Пошли со мной к дедушке Алекси. К Алекси? Было видно, что Нинцо очень устала. Попросить хочет о чем-то. Ладно, сказала Нинцо. Пошли, все равно ничего не делаю. Дедушка Алекси, сказала я. Я Кнопка. Вот пришла, как вы просили. Кнопка? сказал он. Сидел у стола. Стол был усыпан мертвыми бабочками, и на стенах, и вокруг лампочки – всюду лежали мертвые бабочки. Кнопка, дочка, заходи, маленькая, заходи. Вошла. Нинцо вошла следом. Сядь вот сюда, вот здесь. Знаешь, что я хочу, зачем тебя побеспокоил? сказал он. Ты, кажется, не одна? Кто это с тобой? Нинцо я, дедушка, сказала Нинцо. Она разглядывала стены. Сколько же это бабочек у вас! Нинцо? Дочка Отии? Миленькая, подойди поближе, совсем я не вижу, особенно в такой тьме. Тут так темно, что даже мы ничего не видим, сказала Нинцо, вроде как утешила. Что тебе нужно, дедушка Алекси? спросила я. На столе лежали персики. Нинцо незаметно потянулась к ним. Бери, доченька, бери, из моего сада персики. А говорит, что ничего не видит, проворчала Нинцо под нос и громко сказала: Спасибо! Ты тоже возьми, Кнопка, доченька. Я не хочу, сказала я. Спасибо. Тогда можно я два возьму? Нинцо взяла второй персик, третий незаметно сунула в карман и подмигнула мне. Ну и дура! сказала я. Нинцо показала мне средний палец. Нет, все-таки у тебя очень уж много бабочек, дедушка Алекси, сказала Нинцо. Слишком много, и принялась есть персик. По рукам потек сок. Вот за это я не люблю персики, сказала я. И много теряешь, бросила мне, облизывая пальцы. Она смотрела на бабочек. Там, Нинцо, дочка, сказал дед Алекси. Там, возле тебя, где ты стоишь, там, рядом, лежит молитвослов, книжка маленькая, дай ее, пожалуйста. Нинцо озадаченно взглянула на меня, но книжку подала. Только не говори, что попросит тебя читать вслух, не то с ума свихнусь. Тише! сказала я. А вон там листок бумаги и карандаш, дочка, обратился он ко мне. Эта молитва мне нужна, вот эта. В книжке мелкими буквами, а ты перепиши крупно. Нинцо облегченно вздохнула. Ну-у, переписать куда ни шло! Тише, сказала я. Он же слепой, а не глухой. Я пнула ее ногой. Какую молитву тебе надо, дедушка Алекси? спросила Нинцо. Отче наш, иже еси на небеси… Эту, что ли? Она скорчила рожицу и посмотрела на меня. Нарочно так сказала, чтобы меня позлить. Нет, не эту, вот эту, доченька, сказал дедушка Алекси. За упокой которая. Здесь мелко написано. Вот эта. Нинцо уткнулась в книгу. Сам ничего не вижу. Для Гогиты моего хочу. Хоть помолюсь за него, больше ничего не могу для него сделать. Нинцо протянула мне книжку. Только эту или другие тоже? Нет, только эту, моему Гогите за упокой. Хочешь, я перепишу, сказала Нинцо и обтерла руки об платье. Я перепишу, дедушка Алекси! У меня почерк лучше! Я протянула ей бумагу. Ладно, дочка, перепиши ты, только крупно, чтобы я разобрал. Со духи праведных скончавшихся душу раба Твоего, Спасе, упокой, по складам читала Нинцо. Так, дедушка Алекси? Ну-ка посмотри, хорошо? Ага, так, вижу. Пиши молча, сказала я. Или читай тише. Нинцо взглянула на меня и продолжала писать. Отчего у вас столько бабочек? спросила я, чтобы не молчать. Не знаю, всегда было много. Но с тех пор, как убили Гогиту, я их не трогаю, не стану же бабочек убивать. Нинцо опять покосилась на меня, продолжая писать. А как ваш маленький Ванико? спросил дедушка Алекси. В первый раз обрадовалась тому, что меня спросили о братике. У мамы нету молока, сказала я. Говорят, коридор откроют, сказала Нинцо и опять глянула на меня, продолжая писать. Откроют, конечно, а как иначе, сказал дедушка Алекси. Тут вы остались, одни детишки, поросль, да нас с полдюжины. А мир-то не соломой крыт, мир не без хозяина, чтобы человеческая жизнь ценилась дешевле грибов. Какое-то время молчали. Дед Алекси сидел неподвижно, смотрел на бабочек, присохших к стенам. Я тоже смотрела на бабочек, Нинцо писала, склонившись над столом. Вот, дедушка Алекси, переписала. Ну-ка, глянь еще раз, Нинцо протянула ему листок. Со духи праведных скончавшихся душу раба Твоего, тихо, по слогам прочитал дедушка Алекси. Хорошо, вижу, спасибо, дочка, спасибо, дорогая. Возьми еще персик. Не хочу, сказала Нинцо. Спасибо, и встала. Пошли мы, дедушка Алекси, сказала я. Больше ничего не нужно? Нет, доченька, ничего, спасибо. Стойте! вдруг спохватился он. Там, на полке, конфеты лежат, возьмите. Спасибо, дедушка Алекси, мы не хотим, сказала я. Берите, берите! Ладно, будет тебе, бери и пойдем, сказала Нинцо. Ладно, возьмем немножко, сказала я. Много возьмите, всё возьмите! Больше не хотим, спасибо, сказала Нинцо. Мы вышли. Фу, сколько у него мертвых бабочек! сказала Нинцо. Хочешь конфеты? спросила я. Нужны мне его пронафталиненные конфеты! Ладно, если ты не хочешь, дам кому-нибудь, а ты ходи голодная, сказала я и ссыпала конфеты в карман платья.