В артель «Ни пуха, ни пера» Однажды втерли Попугая. А он, бездельник, пил с утра,        Убытки умножая… Когда ж начался птичий слет И лодырь взят был в переплет, То Попугай твердил одно: «В дальнейшем будет учтено! Я на работе весь горел,        Но в гуще дел        Недоглядел,        И вышло так.        Что я дурак.        Попка дурак!..» — Как Попугай в оценках строг! — Трещит Сорока, сев на стог, — Мы знаем: он плохой певец,        Плохой отец И близорук в политике… Но ведь пред нами  о б р а з е ц Высокой  с а м о к р и т и к и! У нас найдутся ль силы в ком Себя назвать здесь дураком? А он назвал публично Весьма самокритично.        И я вас уверяю —        Поступок Попугая, Без всякого сомнения, Достоин  п о о щ р е н и я!.. Вновь Попугай руководит, Как прежде выпивает, Опять твердит, Что он «горит», Артель же — прогорает! Есть с Попугаем люди схожи, Как близнецы — ни дать ни взять: Грешат и каются, твердя одно и то же. И то же делают опять!

У Белки рухнуло дупло, Ежу к зиме — подай тепло, Зайчиха тройню принесла — Жилплощадь ей теперь мала… И потому у Льва в приемной Образовался хвост огромный… Здесь меж собой лесной народ Беседу шопотом ведет: — Лиса устроилась с Бобром —        Куда с добром! — Таких счастливчиков немного. — А наш Медведь? Его берлога Тепла, просторна и нова. — Ну, это что! А вот у Льва!.. Но очередь умолкла эта, Как только к ней из кабинета Вошел в приемную Медведь И начал вежливо реветь: — Друзья мои! Прораб Енот Сегодня свой объект сдает. Когда мы качество проверим, Тогда дадим жилплощадь зверям,        Чья очередь, согласно списка,        Близко». И в тот же день жилье смотреть        Пошел Медведь. Он трогал доски, нюхал краски И восхищался: — Все как в сказке! В пример Енота ставить буду. Я Льву поеду доложить… Пора всему лесному люду В тепле, с удобствами пожить. И только начало темнеть — Вселился первым в дом… Медведь! (Берлогу теще он оставил Вне всяких правил). Потом бездетный Лев забрался, Квартиру кто-то дал Лисе… Короче: в дом попали все, Кто в этом, право, не нуждался! …Вновь голова трещит с похмелья — Как новый дом, так  н о в о с е л ь е! . . . . . . . . . . . . . . . . Никто им не прочтет мораль.        А жаль!

Верзила в длинном пиджаке Стоит с бумажкою в руке. — Мне дозарезу нужно в Сочи! Там плещет море… Пальмы, зной! Путевки будут… Между прочим, Прошу черкнуть, что я больной… Дитя кино и ресторана Устало к столику идет. Живую копию Тарзана Мгновенно доктор узнает: Сажень в плечах. Вихры до плеч. Невразумительная речь… — Разденьтесь. Нужно посмотреть, Чем вы изволите болеть. — Болеть? Зачем?.. Ах, понимаю! Что за вопрос? Конечно, да! Я это, доктор, не скрываю: Болею… чем-нибудь всегда. Я пропускал занятья в школе, Болея страшно… на футболе! А нынче танцы в модном стиле И сил и сна меня лишили, И вот теперь я понял вдруг: Мне нужен отдых, нужен юг… Сезон-то самый подходящий! Пора мне ехать, наконец. Ведь человек руководящий…      — Кто? Вы? — Да нет же! Мой отец… Но доктор встал и очень строго Сказал бездельнику в ответ: — Идете вы не той дорогой, Не тем живете в двадцать лет! Нужны не Гагры вам, не Сочи, Не кошелек тугой отца, А жаркий цех, костюм рабочий Да наковальня кузнеца. Вам нужен стол в вечерней школе Да пара лыж по выходным, — И вот тогда все ваши «боли» Исчезнут сами, словно дым… Но ресторанный этот «витязь» В момент принял надменный вид: — Мне жаль вас, доктор. Берегитесь — Вам сам  п а п а ш а  позвонит!

Аппарат сработал точно — Лампа-пуговка горит. — Сельсовет мне нужен срочно, — Мягкий голос говорит. Связь в районе неплохая, Но коробит всех ответ: — Не орите, не глухая! Занят! Занят сельсовет!.. Надоели мне до смерти. Вас там много, я — одна… Дернет штепсель, плюет: — Черти, Оторвали… ото сна!

Емеля причислял себя к активу: Он на собраньях первым слово брал, И голосом то грозным, то игривым Иль мед точил, иль молнии метал. И вот, когда на всю страну Раздался клич: «На целину!» — Емеля на трибуну вышел, Чтоб зал призыв Емели слышал. — Товарищи, — кричит он громогласно, — Мы все, мы все пойдем туда, И не жалея сил — по-юношески страстно — Среди степей воздвигнем города! Грядущие взирают поколенья На наши с вами дерзновенья. Мы, как один, не покладая рук, Не смахивая пота… — Послушайте-ка, друг, — Прервал Емелю кто-то, — Вы в общем правильно сказали, но… Уж все уехали давно, Пора и вам в дорогу собираться… Тут на глазах Емеля стал меняться, Он заикнулся и сказал несмело: — Я не могу, я проводник идей, — А вдруг опять большое вспыхнет дело? Кто на него зажжет сердца людей?!

Еж басню написал И в ней оружием сатиры Медведя раскритиковал За то, что новые квартиры Медведь — директор жилконторы Давал начальству и родне, А прочим оставались не- благоустроенные норы. — Не дурственно! — сказал Барсук — Глава одной лесной газетки, — На злобу дня. Как раз в лесу Такие случаи нередки. Ежа редактор похвалил, И даже шуткой окрылил, — Что Еж писал не авторучкой, А прямо собственной колючкой. Но вдруг редактор стал бледнеть И на Ежа взглянул сурово: — Послушай, это ж наш Медведь! Его повадки, речи — слово в слово. Конечно, критика нужна, Но во-время и в меру, Топтыгину она Испортить может всю карьеру. Медведь наш — зверь довольно видный, Он в гору движется как раз, Он кандидат на пост солидный, Уместна ль критика сейчас? Ты лучше бы с ним в мире жил… Сказал и басню отложил.