Криала.
За следующие два часа Тайра услышала такое количество незнакомых слов, что зубрить их ей целый год и не вызубрить.
- Афтомобиль, веласипед… - Шептала она эхом, а перед глазами выстраивались незнакомые конструкции из металла, краски, стекла и пластика. Каково это, жать педали и нестись в работающей на неизвестном газу повозке? Мосты, шоссе, полосы, светофоры, автобусные остановки…. Как все это, собранное в одном месте, может выглядеть? Чудеса, да и только.
А Стив разливался соловьем: про дома, магазины, парки, скверы. Про некие кинотеатры, где каждый день по много раз показывали на большом экране вымышленные истории, где продавали жареную кукурузу, где, чтобы войти внутрь, нужно купить за местную денежку билет. Это как на представление бродячих артистов? Сари про такое рассказывала, а Тайра сама никогда их не видела. Она много чего не видела собственными глазами, но оттого не менее усердно силилась представить и торговые центры, и широкие реки, и кондитерские лавки, и цветочные рынки…
- А на рынках цветы живые?
- Конечно, живые. Есть, правда, и срезанные.
- А срезанные зачем продавать? Они же мертвые?
- Ну, - шагающий рядом Стив на секунду растерялся, - ими украшают помещения на праздники или же просто расставляют по дому, чтобы радовали глаз.
- Но живые цветут дольше. Они дышат, растут.
- Да, я согласен. Но у нас цветов такое количество, что люди сочли возможным баловать себя покупкой срезанных цветов, сложенных в букеты. И менять их, когда вздумается. Это недорого.
«Недорого, но расточительно по отношению к живым организмам», - подумала Тайра, однако вслух спорить не решилась – не ей осуждать или поощрять чужие законы – так уж сложился тот мир. Если уж там и правда трава растет ковром почти на всех улицах – на выделенных ее участках, как пояснил ее спутник, а разноцветные цветы высаживают в специальных горшочках, и они – ей не верилось! – никому не принадлежат, - то почему бы некоторые из них не срезать? Такие рассуждения показались ей логичными, но все же чуждыми.
- И можно купить домой любые-любые? Даже редкие сорта?
- Любые, даже редкие. Можно даже построить в саду оранжерею…
- Что это?
- Домик для цветов, в котором тепло – там поддерживается специальный микроклимат, чтобы росли даже самые привередливые сорта.
- Ух ты!
Про «оранжерею» она тут же сделала мысленную заметку – такую она очень хочет, конечно, если когда-нибудь будет возможность, - и принялась вновь тормошить воображение, рисуя в нем сплетенные Стивом словесные картины, в которых причудливо смешивались одетые в «блузки» женщины, названия незнакомых профессий, описания мест, разговаривающие по «мобильнику» одетые в «костюмы» мужчины. Незнакомые слова блестели для Тайры, словно драгоценный перламутровый жемчуг, брошенный на дно огромного выстроенного в центре Оасуса бассейна – нет, его она тоже не видела, но иногда любила представлять. Жемчуг считался в Рууре самым дорогим камнем, и везли его в малых количествах и только под заказ. Как же, ведь этот камень рос в море – подумать только! - в море!
…Фонтаны, огромные деревья, лояльные к женщинам законы – все так, как рассказывал Ким. Значит, такие миры действительно существуют.
Ее, как ни странно, не испугало отсутствие течения времени и рождаемости – Стив пояснил, что люди попадают в мир Уровней не для того, чтобы остаться в нем навсегда – совсем-совсем, - а чтобы получить новый уникальный и разнообразный опыт, а после, пусть даже через много лет или веков, вернуться на свою прежнюю землю, чтобы продолжить привычную некогда жизнь.
Тайру такая конструкция заинтересовала и почему-то понравилась.
- А жить там можно долго, и никто не выгонит?
- Нет. Только если умрешь, ну, например, от несчастного случая, тогда тебя «выкинет» в старый мир.
- Ты в нем переродишься?
- Нет. Как ни странно, ты в нем «очнешься» за несколько часов до того, как ушел в мир Уровней.
- Как интересно… То есть не маленьким, а снова большим? Могучий у вас должен быть Правитель-колдун, если сумел выстроить Вселенские временные законы по своему разумению.
Почему в этом месте Стив усмехнулся, Тайра так и не поняла, но вдруг задумалась о другом – о его внешности, причем задумалась в который уже раз. Ей нравилось, что его волосы немного, совсем чуть-чуть, отливали медью, что щетина на подбородке росла не черная и вьющаяся, как у руурцев, а рыжеватая и прямая. Темноволосых и темноглазых ей на своем веку хватило, да и опыт по большей части оказался негативным, поэтому она бессознательно недолюбливала брюнетов, считая их дикими, агрессивными, неуравновешенными и эгоистичными. Стоило мальчику на Архане подрасти, как он начинал безнаказанно распускать руки, капризничать, выпрашивать у матери и то, что ему полагалось иметь, и то, чего не полагалось вовсе. И попробуй откажи! Сразу же вступится отец, запрет мать в чулан – хорошо, если не побьет, - и будет морить голодом. Корить за несговорчивость, скверный характер, проклинать род, постоянно грозить плетьми, а ночью выпускать, чтобы залазить сверху. А если будет девочка, то лишь до пяти лет – после заберут. Ну разве не проклятье?
Поэтому Тайра не хотела ни мужа, ни детей. Ни на Архане, ни, наверное, где-то еще. Ей вообще не пристало об этом думать, покуда она все еще здесь, все еще без души, а за пазухой жалкие огрызки оставшегося года жизни.
Но на Стива все же поглядывала – он казался ей не таким. Не агрессивным, уравновешенным, интересным. Постоянно расспрашивал, сложно ли было учиться, правда ли она видит внутренние органы, как много времени тратит на считывание информации? Постоянно упоминал о том, что, владей он подобными методами целительства, его скальпель мог бы заржаветь от безделья.
И ей было интересно. Из ниоткуда выскакивали вдруг мысли о том, о чем раньше не появлялись вовсе – а можно ли научить кого-то тому, о чем знаешь сам? Например, Стива? Ведь лекарь же – ему бы пригодилось. Да ей и без того нравилось с ним общаться. Рассматривать сильный, чуть выдающийся вперед подбородок, его четкие линии, наблюдать за движением широких, но не толстых губ, высматривать изредка вспыхивающие в медовых глазах искорки: то любопытства, то радости, то волнения.
Ее тянуло к желтоглазому лекарю, как тянет к безопасной и неизведанной гавани, к островку спокойствия и в то же время к гребню приключений… Наверное, это было ужасно, но Тайра впервые в жизни задумалась о том, что готова поступиться собственными принципами и самостоятельно приблизиться к мужчине.
Чуть ближе. Ближе.
И, быть может, еще ближе? Совсем чуть-чуть, ведь это не запрещено?
*****
Он только-только собрался рассказать ей о своих друзьях – его уже не тошнило от постоянных вращений Коридора, да и к темпу ходьбы приноровился, - как Тайра вдруг остановилась и жестом велела сделать ему то же самое.
- Что?
- Там,впереди, тени. Много.
- И что? У меня же щит?
- Он, видимо, слабеет. Сколько показывает твоя… барея?
- Батарея? Тридцать девять процентов – есть еще заряд.
- Его недостаточно.
Тайра принюхивалась, приглядывалась, тревожно, напоминая почуявшую медведя гончую, всматривалась в привычный ему туман.
- Что, что ты там видишь?
- Их много, и они собираются на нашем пути, кажется, чувствуют тебя. Наверное, щит ослаб настолько, что стал пропускать не только тепло, но и Свет, а если так, мы не пройдем.
- Что же делать?
Он снова почувствовал себя цепляющимся за юбку матери мальчишкой – это воспоминание Коридор тоже подсунул ему где-то по пути - и теперь ждал слов Тайры, как приговора. Надо же, а до этого как-то шел сам…
«На смерть».
Он бы не дошел и знал об этом. Его бы сожрали монстры – высосали, как Аарона и Баала, - и бросили бы тушку гнить на сухом песке, если бы от нее вообще что-то осталось. А Тайра все это время вела его безопасным путем, и он привык, расслабился, вдруг перестал помнить, что находится почти что в аду и даже перестал бояться.
- Мы попробуем. – Неуверенно качнулась женская голова, и черная шевелюра колыхнулась вслед за ней. – Мне нужно посмотреть, как они на тебя реагируют.
- А если меня «съедят»?
Создатель, он бы еще захныкал! Ясно ведь, что на смерть она его не поведет? Нет же, все равно расслабился – точно обмяк.
- Только пойдем не туда, где много, - спешно заверила Тайра, - а найдем одиночную тень – посмотрим, как держит щит.
Им осталось всего-ничего. Сутки ходьбы. А тут этот гребаный щит просел. Хотя знал же, что все равно просядет, но только бы не сейчас, позже…
- Мне нужно понять ее структуру – я ведь раньше не присматривалась - и посмотреть, чем и как она пытается пробить материю защитного поля. Тогда я смогу подумать.
- О чем подумать?
- Как добавить к нему слои, как скрыть твой Свет и, может быть, тепло, если повезет.
- А есть шанс, что ты сумеешь?
- Есть.
- Тогда я готов.
И Лагерфельд, как приговоренный к казни баран, горестно вздохнул.
*****
- Она лезет ко мне, Тайра!
- Успокой дыхание и сердцебиение. Закрой глаза, думай о хорошем. Тебя ведь так учили?
- Я пытаюсь, но она еще более уродливая, чем те, которых я видел до этого. Одна только морда чего стоит, если это морда…
- Стив, ты мешаешь мне «смотреть» и не даешь сосредоточиться. К тому же голосовые вибрации привлекают ее еще сильнее.
- Все, заглох.
Прежде чем закрыть глаза и приступить к дыхательным практикам, Лагерфельд какое-то время через небольшую прореху, что осталась в мутном теле приклеившегося к щиту тени-мутанта, рассматривал спокойное и безмятежное лицо сидящей на песке девушки – ее черные брови, аккуратный нос, плотно сжатые губы. Сейчас, не задаваясь вопросами и не волнуясь о чем бы то ни было, она больше не казалась ему юной – скорее, наоборот. Мудрой, рано повзрослевшей, опытной.
Что она видела сквозь закрытые веки, какие делала выводы?
Еще во время «показа» Тайрой ее собственного фильма-истории он заметил, что она полностью сформировалась – округлилась в нужных местах, приобрела ту самую женскую красоту и притягательность – внутреннюю и внешнюю, чем и вызывала ненасытные похотливые взгляды Раджа. Стив понимал – такую захотел бы любой – огненную женщину с бархатной кожей, роскошной гривой блестящих волос, мягкую, но и сильную одновременно. Для любого представителя сильного пола Тайра являлась вызовом – экзотическим цветком с магическим взглядом, тайным флером невыпущенной на свободу ласки, манящим обещанием прекрасного, чаровницей мужских сердец. Вот только ключ к ее собственному сердцу подобрать так никто и не смог – и хвала Создателю! Такие женщины не должны изо дня в день чистить серебро и по щелчку пальцев ублажать похотливых самцов, такие женщины вообще никому ничего не должны, они – уникальны. И если бы Стиву пришлось описать идеальную для себя избранницу, то он (док с робким трепетом осознал это только сейчас) перенес бы многие, если не все черты внешности и характера, с сидящей перед ним женщины. Рисуя мысленный портрет, вывел бы копию разлета бровей, пушистые ресницы, черные – да-да - черные вьющиеся волосы и тонкую талию. И, конечно, изящные лодыжки.
Черт, кажется, он влип. Уже хотя бы потому, что образ зеленоглазой чужестранки сумел отвлечь его от расположившегося в опасной близи от щита поганого создания настолько успешно, что док вот уже несколько минут о нем вообще не вспоминал. Да и о дыхательных практиках начисто позабыл, а пульс-то тем временем растет…
Пришлось срочно переключиться с ее внешности на ее же характер – о доме, друзьях и даже собственном коте почему-то в этот момент не думалось.
Вот ведь как бывает… Он всегда полагал, что словом «бездушный» описывается следующее поведение: чрезмерный эгоизм, ненависть к людям и их поступкам, отсутствие доброты и человечности, наплевательское отношение к чужим проблемам и недостаток сострадания. Много чего, в общем, описывается.
Но Тайра удивила и здесь.
При отсутствии той самой субстанции, называемой «душой», она не потеряла вышеперечисленные качества – наоборот, олицетворяла собой гуманность и человеколюбие. Вот с чего бы ей помогать духам-незнакомцам? Провожать их по Коридору, следить, чтобы дошли до нужного места, кланяться за чужую энергию, ведь не за нее же она «работала», в самом деле? Нет, он был уверен, не за нее – прожила бы и без чужой «благодарности». А ему помогала зачем? Из-за слов Кима? Нет, скорее, потому что не могла не помочь, ведь, отправляясь со Стивеном в путь, Тайра еще не слышала об источнике, не знала, что, возможно, сможет задать сокровенный вопрос и тем самым помочь самой себе.
Получается, человечность при отсутствии души не теряется? Или же с душой остается невидимая связь? А, может, приобретенные качества дублируются в сознание, в физическое тело и не теряются даже при исчезновении Света? По крайней мере, не сразу…
Из философской неги доктора вывел знакомый голос.
- Все, я закончила, можешь открывать глаза.
Он открыл.
- Но этот урод все еще тут.
- Он и будет тут. Отпугни его своим шокером и пойдем туда, где чисто. Мне нужно подумать.
- Но у меня это последний световой шокер, больше их нет.
- Не беда.
Тайра как ни в чем не бывало поднялась с песка, отряхнула зад и пожала плечами.
- Он все равно не помогает от них избавиться, только отгоняет чуть-чуть, а нам это и требуется. Просто сможем уйти подальше. А от других он все равно не поможет, будем думать про щит.
- Хорошо. – В который раз за этот день покорно согласился Стив, подумал о том, что соглашаться с такой женщиной почему-то вовсе не противно, а, скорее, приятно, и что он мог бы делать это много раз подряд, после чего полез в рюкзак за шокером.
Следующий отрезок пути они не шли, а плелись – двадцать шагов вместо прежних ста за минуту – скорость ползущей к капельке воды объевшейся после сытного обеда улитки. Тайра молчала, хмурилась, над чем-то усиленно размышляла, а Стивен не решался прерывать ее мыслительный процесс, боялся спугнуть какую-нибудь верткую, но крайне нужную идею.
Наконец, она остановилась; в обращенном на него взгляде плескалась неуверенность и решимость одновременно.
- Знаешь, я, кажется, поняла, как именно можно соткать защиту, какой слой добавить. Но боюсь, что мне не хватит на это имеющихся сил. Щит я буду плести один раз, второго шанса не будет, и поэтому надо все сделать правильно. Сразу. Понимаешь?
- Понимаю.
Что-то его царапало, не давало покоя – ах, да, слова про «не хватит имеющихся сил».
- Как я могу пополнить твои силы? Этим? – И он указал пальцем на рюкзак с водой и сушеным мясом.
- Нет, это мне не поможет, ты уже знаешь.
Лагерфельд судорожно сглотнул.
- Тогда чем?
Тайра переступила с ноги на ногу, посмотрела в сторону – ему показалось, что она готовится выдать вслух плохую новость. Так и случилось. Почти.
- Мне нужно уйти. Ненадолго. Найти нескольких духов, подпитаться их энергией.
- Нескольких?
- Да, двух, может… трех.
- Четырех-пяти?
- Ну, стольких, сколько потребуется, чтобы энергии хватило наверняка.
- А я?...
До этого момента он и не думал, что может вновь остаться один – по непонятной причине уверился, что до Мистерии – плохо ли, хорошо ли, - они дойдут вместе, и поэтому растерялся.
- Ты пока поешь, отдохни, поспи, если сможешь. Я посмотрела, тут вокруг теней нет, а те, что есть, – далеко, и они тебя не почувствуют.
- А сколько ты будешь отсутствовать?
- Я не знаю.
Тайра выглядела бледной, напряженной. Ей тоже не хотелось уходить.
- А как меня найдешь? Ведь у нас никаких средств связи.
- Я запомню координаты на Карте и вернусь сюда же. Ты только не сходи с места.
- Даже если на меня нападут?
Пауза – неприятный для обоих момент.
- Даже если так. Иначе не найду.
Док на короткий момент потупился, какое-то время смотрел на землю, затем сжал челюсть и нехотя кивнул. Ненавистный туман снова его пугал, пробирался под куртку, нервировал.
- Я так понимаю, что выбора у нас нет?
- Думаю, что нет, иначе бы я попробовала прямо сейчас.
- Хорошо, я буду ждать тебя здесь, Тайра.
Она тоже кивнула – коротко и почти незаметно - опустила голову на пару миллиметров вниз и тут же подняла.
- Я постараюсь как можно быстрее.
- Я знаю. Возвращайся.
Почти молниеносно, словно по Коридору двигался не человек, а призрак, девушка в лохмотьях растворилась в тумане. Одновременно с этим Лагерфельд бросил на землю оба рюкзака.
*****
Еще никогда она не носилась по Коридору, как оголтелая. Раньше не было особой спешки, да и цели не было, а теперь Тайра перебирала встреченных духов, как пучки круанской редьки на рынке: эта слишком длинная, эта легкая и пустая внутри, эта подвявшая, и вкуса в ней уже нет. «Что? Вам в Иртихон? Нет, слишком далеко… Вам в Луттавег? Да, доведу, только пойдем быстро. Вам в Заратон-Б? Нужно подумать. Так, где же он на Карте?...»
Коридор, словно чувствуя, что ей нужна помощь, подкидывал странников едва ли ни на каждом шагу – раньше такого не случалось, - но Тайра не роптала - радовалась. Вот только путники попадались сплошь хиленькие, неплотные, колдуны-новички или же вовсе простые люди, кто по ошибке соскользнул из сна в неположенное место и теперь нуждался в «выпроваживании» назад. Такие и «заплатить» толком не могли – добравшись до места, пускали из груди хиленький лучик, отчаянно силились сказать «спасибо», но продолжали тонуть в страхе, от чего благодарность выходила вялой, немощной и почти для нее бесполезной – набрать достаточно сил все никак не удавалось. И тогда Тайра, быстро распрощавшись с очередным попутчиком и чувствуя себя загнанной нерадивым седоком кобылой с пеной у рта, неслась сквозь туман, чтобы отыскать кого-нибудь еще.
«Кого-нибудь мощного, сильного, способного хорошо поделиться…» - молилась она мысленно и, несмотря на гудящие, натруженные от бега пятки, все ускоряла темп.
*****
Тени начали появляться вокруг него спустя час после ее ухода.
В 13:06 по Нордейловскому времени Тайра скрылась в тумане.
В 14:02 пришел первый монстр: приземистое черное облако, из тела которого то и дело вырастала то человеческая голова, то длинный, словно позаимствованный у древнего гигантского спрута, жгут с присосками, то непонятно на чем держащиеся длинные, похожие на стальные, когти.
Стив судорожно выдохнул, придвинул ближе рюкзак и подобрал под себя ноги – началось. Сейчас эта тварь будет щупать щит, искать слабые места, прорехи или вход.
Знал бы Дрейк, куда отправлял, ой знал бы…
В просмотренном некогда фильме док видел такого вот неудачника, который сдерживал наступление мертвецов подобным образом – вычертил на земле меловой круг, уткнул лицо в ладони и беспрерывно читал молитвы Создателю – «спаси, мол, помоги». Лагерфельд знал: молиться не поможет – поможет Тайра. Если придет. И если сумеет помочь…
Слишком много «если», ужасающе много, но выхода нет, только ждать и держаться.
В 14:12 чумазое облако не только все еще плавало вокруг щита, но и злобно шипело, неспособное проделать надрез и ввалиться внутрь. Практикующий мерное дыхание Стивен изредка открывал глаза и лишь плотнее сжимал в ненависти зубы.
- Валил бы ты отсюда, вот валил бы…
Тень слышала голос и атаковала яростнее; приходилось вновь закрывать глаза и переключаться на дыхательную гимнастику.
В 14:58 монстров прибавилось. Теперь их стало трое. Собратья по разуму то ли услышали призыв первого, то ли просто «проходили мимо» и решили присоединиться – авось повезет? Стив чувствовал себя не то мягким сочным пирожным, не то украшенным ванилью и положенным на тарелку куском торта – в общем, десертом, который гости во что бы то ни стало вознамерились отведать. Щит - спасибо Дрейку - держал.
В 15:26 сила щита ослабла. Заряд батареи начал стекать вниз, как оплавленный свечной воск: то ли гости объединили усилия, то ли начал подводить собственный участившийся пульс. Сосредотачиваться на дыхании стало все труднее; о стенки черепной коробки билась одна-единственная мысль: «Где Тайра?» Он верил – она придет - верил.
Док продолжал верить в хорошее и в 16:13, когда стенки щита под напором извне начали слабеть, и даже в 16:33, когда пришлось еще ближе поджать колени и придвинуть - почти впечатать в собственное тело - рюкзаки. Защитное поле колыхалось, как желе, и иногда кренилось так сильно, что почти падало мерцающей сеткой на лицо. А что если упадет, что тогда? Именно в эту часть первой вцепятся черные жгуты? Проникнут сквозь глазные яблоки, вздуют на шее черные вены… Он все еще пытался верить, но теперь, когда столь обильно потел и все никак не мог успокоиться, вера давалась куда труднее.
А в 16:52 Стив начал молиться. Потому что количество гостей удвоилось и разнообразилось: теперь вокруг плавали не только «облака», но кружили, поднимая и засасывая в себя песок, черные вихри, клубились, ежесекундно сменяя друг друга, чьи-то мертвые лица, и потому что щит все-таки начал поддаваться натужной атаке.
Тайры все не было.
Что ж, стоило ожидать и этого – плохого конца. Это лишь в фильмах знаешь, что герой дойдет до цели, и можно сколь угодно эмоционально давиться попкорном и переживать, а в жизни, увы, не так. Потому и не любят режиссеры снимать фильмы, основанные на реальных событиях – в этих самых реальных событиях может статься, что героя, как, наверное, сейчас Стива, на полпути съедят…
Он больше не смотрел на часы – незачем. Даже если Тайра придет, она не успеет - поздно. Пусть он пока еще живой, но первые щупальца уже пробрались сквозь тонкую энергетическую стенку. И пусть они временно завязли в ней – та не давала продвинуться далеко вперед, - все же облапывание «десерта» не за горами, вовсе нет. Скорее, это дело нескольких минут.
Теней вокруг вкусного и сытого человека к этому моменту набралось столько, что Стив больше не видел ни песка, ни тумана – лишь мутную голодную перетекающую черноту. Чьи-то злые глаза, раззявленные рты, краем глаза улавливал движение скребущих костлявых смертоносных пальцев в сантиметрах от его руки …
Вот и конец. Дурацкий, жуткий и близкий. Дрейк не получит сигнала о том, что еще один член отряда вернулся на поверхность. Нет, браслет с заветной кнопкой все еще на запястье, и, наверное, сейчас самое время ее – кнопку - нажимать (а когда, если не сейчас?), но Стив отбросил эту мысль раз и навсегда. Чудеса иногда случаются, пусть он в них никогда не верил. Но люди ведь говорят? И не в чудесах дело на самом деле, нет, а в том, что, нажми он кнопку, и пути назад не будет. А здесь не найденная все еще Мистерия… Здесь Тайра, и у него все еще есть крохотная надежда ее спасти. Ведь остался от Аарона второй эвакуационный браслет, остался. Ведь не зря?...
А, может, зря. Может, не пригодится ни один из них.
Щупальца все ближе, тени все напористее. Он уже слышит их зовущие, шипящие, свистящие и выматывающие душу противные голоса. Иногда они становятся похожи на голос его матери – Стив, наконец-то, вспомнил ее лицо, - иногда начинают походить на жалобный баритон Дэйна, иногда копируют речь Дрейка, который по непонятной причине приказывает ему отключить защитное поле и выйти наружу, сдаться. Мол, так будет правильно, так и нужно было сделать с самого начала, ведь это только проверка психики, не более. Никогда не было аномальных комет в небе, никогда Мир Уровней не подвергался атаке разрушительных полей – это лишь очередной тест на прохождение четырнадцатого Уровня. Ты разве еще не понял? А вот Аарон – молодец, понял сразу. А Дэйн так вообще…
Лагерфельд чувствовал, что задыхается снаружи и изнутри. Собственные органы отчего-то стали казаться ему тесными и сухими, напряженными до состояния камня, легкие высасывали оставшийся в них воздух, но уже не расправлялись при вдохе, сердце билось так быстро, что он не мог сосчитать ритм.
Лица, голоса, чужие холодные касания – все еще поверхностные, но уже ощутимые кожей.
«Простите меня, отец и мать; прости меня, Дрейк; прости, Дэйн…»
Лагерфельд спешно перебирал в уме знакомых и каждому говорил одни и те же слова: «Не тоскуйте и не лейте понапрасну слез. И на могилку не ходите – меня все равно в ней не будет. Живите, как жили, поминайте добром, если можете. Не судите. Помните, что я вас любил…»
Он говорил о себе в прошедшем времени, но не замечал этого. Другого – настоящего - для него уже не осталось.
Кот… Интересно, кто-нибудь позаботится о коте? Да, конечно… он зря беспокоится. Лишь бы не носили цветы – он их терпеть не может…
Сделав последний, как ему показалось, вдох и беспрерывно ощущая, как ему в тело пытаются вонзиться тонкие царапающие иглы, Лагерфельд улегся на землю, свернулся калачиком, подтянул колени к груди и закрыл ладонями лицо.
*****
Тайра сидела на коленях неподалеку от «змеиного» клубка – черного, облепленного земляными демонами-червями шара и, не останавливаясь, шептала. Лицо ее было бледным, губы беспрерывно шевелились, веки, как у человека в припадке нервной болезни, наполовину прикрылись.
А внутри шел процесс: вытянуть шевелящиеся белые нити наружу, прорастить их – пробить сквозь запечатанный в физическом теле сосуд, протянуть в огромном количестве – десятки-сотни, чтобы хватило, - сквозь астральный контур, затем сквозь эфир, после через ауру…
Неужели она не успела? Их слишком много, необычайно много – со всего Коридора здесь собрались? Может, Стива там уже нет, может, там осталось лишь бездыханное тело, и все напрасно? Эти мысли, путавшиеся в совершаемых ей процессах, как мухи в паутине, - она гнала прочь. Нет, она успела, должна была успеть, ведь не зря торопилась! Дальше-дальше-дальше…
Еще больше нитей – давай же, душа желтоглазого знахаря, откликнись и помоги ей! – выпусти их наружу, выпусти все разом, покажись воочию, защити собственного носителя…
Когда Тайре показалась, что она истратила все набранные силы и попросту не сможет довести начатое до конца, вокруг – так неожиданно, как это случилось в тот день с принесшим ее в Коридор муаром, - вспыхнул свет. Прямо из змеиного клубка, из центра шара и осветил все на многие дулиты вокруг. Свет этот ослепил и ее, заставив упасть на спину и спрятать лицо под ладонями, а теней заставил заверещать так громко, что вместе с ними, будто в агонии, закричала сама Тайра.
И крик ее смешался с победным всхлипом.
Получилось! У нее получилось!
Стив лежал на боку, как пытающийся спастись от ночного кошмара ребенок. Макушка уперта в рюкзак, второй у груди, зажат коленями, позвоночник скручен, как у забившегося в слишком тесную норку зверька, и костяные, почти деревянные от напряжения кисти рук.
Она попыталась оторвать их от лица, но те поддались не сразу – Тайре казалось, она пытается справиться с древесными закаменевшими корнями.
- Все! Все, слышишь? Они ушли… Все до одного ушли.
Вокруг вот уже минуту никого не было.
«И не будет», - она знала это наверняка. Потому что ее идея сработала, а знаний на ее осуществление хватило.
- Слышишь меня? Стив, посмотри на меня, открой глаза.
Когда не без усилий его руки все же удалось отнять от лица, она увидела, что покрытые рыжеватой щетиной щеки мокры от слез.
- Эй, все хорошо, слышишь?
Затрепетавшие веки, покрасневшие белки глаз, остекленевшие от ужаса зрачки.
- Тайра?... – Его голос показался ей изнеможенным старческим хрипом. – Это ты, Тайра?
- Я. Я вернулась.
- Вернулась…
И она обняла лежащего на земле мужчину. Прижалась к его плечу щекой и погладила по густым, засыпанным песком волосам.
Даже спустя несколько минут ему все еще приходилось объяснять детали так же тщательно и терпеливо, как несведущему младенцу, – сказывались последствия пережитого страха.
- Так ты не создала дополнительный защитный слой?
- Нет! Я вообще дополнительных слоев не создавала – боюсь, они бы не сработали, - но я просто выпустила свет твоей души наружу. Прямо сквозь физическое тело, сквозь тонкие тела, понимаешь?
- Нет. – Он осоловело мотал головой. – Ведь тени же и летели на него – на этот свет, разве нет?
- Да, но не на сам свет, а на его шлейф… как бы запах. Самого света они видеть не могут, только чувствуют его, так как душа у каждого человека изначально упрятана в некий… сосуд, и он очень плотный. А сам душевный свет для них не менее губителен, чем твой шокер. Даже больше, куда больше!
- Но Дрейк наоборот пытался его скрыть.
- Да, скрыть «запах». Твой… Правитель, - она вновь не нашла верного слова для Дрейка и использовала наиболее, по ее мнению, подходящее, - правильно думал… в целом, понимал, что создания Нижнего мира его учуют, как чует и сам Коридор.
- А теперь?
- А теперь ты весь светишься. Все вокруг белое, оно их слепит, жжется, заставляет удирать без оглядки, потому что почти сразу же убивает.
Лагерфельд долго пытался переварить услышанное, мотал головой и зачем-то крепко держался, как за спасательный круг, за собственный рюкзак.
- Но ведь тот муар, который забирал у тебя душу, - разве он не обжегся?
Правильный вопрос, хороший; Тайра закивала.
- Он бы обжегся, если бы не забрал ее вместе с защитным сосудом. Ни одна тень не посмеет выпустить душу как таковую из оболочки - побоится. Наверное, это делают как-то в другом месте, я не знаю…
Кажется, он начал улавливать смысл.
- То есть ты сделала так, что моя душа теперь светит на многие мили вокруг?
- Мили – это далеко?
- Далеко.
- Тогда да. И эта барея…
- Батарея. – Механические поправил он.
- …батарея бесконечна! Представляешь? Ее не нужно подпитывать, потому что это ты сам. Твое ядро, твой стержень.
- И теперь ко мне… к нам никто не приблизится?
Тайра радостно мотнула головой.
- Ни капельки. Ни на шаг! И теперь мы спокойно сможем дойти до Мистерии, представляешь?
Нет, он все еще не верил. Искал не подвох, но слабое место, боялся.
- И этот свет не иссякнет, не «сядет», потому что он выпущен наружу?
- Да нет же!
- И теперь так будет всегда?
- Нет, как только мы доберемся и окажемся в безопасности, я аккуратно верну все на место, я знаю, как.
- А тебя саму лучи моей души не слепят? Ведь ты же их видишь?
- Слепят, - Тайре до такой степени нравилось пояснять, что она жмурилась от удовольствия, как кошка, - у тебя хорошая душа – большая и очень светлая. Но они слепят меня, только если я переключаюсь в режим внутреннего зрения. Обычным взглядом их не уловить.
- Хорошо. - В его словах еще не звучало откровенной радости, но она уже начала проклевываться – высунула любопытную мордочку и начала усиленно рваться наружу. – Значит, думаешь, дойдем?
- Дойдем!
Это было объявлено так громко и гордо, что Стив не выдержал, улыбнулся, хоть и не был уверен, что его лицо после пережитого ужаса не треснет, стоит ему напрячь мышцы.
А всклокоченная черноволосая «королева» Архана разве что не танцевала на песке.
- Дойдем! Дойдем! Ты поешь, поспи, если хочешь. У нас много времени - теперь сколько угодно. И бояться совсем нечего, представляешь?
Представлял ли подобное Стив? Пожалуй, нет. Но он очень надеялся, что вскоре, уподобившись Тайре, сумеет поверить в случившееся, научит себя знать, что опасность больше не грозит, и тогда – гори все синим пламенем – тоже отпустит радость на волю и пустится в пляс.
*****
Нордейл. Уровень 14.
- Ты как, лучше?
Дрейк стоял у кровати. Свет прикроватной лампы уже не резал глаза, и Баал мог различить его обеспокоенное лицо; зрение потихоньку приходило в норму, позволяло фокусироваться.
- Лучше. – Прохрипел он. – Уже вижу, слышу, голова болит меньше.
- Оклемаешься.
- Да, еще чуть-чуть, и встану.
- Ну, с этим ты не торопись - рано.
Регносцирос поморщился.
- Все равно уже хочется двигаться, мышцы затекают.
- Успеешь еще находиться. Отдыхай. Слушай, я знаю, что ты еще не восстановился, и от того, о чем собираюсь тебя попросить, - Начальник сконфуженно умолк, - чувствую себя почти сволочью, но обратиться мне с этим больше не к кому.
- Говори. – Благодушно разрешил Баал. – Если смогу, помогу.
- Да, хотел еще спросить, как наш друг? Приходит хоть изредка в себя? Мне докладывают, что приходит.
- Канн-то? Приходит, да, но пока не шевелится и не разговаривает. Изредка открывает глаза, мычит, но потом снова теряет сознание… Больно ему.
- Да, я знаю. Но он выправится.
- Я тоже так думаю. Хочу думать. – В палате повисло тягостное молчание. Ни один из них не знал наверняка, выкарабкается ли покалеченный стратег, но зачем толочь воду в ступе и множить сомнения? - Так о чем ты хотел попросить?
Дрейк втянул воздух и выпустил его наружу с тяжелым вздохом.
- Ты, если можешь, посмотри, нет ли Стива в Нижнем мире?
- Среди мертвых? Думаешь, он уже… все?
- Я не знаю. Но сигнала нет, время идет.
- Хорошо. Я посмотрю, если смогу. Подожди…
- Можешь попозже.
- Нет. Подожди.
И в палате снова стало тихо: тяжелое затрудненное дыхание с соседней кровати, фиксирующий сердечный ритм прибор с монотонным пикающим звуком, равномерное и едва уловимое гудение электроники.
Замерший Дрейк ждал ответа и почти не дышал. Какими будут новости – плохими, хорошими? Только бы не приговор… Один лишь Баал – человек-полудемон - был способен отследить перемещения энергии в Нижний Мир, и больше никто.
- Видишь что-нибудь?
Создатель, Начальник Комиссии в жизни не проявлял нетерпеливости, но тут не смог удержаться.
- Вижу. – Прохрипели с кровати. – Нет его там.
Замерший на середине вдох.
- Точно?
- Точно.
И громадное, столкнувшее с души валун облегчение.
- Где бы он ни находился, - в Коридоре или где еще, - он точно жив.
- Хвала Всевышнему, - прошептал стоящий у кровати человек и воздал небу мысленную благодарность. – Значит, ждем его. Ждем.
- Угу. Ждем. Не такой простак наш доктор, раз почти прижился там…
- Типун тебе.
- Сам знаю. Выйдет он наружу, вот увидишь. Так мне чутье подсказывает - выйдет.
- Если ты окажешься прав, куплю тебе… что ты там хотел больше всего?
- Лучше конечности мне новые купи – эти сильно затекли.
- Конечно, твои «оттекут». А про «бонус» подумай, пусть эта мысль придает тебе сил.
- Я подумаю. – Бледный черноволосый мужчина улыбнулся и на мгновенье стал почти прежним собой – уверенным и заносчивым Регносциросом. – Чего-нибудь хорошего напридумываю, будь уверен.
- А я уверен. Иначе бы не стал обещать.
Как только Начальник, лицо которого просветлело после хороших новостей, покинул пропахшую медикаментами палату, Баал повернул лицо к соседу и поморщился.
- Эй ты, увалень? Долго будешь лежать без движения? Давай уже, возвращайся ко мне, я не для того тебя из поганой дыры вытаскивал, чтобы ты потом мирно кони бросил. Кому мне свою историю рассказывать? А я, между прочим, ее еще не закончил. Ты помнишь об этом? Забыл? Вот то-то же.
*****
Финляндия.
- Как думаешь, Элли она понравится?
Рен осторожно крутил в пальцах ажурную, украшенную россыпью бриллиантов бабочку. Дина, которая все это время «подвисала» у витрины с дизайнерскими кольцами, подошла, взглянула на брошь и улыбнулась.
- Ты спрашиваешь это у того, кому здесь нравится абсолютно все? Мы же женщины, нам нравится все, что блестит.
- Ну, понравится?
- Конечно, понравится. Даже не сомневайся.
- Просто это наша годовщина, хотелось бы подарить что-то особенное.
- Считай, что ты это «особенное» уже нашел.
Бабочка выглядела искусным воплощением стиля, дороговизны и чьего-то несомненного ювелирного таланта: тридцать два граненных алмаза, белое золото, в центре крыльев огромные овальные сапфиры. Вещь, на которую Бернарда в «старой» жизни не позволила бы себе даже посмотреть, а теперь не просто смотрела – восхищалась с легкостью человека, способного купить дюжину подобных. Пусть не на собственную зарплату, а с помощью «бездонной», выданной на общие нужды кредитки Дрейка, но все-таки.
О походе в салон дорогих украшений Декстер начал «поднывать» уже с обеда. Пришлось пошерстить сайты, отыскать поблизости лучший - благо, на страничке нашлись фото не только внутренних помещений, но и украшенного витиеватой вывеской входа, куда Дина и доставила Рена. И теперь тот ходил между идеально освещенными стендами и придирчиво приглядывался к золоту. Вокруг все блестело, переливалось, сверкало и манило взгляд. Повезло Элли, ничего не скажешь. Этим вечером она получит шикарный подарок от любящего мужчины; сердце с нежностью затрепетало, вспомнился Дрейк.
- Да, купим бабочку, она мне нравится.
Дорогой подарок упаковали в серебристую бархатную коробочку, перевязали лентой и положили в пакет.
- Куда теперь? – Поинтересовалась Бернарда, философски глядя из окна на уютную финскую улочку, названия которой она не знала. Да чего там, она не знала даже названия этого города, но улочка выглядела красиво: светло-бежевые дома с лепными фронтонами – нижний этаж пожелтее, верхний посветлее, под каждым окном горшок с бледно-розовыми гортензиями, мощеная неровными булыжниками мостовая, отражающаяся в окне напротив черная с золотым вывеска. Красиво, но букв не прочесть - сложный и незнакомый шрифт, - но витрина шикарная – хотелось внутрь .
- В магазин. Я бы хотел купить бутылку хорошего вина, цветов, дорогих конфет, фруктов, сыра, корзинку и скатерть для пикника, который хочу устроить на берегу. И надо бы нам успеть до того, как начнет темнеть, а то на озере становится прохладно.
Представив список мест, в который нужно попасть, причем без фотографии, а с бухты-барахты, Ди озадаченно нахмурилась.
- Ладно, попробуем. Но Халк - и ты будешь за это в ответе - сегодня в табачный магазин не попадет.
- И ладно. У него с собой еще много сигар, перетерпит до завтра. Ему просто любопытно взглянуть на местный ассортимент.
«Чудики вы, ей-богу», - подумала Дина, а вслух спросила:
- Так что у нас на очереди первое?
- Цветы? Конфеты? – Декстер задумался. – Корзинка?
- Понятно. В общем, как всегда, решать мне - ничего нового.
И усмехнулась, когда рука Рена дружески потрепала ее по макушке.
*****
Логан ночь любил.
Ночью звуки стихали, жизнь замирала, засыпала, свет гас, и наступало «личное» время – время работы или же праздного удовольствия и безделья. Спал он мало – недоумевал, как можно много времени тратить на сон, тогда как жизнь продолжается и в темное время суток, - и потому нередко засиживался за компьютером до предрассветного часа.
Но сейчас, когда закат еще не наступил, звуки не стихли, а свет не погас, он сидел вместе с остальными в гостиной: общался, пил лимонад, поглядывал в телевизор и вполуха слушал задаваемые Ани вопросы – та с помощью браслета-переводчика пыталась отгадывать местный кроссворд, и, конечно же, проваливалась на каждом задании. Имена актеров неизвестные, названия мест незнакомые, пословицы странные, загадки мутные…
Логан ухмылялся в кулак и думал о том, что варить кофе, к которому он незаметно пристрастился, у нее получается много лучше, чем отгадывать местные ребусы. А еще он думал о девице под ником «ShyGirl», с которой вот уже вторую ночь переписывался, пытаясь заполучить ее настоящее фото. Нет, на самом деле фото (и не одно, а целую папку с ее личного компьютера) он слил уже через полчаса после знакомства и теперь наслаждался использованием психологических приемов, дабы заставить-таки скромную девушку показать настоящее, а не чье-то подставное, как то было сейчас в ее анкете на сайте, личико.
Интересно, сломает он ее этой ночью или нет? Может, прикинуться страстно влюбленным? Неисправимым романтиком? Сопливым нежным идиотом? Такой подход всегда обеспечивает быстрый результат – дамы тают. Или же, наоборот, предстать грозным - как это у них здесь называется? – мачо. На брутальных здесь западают не меньше, чем на размазней – странные у местной публики вкусы. В любом случае попробовать стоит. Пусть он никогда не увидит Cкромняшку в реальности, но грудь у той красивая – он заценил, да, глядя на кучу сделанных в ванной под душем «селфи».
Блин, нахватается ведь незнакомых словечек, перетащит потом в Нордейл.
В одиннадцать вечера, когда с улицы в дом вошел довольный Рен, следом за ним розовощекая и в высшей степени счастливая Элли, а народ начал потихоньку рассасываться из общей гостиной по комнатам, Логан тоже поднялся с кресла и отправился наверх.
Нет, не в спальню – на чердак. Прихватил с собой с кухни кусок копченой говядины для Пирата, для себя еще чашку кофе и в предвкушении интересной ночи заскрипел деревянными ступеньками.
Открыл ноутбук, долго сидел, думал. Может, все-таки написать тот опросник, про который думал вчера? Где люди могли бы описывать свое физическое состояние, жаловаться на недомогания, а программа на основе вводимых данных создавала бы сводную мировую статистику? Прикрутить систему к сайту ученых, занимающихся исследованием воздействия магнитных полей на общий фон Земли и, как следствие, на самочувствие граждан, и, глядишь, множество интересных гипотез могло бы возникнуть: как снизить смертность, как предотвратить риски, как ввести в местные новости систему оповещений, чтобы люди заранее знали, что из-за космического излучения в какой-то определенный день может повыситься возможность возникновения инфарктов, инсультов… Полезная ведь штука? Он такую писал когда-то для Уровней…
Подумал… и решил пока не браться, отложить. Под собственным именем подобный анализатор не продать – надо искать подставное лицо, денег за программу не выручить, хотя и не в них дело. Зачем ему местные деньги, когда хватает Дрейковых? Просто подводных камней на пути много, надо бы еще подумать.
Поэтому Эвертон отхлебнул кофе и открыл знакомый чат. Улыбнулся, когда увидел в появившемся окне несколько непрочитанных сообщений от Скромняшки, поставил чашку на стол и принялся стучать по клавишам.
- Ну как? Готова сегодня показать мне свое истинное лицо?
- Привет. Я второй раз говорю: то, что ты видишь в анкете, и есть мое настоящее лицо.
Ну да, ну да… На фото в анкете шикарная блондинка с водопадом завитых волос, голубоглазая и томная, а в реальности по ту сторону монитора сидит некая Лена Трипко – рыжая, конопатая и сероглазая. Еще и низкорослая, как он понял по груде личных снимков, которые пересмотрел накануне.
- Нехорошо обманыть-то. – Запорхали над клавиатурой клавиши. – Я могу написать имя той актрисы, которую ты воткнула в портфолио вместо себя, хочешь?
- Не хочу. Вот вредный какой. Ну ладно, сдаюсь, там не я… А у тебя так вообще фото отсутствует. Может, покажешься первым?
- Хорошо, покажусь.
И он отстегнул от крышки монитора маленькую камеру. Предварительно улыбнувшись, сделал снимок, прикрепил камеру назад, послал фото в чат.
- Смотри.
Тишина. Долгая пауза. Разглядывает? Приценивается?
- Это не ты! – Набрал невидимый собеседник. – Вот ни капельки не верю! Сам выслал мне фото какой-то модели и сидит ухмыляется. Думаешь, я поверю? Нашел дурочку!
Логан прижал ладонь к щеке, горестно, но с улыбкой, простонал и покачал головой. Третий раз высылает собственное фото местным обитательницам, и ни одна не верит, что он – Логан – настоящий. Что за проклятье? Может, ему на самом деле податься из программистов в модели? Может, прогадал с профессией?
Осознав, что ночь будет долгой, а бой трудным, он быстро напечатал:
- Могу прислать видео. Хочешь? В майке или без – выбирай.
И пока на той стороне возмущенно молчали, он вновь принялся ворошить чужие архивы на предмет интересных файлов. Нужно ведь чем-то заняться?
Ему на колени, дожевав кусок ветчины, тяжело и неуклюже забрался Пират. Задрал вечно недовольную морду кверху, подождал – гладить не будут? – и медленно, будто никогда и никуда не торопился, улегся на джинсах.
*****
Нордейл.
Двое суток.
Если максимум через двое суток не вернется Стив, в материи окружающего пространства начнутся необратимые изменения. Те надрывы, что возникали до того, он худо-бедно латал – заимствовал энергию из центрального столба Реактора, следил, чтобы хватало инкубаторам, экономил на всем остальном.
Но если Стив не вернется…
Дрейк отказывался об этом думать – тот, кто держится, держится до конца, иначе нельзя. Вот когда истекут последние сорок восемь часов, тогда он подумает о воплощении в жизнь плана по глобальной и уже конечной для всех эвакуации – вернет людей в их родные миры, позаботится о том, чтобы верхний слой памяти стерся, но опыт и знания остались, чтобы точно совпали для каждого временные точки входа, чтобы каждый вернулся полноценно здоровым… И тогда уже будет думать, куда перемещаться им самим – представителям Комиссии – и как.
А пока тихий особняк, ночь, бокал вина – благо, в баре после запасливой Бернарды осталось много бутылок, - невеселые мысли наедине с самим собой и тягостное одиночество. Хорошо, что ребята в другом мире. И хорошо, что Смешарики умеют чувствовать угрозу наперед и не попадаться ей. Кстати, надо бы заехать, проверить, хватает ли у них еды…
В углу пылился рояль – его клавиш давно не касались руки пианиста; кровать вот уже несколько суток даже не расстилали. Какой смысл? Он все равно не спал дома.
Не заботясь о смене серебристого костюма на домашнюю одежду (все равно никто не видит), Дрейк подошел к темному оконному проему, оперся ладонью на прохладную раму и устремил взгляд вдаль.
Дождь, проклятый дождь. Бесконечный холодный мерзкий, льющийся с неба поток…
Скорее бы вернулся Стив.
Живым.
И посетившим Мистерию.
Возможно, мрачное настроение Начальника несколько выправилось бы, узнай он о том, что в эту самую минуту ранее лежащий без движения Аарон открыл, наконец, глаза и впервые за последние пару суток повернул голову вбок. Даже сумел произнести что-то похожее на: «Историю… Ты обещал мне историю…».
Но Дрейк об этом не знал, и потому его безрадостное настроение грозило затянуться до самого утра.