— Фу! Неужели без этого не обойтись? — фыркнул Вэлиант, понюхал поданный ему Хоакином маленький глиняный горшочек и скривился.
— Можно, конечно, — усмехнулся юный островитянин. — Но тогда тебя сожрут заживо комары.
Смирившись с судьбой, Вэлиант последовал примеру девочек, которые уже намазались вонючим липким снадобьем из горшочка.
— Я готов, — буркнул он.
В плавках и купальниках ребята спустились в воду с корабля, который Хоакин привёл сначала в лагуну с западной стороны острова, а потом в надёжное место узким зигзагообразным каналом среди мангровых зарослей.
— За мной! — воскликнул юный островитянин. Вода была ему по грудь, но он решительно углубился в заросли. На плече он не без труда держал свой мешок, в котором теперь вместе с циновкой старого рыбака лежала и одежда его новых друзей.
«Такого кошмара даже я не мог себе представить!» — подумал, бредя в воде позади всех, Вэлиант.
В воде лагуны с этой стороны берега плавало особенно много тины, и вокруг путешественников кишели не только комары, но и миллиарды мошек, наперегонки старавшихся забиться ребятам в нос и в рот. Пахло гнилыми водорослями.
Впрочем, нервы Вэлианта были напряжены как струны, совсем не из-за насекомых и не из-за мыслей о пиявках, подстерегавших его среди донной растительности. С момента прибытия на архипелаг мальчик почти не спал, и силы его теперь были на исходе.
Превозмогая себя, он тащился вслед за товарищами.
«В нашем распоряжении не больше половины дня, — подумал он, покосившись на солнце, проглядывавшее сквозь заросли. — Пока не стемнело и не взошла полная луна».
Вэлиант даже решил было окликнуть остальных и наконец поделиться с ними давно мучающим его секретом, но в этот момент Хоакин выбрался на сушу и заявил:
— Селение Алукана Мутмага — вон за тем холмом.
Не дав никому времени даже одеться, мальчик бросился по едва заметной тропинке вверх по склону и остановился только на вершине возвышенности.
— Смотрите!
С другой стороны цепочки холмов лежала длинная и узкая долина, полого спускавшаяся одним концом к сверкавшему золотистым песком пляжу. Посередине долины, среди рощицы перечных деревьев и бетеля, как гнездо птицы в зарослях кустарника, притаилось маленькое селение.
Одевшись, ребята вдохнули полной грудью благоухавший пряными ароматами воздух и спустились к хижинам на окраине селения, где бегали наперегонки босоногие ребятишки.
Стоило детям заметить незнакомцев, как они вместе с женщинами, одетыми только в разноцветные юбки лава-лава, застыли на месте. На их лицах было написано любопытство.
На пороге самой большой хижины возник седовласый, но ещё крепкий старик гигантского роста. Всё тело его было покрыто татуировками.
— Moghetin! — с улыбкой приветствовал Хоакина Алукан Мутмаг.
Мальчик поздоровался со стариком, который поговорил с ним на его языке и жестом пригласил ребят в хижину.
— Что он сказал? — шёпотом поинтересовался у Шейлы Вэлиант.
— Он сказал, что знает о произошедшем с Мвануэле и долго проливал о нём слёзы, — объяснила девочка, немного обескураженная тем, как спокойно этот огромный мужчина признался в том, что плакал.
Тем временем с другой стороны Запретного острова к тому месту, где совсем недавно стоял на якоре «Альбатрос», приплыли две большие надувные лодки и катер с агентами «Раптора» на борту.
— Будь они прокляты! — забравшись на причал, заскрежетала зубами Калиста Мак-Каллах. — Тут надо было не микрофон ставить, а круглосуточный вооружённый караул!
Взглянув на густые заросли на берегу, она вспомнила, что посторонним высаживаться на Румунг строго-настрого воспрещено.
«Могу поспорить, что мерзкие дети спрятали корабль и притаились где-то на этом острове!» — подумала Калиста Мак-Каллах.
Наплевав на запрет, она приказала дюжине своих агентов высадиться на берег, отдала им распоряжения, села на катер и связалась по радио с Корнелией Пим.
Выслушав донесение Калисты, Корнелия Пим процедила:
— Надо изловить мальчишку или хотя бы одну из этих девчонок. Уж я-то развяжу им язык.
— Значит, Мвануэле родом не с архипелага Яп? — удивилась Вайолет.
— Нет. Много лет назад он приплыл сюда с очень далёкого атолла под названием Пингелап, — по-английски ответил ей Алукан Мутмаг, вертевший в руках циновку с изображением Пяти пальцев Лебиранги.
С того момента, когда ребята вошли в хижину ловца омаров, прошло уже немало времени, потому что наступил час обеда, и Алукан Мутмаг не успокоился, пока не напоил и не накормил их до отвала. Наполнив миски Трёх Путешественников восхитительным кушаньем из бананов и тапиоки, островитянин, лишь иногда перекидываясь парой слов с Хоакином, не сводил с них глаз, и ребята поняли, что он изучает их, чтобы понять, можно ли им доверять.
— По-прежнему в толк не возьму, зачем Мвануэле надо было оставлять послание на циновке детям из дальних стран, которых и духа не должно быть на Запретном острове, — сказал ловец омаров, когда Три Путешественника насытились.
— Я привёл их сюда под свою ответственность, — вскинулся Хоакин. — А послание Мвануэле касается тайны, которую мы, к сожалению, не имеем права тебе открыть.
Старый ловец омаров взглянул на Хоакина так, словно совсем не обиделся, а, наоборот, ждал от него именно этих слов.
Хлопнув себя по колену, он воскликнул:
— Откровенность за откровенность! Знаете, тут недавно мне кое-кто другой тоже задавал странные вопросы о Мвануэле. — Алукан Мутмаг помрачнел и замолчал.
— Кто? — не выдержала Вайолет.
— Али Манув. Он хотел знать, не оставил ли мне что-нибудь мой друг на хранение, прежде чем выйти в море. Али утверждал, что все вещи Мвануэле теперь принадлежат ему…
Ребята настороженно переглянулись.
— Ну а ты?.. — осторожно спросил Хоакин.
— Я пинками выпроводил его из селения. И сказал, что если ещё раз поймаю его в наших краях… — С этими словами гигант красноречиво погрозил в воздухе кулаком размером с кокосовый орех. Потом он протянул раскрытую ладонь и попросил: — Покажите-ка мне записку, которую оставил вам мой старый друг.
Хоакин дал Алукану Мутмагу записку Мвануэле. Прочитав её вслух, ловец омаров задумался, а потом повторил:
— «Смотрите своими глазами так, словно смотрите моими…»
— По правде говоря, мы уже пытались это сделать, — робко сказал Вэлиант. — Мы знаем, что у Мвануэле было очень слабое зрение, и смотрели через его лупу. Но всё равно ничего не увидели. На обратной стороне циновки ничего нет.
— Ты так думаешь? — усмехнулся Алукан Мутмаг, а потом внезапно повернулся к Хоакину: — Все жители наших островов думали, что Мвануэле почти слеп. Так вот — они ошибались. Его зрение было нормальным. Оно отличалось от моего и от вашего только в одном отношении…
Ребята, затаив дыхание, слушали Алукана.
— Вы когда-нибудь слышали слово «маскун»? — продолжал огромный ловец омаров. — Так обитатели атолла Пингелап называют дальтонизм — болезнь, от которой перестаёшь различать… цвета! В отдельных, особенно тяжёлых случаях люди видят мир чёрно-белым.
Вэлиант подскочил на месте. Он вспомнил нарисованных Мвануэле древесным углём электрических скатов.
— Так значит, Мвануэле был дальтоником, — проговорил мальчик.
— Да, у него была болезнь маскун! — воскликнул Алукан Мутмаг. — Мой друг не видел синие океанские волны, — немного помолчав, продолжал ловец омаров, — синее небо, розовые рассветы и огненно-красные закаты. Из-за своей болезни он не переносил яркого солнечного света, но перед рассветом и в сумерках после заката его зрение обострялось настолько, что он прекрасно различал самые далёкие звёзды.
— Это правда, — прошептал Хоакин, ошеломлённый не меньше своих новых друзей.
— Зачем же ему были нужны лупы? — спросила Вайолет.
— Затем, что при одном освещении ему было трудно различать мелкие детали, — ответил ловец омаров, — но при другом освещении…
С этими словами Алукан Мутмаг встал и занавесил все окна хижины тяжёлыми занавесками из пальмовой коры. Потом он чуть-чуть сдвинул одну из занавесок и поднял циновку Мвануэле так, чтобы лучик света, проникавший теперь в хижину, упал сбоку на Пять пальцев Лебиранги.
— Ну вот! Видите? — спросил ребят ловец омаров.
— Да! — воскликнула Шейла. — Это невероятно!
Теперь, в слабом рассеянном свете на рисунке вместо глубоких теней были видны все оттенки серого цвета, а вместе с ними и кора дерева, и самые маленькие сучки на распростёртых в сторону моря сухих ветвях.
— Глаза Мвануэле, — объяснил островитянин, — видели все самые неуловимые оттенки теней, на которые мы обычно не обращаем внимания, потому что нас отвлекают цвета. Мвануэле рисовал в полумраке, чтобы воспроизвести эти бесконечные оттенки, которые он видел. А теперь посмотрим на циновку с обратной стороны, — предложил он.
— Потрясающе! — воскликнул Вэлиант, когда циновка была перевёрнута. — Мы чуть не сошли с ума, разыскивая то, что было у нас перед носом!
— А что это, собственно говоря, такое? — спросил Алукан Мутмаг, удивлённый бурной реакцией своих гостей.
— Да так. Ничего особенного, — пряча разочарование, ответил Вэлиант, который до последнего момента надеялся увидеть настоящую карту.
Однако вместо неё на обратной стороне циновки выступили буквы очередного послания, начерченные в еле заметных серых тонах, появлявшиеся и исчезавшие в зависимости от того, как на циновку падал свет.
Вытащив из мешка ящичек Мвануэле с рисунками электрических скатов, Хоакин взял кусочек угля и переписал на белый лист едва заметные буквы:
АЛА МУКИ ПРЯЧЕТСЯ НА ОСТРОВЕ, КОТОРОГО НЕТ… НА БРЮХЕ У АЛА МУКИ ВЫ НАЙДЕТЕ СВОЙ ПУТЬ.
Потом Хоакин поблагодарил Алукана Мутмага, забрал у него циновку и спрятал её к себе в мешок так поспешно, словно оставаться дома у ловца омаров у него больше не было ни малейшей возможности.
— Надеюсь, когда-нибудь ты мне всё объяснишь, — печально сказал ему Алукан Мутмаг.
Кивнув, Хоакин встал на цыпочки и что-то прошептал ему на ухо, после чего Алукан Мутмаг вручил ему небольшой сосуд, сделанный из овальной тыквы.
— А ты поняла, что там в тыкве? — спросил у Шейлы Вэлиант через минуту, когда ребята уже шли прочь от хижины, но девочка ничего ему не ответила.
Вместо этого она внезапно побежала назад и стала горячо благодарить Алукана Мутмага, который разинул рот, услышав, как бойко юная иностранка говорит на его родном языке.
Когда Шейла вернулась к своим друзьям, она услышала, как Хоакин говорит Вэлианту и Вайолет:
— Я, кажется, понял, где карта, которую мы ищем.