В тот вечер я впервые ночевала у Чарли в комнате, которую Лиам любезно уступил нам, согласившись переночевать у своей очередной подружки. Кроме счастья, которое охватывало меня от близости с Чарли, я постоянно чувствовала беспокойство и понимала, что моя подруга Элен была права. Ее слова так и стояли в моих ушах. «Ты влюбилась, Анна!» — говорила она и была совершенно права, но вот только теперь от ее слов мне не хотелось смеяться.

— Эдвард завтра звал нас к себе, он хочет познакомиться с тобой поближе, — сказал Чарли, обнимая меня одной рукой и нежно целуя в шею.

— Может, не стоит знакомить меня с семьей? Тем более поближе… — проговорила я, уворачиваясь от его ласк.

— Почему? — удивился Чарли.

— Я им не понравлюсь, да и вообще, зачем их травмировать? Мы ведь не собираемся венчаться и жить вместе до конца дней, — попыталась я перевести разговор в шутку, но почувствовала — Чарли что-то заподозрил.

— Ты боишься? — спросил он, резко развернув меня лицом к себе, и я вжалась в подушку.

— Ладно, да, я боюсь! — выдохнула я. — Так что не надо делать стресс мне и им тоже!

— Успокойся, они не съедят тебя, — улыбнулся Чарли.

— Но покусают, — пробубнила я, и он рассмеялся.

— И не покусают, даю слово. К тому же Элизабет ты уже знаешь, да и…

— Там будет еще и Элизабет?! — воскликнула я, вспоминая знакомство с сестрой Чарли и чувствуя, что теперь я действительно напугана.

— И Эдвард — он не такой, как Элизабет. Он белая ворона в нашей семье, и, признаться, я ему даже немного завидую. Ты же видела его ночной клуб? Родня махнула рукой на его выходки еще в Академии, и теперь они не суют нос в его дела, он живет как хочет, и я уверен, что он тебе понравится, — успокоил Чарли.

— Но Элизабет ведь тоже придет. Ее-то то я уже знаю!

— Лизи хорошая, поверь. Она только поначалу немного похожа на мать, а когда перестает ей подражать, то она довольно милая, — сказал Чарли, но его слова ничуть не убедили меня, я-то прекрасно помнила встречу с «Лизи».

— Это все? — спросила я недовольно.

— Вообще-то нет. Еще завтра на вылазку вашей психкомпании, в которой не пойми как оказался Лиам, я тоже иду, — сообщил Чарли, и я фыркнула.

— Лиам чертов предатель, надо было его не брать в нашу психкомпанию, он — слабак! — злилась я, вспоминая предупреждения Дороти. — И чего это ты вдруг захотел идти с нами? Ты ведь не веришь ни единому нашему предположению? — поинтересовалась я, прекрасно зная отношение Чарли к моей странной истории.

— Я обязан пойти с вами — как самый и, возможно, как единственный здравомыслящий человек, — ответил наглец, откидываясь на подушку, и я снова фыркнула.

— Я тоже нормальная, — решительно заявила я и попыталась повторить небрежное движение Чарли и откинуться на подушку, но вот только забыла, что эта кровать слишком мала для нас обоих, и с грохотом упала на пол под истерический хохот Чарли. — Это ничего не значит! Этого не было! — раздраженно сказала я, потирая ушибленный зад, и снова забралась под одеяло.

— Я просто обязан идти с вами! — сквозь смех сказал Чарли, и я ткнула его в бок.

* * *

На следующее утро мы запланировали пробраться в дом, который теоретически был домом мистера Пинклтона, и осмотреть его. У нас с Дороти было всего два занятия, а вот Чарли и Лиаму пришлось прогулять естествознание и руноведение, чтобы отправиться с нами. Согласно расписанию профессора на этой неделе он должен был вести по четыре занятия, а значит, у нас в распоряжении оставалось около трех часов и еще час-полтора — на дорогу к месту перемещения. Просидев как на иголках свои лекции, мы с Дороти быстро вышли на улицу и отправились к старой ели. Чтобы не привлекать лишнего внимания, мы решили разделиться и встретиться в лесу.

— У меня тревожное предчувствие, — сказала Дороти, когда мы шли к месту встречи.

— Почему? У меня наоборот — прекрасное ощущение, — возразила я, и Дороти косо посмотрела на меня.

— Это потому, что ты помирилась с Чарли и эндорфины перекрыли в твоей голове голос разума, — буркнула подруга, но я лишь улыбнулась ей в ответ. — Вот видишь — ты улыбаешься, а раньше ты бы сказала, что это чушь! Чарли плохо на тебя влияет, — добавила Дот, и я снова улыбнулась.

— Если будешь так говорить, я попрошу Эдуарда тоже на тебя плохо повлиять и объясню, что надо для этого делать, — предупредила я.

— Не спеши с этим. Я не хочу ходить весь день с улыбкой на лице, как некоторые, — скептично заметила Дот, и я засмеялась.

— О, ну конечно! Но рано или поздно эта улыбка все равно придет на твое лицо, — заверила я подругу.

— Лучше бы в глубокой старости, чтобы люди вокруг просто думали, что я тронулась умом, — сказала она серьезно, и я опять засмеялась, узнавая в ней себя полгода назад.

Наконец мы подошли к нужному дереву. Парни немного запаздывала Прождав еще немного, мы уж было решили, что им не удалось уйти с занятий, и собирались переправляться одни, но вдалеке показались два силуэта, и вскоре Чарли и Лиам подошли к нам.

— Привет! — бодро поздоровался Лиам и опасливо покосился на Дороти, которая в прошлый раз, очевидно, его замучила.

— Привет, — сказала я. — Готовы?

— Да, — ответил Чарли, и я достала из внутреннего кармана куртки портал.

— Стокворд. Гарден-сквер! — произнесла Дороти.

Последовала яркая вспышка, и портал тут же перенес нас за биотуалеты Гарден-сквер.

— Мило здесь, — заметил Чарли, оглядываясь, и я засмеялась.

— Вообще-то это место выбрал Лиам, но мы поняли, что лучшего здесь не найти, — сказала я.

— Ну конечно, куда уж нам до исповедальных кабинок! — буркнула Дороти, и Чарли удивленно посмотрел на нее. — Что? — спросила она, и Чарли тут же отвернулся.

— Пойдемте скорее, у нас не так много времени, — напомнила я.

Пройдя парк, мы вышли на широкую улицу и зашагали в сторону Риверсайт-авеню. Дом 2116 находился в самом конце длинной, аккуратной улицы спального района Стокворда. Своим мрачным фасадом, полуразрушенной крышей и давно не крашенными стенами он изрядно выбивался из картины общего благополучия, царившей на Риверсайт-авеню. Мимо прошла женщина с коляской; кинув на нас любопытный взгляд, она двинулась дальше, а когда скрылась за поворотом, мы еще раз осмотрелись.

— Скорее, вперед. Пока снова кто-нибудь не появился, — скомандовал Лиам, и мы быстро зашагали к черному входу по давно засохшему газону с пятнами грязного серого снега.

На заднем дворе сохранились остатки высокого сплошного забора, хорошо укрывавшего нас от глаз соседей и всех, кто проходил по улице. Лиам подошел к двери и уже потянулся к ручке, но Чарли резко остановил его:

— Не спеши, надо быть осторожнее, — сказал он и, положив на дверную ручку чистый носовой платок, повернул ее.

— Кто-то перечитал Шерлока Холмса. Или что ты там читаешь? — скептично заметила Дороти и уже хотела войти в дом, но Чарли остановил и ее.

Примерно в десяти сантиметрах над полом была натянута тонкая, едва поблескивающая в лучах солнца леска.

— Ничего себе… — выдохнула Дот.

— Я же сказал — надо быть осторожнее, — сказал Чарли и, аккуратно переступив леску, вошел в дом.

Леска вела к небольшому звоночку, закрепленному над дверным проемом, и при малейшем прикосновении к ней колокольчик бы зазвенел, разнося звук по пустому дому.

— Просто и довольно надежно, — заметил Лиам, осматривая приспособление оповещения.

— И странно, — добавила я.

— Да, немного. Зачем кому-то невинному устанавливать такие штуки в доме? — подхватила мою мысль Дороти.

— Пинклтон ведет искусство боя, он параноик, — предположила я, и Дот тихонько засмеялась.

Мы стояли в небольшом коридоре, от которого открывался проход в довольно просторный холл, пол в котором то там, то тут вздыбился из-за протекающей крыши. В холле были две закрытые двери и ветхая лестница, уходящая в узкий коридор на второй этаж.

— Будьте осторожны. Каждый шаг обдумывайте и смотрите, на что ступаете. Вполне вероятно, что тут есть ловушки, — предупредил Чарли, и мы согласно кивнули.

— Лиам, достань плеть! — скомандовал Чарли, и Лиам достал из-за пазухи небольшой металлический цилиндр, который при нажатии на скрытый механизм тут же раскрылся в трость с длинными хлыстами на конце.

— Черт, а что вы еще взяли? — удивилась Дороти.

— Немногое, но это взяли, — улыбнулся Лиам.

Вооружившись металлической плетью, Лиам и Чарли пошли вперед по скрипящим гнилым половицам, а мы с Дот осторожно двинулись за ними, наступая только на проверенные доски. Неожиданно Чарли остановился, и я едва не влетела в его спину.

— Тут точно какой-то механизм, — сказал он, присев на корточки и вглядываясь в приподнятую паркетную доску.

Лиам подошел к нему и тоже принялся рассматривать.

— Может, проверим? — предложил Лиам, озвучив мысли всех присутствующих. — Интересно ведь.

— Нет, думаю, не стоит. Вдруг ловушка одноразовая, и владелец дома сразу поймет, что кто-то обследовал дом, — возразила я, хоть и сама была не прочь ради любопытства немного похулиганить.

— А еще это может быть смертельная ловушка, которую никто из нас не переживет, — заключил Чарли и, поднявшись, показал рукой на пол, очерчивая едва заметный квадрат из досок.

— Черт, это что, погреб? — спросила Дороти.

— Ловушка, — ответил Лиам. — Демоны почти всегда стараются обезопасить свои жилища, вы просто еще не были на настоящей вылазке без преподавателя.

— Так значит, мистер Пинклтон все же демон? — спросила Дороти, глядя на квадрат под нашими ногами.

— Не знаю. Но владелец этого дома — скорее всего, да, — ответил Чарли, толкая плетью следующую доску и переступая на нее.

— Чувствуете запах? — спросил Лиам, морщась.

Мы подошли поближе к той двери, у которой стоял Лиам, и тоже принюхались — вонь оттуда доносилась просто ужасная.

— Отойдите подальше, — велел Чарли, и мы охотно послушались.

Парни с помощью своего оружия осторожно толкнули приоткрытую дверь, и тут же перед нами возникла ужасная картина: прямо за дверным проемом, заслоняя почти все пространство своим телом, висел неопрятно одетый мужчина. Его голову пронзали длинные гвозди, вбитые в балку, провисшую с потолка либо специально надломленную кем-то на случай незваных гостей. Дороти сразу вырвало, а я закрыла нос, рот и глаза, чтобы не последовать ее примеру, и отошла в сторону, пытаясь прийти в себя.

— Охренеть! — выдохнул Лиам, потирая затылок.

— Похоже, этот мистер искал, где ему переночевать. Дом опаснее, чем я думал, — спокойно заметил Чарли. — Посмотри, Лиам, гвозди почти новые, а вот балка выглядит старой.

— Да, действительно. Значит, кто-то набил их позже, чем построили этот дом, и явно не просто так, — добавил Лиам.

— Постойте тут, а мы осмотримся, — сказал Чарли мне и Дороти, и я кивнула, все еще явно ощущая позывы к рвоте.

Моя подруга тоже стояла белее снега, в грязной курке, на которую ее вырвало, и не могла пошевелиться. Я подошла к Дот и помогла ей снять куртку, а она посмотрела на меня глазами, полными слез.

— Анна, это какой-то ужас! — сказала она, всхлипнув, и я молча кивнула.

— Хорошо, что тогда мы не пошли вдвоем в этот дом, иначе мы бы сейчас висели вместо этого бедняги, — сказала я.

— Или лежали с переломами в том подвале, — добавила подруга, немного придя в себя.

— Труп свежий, ему день-два, не больше, — констатировал Чарли, выйдя из комнаты ужасов.

— Да, иначе бы вонь была гораздо хуже, — спокойно согласился с другом Лиам, и мы с Дот переглянулись.

— Ты как? — спросил Чарли, взглянув на меня.

— Не очень, — призналась я.

Парни вышли из комнаты и хотели отправиться наверх вдвоем, но мы все же увязались с ними.

— А вдруг там еще будет труп? — спросил Лиам, скептично глядя на наши бледные лица.

— Значит, я заблюю твою куртку, потому что моя уже испорчена, — буркнула Дороти, и в другой ситуации я бы даже рассмеялась.

— Ну как хотите, — отмахнулся Лиам и пошел вслед за Чарли, переступая те ступеньки, которые были совсем гнилыми и выглядели ненадежно.

— Странно, но я не вижу ловушек на лестнице, — сказал Чарли, идущий впереди, и вдруг в доме раздался звон колокольчика. — А, вот еще один. Я не заметил, — произнес он, переступая невидимую леску.

— Нет ловушек? Да тут большая часть ступенек — ловушка, они же все сгнили, — пробормотала Дороти, похоже, стресс делал из нее ворчуна.

— Да, это мысль, — согласился Чарли.

— Вот эту переступите, — предупредил Лиам, указывая на ступеньку, на которую я уже хотела встать.

На втором этаже оказалось всего две комнаты, и в одной из них меня накрыло жуткое ощущение, что я уже была здесь однажды: оборванные наполовину обои в мелкий цветок, ветхий стул, грязное окно с синими бархатными шторами…

— Я была здесь, — сказала я, и мой желудок болезненно сжался.

— Что? — удивилась Дороти. — Когда?

— В первый день в Академии. Пинклтон проверял меня на своем портале, мы перенеслись сюда. Я отчетливо помню эту комнату, он еще тогда немного растерялся, что ли, будто это вышло случайно, и ему было неловко… — вспомнила я события того дня, и Чарли серьезно посмотрел на меня.

— Я кое-что читал про тебя, про твою способность, в книге, которую дал мне Тробери. Там говорилось, что таким как ты, тем, кто не контролирует свои порталы, лучше не пользоваться искусственными, особенно чужими, с непроверенными местами, потому что порталы будут давать сбои и ты можешь очутиться не там, где надо, — задумчиво произнес он.

— Вы понимаете, что это значит? — воскликнула я, выйдя из оцепенения. — Это — точно дом Пинклтона!

— Жуть, — полушепотом сказала Дороти и поежилась, словно от холода.

— Ребята, давайте поторопимся, у нас осталось сорок минут, — напомнил Лиам, сверившись со своими наручными часами.

— Он прав, все остальное обсудим позже, — сказал Чарли и направился во вторую комнату.

Открыв дверь так же осторожно, как и все предыдущие, мы вошли по скрипящим старым половицам. Ловушек не было, но стоял противный запах плесени. В дальнем углу лежала полутораметровая гора одежды и ботинок самых разных размеров — от детских туфелек с ладошку до мужской обуви. Мы молча столпились у этой кучи и рассматривали ее, исполненные ужаса: одежда была всех сезонов и покроев. Широкие джинсы и пестрая куртка девяностых годов соседствовали здесь с современной женской кофточкой, так похожей на мою собственную, а на некоторых вещах запеклись бурые капли давно засохшей крови. Дороти присела на корточки, выудила из кармана мужского пальто заплесневелый кожаный бумажник и раскрыла. В нем лежали водительское удостоверение, фото маленькой девочки и ключи, а рядом с пальто на полу валялась красная туфелька с бурыми пятнами. Дороти тут же запихала все обратно и отошла от кучи, прикрыв рот рукой.

— Черт подери, — выдохнул Лиам. — Да это логово какого-то маньяка…

— Пойдем отсюда, мы все посмотрели, — сказал Чарли, и мы с удовольствием последовали его совету.

Быстро покинув жуткий дом, мы молча побрели по улице в сторону Гарден-сквер. Каждый из нас думал о том доме и находках, нас поджидавших, разговаривать совсем не хотелось.

— Что мы теперь будем делать? — нарушила тишину Дороти, когда мы почти пришли к месту переноса.

— Не знаю, — честно признался Чарли. — Пока никому ничего не рассказываем, а там посмотрим.

— Может, обратимся в полицию? — предложила я. — Того беднягу нельзя оставлять так.

— Нет, только не в полицию, — ответил Чарли, и я удивленно посмотрела на него.

— Мы только заставим сменить его логово и потеряем след, — вставил ремарку Лиам, и я передернула плечами: от мысли, что кто-то, скорее всего, сожрет того бродягу, мне было нехорошо.

— Да, молчим об этом, — согласилась Дороти.

Я достала портал, и мы тут же перенеслись в лес возле Второй Академии. Сразу стало легче — ведь дом ужасов теперь был далеко. Мы двинулись в сторону общежития, но разговор опять не клеился, и всю дорогу проделали молча. Добравшись до холла, коротко попрощались и разбрелись по комнатам.

— В восемь я зайду за тобой, встречу с моей родней никто не отменял, — предупредил Чарли и поцеловал меня.

— Как ты можешь думать о таком, когда мы видели настоящий кошмар! — возмутилась я.

— Люди гибнут, а наша жизнь пока продолжается, — просто ответил Чарли, и я удивилась его спокойствию.

— Как можно так просто к этому относиться?

— Энн, это ты слишком непросто к этому относишься, и зря, — возразил Чарли. — Мы что-нибудь придумаем, а пока надо жить дальше.

— Но… — хотела возразить я, и Чарли перебил меня поцелуем.

— Никаких «но», вечерние планы в силе, так что иди и наряжайся, мы пойдем в хороший ресторан, — оборвал он мои возражения.

— Что? Но у меня нет нормального платья! — воскликнула я, быстро перебрав в уме содержимое своего шкафа.

— Значит, надо выйти раньше, и мы что-нибудь тебе купим, — ответил Чарли и, не дожидаясь моих возражений, пошел к себе.

* * *

Придя в свою комнату, я тут же отправилась в ванную и не вылезала из нее на протяжении часа, не обращая внимания на бурчание Фелиции. Меня настойчиво преследовали воспоминания о жутком доме — затылок бродяги, из которого торчали гвозди, и та гора одежды с красной детской туфелькой в бурых пятнах засохшей крови. Мне совершенно не хотелось никуда идти, и, если бы не настояния Чарли, я бы провела весь оставшийся день, забившись под одеяло.

Выбравшись из ванной, я заставила себя немного подкраситься и уложить волосы с помощью крупной плойки. Попытавшись как-нибудь заплестись, я оставила эту затею и, сев на стул, уставилась на стрелки часов над кроватью Фелиции.

В голове не было ни единой мысли, лишь звенящая пустота, и я подумала, что совершенно не важно, понравлюсь ли я родне Чарли, ведь на фоне всего остального это казалось таким мелким и смешным, что даже не заслуживало внимания. Наконец стрелки показали семь вечера, и я встала. Натянув темные джинсы и синий свитер, накинула кожаную куртку и, взяв свою единственную маленькую сумочку, отправилась к Чарли.

Я постучала в его дверь и, после того как мне ответили «Войдите», открыла ее. У Лиама в гостях была Мириэм, они о чем-то негромко спорили, совсем не обращая на меня внимания, а Чарли нигде не было.

— Привет. А где Чарли? — спросила я, но парочка ничего не ответила, занятая своим обсуждением.

— Я сейчас! — послышался голос со стороны ванной.

— Лучше подожду в коридоре, — сказала я, уже собираясь выйти, но тут дверь отворилась, и вышел Чарли, а я едва не упала от изумления.

Он надел аккуратно скроенный черный костюм с белой рубашкой, которую, правда, не застегнул на все пуговицы, и, слава богу, не нацепил галстук. Обычно лохматые волосы тщательно причесаны и аккуратно разделены на боковой пробор, лицо гладко выбрито, а от блеска черных начищенных туфлей можно было просто ослепнуть.

— Господи Иисусе, Чарли, мы идем венчаться? — спросила я, и он довольно улыбнулся.

— Почти, — ответил, оглядывая меня. — Я так понимаю, туфель у тебя тоже нет, — сказал он, кивая на мои тимберленды.

— Пф, их я не сниму даже ради папы римского, — фыркнула я.

— Ладно, мы еще поговорим об этом, — сказал Чарли, снисходительно улыбнувшись, и, вынув из кармана своей форменной куртки портал, положил за пазуху. — Пойдем, надо еще найти тебе что-то, ради чего ты согласишься на каблуки, — добавил он, и я закатила глаза.

Мы довольно бодрым шагом дошли до ели, и Чарли достал свой портал.

— Для начала в Лондон, мое место недалеко от магазинов, — сказал он, и последовала голубая вспышка.

Мы очутились в маленьком подсобном помещении, в котором стояли пара швабр и ведро. Чарли открыл дверь, и мы вышли в большой и шумный паб абсолютно незамеченными, покинули его, оказавшись на длинной улице с нескончаемыми рядами магазинов, и отправились в первый попавшийся женский бутик. Стройная продавщица в узком черном платье тут же подошла к нам.

— Я могу что-нибудь подсказать вам? — спросила она, вежливо улыбаясь и машинально осматривая меня.

— Да. Нам нужно платье для знакомства с его родней, — сказала я, и девушка, быстро глянув на Чарли, кивнула.

Через несколько минут я уже мерила четвертое черное платье строгого покроя, которое ничем не отличалось от трех предыдущих и дурацки смотрелось с моей обувью. Я отложила их в сторону и вышла из примерочной ни с чем, направившись уверенным шагом в обычный магазин одежды напротив, с яркими ценниками на витринах и обычными вешалками вместо подсвеченных неоном стеклянных полок.

— Энни, ты куда? — удивился Чарли, догнав меня на середине пути.

— В магазин, за платьем, — ответила я.

— Мы идем в ресторан, к моим брату и сестре, — напомнил он.

— Я помню. Чарли, я такая, какая есть. Я не ношу похоронные платья на ужин и не смеюсь из вежливости, когда мне несмешно. И если я им не понравлюсь, то пусть я хотя бы буду собой в этот момент.

— Но почему ты так уверена, что им не понравишься?

— Хм. Внутренний голос, — саркастично ответила я.

— Энн, это важно для меня, — признал Чарли очевидную вещь, и я остановилась, глядя ему в глаза.

— Я знаю. И буду стараться, — пообещала я.

В магазине я быстро нашла, что искала: бордовое короткое платье свободного покроя из легкой ткани, но оно тоже не подходило к моей обуви, и пришлось купить жутко неудобные ботинки на каблуках. Я оплатила покупки и, накрасив в примерочной губы красной помадой, поспешила к Чарли, скучавшему на диванчике. Он посмотрел на меня с легкой улыбкой и ничего не сказал. Мы вернулись в паб и быстро переправились оттуда в просторную гостиную дорого обставленного пентхауса. Нас уже ждала Элизабет.

— Привет, — сказала она, глядя только на Чарли, но я все равно поздоровалась в ответ.

Элизабет была одета как раз в такое платье, что я мерила в том бутике, только кремового цвета — и я поняла, почему Чарли так хотел купить мне одежду именно там, но все же не жалела о своем выборе. Черные волосы Элизабет уложила красивыми крупными локонами, дополнив образ едва заметным макияжем и небольшими бриллиантовыми серьгами. Она всем видом демонстрировала идеальный вкус и сдержанные манеры воспитанной особы, чем смущала и злила меня одновременно.

— Чаю? — спросила она, вставая с дивана и изящно застывая к нам вполоборота.

— Нет уж, спасибо! Неужели у Эди не найдется обычного лимонада? — удивился Чарли и, бросив меня наедине со своей сестрой, уверенно зашагал на кухню, а я все никак не могла выйти из оцепенения и начать вести себя естественнее.

Элизабет снова уселась и молчала, пока Чарли не вернулся в гостиную с бутылкой лимонада и тремя стаканами.

— Кто хочет? — спросил он, и я охотно взяла стакан.

— Ты же знаешь, я не пью газировку, от нее портятся здоровье и фигура, — заметила Элизабет как бы невзначай, и пить лимонад в ее присутствии мне сразу же расхотелось.

— Я так не думаю, — возразил Чарли, разваливаясь на диване со стаканом в руке. — Здоровье и фигура портятся от плохого настроения и отсутствия спорта, — добавил он и сделал большой глоток газировки. — А от лимонада у меня хорошее настроение, а значит, он полезен. По крайней мере, мне, — сделал вывод Чарли, и сестра снисходительно улыбнулась, глядя на него, как на неразумного ребенка.

Наконец послышался щелчок дверного замка, и в гостиную вошел Эдвард в черной байкерской куртке, джинсах и шлемом в руке, и у меня прямо отлегло от сердца при его появлении.

— Привет! Я так рад вас всех видеть! Давно ждете? — спросил он, убирая куртку и шлем в шкаф.

— Минут тридцать, — ответила Элизабет. — Зачем тебе шлем, ты что, до сих пор не продал байк?

— Нет, просто я его в машине надеваю, так ведь безопаснее, — пошутил Эдвард, улыбаясь во все тридцать два.

— Это и правда опасно, — немного обиженно, но все же сдержанно ответила Элизабет.

— Не переживай, сестренка, если я и умру, то скорее из-за сифилиса, чем из-за байка, — заверил Эди.

Я хихикнула, не сдержавшись, и тут же заметила, как дернулась бровь у Элизабет.

— Простите, — вырвалось у меня.

— За что? — удивленно спросил Эди.

— За то, что смеюсь над сифилисом. Это несмешно, — серьезным тоном ответила я и тут же опять захихикала. Парни тоже засмеялись, но Элизабет оставалась серьезной.

— Лизи, может, ну его, этот ресторан, закажем китайскую еду и просто поболтаем у меня на террасе? — спросил Эдвард, и сестра так посмотрела на него, что он тут же добавил: — Ладно! Ты, наверное, полдня собиралась и еще месяц планировала. Я вызову такси.

— Но разве ты не возьмешь свою машину? — удивилась она.

— Нет уж, у меня была сложная неделя, сестренка, и я планировал выпить, — честно признался Эдвард, и Элизабет недовольно приподняла бровь, но ничего не сказала.

— Я сейчас быстренько переоденусь и приду, пять минут, — сказал Эдвард и вышел.

Вернулся он действительно очень быстро — одетый в молодежные серые брюки и зауженную белую рубашку.

— Эдвард, мы идем в приличное место, твои брюки… — начала Элизабет, но Эди улыбнулся и прервал ее на полуслове:

— Лизи, не зуди! Еще ни один ресторан меня не выгнал в этих брюках, они классные!

— Дело не в том, что кто-то тебя выгонит, а в том, как ты будешь выглядеть среди нормально одетых людей в нормальном заведении, — скептично заметила она, и я только могла гадать, что же она подумала о моем наряде. Почему-то нестерпимо захотелось смеяться.

— Чего ты улыбаешься? — полушепотом спросил Чарли.

— У меня просто хорошее настроение, — ответила я и не соврала, настроение и вправду зашкаливало.

Вскоре подъехало такси, но такое, которое я видела первый раз в жизни: мало того, что роскошная машина стоила безумно дорого, так еще за рулем сидела девушка модельной внешности, облаченная в строгий черный костюм и белые перчатки. Она вышла и открыла перед нами дверь, вежливо приглашая садиться на белую кожу сидений. Разместившись, мы мягко тронулись, слушая приятную музыку и не разговаривая, и я стала впадать в уныние.

Обстановка ресторана напоминала скорее Букингемский дворец, чем место, в котором можно поесть и напиться. Примерно такая же, как в такси, музыка играла и здесь, легкая и ненавязчивая, и это почему-то начинало раздражать. Когда уселись за столик, подошел официант с меню и винной картой. Элизабет, бегло просмотрев знакомые, наверное, с рождения, названия вин и деликатесов, быстро сделала заказ.

— Что посоветуете — Cheteau Cheval Blanc шестьдесят седьмого или шестьдесят второго года? — спросила она, закрывая винную карту.

— Шестьдесят седьмого года, мадам, — ответил официант с улыбкой, и Элизабет согласно кивнула.

Чарли и Эдвард тоже определились довольно быстро, с удивительной легкостью выговорив правильные названия блюд и напитков. Все ждали только меня, и я чувствовала себя неловко. Чарли и официант предлагали мне то или иное блюдо, но я поняла, что даже не представляю, как буду есть что-то с таким названием и при этом смогу соблюсти все правила этикета, чтобы окончательно не упасть в грязь лицом перед Элизабет.

Я еще раз просмотрела дикие названия вроде тортеллини «Мистролли» под соусом «Авиньон». Не встретив там ни состава, ни знакомых слов, отложила меню в сторону и, окончательно осознав, что падать лицом в грязь все же придется, обратилась к официанту:

— Мне просто теплый салат с мясом, любым. Кроме, пожалуй, собачьего и лягушачьего. И вино. Ей-богу, какое принесете, я абсолютно не разбираюсь, но только чтобы оно не стоило двадцать или тридцать тысяч долларов за бутылку.

— Хорошо, я подберу для вас что-нибудь без лягушек, а собачатину у нас не подают, — улыбнулся официант и ушел.

На лицо Элизабет было просто страшно смотреть, хотя она все еще пыталась держаться. На нем смешались и негодование, и шок, и желание вышвырнуть меня отсюда прямо на тротуар. Чарли тоже, очевидно, был мной недоволен, но делал вид, будто это не так, и я расстроилась, потому что действительно старалась им понравиться. Самым спокойным и даже немного веселым за нашим столом оставался только Эдвард, которого, похоже, просто забавляло происходящее, и он с улыбкой осматривал все вокруг, пока не принесли выпивку.

— Обожаю Нью-Йорк, — нарушил неловкое молчание Эдвард, и я была ему безумно благодарна. — Я бывал в разных городах: Рим, Венеция, Париж, Мюнхен, Кельн, Дрезден, Лос-Анджелес, наконец. Но больше всего мне нравится жить здесь, тут так много людей, динамика, движение, и это здорово! — закончил он и разом осушил свой стакан с виски. — А где побывала ты? — спросил он, обращаясь ко мне.

— До Академии я мало путешествовала, мы жили в Москве, а потом переехали в Стокворд, еще я была в Гранд-Каньоне и Диснейленде, если это считается за путешествие, — ответила я, стараясь не смотреть в сторону Элизабет и Чарли.

— Так ты русская? — спросил Эдвард, делая еще один глоток виски.

— Наполовину, мой отец русский, а мать американка, — ответила я, и снова повисла пауза.

— А чем они занимаются, где работают, живут? — нашелся Эдвард, желая разрушить эту гнетущую тишину, но выбрал не самую удачную тему.

— Они оба адвокаты, но мама сейчас оставила практику и занимается близнецами, — сказала я, и Элизабет едва заметно поморщилась, больно уколов меня этим.

— Так у тебя есть двое братьев? Или сестер? — продолжал Эдвард, и я начинала чувствовать себя неловко.

— Сводные братья, родители развелись, когда мне было четырнадцать, — ответила я, злясь на Чарли, который абсолютно не желал мне помогать и сидел с отсутствующим видом.

— Сожалею, — сказал Эдвард, и я удивленно посмотрела на него.

— Насчет чего? — спросила с улыбкой.

— Что твои родители развелись, — пояснил он, и я неожиданно засмеялась. Скорее всего, сказалось нервное напряжение и все то, что произошло сегодня днем, но, так или иначе, меня понесло.

— Сожалеешь? — сквозь смех спросила я, и мой хохот становился все истеричнее. — Сожалеешь… — повторила я.

Чарли ошарашенно смотрел на меня, и другие посетители ресторана тоже с любопытством косились на наш столик.

— Да они жили как кошка с псом, я радовалась, когда они разводились, а он сожалеет! — выдала я. — Простите, но это очень смешно! — добавила, все еще хохоча, и Элизабет, похоже, захотелось провалиться под землю.

— Ну, если так подумать, ты права. Чем жить, как наши родители, лучше и правда развестись, — заметил Эдвард с улыбкой, и тут Элизабет не выдержала.

Она покраснела и, резко встав, бросила салфетку на стол и вышла в дамскую комнату. Чарли тоже был не в самом хорошем настроении и сидел, поджав губы. Наконец я перестала смеяться и села, выпрямив спину, как полагается воспитанной особе. Попыталась взять Чарли за руку, но он тут же отодвинул ее. Только мне было все равно — я знала, что уже провалила собеседование с его семьей. Через несколько минут принесли еду и вернулась Элизабет, со щек которой уже сошел румянец стыда за меня. А вот Эди, который после третьей порции виски тоже был весел, как я, не желал ничего замечать. Увидев, что я перестала смеяться и все уже не смотрят в нашу сторону, Элизабет немного успокоилась и даже попыталась завести беседу:

— Анна, вы же на первом курсе вроде бы? — спросила она, искусно разделывая мясо в своей тарелке, и я кивнула. — И как вам в Академии? Какие предметы нравятся?

— Честно — никакие. Раньше нравилось искусство боя, но как-то не сложилось, — ответила я, начиная глупо хихикать при последних словах, но тут же поймала на себе ледяной взгляд Чарли и попыталась успокоиться. — А что нравилось вам, Элизабет? — спросила я, чтобы не казаться полной хамкой.

Элизабет еще мгновение смотрела с каменным лицом, решая, стоит ли со мной говорить или лучше снова встать и демонстративно уйти, но все же ответила:

— Руноведение, манускриптография, cogitatione videre и defensionem cogitationes. И я обожала наши вылазки с группой и тренировки на искусстве боя.

— Чарли говорил мне, что вы сенсор. Это здорово, — сказала я, желая поддержать долгожданный нормальный разговор, и тут у меня в голове созрел план.

— Да, этот дар достался мне от двоюродной бабушки, — деловито согласилась она, делая маленький глоток вина.

— Скажите, Элизабет, а всегда ли ваш талант вас выручал? — старательно подбирая слова, спросила я.

— Извините, но я не очень поняла, о чем вы хотите спросить, — приподняв бровь, ответила Элизабет.

— Лизи, она спрашивает, насколько ты хороша в определении демонов, — пояснил Эдвард, и бровь Лизи взлетела еще выше.

— Достаточно хороша! — выпалила она, оскорбленная, очевидно, до глубины души, и Эди скептично посмотрел на нее. — И это очень грубо — задавать такие личные вопросы! — сказала, обидевшись настолько, что даже позволила себе сделать замечание мне.

— Лизи, но это же неправда, чего ты бесишься? — спросил Эдвард, поставив на стол стакан. — Ты слабый сенсор, и это проверенный факт, — добавил он, и Элизабет зло посмотрела на него, а потом на меня.

— Извините, не хотела вас обижать, просто спросила из любопытства, — сказала я, чувствуя себя неловко.

— Я, кажется, говорил тебе, что Лизи не самый сильный сенсор, но наша семья очень ею гордится, — скептично заметил Чарли, и я была готова запустить ему в голову свой салат.

Элизабет изображала оскорбленное достоинство и с непробиваемым выражением лица ела, Чарли сидел примерно с таким же видом, что и сестра, а Эди, похоже, просто устал от скучного вечера и мечтал поскорее уйти отсюда, впрочем, как и я. От десерта все благоразумно отказались и, расплатившись по счету, сели в такси. Оказавшись в квартире Эдварда, мы быстро попрощались и перенеслись в лес.

— Я не ожидал от тебя такого! — тут же набросился на меня Чарли, и я вспыхнула.

— А я не ожидала такого от тебя! Весь вечер ты сидел и молчал, делая вид, что ты меня едва знаешь!

— Ты обидела Лизи! — напомнил Чарли, тоже начиная кипятиться.

— Как? Она слабый сенсор, и в этом никто не виноват! А я всего лишь подумала, сможет ли она помочь нам с Пинклтоном, вдруг она его почувствует?

— Виновата ты, что напомнила ей об этом! И я не буду впутывать свою семью в наше расследование! — сказал Чарли, повышая голос. — Лизи старалась вести себя с тобой вежливо, по-доброму!

— Я не виновата! Я не виновата в том, что Элизабет заносчивая дамочка с огромным самомнением, которая нервно и болезненно реагирует на факты и людей не своего круга! И она не вежливая и не добрая, нет. Вежливый и добрый человек не смотрел бы на меня весь вечер, как на убожество, и не впадал бы в ярость из-за того, что я перепутала вилки для салата! — выкрикнула я, и Чарли молча посмотрел на меня, а потом сказал спокойно:

— Ты даже не попыталась им понравиться, это подло.

— Нет, Чарли, я старалась изо всех сил им понравиться и соответствовать, только ради тебя я пошла туда, к ним, зная, что я не могу им понравиться! Я даже надела эти чертовы неудобные каблуки! — сказала я, стягивая с натертых ступней неудобные ботинки и в ярости бросая их на землю. — Подло было с твоей стороны сидеть с таким лицом и молчать, когда твоя сестра морщилась, услышав о том, кто мои родители! — выкрикнула я, чувствуя, что сейчас расплачусь, и отвернулась, стоя босыми ногами на снегу и пытаясь успокоиться. Повисла пауза.

Неожиданно Чарли подошел ко мне и подхватил на руки. Тут же последовала яркая красная вспышка, и мы в мгновение ока очутились на диком узком каменном пляже, отгороженном от всего мира огромной скалой, закрывавшей от нас яркое тропическое солнце. Вокруг был только песок, мелкая гладкая галька под ногами, ракушки и теплое море, что спокойно лежало перед нами и не спеша накатывало на берег, оставляя пенный след. Чарли осторожно опустил меня на теплые камни и нежно поцеловал, прижимая к себе.

— Давай просто забудем о том, что случилось, — предложил он, и я, секунду посмотрев в его глаза, согласно кивнула. — Ты такая красивая, что я просто не могу перестать смотреть на тебя, — сказал Чарли, и я улыбнулась.

С моря дул теплый влажный ветер, путая мои волосы. Чарли осторожно убрал прядь с моего лица и нежно коснулся щеки кончиками пальцев. Мне показалось, что сердце сделало мертвую петлю от счастья. Наши губы слились, и одежда начала падать на теплые камни. Чарли, нежно целуя каждый сантиметр моего тела, довел меня до состояния эйфории, граничащей с безумием и просветлением одновременно. Каждое его прикосновение огнем жгло кожу, и сердце стучало, готовясь вырваться из груди и навсегда упасть к его ногам, навсегда быть его. Мы не могли остановиться, наслаждаясь друг другом, наши стоны перекрывались шумом прибоя, и наконец я замерла на вершине блаженства.

— Мне не хочется уходить отсюда, — признался Чарли, когда мы оба лежали на песке, вытянув ноги так, чтобы волны касались их.

— Ты всегда это говоришь, когда мы проводим время вдвоем, — заметила я, улыбнувшись.

— Потому что это действительно так, — сказал он. — Зато ты никогда так не говоришь.

— Что? — воскликнула я, засмеявшись.

— Я люблю тебя, — неожиданно сказал Чарли, и я опешила, удивленно глядя в его карие глаза. — Что-нибудь скажешь в ответ? — спросил он, склонившись надо мной.

— Хоть это звучит как шантаж, но… — сказала я и набрала в грудь побольше воздуха. — Я тоже очень люблю тебя.

Чарли улыбнулся, золотое тропическое солнце сделало его глаза янтарными и мягкой бронзой тронуло кожу, ветер трепал черные волосы, и я глядела на него, затаив дыхание и не в силах насмотреться. Мне стало так легко оттого, что я наконец сказала о своей любви! Хотелось смеяться и кричать от радости, которая переполняла меня до самых краев и вырывалась наружу счастливой улыбкой. Мы провели на пляже еще немного времени, но на часах неумолимо бежали стрелки, предупреждая о необходимости вернуться в Академию, и нехотя мы взялись за портал.