Каменный дом Кимайрана, зажатый с двух сторон соседскими жилищами, молчаливо взирал на путников пыльными окнами – крыльцо заметено песком, выгоревший добела забор плавился под жарким солнцем. На стальной, выгнутый дугой прут, опустилась было черная хищная птица – опустилась, и тут же с громким протяжным карканьем взлетела ввысь – прут жегся.

Под этим беспощадным солнцем и белесым небом когда-то стояла и она сама – Тайра. Медленно выкипала под злыми лучами, испарялась вместе с капельками пота, теряла влагу, а вместе с ней и саму жизнь.

Как будто давно это было, а как будто и недавно.

А ведь она до сих пор могла бы здесь находиться – на Архане. Если бы не странная судьба, не смерть бывшего хозяина, не тюрьма, а после не Криала – никогда в жизни не видать бы ей мест, где до самого неба растут по обочинам дорог деревья, где коврами стелется трава, где женщине можно иметь не только собственный дом (невиданная роскошь для Руура), но дом с садом.

Садом.

В месте, где ступала ее нога сейчас, о таком даже не помышляли. Чтобы женщине? Чтобы собственное жилище? Окруженное растительностью? Да никогда, если не супружница правителя, не принцесса какая, не особа царского рода. Да и в царском роду далеко не всем повезло так, как ей.

Если бы не Стив…

При мыслях о Стиве, который вечером будет ждать ее дома, всякое раздражение Тайры улетучилось – ну и пусть побыла чуть-чуть дурочкой, насмешила пару прохожих, пытаясь сыграть на инструменте, которого до того в глаза не видела, позволила подшутить над собой. Незло ведь шутил, и потому не страшно. Ничего не страшно, когда человек лишь хотел улыбнуться, не хотел ни поддеть, ни обидеть – она понимала. И на всю оставшуюся жизнь вперед была ему благодарна – если бы не рыжеволосый доктор, вокруг до сих пор был бы Руур. Или Коридор. Или уже давным-давно смерть.

На заметенном песком крыльце отпечатались их с Бернардой подошвы; можно было, конечно, прыгнуть сразу в дом, но Тайра любила пройтись по этой самой улице – узкой, тихой и жаркой. Там, где жил Кимайран, где до сих пор ощущался его Дух, Тайра любила все, и потому, возвращаясь в Руур, они всегда шли здесь – мимо белых стен, опаленных солнцем заборов, мимо чужих окон, половиков, потрескавшихся вазонов. А после скрипела дверь – совсем, как тогда, когда пятнадцатилетней девчонкой Тайра прибегала сюда, чтобы сидеть и слушать слепого старика, чтобы учиться видеть невидимое, чтобы часами смотреть и «чувствовать» прохожих.

Она многому научилась с тех пор, продолжала учиться и теперь – бесконечный процесс, вечный.

Войдя в дом, ученица мысленно поздоровалась: «Здравствуй, Учитель». Хоть теперь, когда никто не слышал, как старец уже покинул мир живых, она могла называть его так. С грустью оглядела полутемную комнату – пыль на полках и подоконниках, продавленное кресло в углу, рассохшиеся доски пола, обратила взор на подругу, тихо спросила:

– Побудем немного?

– Конечно.

Дина кивнула, сбросила с головы платок, прошлась по комнате и привычно устроилась прямо на досках в углу, откуда через окно был виден проулок. Достала из-за пояса бутыль с водой, отпила, затихла – мешать подруге «быть» она не собиралась. Сидели они здесь не впервые.

Вот и в этот раз в тишине комнаты, сидя прямо на полу, каждая из них думала о своем – Тайра вспоминала прошлое, благодарила, молилась, просила хорошей жизни для учителя «там», наверху; Бернарда изредка пожевывала губами, смотрела на редких прохожих, оживлялась, когда кто-то вел за руку ребенка – мальчишку постарше или совсем маленькую девчонку – из тех, что еще не забрали в Пансион. Рассматривала отпрысков с любопытством, с каким-то затаенным восторгом – жадным и несмелым одновременно.

Тайра какое-то время молилась. Позволяла времени другого мира течь сквозь себя, позволяла памяти наполниться прежними событиями – переживала и переосмысливала их заново, уже с позиции нового опыта, новой себя. И тихонько радовалась, что этот старый знакомый дом пока не сдали и не продали – верно, новых жильцов отпугивал миф о том, что до них здесь коротал свои дни слепой и чудной дед, который непонятно от чего умер. Такого сторонились.

И хорошо. Хорошо, что никто не знал, что Ким просто «ушел». Выбрал время – день и час, – сидя в кресле, прикрыл слепые глаза и легко и мирно покинул этот мир.

Интересно, где он сейчас?

Дина подругу не отвлекала. Допила почти всю воду, сидела, оперев подбородок на ладонь, смотрела в окно. Вновь оживилась, когда за окном прошла большая и маленькая женщины, обе одетые в тулу – мать и дочь.

– Ты думаешь о детях, да? – Вдруг спросила она негромко. Чтобы понять мысли Бернарды, не требовалось быть ни Мистиком, ни Провидцем.

Дина смутилась.

– Думаю.

Улыбнулась мягко, покачала головой, будто одергивая саму себя, затем посмотрела на Тайру:

– А ты не думаешь?

– Думаю.

– Думаешь, Стив…

– Он согласится, я знаю. И еще я знаю, что все придет.

– Ты смотрела?

Смотрела ли Тайра? Не смотрела – просто знала. Что у всех у них когда-нибудь появятся дети, ибо не бывает семья полной, когда в ней есть мать и отец, но нет чада. И лишь когда в доме появляется детская кроватка и маленький любимый комок в ней, тогда в двери входит настоящее счастье. Кольцо на пальце – не семья. Семья – это, когда любовь двоих дает жизнь третьему. Вот где настоящее чудо.

– Знаешь, – Бернарда вновь устремила взор в окно, – мне немного жаль, что на Уровнях не может быть детей. Но ведь нельзя получить все – вечную жизнь, где не течет время, и развитие эмбриона. Я понимаю это с физической точки зрения, вот только душа…

– Все равно рвется к полной семье? Это правильно. Ведь ты никогда о них не забывала.

– И другие тоже не забывают. Лайза, Меган, Шерин, Элли… Я ведь время от времени беру их в свой мир – погулять, прикупить чего-нибудь необычного, походить по галереям, – и они видят детей. Помнят о них. Наверняка, возвращаясь назад, они думают о том же, только не решаются заговорить вслух.

– Ребята бы их поддержали, просто для подобного разговора – для течения в целом, – еще не пришло время.

– Оно придет. Я знаю. Им.

– И вам.

Когда Ди иронично усмехнулась, по лицу Тайры расплылась улыбка – сейчас начнется перечисление мнимых достоинств Начальника, точно начнется.

И ведь началось.

– Нам, ага. Да для того, чтобы Дрейк решился, должно пройти лет двести. А то и две тысячи. Ведь он не решится, пока не просчитает мульон вариантов развития возможных событий, если родится отпрыск. На что повлияет его рождение – не накренит ли существующий мир? Не создастся ли восемдесят новых миров впоследствии? И каким образом этот ребенок повлияет на квадрильон чужих судеб? Будет просчитывать, пока не посинеет. А потом подключит головной мозг – главный компьютер Комиссии – и будет просчитывать дальше. Уже синий.

Тайра давилась от смеха. Хорошо, что Правитель этих слов не слышит. Или слышит?

– Он позволит ребятам иметь детей, а потом позволит и себе. Ведь у Баала родилась дочка? Значит, чудо уже свершилось – первый шаг сделан.

– Да, сделан, – при мыслях о черноглазой Баальке лицо Бернарды осветилось неуловимым внутренним сиянием. – Она чудесная. И ее рождение уже повлияло на умы остальных – гарантировано. Кстати, знаешь, какой диалог у нас состоялся с Дрейком недавно?

– Какой?

Они всегда говорили о чем-нибудь интересном. И вообще никогда не скучали вместе.

– Я спросила его: «Ведь тебе на самом деле не нужен спецотряд, так? Все могла бы делать Комиссия…»

– А он?

– А он даже не стал отпираться. Знаешь, улыбнулся так, как умеет улыбаться только он – загадочно и странно, и ответил: «Все мог бы делать я сам. По щелчку пальца, даже без поддержки Комиссии». Говорю: «Тогда зачем?» Мол, зачем они тебе – ребята?

Теперь, подперев лицо ладонью, с интересом слушала Тайра.

– Знаешь, что он ответил? Что он дал им всем шанс прожить жизнь согласно их предназначению. Что, если бы не собрал их когда-то вместе, не позволил делать то, что каждый из них умеет делать лучше всего, они бы тяготились собственными жизнями, неспособные найти идеальное занятие. А так каждый из них раскрылся, обрел занятие по вкусу, смысл жизни, смак в ней. Сказал, что существовал большой шанс, что ребята пустили бы судьбы под откос.

– Стали бы криминалами? Не верю.

– Не криминалами, но «обычными» людьми. Не теми, кем хотели на самом деле стать – сидели бы, возможно, в офисах… Например, Мак бы мог обучать вождению новичков, Халк бы просто увлекался психологией и пытался «лечить» память других словами, Стивен бы закончил медакадемию, но постоянно маялся бы мыслью, что человеческое тело может больше, нежели регенерировать лишь под действием лекарств – все в таком духе.

– А чем бы занимался Дэйн, как думаешь?

При мыслях о бугае у подружек на лицах растеклись елейные улыбки.

– Этот бы точно работал тренером в фитнес-клубе, разглядывая «клубнички» на женских топиках.

– А по вечерам стрелял бы по мишеням из снайперской винтовки?

– Может быть. Скорее всего. Знаешь, я понимаю, о чем говорит Дрейк – мне страшно подумать, что когда-то и мое первое перемещение в Нордейл осталось бы для меня незамеченным. Вот возьми и убеди я себя, что все случившееся – бред, и жила бы сейчас той же жизнью, что и когда-то – сидела бы в душном офисе в своем мире, переводила бы с одного языка на другой инструкции к унитазам…

– А для унитазов существуют инструкции?

Тайра тут же нахмурилась – может быть, она до сих пор их не читала и что-то делает неправильно?

– Тайра, не смеши! Я не о том. А о том, что не встреться тебе на пути Кимайран, ты бы тоже до сих пор полагала, что видеть людей изнутри невозможно.

– Точно.

Они обе помолчали. Отдали мысленную дань благодарности судьбе за нужные и важные события, посидели в тишине. Затем Бернарда встрепенулась, хотела что-то добавить, но тут Тайра вспомнила, что вчера научилась одному интересному процессу и моментально перебила подругу – не дала открыть той рот.

– Ди! Хочешь покажу фокус? У тебя еще осталась вода в бутылке?

– Ага.

– Дай?

– Держи.

Бутыль с синей крышкой, каких отродясь не видывали в Рууре, перекочевал из одних рук в другие.

Тайра какое-то время смотрела на воду сквозь прозрачный пластик – мысленно сфокусировалась, отправила поток энергии в структуру воды, аккуратно преобразовала ее. Затем протянула бутылку обратно Бернарде и попросила:

– Засунь туда палец.

– Зачем? В воду?

– Да, в воду.

– А как потом пить будем?

– Да мы потом уже пойдем за супом.

– Ладно.

Дина отвинтила крышку, наклонила крышку и засунула в горлышко указательный палец – на всю длину засунула – Тайра смеялась.

– Молодец.

– И что теперь?

– А теперь вытащи и посмотри.

Ди осторожно вытащила мокрый палец из бутылки. А затем тихо ойкнула – палец стал синим. Совершенно! Везде, где коснулась его преобразованная вода, кожа приобрела стойкий лазуритовый оттенок, да такой яркий, что хоть жмурься.

– Ты сделала мне синий палец! Ой! Тай, он у меня теперь всегда будет синим?

Бернарда, выпучившись, смотрела то на собственную конечность, то на подругу. В синей тулу, разметавшейся по полу складками, и с синим пальцем, она выглядела донельзя смешно. Эдакая встрепанная бабка, прищемившая руку дверью.

– Да нет, что ты, пройдет завтра. Это вода так кожу красит, если ее преобразовать – создает иллюзию цвета. Твой палец на самом деле не синий, и это безвредно. Просто визуальный эффект.

– Эффект, говоришь?

– Ну да. С Днем Дурака тебя!

Тайра улыбалась, глядя на то, как Дина, ничуть не обидевшись на то, что над ней только что подшутили, погрязла в размышлениях. И размышлениях, судя по выражению лица, довольно шкодливого рода.

– Слушай…

Не замедлил появиться первый вопрос.

– М-м-м?

– А ты много воды можешь так покрасить?

– Много. Ну, ведро могу точно. Море – нет.

– А бассейн?

– Эй, ты чего задумала?

– Давай над кем-нибудь так подшутим? Ведь День Дурака, же? Может, над Стивом?

Тайра расхохоталась. Да, хорошая бы вышла шутка – вот только доктор днем в бассейне не плавает – пропадает на работе. И вообще у него привычка окунаться не в бассейн, а сразу залазить в душ.

– Слушай, я знаю, кто днем всегда окунается в бассейн, – глаза Дины хитро блестели в льющемся из оконного проема свете.

– Кто? Только не говорит, что Рен. Или Мак. Они меня…

– Нет, не они! И не Халк, и не Баал, и не…

– Эльконто?

Челюсть Тайры сначала опустилась вниз, а потом так же медленно подобралась, а в глазах заплясали смешинки.

– Вот именно – Эльконто! Представляешь, нырнет в воду нормальным, а вылезет…

И они, уткнувшись носами в тулу, одновременно расхохотались.