Следующие дни стали счастливыми не только для городов, которые с каждым часом становились чище, опрятнее и возвращали былой уют, стараниями работников Комиссии избавляясь от мусора, но и для немногочисленных, вернувшихся в них людей.
Аарон ел, как не в себя – ему постоянно приносили гостинцы коллеги и их возлюбленные. Пирог с мясом от Антонио, пирожки от Рена и Элли, свежий хлеб от Клэр, фирменное печенье от Ани. Баал глумился по поводу того, что пузо Канн еще до того, как встанет с кровати, нарастит знатное и из палаты будет выкатываться бочкой. Стратег же лыбился в ответ, с удовольствием жевал аппетитные подарки и тискал тянущихся навестить его друг за другом друзей. Баала, впрочем, тискали не меньше – жали руки, обнимали, хлопали по плечам. На это Регносцирос не роптал.
Вторые сутки проводящий время на крыше собственного особняка Дэйн махал молотком, держал во рту гвозди, изредка матерился (от помощи Комиссии по починке дома, который претерпел незначительные повреждения, он отказался) и постоянно строил одно другого необычнее предположения.
- Нет, я точно тебе говорю, - орал он ухаживающей за газоном Ани, - Док кого-то в доме прячет. Я ему кота принес, а он меня даже внутрь не впустил. Нет, ты представляешь? Даже чаем не напоил, отмазался, мол, ему надо куда-то бежать. Куда ему бежать? В Нордейле пусто. Значит, обратно к себе? Может, он в качестве друга тень из Коридора притащил? Или духа? Может, глючит до сих пор, или кого себе нашел, но, блин, не в Коридоре же? А ведь я ему еще два раза звонил – один раз он попросту не ответил, а во второй снова сослался на срочные дела. Нет, намылю я ему рыжие яйца, точно намылю, вот только с крышей закончу…
Ани улыбалась и на комментарии не отвечала. Рыхлила землю вокруг розовых кустов, убирала с садовой дорожки листья, изредка отбирала у Барта шланг, который тот таскал по всему периметру лужайки, и не решалась спросить, действительно ли у дока рыжие яйца или же это иносказательное выражение? Нет, кожа ведь не может быть рыжей – только волоски? Создатель, о чем она думает вообще? И, поймав себя на постыдных мыслях, она быстро переключилась на кусты – на ощущение того, что она, наконец, дома – вдыхала полной грудью чистый, совершенно без примеси газа воздух и желала, чтобы тот оставался таким навсегда. Но машины – скоро они поедут по дорогам, и никуда от этого не денешься. Тоже хорошо. Пусть будут машины, пусть будет этот дом, этот сад, Дэйн и Барт рядом, пусть будет мир без катастроф.
Эллион Декстер, в свою очередь, радовалась тому, что гуляющего возле дома Хвостика больше не приходится ловить – позвала, и тот с радостью прибежал на кухню. Больше не ворчал Антонио – углубился в перепись старых приправ и, напевая выученную по финскому ТВ песню из рекламы зубной пасты, принялся составлять список новых. Рен перебирал вещи в кабинете; как здорово, что благодаря катаклизму у них получился маленький отпуск. Нет, не хорошо, конечно – про катаклизм, но отпуск – это хорошо. А то ведь скоро работа – когда еще?
Радовались и вернувшиеся на Магию Марика и Майкл. Надо же, а Уровень, оказывается, все это время сам себя защищал – не поддался действию аномальных полей и почти не пострадал. Дрейк за него был горд не меньше, чем они теперь. И саженцы выкопали, лишь осталось отыскать место для посадки – побродить по тропинкам, почувствовать, присмотреться. А уж как радовался – носился, скакал, фыркал, чихал и валялся на сухих листьях - почуявший знакомые запахи Арви…
Тому, что к ней день за днем приходил Стив, радовалась Тайра. Она спала в новом доме с удовольствием, а, проснувшись, подолгу рассматривала детали: персиковые занавески, ровный белый потолок, рисунок на ведущей в ванную комнату двери, золотые от солнца качающиеся на стене блики. После того как вставала, сразу же проверяла стоящий на подоконнике горшочек с крохотным ростком неизвестного ей растения, которое пересадила с клумбы – подросло ли? Зеленое ли? Счастливое? Затем бежала умываться, а после сразу же ставила чайник, ведь с минуты на минуту нагрянет док – только покормит кота и появится, чтобы рассказывать ей о тысяче интересных мелочей, которые окружают ее в новом мире.
- Он уцелел благодаря тебе. – Не уставал добавлять Лагерфельд, а Тайра всегда поправляла его.
- Нам. Благодаря нам. А, может, твоему Правителю или звездам. Много чему.
- Нет, тебе.
Стив улыбался, а она втихаря любовалась его улыбкой. Часто ловила себя на том, что уже давно не слушает про «эликтричество», сотовую связь, принцип работы телевизионной системы и какие-то там волны, а просто смотрит на него – мужчину в собственном доме – впитывает его запах, даже кутается в него и каждый раз, пусть даже гость еще не ушел, ждет его снова. И каждое утро, проснувшись, ставила чайник.
А Лагерфельд, в свою очередь, вставал с мыслью о Тайре и засыпал с ней же. Да, звонить научил, про сигнализацию объяснил, рассказал про принцип движения на дорогах, светофоры – ведь скоро заработают, - немножко пояснил про местных жителей и их привычки – ведь скоро проснутся и вывалят на улицы. Про посудомоечную машину рассказал (ей она оказалась не нужна. Хм, ну, может, пока?), про фен, кофемолку, пульты, кондиционер – последний вызвал приступ зависти (вот бы такой на Архан!) – тоже. Плита, микроволновка, утюг, пылесос, обувная сушилка… Сколько, оказывается, в доме каждого рядового гражданина незнакомых и сложных предметов – будь они неладны! Вроде бы нужные и важные, но для необученного, как с ними обращаться, человека еще и опасные – а вдруг с плойкой в ванную? Хорошо хоть волосы у Тайры кудрявые – плойка не нужна, но как уберечь ее от остального?
Стив волновался. Волновался и использовал свое волнение в качестве предлога, чтобы на следующее утро вновь отправиться в оранжево-коричневый, расположенный через дорогу одноэтажный особнячок.
А ведь настанет день, когда Тайра всему научится – эта мысль заставляла его грустить. У нее появятся свои друзья, свои привычки, свое расписание – все свое. Она научится управляться с домашними предметами, познакомится с укладом жизни других людей, научится смотреть телевизор и пользоваться компьютером – что тогда? Хватит ли у нее времени для него – старого доброго Стива?
Он боялся, думал об этом и бежал к ней. Потому что еще есть время. Еще чуть-чуть, но есть.
О времени часто думала и сама Тайра.
На стенном календаре уже были зачеркнуты карандашом цифры – 163, 162 и 161. Она старалась не бояться, глядя на них – жить сейчас, не каждым днем даже, каждым моментом, вдохом, ударом сердца. Когда Лагерфельд уходил, она, все еще путаясь в деталях и последовательности действий, неумело варила себе кофе, наливала его в полюбившуюся кружку, выходила на крыльцо и подолгу сидела на нем, глядя на вынырнувшие из-за облаков звезды, слушала ветер, разговаривала с Кимом.
- Тут везде растет трава, видишь? Совсем не жарко, даже холодно иногда, но мне нравится. Ты ведь все видишь через мои глаза?
Старый учитель не отвечал, но краем сознания Тайра чувствовала его присутствие или же хотела в это верить. Иногда, глядя на пустую дорогу и общаясь сама с собой, она чувствовала себя глупо, но не могла удержать эмоции внутри – хотела ими хоть с кем-нибудь поделиться.
- И Стив оказался таким добрым. Просто невероятно. Он каждый день мне что-то показывает, объясняет, заботится. Обо мне никто и никогда так не заботился, Ким, даже мать… Нет, я не хочу говорить о ней плохое – я мало помню, но ему я очень дорога, наверное, не меньше чем когда-то ей. И это… здорово
Горел под высоким деревом одинокий шар – фонарь на тонкой ножке - высвечивал в кронах желтый полукруг, привлекал мошкару и бабочек. Закрывали Луну и являли миру вновь редкие тучи.
- Я скучаю по книгам, по обучению. Часто думаю о том, что будет дальше, но не вижу будущего. Может, я потеряла способность? Хотя, ты сам когда-то меня учил, что будущее – вещь зыбкая и изменчивая. В общем, я не знаю, что дальше, и немножко боюсь. Но я счастлива, веришь? Впервые за долгое время очень счастлива – у меня своя спальня, свои краны, ступеньки, крыша над головой. Да, это не Архан, но это тоже хороший мир. Очень хороший. И Стив меня кормит – приносит такие смешные пакетики и коробочки с готовой едой, говорит, что когда-нибудь возьмет в настоящий ресторан – покажет местную кухню. Думаешь, мне там понравится, Ким? И ты будь со мной, ладно? Даже если не отвечаешь, просто будь. Ах да, еще хотела сказать… Он часто заговаривает о том, чтобы познакомить меня со своими друзьями, но я отказываюсь. Зачем знакомить меня с кем-то, если мне осталось… сколько осталось? Это ведь не обязательно, да? Я отказываюсь. Боюсь, наверное. Ты не суди меня, Учитель.
Хоть здесь она могла называть его этим словом и не бояться. Пила терпкий крепкий напиток, дивилась его насыщенному запаху, прислушивалась к внутренним ощущением, благоговела от того тепла, которое разливалось по телу, когда внутрь попадала пища, радовалась.
- Хорошо, что я больше не в Коридоре. Я все еще переживаю, что зря ушла из него, что, может, упустила шанс, но местный Правитель обещал подумать. Я знаю, что перекладывать свои проблемы на чужие плечи – это недостойно, и в то же время помню, что нужно учиться принимать помощь. В общем, путаюсь, когда и что правильно делать. А ты приходи ко мне во сне, если хочешь. Ладно? Приходи, я всегда жду.
Наговорившись, Тайра поднималась с крыльца, уходила в дом, гасила с помощью плоского выключателя, как научил док, лампу над крыльцом и относила кружку на кухню. Мыла ее, иногда продолжать шептать себе под нос, делиться – то ли сама с собой, то ли с Кимом.
- Я чувствую себя, как богатая женщина. У меня есть дом, своя кухня, и я… ни чья-то драхма-сутра. Кто бы мог подумать, что однажды я доживу до счастливых моментов, когда смогу ложиться в постель из перины в одиночестве? А я ведь даже не дряхлая бабка…
И, размышляя над тем, что у нее есть все – абсолютно все для счастливой жизни, - Тайра шла в ванную, умывалась, вытирала лицо мягким полотенцем и умиротворенная ложилась спать.
*****
Решение о том, что ему все-таки понадобится помощь Бернарды, пришло следующим утром, когда Тайра случайно пролила на себя кофе – отвлеклась на звук выключившейся микроволновки, слишком резко (хоть он и говорил, что сразу же вытаскивать еду не обязательно) развернулась на гладком полу и, как следствие, поскользнулась; на единственной имеющейся в гардеробе Тайры блузке остались коричневые пятна.
- Не беда, - мягко улыбнулся Стив. - Я знал, что когда-нибудь нам все равно придется ехать тебе за одеждой, так почему бы не сегодня? Заодно научу тебя пользоваться стиральной машинкой, но это вечером, а сейчас покатаю на машине. Ты ведь давно хотела?
Тайра обрадовано кивнула, но тут же смутилась.
- А там… Там будут твои друзья?
И она расстроено потерла пальцами бурые кофейные пятна.
- Будут. Но только один – женщина. И очень хорошая, так что не переживай. Ну что, завтракаем и едем?
- Хорошо.
- Тебе какой омлет – тот, что с перцами и сыром, или тот, что с беконом?
- С сыром.
- Я знал-знал! В кофе тебе одну ложечку сахара, хлеб маслом не мазать, а сыр ты посыпаешь на все, что кладешь в рот.
И он, залитый светом утреннего солнца, откинулся на спинку стула и рассмеялся.
- Ты уже все про меня знаешь, да?
Тайра улыбнулась и порозовела.
- Нет, не все, – вдруг неожиданно серьезно ответил док. – Но хотел бы. Если ты позволишь.
И не смог прочитать ответ в блестящих не то от смущения, не то от радости желто-зеленых глазах.
Она заплела волосы в диковинную свободную косу и вплела в нее ленту – Стиву стоило огромных усилий не вертеть головой и не разглядывать пассажирку. А как хотелось… Под солнцем, пусть даже не таким жарким, как на Архане, кожа Тайры потеряла былую бледность, приобрела здоровый розоватый оттенок и, кажется, даже начала чуть-чуть смуглеть. Но даже на этой бежево-молочно-кофейно-медовой коже – он никак не мог подобрать определение нынешнему оттенку ее лица – ее брови казались угольно-черными, резкими и в то же время изящными – приводившими его в восторг всякий раз, когда он украдкой бросал на них взгляд.
Красивая женщина. Экзотичная, необычная, запоминающаяся и притягательная. А если уж один раз посмотришь в глаза…
Он тонул. Тонул в них с такой радостью, будто знал, что достань он до дна, и получит новую жизнь – жизнь несравненно лучшую, нес ей свое сердце в протянутых ладонях по красной ковровой дорожке и широко улыбался. Ну, почти нес… Может, не нес, но…
О чем он вообще думает?
Доктор попытался взять себя в руки. Ни о чем таком он не думает. Разве что о ее пальцах, сцепленных на коленях – Тайра волнуется, не привыкла ездить в машине, незаметно чего-то побаивается. Он думает о том, насколько эти пальцы тонки и красивы, о том, что им даже не требуется специальный маникюр, чтобы смотреться аккуратно, о том, насколько хрупки бывают женские запястья – наверное, они очень чувствительны, если их поцеловать.
Он едва не застонал вслух – все, хватит! Он становится одержимым.
«Это Тайра – просто Тайра. Не его Тайра – чужая Тайра», - и едва не взревел от этих мыслей.
Да-да, ее, возможно, придется кому-то отдать – другому мужчине – тому, кого она выберет. Ведь не вечно же она будет якшаться с доктором? Просто Коридор, просто встреча, подумаешь? Но все когда-нибудь заканчивается, закончится и это.
Неудивительно, что к дому Бернарды Лагерфельд подъехал с лицом мрачнее тучи, и даже на вопрос спутницы о том, все ли хорошо, не рассыпался, как обычно, иносказательной соловьиной трелью – «мол, ты рядом, и лучше быть не может», а лишь сдержанно кивнул.
*****
- Их нигде нет, понимаешь?
- Как это - нигде нет?
- А вот так! Мы с Клэр третий день ищем, и без толку.
Чего Стивен не ожидал увидеть, так это хмурое без намека на улыбку лицо Бернарды. Он вообще сомневался, видел ли его когда-нибудь настолько расстроенным, почти злым. И впервые на его памяти Ди не поздоровалась и даже не спросила, кого это он привел с собой – она полностью проигнорировала стоящую на пороге Тайру, и это выбило дока из колеи.
Хотя, повод был понятен – пропали Смешарики.
- А ты пыталась к ним «прыгнуть»?
Она посмотрела на него так, что стало ясно без слов.
«Ты думаешь, я в первую очередь об этом не подумала?» - говорили ее глаза. – «Думаешь, я тупая?»
- Эй-эй, не расстраивайся ты – они найдутся.
- Третий день, Стив… И ни следа, – она, конечно, была рада его видеть – он чувствовал, но тревога превратила ее в параноика. - Еда на кухне закончилась, хотя Дрейк говорил, что докладывал. Он так же говорит, что когда заезжал в последний раз, они были в порядке. Не то, что бы веселые, но живые и целые. Они были здесь!
- А про кого идет речь? – Тихо спросила Тайра, но на нее никто не обратил внимания. Только домработница. Она подошла к гостье и шепотом объяснила:
- Это наши питомцы. Маленькие пушистые существа – «Фурии». Глазастые такие, небольшие.
- А нарисовать можете?
- Могу, – если Клэр и удивилась, то внешне этого ничем не выказала. Ушла в комнату за бумагой и карандашом – мало ли, если гостья просит рисунок, то лучше сделать рисунок. Она давно поняла – еще на примере Ди – не суди человека по внешности, мало ли что он умеет.
- А Дрейк их не «видит»? Попроси отследить местоположение с помощью его систем.
- Не видит, я спрашивала.
Диалог между Стивом и его знакомой продолжался; Тайра наблюдала молча. Ей и вправду казалось, что в доме присутствуют следы не то животных, не то похожих на них существ – сложных и разумных. Ее любопытство росло по мере «принюхивания».
Они были здесь – скан окружающего пространства явно выделял живую энергию – ее слабый след трех- или четырехдневной давности. Но «Фурии» ушли. Куда?
Через минуту экономка вернулась с рисунком.
- Вот. Нарисовала плохо – лучше я не умею, но получилось вроде бы похоже.
С листа на Тайру смотрели волосатые глазастые комки без носа и рта.
- Они всегда так выглядят?
- Почти. Иногда превращаются во все подряд, чудачат. Но обычно так. А сейчас не отзываются ни на имена, ни на крики, что для них готова еда, ни на другие призывы. Как будто и нет их больше, как будто пропали или…
Дальнейшие причитания Тайра не слушала – полностью сосредоточилась на внутренних ощущениях. Первый этаж пуст – это точно, второй тоже. Она мысленно перебиралась из помещения – из комнаты в комнату – шерстила их сознанием, чувствами, осматривала невидимыми глазами. Ким когда-то учил такому – говорил, что, если ослепнешь, может пригодиться… Да и вообще, мало ли. В какой-то момент Тайра уловила нечто странное. Ниже, под домом.
- А здесь есть подвал?
- Что?
Стив и хозяйка дома прервали разговор и одновременно посмотрели на стоящую у двери девушку.
- Их тридцать пять, да?
- Да, – растерянно согласилась Бернарда, а Клэр радостно кивнула. – Стив, это кто – экстрасенс?
Тайра не обиделась, хотя смысл слова поняла лишь отдаленно – ее называли и похуже.
- Так есть подвал?
- Клэр, у нас есть подвал?
Экономка кивнула.
- Есть.
- Они там, – уверенно сообщила Тайра. – Живые, но, кажется, спят. И под щитом – не знаю, зачем соорудили, может, укрывались от опасности? – поэтому вы их не видите и не чувствуете.
Она еще не договорила, а три человека, оставив ее стоять в одиночестве, уже унеслись в неизвестном направлении – сначала друг за другом мелькнули их спины, а затем стихли шаги, грохочущие по ведущей вниз, находящейся в дальнем конце помещения лестнице.
Спустя несколько минут экономка радостно носилась по дому, держа на руках сразу нескольких, похожих на птенцов несухи (разве что без клювов и не желтых, а бурых) пушистых комков.
- Родненькие мои! Любименькие! Живые… Как же вы там жили-то столько времени – ни еды, ни воды? Есь? Так, конечно, сейчас будем «есь» - все уже готово, давно готово, три дня миски ждали, каждый день новое ставила…
У ног высокой худой женщины, не обращая внимания ни на причитания, ни на катающихся вокруг Фурий, крутилась, мурча, рыжая кошка.
- Анька! Анька! – радовались встрече глазастые существа.
«Анька – так зовут кошку?»
Изредка они останавливались и у ее – Тайриных – ног, на несколько секунд замирали и внимательно рассматривали незнакомку золотистыми, почти как у Стива, глазами, после чего откатывались прочь и снова хором просили «есь»; Клэр согласно мотала головой - уже идем, да!
- Вы не против, если я пойду их накормлю? Уж больно долго спали, видимо, голодные.
- Нет, я не против, что вы.
- И спасибо огромное, что помогли найти их. Если б не вы, так и сбивались бы с ног и переживали.
- Я была рада, – скромно ответила Тайра и улыбнулась.
Стоило экономке развернуться и зашагать на кухню, как следом за ней покатился и весь мелкокалиберный выводок – ровным строем, один за другим, не толкаясь и не споря – нет, птенцы несухи так не умеют. Те вечно думают, что еды мало и кому-нибудь не достанется, а эти вон какие – спокойные, наученные, еще и разговаривают. А уж по сложности внутреннего строения, кажется, превосходят даже людей. «Фурии», надо же. Вот бы кто-нибудь хоть раз упомянул про подобных существ в книгах, но ведь нет, никогда – Тайра бы запомнила.
В недюжем уме и необъяснимых способностях смешариков она окончательно уверилась уже через несколько секунд, когда от шествующего на обед строя откатился самый крайний глазастик, подкатился к ее ногам и произнес то, от чего Тайра почти подпрыгнула.
- Лаокхим-До-Ганнджи.
Прозвучало не совсем верно и немного коряво, но сомнений быть не могло – на древнеарханском эта фраза означала примерно следующее: «Желаю вашему небу высокого солнца, а дому тихого мира. Приветствую вас на своей земле» - и аналогов в переводе на местный язык попросту не имела.
- Луукиим-Дари-Маант-До, – с изумлением отозвалась гостья, едва сумев припомнить формальный ответ, означающий: «Мира и вам, гостеприимный хозяин земли. Солнца небу, здоровья телу».
Смешарик выслушал пожелания с должным вниманием, напыжился от гордости и тут же помчался догонять остальных соратников, уже укатившихся на кухню.
- Невероятно… - прошептала Тайра в полнейшем удивлении, граничащем с шоком. – Он только что говорил на арханском. Просто невероятно. Что же это за «Фурии» такие, и где их берут?
Стив и хозяйка дома вернулись минуту спустя.
- Вы уж простите, что я вас так неприветливо встретила. Просто волновалась очень, расстраивалась.
- Я все понимаю.
- Я – Бернарда, – девушка с русыми волосами и большими серо-голубыми глазами, чье лицо Тайра с любопытством разглядывала (какие они удивительные – жители Нордейла – все, как один, не смуглокожие), протянула руку.
Гостья аккуратно пожала теплые пальцы и представилась.
- Тайра.
Напряженная атмосфера, стоило «пропаже» найтись, рассеялась; стоящий рядом док улыбался.
- Стив уже рассказал мне о цели вашего визита, и я буду рада помочь. Готовы идти сейчас? Клэр все равно пока кормит эту ораву, так что для нас приготовит что-нибудь позже, и тогда я буду рада пригласить вас на чай. Согласны?
- Буду рада, спасибо.
- Может, перейдем на «ты»? Вы не против?
Система вежливых и дружеских обращений к собеседнику в Рууре была схожа с местной и так же различалась словами, поэтому Тайра порадовалась – хозяйка желает быть ей другом – и приняла предложение.
- Конечно. На «ты».
- Отлично, тогда решено. Сначала в магазин за вещами, потом выпьем чаю, а уже после я верну тебя Стиву.
Увидев, что эти двое тут же обменялись смущенными взглядами, Бернарда быстро сообразила, что, наверное, сказала что-то не то и поправилась.
- Верну тебя обратно. Домой. В общем, куда захочешь, – и, получив согласие в виде кивка, добавила: – Возьми меня за руку.
- Зачем?
- Сейчас увидишь.
*****
- Ты так… Ты это умеешь?
Тайра до сих пор не могла поверить в то, что секунду назад она стояла в чужой прихожей, а теперь находилась в совершенно другом месте – просторном магазине. Ведь прошла секунда! Нет, меньше секунды! И перенос. Невиданное, неожиданное, поразительное ощущение! Ким о таком рассказывал не раз, но всегда добавлял, что на его памяти людей, умеющих совершать прыжки в пространстве – не в тонком теле, но в физическом - не встречалось. Только упоминания в книгах. То ведь энергия – огромная энергия и правильное ее использование.
- Ты умеешь перемещаться?! Невероятно! Потрясающе!
Вокруг стеллажи с одеждой, стенды, зеркала, многочисленные проходы.
- А вот так умеешь?
Тайра оживилась, забурлила, расцвела. Взмахнула рукой, напряглась, сделала мысленное усилие и преобразила мир в бледно-голубой – мерцающий, текучий, жидкий.
- Ой! Что это?
Бернарда восхищенно озиралась по сторонам – теперь одежда колыхалась, струилась, покачивалась, словно лежала на морском дне, а ее собственные волосы, медленно плавающие вокруг лица, напоминали ленивые озерные водоросли.
- Это мир через призму энергии воды. Можно сделать через огонь или другую стихию. Хочешь?
- Хочу!
- Через что?
- Через воздух?
- Легко!
Еще один взмах рукой, и мир затрепетал, зашевелился, зашумел. Стойки, как показалось Бернарде, стали невесомыми, куда-то поплыли, края висящих поблизости блузок поднялись, устремились вверх, приветственно и жутковато заколыхались.
- Вот это да! Страшно! И так непривычно.
- Это всего лишь призма… Я сейчас уберу. Знаю, сразу становится холодно – меняется время…
Как только окружение, повинуясь жесту повелительницы стихий, вернуло себе прежнее обличье, Дина какое-то время завороженно созерцала мир и широко улыбалась, и глаза ее при этом блестели так, что, казалось, еще секунда, и из них посыплются блики.
- Я так не умею, здорово! Ты работаешь со стихиями? А меня этому не учили никогда…
- А чему тебя учили?
- А вот, смотри.
Бернарда бодро осмотрелась по сторонам, отыскала глазами рассыпанные в качестве украшения на стенде бусины, подбежала, сгребла их в охапку и вытянула ладонь вперед.
- Видишь их?
- Вижу.
- Круглые?
- Да.
- А теперь?
И белые перламутровые кругляшки прямо на глазах шокированной Тайры превратились в крохотные пирамидки – изменили форму, вытянулись, заострились на концах.
- Ты… ты меняешь свойства физической материи?
- Ага.
- Но это же очень сложно! А ты и с большими предметами так можешь? И с живыми?
- Ну… Пока только с маленькими и только в том случае, если это не влечет за собой смену… как бы это попроще сказать…
- …причинно-следственных связей? – вопросительно и одновременно уверенно завершила фразу Тайра.
- А ты… - у Бернарды приоткрылся и теперь ни в какую не желал закрываться рот, - откуда знаешь?
И они – удивленные, восхищенные и раскрасневшиеся – в благоговейном молчании уставились друг на друга.
Радостные желто-зеленые глаза, восторженные серо-голубые, а вокруг многие метры заставленного вешалками для одежды пространства – в этот момент обеим находящимся в магазине девушкам показалось одно и то же – в их жизни появился новый, чудесный и интересный человек. В их жизни появился кто-то, способный занять сокровенное место под названием «настоящий друг».
- Тебе нужна одежда.
- Да, нужна.
- Много одежды.
- Не много, но…
- Много. На все случаи жизни.
- У меня никаких случаев в жизни не бывает. И много одежды – это дорого.
- Дорого? – Дина остановилась между рядами свисающих до пола джинсовых штанин и с удивлением посмотрела на Тайру. – Стив сказал мне, что ты спасла ему жизнь. Это так? Да я знаю, можешь не отвечать, он бы не стал обманывать. А если так, то про какое «дорого» ты говоришь?
- Правитель и так был ко мне очень щедр – подарил дом. Дом, представляешь?
Услышав слово «правитель» Дина хихикнула.
- Представляю. И правильно сделал, одарив того, кто помог этому миру выжить. Ты что! Если бы не ты, Стив бы не вернулся, и тогда бы всех нас здесь уже не было. О чем ты говоришь? Больше не спорь по поводу количества одежды, ладно? Сколько я выберу, столько у тебя и будет. На первое время.
Тайра не спорила – она улыбалась так широко, что ощутимо болели щеки. Нет, она улыбалась вовсе не из-за одежды и не из-за щедрости встречающихся ей людей, но из-за того, что ей встретилась Бернарда – именно она. Такая живая, интересная, светящаяся, чудесная. Человек, чему-то обученный, начитанный… понимающий. Ведь это так ценно, когда один ищущий Знание, встречает другого – это настоящий подарок.
- Мы начнем с блузок, ладно?
- Ладно.
- Они где-то там, насколько я помню.
И они зашагали по тихим полутемным проходам. Дневной свет лился в помещение из широких окон, но ближе к центру зала рассеивался, превращался в уютный полумрак; лампы не горели. Парный звук шагов отскакивал от гладкого пола и тут же терялся в складках джемперов, юбок и свитеров. Кучковались тесно завязанные на перекладине разноцветные шарфы, кокетливо глядели вслед первым за долгое время посетителям шляпки.
- Тут обычно не так тихо. Гораздо светлее, зеркала и витрины подсвечены, вокруг стеллажей толпится народ, звякают кассы. Шум, гам, и совсем не так здорово, как сейчас. Но кассиры и посетители пока спят, ты, наверное, это уже знаешь…
- Да, мне говорили. А как же мы расплатимся за вещи, если лавочников нет? Кому отдавать деньги?
- Лавочников? – веселый смешок. - Мы просто оставим их на прилавке вместе с бирками, не беспокойся об этом.
- Бирками?
- Ну, бумажками, на которых написано, какая именно это вещь и сколько она стоит.
- А-а-а, поняла. Получается, что мы никого не обокрадём.
- Конечно нет. Мы будем самыми честными в мире покупателями.
- Тогда ладно.
Тайра заметно успокоилась. Она, конечно, смотрела на одежду, но та, несмотря на различные фасоны и цвета, привлекала мало – вместо выбора обновок, Тайре хотелось поговорить. И, судя по всему, это желание было взаимным, потому что уже через секунду Дина спросила:
- А, правда, что Стив встретил тебя в Коридоре?
- Правда.
- Ты… родилась там?
- Нет, что ты. – Тайра поправила выбившийся из косы черный локон и смущенно улыбнулась. – Я попала туда… случайно. Сложная история.
Ты попала туда не случайно, а очень даже намеренно и закономерно, - Кышь, противные мысли, кышь.
- А родилась я в мире, который называется Архан. Это далеко отсюда.
- А на что он похож? Какой он?
- Какой? Жаркий. И в нем совсем нет травы, много солнца, а на улицы постоянно наметается песок. Белые каменные дома, много постоялых дворов и лавок. Только не таких больших, как эта. Таких я еще не видела.
- И в твоем мире все умеют делать, как ты? Все такие способные?
- Нет, что ты. В моем мире таких, как я, боятся… и гонят.
- Надо же...
- Что?
- Да просто удивляюсь. Я ведь тоже не родилась в этом мире – я из другого.
- Правда?
- Да. Он тоже расположен далеко отсюда. Он почти такой же зеленый, как этот, и по климату похож, в нем рождаются и вырастают дети, там время идет иначе – там стареют.
- В моем тоже стареют. И тоже есть дети. Только я их не хочу. Не хотела…
Бернарда с удивлением посмотрела на спутницу.
- Почему?
- Потому что, если будет девочка, ее маленькую заберут от родителей, чтобы отдать работать прислугой. А если мальчик… В общем, мальчики вырастают злыми и эгоистичными. А воспитывать по-другому не дают отцы.
- А у вас женщины случайно не ходят в одежде, которая закрывает тело или лицо?
- О, так у вас тоже так принято?
- Нет, не совсем, – в этот момент Ди подумала об Арабских странах. Паранджа, несправедливое отношение к слабому полу, эгоистичные мальчики – все похоже. - Просто… Мой мир поделен на разные государства, и в нем есть страны, похожие на ту, о которой ты рассказываешь. Но мне повезло родиться в другой, где отношение к женщинам лучше.
- Это хорошо, когда люди вокруг добрые, - согласилась Тайра и коснулась пальцем мужской рубашки, мимо которой они проходили. - Я была бы рада, если бы у нас женщин чтили как равных. И если бы не гнали за поиск Знания. Хотя его и так мало кто ищет.
-Хе. – Бернарда невесело усмехнулась. – Вообще-то, в моем мире мне тоже приходилось скрывать свои способности – да и здесь частично приходится, но не потому что люди злые, а потому что не всем про них – способности - нужно знать. А в моей стране меня бы за них не гнали, а наоборот, искали бы, чтобы начать изучать, а после использовать.
- Меня… Тоже. Искали.
Заметив в зеркальном отражении, каким грустным при этой фразе стало лицо собеседницы, Ди повернулась к Тайре и замедлила шаг.
- Тебя искали? Ты, наверное, скрывалась, да? Печальная и длинная история?
- Ну, в общем, да, – та выдавила из себя жалкое подобие улыбки. – Поэтому я, собственно, и попала в Коридор.
И раздался длинный протяжный вздох.
- Смотри: зеленые, красные, розовые, бежевые – ты какие цвета предпочитаешь? А фасоны? - Бернарда снимала с перекладин одни плечики за другими и, как фокусник, жонглирующий платками из шляпы – профессионально и весело, - показывала разнообразные блузки Тайре. – С воротничками? Без? С кружевами? Рукав предпочитаешь длинный или короткий? А ткань?
И смеялась, потому что подруга Стива хлопала, как кукла, глазами и не умела скрыть восторженной детской наивности при виде подобного – огромного для нее - количества вещей. Конечно, если на Архане были «лавки», а не магазины, в них не поместилось бы и десятой части того, что лежало, стояло или висело здесь.
- Я совсем не разбираюсь в местных обычаях и не знаю, в чем ходят женщины. Ты говоришь, они здесь не кутаются в тулу, как наши?
- Вовсе нет. Наоборот! Тут женщины любят короткие юбки или узкие брюки, каблуки.
- А что такое «ка.Блуки»?
Разделением слова на части и постановкой неправильного ударения Тайра напомнила Бернарде Смешариков, чем вновь рассмешила.
- А это вот – смотри, - она сняла с ноги ближайшего манекена красную туфлю. - Вот эта палочка – каблук. Она бывает высокой или низкой.
- Но на такой неудобно ходить. Даже не пробуя, я чувствую, что будет неудобно.
- Конечно, неудобно! – по холлу рассыпался брызками звонкий хохот. – Но кого это заботит? Мы же делаем все для того, чтобы нравиться мужчинам, а не для того, чтобы нам было удобно.
Да? Нравиться мужчинам?
Тайра вновь подумала о том, что будь она в Рууре, ни за что бы не стала выряжаться в привлекающие внимание тряпки – не хватало ей раньше похотливых взглядов? Но здесь…
Если здесь такие мужчины, как Стив – от этой мысли она покраснела не внешне, но изнутри, - то, может, стоит постараться? Конечно, на то, что Тайра понравится ему как женщина, а не как подруга – все-таки она черноволосая, смуглая и… слишком другая, - шансов мало, но они есть. Ведь есть?
- А каблуки нужно носить обязательно?
- Ну-у-у… - промурчала Бернарда себе под нос, - желательно. Ты еще увидишь, с каким восторгом местные мачо поглядывают на ножки на шпильках. А если еще и в чулках…
- Мачо – это какие-то особенные мужчины?
- Ну да, можно сказать и так. Так что, нужны тебе каблуки?
- Нужны, – кивнула Тайра и покраснела – на это раз внешне. – Хотя бы одни.
- Да не одни, а тоже для разной одежды и разных цветов. Я имею в виду «туфли» разных цветов. Сейчас все найдем; я уже заметила, где здесь примерочная.
- Слу-у-у-шай, тебе все идет. Вот все, что бы ты ни одела.
Тайра теребила пальцами золотистый ремешок очередного – наверное, двадцатого по счету платья – смотрела на свое отражение в высоком зеркале и смущенно рдела от удовольствия. К ее темным волосам и ярким необычным глазам и цвета шли необычные: насыщенный бордовый, пронзительный синий, глубокий зеленый, слепящий желтый…
- Если бы я одела такой розовый – я ведь почти блондинка – то я смотрелась бы, как… ну, как распутная женщина, а ты даже в розовом смотришься, как чудесный цветок. Вот бы мне такие волосы! Знаешь, я в детстве мечтала о черных.
Бернарда, подперев щеку ладонью, завороженно рассматривала новую подругу, которая с каждый жестом, словом, взглядом, нравилась ей все больше. Как хорошо, что док привел ее из Коридора, что именно такую – интересную, загадочную, но при этом совершенно не высокомерную и крайне тактичную.
- Что ты – твои волосы великолепные и очень густые. На Архане такого оттенка не бывает – его добиваются очень сложными манипуляциями с краской, добываемой из помета одногорба.
- Что? Из…
По поднятым бровям Ди Тайра поняла вопрос и кивнула:
- Да. Из… г@вна, - и они заговорщицки захихикали. – Так что хорошо, что у тебя такой оттенок, и что…
- Мне не приходится мазать волосы пометом? Согласна.
- Не волосы даже - кожу.
- Спасибо, хоть не есть.
- Все равно противно.
Обычно выбор одежды, когда требуется огромное ее количество, – процесс скучный, но этот постоянно прерывался шутками, смехом и веселыми комментариями; время текло быстро и незаметно.
- Тебе действительно повезло с фигурой – все сидит, как влитое.
- Спасибо. Женщины моего мира всегда скрывают фигуру. Только если не работают в Сладких домах…
- О, это такие, куда мужчины приходят, чтобы?…
- Ага. И там все ходят голые.
- Пузатые, бородатые и лапают все, что движется за выступающие части тела?
- А ты откуда знаешь?
Бернарда прыснула в кулак.
- У меня хорошее воображение – могу представить.
- Точно, так и есть. И там все пахнет апельсиновым и лавандовым маслом. У меня подруга - бывшая подруга - там работала. Может, и сейчас. Так вот там все оголяются, а на улицах – нет.
- Хуже, когда ты решил оголиться на улице, а тебе и показать нечего, так что очень радостно, что это не твой случай.
- Спасибо тебе.
- Пожалуйста, – Ди удовлетворенно откинулась на спинку кресла. – Так, мы уже отобрали блузки, топы, брюки и нашли три хороших платья.
- Четыре, – робко поправила Тайра и снова с надеждой погладила золотистый ремешок.
- Хорошо, четыре. Снимай пока. Нам осталось отыскать верхнюю одежду, обувь, кофты и нижнее белье.
- А что такое нижнее белье?
- Нет, только не говори, что ты… Что вы…
На нее, не мигая, наивно и вопросительно смотрели желто-зеленые глаза.
- Он же голый!
- Он не голый – он в трусах и бюстгальтере.
- Но на него ведь смотрят мужчины! Как они… ой! Они ведь все видят…
- Тайра, да это манекен! Ему все равно, кто и что видит – он предназначен для того, чтобы демонстрировать вещи. А женщины перед своими мужчинами в домах так и ходят.
- Но зачем?
- Чтобы соблазнить.
Бернарда вдруг поняла, что ужас, написанный на лице прибывшей из другого мира девушки, скорее всего, связан с тем, что занятия любовью для женщин не являлись там чем-то приятным.
- Так ты… Ты никогда… Не была? Да?…
- Нет. И не хочу. Я боюсь. Мне рассказывали, что это грубо и больно.
- Вовсе нет! Бывает иначе. Мужчины бывают очень ласковыми, нежными, внимательными.
- Сари тоже говорила, что такие встречаются, но я все равно боюсь. И тем более, не хочу иметь у себя вещи, способные распалять похоть.
В этот момент (может, совершенно некстати) Ди почему-то подумала про Стивена. Про то, что он, представься ему подобная возможность, никогда не повел бы себя с Тайрой грубо – холил и лелеял бы ее, как бархатный цветок. Но и Тайре, в свою очередь, придется пересмотреть многие устаревшие взгляды на жизнь и решиться на то, на что раньше она бы никогда не решилась. Ох, трудно им будет. И зачем она – Ди - вообще думает про Стива? Может, он тут вообще ни при чем? Хотя, как тогда понимать сегодняшние взгляды в прихожей? Ах, сами разберутся.
- Не всякое нижнее белье предназначено для того, чтобы распалять в мужчине похоть, есть и другое. Оно помогает поддерживать гигиену – это я о плавках, а бюстгальтеры помогают поддерживать грудь…
- А зачем ее поддерживать? – Тайра успокоилась и даже хихикнула. – Моя итак держится.
- Ну, так повезло далеко не всем. Знаешь ли, есть такие бабки, да и не бабки даже, у кого грудь болтается до пупа…
- У нас тоже такие есть.
- Вот за этим и нужны бюстгальтеры. Так что лучше все-таки пойдем и посмотрим, ладно?
Когда Тайра, убежденная нерушимой логикой и словами Бернарды о том, что «грудь под блузкой без бюстгальтера привлечет туда больше внимания, чем без него» и «если носить штаны и не надевать плавки, они будут забиваться сама знаешь куда…» выбрала-таки себе несколько удобных и в то же время красивых комплектов, они плавно перебрались в отдел верхней одежды.
- Так, что нам осталось? Пара курток, свитеров и обувь? А косметикой ты пользоваться умеешь?
- Нет. Я слышала, что женщины чернят глаза, чтобы привлечь к ним внимание, но никогда этим не пользовалась. Так тоже часто делают в Сладких домах…
- Так, понятно. Теперь чувствую себя так, как будто мы тут все живем в одном большом Сладком доме – красим глаза, губы, румяним щеки и ходим по дому голышом. Ужас какой-то!
Но вместо того, чтобы изобразить на лице ужас, Дина улыбалась, и тогда Тайра улыбалась следом – она очень боялась, что ее комментарии придутся в Нордейле не к месту, но знакомая Стива, к огромному облегчению, обладала невероятно хорошим чувством юмора и на странные фразы совершенно не злилась.
- Я научу тебя красить губы, а дальше ты решишь сама – надо оно или нет. Может статься, что красный цвет очень пойдет к твоим черным волосам…
И она задумчиво прищурилась, прикидывая.
- Ты меня смущаешь! – смеялась Тайра в ответ. – Зачем мне красить губы? Они и так яркие…
- Ну, кто знает, тебе может понравиться.
- Не думаю.
- А ты не предполагай наперед – сначала попробуй.
- Хорошо. Попробую.
- Скажи, а кто учил тебя всему тому, что ты знаешь? – спросила неугомонная жительница Руура, кутаясь в симпатичного вида бежевый плащ, в то время как Бернарда повязывала ей на шею бордовый с золотыми разводами шарф. – Ведь у тебя был Учитель?
- Конечно. Правитель.
- Правитель? Сам Правитель? Он берет учеников?
- Ну, не часто. Только тех, кого он считает достойными обучения.
- Вот это да… А меня учил один старый мудрец – его звали Кимайран. Он был очень умен, и после него у меня осталось множество книг – там, в Рууре.
- Он… умер, да?
- Да, – прошептала Тайра и погрустнела. – А книги я забрать теперь не могу, не знаю, как. Я бы, наверное, о многом еще могла прочитать, но Стив сказал, что мне не имеет смысла возвращаться туда, где на меня идет охота.
- Правильно сказал.
- Но… я бы хотела продолжать учиться, очень хотела. Думаешь… - мелькнувшая мысль была наглой, обнадеживающей и, наверное, подобно яркой и смелой мечте, совершенно несбыточной, - Правитель был бы заинтересован в еще одном ученике? Прости, наверное, глупо и нетактично об этом спрашивать.
- Нет, почему же – поговорить всегда можно, но решает он сам.
- Конечно.
- Всему свое время – ты не думай грустить. Некоторые вещи, они, сама знаешь, очень непредсказуемые.
- Знаю. Я уже получила много того, о чем и мечтать не смела – дом, эту одежду, ваше доброе к себе отношение. Просто… не могу даже думать о том, что Путь моего обучения прервется. Нет, я буду сама, как умею, я не сдамся.
- Не сдашься, я знаю, – Бернарда улыбалась, потому что стоящая перед ней девушка напоминала ей саму себя – ту, «старую» Бернарду, которая читала странные книги, не верила в то, что в них написано, но все равно продолжала читать и пробовать-пробовать-пробовать. Не предала веру в то, что чудеса существуют – билась за нее, укрывала от ветра ладонями, возрождала из угольков, когда та, под дождем из ядовитых и злых комментариев, шипела и гасла. Все у нее получится – Ди почему-то верила в это, знала – все у Тайры впереди.
- Я такая… настойчивая, потому что у меня не так много времени. Ты… просто… не знаешь. У меня в запасе… не вечность.
- Ни у кого не вечность, но любая ситуация может измениться, так?
- Так.
- И, может быть, ты когда-нибудь расскажешь мне все, что с тобой случилось, и тогда мы подумаем над твоей проблемой, если она у тебя есть, вместе.
- Точно так же мне сказал Правитель – он тоже согласился подумать. Спасибо вам за это. Я расскажу, да. Расскажу. Может, не сегодня, но… скоро.
- Вот и хорошо. Ты сама решишь когда, а я буду ждать и всегда найду время. И ты помнишь о том, что сегодня мы идем к нам пить чай, да? Там Клэр, наверное, уже наготовила кучу еды и ходит по дому и ругается. Она всегда ворчит, когда я не возвращаюсь вовремя, и еда остывает. Тем более, вещи уже выбрали – осталось забрать.
- У нас столько всего! – в благоговении выдохнула Тайра. – Сколько же денег мы оставим местному лавочнику?
- Поверь мне, этот «лавочник» прекрасно зарабатывает и без таких, как мы. А уж после «потопа» ему любая сумма будет в помощь, да и мы не разоримся, так что все хорошо, не беспокойся. Ты лучше подумай, сколько пакетов сможешь взять с таким расчетом, чтобы твои руки навечно не отвисли до пола.
- Четыре! – храбро напыжилась Тайра. – Или даже шесть.
- Ну да… «Я понесу пакеты, а ты, Гена, понесешь меня, да?» - Вспомнился Бернарде анекдот про Чебурашку.
- Гена? А кто такой Гена?
В ответ Тайра услышала лишь сдавленный смех.
- Бери четыре пакета. Я возьму остальные, а про «Гену» расскажу как-нибудь потом.
*****
Чтобы не выглядеть чрезмерно заботливой наседкой, Стив отведал разогретых пирожков, выпил чаю, поблагодарил Клэр и был таков.
Бернарда перенесет Тайру сразу в ее дом – так он подумал – тогда зачем он будет мозолить глаза? Лучше посмотрит у себя телевизор, почешет пузо Пирату, займется чем-нибудь полезным, а позже зайдет навестить соседку под предлогом вечернего чаепития и с просьбой показать обновки.
В три часа пополудни Лагерфельд действительно смотрел телевизор и гладил сытого довольного кота.
В четыре тридцать он в третий раз подошел к боковому окну коридора, чтобы посмотреть, не появилось ли движение в особнячке на той стороне дороги?
Нет, не появилось.
Лагерфельд подумал, не открыть ли оставшуюся в холодильнике бутылку пива, но почему-то на кухню не пошел и бутылку не открыл. Что подумает Тайра, если учует исходящий от него незнакомый запах? Кстати, познакомить бы ее с местными винами – принести бы с собой бутылку белого игристого, вот только дома нет, а магазины не работают.
С этими мыслями он ушел дочитывать брошенные разносчиком еще до периода «великого сна» на газон газеты – старые, отсыревшие и неинтересные.
В пять еще раз накормил Пирата, и тот, объевшись, отправился наверх и, кажется, впал в летаргический сон - гладить стало некого.
Соседки все не было. На часах почти шесть; Стив начал волноваться.
Может, вернуться к Клэр, спросить, все ли в порядке? Или же просто позвонить Ди на мобильник? Ах да, сотовая сеть пока работает со сбоями, тогда какой смысл ехать? Если девушки еще не вернулись, то экономка будет знать не больше, чем он сам.
Снова промелькнула мысль о пиве – он не расслаблялся с самого возвращения из Криалы, - но док вновь откинул ее и разозлился сам на себя. Какого черта?
В семь вечера дом на той стороне начал тонуть в сгущающейся синеве, а вдоль по улице протянулись косые оранжевые лучи; опавшая листва у тротуаров, будто подсвеченная изнутри, заиграла зеленоватым, розовым, бордовым. Красиво, тихо.
Странно, что так долго. Странно, что Тайры еще нет, ведь за прошедшее с обеда время можно было перенести домой половину магазина, не заморачиваясь ни примеркой, ни выбором моделей. Может, все-таки что-то случилось?
«Нет, - гнал он от себя тревожные мысли, - не случилось». Просто док стал паникером – только и всего. Зависимой, одержимой другим человеком и его комфортом наседкой – курицей-клокотушкой. Надо же, до чего дошел.
В половине восьмого позвонил – прозвонился-таки сквозь помехи Эльконто; диалог вышел коротким.
- Приезжай ко мне? Посидим, выпьем, отдохнем. У меня дома такой запасник, оказывается – можно и без магазинов до Нового Года заседать.
- Не могу пока, занят.
- Чем? Пирата моешь, расчесываешь, учишь говорить? Третий глаз ему отращиваешь?
- Говорю же, занят.
- Слушай, да чем ты там один дома можешь быть занят? Или ты не один? Стиви, я начинаю волноваться. Может, ты «того», как вернулся? И поэтому скрываешься от глаз честного народа в своей халупе?
- Дэйн…
- А что Дэйн?!
- Слушай, а у тебя там есть белое игристое?
Пауза.
- Вискарь есть, коньяк есть, водка есть. Игристого нет – Ани же вообще почти не пьет, вот и не держу. А с каких пор ты перешел на облегченный сладкий вариант пузырькового расслабления?
- Надо мне.
- Игристого? А доктора тебе самому не надо?
- Ладно, я тут занят.
- Занят ты, ага!
- Перезвоню, Дэйн, как освобожусь.
- Да я сейчас Дрейку буду звонить, жаловаться – док, мол, наш, как вернулся, так на себя перестал быть похожим. Пусть пришлет наряд, проверит твой чайник…
На этом месте Стив нажал отбой.
Не потому что хотел обидеть друга (хотя тот уже обиделся и теперь при каждом удобном моменте будет вспоминать, как «бедного снайпера» все кому не лень отключают на середине фразы), а потому что на крыльце у дома напротив зажегся фонарь.
Наконец. Наконец. Наконец.
Его соседка вернулась.
*****
- Она такая… необыкновенная! Представляешь, помогла мне выбрать не только платья, туфли с этими высоченными палочками…
- Каблуками.
- Да, каблуками. Примерила на меня, наверное, целую сотню разных кофт и пальто, ко всему подобрала жу… терию… Не помню слово – украшения, в общем. Но самое главное не это – Стив, она не просто забавная, веселая, классная…
Классная? Она уже знает это слово?
- Она очень способная! Она все это время училась, постигала Знание, постоянно практиковалась, как и я, читала, осваивала работу с материей. А эти прыжки! – завороженно выдохнула Тайра и подвисла на полпути к раковине – остановилась, вспоминая собственные впечатления от долгого дня, заулыбалась, ушла в себя.
Ну вот. Первой в списке тех, кто начнет отнимать Тайру у Стива, оказалась Бернарда.
Сидящий за пустым столом в ожидании чая док крякнул. Теперь «классная» Бернарда будет всюду – утром пить с ними кофе, в обед удивлять новоприбывшую в мир Уровней изученными фокусами, вечерами кормить пирожками от Клэр. Это вам не упаковки с готовыми супами от Стива, не заваренная им же лапша-минутка с кругляшками копченой колбасы в высокой, похожей на собачью, миске, не неумелый голый черный чай без сахара. То будет чай с тысячью экзотических специй в разных сочетаниях и пропорциях – сегодня один, завтра другой. Черный, красный, желтый, коричневый и с розовыми бутонами…
Куда ему – Доку – тягаться с бабьими трюками? А еще думал – сам многое умеет, сумеет заворожить Тайру изученной тайной сращивания костей и восстановлением внутренних органов – заставит если уж не смотреть восторженными глазами, то хотя бы удержит в следующие несколько суток рядом. Будет время «побыть», поговорить…
За эти мысли Стив был готов настучать себе по кумполу. Который, по словам Эльконто, съехал настолько, что звенеть уже будет.
- Даже не знаю, куда все развешивать и расставлять. А, главное, когда и где все это носить. И знаешь, с ней так интересно! Вот вообще не бывает скучно, ни минутки. И истории у нас, оказывается, чем-то похожи – я бы и предположить не могла, что Бернарда тоже когда-то скрывалась от стражников в собственном мире – хранила знания и умения в тайне; вдвойне ей восхищаюсь за это…
Глядя на то, с какой легкостью Тайра щелкает кнопками, пользуется кранами, запихивает вилки и ножи в подставку для посуды, Лагерфельд думал о том, что гостья уже почти всему научилась. Это ему казалось, что ей потребуются если не месяцы, то хотя бы недели, а Тайра обошлась днями. Двумя. И вот она уже летает по собственной кухне, одетая в аккуратную желто-коричневую блузку от «Шанти», гремит длинными клипсами-серьгами, шуршит длинной юбкой и совершенно спокойно заваривает ему чай.
Куда делась та растерянная тоненькая девочка с испуганными глазами, которые говорили – ты только не оставляй меня, ладно? И он не оставлял. Но с каждой минутой, глядя на эту красивую грациозную, но уже почти незнакомую женщину с остатками красной помады на губах, чувствовал себя на этой кухне все менее нужным.
- Тебя уже научили красить губы?
Тайра кивнула и смущенно коснулась рта кончиком пальца.
- Да, научили. Только я пока так и не поняла, понравилось мне это или нет. И эта… тушь. От нее ресницам так тяжело. Зато я начинаю походить на местную женщину, да?
- Нет.
- Почему? – обиженный взгляд желто-зеленых, необыкновенных по цвету… уникальных глаз.
- Потому что ты особенная. Тебе не нужна ни помада, ни тушь, чтобы быть красивой.
- Правда?
- Правда.
- Но я все-таки хочу походить на местных женщин. Если все они такие, как Бернарда…
Док вздохнул.
Все – не все. Какая разница? Но вслух ничего не сказал – не отрываясь, смотрел на затянутую чулком ступню. Он помнил ее – эту ступню – вплоть до малейшего изгиба. Босой.
- Чулки, – с глупым выражением произнес он – констатировал факт и отчего-то еще больше погрузился в философское настроение.
- Ага, чулки. Очень удобно. Слушай, а все эти трусы, стринги, плавочки, бюстгальтеры… Я даже не знала раньше, для чего они все нужны…
И, бросив короткий взгляд на лицо Стива, Тайра густо покраснела.
*****
Спустя минуту, когда чай был готов и лениво исходил паром в кружках, хозяйка все говорила – восторгалась, изливала эмоции, лопалась от впечатлений и спешила ими срочно поделиться, - а док слушал.
- … Вот никогда бы не подумала, что существуют такие виды – разумные виды, которые умеют превращаться в другие предметы и даже говорить. Не просто говорить, Стив – один из Смешариков поприветствовал меня на древнеарханском – как такое возможно?
- Может, он подключен к Вселенскому разуму? – бездумно брякнул Лагерфельд и смутился, когда Тайра уставилась на него с полнейшим и безграничным восторгом.
- Вот и я так подумала! Они, должно быть, имеют канал, настроенный на общее энергоинформационное поле!
Теперь Стив чувствовал себя, как бездарный ученик, случайно выудивший из сознания сложное слово. Ляпнул что-то наугад, привел учительницу в экстаз, и теперь та смотрит на него с необоснованным обожанием - стыд, да и только. Он вообще словосочетание «общее энергоинформационное поле» слышит второй или третий раз в жизни и едва ли даже отдаленно понимает его значение.
- Либо их канал должен быть очень мощным, чтобы сразу же, без задержек, улавливать нужную информацию от Вселенной, либо…
Рот Тайры приоткрылся от возбуждения и предвкушения того, что она сейчас скажет, но в эту длинную паузу – паузу-триумф – Стив промолчал – побоялся разочаровать «учительницу» неверным ответом. И оказался прав.
- …либо они читают мысли. Мысли, представляешь? Откуда еще, если не из моей памяти, этот маленький комок смог считать очень старое, почти забытое приветствие?
Ух ты! Стрела в цель! Орешек расколот одним ударом! Бинго и полный выигрыш Джек-пота! Куда ему – Стиву – со своими примитивными предположениями? Обделался бы, если бы попытался ответить на ее вопрос, а потом краснел бы. Лучше чай. Безопаснее, да и рот занят.
- Если бы у меня был хоть один такой Смешарик, я бы… я бы…
Что случилось бы, если бы у Тайры в распоряжении оказался хоть один Смешарик, она закончить не смогла – в очередной раз потонула в далеких грезах. Да как «что»? Ясен пень! Она бы его учила, разговаривала бы с ним, изучала бы, холила и лелеяла – предполагать можно до бесконечности.
Так, вторыми в списке тех, кто будет отнимать время Тайры у Стива, станут они – хитро-мудрые Фурии.
Хм, так он к концу вечера уже составит перечень из десяти пунктов. Куда катится мир и его настроение? Лучше бы он все-таки открыл то пиво…
- А знаешь, о чем еще я хотела спросить?
Женские пальцы (спасибо, пока без лака на ногтях) ловко открывали упаковку с печеньем – принесенный подарок от Клэр.
Тайра уже не спрашивала «как тянуть?», «за что дергать?», «из какого материала сделана упаковка?» - просто открывала ее и не мучилась «ерундой».
- О чем?
- А ваш Правитель женат? Вот что-то пришел этот вопрос на ум, а спросить некого. У него есть женщина? Правительница?
- Есть, – кивнул Стив.
- А какая она? Наверное, очень красивая, властная, выращенная в богатстве, надменная и холодная?
- Ну, не совсем.
- Тогда какая?
Прилипнувшие к губам с остатками красной помады крошки от печенья были жадно слизаны розовым языком.
- Тебе лучше знать. Ты сегодня с ней познакомилась.
- Я? Когда?
- Ее зовут… – Лагерфельд зачем-то сделал паузу – насладился эффектом, – Бернарда.
- Бер..
Откушенное печенье выпало из ослабевших пальцев и упало на стол. Раскололось надвое. Один из кусочков упал на длинную желто-коричневую юбку.
*****
Остаток вечера Стив провел наверху с валяющимся на кровати котом и бутылкой пива в руках. Жаль, что всего одна – не постарался заранее, не запас.
Может, к Дэйну? Нет, тот завалит вопросами, ласково приобнимет, заглянет в душу и постарается «вылечить» все, чем док может быть болен. А Стив к лечению не готов. И он не болен.
Он просто сегодня грустит. Наблюдает за тем, как в комнате медленно гаснет свет, как из коричневатой она медленно превращается в синюю, погруженную в полумрак, пропускает через себя медленно ползущее время, смакует горьковатый пенный вкус и свое идущее ко дну настроение.
Он не болен, просто немного одинок. Как быстро, оказывается, люди заражаются вирусом «хочу быть нужным», полезным, обогретым. Как быстро понимают, что вдвоем куда лучше, нежели одному, как быстро начинают испытывать не только желание дарить, но и быть одаренным, как быстро тянутся к ответной ласке.
Но насильно мил не будешь.
Когда встречаются двое, оба должны понять простой и важный факт – вот они, те самые «половины». Самые нужные на свете друг другу люди. Если подобное понял лишь один, то бежать бы ему без оглядки с места встречи, пить пиво и не думать, не думать, не думать, чтобы однажды просто проснуться и жить дальше, жить заново.
Он не болен.
Просто догорает закат, тихо сопит на покрывале Пират, и кончилось пиво.
Хандра – штука такая, порой и необъяснимая вовсе. Какую-то надо переживать с рукой на плече, с жилеткой, с громкой музыкой и толпой снаружи, а какую-то в полной тишине внутри. И тогда хандра, посидев с тобой рядом, помолчит, погрустит вместе, а после поднимется и уйдет.
Будет еще новый день. Будет завтра.
Всякий закат сменяет собой новый рассвет, а там будет видно.
*****
- Она такая классная, ты себе не представляешь! – вторила, сама не подозревая о том, что слово в слово копирует недавнюю речь новой подруги, Бернарда. – Живая, настоящая, любопытная. Немного наивная, но такая светлая изнутри, как будто… чистая. Ну, ты ведь знаешь, о чем я говорю – знаешь!
Дрейк, сидя в теплой пенной мыльной воде и чувствуя, как его напряженные плечи массируют теплые ласковые руки, жмурился от удовольствия. Вечер, отдых, дом, спокойствие. Все проблемы решены или почти решены, и можно впервые за долгое время отмякнуть, отмокнуть, позволить воде и любимому голосу забрать с собой напряжение минувших дней – слишком долгих и сложных, чтобы вспоминать о них с удовольствием. Чтобы вообще думать о них.
- Прямо такая уж «классная»?
Царапающая жесткая губка, скользящая по его шее и контрастирующая с мягкой кожей женских ладоней, усиливала наслаждение; нежно пахло сиренью и лавандой.
- Ага. Неземная. Ну, или просто нездешняя.
- Это не одно и то же.
- Не издевайся надо мной.
Его, как любимого котенка, потрепали по волосам.
- Не знал бы, что ты предпочитаешь мужчин, подумал бы, что ты влюбилась в женщину.
- Вот же… какой! Я предпочитаю не «мужчин», а одного мужчину – тебя. А Тайра… Она просто сразу показалась мне близкой по духу, родной, что ли… Она очень умна и начитана. Она понимает мои шутки, умеет веселиться, умеет быть настоящей.
Он слушал молча. Умилялся особенности Бернарды видеть в людях хорошее, сразу же располагать их к себе. А ведь когда-то и она пришла к нему ершистым ежиком – набыченным, скрытным, диковатым. А после расцвела. Под его мыслями, взглядами, прикосновениями. Сегодня он вспомнит, какого это – касаться теплой кожи, наслаждаться каждым ее миллиметром, позволит себе отключить, наконец, голову и окунуться в счастливую размеренную жизнь обычного человека – влюбленного, умиротворенного, наполненного благодарностью и покоем. Но покоем только после того, как затащит эту милую болтушку к себе в ванну…
- Ты ведь хочешь ко мне присоединиться, да, Ди?
- …Она говорит, что в том месте, откуда она пришла, остались ее книги. Надо будет подумать… Что? К тебе в ванну?
- Угу. А про твою способную новую подругу мы можем поговорить позже.
И он потянул нежное запястье на себя.
- Но я же в одежде!
- Тем лучше…
- Дрейк, позволь мне раздеться…
- Я сам.
- Сам?
- Сам, - и он засмеялся, чувствуя, как намокают и щекочут его плечи пряди мягких длинных волос. – Иди уже ко мне. Я долго ждал. Кажется, целую вечность.
*****
Ночь выдалась ясной, теплой и тихой - ни шороха, ни ветерка. Наверное, когда по дорогам начнут ездить описываемые Стивом машины, улица преобразится, станет шумной, живой. Она и сейчас живая, только замершая и сонная – такой она и нравилась Тайре.
Ладони жгла чашка с горячим кофе; на ногах новые носочки, на плечах пахнущий магазином свитер.
- Кто бы знал, что такая девушка могла оказаться Правительницей, да, Ким? Я сначала сильно смутилась, даже подумала о том, что мне не стоит злоупотреблять ее добротой, а стоить извиниться и перестать общаться, но я так не смогу. Понимаешь, Учитель, это ведь не она изменилась, а мое знание о ней – мое представление. Всего лишь два слова, которые изменили восприятие, хотя реальность осталась той же: Бернарда – прекрасный человек, добрый и искренний, и если так, почему мое восприятие и изменившееся знание должно мешать нашей дружбе? Может, я становлюсь слишком наглой? Может, слишком быстро привыкаю к хорошему, и это плохо? Но мне так хочется иметь друга… Знаешь, если я увижу, что злоупотребляю ее доброжелательностью и что она тратит на меня время из вежливости, я сразу же отойду в сторону, обещаю. Я ведь увижу, Ким, я почувствую.
«А пока есть время, я буду наслаждаться», - мысленно добавила Тайра, но ей по обыкновению никто не ответил. Качнул стебельки высокой травы у ограды ветер, где-то вдалеке прошуршали по асфальту шины – редкое пока явление в Нордейле. С неба на темноволосую, кажущуюся пятном на крыльце девушку, смотрели далекие звезды.
Она зачем-то погасила фонарь и теперь сидела в темноте.
Окна в доме доктора не горели – спит, наверное.
Грустно, что этим вечером Стив ушел так рано. Но ведь он придет завтра?
Придет, конечно. А она как раз умоется, поставит для него чайник и откроет к завтраку ту самую драгоценную упаковку с малиновым печеньем, которую утаила от него сегодня – порадует гостя. Еще с вечера решила, что порадует. И, может, они куда-нибудь сходят? Он покажет ей новые улицы, объяснит предназначение висящих под окнами многих домов ящиков, поведет к озеру – он говорил, что где-то поблизости есть озеро, а вокруг него дорожки и скамейки. Там еще расставлены трехъярусные лампы-фонари и можно взять напрокат лодку… Что такое лодка, Тайра не знала, но подозревала, что та ей очень понравится – не может не понравиться. А по пути она будет находить на клумбах новые сорта цветов, изучать их и тихо выводить из себя терпеливого Стива постоянными остановками.
Новый цветок! Новый цветок? Да их тысячи... Ты не понимаешь, это прекрасно! Нет, не понимаю…
Но он понимал – она видела: понимал.
Он такой смешной – Стив. Такой теплый, такой чудесный, такой… нужный ей.
Только бы дождаться утра.
Ну все – остыл кофе, остыла улица. Пора возвращаться в дом.