(Danny Wright – Terms of Endearment)
Уровень Двенадцать. Западная окраина, «Осенний заповедник».
Шуршала под ногами разноцветная опавшая листва; воздух теплый, небо синее и прозрачное, как старушечьи глаза. Вечная осень – так пояснил Рэй. Для желающих насладиться именно этим временем года.
На Тами легкая курточка, новые ботинки, привычный уже рюкзак с пантерами; Хантер и вовсе одет по-походному – в широкие штаны, армейские ботинки, коричневую ветровку, черную майку. Свеж, небрит, молчалив.
Они шагали уже долго – обычные туристы, пожелавшие полюбоваться живописными местами – огненно-желтой шапкой леса, синеватыми и резкими очертаниями скал, – подышать ясностью, которая приходит лишь во время молчания и ходьбы.
Переговаривались больше ни о чем, уже успели сделать привал, пожевали бутерброды.
– Долго еще?
– Километра два.
Тами в который раз за этот день ловила себя на мысли о том, что беспричинно счастлива – чудесная прогулка, приятная душе компания, легкость. И как здорово, оказывается, ненадолго нырнуть из лета в самую настоящую золотую осень. Но еще больше ее восторгало другое – возможность путешествовать между Уровнями, как между городами. Раньше казалось, это так нудно – ждать перехода. А можно его, оказывается, не ждать. Один Портал, второй, третий – они везде, если только знать, где искать. Хантер знал. А она пока, как пассажир, которому посчастливилось сесть в несущийся по волшебным мирам поезд. Жаль, что так будет не всегда.
Но о плохом ей не дал подумать Рэй – спросил:
– А что это за школа такая, где этот «очкарик» преподает?
– «Шар благополучия». На улице Олто Життона.
– А номер дома?
– Восемьдесят семь.
Хантер ненадолго задумался.
– Это же проулок, а не улица. И склад, если я не ошибаюсь…
– Именно. Рядом живут нищие торгаши в полуразрушенных домах. Вечная грязь, лужи не просыхают. А сама школа – две комнаты в этом здании. И снаружи даже вывески нет.
– Почему так?
– «Очкарик» шифруется. Считает, что его заведение слишком «избранное», чтобы в него могли попасть обычные люди, а не те, кого приводит «судьба».
– Интересно.
– На самом деле не очень.
– А как же тогда попадают в «шар»?
– Исключительно по знакомству.
Они помолчали.
– И ты тоже туда ходишь?
– Да, один раз в неделю.
– Учишься «благополучию»?
– Нет, – Тами задумалась. – Каждый раз пытаюсь понять, что там происходит. И учатся ли там на самом деле чему-нибудь. Знаешь, там такое помещение небольшое – все по периметру заставлено статуэтками, завешено гобеленами. Типа «магическими». И все время горят свечи.
– Чтобы «духов» привлекать?
– Откуда ты знаешь?
– Ну, это один из методов антуража для шарлатанов.
– Правда?
Ей вдруг вдохнулось легче – ее кто-то понял, разделил ее сомнения насчет честности «очкарика». Оказывается, это здорово, когда на одной волне, а не как с Вальдаром, который только и делает, что укоряет в «дремучести» и неспособности ощущать величие «Учителя».
– И как проходят «занятия»?
– Собираются группы человека по четыре. Все в течение часа машут руками, ногами, набирают энергию, которая потом выстраивает «прекрасное будущее и открывает радужные перспективы».
– И как именно открывает?
В голосе Хантера явственно слышался сарказм.
– А там не объясняют. Ничего вообще. Говорят только, что однажды ты либо поймешь, либо нет.
– Ну да, стандартный подход, чтобы запудрить мозги. Зачем ты туда ходишь, Тами?
– Я?
Она не сразу нашлась с ответом. Вместо этого вспомнила другое.
То, что (Тогда,) когда они зашли в то кафе, со времени их знакомства не прошло и недели, – так ей помнилось. Всего неделя, а она встрескалась в Вальдара по самые уши – так сильно, что дальше некуда. Бесконечно сильно ждала его звонков, умирала от мысли о том, что что-то пойдет не так и они расстанутся. «Идеальный человек, идеальный мужчина», – только таким она видела своего нового знакомого, без которого вдруг уже не дышала. Любовь с первого взгляда – ведь в ней так и бывает… Сказка. А в сказках не обращают внимания на досадные недоразумения.
– Тебе понравилось занятие?
За два часа до этого ее впервые привели для знакомства с Учителем – тот оказался совершенно невразным мужиком, мимо которого пройдешь и не заметишь. Очкастым, с пухлыми губами «на выкат» (Тами такие не любила), близорукими хитрыми глазами, пегими волосами непонятного оттенка. В штанах с вытянутыми коленками, в майке, с сигарой в руках – она могла бы присвоить ему статус местного сантехника или алкоголика, в тот день по случайности оказавшегося трезвым. В общем, «Учителем», которого она ожидала увидеть (седым, спокойным, доброжелательным и мудрым), там и не пахло.
– А разве это было занятием?
Они просто поговорили о странных материях, типа как много Тамарис готова отдать за «Знания» – да, именно «Знания» с большой буквы. Она по дурости ответила «все», хотя на самом деле не имела этого в виду. Скорее, желала дать понять, что непознанные материи ей интересны, хотя глупо за них продавать душу. Но ее похвалили. Напоили чаем, угостили дешевым печеньем, важно покивали – сообщили Вальдару, что он – молодец и что она подходит…
– Ну да, это было вводным занятием.
– Ясно. А сколько вообще стоят его занятия?
Ведь ни один духовный наставник не работает без денег.
– Сто долларов за час.
– Сто долларов?
– Да. Но ты можешь платить ему позже – когда будут деньги. Он не против. А за сегодня отдашь, когда сможешь.
– За сегодня?! Но сегодня мы просто разговаривали. И я даже не сказала, что буду ходить!
В тот день случилось ее первое и очень сильное разочарование в Вальдаре – ее любимый мужчина только что поставил ее «на бабки» задним числом. Не предупредив, что пара предложений с «сантехником» обойдется ей в целое состояние.
Она до сих пор помнила собственную ярость. Как помнила и то, что на нее смотрели с суеверным ужасом и злым упреком – мол, как ты можешь? Ты отдаешь деньги на благое! Учитель просто так никого не принимает, и если уж ты удостоилась визита, твоя жизнь теперь только начнет расцветать. Разве можно быть жадной?
Тогда они замяли тему (после она долго жалела) – ведь любовь, ведь только что «расцвели помидоры», ведь «сказка» не стоит глупых ссор…
Замяли.
Тами вздохнула.
Осень, листва под ногами. И так легко дышится.
Но черным пластом на сердце почти незаметная уже обида – тот случай Вальдару она так и не простила.
– Я… не знаю, зачем я туда хожу. Уже давно хочу уйти, но Вальдар говорит, что все деньги, которые приходят в мою жизнь, приходят, потому что я кручу там «шар».
Рэй отозвался жестко, непримиримо и со сталью в голосе.
– Твой Вальдар врет, – а после добавил: – Пришли.
– Забор? Зачем здесь забор?
– Чтобы местные не шастали на территорию, где Портал.
– Но его легко перелезть.
Рэй деловито вводил код, нажимая на кнопки приемника на калитке.
– Бесполезно. Он под напряжением.
Тами только сейчас услышала вплетающееся в шелест листвы гудение. Свежий ветер; безоблачный полдень – военная ограда не особенно вязалась с безмятежным настроением. Впрочем, разногласия в восприятии размылись, стоило им вновь углубиться в чащу.
– Далеко отсюда?
– Уже почти пришли.
– Мы на месте. Ничего не видишь?
– Нет.
Поляна. Уютная, небольшая и светлая – на такой отлично делать привал, ставить палатку, разжигать костер. И еще валяться на траве, предварительно бросив под спину походный коврик. Жаль, что у них нет с собой саквояжа для пикника, складных стульев и пледа – замечательным мог бы получиться отдых.
С деревьев сыпалась листва; каркала, зазывая товарок, сидящая на ветке ворона.
– В центре ровное, как зеркало, поле. Видишь? Как будто воздух чуть плавает.
– Теперь… вижу.
Действительно, поляну разделяло едва заметно плавающее вертикальное марево. Тами не спешила к нему приближаться:
– Я снова буду блевать?
– Нет, этот переход очень мягкий, ты ничего не заметишь.
– Почему?
– Потому что вокруг есть забор. Сюда никто не ходит.
– Ясно, – она выдохнула – хорошо, что мягкий. Не хочется портить отличный день спазмами желудка. – Больно тоже не будет?
Как-то они проходили в один, который сильно обжег ее кожу. Иллюзорно, впрочем.
– Нет, – Рэй спокойно шагнул к полю и сунул в него руку. – Видишь?…
В тот же момент случилось странное – часы с его запястья с потрескиванием исчезли, попросту растворились. Как и край рукава куртки – левая рука Хантера до середины локтя оголилась.
– Что это?! Что происходит?!
Рэй уже выдернул руку обратно, матюкнулся и рыкнул:
– Черт, я же еще вчера пытался это вспомнить…
– Что именно? – Тами перепугалась, что рука тоже повредилась. – Ты цел? Все хорошо, рука в порядке?
– В порядке. Часы жалко только. Любимые…
– Куда они делись? И что с рукавом?
– Понимаешь ли, тут такое дело… – Хантер смотрел странно – чуть растерянно и с досадой. – Это переход, который пропускает только органику. Если бы я вспомнил вчера, я бы предупредил. Но я не вспомнил.
(Arshad – Mutiny)
«Только органику?» Тамарис хлопала глазами – кажется, всего за секунду она отупела до предела. Только органику? Органику…
– Это значит,… только живые тела?
– Да, – Рэй кивнул. – Без одежды.
– …голые?
Тами поверить не могла.
– Голые.
Глаза Хантера смеялись и в то же время оставались серьезными.
– Таких порталов много – «органических».
– Ну да, конечно… – она вдруг разозлилась. – Слушай, я на это не подписывалась. Бродить с тобой голышом!
– А что такого? Подумаешь.
– Подумаешь? Это тебе подумаешь – нудист недоделанный. А я вообще-то живу с другим мужчиной!
– И что? Что ему сделается, если ты один раз прогуляешься со мной?
– Обнаженной!
– Какая разница?
Тами и сама не знала, почему ярость ударила ей в голову именно в этот момент, но она ударила. Может, потому, что Хантер намеренно «не впиливал».
– Прогуляешься? Тебе этого так хочется? Может, ты вообще все это придумал исключительно ради момента, когда я оголюсь! – она несла чушь и знала это, но остановиться не могла. – Может, маркеров вообще не существует, и все это – одна большая и идиотская шутка?!
Хантер вдруг тоже вскипел – его ноздри раздулись, обрисовалась квадратная челюсть:
– И вибрационные изображения, которые ты видишь, тоже я тебе в голову насылаю? Голое тело – это всего лишь голое тело. В чем проблема? У тебя куча предрассудков? Тебе есть чего стесняться?
– Я… тебе… не принадлежу, – Тамарис шипела змеей.
– Да я и смотреть в твою сторону не буду.
– А вот не пойду! Давай-ка ты один!
Рэй озлился окончательно.
– Я бы и пошел. Но я не распознаю маркер!
«Тупая курица!» – о, она уже знала это выражение его глаз. И это гневное потемнение зеленой радужки. Пусть злится сколько хочет – нашел в ее лице дуру!
– Тогда я схожу туда сама, понял? Давай, объясняй дорогу!
И она дернулась, сбрасывая с плеча лямку фиолетового рюкзака.
Он не знал, как сумел побороть раздражение. Хотел проорать: «Ты – до краев заполненная комплексами стыдливая идиотка!», – но непостижимым образом сумел сдержаться и промолчать. Глубоко и медленно вдохнул, затем еще раз, еще. Немного успокоился, тоже скинул на землю рюкзак, достал из него блокнот и карандаш – «хочет сама, пусть идет сама». Уселся на землю, принялся объяснять:
– Пройдешь через барьер, попадешь в лес. Двести метров прямо, затем повернешь направо – тебе нужно найти выход к озеру.
Карандаш прочертил линию с изгибом.
– Как я узнаю, что прошла двести метров?
Мда. Он давным-давно отвык, что подобный вопрос может существовать – чему равна длина женского шага? Прикинул.
– Около трехсот твоих шагов – считай. Повернешь направо, выйдешь к озеру… Там вплавь метров семьсот. Плавать умеешь?
– Умею, – Тами намеренно на него не смотрела. – Вода теплая?
– Нормальная. Но прямо плыть нельзя – попадешь не на тот остров. Их несколько. Тебе нужен самый правый, поэтому сразу забирай вбок…
«Вот клуша упертая – не дойдет, вернется…»
– …на острове будет кристальный грот – узнаешь его. Только будь осторожна – в этой пещере есть выход на поверхность природного газа. Он может подействовать на сознание дезориентирующее…
– Чудесно, – прошипела его спутница сквозь зубы. – Это все?
– Все. Как отыщешь маркер, возвращайся обратно. Буду ждать здесь.
– Отлично.
Вот же… Знает, что будет тяжело, но от принципов не отказывается. Чего он такого не видел в бабах, что вдруг увидит в ней?
Лишь где-то в глубине (очень глубоко) Хантер чувствовал разочарование – отличная бы вышла прогулка. И да, он бы посмотрел…
– Отвернись. И не вздумай поворачиваться.
Тами, поджав губы, принялась расстегивать куртку.
* * *
Дрожащая пелена осталась позади – вокруг лес. Теперь не осенний и светлый – скорее, сумеречный, сероватый. Вроде бы день, но как будто светлый вечер. Слишком тихо, жутковато. Тропки нет.
«А вдруг он забыл сказать про зверей… Или зубастых рыб?»
Тами дрожала – не холодно, но непривычно голой. И еще непривычнее по лесу босой – осторожный шаг, второй – под теплыми ступнями влажная и прохладная трава.
Создатель свидетель, ей боязно. И совсем не хочется куда-то плыть, даже озеро искать не хочется – без Рэя…С ним спокойнее.
Десять шагов, еще десять, еще пять. Вокруг все так же сумеречно и тихо. Она вдруг поняла, что стоит и не желает двигаться дальше – а что, если заблудится, не отыщет дорогу назад? Вдруг заденет за водоросль, напугается, начнет тонуть? А он будет сидеть на поляне и даже не услышит ее криков, не увидит, как она колотит по черной воде ладонями…
Точно говорят: воображение – лучший кинотеатр, – вот только хоррор ей не нравился никогда, и уж точно не с собой-любимой в главной роли.
Черт, зачем она сюда сунулась?
Что лучше: быть голой, но с защитником или же дурной и сожранной в одиночку?
«Что за хрень? Тут никого нет… Рэй бы сказал…»
Нужно просто дойти до озера, погрузиться в него, поплыть. Отыскать нужный остров и пещеру, попробовать не сбрендить от газа, найти маркер – делов-то.
Но в этот момент неподалеку хрустнула ветка, и Тами зажала себе рот, чтобы не завизжать. Кто там? Глаз, вроде бы, ухватил движение, но нет – она смотрит в чащу уже минуту, и никого нет…
Нужно идти к озеру.
«Да пошло оно, это озеро!»
В этот момент хрустнуло еще раз – на этот раз с другой стороны.
Назад к Порталу Тами бежала так быстро, что не чувствовала ног. Высунулась наружу запыхавшаяся, испуганная и злая.
Рэй сидел на траве, жевал травинку. Увидев ее, цинично бросил:
– Так быстро?
– Раздевайся! – скомандовали ему холодно. И тут же исчезли с обратной стороны.
Раздевался Хантер, улыбаясь.
* * *
(Houses – Beginnings)
Голый «защитник» шагал спокойно и уверенно. Его не смущала ни собственная нагота, ни сумерки незнакомого места, ни валяющиеся на земле шишки.
Шагающая позади Тами, наступала на них и ойкала. Ойкала и снова наступала.
Потому что смотрела на чужую задницу…
Есть такое выражение: «Жопа, как орех». Вот у Хантера был орех… Два ореха. Крепких, выпуклых, играющих при ходьбе…
Куда она смотрит? Как она вообще докатилась до прогулки нагишом рядом с посторонним мужиком?
«Зато с ним не страшно».
Ну да, и почти не стыдно, что она сверкает титьками, голым лобком и собственной задницей, которую всегда предпочитала скрывать плавками, юбками или штанами.
Спасибо, хоть ноги в прошлый раз побрила…
Лес плыл мимо них – тихий, спокойный и неподвижный. И не хрустели больше ветки, кроме тех, на которые наступали они сами, – Рэй поклялся, что крупного зверья тут не водится.
Хантер. Теперь ожившая скульптура, сошедшая с постамента. Бледная, гибкая, подвижная и очень рельефная. Спина широка ровно настолько, насколько нужно – еще чуть-чуть, и уже лишнего. Узкие бедра, округлый зад, мощные, покрытые темными волосками икры… Настоящий мужик, у которого спереди такой внушительный агрегат, что лучше не смотреть, – Тами сглотнула.
«Вальдар бы за такие мысли…»
«Вальдар не узнает. Один раз – не…»
Интересно, сколько еще шагов ей нужно предпринять, чтобы уже точно ощутить себя гомосеком женского пола?
Обалденные у него плечи… Плечищи. Если такой обнимет, навалится…
Они еще не дошли до озера, когда Тамарис осознала следующее: если она будет сдерживать себя, стесняться, пытаться на собственного спутника не смотреть и постоянно укорять себя, то она попросту порвется.
Спрашивается – нафига? Есть момент – живи, наслаждайся, хоть смотреть себе позволь без сожалений.
По-монашески чинная логика в последний раз подала слабый голос и тут же была заткнута в темный чулан.
Хантер – красавчик, грешно на такого не смотреть.
Тамарис вдруг ощутила странное: она тоже хочет ему нравиться. Они одни, тишина, другой мир. Голые, теплые, красивые. И до умопомрачения вдруг захотелось отбросить стянувшие душу подпругой старые принципы.
«Черт, он уверен, что тут везде не распылили дезориентирующий газ?»
Очередная шишка – Тами споткнулась, взмахнула руками.
Ее ладонь, удерживая, тут же сжали крепкие мужские пальцы.
Вода напоминала темную зеркальную гладь.
– Вплавь?
– Да.
Тами направилась туда, где песок облизывали незаметные волны. Намеренно обошла Рэя спереди, присела, коснулась бархатистой глади – теплой, приятной. Услышала, как Хантер прочистил горло. Обернулась.
И увидела, как набирает объем его и без того не маленький член. Как пытается подняться, прикрытый рукой.
– Не обращай… внимания, договорились?
– Да… конечно.
Он живой. Говорил, что у него давно не было женщины – с тех пор, как… в общем, со времен пещеры.
Но обращать внимания не получалось – Рэй больше не прятал эрекцию. Так и прошел, не прикрываясь, к воде, начал заходить в озеро; Тами от такого явного знака физиологического «обожания» обдало жаркой волной.
Да, это путешествие она запомнит навсегда. Без вариантов.
Они плыли долго. Иногда она держалась рукой за его руку, плечо или спину. Отдыхала, обнимая за шею – Рэй плавал лучше, ей же требовалось отдыхать.
Здесь не светило солнце или луна, здесь как будто даже не было туч, лишь ровный серый покров над головой. Очередной марш-бросок, заплыв, после ощущение его кожи, ласкающая тело вода – она очень-очень старалась не замечать того, что ее вставшие соски трутся о чужую грудь. И еще того, что ноги то и дело касаются того, что так и не остыло даже под водой.
– Дальше?
– Да, поплыли.
Они держались рядом, как рыбы. Рэй греб мощнее, размереннее и четче – он давно бы достиг острова, если бы не она, но оставался рядом, как приклеенный, чтобы в случае чего протянуть ей руку.
– Передышка?
– Угу…
Стыдно, но она делала передышки чаще, чем того требовало не слишком уставшее еще тело.
Ее обнимали осторожно, стараясь не слишком прижимать к себе. Она же пару раз намеренно коснулась промежностью того, чего «не стоило» – бархатистой головки. Рэй хранил молчание, даже выдыхать старался не очень шумно. Он вообще почти не выдыхал – это помогало ему держаться на поверхности во время «зависаний».
– Осталось немного. Сможем?
– Да.
И она, как русалка, выскальзывала из его объятий. Сама себе казалась рыбкой с блестящей чешуей – удивительным образом наслаждалась облизывающими подводными потоками – чуть теплее, чуть холоднее.
Чуть-чуть. Еще немного.
И вот ее стопы впервые коснулись мягкого песка.
Пещера светилась изнутри из-за сталактитов и некой разновидности местных грибов. Мягкая, розовато-желтая, очень красивая.
– Это кварц?
– Кварц, селенит, хрусталь… Смотри под ноги, чтобы не пораниться.
Воздух здесь мах мятой. Грот был облеплен кристаллами, как древний коралл ракушками. Камни на стенах, потолке, булыжниках у стены – Тами была почти что уверена, что и сами булыжники – тоже гигантские кристаллы, просто их никто не расколол, чтобы этого увидеть.
– Удивительное место… – воздух мягко кружил ей голову, расплетал внутренние косички, наполнял самые дальние закоулки тела. Совсем чуть-чуть хотелось спать. Она зевнула – улечься бы на песке, ведь так хорошо…
– Тами, поторопись. Отыщи маркер – отсюда нужно уйти как можно скорее.
Уйти? А ей нравилось.
– Да вот же он…
Ей даже не пришлось напрягаться, то есть дополнительно расслабляться – она по непонятной ей самой причине уже расслабилась до предела. До того самого предела, после которого можно все.
– Где?
– Иди сюда… – она взяла Рэя за руку, подвела к тому месту, на котором только что стояла сама. – Видишь?
– Я никогда их (его) не вижу.
Ей хотелось положить его руку себе на грудь… И обняться. Какой удивительный тут воздух – мята. Сладкая, конфетная.
– Покажи точно область…
Она обошла Рэя спереди, прижалась к нему спиной, с удовольствием ощущая все, что можно ощутить от попы и до затылка, чужой рукой обрисовала прямоугольник.
– Видишь это? Зарисуй ее – я не запомню сейчас…
– Иди. Подожди меня там. Посиди, где не пахнет, поняла?
– Да…
Ее мягко подтолкнули за плечи.
Рэй рисовал у себя на руке. Чем-то коричневым – маленькой палочкой. Вязкой глиной? Может, липкими испражнениями моллюсков?
Тами улыбалась. Ей хотелось и не хотелось спать – так случается в моменты полного релакса, когда ты уже выспался и отдохнул. Хотелось ощущать мельчайшие детали оттенков – попробовать все, до чего можно дотянуться. И она едва ли представляла, как можно плыть в этом состоянии обратно.
Рэй рисовал. Скрупулезно, монотонно, четко, постоянно сверяясь с «оригиналом». Обмакивал кончик палочки во что-то бурое, чертил на внутренней стороне предплечья схему. Конечно, ей было проще запомнить самой, но этот воздух что-то творил с памятью – развевал ее по ветру, как разноцветную пыль.
Он был красивым в любой позе – в полуприседе, с согнутой спиной, склоненной шеей. Красив в любом положении идеального тела – с такого только и делать наброски…
– Идем?
Она видела, куда он смотрел – ей на грудь. Смотрел, как мужчина, который очень скрывал тот факт, что хотел бы попробовать ее соски на вкус.
Тами улыбалась. Мята… она бы подышала ей еще. Ей вообще не хотелось уходить с этого сумеречного острова обратно в яркий и слишком острый на ее теперешний вкус мир.
– Как… плыть?
– Не сможешь?
– Пока… нет. Может, посидим?
– Здесь тоже пахнет. Сидеть нельзя.
Он отправился куда-то вдоль берега – не то искал что-то конкретное, не то просто обследовал местность. Спустя полминуты крикнул:
– Лодка!
– Лодка?
«Жаль, что не придется плыть, обняв его за шею…»
Тамарис нехотя поднялась с песка, приблизилась туда, где находился Хантер, весело удивилась:
– Ты же говорил, что здесь нет неорганических объектов?
– Она органическая. Деревянная.
– Но без вёсел.
– Они не понадобятся.
– Как так?
– Запрыгивай… Запрыгивай, поплыли. С этой стороны острова идет подводное течение – оно вынесет лодку туда, где портал, только это займет чуть дольше. В окружную…
– Уверен?
Хантер замер – сверился с внутренней картой. Кажется, она успела полюбить эти моменты.
– Да. Весла не нужны, прыгай.
Тами ступила в воду, вскарабкалась в шлюпку.
Лавок не было.
Они лежали на сухом деревянном дне. На боку. Она, глядя в борт, Рэй позади.
А все потому, что она не хотела сидеть, предложила – «давай полежим»?
Как приятно качается на воде маленькое судно, как ласково плещут волны – лодка плыла сама.
– Обними меня…
– Тами…
Он, кажется, хотел ее остановить. Предостеречь? Как глупо. Предостерегать надо было раньше – до того, как она впервые увидела его, вышедшего из ванной. А теперь она странным образом смирилась с тем, что, как раньше, уже не будет, она уже не хочет, как раньше. Зря, что ли, переступала грань в своей голове?
– Мне холодно.
Нет, она не мерзла, но отчаянно желала, чтобы ей стало теплее – очень горячо.
Не обнимет, она сама развернется к нему, прильнет…
Но он обнял.
– Теснее…
«Обратного пути не будет», – предупреждал молчаливый воздух.
А обратного ей и не надо – жизнь всегда идет вперед.
И тогда Хантер прижал ее к себе как родную – именно так, как она хотела. Накрыл рукой за плечи, положил свое бедро сверху на ее, прижался к промежности тем, что давно жгло ее воображение.
Они лежали, прижатые друг к другу так тесно, что ни щели, ни зазора. И его пальцы случайно на ее груди – они почти не гладят, нет, просто качается лодка.
Тами наслаждалась этим моментом долго – вечность. А после осторожно развернулась к Хантеру лицом и впервые позволила себе утонуть в его взгляде. В том самом липком, завлекающим внутрь, в самую душу. В ловушку, куда ей до неприличия хотелось ступить. И здорово, что нет глупых слов типа «уверена?» – она уверена, у нее есть только один момент – сейчас.
Его глаза плавили; Рэй будто впервые позволил развернуться своей внутренней сущности – тому самому полю «я – мужчина», и оно накрыло Тами целиком. Оно подчинило ее раньше, чем его рука легла на ее затылок, а губы встретились в поцелуе.
Как паук… Как гипнотизирующий хищник – она не знала, с кем сравнить. Ее ум поблек и сдался, будто не существовал – она с самого начала знала, что так будет. Стоило Рэю коснуться ее кожи, и она с готовностью подставила ему все точки, на которые ему хотелось «надавать» или погладить…
Их возбуждение потрясало воображение – не хриплое дыхание, не страсть со стонами – нет, но что-то внутреннее, когда мужчина пробирается под кожу еще до того, как берет тебя в реальности. Тамарис балдела, она сдавалась на каждом миллиметре их сближения, поддавалась, открывалась, многократно говорила «да».
Когда его член на самом деле толкнулся ей в разбухшие и уже давно скользкие складки, она выдохнула от возбуждения и облегчения. Мычала, чувствуя, как ее распирают напористее, глубже, уже сейчас мечтала, чтобы это никогда не заканчивалось.
Рэй оказался жестче, еще сильнее, еще хуже, чем она надеялась… Нет, он двигался очень медленно, аккуратно, даже нежно. Но он исследовал то, что «уже» принадлежало ему – об этом говорил взгляд. «Секс на раз? Думаешь?»
Хантер не бывал на раз – он бывал навсегда. Тамарис открылась слишком глубоко, но поздно это поняла – он уже был внутри, в каждой клетке. Он занял там все пространство точно так, как его «глубокоуважаемый» член был погружен в нее целиком.
«Поздно. Трепыхаться».
В этот момент Тами дернулась. И тогда ее перевалили на спину; сжали лицо теплыми ладонями, навалились сверху.
«Думаешь?» – вопрошал тот самый взгляд, которого она всегда пыталась избегать.
Она уже не думала. Все – его. Как муха. Руки слишком слабые, тело слишком горячее, ноги ватные – она мысленно течет с тех пор, как увидела его в полотенце. Или раньше – не важно…
Хантер двигался в ней – она позволила себе быть. Наслаждаться, сопротивляться, быть распластанной, быть подчиненной, стать себе его частью – частью, которую им уже не разъединить…
Ох, не зря она не хотела смотреть ему в глаза. Поздно. Теперь его взгляд смотрел ей не в глаза, но в самый центр.
А после жарко, очень жарко и опасно часто и сильно раскачивалась лодка.
Спазмы наслаждения. Ее крики и стоны впитывали с особенной жадностью, а сверху взгляд «Я здесь, все хорошо…» Виновник. И спаситель.
Тами прикрыла веки. Кажется, она провалилась в маленькую смерть.
* * *
Тами проснулась, лежа на земле. Не у озера – «снаружи». Открыла веки, прищурилась от яркого пока еще солнца, выдохнула, пошевелилась, задела рукой за карман куртки…
Одета… Она одета…
Он вынес ее, пока она спала? Отключилась после… газа?
Спокойно шумели золотые кроны берез и кленов, слегка похолодало – Рэй сидел на корточках, копался в рюкзаке, ждал, пока она проснется.
Они вообще куда-нибудь ходили? Ведь ходили?… Или она по невероятной причине заснула прямо здесь, перед входом в сумеречный лес? С чего бы? Нет, скорее ее выключило после «лодки». Но так сильно, что она не проснулась, когда ее одевали? Или ей помогли… поспать подольше?
Тамарис перевернулась на бок, оперлась ладонью о листву, приподнялась – Хантер даже не обернулся, продолжал делать вид, что очень занят.
Они… Они ведь…
Доказательством ей послужила его наполовину оголенная рука, на которой имелась зарисовка грота, сделанная чем-то коричневым.
Значит, все… было.
Ей вдруг стало жарко, почти душно, закружилась голова.
Он молчит не просто так – вдруг поняла Тами и ощутила, как трепыхнулась в груди благодарность, – он своим молчанием дает ей выбор верить в то, во что ей хочется верить. Отключилась в лодке после газа? Да. Все это привиделось? Да. Решишь никогда больше не говорить об этом, потому что «ничего не было»? – хорошо.
Он пошел на это ради нее. На «не взгляды», «не слова» – ни единым жестом не спровоцировал ее смущение, не ввел в необходимость неуклюжим комментарием испытывать стыд – помнил: у нее Вальдар.
И потому помог «спать». Потому одел сам, чтобы она проснулась «новой», без обременения и необходимости обсуждать то, что, возможно, обсуждать не желала.
– Как ты себя чувствуешь?
Он, наконец, уложил вещи и взглянул на нее – коротко, без выражения. Слова прозвучали так же – просто, без подвоха.
– Н…нормально. Голова немного плывет…
– Это пройдет. Скажи, когда сможешь двигаться.
Рэй был… Рэем. Тем самым, которого она помнила до похода в пещеру.
«Может, правда, все себе придумала?»
Или… для него это был… просто секс? И потому молчание? Нет, в последнее она не верила, потому что отлично помнила все то, что чувствовала в лодке. Газ или нет, а ее избирательная память очень прочно зафиксировала каждый их взгляд, каждое касание и все то, что не прозвучало словами. Совсем не просто секс.
«Очень „сложно“ секс…» – глупое выражение, но отражающее действительность.
– Пить хочешь?
– Да.
Виртуозно. В интонациях ни намека на глубину, взгляд почти все время в сторону. А ее накрывало жаром всякий раз, стоило подумать о… них.
Они посмотрели друг на друга тогда, когда она поднялась, подошла, чтобы взять бутылку с водой.
И моментально накрыло – она утонула в зеленых глазах. Тут же слиплась с Рэем, зацепилась за его поле, почувствовала себя так, будто в нее впрыснули наркотик, будто ее окрасили новым цветом, который возникал только при близости двоих…
Он помнил. Все до единой секунды.
И молчал лишь для того, чтобы она осознанно переступила финальную черту: сняла галочку с Вальдара «настоящий» и поставила ее на «бывший».
Мог бы просто еще раз поцеловать. И этого бы хватило, чтобы ей сорвало башню. Чтобы она уехала к нему жить, ни с кем не прощаясь, – отправила бы телеграмму с двумя словами и утонула бы в новой страсти.
Но Рэй хотел иначе. Трезво. Насовсем.
Тами капитулировала – отдала бутылку, прочистила горло.
– Готова идти.
– Может, посмотришь шифр? Боюсь стереть часть при ходьбе.
Нет, сейчас ей невыносимо. Слишком близко его губы, а ее сносит, ей очень хочется вновь почувствовать то, что уже недавно почувствовала.
– Нет. Давай… сфотографируем на телефон. Лучше в номере.
– Хорошо.
Мягкая улыбка в глазах, почти незаметная. И море серьезности – мол, я знаю твои мысли.
Конечно, знает.
Рисунок они сфотографировали на оба телефона – его и ее. А после она первой развернулась и зашагала по тропе к выходу из заповедника.
Авто несло их в город, название которого она не знала. Двенадцатый Уровень – кажется, она привыкла по ним прыгать.
Машину Хантер поймал на трассе – усадил пассажирку назад, сам занял место рядом с водителем. Тами понимала, почему…
Ее вело всю дорогу – от воспоминаний, от желания, от необходимости перевести ситуацию из «неясной» в полностью ясную. Где она теперь, с кем…
Рэй не поворачивался, не смотрел, да оно и не надо – она ощущала его всем своим существом. Без слов, без взглядов, даже без касаний – по одним лишь вибрациям.
Думала ли она, что в путешествии без Вальдара все целиком и полностью выйдет из-под контроля? Нет. Жалела?
Почему-то нет.
* * *
Им впервые достался номер с разными кроватями.
Рэй, наполовину скрытый тенью, сидел в кресле – Тами лежала на постели. Она уже пробовала раскодировать рисунок, который сделал на руке Хантер, и всякий раз терпела неудачу. Что-то неверно или неточно – трехмерка не включалась.
– Ты уверен, что перерисовал четко?
– Настолько, насколько мог.
Да, он старался, она видела.
Если не выйдет понять координаты, им придется возвращаться обратно, снова к озеру, снова в пещеру. Засада. Их и так тянуло друг к другу магнитом – Тами в сторону кресла старалась не смотреть, понимала – еще чуть-чуть, и она на этой тонкой грани не удержится.
«Может, и хорошо?»
Сначала бы поговорить с Вальдаром – чертова честность.
Чтобы не видеть знакомую мощную фигуру, пришлось закрыть глаза. И моментально затопили воспоминания: вот они стоят перед входом в грот, его рука в ее, она смеется, обрисовывает область. Ее ягодицы прижимаются к мужскому паху, за ее спиной широкая грудь; в воздухе разлита мятная карамель. А впереди много кристаллов – белых, розоватых, серовато-желтых…
– Дай ручку, – попросила Тами с кровати, – ручку, быстро! И бумагу…
Скрипнуло кресло. Быстрые шаги, шорох – спустя пару секунд ей в руки сунули вожделенный блокнот.
– Твоя очередь…
Координаты перекочевали Хантеру.
– Пойду, прогуляюсь.
Он смотрел без одобрения – опасно одной.
– Я в сад – здесь большой. За ограду не выйду.
Тами нужен был воздух, много воздуха. Рядом с Рэем она хотела только Рэя.
Снаружи, верно, будет то же самое, но там хотя бы отсутствие зеленых глаз, тишина и звезды.
(Алиса Кожикина – Мы так нереальны)
– Куда мы двигаем дальше?
Она вернулась пятнадцать минут спустя, когда продрогла в тонкой кофте – не ожидала, что летний вечер здесь окажется таким промозглым. Судя по тому, что блокнот уже был отложен в сторону, а Хантер стоял у оконного проема, будущая точка дислокации стала ему известна.
И тем сильнее ударил по ушам короткий безликий ответ.
– Никуда.
Тамарис «висла» посреди комнаты. Как Рэй. Как «никуда?» Почему «никуда»?
– Что это значит? – она приблизилась на пару шагов, застыла опять. Побоялась дотрагиваться – мол, развернись, – и все больше тревожила напряженная поза того, кто очень редко напрягался. – Мы еще не дошли до конца, значит, идем дальше?
– Нет.
На этот раз Хантер развернулся.
Его глаза удивили. Не сами глаза, но зеркальная поверхность, из-под которой не просачивалось даже намека на то, откуда взялось это самое неожиданное «нет».
– Как «нет»? Я что-то неверно расшифровала?
Тами до сих пор ушам своим не верила.
– Ты все верно расшифровала.
– Значит, координаты существуют?
– Да.
– И мы туда отправимся, потому что пока не нашли тебе лекарство, верно?
– Нет.
Его будто подменили. Куда делся Рэй, который был готов тянуть ее за собой в любую задницу, лишь бы рядом с ним был пара-логик? Куда делся ее весельчак, охранник, защитник, уверенный в себе мужчина? Точнее, последний однозначно присутствовал в полутемной комнате, но стал отдаленным, почти незнакомым. Почему ее «ангел-хранитель» вдруг сменил должность на «ангел-предатель»?
Тами подурнело.
Это… из-за секса? Потому что они переспали, а она не сказала «люблю и выбираю тебя»? Нет, Рэй не такой… он бы так не сделал… Так? Или она снова ошиблась в мужчине?
– Рэй…
Он смотрел на нее и будто мимо.
– …я не понимаю… Это все, потому что мы…
«переспали»?
– Нет.
Теперь он смотрел точно ей в глаза и впервые убрал заслон – плеснула в глазах боль. Или показалось?
– Если нет, тогда, почему? – она просила тихо, почти молила. Оказывается, она видела его любого, только не такого – почти чужого. И отвыкла. – Что там за координаты?
– Уровень: Куб.
– Что?… Что это такое?
– Мы туда не пойдем, Тами.
«Хоть по имени назвал – уже на шаг ближе».
– Пойдем…
– Нет.
– Почему?
– Слишком опасно.
И это все – просто опасно?
– Но мы ведь уже были там, где опасно. В чем разница?
– Считай, что не были.
И Хантер отвернулся к окну вновь.
Тамарис растерялась. Подумаешь, очередное препятствие – они проходили до этого, они пройдут и там.
– Ты что, готов свернуть миссию?
– Готов.
Нет, Хантер не сдается, она в это не верила.
– Ну-ка, расскажи мне про него, – в этот момент она готова была хлебать водку из горла, махать шашкой наголо и скакать во весь опор. – Нет такого места, которое бы не прошли вместе, Рэй… Скажи мне, я все это время «подавала патроны»?
– Да, – хриплый ответ, тихий.
– Я буду подавать их и дальше. А теперь давай, испугай меня!
И обрадовалась, когда услышала тяжелый вздох и увидела, как Рэй повернулся, сложил руки на груди и взглянул исподлобья – ура, будет говорить!
– В «Куб» часто ссылают преступников, и выходят не все из них, а те, кто выходит, зачастую уже повреждены рассудком. Куб – как Магия, только с очень зловещим подтекстом.
Тами не знала, что такое «Магия», но перебивать не решилась. Открыла рот, только когда поняла, что пауза затянулась.
– Но пройти-то можно?
– Можно. Только через собственные страхи, которые этот Пантеон Миражей услужливо поможет тебе воплотить.
– Если это мои страхи – значит, еще проще.
Хантер хмыкнул.
– Так только кажется. Когда-то нас всех – бойцов из отряда спецназначения – заставили его проходить. И знаешь, сколькие прошли с первого раза? Всего трое. И меня среди них не было.
– Но все равно ты там уже был. Значит, подготовлен!
– А ты нет.
– А я не такая хлипкая, как ты думаешь!
– Ты меня не понимаешь, да? – Рэй смотрел с нежностью, язвительностью и болью. – Куб вывернет тебя наизнанку, заставит сделать то, чего страшнее для тебя нет…
– И пустит дальше, – Тами была бронебойной. – Тем более, если все так сложно, значит, мы уже очень близко.
– Это все… того не стоит.
– Не стоит твоего лекарства?
– …тебя.
В этот момент она поняла, что Хантер любит ее. Ощутила это настолько ясно, как не услышала бы, проори он заветное слово в мегафон. Знает он сам или нет – неважно.
– Со мной все будет отлично, – она стала (сделалась) очень мягкой изнутри и очень жесткой снаружи – такой, каким был он сам, когда она вошла в комнату.
– Ты не знаешь свое подсознание.
– Вот и узнаю. Это ведь отличная новость, правда?
Наверное, им там будет тяжело и плохо, но она совершенно не была готова признавать этого вслух – они пройдут. Чего бы это ни стоило.
– Тами, мы не пойдем.
Какие красивые у него губы, особенно сейчас, когда изогнуты в печальной улыбке. И эти глаза… Он за нее жизнь отдаст, она знала. Если бы любовь можно было увидеть, как свет, они светились бы оба. Ярко-ярко.
– Рэй, скажи… Ты готов. Со мной. До конца?
Какой открытый, широкий вопрос наизнанку. Вопрос, в котором она вдруг признала, что лодка – не случайность и вовсе не газ, что она снова ждет от мужчины шага навстречу. Может быть, дождется, может быть, нет… Если ей сейчас скажут «нет», она больше не будет настаивать. Ни на чем. Уйдет, кивнет: да, озеро – случайность, как хочешь, пока.
Почему-то больно стало еще до ответа. Может, потому что с ней никто и никогда до конца не шел?
Вальдар всегда отмазывался, этот сейчас повторит: «Опасно…»
А ей не важно, что опасно, ей важно, что рука в руке.
– Я с тобой. До конца.
Она не знала, сколько стояла с закрытыми глазами, – боялась, что откроет и почему-то расплачется. А после почувствовала, как ее обняли и прижали к себе. Тесно, тепло, крепко. Безо всякого сексуального подтекста, но с гораздо большим смыслом – «Я здесь. Совсем. И мы пойдем».
Они лежали на разных кроватях – настояла она. Интуитивно чувствовала – проведут ночь вместе, и все, Рэй отыщет тысячу логичных причин того, что лекарство ему больше не требуется.
Требуется. Он хочет быть нормальным, водить машину, полноценно работать. В конце концов, антиматерию он коснулся из-за нее – не тянул ведь в ту комнату, она сама подписала бумаги…
Темно. Дыхание тихое-тихое – не спит. К ней тоже сон не шел.
«Выходим на рассвете…»
Что такое Куб? Через что он заставит ее пройти? Может, покажет ей «ужас» предстоящего прощания с Вальдаром или попросит убить «очкарика»? Так оно и к лучшему.