Звонили отовсюду: из компаний по перепродаже транспорта, из магазина «МотоЖизнь», из автомобильных агентств и даже из журналов. «Ван-До» хотели приобрести музеи, выставочные павильоны и частные коллекционеры.
На третьи сутки Лайза отключила оба телефона — и домашний, и сотовый.
Какая сволочь дала им номер? Наверное, то регистрационное бюро, больше она никому не оставляла своих деталей. Доставали и дома, и на работе, и по пути на нее.
Лайза негодовала.
Теперь в квартиру ломились журналисты, аплодисментами приветствовали на этаже коллеги, даже шеф выписал премию — за привлечение внимания к его фирме. Заказы сыпались, как из ведра, а она едва могла вынести всеобщее внимание и сосредоточиться на работе.
Чертова гонка.
Лайза не хотела ее выигрывать. Совсем нет. Она лишь хотела побороть появившийся после аварии страх перед скоростью и отвлечься, развеять усугубившуюся в последние дни депрессию, а вышло с точностью до наоборот: отчаяние навалилось с новой силой. Посреди гомонящей толпы, которая, казалось, не отставала ни на минуту, Лайза чувствовала себя загоняемым в ловушку зверьком и старалась как можно реже появляться в собственной квартире.
Обедала в крохотном тихом кафе на углу, ужинала, где придется, а вечерами уезжала к особняку Чейзера, чтобы в очередной раз убедиться, что окна так и не горят. Часами просиживала в машине, в тишине, замирала во времени и в воспоминаниях и все тяжелее тосковала по Маку.
Однажды не вынесла, поехала к доктору, и задала наболевший вопрос:
— А почему в особняке никогда никого нет?
На что получила вполне резонный встречный вопрос:
— Значит, вы там бываете?
Пришлось признаться.
Док помолчал.
— Мак больше не живет в доме. Не знаю почему.
— А где?
— На какой-то яхте.
— Ясно.
Лайза поблагодарила за ответы, отказалась от предложенного чая, завела Мираж и выехала по направлению к дому.
Той же ночью ей приснился сон, но не обычный, как часто бывает со снами — легкий и призрачный, — а плотный, живой, тяжелый и донельзя реалистичный; она увязла в нем, как в трясине. В том сне Мак сидел на стуле с высокой спинкой — сгорбленный, усталый, едва живой. Вокруг пыль, паутина, запустение…
Она тянула его за рукав, шептала: «Выбирайся!», — держалась за жесткий и почему-то холодный локоть, но человек из сна не двигался и не отвечал.
— Не сиди, пойдем… тут нельзя сидеть. Слышишь?
Бледное лицо, погасшие глаза, взгляд в сторону.
— Посмотри на меня. Ну же! Давай, оживай!
Тот прошептал: «Не хочу», — и опустил голову. Лайзе стало холодно.
Она проснулась, клацая зубами, и впервые за все это время с пульсирующей на груди Печатью (как же, значит, не умерла связь?), все никак не могла отдышаться и вышибить из носа ощущение затхлого воздуха; в ушах стол хриплый шепот.
Откуда такое видение? Почему Мак был таким — страшным, погибшим изнутри, холодным?
Что же она наделала в тот день?
Перед глазами пронеслись картины из зала суда: одинаково безразличные лица, тень доктора в углу на скамейке, собственные побелевшие руки вокруг стакана с водой. Почему все повернулось так страшно? Не просто бедой… катастрофой.
Покрывало из-за отсветов с рекламного щита окрасилось в мертвенно-синий. Затем посветлело, сделалось бледно-голубым.
Лайза поднялась, плотно задернула шторы и сделала шаг обратно к постели. Застыла, какое-то время стояла потерянная, чувствовала, как зябнут на том месте, где нет ковра, голые ступни. Затем осознала: она должна найти его. Найти Мака. Пусть всего на минуту, но сказать, что любит.
Чтобы человек из сна отогрелся.
* * *
— Вы ведь совсем не разбираетесь в судах, да?
Усатый продавец раскусил ее за минуту.
— Мне нужна лодка. Какая вам разница, разбираюсь я или нет? Я человек способный оплатить покупку.
Высокий мужчина в полосатой майке с прикрепленным к лацкану золотым якорьком крякнул; посмотрел на нее с застывшим в карих глазах вопросом и сочувствием.
— А где хоть собираетесь ходить?
— Ходить?
— Плавать.
— По морю.
— В прибрежных зонах или дальше?
Создатель, вот ведь пристал! Она не знала! Ближе, дальше? Как далеко от берега Мак отогнал «Мечту»? Как высчитать координаты, как все выяснить? Она готова рискнуть, и это все, что важно.
— Меня без лодки в клуб не берут.
— Какой еще клуб?
— Яхт-клуб.
— А зачем вам в яхт-клуб? Тем более с лодкой?
Она не ответила.
— Ладно. — Усатый махнул рукой. — Какое должно быть водоизмещение? Мощность двигателя? Стационарный, подвесной?
Лайзе захотелось сбежать из пахнущего деревом, пластиком и лаком магазина.
Лодку ей все-таки продали. Не лодку — спортивно-прогулочный катер. Большой, вместительный, новый; при взгляде на него Лайзу колотило от страха: это только издали казалось, что катер — простой агрегат и управлять им легко, а на деле выяснилось, что для приобретения навигационных навыков потребуется несколько недель, а то и месяцев непрерывного обучения. Но она не отступалась от задуманного.
Научится. Почитает, посмотрит видео, что-нибудь придумает.
Оформив покупку, Лайза вышла на солнечную улицу и впервые пожелала, что не курит. Тряслись руки.
Услужливый продавец пообещал, что покупку доставят туда, куда она пожелает. Дал номера телефонов, сказал, что будет ждать звонка.
Лайза пообещала, что перезвонит сразу же, как определится с данными.
Осталась лишь самая малость: выяснить, где находится безымянное море, и отправиться в путь. Заводя мотор Миража, она чувствовала себя полной идиоткой, не соображающий ни в катерах, ни в том, куда вляпалась, дурой.
* * *
Руки не перестали трястись и вечером. Список необходимых покупок выходил невнятным, как экзаменационный лист юнги-недоучки.
1. Консервы (консервный нож/вилка/салфетки). Рыба, мясо, паштеты?
2. Вода (емкость для воды?)
3. Хлеб (Много? Продукт быстро портится).
4. Лапша… Чай… (в чем кипятить воду?)
5. Таблетки от морской болезни.
6. Купальник?
7. Навигационное оборудование (читать!)
8. Компас (читать!)
9. Поправки на погоду, ветер, дополнительное топливо…
Читать, читать, читать.
Через час разболелась голова; за окном монотонно стучал дождь. Лайза около минуты всматривалась в темноту воспаленными глазами, затем вернулась к столу и дописала «Постельное белье, полотенце, аптечка». Добавила слово «книга» и тут же его вычеркнула.
Помассировала виски и отправилась на кухню за чаем.
* * *
— Скажи, что ты шутишь, Лай… Ты ведь не поедешь!
— Поеду.
Они стояли на кухне и перешептывались, как заговорщики. Рен работал в кабинете, но по дому перемещался бесшумно — стоило быть начеку.
— Не поедешь! Куда! Ты даже не знаешь, где его яхта!
— Найду. А не найду, так вернусь.
— А если шторм, если не вернешься? Куда ты вообще одна собралась, дура что ли, уж прости за эти слова.
Лайза поджала губы и выпятила вперед подбородок. Элли знала этот жест, означающий, может, и дура, но все равно сделаю по-своему.
Вот ведь вредная! Упертая, как баран… как стадо баранов, и не отступится. А у самой под глазами круги, лицо бледное, руки дрожат. Куда можно ехать в таком состоянии? Знаний нет, умений тоже, сплошной неоправданный риск.
— Да вернется он домой! Уж лучше подождать…
— Я ждала!
— Еще подожди! Или возьми с собой кого-нибудь, найми команду. — Элли сама не верила, что нехотя поддерживает бредовую идею подруги. — Те хоть в критических ситуациях справиться смогут. Давай того же Рена спросим!
Лайза грозно сверкнула глазами.
— Не вздумай!
— А Мак? — В ход пошло запрещенное оружие. — Ты подумала, что с ним будет, если ты отыщешь яхту? Комиссия не будет разбираться, кто прав, кто виноват — снова накажет вас обоих и уже не простым запретом, а чем-нибудь похуже. Ссылкой или каторгой, например. Ты этого хочешь?
Лайза заплакала. Вытерла глаза и не нашлась, что ответить.
(Васта Мавэла — Любовь и Благодарность)
Сидя между упаковками тушенки, консервами и завернутым в полиэтилен хлебом, разложенным на полу, Лайза слепо смотрела в окно.
Изредка терла мокрые щеки ладонями и дрожала.
Почему мир оставил ее? Как же тяжело в одиночку: без теплой руки рядом, без слов поддержки, без понимания, куда же двигаться дальше. Где путь? Куда поставить ногу? Какой шаг приведет к свету, а какой — к очередному провалу? Почему ей приходится идти одной — во мраке и одиночестве?
Пустая квартира, пустая жизнь; снаружи лил дождь. Ночные улицы, мокрые стены домов, лужи. И опустошение.
Если рискнет и отправится в путь — накажут обоих. Если не отправится… тогда лучше умереть здесь же, на полу. Потому что она устала. Потому что не ошиблась настолько, чтобы…
Мысль не сформировалась до конца— не хватило сил.
Лайза закрыла голову руками и повалилась на бок, рыдая.
* * *
Снаружи бушевали волны, яхта кренилась из стороны в сторону, поскрипывали палубы. Это был первый, насколько он помнил, серьезный шторм: с гремящим над головой небом, тяжелыми клубящимися облаками и литрами изливающейся на «Мечту» воды.
— Что?! Что ты говоришь? Я почти тебя не слышу…
Трубка голосом Рена пыталась перекричать непогоду.
— Говорю, твоя мадам купила катер, собирается выйти в море.
Секундный шок сменился крайней степенью тревоги. Мак под раскат грома проревел:
— Зачем?!
— Тебя искать!
— Твою…
Он хотел выругаться, но поскользнулся и едва не упал — вовремя уцепился за перила; с лица потекли соленые брызги от разбившейся о борт волны. Ругательство вышло мясистее.
— Я едва сумел выбить это из Элли. Деталей не знаю. Хочешь, чтобы я ее остановил?
Аллертон ввалился в коридор, запер за собой дверь и стряхнул с волос капли; на ковер с ботинок тут же натекла лужа.
— Я сам, Рен. Мне надо подумать. Ты…
Разговор прервался — сотовый показал отсутствие сигнала.
Черт, как не вовремя! Мак едва не долбанул новым телефоном о стену.
* * *
К двум ночи распогодилось, а она все не спала.
Не могла. Сидела на кровати, подтянув ноги к груди, и слушала стук собственного сердца. За окном плыл неровный диск луны.
Слезы высохли, но боль не ушла — неспособная уснуть тоже сидела рядом.
Лайза боялась думать. Боялась, что додумается не до того, что сорвется и примет неверное решение. Обреченная на бессонную ночь, она держала в руках подушку, на которую положила подбородок.
Синяя спальня… Задернешь шторы — душно.
Уставший мозг, уставшее тело. Безысходность и пришедшая на смену раздирающему плачу безразличие.
Тихо, глухо и уже почти все равно.
Когда в углу на тумбе зазвонил телефон, Лайза вздрогнула, открыла глаза и долго смотрела, как маленький аппарат елозит по деревянной поверхности, вибрируя. Зачем она включила его? Чтобы услышать очередное предложение по мотоциклу? Внутренний голос возразил, что в третьем часу ночи покупатели не звонят, но логика в ответ лишь раздраженно фыркнула. У этих ни стыда, ни совести.
Кто бы там ни был, пусть отвалит.
Безразличный взгляд переполз с аппарата на бледную луну, веки закрылись. Телефон продолжал надрываться.
Потрезвонит и успокоится. Все когда-нибудь заканчивается, умолкнут и эти звуки. Когда спустя еще минуту телефон не умолк, она отбросила подушку прочь и поднялась с постели. Раздраженно, не заботясь о вежливости, ответила: «алло», — а когда услышала в трубке голос, который меньше всего ожидала услышать, тяжелым мешком осела на пол.
— Наконец-то я дозвонился. Лайза, ты меня слышишь?
Она не верила своим ушам. Слезы полились еще до того, как рот сумел выдавить хоть слово, в горле образовался ком.
— Лайза? Ответь мне…
— Мак?..
— Я несколько часов ждал, пока появится сигнал. Связь может прерваться в любой момент. Лайза, пообещай мне кое-что…
— Мак, как ты? Я так скучала… — Она захлебывалась словами: хотела сказать так много, а получалось так мало. — Как ты? Боже, твой голос… я не верю, что это твой голос…
— Принцесса, слушай меня! Не перебивай!
Лайза кое-как прервала бессвязный поток излияний.
— Хорошо…
— Ты не сядешь на ту лодку, которую купила, ясно? Пообещай мне, что не сядешь на нее!
Ей захотелось разрыдаться в голос. Выплакаться ему, нажаловаться на судьбу, рассказать обо всех тяжелых переживаниях и о том, как сильно она желала его найти. Пожалуйста, хотя бы еще минуту, хотя бы тридцать секунд.
— Мак, я без тебя.. мне так грустно… Пусть все это как-нибудь решится…
Господи, повиснуть бы на шею, уткнуться бы носом в грудь. Почему она не ценила этого тогда?
— Пообещай мне! Слышишь?
Знакомый рев заставил ее улыбнуться сквозь слезы.
— Я обещаю, да…
— Не сядешь!
— Не сяду.
— И не поплывешь меня искать…
— Вот Элли засранка…
— Ты меня услышала? Наколочу задницу!
Теперь она икала и одновременно смеялась.
— Скорее бы… Хоть что наколоти, только пусть все это кончится.
— Все! Я сказал, что хотел. Давай, принцесса. Люблю.
И он отключился.
Вновь не дослушал ответное признание, которое Лайза произнесла уже под монотонный звук коротких гудков, вновь ушел раньше, чем она успела ответить.
Но не попрощался. Главное, он не попрощался.
В эту ночь она спала, как дракон возле сокровища, свернувшись калачиком вокруг подушки, на которой лежал телефон.