Лестница вела к небольшой площадке на склоне скалы, которую прятали от посторонних глаз массивные камни. Таким образом получался некий балкон, не заметный ни сверху, ни снизу. Отсюда до земли метров двадцать пять или чуть больше; высота дарит прелестный вид на Лес лживых камней: над сочно-зелеными верхушками деревьев кричат птицы, прямо под скалой журчит быстрая речушка, а над ней качается веревочный мост, на горизонте видны серо-синие горы и башни Улича. Полуденное солнце щедро поливает пейзаж красноватым светом.
Гэгэ прищурился — после подземного сумрака лучи света выдавливали глаза. Необъятные просторы вида напомнили о том, что эти просторы кто-то наполняет собой, и что он не один, и поэтому время от времени ему придется сталкиваться с чужой волей. А ясные дни он и вовсе не жаловал: это время, когда мир полон людьми, которые постоянно чего-то хотят, в том числе и от самого Гэгэ. Посему он предпочитал дневной сон ночному, чтобы меньше беспокоили и отвлекали от компьютерных игр. Наверно, поэтому Система Мэрлона определила его к Темным.
Теперь, на свежем воздухе, приключение в Святилище не казалось таким «настоящим» и достойным сочувствия. Героини того эпизода словно предстали в другом ракурсе, и теперь вместо объемных фронтальных портретов он увидел только плоский картонный макет, какой ставят в магазинах или на посту ДПС. Картонные ведьмы, картонная любовь. Нелепая страшилка в духе Лавкрафта, когда закрываешь книгу и отправляешься по делам. О том, что обещал себе изучить подробней историю Золушки, он, само собой, уже позабыл.
«Святой Патрик и Золушка… разрабы игры ваще извращенцы!»
Мозг его с требованием дать передышку объявил забастовку: куда теперь идти за личной зверушкой было совершенно непонятно. Утро вечера мудренее, как рекомендует поговорка, а в нашем случае — сумерки сказочней рассвета.
Как спуститься со скалы без лестницы или веревки? Это мы на Земле привыкли усложнять себе жизнь, а в игре все достаточно просто.
Он встал у обрыва и сиганул вниз, где находился удобный для приземления выступ в скале. Пять метров свободного падения — не та высота, чтобы существенно потерять Здоровье, особенно с повышенным показателем Ловкости от Кольца адепта богини Дианы. Приземлился ровно туда, куда целился, даже стопы не отбил. Осмотрелся: следующая «ступенька» еще ниже, семь-восемь метров.
«Обожаю такую физику. Е-е-ху-у!»
Чувствуя себя супергероем из Marvel, он вновь спикировал на плоский валун и даже кувыркнулся через себя в полете. Для завершающего прыжка Стрелец вообще решил разогнаться и сигануть как можно дальше от скальной стены — как истинный экстримал.
Тринадцать метров (а это почти крыша пятиэтажного дома) наш сокол красовался в полете, наслаждался встречным ветром и жалел, что со стороны его никто не запечатлеет и не сфотографирует. Он просто забыл в минуту эйфории, что мы-то его прекрасно видим и запечатлеваем каждый его шаг, а так же способны добавить от себя, что приземлился наш соколик Неудачно, больно стукнулся об камень головой и повредил коленку. Это не из зависти, что главный герой может так своенравно нарушать законы классической механики, а Автор — нет. Просто реально высоко, и нефиг на трезвую так понтоваться.
«У-у-у… — взвыл наш птенец, хотя больно ему было потому, что он представил себе, как это может быть больно. — Сраный булыжник!»
А булыжник-то здесь причем?..
Здоровья у Стрельца не то что просело, а размазалось по самому дну. Кончив стонать, он зарылся в сумку и достал сосиску в тесте — из-за дешевизны купил таких сразу пять штук, это были его последние запасы еды.
«Кажется, пора идти на боковую, сегодня найти пета мне уже не светит. Жрачка заканчивается… все обстоятельства против. Так, а где здесь выход?»
Он покрутился на месте, надеясь напороться взглядом на кнопку «Выход». Естественно, таковой нигде не было.
«Бли-и-ин… В казарму надо переться? Что за убогий геймплей, никакого интерфейса! А если я спать хочу? А если у меня срочные дела? Писец…»
…
[НФзкшырудмфыекфрфе]: — Как отсюда выйти? Эу!
…
Канал Леса Лживых Камней хранил молчание — все Темные наверняка уже спали.
Стрелец вызвал коня и устало плюхнулся в седло. К веревочному мостику вела дорога — один ее конец появлялся из-за скалы, с которой он прыгал, а второй нырял под сень деревьев на том берегу. Он сверился с картой: до тракта на Вельзевул ближе будет через мост, — и тронулся.
В лесу было светло и спокойно. Светло… главное на Светлых теперь не напороться.
Стрелец не успел проехать и сотни метров, когда заметил легкий дымок с ароматом уютного костра. Хоть он не жаловал костры, и тем более никогда не считал их признаком уюта, запах дыма тем не менее схватил его за ноздри и повлек к себе.
На полянке в стороне от дороги гостеприимно горел огонь в очаге, рядом аккуратной стопкой сложены рубленые поленья и ветки, а в паре метров от них — натянутый между землей и двумя деревьями навес (крыша-стена), под которым лежал темный сверток.
«Наверно, пикник здесь кто-то устроил».
Но вокруг было ни души и Гэгэ по-хозяйски осматривал стоянку. Никакого намека на то, чтобы кто-то здесь устраивал свой быт, кроме костра в рамке бесформенных камней и спального места: ни рюкзака, сброшенного возле палатки с усталых плеч, ни «столика», на который выложили свежие овощи, хлеб, консервы, столовые приборы и пакет маринованного мяса, ни теплой одежды, которую вспотевшие туристы сменили на что-нибудь легкое, ибо солнце приближалось к зениту и порядочно пекло… Лагерь больше напоминал прибранный номер в гостинице, ожидающий въезда постояльцев.
Он протяжно зевнул и развернул сверток, который лежал под навесом. Это был спальный мешок.
«Слишком вовремя, чтобы не вызвать подозрение. Как бы в ловушку не угодить».
Гэгэ живо представил себе, что просыпается от разъяренного рыка медведя: «кто съел мою сгущенку?!» например, или «кто спал в моей палатке?!». Как-то сказочно, что ли. Неправдоподобно как скатерть-самобранка.
Над головой приветливо щебетали птички. Высокая трава неподалеку тихо шипела и жужжала. Совсем как на даче.
Полный сомнений он достал карту — и сердце его радостно прыгнуло: эта полянка была обозначена как «Место для отдыха». Если уж это данные самой Системы, значит без подвоха. Это как закон природы — фальсифицировать невозможно. Можно только неправильно разгадать.
«А я уж думал, в этой игре совсем нет комфорта. Надеюсь, тут все продуманно и на меня никто не нападет во сне».
И, не медля больше ни секунды, он нырнул в спальник и крепко заснул.
Проснулся Гэгэ от ощущения, что кто-то внимательно его разглядывает.
Уже смеркалось. Костер все так же горел в трех шагах от спального места, и в свете его грелась фигура, от вида которой Стрелец спросонья готов был провалиться сквозь текстуры.
«Приведение!»
На пришельце была белая туника до пяток, золотой венок и пепельные, выцветшие на солнце, кудри. Лицо то ли сильно загоревшее, то ли имело природный негритянский оттенок. На тонком поясе наращивал яркость фиолетовый фонарь. Мультипаспорта не было, значит, это NPC.
«Темные не носят фонариков… Это Светлый, — догадался Гэгэ. И, всмотревшись в лицо незваного гостя, поправился: — Светлая!»
Светлая негритянка не проявляла признаков агрессии, и он решил воздержаться от резких движений.
Гостья не выражалась словами — она общалась каким-то языком глухонемых, а жесты переводились в голове Стрельца чужим голосом без интонаций. Ворон говорил, что Светлые и Темные потеряли возможность общаться — видно, не совсем. Или нашли какой-то иной способ. Тем не менее, парень с трудом улавливал общий смысл словесной конструкции.
Гэгэ, во время речевых вывертов Светлой посматривающий по сторонам, чтобы в вечерних сумерках засечь вероятную засаду, прыснул: «Приписюнить!»
«Чё ты доколупалась? Вали обратно своей дорогой».
— Разве здесь нельзя просто погулять?.. — робко спросил он. Спросил голосом, и тут же со смешком представил себе, как некий сурдопереводчик в голове Светлой с гримасами прожестикулировал его слова. Как бы там ни работал речевой адаптер Темных и Светлых — негритянка его поняла. Но не поверила.
Он колебался — и Ворон, и Вельс предостерегали встречаться со Светлыми, но эта барышня кажется совсем не агрессивной и даже готова помочь. Что делать: пустить стрелу ей меж бровей или довериться? Интересно, что она скажет.
— Сначала скажи, как тебя зовут.
— А меня зовут… в общем, это неважно. Я Охотник, ищу здесь животное — питомца, которого никогда не видел.
— Вельс рекомендовал мне отправиться в эти места. А к Вельсу я пошел… — тут он вовремя прикусил язык: стоит ли докладывать случайной знакомой о Джеймсе и тем более о Вороне? Ифигения вроде и не пытает, а «показания» сами собой слетают с языка.
Но осторожность оказалась излишней: одного упоминание наставника Стрельцов было для негритянки достаточно:
— Офигенная, или как тебя там… — прервал перфоманс Гэгэ. — Ты мне зубы не заговаривай.
«Заказчики Джеймса решили связаться со мной. Интересно. Что мне сулит эта встреча?»
В какой-то момент — Стрелец пропустил его мимо внимания — гостья оказалась сидящей на траве в метре от него. Свет костра выгодно ложился на ее лицо и фигуру.
Ночь медленно смыкала над головой небо. Он слушал песню Ифигении, а темнота и костер рождали в его уме чувство холода, от которого он зябко обнимал колени, и так без движения слушал негритянку. Парень внимательно хватал взглядом ее движения: руки гостьи порхали в танце перед ним, и, казалось, он уже не слышит переводчика, а понимает ее самостоятельно, будто научился языку Светлых. Он обнаружил, что лицо девушки привлекательно: ясные, с золотыми искорками, глаза, тонкий аккуратный нос, добрая улыбка на пухлых губах. Негритянка сопровождала жестикуляцию плавной мимикой, отчего ее гладкая кожа на лбу и у рта изгибалась аккуратными складками, распрямлялась, и снова сгибалась — в различных комбинациях: лицо Ифигении общалось светотенью от огня и фонарика. Трудно было отвести глаза от такой картины. Гэгэ залипал время от времени то на губах негритянки, то на миндалевидных глазах под крышей тонких росчерков бровей.
Глубоко в душе он боялся, что их потревожат, прервут сладкий диалог и вырвут из мира неги в мир движения. Что будет, если сейчас объявится Ворон и застанет его со Светлой? Убьет ее, убьет обоих? Что может сделать маг главному герою? Выбросит из сюжета или придумает какую-нибудь месть: например загонит в смердящее болото ради очередного задания? Так, чтобы впредь не якшался с сомнительными личностями.
«Но ты же явилась», — подумал Гэгэ, но вслух ничего не сказал: собственный голос был ему отвратителен от соседства пения Светлой.
Ифигения продолжила рассказ, и Стрелец отметил, что, вероятно, задремал, ибо не помнил, что связывает ту часть истории, которую он слышал перед тем, как вставил свое замечание, и нынешнее продолжение. Откуда взялся этот Арес? Что случилось в Столпе? Может, Светлая нарочно «перемотала» часть монолога, чтобы перейти к сути, «слив» ненужную «воду»?
Он вдруг пришел в себя, когда стихла песня Ифигении. Первое, что он увидел: толстый канат, блестящий и влажный, охватил кольцами шею и грудь Светлой. Ифигения таращила глаза и сдавленно хрипела.
Стрелец рванул было на помощь, но в шею ему вонзились десяток острых шипов: два в подбородок и восемь рядом с позвонком. Он скосил глаза и обомлел: неизвестное душило негритянку, а негритянка душила самого Стрельца!
Несколько секунд длилась тихая схватка: Ифигения сипела и бестолково дрыгала ногами, Гэгэ силился оторвать от себя ее когтистые руки, но мог лишь слабо ухватить тонкие запястья девушки — коварная негритянка так долго душила, что почти выдавила из него Здоровье и Энергию. Лицо Светлой как будто состарилось и обвисло; некогда нежные черты противно сморщились и стали угловатыми.
Вскоре хватка Ифигении ослабла, ее руки безвольно поникли. Кольца каната пришли в движение и медленно сползали, а когда из темноты рядом с ним выползла большая плоская голова с двумя острыми клыками и раздвоенным языком, до него дошло, что канат — это здоровенная змеюка!
Желтые буркала зверя поднялись на уровень его лица; тонкий язык на мгновение коснулся его носа. Стрельца пробил озноб, от страха он боялся пошевелиться.
— Не доверяй Светлым, — прошипел змей.
Гэгэ вспомнил, что и не собирался доверять Ифигении, но как-то само собой поверил — хотел узнать, что такого важного она собиралась сообщить. Наверно, его одурманила песня и тогда негритянка атаковала. Помогать в ее планы не входило. Вылитая сирена.
«Надо было сразу ее валить… Интересно, почему эта гадюка вмешалась? Из-за Друга животных?»
— Я давно иду за тобой, — вновь сказал змей. — Ждал, пока ты заметишь меня и позовешь.
— Спасибо за помощь. Тебя тоже кто-то послал?
— Я сам.
— Как тебя зовут?
— Ты дашь мне имя.
Только тут до него дошло, с кем он разговаривает. Это же его новоиспеченный питомец! Сам пришел!
Змей отпустил бездыханное тело девушки и по-товарищески свил пару колец на талии и руке Стрельца. Гад не проявлял признаков агрессии, но все равно Гэгэ боялся лишний раз шевельнуться или сглотнуть слюну.
«Вот это чудище мне досталось», — вздохнул он с трепетом и неприязнью.
— Назови меня! — потребовал змей.
«Да погоди ты! Как я тебя назову?.. УбийцаСветлых? ПалачНубов? ЯТебяПорву, СожриЯду, ТебеХана, Тетранагибатор, Антигондон, Удавись…»
Парень старался родить фантазией один из тех ников, которые привык лепить при создании своих аватаров, и который так неуклюже исковеркал сам себе в этой игре. В другом случае он быстренько выплюнул бы что-нибудь сладкозвучное и грозное (питомец NPC, его хоть какашкой обзови, хоть богом — равно хвостом виляет), но сейчас к выбору решил подойти основательно — чтобы уравновесить нелепость собственного имени.
«…Василиск, Анаконда, Горгон, Каа…»
В поисках подсказки он начал внимательно рассматривать нового «друга»: метров пять в длину, темный окрас, почти черный, переливался зеленым и синим, без капюшона, зато с костяным гребнем на макушке — прямо дракон.
— А что ты умеешь делать?
— Удушение, Ядовитый укус, Выслеживание и летать, — наглядности ради змей расправил два кожаный крыла почти у самой головы — в неактивном состоянии они так плотно прилегали к туловищу, что трудно заметить, и оскалил пасть — с тонких клыков капнул зеленый яд.
— Почти Горыныч. Огнем не дышишь случайно?
— Нет.
— Жаль.
«Как же, как же, как же…» — бормотал Гэгэ, и вдруг нейронные связи в его мозгу соединились в таком ассоциативном подлоге: он вдруг вспомнил свою бабушку, которая ругала телевизионных персонажей (потому что ругать живых людей на улице мешали больные ноги) изощренным «аспид проклятый!». Что такое «аспид» он себе не представлял, но смутно помнил, опять же благодаря нейронным хитросплетениям, что это слово применяют к змеям. И звучит оно ядовито-жаляще.
— Будешь Аспидом, — решил Гэгэ.
— Принято, — ответил змей.
Мультипаспорт Стрельца потеплел: рядом с ником прописалось имя и его животного. Парень удовлетворенно отметил, что счетчик GS с момента получения фиолетового кольца накрутил еще полторы тысячи:
НФзкшырудмфыекфрфе и его Аспид
Стрелец, Темная Сторона
Опытный Охотник
2510 GearScore
«С таким бы шмотом да на склунский штурм… Так, теперь нужно пушку нормальную добыть. А пушки у нас через Мыкуя и Кристофера. Пора возвращаться в Вельз. А по дороге будем искать Джеймса — теперь не спрячется!»
— Слушай, я не в курсе, как у змей с обонянием. Вот был бы ты собакой…
— Я бы огрызнулся за такое сравнение, — прошипел Аспид, — да не хочу первое впечатление портить.
«Своенравный тип».
— Ты не ответил.
— Мой «нюх» превосходит собачий. К тому же я улавливаю мельчайшие колебания земли. Я же сказал, что умею Выслеживать.
«Неплохой арсенал у этой кишки».
— Выследи одного типа с именем Джеймс. Он Лазутчик, любит уходить в невидимость. Только у меня нет ничего с его запахом, чтобы ты взял след…
— Снова нарываешься на грубость?
— Да я не…
— У меня еще есть одна отличная от собаки черта — я не настолько глуп. Да, смогу.
Видя, что змей-грубиян уже принялся облизывать воздух своим раздвоенным языком и крутиться во все стороны («Уже ищет, наверно. Какой послушный!»), Гэгэ решил скорректировать задание:
— Хех, только не сейчас, а когда вернемся в город. Вряд ли он здесь ошивается…
— Твоя цель здесь, в лесу, неподалеку, — оборвал его Аспид и уставился в одну точку в черной стене ночных деревьев. — И он не один.
— Веди! Щас мы его накроем… А не, надо сначала перекусить.