Вероятно, эта находка ждала бы своего часа долго-долго, если бы не щипчики для бровей, которые Тами когда-то бросила в рюкзак, а после, разбирая вещи, случайно забыла достать.

Да, там они и лежали, забившись в тканевый угол, на самом дне.

А еще – Тамарис уже собиралась убрать памятный фиолетовый рюкзак снова в шкаф – ее рука наткнулась на что-то плотное, едва шуршащее.

Что это?

Вжикнула молния переднего кармашка – …на свет показался альбом.

А она, оказывается, забыла…

Наверное, можно было просто выбросить его в урну, но она почему-то принялась листать – так смотрят на старые раны – отстраненно, с удивлением, любопытством – это точно было со мной?

На первой странице фото аэропорта Калтарии – уже после выхода наружу. Жаркий асфальт, плоское бетонное здание со множеством окон, надпись из вязи поверху. Рядом перевод – «Аэропорт имени Кхалы Бдаббы».

«Кто такой этот Бдабба?»

И когда они только успели их напечатать? Так торопились похвастаться перед учениками?

А ведь она могла увидеть все это своими глазами. Держала бы за руку прежнего «любимого», лебезила перед ним от благодарности за то, что взял с собой, считала бы свою жизнь счастливой. Почти.

Однако теперь Тами знала вкус настоящего счастья – чистого, высшей пробы, без примесей. И ныряла в прошлое, как в грязную воду, лишь для того, чтобы заново определить для себя: это вкусно, а это говняная конфета с искусственным ароматизатором «под радость»… Иногда контраст – полезная штука, заставляет чувствовать ярче.

Вот фото «из такси» – на фоне поля, сухие деревья почти без листвы (слишком жарко), – вот холл отеля, а вот и очкарик – уже в новой майке с кучей текста из вязи.

Тамарис хмыкнула – модник. Наверное, приобрел ее в первом попавшемся магазине для туристов – месте, где так часто любят печатать на своем языке: «Посмотрите, я – лох, и я совсем не умею читать по-калтарски…» Хрюкнула от смеха.

Дальше… Фотографии улиц, ресторанов, диковинных блюд, скопившихся на обочине велосипедов, громоздящихся друг на друге вывесок – она листала и будто жила другую судьбу – ту, которую уже никогда, к собственному облегчению, не проживет в реальности. Храмы, храмы, храмы. Куча фотографий с колоннами – близорукие кадры с символической росписью, – портреты отрешенных монахов…

А вот и Вальдар.

Тамарис на его лицо смотрела долго. Странная смесь из чувств – так смотрят на хорошо знакомого, но уже чужого человека – с грустью, удивлением, презрением, чуть-чуть отвращением. Она любила его – слепая была? Нет, просто другой этап, тогда для нее подходящий.

Теперь Рэй. И ее настоящая жизнь – бесконечно желанная и любимая, такая, какой она, оказывается, умела быть, если удача вдруг включалась на полную и выдавала «безлимит».

Рэй, ее мужчина…

Хватило одной мысли о нем, чтобы потонуть в нежности. Сейчас он на работе, вернется позже – она успеет запечь ему мясо, а также приготовить блинчики с карамелью и сгонять за мороженым.

Тами не замечала, что до сих пор смотрит на фото Вальдара. На него, на тот самый алтарь за его плечом, стоящий на подставке, который позже они привезли в Нордейл, на часть расписной стены.

«Может, поискать для Рэя часы?» Сложность заключалась в том, что она до сих пор не знала марку прежних – спросить потом его друзей? Потихоньку.

Тами не замечала бы фото и дальше – просто захлопнула бы альбом и отправила его-таки в мусорку… но ее зрение вдруг перефокусировалось и зарябило.

Маркер?!

Она глазам своим поверить не могла – очередной маркер?! Нет, не он, но однозначно спрятанный среди декора «глубокий рисунок» – к сожалению, чуть обрубленный. Слева его закрывал Вальдар.

– Черт…

Она уселась на кровать, взяла блокнот и ручку, вытащила фото из-под блестящей пленки, снова сосредоточилась, принялась чертить.

Прошло двенадцать минут.

В блокноте появилась карта – чего? – она не знала. Абрис гор, лента реки, несколько надписей.

«Если не маркер, тогда что? И почему на алтаре?»

Часы пробили три.

Блин – мясо! Тами отложила фотографию, бросила альбом на тумбочку и понеслась вниз – на кухню.

* * *

(Thomas Bergersen – Merchant Prince)

– Посмотри на это…

Она протянула Хантеру фото.

Семь вечера, они поужинали и теперь отдыхали в креслах, в гостиной. Рэй развел огонь в камине, погасил верхний свет, оставил гореть только торшеры в углах – стало чрезвычайно уютно.

Его пальцы коснулись глянцевой бумаги.

– Хочешь, чтобы я полюбовался на твоего бывшего?

Тами улыбнулась. Она любила Рэя за это в том числе – за умение не раздражаться по пустякам. В его голосе не прозвучало ни ноты скрытой обиды.

– Нет. Видишь часть алтаря за его спиной?

– И?

А после она передала вырванный из блокнота лист.

– Это зашифровано на нем среди декора.

– Карта?

Он смотрел на карту долго, пристально – стал вдруг тем Хантером, в которого она встрескалась до умопомрачения. Цепкий взгляд зеленых глаз; напряженная работа мозга, морщина меж бровей.

– Что это, Рэй?

– Подожди…

Она знала, чем он занят, – мысленно перебирает все варианты ландшафтов, ищет максимальное совпадение.

– Может, я ошиблась в написании надписей, не знаю. Но реку и горы нарисовала точно. Знаешь, кажется, часть слева отсутствует – ее закрывает Вальдар.

Если бы ее спросили «а достать нельзя?», она бы покачала головой – навряд ли бы ее пустили на порог дурацкой школы теперь.

Невелика потеря.

Но Рэй не спросил. Сообщил удивительную весть:

– Это кусок местного ландшафта, если не ошибаюсь. Калтарский Лес. Но что-то мне подсказывает, что твоя карта – лишь часть. Точка, которая куда-то ведет, должна быть на соседней части алтаря, если я прав.

– На соседней?

– Да. Они ведь купили часть какой-то композиции?

– Наверное.

– Думаю, есть центр.

– Я проверю.

Она нашла ее в интернете – полную композицию. Огромную статую, обставленную зажженными свечами, левая часть алтаря – копия той, что Вальдар и очкарик тайно и, видимо, за баснословные деньги выкупили себе.

– Зачем они это сделали, как ты думаешь? Неужели ради «священной силы»? Или предполагали, что там шифр?

Они снова сидели у камина, а меж кресел витал сладкий и набирающий силу ветер приключений.

– Возможно, про шифр они только догадывались. Ведь никто, кроме тебя, не смог бы определить этого наверняка.

Тами расхохоталась, представила самую идиотскую на свете ситуацию: звонок неизвестного, «мы ищем пара-логика», адрес «Шара Благополучия», а там Учитель, предлагающий ей деньги за расшифровку нового кода. Ведь, кроме нее, некому.

– Я им откажу, если позвонят. Точно, гарантирую. Даже трубку не возьму.

Ее точило нетерпение и азарт. Если есть карта, значит, куда-то она ведет?

– Что там может быть спрятано, как думаешь?

– Не знаю.

Забавно, еще недавно она полагала, что их приключения закончились с нахождением квантового поля, – оказалось, нет. Тами не говорила об этом вслух, но мысленно ликовала. Да, да и да – он уже дул в окно – предвестник странствий.

– Жаль, что все фото или размытые, или сняты с очень далекой точки. Я не могу разглядеть карту.

– А она на статуе тоже есть?

– Есть. У меня в глазах рябит и вибрирует, но не складывается. Надо ближе.

Они смотрели друг на друга очень долго – он весело, она с мольбой: «Мы полетим? Ведь мы туда полетим?»

– У меня, вообще-то, работа…

– А у меня есть одно желание в запасе, помнишь?

– Хочешь сообщить об этом Дрейку и попросить мне отпуск?

Тами понурилась – да, ее «желание» на господина большого Начальника навряд ли произведет хоть какое-то впечатление.

– Сколько нам нужно, чтобы побывать там и сделать фотографии? Мы ведь сначала можем просто сфотографировать статую, распознать остаток карты. Ведь это быстро?

Губы в обрамлении темной щетины изогнулись.

– Мы только туда и обратно. Это ведь сутки… А, может, там сокровища, Рэй? Настоящие – золото, брильянты, каменья и украшения?

Он хмыкнул:

– Ты ведь не без них жить не можешь, а без азарта дальних походов. Собственно, как и я.

Она ушам своим не верила.

– Это… означает, что мы… идем?

– Может быть.

– Может быть?

– Скорее всего.

Ей хватило секунды, чтобы с визгом повиснуть на Рэевой шее.

* * *

– Черт, я же знал, что нельзя! Древние всегда ставили на своих путях ловушки, а у меня нет встроенного сканера, чтобы чувствовать те, которые в стене, – только в полу.

Хантер рычал, поджимал губы, злился. Тами знала – не на нее. Просто день выдался тяжелым: пробуждение в пять утра, чтобы успеть на самолет (ему разрешили отсутствовать всего полтора дня), длительный перелет, поиск храма, в котором находилась статуя Адхрбабы, осознание, что на ней тоже только часть карты. Еще одну – последнюю – они нашли на стене высокой залы Дитского монастыря, куда их едва пустили – посетителям запрещено. Тами до сих пор не знала, о чем Рэй говорил с главным настоятелем, но спустя полчаса переговоров им выделили заветные пять минут.

А дальше путь к горе. Почти два часа пешего хода через мшистый, душный и ужасно влажный лес, где Хантер только и делал, что махал налево и направо утубой – местной разновидностью широкого меча. А Тами еще удивлялась – зачем купил? Теперь понимала.

Мошки, комары, множество жуков; пот по спине. Здесь ежесекундно что-то свистело, трещало, ухало, чирикало и курлыкало – как будто миллион птиц на квадратный километр. До зеленой и мохнатой горы добрались благополучно, сунулись в темный проход по-свойски, – и почти сразу стрелы из стен.

Ей оцарапало висок – Хантер был вне себя от ярости. Выволок наружу, достал аптечку и теперь обрабатывал рану антисептиком.

– Хорошо, что без яда, – продолжал рычать тихо, – а если бы чуть правее?

Если бы чуть правее, Тамарис, возможно, осталась бы без глаза, но об этом она предпочитала не думать. Кто же знал?

– Там много ловушек? – спросила тихо.

– Много. Скорее всего по несколько на каждом метре.

– Значит, внутри что-то ценное.

Местные, когда они закупали продукты в деревенском магазине, лишь качали головой – мол, вы бы туда не совались. Наверное, не единожды пробовали соваться сами.

Раствор щипал кожу; Тами морщилась. Хантер хмурился.

– Я мог бы подобное предположить… Этим картам не меньше восьмисот лет, а тогда на изощренные ловушки была мода – в каждую дыру пихали. Хорошо, что таких мест осталось мало. Но мы нашли.

Нашли.

Ковер из листьев был таким плотным, что не видно ни кусочка земли; возле ее ладони проползла сколопендра, и Тамарис быстро отдернула руку. «Гадость» юрко скрылась за позеленевшим камнем.

– Значит, мы больше не будем пробовать?

– Нет, – Рэй покачал головой. – Извини.

Она видела – она хотел бы и рискнул бы, если бы уровень опасности в его понимании был допустимым, но он превышал все нормы. А Хантер не хотел, не имел права рисковать своей женщиной – она понимала. Читала по его глазам: «Если бы я мог их почувствовать – эти ловушки, – но в данной ситуации я, увы, не всесилен».

Она улыбнулась легко и грустно, нежно погладила его по щеке.

– Ничего, мы вернемся когда-нибудь. Когда поймем, как их обойти.

Он долго сидел, прижав ее ладонь к своей щеке – смотрел то ей на рану, то в глаза. После прошептал:

– Я люблю тебя, Тами.

Тихо, проникновенно.

– Я тоже тебя люблю, Рэй.

Они впервые произнесли эти слова вслух.

– Не переживай, – добавила ласково, – все хорошо. Мы будем знать, что где-то для нас припрятана еще одна тайна, что она ждет нас. И когда-нибудь, когда будет больше времени… Да?

– Да.

Это по-своему здорово – просто знать, что впереди еще много интересного. Здесь, где-то еще. Что однажды они снова упакуют рюкзаки, выпьют на кухне «последний» чай, завяжут шнурки на ботинках. А после странствия – длинные или короткие. Овраги, горы, чащи, поля, дороги или полное бездорожье, как сегодня.

Рубахи мокрые насквозь; они опустошили уже три бутылки с водой. Покатилось прочь от зенита солнце; на часах почти четыре.

– Тогда… идем?

Он неожиданно замешкался.

– Дай мне пару минут.

– Хорошо.

Хантер сидел на земле – локти на коленях, веки прикрыты. То ли слушал птиц, то ли отдыхал, то ли вновь что-то мысленно сканировал. Она полюбовалась им какое-то время – серьезным, сосредоточенным, – затем подошла к широкому входу в пещеру, откуда они вышли гораздо быстрее, чем вошли. Подумала о том, что здесь наверняка полегло много народу, ужаснулась этому, постаралась выпихнуть образ человеческих костей из головы. Конечно, нет никакого смысла идти в темноту, где через каждый метр ямы с кольями, а из стен ржавые стрелы. В конце концов, в мире и без того много интересного. Опять же: если она нашла одну карту, наверное, будут и другие…

– Я нашел! – спустя какое-то время послышалось из-за спины.

Она тут же вернулась обратно, удивилась, увидев Рэя другим – все еще собранным, но уже возбужденным.

– Метров семьсот отсюда, правее, вдоль горы – еще один проход. «Для местных». Они всегда делали такие – широкий для «гостей» и лаз «для себя», чтобы добраться до центра грота. Он, если я правильно понимаю, гораздо прямее и короче.

Зашуршали под ногами листья, ветки; Хантер вел Тами за руку, размахивал утубой и говорил:

– Я бы его нащупал– шанс был маленьким, – но они утопили лаз чуть ниже поверхности земли – видимо, было проще копать. И потому я почувствовал его, как шов, как складку – сложно объяснить.

– А ты уверен, что в нем нет ловушек?

– Почти на сто процентов – он очень узкий. Я не могу увидеть его конечную точку – она проходит «над» уровенем поверхности, но зуб даю: эти ходы встречаются в одном месте.

«Как он его увидел?» – изумлялась Тами. Ведь сплошные камни-камни-камни… Но Рэй принялся их оттаскивать в определенном месте один за другим. Ей не давал – тяжело. Пользовался оказавшейся на удивление крепкой утубой, как рычагом, таким образом сдвигая вбок тяжелые булыжники, которые не мог сдвинуть руками.

– Готово…

Теперь он был насквозь мокрым, как будто только вышел из бани. Ничего, они помоются, как только вернутся в город. А в навесе горы еще одна дыра – действительно узкая.

– Закрытых пространств не боишься?

Тами моргнула.

– С тобой – не боюсь.

Темнота, духота, влага. С потолка капало.

В полном мраке, не имея даже возможности шагать рядом – только один за другим, – они медленно пробирались вперед. Рэй не использовал фонарь – только внутреннее зрение, – Тами же вообще по большей части держала глаза закрытыми. Слушала звуки их шагов, дыхания, ощущала то, ценнее чего для нее не было, – его ладонь. И вдруг поняла: если однажды им выпадет шанс встретить вместе старость – она хотела бы так же, держа его за руку.

Прошла минута, час, месяц или даже пара лет… Они все шли и шли. Когда действия однообразны, а из часов лишь неуловимый бег собственных мыслей, время исчезает. А что будет, если они не вернутся в Нордейл вовремя? Зря она торопилась с этим походом – могли бы подождать.

– Уже скоро…

Ввинтился в сонный ход ее размышлений голос.

Скоро? Это здорово. Ей хотелось отдохнуть, попить воды, но еще больше увидеть свет – хоть какой-нибудь, хоть самый тусклый.

Ее желание сбылось неожиданным образом – стены большой пещеры, куда они, наконец, вышли, мягко светились голубоватым. Без фонарей, без электричества и даже не потому, что Хантер достал фонарик.

– Это насекомые, – пояснил он тихо, – их раздражает шум, и они начинают светиться. Такая странная защитная реакция.

– Насекомые?

К стенам Тами решила не приближаться.

– Да, чем громче звуки, тем ярче в пещере.

– Может, завести таких дома? – пошутила напряженно. А после повернула голову, разглядела глубокую лужу у стены, нагромождение камней, а затем его – на песчаном откосе – сундук! – Рэй, смотри!

И побежала к нему, грохоча гладкими и звонкими, как речная галька, камешками – в пещере тут же стало (сделалось) ярче.

– Мы его нашли, Рэй, мы нашли!

Сундук был старее этого мира – она почему-то была в этом уверена.

Чтобы приподнять почерневшую от времени тяжеленную крышку, Рэю пришлось натужно зарычать. Вдох, усилие – скрежет проржавевшего металла (старый замок отвалился), – а после лязг о стену. Крышка ударилась о камни – насекомые принялись издавать воинственный стрекочущий звук, но спустя несколько секунд, когда гул рассеялся, успокоились, притихли.

– Рэй… – Тами от изумления растеряла все слова. – Это же настоящие сокровища! Настоящие…

Золотые монеты, украшения, кубки, драгоценные камни – она не удержалась, подошла, взяла один из камней, приподняла. В голубоватом и неестественном свете он казался темно-бордовым, непрозрачным.

– Как много! – тишина, череда возбужденных вдохов и выдохов. – Скажи, а мы теперь должны будем их отдать?

– Отдать? Кому?

Ее спутник довольно улыбался. Ей почему-то показалось, что он больше рад не сундуку, но ее счастливой улыбке.

– Комиссии… А они нам процент?

– Нет. Закон на Уровнях один: найденное – твое.

– В полном объеме?

Кажется, она скоро задохнется от восторга.

– В полном.

– Вот это да… Вот это да! – она не удержалась, взвизгнула и повисла у него на шее. – Мы это сделали! Сделали, слышишь?

– Сделали, – Хантер смеялся. – Осталось только придумать, как все это вынести наружу – здесь килограммов триста. Боюсь тебя огорчить, но, наверное, нам придется приехать сюда еще раз – сразу не выйдет.

– Не выйдет – и ладно. Ты не против, если я возьму с собой то, что влезет в карманы?

– Бери, что хочешь. Твоя карта – твой клад.

Она почему-то не отпускала его шею – все обнимала и обнимала – крепко, с обожанием, с бесконечной любовью.

Он прикрыл глаза, вдохнул ее запах, позволил себе насладиться моментом. Осознал, что счастлив, потому что сумел подарить ей мир, в котором счастлива она. И, напугав насекомых, рассмеялся снова.

Конец