — ей совершенно не нравилось то, что она видела. Там снаружи что‑то творилось: то и дело будто бы из ниоткуда возникали вдруг объекты — горы, лога, долины — выплывало, словно из другой реальности, солнце — выплывало, и тут же заходило. За секунду вспыхивали и исчезали голубые клочки неба, и все тут же вновь погружалось во мрак. Здесь было не просто страшно, здесь было по — настоящему жутко.

Через минуту один из приборов на панели издал неприятный писк.

— Начала портиться поверхность корпуса, — констатировал водитель, — Джетту разъедает.

— Главное, ось и колеса.

От сказанного Райну пробрал озноб, и она едва соображая, что делает, схватила за жесткий рукав куртки соседа:

— Меня тоже разъест? Мои руки, мое тело?

— Не дрейфь.

Сказано жестко, почти грубо; а ее сердце стучало так, будто до него уже добрался коррозийный воздух чужой поверхности.

— Я не хочу… чтобы разъело, я боюсь.

— Не…

Ассасин не закончил фразу — в этот момент раздался громкий хлопок, и вездеход дрогнул.

— Б%ь, потеряли первое колесо. Главное, ось.

Баал ударил по рулю.

— Гони! — приказал Аарон. — Еще двадцать три километра.

— Я гоню. Но больше не гонится.

Джип трясся и покачивался; что‑то однозначно происходило с его корпусом — он щелкал и потрескивал.

"Как будто шелушился", — от такого сравнения волосы на затылке вставали дыбом.

Зачем они сюда заехали? Зачем?

— Давайте повернем обратно!

— Нельзя обратно. Только вперед.

— Мы… сможем обратно!

— Не сможем — там односторонний проход.

Ей пришлось до крови закусить губу, чтобы не пискнуть, а после не поддаться схватившей за горло панике. Что‑то нехорошее творилось с их непробиваемой бронированной машиной — она разваливалась. Такая крепкая, мощная, классная и… разваливалась. Райна уже воочию видела, как крошится на куски ее собственное далеко не такое крепкое тело — тлеет, обвисает, гниет, облепляет кости, высыхает и, в конце концов, крошится прахом. Быстро. Здесь все происходило слишком быстро.

Они все погибнут. Создатель, они все погибнут — зачем она затеяла этот поход? Она ведь всех подставила.

— Я не хочу… умирать, — скулила в маску и думала, что ее никто не слышит.

— Не умрешь, — грубо оборвал стенания водитель. — Е№ать, второе колесо потеряли.

Райна заскулила громче — они все разваливались на части. Еще не сейчас, но скоро, очень скоро!

Один за другим начинали сбоить приборы; послышались злые фразы:

— Вылетел датчик топлива. Проседает вал. Отказал спидометр…

Все сильнее наливался красноватым огонек в маске.

— У меня уходит кислород, да?

— У всех уходит.

Она снова зажмурилась, как будто отсутствие зрения могло помочь им всем перенестись в другую реальность, однако микрофон оставался включен и до визжащего от ужаса сознания доносились страшные слова — "руль держится на честном слове. Правее. Еще правее? Черт, уже заедает… Где я брал эту гребаную Джетту? В салоне. Новую".

— По — моему их стали делать из дерьмовых материалов, — ругался ассаин. — Надо было брать старую модель, она была крепче.

— А я знал?

— Никто не знал.

— Жопу порву продавцу!

— До места шесть километров.

Пауза.

— Пять километров.

Тишина и тряска.

— Четыре…

В тот самый момент, когда Аарон произнес слово "четыре", мотор Джетты заглох — вездеход резко и нелепо дернулся и застыл на месте.

— Приехали, мать его растак!

И самая жуткая тишина из всех, когда‑либо ей слышанных. Удар по рулю; неестественно громкое дыхание соседей.

— Баал, заводи Джетту!

— Не заводится.

— Все? Совсем все?

— Совсем.

Они смотрели друг на друга, а Райна слепо взирала перед собой — все, это конец. Она всех подвела.

— Четыре километра — это немного. Мы сможем пешком. Сможем?

На этот раз вопрос задавал Рен. А ведь обычно он на них отвечал; до этого момента она вообще не слышала в его словах вопросительных интонаций.

— Должны. Чем дольше мы сидим, тем меньше шансов.

— Да едрись — оно провались! — Баал.

— На выход. Все на выход. На выход!

Когда ее выпихивали из машины, Райна цеплялась внутри салона за все, что могла.

Дольше всего выгружали что‑то из багажника — какие‑то кейсы; вездеход — ей не показалось — облупился снаружи. Стал старым.

— Сегодня утром я выкатил его из салона.

Они погибнут. Состарятся за десять минут и рассыплются в прах.

— Пошли — пошли — пошли!

Ее кто‑то толкнул в спину.

— Быстро! Бегом. Это приказ!

Приказ? Райна, не разбирая направления, побежала. Впереди спины — мелькают заплечные рюкзаки, жесткая ткань "комбезов", армейские ботинки, — сбоку и позади зловещая инопланетная поверхность "площадки". Она боялась смотреть вокруг — боялась и не могла не смотреть — каждую секунду опасалась, что очередной город возникнет прямо у них над головами. И раздавит. Или что с очередным шагом под ступней разверзнется земля, и тогда снова полет… длинною в жизнь.

Она так и умрет со шрамами.

— Быстрее. Аарон, направление верное?

— Да х№й бы его знал — датчик на руке сломался тоже.

— Ты мне это брось!

— Верное. Наверно…

— Наверно?

— Думаю… что да.

Они задыхались, она задыхалась тоже. Они не знали, верно ли движутся, — она знала — неверно. С самого начала неверно. Вообще не стоило это все начинать.

— Райна, быстрее!

Она даже не обратила внимания на то, что ее не назвали Марго.

— Передвигай ноги, твою налево! Клиент!

Через камень ей помог перепрыгнуть Баал — вовремя обернулся и протянул жесткую перчатку. Всего на секунду вылезло над головой и тут же скрылось ослепительное и неестественно яркое солнце. Пришлось зажмуриться, чтобы не ослепнуть.

— Хреновое место.

— Да уж…

— Где должен быть Портал?

— Не знаю.

— Как не знаешь?

— Не знаю. Я его никогда не видел. Не езжу сюда отдыхать каждые выходные.

Аарон злился. Они все злились, но оставались собранными — бежали настолько быстро, насколько могли; она старалась успевать следом и не спотыкаться. Ассасин грохотал камнями и шумно дышал за спиной.

Райна слышала, как трещит материал ее маски — шелушится.

Скоро и он станет старым.

Потрескивало в наушниках, все сильнее портилась связь, все более зловещими смотрелись непонятные символы на экране; утекал в небытие кислород. Она потела, каждые полминуты отбивала носки ботинок и пальцы в них о камни, уже три раза почти упала, едва держала заданный темп.

Черт, почему не ходила в спортзал?

— До места примерно два километра.

— Но там впереди ничего нет.

Баал был прав — Райна смотрела туда же — до самого горизонта тянулась бесплодная мрачная пустошь.

— Здесь всегда сначала нет. А потом есть.

— Канн, если мы придем, а там так ничего и не появится…

— Появится. Если не сбились с направления.

— Ненавижу тебя, друг. Иногда я тебя ненавижу.

— Это лучше, чем Криала.

— Не лучше.

— Лучше, поверь мне. Здесь хоть мутантов нет.

Она не понимала, о чем шла речь, — чувствовала одно: она не выдержит двух километров. Осядет на землю раньше — откажут уставшие ноги. Сядет и будет слушать, как трещит по швам и крошится кислородная маска. А потом не увидит, как превратится в старуху и сгниет на "стройплощадке" — не увидит, потому что нет зеркала…

— Вставай! Думаешь, самое время и место посидеть?

Ее кто‑то тащил. Поднял с почвы — когда она успела на нее осесть? — и теперь бульдозером пер за руку.

— Не останавливайся! Переставляй ноги. Переставляй, я сказал!

Ей на секунду показалось — Аарон. Нет, Аарон бежал впереди — ее тащил ассасин.

— Не хочу, — шептала Райна, — я уже не могу.

— А мне насрать.

— До места полкилометра, — раздалось в маске.

— Давай, давай, пошла!

Ее подгоняли, словно кобылку.

У Райны горели легкие, слезились глаза, запотело в маске. Грохотал в висках пульс, спину почему‑то жгло, ноги гудели, как электросеть под напряжение, — казалось, из них вытащили все пружины.

Шаги, шаги, шаги. Она не чувствовала, как бежала, — не понимала, как умудряется делать это.

— Примерно триста метров.

— Там все еще "ничего"…

Ее руку сжимали так сильно, что в перчатке, наверное, осталось кровавое месиво — лепешка из кожи и костей.

— Больно…

По маске пошла трещина.

— Двести метров…

— Там впереди что‑то начинает появляться. Дом. Канн, если это "не оно"…

— Сто пятьдесят метров.

Ног нет. Тела нет. Легкие сгорели. Она бы отлупила ассасина за то, что умеет так таскать. Если бы когда‑нибудь снова начала дышать.

— Сто метров. Пятьдесят.

На словах "мы на месте" она повалилась на землю.

Через стекло маски уже почти ничего не было видно.

— Минуту. Мы должны продержаться минуту.

Им было не легче, чем ей, — тоже заканчивался кислород.

Теперь они находились внутри какого‑то строения — бетонные стены — серые и неровные, — крыша отсутствовала. Над головой чернота, за стенами мрак, вокруг кромешный ад из смешавшегося времени и пространства.

— Где должен быть Портал?

— Где‑то здесь.

— Канн, ты не ошибся с домом?

— А что, номер неверный?

— Шутник.

Они хрипло дышали; через их маски тоже уже не просвечивали лица. Голоса становились все более далекими; костюм душил.

— Райна… Райна…

Ее кто‑то звал.

— Живая? Дыши. Осталось чуть — чуть.

Кто‑то стучал перчатками по маске; звук щелчками отдавался в продолжающих еще работать наушниках.

— Смотри, он появляется…

Она не видела ничего, кроме света на месте незаполненного дверного проема, — уже не чувствовала ни тела, ни эмоций, не была способна породить ни единой мысли. Смертельно устала. Если они выберутся, если они когда‑нибудь…

— Он почти доформировался.

Если они выберутся, она…

— Десять секунд до выхода. Первой "клиентка"…

Дамы вперед. Если…

— Пять, четыре, три, две…

Райна так и не додумала, что случится, если они выберутся; как только Канн произнес "один", кто‑то в буквальном смысле оторвал ее от земли и со всего маха зашвырнул туда, где сквозь потрескавшийся и запотевший экран светилось белое пятно.